Письма тургенева в собрании сочинений

у нечто вроде цепи Юнгфрау или Индейских гор. И все это надо разобрать и прочитать, что я и начал делать, но не одолел еще и четверти, хотя уже послал г-же Виардо целый транспорт прочитанных бумаг Т<ургенева> по почте. Удивительно, как покойник сберегал все записочки, тысячи просьб о пособиях, советах, брульоны своих повестей с пометками и поправками своими и проч.». «Г-жа Виардо,- прибавлял Анненков далее,- собирается все просмотренные бумаги бросить в огонь (их держать негде, так как она уже продала свой дом на rue de Douai за 260 тыс. фр.). Не сыщете ли Вы покупщика бумаг в императорской библиотеке или между частными людьми? Обидно было бы по-деревенски просто жечь то, что нам не нужно, хотя другим, может быть, и пригодилось бы» {Там же, с. 438.}. Как видно из последующих писем Анненкова, разбор этих бумаг занял у него несколько месяцев, до самого конца 1885 г. 19 июля Анненков писал, что «занят был разбором громадных кипов бумаг из кабинета Тургенева и еще не пришел к концу. Три кипы прочтены и возвращены владелице, а остается еще три» {Там же, с. 441.}. Просвет наметился только к началу ноября того же года. «Извещаю вас,- писал Анненков 2 ноября,- что дремучий лес переписки Тургенева, в котором я вращался все лето, начинает редеть, показываются кусты, доносятся знакомые голоса и все предвещает близкое появление поляны, а с нею и полного света божьего» {Там же, с. 443-444.}, и еще через несколько дней: «Кончил, батюшка, разбор переписки Тургенева и вздохнул полной грудью. Думал, что не одолею, а тут новая беда: надо передать, что вычитал в фолиантах всех просителей, которых легион. Представьте, есть и такие, которые рекомендовали ему воспользоваться премией, кажется «Нивы», за лучшую повесть, посидеть дня два-три и полученную премию выдать как пособие просителю. Вы думаете, Тургенев был возмущен наглостью просителя? Нимало. Он отыскал его и облагодетельствовал» {Там же, с. 445-446.}. В письме от 12 ноября мы находим своего рода итог проделанной Анненковым работы, то общее впечатление, которое он вынес от чтения множества писем, адресованных Тургеневу: «Я обрел в бумагах г-жи Виардо, ей возвращенных, обильную жатву для внутренней литературной нашей истории, для изображения затей и капризов самого Тургенева, для картины потачки его женским друзьям в их капризах, перенесенных и в литературу, и разных их привередничаний. Я перечитал возы всех этих глупостей, в которых Тургенев постоянно является однако же гуманным европейцем, и отправил целые обозы их обратно, назад в Париж, удержав при себе те, которые почему-либо мне показались интересными» {Там же, с. 449.}.

   Данное свидетельство заслуживает внимания. С одной стороны, это характеристика тех эпистолярных материалов из архива Тургенева, которые и доныне находятся в Париже (в Национальной библиотеке) и в значительной части уже опубликованы. Современный исследователь может судить о них беспристрастнее и вернее, чем Анненков, потому что среди этого «ненужного хлама», который он вернул владелице, несмотря на перспективу их сожжения (что, впрочем, П. Виардо не осуществила), оказалось немало ценных литературных документов, а все они вместе взятые составляют, конечно, ценнейший материал для комментария к письмам самого Тургенева и суждений об их адресатах. С другой стороны,- и это следует подчеркнуть особо, — Анненков «удержал при себе» те письма к Тургеневу, которые показались ему интересными, положив начало тому эпистолярному фонду из бумаг Тургенева, который в конце концов оказался в России и составил документальную основу для целой серии изданий двусторонней переписки Тургенева или писем к нему разных лиц. В числе писем, отобранных Анненковым из парижского архива Тургенева, оказались, прежде всего, его собственные письма к Тургеневу; по-видимому, он изъял их полностью {Русское обозрение, 1894, январь, с. 5. Публикация их началась в том же журнале в 1898 г.}. «Удержал» Анненков также письма к Тургеневу членов семьи Аксаковых, показавшиеся ему важным источником для понимания идейных разногласий Тургенева со славянофилами в 40-50-е годы: эти письма напечатал Л. Н. Майков по оригиналам, предоставленным ему Г. А. Анненковой, вдовою критика {Русское обозрение, 1893, август, с. 449. Письма эти вместо c ответными письмами Тургенева были напечатаны здесь не полностью; впоследствии опубликовано было еще несколько писем Тургенева к Аксаковым из той же пачки, находившейся у Анненкова (Литературный архив. М.; Л., 1953. Т. 4, с. 188-196).}. При себе Анненков на всякий случай оставил еще ряд писем к Тургеневу, проливавших свет на историю сложных взаимоотношений или даже драматических столкновений писателя с их авторами, например письма Гончарова. Анненков позаимствовал оттуда несколько цитат для своей статьи «Шесть лет переписки с Тургеневым» (напечатанной еще при жизни Гончарова), где очень кратко рассказано о «литературном недоразумении», происшедшем между Гончаровым и Тургеневым и о последовавшем за этим «третейском суде» (23 марта 1860 г.); полностью письма Гончарова, долго лежавшие в бумагах Анненкова в подлинниках, увидели свет лишь полвека спустя {И. А. Гончаров и И. С. Тургенев по неизданным материалам Пушкинского Дома / Предисловие и примечания Б. М. Энгельгардта. Пб., 1923, с. 9-10. Что же касается писем к Гончарову Тургенева, то они почти полностью были уничтожены самим Гончаровым. Уцелели лишь два письма: 1) от 7(19) апреля 1859 г., то самое, которое Гончаров давал списывать своим знакомым (опубликовано Л. Н. Майковым в «Русской старине», 1900, кн. 1, с. 18-19), и 2) письмо от 14(26) марта 1864 г., случайно забытое Гончаровым в читанной им книге и потом найденное в этой книге у его племянника (опубликовано М. Суперанским в «Вестнике Европы», 1908, кн. 12, с. 460). Кроме того, отрывки из двух писем к нему Тургенева (от 21 июня (3 июля) и 11(23) ноября 1856 г.) Гончаров включил в свою «Необыкновенную историю» с таким примечанием: «Выписываю здесь несколько мест из оставшихся у меня немногих писем Тургенева, где он упоминает о моих романах вскользь. Большую часть писем, после примирения с ним, я сжег. Уцелели случайно только четыре или пять. Не знаю, сохранятся ли они у меня в бюро — и на случай их утраты привожу несколько фраз» (Сборник Российской Публичной библиотеки. Пг., 1924. Т. II, с. 153-155). Оригиналы этих писем, по-видимому, не сохранились.}. Таково же происхождение обнаруженных в бумагах Анненкова нескольких писем к Тургеневу А. А. Фета. С одного из них (от 12 января 1875 г.) — последнего, написанного Фетом перед его разрывом с Тургеневым,- Анненков даже снял копию, попавшую к M. M. Стасюлевичу {М. М. Стасюлевич и его современники, т. III, с. 478-480; Садовский Б. А. Ледоход. Статьи и заметки. Пг., 1916, с. 173-175.}; впоследствии нашелся и подлинник его, а также трех других писем Фета к Тургеневу {Бухштаб Б. Четыре письма А. А. Фета.- В сб.; Тургенев. Материалы и исследования / Под ред. Н. Л. Бродского. Орел, 1940, с. 33-45.}, несомненно взятых Анненковым из того же парижского архива Тургенева. Из бумаг Анненкова, после смерти его вдовы — Г. А. Анненковой (в 1899 г.), хранившихся в разных; местах и частично рассеявшихся {О части архива Анненкова, находившейся в Симбирске, и о судьбе хранившихся там писем Тургенева см. в статьях: Столов Ник. 1) Литературные находки в Ульяновске, 1922-1926.- Ульяновский Общественник, 1927, No 7, с. 49-50; 2) К переписке И. С. Тургенева с П. В. Анненковым.- Край Ильича, No 3, Казань, 1928, с. 43-49.}, почерпнуты были для издания также некоторые другие письма к Тургеневу, восходящие к тем же «кипам», которые предоставлены были П. Виардо в 1885 г. для первого просмотра. Нет, однако, сомнения, что многие письма к Тургеневу всевозможных корреспондентов, бывшие у Анненкова в руках и им читанные, впоследствии были утрачены. И сам Анненков, как мы видели, отнесся к ним довольно небрежно, не предвидя, что все они в целом со временем смогут представить значительный исторический интерес; иные из них, вероятно, были растеряны при обратной доставке их в Париж или в последующий период их хранения у П. Виардо и ее наследников.

   Еще до поездки в Париж для ознакомления с архивом Тургенева Анненков приступил к работе над циклом статей о Тургеневе, основанных на личных воспоминаниях о нем. Начало положено было очерком «Молодость Тургенева» («Вестник Европы», 1884, кн. 2) {Ему предшествовала известная мемуарная статья Анненкова «Замечательное десятилетие» (Вестник Европы, 1880, кн. 5), вся XXXIV глава которой была в значительной степени посвящена Тургеневу и его дружбе с Белинским. Тургеневу она показалась «просто чудесной»: «…меня он вывернул, как перчатку, показав мне самому все мое сокровенное»,- писал он M. M. Стасюлевичу 7(19) мая 1880 г.}, но следующая статья, «Шесть лет переписки с Тургеневым», задержалась и увидела свет лишь год спустя («Вестник Европы», 1885, кн. 3 и 4), потому что в это время им велись переговоры с П. Виардо о рукописном наследии Тургенева. Статья «Шесть лет переписки с Тургеневым» была отдана в печать до того, как в руках Анненкова оказалась основная часть парижского архива Тургенева; он располагал лишь письмами Тургенева к нему самому, которые и составили документальную основу его очерка; он успел включить в него лишь малую часть парижских материалов. Однако эта вторая мемуарная его статья о Тургеневе появилась в печати уже после выхода в свет «Первого собрания писем», в составлении и редактировании которого Анненков также принимал участие; следовательно, он не мог не учесть впечатления, произведенного этой книгой на читателей и критиков, да и сам не считал ее удачной: ему представлялось, что обнародованные письма Тургенева далеко не оправдывают тех надежд, какие на них возлагались. Опытный мемуарист-повествователь, далекий от интересов архивиста-публикатора, Анненков полагал, что издание текста писем Тургенева, не сопровождаемых пояснениями самих адресатов и не подчиненных определенному литературному или критическому заданию, не оправдывает себя и ведет лишь к недоразумениям. По его мнению, письма писателя должны публиковаться не полностью и как бы вставляться в соответствующую им рамку; ошибочно давать их в руки читателя в виде документов самодовлеющего значения, так как этот читатель не в состоянии будет ни оценить их надлежащим образом, ни дополнить их соответствующими фактическими справками для лучшего понимания. Отрицательно отзываясь о некоторых читанных им письмах Тургенева, которые не годятся в печать, потому что хотя и «напоминают некоторые обстоятельства его жизни», но «проливают мало света на его личность», Анненков замечал в письме к M. M. Стасюлевичу: «Придется шарить в собственных воспоминаниях и в них искать настоящего ключа к его образу мыслей» {M. M. Стасюлевич и его современники, т. III, с. 419.}; в другом, более позднем письме (12 ноября 1886 г.), говоря о работе над статьей О переписке Тургенева, Анненков существенной ее стороной считал не столько включенные в нее письма или отрывки из писем, сколько собственные пояснения к ним, на том основании, что пока владельцы подобных эпистолярных документов, «как у нас всегда бывает, не обнаруживали охоты — делиться ими с публикой» {Там же, с. 448-449. По признаниям Анненкова, ни одна из старых его работ не потребовала столько труда, как эта: «Классификация и перебеление писем Тургенева заняли у меня столько времени, что я не ожидал» (там же, с. 432).}. Таким образом, Анненков предпочитал сплавлять в единое целое и письма писателя, отобранные для воспроизведения, и собственные воспоминания об их авторе, видоизменяя несколько столь привычный для него мемуарный жанр. Тем не менее в цикле его мемуарных статей о Тургеневе в этом смысле также наблюдается известная эволюция: сначала в них главенствовали собственно воспоминания, рассказ от первого лица; затем письма, включавшиеся в текст повествовательной статьи, становились не дополнительной, иллюстрирующей ее частью, тесно сплетающей отзывы автора этих писем о событиях и людях с суждениями самого мемуариста, но частью важнейшей, органической, как бы сюжетной основой, к которой лишь пристраивались эпизоды, взятые из собственных воспоминаний их публикатора. Так написан мемуарный очерк «Шесть лет переписки с Тургеневым», в который вставлено свыше 30 писем Тургенева 1856-1862 гг., приведенных в больших выдержках или с небольшими сокращениями; комментируются они множеством весьма существенных фактических данных из жизни Тургенева периода его разрыва с «Современником», жизни за границей, начала работы над романом «Отцы и дети». Следующая и последняя работа Анненкова этого цикла, написанная им незадолго до смерти,- «Из переписки с И. С. Тургеневым в 60-х годах» («Вестник Европы», 1887, кн. 1 и 2),- сохраняя важнейшие особенности его предшествующих мемуарно-документальных очерков, уже отходила от них, так как увеличивала документальную часть за счет воспоминаний в собственном смысле: очевидно, Анненков, подавленный грудой рукописных материалов, оказавшихся в его распоряжении, находился теперь у них на поводу; он привел на этот раз и большее количество писем Тургенева, и осторожнее сокращал их. На той же документальной основе, после разбора парижских бумаг, написана была им также статья «К ссоре Тургенева с Толстым», не увидевшая света при жизни не только Анненкова, но и Л. Н. Толстого {Там же, с. 449.}.

