5 мая был подписан приемный акт на головном серийном атомном подводном крейсере (АПКР) «Казань» проекта 885М (юридически именно это дата начала службы в ВМФ), а 7 мая состоялось публичное мероприятие по подъему военно-морского флага.
Сотрудники «Севмаша», члены экипажа и комиссии после подписания приемного акта. Фото: forums.airbase.ru, пользователь VKoshkin, ссылка
В 2014 году автором в «Военно-промышленном курьере» была опубликована статья «Подводные камни «Северодвинска», актуальная до сих пор.
Достаточно привести только один факт. Подледные стрельбы, о крайней необходимости которых писалось в этой статье (для новых АПКР проекта 885), были проведены впервые в ВМФ РФ (и СССР) только сейчас, да и то – с «Северодвинска» их проводить не рискнули.
Увы, но приходится признать, что острые проблемы, поднятые с этой статье и в ряде последующих статей в «Военном обозрении»:
«АПКР «Северодвинск» сдан ВМФ с критическими для боеспособности недоделками»,
«Арктический торпедный скандал»,
«Противоторпедная катастрофа российского флота»,
актуальны до сих пор.
Применительно к приему ВМФ нового АПКР «Казань» приходится говорить о «подводных камнях» уже «Северодвинска-М» («Казань).
Первое (и не главное). Малошумность
Отсутствие на АПКР «Казань» водомета (характерного для всех современных атомных подлодок) однозначно свидетельствует о наличии существенного отставания АПКР проекта 885(М) от современных ПЛА ВМС США, Великобритании и Франции по скрытности. В первую очередь – по величине малошумной скорости.
Фото: mil.ru / wikipedia.org
Вместе с тем это не является особо критичным вопросом, так как упирается в объективные возможности нашего машиностроения. При этом на малых скоростях шумность наших АПЛ весьма мала. И при нешаблонных тактических действиях (см. статью«На острие подводного противостояния. «Холодная война» подплава») позволяло нашим подлодкам противостоять зарубежным.
Но более высокая скорость малошумного хода была бы точно не лишней, а её нет.
Второе. Вопросы средств поиска и скрытности подлодок
В СМИ неоднократно поднимались вопросы якобы «критического отставания» отечественной гидроакустики от зарубежной. Реально же технический уровень отечественных гидроакустических комплексов (ГАК) ПЛ весьма высок. Но опять же – с поправкой на объективные возможности промышленности (например, необходимость использования отечественной элементно-компонентной базы).
Образно говоря, на соревнования выходят два «спортсмена»: «западный» – в «шортах и кедах», и наш, в «полной боевой выкладке». И с учетом этого (объективного!) фактора результаты у отечественных разработчиков гидроакустики получаются весьма достойные.
Однако проблема есть, и серьезная: значительное наше отставание по внедрению новых технологий поиска подлодок, в том числе многопозиционных, с низкочастотным «подсветом» акватории (который может быть и скрытным). В среде специалистов проблема эта осознана. И давно. Меры предлагались. Однако со стороны заказчика (Минобороны) должного внимания не получили.
Данная ситуация еще более усугублена введением в промышленности жесткой централизации работ по радиоэлектронным средствам, и особенно гидроакустике. Последнее – формирование концерна морского приборостроения. В результате там, где надо делать «еще вчера» и быстро внедрять на корабли, имеем сложную организационную структуру «монстра». Да, работы ведутся. Однако из-за организационных проблем их сроки получаются недопустимо большими.
«Защититься от такого обнаружения невозможно, так зачем расстраивать наших подводников»?
Еще более острой проблемой является фактически уже состоявшаяся революция новых средств поиска подлодок, уже неакустических. В первую очередь это касается возможностей специальных РЛС по обнаружению на поверхности воды возмущений, обусловленных движением в толще воды корпуса подводных лодок.
Хотя именно у нас (в СССР еще в 70-х годах) начали исследование этих способов поиска, сейчас рядом специалистов и руководителей их реальная эффективность ставится под сомнение (несмотря на наличие объективных результатов обнаружений). Существует обоснованное мнение, что одной из причин этого является то, что с учетом этого фактора возникают серьезные вопросы по целесообразности строительства ПЛ большого водоизмещения.
