«Ñî âðåìåíåì îïèøó Âàðøàâó.
Äî ñåé ïîðû íàçûâàþ å¸ åâðîïåéñêîþ
Êîñòðîìîþ».
Âÿçåìñêèé Ï.À.
À. Âàðøàâà 1818.
«Óæå äàâíî ìåæäó ñîáîþ
Âðàæäóþò ýòè ïëåìåíà.
Íå ðàç êëîíèëàñü ïîä ãðîçîþ
Òî èõ, òî íàøà ñòîðîíà».
Ïóøêèí À. Ñ.
ß Áåíêåíäîðô Àëåêñàíäð Õðèñòîôîðîâè÷, øåô Êîðïóñà Æàíäàðìîâ è ãëàâà òðåòüåãî Îòäåëåíèÿ Êàíöåëÿðèè Åãî Èìïåðàòîðñêîãî Âåëè÷åñòâà.
ß íå îäèí ðàç äîêàçûâàë âåðíîñòü ïðåñòîëó.
Áûë ó÷àñòíèê ýêñïåäèöèé ïî îêðàèíàì èìïåðèè: Çàïàäíàÿ è Âîñòî÷íàÿ Ñèáèðü, Êàâêàç, èíñïåêöèÿ íà îñòðîâ Êîðôó.
Âîåâàë íà Áàëêàíàõ ñ òóðêàìè, à çàòåì ñ ôðàíöóçàìè â Öåíòðàëüíîé Åâðîïå. Âûïîëíÿë äèïëîìàòè÷åñêèå ïîðó÷åíèÿ â Ïàðèæå.
Ëåòîì 1812 ãîäà ìíå äîâåðÿëè âàæíåéøèå äîêóìåíòû îòñòóïàþùèõ àðìèé. ×åðåç ìåíÿ øëî âçàèìîäåéñòâèå. Îáñòàíîâêà ìåíÿëàñü ñ áûñòðîòîé è íå â íàøó ïîëüçó. Ðàáîòà ìîÿ çàêëþ÷àëà áîëüøîé ðèñê óòðàòû âàæíåéøèõ ñåêðåòíûõ äîêóìåíòîâ. Ïîðîé ñëó÷àéíîñòü âûðó÷àëà ìåíÿ è ìîþ íåáîëüøóþ îõðàíó.
Çàòåì, êîãäà íàøè àðìèè ñîåäèíèëèñü, ìîÿ êàâàëåðèéñêàÿ ãðóïïà ñòàëà äåéñòâîâàòü â òûëó ó íåïðèÿòåëÿ, è ñòàëà îäíîé èç ïåðâûõ ïàðòèçàíñêèõ îòðÿäîâ.
Ïîñëå çàíÿòèÿ ôðàíöóçàìè Ìîñêâû ìû îòîøëè â ìîñêîâñêèå ïðèãîðîäû. Íàøè êàâàëåðèéñêèå ïîëêè è òâåðñêîå îïîë÷åíèå îêàçàëèñü åäèíñòâåííîé ñèëîé, íå ïðîïóñêàâøåé âðàãà íà Ïåòåðáóðã è ßðîñëàâëü.
Ñ óõîäîì ôðàíöóçîâ ÿ ñòàë ïåðâûì êîìåíäàíòîì Ìîñêâû, à çàòåì ïðîøåë Åâðîïó äî Ïàðèæà.
Êàê èçâåñòíî, íåìöû õîðîøè äëÿ íà÷àëüñòâà, òåì, ÷òî âñÿêóþ ðàáîòó èñïîëíÿþò õîðîøî, è ïîòîìó ðîññèéñêèå ñàìîäåðæöû âñåãäà ïðèãëàøàëè íàñ íà ãîñóäàðñòâåííóþ ñëóæáó.
ß íå èñêëþ÷åíèå. Íàïðàâëÿë óñèëèÿ íà ïîëüçó äåëà è ñëåäîâàë ïðàâèëó: äåëàé, ÷òî äîëæíî, à òàì áóäü, ÷òî áóäåò.
Íèêòî íå ìîã îáâèíèòü ìåíÿ â ïðåäâçÿòîñòè, â èçëèøíåé æåñòîêîñòè, è â äåéñòâèÿõ íåïðàâîìåðíûõ.
×òî êàñàåòñÿ âåðíîñòè ïðåñòîëó, âåñü äåíü 14 äåêàáðÿ 1825 ãîäà ÿ íàõîäèëñÿ ðÿäîì ñ èìïåðàòîðîì Íèêîëàåì Ïàâëîâè÷åì.
Ñîáûòèÿ, â êîòîðûõ ÿ ïðèíèìàë ó÷àñòèå èëè áûë ñâèäåòåëåì, íåîäíîêðàòíî îïèñàíû è ïîëó÷èëè îáúÿñíåíèå.
Íî ìîè âîñïîìèíàíèÿ òàêæå ïîëåçíû: ýòî íàáëþäåíèÿ ðóññêîãî îôèöåðà, è êàê áû èçíóòðè. Èíòåðåñíûìè áóäóò è íåêîòîðûå ìîè ðàññóæäåíèÿ.
Âîñïîìèíàíèÿ íå ìîãóò áûòü ñîâåðøåííî òî÷íûìè, îíè ïîñòðîåíû íà çàìåòêàõ íåðåãóëÿðíûõ è ïèñàííûõ óðûâêàìè êàê âî âðåìÿ óêàçàííûõ ñîáûòèé òàê è ìíîãî ëåò ñïóñòÿ.
Ìåìóàðû ñîáðàíû â äâóõ ïîðòôåëÿõ: âñåãî 35 òåòðàäåé íà ôðàíöóçñêîì ÿçûêå.
Ïîñëå òîãî, êàê ÿ óéäó èç æèçíè, èõ èçó÷èò îòâåòñòâåííûé ÷èíîâíèê, êîòîðîìó ïîðó÷àò ðàçáèðàòü áóìàãè â ìîåì êàáèíåòå íà Ôîíòàíêå 16.
Íå ñîìíåâàþñü, ÷òî ãîñóäàðü ïîæåëàåò îçíàêîìèòüñÿ ñ íèìè. Òîëüêî îí, à íå àâòîð, ìîæåò ñòàâèòü âîïðîñ î ïîëíîé ïóáëèêàöèè ìîèõ âîñïîìèíàíèé.
Õàðàêòåð ìîåãî ïîñëåäíåãî íàçíà÷åíèÿ òàêîâ, ÷òî ÿ ëè÷íî çíàë ãîñïîä Ãðèáîåäîâà, Ïóøêèíà è Ëåðìîíòîâà.
Ó âñåõ ïåðå÷èñëåííûõ áûëè îñîáûå îòíîøåíèÿ ñ âëàñòüþ. È ýòî ïîñëóæèò çíà÷èòåëüíûõ ñîêðàùåíèé ïðè ïóáëèêàöèè, ìîæåò ñëó÷èòüñÿ òàê, ÷òî óêàçàííûå èìåíà âîîáùå íå áóäóò óïîìèíàòüñÿ.
×òî êàñàåòñÿ Àëåêñàíäðà Ïóøêèíà, íà ìîé âçãëÿä, ýòî áûë äåëüíûé ÷åñòíûé è îòêðûòûé ÷åëîâåê è ïîòîìó íàøè ñ íèì îòíîøåíèÿ áûëè ðîâíûìè è äîâåðèòåëüíûìè.
Áóäó÷è â êóðñå åãî ëèòåðàòóðíûõ íà÷èíàíèé ïîðîé ÿ ñòàíîâèëñÿ êàê áû åãî êóðàòîðîì, âûñòóïàÿ ïîñðåäíèêîì ìåæäó Ïóøêèíûì, Ãîñóäàðåì è ìèíèñòðîì íàðîäíîãî ïðîñâåùåíèÿ ãîñïîäèíîì Óâàðîâûì è íå îäèí ðàç ïðèêëàäûâàë óñèëèÿ, ÷òîáû ðåøèòü âîïðîñ â ïîëüçó Ïóøêèíà èëè ñìÿã÷èòü íàïðÿæåíèå ìåæäó íèìè.
Òî, ÷òî ÿ ïðåäëàãàþ íèæå ÷àñòü ìîèõ âîñïîìèíàíèé. Îíè, çà äàâíîñòüþ ëåò, à òàêæå ìîè ðàçìûøëåíèÿ è îöåíêè íå ïðèíåñóò âðåäà íè ãîñóäàðñòâåííûì èíòåðåñàì, íè ïðàâÿùåé ôàìèëèè.
Ðå÷ü ïîéäåò î íåáîëüøîì ïðîèçâåäåíèè Ïóøêèíà. «Ñêàçêå î ðûáàêå è ðûáêå».
Ïðîèçâåäåíèå êîòîðîå ñðàçó ñòàëî íàðîäíûì.
Ñêàæó ñðàçó: ïðîèçâåäåíèå íåïðîñòîå. Îñòðîå è îïàñíîå. Ñâîåãî ðîäà áàñíÿ íà ïîëèòè÷åñêóþ òåìó. Àâòîð ïî ðÿäó ïðè÷èí âûíóæäåí ìàñêèðîâàòü ñîáûòèÿ è íàñòðîåíèÿ â îáùåñòâå.
Òàêîé ñïîñîá èçîáðàæåíèÿ, äîëæíî áûòü, — ïðèçíàê âåëèêîãî ìàñòåðñòâà. Ïðîñòîé ÷èòàòåëü áóäåò ïåðåæèâàòü, íåãîäîâàòü èëè âîñõèùàòüñÿ, íî òåì è îñòàíåòñÿ äîâîëåí. È óæ íèêàê íå áðîñèòñÿ â ïîèñêè, îò÷åãî è çà÷åì íàïèñàíî.
Ýòî ñäåëàþ ÿ. ß âñå-òàêè ãëàâíûé ïîëèöåéñêèé ñòðàíû.
Òàêîâà ðàáîòà ñëåäîâàòåëÿ — äîçíàâàòåëÿ: óñòàíîâèòü èñòèííûå ïðè÷èíû ñîáûòèé, ïóñêàé îíè íåïðîñòûå, íå î÷åâèäíûå è ïîðîé ñêðûòû äàâíîñòüþ ëåò.
Ó áðàòüåâ Ãðèìì åñòü ñêàçêà î ðûáàêå è ðûáêå.
Ñòàðîìó ðûáàêó íà óäî÷êó ïîïàëàñü âîëøåáíàÿ ðûáà-êàìáàëà. Î÷óòèâøèñü â íåâîëå, îíà ñîãëàñíà äàòü ðûáàêó âñå, ÷òî îí ïîïðîñèò, ëèøü áû îñòàòüñÿ íà ñâîáîäå.
Äîáðîäóøíûé ðûáîëîâ îòïóñêàåò ðûáó áåçî âñÿêîãî âûêóïà.
Êàçàëîñü áû, íè÷åãî îñîáåííîãî. Ïóøêèí ïåðåâåë ñêàçêó ñ íåìåöêîãî ÿçûêà íà ðóññêèé, è êîå — ÷òî â íåé èçìåíèë.
Ðûáà áûëà íå ïðîñòàÿ, à âîëøåáíàÿ, îêàçàëîñü, ÷òî êàìáàëà -çàêîëäîâàííûé ïðèíö.
Ó ðûáàêà åñòü æåíà Èëüçåáèëü. Îíà ïîíèìàåò, ÷òî ðûáà ìîæåò ñäåëàòü äëÿ íèõ ìíîãîå, è ïîòîìó ðûáà÷êà ãîíèò ìóæà ñíîâà íà áåðåã, ïîïðîñèòü æèëüå ïîëó÷øå.
Ðûáàê ïðîèçíîñèò çàêëèíàíèå:
×åëîâå÷åê, Òèìïå-Òå,
Ðûáà-êàìáàëà â âîäå,
Èëüçåáèëü, ìîÿ æåíà,
Ïðîòèâ âîëè øëåò ìåíÿ.
íîâàÿ èçáà íóæíà ìîåé æåíå…
Çàêëèíàíèå ïåðåâîäèëè è ïî — äðóãîìó:
Ðûáêà, ðûáêà, ðûáèíüêà,
Òû ìîÿ ìîðñêàÿ êàìáàëà,
Ñ ïðîñüáîé ê òåáå æåíà,
Ïðîòèâ âîëè øëåò ìåíÿ.
Âîëøåáíàÿ ðûáà òîò÷àñ èñïîëíÿåò ïîæåëàíèå, è Èëüçåáèëü ñî ñâîèì ðûáàêîì ïîëó÷àþò íîâûé äîì.
Ïðîõîäèò íåìíîãî âðåìåíè, è ðûáà÷êå âìåñòî äîìà ïîíàäîáèëñÿ êàìåííûé çàìîê. Ðûáàê ñíîâà èäåò ê ìîðþ, ïðîèçíîñèò çàêëèíàíèå è íîâóþ ïðîñüáó ñâîåé æåíû.
Ðûáà ñíîâà èäåò íàâñòðå÷ó.
Èëüçåáèëü óæå íå ìîæåò îñòàíîâèòüñÿ. Îíà õî÷åò ñòàòü êîðîëåâîé, çàòåì êàéçåðîì, çàòåì ðèìñêèì ïàïîé. È âñÿêèé ðàç å¸ ïðèõîòè èñïîëíÿþòñÿ.
Âîò òîëüêî ìîðå ñ êàæäûì ðàçîì ñòàíîâèòñÿ âñå áîëåå ìðà÷íûì è áóðíûì.
Êîãäà ðûáà÷êà çàõîòåëà ñòàòü Ãîñïîäîì Áîãîì, ó êàìáàëû çàêîí÷èëîñü òåðïåíèå, è Èëüçåáèëü, è âìåñòå ñ íåé ðûáàê ïîòåðÿëè âñå, ÷òî îíè ïîëó÷èëè ðàíüøå.
Îíè âåðíóëèñü â ñâîé áåäíûé äîìèê.
Òàêîâ èñõîäíûé ìàòåðèàë. Èçâåñòíî, ÷òî ïîýò äîëãî ðàáîòàë íàä ñêàçêîé. À ïåðâîíà÷àëüíûé òåêñò ïóøêèíñêîãî ïåðåâîäà âûãëÿäåë èíà÷å, ãîðàçäî áëèæå ê òåêñòó áðàòüåâ Ãðèìì.
Âîò ÷àñòü åãî:
Ïðèâîäÿò ñòàðèêà ê öàðèöå,
Ãîâîðèò ñòàðèêó ñòàðóõà:
«Íå õî÷ó ÿ áûòü âîëüíîþ öàðèöåé,
ß õî÷ó áûòü ðèìñêîþ ïàïîé!»
Ñòàðèê íå îñìåëèëñÿ ïåðå÷èòü,
Íå äåðçíóë ïîïåð¸ê ñëîâà ìîëâèòü.
Ïîø¸ë îí ê ñèíåìó ìîðþ,
Âèäèò: áóðíî ÷¸ðíîå ìîðå,
Òàê è õîäÿò ñåðäèòûå âîëíû,
Òàê è âîþò âîåì çëîâåùèì.
Ñòàë îí êëèêàòü çîëîòóþ ðûáêó.
«Äîáðî, áóäåò îíà ðèìñêîþ ïàïîé».
Âîðîòèëñÿ ñòàðèê ê ñòàðóõå.
Ïåðåä íèì ìîíàñòûðü ëàòûíñêèé,
Íà ñòåíàõ ëàòûíñêèå ìîíàõè
Ïîþò ëàòûíñêóþ îáåäíþ.
Ïåðåä íèì âàâèëîíñêàÿ áàøíÿ.
Íà ñàìîé âåðõíåé íà ìàêóøêå
Ñèäèò åãî ñòàðàÿ ñòàðóõà.
Íà ñòàðóõå ñàðà÷èíñêàÿ øàïêà,
Íà øàïêå âåíåö ëàòûíñêèé,
Íà âåíöå òîíêàÿ ñïèöà,
Íà ñïèöå Ñòðîôèëóñ ïòèöà.
Ïîêëîíèëñÿ ñòàðèê ñòàðóõå,
Çàêðè÷àë îí ãîëîñîì ãðîìêèì:
«Çäðàâñòâóé òû, ñòàðàÿ áàáà,
ß, ÷àé, òâîÿ äóøåíüêà äîâîëüíà?»
Ïîÿñíåíèå. Ñòðîôèëóñ, èëè êðàïèâíèê, — íåáîëüøàÿ ïòèöà, ðàçìåðàìè ìåíüøå âîðîáüÿ, ðàñïðîñòðàíåííàÿ âî ìíîãèõ ñòðàíàõ Ñåâåðíîãî ïîëóøàðèÿ.
Îñíîâíîå ìåñòî îáèòàíèÿ çàðîñëè êðàïèâû, à òàêæå ìàëèííèêè, ïàïîðîòíèêè, áóðåëîìû.
Êðàïèâíèê æèâåò ñêðûòíî, áûñòðî ïåðåìåùàåòñÿ. Ãðîìêî è êðàñèâî ïîåò, îí ñîïåðíèê ñîëîâüÿ. Ïåñíè ýòîé ïòè÷êè çâó÷àò ïî-ðàçíîìó â Ñåâåðíîé Àìåðèêå è â Åâðîïå. Åâðîïåéñêèé êðàïèâíèê ïîåò ëó÷øå: áîëåå êðàñèâî è ìåëîäè÷íî. Ïåðåä òåì, êàê ñïåòü, ïòè÷êà óñàæèâàåòñÿ íà íèæíèå âåòêè äåðåâüåâ èëè íà âîçâûøåíèå. Ñâîè ïåñíè êðàïèâíèê ðåçêî îáðûâàåò è ïðîâîðíî óáåãàåò â çàðîñëè.
Íàðîäû ðàçíûõ ñòðàí îòíîñèëèñü ê ýòîé ïòè÷êå íåîäèíàêîâî. Îäíè ñ÷èòàëè å¸ öàðåì ïòèö, äðóãèå, íàîáîðîò, ïðèíîñèëè â æåðòâó áîãàì è óáèâàëè ïî ïðàçäíèêàì.
Ëåòàòü êðàïèâíèê íå ëþáèò, åñëè ëåòèò, òî íåäàëåêî. Åñòü êðàïèâíèêè, ñîâñåì íå óìåþùèå ëåòàòü. Ñòàíîâÿòñÿ äîáû÷åé äëÿ êðûñ è êîøåê.
Ñîãëàñíî ëåãåíäå, ïòèöû ðåøèëè óñòàíîâèòü, êòî èç íèõ âçëåòèò âûøå. Ó êðàïèâíèêà íå áûëî øàíñîâ, íî îí ñõèòðèë, ñïðÿòàëñÿ â ïåðüÿõ îðëà.
Îðåë ïîäíÿëñÿ âûøå äðóãèõ è òîðæåñòâîâàë ïîáåäó, êàê âäðóã èç åãî ïåðüåâ âûñêî÷èëà ïòè÷êà è ïîäíÿëàñü åù¸ âûøå.
Âîò òàêóþ àâàíòþðíóþ ïòèöó ââîäèë â ñêàçêó Àëåêñàíäð Ïóøêèí.
Íî òàêîé âàðèàíò áûë â ñàìîì íà÷àëå. Ïîñëå ðàçäóìèé Ïóøêèí îòêàçàëñÿ îò ñòðàôèëóñà è ëàòèíñêèõ (êàòîëè÷åñêèõ) ïîäðîáíîñòåé.
Ìåñòîì äåéñòâèÿ ñòàíîâèòñÿ Ðîññèÿ.
Ñâåòåëêà, êðàñíûå ñàïîæêè, áîÿðå, ñóäàðûíÿ-äâîðÿíêà, ñòðàæà ñ òîïîðèêàìè.
Ñòàðèê ñî ñòàðóõîé ïðîæèâàþò â âåòõîé çåìëÿíêå. Ñòàðèê íåâîäîì ëîâèò ðûáó, à ñòàðóõà ïðÿäåò ñâîþ ïðÿæó. Îíè íàñòîëüêî áåäíû, ÷òî íå èìåþò âîçìîæíîñòè êóïèòü íîâîå êîðûòî.
È âîò îäíàæäû ñòàðèê ïîéìàë è âîëøåáíóþ çîëîòóþ ðûáêó è îòïóñòèë â ìîðå.
Íàäî áû ïîïðîñèòü ó íå¸ õîòü ÷òî-òî. È ñòàðóõà ïðîñèò íîâîå êîðûòî, ñòàðîå — òî ñîâñåì ðàçâàëèëîñü. Ðûáàê óõîäèò íà áåðåã, è ðûáêà, êîíå÷íî æå, äàåò åé íîâîå êîðûòî.
Çàòåì ñòàðóõà ïðîñèò ó ðûáêè íîâóþ èçáó è ïîëó÷àåò å¸. Âõîäèò âî âêóñ è òðåáóåò îò ðûáêè òðåáîâàíèÿ ñòàòü äâîðÿíêîé, à ïîòîì âîëüíîþ öàðèöåé.
Êàçàëîñü áû, çîëîòàÿ ðûáêà äàâíî ñâîáîäíà; îíà óæå äîñòàòî÷íî âûïîëíèëà êàïðèçîâ ñòàðóõè. Èñïîëíÿòü èëè íåò íîâóþ ïðèõîòü — äåëî äîáðîâîëüíîå, íî âñå ïðîñüáû íåóêëîííî èñïîëíÿþòñÿ.
Ïîðàæàåò ïîâåäåíèå ðûáàêà. Åãî áåçóñëîâíîå ïîä÷èíåíèå ñòàðóõå, êîòîðàÿ ïîòåðÿëà âñÿêóþ ìåðó. Ðûáàê òîëüêî æàëóåòñÿ ðûáêå íà êàïðèçû ñâîåé æåíû:
Ñìèëóéñÿ, ãîñóäàðûíÿ ðûáêà!
Ïóùå ïðåæíåãî ñòàðóõà âçäóðèëàñü,
Íå äàåò ñòàðèêó ìíå ïîêîþ:
Óæ íå õî÷åò áûòü îíà êðåñòüÿíêîé,
Õî÷åò áûòü ñòîëáîâîþ äâîðÿíêîé
Òî, ÷òî ïðîèñõîäèò, íèêàê íå ìîæåò íðàâèòüñÿ çîëîòîé ðûáêå. Ìîðå âñå áîëåå áóðëèò è òåìíååò.
Êîãäà æå ñòàðóõà çàõîòåëà ñòàòü «âëàäû÷èöåé ìîðñêîþ», äà ÷òîáû ðûáêà áûëà ó íåå â óñëóæåíèè, íà ìîðå ðàçûãðàëñÿ íàñòîÿùèé øòîðì.
Çäåñü òåðïåíèå ó ðûáêè êîí÷àåòñÿ, è îíà âîçâðàùàåò ñòàðóõó, è çàîäíî ðûáàêà ê ðàçáèòîìó êîðûòó.
Ðàáîòà íàä ñêàçêîé ïðîäîëæàëàñü íåñêîëüêî ëåò. Àâòîð øëèôîâàë å¸, ïðèáëèæàÿ ê ðóññêîìó ÷èòàòåëþ.
×òî áûëî ïðè÷èíîé ñòîëü äëèòåëüíîãî òðóäà?
Äðóãîé âîïðîñ: ïî÷åìó ñðåäè ìíîæåñòâà ñêàçîê áðàòüåâ Ãðèìì Ïóøêèí âûáðàë èìåííî ýòî ïðîèçâåäåíèå?
Âîçðàçÿò: ó Ïóøêèíà åñòü åù¸ îäíà ñêàçêà, îñíîâàííàÿ íà ãðèììîâñêèõ ìîòèâàõ: «Ñêàçêà î ìåðòâîé öàðåâíå è ñåìè áîãàòûðÿõ».
Âìåñòî ñåìè êàðëèêîâ è Áåëîñíåæêè ïîýò ââîäèò ñåìü óäàëûõ ðàçáîéíèêîâ, íàäî ïîëàãàòü, ÷åðêåñîâ: ýòî âïå÷àòëåíèÿ îò ïóòåøåñòâèÿ Ïóøêèíà íà Êàâêàç. Îñòàëüíîå àòðèáóòû õîðîøî èçâåñòíûå: âîëøåáíîå çåðêàëüöå, çëàÿ ìà÷åõà, îòðàâëåíèå è ñîí öàðåâíû ñ ÷óäåñíûì ïðîáóæäåíèåì.
Ïðîæèâè Ïóøêèí äîëüøå, îí íåïðåìåííî ïðîäîëæèë áû ïåðåâîäû íåìåöêèõ ñêàçîê. Íàïðèìåð, ïî÷åìó íå íàïèñàòü ìîðàëèçóþùèå ñòèõè íà òåìó «Êðàñíàÿ Øàïî÷êà», ïî ïðî÷òåíèè êîòîðûõ íåâèííûì äåâóøêàì ñëåäóåò ðàçîáèðàòüñÿ, íå ñêðûâàåòñÿ ëè â èõ èçáðàííèêå ñàìûé íàñòîÿùèé âîëê?
Îí ìîã íàïèñàòü è ñòèõè ïðî «Çîëóøêó». Çà å¸ íàðÿäíûå òóôåëüêè è êðîõîòíûå íîæêè. Àëåêñàíäð Ñåðãååâè÷ áûë ïîêëîííèêîì ìèíèàòþðíûõ æåíñêèõ íîæåê!
Îäíàêî îí âûáðàë «Ñêàçêó î ðûáàêå è ðûáêå» è äîëãóþ ðàáîòó íàä å¸ èçìåíåíèåì. Êàê áóäòî ó ñêàçêè áûë êàêîé-òî îñîáûé ñìûñë.
È âîò ÷òî ëþáîïûòíî. Ïåðâîíà÷àëüíî ñêàçêà äîëæíà áûëà âûéòè â ñîñòàâå «Ïåñåí çàïàäíûõ ñëàâÿí» êàê 18 — ÿ ïåñíü ñåðáñêàÿ. Íî Ïóøêèí íàïå÷àòàë å¸ îòäåëüíî.
«Ïåñíè çàïàäíûõ ñëàâÿí» íàðîäíûå ëåãåíäû â ñòèõàõ, îíè èìåëè îäèíàêîâîå ïðîèñõîæäåíèå, ñâÿçàííîå ñ èìåíåì Ïðîñïåðà Ìåðèìå. «Ñêàçêà î ðûáàêå è ðûáêå» — íå÷òî äðóãîå.
Ïóøêèí óñèëèâàåò èäåþ ñêàçêè, ââîäÿ ðàçáèòîå êîðûòî êàê çàêîíîìåðíûé ðåçóëüòàò íåáëàãîäàðíîñòè è çàâûøåííûõ òðåáîâàíèé.
Ñêàçêà áûëà âîñïðèíÿòà ñ èíòåðåñîì. Â íåé ñòàðàëèñü íàéòè ïîõîæèå ñîáûòèÿ íåäàâíåé èñòîðèè.
Èìïåðàòîð Íàïîëåîí ïîêàçàë ñåáÿ íà ðåäêîñòü óäà÷ëèâûì ïîëêîâîäöåì. Êàçàëîñü, íèêòî, è íè÷òî íå ìîãëî óñòîÿòü ïåðåä íèì. Åãî æåëàíèÿ íåïðåìåííî ñáûâàëèñü. È íàäî áû çàâîåâàòåëþ îñòàíîâèòüñÿ. Îäíàêî Áîíàïàðò äâèíóëñÿ íà Ìîñêâó, ÷òîáû îòòóäà îáúÿâèòü ñâîþ âîëþ íàðîäàì Åâðîïû.
×åì âñå çàêîí÷èëîñü èçâåñòíî. Âåëèêàÿ àðìèÿ Íàïîëåîíà îñòàëàñü â ñíåãàõ Ðîññèè, à ñàìîãî ãåðîÿ ñîñëàëè íà ìàëåíüêèé îñòðîâ â Àòëàíòè÷åñêîì îêåàíå.
Ìíîãîå âåðíî. Íàêàçàíà ÷åëîâå÷åñêàÿ ãîðäûíÿ è íåóåìíûå æåëàíèÿ.
Íî íå òîò õàðàêòåð. Áîíàïàðò ïðîñâåùåííûé âîèí, ïóòåøåñòâåííèê: Èòàëèÿ, Åãèïåò, Ðîññèÿ
À â ñêàçêå îãðàíè÷åííàÿ ñòàðóõà ïîëó÷àåò áëàãà áåç âñÿêèõ òðóäîâ è ðèñêîâ.
È ñ ðûáàêîì ïðîáëåìà. Æàëêèé è ïîêîðíûé ñëóãà
Íå òàêèìè áûëè ñîëäàòû è îôèöåðû Íàïîëåîíà! Îíè ñ áîëüøîé îõîòîé âûïîëíÿëè ïðèêàçû èìïåðàòîðà è òîæå ëþáèëè ðèñê.
Íàäî äîïóñòèòü, ÷òî ñêàçêà ñîäåðæàëà êàêèå-òî îñîáåííûå îáùåñòâåííûå íàñòðîåíèÿ. Èíà÷å òðóäíî îáúÿñíèòü, ïî÷åìó Ïóøêèí, íåóñòàííî ðàáîòàÿ è ìåíÿÿ äåòàëè, ñîõðàíÿë äóõ ñêàçêè.
Êàêèå íàñòðîåíèÿ è êàêèå ñîáûòèÿ ïîñëóæèëè ïîâîäîì?
Ñíîâà ê ñêàçêå.
 íåé åñòü îùóùåíèå íàäóìàííîñòè è àáñóðäà. Ðàáñêîå ïîâåäåíèå ðûáàêà óäèâëÿåò. Îêîëäîâàëè åãî, ÷òî ëè?
Ñòàðûé ðûáàê ïîíèìàåò, ÷òî âñå ìîæåò ïëîõî êîí÷èòüñÿ, ïîðà îñòàíîâèòüñÿ è ïûòàåòñÿ îáðàçóìèòü ñâîþ æåíó. Îäíàêî òà è ñëóøàòü åãî íå æåëàåò.
Çîëîòîé ðûáêå âñå ýòî ïîðÿäêîì íàäîåëî.
À ñòàðóõà? Îíà ïî — ïðåæíåìó íåäîâîëüíà. Ïðèíèìàåò ïîäàðêè îäèí çà äðóãèì è äàæå ñïàñèáî íå ãîâîðèò. Êàêàÿ — òî îíà ñòðàííàÿ.
..
Ýïîõà åâðîïåéñêèõ âîéí, êîòîðûå ñ ïåðåðûâàìè ïðîäîëæàëèñü ÷åòâåðòü âåêà, íàêîíåö çàêîí÷èëàñü.  ñåíòÿáðå 1814 ãîäà â ñòîëèöó Àâñòðèè «ïåðåñåëèëàñü âñÿ Åâðîïà».
Íà Âåíñêèé êîíãðåññ ïðèáûëè ãëàâû è âûñøèå ïðåäñòàâèòåëè äâóõ ñîòåí ãîñóäàðñòâ, êíÿæåñòâ, ãåðöîãñòâ è âîëüíûõ ãîðîäîâ.
Èìïåðàòîðû, êîðîëè, ãåíåðàëû è îôèöåðû ñâèòû, ìèíèñòðû, áàíêèðû, áîãàòåéøèå êóïöû è ÷ëåíû èõ ñåìåé, à òàêæå æóðíàëèñòû, ñëóãè, äîêòîðà, ïîâàðà, ìóçûêàíòû, àêòåðû è âñÿêîãî ðîäà ïðîõîäèìöû ñúåõàëèñü â ñòîëèöó Àâñòðèè. Îáùåå ÷èñëî ãîñòåé â Âåíå äîõîäèëî äî ñòà òûñÿ÷.