   Позиция, занятая Анненковым в спорах относительно публикации писем покойных писателей, представляется очень типичной именно для 80-х годов. Издание переписки недавних деятелей без сокращений в то время осуждалось не им одним, что и высказалось вполне явственно в полемике, возникшей по поводу «Первого собрания писем» Тургенева. В известной мере Анненков следовал здесь также и более старой традиции, в частности мнению самого Тургенева. Когда дочь Пушкина, графиня Н. А. Меренберг, предоставила Тургеневу для печати письма своего отца к матери, Тургенев первоначально пришел к заключению, что «эти письма скорее могли бы быть предметом биографического «этюда» — чем поступить голым материалом в литературно-публичный водоворот»; так, по крайней мере, изложил точку зрения Тургенева именно Анненков {Там же, с. 78-79.}. Когда же Тургенев все же решился на опубликование этих писем и обнародовал их в «Вестнике Европы», раздались протестующие голоса, тем более, что он, по собственным словам, ограничился «только самыми необходимыми и немногочисленными исключениями» {Подробную характеристику исключений и поправок, допущенных Тургеневым в тексте писем Пушкина, представил В. И. Срезневский (Пушкин и его современники. СПб., 1904. Т. 1, вып. II, с. 12-13) на основании корректуры первой их публикации; Характерно, однако, что, по его наблюдению, «в изданный в «Вестнике Европы» текст писем многие поправки Тургенева не введены и текст представлен в более неприкосновенном виде, чем предлагал Тургенев». И. А. Гончаров в статье «Нарушение воли» (1889) засвидетельствовал, что «о письмах Пушкина, изданных под редакцией Тургенева, поднялся в свое время в обществе дружный ропот против многих писем поэта, очевидно не предназначенных в печать», и объяснял это не проявленным Тургеневым, как редактором их, «недостатком такта и деликатности» или «неуважением к памяти Пушкина»: «…напротив: Тургенев именно и погрешил благодаря страстному поклонению Пушкину». Очень типичным для того времени является также отзыв о письмах Пушкина, опубликованных Тургеневым, принадлежащий Г. Е. Благосветлову (в письме к А. П. Пятковскому от 2 марта 1878 г.): «За что и про что Тургенев взялся рекомендовать и редактировать этот домашний хлам, которому дальше семейного бюро не следовало ходить? Что сбарышничал Стасюлевич, это понятно, но дети-то за что топчут память отца? Ведь эта переписка роняет Пушкина хуже, чем «Записки» Виголя — их автора. Да что в ней интересного? Что в ней общественного? Неужели все обеденные меню и записки прачек составляют исторические документы? Пора бы этой пошлости положить конец, вразумив этих дураков, что не всякий же домашний сор имеет право на историческое значение» (Русская старина, 1915, No 3, с. 645). См. также: Измайлов Н. В. Тургенев — издатель писем Пушкина к H. H. Пушкиной.- Тургеневский сборник. Материалы к Полному собранию сочинений и писем И. С. Тургенева. Л.: Наука, 1969. Вып. 5, с. 399-416.}.

   Упреки Тургеневу раздавались тогда с разных сторон и доходили до него в форме слухов или даже непосредственных угроз. Об одном из таких случаев он сам сообщал М. М. Стасюлевичу (в письме от 25 марта 1878 г.): «Вообразите! Меня какой-то А. В. письменно предуведомил, что сыновья Пушкина нарочно едут в Париж, чтобы поколотить меня за издание писем их отца. — Почему же меня, а не родную сестру, разрешившую печатание? Впрочем, я полагаю: это просто сплетня, если не мистификация». Это не помешало Тургеневу через несколько лет опубликовать еще два письма Пушкина и одно — его отца, Сергея Львовича, извлеченных из архива Н. И. Тургенева {Вестник Европы, 1880, кн. 12, с. 819-821. О принадлежности этой публикации И. С. Тургеневу см. в заметке М. К. Клемана в сб.: И. С. Тургенев. Материалы и исследования / Под ред. Н. Л. Бродского. Орел, 1940, с. 14.}.

   В середине 80-х годов, когда тогдашние исторические журналы «Русский архив», «Русская старина», «Исторический вестник» непрерывно печатали документальные материалы, в том числе и эпистолярные, требования предъявлять особую «разборчивость» при их обнародовании слышались отовсюду. В «Русской мысли», например, с многократными и весьма энергичными заявлениями по этому поводу выступал В. Михайловский, не упускавший случая поговорить лишний раз о необходимости строгого отбора при подготовки к печати документов из частных архивов, кстати напомнив тут же мнения иностранных писателей и публицистов, восстававших против «вторжения в частную жизнь знаменитых людей после их смерти», или разбранить тех отечественных литераторов, которые, с его точки зрения, ревниво берегли или предавали гласности любой клочок бумаги, если только на нем имелись строки, начертанные писательским пером. Об этом В. Михайловский говорил и по случаю появления в печати писем Тургенева, и в связи с критико-биографическим очерком С. А. Венгерова о А. Ф. Писемском, в котором автор довольно широко и, по тогдашнему мнению, бесцеремонно и бестактно воспользовался черновиками писем покойного писателя и письмами к ному разных лиц, предоставленными ему вдовой писателя, Е. П. Писемской. «Не касаясь прав вдовы писателя располагать каждым куском бумаги, исписанной рукой умершего мужа, как наследственной литературной собственностью, мы позволим себе заявить некоторое сомнение относительно такового же ее права на письма живых еще лиц, адресованных к ее супругу, какой бы литературно-критический интерес они ни представляли»,- писал

   В. Михайловский и прибавлял: «Еще большему сомнению подвергаем мы право литератора пользоваться таким материалом, не заручившись по меньшей мере согласием авторов таких писем на опубликование полностью или отчасти содержания писем и записок, извлеченных из шкафов, ящиков, корзин под столом и мало ли еще откуда» {Русская мысль, 1884, кн. 11, Библиографический отдел, с. 46. Стоит отметить, что в том «довольно обширном собрании писем разных лиц» к А. Ф. Писемскому, которое было предоставлено в распоряжение С. А. Венгерова, по его словам, оказалось «больше всего (до 30) писем от Ив. Серг. Тургенева, с которым покойный бил очень дружен, и от П. В. Анненкова». В своем очерке С. А. Веигеров привел из них несколько выдержек, действительно не всегда удачных, например из весьма интимного письма Тургенева к Писемскому с характеристикой его жены — Екатерины Павловны (см.: Венгеров С. А. Алексей Феофилактович Писемский. СПб., 1884, с. 2, 45, 107). Через два года все эти письма были опубликованы полностью (Тридцать писем И. С. Тургенева к А. Ф. Писемскому.- Новь, 1886, т. XII, No 23, с. 183-195). С. Ф. Либровичем, отметившим, что они «напечатаны прямо с оригиналов и расположены в хронологической последовательности» и что «только в одном письме, восьмом по порядку, пришлось в двух местах, означенных точками, сделать небольшие сокращения — по близости времени»; в предисловии же к этой публикации сказано: «Напрасно было бы вдаваться в рассуждения — какое значение имеет каждая строчка, упавшая со стола такого светила русской литературы, как И. С. Тургенев. Тем более лишне разъяснять — какой драгоценный дар оставил по себе этот бессмертнейший из бессмертных русских людей в своих письмах».}. Признания же А. В. Старчевского («Наблюдатель», 1884), что он спас из печи связку писем и бумаг О. И. Сенковского вопреки намерению их владельца, побудили В. Михайловского провозгласить еще раз, что «не должно переходить известной границы, отделяющей документы общественного характера и значения от документов частных, интимных, не составляющих и не могущих составлять публичного достояния по весьма многим соображениям… Против опубликования таких-то рваных бумаг, вытащенных из печей и иных мест, не может, по нашему мнению, но возмущаться чувство порядочности и уважения к неприкосновенности переписки как живых лиц, так и умерших. Тут-то именно и возникает вопрос о разборчивости: что подлежит опубликованию и что не подлежит?- Вопрос очень деликатный, щекотливый и, кажется, спорный. Мы думаем, что уважение к умершему и осмотрительность по отношению его безответной личности более обязательны, чем в отношении живого человека, могущего возражать, защищаться, объяснять, словом, постоять за себя. Между тем, на практике мы видим совсем иное, совершенно противоположное» {Русская мысль. 1884, кн. 12, Библиографический отдел, с. 2-3.}.

   В «Воспоминаниях» К. Ф. Головина находится несколько откликов на тот же, всех волновавший тогда вопрос, и на этот раз по поводу писем Тургенева. «Создалась легенда о его (Тургенева) необычайном мягкосердии»,- пишет он. Но «надо было появиться его письмам,- плохую услугу оказал ему его друг M. M. Стасюлевич, издав их после смерти великого писателя,- чтобы двоедушие этого, с виду открыто приветливого человека обнаружилось перед глазами всех» {Головин К. Мои воспоминания. В 2-х т. СПб., 1908. Т. I, с. 219. Речь идет здесь, несомненно, о «Первом собрании писем» Тургенева, изданном В. П. Гаевским при ближайшем участии M. M. Стасюлевича. В качестве примера, иллюстрирующего «двоедушие» Тургенева, обнаружившееся после публикации его писем, Головин ссылается на свое знакомство и беседы с Тургеневым, из которых он убедился, «до какой степени могли казаться интимными его отношения к человеку, которого он в одном из своих писем бранил самым недвусмысленным образом. Этот человек был некто К. А. Чивилев» (с. 219).}. Упоминая в другом месте мемуаров о знакомстве своем с Я. П. Полонским (в 1886 г.), Головин рассказывает: «Темою для разговоров служил нам всего чаще И. С. Тургенев, с которым Яков Петрович был так дружен. Недавно только появились отдельной книжкой письма Тургенева, из которых большая часть была адресована Полонскому. Яков Петрович находил, как и я, что плохую услугу оказали великому писателю, напечатав его корреспонденцию. Непонятно вообще, как позволяют себе с такой бесцеремонностью, едва сошел в могилу крупный человек, копаться в его частной жизни и делать достоянием публики то, что при его жизни, конечно, обнародовать бы не посмели. Разве выдающиеся личности в самом деле вынуждены оплачивать свою известность такою тяжелою данью? Разве их частная жизнь должна быть выставлена напоказ для удовлетворения праздного любопытства?» {Там же, т. II. СПб., 1910, с. 107-108.}. Правда, и Головин не безусловно осуждал обнародование всех писем писателя: письмо умиравшего Тургенева к Л. Н. Толстому и на него произвело сильное впечатление; про это письмо он писал, что оно не будет забыто, «до того истинное благородство звучит противоречием с взаимною нелюбовью, разъединявшею великих писателей» {Там же. с. 60.}.

   В конце 80-х годов тот же вопрос о «разборчивости» и праве потомков на эпистолярное наследие писателей был вновь поднят в русской печати в связи с изданной В. В. Стасовым книгой «И. Н. Крамской, его жизнь, переписка и художественно-критические статьи» (СПб., 1888) и с новой силой — в связи с известной статьей Гончарова «Нарушение воли», напечатанной в мартовской книжке «Вестника Европы» за 1889 г. Характерно, что в новой полемике, возникшей по этому поводу, постоянно упоминались письма Тургенева и Крамского как наиболее неудачные образцы публикаций этого рода. Гончаров, например, прямо ссылался на «Первое собрание писем» Тургенева как на пример явного нарушения желаний покойного писателя: «Несмотря на то, что письма Тургенева прошли через руки нескольких лиц, под редакцией старого и опытного литератора В. П. Гаевского,- и тут проскользнуло несколько писем…, которых Тургенев, конечно, не разрешил бы печатать, и много других, где он делает резюме, а иногда и неоправданные отзывы о людях или сочинениях». Сочувственно откликаясь на завещание Гончарова не печатать его писем после его смерти, Н. С. Лесков писал: «Если деликатность Гончарова некоторые называют «крайностию», то пусть говорящие таким образом вспомнят только, что за суета была поднята распубликованием писем Тургенева и Крамского! Как трясли их кости, когда оставшиеся на земле знакомцы этих покойников с азартом пережившего сверстника стали трясти свои «портфели» и вытащили из своих ящиков тургеневские письма и, наконец, предали их тиснению для разбора: кого, чем и для чего заденут и как оскорбят и опечалят». «Пусть и случай, до которого касалось письмо, уже минул,- оговаривался Лесков далее,- или пусть даже ниже выяснилось все в обратном смысле и последующее совсем изменило отношение автора письма к тому, кому оно было написано… Все равно: Ату его!.. Валяй! Печатай! Жестокие нравы!» {<Лесков Н. С.> Замогильная почта Гончарова.- Петербургская газета, 1891, No 341 (без подписи); см. также: Лесков Н. С. Собр. соч. М., 1958. Т. XI, с. 215.}.

