Игорек уходил ранним утром 2 октября 1941 года. В повестке значилось, что он «должен явиться к семи ноль-ноль, имея при себе…»
— Ложку да кружку, больше ничего не бери, — сказал сосед Володя. — Все равно либо потеряешь, либо сопрут, либо сам бросишь.
Володя был всего на два года старше, но уже успел повоевать, получить тяжелое ранение и после госпиталя долечивался дома у отца с матерью. А у Игоря отца не было, только мама, и поэтому мужские советы давал бывалый сосед:
— Ложку, главное, не забудь.
Этот разговор происходил накануне, вечером, а в то раннее утро Игоря провожала мама да женщины их коммуналки. Мама стояла в распахнутых дверях, прижав кулаки ко рту. По щекам ее безостановочно текли слезы, а из-за плеч выглядывали скорбные лица соседок. Неделей раньше ушел в ополчение отец Володи; сам Володя, чтобы не смущать, уже спустился, уже ждал в подъезде, а Игорь вниз по лестнице уходил на войну, и женщины в бессловесной тоске глядели ему вслед. На мальчишеский стриженый затылок, на мальчишескую гибкую спину, на мальчишеские узкие плечи, которым предстояло прикрыть собой город Москву и их коммунальную квартиру на пять комнат и пять семей.
— Холодно, — гулко сказал снизу Володя. — Главное, не дрейфь, Игорек. Но пасаран.
Было сумрачно, синий свет слабенькой лампочки в подъезде странно освещал маму, которая так хотела проводить его до военкомата, но не могла оставить работу, потому что сменщиц уже не было, а работа еще была. И она потерянно стояла в дверях, отчаянно прижимая кулаки к безмолвному перекошенному рту, а из-за ее судорожно сведенных плеч страшными провальными глазами глядели соседки: по два лица за каждым плечом. Игорь оглянулся в конце первого лестничного марша, но улыбнуться не смог, не до улыбок было в октябре того сорок первого. Но сказал, что все они тогда говорили:
— Я вернусь, мама.
Не вернулся.
И письмо Анна Федотовна получила всего одно-единственное: от 17 декабря; остальные — если были они — либо не дошли, либо где-то затерялись. Коротенькое письмо, написанное второпях химическим карандашом на листочке из ученической тетрадки в линейку.
«Дорогая мамочка!
Бьем мы проклятых фрицев и в хвост и в гриву, только клочья летят…»
И об этой великой радости, об этом великом солдатском торжестве — все письмо. Кроме нескольких строчек:
«…Да, а как там поживает Римма из соседнего подъезда? Если не эвакуировалась, спроси, может, письмо мне напишет? А то ребята во взводе получают, а мне совершенно не с кем вести переписку…»
И еще, в самом конце:
«…Я здоров, все нормально, воюю как все. Как ты-то там одна, мамочка?»
И последняя фраза — после «до свидания», после «целую крепко, твой сын Игорь»:
«…Скоро, очень скоро будет и на нашей улице праздник!»
Праздник был не скоро. Скоро пришло второе письмо. От сержанта Вадима Переплетчикова:
«Уважаемая Анна Федотовна! Дорогая мама моего незабвенного друга Игоря! Ваш сын был…»
Был.
Был Игорь, Игорек, Игоречек. Был сыном, ребенком, школьником, мальчишкой, солдатом. Хотел переписываться с соседской девочкой Риммой, хотел вернуться к маме, хотел дождаться праздника на нашей улице. И еще жить он хотел. Очень хотел жить.
Три дня Анна Федотовна кричала и не верила, и коммуналка плакала и не верила, и сосед Володя, который уже считал дни, что оставались до Медкомиссии, ругался и не верил. А еще через неделю пришла похоронка, и Анна Федотовна перестала кричать и рыдать навсегда.
Каждое утро — зимою и осенью еще затемно — она шла на Савеловский вокзал, где работала сцепщиком вагонов, и каждый вечер — зимой и осенью уже затемно — возвращалась домой. Вообще-то до войны она работала счетоводом, но в сорок первом на железной дороге не хватало людей, и Анна Федотовна пошла туда добровольно да так потом там и осталась. Там давали рабочую карточку, кое-какой паек, а за усталой, рано ссутулившейся спиной стояла коммуналка, из которой никто не уехал и в осень сорок первого. И мужчин не было, а дети были, и Анна Федотовна отдавала всю свою железнодорожную надбавку и половину рабочей карточки.
— Аня, все-то зачем отдаешь? Ты сама на себя в зеркало глянь.
— Не вам, соседки, детям. А в зеркало мы с вами и после войны не глянемся. Отгляделись.
Отгляделись, да не отплакались. Еще шли похоронки, еще не тускнели воспоминания, еще не остыли подушки, и вместительная кухня горько справляла коммунальные поминки.
— Подружки, соседки, сестрички вы мои, помяните мужа моего Волкова Трофима Авдеевича. Я патефон его премиальный на сырец сменяла, на что мне теперь патефон. Поплачь и ты со мной, Аня, поплачь, родимая.
— Не могу, Маша. Сгорели слезы мои.
А от Трофима Волкова трое «волчата» осталось. Трое, и старшему — девять. Какие уж тут слезы, тут слезы не помогут, тут только одно помочь способно: плечом к плечу. Живой женской стеной оградить от смерти детей. Валентина (мать Володи) плечом к Полине, проживавшей с дочкой Розочкой в комнате, где прежде, еще при старом режиме, находилась ванная: там прорубили узенькое окошко, света не хватало, и вся квартира Розочку Беляночкой звала. А Полина — плечом к Маше Волковой, за которой — трое, а Маша — к Любе — аптекарше с близнецами Герой да Юрой: пятнадцать лет на двоих. А Люба — к Анне Федотовне, а та — опять к Валентине, к другому ее плечу, и хоть некого ей было прикрывать, да дети — общие. Это матери у них разные и отцы, если живы, а сами дети — наши. Общие дети коммунальных квартир с переделанными под жилье ванными и кладовками, с заколоченными парадными подъездами еще с той, с гражданской войны, с общими коридорами и общими кухнями, на которых в те годы собирались вместе чаще всего по одной причине.
— Вот и моему срок вышел, подруги мои дорогие, — давилась слезами Полина, обнимая свою всегда серьезную Розочку, которую полутемная ванная да темные дни войны окончательно превратили в Беляночку. — Муж мой Василий Антонович пал храброй смертью, а где могила его, того нам с дочкой не писали. Выходит, что вся земля его могила.
Выпивала Анна Федотовна поминальную за общим столом, шла к себе, стелила постель и, перед тем как уснуть, обязательно перечитывала оба письма и похоронку. Дни складывались в недели, недели — в месяцы, месяцы — в годы; пришел с войны еще раз покалеченный Владимир, и это был единственный мужчина, кто вернулся в их коммуналку на пять комнат и пять вдов, не считая сирот. А за ним вскоре пришла Победа, возвращались из эвакуации, с фронтов и госпиталей москвичи, оживал город, и оживала вместе с ним коммуналка. Опять зазвучал смех и песни, и сосед Владимир женился на девушке Римме из соседнего подъезда.
— Как ты мог? — сквозь слезы сдавленно спросила Анна Федотовна, когда он пригласил ее на свадьбу. — Ведь с нею Игорек переписываться мечтал, как же ты мог?..
— Прости нас, тетя Аня, — сказал Владимир и виновато вздохнул. — Мы все понимаем, только ты все-таки приди на свадьбу.
Время шло. Анна Федотовна по-прежнему утром уходила на работу, а вечером читала письма. Сначала это было мучительно болезненной потребностью, позже — скорбной обязанностью, потом — привычной печалью, без которой ей было бы невозможно уснуть, а затем — ежевечерним непременнейшим и чрезвычайно важным разговором с сыном. С Игорьком, так и оставшимся мальчишкой навсегда.
Она знала письма наизусть, а все равно перед каждым сном неторопливо перечитывала их, всматриваясь в каждую букву. От ежевечерних этих чтений письма стали быстро ветшать, истираться, ломаться на сгибах, рваться по краям. Тогда Анна Федотовна сама, одним пальцем перепечатала их у знакомой машинистки, с которой когда-то — давным-давно, еще с голоду двадцатых — вместе перебрались в Москву. Подруга сама рвалась перепечатать пожелтевшие листочки, но Анна Федотовна не разрешила и долго и неумело тюкала одним пальцем. Зато теперь у нее имелись отпечатанные копии, а сами письма хранились в шкатулке, где лежали дорогие пустяки: прядь Игоревых волос, зажим его пионерского галстука, значок «Ворошиловский стрелок» ее мужа, нелепо погибшего еще до войны, да несколько фотографий. А копии лежали в папке на тумбочке у изголовья: читая их перед сном, она каждый раз надеялась, что ей приснится Игорек, но он приснился ей всего два раза.
Такова была ее личная жизнь с декабря сорок первого. Но существовала и жизнь общая, сосредоточенная в общей кухне и общих газетах, в общей бедности и общих праздниках, в общих печалях, общих воспоминаниях и общих шумах. В эту коммунальную квартиру не вернулся не только Игорь: не вернулись отцы и мужья, но они были не просто старше ее сына — они оказались жизненнее его, успев дать поросль, и эта поросль сейчас шумела, кричала, смеялась и плакала в общей квартире. А после Игоря остались учебники и старый велосипед на трех колесах, тетрадка, куда он переписывал любимые стихи и важные изречения, да альбом с марками. Да еще сама мать осталась: одинокая, почерневшая и разучившаяся рыдать после похоронки. Нет, громкоголосые соседи, сплоченные роковыми сороковыми да общими поминками, никогда не забывали об одинокой Анне Федотовне, и она никогда не забывала о них, но темная ее сдержанность невольно приглушала звонкость подраставшего поколения, либо уже позабывшего, либо вообще не знавшего ее Игорька. Все было естественно, Анна Федотовна никогда ни на что не обижалась, но однажды серьезная неприятность едва не промелькнула черной кошкой за их коммунальным столом.
Случилось это, когда Римма благополучно разрешилась в роддоме первенцем. К тому времени умерла мать Владимира, отец еще в ноябре сорок первого погиб под Сходней в ополчении, и Владимир попросил Анну Федотовну быть вроде как посаженой матерью и бабкой на коммунальном торжестве. Анна Федотовна не просто сразу согласилась, но и обрадовалась — и потому, что не забыли о ней на чужих радостях, и потому, конечно, что знала Володю с детства, считала своим, почти родственником, дружила с его матерью и очень уважала отца. Но, радостно согласившись, тут же и почернела, и хотя ни слова не сказала, но Владимир понял, что подумала она при этом об Игоре. И вздохнул:
— Мы нашего парнишку Игорем назовем. Чтоб опять у нас в квартире Игорек был.
Анна Федотовна впервые за много лет улыбнулась, и коммунальное празднество по поводу появления на свет нового Игорька прошло дружно и весело. Анна Федотовна сидела во главе стола, составленного из пяти разнокалиберных кухонных столиков, и соседи говорили тосты не только за младенца да молодых маму с папой, но и за нее, за названую бабку, и — стоя, конечно, — за светлую память ее сына, в честь которого и назвали только что родившегося гражданина.
А через неделю вернулась из роддома счастливая мать с младенцем на руках и с ходу объявила, что ни о каком Игоре и речи быть не может. Что, во-первых, она давно уже решила назвать своего первого Андреем в память погибшего на войне собственного отца, а во-вторых, имя Игорь теперь совершенно немодное. К счастью, все споры по этому поводу между Риммой и Владимиром происходили, когда Анна Федотовна была на работе; в конце концов, Римма, естественно, победила, но молодые родители, а заодно и соседи решили пока ничего не говорить Анне Федотовне. И дружно промолчали; спустя несколько дней Владимир зарегистрировал собственного сына как Андрея Владимировича, к вечеру опять устроили коммунальную складчину, на которой Римма и поведала Анне Федотовне о тайной записи и показала новенькое свидетельство о рождении. Но Анна Федотовна глядела не в свежие корочки, а в счастливые глаза.
— А Игорек мой, он ведь любил тебя, — сказала. — Переписываться мечтал.
— Да чего же переписываться, когда я в соседнем подъезде всю жизнь прожила? — улыбнулась Римма, но улыбка у нее получилась несмелой и почему-то виноватой. — И в школе мы одной учились, только он в десятом «Б», а я — в восьмом «А»…
— Будьте счастливы, — не дослушала Анна Федотовна. — И пусть сынок ваш никогда войны не узнает.
И ушла к себе.
Напрасно стучались, звали, просили — даже двери не открыла. И почти полгода с того вечера малыша старалась не замечать. А через полгода — суббота была — в глухую и, кажется, навеки притихшую комнату без стука ворвалась Римма с Андрейкой на руках.
— Тридцать девять у него! Володя на работе, а он — криком кричит. Я за «скорой» сбегаю, а вы пока с ним тут…
— Погоди.
Анна Федотовна распеленала ребенка, животик ему пощупала, вкатила клизму. Когда доктор приехал, Андрейка уже грохотал погремушкой у не признававшей его названой бабки на руках.
— Не умеешь ты еще, Римма, — улыбнулась Анна Федотовна, когда врач уехал. — Придется мне старое вспомнить. Ну-ка показывай, что сын ест, где спит да чем играет.
И с этого дня стала самой настоящей бабкой. Сама забирала Андрейку из яслей (сдавала его Римма, ей по времени получалось удобнее), кормила, гуляла с ним, купала, одевала и раздевала и учила молодую мамашу:
— Игрушек много не покупай, а то он всякий интерес потеряет. И на руки пореже бери. В крайнем случае только: пусть наш Андрейка к самостоятельности привыкает. Себя развлекать научиться — это, Римма, огромное дело.
— Анна Федотовна, бабушка наша дорогая, следующего мы непременно Игорьком назовем. Честное комсомольское!
Следующей родилась девочка, и назвали ее Валентиной в честь матери Владимира — на этом уж Анна Федотовна настояла. А сама все ждала и ждала, а ее очередь все не приходила и не приходила.