Ñòðàíû- ïîáåäèòåëüíèöû îïðåäåëÿëè íîâûå ãðàíèöû, ñòðàíû ïðîèãðàâøèå îæèäàëè ñâîåé ó÷àñòè.
Êîíãðåññ çàòÿíóëñÿ. Áàëû è ïðèåìû ñëåäîâàëè îäèí çà äðóãèì, íî ðåøåíèÿ íå ïðèíèìàëèñü.
Î÷åâèäöû ãîâîðèëè òàê: «Êîíãðåññ íå äâèæåòñÿ, à òàíöóåò».  ýòîì áûëà ïðàâäà. Íå òîëüêî ñðåäè ïðî÷èõ ãîñòåé, íî è â ñòàíå ïîáåäèòåëåé íå áûëî ñîãëàñèÿ.
Äåëåãàòû îáúåäèíÿëèñü ïî èíòåðåñàì è óñòðàèâàëè òàéíûå âñòðå÷è, ïðè÷åì â÷åðàøíèå âðàãè ÷àñòî îáúåäèíÿÿñü, íå èçâåùàÿ îá ýòîì ïàðòíåðîâ.
×òîáû áîëüøå óçíàòü î òàéíûõ ïåðåãîâîðàõ, óñèëåííî ðàáîòàëè ñåêðåòíûå ñëóæáû: ïîäñëóøèâàëè, ïîäêóïàëè ñëóã, âñêðûâàëè øèôðû äèïëîìàòè÷åñêîé ïåðåïèñêè. Ñàëîíû ñâåòñêèõ äàì ïðåâðàòèëèñü â öåíòðû èíòðèã.
Ñàìîé ÿðêîé ôèãóðîé Êîíãðåññà áûë ðóññêèé èìïåðàòîð Àëåêñàíäð Ïàâëîâè÷. Êðàñàâåö, ïîáåäèòåëü Íàïîëåîíà, îòëè÷íûé òàíöîð è òîíêèé äèïëîìàò.
Îòìåòèëè âàæíóþ ÷åðòó: ðóññêèé èìïåðàòîð î÷åíü ëþáèë êîìó-òî íðàâèòüñÿ. Îñîáåííî äàìû îáèæàëèñü íà ýòî.
Î òîì, ÷òî ïîáåäà íå èì çàâîåâàíà, çíàëè òîëüêî â Ðîññèè. Âî âðåìÿ îòñòóïëåíèÿ 1812 ãîäà Àëåêñàíäð íàõîäèëñÿ â òåíè. Íî ñ èçìåíåíèåì õàðàêòåðà âîéíû Àëåêñàíäð ïðèíÿë ðîëü ãëàâíîãî åâðîïåéñêîãî óìèðîòâîðèòåëÿ è ïðåóñïåë.
«Ñ íåâûñêàçàííîé çàäíåé ìûñëüþ: îí äîëæåí îñòàâàòüñÿ àðáèòðîì, îò íåãî äîëæíî èñõîäèòü ñ÷àñòüå âñåõ, è âñÿ Åâðîïà äîëæíà ïðèçíàâàòü, ÷òî åå ïîêîé ýòî äåëî åãî òðóäîâ, åå ïîêîé çàâèñèò îò åãî äîáðîé âîëè è ìîæåò áûòü íàðóøåí ïî åãî ïðèõîòè» (Ê. Ìåòòåðíèõ ìèíèñòð èíîñòðàííûõ äåë Àâñòðèè).
Âïðî÷åì, äèïëîìàòè÷åñêèå òàëàíòû ãîñóäàðÿ áûëè íåáåññïîðíû:
Ïóøêèí:
Âîñïèòàííûé ïîä áàðàáàíîì,
Íàø öàðü ëèõèì áû êàïèòàíîì.
Ïîä Àâñòåðëèöåì îí áåæàë,
 äâåíàäöàòîì ãîäó äðîæàë,
Çàòî áûë ôðóíòîâûé ïðîôåññîð,
Íî ôðóíò ãåðîþ íàäîåë,
Òåïåðü êîëëåæñêèé îí àñåññîð
Ïî ÷àñòè èíîñòðàííûõ äåë.
Àëåêñàíäð õîòåë êàçàòüñÿ áëàãîðîäíûì ðûöàðåì â ãëàçàõ Íàïîëåîíà. Íåñìîòðÿ íà âîçðàæåíèÿ ñîþçíèêîâ, ðóññêèé èìïåðàòîð íàñòîÿë íà ïî÷åòíîé ññûëêå íåäàâíåãî òèðàíà. È Íàïîëåîíó îòâåëè îñòðîâ Ýëüáà íåäàëåêî îò áåðåãîâ.
×åðåç ãîä Íàïîëåîí âåðíóëñÿ íà ìàòåðèê, è, ÷òîáû óíÿòü åãî, ñíîâà ïîãèáëè äåñÿòêè òûñÿ÷ ñîëäàò.
Êíÿçü Ìåòòåðíèõ ïóáëè÷íî íàçûâàë Àëåêñàíäðà ãëàâíûì âèíîâíèêîì áåãñòâà Íàïîëåîíà è ïîñëåäóþùèõ êðîâîïðîëèòèé.
Òðàäèöèîííî ñëîæíûì áûë ïîëüñêèé âîïðîñ. Â íåäàâíèõ âîéíàõ ïîëÿêè ñ áîëüøèì æåëàíèåì âîåâàëè ïðîòèâ Ðîññèè. À âìåñòå ñ íèìè ðîññèéñêèå ïîääàííûå èç çàïàäíûõ îáëàñòåé.
Ïðîòèâ íèõ îæèäàëèñü ðåïðåññèè. Íî ãîñóäàðü ñíÿë ñ ïîëÿêîâ âñå îáâèíåíèÿ â èçìåíå.
Âîò ÷òî ÿ çàïèñàë â ñâîèõ ìåìóàðàõ (Ïàðèæ. 1814 ãîä): «Ìû îñòàíîâèëèñü â Ñåí-Äåíè, ãäå áûëè ðàñêâàðòèðîâàíû ïîëüñêèå âîéñêà, êîòîðûå íåäàâíî ïðèñîåäèíèëèñü ê íàì ïîñëå òîãî, êàê ñðàæàëèñü ïîä çíàìåíàìè Íàïîëåîíà. Ìíîãî ïîääàííûõ Ðîññèéñêîé èìïåðèè èç ÷èñëà çíàòè è ïðîñòûõ ñîëäàò ïîäíÿëè îðóæèå ïðîòèâ íàñ. Îíè íå äîëæíû áûëè îæèäàòü íè÷åãî äðóãîãî, êàê êîíôèñêàöèè èõ èìóùåñòâà è ññûëêè â Ñèáèðü. Èìïåðàòîð ïðîñòèë ïîáåæäåííûõ, îí ïðîâîçãëàñèë ñåáÿ ïîêðîâèòåëåì ýòîé íàöèè, êîòîðóþ âåêà íåíàâèñòè âîîðóæèëè ïðîòèâ Ðîññèè. Îí çàáûë ïðåäàòåëüñòâî ïîëÿêîâ, âñå èõ èçìåíû è ñðàæåíèÿ, â êîòîðûõ îíè ñ ÿðîñòüþ áîðîëèñü ïðîòèâ íàñ».
Èìïåðàòîð Àëåêñàíäð çàäóìàë, ÷òî â ïîñëåâîåííîé Åâðîïå ñåâåð Ïîëüøè îí îòäàñò Ïðóññèè, þã Àâñòðèè, à îñíîâíóþ ÷àñòü ñ Âàðøàâîé ïðèñîåäèíèò ê Ðîññèè. Ñîþçíèêè ïîëó÷àëè òîæå íåìàëî: àâñòðèéöû Ñåâåðíóþ Èòàëèþ, à ïðóññàêè ðàñøèðÿëèñü çà ñ÷åò Ñàêñîíèè.
Ðàçäåë ïðîèãðàâøèõ äåëî íå íîâîå, íî ïîëÿêè áûëè â âûèãðûøíîì ïîëîæåíèè. Îíè âõîäèëè â ñîñòàâ Ðîññèè êàê áû îòäåëüíûì ãîñóäàðñòâîì ñ ñîáñòâåííûìè çàêîíàìè è âûáîðíûìè îðãàíàìè âëàñòè.
Íåñîìíåííî, èäåè èìïåðàòîðà Àëåêñàíäðà âûãëÿäåëè ïåðåäîâûìè è ñîâðåìåííûìè. Íî êàê ñîâìåñòèòü ðîññèéñêóþ ìîíàðõèþ ñ êîíñòèòóöèîííîé Ïîëüøåé? Âåäü Ïîëüøà äîëæíà ñîñòàâèòü ñ Ðîññèåé îäíî ãîñóäàðñòâî.
Áóäåò ëè ïîëüçà îò òàêîãî îáúåäèíåíèÿ?
Íà âàæíåéøåì ñòðàòåãè÷åñêîì íàïðàâëåíèè âîçíèêàëî ÷óæäîå ãîñóäàðñòâåííîå îáðàçîâàíèå ñ íàñåëåíèåì, ãîâîðÿùåì íà äðóãîì ÿçûêå, ñ äðóãèì âåðîèñïîâåäàíèåì, ñî ñâîåé àðìèåé, òàìîæíÿìè è àâòîíîìíûì êîíñòèòóöèîííûì ïðàâëåíèåì.
Ðóññêèå ñàíîâíèêè è ðÿä èíîñòðàíöåâ óâèäåëè â ýòîì îïàñíîñòè è ñîâåòîâàëè èìïåðàòîðó îòêàçàòüñÿ îò ñâîåé èäåè.
Òîìó áûëî íåñêîëüêî ðåçîíîâ:
ïîëÿêè íå ñ÷èòàþò ñåáÿ ÷àñòüþ ñëàâÿíñêîãî ìèðà. Ìåíòàëèòåò èõ äàâíî ñëîæèëñÿ, è òóò íè÷åãî íå èçìåíèøü. Ïîëüøà ÷àñòü Åâðîïû ÷àñòü êàòîëè÷åñêîãî ñîîáùåñòâà.
èõ ïðèâèëåãèðîâàííîå ïîëîæåíèå íå ñîçäàñò ñòàáèëüíîñòè. Ïîëÿêè íå ïåðåñòàíóò ñòðåìèòüñÿ ê ïîëíîé íåçàâèñèìîñòè îò Ðîññèè.
íåëüçÿ çàáûâàòü, ÷òî êîãäà — òî ïîëüñêîå ãîñóäàðñòâî — Ðå÷ü Ïîñïîëèòàÿ — áûëî îãðîìíûì. Ïîëÿêè ïîìíÿò îá ýòîì, è èõ ïîëíàÿ íåçàâèñèìîñòü îçíà÷àåò âîññîçäàíèå Ðå÷è Ïîñïîëèòîé îò ×åðíîãî ìîðÿ äî Áàëòèéñêîãî â ãðàíèöàõ 1772 ãîäà. Òî åñòü çà ñ÷åò ðóññêèõ òåððèòîðèé, à ðàç òàê, òî ñëåäóåò îæèäàòü íîâûå ðóññêî-ïîëüñêèå âîéíû.
â áóäóùèõ âîéíàõ íåëüçÿ îòíîñèòüñÿ ê Ïîëüøå êàê ê ïðîòèâíèêó ñëàáîìó. Ïîëÿêè íàéäóò ñîþçíèêîâ ïðîòèâ Ðîññèè.
Îäíàêî Ãîñóäàðü íàñòàèâàë íà ñâîåì. Îí áûë óâåðåí, ÷òî òåïåðü âñå áóäåò èíà÷å. Åâðîïåéñêèå ñòðàíû, íàâîåâàâøèñü, áóäóò æèòü â áðàòñêîì ìèðå.
Ïîëÿêè äîëæíû áûòü áëàãîäàðíû åìó çà òî, ÷òî îí èõ íå íàêàçà è ïðîñòèë, íàîáîðîò íàãðàäèë èõ, îáåñïå÷èâ ñîçäàíèå íàöèîíàëüíîãî ãîñóäàðñòâà; ñî ñòîðîíû ïîëÿêîâ íå ñëåäóåò îæèäàòü âðàæäåáíûõ äåéñòâèé.
Ðóññêèå æå ïîääàííûå äàäóò âûñîêóþ îöåíêó åãî ðåøåíèÿì, íî íå òåïåðü, à â áóäóùåì, êîãäà ïîëüçà ñòàíåò î÷åâèäíîé.
 ïåðñïåêòèâå èìïåðàòîð ðàññ÷èòûâàë íà ïîëíîå ñëèÿíèå ðóññêèõ è ïîëÿêîâ ïðè õîðîøåì ðóêîâîäñòâå.
Áîðîòüñÿ ñ ìíåíèåì èìïåðàòîðà íå ïðåäñòàâëÿëîñü âîçìîæíûì.
Òå, êòî ïûòàëèñü ýòî ñäåëàòü, ïîïàäàëè â íåìèëîñòü è ëèøàëèñü êàðüåðíûõ ïåðñïåêòèâ.
Êîíãðåññ áûë äàëåêî, è ãîëîñ ðóññêîé îáùåñòâåííîñòè íå áûë ñëûøåí â Âåíå.
Ñâåäåíèÿ î ïðîèñõîäÿùåì äîõîäèëè â Ðîññèþ ñ îïîçäàíèåì, ïîñëå öåíçóðíûõ ïðàâîê è â âèäå ñëóõîâ.
Ðåøåíèÿ èìïåðàòîðà ïðåññîé ïîêàçûâàëà íåèçìåííî â âûãîäíîì ñâåòå. Ãàçåòû ïåðåïå÷àòûâàëè èíîñòðàííûå ñòàòüè, óòâåðæäàâøèå, êàê ìíîãî ïðèîáðåòåò Ðîññèÿ, âêëþ÷èâ Ïîëüøó â ñâîé ñîñòàâ îòäåëüíûì öàðñòâîì.
Íî ëþäè çàäóìûâàëèñü.
— Êàê æå òàê? Íàðîä ïîáåäèòåëü ãëàâíîãî åâðîïåéñêîãî òèðàíà íå ïîëó÷àåò íè÷åãî. Ó íåãî îñòàåòñÿ êðåïîñòíîå ïðàâî. À ïîëÿêè, ðàçîðèâøèå ïîëñòðàíû, ïîëó÷àþò Êîíñòèòóöèþ.
Îñîáåííî íåïîïóëÿðíû áûëè ðåøåíèÿ èìïåðàòîðà â àðìèè. Ãåíåðàë Ëàíñêîé áûë ïîðàæåí, óçíàâ, ÷òî èç òåõ ïîëÿêîâ, êîòîðûå íåäàâíî ïðèíèìàëè ó÷àñòèå â ïîõîäå íà Ìîñêâó, èäåò ôîðìèðîâàíèå ïîëüñêèõ íàöèîíàëüíûõ âîîðóæåííûõ ñèë.
Ïèñüìî åãî èìïåðàòîðó 4 ìàÿ 1815. Âàðøàâà: «
âîéñêî ïîëüñêîå, êîåãî áóéíîå ïîâåäåíèå è ñîîáðàçíûå îíîìó íàêëîííîñòè ïðîòèâíû ñâÿùåííûì íàøèì ïðàâèëàì; è ïîòîìó, åñëè ÿ íå îøèáàþñü, òî â ôîðìèðóåìîì âîéñêå ïèòàåì ìû çìèÿ, ãîòîâîãî âñåãäà èçëèòü ñâîé ÿä íà íàñ».
Îòâåòà íå ïîñëåäîâàëî.
Ðóññêèå ýêîíîìèñòû ïðåäñêàçûâàëè áóäóùèå ïîòåðè ðîññèéñêîé ýêîíîìèêè, â òî âðåìÿ êàê Ïîëüøà, íàîáîðîò, ïîëó÷èò õîçÿéñòâåííûå âûãîäû.
Çàäàâàëè âîïðîñ: òàê íå ëó÷øå ëè âêëþ÷èòü Ïîëüøó â ñîñòàâ Ðîññèè êàê ÷àñòü å¸ áåç âñÿêîé Êîíñòèòóöèè èëè âîîáùå áðîñèòü ïîëÿêîâ è ïðåäîñòàâèòü èõ ñîáñòâåííîé ñóäüáå?
Äîáðîõîòû è ìå÷òàòåëè ñòàðàëèñü íàéòè õîðîøåå: ãîñóäàðü íàêàïëèâàåò îïûò äëÿ ðåôîðì, è âñëåä çà ïîëüñêîé êîíñòèòóöèåé ïîÿâèòñÿ êîíñòèòóöèÿ ðóññêàÿ.
Äëÿ ýòîãî áûëè îñíîâàíèÿ. Þíîãî ãîñóäàðÿ âîñïèòûâàë ïðîãðåññèâíûé øâåéöàðåö Ëàãàðï. ×åðåç íåãî âåëèêèé êíÿçü Àëåêñàíäð óñâîèë ëèáåðàëüíûå èäåè è çàäàëñÿ öåëüþ äåìîêðàòè÷åñêèõ ïðåîáðàçîâàíèé â ñòðàíå.
Ñòðàííóþ ëþáîâü ê Ïîëüøå îáúÿñíÿëè ïðîñòî: ñðåäè äðóçåé èìïåðàòîðà âñåãäà ìíîãî ïîëÿêîâ.
 þíîñòè äðóãîì åãî áûë Àäàì ×àðòîðûéñêèé. Îí áûë ñòàðøå Âåëèêîãî êíÿçÿ è óæå òîãäà ìîã îêàçûâàòü âëèÿíèå. Îáà êðèòèêîâàëè ïîëüñêóþ ïîëèòèêó áàáêè åãî Åêàòåðèíû Âòîðîé, è ýòî âûçûâàëî íàñòîðîæåííîñòü îêðóæåíèÿ:
— Íå ïîâðåäèëî áû ýòî Àëåêñàíäðó Ïàâëîâè÷ó.
×àðòîðûéñêèé íàñòîëüêî âîøåë â äîâåðèå, ÷òî âåëèêèé êíÿçü áóäòî áû äàë ÷åñòíîå ñëîâî ïðèëîæèòü âñå ñâîè ñèëû äëÿ äîñòèæåíèÿ ïîëüñêîé íåçàâèñèìîñòè.
Îïàñåíèÿ ïîäòâåðæäàëèñü òåì, ÷òî ñòàâ èìïåðàòîðîì, Àëåêñàíäð íàçíà÷èë ×àðòîðûéñêîãî ìèíèñòðîì èíîñòðàííûõ äåë.
Êîíñòèòóöèîííàÿ Õàðòèÿ Öàðñòâà Ïîëüñêîãî áûëà ïîäïèñàíà ðóññêèì èìïåðàòîðîì 15 (27) íîÿáðÿ 1815 ãîäà.
Ñàìà äàòà äîêóìåíòà óêàçûâàëà íà òî, ÷òî îáúåäèíåíèþ ïîäëåæàëî íå÷òî ðàçíîðîäíîå. Ïåðâàÿ äàòà ðîññèéñêàÿ, ïî ñòàðîìó Þëèàíñêîìó êàëåíäàðþ, âòîðàÿ ïîëüñêàÿ, ïî Ãðåãîðèàíñêîìó êàëåíäàðþ. Òàêèì îáðàçîì, ïî îòäåëüíîìó êàëåíäàðþ áóäåò æèòü Ïîëüøà â ñîñòàâå Ðîññèéñêîé èìïåðèè.
Íåêîòîðûå ïîëîæåíèÿ äîêóìåíòà:
11. Ðèìñêî-êàòîëè÷åñêàÿ ðåëèãèÿ, èñïîâåäóåìàÿ áîëüøåþ ÷àñòüþ æèòåëåé Öàðñòâà Ïîëüñêîãî, áóäåò ïðåäìåòîì îñîáîãî ïîïå÷åíèÿ ïðàâèòåëüñòâà, áåç êàêîãî — ëèáî íàðóøåíèÿ ñâîáîäû äðóãèõ âåðîèñïîâåäàíèé.
16. Ñâîáîäà ïå÷àòè ãàðàíòèðóåòñÿ.
17. Çàêîí ïîêðîâèòåëüñòâóåò â ðàâíîé ñòåïåíè âñåì ãðàæäàíàì áåç ðàçëè÷èÿ èõ ñîñëîâèÿ è çâàíèÿ.
26. Âñÿêàÿ ñîáñòâåííîñòü
ñ÷èòàåòñÿ ñâÿùåííîþ è íåïðèêîñíîâåííîé.
28. Âñå ãîñóäàðñòâåííûå äåëà ïî àäìèíèñòðàöèè, ñóäåáíîé è âîåííîé ÷àñòè áåç âñÿêèõ èçúÿòèé ïðîèçâîäÿòñÿ íà ïîëüñêîì ÿçûêå.
29. Ãîñóäàðñòâåííûå äîëæíîñòè ìîãóò çàìåùàòüñÿ èñêëþ÷èòåëüíî ïîëÿêàìè.
45. Âñå íàøè íàñëåäíèêè ïî ïðåñòîëó Öàðñòâà Ïîëüñêîãî îáÿçàíû êîðîíîâàòüñÿ Öàðÿìè Ïîëüñêèìè â ñòîëèöå ñîãëàñíî îáðÿäó, êîòîðûé áóäåò íàìè óñòàíîâëåí
135.  êàæäîì âîåâîäñòâå ó÷ðåæäàåòñÿ ñîâåò âîåâîäñòâà, ñîñòîÿùèé èç ñîâåòíèêîâ, èçáèðàåìûõ ñåéìèêàìè è ãìèííûìè ñîáðàíèÿìè.
138. Ñóäåáíàÿ âëàñòü êîíñòèòóöèîííî íåçàâèñèìà.
153. Âîîðóæåííàÿ ñèëà ñîñòîèò èç äåéñòâèòåëüíîé àðìèè, ïîëüçóþùåéñÿ ïîñòîÿííûì ñîäåðæàíèåì, è ìèëèöèè, ãîòîâîé â ñëó÷àå íàäîáíîñòè ïîäêðåïèòü å¸.
154. Ðàçìåð àðìèè, ñîäåðæèìîé íà ñðåäñòâà êðàÿ, îïðåäåëÿåòñÿ Ãîñóäàðåì ñîîáðàçíî ïîòðåáíîñòè â ñîîòâåòñòâèè ñ äîõîäàìè, âíåñåííûìè â áþäæåò.
156. Àðìèÿ ñîõðàíÿåò öâåòà ñâîåãî îáìóíäèðîâàíèÿ, ñâîè îñîáûå êîñòþìû è âñå, ÷òî êàñàåòñÿ å¸ íàöèîíàëüíîñòè.
159. Íàêàçàíèå êîíôèñêàöèåé èìóùåñòâà îòìåíÿåòñÿ è íè â êîåì ñëó÷àå íå ìîæåò áûòü âîññòàíîâëåíî.
160. Ïîëüñêèå ãðàæäàíñêèå è âîåííûå îðäåíà, à èìåííî: Áåëîãî Îðëà, Ñòàíèñëàâà è Âîåííîãî Êðåñòà ñîõðàíÿþòñÿ.
9 ìàÿ 1815 ãîäà â Âàðøàâå ñîñòîÿëîñü òîðæåñòâî âîññòàíîâëåíèÿ Ïîëüñêîãî êîðîëåâñòâà. Ïîä êàíîíàäó è ðóæåéíûå çàëïû ãîðîæàíå êðè÷àëè: «Äà çäðàâñòâóåò íàø êîðîëü Àëåêñàíäð».
Ðóññêîãî èìïåðàòîðà ïðîâîçãëàøàëè «ñïàñèòåëåì íàöèè», «âîñêðåñèòåëåì îòå÷åñòâà».  ÷åñòü íåãî ñîâåðøàëè ìîëåáíû, ñëàãàëè ñòèõè, åãî èìÿ äàâàëè íîâîðîæäåííûì.
Âñïîìèíàëè. Òàêàÿ — æå âîëíà ðàäîñòè áûëà è â 1806 ãîäó, êîãäà â Âàðøàâó âñòóïàë Íàïîëåîí.
Òîðæåñòâà â Âàðøàâå ïîâòîðèëèñü 31 îêòÿáðÿ, êîãäà òîðæåñòâåííî âñòðå÷àëè ðóññêîãî èìïåðàòîðà. Àëåêñàíäð Ïàâëîâè÷ áûë âåðõîì è â ñîïðîâîæäåíèè ïîëüñêèõ ñàíîâíèêîâ. Îí áûë îäåò â ãåíåðàëüñêèé ìóíäèð ïîëüñêîé àðìèè.
Ñâîèì íîâûì ïîëüñêèì ïîääàííûì ãîñóäàðü ðàçäàâàë îðäåíà è äåíåæíûå ïîäàðêè, çà÷èñëèë â ñâèòó ïîëüñêèõ ãåíåðàëîâ è îôèöåðîâ; íåñêîëüêèõ äåâèö ïîæàëîâàë âî ôðåéëèíû. Íî óæå òîãäà ãîñóäàðü óñëûøàë îò ïîëÿêîâ è ëèòâèí ïîæåëàíèÿ «îêðóãëèòü òåððèòîðèþ», òî åñòü ðàñøèðèòü Ïîëüøó çà ñ÷åò çàïàäíûõ ðóññêèõ çåìåëü.
Îá ýòîì, ïðîñèë îò èìåíè ëèòîâñêèõ ãóáåðíèé (Âèëüíî, Ãðîäíî è Ìèíñê) êíÿçü Îãèíñêèé.
Ðóññêîìó èìïåðàòîðó òàêàÿ ïðîñüáà âðÿä ëè ïîíðàâèëàñü. Îí îáåùàíèé íå äàë è ïðèçâàë ê òåðïåíèþ. Íî âñå — òàêè ÷óâñòâà áëàãîäàðíîñòè áðàëè âåðõ. Äàæå Êîñòþøêî, ñòàðûé âðàã Ðîññèè, ïèñàë èç Øâåéöàðèè: «ß ñîõðàíþ äî ñàìîé ñìåðòè ÷óâñòâî ñïðàâåäëèâîé áëàãîäàðíîñòè ê ãîñóäàðþ çà òî, ÷òî îí âîñêðåñèë èìÿ Ïîëüøè».
Îäíàêî íà áûòîâîì óðîâíå êàðòèíà áûëà ïðèâû÷íàÿ. Ðóññêèå âîåííûå, ÷èíîâíèêè è êóïöû îòìå÷àþò, ÷òî ïîëÿêè ïî-ïðåæíåìó «ñìîòðÿò íà íàñ ïàñìóðíî». Áîëüøèíñòâî èç íèõ ðàññìàòðèâàþò ïîëó÷åííûå ëüãîòû êàê íåêóþ ïðåëþäèþ ê âîññòàíîâëåíèþ Ðå÷è Ïîñïîëèòîé.
Ïîñëå ïîåçäêè çàìåòèëè, ÷òî ãîñóäàðü îñòàëñÿ åþ íåäîâîëåí. Àëåêñàíäð Ïàâëîâè÷ êàçàëñÿ ñêó÷åí è ñåðäèëñÿ áåçî âñÿêîé ïðè÷èíû.
1 ìàðòà 1818 îòêðûëñÿ ïåðâûé Ïîëüñêèé Ñåéì, íà êîòîðîì èìïåðàòîð ïðîèçíåñ ÿðêóþ ðå÷ü î ëèáåðàëüíûõ ñâîáîäàõ, ÷òî ïðèâåëî ïîëÿêîâ â ïîëíûé âîñòîðã.  Ðîññèè åãî ðå÷ü åãî íå áûëà îïóáëèêîâàíà.
Ñîäåðæàíèå âñå-òàêè óçíàëè, è åäèíûì íàñòðîåíèåì ðóññêèõ ñòàëè îïàñåíèÿ ïî ïîâîäó ìèëîñòèâîãî îòíîøåíèÿ ãîñóäàðÿ ê ïîëÿêàì.
Âîò îäíà èç øóòîê âîåííûõ:
Ãåíåðàë Îñòåðìàí — Òîëñòîé íà âîïðîñ ãåíåðàëà Ïàñêåâè÷à «×òî æå èç ýòîãî áóäåò?» îòâåòèë: «À âîò ÷òî áóäåò, ÷òî òû ÷åðåç äåñÿòü ëåò áóäåøü èõ øòóðìîì áðàòü».
Ýòî áûëà íå øóòêà, à ïðåäñêàçàíèå, ðóññêèé ãåíåðàë îøèáñÿ íà ïàðó ëåò.
Ó ðóññêîãî èìïåðàòîðà áûëà âòîðàÿ èäåÿ ôèêñ Ñâÿùåííûé Ñîþç.
Òðè ñèëüíåéøèå ìîíàðõèè Åâðîïû — Ðîññèÿ, Àâñòðèÿ è Ïðóññèÿ -îáúåäèíÿòñÿ «óçàìè äåéñòâèòåëüíîãî è íåðàçðûâíîãî áðàòñòâà» è ñòàíóò åäèíûì íàðîäîì ïîä èìåíåì «õðèñòèàíñêîé íàöèè».
Ýãîèñòè÷åñêèå èíòåðåñû îòäåëüíûõ ãîñóäàðñòâ ñìåíÿòñÿ íà äîâåðèå, äðóæáó è âåðíîñòü äàííîìó ñëîâó. Ïðîèçîéäåò ñáëèæåíèå òðåõ âåòâåé õðèñòèàíñòâà.
Ìåæäóíàðîäíàÿ ïîëèòèêà ïîëíîñòüþ èçìåíèòñÿ. Ñâÿùåííûé Ñîþç áóäåò íàçíà÷àòü ïåðèîäè÷åñêèå êîíãðåññû, ÷òî ïîçâîëèò óëàæèâàòü êîíôëèêòû, òàêèì îáðàçîì, ÷òî âîéíû áóäóò èñêëþ÷åíû èç ïðàêòèêè ìåæäóíàðîäíûõ îòíîøåíèé.
 Ñâÿùåííûé Ñîþç áóäóò ïðèíèìàòüñÿ íîâûå ÷ëåíû, òå ãîñóäàðñòâà, äëÿ êîòîðûõ ñòàíóò íåïðåìåííûìè çàïîâåäè ëþáâè, ïðàâäû è ìèðà.
Èäåè ðóññêîãî èìïåðàòîðà îáñóæäàëèñü, íî îòíîøåíèå ê íèì áûëî ñíèñõîäèòåëüíûì. Äîêóìåíòû Ñîþçà áûëè ñîñòàâëåíû òàê, ÷òî ó÷àñòèå â íåì íè ê ÷åìó íå îáÿçûâàëî. Ìàðêèç Êàñëðè (Àíãëèÿ) íàçûâàë ïðîåêò «â âûñøåé ñòåïåíè ìèñòè÷åñêèì è ãëóïûì».
Êíÿçü Ìåòòåðíèõ íàçûâàë åãî áîëòîâíåé. Ïîëèòèêè åâðîïåéñêèõ ñòðàí íå ìîãëè ïîâåðèòü â ïðîñòîòó è ïàòðèàðõàëüíîñòü èäåé Ñîþçà. Îíè çàäóìûâàëèñü, ê ÷åìó áû ýòî? È íàõîäèëè ïðîñòîé îòâåò: öåëü Ñîþçà — îáúåäèíåíèå ñòðàí Åâðîïû ïðîòèâ Òóðöèè.
Íåâûñîêî îöåíèëè Ñâÿùåííûé Ñîþç è â Ðîññèè. Êòî — òî èç ðóññêèõ çàìåòèë: «Ëó÷øå èìåòü ñîþç ìåíåå ñâÿùåííûé, íî áîëåå ðàçóìíûé è ïðî÷íûé».