   О Тургеневе и его письмах шла речь и во многих других откликах на статью Гончарова. Д. Я. Колбасин — один из старых адресатов Тургенева — написал статью, в которой не только высказывал свое искреннее сочувствие к статье Гончарова и осужденному в ней обычаю, по словам Гончарова, «предавать публичному оглашению частные интимные письма, писанные одним лицом к другому — и только для одного этого лица», но и упомянул о своей переписке с Тургеневым: «У меня сохраняется много писем Ивана Сергеевича, но я никогда не решусь обнародовать их, без строгого выбора писем, имеющих общественный интерес, и писем чисто интимных, в которых Тургенев под минутным впечатлением, а иногда и для красного словца, был несправедлив к заметным литературным деятелям и наверно пришел бы в ужас, если бы эти мимолетные суждения были обнародованы на позорище света» {М. М. Стасюлевич и его современники, т. III, с. 665. Любопытно, что Д. Я. Колбасин вспоминал далее о тех письмах к нему Тургенева, которые увидели свет в «Первом собрании писем», но по-своему объяснил их появление в печати и ни словом не обмолвился о продаже их Г. О. Гинцбургу: «Покойный брат мой (писатель) Елисей Яковлевич Колбасин, без ведома моего, будучи уже лишен зрения, по ошибке напечатал 8 писем, адресованных Тургеневым мне, замешавшихся в его переписку. Если я соберусь когда-нибудь написать воспоминания об отношениях моих к Тургеневу и другим писателям, то будьте уверены, что ограничусь только строгими выдержками из писем, имеющих литературный интерес… Подлинные же письма Ив. С. Тургенева, и то с выбором, я завещаю Одесской Публичной библиотеке» (там же, с. 666).}.

   Приведенные данные достаточно явственно свидетельствуют о том, при каких обстоятельствах и в каких условиях начиналось собирание и издание писем Тургенева. Этот начальный период собирательских и издательских усилий охватывает приблизительно первое десятилетие со дня его смерти. Лишь после этого времени к дальнейшим публикациям его писем стало устанавливаться более спокойное и здравое отношение. Уходили из жизни друзья и сверстники Тургенева, особенно болезненно и тревожно воспринимавшие загробный голос писателя, звучавший в его письмах, впервые появлявшихся в печати, и судивший их самих и их время; прежние споры отходили в прошлое и допускали более трезвые оценки событий давних лет, житейских отношений, былых распрей, преданных забвению; письма, в которых все это было запечатлено с яркостью подлинной реальности, постепенно приобретали значение исторических документов, свидетельств, тем более ценных, чем меньше изменений допущено в них издателями. Правда, и в то время находилось немало людей, понимавших истинную цену эпистолярным материалам и постоянно тревожившихся за их судьбу; это были по преимуществу историки и историки литературы, постоянно имевшие дело с рукописями и отдававшие себе полный отчет в том, какое неожиданное значение в руках умелого ученого может получать порой самая незначительная на первый взгляд автографическая записка. Такой был, например, Ф. И. Буслаев, который в поздние годы жизни «отвернулся от Гончарова», прочтя его статью «Нарушение воли». «Он находил безобразно-возмутительной мысль, что может быть скрыто что-либо из жизни писателя или вообще известного человека — от народа, от критики»,- пишет о Буслаеве близко знавший его В. А. Лебедев {Лебедев В. А. Из жизни Ф. И. Буслаева.- Русская старина, 1908, февраль, с. 299.}. Большую статью в защиту изданий мемуаров и переписки тогда же напечатал А. Н. Пыпин, утверждавший, что этот материал «бывает нередко исполнен первостепенного интереса». По его мнению, и в воспоминаниях и в переписке людей различного литературного положения «мы можем следить один господствующий исторический вопрос — о тех путях, какими шло литературное развитие. В этих материалах, в случайных письмах, заметках, писанных для себя, интимных рассказах,- перед нами является то, что вовсе не высказывалось в свое время в печати, а только думалось и чувствовалось; писатель или вообще образованный человек передает здесь нередко сполна ту мысль, которую он должен был или затемнять до неузнаваемости или совершенно умалчивать. Нередко, читая также эти письма, мы бываем поражены их истиной, которая в свое время должна была скрываться; читая о тех стеснениях, какие некогда испытывала литература, мы удивляемся излишеству недоверия, какому они подвергались, ничтожности поводов, поднимавших некогда целые бури, весьма не безопасные для тех, над кем они разражались» {В-н. <Пыпин А. Н.> Литературные воспоминания и переписка.- Вестник Европы, 1890, кн. 10, с. 716-759.}. Это был трезвый голос подлинного историка, звучавший еще в пору горячих споров о праве потомков заглянуть в рабочий кабинет писателя и о необходимости знать всех тех лиц, без исключения, с какими он находился в устном или письменном общении в различные периоды жизни. Неудивительно поэтому, что именно А. Н. Пыпину обязаны мы сохранением множества ценных писем Тургенева, в частности к Некрасову, и что именно он начал публикацию многих из них, когда представилась возможность.

   Вообще в этот период, несмотря на затруднения всякого рода, публикация писем Тургенева, в том или ином виде, продолжалась непрерывно. Большие отрывки из писем вводились в книги воспоминаний, их печатали отдельными сериями — по его адресатам, по месту хранения, по разнообразным поводам, хотя порой еще с традиционными оговорками {Так, например, Л. Н. Майков (в предисловии к изданным им письмам Тургенева к Анненкову) высказывал такое мнение о литературном значении писем Тургенева, которое хотя и казалось привычным, но уже не могло остаться без возражений. Л. Н. Майков обращал внимание на то, что «переписка Тургенева была очень значительна; он имел обычай не оставлять без ответа все получаемые им письма, от кого бы они пи приходили», и заключал отсюда, что Тургенев «не обладал эпистолярным талантом или, по крайней мере, нисколько не заботился придавать своим письмам хотя некоторую литературную форму. Он писал их наскоро, словно по необходимости, и потому немалая их доля — как видно из сборника, изданного в 1884 г.,- представляет лишь ограниченный интерес» (Русское обозрение, 1894, январь, с. 6). Впоследствии это суждение неоднократно вызывало энергичные возражения (см.: Гревс И. М. История одной любви. И. С. Тургенев и П. Виардо. М., 1927, с. 16-17).}; не менее традиционными были также все еще иногда вызывавшиеся ими протесты заинтересованных лиц. Следуя принципам Анненкова, переписку свою с Тургеневым издал и объяснил А. А. Фет, включивший текст самих писем в книгу своих воспоминаний {Фет А. А. Мои воспоминания. М., 1890; «Отрывки из писем И. С. Тургенева к А. А. Фету» (восполняющие некоторые пропуски или искажения) напечатаны в книге: Северные цветы на 1902 год. М., 1902, с. 180-190; Н. Л. Бродский, сличив письма Тургенева, как они даны в издании Фета, с автографами, пришел к заключению, что они напечатаны «в изувеченном виде» и что «пользоваться эпистолярным наследием Тургенева в редакции Фета невозможно» (Бродский Н. Л. Фет — редактор Тургенева.- Звенья, М.; Л., 1933. Т. II, с. 469-479). Публикуя их, Фет не только допустил множество ошибок, пропусков и т. д., но и сознательно и упорно придавал им «специфическую окраску». Характеризуя «обработку», которой подвергал письма Тургенева П. В. Анненков, Л. Н. Майков приводил аналогичные примеры, с тем, однако, различием, что оправдывал Анненкова: «Очень понятно, что сам Анненков принужден был ограничиться лишь извлечениями из писем; в его обработке исключены из них не только разные частности и кое-какие резкие выражения, обычные, впрочем, в откровенной дружен кой переписке, но и все то, что И в. Серг. говорил в ней своему корреспонденту о нем самом». Однако «в настоящее время,- прибавлял Майков,- уже не представляется надобности в подобных сокращениях: ныне издаваемые письма Тургенева, написанные за четверть века перед тем, могут явиться в печати почти без всяких пропусков, как важный биографический и историко-литературный материал» (Русское обозрение, 1894, январь, с. 6).}; аналогичным образом поступил В. В. Стасов. Публикуя свою статью «Двадцать писем Тургенева и мое знакомство с ним», он предварял ее следующими соображениями: «Приступая к печатанию писем Тургенева, сколько у меня их уцелело, я вначале думал ограничиться, со своей стороны, лишь несколькими небольшими примечаниями, но потом убедился, что мне необходимо войти в некоторые подробности, иначе будет непонятно, почему в продолжении целых 15 лет мы были с ним, и при личных свиданиях, и в переписке — в сношениях самых дружеских, но вместе и в постоянном антагонизме» {Северный вестник, 1888, No 10, с. 145.}. H. В. Щербань, в свою очередь, публикуя письма Тургенева в большой статье «Тридцать два письма И. С. Тургенева и воспоминания о нем», снабдил их обильными комментариями {Русский вестник, 1890, кн. 7, с. 3-28; кн. 8, с. 3-26.}. В 1892 г. в Женеве с объяснительными примечаниями М. П. Драгоманова,- встречавшегося с Тургеневым и хорошо знавшего многие обстоятельства его жизни,- впервые опубликованы были письма Тургенева к Герцену; в последующие годы (1893-1864) Публичная библиотека в Петербурге напечатала 33 письма Тургенева к А. А. Краевскому; в журналах увидели свет письма Тургенева к Аксаковым и Аксаковых к Тургеневу; Л. Н. Майков приступил к обнародованию писем Тургенева к Анненкову и т. д. {Десятилетие спустя после смерти Тургенева все еще продолжались споры о праве потомков на знакомство с подробностями частной жизни писателей. Откликом на эти споры явилась статья А. М. Горького, без подписи, в «Самарской газете» (1895, No 81) под заглавием «Как ссорятся великие люди». Поводом для нее послужили новые материалы о ссоре Тургенева с Л. Н. Толстым (в изложении И. Иванова). Горький считал, что у нас «роются пошло и ехидно в жизни писателя», что публике нравится «это переворачивание трупов людей, память о которых, как о много потрудившихся для нее, должна быть свята и дорога ей», и восклицал) «Бедные русские крупные люди! Жалкая русская публика!»! В. Г. Короленко, однако, не согласился с Горьким и писал ему 23 апреля 1895 г., что «жизнь общественного деятеля всегда будет на виду» (Короленко В. Г. Избранные письма. М., 1936. Т. III, с. 92-95; здесь полностью воспроизведена и статья А. М. Горького).}

   Одновременно началась также довольно интенсивная публикация писем Тургенева в заграничной печати. Необходимо отметить, что еще в 1886 г. в Лейпциге появился немецкий перевод «Первого собрания писем» Тургенева, сделанный Г. Руэ (с некоторыми сокращениями) {Turgeniew I. S. Briefe, Erste Sammlung (1840-1883). Aus dem russisclien ubersetzt und mit biograptnscher Einleitung und Anmerkungen verseheu von Dr. Heinrich Rune. Leipzig, 1886.}; книга эта обратила на себя внимание и надолго сделалась для западноевропейских критиков источником цитат и разнообразных суждений о Тургеневе как о писателе и человеке; с этого же немецкого издания письма Тургенева переводились и на другие языки {См. рецензию на письма Тургенева в переводе Г. Руэ: Harnack О. Zeitschrift fur vergleichende Litteraturgeschichte. 1886, N. F. Bd, III, S. 167-169; см. также: Sсhоlz A. Iwan Turgeniew in seinen Briefen.- Die Grenzboten. Begrundet voii iulian Schmidt und Gustav Freytag. 1885, S. 346, 464; Кatcher L. Turgenev in his letters.- Universel Review, 1890, vol. VIII, p. 577-596. В книге Ф. Томсен приведено много писем Тургенева в датском переводе, сделанном с немецкого перевода Г. Руэ (Thomsen Frede. Ivan Turgeniew og Pauline Viardot. Ein Tidsbillede, Kobenhavn, 1915).}. Переводились также и более поздние издания писем Тургенева к разным лицам, появившиеся на русском языке {K. Kawelins und I. Turgenjews social-politischer Briefwech-sel mit A. I. Herzen. Mit Beilagen und Erlauterungen, hrsg. von Prof. M. Dragomanow. Autorisierte Ubersetzung aus dem russischen von Dr. Boris Minzes. (Bibliothek russischer Denkwurdigkeiten, hrsg. von T. Schiemann, Bd. IV). Stuttgart, 1894.}; не обошлось при этом и без забавных недоразумений {Так, например, в журнале «Литературное обозрение» (1899, No 12, с. 525-526), в заметке «Письма Тургенева» были сообщены (приведенные уже и ранее в «Одесских новостях») «извлечения из серии неизданных писем И. С. Тургенева к друзьям», появившихся в американском журнале «Atlantic Monthly»; однако при ближайшем рассмотрении эти «неизданные письма» оказались попросту выдержками из писем Тургенева к В. В. Стасову, опубликованных в «Северном вестнике» (1888, No 10); в «Литературном обозрении» они сообщены в обратном переводе с английского.}.

