Питер пэн и генри однажды в сказке

Если вы искали добрый и оригинальный сериал, то вам придётся по душе «Однажды в сказке». Это американский телесериал канала АВС в жанре фэнтези. Премьера пришлась на октябрь 2011 года. В центре сюжета — история Белоснежки и Прекрасного Принца, которые поженились и жили бы долго и счастливо, если бы не Злая Королева, которая прокляла их и весь сказочный мир. В третьем сезоне «Однажды в сказке» появляется Питер Пэн. Актер его сыграл здорово, и потому герой оставался в строю два сезона.

Сюжетная линия

Наверное, все помнят милого мальчика Питера Пэна, который не хотел взрослеть, а потому сбежал из дома в Нетландию. Там он познакомился с феями, среди которых обрел подругу — Динь-Динь. Злейший враг Питера — Капитан Крюк. В сериале «Однажды в сказке» Питера Пэна играет актер Роберт Эндрю, которого чаще называют Робби Кэй. Кстати, это единственная экранизация, где Пэн стал отрицательным персонажем. Ход интересный и очень захватывающий, тем более что основные вводные были сохранены. Питер Пэн живёт в Нетландии, общается с феями. На его острове полно мальчишек, но они там не по своей воле. Они — похищенные. Питер появился в Нетландии первым и взял под контроль изначального обитателя острова — Тень. По сюжету, Питер ищет мальчика с сердцем истинно верующего, чтобы спасти себя и обрести бессмертие. Он находит такого человека и сообщает ему, что тот должен пожертвовать своим сердцем для спасения магии острова.

Предыстория

Как же задержался Питер Пэн в «Однажды в сказке»? Актер Робби Кэй оказался настоящей находкой. Особенно зрителей впечатлили его глаза — такие взрослые при внешности юного ангелочка. Ведь по ходу развития сюжета оказывается, что Питер Пэн — отец Румпельштильцхена, а его настоящее имя — Малкольм. В зачарованном Лесу Малкольм был изгоем, недовольным, эгоцентричным и трусливым. Тогда он заключил сделку с Тенью и получил вечную молодость в обмен на отказ от собственного сына. Оказавшись в Зачарованном Лесу Малкольм берет себе новое имя «Питер Пэн» в честь игрушки своего сына. Ему удается забрать у Генри сердце истинно верующего, но после он сталкивается с Реджиной (в прошлом Злой Королевой), которая вырывает у него сердце. Однако погибает Питер Пэн от руки своего сына Румпельштильцхена, успев проклясть целый город. Но и это не все, ведь позже Питер Пэн возвращается в Сторибрук из Подземного мира.

История Робби

Исполнителю роли Питера Пэна в «Однажды в сказке» — актеру Робби Кэю — только 21 год. Он живет в Чехии, увлекается регби и футболом. В кино он пришел из чистого любопытства, когда в школе увидел объявление о наборе актеров на съемки. Опыта не хватало, но Робби получил роль в фильме «Иллюзионист». Правда, при финальном монтаже его сцену вырезали, но зато стали давать маленькие роли в других фильмах. Были съемки в картинах «Ганнибал: Восхождение» и «Мой мальчик Джек», а после канадская кинокомпания утвердила его на роль Джейкоба в фильме «Осколки».

Дальше была «Волшебная история Пиноккио» в тандеме с Бобом Хоскинском и Томасом Сангстером. Сегодня на счету Кэя 14 работ, в том числе и роль Питера Пэна в «Однажды в сказке». Актер посвятил этому герою три года — с 2013-го по 2016-й.

Его словами

Что можно сказать про Питера Пэна из «Однажды в сказке»? Актер и роль категорически не совпадают, но внешне это точное попадание. Робби Кэй сроднился со своим персонажем и смог оправдать или хотя бы принять его действия. Его Пэн находит выход из любых ситуаций и, несмотря на явные отрицательные качества, умудряется вызывать у зрителей симпатию и толику жалости. Все-таки Робби смог передать характер героя, его одиночество и страх настоящей жизни. Первой мыслью Кэя перед съемками было восхищение касательно общей идеи. Заинтересовал подход продюсеров, желающих показать привычных персонажей с тех сторон, с которых их никто не видит. По мнению Робби, Питер Пэн — очень сильный злодей. Актеру понравилось играть роль культового персонажа со своеобразными ценностями и манерами, к которым другие люди не привыкли.

