Песня в гостях у сказки слушать бесплатно

Кадры, на которых юные Либуше Шафранкова и Павел Травничек едут по заснеженной равнине под песню в исполнении Карела Готта, наверное, одни из самых известных в истории чешского кино. И ремейк такого фильма не мог не вызвать в Чехии определенную критику.

«Норвежская исполнительница, разумеется, не обладает озорной искоркой Либуше Шафранковой», – считает журнал Reflex, который полагает, что «музыка в фильме невыразительна». «Музыкальная стилизация в целом ближе к «Игре престолов», чем к музыке Карела Свободы [чехословацкого композитора]», – сообщает «Чешское Радио».

«Франтишек Павличек [автор чехословацкого сценария] писал прекрасно, и хотя над норвежским сценарием несколько лет работали стразу четыре опытных сценариста, сильно испортить его они не смогли. Однако кое-что им тут удалось – они лишили «Золушку» юмора, и это одно из самых тяжелых прегрешений. Хотя собственным волшебством новинка обладает, однако оно несколько иного толка, более суровое», – говорится в рецензии, опубликованной в газете Právo.

Золушка 1973 года была уверена в себе, умела стрелять из лука, любила лес, и «не смотрела на принца с одним лишь обожанием». «Что еще более современное тут можно написать даже сегодня?» – удивляется автор рецензии. «Создатели называют фильм феминистским, не экономя на нравоучениях вроде: «Не отстреливай животных, которых не сможешь съесть»», – с иронией отмечает автор.

Немало споров в Чехии также вызвал и поцелуй двух мужчин в кадре: говорили, что в Чехии покажут копию без этого короткого эпизода, но теперь всю эту историю называют «пиар-трюком». Не понравилась критикам и демонстрация желудочных проблем, с которыми сталкивается сестра Золушки из-за чечевичной диеты.

Режиссер чешской ленты Вацлав Ворличек, скончавшийся в 2019 году, несколько раз отказывался снимать норвежский вариант киносказки. «Я приехал в Осло, но когда увидел тамошних девушек, то понял, что вторую Либушку там не найду!» – не без юмора комментировал Ворличек идею норвежцев в интервью «Чешскому Радио». Однако на создание ремейка их благословил. В результате фильм поставила норвежская актриса и режиссер Сесиль Москли.

Главную роль в ленте «Tre nøtter til Askepott» исполнила 25-летняя певица Астрид Смепласс. Принца играет Ченгиз Аль – один из самых популярных молодых актеров Норвегии. Да и весь актерский состав – крупнейшие звезды, такие как Кристофер Хивью из «Игры престолов» и Торбьёрн Харр из «Викингов».

В чешском прокате в фильм вернется «принц» Павел Травничек, голос которого в ленте 1973 года не прозвучал – из-за моравского акцента его тогда дублировали. Теперь Травничек озвучил одного из персонажей. Чешская Золушка – актриса Либуше Шафранкова летом 2021 года скончалась.

На вопросы английской редакции Radio Prague Int. ответил один из продюсеров ремейка Фредерик Ховард.

– Почему чехословацкая лента оказалась такой популярной в Норвегии?

– Думаю, прежде всего потому, что это потрясающая картина. Кроме того, это был один из первых неамериканских детских фильмов, который действительно всем понравился, потому что был чем-то особенным. Там показана сильная девушка, которая посмела забрасывать снежками принца. Фильм ближе к нашей культуре, чем гламурные американские сказки Диснея.

– Правда ли, что когда телеканал однажды решил не показывать фильм на Рождество, телезрители Норвегии пришли в негодование?

– Да, было много жалоб в прессе и писем в правительство. Люди были из-за этого просто не в себе! Думаю, для большинства норвежцев просмотр «Золушки» по телевизору – одна из отличительных черт Рождества. Каждое Рождество одно из самых важных событий – собраться всей семьей и посмотреть этот фильм.

– Почему вы решили снять ремейк такой сверхпопулярной ленты?

– Причина, по которой я хотел сделать это, очевидно, в том, что я люблю оригинал. Однако лента начала несколько устаревать. Кроме того, фильм у нас был доступен только на чешском языке: версия, которая транслируется в Норвегии, озвучена одним человеком, который дублирует всех персонажей. Мы хотели сделать фильм современнее, сохранив при этом суть оригинала. Я считаю, что спустя полвека мы вправе переделать любимое произведение. Ведь мы снова и снова исполняем Моцарта, время от времени делаем новые версии песен Beatles, и здесь то же самое. Мы должны быть уверены, что рассказанная история воспринимается новым поколением как современная.

– Чем новая версия отличается от оригинала? Какие самые большие изменения вы внесли?

– Я думаю, что большинство изменений носит эстетический характер. Кроме того, мы используем современный язык, и, конечно же, фильм снят в других локациях. Мы работали в Норвегии, что не входило в изначальные планы. Мы собирались снимать в Чехии и Словакии, но из-за ограничений на поездки в связи с пандемией коронавируса нам пришлось осуществлять производство в Норвегии. Это, конечно, изменило эстетику фильма – действие перенесено выше в горы. Другое важное изменение состоит в том, что в конце мы добавили чуть больше экшена. И также привнесли новое содержание в третий орешек. Это должно стать небольшим сюрпризом для зрителей.