Ó èìïåðàòîðà áûëà åùå îäíà, òðåòüÿ èäåÿ, êîòîðàÿ òàêæå íå íàõîäèëà íóæíîé ïîääåðæêè è êîòîðóþ îí òàêæå íåóêëîííî ïðåòâîðÿë â æèçíü: âîåííûå ïîñåëåíèÿ.
Çàìûñåë ïðîñò: âîåííûå ìîãóò íàêîðìèòü ñåáÿ ñàìè. Äëÿ ýòîãî âîèíñêèì ÷àñòÿì è ñîåäèíåíèÿì íàäî âûäåëèòü çåìëþ. Âñå îñòàëüíîå â èõ ðóêàõ.
Èäåÿ íå íîâàÿ: òàêèì îáðàçîì îáåñïå÷èâàëè ñåáÿ óäàëåííûå âîéñêà è ãàðíèçîíû, ñîñòîÿâøèå èç ìåñòíûõ æèòåëåé.
Ïðåäëàãàëîñü äåëî ðàñøèðèòü. Çàíèìàòüñÿ êðåñòüÿíñêèì òðóäîì áóäóò ñòðîåâûå ÷àñòè â ñðåäíåé Ðîññèè è íà þãå. Âîåííûå ïîñòðîÿò ñåáå æèëüå, çàñåþò çåìëþ, ñîáåðóò óðîæàé è ïðè ýòîì îñòàíóòñÿ â áîåâîé ãîòîâíîñòè.
Íà äåëå âîåííîå íà÷àëüñòâî íå ðàçáèðàëîñü â ïðîèçâîäñòâå. Êîìàíäèðû âûïîëíÿëè óêàçàíèÿ ñâåðõó è êîíòðîëèðîâàëè êàæäûé øàã ïîä÷èíåííûõ. Æèçíüþ â ïîñåëåíèÿõ è õîäîì ðàáîò óïðàâëÿëè äèñöèïëèíàðíûìè ìåðàìè è æåñòîêèìè íàêàçàíèÿìè.
Êàçàëîñü, ýòî èçäåðæêè. Ñîõðàíèòü áîëüøóþ àðìèþ è ñíèçèòü å¸ èçäåðæêè èäåÿ çäðàâàÿ.  î÷åðåäíîé ðàç Ãîñóäàðü ñòàðàåòñÿ ïðèíåñòè áëàãî. Ñîëäàòàì ðàçðåøàëîñü çàâîäèòü ñåìüè è îñòàâàòüñÿ íà çåìëå ïîñëå îêîí÷àíèÿ ñëóæáû. Íî çàïðåùàëàñü òîðãîâëÿ. Ñðîêè ñåëüõîç. ðàáîò íàçíà÷àëèñü ñâåðõó. Îòòîãî æèçíü â âîåííûõ ïîñåëåíèÿõ îêàçûâàëàñü áîëåå òÿæåëîé è óíèæåííîé, ÷åì êðåïîñòíàÿ çàâèñèìîñòü. Âìåñòî ïðèâû÷íîé àðìåéñêîé ñëóæáû ïîëó÷àëñÿ âèä êàòîðãè.
Ðîñëî íåäîâîëüñòâî. Îïÿòü íîâàöèè èìïåðàòîðà íå âñòðåòèëè ïîääåðæêè.
Ãîâîðèëè, ÷òî ïîñëå 1815 ãîäà Àëåêñàíäð ïðåäñòàâëÿë ñîáîé óñòàëîãî ìó÷åíèêà; «ïðè íàðóæíîì äîâîëüñòâå ó ãîñóäàðÿ êðîåòñÿ ãëóáîêàÿ ãðóñòü â ñåðäöå».
 îòêðîâåííûõ áåñåäàõ Àëåêñàíäð ñåòîâàë, ÷òî ïî — ïðåæíåìó «óâàæàåò îáùåñòâåííîå ìíåíèå è äàæå áîèòñÿ åãî, íî (òàê óæ ïîëó÷èëîñü) åãî ïðåäïðèÿòèÿ îêàçàëèñü íåâåðíûìè äëÿ äåëà, â êîòîðîì îí îæèäàë îñòàâèòü ïàìÿòü î ñåáå».
Â÷åðàøíèé ëèáåðàë è óìèðîòâîðèòåëü ïðåâðàùàëñÿ â ñìèðåííîãî ðûáàêà.
Ñâÿùåííûé Ñîþç îêàçàëñÿ â ÷åì — òî ïîëåçåí. Ìîíàðõè-ó÷àñòíèêè, à òàêæå ïåðâûå ëèöà äâóõ äðóãèõ âåëèêèõ äåðæàâ Àíãëèè è Ôðàíöèè ñòàëè ñîáèðàòüñÿ âìåñòå è îáñóæäàòü âîïðîñû ìåæäóíàðîäíîé æèçíè.
Êîíãðåññû ñëåäîâàëè îäèí çà äðóãèì: Àõåí, Òðîïïàó, Ëàéáàõ, Âåðîíà.
 Ðîññèè çàìåòèëè, ÷òî èìïåðàòîð ïîëþáèë äàëüíèå ïóòåøåñòâèÿ. Ïåðåìåíà ìåñò è íîâûå âïå÷àòëåíèÿ ïîìîãàëè çàãëóøèòü ìðà÷íîå íàñòðîåíèå.
Ïóøêèí. 1818 ãîä:
Óðà!  Ðîññèþ ñêà÷åò
Êî÷óþùèé äåñïîò.
Ñïàñèòåëü ãîðüêî ïëà÷åò.
Çà íèì è âåñü íàðîä
.
Îò ðàäîñòè â ïîñòåëè
Ðàñïëàêàëñÿ äèòÿ.
«Íåóæòî â ñàìîì äåëå?
Íåóæòî íå øóòÿ?»
À ìàòü åìó: «Áàé-áàé!
Çàêðîé ñâîè òû ãëàçêè;
Ïîðà óñíóòü óæ íàêîíåö,
Ïîñëóøàâøè, êàê öàðü — îòåö
Ðàññêàçûâàåò ñêàçêè.
Âïðî÷åì, èìïåðàòîð íå áîÿëñÿ ðóññêîãî áåçäîðîæüÿ è ìíîãî åçäèë è ïî Ðîññèè. Íî åãî ñòðàíà, îæèäàâøàÿ ïåðåìåí è âîëüíîñòåé, òàê íè÷åãî è íå ïîëó÷èëà. Î ðóññêîé êîíñòèòóöèè âñïîìèíàëè ðàçâå ÷òî ñ óñìåøêîé.
Íàçûâàëè äðóãóþ ïðè÷èíó îòñóòñòâèÿ ðåôîðì. Åãî îòåö, èìïåðàòîð Ïàâåë, áûë çàäóøåí îôèöåðñêèì øàðôîì. Èìïåðàòîð Àëåêñàíäð íå õîòåë îêàçàòüñÿ íà åãî ìåñòå.
Ïóñêàé ýòî íå ñîâñåì òàê, îäíàêî íå òîëüêî íîâàöèè, íî è âîîáùå ëþáûå ãîñóäàðñòâåííûå îáÿçàííîñòè ñòàëè óòîìëÿòü èìïåðàòîðà.
Îí óõîäèë îò äåë è ïåðåäàâàë ïîëíîòó âëàñòè ãåíåðàëó Àðàê÷ååâó.
Àëåêñåé Àíäðååâè÷ Àðàê÷ååâ áûë âïîëíå íàäåæåí, íî êðàéíå ãðóá è æåñòîê.
Âðåìÿ åãî ïðàâëåíèÿ ïîëó÷èëî íåäîáðîå íàçâàíèå «Àðàê÷ååâùèíà».
Ïóøêèí îá Àðàê÷ååâå:
Âñåé Ðîññèè ïðèòåñíèòåëü,
Ãóáåðíàòîðîâ ìó÷èòåëü
È Ñîâåòà îí ó÷èòåëü,
À öàðþ îí äðóã è áðàò.
Ïîëîí çëîáû, ïîëîí ìåñòè
Áåç óìà, áåç ÷óâñòâ, áåç ÷åñòè
Ìåæäóíàðîäíûå âîïðîñû Ðîññèè âìåñòî ðóññêîãî èìïåðàòîðà ñòàë èñïîëíÿòü êàíöëåð Àâñòðèè Êëåìåíñ ôîí Ìåòòåðíèõ.
Íàø ãîñóäàðü îêîí÷àòåëüíî âîøåë â îáðàç íåñ÷àñòíîãî ðûáàêà.
À ïîòîì áûëî ñòðàøíîå íàâîäíåíèå â Ïåòåðáóðãå.
«Íàä îìðà÷åííûì Ïåòðîãðàäîì
Äûøàë íîÿáðü îñåííèì õëàäîì.
Ïëåñêàÿ øóìíîþ âîëíîé
 êðàÿ ñâîåé îãðàäû ñòðîéíîé,
Íåâà ìåòàëàñü, êàê áîëüíîé
 ñâîåé ïîñòåëå áåñïîêîéíîé».
7 íîÿáðÿ 1824 ãîäà ÿ áûë íà äåæóðñòâå â Çèìíåì äâîðöå.
Ïîãîäà ïóùå ñâèðåïåëà:
Íåâà âçäóâàëàñü è ðåâåëà,
Êîòëîì êëîêî÷à è êëóáÿñü,
È âäðóã, êàê çâåðü îñòåðâåíÿÿñü,
Íà ãîðîä êèíóëàñü.
Ïðåä íåþ
Âñå ïîáåæàëî, âñå âîêðóã
Âäðóã îïóñòåëî
Âîäû âäðóã
Âòåêëè â ïîäçåìíûå ïîäâàëû
Ê ðåøåòêàì õëûíóëè êàíàëû —
È âñïëûë Ïåòðîïîëü, êàê Òðèòîí,
Ïî ïîÿñ â âîäó ïîãðóæåí.
Âîò çàïèñü î÷åâèäöà: «Ðåâ âåòðà çàãëóøàë íå òîëüêî êðèêè ëþäåé, íî è ïóøå÷íûå âûñòðåëû, âîçâåùàâøèå îá îïàñíîñòè. Èç îêîí Çèìíåãî äâîðöà áûëî âèäíî, êàê ñîðâàëèñü ñ êàíàòîâ ãèãàíòñêèå ñåííûå áàðêè, ïðèøâàðòîâàííûå ó Àêàäåìèè Õóäîæåñòâ, è âåòåð ïîãíàë èõ íà íàïëàâíîé Èñààêèåâñêèé ìîñò. Ìîñò è òàê åëå äåðæàëñÿ, âûãíóâøèñü ïîä íàïîðîì âîäû, à òóò ê íåìó íåñëèñü äþæèíà áîëüøèõ ñóäîâ, ðàçîãíàííûõ ñèëîé óðàãàíà.
èç äâîðöà áûëî õîðîøî âèäíî, ÷òî è ìîñò, è áàðêè ïðåâðàòèëèñü â îáëîìêè, à íà îäíîé èç íèõ åùå íàõîäÿòñÿ ëþäè.
Ìû áðîñèëèñü ê îêíàì íà Íåâó è óâèäåëè ñòðàøíîå çðåëèùå. Ïåðåä îæåñòî÷åííûì íàòèñêîì áóðè íåñëèñü â òóìàííîì êîëîâîðîòå ðàçâàëèâàþùèåñÿ áàðêè ñ ñåíîì.
áàðêè ðàçëàìûâàëèñü íà êóñêè, è ìû ÿñíî âèäåëè, êàê ïîñðåäè êðóøåíèÿ êàêèå — òî òåíè ñòîÿëè íà êîëåíÿõ è ïîäíèìàëè ðóêè ê íåáó. È, âèäÿ ýòî, ìû òîæå ïî÷óâñòâîâàëè óæàñ è òîæå âñòàëè íà êîëåíè è òîæå íà÷àëè ìîëèòüñÿ. Ñïàñåíèå êàçàëîñü íåâîçìîæíûì. Âäðóã ñëåâà, ïî íàïðàâëåíèþ îò äâîðöà ê ïîãèáàþùèì ïîêàçàëèñü äâà ðàññåêàþùèõ âîäó êàçåííûõ êàòåðà. Ó êîðìû ïåðâîãî ñèäåë îêóòàííûé â ñåðóþ øèíåëü ãåíåðàë-àäúþòàíò Áåíêåíäîðô».
À âîò ìîè âîñïîìèíàíèÿ: «Òâîðèëîñü óæàñíîå: âîäà â Íåâå ïåðåìåíèëà íàïðàâëåíèå è òåïåðü ñ ãðîìàäíîé ñêîðîñòüþ ïîäíèìàëàñü ñíèçó ââåðõ. Ìèìî íàñ ñòðåëîé ïðîíîñèëèñü îãðîìíûå áàðæè, äâóõìà÷òîâûå êîðàáëè è ñìûòûå ñ áåðåãîâ èçáû.
Ðóëü íå äåéñòâîâàë, âåñëà ëîìàëèñü îäíî çà äðóãèì, ïîðûâû âåòðà ãðîçèëè îïðîêèíóòü øëþïêó.
Íî ìû íàñòèãëè áàðêó è ñíÿëè ëþäåé.
Êàòåð ïîíåñëî äàëüøå, è âñêîðå ìû áûëè íà ìåñòå âòîðîãî íàïëàâíîãî ìîñòà Òðîèöêîãî. Ìîñòà óæå íå áûëî, íåñêîëüêî äåðæàâøèõ åãî áàðæ çàïóòàëèñü â äåðåâüÿõ Ëåòíåãî ñàäà.
Ãðåáöàìè êîìàíäîâàë 19-ëåòíèé ìè÷ìàí Áåëÿåâ. Ýòîò ìîëîäîé ÷åëîâåê ïîòðåáîâàë íå âìåøèâàòüñÿ â åãî äåéñòâèÿ.»
 äåêàáðå ñëåäóþùåãî ãîäà îí áóäåò ó÷àñòíèêîì äåêàáðüñêîãî áóíòà è îêàæåòñÿ ïîä ñëåäñòâèåì.
ß îá ýòîì åù¸ íàïèøó.
Ïóøêèí:
Îñàäà! Ïðèñòóï! Çëûå âîëíû
Êàê âîðû ëåçóò â îêíà; ÷åëíû
Ñ ðàçáåãà ñòåêëà áüþò êîðìîé;
Ñàäêè ïîä ìîêðîé ïåëåíîé,
Îáëîìêè õèæèí, áðåâíà, êðîâëè,
Òîâàð çàïàñëèâîé òîðãîâëè,
Ïîæèòêè áåäíîé íèùåòû,
Ãðîçîé ñíåñåííûå ìîñòû,
Ãðîáà ñ ðàçìûòîãî êëàäáèùà
Ïëûâóò ïî óëèöàì!
Íàðîä
Çðèò Áîæèé ãíåâ è êàçíè æäåò.
Óâû! Âñå ãèáíåò: êðîâ è ïèùà.
Ãäå áóäåò âçÿòü?
Âñå òàê è áûëî. Ðàçìûòûå êëàäáèùà è ïëûâóùèå êðåñòû, êîðîâû è ëîøàäè, êîòîðûõ çàãîíÿëè íà âòîðûå ýòàæè; ïèòåðñêèå äâîðû, êóäà ìû çàïëûâàëè, êàê â îçåðà. È îêíà íèæíèõ ýòàæåé, êîòîðûå ðàçáèâàëè ñõîäíåé.
Ïóøêèí:
«Â òîò ãðîçíûé ãîä
Ïîêîéíûé öàðü åùå Ðîññèåé
Ñî ñëàâîé ïðàâèë. Íà áàëêîí
Ïå÷àëåí, ñìóòåí âûøåë îí
È ìîëâèë: ñ Áîæèåé ñòèõèåé Öàðÿì íå ñîâëàäàòü,
È ñåë. È â äóìå ñêîðáíûìè î÷àìè
Íà çëîå áåäñòâèå ãëÿäåë.
Ñòîÿëè ñòîãíû îçåðàìè,
È â íèõ øèðîêèìè ðåêàìè
Âëèâàëèñü óëèöû. Äâîðåö
Êàçàëñÿ îñòðîâîì ïå÷àëüíûì.
Öàðü ìîëâèë èç êîíöà â êîíåö,
Ïî áëèæíèì óëèöàì è äàëüíèì
 îïàñíûé ñðåäü áóðíûõ âîä
Åãî ïóñòèëèñü ãåíåðàëû
Ñïàñàòü è ñòðàõîì îáóÿëûé
È äîìà òîíóùèé íàðîä.
Ïóøêèí îáðàùàåò âíèìàíèå íà ïîäàâëåííîå íàñòðîåíèå öàðÿ.
Ìíå íåèçâåñòíî, ÷òî ñêàçàë ãîñóäàðü íà áàëêîíå, ïîñêîëüêó âî äâîðåö ÿ âåðíóëñÿ çàïîëíî÷ü.
Ïå÷àëü íà ëèöå èìïåðàòîðà ãîðîæàíå óâèäåëè íà ñëåäóþùèé äåíü, êîãäà Íåâà âåðíóëàñü â ðóñëî, è âîåííûå ïðèíÿëèñü íàëàæèâàòü ïîìîùü æèòåëÿì Ïåòåðáóðãà.
— Çà íàøè ãðåõè íàñ Áîã êàðàåò, — ñêàçàë êòî-òî èç òîëïû.
— Íåò, çà ìîè, — îòâå÷àë ñ ãðóñòüþ öàðü.
Ïåòåðáóðã áûë ðàçäåëåí íà ñåêòîðû, íàçíà÷èëè âîåííûõ è ãðàæäàíñêèõ ãåíåðàëîâ. ß ñòàë êîìåíäàíòîì Âàñèëüåâñêîãî îñòðîâà.
Íåìíîãî æàëü, ÷òî â ïîýìå Ïóøêèíà íåò ìîåãî èìåíè.
Çàòî ìîÿ ñåñòðà Äîðîòåÿ (Äàðüÿ) Ëèâåí ïèñàëà èç Ëîíäîíà: «Òâîå èìÿ íà âñåõ ïîëîñàõ åâðîïåéñêèõ ãàçåò. Ãîðæóñü òîáîé».
À ÷òî æå ãëóïàÿ è íåíàñûòíàÿ ñòàðóõà?
Èìïåðàòîð íåèçìåííî ïîñåùàåò Ïîëüøó, êàæäûé ðàç îáëà÷àÿñü â ãåíåðàëüñêèé ìóíäèð Öàðñòâà Ïîëüñêîãî ñ îðäåíîì Ñòàíèñëàâà.
Âñòðå÷àëè åãî õîðîøî. Äàæå ñ ðàäîñòüþ.
Áåñïîøëèííûå ïîëüñêèå òîâàðû îòëè÷íî ðàñõîäèëèñü ïî Ðîññèè è ïðîäâèãàëèñü äàëüøå, â Êèòàé. Ðîññèéñêàÿ æå ïðîäóêöèÿ ñòàëêèâàëàñü ñ òàìîæåííûìè ïîøëèíàìè è ïðîèãðûâàëà òîâàðàì ïîëüñêèì.
Ïîëüøà áëàãîäåíñòâîâàëà. Ïèñàëè òàê: «Öàðñòâî ïîëüñêîå îòå÷åñêèìè ïîïå÷åíèÿìè è ìèëîñòÿìè èìïåðàòîðà äîâåäåíî äî âîçìîæíîãî áëàãîñîñòîÿíèÿ, âî âñåì è âåçäå çàìå÷àåìîãî. Ïî âñåì ãëàâíûì íàïðàâëåíèÿì óñòðîåíû õîðîøèå øîññå, çåìëåäåëèå, ñêîòîâîäñòâî è ñàäîâîäñòâî äîâåäåíû äî âîçìîæíîãî ñîâåðøåíñòâà.
ôàáðèêè, îñîáåííî ñóêîííûå, à ðàâíî è äðóãèå îòðàñëè ïðîìûøëåííîñòè, äîâåäåíû äî öâåòóùåãî ñîñòîÿíèÿ».
À âîò ìîè âïå÷àòëåíèÿ: «ß ïðîåõàë ÷åðåç Âàðøàâó è áûë î÷åíü óäèâëåí, óâèäåâ åå ïîëíîñòüþ ïðåîáðàæåííîé: âìåñòî ãðÿçíîãî ãîðîäà, îòìå÷åííîãî ïå÷àòüþ áåñïîðÿäêà è íåóñòðîéñòâà, ÿ óâèäåë êðàñèâûé åâðîïåéñêèé ãîðîä. Åãî áûëàÿ çàïóùåííîñòü áûëà ïîëíîñòüþ ñòåðòà ÷èñòîòîé, ïîðÿäêîì è ðàçìåðåííîñòüþ æèçíè. Áûëè âûñòðîåíû çàìå÷àòåëüíûå çäàíèÿ, ïîñàæåíû áóëüâàðû, áëàãîäàðÿ áîëüøèì çàáîòàì íåðîâíûå áåðåãà Âèñëû ïðåâðàòèëèñü â êðàñèâûå òåððàñû. Ìðà÷íûé ïðèãîðîä Ïðàãà ñòàë ïðèÿòíûì äëÿ ãëàçà îáèòàëèùåì. Óêðåïëåíèÿ, âîçâåäåííûå ïîëüñêîé âðàæäåáíîñòüþ ïðîòèâ ðóññêèõ è óëó÷øåííûå çàòåì ôðàíöóçàìè, áûëè ñðûòû, âìåñòî íèõ ïîÿâèëàñü êðàñèâàÿ äîðîãà, çåëåíûå íàñàæäåíèÿ è õîðîøî óõîæåííàÿ è âûðîâíåííàÿ ïëîùàäêà».
Ñíîâà ìîè âîñïîìèíàíèÿ: «Ïîñëå âûåçäà èç Áåëîñòîêà, ê ìîåìó âåëè÷àéøåìó óäèâëåíèþ, ÿ óâèäåë, ÷òî âìåñòî ãëóáîêîãî ïåñêà è áîëîò, êîòîðûå ÿ âèäåë çäåñü ðàíüøå, ìû åäåì ïî ïðåêðàñíîé ìîùåíîé äîðîãå, ïîäúåçäû ê Òûêîöèíó òàêæå èçìåíèëèñü. Øàòêèé ìîñò è ãðÿçíàÿ ïëîòèíà èñ÷åçëè, ìàëåíüêèé ãîðîä ïðèîáðåë ÷èñòûé è óõîæåííûé âèä. Âñå âîêðóã ïðåîáðàçèëîñü, ñàìûé áåäíûé, ãðÿçíûé è ïðîìûøëåííî îòñòàëûé êðàé, êàê ïî âîëøåáñòâó, ñòàë öèâèëèçîâàííîé, áîãàòîé è óõîæåííîé ñòðàíîé. Äîðîãè áûëè ïðåêðàñíî îáóñòðîåíû, ãîðîäà — ÷èñòû, çåìëÿ — òùàòåëüíî âîçäåëàíà. Ìåñòíîå íàñåëåíèå áûëî äîâîëüíî, ôàáðèêè çàïîëíåíû èíîñòðàííûìè ðàáî÷èìè».
Ðóññêîãî èìïåðàòîðà ñëàâèëè çà ìèëîñòè. Íî îòíîøåíèå ê ðóññêèì îñòàâàëîñü ñíèñõîäèòåëüíûì.
Ãåíåðàë-ëåéòåíàíò Ïàñêåâè÷: «ß ÷àñòî áûâàë íà çàñåäàíèÿõ Ñåéìà.  Âàðøàâå ðóññêèõ êàê áóäòî âîâñå íå áûëî; ìû âñå ÷åðåñ÷óð ñòóøåâàëèñü, íà íàñ íå îáðàùàëè âíèìàíèÿ, âåðîÿòíî, ÷òîáû ïîíðàâèòüñÿ ïîëÿêàì, äåðæàëè â ÷åðíîì òåëå, — âåçäå ïåðâåíñòâîâàëè ïîëÿêè; êàê áóäòî îíè îäíè ïðåäñòàâëÿëè ñîáîé òèï âñåõ ñïîñîáíîñòåé, ó êîòîðûõ ðóññêèå äîëæíû áûëè âñåìó ó÷èòüñÿ. Òàêîå ïîëîæåíèå íå áûëî åñòåñòâåííî è íå ìîãëî äîëãî ïðîäîëæàòüñÿ».
Äàíèëåâñêèé î Ïîëüøå: «Äîðîãîé ÿ ñëûøàë æàëîáû îò ðóññêèõ ÷èíîâíèêîâ, ÷òî ïîëÿêè âñÿêèìè ñèëàìè ñòàðàþòñÿ èõ óäàëÿòü. Ãîñóäàðü ñ ïîëÿêàìè îáõîäèòñÿ ëàñêîâåå, ÷åì ñ ðóññêèìè, ÷òî ïðîèñõîäèò íå îò äóøåâíîãî ðàñïîëîæåíèÿ, à îò ïîëèòè÷åñêèõ âèäîâ, èáî îí æåëàåò èñêîðåíèòü âåêîâóþ âðàæäó ìåæäó äâóìÿ íàðîäàìè.
Ìû ïðîåõàëè îò Ïåòåðáóðãà äî Âîëûíñêîé ãóáåðíèè áîëüøîå ïðîñòðàíñòâî Ðîññèè è íàõîäèëè îäíî ðàçîðåíèå è æàëîáû, à íå óñïåëè âñòóïèòü â ïîëüñêèé êðàé, êàê âñå îáëåêëîñü â ðàäîñòíûé âèä».
Ñîáûòèÿ ðàçâèâàëèñü â ïðåäñêàçàííîì íàïðàâëåíèè. Õóæå áûëî òî, ÷òî èç Ïîëüøè íàñòðîåíèÿ íåçàâèñèìîñòè ñòàëè ïåðåìåùàòüñÿ â çàïàäíûå ðóññêèå ãóáåðíèè.
Ðîññèéñêàÿ âëàñòü îêàçûâàëà ñîïðîòèâëåíèå: ââåëè öåíçóðó, óáðàëè ñî ñëóæáû ñàíîâíèêîâ, íåêîãäà ñëóæèâøèõ Íàïîëåîíó, çàïðåòèëè òàéíûå ñîþçû.
 1823 ãîäó ñëó÷èëîñü íåîáúÿñíèìîå ñîáûòèå. 19 ñåíòÿáðÿ âî âðåìÿ ñìîòðà âîéñê ïîëüñêîé àðìèè è ëèòîâñêîãî êîðïóñà â Áðåñò-Ëèòîâñêå íåêèé ïîëüñêèé ïîëêîâíèê ïîäúåõàë ê ãîñóäàðþ äëÿ ïîëó÷åíèÿ ïðèêàçàíèÿ; êîãäà æå ïîâîðîòèë ñâîþ ëîøàäü, îíà ëÿãíóëà ãîñóäàðÿ â áåðöî ïîäêîâîé çàäíåé íîãè.
Íåñìîòðÿ íà áîëü, èìïåðàòîð îñòàëñÿ âåðõîì äî îêîí÷àíèÿ ìàíåâðîâ. Îäíàêî íîãà îêàçàëàñü ðàñïóõøåé, è ëåéá-ìåäèêó Âèëèå ïðèøëîñü ðåçàòü ñàïîã, ÷òîáû îñìîòðåòü å¸.
Íàäî áûëî ðàññëåäîâàòü îáñòîÿòåëüñòâà, íî èìïåðàòîð ïîâåëåë îñòàâèòü âñå áåç ïîñëåäñòâèé, íå æåëàÿ ïîäâåðãíóòü çëîñ÷àñòíîãî ïîëêîâíèêà êàêîé áû òî íè áûëî îòâåòñòâåííîñòè.
ß ïëîõî ïðåäñòàâëÿþ, ÷òî áûëî áû ñ ðóññêèì ïîëêîâíèêîì. åñëè áû îí îêàçàëñÿ íà ìåñòå ïîëÿêà. Åãî ìîãëè æäàòü ïîñëåäñòâèÿ ñàìûå ìðà÷íûå.
Îáðàòíûé ïóòü â Ñàíêò-Ïåòåðáóðã èìïåðàòîð ïðîäåëàë â êàðåòå. Âñþ äîðîãó åìó ïðèøëîñü äåðæàòü íîãó ãîðèçîíòàëüíî.
Áîëè ïðîøëè, êàæåòñÿ, 26-ãî.
12 ÿíâàðÿ 1824 ãîäà, ïðîãóëèâàÿñü â ñàäó, èìïåðàòîð ïî÷óâñòâîâàë ñèëüíûå ïðèñòóïû ëèõîðàäêè ñ æåñòîêîé ãîëîâíîé áîëüþ. Ñðàçó íà÷àëàñü ãîðÿ÷êà. Âîçíèêëî ðîæèñòîå âîñïàëåíèå íà ëåâîé íîãå.
Ïîëîæåíèå áûëî ñåðüåçíûì. Ïåðâûé áþëëåòåíü î áîëåçíè èìïåðàòîðà ñîñòàâèëè 14 ÿíâàðÿ.
Î÷àã âîñïàëåíèÿ îêàçàëñÿ íà òîì ñàìîì ìåñòå, êóäà óäàðèëà ëîøàäü â Áðåñò-Ëèòîâñêå.
Áûëà îïàñíîñòü ïåðåõîäà ðîæèñòîãî âîñïàëåíèÿ â àíòîíîâ (â ãàíãðåíó). Ïðèïàäêè èçìàòûâàëè ïàöèåíòà è ñëåäîâàëè ñ íàðàñòàþùåé æåñòîêîñòüþ. Íàñòðîåíèå âðà÷åé áûëî áëèçêèì ê ïàíèêå. Íî âäðóã íà âîñüìîé äåíü ãîñóäàðþ ñòàëî ëåã÷å.
Ïðèäâîðíûå ìåäèêè, ðóññêèé Òàðàñîâ è øîòëàíäåö Âèëèå, ñ òðóäîì âåðèëè ýòîìó è êðåñòèëèñü ïî-ðóññêè îáà, áëàãîäàðÿ Ãîñïîäà çà ñïàñåíèå èìïåðàòîðà.
Îí åùå äîëãî íå ìîã õîäèòü, íî 8 ôåâðàëÿ öàðü ïðèñóòñòâîâàë íà áðàêîñî÷åòàíèè áðàòà, âåëèêîãî êíÿçÿ Ìèõàèëà. Äëÿ ÷åãî óñòðîèëè ïîõîäíóþ öåðêîâü, è ãîñóäàðü ñèäåë â êðåñëàõ çà çàíàâåñîì, îäåòûé â ñþðòóê.
Íà áîëüíîé íîãå åùå äîëãî äåëàëè ïåðåâÿçêè, íî íàðîä ñ âîñòîðãîì âñòðå÷àë èìïåðàòîðà, êîãäà îí âûåçæàë â ñàíÿõ íà ïðîãóëêè.
Íàäî ëè ãîâîðèòü, ÷òî ïðè÷èíû åãî îïàñíîé áîëåçíè ñâÿçûâàëè ñ ïðîèñêàìè ïîëÿêîâ?
19 íîÿáðÿ 1825 ãîäà â Òàãàíðîãå ðóññêèé ìîíàðõ îòîøåë â èíîé ìèð.
Èìïåðàòîðîì ñòàë åãî áðàò Íèêîëàé Ïàâëîâè÷, ÷åëîâåê ðåøèòåëüíûé è íå ïîäâåðæåííûé ìèñòèêå.
Âû ñêàæåòå: «Íå ñòàëî ðûáàêà. À êàê æå ñêàçêà?»
À Íèêîëàé Ïàâëîâè÷ íå ñòàë íè÷åãî ìåíÿòü è ïðîäîëæèë ïîëèòèêó áðàòà. Îí òîæå ëþáèë íðàâèòüñÿ, íî ïî-äðóãîìó. Íèêîëàé èçîáðàæàë ñóðîâîãî ñîëäàòà è ïîëó÷àë îñîáîå óäîâîëüñòâèå îò ñòðàõà ïîä÷èíåííûõ.