Работа в сказке

Сразу влился в коллектив сериала «Однажды в сказке» Питер Пэн. Актеры и фото со съемок сохраняют в памяти только позитивные моменты. Сам Робби Кэй по-новому для себя открыл Неверлэнд, ведь в сериале это зловещее место с джунглями и оружием. Мальчики — обитатели этих мест — не очень приветливы с незнакомцами. Герой Робби частенько удивлял не только аудиторию, но и самого исполнителя. Живую эмоцию Кэя можно увидеть в том эпизоде, когда оказалось, что Пэн является отцом Румпельштильцхена. Актера эта новость застала врасплох, и такая реакция по-другому раскрыла персонаж.

Как раз творческий дуэт с Румпельштильцхеном стал самым интересным в работе Кэя. Было очень странно и интересно 20-летнему парню сыграть отца Роберта Карлайла. На съемочной площадке в изобилии сыпались шуточки на отцово-сыновью тематику. Это была серьезная задача для Робби Кэя, ведь Роберт Карлайл имеет признание в кино и на телевидении, а парню было нужно сыграть его отца, ставшего 18-летним. Однако, у молодого актера получилось. Аудитория отметила глубину его взгляда и удивительный контраст взрослых глаз и внешности юноши.

На съемках актеры полностью погружались в сказочную атмосферу. И если раньше многим казалось, что из сказок они выросли, то теперь оказалось, что сказки просто нужно уметь рассказывать по-новому. Например, идея бегства в истории Питера Пэна резонирует со многими детьми. И актеров привлекала возможность изменить мнения людей об этой сказке.

Работа на проекте «Однажды в сказке» много дала молодому дарованию, так как он не только воплотил сущность отрицательного персонажа, но и сумел адаптироваться к новой для своего героя среде. В некоторых эпизодах сложность игры ещё больше увеличивалась, так как Робби играл не только мальчика со взрослым разумом и опытом, но и Питера Пэна после обмена телами с Генри. Это было настоящее сумасшествие, хоть и очень веселое.

Для такого перевоплощения в рамках одной внешности Робби понадобилось изучать мимику и движения Джареда Гилмора с тем, чтобы расставить необходимые акценты на уровне физиологии. Относительно финальных сцен Робби Кэй настроен вполне оптимистично. Он считает, что его герой получил по заслугам, а отснятый финал — это единственно верный.

«Алтапресс»: «Это был гражданский романтизм» – ведущая барнаульская актриса о мудрости, «голой» Смерти и феномене Золотухина

Полвека на сцене – такой грандиозный юбилей в этом году отметила заслуженная артистка России, педагог Нина Таякина. В честь этого в ее родном Молодежном театре Алтая устроили творческий вечер. Altapress.ru артистка рассказала, как в студенчестве «сбегала» в Москву на спектакли с Высоцким, пряталась от билетеров, а также о работе с режиссерами и о феномене Золотухина.

Все должно быть на изломе

– Как прошел ваш творческий вечер?

– Мне трудно судить. Очень волновалась, много думала, нужен ли творческий вечер вообще? Но я влюблена в то, что делаю, и решила, что найдутся еще люди, которые смогут разделить это чувство со мной. Наверное, только так бывает у творческих людей.

Конечно, сложнее всего выступать, когда на тебя смотрят коллеги и ученики. Но мне потом сказали много хороших слов. Так что думаю, вечер прошел достойно.

– Бенефис можно назвать моноспектаклем?

– В какой-то мере так и получилось. Я читала отрывки из Тэффи, воспоминания о «Вишневом саде», стихи Беллы Ахмадулиной из цикла «Времена года», Мандельштама – кстати, по его произведениям раньше шла музыкально-поэтическая постановка.

Долго сомневалась, читать ли Мандельштама – это трагический поэт, к его стихам надо правильно подготовить зрителя. Но его темы гражданина и поэта созвучны с темой любого творчества. Когда на последних строчках все исчезает, остается только пространство, звезды и певец – метафора художника, который через века будет доносить до нас строки Гомера и красоту Микеланджело.

– Сегодня очень редко можно услышать стихи со сцены.

– Время такое. Я стараюсь смотреть по каналу «Культура» передачи, где молодые поэты собираются и читают свои стихи.