В современном прочтении сказки зрители увидят новые костюмы и, конечно, норвежскую зиму и заснеженные леса.

Кстати, когда кинематографисты ЧССР и ГДР снимали свой фильм – а съемки проходили в замке Морицбург под Дрезденом и в чешском замке Швигов – то столкнулись с нехваткой снега. В Германии пришлось использовать искусственный снег из перемолотых рыбных костей, которые источали отвратительный запах. В Чехословакии крыши посыпали гипсом, а белым покровом служил перемолотый полистирол. В Норвегии снега было достаточно.

«У норвежцев были не только горы снега, но и ледяные водопады. Кадры природы, сделанные, в том числе, и благодаря современным технологиям, относятся к самым эффектным», – пишет газета Právo.

И. Петровская― Доброе утро, здравствуйте, дорогие наши друзья! С вами, как всегда, по субботам в прямом эфире «Человек из телевизора». На улице лютый мороз, не ходите никуда. По крайней мере, с нами вы не замерзнете, а может быть, наоборот, даже согреетесь, и будет вам тепло или горячо. Мы постараемся обеспечить вам. Мы — это Ксения Ларина… Здравствуй, дорогая моя подруга!

К. Ларина― Доброе утро всем, здравствуйте! И Ирина Петровская.

И. Петровская― Да, я уже открыла рот, чтобы это сказать, но ты, слава богу, опередила. И за звукорежиссерским пультом с нами Илья Крылов. Ну а мы едем.

К. Ларина― Куда это мы едем?

И. Петровская― Едем дальше. Давай, твоя очередь.

К. Ларина― Ну смотрите, у нас, конечно, выпуск речей, как я написала в Фейсбуке на страничке, анонсируя сегодняшнюю программу. Нобелевская речь Дмитрия Муратова. Встреча правозащитников с Путиным. Выступление Сокурова, Меркачевой, Гусева, Сванидзе, Резника — может быть, я кого-то забыла. Выступление Лии Ахеджаковой на «Звезде театрала».

Юрий Дудь, «Почему в России пытают?» — большой фильм Юрия Дудя на актуальную тему посвящен прежде всего работе Игоря Каляпина и его Комитета против пыток, который, как вы знаете, иностранный агент. Церемония вручения премии «Лавровая ветвь» в области документального кино на «Дожде*». Вчера вечером была. Я вот с удовольствием смотрела. Необычный формат. Может быть, об этом поговорим.

И. Петровская― На иностранном агенте.

К. Ларина― «Вечерний Ургант» — именно так назывался специальный выпуск памяти Нины Ургант, которую провел внук замечательной актрисы Нины Ургант Иван. С участием Андрея Смирнова*, режиссера фильма «Белорусский вокзал». Робер Лепаж, канадский режиссер, выдающийся театральный деятель, в гостях у Владимира Познера. Клара Новикова у Катерины Гордеевой.

Зина Пронченко у Лизы Лазерсон. Лизу наши слушатели знают как ведущую авторской передачи «Атаки с флангов» — по-моему, так она называется. У Лизы есть свой youtube-канал. Я пошла, как за морковкой, за Зиной Пронченко, кинокритиком, которая мне очень симпатична. Я за ней слежу и с удовольствием посмотрела эту беседу тоже.

«Док-ток» на Первом канале. Никогда в жизни не включила бы это, если бы не узнала, что там сестры Вертинские. Это был такой специальный выпуск. Там у них целый большой проект, я так понимаю. Сериал закончился уже, Ира? «Вертинский».

И. Петровская― Собственно, это как раз было приурочено к окончанию сериала на Первом канале. Да, Первый канал умеет делать такие протяженные во времени акции.

К. Ларина― Да, выдавить всё, что называется.

И. Петровская― Да, тут еще на следующий день они транслировали концерт — песни Вертинского. Тут можно по-разному к этому относиться.

К. Ларина― Это было лишнее, скажем аккуратно.

И. Петровская― Может быть, да. Но я говорю о том, что всё-таки умение подавать блюдо, которое они считают самым главным на какой-то текущий момент — вот в этом Первому каналу не откажешь.

К. Ларина― Ну и последнее, что у нас стоит в списке — выпуск «Редакции» «Почему женщина убивает?». Спецреп Саши Сулим о том, почему женщины решаются на убийство, и как они же потом живут с этим внутренним ужасом. Ну, Саша у нас уже такой специалист в области криминалистики. Я думаю, что она уже может защищать диссертацию на эту тему.

И. Петровская― Но это на самом деле даже не столько криминалистика. Это скорее такая психология.

К. Ларина― Психология преступления.

И. Петровская― Ужасная травма с одной стороны и абсолютно дикая несправедливость по отношению к женщинам, которые (по крайней мере, героини этого выпуска) применяли это насилие как средство защиты, самозащиты. Но закон этого не учитывает. И это важная тема, что по-прежнему закон о домашнем насилии не существует, и по-прежнему это считают обычным преступлением: превысила необходимые средства самообороны. В этом весь ужас.

К. Ларина― Ну, Ира, значит, напомню нашим слушателям, что вы можете не только слушать, но и смотреть нас на YouTube-канале «Эхо Москвы». Конечно же, как обычно, по традиции, как все ютьюберы, мы тоже просим вас поставить на нам лишний лайк. Вам ничего не стоит, а нам приятно.