А время шло себе и шло. Росли дети — уже не просто названые, уже самые что ни на есть родные внуки Анны Федотовны, Андрюша и Валечка; взрослели их родители Владимир Иванович и Римма Андреевна; старела, темнела, таяла на глазах и сама Анна Федотовна. Менялись жильцы в некогда плотно населенной коммунальной квартире: получали отдельное жилье, менялись, уезжали и переезжали, и только две семьи — Владимира и Риммы да одинокой Анны Федотовны — не трогались с места. Владимир и Римма понимали, что Анна Федотовна ни за что не уедет из той комнаты, порог которой навсегда переступил ее единственный сын, а дети — да и они сами — так привязались к осиротевшей старой женщине, что Владимир решительно отказывался от всех вариантов, настаивая дать им возможность улучшить свои жилищные условия за счет освободившейся площади в этой же квартире. И к началу шестидесятых им в конце концов удалось заполучить всю пятикомнатную квартиру с учетом, что одну из комнат они вновь переделают в ванную, которой у них не было чуть ли не с гражданской войны, одна — большая — остается за Анной Федотовной, а три они получают на все свои четыре прописанных головы. К тому времени, как было получено это разрешение, после всех перепланировок и ремонтов, связанных с восстановлением ванной комнаты, Анна Федотовна оформила пенсию, хотела пойти еще поработать и…
— А внуки? — строго спросил на семейном совете Владимир Иванович. — Андрейке — девять, Валюшке — пять: вот она, самая святая твоя работа, тетя Аня.
— А жить нам вместе сам бог велел, — подхватила Римма. — У нас родители погибли, у вас — Игорек, так давайте всю вашу пенсию в один котел, и будем как одна семья.
— А мы и есть одна семья, — улыбнулся муж, и вопрос был решен.
Да, все менялось в жизни, менялось, в общем, к лучшему, но одно оставалось неизменным: письма. Письмо Игоря, сохранившее для нее не только его полудетский почерк, но и его голос; и письмо однополчанина и друга, звучавшее теперь как последний рассказ о сыне. Время коснулось и писем, но не только тленом, а как бы превратив слова в звуки: теперь она все чаще и чаще совершенно ясно слышала то, что аккуратно перечитывала перед сном. Знала наизусть и слышала наизусть, а все равно внимательно вглядывалась в каждую строчку и ни за что не смогла бы уснуть, если бы по какой-либо причине этот многолетний ритуал оказался бы нарушенным.
Два перепечатанных письма и похоронка, которую она тоже знала наизусть, но которая тем не менее всегда оставалась безмолвной. В ней не звучало ни единого слова, да и не могло звучать, потому что похоронка всю жизнь воспринималась Анной Федотовной копией могильной плиты ее сына, превращенной в листок казенной бумаги, но сохранившей при этом всю свою безмолвную гробовую тяжесть. И, читая ее каждый вечер, осиротевшая мать слышала только холодное безмолвие могилы.
А самая главная странность заключалась в том, что Анна Федотовна до сей поры так никому и не призналась в своей странной привычке. Сначала от острого чувства одиночества и не менее острого желания сберечь это одиночество, потому что совсем не одинока была она в горе своем в то черное, горькое время. Потом, когда притупилась первая боль, ее ровесницы-соседки — те, которые испытали то же, что испытала она, у кого не вернулись сыновья или мужья, — уже успели либо помереть, либо переехать. В коммунальной квартире исчезали вдовы, а молодежи становилось все больше, и потому все чаще звучал смех, все веселее становились голоса и громче — разговоры. Привычная родная коммуналка, из которой тусклым промозглым рассветом навсегда ушел ее Игорек, молодела на ее глазах, и Анна Федотовна уже не решалась признаться этой помолодевшей квартире в своей укоренившейся за это время привычке. А потом все это вместе стало ритуалом, почти священнодействием со своей уже сложившейся последовательностью, ритмом, торжественностью и только ею одной слышимыми голосами, и старая одинокая женщина уже вполне сознательно скрывала свою странность от шумного, звонкого, столь далекого от тех роковых сороковых подрастающего населения.
И так продолжалось из года в год. Жили в бывшей коммунальной квартире единой семьей: старшие работали, младшие учились. Анна Федотовна как могла помогала им работать и учиться, взяв на себя домашние хлопоты: сготовить, накормить, убрать. После ужина смотрела с Владимиром и Риммой телевизор — старенький, с крохотным экраном «КВН», — а когда заканчивались передачи, уходила к себе, укладывалась в постель, доставала письма, и в ее сиротской комнате начинали звучать голоса сорок первого года…
«…Скоро, очень скоро будет и на нашей улице праздник…»
В 1965-м, к юбилею Победы, по телевидению начали передавать множество фильмов о войне — художественных и документальных, смонтированных из военной хроники тех лет. Обычно Анна Федотовна никогда их не смотрела: еще шли титры, а она уже поднималась и уходила к себе. Не могла она заставить свое насквозь изъеденное тоской сердце обжигаться гибелью мальчиков, ровесников ее сына, даже если это был фильм художественный и наземь красиво падали красивые актеры. Для нее это было не столько свидетельством смерти, сколько знаком смерти, ненавистным ей реальным оттиском реального убийства ее единственного сына. И она уходила, ничего не объясняя, потому что и объяснять-то было некому: Владимир и Римма и без слов ее отлично понимали.
Только однажды задержалась она в комнате дольше обычного. Уже шел на крохотном кавээновском экране какой-то фильм о войне — сам по себе, собственно, шел, никто его не смотрел. У одиннадцатилетней Валечки начало вдруг прогрессировать плоскостопие, ее срочно показали специалисту, и тем вечером родители и Анна Федотовна горячо обсуждали рекомендации этого специалиста. И так этим увлеклись, что забыли про телевизор, на экране которого с приглушенным звуком (дети уже спали) демонстрировался какой-то документальный фильм.
Анна Федотовна совершенно случайно глянула на экран — все ее помыслы вертелись тогда вокруг Валечкиного плоскостопия, — но глянула и увидела уходящую от нее узкую мальчишескую спину в грязной шинели, с винтовкой и тощим вещмешком за плечами.
— Игорек!.. Игорек, смотрите!..
Но Игорек (если это был он) снова ушел, как ушел почти четверть века назад — навсегда и без оглядки. И никто не знал, что это был за фильм, как он назывался и в какой рубрике телепрограмм его следует искать. Ничего не было известно и ничего невозможно было узнать, и поэтому Анна Федотовна отныне целыми днями сидела у телевизора, придвигаясь почти вплотную к малюсенькому экрану, как только начинались военные передачи. Теперь она смотрела все, что касалось войны, — фильмы, хронику и даже телеспектакли, потому что в любой момент могла мелькнуть на экране мальчишеская спина в грязной шинели с винтовкой и вещмешком. Пережаривались на кухне котлеты, выкипали супы, ревела Валечка из-за неглаженого фартука, хватал двойки уловивший вольготную полосу Андрейка, а Анна Федотовна, не отрываясь, все смотрела и смотрела старенький громоздкий телевизор.
Не появлялась больше спина, ушедшая тревожной осенью сорок первого прикрывать Москву. А может, не его это была спина, не Игорька? Мало ли их, этих мальчишеских спин, ушло от нас навсегда, так и не оглянувшись ни разу? Это было вероятнее всего, это спокойно и рассудительно доказывал Владимир, об этом осторожно, исподволь нашептывала Римма, но мать, не слушая доводов, упорно вглядывалась в экран.
— Ну что ты смотришь, что ты смотришь, это же Сталинградская битва!
— Оставь ее, Володя. Тут наши уговоры не помогут.
Все вдруг изменилось в доме, но одно осталось без изменения, как обещание возврата к прежнему размеренному покою, как надежда если не на светлое, то на привычное будущее. Не претерпел никаких новшеств ежевечерний ритуал: целыми днями с небывалым напряжением вглядываясь в экран телевизора, Анна Федотовна по-прежнему перечитывала перед сном заветные письма. Так же неторопливо, так же внимательно, так же слыша голоса двух из трех полученных ею весточек с войны, живший в ней голос Игорька и второй — его друга сержанта Вадима Переплетчикова, которого она никогда не видела и не слышала, но голос которого ясно звучал чистым мальчишеским альтом. Они были очень похожи, эти два голоса: их объединяли молодость и дружба, война и опасность, общая жизнь и, как подозревала Анна Федотовна, общая смерть, которая настигла одного чуть раньше, другого — чуть позже, только и всего. И несмотря на полную братскую схожесть, она отчетливо разделяла эти голоса, потому что их более не существовало: они продолжали жить только в ее сердце.
Уже отметили юбилей Победы, уже телевидение начало резко сокращать количество военных передач, а Анна Федотовна продолжала сидеть перед телеэкраном, все еще надеясь на чудо. Но чудес не существовало, и, может быть, именно поэтому она как-то впервые за много лет запнулась на письме друга. Должна была следовать фраза: «Ваш Игорь, дорогая Анна Федотовна, всегда являлся примером для всего нашего отделения…», а голос этой фразы не произнес. Замолк голос, оборвался, и Анна Федотовна растерялась: ритуал неожиданно дал сбой. Вслушалась, но голос не возникал, и тогда она начала лихорадочно просматривать письмо сержанта, уже не надеясь на его голос и собственную память. Напрягая зрение, она то приближала, то отдаляла от себя затертый листок с машинописным текстом, поправляла лампу, чтобы ярче высветить его, но все было напрасным. Она не видела ни одной буквы, слова сливались в строчки, строчки — в неясные черточки, и Анна Федотовна со странным, зябким спокойствием поняла, что многодневные сидения перед тусклым экраном телевизора не прошли для нее даром.
Она не испугалась, не растерялась и никому ничего не сказала: зачем зря беспокоить людей? Но на другой день, проводив детей в школу, собралась в районную поликлинику. Оделась, проверила, не забыла ли паспорт, вышла на улицу и, качнувшись, испуганно остановилась; все предметы казались размытыми, люди и машины возникали вдруг, точно из непроницаемого тумана. В квартире она не замечала ничего подобного, то ли потому, что все было знакомым и память корректировала ослабевшее зрение, то ли потому, что все расстояния были ограниченны. Ей пришлось постоять, чтобы хоть как-то свыкнуться с новым ударом, и до поликлиники она не дошла, а доплелась.
Очки, которые прописал окулист, помогли ходить, но читать Анна Федотовна уже не могла. Но все равно каждый вечер перед сном она брала письма и неторопливо вглядывалась в них, слушая голоса или вспоминая навечно врубившиеся в память строки: «…ваш сын рядовой Силантьев Игорь Иванович пал смертью храбрых…»
Это помогало, пока Анна Федотовна еще замечала хотя бы черточки строчек. Но год от года зрение все ухудшалось, мир тускнел, уходя в черноту, и хотя теперь в семье был новый телевизор с большим экраном, она и его не могла смотреть, и узкая мальчишеская спина вновь ушла от нее навсегда. Но это происходило постепенно, позволяя ей если не приспосабливаться, то примиряться, и Анна Федотовна воспринимала все с горечью неизбежности. Но когда в бесценных ее листочках стали исчезать последние штрихи, когда перед ее окончательно ослабевшими глазами оказались вдруг однотонные серые листы бумаги, она испугалась по-настоящему. И впервые за все десятилетия рассказала о священном своем ритуале единственному человеку:
Валечке. Не только потому, что Валя выросла на ее руках, звала бабушкой и считала таковой: к тому времени Валя уже стала студенткой Первого медицинского института, и это окончательно убедило Анну Федотовну, что доверить такую тайну можно только своей любимице. И хотя Вале не всегда удавалось читать ей письма регулярно — то отъезды, то ночные дежурства, то непредвиденные молодые обстоятельства, — привычная жизнь в общем своем потоке вернулась в свое русло.
И продолжала неумолимо нестись вперед. Женился и переехал к жене молодой инженер-строитель Андрей; Валя заново перепечатала тексты всех трех писем (оригиналы по-прежнему хранились в заветной шкатулке); в середине семидесятых скончался от старых фронтовых ран Владимир Иванович, Валентина без всякого замужества родила девочку, и Анна Федотовна ослепла окончательно.
Но помощи ей почти не требовалось. Она свободно передвигалась по квартире, в которой практически прожила жизнь, знала, где что стоит да где что лежит, быстро научилась ухаживать за собой и продолжала стирать на всю семью. Вытянув руку и шаркая тапочками, бродила по бывшей коммуналке, в которой опять остались одни женщины, и думала, как странно устроена жизнь, коли с таким упорством возвращает людей к тому, от чего они хотели бы убежать навсегда.
Но главной ее заботой, ее последней радостью и смыслом всего ее черного существования стала теперь голосистая безотцовщина Танечка. Анна Федотовна не могла дождаться, когда бабушка Римма приведет ее сначала из яслей, потом — из детского садика, а затем и из школы, тем более что вскоре школ оказалось две, поскольку Танечку параллельно заставили учиться еще и в музыкальной. Анна Федотовна играла с ней куда больше, чем занятые работой, магазинами и хозяйством мать и родная бабка; рассказывала ей сказки, которые когда-то рассказывала своему сыну; отвечала на бесчисленные «почему?», а в пять лет впервые познакомила с заветными письмами, показав не только копии, но и оригиналы и подробнейшим образом растолковав разницу между этими бумажками. А еще через год Танечка научилась читать и заменила маму у постели Анны Федотовны. Правда, из-за этого Анне Федотовне пришлось ложиться раньше Танечки, но и это было к лучшему: она старела, начала быстро уставать, задыхаться, просыпаться до света и долго лежать без сна.
Она любила эти внезапные пробуждения среди ночи. Было как-то особенно тихо, потому что спала не только вся квартира, но и весь мир, а шум редких автомашин лишь скользил по стенам дома, касался стекол в окнах, заставляя их чуть вздрагивать, и исчезал вдали. Темнота, вечно окружавшая ее, делалась беззвучной и ощутимой, как бархат; Анне Федотовне становилось покойно и уютно, и она неторопливо начинала думать о своем Игорьке.
Она вспоминала его совсем крохотным, беспомощным, целиком зависящим от ее тепла, внимания и ласки, от ее груди и ее рук — от нее, матери, будто их все еще соединяла пуповина, будто живые токи ее тела питали его и наливали силой и здоровьем для завтрашних невзгод. Вспоминала, как ежедневно купала его, и до сей поры ощущала то величайшее счастье, которое испытывала тогда. Вспоминала, как он радостно таращил на нее круглые, доверчивые глаза, как отчаянно взбивал крепкими ножками воду в ванночке, с каким самозабвением колотил по ней кулачками и как при этом не любил и даже побаивался мыла.
Она вспоминала, как он начал сам вставать в кроватке, цепко хватаясь руками за перила. И как сделал… нет, не сделал — как совершил первый шаг и сразу упал, но не испугался, а засмеялся; она подняла его, и он тут же шагнул снова, снова шлепнулся и снова засмеялся. А потом зашагал, затопал, забегал, часто падая и расшибаясь, часто плача от боли, но сразу же забывая эту боль. Ах, сколько синяков и шишек он наставил себе в это время!
Ванночка уже не вмещала сына. Это было на прежней квартире; там всегда почему-то дуло, и она боялась, что простудит Игорька во время этих купаний. И все время хотела куда-нибудь переехать, разменяться с кем-либо на любой район и любую площадь.