Íèêîëàé Ïàâëîâè÷ âåðèë â Ñâÿùåííûé Ñîþç, è â óñïåõ âîåííûõ ïîñåëåíèé.
 ïîëüñêîì âîïðîñå âñå òàêæå îñòàëîñü ïî- ïðåæíåìó. Âíà÷àëå ïîëÿêè áîÿëèñü Íèêîëàÿ, áûë ïóùåí ñëóõ, ÷òî îí ïîëÿêîâ íå ëþáèò. Íî ïîòîì èìïåðàòîðó ñòàëè íàïîìèíàòü î Êîíñòèòóöèè Ïîëüøè, êîòîðîé áðàò åãî íåóêëîííî ñëåäîâàë.
È Íèêîëàé Ïàâëîâè÷ ïðîäîëæèë äåëî íåñ÷àñòíîãî ðûáàêà. Äåëàë óñòóïêè, íå ïîëó÷àÿ íè÷åãî âçàìåí.
Êàê èçâåñòíî, â äåêàáðå 1825 ãîäà â Ïåòåðáóðãå ïðîèçîøåë áóíò âîåííûõ. È áûë ñóä, êîòîðûé âûíåñ ó÷àñòíèêàì ñóðîâûå ïðèãîâîðû: ðàçæàëîâàíèå â çâàíèÿõ äî ðÿäîâûõ ñ îòïðàâêîé íà Êàâêàç, òþðåìíûå ñðîêè, ïîæèçíåííàÿ êàòîðãà, ïÿòåðûõ çà÷èíùèêîâ ïðèãîâîðèëè ê ñìåðòè.
Ïîëüñêèõ æå ó÷àñòíèêîâ áóíòà ñóäèë ïîëüñêèé ñóä. Áîëüøèíñòâî ïîëÿêîâ áûëî îïðàâäàíî, è ëèøü íåêîòîðûå ïîëó÷èëè ìàëûå òþðåìíûå ñðîêè.
Çà èñïîëíåíèåì ñìåðòíûõ ïðèãîâîðîâ ïîñëåäîâàëà êîðîíàöèÿ Íèêîëàÿ Ïàâëîâè÷à, âñòóïèâøåãî íà ïðåñòîë. Îíà ñîñòîÿëàñü â Ìîñêâå â àâãóñòå
Íî íàäî áûëî èñïîëíÿòü Êîíñòèòóöèþ ïîëüñêóþ, ñîãëàñíî êîòîðîé ðóññêèé öàðü äîëæåí áûòü êîðîíîâàí åùå è ïî ïîëüñêîìó îáðÿäó. ×åðåç òðè ãîäà â Âàðøàâå, áûëà óñòðîåíà âòîðàÿ êîðîíàöèÿ ðóññêîãî öàðÿ.
Íèêîëàé Ïàâëîâè÷ êàê ìîã, îòêëàäûâàë âòîðóþ êîðîíàöèþ, íî êàê ãàðàíò ïîëüñêîé Êîíñòèòóöèè îáÿçàí áûë âûïîëíèòü å¸.
Ýòî ñïëîøü íàäóìàííîå ïðåäñòàâëåíèå âûçâàëî íåãîäîâàíèå ó îáùåñòâåííîñòè è ïðàâîñëàâíîé öåðêâè.
— Êàê? Ðóññêèé öàðü, ïîìàçàííèê Áîæèé, è åãî äîëæíà êîñíóòüñÿ ðóêà íå÷åñòèâöà?
— Áûë ëè òàêîé ïðèìåð, ÷òîáû äâà ðàçà êîðîíîâàëèñü öàðè, îñîáåííî â ïîêîðåííûõ öàðñòâàõ?
ß ïðèñóòñòâîâàë íà âàðøàâñêîé êîðîíàöèè.
Øåðåíãè âîéñê è òîëïû ëþäåé íà óëèöàõ. Íàðîä â îêíàõ, íà êðûøàõ äîìîâ. Êîðîëåâñêèé äâîðåö â ïðàçäíè÷íîì óáðàíñòâå. Ìèíèñòðû, ñåíàòîðû, äóõîâåíñòâî.
Íàäåâàíèå êîðîíû è ñëîâà êëÿòâû. Òîðæåñòâåííîå øåñòâèå èìïåðàòîðà è èìïåðàòðèöû â êàôåäðàëüíûé ñîáîð ïîä ðàäîñòíûå êðèêè òîëïû.
ß çàïèñàë â ñâîèõ ìåìóàðàõ: «
ïîëÿêè äîëæíû áûëè ïî÷óâñòâîâàòü ãîðäîñòü, íàáëþäàÿ, êàê íàñëåäíèê Ïåòðà Âåëèêîãî âûêàçûâàë óâàæåíèå èõ âåðîèñïîâåäàíèþ.
Ìû æå èñïûòûâàëè òÿãîñòíûå ÷óâñòâà. ß íå ìîã èçáàâèòüñÿ îò áîëåçíåííîãî è äàæå óíèçèòåëüíîãî îùóùåíèÿ, êîòîðîå ïðåäñêàçûâàëî, ÷òî èìïåðàòîð Âñåÿ Ðóñè âûêàçûâàåò ñëèøêîì áîëüøîå äîâåðèå è îêàçûâàåò ñëèøêîì áîëüøóþ ÷åñòü ýòîé íåáëàãîäàðíîé è âîèíñòâåííîé íàöèè».
Ïîòîì áûëà âîéíà ñ Òóðöèåé. Íàäî áûëî è ïîëÿêàì âûïîëíÿòü îáÿçàòåëüñòâà è ïðèíÿòü ó÷àñòèå â ðóññêî-òóðåöêîé âîéíå. Íî ó ïîëÿêîâ íå áûëî æåëàíèÿ âîåâàòü çà îáùóþ ñòðàíó, è ïîëüñêèå æîâíåæè îñòàëèñü â êàçàðìàõ.
Ïîäîáíî áðàòó ñâîåìó èìïåðàòîð íå óñòðîèë ðàçáèðàòåëüñòâà, ñäåëàâ âèä, ÷òî ïðîáëåìà íåçíà÷èòåëüíà. Íàîáîðîò, ïîëÿêè ïîëó÷èëè ïîäàðîê îò èìïåðàòîðà: â Âàðøàâó äîñòàâèëè òðîôåéíûå òóðåöêèå çíàìåíà è ïóøêè.
À äàëåå ïðîèçîøëî òî, ÷òî ïðåäñêàçàë ãåíåðàë Îñòåðìàí — Òîëñòîé.
Ïîëó÷àÿ ïîäàðêè, ñòàðóõà íèêàê íå ìîãëà óñïîêîèòüñÿ. Îíà çàõîòåëà ñòàòü âîëüíîþ öàðèöåé.
Ïîëüøå ïîíàäîáèëàñü íåçàâèñèìîñòü ïîëíàÿ, áåç âñÿêèõ äîãîâîðîâ è óíèé.
1830 ãîä — èþíüñêàÿ ðåâîëþöèÿ âî Ôðàíöèè, àâãóñò âîññòàíèå â Áåëüãèè. Ïîëÿêè, êàê èñòèííûå åâðîïåéöû, íå ìîãëè îñòàòüñÿ â ñòîðîíå, è 29 íîÿáðÿ â Âàðøàâå òîæå ïðîèçîøëî âîññòàíèå.
Êàê è ñëåäîâàëî îæèäàòü, ïîëüñêàÿ àðìèÿ ïîääåðæàëà âîññòàâøèõ, à ðóññêèå âîéñêà, êàê íå ðàç áûâàëî, îêàçàëèñü â ìåíüøèíñòâå.
Íåìíîãèå ãåíåðàëû — ïîëÿêè, âåðíûå ðóññêîìó ïðåñòîëó, áûëè ïîïðîñòó óáèòû
Ãîòîâèëèñü çàðàíåå. Áàíêè Öàðñòâà Ïîëüñêîãî óñïåëè íàêîïèòü äîñòàòî÷íî ñðåäñòâ äëÿ ñîäåðæàíèÿ ãîðàçäî áîëüøåé àðìèè.
Ïîëÿêè òðåáîâàëè íå òîëüêî íåçàâèñèìîñòè, à ïðèñîåäèíåíèÿ ê Ïîëüøå Ëèòâû, Áåëîðóññèè, Ìàëîðîññèè.
Ïîñëåäîâàâøèé Ñåéì îáúÿâèë äèíàñòèþ Ðîìàíîâûõ íèçëîæåííîé.
Çàðàíåå áûë ïðîäóìàí õîä: â Àíãëèþ è Ôðàíöèþ îòïðàâèëè ïîñîëüñòâà ñ ïðîñüáàìè î âîåííîé ïîìîùè.
Ó ðóññêîãî ïðàâèòåëüñòâà íå áûëî ñîìíåíèé â ñêîðîì ïîäàâëåíèè áóíòà.
24 äåêàáðÿ ðóññêàÿ àðìèÿ âñòóïèëà íà òåððèòîðèþ Ïîëüøè. Íî êîìàíäóþùèé, ôåëüäìàðøàë Äèáè÷, ïî÷åìó-òî æàëåë ìÿòåæíèêîâ è äåéñòâîâàë ÿâíî íå ïî ñóâîðîâñêè. Îòñòóïàþùèõ íå ïðåñëåäîâàë è âñòóïàë â ïåðåãîâîðû.
Ìåæäó òåì ïîæàð âîëíåíèé çàõâàòèë Ëèòâó. Íà÷àëèñü áåñïîðÿäêè â Âèëüíî; òîëïû ìÿòåæíèêîâ âîçãëàâèëè ñòóäåíòû.
À ïîòîì èç Àçèè ïðèøëà õîëåðà, è áîðüáà ñ íåé âûøëà íà ïåðâûé ïëàí. Ñòðàíó ñîòðÿñàëè õîëåðíûå áóíòû.
Êàê óæå áûâàëî, Åâðîïà âñòàëà íà ñòîðîíó âîññòàâøèõ. Ãàçåòû ðàçíûõ ñòðàí ïðîñëàâëÿëè ãåðîèçì ìÿòåæíèêîâ è íà ÷åì ñâåò ñòîèò ðóãàëè èìïåðàòîðà, åãî ãåíåðàëîâ è ïðàâèòåëüñòâî Ðîññèè.
Àëåêñàíäð Ïóøêèí. «Êëåâåòíèêàì Ðîññèè».
Âàì íåïîíÿòíà, âàì ÷óæäà
ñèÿ ñåìåéíàÿ âðàæäà.
..
Çà ÷òî æ? Îòâåòñòâóéòå: çà òî ëè,
×òî íà ðàçâàëèíàõ ïûëàþùåé Ìîñêâû
Ìû íå ïðèçíàëè íàãëîé âîëè
Òîãî, ïðåä êåì äðîæàëè âû?
.
Èëü ìàëî íàñ? Èëè îò Ïåðìè äî Òàâðèäû,
Îò ôèíñêèõ õëàäíûõ ñêàë äî ïëàìåííîé Êîëõèäû,
Îò ïîòðÿñåííîãî Êðåìëÿ
Äî ñòåí íåäâèæíîãî Êèòàÿ,
Ñòàëüíîé ùåòèíîþ ñâåðêàÿ,
Íå âñòàíåò ðóññêàÿ çåìëÿ?
Òàê âûñûëàéòå æ íàì, âèòèè,
Ñâîèõ îçëîáëåííûõ ñûíîâ:
Åñòü ìåñòî èì â ïîëÿõ Ðîññèè,
Ñðåäè íå÷óæäûõ èì ãðîáîâ.
Âìåñòå ñ òåì â Åâðîïå íå âåðèëè â óñïåõ âîññòàíèÿ. Âîïðîñ âîåííîãî âìåøàòåëüñòâà âñåðüåç íå îáñóæäàëñÿ. Íåçàâèñèìîñòü Ïîëüøè íå òîò ïðèç, èç-çà êîòîðîãî íàäî ïðîëèâàòü êðîâü.
Óäèâëÿëèñü, êàê ìîãóò ïîëÿêè òàê äîëãî ñîïðîòèâëÿòüñÿ ðóññêèì.
Íàêîíåö, â áîðüáå ñ õîëåðîé îáîçíà÷èëñÿ ïåðåëîì, è â Ïîëüøó è ëèòîâñêèå ïðîâèíöèè ñòàëè ïîäõîäèòü âîéñêà èç âíóòðåííèõ ãóáåðíèé: ïîñåëåííûå êàâàëåðèéñêèå äèâèçèè, ïåõîòíûå áàòàëüîíû, ãâàðäåéñêèå ïîëêè èç ñòîëèö, êàçà÷üè ñîòíè.
Ôîðìèðîâàëàñü íîâàÿ, ðåçåðâíàÿ àðìèÿ.
Ãóáåðíàòîðàì Çàïàäíûõ ãóáåðíèé èìïåðàòîð äàë îáøèðíûå ïîëíîìî÷èÿ.
13 èþíÿ 1831 ãîäà íà ãëàâíóþ êâàðòèðó ðóññêîé àðìèè ïðèáûë ôåëüäìàðøàë Ïàñêåâè÷ ñ çàäà÷åé âçÿòü Âàðøàâó è ïðåñå÷ü áóíò.
Ê îáîðîíå ñòîëèöû ïîëÿêè ãîòîâèëèñü ñ ïåðâûõ äíåé âîññòàíèÿ. Íîâûå óêðåïëåíèÿ ñòðîèëè ïîä ìóçûêó è ïåíèå ïàòðèîòè÷åñêèõ ïåñåí. Ïðåäñòîÿùóþ ñõâàòêó îæèäàëè ñ ýíòóçèàçìîì è îò÷àÿíèåì. Îäíàêî ãåíåðàëû èíòðèãîâàëè è îáâèíÿëè äðóã äðóãà â èçìåíå. Âñå õîòåëè êîìàíäîâàòü.
Ôåëüäìàðøàë Ïàñêåâè÷ ïîäîøåë ê Âàðøàâå. Íà ïðåäëîæåíèå ñäà÷è ìÿòåæíèêè ãîðäî îòâåòèëè: îíè âçÿëè îðóæèå äëÿ òîãî, ÷òîáû âîññòàíîâèòü íåçàâèñèìóþ Ïîëüøó â ãðàíèöàõ 1772 ãîäà. Íè áîëüøå, íè ìåíüøå. Ïîëÿêè ñîáèðàëèñü ãåðîéñêè ïîãèáíóòü íà ãëàçàõ ó Åâðîïû, ñîáðàâ àïëîäèñìåíòû.
Ðàíî óòðîì 25 àâãóñòà ðóññêèå âîéñêà ñ áîëüøèì âîîäóøåâëåíèåì äâèíóëèñü ê óêðåïëåíèÿì Âàðøàâû. Íàñòóïëåíèå ïðîõîäèëî óñïåøíî, íî ïîòåðè áûëè âåëèêè, ÷òî íå ìîãëî óñòðîèòü êîìàíäóþùåãî.
Ó ïîëÿêîâ îñòàâàëàñü íàäåæäà íà êîðïóñ ãåíåðàëà Ðàìîðèíî. Íåäàëüíîâèäíûé ãåíåðàë âûâåë åãî èç Âàðøàâû è òåïåðü, ïî ñëóõàì, ñïåøèë îáðàòíî.
Ïðèõîä ýòèõ âîéñê ìàëî ÷òî ðåøàë, ïðîèçîøëî áû åùå áîëüøåå êðîâîïðîëèòèå, ïîòîìó Ïàñêåâè÷ ñïåøèë è ïðîäîëæàë íàñòóïëåíèå.
×åðåäîâàëèñü àðòèëëåðèéñêèå îáñòðåëû è àòàêè ïåõîòû. Çàõâàòûâàëè âñå íîâûå óêðåïëåíèÿ. Îáå ñòîðîíû ïîñûëàëè ïàðëàìåíòåðîâ. È ñíîâà íà÷èíàëñÿ îáñòðåë.
Íàêîíåö Ïàñêåâè÷ äàë ñîãëàñèå íà âûõîä ïîëüñêîé àðìèè ñ îðóæèåì íà ïðàâûé áåðåã äëÿ ïîñëåäóþùåé ñäà÷è. Ïîëüñêèå âîéñêà ïîñëåäîâàëè â Ïðàãó è äàëåå íà Ïëîöê. Ãåíåðàë Ðîìàðèíî ïîëó÷èë ïðèêàç ïðåêðàòèòü âîåííûå äåéñòâèÿ.
Ðóññêèå âîéñêà è ãâàðäèÿ âîøëè â Âàðøàâó. Ãîðîæàíå ñðàçó ïåðåìåíèëè ê íèì îòíîøåíèå è âñòðå÷àëè ðóññêèõ êàê îñâîáîäèòåëåé, äàâàëè âîäó è óãîùàëè êðàñíûì âèíîì. Ïîäàðêè íå ïðèíèìàëèñü èç îïàñåíèÿ îòðàâëåíèÿ.
Ôåëüäìàðøàë ñôîðìèðîâàë âðåìåííîå ïðàâèòåëüñòâî, ãðàô Âèòò áûë íàçíà÷åí ãåíåðàë — ãóáåðíàòîðîì Âàðøàâû, êíÿçü Àëåêñàíäð Ñóâîðîâ — âíóê îòïðàâèëñÿ ê ãîñóäàðþ ñ ðàïîðòîì.
Óøåäøèå â Ïëîöê ïîëÿêè îðóæèÿ íå ñäàëè è, «óñòóïàÿ ñâîåé ãîðäîñòè», æåëàëè ïðîäîëæèòü êðîâîïðîëèòèå. Òîãäà Èâàí Ïàñêåâè÷ íà÷àë ïðåñëåäîâàíèå.
Ïîëÿêè îòñòóïèëè çà ïðóññêóþ ãðàíèöó, è ñëîæèëè îðóæèå ïåðåä íåìöàìè.
Ãåíåðàë Ðàìîðèíî, òàêæå íå ïîæåëàë ñäàâàòüñÿ ðóññêèì. Îí óøåë â Àâñòðèþ, ãäå òàêæå ñëîæèë îðóæèå.
Ïóøêèí 1831 ãîä:
Ñáûëîñü è â äåíü Áîðîäèíà
Âíîâü íàøè âòîðãëèñü çíàìåíà
 ïðîëîìû ïàäøåé âíîâü Âàðøàâû.
È Ïîëüøà, êàê áåãóùèé ïîëê,
Âî ïðàõ áðîñàåò ñòÿã êðîâàâûé
È áóíò ðàçäàâëåííûé óìîëê.
..
Âîññòàâ èç ãðîáà ñâîåãî
Âîñòðåïåòàëà òåíü åãî
Îò áëåñêà èì íà÷àòîé ñëàâû!
Áëàãîñëîâëÿåò îí, ãåðîé,
Òâîå ñòðàäàíüå, òâîé ïîêîé,
Òâîèõ ñïîäâèæíèêîâ îòâàãó,
È âåñòü òðèóìôà òâîåãî,
È ñ íåé ëåòÿùåãî çà Ïðàãó
Ìëàäîãî âíóêà ñâîåãî.
26 ôåâðàëÿ 1832 ãîäà áûë îáíàðîäîâàí Îðãàíè÷åñêèé ñòàòóò, îáúÿâèâøèé Öàðñòâî Ïîëüñêîå ÷àñòüþ Ðîññèéñêîé èìïåðèè è óïðàçäíèâøèé êîðîíîâàíèå èìïåðàòîðîâ ïîëüñêèìè êîðîëÿìè.  òîì æå ãîäó áûëà îòìåíåíà ïîëüñêàÿ Êîíñòèòóöèÿ.
Ïîëüñêàÿ àðìèÿ, êàê íåäîñòîéíàÿ ñëóæèòü çà èçìåíó, áûëà ðàñïóùåíà. Ãåíåðàëû è îôèöåðû å¸, îñòàâøèåñÿ âåðíûìè ïðèñÿãå, ïðîäîëæèëè ñëóæáó â ðÿäàõ ðóññêîé àðìèè.
Îòìåíÿëàñü òàìîæåííàÿ ãðàíèöà, âîåâîäñòâà ñòàëè ãóáåðíèÿìè, ïîëüñêèé çëîòûé çàìåíåí ðóññêèì ðóáëåì.
Ïîëüñêèé îðäåí Ñòàíèñëàâà áûë âêëþ÷åí â ñèñòåìó ðóññêèõ îðäåíîâ, ãäå çàíèìàë íèçøóþ ñòóïåíü ïîñëå Ñâÿòîé Àííû è Ñâÿòîãî Âëàäèìèðà.
 äåëîïðîèçâîäñòâî àäìèíèñòðàòèâíîãî ñîâåòà è êàíöåëÿðèè íàìåñòíèêà ââîäèëñÿ ðóññêèé ÿçûê, òåì, êòî èì íå âëàäåë, ðàçðåøàëîñü ïîëüçîâàòüñÿ ôðàíöóçñêèì.
Ãîñóäàðü çàïðåòèë îáûâàòåëÿì Ïîëüøè âûðàæàòü âåðíîïîääàííè÷åñêèå ÷óâñòâà, «æåëàÿ ïðåäîõðàíèòü èõ îò ëæè».
Ïîëèòè÷åñêè àêòèâíûå ïîëÿêè áûëè ðàññåëåíû ïî ãóáåðíèÿì Ðîññèéñêîé èìïåðèè.
Çà ãðàíèöåé îêàçàëèñü äåñÿòêè òûñÿ÷ ïîëÿêîâ, â îñíîâíîì âîåííûå.
Ýìèãðàíòû íå çàäåðæàëèñü â ñîïðåäåëüíûõ ñòðàíàõ è ïðîñëåäîâàëè â Áåëüãèþ, â Ïàðèæ, â Ëîíäîí è â Ñåâåðíóþ Àìåðèêó, îòêóäà ñëàëè ïðîêëÿòèÿ Ðîññèè. Ïîíà÷àëó èõ õîðîøî ïðèíèìàëè è äàâàëè äåíüãè.
Äëÿ ó÷àñòíèêîâ âîññòàíèÿ áûë óñòàíîâëåí ñðîê âîçâðàùåíèÿ íà ðîäèíó. Òå, ÷åé ãðåõ áûë íåâåëèê, ïîäëåæàëè àìíèñòèè. Ñðîê âîçâðàùåíèÿ ïðîäëåâàëè äâàæäû, íî âåðíóëèñü íå âñå.
Çíàìåíà ïîëüñêîé àðìèè áûëè äîñòàâëåíû â Ìîñêâó è âûñòàâëåíû äëÿ îáîçðåíèÿ â Îðóæåéíîé ïàëàòå Êðåìëÿ. Çäåñü æå ïîìåñòèëè ïîëüñêóþ Êîíñòèòóöèþ. Ÿ ïîëîæèëè íà ïîë, ê ïîäíîæèþ ïîðòðåòà èìïåðàòîðà Àëåêñàíäðà, åå ñîçäàòåëÿ.
Àäàì ×àðòîðûéñêèé ïîñåëèëñÿ â Ïàðèæå è äî êîíöà ñâîåé æèçíè íå ñêðûâàë íåíàâèñòè ê èìïåðàòîðó Íèêîëàþ è ê ðóññêèì âîîáùå.
Ðîäîâîå èìåíèå â Ïóëàâàõ ó ×àðòîðûéñêèõ êîíôèñêîâàëè. Âî âðåìÿ áóíòà â íåì ïîëíîñòüþ èñòðåáèëè ýñêàäðîí êàçàíñêèõ äðàãóí. Îáìàíóëè ðàäóøíûì ïðèåìîì, è êîìàíäèðû çàáûëè î áäèòåëüíîñòè. Ñ äðóãîãî áåðåãà Âèñëû ïåðåïðàâèëèñü ïîëüñêèå âîéñêà.  óáèéñòâå èì ïîìîãàëà «ïîëíàÿ íåíàâèñòè ïðèñëóãà».
Ó ñêàçêè Ïóøêèíà íåò ñ÷àñòëèâîãî êîíöà. Çëàÿ è íåáëàãîäàðíàÿ ñòàðóõà ïîëó÷èëà ðàçáèòîå êîðûòî.
Äëèòåëüíàÿ ðàáîòà íàä ñêàçêîé çàêîí÷èëàñü íàïèñàíèåì å¸ îêîí÷àòåëüíîãî âàðèàíòà â 1833 ãîäó.
Åùå ÷åðåç äâà ãîäà â 1835 ãîäó Ïóøêèí ðàçìåñòèë ñêàçêó â æóðíàëå «Áèáëèîòåêà äëÿ ÷òåíèÿ».
Ê òîìó âðåìåíè ïîëüñêèé áóíò è âçÿòèå Âàðøàâû îñòàëèñü â ïðîøëîì êàê íå÷òî ðóòèííîå, íå çàñëóæèâàþùåå íàðîäíîé ïàìÿòè.
Âåðíî. Ïîëüñêèå ñîáûòèÿ êðàéíå ìàëû â ñðàâíåíèè ñ íàøåñòâèåì Íàïîëåîíà.
Ïðîøëî íåìíîãî âðåìåíè è ê ïîëÿêàì çëà óæå íå ïèòàëè. Äîëæíî áûòü, Ïóøêèí òîæå èõ ïîæàëåë è óáðàë èç ñêàçêè ïîëüñêèå ïðèìåòû, íå ñòàë ëèøíèé ðàç íàïîìèíàòü, êàê ÷åòûðå ãîäà íàçàä øëÿõòó ñèëîé ïðèçâàëè ê ïîðÿäêó.
Èõ íåñ÷àñòüÿ ìàëî èíòåðåñîâàëè Ïóøêèíà. Áîëüøå ïðèâëåêàëè ïóãà÷åâöû.
«Ñêàçêà î ðûáàêå è ðûáêå» ýòî êðèòèêà öåëîé ýïîõè âíåøíåé ïîëèòèêè Ðîññèè. Ïðîâàëüíîé âíåøíåé ïîëèòèêè.
Íî ïðÿìóþ êðèòèêó íå ïðîïóñòÿò. Àëåêñàíäð Ïóøêèí — ãëàâà ñåìüè. Âðåìåíà òàêèå, ÷òî ñëîâî «Êîíñòèòóöèÿ» ñòàðàþòñÿ íå ïðîèçíîñèòü. Ïóøêèíó íàäî ïîîñòåðå÷üñÿ.
Ìîã áûòü åùå îäèí ïîâîä çàøèôðîâàòü ñêàçêó: ïîëîæèòåëüíàÿ îöåíêà äåÿòåëüíîñòè èìïåðàòîðà Àëåêñàíäðà.
«Îí âçÿë Ïàðèæ, Îí îñíîâàë Ëèöåé »
Ñ ðàííåé ìîëîäîñòè Ãîñóäàðü èñêàë âàðèàíòû ïåðåõîäà îò ñàìîäåðæàâèÿ ê êîíñòèòóöèîííîìó ïðàâëåíèþ. …Ãîñóäàðñòâåííûé ñîâåò è ïðîåêòû Ñïåðàíñêîãî…
Óòâåðæäàþò, áóäòî áû çàìûñëû öàðÿ îïåðåäèëè ñîñòîÿíèå ðóññêîãî îáùåñòâà.
Àëåêñàíäðó óäàëîñü íåìíîãîå, íî ñëåäóåò öåíèòü íå òîëüêî ïîñòóïêè, íî è íàìåðåíèÿ.
Îáúåäèíÿÿ Ðîññèþ è Ïîëüøó, ðóññêèé öàðü ïûòàëñÿ ñîçäàòü ïðîîáðàç ôåäåðàòèâíîãî ãîñóäàðñòâà.
 ïîñëåäíèå ãîäû èìïåðàòîð âåðíóëñÿ ê çàáðîøåííîé ñóïðóãå ñâîåé Åëèçàâåòå Àëåêñååâíå. «Îíè ñíîâà ñõîäèëèñü è ïðèâûêàëè äðóã ê äðóãó. Îáñóæäàëè ñ ïîëíîé îòêðîâåííîñòüþ âñå çëîáû äíÿ è äàâíèøíèå âîñïîìèíàíèÿ».
Ëåòîì 1825 ãîäà îíè îòïðàâèëèñü â Òàãàíðîã
Íî æèòü èì îñòàëîñü ìàëî.
Скупой рыцарь. Сцена 1. В башне
Альбер со слугой обсуждает рыцарский турнир, сетуя на то, что он испортил шлем. а на новый денег нет. К тому же, у Альбера нет приличной одежды, для того, чтобы показаться при дворе. Причиной победы Альбера на турнире стала его ярость оп поводу повреждения его шлема. Альбер интересуется, дал ли еврей Соломон в долг? Иван отвечает что тот “кряхтит и жмется”.
Приходит Соломон, Альбер просит денег, говоря, что он единственный наследник отца-Барона, который скуп и “служит деньгам”. На что Соломон говорит, что можно ускорить смерть отца, прибегнув к яду. Альбер в ярости кричит на него и грозит виселицей. Соломон пугается и предлагает взятку, но Альбер прогоняет его.
Альбер хочет выпить вина, но вина нет. Он решается пойти к Герцогу искать управы на отца.
______________________________
Сцена 2. Подвал
Открывается сцена тем. что барон перебирает свои сокровища, дожидаясь встречи с ними, как “молодой повеса ждет свидания…”. он опасается за судьбу сокровищ: “..кто вслед за мною примет власть на нею? Мой наследник! Безумец, расточитель молодой…”
_________________________________
Сцена 3. Во дворце
Альбер рассказывает Герцогу о своих трудностях. Приходит Барон, Альбер не желая встречи с ним, прячется в соседней комнате.
Герцог говорит Барону о том, что он хотел бы видеть его сына при своей дворе, но для этого он должен получить все необходимое. Барон в ответ клевещет на сына, уверяя что сын порочен и буен.
Затем он уверяет герцога в тома, что Албер хотел его убить, для того, чтобы обокрасть.
Альбер вбегает в комнату и обвиняет отца во лжи, Барон в свою очередь вызывает сына на дуэль(бросает а перчатку). Герцог возмущен их поведением и выгонят их. Барону становится плохо и он падает, ища в последние минуты жизни ключи от сокровищ. Герцог сокрушается” ужасный век, ужасные сердца!”.
**Следующая часть: Моцарт и Сальери.**
Сцена 1. Комната.
Сальери рассуждает о своем призвании и творчестве. О ранних невзгодах, о том что “предался неге творческой мечты”. В конце он достиг в творчестве степени высокой. Ему улыбнулась слава, но он стал завистником Моцарта.
Входит Моцарт, рассказывая о том, что стал свидетелем того, как слепой скрипач играл Моцарта. Он привел его с собой, для того, чтобы он сыграл. Старик играет, но перевирает.
В ответ Моцарт смеется, а Сальери возмущается:”Мне не смешно, когда маляр негодный/Мне пачкает мадонну Рафаэля”. Скрипач уходит, а Моцарт показывает Сальери на фортепьяно свою “безделицу”.
Сальери поражен, тем, что Моцарт идя с произведением, стоял и слушал слепца: “Ты, Моцарт, недостоин сам себя”.
Сальери приглашает Моцарта отобедать в трактир “Золотого льва”. Моцарт согласившись уходит, а Сальери решает его отравить.
Сцена 2. Трактир.
В разгар обеда, Моцарт грустен, его тревожит “Реквием”, над которым он работает. Далее он рассказывает историю заказа: трижды к нему приходил человек в черном и заказывал произведение, но затем исчезал, хотя заказ был выполнен. Теперь ему всюду мерещится этот человек и даже кажется что этот человек сидит с ними.