Во-вторых, там уже есть пожелания по поводу речей. Мы сейчас будем подробно об этом говорить. Спрашивают тебя как очевидца, как зал воспринял речь Лии Ахеджаковой. Поскольку мы знаем, насколько это сообщество сторонится и пугается, шарахается от любых тем, так или иначе связанных с политикой. Как восприняли в Театре Вахтангова речь Лии Ахеджаковой на вручении ей премии «Легенда сцены» на церемонии премии «Звезда театрала»?

И. Петровская― Я именно это отслеживала, поскольку мне выпала честь представить Лию на сцене точка и вручить вместе с президентом этого конкурса, так назовем, «Звезда театрала» Валерием Яковым. Я смотрела в зал, когда говорила Лия. Во-первых, она невероятно волновалась до того, и меня это невероятно, опять же, тронуло, поскольку вроде как человек 500 миллионов раз выходит на сцену. Но как она концентрировалась, как она не стеснялась этого волнения — это отдельное наблюдение.

А второе — зал. Кто-то уже тоже мне сказал или написал, что зал очень вяло реагировал. Нет, ничего подобного. Я бы сказала, что зал реагировал с восхищением и даже в каком-то смысле был ошеломлен. Я смотрела на совсем молодых людей, актрис, актеров, которые сидели ближе к сцене. У них были расширенные глаза от того, что они слышат. Не потому, что они, может быть, первый раз это слышат, а от этого общего ощущения, что выходит маленькая, в маленьком черном платье Лия Ахеджакова и превращается действительно, просто реально в такого пламенного трибуна и говорит обо всём, что наболело.

При этом она же облекла это всё в форму, в общем, такого даже театрального монологах — вот этот лейтмотив «быть или не быть?». Безусловно, это прерывалось несколько раз аплодисментами. В конце аплодировали — в финале, когда она закончила. Поэтому мне показалось, что она была права: «Мы люди театральные и мы многое с вами, — сказала она, — одинаково понимаем». И именно с этой целью она произносила эти слова — в надежде встретить это понимание. И она его, на мой взгляд, встретила.

К. Ларина― Ну да, я смотрела это по трансляции, и мне тоже показалось, даже по ту сторону, что называется, экрана, что были просто овации. В каких-то моментах просто прерывалось. Я даже добавлю к чувству восхищения, о котором ты говоришь, мне кажется (может быть, я придумываю это, может быть, мне так хотелось бы думать), что это еще и чувство благодарности: тебя тянет аплодировать человеку, потому что ты так не можешь. Она может.

Есть два чувства, которые сопровождают такое эмоцию, что я так не могу — чувство зависти или раздражения и чувство восхищения и благодарности. Вот мне кажется, что это скорее позитивное чувство благодарности в едином порыве, что называется, этот зал заставляло аплодировать, вело. Это очень хорошо. Хорошее чувство. И Лия, конечно, безусловно, молодец.

Вторая тема сразу. Вопрос, который тоже задают наши зрители в YouTube и слушатели: что там на федеральных ток-шоу по поводу Сокурова? Что-нибудь появилось? Мы знаем, что в четверг на заседании Совета по правам человека была жесткая перепалка с Сокуровым со стороны президента. И такие слова, по-моему, впервые были сказаны в адрес человека такого уровня, как Александр Николаевич Сокуров, президентом. По сути, типа, не лезьте. Не знаете, так не лезьте. Публично уж тем более нельзя про это говорить, если вы этого не понимаете.

И. Петровская― Ну, появилось, да. Вчера были сюжеты на эту тему. Разумеется, не комментировали так, как позже откомментировал глава Чечни, выступив с совершенно оскорбительным, безобразным текстом, который можно прочитать везде тоже. Но скорее показывали, как Владимир Владимирович умеет давать отпор. Естественно, приводились его слова: «Да, хорошо бы извиниться», вот это вот по поводу всего, что касалось первой части. Собственно, первую часть только и показывали, и цитировали, когда Александр Николаевич говорил о проблемах федерализма в России и государственного устройства, и дальше отпор самого нашего всего.

К. Ларина― Но никаким образом не комментировали?

И. Петровская― По крайней мере, не комментировали в выражениях, не знаю, «как посмел?».

К. Ларина― Ты смотрела вообще трансляцию этого Совета по правам человека?

И. Петровская― Да, я смотрела трансляцию на канале «Россия-24», которая прервалась часа, наверное, через 2 — по-моему, после выступления Павла Гусева по поводу иностранных агентов. Дальше уже пошла нормальная обычная программа. А уже само выступление Сокурова и весь этот, назовем это, спор я смотрела уже позже. Кто-то выложил — слава богу, не пришлось искать — весь этот кусок с этого кремлевского… как у них там это называется?

К. Ларина― Совет по правам человека.

И. Петровская― Нет, сайт.

К. Ларина― Я как раз смотрела первую часть тоже в прямой трансляции на разных источниках. Там даже больше, после Гусева еще было. То есть там первая часть где-то около 2 часов, целиком трансляция. А вторую часть я уже смотрела на другой день, буквально вчера. Как раз на кремлевском сайте целиком, без купюр всё выложено. Потому что там, помимо Сокурова, есть еще несколько выступлений просто невероятной силы.