Нет, не только потому она стремилась обменять комнату, что сын перестал умещаться в ванночке и его теперь приходилось мыть по частям. Она решилась на этот обмен потому, что сын настолько вырос, что однажды задал вопрос, которого она так ждала и так боялась:
— А где мой папа?
А они даже не были расписаны, и папа уехал навсегда, когда Игорьку исполнилось три года. И матери все время казалось, что сын помнит канувшего в небытие отца, что сама эта комната, соседи, вещи, стены — все рассказывает ему то, о чем не следовало бы знать. И как только сын заинтересовался отцом, Анна Федотовна тут же обменяла свою большую удобную комнату с балконом и оказалась в коммуналке, где сразу же объявила себя вдовой. Вот в этой самой комнате, из которой ушел Игорек и в которой ей, может быть, посчастливится окончить свою жизнь.
Школьный период в коротенькой биографии сына Анна Федотовна вспоминала реже. Нет, она отчётливо помнила все его рваные локти и сбитые коленки, все «очень плохо» и «очень хорошо», все радости и горести. Но тогда он уже не принадлежал ей одной, безраздельно; тогда школа уже вклинилась между нею и сыном, уже успела создать для него особый мир, в котором не оказалось места для нее: мир своих друзей и своих интересов, своих обид и своих надежд. Игорь-школьник принадлежал матери только наполовину, и поэтому она предпочитала помнить его малышом.
Правда, один случай любила вспоминать часто и в подробностях и тогда, кажется, даже чуть улыбалась.
Игорек бежал в Испанию. Мальчики, обреченные на безотцовщину, растут либо отчаянными неслухами, либо тихонями, и ее сын склонялся к последнему типу. Тихони из дома не бегают, зато с удовольствием подчиняются тем, кто бегает, а в том испанском побеге коноводом был соседский Володька, сын Валентины и Ивана Даниловича. Он рвался еще в Абиссинию защищать эфиопов от итальянских фашистов, но по полной географической необразованности запутался в направлении и опоздал. Потом начались испанские события, а в их квартире — строительство баррикад. Баррикады воздвигались совместно с Игорем, соседи ругались, потирая зашибленные места, а по всей коммуналке гремело звонкое «Но пасаран!».
Через год атмосфера в Испании накалилась настолько, что без Володьки республиканцы обойтись никак уже не могли. Одному двигаться было сложно (опять проклятая география!); Володька с трудом уломал Игорька смотаться в Мадрид, разгромить фашистов и вернуться к Майским праздникам в Москву. Однако бежали приятели почему-то через Белорусский вокзал, где их и обнаружил сосед Трофим Авдеевич, поскольку вся квартира была брошена на поиски, но повезло именно ему:
— Марш домой, огольцы!
Но каким бы Анна Федотовна ни представляла себе сына — беспомощным, ползающим, топающим, убегающим в Испанию или решающим непонятные ей задачи, — в конце концов он непременно вставал перед ней медленно спускающимся с первого лестничного марша. И каждый вечер она видела его узкую мальчишескую спину и слышала одну и ту же фразу:
— Я вернусь, мама.
И еще она отчетливо помнила дыхание соседок за спиной, тогдашних солдаток, постепенно в порядке непонятной страшной очереди превращавшихся из солдаток во вдов. Перебирала в воспоминаниях коммунальные поминки, общую беду и общую бедность, серую лапшу с яичным порошком, карточки, лимитные книжки для коммерческих магазинов, на которые никогда не хватало денег, и — огороды. У всех тогда были огороды: с них кормилась, на них поднималась послевоенная Москва.
Участки распределялись предприятиями, но выращивали картошку всей коммуналкой сообща. Выходными, а то и просто вечерами по очереди ездили сажать, окучивать, копать. И знали, чью картошку едят сегодня за общим столом: у Любы-аптекарши она поспевала раньше, у Маши была особенно рассыпчатой, а оладьи лучше всех получались у Валентины. Теперь нет такой картошки. Теперь есть только три сорта: рыночная, магазинная да какая-то кубинская. А тогда был только один: коммунальный. Один для всех, кто пережил войну.
Вот так в привычных дневных делах, вечернем чтении писем, предрассветных воспоминаниях и вечной непроглядной тьме и проходила ее жизнь. Время текло с прежним безразличием к судьбам людским, равномерно отсчитывая падающие в никуда мгновения, но Анна Федотовна уже не замечала своего уходящего времени. Пережив где-то в шестьдесят прозрение в неизбежности скорого разрушения и скорого ухода из жизни, — то, что привычно именуется старостью, — она сохранила ясность ума и способность обходиться без посторонней помощи, потому что весь смысл ее жизни был в прошлом. Все настоящее было преходящим и быстротечным: тот небольшой объем домашней работы, который она оставила за собой; все истинное, то, ради чего еще стоило жить и терпеть, начиналось с вечернего чтения Танечки, короткого сна и заканчивалось бесконечно длинными и прекрасными воспоминаниями о сыне. Там, в этих воспоминаниях, она ощущала свое могущество: могла останавливать само время, поворачивать его вспять, вырывать из него любые куски и перетасовывать их по собственному желанию. Это было ее личное, всею жизнью выстраданное царство, и если к ней допустимо применить понятие счастья, то Анна Федотовна была счастлива именно сейчас, на глубоком закате своей жизни.
Ей уже торжественно справили восьмидесятилетие, на которое собралась не только вся семья, но пришли сыновья и дочери тех, кто когда-то жил с нею бок о бок в голодной коммуналке. Кто если и не помнил, так по крайней мере мог хотя бы видеть живым ее Игорька, поскольку семенил, пищал и ползал в то первое военное лето. И поэтому им, практически уже незнакомым, посторонним людям она обрадовалась больше всего.
— Погоди, погоди… — проводила кончиками сухих невесомых пальцев по лицу, осторожно касалась волос. — Так. Полина дочка, что в ванной жила. Роза. Помню, помню. — Голова у Анны Федотовны уже заметно тряслась, но держала она ее прямо и чуть выше обычного, как держат головы все слепые. — Ты без солнышка росла тут, недаром мы тебя Беляночкой звали. Замужем?
— Дайте руку, тетя Аня. — Бывшая Беляночка, а ныне весьма солидная дама взяла сухую старческую ладонь и приложила ее к щеке своего соседа. — Мой муж Андрей Никитич. Знакомьтесь.
— Здравствуй, Андрей. Детишки-то есть у вас?
— Одна детишка со стройотрядом уехала, второй — в армии, — сказал муж. — Мы уж с Розой старики…
Жена сердито дернула его за рукав, и он сразу же виновато примолк. А Анна Федотовна без всякой горечи подумала, какая же тогда она древняя старуха, если дети детей служат в армии и уезжают в неведомые ей стройотряды. Что служат и уезжают — это ничего, это хорошо даже, только бы войны не было. Только бы мальчики не уходили от матерей, медленно спускаясь по лестничным маршам навсегда.
Такие мысли частенько посещали ее: она принимала окружающую ее жизнь очень близко, потому что эта такая непонятная с виду, а по сути такая обыкновенная жизнь представлялась ей теперь вроде большой коммунальной квартиры. Где все рядом, где все свои, где горюют общим горем и радуются общим радостям, где едят общую картошку после общих трудов и откуда могут вдруг снова начать уходить сыновья. Вниз по лестнице в никуда. И до боли страдала за всех матерей.
— А меня узнаете, тетя Аня?
Бережно коснулась рукой:
— Гера. А Юрка где? Не пришел?
Напутала старая: Юрий стоял сейчас перед нею, а не Гера. Но никто не стал уточнять, только поулыбались. А Юрий неуверенно кашлянул и уверенно сказал:
— Юрка-то? Юрка, тетя Аня, гидростанции на Памире строит, привет вам просил передать. И поздравления.
— За стол, ребята, за стол! — скомандовала Римма. — Ведите именинницу на почетное место.
За столом как расселись, так сразу и повели непрерывные разговоры о том далеком времени. Гости вспоминали его и вместе и поодиночке, но вспоминали как-то очень уж общо, точно прочли несколько статей о Москве сорок первого прежде, чем идти сюда. Но Анна Федотовна ничего этого не замечала и была бесконечно счастлива, а седая, располневшая, год назад ушедшая на пенсию Римма могла быть довольна и была довольна, потому что всех этих гостей она не просто привела на торжество, но и хорошенько проинструктировала. Она была очень умной женщиной, и Игорек недаром мечтал с нею переписываться. Она заранее подобрала в библиотеке книжки, но каждому гостю велела прочитать что-то одно, чтобы все вместе могли говорить о разном и даже спорить, а сама Римма, зная об Игоре все, лишь подправляла эти воспоминания вовремя уточненными деталями. И все тогда прошло замечательно: бывшая коммуналка отметила восемь десятков осиротевшей женщины так, как редко кто отмечает.
А затем пришел 1985 год. Год сорокалетия великой Победы.
К празднику готовились, его ждали, им заслуженно гордились. И снова по телевидению — только теперь несравненно больше, чем двадцать и десять лет назад, — пошли фильмы и хроника, песни и стихи, воспоминания и документы войны. И все, кроме Анны Федотовны, смотрели передачи цикла «Стратегия победы», а Анна Федотовна уходила к себе. Ей было больно и горько: только она, она одна могла узнать родную мальчишескую спину из далекого сорок первого, но слепота навеки лишила ее этой возможности. Возможности последнего чуда: увидеть перед смертью давно погибшего сына.
А может, тогда, в шестьдесят пятом, и вправду мелькнул не ее Игорек? Тем более что видела она ту спину всего мгновение, видела неожиданно, не успела вглядеться… И внутренне, где-то очень, очень глубоко, почти тайком от себя самой, понимала, что это — не он. Не сын, не Игорек, но не хотела прислушиваться к трезвому голосу рассудка, а хотела верить, что Игорь хоть и погиб, но как бы не окончательно, как бы не весь, что ли. Не исчез бесследно, не истлел в братской могиле, не распался, а остался навеки в бледном отпечатке пленки, когда камера оператора снимала не его специально, а саму фронтовую жизнь, и в той фронтовой реальной жизни реально жил, двигался, существовал теперь уж навсегда ее сын. В это хотелось верить, в это необходимо было верить, и она верила. Только верила, не пытаясь ничего проверять.
— Бабуля, это к тебе, — громко и радостно объявила Танечка, входя в квартиру в сопровождении двух очень серьезных девочек и одного еще более серьезного мальчика. — Ты покажи им все и расскажи, ладно? А я побежала, я в музыкальную школу опаздываю. — И умчалась.
А слепая Анна Федотовна осталась на пороге кухни, не видя, но точно зная, что трое ребятишек застенчиво жмутся у порога.
— Раздевайтесь, — сказала. — И проходите в комнату прямо по коридору. Я сейчас приду к вам.
Гости чинно проследовали в ее комнату, а она вернулась на кухню. Привычно домыла тарелки, с привычной осторожностью поставила их на сушилку и прошла к себе. Дети стояли у дверей, выстроившись в шеренгу; проходя, она легонько коснулась каждого пальцами, определяя, какие же они, ее внезапные гости, обнаружила, что стоявшая первой девочка выше и крепче очень серьезного мальчика, а последняя — маленькая и живая: она все время качалась, шепталась и переминалась с ноги на ногу, поскрипывая туфельками. «Значит, очень уж ей туфельки нравятся, наверно, обновка, — подумала Анна Федотовна. — А высокая, видать, у них за старшую, потому-то парнишка и пыжится. Да еще и волнуется, лоб у него в испарине». И, сразу же выяснив все, села в кресло, которое досталось ей по наследству от матери теперь уж тоже покойного Владимира.
— Садитесь, кому где удобнее. И говорите, зачем пришли, по какому такому делу.
Кажется, дети так и не сели, но долго шушукались, подталкивая друг друга. Наконец мальчика, видать, вытолкнули в ораторы.
— Ваша внучка Таня со своей музыкальной школой выступала на сборе нашей пионерской дружины. А мы взяли почин: «Нет неизвестных героев». А она тогда сказала, что у вас фашисты убили сына Игоря и что он вам писал письма.
Мальчик выпалил все единым духом и замолчал. Анна Федотовна обождала, но девочки молчали тоже, и тогда она уточнила:
— Игорь успел написать всего одно письмо. А второе написал после его смерти его товарищ Вадим Переплетчиков.
Протянула руку, взяла с привычного места — с тумбочки у изголовья — папку и достала оттуда листы. Зачитанные и еще не очень зачитанные. Протянула высокой девочке — Анна Федотовна ясно представляла, где она стоит сейчас, эта самая главная девочка.
— Здесь еще уведомление о смерти.
Папку взяли и сразу же сгрудились над ней: Анне Федотовне показалось даже, как при этом стукнулись все три лба, и она улыбнулась. Пионеры пошушукались, но недолго, и большая девочка сказала с нескрываемым недоверием:
— Это же все ненастоящее!
— Правильно, это копии, потому что настоящими письмами я очень дорожу, — пояснила Анна Федотовна, хотя ей не очень-то понравился тон. — Девочка… Та, которая маленькая, ты стоишь возле комода. Правда?
— Правда, — растерянно подтвердила маленькая. — А ваша внучка говорила, что вы ослепли от горя.
— Я научилась чувствовать, кто где стоит, — улыбнулась Анна Федотовна. — Открой верхний левый ящик. Там есть деревянная шкатулка. Достань ее и передай мне.
Опять раздалось шушуканье, потом скрип выдвигаемого ящика, и тут же кто-то — Анна Федотовна определила, что мальчик, — положил на ее руки шкатулку.
— Идите все сюда.
Они сгрудились вокруг: она ощутила их дыхание, теплоту их тел и точно знала, кто где разместился. Открыла шкатулку, бережно достала бесценные листочки.
— Вот, можете посмотреть. Здесь письмо моего сына Игоря, письмо его друга Вадима и… И похоронка. Так называлось тогда официальное уведомление о гибели человека на войне.
Дети долго разглядывали документы, шептались. Анна Федотовна слышала отдельные фразы: «А почему я? Ну почему? Ты — звеньевая…», «А потому, что у нее сын, а не дочь, понятно тебе? Если бы дочь, то я бы сама или Катя, а так ты должен…» Еле уловимый, но, видимо, горячий спор закончился тем, что мальчик нерешительно откашлялся и сказал:
— Вы должны передать эти документы нам. Пожалуйста.
— То есть как это? — почти весело удивилась она. — Эти письма касаются моего сына, почему же я должна передать их вам?
— Потому что у нас в школе организуется музей. Мы взяли торжественное обязательство к сорокалетию великой Победы.
— Я с удовольствием отдам вашему музею копии этих писем.