Когда мы были молодые, то устраивали в театре поэтические вечера. Читали алтайских поэтов, писателей. И, конечно, классиков – Гумилева, Ахматову, Цветаеву, всех подряд.

– А вы помните, какое стихотворение читали при поступлении в театральный вуз?

– Я читала своего любимого Лермонтова – «Уж зачем ты, алая заря, просыпалася? На какой ты радости разыгралася?». Это из «Песни про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова».

Из современного – «Учительница Элькина» Евтушенко (из «Азбуки революции» – Прим.ред). Я трагическая актриса – мне нравится, чтобы все было на изломе.

– Как вы готовились к поступлению (Нина Таякина закончила Горьковского театральное училище – Прим.ред.)? Слушали, как читают стихи другие артисты? Или брали у кого-то «консультации»?

– Обычно у всех поступающих есть какая-то творческая база. Дети занимаются в театральных кружках при школах. В мое время ходили во Дворец пионеров, Дома культуры.

Но я готовилась сама. Просто читала так, как мне нравится. Не всегда и не у всех это получается хорошо. Поэтому иногда на вступительных экзаменах бывает очень весело. Одна знаменитая актриса рассказывала, как на вступительных она, «гэкая», плакала и падала на колени, а вся комиссия смеялась под столом.

Но все равно – когда готовишься сам, то и проявляешься ты сам, какой ты есть на самом деле. А опытный педагог обязательно рассмотрит игровую природу.

Я готовила то, что знала со школы. На уроках мы читали «Мцыри» Лермонтова – я уливалась слезами на моменте боя с барсом. Потом нашла другое стихотворение, которое мне тоже очень понравилось, я его ярко представляла. Но после Лермонтова на вступительных у меня все равно спросили: «А у вас что-нибудь девичье есть?».

Вообще мне больше нравилась мужская поэзия. И больше Ахматова, чем Цветаева. Хотя у Цветаевой – весь излом женской души. Может быть, я думала, что во мне меньше женственности, чем в ее стихах… Зрительный образ все-таки должен совпадать с поэтическим.

– А вы в юности были бойкой девушкой?

– Я была борцом. Выступала в школе против всякой несправедливости. Мне обязательно нужно было выхлестываться, проявляться каким-то образом.

– Но при этом вы любили книги.

– Я даже вела тетрадку, в которой писала, что прочитала, что понравилось, что запомнилось.

Иногда могла что-то от души сочинить, какой-нибудь «белый стих». Но не все записывала, к сожалению. Помню, на 70-летие мамы (а она всегда красилась в рыжий цвет) написала: «Цвет осени тебе идет».

Гражданский романтизм

– Вы уехали учиться в город Горький (сейчас Нижний Новгород – Прим.ред.), за тысячи километров от дома- не было страшно?

– Нет. А все потому, что было стремление быть похожими на своих героев. Иногда смотришь, как играет какая-то артистка и думаешь: «А я сделаю лучше» или: «Ну почему играет она, а не я?».

Я сначала поехала поступать в Ленинград, но не прошла. С этим опытом пришло понимание, что мои герои – недосягаемые небожители. Но я все равно хочу играть – и неважно, где.

В Горьковском училище я училась у Ривы Яковлевны Левите-Дворжецкой, ученицы Юрия Завадского, сокурсницы Эфроса. Она прожила 95 лет, выпустила много учеников. Недавно посмотрела ее биографию, там написано: «Среди воспитанников Левите – Александр Панкратов-Чёрный, Андрей Ильин и др». Так вот я – «и др.».

Из ее биографии узнала, что она после школы сначала поступила на юридический факультет, как и я. Не выдержала и ушла с третьего курса. А я – со второго. Она пошла в студию Завадского – я в училище. Дома у меня был скандал: как же так, из университета – и в училище!

Рива Яковлевна учила нас даже своим обликом – как она заходила в аудиторию, как выглядела, как говорила, как вела себя. Все это оставляло в нас след. Как говорила Аркадина в «Чайке» у Чехова: «Я никогда не выглядела фефелой, не распускала себя. Хоть пятнадцатилетнюю девочку играть». Вот Левите была такая. И судьба у нее, как у чеховской героини, трагическая – она похоронила своего сына, актера Евгения Дворжецкого.