Сальери успокаивает Моцарта, вспоминая слова Бомарше:
На что Моцарт вспоминает слух о том, будто Бомарше был отравлен, но он не верит в это, ведь гений и злодейство несовместимы.
Сальериа бросает в стакан яд и Моцарт его выпивает. Затем Моцарт играет “Реквием”, а Сальери плачет. Моцарту становится плохо и он уходит. Сальери остается один. Он говорит, что Моцарт уснет надолго, но неужели он прав? И Сальери не гений?
- ______________________________
- Далее Каменный гость.
- Сцена 1.
Дон Гуан и его слуга Лепорелло прибывают в Мадрид, где его могут узнать многочисленный недруги, но он их не боится.
Липорелло напоминает, что если король узнает о его возвращении из ссылки, которую он был сослан за убийство Командора, то ему не поздоровится.
Дон Гуан вспоминает о соблазненных им женщинах, которых он бросил. Сравнивает андалузских крестьянок и светлых красавиц, которых он встречал в ссылке.
Дон Гуан решает посетить одну из своих бывших возлюбленных – Лауру. Разговаривая они подходят к Антоньеву монастырю. Появляется монах, Донг Гуан интернируется кого он ждет? В ответ монах говорит, что должна приехать вдова Командора, Донна Анна. В монастыре стоит памятник Комнадора.
Дон Гуан интересуется не дурна ли она собой? Приходит Доннна Анна. Но Дон Гуан кроме узенькой пятки из под черного покрывала ничего не видит. Лепорелло говорит ему. что и этого довольно. Дон Гуан решает познакомиться с ней. На что Лепорелло называет его бессовестным, ведь он убил ее мужа.
___________________________________
Сцена 2. Комната. Ужин у Лауры.
Мужчины восхваляют красоту Лауры,ее талант играть на гитаре и пение. Всем интересно кому принадлежат слова в песне, она отвечает, что Дону Гуано. Один из гостей, Дон Карлос называет Дона Гуано мерзавцем и безбожником, а Лауру дурой.
В ответ Лаура велит слугам убить обидчика. Но гости мирят их. Все гости уходят, а Лаура просит Дона Карлоса остаться, т.к он напомнил ей Дона Гуано. На впро люит ли она Дона Гуано, Лаура отвечает, что любила сильно, но теперь любит его.
Узнав, что ей 18 лет, он спрашивает:
Входит Дону Гуан и Лаура кидается ему на шею. Дон Карлос требует поединка теперь и сейчас. Дерутся и Дон Карлос погибает. Дон Гуан клянется в любви Лауре, затем спрашивая в шутку, как давно она С Доном Карлосом? Остается с ней на одну ночь.
_______________________________________________
Сцена 3. Памятник Командора.
Дон Гуан наряжается отшельником и ждет Донну Анну. Разглядывает памятник, размышляя о том, что памятник большой, а в жизни Командор был мал и тщедушен. Пр приходе Анны, он признается ей в люби, представляясь Диего де Кальвадо. Она приглашает его в гости. Дон Гуан уходя приглашает статую в гости, Липорелло пугается, тк статуя кивает им.
__________________________________
Сцена 4. Комната Донны Анны.
Анна в беседе с Доном Гуаном признается, что если бы встретила убийцу мужа. то сама убила бы его. Дон дает ей кинжал и признается, что он Дон Гуан. Но она не верит. Она спрашивает скольких женщин он погубил? Он говорит, что ни одной не любил. На прощание она целует его. Раздается стук – является статуя Командора. Дон Гуан жмет ей руку и вместе с ней проваливается.
Пир во время чумы.Улица. Накрытый стол. Вальсингам вспоминает тех, кто уже умер от чумы, говоря о Джаксоне, рассказы которого он славил под общий хохот. Далее он говорит, что живых еще много и им нет причины печалиться. Вальсингам просит спеть Мери. Она поет от торжестве любви над смертью. В этот момент едет телега полная мертвых тел.
Молодой человек поет гимн в честь чумы. Появляется священник и требует прервать пир, удивляясь тому, что Вальсингам председательствует на пиру, ведь три недели назад он оплакивал свою мать. Вальсингам говорит, что пир его вызван воспоминаниями страшными. Далее он бредит о соей жене. Священник просит спасти его душу и уходит. Пир продолжается.
Вальсингам остается сидеть в задумчивости.
Пушкин А.С. “Сказка о попе и работнике его Балде”, краткое содержание
- Жадность последнего ума лишает.
- Дорого, да мило, дешево, да гнило.
- Находчивого не озадачишь.
- У хитрого начала скандальный конец.
- Есть и на черта гром.
- Назад к содержанию
Здравствуйте! Меня зовут Мария, я автор сайта Пушкин сделал.
Надеюсь, что мой сайт вам помогает, в свою очередь прошу помощи у вас. Моему сыну поставили диагноз аутизм. Ему необходимы ежедневные коррекционные занятия, если вы можете помочь, буду вам благодарна. Каждые ваши 10 рублей — еще один шанс для моего ребенка жить полноценной жизнью.
Страница для сбора здесь
Краткое содержание
Поп встретил на базаре Балду и сказал ему, что нуждается в таком работнике, который сможет совмещать несколько обязанностей, а именно плотника, конюха и повара, но за малую плату. Мужик недолго раздумывал и согласился. Только в качестве оплаты он попросил весьма необычный гонорар — в год 3 щелчка попу по лбу, да и кормить его должны были вареной полбой.
Работодатель сразу же согласился на такие выгодные условия и нанял его.
Мужик оказался работящим и добросовестным. Попадья радовалась такому трудолюбивому помощнику. Дети сразу его полюбили. Балда работал и нянчил маленького ребенка, кормил его, играл с ним. В итоге он стал ему, как родной.
Мужик пришелся всем по душе, кроме самого попа, так как близился момент, когда с ним будут рассчитываться. Ему не нравилась мысль о том, что какой-то работяга будет щелкать его по лбу. Поп рассказал про свои думы жене, а та придумала хитроумный план. Балде нужно было дать такое задание, с которым он не справится.
Эта идея ее мужу пришлась по душе. Он приказал мужику забрать у бесов оброк, который они ему должны.
Балда собрался в путь, пришел к морю, сел на берегу, закинул в воду один конец веревки, а другой держал в руках.
В скором времени перед мужиком возникли два беса: старый и молодой. Один из них спросил, что же Балда тут делает. В ответ они услышали, что он решил все бесовское племя извести. Старый черт поверил словам мужика и обещал откупиться оброком. Только в это же время отправил на берег бесенка сразиться с неприятелем.
Молодой бес предложил мужику поспорить, кто первый обойдет море, тот и будет победителем. В случае победы Балды ему вернут оброк, если нет, то он останется ни с чем. Работник оказался хитрее, поэтому получил обещанное.
Он выпустил зайца бежать с маленьким бесенком, называл его своим младшим братом. Когда черт обежал вокруг озера, Балда уже сидел и гладил другого зайца. Так он провел бесов, выполнил задание, забрал должок.
Когда мужик пришел домой, его работодатель испугался, но так и не смог уклониться от расплаты. Балда отвесил ему три сильных щелчка по лбу. В итоге поп лишился рассудка.
Поп-толоконный лоб выходит на базар подыскать себе работника – чтобы был он у него и поваром, и конюхом, и плотником, а жалованья большого не просил. Навстречу ему – парень Балда, «идёт, сам не зная куда».
Узнав, что поп ищет работника, Балда рядится поступить к нему: буду служить тебе «в год за три щелка тебе по лбу, есть же мне давай вареную полбу». Смекнул было поп, что «щелк щелку ведь розь, да понадеялся он на русский авось» – и взял Балду на службу. [См.
полный текст «Сказки о попе и работнике его Балде».]
Пушкин. Сказка о попе и работнике его Балде. Краткое содержание для читательского дневника. Слушать аудиокнигу
«Живет Балда в поповом доме, спит себе на соломе, ест за четверых, работает за семерых». Трудится он хорошо: и поле на лошади пашет, и обед готовит, и детей нянчит. Однако «поп Балду не любит, никогда его не приголубит, о расплате думает частенько, время идет, и срок уж близенько». Лоб у попа трещит заранее.
Попадья советует ему: «Закажи Балде службу, чтоб стало ему невмочь, а требуй, чтоб он ее исполнил точь-в-точь. Тем ты и лоб от расправы избавишь и Балду-то без расплаты отправишь».
Поразмыслив, поп идёт к Балде и говорит, что черти обязались платить ему, попу, оброк, но не вносят его: накопились на них недоимки за три года. «Как наешься ты своей полбы, собери-ка с чертей оброк мне полный».
Балда берёт верёвку, идёт к берегу моря и начинает «верёвку крутить да конец ее в море мочить». Из моря вылезает бес и спрашивает, что Балде нужно. Тот отвечает: «Вот веревкой хочу море морщить да вас, проклятое племя, корчить. Потому что вы не плотите оброка, не помните положенного срока».
Чёрт, приуныв, ныряет обратно в море. А к Балде оттуда выныривает бесёнок, мяукает, как голодный котёнок, и уверяет: «Об оброке век мы не слыхали, не было чертям такой печали».
Но бесёнок говорит, что черти всё-таки готовы заплатить оброк, если Балда быстрее его обежит вокруг моря. Балда лукаво смеётся: «Где тебе тягаться со мною, со мною, с самим Балдою?» Он говорит, что лучше вышлет на пробежку своего меньшого брата.
Балда идёт в лес и ловит там в мешок двух зайцев. Потом он возвращается к морю, вынимает одного зайца из мешка и кричит бесёнку: ты «еще молоденёк, со мною тягаться слабенёк; это было б лишь времени трата; обгони-ка сперва моего брата».
Балда выпускает зайца из мешка. Бесёнок бросается бежать по морскому берегу, а заяц скрывается в лесу. «Вот, море кругом обежавши, высунув язык, мордку поднявши, прибежал бесенок задыхаясь, весь мокрешенек, лапкой утираясь». Балда же, достав из мешка второго зайца, сидит и гладит его, как будто это был первый, уже обежавший вокруг моря.
Смутившись, чертёнок ныряет в море. Он держит там совет с другими бесами и, вынырнув опять, предлагает Балде другое соревнование: кто дальше бросит палку. Балда грозит: зашвырну я «вон в ту тучку» палку, «да и начну с вами, чертями, свалку», однако потом делает вид, что готов пойти на милость. Он предлагает отказаться от оброка, если чертёнок пронесёт с полверсты сивую кобылу.
Бес подлезает под кобылу, тужится, пружится, приподнимает её, но на третьем шаге падает. Балда, смеясь над ним, говорит, что сам сумеет унести кобылу не только на плечах, но даже и промеж ног. «Сел Балда на кобылку верхом, да версту проскакал, так что пыль столбом».
Чертям приходится собрать оброк. Балда взваливает на себя мешок с ним, покрякивая, приносит к попу и требует обещанной расплаты. Поп пытается схорониться за попадью, но тщетно. Он поневоле подставляет лоб для щелчков.
С первого щелка Прыгнул поп до потолка; Со второго щелка Лишился поп языка, А с третьего щелка Вышибло ум у старика. А Балда приговаривал с укоризной: «Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной».
Популярные сегодня пересказы
- Белая гвардия — краткое содержание романа Булгакова Действие произведения развивается во времена так называемой «петлюровщины» (на дворе 1918-1919-й год) в одном из оккупированных немцами украинских городов. Все с содроганием ждут пришествия войск Петлюры.
- Колокольчики мои… — краткое содержание стиха Толстого А. К. Жанровая направленность произведения представляет собой русскую лирическую песню, изложенную в стихотворном стиле.
- Похититель трупов — краткое содержание романа Стивенсона Вечерами в гостинице собиралась компания любителей выпить. Участником хмельных посиделок был старый бездельник Феттс. Все звали его доктором за то, что он умел вправлять вывихи. Однако о своем прошлом Феттс никому не рассказывал.
- Паустовский Константин Георгиевич Паустовский – удивительный писатель, чьи произведения подкупают своей искренностью и глубиной, однако вместе с тем просты и понятны читателю.
Главные персонажи
Действие сочинения о Попе и работнике его Балде описывают старые времена России. Автор писал про период, когда он начал творить и писать свои произведения. Основными местами происходящего являются: базар, море и дом попа.
Анализ сказки дает понять, что она очень смешная, но в то же время и поучительная. Все действия основаны на особенностях главного героя Попа. Он был жадным и расчетливым человеком, который обманывал простых людей.
Однажды он хотел провести простого крестьянина, настоящего трудягу, но ему не удалось сделать это. Балда был умнее его и смог обмануть даже чертей и получить свою награду.
Своим произведением автор пытался донести до своих читателей главный смысл, который заключается в том, что за выполненную работу нужно обязательно платить, а жадность никогда не даст хороших результатов.
В тексте имеется сразу несколько главных героев:
- Балда — простой рабочий, обладающий острым умом и смекалистостью. Со стороны он выглядит как глупый человек, которого легко обмануть.
- Поп — жадный и расчетливый человек, который ищет во всем свою выгоду.
- Попадья — супруга попа. Хитрая баба, которая во всем имеет только корыстный умысел.
- Поповна и попенок — дети отрицательного героя, которым понравился балда.
- Бесенок — энергичный и самовлюбленный персонаж.
Вокруг каждого из героев разворачиваются основные действия произведения. Все они являются олицетворением разных характеров.
Хитрый план
Герою понравилась идея жены, и он обрадовался, что сможет избежать унизительных ударов рабочего. Тогда он решил работника отправить к чертям, чтобы тот забрал оброк, которые они ему задолжали. Рабочему ничего не оставалось делать, как отправиться на берег моря.
Там он взял веревку, один конец забросил в воду, а второй держал в руках. В это время появился старый бес, которому стало интересно, что же делает человек. Балда объяснил, что хочет сжить со света все бесовское племя. В ответ на это бес пообещал выплатить дань, но вместо платы отправил на берег бесенка, чтобы тот сразился с Балдой.
Черт был хитрым: он предложил мужику спор, который заключался в том, кто первый пробежит вокруг моря. В случае победы черти отдадут ему оброк, а если он проиграет, то останется ни с чем. Балда был догадливым человеком и вовремя проявил смекалку, в результате чего остался победителем.
Когда Поп увидел, что его работник вернулся домой с оброком, сильно испугался и стал прятаться за жену. Но это ему не помогло, и Балда все же отвесил ему 3 щелчка по лбу, от которых тот сошел с ума.
Отзывы читателей
Я еще в школе прочла эту сказку. В ней, кроме иронии, есть и поучительная мораль. Жадность — это главный порок человека, который приводит к печальным последствиям. Аннотация этого рассказа дает полную характеристику каждому из персонажей.
Галина
Смешное произведение. Мне нравится, что оно написано простым языком. По моему мнению, в тексте нет отрицательных персонажей, есть только люди, наделенные глупостью.
Олег
Работник — это олицетворение простого народа, который постоянно обманывают. В конце можно сделать вывод, что это не Балда лишил Попа рассудка, а его жадность. Виктория
Откуда Пушкин взял сюжет сказки
Интерес к сказкам у Александра Сергеевича проявился в период 1824-1826 гг. во время ссылки в селе Михайловское.
Вечерами няня ссыльного поэта (Арина Родионовна) пересказывала ему народные сказания, о чем он впоследствии пишет в своих воспоминаниях. «Сказка о Попе и о работнике его Балде» была окончательно написана в 1830 г. в Болдинском имении.
В опубликованных черновиках поэта можно найти упоминание о не вошедших в окончательный вариант произведения некоторых сюжетных линий, таких как
- Балда привел из лесной чащи медведя,
- вылечил дочь царя от бесовской болезни,
- заставил маленького чертенка разгрызать железные орехи,
- обыграл маленького беса в щелчки.
Сказочное пушкинское произведение было опубликовано лишь в 1840 г. Жуковским В.А., который, дабы избежать цензуры, заменил священнослужителя (Попа) на Кузьму Остолопа (купца).
Сказка о попе и о работнике его Балде читать
Жил-был поп, Толоконный лоб. Пошёл поп по базару Посмотреть кой-какого товару. Навстречу ему Балда Идёт, сам не зная куда. “Что, батька, так рано поднялся? Чего ты взыскался?” Поп ему в ответ: “Нужен мне работник: Повар, конюх и плотник.
А где найти мне такого Служителя не слишком дорогого?” Балда говорит: “Буду служить тебе славно, Усердно и очень исправно, В год за три щелка тебе по лбу. Есть же мне давай варёную полбу”. Призадумался поп, Стал себе почёсывать лоб. Щёлк щелку ведь розь. Да понадеялся он на русский авось. Поп говорит Балде: “Ладно. Не будет нам обоим накладно.
Поживи-ка на моём подворье, Окажи своё усердие и проворье”. Живёт Балда в поповом доме, Спит себе на соломе, Ест за четверых, Работает за семерых; Досветла всё у него пляшет, Лошадь запряжёт, полосу вспашет. Печь затопит, всё заготовит, закупит, Яичко испечёт да сам и облупит.
Попадья Балдой не нахвалится, Поповна о Балде лишь и печалится, Попёнок зовёт его тятей; Кашу заварит, нянчится с дитятей. Только поп один Балду не любит, Никогда его не приголубит, О расплате думает частенько; Время идёт, и срок уж близенько. Поп ни ест, ни пьёт, ночи не спит: Лоб у него заранее трещит.
Вот он попадье признаётся: “Так и так: что делать остаётся?” Ум у бабы догадлив, На всякие хитрости повадлив. Попадья говорит: “Знаю средство, Как удалить от нас такое бедство: Закажи Балде службу, чтоб стало ему невмочь, А требуй, чтоб он её исполнил точь-в-точь. Тем ты и лоб от расправы избавишь И Балду — то без расплаты отправишь”. Стало на сердце попа веселее.
Начал он глядеть на Балду посмелее. Вот он кричит: “Поди-ка сюда, Верный мой работник Балда. Слушай: платить обязались черти Мне оброк по самой моей смерти; Лучшего не надобно дохода, Да есть на них недоимки за три года. Как наешься ты своей полбы, Собери-ка с чертей оброк мне полный”.
Балда, с попом понапрасну не споря, Пошёл, сел у берега моря; Там он стал верёвку крутить Да конец её в море мочить. Вот из моря вылез старый Бес: “Зачем ты, Балда, к нам залез?” — “Да вот верёвкой хочу море морщить Да вас, проклятое племя, корчить”. Беса старого взяла тут унылость.
“Скажи, за что такая немилость?” — “Как за что? Вы не платите оброка, Не помните положенного срока; Вот ужо будет нам потеха, Вам, собакам, великая помеха”.- “Балдушка, погоди ты морщить море, Оброк сполна ты получишь вскоре. Погоди, вышлю к тебе внука”.
Балда мыслит: “Этого провести не штука!” Вынырнул подосланный бесёнок, Замяукал он, как голодный котёнок: “Здравствуй, Балда мужичок; Какой тебе надобен оброк? Об оброке век мы не слыхали, Не было чертям такой печали.
Ну, так и быть — возьми, да с уговору, С общего нашего приговору — Чтобы впредь не было никому горя: Кто скорее из нас обежит около моря, Тот и бери себе полный оброк, Между тем там приготовят мешок”. Засмеялся Балда лукаво: “Что ты это выдумал, право? Где тебе тягаться со мною, Со мною, с самим Балдою? Экого послали супостата! Подожди-ка моего меньшого брата”.
Пошёл Балда в ближний лесок, Поймал двух зайков, да в мешок. К морю опять он приходит, У моря бесёнка находит. Держит Балда за уши одного зайку: “Попляши-тка ты под нашу балалайку; Ты, бесёнок, ещё молоденек, Со мною тягаться слабенек; Это было б лишь времени трата. Обгони-ка сперва моего брата. Раз, два, три! догоняй-ка”.
Пустились бесёнок и зайка: Бесёнок по берегу морскому, А зайка в лесок до дому. Вот, море кругом обежавши, Высунув язык, мордку поднявши, Прибежал бесёнок, задыхаясь, Весь мокрёшенек, лапкой утираясь, Мысля: дело с Балдою сладит. Глядь — а Балда братца гладит, Приговаривая: “Братец мой любимый, Устал, бедняжка! отдохни, родимый”.
Бесёнок оторопел, Хвостик поджал, совсем присмирел, На братца поглядывает боком. “Погоди, — говорит, — схожу за оброком”. Пошёл к деду, говорит: “Беда! Обогнал меня меньшой Балда!” Старый Бес стал тут думать думу. А Балда наделал такого шуму, Что всё море смутилось И волнами так и расходилось. Вылез бесёнок: “Полно, мужичок, Вышлем тебе весь оброк — Только слушай.
Видишь ты палку эту? Выбери себе любую мету. Кто далее палку бросит, Тот пускай и оброк уносит. Что ж? боишься вывихнуть ручки? Чего ты ждешь?” — “Да жду вон этой тучки; Зашвырну туда твою палку, Да и начну с вами, чертями, свалку”. Испугался бесёнок да к деду, Рассказывать про Балдову победу, А Балда над морем опять шумит Да чертям верёвкой грозит.
Вылез опять бесёнок: “Что ты хлопочешь? Будет тебе оброк, коли захочешь…” — “Нет, — говорит Балда, — Теперь моя череда, Условия сам назначу, Задам тебе, вражонок, задачу. Посмотрим, какова у тебя сила. Видишь, там сивая кобыла? Кобылу подыми-ка ты Да неси её полверсты; Снесёшь кобылу, оброк уж твой; Не снесёшь кобылы, ан будет он мой”. Бедненький бес Под кобылу подлез, Понатужился, Поднапружился, Приподнял кобылу, два шага шагнул, На третьем упал, ножки протянул. А Балда ему: “Глупый ты бес, Куда ж ты за нами полез? И руками-то снести не смог, А я, смотри, снесу промеж ног”. Сел Балда на кобылку верхом Да версту проскакал, так что пыль столбом. Испугался бесёнок и к деду Пошёл рассказывать про такую победу. Черти стали в кружок, Делать нечего — черти собрали оброк Да на Балду взвалили мешок. Идёт Балда, покрякивает, А поп, завидя Балду, вскакивает, За попадью прячется, Со страху корячится. Балда его тут отыскал, Отдал оброк, платы требовать стал. Бедный поп Подставил лоб: С первого щелка Прыгнул поп до потолка; Со второго щелка Лишился поп языка; А с третьего щелка Вышибло ум у старика. А Балда приговаривал с укоризной: “Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной”.
«Поп и Балда» краткое содержание для читательского дневника по сказке Пушкина (8 класс) – главная мысль, отзыв, сюжет
Поп с Балдой повстречался на базаре, и поведал тому, что очень нуждается в сноровистом работнике, который бы совмещал обязанности плотника, конюха и повара, да еще и за низкую плату. Недолго думая, Балда предложил попу свои услуги, пожелав весьма необычную плату за свои старания – в год три щелчка попу по лбу. Жадный поп тут же согласился на эти условия.
Балда оказался на редкость трудолюбивым и добросовестным работником. Попадья не могла нарадоваться новому помощнику, да и молоденькой поповне он приглянулся. Даже для маленького попенка Балда находил время – нянчился с ним, кормил, играл, и вскоре стал ему, как родной. Малыш даже тятей его называл.
Всем был по душе Балда, но только не попу, который все чаще задумывался о предстоящей плате. Мысль о том, что простой работник будет щелкать его по лбу, не давала покоя. Поп поделился своими переживания с попадьей, и та, будучи хитрой женщиной, предложила задать Балде такую сложную службу, чтобы он не смог с ней справиться.
Поп обрадовался, что можно избавиться от унизительных щелчков по лбу, и приказал Балде забрать у чертей оброк, который они ему задолжали за три года. Работник согласился и отправился к морю. Усевшись на берегу, он забросил в воду один конец веревки, а второй оставил держать в руках.
Вскоре из моря появились старый бес, который поинтересовался, что же Балда делает. Тот и ответил, что решил все бесовское племя извести. Поверил ему старый бес и пообещал откупиться оброком, а сам тем временем послал на берег молодого энергичного бесенка сразиться с Балдой.
«1984», художественный анализ романа Джорджа Оруэлла
Бесенок предложил работнику спор – кто первый пробежит вокруг моря, тот и выиграл. Если победителем окажется Балда, отдадут ему черти обещанный оброк, если же нет – уйдет он домой ни с чем. Балда оказался хитрее бесов, и те были вынуждены отдать ему оброк.
Вернулся работник домой. Поп испугался, стал прятаться за попадью. Но ему не суждено было избежать расплаты, и Балда все же отвесил попу три мощных щелчка по лбу, от которых тот лишился рассудка.
Краткое содержание «Сказка о попе и о работнике его Балде»
- Главные герои:
- Балда (смекалистый работник), поп (расчетливый и жадный человек), попадья (хитрая супруга попа)
- Второстепенные персонажи:
- поповна и попенок (дети попа), бесенок (внук черта)
Пушкин А.С. | 1830 |
- Форма произведения:
- Жанр:
- Время событий:
- Место событий:
- В школе:
- Возраст:
- Время чтения:
сказка | сатирический | XIX век | Россия | 5 класс | дети 6-12 лет, подростки | до 1 часа |
- Экранизация:
- мультфильм (СССР, 1973 год, реж. Инесса Ковалевская)
- Темы:
- гордость и смирение, жадность
Встреча на базаре
Отправился однажды поп на базар за товаром и повстречал Балду, который болтался там от безделья. Разговорились они, и поп сказал, что ищет работника, который за небольшую плату будет и варить, и плотничать и за лошадьми смотреть.
Балда тут же предложил свою кандидатуру. За свой труд он попросил странное вознаграждение – за каждый год работы поп будет получать от него три щелчка в лоб, также Балда попросил разрешение есть вареную полбу.
После небольшого раздумья поп дал свое согласие.
Жизнь Балды в поповском доме
Работал Балда много и показал себя трудолюбивым и ответственным работником. Все обязанности он выполнял вовремя и даже для маленького попенка находил время, чтобы понянчиться с ним. Попадья хвалила его за усердие, а поповне он и вовсе сильно приглянулся.
Иллюстрация к сказке. Художник Сергей Даниленко
План обмана
Всем членам поповского семейства пришелся по душе Балда, кроме самого попа. Все чаще задумывался он о предстоящей плате, ему была невыносима сама мысль, что его по лбу будет щелкать его же работник.
Рассказал он о своих переживаниях попадье, которая отличалась умом и смекалкой.
Посоветовала она попу дать Балде такое задание, которое он не сможет выполнить, таким образом, попу удастся избежать унизительных щелчков.
Пребывая в хорошем настроении от такого плана, поп призвал к себе Балду. Он велел ему собрать оброк, который черти не платили ему уже три года. Балда беспрекословно пошел к морю, расположился на берегу и закинул в воду веревку, конец которой стал крутить в руках.
Состязание с бесенком
Вскоре из воды показался бес. Он поинтересовался, какое дело привело к нему Балду. Тот рассказал ему про оброк, который требует поп. Бес пообещал отдать долг, но до этого Балде придется познакомиться с его внуком. Вскоре появился бесенок, который стал утверждать, что они знать не знают ни о каком оброке.
Чтобы избежать взаимного непонимания бесенок предложил Балде соревнование. Если тот первый обежит вокруг моря, то получит весь оброк. Хитрый Балда поступил следующим образом. Он поймал двух зайцев, одного из которых припрятал от чертей, а другого отпустил наперегонки с бесенком. Когда бесенок прибежал к Балде, тот показал ему второго зайца, как доказательство своей победы.
Разозлила бесенка такая игра, и предложил он другой спор. Но и тут выручила Балду его врожденная смекалка. Черти снова проиграли, а Балда забрал оброк и поспешил домой.
Расплата
Краткое содержание Пушкин Сказка о попе и его работнике Балде для читательского дневника, читать краткий пересказ онлайн
«Сказка о попе и работнике его Балде» была написана в 1830 году таким известным автором и поэтом России, как Александром Сергеевичем Пушкиным. Основой послужила русская народная сказка, записанная автором от своей няни, Арины Родионовны. Главные герои детской сказки – поп и работник Балда, соответственно.
Начинается произведение с того, что поп встречает работника Балду на местном базаре и предлагает работу, за которую ему не придаться много платить Балде. На плечи Балды было возложено огромное количество обязанностей. По сюжету сказки Балда должен был быть в качестве человека разных профессий: плотник, повар, стоял, дворник и другие. Дел было в невпроворот.
Балда согласился работать у попа за три щелка в год попу и за крышу над головой с пропитанием, чтобы не умереть с голоду. Балда, конечно, ел много, как за четверых, но и работал соответственно.
Балда хорошо со всем справлялся, все были довольны тем, как трудиться работник. Работал не покладая рук, сутки напролет.
Он старался не только по хозяйству работать, но и поиграть с маленькими детьми попа: сыном и дочкой, что безумно нравилось хозяину, работника часто хвалили и поощряли. Все были довольны тем, как Балда работает.
Однако, поп чувствовал, что час расплаты не за горами. Поп не хотел платить работнику и было нужно придумать что-то такое, что Балда никак не сможет выполнить. Он просил совета у жены и пытались что-то придумать вместе. Это было задачей непростой, ведь Балда справлялся со всем « на ура».
Спустя какое-то время священник все-таки смог придумать такое задание, которое будет не под силу Балде, как он думал сам. Вот что придумал с женой поп своему работнику: собрать оброк со всех чертей в море. Казалось, что это задание просто невероятное и выполнить его невозможно.
Балда, как наивный простофиля, пошел баламутить чертей, чтобы собрать требуемый оброк, о котором черти никогда и не слыхали. Естественно, это было непросто и черти не хотели платить Балде.
Один из старейших чертей, который был довольно мудрый решил отправить на борьбу с работником Балдой своего внука, которой был очень хитрый, хоть и совсем еще маленький. Чертёнок предложил работнику соревнования и выполнения нескольких заданий, в которых чертенок хотел схитрить и надурить Балду.
Однако, работник Балда включил свою сообразительность и хитрость и победил чертей. Когда черти поняли, что тягаться с работником бесполезно, согласились заплатить. Те отдали Балде мешок золото, которые должны были, лишь бы работник отвязался и оставил их в покое.
Когда настал час платить по долгам, поп растерялся и начал бояться Балду, ведь не ожидал, что Балда со всем справится. Однако, работник настаивал на своем. Ведь все, что от него требовалось – он выполнил, даже больше, значит, нужно платить.
Первый щелчок был довольно больной, но еще терпимо, поп просто подпрыгнул с криками до потолка. После второго щелчка поп лишился языка, что не мог ничего сказать, а уже после третьего, бедный поп вообще лишился ума, настолько сильные удары были.
Сказка учит тому, что всегда восторжествует справедливость. Как бы ты не пытался обмануть человека, придет час расплаты, от которого некуда будет деться.
Также читают:
Рассказ Сказка о попе и его работнике Балде
Популярные сегодня пересказы
Произведение повествует о приключениях двух закадычных друзей Коли и Миши, которые, предприняв неудачную попытку создания паровой машины, решают провести эксперимент по выведению в домашних условиях цыплят.
Рассказчик приглашает к себе за расчетом гувернантку Юлию Васильевну, молодую робкую девушку. Она принята в дом два месяца и пять дней назад, но до сих пор ни разу не обращалась к хозяину за жалованием.
Жанровая направленность произведения представляет собой комическую пьесу, основанную на традиционном сюжете. Главным героем пьесы является Скапен, представленный в образе хитрого слуги
Произведение по жанровой направленности представляет собой автобиографическую прозу. Автор повествует об истории собственной жизни, рассказывая изначально о детских годах
«Поп и Балда» читательский дневник
«Поп и Балда» – это русская народная сказка, записанная А. С. Пушкиным со слов своей любимой нянюшки Арины Родионовны. Это история о смекалистом работнике Балде и жадном попе, получившим по заслугам за свою скупость.