— А зачем нам ваши копии? — с вызывающей агрессией вклинилась вдруг звеньевая, и Анна Федотовна подивилась, каким официально-нечеловеческим может стать голос десятилетней девочки. — Нет, это даже очень интересно! Ведь копии — это же так просто, это же бумажка. В копии я могу написать, что моя бабушка — героиня «Молодой гвардии», ну и что? Возьмет такую копию музей?
— Не возьмет. — Анне Федотовне очень не понравился этот вызывающий, полный непонятной для нее претензии тон. — И вы не берите. И, пожалуйста, верните мне все документы.
Дети снова возбужденно зашептались. В обычном состоянии для Анны Федотовны не составляло никакого труда расслышать, о чем это они там спорят, но сейчас она была расстроена и обижена и уже ни к чему не могла да и не хотела прислушиваться.
— Верните мне в руки документы.
— Бабушка, — впервые заговорила самая маленькая, и голосок у нее оказался совсем еще детским. — Вы ведь очень, очень старенькая, правда ведь? А нам предстоит жить и воспитываться на примерах. А вдруг вам станет нехорошо, и тогда все ваши патриотические примеры могут для нас пропасть.
— Вот когда помру, тогда и забирайте, — угрюмо сказала Анна Федотовна. — Давайте письма. Долго еще вам говорить?
— А если вы не скоро… — опять задиристо начала большая, но осеклась. — То есть я хочу сказать, что вы можете не успеть к сорокалетию великой Победы, а мы не можем. Мы взяли торжественное обязательство.
— Хочешь, значит, чтобы я до девятого мая померла? — усмехнулась Анна Федотовна. — Кто знает, кто знает. Только и тогда я не вам эти документы велю переслать, а в другую школу. Туда, где мой Игорь учился: там, поди, тоже музей организуют.
Они молча отдали ей письма и похоронку. Анна Федотовна ощупала каждый листок, удостоверилась, что они подлинные, аккуратно сложила в шкатулку и сказала:
— Мальчик, поставь эту шкатулку в левый ящик комода. И плотно ящик задвинь. Плотно, чтобы я слышала.
Но слушала она сейчас плохо, потому что предыдущий разговор сильно обеспокоил ее, удивил и обидел. Это ведь была не детская безгрешная откровенность: ее совсем не по-детски, а крепко, по-взрослому прижимали к стене, требуя отдать ее единственное сокровище.
— Трус несчастный, — вдруг отчетливо, с невероятным презрением сказала большая девочка. — Только пикни у нас.
— Все равно нельзя. Все равно, — горячо и непонятно зашептал мальчик.
— Молчи лучше! — громко оборвала звеньевая. — А то мы тебе такое устроим, что наплачешься. Верно, Катя?
Но и этот громкий голос пролетел мимо сознания Анны Федотовны. Она ждала скрипа задвигаемого ящика, вся была сосредоточена на этом скрипе и, когда наконец он раздался, вздохнула с облегчением:
— Ступайте, дети. Я очень устала.
— До свидания, — три раза по очереди сказали пионеры и направились к дверям. И оттуда мальчик спросил:
— Может быть, надо вызвать врача?
— Нет, спасибо тебе, ничего мне не надо.
Делегация молча удалилась.
Горечь и не очень понятная обида скоро оставили Анну Федотовну. «Да что с несмышленышей спрашивать, — думала она. — Что хочется, то и говорится, души-то чистые». И, примирившись, опять перебралась на кухню, где теперь проходила вся ее деятельная жизнь: старалась не только мыть да прибирать, но и готовить, и была счастлива, когда все ее дружно хвалили. И не догадывалась, что Римма тайком перемывает всю посуду и как может улучшает сваренные ею супы и борщи. Но сегодня Римма с утра уехала к старшему сыну Андрею, у которого заболел один из сорванцов, и поэтому кулинарные творения Анны Федотовны никто не корректировал.
Конечно, виной ее теперешних промахов была не столько слепота, сколько возраст. Она забывала привычные дозировки и рецепты, сыпала много соли или не сыпала ее вообще, а однажды спутала кастрюли, одновременно кипевшие на плите, и домашние получили довольно загадочное, но абсолютно несъедобное варево. Но старую женщину никто не обижал, и она пребывала в счастливом заблуждении, что и до сей поры не только не обременяет своих, но и приносит им существенную пользу.
Она вскоре позабыла о визите старательных пионеров — она вообще часто забывала то, что только что происходило, но прошлое помнила ясно и цепко, — но чем ближе к вечеру скатывался этот день, тем все более явно ощущала она некую безадресную тревогу. И оттого, что тревога ощущалась безадресно, оттого, что Анна Федотовна никак не могла припомнить никакой даже косвенной ее причины, ей делалось все беспокойнее. Уже примчалась из музыкальной школы Татьяна, уже Анна Федотовна старательно покормила ее, отправила заниматься, перемыла посуду, а тревожное беспокойство все нарастало в ней.
— Переутомление, — определила Римма, когда по возвращении услышала смутную жалобу Анны Федотовны. — Ложись в постель, я сейчас Таньку пришлю, чтоб почитала.
— Не трогай ты ее, Римма. Она только уроки учить села.
— Ну, сама почитаю. И о внуке расскажу. Простуда у него, в хоккей набегался, а панику развели…
К этому времени странность Анны Федотовны уже давно перестала быть тайной. То, чего она боялась, оказалось настолько тактично принятым всеми, что Анна Федотовна уже ничего не скрывала, а, наоборот, просила того, кто был посвободнее, десять минут почитать ей перед сном. Чаще всего это была Танечка, так как Валентина работала на полторы ставки, чтобы содержать семью с двумя пенсионерками и одной пионеркой, а Римма была по горло занята не только собственной семьей, но и вечно простуженными мальчишками Андрея, жившего в новом районе, как назло, довольно далеко от их квартиры.
— «Я здоров, все нормально, воюю как все, — читала Римма, тоже наизусть выучив все письма за эти длинные годы. — Как ты-то там одна, мамочка?..»
На этом месте с благоговейным спокойствием воспринимавшая ритуальное это чтение седая старуха вдруг подняла руку, и Римма удивленно смолкла. Спросила после напряженного странного молчания:
— Что случилось?
— Он чего-то не хотел, а они грозились, — невразумительно пробормотала Анна Федотовна, то ли всматриваясь, то ли вслушиваясь в себя.
— Кто он-то?
— Мальчик. Мальчик не хотел, а девочка его пугала. Он вроде отказывался — «не буду, мол, не буду», а та — «трус, мол, только скажи…» Римма! — Анна Федотовна вдруг привстала на кровати. — Римма, загляни в шкатулку. Загляни в шкатулку…
Не очень еще понимая, но и не споря, Римма встала, выдвинула ящик комода, открыла шкатулку. Старуха напряженно ждала, подавшись вперед в судорожном напряжении.
— Нету? Ну? Что ты молчишь?
— Нету, — тихо сказала Римма. — Похоронка на месте, фотографии, значки, а писем нет. Ни Игорька, ни второго, друга его. Только одна похоронка.
— Только одна похоронка… — прохрипела Анна Федотовна, теряя сознание.
«Неотложка» приехала быстро, врачи вытащили Анну Федотовну из безвременья, объявили, что функции организма, в общем, не нарушены, что больной следует с недельку полежать и все придет в норму. Анна Федотовна молчала, ни на что не жаловалась и глядела невидящими глазами не только сквозь врачей, сквозь Римму, сквозь оказавшую ей первую помощь Валентину и перепуганную Танечку, даже не только сквозь стены родной и вечно для нее коммунальной квартиры, но, казалось, и сквозь само время. Сквозь всю толщу лет, что отделяли ее сегодняшнюю от собственного сына.
— Я вернусь, мама.
Нет, не слышала она больше этих слов. Она ясно помнила, где, как и когда произнес их Игорь, но голос его более не звучал в ее душе.
— Идите, — с трудом, но вполне четко и осознанно произнесла она, по-прежнему строго глядя в существующую только для нее даль. — Я засну. Я отдохну. Идите.
— Может, почитать… — робко начала Римма, но дочь одернула ее: читать было нечего.
Они выключили свет и тихо вышли из комнаты. Потом угасли шаги, голоса, проскрипели двери, и все стихло.
Анна Федотовна прикрыла слепые глаза, затаила дыхание, напряженно прислушалась, но душа ее молчала, и голос сына более не звучал в ней. Он угас, умер, погиб вторично, и теперь уже погиб навсегда. И, поняв это, старая, почти на полстолетия пережившая смерть единственного сына мать ощутила вдруг на дряблых, изрубленных глубокими морщинами щеках что-то теплое. С трудом поднесла непослушную руку, коснулась щеки и поняла, что это — слезы. Первые слезы с того далекого, отступившего на добрых пять десятков лет дня получения похоронки. Официального клочка бумаги со штампом и печатью, бесстрастно удостоверяющего, что ее единственный сын действительно погиб, что нет более никаких надежд и что последнее, что еще осталось ей, — это память о нем.
А от всей памяти оставили только похоронку. Разумом Анна Федотовна еще понимала, что память нельзя украсть, но то — разум, а то — действительность, и в этой действительности одновременно с исчезновением писем сына и его друга исчезли и их голоса. Они более не звучали в ней, как ни напрягала она свою память, как ни прислушивалась, как ни умоляла сжалиться над нею и позволить еще хотя бы разочек, один-единственный раз услышать родной голос.
Но было глухо и пусто. Нет, письма, пользуясь ее слепотой, вынули не из шкатулки — их вынули из ее души, и теперь ослепла и оглохла не только она, но и ее душа.
— Господи…
И вдруг отчетливо и громко зазвучал голос. Не сына, другой: официальный, сухой, без интонаций, тепла и грусти, не говоривший, а докладывающий:
— …уведомляем, что ваш сын рядовой Силантьев Игорь Иванович пал смертью храбрых восемнадцатого декабря одна тысяча девятьсот сорок первого года в бою под деревней Ракитовка Клинского района Московской области.
«Нет! Нет! Нет! Не надо! Не хочу», — беззвучно кричала она, но голос продолжал все нарастать и нарастать в ней, заглушая ее собственные беспомощные слова: «…что ваш сын рядовой Силантьев Игорь Иванович пал смертью храбрых… что ваш сын Игорь пал… и голос уже гремел в ней, а по морщинистым щекам без перерыва, точно стремясь наверстать упущенное, текли слезы.
И даже когда она умерла и перестала ощущать все живое, голос еще долго, очень долго звучал в ее бездыханном теле, а слезы все медленнее и медленнее текли по щекам. Официальный холодный голос смерти и беспомощные теплые слезы матери.
А письма оказались в запаснике школьного музея. Пионерам вынесли благодарность за активный поиск, но места для их находки так и не нашлось, и письма Игоря и сержанта Переплетчикова отложили про запас, то есть попросту сунули в долгий ящик.
Они и сейчас там, эти два письма с аккуратной пометкой: «ЭКСПОНАТ №…» Лежат в ящике стола в красной папке с надписью: «ВТОРИЧНЫЕ МАТЕРИАЛЫ К ИСТОРИИ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ».
Конспект внеклассного занятия
Тема: «Сказка в музыке»
Эпиграф:
«Что за прелесть эти сказки!»
Художественно-педагогическая
идея урока:
во взаимосвязи смежных видов искусств музыки, поэзии и
живописи создать целостную картину русской народной сказки, ее красоту и
гармонию
Цели
урока:
образовательные:
·
дать
представление о музыкальном образе и средствах его создания;
·
заложить
навыки пластического интонирования, как средства выражения музыкального образа;
развивающие:
·
развивать
представление о роли изобразительно-выразительных средств в музыкальном
произведении и их значении в создании музыкального образа;
·
развивать
основы пластического интонирования и его основные приемы;
·
путем освоения
интеграционного поля мира искусств ввести в образный мир сказки;
·
превратить
урок музыки в диалог нескольких видов искусств (взаимопроникновение) — музыки,
поэзии, живописи;
воспитательные:
·
прививать
бережное отношение к культурным традициям своего народа;
·
развивать
представление о роли изобразительно-выразительных средств в музыкальном
произведении и их значении в создании музыкального образа;
·
пробуждать и
развивать добрые чувства, бережное отношение к близким;
Тип
урока: урок
изучения новых знаний
Средства
обучения:
Фонограммы
музыкальных произведений:
·
Симфоническая картина Н.А.Корсакова «Три чуда»
·
Песня неизвестных авторов «Аленушка»
Технические
средства:
·
Музыкальный
центр
·
Музыкальная
шкатулка в форме рояля..
Музыкальные
инструменты:
·
Треугольник
·
металлофон
Оформление:
·
На доске тема
урока «СКАЗКА В МУЗЫКЕ».
·
Иллюстрации:
портреты Пушкина и Римского-Корсакова, иллюстрации к сказке «Сказка о царе
Салтане…»А.С.Пушкина и репродукции картин Михаила Врубеля «Царевна-Лебедь» и
Виктора Васнецова «Аленушка».
ХОД УРОКА:
1. Организационный момент
Здравствуйте,
ребята. сегодня я проведу у вас внеклассное занятие по музыке.
Давайте
улыбнемся друг другу и с хорошим настроением проведем наш урок
2.
Смысловая связка-блиц.
Звучит
фрагмент симфонической картины «Три чуда» из оперы «Сказка о царе Салтане»
Н.А. Римского-Корсакова.
…Давным—давно
это было, —
Еще
когда моя бабка под стол пешком ходила;
Когда
реки текли молочные, а берега были кисельные,
Леса
были густые – густые, а небо чистое – чистое…
А
зверя в тех лесах было видимо-невидимо,
А птиц
в небе считано-несчитано,
А
сказок в народе – великое множество.
Тема
нашего урока: СКАЗКА В МУЗЫКЕ.
Ребята, а вы много сказок знаете? (Да). А хорошо ли вы их
знаете? Давайте вместе вспомним:
3.
Разминка.
Ветер по
морю гуляет
И кораблик
подгоняет…
Он бежит
себе в волнах
На
поднятых парусах…
Мимо
какого острова проплывал этот корабль? (Буян).
Он над
ней жужжит, кружится —
Прямо на
нос к ней садится,
Нос
ужалил богатырь:
На носу
вскочил волдырь.
Кто это
был и в кого он превратился? (Шмель)
Ель
растет перед дворцом,
А под ней
хрустальный дом;
Белка там
живет ручная,
Да
затейница какая!
Белка
песенки поет
Да орешки
все грызет.
А какую
песню пела белка? («Во саду ли, в огороде»).
Правильно,
а из какой сказки взяты все эти отрывки? (Сказка о царе Салтане, о сыне его
славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне
Лебеди»). Кто написал эту сказку? (А.С. Пушкин).
Демонстрируется
портрет А.С. Пушкина.