Мне везло на педагогов – глубоких, мудрых. Я же сама не всегда себя так вела. Когда у Ривы Яковлевны случилось несчастье с сыном, я два года ей не звонила. Хотя до этого мы постоянно были в переписке, созванивались. Просто не знала, что сказать. А когда, наконец, позвонила, услышала ее голос в трубке: «Ой, Ниночка!». И мы очень долго разговаривали. И думаю – дура ты, дура, Ниночка, чего ждала, надо было раньше позвонить…

– А как сложилась судьба ваших однокурсников?

– Из девочек в артистки ушла только я. Другие стали преподавать, одна работала ведущей в филармонии. Мальчишки почти все ушли в режиссуру.

До сих пор переписываюсь с Александром Мюрисепом – он заслуженный артист, служит в Нижегородском театре драмы. Уникальный человек – играет роли, ставит спектакли, пишет книги.

– Есть ли у вас какие-нибудь теплые воспоминания об учебе?

– Как с подружкой на выходных ездили в Москву. От Горького до столицы – ночь на поезде. В субботу и воскресенье мы ходили на спектакли, а утром в понедельник возвращались на учебу. За два дня взахлеб могли посмотреть четыре-пять спектаклей.

– Куда ходили, что смотрели?

– Конечно, на Таганку. Прорывались туда с боем. Стояли на одной ноге на балконе.

Обычно в театр всегда пропускали студентов. Но однажды мы приходим на «Отелло» в театр на Малой Бронной, а нам говорят: «Мест нет!». А мы понимаем, что в другой раз на спектакль можем и не попасть.

И тут я вижу, что у входа стоит сам Эфрос и разговаривает с какими-то женщинами. Я снова подхожу к билетеру и говорю: «Я к Анатолию Васильевичу, мне к нему на минуточку надо!». Подхожу к ним, стою минуту-две. Эфрос раз на меня покосился, два, потом говорит: «Здравствуйте!», а я: «Ой, наверное, я вам мешаю, я отойду!» – и бегом в гардероб. А потом, дрожа, пряталась от контролеров по углам на втором этаже, ждала, пока поскорее выключат свет, чтобы занять какое-нибудь свободное местечко.

– В чем был феномен Таганки?

– Юрий Любимов (тогда он занимал должность главного режиссера – Прим.ред.) очень чутко чувствовал время. И подбирал актеров, в которых соединялись гражданственность, талант и веяния времени.

Тогда поэты собирали стадионы – Евтушенко, Вознесенский, Высоцкий. Молодежь страстно упивалась их стихами. Они были одержимы не желанием купить новую кровать, диван, квартиру, а бурлящей жизнью, творчеством. Я бы назвала это гражданским романтизмом.

Высоцкого я видела в роли Лопахина и Гамлета – конечно, этого забыть нельзя. Мне кажется, что сейчас так сложно найти хорошего исполнителя на роль Гамлета, потому что это должно быть соединение личности и того самого гражданского романтизма. Гамлет должен быть поэтом. Иначе все превратится в бытовую историю о том, как сын мстит за отца, без всякого философского звучания.

– А Золотухина видели на Таганке?

– Да, видела его в «Вишневом саду», он играл Петю Трофимова.

– Вы знали, что он ваш земляк?

– Не помню, не буду врать. Возможно, знала, но не принимала близко к сердцу. Но когда узнала его поближе – а я была педагогом его курса в Алтайском институте культуры – для меня он стал иконой русскости.

Его уникальный голос – это потрясение. Особенно хорошо Золотухин раскрывается в песнях. Когда он поет – такое ощущение, что можно кинуться к нему, обнять, поцеловать, просто и по-свойски, рассказать ему что-то свое – и он обязательно поймет.

– Есть такое устойчивое убеждение, что раньше артисты играли лучше. Вы с ним согласны?

– От поколения к поколению мир меняется, меняется и манера игры.

Даже театры в одно время предлагали разные манеры игры. Например, в «Современнике» говорили очень естественно, как в кино, ничего не наигрывая. В Таганке говорили громко, пафосно – звучание совсем другое.

Но что обидно – это 90-е годы, когда произошел разлом, потеря почвы под ногами, своей социально-гражданской идентичности. Я наблюдаю поколение мальчишек и девчонок, которые не следят за современностью. Мы знали всех своих современников, которые играли и в театре, и в кино – Высоцкого, Демидову, Румянцеву и других, восторгались ими. А они не знают своих артистов, но зато прекрасно знают голливудских. И уже воспитаны на западной манере игры.