Это Генри Маркович Резник, который как раз говорил про закон об иноагентах — прежде всего об этом. И рефреном в его речи звучало, что это оскорбляет мои юридические чувства, этот закон — настолько он вообще постыден и безграмотен. Хотя при этом он не требовал его целиком отменять, а требовал скорректировать вместе с профессиональным сообществом. Тоже говорил об ученых, об институтах.

И. Петровская― Про «Мемориал*» он еще говорил, по-моему.

К. Ларина― «Мемориал*»? Это я не помню. Наверное, он говорил, потому что «Мемориал*» многие говорили («Мемориал*» — иностранный агент). Николай Сванидзе говорил про «Мемориал*» тоже, и про Зуева, ректора Шанинки. Очень жестко Николай говорил, опять же, про «Мемориал*» (иностранный агент). «Это вам, говорит, Владимир Владимирович, не контора «Рога и копыта»», — говорил Сванидзе президенту. — «Это совсем другая организация. Это организация, которая хранит историческую память о преступлениях нашего государства». Я, может быть, не впрямую цитирую, но смысл был такой.

Вообще я не знаю, как у тебя ощущение — мне кажется, что он был в бешенстве еще и до речи Сокурова. Это просто была последняя капля. Потому что картина, которую рисовали — я такого не помню заседания. Не было ни одного позитивного выступления. Потому что раньше всегда выступали какие-нибудь специальные засланные правозащитники типа Фадеева. Вот, кстати, Фадеев выступил — картина была такая благостная: типа, но много и хорошего, многое делается. А все остальные, конечно, рисовали просто какой-то апокалипсис.

И я думаю, что на него это произвело впечатление. Я даже подумала, что, наверное, они встречаются в последний раз. Он скажет: «Вот этого всего я не хочу. Вот не надо мне этого всего. Не надо мне этих людей, не надо мне портить картину, которая у меня своя в окне. Верните мне мою картинку, к которой я привык. Вот эту не хочу». Ты тоже почувствовала это раздражение?

И. Петровская― Ну да, хотя, с другой стороны, обычно ведь как мы говорим, или многие говорят? «Наверное, сам-то царь-батюшка не знает — вот мы-то ему и расскажем. Наверное, его окружение его максимально оберегает от негативной информации». Но судя по его реакциям, всё он знает, никто его не оберегает. И больше всего меня поражали в ответ на такие страстные выступления — и страстные, и страшные, по поводу пыток — довольно равнодушные реакции. Согласись? «Да, согласен…».

К. Ларина― Я скажу. Потому что он знает. Потому что для себя он все эти ответы уже сформулировал. «Ну да, всё понятно, дальше, дальше». По поводу агентов ЦРУ…

И. Петровская― Иностранные агенты — когда говорил Гусев по поводу того, что физическим лицам, помимо юридических, присваивается эта черная метка, то как он отреагировал? «Это комичная ситуация», сказал он, когда Павел Гусев привел пример, что объявленное физическое лицо, молодая журналистка, объявленная иностранным агентом, вынуждена в соцсетях уведомлять любое свое появление с котиком, с елкой, что иностранный агент наряжает со своим ребенком елку. Это Владимиру Владимировичу показалось действительно очень смешным. Комическим, комичным.

К. Ларина― Да, но это такие детали.

И. Петровская― Это важные детали.

К. Ларина― Очень многое изменилось. Поскольку эта встреча происходит раз в год, и каждый год мы обсуждаем ее и смотрим ее, мы видим по позавчерашней трансляции, как стремительно меняется время. Вообще ни шуток уже никаких нет — раньше он позволял себе шутить по какому-то поводу. Ну, раздражался, естественно, тоже, особенно когда речь шла о «врагах народа» так называемых. Не знаю, когда Лев Пономарев* его бесил совершенно (тоже иностранный агент) и так далее. Я уж не говорю про всё остальное. Но в этот раз, мне кажется…

Во-первых, мне очень понравился посыл всех выступающих. Никто ничего не просил и никто не раскрывал глаза — типа, может быть, вы не знаете? Такого не было. Это было очень жесткое требование, просто по пунктам. Собственно говоря, потом речь Муратова по тем же точкам и прошлась. По тем же страшным болевым точкам, которые сегодня являются образом стороны, образом России. Он ничего не упустил. Ну тут можно перейти уже к Дмитрию. У тебя какие чувства?

И. Петровская― Это самое сильное впечатление недели. Я смотрела в прямой трансляции на телеканале «Настоящее время*» (иностранным агенте). Они накануне, кстати, показывали пресс-конференцию его и Марии Рессы. Сама церемония была в прямом эфире с переводом. В общем, м, собственно, поимели возможность видеть, как это происходит.

К. Ларина― Давай добавлю тогда, прости, справедливости ради, раз ты говоришь про источник…

И. Петровская― Еще на сайте «Новой газеты».

К. Ларина― «Дождь*» (иностранный агент) транслировал также и саму церемонию, и речь, естественно. И, собственно, на сайте Нобелевского комитета.