   С конца XIX столетия в заграничной печати также все чаще стали появляться письма Тургенева, извлеченные из архивов западноевропейских писателей. Однако, как и в России, первоначально все эти публикации в писательских кругах встречали двойственное отношение: любопытства, умеренного опасениями, далеко не бескорыстной заинтересованности или показного равнодушия. Первые попытки очертить круг личных отношений Тургенева к французским литераторам наталкивались на значительнее препятствия, так как многочисленные письма его и к нему, о существовании которых сообщалось уже и ранее, оставались еще не опубликованными. Когда в середине 90-х годов французско-русский литератор И. Д. Гальперин-Каминский {И. Д. Гальперин-Каминский (1858-1936), родом из Киевской губернии, закончил свое образование во Франции. В 1890 г. он принял французское гражданство и посвятил себя журнальной и публицистической деятельности. На рубеже XIX-XX вв. он пользовался некоторой известностью как критик и плодовитый переводчик русских писателей (в том числе Тургенева и Л. Толстого) на французский язык и французских (Золя, Доде и др.) — на русский, имея довольно широкие связи как во французских, так и в русских литературных кругах.} предпринял энергичные поиски этих писем во Франции, он с сожалением должен был сообщить, что многие из них оказались для него недоступными, другие, по-видимому, были утрачены или остались неразысканными. Выяснилось, например, что безвозвратно погибли письма Тургенева к Н. Мериме: они сгорели в 1871 г. вместо с другими бумагами писателя при пожаре дома на Rue de Lille в Париже, где находилась квартира Мериме {Halperine-Kaminsky E. Ivan Tourgueneff d’apres sa correspondance avec ses amis francais. Paris, 1901, p. 16. Последующие поиски этих писем Тургенева подтвердили их утрату (Клеман М. К. И. С. Тургенев и Проспер Мериме.- Литературное наследство, т. 31-32, 1937, с. 708); лишь опубликованные впоследствии 86 ответных писем Мериме к Тургеневу позволили, до известной степени, составить себе представление об их переписке и о характере их отношений друг к другу (см.: Parturier Maurice. Une amitie litteraire. Prosper Merimee et Ivan Tourguenev. Paris, 1952).}. Не могли быть им отысканы и долгое время считались пропавшими письма Тургенева к В. Гюго {Впоследствии были найдены три письма Тургенева к В. Гюго (Stremooukhoff D. Lettres de Tourgenev a Victor Hugo.- Revue des etudes slaves, 1951, t. XXVII, p. 241-245).}. Доступ же к ряду писем Тургенева, оригиналы которых хранились в частных руках, оказался тогда для Гальперина-Каминского, по разным причинам, и вовсе закрытым. Иные из адресатов этих писем, еще находившиеся в живых, или их наследники не склонны были делать принадлежавшие им документы достоянием читателей, считая публикацию их несвоевременной, даже вовсе излишней; непосредственными же поводами для отказа предоставить их для печати, по-видимому, служили плохо или превратно истолкованные взаимоотношения Тургенева с теми французскими писателями, которых он относил к числу своих друзей. Так, например, И. Гальперину-Каминскому не удалось получить копий с писем Тургенева к Ж. Симону, А. Доде, Э. Гонкуру,- к последним двум, несомненно, из-за той громкой истории, которая возникла в конце 80-х годов вокруг «Воспоминаний о Тургеневе» И. Я. Павловского: в этой книге, пристрастной и недостоверной, приведены крайне неодобрительные отзывы о Доде и Гонкуре, якобы высказанные Тургеневым в устной беседе {Pavlovsky Isaac. Souvenirs sur Tourgueneff. Paris, 1887, p. 73.}. По разным мотивам письма Тургенева не предоставили для издания также многие другие лица. «Переписка Тургенева с Эмилем Ожье, одним из его близких друзей, по всей вероятности, останется навсегда неизвестной. Несмотря на свои поиски, Поль Дерулед не нашел никаких ее следов,- писал Гальперин-Каминский.- Г-же Э. Абу также мало посчастливилось с письмами к автору «Романа доброго малого». Письма к Максиму Дю-Кану, если только они существуют, могут увидеть свет лишь в 1910 г. одновременно с другими оставленными им литературными документами. Г-жа Адан желает сохранить письма Тургенева, чтобы отвести им место в своих мемуарах». Это был довольно неутешительный итог, в особенности если принять во внимание, что Гальперин-Каминский перечислил здесь далеко не всех лиц, к которым он обращался в поисках писем Тургенева. Некоторые из писем к названным им адресатам впоследствии были опубликованы, другие неизвестны и поныне. Тем не менее коллекция писем Тургенева к его «французским друзьям», собранная Гальпериным-Каминским, все же оказалась довольно значительной. Он начал их публикацию в журнале «Cosmopolis» (1896-1897) и в других периодических изданиях, а в 1901 г. выпустил их в Париже отдельной книгой {Halperine-Кaminsky E. Ivan Tourgueneff d’apres sa correspondance avec ses amis francais. Paris, 1901.}; еще ранее, по французским журнальным публикациям, они перепечатывались и в русских изданиях, в переводах, и объединены были в книге в 1900 г. {Письма И. С. Тургенева к Полине Виардо и его французским друзьям, изданные Гальпериным-Камирским. М., 1900. Существует и английский перевод этих писем Тургенева: Tourgueneff and his French Circle, ed. by Ely Halperine-Kamjnsky, tr. by Ethel M. Arnold. London, 1898.} В это первое собрание французских писем Тургенева вошли его письма к Сент-Беву, Т. Готье, Г. Флоберу, Ж. Санд, А. Тома, Э. Золя, Ги де Мопассану, Ж. Кларти, А. Терье, Л. Депре, Дюран-Гревиллю и др. Это собрание во всяком случае уже раскрывало довольно широкую картину многих связей Тургенева с французскими писателями, издателями, музыкантами, артистами и т. д. и намечало пути дальнейших разысканий писем, оставленных им во Франции.

   Среди писем, опубликованных Гальпериным-Каминским, может быть наибольшее любопытство читателей привлекли к себе письма Тургенева к П. Виардо, тем более, что появлению их в печати предшествовала довольно громкая история, обошедшая столбцы многих периодических изданий, П. Виардо была еще жива (она умерла 5(18) мая 1910 г.), в 1897 г. до нее дошли слухи о том, что какая-то часть ее переписки с Тургеневым готовится к печати, Она испытала немало волнений, так как всегда упорно противилась этому и не выполнила ни одного из своих обещаний, неоднократно дававшихся ею с 1884 г.,- предоставить «несколько» писем Тургенева для издания. На этот раз П. Виардо решилась протестовать публично и через своего поверенного В. Герарда опубликовала следующее заявление: «Значительное количество писем, адресованных мне И. С. Тургеневым, были у меня похищены, где, когда и кем, я того определить не могу. Лицо, во владении которого они ныне находятся и которое утверждает, будто оно приобрело их при какой-то распродаже, уведомило меня, что оно намеревается предать их гласности. Лицо это скрывает от меня свое имя, но, по-видимому, оно живет в Орловской губернии. Я поручила ответить этому лицу, что я воспротивлюсь всеми законными средствами опубликованию этих писем. Лучшее средство, которое находится в моем распоряжении, чтобы препятствовать такому нарушению моих прав собственности на эти письма,- есть обращение ко всей русской прессе с оповещением о краже, жертвой которой я сделалась, и с предупреждением против могущего появиться предложения отдать эти письма в печать,- предложения, которое никто не мог бы принять, не предвидя моего права преследовать его за это» и т. д. {Исторический вестник, 1898, No 1, с. 415-416.}

   Подробности этой довольно темной истории доныне остаются недостаточно проясненными. Однако Гальперин-Каминский, приступив в следующем году к публикации части этих писем в «Revue Hebdomadaire», уже с разрешения П. Виардо, рассказал, что будто бы эта связка писем Тургенева была «забыта» или «потеряна» ею в Баден-Бадене, при отъезде оттуда во время франко-прусской войны, что этот пакет был найден неким «просвещенным соотечественником и почитателем Тургенева» среди малозначимых бумаг, в ящике, купленном им у берлинского букиниста, а этот последний, кажется, приобрел его «у вдовы французского врача» {Вестник Европы, 1900, кн. 9, с. 375-376.}. Во всяком случае, «после двухлетних переговоров» П. Виардо разрешила, наконец, обнародование части этих писем, после самого тщательного их просмотра.

   Редакторская работа П. Виардо над письмами Тургенева оказалась довольно значительной. Она исключила не только некоторые места, но «даже целые письма, испещренные порой меткими, но отнюдь не злыми замечаниями, направленными против известных лиц, или даже касающихся подробностей частного характера» {Там же, с. 376.}. Эти письма печатались в иностранной и русской прессе в точение нескольких лет («Revue Hebdomadaire», 1898-1899; «Revue Bleue», 1906), a в 1907 г. они были объединены в особой книге {Ivan Tourgueneff. Lettres a Madame Viardot, publiees et annotees par E. Halperine-Kaminsky. Paris, 1907.}. Это издание перепечатывалось шесть раз.

   История публикации писем Тургенева к его «французским друзьям» весьма характерна: отклики, которые эти книги вызвали во Франции, во многом напоминали, с кое-какими местными отличиями, полемические статьи, появлявшиеся в русской печати второй половины 80-х годов по поводу первого русского собрания его писем. К концу века во Франции, как и в России, еще были живы многие современники и корреспонденты Тургенева. Иные из них, как мы видели, прямо противодействовали обнародованию его писем

     «Ãåíèé ìåðû» – òàê îïðåäåëèë Òóðãåíåâà Ä.Ñ. Ìåðåæêîâñêèé. È ýòî ñàìîå òî÷íîå èç âñåõ âîçìîæíûõ ëàêîíè÷íûõ îïðåäåëåíèé æèçíåííîé è òâîð÷åñêîé ñòðàòåãèè Èâàíà Ñåðãååâè÷à Òóðãåíåâà.
     Ñïîñîáñòâîâàòü ïîíèìàíèþ âåëèêîãî ïèñàòåëÿ, «êàêîâ îí åñòü», ïîêàçàòü åãî çíà÷åíèå â ðóññêîé ëèòåðàòóðå, åãî îãðîìíûé âêëàä â ðóññêóþ êóëüòóðó – çàäà÷è íàøåãî ïðîåêòà.