Краткое содержание «Поп и Балда» для читательского дневника
Название: О попе и работнике его Балде
Число страниц: 6. Пушкин Александр Сергеевич. «О попе и работнике его Балде». Издательство «Детгиз». 1958 год
Жанр: Сказка
Год написания: 1830 год
Время и место сюжета
Действие сказки происходит в давние времена, в России. По все видимости, А. С. Пушкин описывает время, в котором он жил и творил, то есть, в первую половину XIX века. Основными местами действия сюжета являются: базар, поповский дом, берег моря.
Главные герои
Балда – находчивый, смекалистый, проворный, трудолюбивый мужик.
Поп – жадный, скупой, настоящий скряга, получивший по заслугам за свою жадность.
Хоббит, или Туда и Обратно – Толкин Джон – Страница 1
- Попадья – жена попа, умная, хитрая женщина.
- Поповна и попенок – дети попа, полюбившие Балду.
- Старый бес – грустный, недалекий.
- Бесенок – молодой, самоуверенный, энергичный.
Сюжет
Поп с Балдой повстречался на базаре, и поведал тому, что очень нуждается в сноровистом работнике, который бы совмещал обязанности плотника, конюха и повара, да еще и за низкую плату. Недолго думая, Балда предложил попу свои услуги, пожелав весьма необычную плату за свои старания – в год три щелчка попу по лбу. Жадный поп тут же согласился на эти условия.
Балда оказался на редкость трудолюбивым и добросовестным работником. Попадья не могла нарадоваться новому помощнику, да и молоденькой поповне он приглянулся. Даже для маленького попенка Балда находил время – нянчился с ним, кормил, играл, и вскоре стал ему, как родной. Малыш даже тятей его называл.
Всем был по душе Балда, но только не попу, который все чаще задумывался о предстоящей плате. Мысль о том, что простой работник будет щелкать его по лбу, не давала покоя. Поп поделился своими переживания с попадьей, и та, будучи хитрой женщиной, предложила задать Балде такую сложную службу, чтобы он не смог с ней справиться.
Поп обрадовался, что можно избавиться от унизительных щелчков по лбу, и приказал Балде забрать у чертей оброк, который они ему задолжали за три года. Работник согласился и отправился к морю. Усевшись на берегу, он забросил в воду один конец веревки, а второй оставил держать в руках.
Вскоре из моря появились старый бес, который поинтересовался, что же Балда делает. Тот и ответил, что решил все бесовское племя извести. Поверил ему старый бес и пообещал откупиться оброком, а сам тем временем послал на берег молодого энергичного бесенка сразиться с Балдой.
Бесенок предложил работнику спор – кто первый пробежит вокруг моря, тот и выиграл. Если победителем окажется Балда, отдадут ему черти обещанный оброк, если же нет – уйдет он домой ни с чем. Балда оказался хитрее бесов, и те были вынуждены отдать ему оброк.
Персонажи и их характеристика
Сюжет развивается в России. Конкретные места действия: базар, дом попа, берег моря. В произведении представлены основные и второстепенные действующие лица.
К ним относятся:
- Балда — трудолюбивый, ловкий, смышленый, находчивый работяга.
- Поп — жадный и скупой человек.
- Попадья — его жена, хитроумная особа.
- Поповна и попенок — их дети.
- Старый черт — глупый и грустный.
- Бесенок — самоуверенный, подвижный.
Энциклопедия сказочных героев
Все о сказках для читательского дневника. Русские народные сказки, сказки народов мира, сказки русских и зарубежных писателей.
пятница, 10 августа 2020 г
“Сказка о попе и работнике его Балде”
Пушкин А.С. “Сказка о попе и работнике его Балде”
Краткое содержание Рождественская песнь в прозе Диккенса
Жанр: литературная волшебная сказка в стихах
Главные герои “Сказки о попе и работнике его Балде” и их характеристика
- Балда, смекалистый и находчивый мужик. Умный, хитрый, ловкий, трудолюбивый.
- Поп. Жадный, скупой, скряга. Все искал что подешевле.
- Попадья. Хитрая, умная.
- Старый бес. Печальный, грустный, глупый.
- Бесенок. Молодой, энергичный, самонадеянный, глупый.
План пересказа “Сказки о попе и работнике его Балде”
- Поп на базаре
- Встреча с Балдой
- Балда договаривается о плате
- Балда работает на Попа
- Поп тревожится
- Совет Попадьи
- Поп отправляет Балду к чертям
- Балда мутит море
- Разговор со Старым бесом
- Внук беса
- Вокруг моря
- Палка
- Кобыла
- Оброк
- Расплата.
Кратчайшее содержание “Сказки о попе и работнике его Балде” для читательского дневника в 6 предложений
- Поп нанимает Балду работать по хозяйству за три щелчка.
- Поп боится расплаты и отправляет Балду к чертям за оброком
- Старый бес посылает своего внука к Балде
- Бесенок бежит наперегонки с зайцем и пугается обещания Балды закинут палку на тучу.
- Бесенок несет кобылу два шага, а Балда на ней скачет.
- Черти платят оброк, а Поп получает щелчки.
Главная мысль “Сказки о попе и работнике его Балде”
Не гонялся бы ты Поп за дешевизной. Дешево – не значит хорошо.
Чему учит “Сказка о попе и работнике его Балде”
Эта сказка учит хитрости и смекалке. Учит находить выход из любой ситуации. Учит никого не бояться. Учит не искать того, что дешевле, а искать того, что лучше. Учит честно соблюдать условия договора. Учит не быть жадным.
Отзыв на “Сказку о попе и работнике его Балде”
Мне очень понравилась эта веселая сказка. Особенно мне нравится Балда, вроде бы простой мужик, но ужасно хитрый и ловкий. Он умудрился легко обмануть самого черта. Он наказал скупого Попа. Правда оброк все-таки достался Попадье и ее детям, так что в этом моменте Балда что-то не додумал.
Пословицы к “Сказке о попе и работнике его Балде”
У хитрого начала скандальный конец. При скупости, да при жадности проживешь век без радости. Жадность последнего ума лишает. Дорого, да мило, дешево, да гнило. Есть и на черта гром.
Читать краткое содержание, краткий пересказ “Сказки о попе и работнике его Балде”
Шел как-то по базару Поп, искал какой-то товар. Навстречу ему идет Балда, и спрашивает, чего Поп так рано поднялся. А Поп отвечает, что ищет работника, чтобы тот был и поваром, и конюхом, и плотником. И чтобы много за работу не спрашивал. Ну Балда и предлагает свои услуги всего за три щелчка по лбу Попу и за тарелку полбы.
Подумал Поп, решил, что авось пронесет, и согласился. Стал жить Балда у Попа. Работает за семерых, ест за четверых. Попадья им довольна, поповна о нем мечтает, попенок даже тятей зовет, так хорошо Балда с ним нянчится. Один только Поп не ест, ни спит, дни до расплаты считает. И вот советуется Поп с Попадьей, как ему быть, чтобы лоб не отбили.
А Попадья советует дать Балде задачу, с которой тот не справится. Тогда и расплачиваться не придется. Обрадовался Поп совету, зовет Балду. Говорит ему отправляться к чертям и недоимки с них за три года стребовать. Балда отправился на берег моря, взял веревку и давай ею в море крутить.
Вылез из моря Старый бес и спрашивает, зачем Балда это непотребство творит. А Балда отвечает, что хочет чтобы все бесовское племя корчило. Спрашивает Старый бес, за что им такие мучения, а Балда про оброк речь ведет. Тут Старый бес обещает оброк выплатить и своего внука прислать.
Тут выныривает Бесенок и говорит, что ни про какой оброк черти вовек не слыхали. И предлагает, чтобы не было споров побежать наперегонки вокруг моря. Если выиграет Балда, то заплатят черти полный оброк. А Балда смеется и говорит, что с ним тягаться у беса кишка тонка, а вот пусть он попробует с младшим братом побегать. И идет в лесок, где ловит двух зайцев.
Показывает бесенку одного зайца и предлагает с ним пробежать вокруг моря. Побежали Бесенок вокруг моря, а заяц в лес. Прибегает бесенок запыхавшийся, а Балда зайца гладит и отдохнуть его уговаривает. Бросился бесенок к деду, говорит тому, что беда, обогнал его младший Балда. Стал Старый бес думать как быть, а Балда еще сильнее море мутит.
Снова появляется Бесенок и предлагает палку бросать. Кто дальше бросит, тот и с оброком останется. А Балда отвечает, что сейчас вон та тучка подойдет, он на нее палку зашвырнет, а потом за чертей примется. Испугался Бесенок, снова к деду советоваться. А Балда веревкой море волнует, посвистывает.
Снова является Бесенок и тут уж Балда ему сам предлагает соревнование. Показывает сивую кобылу и предлагает Бесенку ее пронести полверсты. Подлез Бесенок под кобылу, пронес ее два шага, на третьем свалился. А Балда смеется и показывает, как он промеж ног кобылу понесет. Запрыгнул на кобылу и версту проскакал, только пыль клубилась.
Рассказал Бесенок чертям про эту победу. Делать тем нечего, собрали оброк, отдали Балде. А Балда отнес мешок Попу, и стал расплаты требовать. Подставил Поп лоб. С первого щелчка до потолка подпрыгнул. Со второго языка лишился, с третьего – ума. А Балда только приговаривает, чтоб не гонялся Поп за дешевизной.
Краткое содержание «Сказки о попе и работнике его Балде» и отзыв для читательского дневника
Генрих Дик «Родство по слову» – Коломна: Серебро Слов, 2020.*
Красиво жить – не просто звук пустой.
Лишь тот, кто в мире красоту умножил
Трудом, борьбой, – тот жизнь красиво прожил
Воистину увенчан красотой.
Иоганнес Бехер
«Литература красоты одна лишь мир спасёт…» – такую всем известную мысль высвечивал и философский гений Фёдора Достоевского. Новая книга Генриха Дика, одного из популярнейших российско-немецких писателей, собрала множество материалов международного литературного конкурса «Сказка сегодня», объединив здесь невероятное количество ёмких и ярких историй жизни, отражённых во всех аспектах нашего многообразного бытия, в пространстве меняющегося времени: от прошлого к настоящему и будущему. Самое удивительное: столь романтический конкурс, если повнимательнее вчитаться в каждый опубликованный материал, стал толчком к созданию не совсем сказочной книги, приоткрывающей подлинные свидетельства человеческих биографий и судеб. Впрочем, стоит ли удивляться?! Ведь даже великий сказочник Ганс-Христиан Андерсен утверждал: «Нет сказок лучше тех, которые создаёт сама жизнь». Да, безусловно, не поспоришь. Жизнь порой вопреки всему создаёт невероятнейшие сюжеты. Так, Елена Климова, писатель из России, рассуждая о «единстве ментального мира двух народов», русских и немцев, их «родстве по духу», подчёркивает главную составляющую данного сборника – родство двух культур и языков – «родство по слову», выдержавшее серьёзное испытание историей и временем.
Примечательно то, что на страницах этого совместного издания писатели вступают в перекличку двух и более культур. Мы явственно слышим талантливо воспроизведённую ими многоликую симфонию – слияние мировых культур в единую полифонию вселенной. Россиянка Лидия Терёхина в анонсе книги выделяет момент личности самого автора: ведущие статьи посвящены Генриху Дику – организатору конкурса «Сказка сегодня». Начиная с 2012 года, литературный конкурс существует более десяти лет, находясь между собой в тесном творческом сотрудничестве: Союза писателей Германии, «Форума Русская культура» («Forum Russische Kultur», руководитель и спонсор проекта немецкий представитель Франц Кизль (27.10.1935–18.01.2021)), учредителей международного конкурса «Золотое перо Руси» (организатор и координатор российский писатель Светлана Савицкая). Произведения всех участников достаточно широкого фестивального движения могли бы составить не мене 135 томов собраний сочинений.
Вместе с тем явление «российских немцев» уникально само по себе, хотя до сих пор так и неосознанно, неосмысленно окончательно. Писатель Елена Зейферт, говоря о современной литературе российских немцев (традиционное выражение «Russlanddeutsche»), обращает внимание на фактор самоидентификации народов. Здесь сошлись разные культуры, национальные принципы, исторические подходы, индивидуальные особенности каждого представителя как русской, так и немецкой идентичности. Генрих Дик в своих «Заметках о литературе российских немцев…» ищет истоки наших древних и великих культур, ищет точки духовного соприкосновения и взаимодействия, внутреннего обогащения. Не бывает литературы, оторванной от собственных корней, но и национальная доминанта является частью общего мирового культурного процесса. Собственно, подобное происходит и с российско-немецкой литературой. Автор обращает внимание на феномен двуязычия, что мы наблюдаем в исследованиях и разработках ученых-филологов: Е. Зейферт, Г. Бельгера, В. Вебера. Тексты литераторов проникнуты необычайной человечностью, всепрощающими чувствами гуманизма. Российские немцы пишут на двух языках, однако бывают и исключения из правил. Тут как раз на помощь разноязычным текстам и их непосредственным носителям приходят переводы.
Диалог культур – наиболее продуктивная парадигма современности. Поэтому книга Генриха Дика «Родство по слову», ставшая поводом поразмышлять и подумать о том, что же нас объединяет, весьма актуальна и востребована, как никогда. «Что русскому сладко, то немцу горько», – замечал Чехов в рассказе «Осколки московской жизни». Но именно в парадоксальности и заключается наше продолжение, или восполнение необходимого и недостающего каждому из нас. Отсюда и присутствующая в книге логика – предоставить главное слово самому автору Генриху Дику, замечательному прозаику, поэту, публицисту, общественному деятелю. Он и в этом случае доказывает истину: художник – редкое явление культуротворчества, самотворения, невозможное без духовности, составляющей основу и сущность человека. К тому же перед ним стоит задача – привлечь коллег-литераторов, ученых, опытных профессионалов, литературоведов, исследователей слова и совместно с ними высветить колоссальный интеллектуально-нравственный ресурс двух культур. Они зримо являют нам своеобразный творческий тандем тем и образов на стыке времен, с любовью и единением расширяют культурное пространство как некую стратегию духа, в чем-то предвосхищающую грядущее.
Новая книга Генриха Дика создавалась по праву духовного родства, аккумулируя, вбирая в себя и «родство по слову». Но хотелось бы заметить, что далеко не всё так безоблачно и просто, я не зря назвала книгу не совсем сказочной, в ней пересекаются не только народы и языки, но прежде всего светлые и тёмные стороны истории, которые слишком долго замалчивались, превращались в зоны жёсткого табуирования. Однако пришло время взглянуть правде в глаза, ведь на протяжении нескольких десятилетий мы безмолвствовали. Трагическая судьба более чем двух миллионного народа, имя которому «российские немцы», была под запретом. К представителям этого исчезающего народа следует отнести немцев, живших в Санкт-Петербурге и других крупных городах России, – деятелей интеллигентных профессий, литераторов, деятелей искусства, нередко обрусевших, а также ремесленников и немецких крестьян, когда-то образовавших компактные колонии в Поволжье и в иных местах российской глубинки. Что дали они России? Достаточно прислушаться к народной молве прошлого, нашедшей своё отражение в литературе и искусстве. Немцы в России – это замечательные учёные, искусные врачи и инженеры, владевшие мудростью и навыками, столь полезными здесь. Люди старшего поколения помнят, что в старой России традиционными чертами немцев всегда считались честность, аккуратность и трудолюбие, снискавшие им всеобщее уважение. Возразить тут нечему, а лишь приходиться сожалеть об упущенных возможностях в развитии страны, тем паче, что ссылаюсь я, кроме прочитанных в книге Г. Дика рассказов о пережитом «российскими немцами», на еще один конкретный источник: Сборник о репрессиях против российских немцев. Мы дети российских немцев (воспоминания и документы). Wir sind Kinder von Russlanddeutschen. – под ред. авт-состав. В. Л. Видерта. – СПб., 1995.
Жизненные и творческие параллели в рассказе Генриха Дика «Скромный и рассеянный» и ведут нас к таким людям, верно служившим России, сполна отдавшим ей свои знания и сердце. Коим был и русский баснописец, предшественник И. А. Крылова, создатель редчайшего «Горного словаря» – И. И. Хемницер. О себе он скажет исчерпывающе: «Служил честно, с пользой для России». При жизни поэта и автора сатир был издан сборник «Басни и сказки N. N. в стихах». «Жил честно, целый век трудился / И умер гол, как гол родился», или ещё афоризм, принадлежащий острому, но незлобивому перу И. Хемницера: «Кто лгать привык, тот лжёт в безделице и в деле», – цитаты которого точно характеризуют природу не только славянского менталитета, но и вообще природу человеческой натуры. Рядом стоит и личность крупного специалиста по славянским языкам и литературе Бориса Унбегауна, гениально впитавшего дух русской народной культуры, создателя фундаментальных трудов по русским фамилиям. На ум приходит и книга филолога, автора работ по древнерусской литературе, писателя Е. Водолазкина «Дом и остров, или Инструмент языка. О людях и словах». Унбегаун, Даль, Макс Фасмер – скрупулёзные исследователи слова и люди удивительной судьбы – коснулись важнейших струн мировой культуры и сделали их слышимыми. Макс Фасмер – русский и немецкий лингвист, лексикограф, автор этимологического словаря русского языка – самого авторитетного словаря нашего времени. Им всем был присущ дар одухотворённого поиска, поэтизации мира и жизни. Сложно провести ту грань, где разделялось немецкое и русское, потому что у них великолепно уживалось и то, и другое. Б. Г. Унбегаун – известный языковед, профессор, лингвист, филолог-славист – представил новый вид истории России – истории, отражённой в фамилиях. Книга его «Русские фамилии» – занимательнейшее путешествие к истокам древней Руси. Именно он привил немецкий вкус к систематизации. «Учёный с нерусской фамилией, но с русским самосознанием, русским сердцем и с русской нелёгкой судьбой», – верно сказал о нём Н. И. Толстой. Что любопытно: подобно академику Д. Лихачёву, который будучи осужденным, отбывая срок в Соловецком лагере особого назначения, вникает в воровской сленг и жаргон, составляет работу «Черты первобытного примитивизма языка воровской речи», когда тот же Б. Унбегаун, являясь узником немецкого концлагеря в Бухенвальде, готовит статью о славянских жаргонах. Даже пребывая в немыслимых условиях, настоящие энтузиасты и целеустремлённые приверженцы своего дела никогда его не оставляют, находя любую возможность использовать реальный материал, живую почву для будущих тематических исследований. Нельзя не вспомнить врачебный подвиг служения, подвиг верности долгу и Фридриха Гааза – московского врача немецкого происхождения. «Спешите делать добро», – его потрясающий девиз актуален на все времена! Святой доктор или блаженный немец в миру, в народе, а на деле и по факту – гениальный учёный, который смог навсегда вписать свою фамилию в историю русской и мировой медицины.
Из Германии в Россию всегда приезжали самые лучшие. Сколько интеллигенции: учёные, архитекторы, музыканты, актёры, художники, писатели. Эти люди отдавали все силы для духовного возрождения своей новой родины. Об этом, к великому сожалению, чаще всего умалчивали. Мало кто знает, что лучшие романсы П. Чайковского написаны на стихи немца Д. Ратгауза. Забвение окружило великие и не столь великие имена. Хотелось бы, благодаря книге Г. Дика, обратиться к нашей общей истории, к её различным источникам. Обо всём этом нам неплохо помнить и знать! Россия стала для многих немцев второй родиной. Камерность боли, переданная посредством оригинальных сжатых образов, некрикливая сдержанная эмоциональность прочитываются в прозе и в стихах Г. Дика об отце, а также и о судьбах своих родных и близких. 30-е годы: аресты, ссылки, лагеря, забвение, аналогичное смерти. Он пишет лаконичным верлибром, лишённым жёсткой рифмы:
Отец, твои дороги / пролегли через лагеря.
Твоя страна / не берегла тебя.
Ты помнил / своего отца усталый,
обречённый взгляд. / Его когда-то
увезли на Соловки – / в голодный ад.
Он не вернулся. / ОГПУ, потом районная больница
Укоренились в нашем родовом гнезде.
Книга «Родство по слову» проникнута глубоким нравственно-философским смыслом, тонко скрытым, затрагивающем разные грани повседневной жизни и человека в ней. Гёте правильно говорил: «…растёт то, что мы выращиваем в душе…» И человек в ответе за состояние нашего общего дома на земле. Так и труд писателя зависит от того, какие зёрна он взращивает в своей душе, сможет ли отделить благодатное зерно от бесплодных плевел. «Дело немалое – вырастить книгу и написать», – мудро считал Пришвин. Вот та же история происходит и с книгой Г. Дика, в которой явственно проводится авторская мысль: человек – это древо, и корнями его является семья и самые близкие. Важно услышать, что говорят о литературе российских немцев непосредственные её создатели: в своём фундаментальном исследовании «У каждого слова есть душа» Александр Фитц поднимает животрепещущие вопросы осмысления роли немцев в жизни России. Когда в наше время происходит слишком много нечеловеческого, творчество писателя направлено именно на врачевание одинокой человеческой души. «Современное время… Время тотальной лжи», – не без оснований сокрушается он. Задаётся мучительным вопросом и Генрих Дик: «Где они – облака нашей Родины? Кто скажет, в какой стороне они плывут?..», – мысль, которая возникла на основе стихотворения Вольдемара Вебера, не даёт покоя автору. Да, возможно, на эти вопросы ответят новые поэты Германии, обладающие иным взглядом, которому более присущи течения модерна, более свободного отношения к окружающему миру, не отягощённого испытаниями прошлым, таким как у Александра Шмидта, или у Вальдемара Вебера, символично олицетворяющего образ родины с неизменно плывущими над ней облаками, вбирающими человеческое горе и радость, далеко уносящими и то, и другое, растворяющими в своём бесконечном потоке вечности:
Облака моей родины / принимают очертания
наших бед, наших побед / нищеты, надежды, величия,
желания вырваться / из оков бесчестия,
за пределы свершившегося. / Нигде на свете
нет таких облаков, / столько говорящих
им, нам, тебе, / мне одному…
(Вальдемар Вебер, 1994 г.)
«Нашу литературу отличают сложное ментальное мироощущение и особые мотивы – отражение тем депортации, трудармии, войны, эмиграции. Изображая события прошлого, детство персонажей, родительский дом, литература касается самого сокровенного, темы национальных корней. Во многих произведениях российских немцев передаётся ощущение тоски по родине – России, другим странам СНГ (стихи из эмиграции) или по «исторической родине» Германии», – отмечает профессор, доктор филологических наук Елена Зейферт в статье «Тенденции прозы российских немцев второй половины XX – начала XXI века». Причём под её же редакцией была издана «Хрестоматия литературы российских немцев». Лично меня поражает бескорыстие и внутреннее благородство подобных людей, не таящих в себе обиды, зла. Их великодушие заслуживает особого внимания. Разве не добрые воспоминания о людях и былом – основа истинно любящего сердца, способного забывать зло и всё плохое? Е. Зейферт, зная языковую ситуацию в среде российских немцев, одновременно учитывает значение и двуязычия, и предпочтение сугубо одному из языков, с которым может быть связано самое сокровенное. Тогда и проблемная дилемма: «Какому «царю» служить?» – по мнению Генриха Дика, не столь злободневна и вполне разрешима. «Творить надо прежде всего для людей, с которыми тебя соединяет кровная связь», – убеждён он.
Вероятно, поэтому я не забываю и давно прочитанный сборник автора-составителя, одарённого литератора, Владимира Видерта «Мы дети российских немцев», семья которого была депортирована на спецпоселение в Казахстан, под надзор спецкомендатур, он же сам, годы спустя, учился, жил и работал в Санкт-Петербурге, теперь судьба его соединила с Беларусью. Автор, как и Е. Зейферт, общими мазками рисует картину 30-х годов, полную бессмысленных масштабов репрессий: насильственная коллективизация, Широклаг, детдомовская жизнь большинства немцев, заводская рабочая закалка, унижения из-за происхождения, зависть русского обывателя к умным и работящим, не склонным к лени и рефлексии немцам. Я не стану перечислять имена, упоминаемые им, их не счесть. Убийственные и страшные факты из жизни блокадного Ленинграда, где выжить могли лишь хоть как-то и в чем-то материально подготовленные люди. Из-за своей немецкой национальности, несмотря на выдающиеся способности, многие из них не могли надеяться на получение высшего образования. Нелепая система не позволяла раскрыться в полной мере. Для этого поколения свобода опоздала на целую жизнь. История имеет свойство повторяться в нас. Так она отозвалась и в судьбе самого Владимира Видерта, прямым потомком которого был писатель, переводчик, историк, статский советник Август Видерт. Надо отметить, что А. Ф. Видерт активно пропагандировал русскую словесность, он один из первых перевёл на немецкий язык Гоголя, Тургенева, Кольцова, тем самым первым открыв Германии выдающихся писателей России.
Но вернёмся к нашей книге, некоторые проделанные отступления необходимы для более многогранного понимания и видения контекста столь неисчерпаемой темы. Удивительно, как участники конкурса и уже профессиональные писатели с именем переплавляют бесценную руду волшебных материалов в золотую форму сказки. Что-то по-настоящему прекрасное не может быть организовано. Оно приходит само собой. Как и этот чудо-конкурс, придуманный Г. Диком. Сказка – всегда сулит преобладание искусственной реальности. И пусть! Фантазия, тайна и мечта – тоже реальность, которой ещё пока нет, но сила и вера в красоту, в прекрасное способны творить чудеса! Весьма интересна и сама команда, придающая невероятный энергетический импульс конкурсу, нити которого ведут к её талантливым переводчикам: Катарине Кухаренко, Фриде Байер, Елене Абрамс – мастерам-профессионалам, в совершенстве владеющим искусством перевода. Семья Катарины Кухаренко-Цахариас была депортирована из Украины в Сибирь, она с матерью и остальными поселенцами оказалась на Алтае. «Алтайлаговцы» – так их называли там. Выживали тяжело, вынуждены были просить милостыню, – вспоминает она и такие моменты из рассказов своих родных. Каких стоило усилий преодолеть то время, получить высшее образование. Сегодня Катарина – модератор ЛИТО, активный организатор всевозможных литературных вечеров, авторских чтений и фестивалей во многих городах Германии. Ею переведены на немецкий язык книги российских писателей: С. Савицкой, Н. Балышева, Н. Ерёмина и других, а также и победителей конкурса сказок. Феномен русского и немецкого слова, благодаря переводам, может рассматриваться как феномен культуры. Потерянная связь времён восстанавливается через перевод. Два языка выступают словно зеркальное отражение друг друга, и переводы способствуют взаимообогащению немецкого и русского языков, подогревают читательский интерес к подобного рода произведениям.
Далее в качестве ещё одного примера – пронзительная судьба Фриды Байер, её воспоминания, в основу которых легли реальные факты пережитого. Вспомнить – значит пережить вновь… А пережить страшное, казалось бы, немыслимое, почти неправдоподобное. Вспомнить во имя того, чтобы наше завтра стало более надёжным, просветлённым и справедливым. «Новый томик этого автора на немецком языке называется «Die Erinnerungen leben…» Произведения, вошедшие в этот фолиант, являются осколочком её творчества – концентрированным выражением его сути. Две поэмы, стихотворение о нашем народе – российских немцах, гнетущие воспоминания о войне, голоде, которые автор записала, беседуя с людьми», – читаем мы в книге оценку о повествовании самой Фриды.
И вот Сибирь. Болезни, нищета, / Комендатура, голод и война…
Как всё же эти люди истощали. / Их стороною обошли медали…
(Строки из поэмы «Воспоминания живут»)
«Открытые раны души» – «Offene Wunden der Seele» – двухтомник писательницы, её живая боль души и память о родных и самых дорогих людях, донесших свой крест до конца, не уронивших честь, достоинство, уважение, правдивость. Вся их жизнь прошла в борьбе за существование. Но целью автора не является составление хронологической летописи всех болей и обид. Всегда есть надежда на лучшее, и всегда остаётся любовь к жизни. И то, что уже их дети получили высшее образование – это редкая удача для российских немцев. Возвращение на свою историческую родину, в Германию, не секрет, – тоже довольно сложный процесс для российских немцев, пустивших глубокие корни в русскую землю, пусть где-то и мачеху, но всё же до горечи и тоски по-своему дорогую, по-своему любимую. Мне неслучайно кажется, что им, как и всем русским, знакомо и понятно чувство ностальгии в отличие от коренных европейцев. Ведь не так-то просто приспособиться к чужой жизни, к чужим нравам, тем более если ты родился в другой стране и прожил там немалый отрезок времени. Книга «Родство по слову», как и полагается, убеждает нас в существенном: эти люди продолжают в глубине души ощущать свою кровную связь с Россией, болеть её болями, переживать за неё по-прежнему, тосковать без неё, любить её глубоко в душе. Да, уехав из России, они включились в совершенно иную жизнь, абсолютно им неизвестную. Но они вместе с тем, имеют право на взаимность! Собственно, этому и способствует деятельность молодых одарённых авторов, выросших «на стыке немецкой и русской культуры». И. Шварц, В. Пешков получили дипломы им. У. Шекспира за переводы. Е. Абрамс и К. Кухаренко в соавторстве перевели книгу популярной московской писательницы С. Савицкой «Тайна русской души».
В контексте вышеотмеченного нужно упомянуть и профессиональную редакцию текстов, которую осуществляет доктор германистики Ульрих Енгелен в области прозы, и германист Мартин Леон, специализируясь в области поэзии. И автор книги, и мы с вами прекрасно понимаем, что культурная интеграция в период глобализации не даёт утратить взаимосоглосование, внутреннюю целостность людей, может морально противостоять глобальному процессу депрофессионализации. Дабы человеку сохранить себя, должен победить разум, диалектика мышления, личность, интеллект, элитарность, если хотите, духовный аристократизм, высокая культура творчества – вот звенья одной информационной парадигмы. Убедительное тому доказательство – «Форум Русская Культура» (город Гютерсло), или как это общество называют в Германии – «Forum Russische Kultur». Возглавлял его Франц Кизль, буквально до недавнего времени он был неутомимым организатором «бурной культурной жизни» стотысячного немецкого города, отдавая все силы и энергию на благо сближения народов. Культурному сообществу в его лице ещё придётся пережить невосполнимую потерю. Он являлся устроителем уникальных музыкальных фестивалей, на которые регулярно приглашался народный артист России, выдающийся музыкант и дирижер Владимир Спиваков. И жители города, и гости, и участники форума видят и находят в музыке не отражение жизни, а её продолжение, высшую часть самой действительности. «Присоединяйтесь к нам! Будьте с нами… и с Россией!» – правы организаторы этого творческого движения, потому что мифам следует противопоставлять реальность, вопреки чьей-то политической близорукости, недальновидности.
Принято считать, что впечатление от хорошей книги возрастает, когда критик хочет высказать больше, нечто «поверх» литературы, когда преломляет прочитанный материал в литературный процесс, неукоснительно соединяя его с жизненной правдой. Приятная и трогательная деталь: вдохновенно отзывается о конкурсе «Сказка сегодня», как о «празднике души и сердца», журналист из Москвы Елена Царёва. Так уж устроен человек, что не может без радости, и человеческое сердце не может жить без любви, иначе – это обман. Герменевтика душевной муки человечества заключается в том, что у людей нет желания отдавать, превозмогая усталость чувств, внутреннее одиночество. Здесь, пожалуй, каждый из нас должен решить проблему ценностей – выстроить собственную иерархию. Мы слишком обожествляем личное – своё – «я». А ведь настоящее счастье – разделить его с другим человеком. Сказка восполняет мучительные пробелы любви, у неё есть отсутствие пределов, и она тонко чувствует истинную меру вещей, чётко очерчивает извечные категории добра и зла, при этом она резко снижает удельный уровень зла в мире. Нельзя даже переоценить её востребованность, смысл и продолжительность во времени, причём у людей любого возраста, любой профессии и любого социального статуса. Сказка, вероятно, загадочно объединила немецкую аккуратность и широту русской души. Да, простят меня многие литераторы и участники конкурса, выступившие в этом сборнике, но всех просто выделить невозможно, читатель обо всем и каждом из них узнает сам. «Разобщённость мира и единение как спасение», – ёмко и мудро выразил суть нашего современного бытия в эпоху глобализма и цифровой компьютеризации москвич В. Тузлуков, призывающий нас не останавливаться в своих искренних и светлых намерениях дружбы.