И. Петровская― Но это я говорю источник, по которому я смотрела. У меня было знаешь какое чувство? Вот ты живешь и знаешь человека четверть века. Он один из многих. Твой коллега, вы при встречах обнимаетесь, смеетесь, потом вместе работаете. Дима и Дима. И вот тут у меня возникло абсолютное как бы физическое ощущение того, что на твоих глазах человек входит в историю. Ты понимаешь, что это не просто Дима, твой старый товарищ, а это реально наш великий гражданин, выдающийся соотечественник, современник. Когда ты понимаешь весь масштаб и объем. И вот это ощущение у меня было прямо, как любят говорить наши звезды, до мурашек, реально.

Ну и смысл, и как была выстроена эта речь, когда действительно ни слова ни одного не выкинешь. И выше он поднимался в своих тезисах, чем просто какие-то случаи приводить. Он рисовал объемную картину того, что сегодня происходит.

К. Ларина― Мне кажется, они были в шоке.

И. Петровская― Они — это кто, присутствующие?

К. Ларина― Люди, которые слушали, да. Они были в шоке. Потому что понятно, когда про что-то одно рассказать или какое-то одно свидетельство представить миру, использовать эту трибуну. Но когда это всё собирается, такая концентрация кошмара в одной отдельно взятой стране… Даже когда он не называет фамилию «Путин», даже когда он говорит: «Мир сегодня торгует войной», мы все прекрасно понимаем, что он имеет в виду. Здесь никаких вариантов вообще быть не может. И то, что сегодня Россия вписана в историю, как ты говоришь, современности вот таким ужасным образом, таким некрасивым, таким постыдным, нам всё время неловко, неудобно, стыдно и страшно — это, конечно. Вот это чувство он передал, Дмитрий.

Я считаю, что он просто молодец. Там уже обсуждают, многие говорят: «Вот он про это не сказал, и про это не так сказал, и про это тоже не так сказал». Я считаю, что он сделал всё, что мог. Поскольку эта речь очень афористична, еще очень важно это. Не зря он процитировал в начале речь Андрея Дмитриевича Сахарова, поскольку он, по сути, принял эту… «Эстафету» — не люблю эту слово.

И. Петровская― Преемственность.

К. Ларина― Да, эту традицию, понимая, кого он представляет сейчас, какое общество он сейчас представляет, какую страну он сейчас представляет, что за его спиной происходит. Молодчина просто!

И. Петровская― И потом также он процитировал и Михаила Сергеевича Горбачева, который был вторым лауреатом — после Андрея Дмитриевича, спустя какое-то время — Нобелевской премии мира. И в этом тоже была вот эта преемственность. Есть, кстати, еще одна преемственность. Потому что точно так же, как официальные СМИ того времени не цитировали, не публиковали и не транслировали речь Андрея Дмитриевича Сахарова, которую, как мы знаем, на самой церемонии читала его жена Елена Георгиевна Боннэр, точно так же…

Нет, где-то напечатали. ТАСС, по-моему, эту речь напечатал. Но я вчера специально отслеживала новости на федеральных каналах. А это новость ого-го какая, это новость огромная: нашего соотечественника чествуют и награждают Нобелевской премией мира. 30 секунд на Первом канале — даже не во «Времени», а в 6-часовом выпуске. По-моему, также 30 секунд (ну, 35-40, неважно) в 8-часовых «Вестях». Исключительно устная информация на кадрах — «состоялась, вручили», вот это всё.

К. Ларина― Кошмар, Ира!

И. Петровская― Да, но с другой стороны, если мы вспомним, что говорил Дмитрий Муратов. Он сказал об ответственности федерального телевидения, государственного телевидения, которое эту ответственность за разжигание агрессии, за вот эти шовинистические настроения разделяет с властью, которая эти настроения транслирует и насаждает. Поэтому ожидать, что в этой ситуации кто-нибудь будет хоть что-нибудь… А потом я даже подумала: а что там можно было бы процитировать без ущерба для привычной каналам политической повестки? Да ничего.

К. Ларина― Только начало, когда мама позвонила и спросила, что новенького.

И. Петровская― Да, и всё. У нас новости. Мы прерываемся, новости.

НОВОСТИ.

РЕКЛАМА.

И. Петровская― Мы продолжаем. Время прямо стремительно летит. Давай дальше.

К. Ларина― Что дальше? Я просто хотела напомнить вам в связи с тем умолчанием такого события, как вручение Нобелевской премии мира гражданину России Дмитрию Муратову: вспомните, что творится, когда какое-нибудь «Евровидение» происходит, и занимают почетное 17-е место. Вспомните. Или вспомните про спорт, когда, допустим, какую-нибудь медаль выигрывают — что происходит на федеральных каналах? Просто истерика: мы всех порвали! А здесь… Для меня это, конечно, загадка. Ты государство, ты должно быть благородным, ты должно гордиться человеком, который получил такое признание во всём мире. Ну ё-моё, ну как же так? Даже в этом есть какая-то мерзкая мелочность.

И. Петровская― Дорогие товарищи, вы прослушали монолог Ксении Лариной «В гостях у сказки». Идем дальше.

К. Ларина― Я хотела еще у тебя спросить по поводу вчерашней церемонии «Лавровой ветви». Это официальное название премии, а всё равно все её называют «Лавр. Мне показалось, что это был очень хороший формат. Обычно это награждение (как, собственно, и открытие и закрытие фестиваля «Артдокфест») проходит всё-таки в зале, в кинотеатрах. А в этот раз… Мы с тобой в прошлый раз говорили: во-первых, и премии развели, «Артдокфест» с «Лавром», а во-вторых, придумали вот такой формат, студийный. Мне показалось, это классно. Прекрасная Анна Монгайт. Поскольку там масса всяких накладок, как это обычно бывает в прямых эфирах.