Здесь стоит процитировать советского начальника отдела перспективного проектирования ЦНИИ им. Крылова А. М. Васильева, с оценкой этого вопроса последним советским заместителем главкома ВМФ по кораблестроению и вооружению адмиралом Новоселовым:
…На совещании не дал слово начальнику института, рвавшегося рассказать об экспериментах по обнаружению всплывшего следа подлодки с помощью РЛС… Уже много позже, в конце 1989 года, спросил его, почему он отмахивался от этого вопроса. На это Федор Иванович отвечал так:
«Об этом эффекте я знаю, защититься от такого обнаружения невозможно, так зачем расстраивать наших подводников»?
И здесь возникает очень серьезный вопрос – насколько оптимальны, вообще, размерность и характеристики проекта 885М? Или это уже «динозавры» и «мишени» для противника?
Вопросы, с которыми никто не хочет разбираться. Подтверждением чему является и откровенно жалкий прожект якобы «перспективной» АПЛ ВМФ «Хаски», представленный Президенту полтора года назад на выставке ВМФ в Севастополе.
Гребной винт и торпеды УСЭТ-80 на якобы «перспективной» АПЛ 5-го поколения. Это было бы очень смешно, если бы не было очень грустно.
Ещё один важный момент – работа на мелководье. Наши противники активно тренируются действовать в таких условиях, в том числе подо льдом – такие навыки экипажей будут критически важны в ходе любого конфликта, например, в Арктике.
ВМС США активно готовятся действовать на мелководье
Встаёт вопрос – а как там будут действовать подлодки с размерностью «Казани» и «Северодвинска»?
Примечание. Ряд аспектов размерности АПЛ были рассмотрены в статье «Нужна ли нашему флоту малая многоцелевая АПЛ?».
Третье (и главное). Оружие и средства противодействия
До точки залпа отличных «Калибров», «Ониксов» и «Цирконов» нашим ПЛ нужно еще дойти и дожить. Реальность этого против современного сильного противника, с учетом отсутствия у наших ПЛ эффективной противоторпедной защиты, находится под большим вопросом.
Комплекс противодействия АПЛ 4-го поколения «Модуль-Д» имеет заведомо низкую (крайне низкую) эффективность.
Контр-адмирал А. Н. Луцкий, статья в «Морском Сборнике» и изделия комплекса «Модуль-Д»
Несмотря на великолепный задел антиторпед («Ласта» для подлодок), фактически противоторпедной защиты у отечественных ПЛ нет (по сути, имеем «танки без брони»).
Кратко по «Ласте». После лета 2013 года никаких сомнений о возможности «Ласты» надежно убивать атакующие торпеды нет. Антиторпеда получилась много лучше, чем ожидалось.
Однако все сроки оснащения ими наших подлодок сорваны (ряд подробностей – в материалах арбитражных судов) по сугубо организационным (нетехническим) причинам.
В целом вопросы противоторпедной защиты были раскрыты в вышеупомянутом материале «Противоторпедная катастрофа» российского флота.
Решение здесь может быть только одно: жесткая позиция заказчика по безусловной сдаче АПЛ с предусмотренными (требованиями и госконтрактами на них) антиторпедами.
Подводное оружие. Имеем абсолютно недостаточную статистику испытаний, с которой не только нормальное его освоение невозможно, но и простое выявление всех проблем и недостатков. Конкретно по «Казани» (проекта 885М) – визуально заметное изменение обводов (от «Северодвинска» проекта 885) в районе торпедных аппаратов однозначно свидетельствует о проблемах с ними на «Северодвинске». Причем проблемах, которые были ясны сразу. И о них писалось в том числе в СМИ («Подводные камни «Северодвинска»).