Â.Ã. Áåëèíñêèé Â.Ï. Áîòêèíó, 31 ìàðòà – 3 àïðåëÿ 1843 ã.:
«ß íåñêîëüêî ñáëèçèëñÿ ñ Òóðãåíåâûì. Ýòî ÷åëîâåê íåîáûêíîâåííî óìíûé, äà è âîîáùå õîðîøèé ÷åëîâåê. Áåñåäû è ñïîðû ñ íèì îòâîäèëè ìíå äóøó. Òÿæåëî áûòü ñðåäè ëþäåé, êîòîðûå èëè âî âñåì ñîãëàøàþòñÿ ñ òîáîþ, èëè åñëè ïðîòèâîðå÷àò, òî íå äîêàçàòåëüñòâàìè, à ÷óâñòâàìè è èíñòèíêòîì, – è îòðàäíî âñòðåòèòü ÷åëîâåêà, ñàìîáûòíîå è õàðàêòåðíîå ìíåíèå êîòîðîãî, ñøèáàÿñü ñ òâîèì, èçâëåêàåò èñêðû. Ó Òóðãåíåâà ìíîãî þìîðó. ß, êàæåòñÿ, óæå ïèñàë òåáå, ÷òî ðàç, â ñïîðå ïðîòèâ ìåíÿ çà íåìöåâ, îí ñêàçàë ìíå: äà ÷òî âàø ðóññêèé ÷åëîâåê, êîòîðûé íå òîëüêî øàïêó, íî è ìîçã-òî ñâîé íîñèò íàáåêðåíü! Âîîáùå Ðóñü îí ïîíèìàåò. Âî âñåõ åãî ñóæäåíèÿõ âèäåí õàðàêòåð è äåéñòâèòåëüíîñòü. Îí âðàã âñåãî íåîïðåäåëåííîãî, ê ÷åìó ÿ, ïî ñëàáîñòè õàðàêòåðà è íåîïðåäåëåííîñòè íàòóðû è äóðíîãî ðàçâèòèÿ, äîâîëüíî ïàäîê. Ó Êîìàðèøêè âèñÿò ïîðòðåòû ïåâèö è àêòðèñ ïàðèæñêèõ. Ìíå ïîíðàâèëàñü îäíà âûðàæåíèåì íåîïðåäåëåííîé çàäóì÷èâîñòè â ëèöå; à äðóãàÿ íå ïîíðàâèëàñü íåìíîæêî <…> âûðàæåíèåì. “Âû, ÿ çàìå÷àþ (ñêàçàë ìíå Òóðãåíåâ), ëþáèòå æåíùèí ñ íåîïðåäåëåííûì âûðàæåíèåì, ÷òî â íèõ òîëêó? Âîò ýòà – äðóãîå äåëî: ÿ âèæó, ÷òî ýòà æåíùèíà íåãëóïàÿ è ñòðàñòíàÿ, è çíàþ, ñ êåì èìåþ äåëî; à òà – êàêîé-òî ñóáñòàíöèàëüíûé ïèðîã”. À âåäü ïîõîæå íà ïðàâäó, Áîòêèí?» (Áåëèíñêèé Â.Ã. Ñîáð. ñî÷. â 9 ò. Ò. 9. Ñ. 549)
 
È.Ñ. Òóðãåíåâó, 8 èþëÿ 1843 ã.:
«Íàïðàñíî Âû íå ðàñïîðÿäèëèñü ðàíüøå ïðèñûëêîþ â Ìîñêâó ýêçåìïëÿðîâ «Ïàðàøè»: âñå ñïðàøèâàëè å¸ äàâíî, è ðàçîøëîñü áû ìíîãî. ß åù¸ äåñÿòü ðàç ïðî÷¸ë å¸: ÷óäåñíàÿ âåùü, âñÿ íàñêâîçü ïðîïèòàííàÿ è ïîýçèåþ (÷òî î÷åíü õîðîøî) è óìîì (÷òî åù¸ ëó÷øå, îñîáåííî âìåñòå ñ ïîýçèåþ). Áîòêèíó îíà î÷åíü íðàâèòñÿ, ïîòîìó ÷òî Áîòêèí óìíûé ÷åëîâåê, à äðóãèì îíà íðàâèòñÿ âïîëîâèíó èëè ïîòîìó, ÷òî äðóãèå âèäÿò â íåé ýïèãðàììó íà ñåáÿ, èëè ïîòîìó, ÷òî îíè â ïîýçèè èùóò âçäîðà (òî åñòü ïðåêðàñíûõ ÷óâñòâ), à íå äåëà (òî åñòü 2 õ 2 = 4). Äðàìà Âàøà – âåñüìà è òîíêî óìíàÿ è èñêóñíî èçëîæåííàÿ âåùü. ß (ïî äàííîé ìíå Âàìè âëàñòè) îáë¸ê å¸ íà ðàñòëåíèå ⠓Îòå÷åñòâåííûå çàïèñêè” è ïîñëàë ê Êðàåâñêîìó, îò êîòîðîãî óæå ÷¸ðò íå âûðâåò 帻 (562).
 
È.Ñ. Òóðãåíåâó, îê. 13 äåêàáðÿ 1844 ã., ïîñëå íåñêîëüêèõ ñòèëèñòè÷åñêèõ çàìå÷àíèé ïî ïîýìå Òóðãåíåâà «Ðàçãîâîð»: «À ìåæäó òåì, ÷òî çà ÷óäíàÿ ïîýìà, ÷òî çà ñòèõè! Íåò ïðàâäû íè íà çåìëå, íè â íåáåñàõ, – ïðàâ Ñàëüåðè: òàëàíò äàåòñÿ ãóëÿêàì ïðàçäíûì.  ýòó ìèíóòó, Òóðãåíåâ, ÿ è ëþáëþ Âàñ è çîë íà Âàñ…» (572)
 
È.Ñ. Òóðãåíåâó, 19 ôåâðàëÿ (3 ìàðòà) 1847 ã.: «Âàø “Ðóñàê” [“Ïåòð Ïåòðîâè÷ Êàðàòàåâ”] ÷óäî êàê õîðîø, óäèâèòåëåí. Õîòÿ äàëåêî íèæå “Õîðÿ è Êàëèíû÷à”. Âû è ñàìè íå çíàåòå, ÷òî òàêîå “Õîðü è Êàëèíû÷”. Ýòî îáùèé ãîëîñ. “Ðóñàê” òîæå âñåì íðàâèòñÿ î÷åíü. Ìíå êàæåòñÿ, ó Âàñ ÷èñòî òâîð÷åñêîãî òàëàíòà èëè íåò, èëè î÷åíü ìàëî, è Âàø òàëàíò îäíîðîäåí ñ Äàëåì. Ñóäÿ ïî “Õîðþ”, Âû äàëåêî ïîéäåòå. Ýòî Âàø íàñòîÿùèé ðîä. Âîò õîòü áû “Åðìîëàé è Ìåëüíè÷èõà” – íå áîã çíàåò ÷òî, áåçäåëêà, à õîðîøî, ïîòîìó ÷òî óìíî è äåëüíî, ñ ìûñëèþ. À ⠓Áðåòåðå”, ÿ óâåðåí, Âû òâîðèëè. Íàéòè ñâîþ äîðîãó, óçíàòü ñâîå ìåñòî – â ýòîì âñå äëÿ ÷åëîâåêà, ýòî äëÿ íåãî çíà÷èò ñäåëàòüñÿ ñàìèì ñîáîþ. Åñëè íå îøèáàþñü, Âàøå ïðèçâàíèå – íàáëþäàòü äåéñòâèòåëüíûå ÿâëåíèÿ è ïåðåäàâàòü èõ, ïðîïóñêàÿ ÷åðåç ôàíòàçèþ; íî íå îïèðàòüñÿ òîëüêî íà ôàíòàçèþ. Åùå ðàç: íå òîëüêî “Õîðü”, íî è “Ðóñàê” îáåùàåò â Âàñ çàìå÷àòåëüíîãî ïèñàòåëÿ â áóäóùåì <…>
 
Âñå íàøè îá Âàñ âñïîìèíàþò, âñå ëþáÿò Âàñ, ÿ áîëüøå âñåõ. Íå çíàþ, ïî÷åìó, íî êîãäà äóìàþ î Âàñ, þíûé äðóã ìîé, ìíå âñå ëåçóò â ãîëîâó ýòè ñòèõè:
Ñòðàñòåé íåîïûòíàÿ ñèëà
Êèïåëà â ñåðäöå ìîëîäîì è ïðî÷åå.
Âîò Âàì è çàãâîçäêà; íåëüçÿ æå áåç òîãî: íà òî è äðóæáà…» (619).
 
Â.Ï. Áîòêèíó, 4 – 8 íîÿáðÿ 1847 ã.: « Ïîëó÷èë ÿ íåäàâíî ïèñüìî îò Òóðãåíåâà è ðàä, ÷òî ýòîò íåñîâåðøåííîëåòíèé þíîøà íå ïðîïàë, à íàø¸ëñÿ» (672).
 
Ï.Â. Àííåíêîâó, 20 íîÿáðÿ – 2 äåêàáðÿ 1847 ã.: «ß î÷åíü ðàä, ÷òî ìàëü÷èøêà* íàø íàø¸ëñÿ. Ïîäëèííî, ÷åìó íå ïðîïàñòü, òî âñåãäà íàéä¸òñÿ. Êëàíÿþñü åìó, íî ïèñàòü òåïåðü íåêîãäà, à íà ïèñüìî åãî îòâå÷ó ÷åðåç íåêîòîðîå âðåìÿ. <…> Ñìîòðèòå çà íèì.
Ñëåãêà çà øàëîñòè áðàíèòå
È â Òþèëüðè ãóëÿòü âîäèòå» (680).
 
*…èçî âñåõ ìîèõ äðóçåé è ïðèÿòåëåé, ýòèì èìåíåì ÿ íàçûâàþ òîëüêî Òóðãåíåâà» (681).
 
Â.Ã.Áåëèíñêèé Ï.Â. Àííåíêîâó, 15 ôåâðàëÿ 1848 ã.: «Ñ ÷åãî Âû ýòî, áàòþøêà, òàê ïðåâîçíåñëè “Ëåáåäÿíü” Òóðãåíåâà? Ýòî îäèí èç ñàìûõ îáûêíîâåííûõ ðàññêàçîâ åãî, à ïîñëå Âàøèõ ïîõâàë îí ìíå ïîêàçàëñÿ äàæå äîâîëüíî ñëàáûì. Öåíçóðà íå âûìàðàëè èç íåãî íè åäèíîãî ñëîâà, ïîòîìó ÷òî ðåøèòåëüíî íå÷åãî âû÷åðêèâàòü. “Ìàëèíîâàÿ âîäà” ìíå íå î÷åíü ïîíðàâèëàñü, ïîòîìó ÷òî ÿ ðåøèòåëüíî íå ïîíÿë Ñòåïóøêè.  “Óåçäíîì ëåêàðå” ÿ íå ïîíÿë íè åäèíîãî ñëîâà, à ïîòîìó íè÷åãî íå ñêàæó î íåì; à âîò ìîÿ æåíà â âîñòîðãå îò íåãî – áàáüå äåëî! Äà âåäü è Èâàí-òî Ñåðãååâè÷ áàáüå ïîðÿäî÷íîå! Âî âñåõ îñòàëüíûõ ðàññêàçàõ ìíîãî õîðîøåãî, íî âîîáùå îíè ìíå ïîêàçàëèñü ñëàáåå ïðåæíèõ. Áîëüøå äðóãèõ ìíå ïîíðàâèëèñü “Áèðþê” è “Ñìåðòü”. Áîãàòàÿ âåùü – ôèãóðà Òàòüÿíû Áîðèñîâíû, íåäóðíà ñòàðàÿ äåâèöà; íî ïëåìÿííèê ìíå êðàéíå íå ïîíðàâèëñÿ, êàê ñïèñîê ñ Àíäðþøè è Êèðþøè, íà íèõ íåïîõîæèé. Äà âîçäåðæèòå Âû ýòîãî ìèëîãî ìëàäåíöà îò çâóêîïîäðàæàòåëüíîé ïîýçèè – Ððððàêàëèîîîí! ×å-î-ýê. Ïîêà ýòî íè÷åãî, äà ÿ áîþñü, ÷òîá îí íå ïåðåñîëèë, êàê îí ïåðåñàëèâàåò â óïîòðåáëåíèè ñëîâ îðëîâñêîãî ÿçûêà, äàæå îò ñåáÿ óïîòðåáëÿÿ çåëåíÿ, êîòîðîå òàê æå áåññìûñëåííî, êàê ëåñÿíÿ è õëåáåíÿ, âìåñòî ëåñà è õëåáà.
 
<…> Òóðãåíåâà îáíèìàþ è ìûñëèþ è ðóêàìè. Ñëûøàë ÿ, äåëà åãî ïëîõè, à æèâ¸ò îí ÷¸ðò çíàåò ãäå è ÷¸ðò çíàåò çà÷åì, è ïî âñåìó ýòîìó ïðåäñòàâëÿåòñÿ ìíå êàêèì-òî ìèôîì» (713, 715).
 
Âûäåðæêè èç ïèñåì ïîäãîòîâëåíû Ãàëèíîé Ðåáåëü.

(Ìàòåðèàë èç Èíòåðíåò-ñàéòà).