И. Петровская― «Я инфаркт сейчас получу в этой номинации». Слово «развели» надо сказать — развели по времени. Потому что оно приобретает некоторый иной смысл, современный. Да, естественно, я смотрела, потому что я член этого большого жюри, которое выносит окончательные решения. И конечно, я ностальгировала по временам, когда это происходило в разных залах. В последнее время — в основном в еще не отреставрированном кинотеатре «Художественном».

И это всегда было как-то ужасно тепло, ужасно атмосферно. Редкий случай бывает, когда все свои в зале, когда искренне радуются. Документалисты меньше похожи на других кинематографистов, где радость иногда приходится буквально выжимать. А здесь это было, как правило, абсолютное единство зала и лауреатов. И как приветствовали.

Мне даже сегодня Фейсбук подкинул воспоминание, мое же, 2011 года, когда в этот же день происходила первая Болотная. Ровно 10 лет прошло. Хотя у меня были, естественно, обязанности ведущего — подготовка и всё, я всё-таки туда пошла. И потом огромная часть людей, пришедших в зал, тоже пришли с Болотной. У всех было такое воодушевление, такой подъем. Действительно, какое-то единение. Но это дела давно минувших дней.

Сам формат, я тоже считаю, вполне удался — я имею в виду, вчерашней церемонии. Не без накладок, но это то, что добавляет еще какой-то естественности, настоящести происходящему. Окончательное решение по подсчетам во многом меня обрадовало, потому что моих кандидатов там было немало. Фильмы в этом году были…

К. Ларина― Ира, а ты в жюри?

И. Петровская― Да, это Гильдия неигрового кино. И в это большое жюри входят, по-моему, 50 человек, которые уже на основании отобранных в 5 номинациях, по каждой номинации 8 картин должны в окончательном своем решении определить одного. И вот это самая страшная проблема, я думаю, для каждого. Потому что ты разрываешься: и это прекрасно, и это прекрасно.

К огромному сожалению, большинство этих работ массовый зритель пока не видели. Видел «Дело Сахарова» на Первом канале Елены Якович, который попал в тройку номинантов, но не выиграл. Хотя я считаю, что это фильм прекрасный. То есть была бы возможность дать двух «Лавров» — безусловно, этот фильм был бы достоин.

Но выиграл тоже совершенно замечательный фильм «Нафиг такую работу» или «Зачем такая работа?», если перевести с английского, как раз посвященный Наталье Синдеевой и истории создания, становления, преследований, противостояний и всё равно побед Наташи Синдеевой и ее детища под названием «Дождь*», впоследствии иностранный агент.

К. Ларина― Еще есть какие-то картины. Я думаю, что можно найти какие-то фильмы в сети, помимо фильмов, которые прошли на каналах. На Первом канале вообще… Фильм замечательный, я с тобой согласна — Елена Якович, «Дело Сахарова». Прекрасный. Есть еще «Артдокмедиа», кинотеатр.

И. Петровская― Да, онлайн-кинотеатр. Там, наверное, есть.

К. Ларина― Там тоже наверняка можно посмотреть.

И. Петровская― Меня в этот раз совершенно поразил фильм, который, кстати, победил в номинации «Лучший…». Не помню. В общем, короче, номинация неважна, победил в одной из номинаций. Под названием «Остров». Это действительно такая невероятная метафора жизни современной России. Потому что действие происходит на острове посреди Каспийского моря, где люди живут, в общем, почти оторванные от цивилизации. Рыбу им запрещают ловить, но других способов прокормиться и заработать у них нет. И вот там всё. Я не представляю, как это снимается.

Это жизнь одной семьи. Но не просто семьи, но и взаимодействия с другими жителями этого острова. И самое поразительное там, когда в самом конце (а правда, мужики изнемогают от того, что их преследуют за эту рыбалку, что жить не на что) они смотрят выступление Владимира Владимировича по телевизору, прямую линию, где он решает одним движением мизинца проблемы.

К. Ларина― Махнул правым рукавом — и тут же тебе озеро с лебедями.

И. Петровская― И тогда герой как раз и говорит: «Вот к кому надо обращаться!». И они пишут письмо турецкому… нашему, российскому президенту с просьбой, описывая все свои напасти, несчастья и вот эту совершенно невозможную жизнь, с верой, что вот тут-то уж вот кто нам поможет, барин-то.

К. Ларина― Прошу вернуться на минуточку еще к речи Дмитрия и вообще к нескольким его выступлениям, которые были до этого — и на пресс-конференции, и до этого было выступление там же. Я хочу сказать вот что. Он, помимо того, что он там рассказывал о том, что происходит сегодня, что должно волновать каждого нормального человека, у которого есть сердце и совесть, предложил две очень важные инициативы.

В одной речи он предложил всем, у кого есть подобные законы об иноагентах, особенно на которые ссылается Владимир Путин (в Америке прежде всего, в США), он выступил с инициативой отменить эти законы. Вообще. Просто чтобы их не было. Поскольку их можно по-разному применять и интерпретировать, чтобы просто об этом забыть. Этот закон 1938 года в Америке — из позапрошлой жизни.