А откуда
появились сказки, кто их сочинял? (народ)
Правильно.
Поэтому они и называются русские народные сказки.
Кто вам
рассказывает сказки? (мама)
А кто
рассказывал сказки Пушкину? (няня)
Да, ведь
только благодаря Арине Родионовне Пушкин знал столько народных былин, песен,
сказок. Недаром поэт восклицал: «Что за прелесть эти сказки!»
4.
Получение новых знаний
А)
Прослушивание музыки
Сказки
Пушкина вдохновляли многих композиторов на создание музыкальных произведений.
Один из
них – великий русский композитор Николай Андреевич Римский-Корсаков. Знакома
ли вам эта фамилия?
Учитель
демонстрирует портрет Римского–Корсакова
Композитор
очень любил писать музыку к сказкам.
Его
музыку любят не только в России, но и в других странах.
Во всем
мире его называют музыкальный сказочник. Когда Римский-Корсаков прочел
«Сказку о царе Салтане» Пушкина, ему тут же захотелось изобразить ее в музыке,
оживить звуками образы сказочных героев.
!!!
Новые понятия:
Художественный образ – это картина,
которую видит художник, прошедшая через его сознание, воображение, обогащенная
его чувствами.
Музыкальный образ – это восприятие композитором увиденного и переданное нам его
ощущение в музыкальных звуках.
Есть и в
«Сказке о царе Салтане» и в музыке Римского-Корсакова три чуда,
Вот как
рисует белку Пушкин-это поэтический образ
«…Белка
песенки поет
И орешки
все грызет
А орешки
не простые,
Все
скорлупки золотые….
…Кучки
равные кладет,
И с
присвисточкой поет
При
честном при всем народе:
«Во саду
ли, в огороде».
Какой вы
представляете Белку, какой образ дал ей Пушкин? (веселая, проворная, певунья)
Сейчас мы
услышим, каким Римский-Корсаков создал музыкальный образ Белки.
И все
вместе давайте покажем образ Белки движением рук, пластикой.
Звучит
фонограмма белки
Как
звучала музыка (легко, отрывисто, в высоком регистре). Белка, как птичка легко
прыгает по веткам; в музыке слышно
А
давайте при помощи музыкальных инструментов попробуем сами озвучить тему
волшебной белочки.
Раздаю
металлофон и треугольник и объясняю, что на металлофоне мы исполняем
ритмический рисунок на одной ноте-пластинке. Треугольник играет только на
сильную долю такта.
Играем
–фонограмма «Белка»
Молодцы.
Мы создали свой образ белочки. Давайте похлопаем артистам…. И продолжим
знакомство.
Второе
чудо.
«…Море
вздуется бурливо,
Закипит,
подымет вой,
Хлынет на
берег пустой,
Расплеснется
в шумном беге,
И очутятся
на бреге,
В чешуе,
как жар горя,
Тридцать
три богатыря.
Все
красавцы удалые,
Великаны
молодые,
Все
равны, как на подбор.
С ними
дядька Черномор».
Какими вы
увидели богатырей? (сильными, храбрыми, великанами)
Молодцы,
именно такой образ богатырей и задумал ПУШКИН
Послушайте,
какими музыкальными средствами Римский-Корсаков рисует образ богатырей.
При
прослушивании покажите жестами характер музыки.
Если
услышите звучание знакомых инструментов, изобразите, как на них играют.
Звучит
фонограмма 33 богатырей
Как
музыка передала образ богатырей? Темп – быстрый, стремительный
Какие же
инструменты использовал композитор (трубы, барабаны — призывные интонации,
характер марша)
Третье
чудо
«…Говорят,
царевна есть,
Что не
можно глаз отвесть.
Днем
свет божий затмевает.
Ночью
землю освещает —
Месяц под
косой блестит.
А во лбу
звезда горит.
А сама-то
величава.
Выступает,
будто пава;
Сладку
речь-то говорит,
Будто
реченька журчит
Какой
образ рисует Пушкин?
Я хочу
показать картину, она называется «Царевна Лебедь), ее написал русский художник
Михаил Врубель к «Сказке о царе Салтане»
Посмотрите
внимательно, какие краски использовал художник?
Какую
музыку вы ожидаете сейчас услышать?
При
прослушивании используйте пластику, ваши руки – это крылья прекрасной царевны
Лебеди.
Звучит
фонограмма царевны Лебеди
Мы
узнали, какие 3 чуда есть в «Сказке о царе Салтане…». Давайте еще раз их
назовем.
Какой
поэт создал художественные образы этих героев (Пушкин),
Какой
композитор создал музыкальные образы? (Римский-Корсаков)
Б)
Разучивание песни
Молодцы!
Вы хорошо работали, и у меня для вас заготовлен музыкальный сюрприз
Звучит
фонограмма
Учитель
исполняет песню «Аленушка»
1 куплет: Нам сказки бабушка читала, Про беззаботного Емелю. Про Золушку простую, Про рыбку золотую, И про бессмертного Кащея. Но лишь одна пришлась по сердцу, Нам эта сказка часто снится. Мы очень любим слушать, Как братика Ванюшу Спасает старшая сестрица. Припев: Где-то далеко светит солнышко, Где-то у реки да на камушке Ждет красавица Аленушка Брата своего Иванушку. Ждет красавица Аленушка Брата своего Иванушку. 2 куплет: А я ему бы песни пела, А я ему б стихи читала, И утренней порою, Колодезной водою, Иванушку бы умывала. А я бы в игры с ним играла, А я бы с ним в лесу гуляла, Сырую пить водицу Из козьего копытца Ему бы я не разрешала. Вы
догадались, как называется русская народная сказка? (Сестрица Аленушка и братец
Иванушка)
У
русского художника Виктора Васнецова есть картина, которая тоже называется
«Аленушка».
А сейчас мы
будем разучивать эту песню. Давайте представим, что мы с вами на «Фабрике
звезд». Вы – начинающие звездочки, и я буду учить вас петь.
Разучивается
припев песни «Аленушка», затем песня пропевается полностью под фонограмму.
Давайте
похлопаем! Вы – настоящие артисты! Вы прекрасно поете!
5.
Подведение итогов урока:
·
Проверка
усвоения знаний учащихся, закрепление музыкальной традиции урока.
На
уроке мы говорили о сказке в музыке. Какие сказки мы сегодня вспомнили?
(«Сказка о царе Салтане», «Сестрица Аленушка и братец Иванушка»). А кто написал
«Сказку о царе Салтане»? (А.С. Пушкин). Какой композитор сочинил музыку для
этой сказки? (Н.А. Римский-Корсаков). О каких художниках мы сегодня узнали?
(Васнецов, Врубель).
·
Анализ работы
учащихся на уроке. Совместные выводы учителя и учащихся
Иллюстрация Марины Шилехиной
В маленькой деревушке на краю земли, где рассвет наступает раньше, чем во дворце самого короля, жила одинокая старуха. В каждом доме в деревне жила большая семья, вместе жили старики-родители, муж с женой, да еще ребятишки: старшие в поле отцу помогают, младшие дома с матерью остаются, в люльке младенец качается. Дружно живут, весело. А у бабки – только коза да кошка, поговорить не с кем, помочь некому. Утром бабка наливала кошке молока в блюдце, привязывала козу на лужайке за домом, а сама уходила в лес. Собирала цветы и травы, связывала их в пучки и развешивала в доме под потолком. В комнате было тепло, сухо и стоял густой пряный запах трав, даже зимой в бабкином доме пахло летом.
В деревне знали: бабка от любой хвори вылечит. Даже король, если ему случалось объесться мороженым и заболеть, ехал к бабке. Знахарка заваривала для него настой из трав и велела полоскать горло. Король капризничал, как маленький, делал глоток, морщился и выплевывал. Бабка хмурилась:
– Стыдно вам, ваше величество, его высочеству плохой пример подавать. – Королева умерла при родах, и король всегда брал сына с собой, куда бы он ни уезжал. Король спохватывался:
– Ах, да! Отец для сына – всегда и во всем пример!
Гыр-гыр-гыр, – выводил он горлом рулады. Отдавал бабке пустую кружку и радовался:
– Чудеса! Я здоров!
А бабка возьми да и скажи королю:
– Ваше величество, оставьте у меня принца, и я научу его всему, что знаю сама. Ни в каких университетах его не научат языку трав и камней, зверей и птиц. Он узнает родной край и полюбит его, и тогда мудрее правителя в целом свете не сыщется.
Король подумал и согласился.
Маленький принц остался у бабки разные премудрые науки постигать. Еще до восхода солнца, бабка будила принца и давала ему выпить кружку козьего молока. Потом мальчик выходил за околицу и следил, как солнечные лучи золотили верхушки сосен, как медленно разливался по небу рассвет, красный, желтый, оранжевый… Слушал, как кричали петухи, мычали коровы, просыпались птицы в лесу. Потом он вместе с бабкой кормил козу и кошку, и они шли в лес. Через три года принц научился понимать пение птиц, еще через три – разговаривать со зверями, еще три года понадобилось ему, чтобы узнать язык насекомых и трав. Когда принц сумел остановить ураган, налетевший на деревню, бабка сказала ему:
– Пора тебе, сынок, собираться домой, к отцу. Стар стал наш король, многие беды обрушились на королевство, нужна твоя помощь.
Королю было скучно во дворце без сына. Заботиться ему было не о ком, играть не с кем. Придворные специально проигрывали, чтобы не вызвать его неудовольствия. В шахматах король ставил мат на первом ходу игры, в футбол забивал голы один за другим. А фехтовать вовсе не получалось, потому что никто не смел коснуться его Величества шпагой.
Король захандрил и от скуки поехал путешествовать, остановился пообедать в придорожном трактире и влюбился в трактирщицу. Надо вам сказать, что она была ведьмой, знала различные наговоры и заклинания и умела превращать людей в зверей. Трактирщица переехала во дворец, и очень скоро стала там заправлять всеми делами потихоньку от короля. Придворные ее боялись, потому что кому же хотелось быть превращенным в осла или свинью – и выполняли все ее приказы. Прикажет королева вырубить самые хорошие деревья в лесу и продать за границу – и застучат топоры лесорубов. Прикажет выловить самых ценных и редких рыб в реках – и рыбаки ставят сети. Народ качает головами, пожимает плечами – а что делать, если министры издают такие указы? Приходится выполнять. А король ничего не замечает, любуется, как горят перстни на пальцах женушки да серебрятся меха на ее плечах.
Когда принцу исполнилось двадцать лет, он попрощался с бабкой, оседлал коня и отправился во дворец. Быстрее ветра нес его конь, но когда приблизился к воротам дворца, почуял беду и сказал:
– Недоброе задумала королева, будь осторожен, мой принц! Скажет королю, что ты самозванец, и поверит ей король!
– Что ты говоришь, мой верный товарищ, – ответил принц, – разве может отец не узнать своего сына?
Но королева велела придворным сказать его величеству, что у ворот дворца стоит авантюрист, который мечтает занять престол. Король велел гнать от дворца проходимца, и острой болью отозвались слова отца в сердце принца. Он закачался от этой боли и почувствовал, как силы покидают его.
– Не печалься, мой принц. Утро вечера мудренее. Сейчас нам нужно пообедать и выспаться, а утром что-нибудь придумаем, – сказал ему верный конь.
Выехали они за городские ворота и остановились в придорожном трактире, том самом, где когда-то влюбился король в трактирщицу. Королеве тут же доложили об этом, и она, переодевшись служанкой, приехала в свой трактир и сама подала принцу стакан вина. Отяжелела у принца голова, и он уснул прямо за столом. Проснулся от криков:
– Медведь! Медведь!
Принц хотел спросить:
– Где медведь?
Но только открыл рот – зарычал, как медведь. Развернулся и побежал, что было силы. Бежал-бежал и прибежал к бабке. Знахарка сразу узнала своего ученика:
– Перехитрила тебя ведьма, сынок. Тут я бессильна, только любовь спасет тебя от ведьминого заклятья.
Отвела его бабка высоко в горы, к Ведьминому ручью, чтобы не беспокоили принца люди ради забавы да любопытства, не смеялись над его горем. А над деревней каждый вечер раздавался страшный рев. Люди судачили, что у Ведьминого ручья ходит огромный медведь, и если кто попадется ему лапы, то живым не уйдет.
Вернулась бабка в деревню, стала жить, как раньше, с козой и кошкой. И поговорить не с кем, и помочь некому. Повадилась к ней бегать соседская девчонка. Играла с кошкой, угощалась козьим молоком, помогала бабке по дому. Бабка радовалась ей, привечала. Девочка ждала вечера, когда бабка садилась за прялку и заводила сказку, всякий раз новую. Больше всего девочке запомнилась сказка о молодом принце, которого ведьма превратила в медведя.
– А за что, бабушка?
– А за то, что любопытным был, больше ведьмы про край свой родной знал. Не пустила она его страной править, тут-то ее власти конец пришел бы.
Жалко было девочке молодого принца.
– Что же он, так и проживет свой век медведем? – приставала она к бабке с расспросами.
– Так и проживет, – усмехалась бабка, – если не полюбит его какая-нибудь девушка всем сердцем, так полюбит, что не сможет без него ни есть, ни пить. Не побоится найти его у Ведьминого ручья.
Уходила девочка от бабки и все думала о принце, который не испугался ведьмы и ходит теперь один по лесу в медвежьем обличье. Заплакала она и подняла глаза к небу, а по небу плывет облако, похожее на медвежонка.
Выпал первый снег, стали ребятишки снежные комья катать да снежных баб лепить, а девочка слепила медвежонка. Вставила ему вместо носа уголек, а вместо глаз два синих камушка, и замерли все: медвежонок был, как живой.
Подросла девочка, а бабкину сказку о принце забыть не смогла. Как-то пришла к знахарке и попросила:
– Бабушка, расскажи, как мне дойти Ведьминого ручья. Полюбила я принца всем сердцем, не могу без него ни есть, ни пить.
Бабка посмотр ела на нее внимательно и сказала:
– Иди, доченька, в горы вот по этой тропинке, никуда не сворачивай. Летом с тобой будет медвежонок-облако, а зимой медвежонок-снеговик из детских игр. А чтобы не грустить, пой вместе с птицами, они хорошо знают твои песни.
И девочка пошла по тропинке. Вместе с ней до вечерней зари по небу летело облако-медвежонок, спускалось вместе с солнышком все ниже, устраивалось на верхушке дерева и охраняло сон девочки. Если пробегал мимо дикий зверь, медвежонок рычал так страшно, что зверь пугался и улепетывал со всех ног. Девочка улыбалась:
– Какой у меня грозный страж!