«Ñòèõîòâîðåíèÿ â ïðîçå» — öèêë èç íåñêîëüêèõ äåñÿòêîâ ñòèõîòâîðåíèé â ïðîçå, ñîçäàííûõ Èâàíîì Òóðãåíåâûì â ïîñëåäíèå ãîäû æèçíè (1877—1882). Âñåãî â áåëîâîé ðóêîïèñè, ïîäãîòîâëåííîé ïèñàòåëåì, íàñ÷èòûâàåòñÿ 83 ñòèõîòâîðåíèÿ. Ïðè åãî æèçíè â äåêàáðå 1882 ãîäà â æóðíàëå «Âåñòíèê Åâðîïû» áûëà îïóáëèêîâàíà ïîäáîðêà èç 50 ïðîèçâåäåíèé öèêëà. Ê ÷èñëó íàèáîëåå èçâåñòíûõ (è íàèáîëåå êðàòêèõ) ñòèõîòâîðåíèé â ïðîçå Òóðãåíåâà îòíîñèòñÿ «Ðóññêèé ÿçûê».

Èñòîðèÿ ñîçäàíèÿ
Áåëîâîé àâòîãðàô, áåç îáùåãî íàçâàíèÿ, âêëþ÷àåò 83 ïðîíóìåðîâàííûõ ñòèõîòâîðåíèÿ ñ ïðåäèñëîâèåì «Ê ÷èòàòåëþ» è ïåðå÷íåì íàçâàíèé ñòèõîòâîðåíèé. Íàáîðíàÿ ðóêîïèñü, ñîäåðæàùàÿ òåêñò 50 ñòèõîòâîðåíèé, èìååò çàãîëîâîê «Senilia. Ñòèõîòâîðåíèÿ â ïðîçå»[1]. Èìåííî ïîä òàêèì çàãîëîâêîì âñå 83 ñòèõîòâîðåíèÿ â ïðîçå ïîìåùåíû â Ïîëíîì ñîáðàíèè ñî÷èíåíèé Òóðãåíåâà â 30 òîìàõ (1982).

«Senilia» ïî ëàòûíè îçíà÷àåò «ñòàð÷åñêîå». Äðóãîé çàãîëîâîê, âñòðå÷àþùèéñÿ â ðóêîïèñÿõ ñ ðàííèìè ïîäáîðêàìè ñòèõîòâîðåíèé â ïðîçå, — «Posthuma», òî åñòü «ïîñìåðòíîå», ÷òî ìîæåò ãîâîðèòü î òîì, ÷òî «ýòè ïðîèçâåäåíèÿ íå ïðåäíàçíà÷àëèñü ê ïå÷àòè ïðè æèçíè àâòîðà»[2]. Ñàìûì ðàííèì äàòèðîâàííûì ïðîèçâåäåíèåì öèêëà ÿâëÿþòñÿ «Äðîçä (I)» è «Äðîçä (II)», íàïèñàííûå â àâãóñòå 1877 ãîäà[3]. Îñíîâíàÿ ìàññà ñòèõîòâîðåíèé ñîçäàíà â 1878—1879 ãîäàõ, çàòåì íàñòóïèë ïåðåðûâ, è åù¸ íåñêîëüêî ñòèõîòâîðåíèé íàïèñàíî â 1881—1882 ãîäàõ[4]. Íà îáîðîòå ïåðâîãî ëèñòà áåëîâîé ðóêîïèñè, âêëþ÷àþùåé âåñü öèêë, Òóðãåíåâ ïðèâîäèò ïåðå÷åíü ñòèõîòâîðåíèé ïîä çàãëàâèåì «Ñþæåòû», çà êîòîðûì ñëåäóåò ìåíüøèé ïî ÷èñëó ñïèñîê «Ñíû» è åù¸ îäèí ñïèñîê «Ïåéçàæè», âêëþ÷àþùèé òîëüêî äâà ïðîèçâåäåíèÿ[5].  ïåðå÷íå âñòðå÷àþòñÿ è íàçâàíèÿ 14 ñòèõîòâîðåíèé, ðóêîïèñè êîòîðûõ íå îáíàðóæåíû è êîòîðûå, «ïî-âèäèìîìó, ãîâîðÿò î íåîñóùåñòâë¸ííûõ çàìûñëàõ ïèñàòåëÿ»[6]. Íà ïîñëåäíåé ñòðàíèöå ðóêîïèñè îáîçíà÷åí ãîä «1883!», îäíàêî çà ýòîò ãîä íîâûõ ïðîèçâåäåíèé óæå íå íàïèñàíî[7].

Ïóáëèêàöèÿ ÷àñòè öèêëà áûëà îñóùåñòâëåíà áëàãîäàðÿ íàñòîé÷èâûì ïðîñüáàì Ì. Ì. Ñòàñþëåâè÷à, ðåäàêòîðà æóðíàëà «Âåñòíèê Åâðîïû». Ïîñåòèâ ïèñàòåëÿ ëåòîì 1882 ãîäà, Ñòàñþëåâè÷ ñïðîñèë, âåðíû ëè ñëóõè î òîì, ÷òî Òóðãåíåâ ïèøåò íîâûé ðîìàí. Òîò îòâåòèë îòðèöàòåëüíî è ïîêàçàë «áîëüøóþ ïà÷êó íàïèñàííûõ ëèñòêîâ ðàçëè÷íîãî ôîðìàòà è öâåòà», îáúÿñíèâ, ÷òî ýòî «íå÷òî âðîäå òîãî, ÷òî õóäîæíèêè íàçûâàþò ýñêèçàìè, ýòþäàìè ñ íàòóðû, êîòîðûìè îíè ïîòîì ïîëüçóþòñÿ, êîãäà ïèøóò áîëüøóþ êàðòèíó». Îäíàêî, ïî ñëîâàì Òóðãåíåâà, îí íå ïëàíèðóåò áîëüøîé ðàáîòû, â äîêàçàòåëüñòâî ÷åãî ñîáèðàåòñÿ îòäàòü âñå ëèñòêè Ñòàñþëåâè÷ó â çàïå÷àòàííîì âèäå íà õðàíåíèå âïëîòü äî ñâîåé ñìåðòè.  îòâåò íà ïðîñüáó ðåäàêòîðà Òóðãåíåâ ïðî÷èòàë åìó «Äåðåâíþ» è «Ìàøó», ïîñëå ÷åãî Ñòàñþëåâè÷ ïðåäëîæèë îïóáëèêîâàòü öèêë ñòèõîòâîðåíèé â ïðîçå ñåé÷àñ æå. Ïî ñëîâàì Òóðãåíåâà, íåêîòîðûå èç ïðîèçâåäåíèé «ñëèøêîì ëè÷íîãî è èíòèìíîãî õàðàêòåðà» è íå ïðåäíàçíà÷åíû äëÿ ïóáëèêàöèè.  ðåçóëüòàòå, îäíàêî, Òóðãåíåâ â àâãóñòå 1882 ãîäà îòïðàâèë Ñòàñþëåâè÷ó ñíà÷àëà ñîðîê, à çàòåì åù¸ äåñÿòü ñòèõîòâîðåíèé äëÿ ïóáëèêàöèè â æóðíàëå[8]. Öèêë èç 50 ñòèõîòâîðåíèé áûë îïóáëèêîâàí â «Âåñòíèêå Åâðîïû» ¹ 12 çà 1882 ãîä (ñòð. 473—520) ïîä íàçâàíèåì «Ñòèõîòâîðåíèÿ â ïðîçå È. Ñ. Òóðãåíåâà» ñ ïðåäèñëîâèåì ðåäàêòîðà. Îñòàëüíûå ñòèõîòâîðåíèÿ ïðè æèçíè àâòîðà íå ïóáëèêîâàëèñü.

Æàíðîâîå îáîçíà÷åíèå «Ñòèõîòâîðåíèÿ áåç ðèôì è ðàçìåðà» âñòðå÷àåòñÿ óæå â ðàííèõ ðóêîïèñÿõ Òóðãåíåâà[9]. Ïðè ïîäãîòîâêå ê ïå÷àòè â æóðíàëå îí ïðåäëîæèë çàãîëîâîê «Senilia. 40 ñòèõîòâîðåíèé â ïðîçå» (ïîçæå «40» áûëî èñïðàâëåíî íà «50»), õîòÿ Ñòàñþëåâè÷ ïðåäëàãàë äëÿ öèêëà íàçâàíèå «Çèãçàãè»[9].  æóðíàëå ñòèõîòâîðåíèÿ áûëè ðàçäåëåíû ïî äâóì õðîíîëîãè÷åñêèì ðàçäåëàì: «1878-é ãîä» è «1879—1882 ãã.»[10].

Ñòèõîòâîðåíèÿ â ïðîçå, íå îïóáëèêîâàííûå â 1882 ãîäó, áûëè âïåðâûå îïóáëèêîâàíû À. Ìàçîíîì â Ïàðèæå â 1930 ãîäó, à â ñëåäóþùåì ãîäó Ø. Ñàëîìîí â ìàëîäîñòóïíîì èçäàíèè (òèðàæîì 150 ýêçåìïëÿðîâ) èçäàë âåñü öèêë èç 83 ñòèõîòâîðåíèé. Â ÑÑÑÐ â 1931 ãîäó ïîëíûé öèêë áûë èçäàí ïîä ðåäàêöèåé Á. Â. Òîìàøåâñêîãî[11].

 Ïîëíîì ñîáðàíèè ñî÷èíåíèé Òóðãåíåâà â 30 òîìàõ 83 ñòèõîòâîðåíèÿ â ïðîçå áûëè îïóáëèêîâàíû â äâóõ ÷àñòÿõ: â ïåðâóþ âîøëî 50 ñòèõîòâîðåíèé, íàïå÷àòàííûõ â «Âåñòíèêå Åâðîïû» (íåêîòîðûå — ñ ïîçäíåéøåé ïðàâêîé Òóðãåíåâà), à òàêæå èñêëþ÷¸ííûé îòòóäà «Ïîðîã», âî âòîðóþ âîøëî åù¸ 32 ñòèõîòâîðåíèÿ, ïðè æèçíè àâòîðà íå ïå÷àòàâøèõñÿ.  ïóáëèêàöèè ñòèõîòâîðåíèÿ íå ïðîíóìåðîâàíû.

Öèêëó ïðåäøåñòâóåò îáðàùåíèå àâòîðà «Ê ÷èòàòåëþ»:
Äîáðûé ìîé ÷èòàòåëü, íå ïðîáåãàé ýòèõ ñòèõîòâîðåíèé ñïîäðÿä: òåáå, âåðîÿòíî, ñêó÷íî ñòàíåò — è êíèãà âûâàëèòñÿ ó òåáÿ èç ðóê. Íî ÷èòàé èõ âðàçäðîáü: ñåãîäíÿ îäíî, çàâòðà äðóãîå, — è êîòîðîå-íèáóäü èç íèõ, ìîæåò áûòü, çàðîíèò òåáå ÷òî-íèáóäü â äóøó.

Ñòèõîòâîðåíèÿ, âîøåäøèå â ïåðâóþ ÷àñòü
Äåðåâíÿ
Ðàçãîâîð
Ñòàðóõà
Ñîáàêà
Ñîïåðíèê
Íèùèé
«Óñëûøèøü ñóä ãëóïöà…»
Äîâîëüíûé ÷åëîâåê
Æèòåéñêîå ïðàâèëî
Êîíåö ñâåòà (Ñîí)
Ìàøà
Äóðàê
Âîñòî÷íàÿ ëåãåíäà
Äâà ÷åòâåðîñòèøèÿ
Âîðîáåé
×åðåïà
×åðíîðàáî÷èé è Áåëîðó÷êà (Ðàçãîâîð)
Ðîçà
Ïàìÿòè Þ. Ï. Âðåâñêîé
Ïîñëåäíåå ñâèäàíèå
Ïîðîã
Ïîñåùåíèå
Necessitas, Vis, Libertas (Áàðåëüåô)
Ìèëîñòûíÿ
Íàñåêîìîå
Ùè
Ëàçóðíîå öàðñòâî
Äâà áîãà÷à
Ñòàðèê
Êîððåñïîíäåíò
Äâà áðàòà
Ýãîèñò
Ïèð ó Âåðõîâíîãî Ñóùåñòâà
Ñôèíêñ
Íèìôû
Âðàã è äðóã
Õðèñòîñ
Êàìåíü
Ãîëóáè
Çàâòðà! Çàâòðà!
Ïðèðîäà
«Ïîâåñèòü åãî!»
×òî ÿ áóäó äóìàòü?..
«Êàê õîðîøè, êàê ñâåæè áûëè ðîçû…»
Ìîðñêîå ïëàâàíèå
Í. Í.
Ñòîé!
Ìîíàõ
Ìû åù¸ ïîâîþåì!
Ìîëèòâà
Ðóññêèé ÿçûê
Ñòèõîòâîðåíèÿ, âîøåäøèå âî âòîðóþ ÷àñòü
Âñòðå÷à (Ñîí)
Ìíå æàëü…
Ïðîêëÿòèå
Áëèçíåöû
Äðîçä (I)
Äðîçä (II)
Áåç ãíåçäà
Êóáîê
×üÿ âèíà?
Æèòåéñêîå ïðàâèëî
Ãàä
Ïèñàòåëü è êðèòèê
Ñ êåì ñïîðèòü…
«Î ìîÿ ìîëîäîñòü! Î ìîÿ ñâåæåñòü!»
Ê***
ß ø¸ë ñðåäè âûñîêèõ ãîð…
Êîãäà ìåíÿ íå áóäåò…
Ïåñî÷íûå ÷àñû
ß âñòàë íî÷üþ…
Êîãäà ÿ îäèí… (Äâîéíèê)
Ïóòü ê ëþáâè
Ôðàçà
Ïðîñòîòà
Áðàìèí
Òû çàïëàêàë…
Ëþáîâü
Èñòèíà è Ïðàâäà
Êóðîïàòêè
Nessun maggior dolore
Ïîïàëñÿ ïîä êîëåñî
Ó-à… Ó-à!
Ìîè äåðåâüÿ
Òåìàòèêà