Анализ материалов ВМС США показывает целый ряд технических проблем с повреждениями и аппаратов, и торпед, которые они получили на бортовых ТА и длительное время их устраняли. Учитывая принципиально иной торпедный комплекс и новую торпеду, напрашивался следующий (минимальный!) перечень только «зачетных» испытаний «Физиков» с «Ясеня»:
• отстрел всех торпедных аппаратов на максимальной скорости стрельбы без телеуправления;
• отстрел всех торпедных аппаратов на максимальной скорости стрельбы с телеуправлением;
в сочетании со стрельбой по различным целям, одиночной и залповой (в том числе с телеуправлением) в условиях гидроакустического противодействия (ГПД), регистрацией и замером шумности выстрела и торпед (в том числе – и это очень важно – дискретных составляющих).
Были ли проведены все необходимые испытания на «Северодвинске» и «Казани»?
Уверен нет. Во-первых, «дорого». Во-вторых, «переделывать придется». И в-третьих, «лодку срочно нужно принять».
И здесь будет еще раз уместно напомнить дословную фразу одного из разработчиков комплекса подводного оружия и противодействия 885 проекта:
Проект – 885 – как-то прошел все стадии проектирования и принят к строительству. Для нас этот проект долгое время являлся единственным реальным воплощением ТА 4 поколения. Сейчас идут проекты 955 и 955А… Были оставлены те же, не то грусть, не то смех, параметры силовой установки торпедных аппаратов, что и были на 3 поколении.
То есть то, что мы получили на 885 проекте, является ухудшенной версией комплексов подводного оружия атомоходов 3 поколения (то есть разработки еще 70-х годов прошлого века).
P. S.
Называя вещи своими именами, АПКР «Казань» флот принял просто для того, чтобы доложить о его приеме Верховному. Принял с массой критических недостатков и, по сути, не соответствующим требованиям и госконтракту на постройку.
С учетом всего этого и развернувшейся жесткой дискуссии про вопросам ВМФ, откровенное недоумение вызывают лица, яростно критикующие сбалансированное развитие ВМФ (особенно когда у них наблюдается, мягко говоря, пристрастное мнение о якобы «неуязвимом подплаве»):
Именно атомная подводная лодка, неуязвимая на большой глубине, плохо обнаруживаемая, с современным оружием на борту в пусковых шахтах – вот настоящее завтра. Что бы там не пытались доказать поклонники бюджетопоедательных кораблей с ангарами. Ибо даже три авианосца ничего особенного не смогут сделать в масштабе войны завтрашнего дня.
Лучшим ответом (фактом) на это будет иллюстрация еще 90-х годов по изменению «заметности» ПЛ ВМФ СССР и РФ при пассивном поиске и в условиях низкочастотной «подсветки».
К этому добавились новые средства неакустического обнаружения. И здесь слова последнего замглавкома по кораблестроению и вооружению ВМФ СССР стоит привести еще раз:
«Об этом эффекте я знаю, защититься от такого обнаружения невозможно, так зачем расстраивать наших подводников»?
Но что, если экипаж «Казани» «расстроит» реальный противник на реальной войне?
- 26.04.2021
- /
-
За рулем,
Автоистория - /
-
Евгения Жилина
Как только человечество осознало ценность и ограниченность ресурсов, в мире начались бесконечные войны. Технологии для ведения военных действий все время менялись и совершенствовались, вне зависимости от того, были ли это танки или боевые колесницы. Но в прошлом веке вооружение вышло на совершенно новый технологический уровень, и во многом такой качественный скачок был обусловлен развитием и распространением авиации, бронетехники и подводных лодок. А для их полноценного функционирования необходим целый ряд высокотехнологичных устройств, одним из которых стал перископ.
Что такое перископ?
Итак, для начала определимся, что же их себя представляет перископ, и в чем заключается принцип его работы. Перископ — это устройство, предназначенное для скрытого наблюдения за объектом, за которым по разным причинам невозможно наблюдать открыто и напрямую. Самый примитивный вариант перископа представляет собой трубку с зеркалами на каждом конце, установленными параллельно друг другу под углом 45°. Причем такая конструкция применялась еще в конце XV века для того, чтобы можно было наблюдать за неким действом поверх толпы даже на многолюдных мероприятиях. Примерно такой же вариант перископа, только с добавлением двух простых линз, использовался на фронтах Первой мировой войны, когда широкое распространение получили окопы.