Долго шла девочка к Ведьминому ручью, а слухи о том, что юная красавица идет спасать принца, долетели до дворца быстрее, чем она прошла полпути. Разозлилась королева и стала размышлять, как помешать девушке. Думала-думала и решила, что такую трудную и опасную дорогу без медвежонка-облака девочке не одолеть. Обернулась ведьма ветром, налетела на облачко и стала дуть изо всех сил. Медвежонок сопротивлялся, как мог, но разве может облако против ветра выстоять? Прогнала его ведьма так далеко, что, сколько ни звала его девочка, сколько ни ждала – так и не дождалась. Делать нечего, отправилась в путь одна. Но удивительно: хищные звери больше не смели к ней приблизиться – помнили, что девочка находится под защитой медвежонка-облака. Ведьма жила себе во дворце и думать о девочке забыла: была уверена, что той в живых уже нет.
А девочка шла и шла к своему принцу, и дошла до горного перевала. Если бы ей встретился какой-нибудь местный житель, обязательно показал бы, как перейти перевал. Да где же его найти, если тут на многие километры не видать человеческого жилья? Присела девочка на камне и задумалась, как ей быть. Вдруг услышала чей-то плач. Оглянулась, а на соседнем камне плачет маленький человечек. Девочка подошла, присела перед ним на корточки и спросила:
– Ты заблудился?
– Нет, мой дом за этим горным перевалом, я знаю, как к нему пройти, – ответил человечек и снова заплакал.
– А почему ты плачешь? – участливо спросила девочка.
– Я потерял веру в себя. Пока я в себя не поверю, не сумею одолеть перевал, – вздохнул человечек.
– Так ты поверь, – посоветовала ему девочка.
– Меня надо похвалить, тогда я смогу в себя поверить. Скажи мне: ты умный, сильный и смелый!
– Ты умный, сильный и смелый! – торжественно повторила за человечком девочка. Человечек выпрямился, расправил плечи и стал очень высоким. Он легко подхватил девочку на руки и пошел вместе с ней через перевал. Прошел несколько шагов, снова сгорбился и чуть не уронил девочку.
– Я опять потерял веру в себя, не могу дальше идти, – огорчился человечек.
– Так дело не пойдет, – рассердилась девочка. – Ты сам должен научиться говорить себе, что ты умный, сильный и смелый, тогда твоя вера будет всегда с тобой.
– Так просто? – удивился человечек. – Я – умный, сильный и смелый!
Человечек снова выпрямился, поднял девочку на руки и отважно пустился в путь. Они легко преодолели перевал и пришли к дому маленького человечка. Вот только человечек теперь стал высоким и не мог войти в свой дом, потому что не помещался в нем.
– Я – умный, сильный и смелый, – улыбнулся высокий человек. – Построю большой дом и счастливо в нем заживу.
Они простились, потому что девочке нужно было идти дальше, искать своего принца.
Долго шла девочка, и встретилось на ее пути новое препятствие. Это был человек, который спал прямо на тропе. Человек был такой огромный, что перешагнуть через него было невозможно, обойти тоже нельзя: справа от него был обрыв, а слева высокая гора. Девочка стала будить человека, но тот не захотел просыпаться.
– Жить так скучно, – сказал он сквозь сон, – лучше уж я посплю.
– Почему тебе скучно жить? – спросила девочка.
– Потому что я потерял мечту, – ответил человек, не просыпаясь.
– Странные эти горы, здесь все что-нибудь теряют, – вздохнула девочка. – Я тоже потеряла своего медвежонка-облако, но надеюсь его найти. Если ты что-нибудь потерял – значит, это можно найти. Нужно только открыть глаза и посмотреть по сторонам.
– Так просто? – удивился огромный человек и открыл глаза. Он поднялся на ноги и стал оглядываться по сторонам в поисках своей мечты, а девочка смогла пройти по тропе дальше.
– Я нашел свою мечту! – услышала она и улыбнулась: – Кто ищет, тот всегда найдет.
Горы становились круче, и все чаще терялась среди камней тропинка. Наконец, девочка поняла, что заблудилась. Тогда она пошла наугад. Ей встретился одинокий домик. Обрадовалась девочка: наконец-то сможет отдохнуть в мягкой постели, а не на жесткой земле. Девочка постучалась, из-за двери высунула отвислый нос мрачная старуха.
– Бабушка, пусти переночевать, – попросила девочка.
– Не пущу, – проворчала старуха и захлопнула дверь. Девочка удивленно пожала плечами и устроилась спать во дворе под деревом. В единственном окне дома горела лампа, двигалась чья-то тень. Наконец, старуха подошла к окну и позвала девочку. Накрыла стол и накормила гостью. Когда они пили чай, девочка спросила:
– Бабушка, а почему ты меня сначала прогнала?
– Побоялась, что ты меня чем-нибудь обидишь, – нахмурилась старуха.
– А разве можно заранее обижаться? – удивилась девочка.
– Я обиделась на свою деревню и ушла в горы. Но и здесь мне покоя нет. То на ветер обижусь, что он сильно дует, то на солнце, что жарко греет. То на дождь, если он мне ноги промочит. То на снег, когда он заметет крыльцо дома. Меня легко обидеть.
– Смешная ты, бабушка. Но я ведь тебя не обидела?
– Еще не успела, – улыбнулась в ответ старушка, и нос ее как будто уменьшился, стал задорным и симпатичным.
– Ты сейчас улыбнулась и напомнила мне одну мою знакомую бабушку, которая рассказывала мне сказки, — сказала девочка.
– И я когда-то знала сказки, — задумалась старушка.
– А не помнишь ли ты сказку о принце, которого ведьма превратила в медведя?
– Уж не принца ли ты ищешь?
– Принца. Моя знакомая бабушка говорила, что спасти его может только девушка, которая полюбит его всем сердцем и найдет у Ведьминого ручья.
– Опасно это. Ну, да утро вечера мудренее. Ложись спать, а утром я покажу тебе тропу, которая ведет к Ведьминому ручью, – пообещала ей бабушка.
Под утро выпал снег, старуха на него обиделась и отказалась провожать девочку.
– Не пойду я по сугробам в горы, – проворчала она и принялась пить чай с вареньем. Но обожглась и обиделась сразу и на чай, и на варенье.
– Смешная ты, бабушка, – горько улыбнулась девочка. – Вроде не маленькая, а своему слову не хозяйка. Помоги мне хотя бы снеговика слепить.
Вышли они на улицу и стали лепить снеговика. Пока лепили, старуха дуться перестала, а когда девочка вставила снеговику синие камушки вместо глаз – и вовсе разулыбалась: такой хорошенький снеговичок получился, похожий на медвежонка. Вывела она девочку с медвежонком на тропу и долго махала им рукой на прощанье.
Со снежным медвежонком идти было весело. Девочка рассказывала своему маленькому другу про принца и как долго она к нему шла, и какие приключения ей выпали. Медвежонок был благодарным слушателем.
– Ты справилась со всеми испытаниями и стала взрослой, – сказал он девочке.
– Но ведь это не значит, что ты меня покинешь? – испугалась та.
– Нет, конечно, я буду с тобой долго, хоть всю жизнь, если тебе это нужно, – серьезно ответил медвежонок.
За разговорами девочка не заметила, как лес изменился, стал глуше и тише, птицы не подхватывали больше ее песни. Между тем пригрело солнышко, и снеговик растаял. Девушка осталась совсем одна.
На рассвете пришла она к Ведьминому ручью. На серых камнях рядом с ручьем спал большой медведь. Девушка осторожно подошла к нему, погладила по голове и сказала:
– Здравствуй, Принц. Я полюбила тебя всем сердцем и пришла за тобой. Пойдем, нам нужно только перейти через ручей…
Когда девушка и медведь переходили через ручей, прогремел гром, ударила молния, но девушка не испугалась, не отшатнулась от медведя. И, когда пошел дождь, медведь снова превратился в человека. Колдовство злой ведьмы рассеялось. Принц рассказывал про цветы, горы, птиц и зверей. А девушка слушала его и слушала, смотрела и смотрела, и ей казалось, что она знала его всегда.
Подошли они к воротам дворца, ведьма заметалась в своих покоях, обернулась совой и улетела в лес, и боялась с тех пор показываться людям на глаза. К принцу вышел старый король, колдовские чары спали, и он узнал своего сына и пригласил во дворец вместе с невестой.
Принц стал править государством мудро и правильно. Он вставал до восхода солнца, выпивал кружку молока, выходил из дворца и следил, как солнечные лучи золотили верхушки деревьев. Слушал пение птиц и думал, что ждет от него этот день. Летом он следил за тем, как пчела собирает нектар с цветка, зимой наблюдал, как падает снег. Он знал все, что происходит в его стране: где выпал из гнезда птенец, где волчица родила волчонка, где неурожай у крестьян и почему.
А если вдруг переставал что-либо понимать, ехал к бабке в деревню, где рассвет наступает раньше, чем во дворце, слушал ее сказки, и думал, думал… Больше всего принц любил сказку о девочке, которая спасла своего принца от ведьминого заклятья. Он выходил на крыльцо, поднимал голову к небу и видел, как проплывает над ним медвежонок-облачко, а бабка говорила ему:
– Это плывет над землей любовь, и пока она существует, людям ничего не страшно, никакая беда их не одолеет.
2012г
Участие в районном Конкурсе
«Педагог года»
3 тур – открытый урок в другой школе
ОТКРЫТЫЙ УРОК ПО МУЗЫКЕ
ВО 2 КЛАССЕ ГИМНАЗИИ № 41 Г. ЛЮБЕРЦЫ
ТЕМА УРОКА:
«СКАЗКА В МУЗЫКЕ».
ИНТЕГРИРОВАННЫЙ УРОК — МУЗЫКАЛЬНАЯ ШКАТУЛКА
УЧИТЕЛЬ МУЗЫКИ
МОУ СОШ № 24 Г. ЛЮБЕРЦЫ
СОЛОМИНА И.И.
МОСКОВСКАЯ ОБЛАСТЬ
2005 — 2006 гг.
ТЕМА УРОКА:
«СКАЗКА В МУЗЫКЕ»
Эпиграф: «Что за прелесть эти сказки!»
Художественно-педагогическая идея урока:
во взаимосвязи смежных видов искусств музыки, поэзии и живописи создать
целостную картину русской народной сказки, ее красоту и гармонию
Цели урока:
образовательные:
- дать представление о музыкальном образе и средствах его создания;
- заложить навыки пластического интонирования, как средства выражения музыкального образа;
развивающие:
- развивать представление о роли изобразительно-выразительных средств в музыкальном произведении и их значении в создании музыкального образа;
- развивать основы пластического интонирования и его основные приемы;
- путем освоения интеграционного поля мира искусств ввести в образный мир сказки;
- превратить урок музыки в диалог нескольких видов искусств (взаимопроникновение) — музыки, поэзии, живописи;
воспитательные:
- прививать бережное отношение к культурным традициям своего народа;
- развивать представление о роли изобразительно-выразительных средств в музыкальном произведении и их значении в создании музыкального образа;
- пробуждать и развивать добрые чувства, бережное отношение к близким;
Тип урока: урок изучения новых знаний
Форма урока: урок- музыкальная шкатулка
Средства обучения:
Фонограммы музыкальных произведений:
- Симфоническая картина Н.А.Корсакова «Три чуда»
- Песня неизвестных авторов «Аленушка»
Технические средства:
- Музыкальный центр
- Музыкальная шкатулка в форме рояля..
Музыкальные инструменты:
- фортепиано
Оформление:
- На доске тема урока «СКАЗКА В МУЗЫКЕ».
- Иллюстрации: портреты Пушкина и Римского-Корсакова, иллюстрации к сказке «Сказка о царе Салтане…»А.С.Пушкина и репродукции картин Михаила Врубеля «Царевна-Лебедь» и Виктора Васнецова «Аленушка».
ХОД УРОКА:
1. Организационный момент
2. Смысловая связка-блиц.
Звучит фрагмент симфонической картины «Три чуда» из оперы «Сказка о царе Салтане» Н.А. Римского-Корсакова.
Звучит фонограмма № 1
…Давным—давно это было, —
Еще когда моя бабка под стол пешком ходила;
Когда реки текли молочные, а берега были кисельные,
Леса были густые – густые, а небо чистое – чистое…
А зверя в тех лесах было видимо-невидимо,
А птиц в небе считано-несчитано,
А сказок в народе – великое множество.
Тема нашего урока: СКАЗКА В МУЗЫКЕ.
Ребята, а вы много сказок знаете? (Да). А хорошо ли вы их знаете? Давайте вместе вспомним:
3. Разминка.
Ветер по морю гуляет
И кораблик подгоняет…
Он бежит себе в волнах
На поднятых парусах…
Мимо какого острова проплывал этот корабль? (Буян).
Он над ней жужжит, кружится —
Прямо на нос к ней садится,
Нос ужалил богатырь:
На носу вскочил волдырь.
Кто это был и в кого он превратился? (Шмель)
Ель растет перед дворцом,
А под ней хрустальный дом;
Белка там живет ручная,
Да затейница какая!
Белка песенки поет
Да орешки все грызет.
А какую песню пела белка? («Во саду ли, в огороде»).
Правильно, а из какой сказки взяты все эти отрывки? (Сказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди»). Кто написал эту сказку? (А.С. Пушкин).
Написать ПУШКИН.
Демонстрируется портрет А.С. Пушкина.
А откуда появились сказки, кто их сочинял? (народ)
Правильно. Поэтому они и называются русские народные сказки.
Кто вам рассказывает сказки? (мама)
А кто рассказывал сказки Пушкину? (няня)
Да, ведь только благодаря Арине Родионовне Пушкин знал столько народных былин, песен, сказок. Недаром поэт восклицал: «Что за прелесть эти сказки!» (показать на доске)
4. Получение новых знаний
А) Прослушивание музыки
Сказки Пушкина вдохновляли многих композиторов на создание музыкальных произведений.
Один из них – великий русский композитор Николай Андреевич Римский-Корсаков. Знакома ли вам эта фамилия?
Учитель демонстрирует портрет Римского–Корсакова
Композитор очень любил писать музыку к сказкам.
Его музыку любят не только в России, но и в других странах.
Во всем мире его называют музыкальный сказочник. Когда Римский-Корсаков прочел «Сказку о царе Салтане» Пушкина, ему тут же захотелось изобразить ее в музыке, оживить звуками образы сказочных героев.
!!! Новые понятия:
Художественный образ – это картина, которую видит художник, прошедшая через сознание, воображение и душу художника, обогащенная его чувствами и возрожденная в нашем сознании и в наших чувствах.
Музыкальный образ – это восприятие композитором увиденного и переданное нам его ощущение в м узыкальных звуках.