Пошел другой тип актеров – сейчас мало таких «глыб», чтобы выдавались и ростом, и статью, и громким голосом. Сейчас артисты «помельче». Это не лучше и не хуже – они другие.

«Слепые» пионеры и «голая» Смерть

– Помните свой первый рабочий день в ТЮЗе (прежнее название Молодежного театра Алтая – Прим.ред.)?

– Это была осень 1971 года. Я зашла к главному режиссеру Владимиру Чернину, сказала, что закончила Горьковское театральное училище, вот мой красный диплом. Тут живут мои родители, жилья мне не надо. Нужна ли я вам тут? Он сказал: «Идите, оформляйте документы».

Меня сразу же стали вводить в спектакль «Вечно живые» на главную роль Вероники. Это стало моей «проверкой». Артисты удивились моей ретивости, тому, что я даже на репетициях все делала по-настоящему – и рыдала, и целовала. Я говорю: «Ну как учили, так и играю, иначе это будет вранье». И дальше пошло-поехало, много разные интересных ролей удалось сыграть.

Режиссер Михаил Бычков, который сейчас руководит театром в Воронеже, ставил «Бумажный патефон» по пьесе Червинского. Главной героине в произведении – 17 лет, а мне уже было 30. Прочитала пьесу дома, заплакала – потому что поняла, что это должна быть моя роль, но мне ее не дадут, по возрасту не подхожу. Но когда увидела распределение, была поражена – Бычков дал эту роль мне. Это было такое счастье! Я все думала – как он угадал, что я хотела именно ее?

– А как складывалась работа с другими режиссерами?

– Моим «крестным отцом» был Захар Китай. Он задал мне планку, дал актерский трамплин. Например, я сильно выросла в спектакле «Поэма о любви» – это история казахских Ромео и Джульетты. Помню, специально из Алма-Аты нам привезли красивые шапки, костюмы, украшения.

Для постановки пластики он пригласил Андрея Дрознина, с которым я потом училась в Щукинском училище на режиссерском факультете. Дрознин ходил с чемоданчиком, в котором были разные чаи, он себе заваривал для здоровья. Всегда был очень худым. Потом он стал настоящей звездой, ставил спектакли в Студии Табакова, Московском ТЮЗе, новосибирском «Глобусе», работал по пластике с актерами и студентами во многих театрах.

Потом Бычков поставил одиозный спектакль «Прости меня» по Астафьеву. Мы сыграли его всего два раза, и постановку закрыли.

История в постановке следующая – мальчик уходит на фронт, и за ним по пятам ходит Смерть. Когда его раненого положили в госпиталь, она снимает с себя бушлат, и зрители видят, как голая Смерть ложится рядом с ним. То есть, она, как женщина, хочет его соблазнить, забрать с собой. А я – медсестра Лида – ее прогоняю.

Обнаженная Смерть не понравилась крайкому партии. Хотя она не была совсем голой – актриса Елена Зотова (сейчас она работает в театре драмы) надевала телесные тонкие колготки и натягивала их выше груди, все было закрыто. Еще не понравилось, что в госпитале пионеры пели в черных очках. Задавали вопрос: «У нас что, пионерская организация слепа?». Режиссер не захотел ничего менять. Спектакль закрыли, а Бычков тут же подал заявление об уходе.

Мой муж, Виктор Захаров, подходил к театру как к дому. Все знали, что я не получу главную роль только потому, что я его жена. У него я исполнила только две главные роли, но одна из них – Раневская – роль всей жизни.

Так сложилось, что у меня сейчас осталась только одна роль в театре – бабушки в спектакле «Валентин и Валентина» Алексея Бурдыко. Свой столик в гримерке я делю вместе со своей ученицей Дашей Чиж, которая только пришла в МТА.

– Какими качествами обладает хороший режиссер?

– Талант, ощущение сегодняшнего времени. А про работу с актерами сложно сказать. Тактичность? Ерунда. Бычков иногда доводил меня до слез. Он не вмешивался в то, что я делаю. Но когда наступал момент, когда я не знала, как играть и спрашивала у него, он отвечал: «Ты играешь эту роль. Почему ты спрашиваешь? Делай». Я начинала рыдать, он смягчался: «Ну, давай думать».