Наука не стояла на месте, так что со временем перископы становились все более сложными в техническом плане: вместо зеркал стали использоваться призмы и волоконная оптика. Также расширилась и сфера применения — сейчас перископы активно используются не только в военных, но и в научных целях.
Краткая история изобретения
Выдающийся польский астроном Иоганн Гевелий был первым, кто относительно подробно описал перископ в своей работе по селенографии в 1647 году, хотя автором прототипа самого изобретения считается Иоганн Гуттенберг. Гевелий уже тогда, в середине XVII века, сумел рассмотреть потенциальное использование своего изобретения для военных нужд.
Спустя почти столетия века французский изобретатель по имени Ипполит Марие-Дэви представил новшество — первый в мире военно-морской перископ. Конструкция устройства была простой: он состоял из трубки, на концах которой под углом 45° были установлены небольшие зеркала. Спустя еще полвека, инженер из США Саймон Лейк начал устанавливать перископы на свои подводные лодки в 1902 году. Таким образом, к началу Первой мировой перископы уже активно применялись, а необходимость просматривать местность из окопов сделала их еще более востребованными.
Перископы и бронетехника
Создание и распространение танков и бронетранспортеров полностью перевернуло представление о военном транспорте, но их применение без специальных средств наблюдения было бы сильно затруднено. Поэтому активно стали использоваться перископы — это позволяло тяжелой бронетехнике держать под контролем ситуацию «за бортом». Еще до внедрения в эту область перископов в броне прорезались специальные смотровые щели для прямого обзора, но с перископами ситуация заметно улучшилась, ведь они позволяют видеть все происходящее снаружи машины без необходимости делать смотровые отверстия, нарушая переднюю и боковую броню.
Существует также вариант более укрепленного перископа —«протектоскоп» — устройство в танке или бронеавтомобиле, аналогичное перископу на подводной лодке. Оно предоставляет военным обзор, снижая риск подвергнуться огневому воздействию противника. Это значительно понижает вероятность прямого попадания из стрелкового оружия, но все равно требует нарушения целостности брони.
Подводная навигация
Проблемы подводной навигации все сильнее обострялись по мере развития этого вида транспорта, так как лодки остаются под водой более продолжительное время, преодолевают колоссальные расстояния и двигаются с высокой скоростью. При этом военные субмарины передвигаются в толще воды в кромешной темноте, никак не освещая себе путь. Они функционируют в секретном режиме, что исключает использование гидроакустических систем для обнаружения подводных препятствий, в числе которых подводные горы, буровые установки или другие подлодки.
Подъем на поверхность для того, чтобы «проверить обстановку» и скорректировать навигацию, может стоить экипажу жизни. А системы обнаружения, такие как радары и спутниковое наблюдение, стали почти такими же всевидящими, как око Саурона.
Конечно, антенные мачты и оснащенные антеннами перископы можно поднимать над поверхностью воды для получения навигационных сигналов, но продолжительность таких операций в районах, где наблюдение особенно пристальное, возможно лишь на протяжении нескольких минут или даже секунд. Современные технологии радиолокации позволяют обнаружить даже тонкий перископ, а очертания подводных лодок могут быть отлично заметны с воздуха.
Перископная глубина — предельная глубина погружения сумбарины, когда возможно использование перископа. В среднем она составляет 10 метров, но в зависимости от модели лодки может варьироваться от 5 до 20 метров.
Подводные лодки могут поднимать разного рода антенные и радиолокационные мачты, а также перископы для облегчения связи и навигации, но подлодка на перископной глубине рискует подвергнуться визуальному или радиолокационному обнаружению.
В любом случае, почти на каждой подводной лодке в обязательном порядке устанавливаются перископы. Но небесная навигация с помощью перископа или секстанта теперь редко используется из-за прогресса в технологиях, и на глубинах ниже перископной подводные лодки определяют свое положение с помощью других устройств.