И. Петровская― Он, кстати, очень мало похож на наш, особенно на практику его применения здесь.

К. Ларина― Это понятно, но это правильно. Чтобы лишить возможности опираться на этот американский опыт и размахивать им как тряпкой в качестве главного аргумента, надо, чтобы его отменили везде. И вторая инициатива (об этом он сказал уже в своей Нобелевской речи) — это создать отдельный международный трибунал по пыткам. Чтобы это был трибунал, который собирал бы со всего мира все свидетельства, где государство применяет пытки к гражданам. Это, конечно, мне кажется, замечательная идея, очень точная, очень правильная. И вообще эта тема стала главной. И кстати, когда появился фильм Дудя… А это было на этой неделе — ты посмотри, какая плотность информации.

И. Петровская― Всего 3 дня назад.

К. Ларина― Да, я думала, что всё, это будет главное событие. Но потом пошли выступления, выступления. И когда это всё сформировалось в такую огромную, объемную тему, страшную, то видишь, мы с тобой даже не начали с этого фильма. А по идее, должны были с него начинать. Я, кстати, хочу сказать нашим слушателям, что Ира написала как раз колонку в «Новой газете», посвященную целиком этому документальному фильму Юрия Дудя, который, конечно же, событие, безусловно. Может быть, даже событие сезона.

И. Петровская― Абсолютно согласна, что событие сезона. И я даже могу сказать, почему. На фоне появлявшихся после того массива видеосвидетельств, который опубликовал Гулагу.нет — он у нас иностранный, нет?

К. Ларина― Пока нет.

И. Петровская― В октябре было много, как ты помнишь (и мы это обсуждали) программ на youtube-каналах. Это было в «Редакции» у Пивоварова, это было у Ксении Собчак в «Осторожно: Собчак», это было у Ольги Романовой на канале «МРР». То есть эта тема в YouTube, по крайней мере, в интернете действительно и была замечена, и прозвучала. И речь шла о пытках заключенных в колониях, в туберкулезной Саратовской больнице, принадлежавшей ФСИН, иркутская какая-то там из колоний. Когда стало понятно, что это система — абсолютная система, а не эксцессы, время от времени случайно возникающие по вине каких-то особо садистки настроенных тюремщиков.

У Дудя самое главное, что есть — что любой абсолютно случайный человек, который просто шел по улице, или ехал в машине, или попался под горячую руку полицейскому — любой может быть задержан и может быть подвергнут самым страшным пыткам, после которых он станет либо изгоем, либо инвалидом.

Как один из героев фильма Алексей Михеев (одна из самых страшных историй), которого реально ни за что, приписав ему убийство и изнасилование девушки, которую он, будучи сотрудником ГИБДД, то есть даже той же, в общем-то, системы, подвез до остановки, как там рассказано, после чего девушка пропала, и его и его товарищей обвинили в изнасиловании и убийстве. Его пытали до тех пор, пока он, спустя, по-моему, 10 дней, он там рассказывает, на 10-е сутки, обезумев от ужаса и боли (электрический ток, пропущенный через мочки ушей и так далее), рванул со стула и выкинулся из окна, после чего получил перелом позвоночника и был отправлен в больницу. 3 дня к нему не подпускали врачей, а когда уже пустили, во-первых, в этот день и девушка нашлась, которая загуляла и боялась потом прийти домой, боясь гнева родителей. А операция, которую произвели Алексею Михееву, оказалась уже бесполезной, поскольку произошли необратимые нарушения.

К. Ларина― Я прошу, всё-таки давай мы не будем целиком пересказывать. Потому что я сейчас проверила просмотры — 7 миллионов просмотров.

И. Петровская― Да, не буду дальше пересказывать. Я просто говорю, почему это так прозвучало на фоне того, что, в общем, это тема была уже освящена и разработана. Именно потому, что здесь всё это подкрепляется еще и свидетельствами Игоря Каляпина, главы Комитета против пыток (иностранного агента), и его коллег в разных городах — в Краснодаре, в Башкирии, которые рассказывают вот эти кошмарные случаи, за которые никто не понес ответственности.

И важно добавить (почему я Алексея Михеева еще вспомнила), что помимо того, что его история рассказана, Юрий Дудь, его коллеги и друзья откликнулись на мечту, которую тот высказал в этом выпуске. Сказал: «Мечта об инвалидной коляске — 140 тысяч».

К. Ларина― Ничего себе! Ну какая там мечта? Это необходимость.

И. Петровская― Он сказал: «О чем вы мечтаете?». А он живет на пенсию 20 тысяч и мамину минимальную. Конечно, ни о каких 140 речи… И вот друзья Юрия Дудя купили ему эту коляску. А те, кто смотрят сегодня и смотрели, посылают по мере возможностей и своих сил деньги на счет этого Алексея Михеева, чтобы как-то помочь ему справиться с этой жизнью.

К. Ларина― Это очень важная инициатива. Не первый раз Дудь это делает, когда рассказывает о страшных обстоятельствах, в которые попали его герои. Помню, одной девушке, которая надомница, тоже.

И. Петровская― В Беслане. Фильм «Беслан».

К. Ларина― Да, которая делает какие-то поделки и в Инстаграме пытается их продавать. Он просто призвал всех купить.