Многие говорят, что режиссер должен быть еще и педагогом, но я считаю, что не всегда это уместно. Все-таки он должен знать, чего он хочет и попытаться разными способами это сделать. Тогда получится хорошо, даже если в работе есть неприятие, слезы и прочее.

– Самая главная пьеса всех времен и народов, по вашему мнению?

– Банально, но «Вишневый сад». Удивительно, что Чехов в свои 40 с небольшим смог написать Фирсу такие слова – «Прошла жизнь, словно и не жил». И до сих пор пьесу ставят, и ищут в ней что-то новое. А все потому, что написан «Вишневый сад» про человека – это самое важное.

Что известно о собеседнице

Нина Таякина родилась 2 апреля 1949 года в Барнауле.

В 1971 году окончила актёрский факультет Горьковского театрального училища, позже режиссёрский факультет Театрального училища имени Бориса Щукина.

Сразу после учебы стала работать в Алтайском ТЮЗе. К бесспорным актёрским удачам относятся роли Раневской в спектакле по пьесе Антона Чехова «Вишнёвый сад», Состраты в «Мандрагоре» Никколо Макиавелли, Счастливой в «Дамах с комедиями» Надежды Тэффи, Алёны Ивановны в «Преступлении и наказании» по роману Фёдора Достоевского.

В 1998 году Нине Васильевне Таякиной присвоено звание заслуженной артистки Российской Федерации.

Больше 15 лет работает педагогом по актерскому мастерству в Алтайском институте культуры. В 2021 году выпустила свой актерский курс.

Надежда Чехович

Источник: «Алтапресс»

Некоторые сказки мы запоминаем на всю жизнь. И не только из-за сюжета, но и благодаря оформлению — ведь картинки в книгах помогают нашему воображению работать в полную силу. И как здорово было бы, став взрослым, вновь почувствовать эту непередаваемую атмосферу волшебства.

Мы готовы подарить вам такую возможность! В нашей статье мы расскажем о нескольких известных детских произведениях, проиллюстрированных много лет назад знаменитыми художниками. Либико Марайя, Рауль Вердини, Леонид Владимирский — все они давно стали легендами в мире книжной иллюстрации. Их рисунки и по сей день позволяют нам снова и снова возвращаться в детство и верить в чудо.

Алиса в Стране чудес. Льюис Кэрролл

О приключениях маленькой девочки Алисы в загадочной стране знает едва ли не каждый. А меж тем книга появилась практически случайно. Чарльз Доджсон, преподаватель математики, придумал волшебную историю для дочери своего приятеля. И она так понравилась малышке, а заодно и ее отцу, филологу Генри Лидделлу, что текст решено было напечатать. Спустя год в свет вышла книга «Алиса в Стране чудес», изданная под псевдонимом «Льюис Кэрролл». Она очень полюбилась читателям. Интересно, что, работая над рукописью, автор и сам не знал, каким окажется финал, а просто двигался по сюжету вместе со своими персонажами, следуя за собственной фантазией.

-10% Алиса в Стране чудес. Алиса в Зазеркалье (ил. Л. Марайя) Льюис Кэрролл Твердый переплет739 ₽821 ₽
В корзину

Перед вами красочное издание любимой сказки с иллюстрациями, которые точно сделают книгу жемчужиной вашей литературной коллекции. Рисунки, выполненные непревзойденным мастером — итальянским художником и мультипликатором Либико Марайей, только добавляют любимой повести атмосферу волшебства, загадочности и легкого сумасшествия.

Приключения Пиноккио. Карло Коллоди

А вы знали, что сюжет сказки о деревянном мальчишке, который сейчас известен всему миру, появился из-под пера Карло Коллоди не сразу? Изначально автор, меньше всего мечтавший о карьере детского писателя, ради гонорара создал совсем другую историю — страшную, да еще и с трагической развязкой. Впрочем, читателям это совсем не понравилось, и Коллоди пришлось переработать текст и отказаться от смерти главного героя в финале. Именно второй вариант сделал «Приключения Пиноккио» едва ли не самой известной детской книгой в мире.

Уверены, что в детстве вы зачитывались сказкой, а теперь с удовольствием познакомите с ней и своих малышей. Главное, подобрать красивое и яркое издание.