Áàðîíåññà Þëèÿ Âðåâñêàÿ
Ñòèõîòâîðåíèÿ â ïðîçå Òóðãåíåâà ðàçíîîáðàçíû ïî òåìàòèêå: íåêîòîðûå èç íèõ àâòîáèîãðàôè÷íû è îòðàæàþò ïðîèñõîäèâøèå ñ íèì ñîáûòèÿ (òàêèå, êàê ñìåðòü Þëèè Âðåâñêîé èëè ðåàêöèþ êðèòèêîâ íà ðîìàí «Íîâü»), äðóãèå ïðåäñòàâëÿþò ñîáîé îïèñàíèÿ ñíîâ èëè âèäåíèé, â òîì ÷èñëå âñòðå÷è ñî ñìåðòüþ («Ñòàðóõà», «Íàñåêîìîå») èëè ôàíòàçèåé («Ïîñåùåíèå»).  ðÿäå ïðîèçâåäåíèÿ Òóðãåíåâ îáðàùàåòñÿ ê äåðåâåíñêîé è êðåñòüÿíñêîé æèçíè («Äåðåâíÿ», «Ùè»).  ðàáîòå 1918 ãîäà «Ïîñëåäíÿÿ ïîýìà Òóðãåíåâà» ëèòåðàòóðîâåä Ë. Ï. Ãðîññìàí âûäâèãàåò òåçèñ î òîì, ÷òî òóðãåíåâñêèé öèêë ïðåäñòàâëÿåò ñîáîé ñòðîéíîå êîìïîçèöèîííîå öåëîå — «ïîýìó î ïðîéäåííîì æèçíåííîì ïóòè»; èññëåäîâàòåëü âûäåëÿåò ñëåäóþùèå îñíîâíûå òåìû öèêëà (êàæäîé èç êîòîðûõ, ïî åãî ìíåíèþ, ïîñâÿùåíî ïî òðè ñòèõîòâîðåíèÿ): Ðîññèÿ, Õðèñòîñ, Êîíåö ñâåòà, Ðîê, Ïðèðîäà, Ëþáîâü, Ñìåðòü, Áåçâåðèå è äð.[12].

Èññëåäîâàòåëè îòìå÷àëè áëèçîñòü «Äåðåâíè» ê «Çàïèñêàì îõîòíèêà» è ðàííåìó ðîìàíó ïèñàòåëÿ «Äâîðÿíñêîå ãíåçäî»[13].

 ñòèõîòâîðåíèÿõ «Ðàçãîâîð» î ðàçãîâîðå äâóõ àëüïèéñêèõ âåðøèí Þíãôðàó è Ôèíñòåðààðãîðíà è â ñòèõîòâîðåíèè «Ïðîêëÿòèå» îòìå÷àåòñÿ âëèÿíèå ïîýìû Áàéðîíà «Ìàíôðåä», êîòîðóþ â 1830-å ãîäû ïåðåâîäèë ñàì Òóðãåíåâ[14]. Ýòà ïîýìà óïîìèíàåòñÿ òàêæå â ñòèõîòâîðåíèè «Ó-à… Ó-à!».

«Óñëûøèøü ñóä ãëóïöà…» è «Äîâîëüíûé ÷åëîâåê» îòðàæàþò îòíîøåíèå Òóðãåíåâà ê âðàæäåáíûì îòçûâàì íà åãî ïîñëåäíèé ðîìàí «Íîâü»; ïðîòèâ êðèòèêîâ íàïðàâëåíû òàêæå «Æèòåéñêîå ïðàâèëî», «Äóðàê», «Ãàä», «Ïèñàòåëü è êðèòèê»[15].

«Ïàìÿòè Þ. Ï. Âðåâñêîé», íàïèñàííîå â 1878 ãîäó, íàâåÿíî ñìåðòüþ áëèçêîé çíàêîìîé ïèñàòåëÿ Þëèè Âðåâñêîé, óìåðøåé îò òèôà â äåéñòâóþùåé àðìèè íà Áàëêàíàõ, êóäà îíà îòïðàâèëàñü â êà÷åñòâå ñåñòðû ìèëîñåðäèÿ[16]. Âîñïîìèíàíèÿ î Âðåâñêîé è î ðóññêî-òóðåöêîé âîéíå îòðàçèëèñü òàêæå â ñòèõîòâîðåíèÿõ «Äðîçä (I)» è «Äðîçä (II)».

«Ïîñëåäíåå ñâèäàíèå» íàïèñàíî ïîä âïå÷àòëåíèåì î âñòðå÷å ñ òÿæåëî áîëüíûì Í. À. Íåêðàñîâûì ëåòîì 1877 ãîäà íåçàäîëãî äî ñìåðòè ïîñëåäíåãî[17].

Âåðà Çàñóëè÷
«Ïîðîã» î ðóññêîé äåâóøêå, èçáðàâøåé ïóòü ñëóæåíèÿ ðåâîëþöèîííûì èäåàëàì, áûë ïîäãîòîâëåí äëÿ ïóáëèêàöèè â «Âåñòíèêå Åâðîïû», îäíàêî â èòîãå íå âîø¸ë òóäà ïî öåíçóðíûì ñîîáðàæåíèÿì. Ïî ïðåäïîëîæåíèþ èññëåäîâàòåëåé, ñòèõîòâîðåíèÿ íàâåÿíî ñóäüáîé Â. Ï. Çàñóëè÷ è îò÷àñòè èñïîëüçóåò òåêñò ïîäïîëüíîé ëèñòîâêè, âûïóùåííîé â 1878 ãîäó ïî ñëó÷àþ å¸ ïîêóøåíèÿ íà ãåíåðàëà Òðåïîâà. Òåêñò ñòèõîòâîðåíèÿ Òóðãåíåâà ïîëó÷èë õîæäåíèå â ñïèñêàõ, ëèñòêè ñî ñòèõîòâîðåíèåì áûëè íàïå÷àòàíû â òîì ÷èñëå êî äíþ ïîõîðîí ïèñàòåëÿ è ðàñïðîñòðàíÿëèñü íàðîäîâîëüöàìè ñðåäè ïóáëèêè. Ëåãàëüíî â ðóññêîé ïå÷àòè ñòèõîòâîðåíèå ïîÿâèëîñü òîëüêî â 1905 ãîäó[18].

 ñòèõîòâîðåíèè «Êàìåíü» îòðàçèëèñü âïå÷àòëåíèÿ Òóðãåíåâà îò ïîåçäêè â Ðîññèþ âåñíîé 1879 ãîäà, â òîì ÷èñëå ò¸ïëûé ïðè¸ì ïèñàòåëÿ íà âñòðå÷àõ ñ ìîëîä¸æüþ[19].

 ñòèõîòâîðåíèè «Ïðèðîäà» îòìå÷àåòñÿ âëèÿíèå ïðîçàè÷åñêîãî äèàëîãà èòàëüÿíñêîãî ïîýòà Äæàêîìî Ëåîïàðäè «Èñëàíäåö è Ïðèðîäà»[20].

Íàçâàíèå ñòèõîòâîðåíèÿ â ïðîçå «Êàê õîðîøè, êàê ñâåæè áûëè ðîçû…» äàëà ñòðî÷êà èç ïîëóçàáûòîãî â òî âðåìÿ ñòèõîòâîðåíèÿ È. Ï. Ìÿòëåâà 1835 ãîäà «Ðîçû». Ïîñëå ïóáëèêàöèè ñòèõîòâîðåíèé â ïðîçå Òóðãåíåâà ñòðî÷êà ïðèîáðåëà ïîïóëÿðíîñòü è ñòàëà êðûëàòîé[21].

Ðóññêèé ÿçûê
Âî äíè ñîìíåíèé, âî äíè òÿãîñòíûõ ðàçäóìèé î ñóäüáàõ ìîåé ðîäèíû, — òû îäèí ìíå ïîääåðæêà è îïîðà, î âåëèêèé, ìîãó÷èé, ïðàâäèâûé è ñâîáîäíûé ðóññêèé ÿçûê! Íå áóäü òåáÿ — êàê íå âïàñòü â îò÷àÿíèå ïðè âèäå âñåãî, ÷òî ñîâåðøàåòñÿ äîìà? Íî íåëüçÿ âåðèòü, ÷òîáû òàêîé ÿçûê íå áûë äàí âåëèêîìó íàðîäó!

«Ðóññêèé ÿçûê» íàïèñàí îäíèì èç ïîñëåäíèõ â öèêëå (â èþíå 1882 ãîäà), è èç ïîçäíèõ ñòèõîòâîðåíèé òîëüêî îí âîø¸ë â ïóáëèêàöèþ â «Âåñòíèêå Åâðîïû»[22]. Ýòî çàêëþ÷àþùåå ïîäáîðêó ñòèõîòâîðåíèå, î êîòîðîì Ì. Ì. Ñòàñþëåâè÷ ïèñàë, ÷òî õîòÿ îíî èìååò âåëè÷èíó «ðîâíî â ïÿòü ñòðîê, íî ýòî çîëîòûå ñòðîêè, â êîòîðûõ ñêàçàíî áîëåå, ÷åì â èíîì òðàêòàòå». Ïî ñëîâàì Ã. Î. Âèíîêóðà â êíèãå 1945 ãîäà, «Ðóññêèé ÿçûê» «èçâåñòåí êàæäîìó ðóññêîìó øêîëüíèêó è âîø¸ë â åæåìèíóòíîå ñîçíàíèå ðóññêîãî ãðàìîòíîãî ÷åëîâåêà»[23].

Ñòèõîòâîðåíèå «Âñòðå÷à» ÷àñòè÷íî ïåðåñêàçàíî (êàê ñîí ãåðîÿ) â ïîâåñòè Òóðãåíåâà «Êëàðà Ìèëè÷»[23].

«Ñ êåì ñïîðèòü…» íàâåÿíî ìíîãîëåòíèìè ñïîðàìè Òóðãåíåâà ñ êðèòèêîì Â. Â. Ñòàñîâûì[24].

«Î ìîÿ ìîëîäîñòü! Î ìîÿ ñâåæåñòü!» íàçâàíî ÷óòü èçìåí¸ííîé ñòðîêîé èç «Ì¸ðòâûõ äóø» Ãîãîëÿ («Î ìîÿ þíîñòü! Î ìîÿ ñâåæåñòü!»)[25].

«ß ø¸ë ñðåäè âûñîêèõ ãîð» ÿâëÿåòñÿ åäèíñòâåííûì â öèêëå ñòèõîòâîðåíèåì â ïðÿìîì ñìûñëå ñëîâà: îíî íàïèñàíî ÷åòûð¸õñòîïíûì ÿìáîì è èìååò ïåðåêð¸ñòíûå ðèôìû[26].

«Êîãäà ìåíÿ íå áóäåò…», ïî ìíåíèþ èññëåäîâàòåëåé, ïîñâÿùåíî Ïîëèíå Âèàðäî[27].

Çàãëàâèå ñòèõîòâîðåíèÿ «Nessun maggior dolore» («Íåò áîëüøåé ñêîðá腻) çàèìñòâîâàíî èç «Áîæåñòâåííîé êîìåäèè» Äàíòå[28].

 ñòèõîòâîðåíèè «Ïîïàëñÿ ïîä êîëåñî» èñïîëüçîâàí îáðàç êîëåñíèöû Äæàããåðíàóòà, êîòîðûé óïîìèíàëñÿ Òóðãåíåâûì íåñêîëüêî ðàç è â äðóãèõ ïðîèçâåäåíèÿõ[29].

Ïðîòîòèïîì ãåðîÿ ñòèõîòâîðåíèÿ «Ìîè äåðåâüÿ», âîçìîæíî, ÿâëÿåòñÿ èñòîðèê è òåàòðàëüíûé äåÿòåëü Ñ. À. Ãåäåîíîâ[30]. Ýòî ïîñëåäíåå ñòèõîòâîðåíèå â áåëîâîé òåòðàäè, çàïèñàííîå ïîä ¹ 83.