Творчески плодотворно, на благо развития двух народов трудится и Генрих Дик, поднимая в своих произведениях самые разнообразные темы современной немецкой и русской литературы. Прежде всего, должного внимания заслуживает в книге биография столь яркого и разностороннего автора, кстати, в ней тоже улавливается нечто сказочное, элементы всепобеждающего добра, которые создаёт сам человек. А, как известно, придумать и написать сказку может только хороший человек, лишь ему дано заставить других поверить в сказку, в мечту. «На сказочной поляне. О прошлом и настоящем» – публикация, вместившая целый архипелаг писательской судьбы Генриха Дика. Он родился в семье этнических немцев. В 1979 году окончил Пермский государственный университет. Работал адвокатом, юрисконсультом. В 1993 году переехал в Германию. Новая жизнь, вопреки всему, не ослабила свои обороты, и литература прочно и надёжно стала эпицентром его бытия. Вот некоторые отдельные штрихи биографии писателя: главный редактор журнала, редактор издательства, в том числе и интернет-изданий, председатель ЛИТО, учредитель международного конкурса «Золотой Grand Германии» (2019), председатель общества «Краски искусства» (Farben der Kunst), выпуск литературно-художественного альманаха «Краски», к тому же Г. Дик сам занимается дизайном книг и дипломов, будучи учредителем, издателем и спонсором всех осуществляемых проектов. Следует сказать, что ему удалось обрести искомое единство и с родиной, а их по сути у него две, и с литературной деятельностью. Творчество автора сосредоточено в поле непреходящей памяти и судьбы двух народов, в их восхождении к общим идеалам. С немецкой тщательностью он по крупицам собирает и сохраняет ценности дружбы, любви, взаимного понимания, чтобы затем с русской широтой и открытостью всё отдать людям. Жизненные и творческие параллели, сравнения, сопоставления постоянно будут возвращать писателя в Россию, что неизбежно, как неизбежна и сама реальность его присутствия в большом пространстве мира литературы.
Квинтэссенцией взглядов Генриха Дика можно считать достаточно принципиальное высказывание, оно хорошо отражает его нравственную позицию как человека и гражданина: «Для меня Россия – это не олигархи… Для меня Россия – это Александр Пушкин, Михаил Лермонтов, Пётр Чайковский, Сергей Рахманинов, Василий Шукшин, Юрий Никулин, Виктор Астафьев, Валентин Пикуль и сотни других поэтов, писателей, композиторов, артистов… Для меня Россия – ребята, с которыми я учился в университете. Для меня Россия – это бывший председатель колхоза «Казьминский» А. Шумский, который и при советской власти обеспечил всем своим работникам достойную жизнь». Я не пытаюсь доказать исключительность Г. Дика, но надо действительно мыслить свободно, чтобы ощущать себя гражданином вселенной, не отдаляясь ни от одной из культур. Недаром произведения прозаика и поэта переведены на многие языки мира. Планета многопланова и нескончаема. В ней много индивидуального и неповторимого. Рассказ Г. Дика «Завтра экзамен» повествует о студенческой поре жизни, о том, какие проникновенные, восторженные чувства любви он испытывал к городу своей молодости: «Поэзия вечернего города со строками улиц и рифмами домов проплывала за окном в ласковом розовом свете. Пермь многоэтажная, Пермь каменная, Пермь деревянная – в каждом доме живут люди, и каждый дом – особенный. Не нужно быть поэтом, чтобы услышать, как город рассказывает о себе, чтобы увидеть: в его красках, в изгибах балконов, в тёмных нишах – затаилось нечто нежное, зовущее, тайное и непостижимое. Я любил этот город, я был счастлив в нём». Какая вдохновенная точность поэтики прозы! Г. Дик и лирик, и романтик, и вдумчивый философ одновременно. Где же его синеглазка, столь ослепительно ярко описанная им в рассказе «Будни», что стало с ней? – непременно хочется спросить у автора, но, вероятно, не стоит – слишком явно разочарование, постигшее нашего героя, ведь не всегда придуманный образ совпадает с реальностью. И Чехов это хорошо знал, отсюда в его рассказах не только смешное, но и прежде всего очень грустное, тоскливо-безысходное.
Г. Дик не склонен идеализировать прошлое, он по-чеховски немногословен, скрывая драмы своих персонажей где-то глубоко внутри. Смысл же самого повествования раскрывается, благодаря тонкой авторской наблюдательности. Не зря его любимый писатель – А. П. Чехов. Причём лирический герой Г. Дика – это, чаще всего, так называемый «маленький человек», обычно, казалось бы, ничем непримечательный, ни в чём незнаменательный, как в рассказе «Поглядите на него – улыбается!» Не трудно догадаться, что тексты автора во многом автобиографичны, и он этого не скрывает. Пожалуй, никого не удивит хорошо всем знакомый больничный сюжет. Кто из нас не побывал в больнице?! Но у автора собственная неожиданная история. Иван Федорович, главный герой рассказа, зная о своей смертельной болезни, вовсе не отчаивается, а по-прежнему верит в силу красоты, в действенную силу природы. «Э, нет, она течёт по сердцу! И хоть вода в реке весной мутная, а очищает… Всё смывает: плохое, грешное, всю накипь… И бежит, бежит себе дальше…» – говорит он о реке Каме, удивляя всех неуёмной любовью к жизни. Спокойная душевность этого человека вызывает восхищение и уважение, в нем нет обречённости и парализующего страха умирающего. Больные находят деньги, вызывают такси, заметьте, в те некоммерческие времена, которое доставляет Ивана Фёдоровича прямо к берегу любимой реки. Покоряет какой-то необъяснимые свет, исходящий от этого человека, хоть и жить-то ему осталось всего ничего, считанное время, а он мечтает о вещах абсолютно нематериальных. «Я тоже раньше многого не понимал, а вот теперь знаю, что вся жизнь – любование. А деньги? Неужели ты думаешь, что, заработав деньги, будешь счастлив?» – разве это не духовная победа, не открытие высшей формы красоты, сорадующейся всему хорошему?! Здесь угадывается не столько достоевское: «мир спасёт красота…», сколько, скорее, гётовское: «красота – в глазах смотрящего». Он и умирает с умиротворённой улыбкой на лице, навсегда запечатлённой в памяти тех, кто в последние мгновенья его жизни был рядом с ним. На фоне благородно-сдержанного лирического рисунка в рассказе явственно проступает постижение чужой боли, пронзительной, как собственной, надолго неотпускающей. Двоякая парадоксальность прочитывается в другом рассказе «Писательский налёт», когда на первый взгляд ничего из ряда вон неординарного в судьбе Г. Дика не должно было случиться. «В органах должны работать порядочные люди. А писатели… Без них, наверное, можно обойтись», – в подтверждение этому говорит ему банальные истины и лучший друг. Но неотступно писателя манила вечная тайна творчества, тогда еще окончательно не ведающего, лишь смутно догадывающегося, как оно сладостно и как до боли мучительно. Уже начинали зарождаться призрачные цепочки мыслей-образов, слово звало к себе и в то же время пугало неизвестностью. Судьбоносная встреча однажды всё изменила: «Непостижимо, но некоторые люди обладают удивительным даром расставлять слова так, что они создают картину, которую можно увидеть. Образ, который начинает с тобой говорить. И вот ты входишь в совершенно новый мир, где всё очень похоже на нашу земную жизнь, но и не похоже на неё… Словно ты неожиданно оказался в другом измерении, где рядом с людьми существуют великаны, эльфы, феи, где звуки становятся музыкой, а природа – живым существом, где всё – и безобразное, и красивое – может стать метафорой, стихотворной строчкой, рифмой», – с тех пор и поныне магия писательского слова заворожила и ни на минуту не отпускает Г. Дика.
Вообще, будем откровенны, книга «Родство по слову» имеет свою продуманную особенность: в ней светлые, эмоционально одухотворённые страницы сменяются достаточно мрачными фрагментами нашей общей истории. В этом заключена интрига и знание человеческой психологии, когда мы в равной степени устаем и от веселья, и от горя. Таковой историей послужит и судьба Фриды Байер, рассказанная ею самой в произведении «О жизни в Сибири», и к которой в данной статье мы возвращаемся вновь. Творчество Фриды важно – как убедительный исторический документ эпохи прошлого столетья, как пример «литературы взросления». Описывает она это с присущем ей литературным мастерством, с образной метафорической насыщенностью. Семья маленькой Фриды была отправлена по распоряжению советских властей на поселение в сибирскую тайгу. «Частично благодаря лесу, грибам и ягодам мы выжили, выстояли и выросли не слабее, а, может быть, даже крепче, чем другие. Но то, что мы были закалённые, выносливые и неприхотливые, – это уже точно», – откровенно делится она впечатлениями своего нелегкого детства. Странно, но жизнь «впроголодь» удивляла цветовой гаммой бытия, которая сосредотачивалась и переносилась в мир природы, в тайны богатого и щедрого своими чудесными дарами таёжного леса. Здесь было буквально всё: и пропитание, и лекарство для тела, и спасение духовное, подогревающее детские фантазии и помогающее не видеть окружающее лишь в мрачных тонах и красках. Кедровый орех, всевозможные ягоды: клюква, брусника, морошка, костяника, лесная малина, земляника, черника и голубика, вкуснейшая черёмуха, а ещё живительный маслянистый шиповник, ароматный цвет липы и всевозможное множество иного разнотравья, из чего готовился тогда полезный чайный напиток.
У М. Цветаевой есть строки: «Воспоминанье слишком давит плечи, / Я о земном заплачу и в раю…» Фрида Байер скажет более прозаически, но не менее убедительно: «Только через много лет я смогла оценить мою мать: её силу, стойкость, мужество, волю, находчивость и необыкновенно сильный, жизнеутверждающий характер. Всё это помогло нам выстоять в то далёкое, трудное и в то же время такое дорогое в моих воспоминаниях время». Следует отметить, что сквозная тема книги – трагическое прошлое ушедшей эпохи и российских немцев в ней, судьба их родных и близких. Нелегко прощать, но в прощении и мудрости сила. Этот народ пережил даже послевоенный, уготованный для них советской властью, приказ «О вечной ссылке», в дальнейшем сопровождающийся бесконечными проблемами прописки, учёбы, трудоустройства. Сегодня им вернули уважение, когда-то незаконно отнятое. Но боль за разбитые судьбы и скупые слёзы остались, они остались жить и в литературных произведениях-воспоминаниях. Вопреки суровому времени, им удалось сохранить свои немецкие корни, хотя большинство из них уже никогда об этом не узнают. Мы являемся свидетелями и участниками исчезновения целого народа, обладающего неповторимостью и уникальностью. Это трагедия не только российских немцев, это трагедия самой России, последствия которой скажутся в веках. А ведь мы могли бы вместе строить прекрасную страну Россию! Последнее поколение народа, навсегда сходящее с исторической сцены. Интеллигенция с древними корнями: литераторы, деятели искусства, науки, военные и инженеры. Хочется верить, что пережитое ими не останется просто достоянием истории, но и послужит серьёзным, правдивым назиданием грядущим поколениям людей.
Так или иначе – всё плохое когда-то кончается. И спустя годы, проясняется высший смысл – Промысл Божий. О печальном достаточно, скажет читатель и будет по-своему прав. Продолжая говорить о книге, добавлю: автор избрал такое её построение – как возвращение к вещам уже известным и неоднократно упоминаемым, дабы подчеркнуть и еще раз расставить основные акценты. Именно в подобном ключе подаются в сборнике «Родство по слову» публикации, идущие в рубриках «Приложения», их всего пять, созданных в форме интервью. Трудно не коснуться эмоционального интервью с Татьяной Эйснер: «Кто вы, Геннадий Дик?» Оно проливает свет на важные моменты в судьбе автора. Открытость миру, нравственная чистота, высокое самоуважение – вот те человеческие качества, то главное, чем он обладает в полной мере, и, что стоит добавить к сказанному о нем. «Всё, что ты сам прочувствовал, пережил, становится той основой, которая вносит чувства, эмоции во всё, что ты пишешь. Я плачу и смеюсь вместе с моими героями», – говорит писатель, искренне сопереживая им. В основе традиции русской литературы всегда было заложено милосердие и сострадание к человеку. Г. Дик унаследовал лучшее, что несёт в себе эта традиция. Совершенствование не кончается – просто преображается во что-то иное. Умение любить – одно из характерных и определяющих чувств в человеке. «Ничто так не облагораживает людей, как любовь. Это прелестное и чудодейственное чувство является одной из основных вершин человеческого счастья, и стремление к этой вершине так же естественно, как дыхание, как биение сердца. Чувству любви покоряется всё – даже зло, так как в любви заключена великая сила, неподвластная ни времени, ни тлению… Есть люди, которые ищут любви, есть и такие, которые ей служат, а есть и те, что ею живут», – о любви автор пишет постоянно, каждое произведение пронизано у него желанием любви, тоской о ней, либо острой нехваткой этого чувства. Как мало любви получает человек при жизни. А ведь нужно только, чтобы чьё-то единственное сердце отозвалось на ритм другого, чтобы возродился свет, пусть пока не совсем яркий, только разгорающийся, но уже свет сбывающейся надежды. В книге Г. Дика мы прочитали о людях, сумевших пережить время без любви и нашедших в себе силы наполнить его своей любовью. Умение любить и умение смиряться, не уступая, остаться собой – суровые и мудрые уроки жизни, которые они достойно усвоили. Возможно, поэтому их время с отъездом в Германию не прерывалось.
Татьяна Эйснер образно исследует «анамнез болезни Г. Дика», эту неизлечимую «инфекцию писательства», так похожую на всепоглощающую страсть. Почти, как у Чехова, в его «Правилах для начинающих авторов», где и юмор, и ирония, и правда, и смех, и слёзы, где любые увещевания опытного мастера пера – «не писать» – ровным счётом ничего на значат для тех, кого обуял «писательский зуд». Антон Павлович, как врач, тонко изучил и эту довольно распространённую в среде пишущих болезнь. «…В этот день Гена Дик – смышлёный мальчик из шахтёрского посёлка, затерянного в пыльных карагандинских степях, под предлогом болезни умудрившийся увильнуть от занятий, – подцепил серьёзную инфекцию, которая проявит себя многочисленными рецидивами спустя годы, – инфекцию писательства», – в ироничном духе мирового классика представляет свой материал и журналист Т. Эйснер. Любопытна и жанровая тематика произведений Г. Дика: первая его книга – «Такие разные женщины», затем, в 2004 году, вышла в свет ещё одна – сборник детективных рассказов «Один живым не вернётся», в 2006 году книга «Der rote Ahorn», в 2007 году сборник детективов «Die zweite Autobahn» («Второй автобан»), в 2008 году сборник новелл «Die fremde Braut». Он пишет не только рассказы и детективы, но и новеллы о любви, пьесы, сказки, публицистику, философские очерки, критические статьи. Т. Эйснер даже в небольшой беседе с ним прослеживает неизбежность столкновения различных культур в творчестве Г. Дика, в его новой книге, что предполагает возможность философского диалога культур и цивилизаций.
В последующих приложениях сборника «Родство по слову» выступают и рассказывают сами участники проекта, умеющие самоотданно и сосредоточенно работать, включая и читателя в свой совместный полилог, в свои собственные стилистические дебюты. В книге разумно собраны образцы исповедально-дневниковой прозы – мучительный спор автора с самим собой, горькие и счастливые моменты. Все мировые литературы пытаются выстроить некий культурный архетип существующего времени и эпохи. Индивидуальный литературный пейзаж и у переводчика проекта «Сказка сегодня» Катарины Кухаренко. Она осталась на светлой, солнечной стороне детства, добавив к этой радостной картине воспоминаний и учёбу в Алма-Атинском пединституте иностранных языков. Впечатляет упорство этих людей, переехавших на новое место жительства, в другую страну, которые и здесь вновь нашли и реализовали себя: лекции, языковые и переводческие курсы, землячество русских немцев. «Из жизни немки с русской душой», «Две страны, два языка, одна судьба» – названия работ писателя, переводчика, редактора, издателя, модератора и организатора всевозможных встреч и вечеров говорят сами за себя! Катарина удачно сочетает в творчестве два языка. Она удостоена многих российских наград за высокое художественное мастерство переводов русских авторов на немецкий язык. Значит всё доступно человеку, всё зависит от силы его желания быть полезным людям, делать добро, где бы он ни жил! Ибо закон извечной планетарной закономерности – возвращения того, что ты отдал, – никто не отменял!
Данный феномен добра подтверждает и другой переводчик проекта, которого вполне можно считать счастливым человеком, – Елена Абрамс. «Теперь я знаю: для осуществления мечты и радости счастливых моментов надо вслушиваться в себя и давать волю своим порывам, не боясь движения к новому», – действительно, Елена права, настоящему переводчику, как и писателю, без вдохновения никак не обойтись. Её амплуа: литературные немецкий и русский языки, педагогика, многогранный спектр социальной работы. Когда узнаёшь о людях, подобных Катарине и Елене, невольно осознаёшь – сколько утратила Россия в лице этих энергичных и высококвалифицированных специалистов. Немцы всегда были в России тружениками на славу, создающими хорошие и прочные вещи, таковыми они являются и в Германии. Елена Абрамс говорит нам о постоянном и непрерывном процессе самообразования, всевозможных курсах, на которых она обучалась, переехав из России в Германию. Результат не заставил себя долго ждать: она смогла открыть своё переводческое бюро, и даже получить неожиданное для неё предложение – престижную педагогическую работу учителем начальных классов в Берлине. Упорство и достижение задуманной цели способны творить чудеса! Говорят, что приобретаемый комфорт чаще всего способствует в какой-то мере деградации человека. Но только не для российских немцев, которые проводят то, к чему стремятся сами. Им удалось и себя, и свою историю спасти от забвения, они не отказались от своей национальности, что следует уважать и помнить! Всякий должен носить данное ему имя, в этом есть особый исторический смысл.
Книга «Родство по слову» не только рассказывает о конкурсе «Сказка сегодня», параллельно существует её вторая линия повествования – это человеческие судьбы, достаточно сложные, противоречивые, вплетённые в контекст современной жизни, судьбы, связанные и с участниками литературного движения, и с его организаторами. Тягостным, трагическим, глубоко познавательным и поучительным уроком истории является судьба российских немцев. Холодный провал нелюбимости, отчуждения они преодолели и остались с Россией. Это главное! Российский поэт, живущий в Болгарии, Наталья Ерменкова написала точные строки: «…мы эмигранты от самих себя». Прошлое, вообще говоря, нас не ждёт и возвращение к своим истокам – риск и тоже поиск. Аналогичные парадоксы понимаешь, когда знакомишься и с историей художника проекта «Сказка сегодня» Вальдемаром Шульцем. На долю его семьи тоже выпали духовные и физические испытания: Урал, комендатура, бараки, продолжительное прикрепление к местам поселения. Но вместе с тем Вальдемар закончил художественно-графический факультет Алма-Атинского педагогического института им. Абая, открыл в себе свой талант, выразительный и многогранный: графика, фото, чеканка, столярничество, пришло и чувство слова – поэзия и проза. Память художника, словно внезапно включённая видеокамера, схватывающая волнительное ощущение красоты и формы. Неким эмоциональным законам прямоты следует он в своих стихах «Беседа с отцом», ставших песней, в которой проникновенно звучат доверительные поэтические интонации:
Отец приснился мне. Как будто с ним я рядом, / Сидим и курим вместе на крыльце.
Меня окинул он своим усталым взглядом: / «Ну, как живётся, расскажи-ка мне.
Давно всех вас, моих родных, не видел. / Рассказывай же, без меня вы как?»
Его обняв, сказал я: «Папа, милый, / Дела идут, но без тебя не так…»
Возможно, это далеко не вершина поэзии, но здесь живёт чистая душа её автора, живёт правда, любовь и надежда! Каждый из нас должен делать мир лучше! Человечнее! Неслучайно духовный лидер тибетцев Далай-Лама XIV сказал о том, что планета нуждается в миротворцах, целителях, реставраторах, рассказчиках и любящих всех видов. Она нуждается в людях, рядом с которыми хорошо жить. Планета нуждается в людях с моралью, которые готовы включиться в борьбу, чтобы сделать мир живым и гуманным. Книга «Родство по слову», создатели и участники конкурса «Сказка сегодня» несут неизбывную силу родства, содружества, сотворчества, совдохновения, соединяют энергетические волны созидания в единый посыл доброй воли! Пожелаем же им удачи! Воистину – дорогу осилит идущий!
_____________
*_ В рамках совместного международного проекта «Россия – Германия» при участии: Союза писателей Германии, «Форума Русской культуры», учредителей международного конкурса «Золотое перо Руси».
Книгу можно приобрести здесь: http://www.tvoyakniga.ru/magazin/magazin/585/
Акимова Е. В.
педагог-организатор
ГКУ «Социально-реабилитационный
центр для несовершеннолетних № 6»
НРАВСТВЕННО-ВОСПИТАТЕЛЬНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ СОВРЕМЕННОГО ТЕАТРА
Сегодня театр правомерно рассматривать как особый социокультурный институт, поскольку он обладает всеми признаками социального института, а его деятельность направлена на духовное производство, создание ценностей и идей, осуществление преемственности культуры в обществе.
На протяжении веков функциональные возможности театра были представлены весьма разнообразно. «Известно, что уже в первобытном обществе впервые сформировалась и была осознана одна из важнейших социальных функций будущего театра – идеологическая. Высокая степень эмоциональной включенности участников обрядовых действ (а позже – театральных зрителей), т. е. коллективное переживание, делает их наиболее внушаемыми. Отсюда идет распространенное и вполне объективное утверждение, что театр есть общественная трибуна, с которой пропагандируется и внушается система политических, правовых, религиозных и других взглядов общества» [2, С. 36].
Вторая, не менее важная общественная функция театрального искусства – коммерчески-развлекательная, она скорее есть производная от идеологической как отвлечение от наиболее острых проблем. Вспомним лозунг римской черни эпохи императорской власти: «Хлеба и зрелищ». И как любая индустрия развлечений, коммерчески-развлекательный театр способен приносить серьезную прибыль, что в свою очередь, является привлекательным для идеологических и властных структур.
Коммуникативно-информационная функция театра позволяет людям обмениваться мыслями, дает возможность человеку приобщаться к историческому и национальному опыту, далеко отстоящему от него эпохально и географически. Тем самым искусство театра повышает духовный потенциал и общность человечества.
Театр выступает как средство возвышения, духовного и социального совершенствования человека, оно социализирует личность, предлагая ей тот тип поведения, который необходим обществу.
Важны и такие функции театра, как компенсаторная и игровая. Воспринимая художественное произведение, люди разряжают внутреннее напряжение и волнение, принимая правила игры, зритель отвлекается от насущных житейских проблем и получает компенсацию за нереализованные устремления в социально значимой деятельности.
Гедонистическая функция театра заключается в наслаждении театральным искусством. Эстетическое наслаждение имеет особый духовный характер. Радость приобщения к творчеству, к великим порывам вдохновения, позволяющая нам испытать сомыслие и сочувствие, сопереживание гению.
Благодаря познавательной функции театра перед нами оживают исторические события и люди других эпох и стран, мы получаем массу впечатлений, знаний, переживаний, осуществляется передача социального опыта от одного поколения к другому, от одних стран и народов к другим.
«Искусство театра формирует строй чувств и мыслей людей. Если воспитательное воздействие других форм общественного сознания носит частный характер, то театр воздействует на ум и сердце, формирует целостную личность. Мораль формирует нравственные нормы, политика – политические взгляды и так далее, а искусство влияет на все сферы человеческой личности, и нет такого уголка человеческого духа, который оно не могло бы затронуть своим влиянием. Об очистительном катарсическом эффекте театрального искусства упоминали еще пифагорейцы. Аристотель разработал и ввел в эстетику категорию катарсиса – очищения посредством «подобных аффектов», то есть – чувств» [1, С. 257]. Показывая героев художественных произведений, подвергающихся тяжелым испытаниям, искусство заставляет людей сопереживать им и этим как бы очищает их внутренний мир, а соответственно влияет на личность в целом.
Все эти, а также множество других функций находятся в постоянном взаимодействии и дополняют друг друга. Театр полифункционален, потому и занимает такое важное место в жизни общества.
«Современный театр – разновекторен и эклектичен, в нем есть все. Это и пластическое направление, куда можно определить физический театр, театр танца, в контексте которых существует множество разнообразных пантомим (черной, белой и т. д.). Текстовые театры: от неоСтаниславского (режиссеры: П. Фоменко, А. Лисовец), до театра Текста Анатолия Васильева (темпоритмический рисунок текста и фраз подчиняется не естественным законам, а художественным). Музыкальные театры: от мюзиклов, джаз-спектаклей до саунддрамы Владимира Панкова (особое музыкальное воспроизведение текста, от шепота и речитатива к рок-пению). Отдельно стоит, в большей степени принадлежащий к изобразительным видам искусств, перформанс, за ним ютятся мелкие, но весьма зрелищные хэппенинги и акции» [5, С. 54].
В последнее время театр приобрел колоссальные технические возможности: стало возможным использование видеопроекций, он-лайн трансляций, инсталляций, сложных декораций. Но, к сожалению, в этой гонке за техническим совершенством стали утрачиваться театральные традиции и ценности.
Важно отметить, что театр сегодня разный. Ряд театров ориентирован на изысканную элитарную аудиторию, на подготовленного зрителя, способного оценить экспериментальные решения и экстравагантные новшества. Есть театры, стремящиеся и к непременному успеху у массового зрителя. Это, безусловно, объяснимо: театральный язык сложен, он требует от зрителя интеллектуального участия, а зритель избалован современной, не обременяющей интеллект, массовой культурой. Именно поэтому, мастера прибегают к различным уловкам для привлечения зрителя, режиссеры – постановщики постоянно находятся в процессе поиска. И ищут они новые формы. Те самые, о которых начали говорить еще в 19 веке. И здесь можно выделить несколько определённо выраженных тенденций.
Тенденция первая – нестандартное вовлечение зрителя в игровое пространство. Здесь очень много направлений. «Например, театр «Сфера» вовсю использует свою необычную для театра архитектуру и маленькое пространство зала: зачастую игровой площадкой становятся несколько кресел из первых рядов по окружности зрительного зала. Спектакль представляет собой ряд отдельных картин, объединенных единым сюжетом, перемежаемых интермедиями, с основным сюжетом напрямую несвязанными, но находящимися в полной гармонии с основным настроем спектакля и его стилистикой» [5, С. 23].
Впрочем, существует иной вид «вовлечения». Его использует театр РАМТ. В спектакле нет антракта, а существуют перерывы. Во время этих перерывов зрители меняют место своего положения, и тот ракурс, под которым они смотрят на «сцену». Дело в том, что спектакль играется не на сцене, а в просторном фойе театра, на лестнице. Сначала зрители располагаются у подножия этой лестницы, смотря снизу вверх, потом они переходят на другое место и смотрят на действие сбоку, и наконец – занимают позицию наверху лестницы. Таким образом, этот прием позволяет зрителю ощутить себя в центре события пьесы, словно подглядывая за всем из замочной скважины.
Еще одна очень важная черта современного театра – пристальное внимание к внутреннему миру, психологии современного человека. Где, как ни в театре, мы можем посмотреть на самих себя и понять, как сложен мир вокруг нас. Напряженные поиски нового: многообразные цветовые композиции, актерская пластика, сценические конструкции, светозвуковые технологии – позволяют добиться сильных спецэффектов.
Также одной из главных тенденций современного театра является – осовременивание классики. Все больше появляется постановок, где Гамлет читает рэп, а в «Ревизоре» актеры на сцене в джинсах и с мобильными телефонами.
Признаться, некоторых зрителей, как правило, раздражают новые формы. Критики сетуют, что в этом явлении можно усмотреть тенденцию к снижению уровня театра, но «может быть, это лишь неизбежные издержки того, что театр сейчас нащупывает манеру разговора со зрителем, вместе с обществом ищет новое равновесие между сложностью языка и его ясностью и точностью» [3, С. 48].
«Новые формы – это своего рода способ самовыражения и индивидуализации его создателей. Это психологический тренинг для режиссеров, позволяющий им чувствовать себя уникальными, ни на кого не похожими, привносящими нечто новое под местами обветшалые от старости театральные своды. Новость форм заключается не в попытке модернизации отдельных элементов театрального языка, а, скорее, в той идее, которая должна быть заложена в каждую постановку. Любой спектакль делается для того, чтобы донести до зрителя некую идею, волнующую режиссера, посредством переложения какого-либо литературного материала на театральный язык» [4, С. 16].
В сегодняшней России предприниматель, менеджер выступает проводником между художником и публикой. Он диктует условия творчества. Современный театр должен не только обладать художественными достоинствами, но он ещё должен быть конкурентноспособным. В современных условиях рыночной экономики трудно удержаться на плаву. Но, несмотря на все финансовые трудности, театр должен помнить о своей ответственности перед зрителем и стремиться сохранить при этом свое «лицо».
Наиболее ярким экспериментальным проектом в русле современного театрального авангарда стал «Документальный театр» (и сценическая его реализация на площадке «ТЕАТРА.DOC»). Этот театр всегда подает себя эпатирующим жестом. Названия его спектаклей напоминают заголовки статей «желтой прессы». Вербатиум (в переводе с латинского значит «дословно») и представляет собой технику создания текста путем монтажа дословно записанной речи. Драматург выбирает тему, берет интервью у нужных ему людей и записывает их на диктофон, из всего этого пишет пьесу и ставит спектакль.
Эстетика постановок постмодернистского театра включает в себя: минимальное использование декораций, отсутствие музыки и танца, как средства режиссерской выразительности, актеры играют без грима и только свой возраст. Здесь нет ни слова о художественности, четкой форме, драме в традиционном понимании – есть зритель, на которого нужно повлиять, и здесь все средства хороши.
Современная драма появилась, но остается в театре явлением маргинальным. Однако она заявляет о себе во весь голос и диктует репертуарным театрам свои правила. Мы обязаны современному театру тем, что ему удалось вернуть в театр зрителя, тем, что со сцены заговорили на живом языке, тем, что театр как таковой не прекратил своего существования.
Литература
- Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. – М.: Искусство, 1979, с. 359.
- Бояджиев.Г. Н. История зарубежного театра: Учеб. пособие для театр. вузов – М.:Просвещение, 1972. – 256 с.
- Бэнтли Э. Жизнь драмы. М., Айрис Пресс, 2004. – 156 с.
- Дмитриевский В. Н. Основы социологии театра: История, теория, практика. М., ГИТИС, 2004. – 76 с.