Есть и в «Сказке о царе Салтане» и в музыке Римского-Корсакова три чуда,
ОНИ НАХОДЯТСЯ В ЭТОЙ ШКАТУЛКЕ.
Первое чудо.
(открывается музыкальная шкатулка).
Учитель демонстрирует игрушечную белку, пишет на доске «БЕЛКА»
Вот как рисует белку Пушкин:
«…Белка песенки поет
И орешки все грызет
А орешки не простые,
Все скорлупки золотые….
…Кучки равные кладет,
И с присвисточкой поет
При честном при всем народе:
«Во саду ли, в огороде».
Какой вы представляете Белку, какой художественный образ дал ей Пушкин? (веселая, проворная, певунья)
Посмотрите, пожалуйста, на картинку.
Учитель демонстрирует иллюстрацию с белкой.
Сейчас мы услышим, каким Римский-Корсаков создал музыкальный образ Белки.
И все вместе давайте покажем образ Белки движением рук, пластикой.
Звучит фонограмма № 2
Как звучала музыка (легко, отрывисто, в высоком регистре). Белка, как птичка легко прыгает по веткам; в музыке слышно, будто сверкают изумруды.
Второе чудо.
(открывается музыкальная шкатулка).
Может быть, кто-то из вас помнит, что это за чудо? ШКАТУЛКА
Написать на доске «БОГАТЫРИ»
Учитель демонстрирует иллюстрацию «33 богатыря»
«…Море вздуется бурливо,
Закипит, подымет вой,
Хлынет на берег пустой,
Расплеснется в шумном беге,
И очутятся на бреге,
В чешуе, как жар горя,
Тридцать три богатыря.
Все красавцы удалые,
Великаны молодые,
Все равны, как на подбор.
С ними дядька Черномор». (написать на доске «Богатыри»)
Какими вы увидели богатырей? (сильными, храбрыми, великанами)
Молодцы, именно такой образ богатырей и задумал ПУШКИН
Послушайте, какими музыкальными средствами Римский-Корсаков рисует образ богатырей.
При прослушивании покажите жестами характер музыки.
Если услышите звучание знакомых инструментов, изобразите, как на них играют.
Звучит фонограмма № 3
Как музыка передала образ богатырей? Темп – быстрый, стремительный, звук – форте,
Какие же инструменты использовал композитор (трубы, барабаны — призывные интонации, характер марша)
Третье чудо
(открывается музыкальная шкатулка).
Написать на доске «ЦАРЕВНА-ЛЕБЕДЬ» (не писать, если не ответят)
«…Говорят, царевна есть,
Что не можно глаз отвесть.
Днем свет божий затмевает.
Ночью землю освещает —
Месяц под косой блестит.
А во лбу звезда горит.
А сама-то величава.
Выступает, будто пава;
Сладку речь-то говорит,
Будто реченька журчит».(написать на доске)
Какой образ рисует Пушкин?
Я хочу показать картину, она называется «Царевна Лебедь», ее написал русский художник Михаил Врубель к «Сказке о царе Салтане»
Учитель демонстрирует иллюстрацию картины М.Врубеля «Царевна Лебедь».
Написать ВРУБЕЛЬ – к фамилиям
Посмотрите внимательно, какие краски использовал художник?
Какую музыку вы ожидаете сейчас услышать?
При прослушивании используйте пластику, ваши руки – это крылья прекрасной царевны Лебеди.
Звучит фонограмма № 4
Мы узнали, какие 3 чуда есть в «Сказке о царе Салтане…». Давайте еще раз их назовем.
Какой поэт создал художественные образы этих героев (Пушкин),
Какой композитор создал музыкальные образы? (Римский-Корсаков)
А вы обратили внимание, когда у царевны Лебеди зажглась звезда? Кто сможет предположить, какой это был инструмент в оркестре? (Треугольник)
Вспомните, пожалуйста, три кита, три жанра, на которых строится вся музыка? (песня, танец, марш)
Написать на доске
Белка танец
Богатыри песня
Лебедь марш
У нас есть 3 чуда (3 музыкальных образа) и 3 кита (3 музыкальных жанра). Подумайте, как их можно объединить.
Очень хорошо. Теперь на доске у нас записано все то, что сегодня на мы узнали на уроке.
Б) Разучивание песни
Молодцы! Вы хорошо работали, и у меня для вас заготовлен музыкальный сюрприз.
Звучит фонограмма № 5
Учитель исполняет песню «Аленушка»
1 куплет:
Нам сказки бабушка читала,
Про беззаботного Емелю.
Про Золушку простую,
Про рыбку золотую,
И про бессмертного Кащея.
Но лишь одна пришлась по сердцу,
Нам эта сказка часто снится.
Мы очень любим слушать,
Как братика Ванюшу
Спасает старшая сестрица.
Припев:
Где-то далеко светит солнышко,
Где-то у реки да на камушке
Ждет красавица Аленушка
Брата своего Иванушку.
Ждет красавица Аленушка
Брата своего Иванушку.
2 куплет:
А я ему бы песни пела,
А я ему б стихи читала,
И утренней порою,
Колодезной водою,
Иванушку бы умывала.
А я бы в игры с ним играла,
А я бы с ним в лесу гуляла,
Сырую пить водицу
Из козьего копытца
Ему бы я не разрешала.
Вы догадались, как называется русская народная сказка? (Сестрица Аленушка и братец Иванушка)
У русского художника Виктора Васнецова есть картина, которая тоже называется «Аленушка».
Учитель демонстрирует иллюстрацию картины В. Васнецова «Аленушка».
А сейчас мы будем разучивать эту песню. Давайте представим, что мы с вами на «Фабрике звезд». Вы – начинающие звездочки, и я буду учить вас петь.
Разучивается припев песни «Аленушка», затем песня пропевается полностью под фонограмму.
Давайте похлопаем! Вы – настоящие артисты! Вы прекрасно поете!
5. Подведение итогов урока:
- Проверка усвоения знаний учащихся, закрепление музыкальной традиции урока.
На уроке мы говорили о сказке в музыке. Какие сказки мы сегодня вспомнили? («Сказка о царе Салтане», «Сестрица Аленушка и братец Иванушка»). А кто написал «Сказку о царе Салтане»? (А.С. Пушкин). Какой композитор сочинил музыку для этой сказки? (Н.А. Римский-Корсаков). О каких художниках мы сегодня узнали? (Васнецов, Врубель).
- Анализ работы учащихся на уроке. Совместные выводы учителя и учащихся:
САМОАНАЛИЗ УРОКА
«СКАЗКА В МУЗЫКЕ. МУЗЫКАЛЬНЫЙ ОБРАЗ»
1.Каков замысел, план данного урока и почему он является таким?
Урок является первым по теме «Музыкальный образ», поэтому в доступной форме на примере известной сказки Пушкина дается понятие художественного образа, присущее каждому герою, а затем проецируется на понятие музыкального образа и средства музыкальной выразительности.
Почему на примере литературного произведения? Особенности литературы заключается в том, что ее продуктом является художественный текст. Инструментом художественного текста является художественный образ.
Закладывается рефлексия – в любом произведении ученик должен научиться понимать свои впечатления, ощущения, чувства. Размышления о музыке направлены на формирование отношения ребенка к музыке ивыработку индивидуального оценочного вербального (речевого) суждения. У детей младшего школьного возраста существует конфликт между развитиет мышления и речи.
На начальном этапе необходимо создать первичное представление об образе, не прибегая к серьезной терминологии. Важно научить ребенка понимать автора, почувствовать, что он хотел передать в произведении и как конкретно «я»(ученик) воспринимаю это, а также, какими средствами автор «добирается» до нас (читателей, слушателей, зрителей), помогая воссоздать эту картину в нашем воображении.
Понятие об образе закладывается постепенно, из урока в урок.
1.1..Каково место урока в теме, разделе, курсе?
Хотя темы уроков отличаются в разных программах, основная цель остается. Это формирование у школьников осознанных музыкально-слуховых, зрительных и пластических представлений, пусть даже в самом минимальном объеме. Но эта база, развиваясь в последующие годы обучения, даст свои результаты. Главной опорной темой проходит образ. Беря начало от самых ярких сказочных образов, постепенно переходя к образом в повседневной жизни – мамы, болтуньи, плаксы, и углубляясь в самые сложные, собирательные образы – природы, родины, образ тишины. Основываясь на четко спредставленном и сформулированном сказочном образе, учащиеся в 3-4 класса следят за изменением образа, за его местом в каждом музыкальном фрагменте.
1.2.. Как урок связан с предыдущими и на что в них опирается?
— при планировании урока мною была организована опора на предыдущие знания, на то, что уч-ся уже имеют использовать знания об основных жанрах музыки (песня, танец, марш), о выразительных средствах музыки — регистре, темпе, динамике и смогли бы их применить в освоении новой темы «Музыкальный образ».
— зная то, что все дети любят сказки и знают «Сказку о царе Салтане» Пушкина, урок был построен на знакомом материале с изучением нового.
1.3. Как он работает на изучение последующих вопросов данной темы, следующих тем, разделов программы, как он связан с другими предметами?
Понятие музыкальный образ постоянно будет встречаться в дальнейших темах. Понятие образа рассматривалось на примере известного произведения Пушкина. Делался акцент на то, какой художественный образ создал Пушкин и какой музыкальный образ создал Римский-Корсаков для каждого сказочного героя, также органично находит отражение в живописи, художник тоже создает образ.
Дети отвечали на вопросы: каким вы видите данного героя, как звучала музыка, какими музыкальными средствами это изображалось и подкрепляли полученные знания при помощи зрительных образов, отвечая на вопрос какие тона и краски использовал художник.
Все эти вопросы и ответы должны были подвести учащихся к ключевым понятиям в разделе «Выразительные и изобразительные средства в музыке», где дети будут четко осознавать, что музыка выражает (радость, печаль, тревогу) и какими муз. средствами она это изображает (медленный темп, высокий регистр, четкий ритм). Эти понятия пригодятся и в изучении других предметов – литературы, изобразительного искусства.
1.4. Каким образом были учтены программные требования к курсу?
Данный класс работает по программе Кабалевского, и основные музыкальные понятия, такие как жанр, мелодия, аккомпанемент, тембр, темп, регистр, ритм уже заложены. Эти знания помогают детям разговаривать на языке музыки и проявлять свои творческие способности.
Не случайно на уроке использовалось пластическое интонирование. Это необходимый вид деятельности, который способствует развитию эмоционального отклика ребенка на музыку, помогает более ярко прочувствовать ее, развивая при этом координацию движения рук, природную музыкальность. В основе- здоровьесберегающие технологии – положительное влияние на оба полушария головного мозга, моторно-двигательные реакции
Для расслабление и выхода накопленной творческой энергии в конце урока предлагалось проявить себя в музыкально-двигательном интонировании с элементами народного танца,
При чем, что очень важно для младших школьников не делался акцент на конкретные, запрограммированные движения.
1.5. Как были учтены особенности содержания урока при выборе форм, методов и средств обучения.
Урок в форме музыкальной шкатулки, в которой лежат «драгоценности» — шедевры золотого фонда русской классики –музыки, поэзии, живописи, т.к. это вызывает ожидание чуда, интерес детей, развивает фантазию.
Методы:
Метод художественного, нравственно-эстетического познания музыки на примере ярких, выразительных произведений русской классики.
Метод перспективы и ретроспективы (забегание вперед и возвращение к пройденному)
Метод художественного контекста (выхода за пределы музыки)
Метод отражения – от знаний к творчеству и от творчества к знаниям.
Средства обучения:
Фонограммы музыкальных произведений:
- Симфоническая картина Н.А.Корсакова «Три чуда»
- Песня неизвестных авторов «Аленушка»
Технические средства:
- Музыкальный центр
- Музыкальная шкатулка в форме рояля..
Музыкальные инструменты:
- фортепиано
Оформление:
- На доске тема урока «СКАЗКА В МУЗЫКЕ».
- Иллюстрации: портреты Пушкина и Римского-Корсакова, иллюстрации к сказке «Сказка о царе Салтане…»А.С.Пушкина и репродукции картин Михаила Врубеля «Царевна-Лебедь» и Виктора Васнецова «Аленушка».
1.6. Почему был избран именно этот тип урока?
Это урок изучения новых знаний. Потому, что впервые встречаюсь с учениками, и нельзя спрашивать то, чему не учил. Поэтому основные знания закладывались на этом уроке, а в конце урока проводился контроль.
2.Какие особенности учащихся были учтены при подготовке к уроку и почему?
Во-первых, возраст детей,
Во-вторых, знания, полученные на предыдущих уроках музыки
В-третьих, знание литературного текста
В-четвертых, все дети любят играть.
3. Какие задачи ставились и решались на уроке и почему?
а) воспитание интереса и любви к классической музыки,
б) знакомство с лучшими образцами мировой музыкальной и художественной культуры,
чувство гордости за то, что эти произведения созданы русскими художниками и известны во всем мире
в) развитие осознанного, прочувствованного восприятия музыки
г) помочь творчески раскрыться каждому учащемуся хотя бы в 1-2 видах деятельности (загадки, пластическое интонирование, слушание музыки и анализ — умение передать свои чувства и заложенные знания, попробовать себя в элементарных танцевальных движениях) и дать ему уверенность, что это у него получилось хорошо;
д) закладывается понятие «созвучие» музыкального произведения с поэзией, живописью.
Не одно произведение в другом, а одно дополняет другое и средствах выразительности и изобразительности (звуки, краски, слова)
4. Почему была избрана именно такая структура урока?
1. Организационный момент
2. Смысловая связка-блиц.
3. Разминка
4. Получение новых знаний
А) Прослушивание музыки
Б) Разучивание песни
5. Подведение итогов урока:
5 ступеней познания: любопытство, любознательность, интерес, сознательный интерес , познавательная активность.
Исходя из того,что тема урока «Сказка в музыке», я использовала наиболее яркие сцены из сказки Пушкина (а дети любят и знают его произведения) и соответствующие фрагменты музыки Римского-Корсакова, включая элементы игры, ожидания чуда, сюрприз в конце урока. При этом музыкальный образ создается через художественный образ, что на данном этапе помогает ребенку
5. Как осуществлялось управление учебной деятельностью школьников (стимулирование, организация, контроль, оценка, работа над ошибками)? Как осуществлялся дифференцированный подход к учащимся на уроке?
Психологи различают 5 ступеней познания: любопытство, любознательность, интерес, сознательный интерес, познавательная активность.
Сказочное начало – чтобы ребенку было любопытно, а что сегодня на уроке будет происходить.
Музыкальная шкатулка – мотивация на любознательность, что за драгоценности, какое чудо будет дальше.
Слушание музыки и пластическое интонирование – интерес.