Âîñïðèÿòèå
Ñðàçó ïî âûõîäå «Âåñòíèêà Åâðîïû» ñ ïóáëèêàöèåé ñòèõîòâîðåíèé â ïðîçå Òóðãåíåâ ïîëó÷èë ðÿä îäîáðèòåëüíûõ îòêëèêîâ îò äðóçåé è çíàêîìûõ, â òîì ÷èñëå îò Ì. Ì. Êîâàëåâñêîãî, Â. Ï. Ãàåâñêîãî, Æ. À. Ïîëîíñêîé, È. À. Ãîí÷àðîâà, Ë. Í. Òîëñòîãî[31]. Ñòàëè ïîÿâëÿòüñÿ è îòçûâû â ïåðèîäè÷åñêîé ïå÷àòè: òàê, â ñòàòüå Àðñ. Ââåäåíñêîãî â «Ãîëîñå» ãîâîðèëîñü î òîì, ÷òî öèêë Òóðãåíåâà — «äåéñòâèòåëüíî ñòèõîòâîðåíèÿ, ïðîíèêíóòûå ãóìàííîé ìûñëüþ, êîòîðàÿ ïîñòîÿííî è íåóìîë÷íî çâó÷èò â êàæäîì îòðûâêå», à â ãàçåòå «Îäåññêèé ëèñòîê» íåèçâåñòíûé êðèòèê ïèñàë î òîì, ÷òî íà ñòðàíèöàõ æóðíàëà «ðàññûïàíû ïîýòè÷åñêèå èñêðû ìàñòèòîãî õóäîæíèêà, — èñêðû äûøàò ïîýçèåé è ãëóáèíîþ ìûñëè»[32].

Óæå ïðè æèçíè Òóðãåíåâà íåêîòîðûå èç åãî ñòèõîòâîðåíèé â ïðîçå áûëè ïåðåâåäåíû íà åâðîïåéñêèå ÿçûêè. Òàê, ôðàíöóçñêèé ïåðåâîä òðèäöàòè ñòèõîòâîðåíèé ïîäãîòîâèë è îïóáëèêîâàë â äâóõ íîìåðàõ ïàðèæñêîãî æóðíàëà «Revue politique et litt;raire» ñàì Òóðãåíåâ ñîâìåñòíî ñ Ï. Âèàðäî. Ïåðåâîä íàçûâàëñÿ «Petits po;mes en prose», îí âûøåë îäíîâðåìåííî ñ ïóáëèêàöèåé «Âåñòíèêà Åâðîïû» â äåêàáðå 1882 ãîäà.  òîì æå ãîäó ïîÿâèëñÿ èòàëüÿíñêèé ïåðåâîä, à â 1883 — íåìåöêèé, àíãëèéñêèé, äàòñêèé, øâåäñêèé, ÷åøñêèé, ñåðáñêèé è âåíãåðñêèé[33].

«Ñòèõîòâîðåíèÿ â ïðîçå» Òóðãåíåâà «ââåëè íîâûé ïðîçàè÷åñêèé æàíð ìàëîé ôîðìû â ðóññêóþ ëèòåðàòóðó»[34]; â ïîñëåäóþùèå äåñÿòèëåòèÿ ïîÿâèëñÿ öåëûé ðÿä ïðîèçâåäåíèé òàêîãî ðîäà, â òîì ÷èñëå ó ß. Ï. Ïîëîíñêîãî, À. Í. ×åðíûøåâñêîãî, Â. Ì. Ãàðøèíà, Ê. Ä. Áàëüìîíòà, È. À. Áóíèíà, È. Ô. Àííåíñêîãî.

Ëèòåðàòóðà
Ïðèìå÷àíèÿ // È. Ñ. Òóðãåíåâ. Ïîëíîå ñîáðàíèå ñî÷èíåíèé è ïèñåì â 30 òîìàõ. — Ì.: Íàóêà, 1982. — Ò. 10. — Ñ. 442—529.
Ïðèìå÷àíèÿ
 Òóðãåíåâ. ÏÑÑ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 442.
 Òóðãåíåâ. ÏÑÑ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 444.
 Òóðãåíåâ. ÏÑÑ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 445.
 Òóðãåíåâ. ÏÑÑ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 445—446.
 Òóðãåíåâ. ÏÑÑ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 447—448.
 Òóðãåíåâ. ÏÑÑ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 449.
 Òóðãåíåâ. ÏÑÑ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 452.
 Òóðãåíåâ. ÏÑÑ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 452—453.
 Òóðãåíåâ. ÏÑÑ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 454.
 Òóðãåíåâ. ÏÑÑ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 455.
 Òóðãåíåâ. ÏÑÑ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 457—458.
 Òóðãåíåâ. ÏÑ47Ñ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 474—475.
 Òóðãåíåâ. ÏÑÑ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 476—477.
 Òóðãåíåâ. ÏÑÑ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 477—478, 517—518.
 Òóðãåíåâ. ÏÑÑ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 480—481, 484—485, 520—521.
 Òóðãåíåâ. ÏÑÑ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 491—492.
 Òóðãåíåâ. ÏÑÑ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 492—493.
 Òóðãåíåâ. ÏÑÑ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 493—498.
 Òóðãåíåâ. ÏÑÑ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 509—510.
 Òóðãåíåâ. ÏÑÑ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 510—511.
 Òóðãåíåâ. ÏÑÑ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 512—513.
 Òóðãåíåâ. ÏÑÑ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 451.
 Òóðãåíåâ. ÏÑÑ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 517.
 Òóðãåíåâ. ÏÑÑ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 521—523.
 Òóðãåíåâ. ÏÑÑ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 523.
 Òóðãåíåâ. ÏÑÑ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 524.
 Òóðãåíåâ. ÏÑÑ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 525.
 Òóðãåíåâ. ÏÑÑ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 528.
 Òóðãåíåâ. ÏÑÑ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 528—529.
 Òóðãåíåâ. ÏÑÑ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 529.
 Òóðãåíåâ. ÏÑÑ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 460—461.
 Òóðãåíåâ. ÏÑÑ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 461.
 Òóðãåíåâ. ÏÑÑ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 466—470.
 Òóðãåíåâ. ÏÑÑ. Ïðèìå÷àíèÿ, 1982, ñ. 464.
Ññûëêè

Ìåäèàôàéëû íà Âèêèñêëàäå
Òåêñò Ñòèõîòâîðåíèé â ïðîçå â Ïîëíîì ñîáðàíèè ñî÷èíåíèé è ïèñåì â 30 òîìàõ (1982) íà ñàéòå Èíñòèòóòà ðóññêîé ëèòåðàòóðû ÐÀÍ
Êîììåíòàðèè â Ñòèõîòâîðåíèÿì â ïðîçå â Ïîëíîì ñîáðàíèè ñî÷èíåíèé è ïèñåì â 30 òîìàõ (1982) íà ñàéòå Èíñòèòóòà ðóññêîé ëèòåðàòóðû ÐÀÍ
Òåêñò Ñòèõîòâîðåíèé â ïðîçå â Ïîëíîì ñîáðàíèè ñî÷èíåíèé è ïèñåì â 30 òîìàõ (1982) íà ñàéòå ÐÂÁ.
(Ìàòåðèàë èç Âèêèïåäèè).               
                )

Контрольная работа по литературе (5 класс)

I вариант

по творчеству М.Ю. Лермонтова, Н.В. Гоголя, Н.А. Некрасова, И.С. Тургенева, Л.Н. Толстого.

Ученика (цы) _______ Ф.И. ______________________________________________

1. Задания для проверки знания содержания изученных произведений.

   1. Объедините в пары авторов и их произведения.

__________________________________________________________________________

2.

1. Задания для проверки письменной монологической речи.

   1. Сочинение по картине. Опишите одну из иллюстраций учебника к повести «Заколдованное место».

________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

1. Задания для проверки теоретико-литературных знаний.

   1. Что такое эпитет? Приведите примеры эпитетов из стихотворения «Крестьянские дети». __________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

   2. Что такое идея литературного произведения? Сформулируйте идею рассказа «Кавказский пленник».

________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

1. Задания на выявление уровня нравственно-этических качеств личности (письменные ответы на проблемные вопросы)

   1. Какие поступки Жилина достойны восхищения? (по рассказу «Кавказский пленник»).

__________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

Контрольная работа по литературе (5 класс)

II вариант

по творчеству М.Ю. Лермонтова, Н.В. Гоголя, Н.А. Некрасова, И.С. Тургенева, Л.Н. Толстого.

Ученика (цы) _______ Ф.И. ______________________________________________

1. Задания для проверки знания содержания изученных произведений.

   1. Объедините в пары авторов и их произведения.

__________________________________________________________________________

2.

1. Задания для проверки письменной монологической речи.

   1. Сочинение по картине. Опишите одну из иллюстраций учебника к стихотворению Н.А. Некрасова «Крестьянские дети» ________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

2. Задания для проверки теоретико-литературных знаний.

   1. Что такое сравнение? Приведите примеры сравнений из рассказа «Муму». __________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

   2. Что такое сюжет литературного произведения? Перечислите главные сюжетные эпизоды рассказа «Муму».

________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

1. Задания на выявление уровня нравственно-этических качеств личности (письменные ответы на проблемные вопросы)

   1. Что побуждало русских солдат на подвиг в Бородинском сражении? Объясните свою точку зрения. (по стихотворению «Бородино»).

____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

СПЕЦИФИКАЦИЯ

КОНТРОЛЬНЫХ ИЗМЕРИТЕЛЬНЫХ МАТЕРИАЛОВ

ПО ПРЕДМЕТУ «ЛИТЕРАТУРА»

ДЛЯ ПРОВЕДЕНИЯ ПРОЦЕДУР КОНТРОЛЯ И ОЦЕНКИ КАЧЕСТВА ОБРАЗОВАНИЯ НА УРОВНЕ ОСНОВНОГО ОБЩЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

5 класс

Контрольная работа №1

По творчеству М.Ю. Лермонтова, Н.В. Гоголя, Н.А. Некрасова, И.С. Тургенева, Л.Н. Толстого

Вариант 1

1. Цель контрольной работы: определение уровня сформированности у обучающихся 5 класса следующих предметных и метапредметных умений:

— владение литературоведческой терминологией;

— определение познавательной цели (умение определять главную мысль и цель создания текста);

— извлечение необходимой информации из текста;

— установление причинно-следственных связей;

— понимание и адекватная оценка языка художественных произведений;

— осознанное и произвольное построение речевого высказывания.

2. Время выполнения контрольной работы: 80 минут

3. Условия проведения: при проведении контрольной работы обучающиеся используют тексты художественных произведений, иллюстрации учебника Литература. В 2-х частях

Авторы: В. П. Полухина, В. Я. Коровина, В. П. Журавлев, В. И. Коровин / Под ред. В. Я. Коровиной. Издательство «Просвещение»

4. Структура контрольной работы:

• Содержание работы определяется Федеральным государственным образовательным стандартом общего образования (приказ Министерства образования и науки Российской Федерации от 17 декабря 2010 г. № 1897)

• Контрольная работа состоит из 4-х частей:

1 часть предполагает проверку знания содержания изученных произведений, содержит два задания с кратким ответом.

2 часть нацелена на проверку письменной монологической речи. (Задание с развёрнутым ответом)

3 часть – задания на проверку теоретико-литературных знаний, задание с развёрнутым ответом, проверяющее умение создавать собственное высказывание на основе прочитанного текста.

4 часть – задание на выявление уровня нравственно-этических качеств личности (письменный ответ на проблемный вопрос)

 В Таблице 1 приведены основные разделы курса литературы, вынесенные на контроль.

Таблица 1

В Таблице 2 приведены элементы содержания контрольной работы по литературе

для 5 класса.

Таблица 2

Распределение заданий диагностической работы по основным содержательным

разделам учебного предмета «Литература» представлено в Таблице 3

Таблица 3

Задания контрольной работы проверяют усвоение обучающимися учебного материала на базовом уровне сложности. Распределение заданий диагностической работы по уровню сложности показано в Таблице 4

Таблица 4

Система оценивания выполнения отдельных заданий

и контрольной работы в целом

За верное выполнение каждого задания части 1 работы обучающийся получает 1 балл. За неверный ответ или его отсутствие ноль баллов. Максимальное количество баллов, которое может набрать обучающийся, правильно выполнивший задания части 1 работы, – 9 баллов.

Критерии оценивания части 2. и 4.

Критерии оценивания часть 3

Практическая грамотность и фактическая точность письменной речи

Максимальное количество баллов за всю работу – 41 балла

Таблица перевода первичных баллов в школьные отметки