И. Петровская― Фиалки, по-моему.

К. Ларина― Да, и купить, и подписаться. И это произошло. И здесь тоже очень важная инициатива. Я бы на его месте и остальных героев тоже публиковала сюда, потому что там один герой другого страшнее, кошмарнее. Истории, конечно, жуткие. Но про Михеева еще очень важно сказать, что это был один из таких первых случаев, который всё-таки подал в Международный Гаагский суд, суд по правам человека. И он выиграл этот суд, хотя это всё длится. Это же в 1998 году всё произошло. Вы понимаете? Ему было 22 года. Мальчишка был совсем. А сейчас сколько лет прошло, чтобы о нем вспомнили?

И. Петровская― 23 года. Но я должна сказать, что смотри, это невероятные кровоточащие темы, которые вообще не попадают сегодня ни в какую повестку наших федеральных каналов. Действительно от слова «вообще». И делают это… Тот же самый Юрий Дудь вообще вполне мог бы этого и не делать. У него были и продолжают время от времени появляться успешные интервью. Он уже завоевал репутацию. Действительно, наверное, его можно назвать самым успешным сегодня журналистом. Что бы он ни сделал, миллионы просмотров. Но, видимо, какое-то его внутреннее понимание, как вчера Муратов говорил, миссии, из-за того, что он уже уже достиг вот этого уровня известности и такой репутации, не позволяет ему этого не делать.

И всё, что появлялось на эту тему — всё, давайте заметим, появляется именно на YouTube-каналах, которые я перед этим уже перечислила. Точно так же, как трагическая, более чем трагическая история шахтеров тоже в таком объеме обсуждается именно там. Да, после того, как Путин стукнул кулаком и приказал навести порядок в этой отрасли, она в той или иной мере — в легкой такой, лайт — появлялась на федеральных каналах. Но весь вот этот объем проблем, которые там существуют, абсолютного бесправия людей, которые работают в этих страшных шахтах, отчаяние их семей, их невозможность, работая в аду каждый день, заработать на нормальную жизнь — вот эти все темы… Потому что они требуют того, чтобы туда поехали люди, чтобы они с этими героями, местными, поговорили, расположили их к себе. А у нас на каналах — я это отслеживала — ничего похожего не появляется. Короткие сюжеты по типу «Путин потребовал, что сделано или предполагается сделать». Это какая-то совсем новая реальность.

К. Ларина― Но и на «Дожде*» тоже, иностранном агенте. Всё-таки не youtube-канал, всё-таки профессиональное телевидение. И там все эти сюжеты… Не то что сюжеты — они делают вот эти огромные спецрепортажи. У них замечательные репортеры — не будем перечислять, мы их всех знаем. Так что они как раз этим занимаются, и огромное им за это спасибо!

А что касается Дудя, всё-таки, Ира, поскольку мы не первый раз говорим про этот его прием, когда он набирает себе огромную аудиторию с помощью кумиров именно молодой аудитории, а потом туда же, в это огромное многомиллионное пространство, помещает Беслан, помещает Колыму, помещает пытки — я думаю, что всё-таки да, понятно, осознание своей миссии — это понятно. Куда деваться, что называется. Если уж ты назвался… Но он всё равно человек с убеждениями.

И он был такой всегда, даже когда работал у себя на «Спорт.ру». Он же спортивный журналист изначально, давайте вспомним. Он человек с убеждениями, и это, собственно, его и отличает от многих других профессиональных журналистов, которые сегодня работают. И когда ты говоришь «Он мог бы этого не делать», я в это не верю.

И. Петровская― В принципе.

К. Ларина― Ну как?

И. Петровская― Он мог. Его никто не заставляет. Вот о чем я говорю.

К. Ларина― Нет, он это сделал, потому что он не мог этого не сделать. Вот что. Ты вспомни, когда он выступал..

И. Петровская― Вот именно: он мог, но он не мог.

К. Ларина― Ну это всё… Нет. Я бы скорее так про Ксению сказала: она могла бы этого не делать. Потому что у нее совсем другая история. А Юрий — нет, я в это не верю. Я тебе скажу больше: Осечкин рассказывал, что он к нему обращался тоже. Когда только появился первые вот эти архивные материалы — какие архивные? свидетельские материалы Савельева, Дудь к нему обращался, звонил ему, чтобы сделать с ним эту огромную передачу про пытки. Но Осечкин говорит, что он в этот момент уже дал согласие Ксении. Он так и сказал честно: «Я уже согласился Ксении Собчак». Так что нет, не мог.

И. Петровская― Хорошо, я с тобой согласна, не мог.

К. Ларина― Да, мы должны заканчивать. Песня меня вчера прямо тоже пробила Васи Обломова, которую он исполнил в прямом эфире на «Дожде*» (иностранным агенте) в завершение церемонии вручения премии «Лавр». Это песня, которая, по сути, продолжает разговор, который мы сегодня провели в рамках нашей передачи.

*
Телеканал Дождь —
СМИ, признанное иностранным агентом.
Сергей Смирнов —
физлицо, признанное иностранным агентом.
«Мемориал» —
НКО, признанное иностранным агентом.
Лев Пономарев —
физлицо, признанное иностранным агентом.
Телеканал Настоящее Время —
СМИ, признанное иностранным агентом.