Приключения Пиноккио (ил. Л. Марайя) Карло Коллоди Твердый переплет637 ₽
В корзину

И вновь — Либико Марайя. Все его иллюстрации вдохновлены американской мультипликацией, но при этом они имеют свой уникальный стиль и колорит. Персонажи рисунков Марайи будто бы вот-вот оживут и сойдут со страниц книги, чтобы лично проводить вас в увлекательный мир.

Питер Пэн. Джеймс Барри

Свою знаменитую сказку о мальчишке, не желающем становиться взрослым, писатель Джеймс Барри посвятил детям своих друзей — братьям Дэвис. Прозаик принимал активное участие в их судьбе. Впрочем, сами ребята, хоть и были искренне привязаны к литератору, к книге относились с прохладой. Так, например, Питера Дэвиса раздражало, что все вокруг были уверены, будто он и есть тот самый Питер Пэн. Текст Барри он называл «этот ужасный шедевр».

К слову, идея отдельного произведения родилась у писателя не сразу. Изначально эпизоды о приключениях летающего мальчика были включены во взрослый и довольно мрачный роман «Белая птичка». Он повествует о потерянных детях, которые скрываются от безутешных родителей в Кенсингтонских садах. Кстати, по сей день существует версия, будто ребятишки, укрывшиеся от взрослой жизни, — это души погибших детей.

-10% Питер Пэн (ил. Л. Марайя) Джеймс Барри Твердый переплет502 ₽558 ₽
В корзину

В 1906 году вставные главы из «Белой птички» были выпущены отдельным изданием. Тогда иллюстрации к ним выполнил художник Артур Рэкхем, они и по сей день считаются самыми известными из существующих. Но и Либико Марайе удалось передать в своих изображениях атмосферу сказки со множеством загадок и трактовок. Уверены, издание с картинками итальянца придется по душе и вам, и вашим детям.

Приключения Чиполлино. Джельсомино в Стране лжецов. Джанни Родари

Поучительные, мудрые, полные захватывающих приключений сказки Родари знакомы едва ли не каждому. С легкостью и без лишнего морализаторства итальянцу удавалось доносить до детей простые жизненные истины и правила человечности: не врать, не предавать друзей, бороться за правду и многое другое. Сложные темы, такие как нищета, несправедливость и смерть, писатель раскрывал без лишних предисловий — и делал это так виртуозно, что сюжеты надолго оставались в памяти не только у детей, но и у их родителей.

-10% Приключения Чиполлино. Джельсомино в Стране лжецов (ил. Р. Вердини) Джанни Родари Твердый переплет697 ₽774 ₽
В корзину

Сказка о мальчике-луковке увидела свет в 1951 году. Первым историю о неунывающих бедняках и заносчивых богачах в образе овощей и фруктов проиллюстрировал художник Рауль Вердини. Талантливый карикатурист, именно он подарил нам знаменитые образы графинь Вишен, кума Тыквы, синьора Помидора. Позже он работал еще над несколькими произведениями Родари, в том числе и над «Джельсомино в Стране лжецов». Сегодня картинки Вердини по-прежнему остаются самыми известными и пользуются большой популярностью у поклонников книг Родари.

Приключения Чиполлино. Джанни Родари

Людям, выросшим на советских изданиях известных сказок, хорошо знакомы иллюстрации Леонида Владимирского. Он был автором рисунков к детским произведениям Алексея Толстого, Александра Волкова, Николая Носова и Юрия Олеши. Однако одним из главных своих творений он считал серию изображений к сказкам Джанни Родари. «Приключения Чиполлино» и невеселая повесть «Путешествие Голубой Стрелы» у многих из нас ассоциируются именно с иллюстрациями Владимирского.

-10% Приключения Чиполлино. Путешествие Голубой Стрелы (ил. Л. Владимирского) Джанни Родари Твердый переплет832 ₽924 ₽
В корзину

Несмотря на то, что у многих сказок Родари совсем не детский подтекст, Владимирский не стремился к мрачным изображениям любимых персонажей. Даже история об игрушечном поезде вышла у него доброй, пусть и с грустным финалом. Художник не раз признавался в интервью, что частенько видел своих героев во сне, а потом просто переносил их на бумагу.

Наше красочное издание — прекрасный подарок не только для малышей, но и для родителей. Ведь благодаря знакомым рисункам у взрослых будет возможность заново открыть для себя любимые сказки.