6. Какие условия были созданы для проведения урока:
-учебно-материальные. Поскольку урок музыки требует оснащение техническими средствами, я использовала компактдиск с записью фрагментов музыки Римского-Корсакова. Также на уроке имели место иллюстрации, художественное произведение
— морально-психологические Я старалась заинтересовать детей, создать творческую атмосферу в классе, поддержать в случае неправильного ответа и отметить удачные выступления.
— гигиенические (здоровьесберегающие)
— эстетические. На уроке были использованы лучшие образцы мировой культуры – музыки, живописи, поэзии, это, несомненно, развивает у ребенка чувство прекрасного.
— временные (как осуществлялась экономия времени)?
7. Были ли отклонения (или усовершенствования) по отношению к плану в ходе урока?
Если да, то какие? Почему возникла необходимость? К чему привели эти усовершенствования?
Хотелось выслушать каждого ученика, но много ответов – нарушается экономия времени,
Мало ответов – закомплексованность, нет интереса к теме
8. Удалось ли решить на необходимом уровне поставленные задачи урока и избежать при
этом перегрузки?
Да, удалось. Благодаря смене видов деятельности перегрузки не наблюдалось.
Пластическое интонирование расслабляет ребенка, благотворно влияет на развитие индивидуальных творческих способностей и относится к здоровьесберегающим технологиям.
Пение и танец помогают лучше выразить свои чувства и эмоции
Благодаря этому дети получили начальные понятия об образе, сумели применить новые знания и закрепить ранее полученные
9. Каковы причины успехов и недостатков проведенного урока?
Успех урока в том, что детально был разработан план урока, четко поставлены задачи и пути их реализации, конкретно задавались вопросы.
быстро был налажен контакт с незнакомыми детьми, и дети с интересом выполняли задания
Учитывая то, что фортепиано находится не в надлежащем рабочем состоянии, больше внимания было уделено пению под фонограмму, а не разучиванию песни с инструментом.
Недостаток времени – 30 минут мало для полноценного урока.
10. Что в данном уроке стоило изменить, сделать по-другому?
В другой параллели дети можно было бы больше времени уделить пению, а если есть дети, посещающие кружок народного танца, попросить быть постановщиками танца, показать движения и разучить со всем классом.
Разыграть песню, выбрать главных героев.
11. Какие выводы из результатов урока необходимо сделать на будущее?
12. Какова общая самооценка урока учителем
Эпиграф: «Что за прелесть эти сказки!»
Художественно-педагогическая идея урока: во взаимосвязи смежных видов искусств музыки, поэзии и живописи создать целостную картину русской народной сказки, ее красоту и гармонию
Цели урока:
образовательные:
- дать представление о музыкальном образе и средствах его создания;
- заложить навыки пластического интонирования, как средства выражения музыкального образа;
развивающие:
- развивать представление о роли изобразительно-выразительных средств в музыкальном произведении и их значении в создании музыкального образа;
- развивать основы пластического интонирования и его основные приемы;
- путем освоения интеграционного поля мира искусства ввести в образный мир сказки;
- превратить урок музыки в диалог нескольких видов искусств (взаимопроникновение) — музыки, поэзии, живописи;
воспитательные:
- прививать бережное отношение к культурным традициям своего народа;
- развивать представление о роли изобразительно-выразительных средств в музыкальном произведении и их значении в создании музыкального образа;
- пробуждать и развивать добрые чувства, бережное отношение к близким;
Тип урока: урок изучения новых знаний.
Форма урока: урок — музыкальная шкатулка.
Средства обучения:
Фонограммы музыкальных произведений:
- Симфоническая картина Н.А. Корсакова «Три чуда»
- Песня неизвестных авторов «Аленушка»
Технические средства:
- Музыкальный центр
- Музыкальная шкатулка в форме рояля.
Музыкальные инструменты:
- фортепиано.
Оформление:
- На доске тема урока «СКАЗКА В МУЗЫКЕ».
- Иллюстрации: портреты Пушкина и Римского-Корсакова, иллюстрации к сказке «Сказка о царе Салтане…» А.С. Пушкина и репродукции картин Михаила Врубеля «Царевна-Лебедь» и Виктора Васнецова «Аленушка».
ХОД УРОКА
I. Организационный момент.
II. Смысловая связка-блиц.
Звучит фрагмент симфонической картины «Три чуда» из оперы «Сказка о царе Салтане» Н.А. Римского-Корсакова.
На фоне музыки учитель читает:
…Давным-давно это было, —
Еще когда моя бабка под стол пешком ходила;
Когда реки текли молочные, а берега были кисельные,
Леса были густые-густые, а небо чистое-чистое…
А зверя в тех лесах было видимо-невидимо,
А птиц в небе считано-несчитано,
А сказок в народе – великое множество.
Тема нашего урока: СКАЗКА В МУЗЫКЕ.
У: Ребята, а много ли вы сказок знаете?
Д: Да.
У: А хорошо ли вы их знаете? Давайте вместе вспомним:
III. Разминка. Учитель читает отрывки.
Ветер по морю гуляет
И кораблик подгоняет…
Он бежит себе в волнах
На поднятых парусах…
У: Мимо какого острова проплывал этот корабль?
Д: Буян.
Он над ней жужжит, кружится —
Прямо на нос к ней садится,
Нос ужалил богатырь:
На носу вскочил волдырь.
У: Кто это был и в кого он превратился?
Д: Шмель
Ель растет перед дворцом,
А под ней хрустальный дом;
Белка там живет ручная,
Да затейница какая!
Белка песенки поет
Да орешки все грызет.
У: А какую песню пела белка?
Д: «Во саду ли, в огороде».
У: Правильно, а из какой сказки взяты все эти отрывки? Кто из вас знает полное название этой сказки?
Д: «Сказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди».
У: Кто написал эту сказку?
Д: Александр Сергеевич Пушкин.
Демонстрируется портрет А.С. Пушкина.
У: А откуда появились сказки, кто их сочинял?
Д: Народ. Поэтому они и называются русские народные сказки.
У: Кто вам рассказывает сказки?
Д: Бабушка, мама.
У: А кто рассказывал сказки Пушкину?
Д: Его няня.
У: Да, ведь только благодаря Арине Родионовне Пушкин знал столько народных былин, песен, сказок. Недаром поэт восклицал: «Что за прелесть эти сказки!»
IV. Получение новых знаний
У: Сказки Пушкина вдохновляли многих композиторов на создание музыкальных произведений.
Один из них – великий русский композитор Николай Андреевич Римский-Корсаков. Знакома ли вам эта фамилия?
Учитель демонстрирует портрет Римского-Корсакова
Композитор очень любил писать музыку к сказкам.
Его музыку любят не только в России, но и в других странах.
Во всем мире его называют музыкальный сказочник. Когда Римский-Корсаков прочел «Сказку о царе Салтане» Пушкина, ему тут же захотелось изобразить ее в музыке, оживить звуками образы сказочных героев.
Новые понятия:
Художественный образ – это картина, которую видит художник, прошедшая через сознание, воображение и душу художника, обогащенная его чувствами и возрожденная в нашем сознании и в наших чувствах.
Музыкальный образ – это восприятие композитором увиденного и переданное нам его ощущение в музыкальных звуках.
Есть и в «Сказке о царе Салтане» и в музыке Римского-Корсакова три чуда, Они находятся в этой шкатулке.
Учитель показывает музыкальную шкатулку
Первое чудо (открывается музыкальная шкатулка).
Учитель демонстрирует игрушечную белку, пишет на доске «БЕЛКА»
Вот как рисует белку Пушкин:
«…Белка песенки поет
И орешки все грызет
А орешки не простые,
Все скорлупки золотые….
…Кучки равные кладет,
И с присвисточкой поет
При честном при всем народе…
Д: «Во саду ли, в огороде».
У: Какой вы представляете Белку, какой художественный образ дал ей Пушкин?
Д: Веселая, проворная, певунья и плясунья.
У: Сейчас мы услышим, каким Римский-Корсаков создал музыкальный образ Белки. И все вместе давайте покажем образ Белки через пластическое интонирование.
Звучит отрывок «Три чуда» (белка)
У: Как звучала музыка
Д: Она звучала легко, отрывисто, в высоком регистре.
У: Какой художественный образ вы представили, слушая музыку?
Д: Белка, как птичка легко прыгает по веткам; в музыке слышно, будто сверкают изумруды.
Второе чудо. (открывается музыкальная шкатулка).
Учитель демонстрирует игрушечные мечи щит.
У: Может быть, кто-то из вас помнит, кому принадлежали эти атрибуты?
Д: Богатырям. У Пушкина их 33.
Учитель пишет на доске «БОГАТЫРИ» и демонстрирует иллюстрацию «33 богатыря»
Дети вместе с учителем цитируют стихи.
«…Море вздуется бурливо,
Закипит, подымет вой,
Хлынет на берег пустой,
Расплеснется в шумном беге,
И очутятся на бреге,
В чешуе, как жар горя,
Тридцать три богатыря.
Все красавцы удалые,
Великаны молодые,
Все равны, как на подбор.
С ними дядька Черномор».
У: Какими вы увидели богатырей?
Д: Сильными, храбрыми, великанами.
У: Молодцы, именно такой художественный образ богатырей и задумал Пушкин. При прослушивании музыкального фрагмента выполните задания:
- какие дирижерские жесты подойдут для этой музыки
- услышав звучание знакомых инструментов, изобразите, как на них играют.
- какими музыкальными средствами Римский-Корсаков рисует образ богатырей.
Звучит отрывок «Три чуда» (богатыри)
У: Как музыка передала образ богатырей?
Д: Темп – быстрый, стремительный, звук – форте, звучит весь оркестр
У: Какие инструменты использовал композитор Римский – Корсаков, чтобы передать этот образ?
Д: Трубы, барабаны. Мы слышали призывные интонации в характер марша.
Третье чудо (открывается музыкальная шкатулка).
У: Два чуда вы, ребята, отгадали. Кто знает, какое чудо осталось в шкатулке?
Д: Царевна Лебедь.
Учитель пишет на доске «ЦАРЕВНА ЛЕБЕДЬ»»
У: Я хочу показать картину, ее написал русский художник Михаил Врубель. Она называется тоже «Царевна Лебедь». Какие краски использовал художник?
Д: Неяркие, нежные, очень прозрачные.
У: Молодцы. Это был художественный образ Царевны Лебедь, который передал нам художник М. Врубель, А теперь давайте вместе вспомним, как нарисовал ее Пушкин?
Дети вместе с учителем цитируют стихи.
«…Говорят, царевна есть,
Что не можно глаз отвесть.
Днем свет божий затмевает.
Ночью землю освещает —
Месяц под косой блестит.
А во лбу звезда горит.
А сама-то величава.
Выступает, будто пава;
Сладку речь-то говорит,
Будто реченька журчит».
У: Перед нами два художественных образа: живописный и поэтический. А как вы думаете, каким будет музыкальный образ? Иными словами, какую музыку вы ожидаете сейчас услышать?
Д: Нежную, медленную, тихую, плавную, волшебную.
У: Давайте послушаем музыку Римского-Корсакова и проверим, сбудутся ли ваши прогнозы. При прослушивании используйте пластику, ваши руки – это крылья прекрасной царевны Лебеди.
Звучит отрывок «Три чуда» (лебедь)
У: Вы были совершенно правы. А обратили ли вы внимание, когда у царевны Лебеди зажглась звезда? Кто слушал внимательно и может ответить, какой это был инструмент в оркестре?
Д: Треугольник.
У: Мы узнали, какие 3 чуда есть в «Сказке о царе Салтане…». Давайте еще раз их назовем.
Д: Белка, богатыри, лебедь.
У: Какой поэт создал художественные образы этих героев?
Д: Александр Сергеевич Пушкин.
У: Какой композитор создал музыкальные образы?
Д: Николай Андреевич Римский-Корсаков.
У: Молодцы. Вспомните, пожалуйста, три кита, три жанра, на которых строится вся музыка?
Д: Песня, танец, марш:
У: У нас есть 3 чуда (3 музыкальных образа) и 3 кита (3 музыкальных жанра). Подумайте, как их можно объединить.
Запись на доске
| Белка | танец | |
| Богатыри | песня | |
| Лебедь | марш |
Дети соединяют парами: белка — песня, богатыри — марш, лебедь — танец.
У: Молодцы! Вы хорошо работали, и у меня для вас заготовлен музыкальный сюрприз. В нашей музыкальной шкатулке диск. Давайте его послушаем.
V. Разучивание песни.
Звучит фонограмма песни неизвестных авторов «Аленушка
Учитель исполняет песню «Аленушка»
Нам сказки бабушка читала,
Про беззаботного Емелю.
Про Золушку простую,
Про рыбку золотую,
И про бессмертного Кощея.Но лишь одна пришлась по сердцу,
Нам эта сказка часто снится.
Мы очень любим слушать,
Как братика Ванюшу
Спасает старшая сестрица.Припев:
Где-то далеко светит солнышко,
Где-то у реки да на камушке
Ждет красавица Аленушка
Брата своего Иванушку.
Ждет красавица Аленушка
Брата своего Иванушку.А я ему бы песни пела,
А я ему б стихи читала,
И утренней порою,
Колодезной водою,
Иванушку бы умывала.А я бы в игры с ним играла,
А я бы с ним в лесу гуляла,
Сырую пить водицу
Из козьего копытца
Ему бы я не разрешала.
У: Вы догадались, как называется русская народная сказка?
Д: «Сестрица Аленушка и братец Иванушка»
У: У русского художника Виктора Васнецова есть картина, которая тоже называется «Аленушка».
Учитель демонстрирует иллюстрацию картины В. Васнецова «Аленушка».
У: А сейчас мы будем разучивать эту песню.
Разучивается припев песни «Аленушка», затем песня пропевается полностью. Можно применить элементы разыгрывания песни и танцевальные движения, важна раскрепощенность и импровизация детей.
VI. Подведение итогов урока:
- Проверка усвоения знаний учащихся, закрепление музыкальных понятий.
У: На уроке мы говорили о сказке в музыке. Какие сказки мы сегодня вспомнили?
Д: «Сказка о царе Салтане», «Сестрица Аленушка и братец Иванушка».
А кто написал «Сказку о царе Салтане»?
Д: А.С. Пушкин.
У: Какой композитор написал музыку для этой сказки?
Д: Н.А. Римский-Корсаков.
У: Картины каких художников помогли нам сегодня в воплощении художественного образа героев сказок?
Д: Васнецова, Врубеля.
У: Помогла нам сегодня музыкальная шкатулка. В ней еще много интересных заданий и музыкальных загадок. Будем с нетерпением ждать новых встреч с нашей шкатулкой.
Анализ работы учащихся на уроке. Совместные выводы учителя и учащихся