- Никитюк. М. О разнообразии форм современного театра [Электронный документ]: Режим доступа: http://teatre.com.ua/modern/zhelanye
Кто не делится найденным, подобен свету в дупле секвойи (древняя индейская пословица)
Библиографическая запись:
Точные методы в филологии. — Текст : электронный // Myfilology.ru – информационный филологический ресурс : [сайт]. – URL: https://myfilology.ru//154/tochnye-metody-v-filologii/ (дата обращения: 29.12.2021)
Считается, что усвоение науками отвлеченных понятий и методов математики расширяет их возможности, способствует открытию новых, более глубоких закономерностей. Неслучайно, что еще в ХIV в. мыслитель эпохи Возрождения Николай Кузанский в трактате «Об ученом познании» утверждал, что все познания о природе необходимо записывать в цифрах, а все опыты над нею производить с весами в руках. Философ И. Кант был убеждён, что точное естествознание простирается до тех границ, в пределах которых возможно применение математического метода.
Интерес филологии к математике
Если науки естественного цикла сравнительно давно заговорили на языке математики, то гуманитарные обратились к нему только в ХХ в.
Проявление интереса филологов к математике в форме квантитативных методик совпало с началом XX столетия. В знаковом прогнозе-пожелании Бодуэна де Куртенэ есть два взаимодополняющих пункта: «5. Нужно чаще применять в языкознании количественное, математическое мышление и таким образом приблизить его всё более и более к наукам точным»; и «6. Языкознание будет становиться всё более точной наукой также в зависимости от того, насколько <…> будет совершенствоваться метод качественного анализа» [Бодуэн де Куртенэ 1963: 17].
Позже Е.Д. Поливанов напишет статью «И математика может быть полезной», пафос которой сформулирован в сноске: «…Лингвистика может претендовать на звание точной науки с неменьшим правом, чем любая из естественноисторических дисциплин (например, геология, минералогия, ботаника, зоология, антропология и т.д.)» [Поливанов 1968: 287]. Е.Д. Поливанов указывает на три области лингвистики, где квантитативные методики видятся наиболее результативными: 1) использование математики в экспериментальной фонетике (анализ кимографических кривых); 2) в диалектологической статистике и 3) в определении относительной вероятности этимологий — как достоверных, так и гипотетических и, наконец, фантастических. Всё это Поливанов обсуждает на убедительном фактическом материале.
«Точное литературоведение»
Точное стиховедение началось именами А.Х. Востокова («Опыт о русском стихосложении», 1812) и Г. Германна («Elementa doctrinae metrical», 1816). К началу XX в. относится работа русского писателя и теоретика литературы Андрея Белого (Б.Н. Бугаева; 1880–1934), основоположника семантической концепции искусства, во многом определившего развитие стиховедения XX в. В статье «Лирика и эксперимент» (1909) сын профессора математики и студент естественного отделения физико-математического факультета Московского университета изложил свою идею соединения «точных знаний» и гуманитарных наук, обращая особое внимание на то, что исходная точка научного исследования в области лирической поэзии лежит в конкретном материале лирических произведений разных народов от древности до наших дней. Только текст лирического произведения, а не отвлеченные суждения о нём могут быть положены в основу точного исследования [Клинг 2009: 34–35].
В небольшой по объёму, но титанической по подготовительной работе статье «Пушкин, Тютчев и Баратынский в зрительном восприятии природы» он дал образец точного филологического исследования [Белый 1983]. Андрей Белый был первым, кто ощутил эвристическую мощь лексикографии в фундаментальных исследованиях вообще и в выявлении мировидения носителей языка и культуры в частности. Представляется интересной и чрезвычайно перспективной технология, предложенная им в указанной статье, суть которой автор свёл к нескольким тезисам:
«…Необходима статистика, необходим словарь слов: Баратынского, Пушкина, Тютчева»; «в руках чуткого критика словари — ключи к тайнам духа поэтов»;
«…Нужна квинтэссенция из цитат — предполагающая нелёгкую обработку словесного материала»;
«Каково отношение Пушкина — к воде, воздуху, небу и прочим стихиям природы? Оно — в сумме всех слов о солнце, а не в цитате, и не в их ограниченной серии» (выделено нами. — А.Х.);
«Изучение трёх «природ» трёх поэтов по трём зрительным образам («зрительный образ» = “картина мира”. — А.Х.) нас способно ввести в глубочайшие ходы и их душ и в тончайшие нервы творчества»;
«… Необходима путеводная нить — материал слов, образов, красок, рассортированный точно и собранный тщательно» [Белый 1983: 551–556].
Фактически Андрей Белый указал на то, что филологам стало ясно в последнюю четверть ушедшего века: представление о языковой картине мира, о концептосфере, о лексикографизации филологических методов: слова, «собранные тщательно» и «рассортированные точно», способны дать информацию, которую другим путём получить трудно.
Американский славист Джеймс Бейли отмечает, что Андрей Белый обосновал «лингвостатистический» метод анализа стихотворного ритма в славянских языках, он разграничил ритм и метр и написал статью о четырёхстопном ямбе нескольких русских поэтов. «Возможно, лучшим способом объяснить этот подход является следующий: метр — это то, что указывает дирижёр своей палочкой, а ритм — то, что играют музыканты из оркестра. Метр можно также наблюдать, когда музыканты притоптывают ногой во время игры» [Бейли 2009: 93].
От Андрея Белого идёт традиция «точного литературоведения», представленная именами Б.И. Ярхо, К.Ф. Тарановского и М.Л. Гаспарова.
Борис Исаакович Ярхо (1889–1942), литературовед и переводчик, на материале средневековой литературы, фольклора, стиховедения и поэтики разработал детальную программу применения количественных методов к анализу всех уровней художественной формы. Фундаментальный труд «Методология точного литературоведения» писался в ссылке (после лагеря), где учёный и умер. Рукопись разыскал и частично опубликовал М.Л. Гаспаров в 1969 и 1984 гг. [Ярхо 1984], полностью — М.И. Шапир в 2006 [Ярхо 2006].
Б.И. Ярхо был учёным исключительной широты, но о чём бы он ни писал, он искал и оттачивал точную методологию литературоведения. Ярхо констатировал, что главным недостатком современного ему литературоведения являются неясность и расплывчатость характеристик и определений. При этом Ярхо за образец научности принял биологию. «Литературоведу надлежит черпать мужество главным образом из успехов биологии, так как она представляет ступень научности, ближайшую к нашей дисциплине и вообще к наиболее развитым из общественных наук. Нашей ближайшей задачей является достижение именно этой стадии научности» [Ярхо 1984: 212]. Литературоведение, полагает Ярхо, есть такая же «наука о жизни», и у неё нет причин отставать от биологии [Там же: 213]. В основу метода положены три момента жизни — множественность, непрерывность и изменчивость.
Программный характер имеют две публикации Ярхо: «Граница научного литературоведения» (1925) и «Простейшие основания формального анализа» (1927). В основу концепции Ярхо положил аксиоматическое, не поддающееся определению понятие литературоведения — эстетическая эмоция. Совокупность эстетически действенных элементов произведения составляет его форму. У литературной формы есть три главные области: а) фоника (то, что воспринимается слухом); б) стилистика (то, что воспринимается значением и чувством языка); в) поэтика (то, что воспринимается воображением, как образы и мотивы, и умом, как идейная или эмоциональная концепция) [Ярхо 1984: 196]. Ярхо обращает внимание на то, что ни одна статистическая величина не вводится без морфологического анализа, т.е. без проверки того, какие реальные литературные явления они отражают [Там же: 198]. Итогом поисков должен стать «сравнительно-статистический метод, поддержанный показом и экспериментом» [Там же: 236].
Кирилл Фёдорович Тарановский (1911–1993), специалист в области русской литературы и русского стихосложения, родился в Юрьеве (Тарту, Эстония) в семье профессора права. После октябрьской революции 1917 г. семья эмигрировала в Белград (Сербия), где будущий филолог окончил сербскую гимназию и два факультета Белградского университета — юридический (1933) и филологический (1936). В конце 1930-х годов учился в Карловом университете (Прага), где общался с членами Пражского лингвистического кружка и особенно с Р.О. Якобсоном. С 1931 г. изучает творчество О. Мандельштама. В 1941 г. защитил докторскую диссертацию о русских двусложных размерах, после её опубликования на сербском в 1953 г. ставшую одной из самых известных работ по поэтике в XX в. Преподавал в Белградском университете. В 1958 г. переехал в США, преподавал в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса (1959–1963). Многие годы возглавлял кафедру славистики Гарвардского университета.
К.Ф. Тарановский сделал огромные по объёму подсчёты по русским стихам XIX в. и открыл два главных просодических закона русского стиха: закон регрессивной акцентной диссимиляции и закон восходящего зачина строки [Бейли 2004: 13]. Тарановскому принадлежит также первенство в осознании необходимости перехода от анализа формальных параметров стиха к анализу его содержательных характеристик. Одним из первых на материале русского пятистопного хорея дал строгое обоснование идеи о существовании связи между метром стихотворения и его содержанием. Это то, что ныне называют «экспрессивным ореолом», или «семантическим ореолом». В работах о поэзии Мандельштама Тарановский пересмотрел понятие «подтекст», понимая под ним отсылку к предыдущему тексту, поддерживающему или раскрывающему посылку последующего текста. Подтекст — это своеобразный ключ к художественному произведению, облегчающий понимание его смысла. Полагают, что это понятие легло в основу современных теорий «интертекстуальности».
В Гарвардском университете аспирантом Тарановского был Джеймс Бейли (род. в 1929 г.), ныне один их самых известных славистов США, специалист по стиховедению и фольклору, автор книг «Toward a Statistical Analysis of English Verse», «Three Russian Lyric Folk Song Meters», «Anthology of Russian Folk Epics». В своих «Воспоминаниях слависта» Дж. Бейли пишет о том, что он использовал при анализе русской народной поэзии лингвостатистический метод — в высшей степени объективный, так как он направлен на описание того, как поэты используют язык, чтобы соблюсти метрическую схему. Исследуя русский песенный фольклор и переводя русские былины на английский язык, американский учёный свежим взглядом увидел немало специфичного в русском народном стихосложении. Так, им отмечено, что русские крестьяне используют язык, который «сам по себе создаёт схожие ритмические структуры. Самые искусные исполнители фольклорных произведений проявляют незаурядное мастерство в создании своих произведений, мастерски используя русские слова. По этому поводу я всё время повторяю свою поговорку: “Певцы не глупцы”» [Бейли 2009: 100].
Академик Михаил Леонович Гаспаров (1935–2005), выдающийся русский филолог, специалист по классической филологии и стиховедению, превративший метод сравнительно-статистического анализа стиха (метра, ритма, рифмы и строфики) в инструмент точной филологии. М.Л. Гаспарова с полным правом можно считать рыцарем точного знания в филологии. Его кредо: «Я занимаюсь «точноведением», а вы — «чтотоведением».
Как член редколлегии и автор нового издания М.Л. Гаспаров определил задачи, стоящие перед «Филологикой»: «Для меня цель — это филология как точная наука, а в наше время научные исследования на каждом шагу подменяются собственным интуитивным творчеством». Этой тенденции как раз призвана противостоять «Philologica». «Существование ее — явление отрадное: важно и нужно понимать, что такое научность» [Отзыв о журнале «Philologica» 1996э].
Теоретические рассуждения Гаспарова о точности в филологии подтверждаются его конкретной аналитической работой над текстом. Показательна его статья «Точные методы анализа грамматики в стихе» [Гаспаров 1998б ], которая начинается констатацией того, что методы квантитативной лингвистики в России мало прилагались к изучению языка художественной литературы, хотя для характеристики языка отдельных авторов и художественных форм статистические методы интереснее, чем для характеристики языка в целом [Там же: 168]. Далее в статье приводятся конкретные и весьма интересные примеры применения автором квантитативной методики. Так, соотношение прилагательных и глаголов, по существу, это показатель статики / динамики художественного мира произведения. Логично предположить, говорит Гаспаров, что по этому показателю мир лирики (и вообще поэзии) статичнее: глаголов меньше, а мир повествования (и вообще в прозе) динамичнее: преобладают глаголы.
На деле всё не так. За точку отсчёта Гаспаров берёт художественную прозу. В «Пиковой даме» Пушкина на одно прилагательное приходится 2,7 глагола. У Чехова («Три года») — три глагола; у Толстого («Хозяин и работник») — пять глаголов. Разброс, как видим, ощутимый и не совсем ожидаемый. Интуитивно казалось, что сжатый стиль быстрой пушкинской прозы должен быть более насыщен глаголами, чем медлительный стиль толстовской прозы. Детализация художественного мира у Толстого и Чехова достигается не за счёт прилагательных, уточняющих образы, а за счёт глаголов, уточняющих действия и состояния. Далее Гаспаров сопоставляет прозу Пушкина с его же поэзией. Интуитивное предположение, что лирика меньше насыщена глаголами, чем эпос, не только подтверждается, но и уточняется. Глагольная динамичность действия в стихотворном повествовании у Пушкина не ниже, а даже выше, чем в прозаическом повествовании. Максимум глаголов приходится у Пушкина на стилизации народной поэзии — «Песни западных славян» и сказки. Видимо, полагает Гаспаров, динамичность действия Пушкину представлялась существенной приметой народной поэзии. Что совсем не тривиально на фоне обычных представлений о медлительности фольклорного повествования [Там же: 168–169].
Начинающий литературовед обычно робеет перед числами, имея в виду такое эфирное явление, как поэтический текст: в одну телегу впрячь нельзя коня и трепетную лань. Академик убедительно показывает, что гармонию поверять алгеброй не только можно, но и полезно. «Меня много раз спрашивали, не убивают ли подсчеты алгеброй гармонию, не мешают ли они непосредственному наслаждению поэзией. Я отвечал: нет, помогают. Неправильно думать <…>, будто всё и так слышно: многие мелочи, из которых складывается гармония, лежат ниже уровня сознания и непосредственно слухом не отмечаются; только когда нащупаешь их подсчетами, начинаешь их замечать. (Нащупывать приходится путем проб и ошибок; сколько на этом пути сделано трудоемких подсчетов, оказавшихся излишними, — не счесть.) Кроме того, подсчеты требуют медленного чтения и перечитывания стихов, а это полезно. Мне не случилось в молодости полюбить стихи Фета — так уж сложились обстоятельства, я лучше знал пародии на Фета, чем самого Фета. А я знал, что Фет заслуживает любви. И вот я стал каждую свою стиховедческую тему разрабатывать сперва на стихах Фета. Ритм словоразделов, связи слов в стихе, расположение фраз в строфе — что бы это ни было, я сперва смотрел и подсчитывал, как это получается у Фета, а потом уже — у других поэтов. С каждым перечитыванием стихи все глубже западали в подсознание. И после десяти или двадцати таких упражнений внимания я почувствовал, что научился любить Фета» [Гаспаров 2001: 316].
Что даёт обострённое чувство точности филологу? Огромный объём подсчётов, произведённых М.Л. Гаспаровым, привёл его к выводам весьма содержательным. Свидетельством тому книга «Метр и смысл. Об одном из механизмов культурной памяти» [Гаспаров 2000], предмет которой — смысловые ассоциации, которые связываются со стихотворными размерами русской поэзии и образуют сеть традиций, тянущихся от XVIII в. до последних советских и постсоветских десятилетий. В книге прослежены смысловые ореолы стихотворных размеров, которые образуют общую семантическую панораму русской метрики. М.Л. Гаспаров пытается ответить на «детский вопрос», почему поэт, начиная стихотворение, берёт для него именно такой-то размер, а не иной [Гаспаров 2000: 9].
Союз филологии и «точного знания» строился не только яркими представителями словесности, но и выдающимся математиком академиком Андреем Николаевичем Колмогоровым (1903–1987), который лично или со своими учениками и сподвижниками опубликовал двенадцать статей по теории стиха. Вклад А.Н. Колмогорова в филологию другой представитель математической науки условно разделил на три компонента: 1) исследования в области лингвистики и теории стиха; 2) организационная поддержка новых направлений в филологии; 3) участие в создании благоприятной атмосферы в обществе и науке, без которой развитие этих направлений было бы затруднено [Успенский 2009: 11]. По сообщению этого автора, Колмогоров предложил безупречное с формально-логической точки зрения определение классических метров, а также описание и разграничение метров неклассических, в частности, им сформулировано математически строгое определение ямба.
В 1977 г. Колмогоров выступил официальным оппонентом на защите докторской диссертации М.Л. Гаспарова. Интерес Колмогорова к теории стиха объясняют, во-первых, его широкими общегуманитарными и, в частности, литературными интересами; во-вторых, стремлением к научному анализу явления, к систематизации понятий и к поискам их точных определений (интерес к стиховедению); в-третьих, стремлением к математизации как высшему уровню научного анализа и систематизации (интерес к метрике, поскольку метрический аспект стихосложения легче всего поддаётся математизации) [Успенский 2009: 15]. В сфере изучения теории стихотворной речи видят три основных аспекта деятельности Колмогорова: 1) задача аксиоматического построения теории русской классической метрики; 2) исследование стихотворных метров русской поэзии за пределами классической метрики; 3) поддержка точных методов в литературоведении [Баевский 2010: 55]. О роли Колмогорова в научной судьбе филолога пишет В.С. Баевский [Баевский 2010], которому принадлежит книга о лингвистическом, математическом, семиотическом и компьютерном моделировании в истории и теории литературы [Баевский 2001].
Ярким примером математически безупречного анализа по- этического текста может служить статья А.Н. Колмогорова о пушкинском «Арионе».
Научное творчество А. Белого, Б.И. Ярхо, К.Ф. Тарановского, М.Л. Гаспарова, Дж. Бейли, а также А.Н. Колмогорова свидетельствует однозначно: филология может и должна быть наукой точной. Интересно, что «точноведение» парадоксальным образом складывается на материале поэтических текстов, в которых, казалось бы, трудно совместить гармонию и алгебру, хотя сами поэты точности своего слова не отрицали. Дж. Бейли эпиграфом к сборнику своих работ по стиховедению взял строчку русского поэта Георгия Иванова: «Поэзия — точнейшая наука» [Бейли 2004: 10]. 248
Союз филологии и математики с годами крепнет. Знаменательно проведение в марте 2009 г. круглого стола, посвящённого 70-летию ректора МГУ В.А. Садовничего, на тему «Математика и филология», в ходе которого прозучало немало интересных и содержательных докладов [Математика и филология 2009].
Языкознание и математика
Наиболее активной в разработке и применении квантитативных методик была лингвистика, занимающая особое, срединное положение среди всех областей человеческого познания.
Системность языка, обобщенный характер его единиц — вот та благодатная почва, в которой стали плодотворно укореняться идеи и методы современной математики. В лингвистике есть все условия для математического исследования. Во-первых, в лингвистике влияние наблюдателя на объект наблюдения ничтожно мало, осознания явления наблюдателем недостаточно для того, чтобы его изменить. Во-вторых, язык обладает длинными статистическими рядами [Леви-Строс 1985: 54—55].
Польский писатель-фантаст и мыслитель Станислав Лем в разделе «Загадки языка» книги «Философия случая» в числе загадок языка отметил специфику связи языка и числа: «<Математику> “содержит в себе” язык как таковой, но содержит таким образом, что она как бы “скрыта” от тех, кто им пользуется. Математика в таком случае рождается одновременно с языком, будучи укоренена в сфере его флективных уровней и ограничена их закономерностями и структурой языкового синтаксиса» [Лем 2005: 645].
Языкознание первым из гуманитарных наук от установки на полное и исчерпывающее описание отдельных фактов перешло к установке на обобщение, на поиски единого закона, объясняющего необозримое множество отдельных фактов. Эта познавательная позиция и определила интерес к математическим методам.
Пока наиболее перспективным представляется исследование сущностных характеристик языка при помощи аппарата теории вероятности и математической статистики — квантитативная лингвистика. Собственно говоря, связь математики с языкознанием началась с попыток установить статистические свойства речи, поскольку языку присущи объективные количественные характеристики. Благодаря вероятностной природе языковой структуры она легко поддается изучению математическим аппаратом теории вероятности и математической статистики. Основа тому — регулярность, упорядоченность языковых явлений. Уже существует большая специальная литература, отразившая результаты применения статистических методик в исследовании различных ярусов языковой системы.
Шире всего количественные методики используются при описании лексического уровня языковой системы. Лингвисты убеждены, что лексемный ярус системен, но его системность особого рода. В лексике целостность и устойчивость системы сочетается с автономностью частей (подсистем). В ней заметна массовость и случайность и одновременно господствует необходимость. Всё это характерно для вероятностных систем. Известен вывод Б.Н. Головина: «Язык вероятностен, речь частотна». Квантитативная лингвистика возможна потому, что для речи характерна относительная стабильность частот отдельных элементов или групп элементов и устойчивое распределение элементов, выражающее наличие внутренней упорядоченности в системе. Единицами и уровнями квантитативного анализа являются словоформы, лексема и словоупотребление [Тулдава 1987].
Частотные словари
Практическим результатом статистического изучения лексики являются частотные словари, отличающиеся от обычных лингвистических (толковых, орфографических и других) тем, что словарные единицы располагаются не только в алфавитном порядке, но и в порядке убывающей частотности. В первом случае это будет алфавитный частотный словарь, а во втором — ранговый частотный словарь. Частотные словари характеризуются следующими параметрами: объём текста (число словоупотреблений), объём словаря словоформ и корпуса лексем.
Первым частотным словарём, составленным на базе одиннадцати миллионов словоупотреблений, был словарь немецкого языка Ф. Кединга (Берлин, 1898). За девяносто лет нашего столетия было составлено несколько сот частотных словарей и частотных списков для нескольких десятков языков. Первым частотным словарём русского языка был словарь Г. Йоссельсона (США, Детройт, 1953).
В нашей стране первый частотный словарь русского языка был составлен Э. Штейнфельд (1963). Известны материалы к частотному словарю языка Пушкина (1963). В 1977 г. вышел в свет «Частотный словарь русского языка» под редакцией Л.Н. Засориной. Он создавался на основе выборки в один миллион словоупотреблений из четырёх жанров (художественная проза, драматургия, научная публицистика, газетно-журнальные материалы), в нём около 40 тысяч слов. Самое частотное слово — предлог в (во), далее идут служебные слова и местоимения (и, не, на, я, быть, что, он, с, а, как, это). Самое частотное существительное — год.
В 90-х годах XX в. в Швеции на базе корпуса современных русских текстов, созданного в Институте славистики Уппсальского университета, под ред. Леннарта Лённгрена вышел в свет «Частотный словарь современного русского языка» (Уппсала, 1993).
В конце XX в. актуальной стала идея и практика создания частотных словарей идиолектов выдающихся языковых личностей. Примером может служить «Статистический словарь языка Достоевского», разработанный группой лексикографов в ИРЯ РАН.
Это уникальный в мировой практике лексикографический проект, опирающийся на корпус текстов в 2,9 млн словоупотреблений, представляет всю лексику — 43 тыс. разных слов — трёх основных жанров писателя: художественной литературы, публицистики и писем. Отличается словарь степенью лингвистической дифференциации: в таблицах Словаря лексика Ф.М. Достоевского представлена в распределении по основным жанрам и по периодам творчества [Шайкевич 2003]. Авторы проекта, характеризуя своё детище, специально останавливаются на вопросе о перспективах Словаря. Один из составителей исследует возможность проекта в изучении языка писателя на примере романа Достоевского «Идиот» [Шайкевич 1996].
Выясняется, что у частотных словарей имеется большой познавательный, эвристический потенциал. В последнее время об этом заговорили философы и филологи. В статье М. Эпштейна «Предлог “В” как философема. Частотный словарь и основной вопрос философии» имеется многозначительный подзаголовок «Частотный словарь как картина мира» [Эпштейн 2003: 86]. Автор полагает, что из всех видов словарей частотный словарь наиболее приближен к речевой практике, поскольку он описывает именно частоту вхождения языковых единиц в поток речи, степень их востребованности всеми говорящими. Частотный порядок слов, отмечает философ, — это «всенародная», стихийно-демократическая система понятий, которую не может игнорировать философия [Эпштейн 2003: 87].
В частотных словарях выделяется головная часть, в которой сосредоточены самые употребительные в том или ином тексте или корпусе текстов слова. Эта часть — предмет доминантного анализа, методика которого основывается на предположении, что среди наиболее частотных лексем присутствуют слова, обозначающие доминанты концептуальной картины этноса, социальной группы или индивида. Доминантный анализ ориентирован на выявление, изучение и описание наиболее частотных слов в аспекте языковой картины мира с дальнейшим движением анализа от доминантных слов — к доминирующим концептам.
Разрабатывая основы фольклорной диалектологии, курский лингвофольклорист С.П. Праведников составил частотные словари южных (курских) и северных (архангельских) народных лирических песен, сопоставил их и пришёл к выводу, что головные части составленных частотных списков заметно различаются и свидетельствуют о территориальной дифференцированности языка русского фольклора [Праведников 2010].
Изучение авторского идиостиля
С помощью формально-количественных методов изучается авторский идиостиль, под которым понимается взаимосвязь между языковыми средствами и особенностями творческой позиции писателя, его взгляда на мир, окружающую действительность.
Определение авторства с помощью формально-количественных и статистических методов стимулировало поиск и выявление характерных структур авторского языка. На этом строятся многообразные методики, представленные в книге «От Нестора до Фонвизина. Новые методы определения авторства» (М., 1994). Специалисты исследовали несколько простых параметров авторского стиля и на базе большого количества произведений писателей XVIII–XX вв. статистически доказали, что доля всех служебных слов в данном прозаическом произведении является авторским инвариантом.
Один из авторов, опираясь на модель цепей А.А. Маркова, предложил методику определения авторства, основанную на том, что по произведениям автора, которые достоверно им созданы, вычисляется матрица переходных частот употреблений пар букв. Затем такие матрицы строятся для каждого из авторов, «подозреваемых» в написании анонимного текста, и оценивается вероятность того, что именно он написал анонимный фрагмент текста. В результате автором анонимного текста полагается тот, у которого вычисленная оценка вероятности больше.
Используя квантитативные методики идентификации текстов, авторы рассматриваемой коллективной монографии пытаются ответить на вопрос, кто был автором «Повести временных лет», и приходят к выводу, что автором первой редакции «Повести…» мог быть Нестор, древнерусский писатель, летописец XI — начала XII в., монах Киево-Печерского монастыря, автор житий князей Бориса и Глеба, Феодосия Печерского, один из крупнейших историков Средневековья.
Знаменитый шедевр древнерусской словесности XII в. «Слово о полку Игореве», уникальность которого скептиками ставится под сомнение, был подвергнут жёсткой формально-количественной ревизии. Применение анализа частот парной встречаемости грамматических классов слов позволило наглядно доказать, что глубинная структура «Слова» — это структура языка XI в. Этот формально-количественный анализ не отверг гипотезу историка Б.А. Рыбакова о боярине Петре Бориславиче как авторе «Слова о полку Игореве». Возможно, отчасти она и подтверждена. Однако, полагают исследователи, необходимо ещё более детальное исследование текстов, которое будет проведено в ближайшее время [От Нестора… 1994: 340].
Анализ нескольких «Слов…», принадлежащих Кириллу Туровскому (1130–1182), древнерусскому писателю, проповеднику, епископу г. Туров, дал основание авторам главы «Кирилл Туровский: творец или компилятор?!» отнести тексты епископа к разряду неоригинальных как пересказ сочинений других авторов.
Атрибуция «Писем к Фалалею», анонимного памятника публицистической литературы последней трети XVIII в., потребовала сопоставления текстов трёх претендентов на авторство — М.И. Попова, Н.И. Новикова и Д.И. Фонвизина. Исследователи подтвердили, что автором «Писем» был Д.И. Фонвизин, представший не только талантливым драматургом, но и талантливым публицистом.
В конце XVIII столетия популярностью пользовалась своеобразная крестьянская энциклопедия «Деревенское зеркало, или Общенародная книга». В сугубо популярной форме изложения в ней шла речь о том, как крестьянину можно достигнуть успехов в своей жизни и труде. Существовало мнение, что автором этой анонимной крестьянской энциклопедии был учёный-минеролог В.М. Северин. Привлечённые тексты других возможных авторов и использование квантитативной методики привели к убедительному выводу: автором книги является Андрей Тимофеевич Болотов (1738–1833), естествоиспытатель, один из основоположников отечественной агрономической науки, писатель.
Количественные методики стали более эффективными с появлением вычислительной техники, прежде всего персональных компьютеров.
Петербургский поэт и переводчик «Слова о полку Игореве» Андрей Чернов нашёл, что построение стихов загадочного древнерусского памятника подчиняется определенным математическим закономерностям, а именно — формуле «серебряного сечения». А. Чернов сделал заключение о том, что «Слово о полку Игореве» имеет девять песен и что в основу текста легла круговая композиция. Если в композиции «Слова» лежит круг, то у него должен быть «диаметр» и некая математическая закономерность. Число стихов во всех трёх частях «Слова» (их 804) А. Чернов разделил на число стихов в первой (или последней) части (256), в итоге получил 3,14, т.е. число «пи» с точностью до третьего знака. Эта же закономерность выявилась при изучении «Медного всадника» Пушкина, в котором использована круговая композиция, и храма Софии Полоцкой. А. Чернов сделал вывод: математический модуль автор «Слова» использовал интуитивно, неся внутри себя образ древнерусских архитектурных памятников. В те времена храм являл собой всеобъемлющий художественный идеал, оказывающий влияние на композицию и ритмику стихосложения. Исследователь назвал обнаруженную им закономерность в построении древнерусского литературного памятника и древнерусских храмов принципом «серебряного сечения» [Краюхин 1995: 7].
В многолетний спор по поводу того, кто является истинным автором романа «Тихий Дон», в свое время включились скандинавские ученые, норвежско-шведский коллектив под руководством Г. Хьетсо. Они взяли тексты, бесспорно принадлежащие М. Шолохову, и тексты донского писателя Ф. Крюкова, которому приписывалось авторство великого романа, и проанализировали их, выявляя особенности писательской манеры каждого. Учёные сравнили длину предложений, распределения длины предложений по количеству слов, распределение частей речи, сочетание частей речи в начале и в конце предложения, частоту применения союзов — в начале предложений, лексические спектры, повторяемость словарного запаса по богатству. Естественно, сделать это оказалось возможным только с помощью мощной вычислительной техники. Математическая статистика при контрольной выборке на ЭВМ 12 тыс. фраз при 164 637 словах представлена в 250 таблицах, формулах и графиках [Осипов 1999: 6]. Их вывод однозначен: из двух претендентов на авторство «Тихого Дона» Крюков явно обладает наименьшим правом. «…Применение математической статистики позволяет нам исключить возможность того, что роман написан Крюковым, тогда как авторство Шолохова исключить невозможно». Недавно найденная рукопись великого романа (885 рукописных страниц, 605 из которых написаны рукой самого Шолохова, а 285 страниц — женой писателя и её сестрой) окончательно утвердила авторство М.А. Шолохова и правоту скандинавских ученых [Ушаков 2000: 24–25].
В Эдинбурге (Шотландия) разработан аналитический метод, основывающийся на учёте зависимости частоты употребляемого слова и длины предложения, в котором оно появляется. Этот метод получил название «диаграммы накапливающихся сумм». С его помощью установлено, что каждому человеку свойствен прочно укоренившийся, неизменный стиль, который не поддаётся имитации. Например, стиль Т. Харди в «Руке Этельберты» (1876) убедительно совпадает со стилем «Джуда Неизвестного». Анализ показал, что авторы приобретают и сохраняют постоянный стиль, как бы ни сложилась их жизнь. Например, стиль В. Скотта в «Антикварии» (1816) полностью совпадает с его стилем в «Замке опасностей», написанном после того, как знаменитый английский писатель перенёс три инсульта, один из которых лишил его дара речи и нарушил двигательные способности. Метод выявляет в тексте инородные вставки, обнаруживает попытки подделать авторский стиль.
Английская писательница Джейн Остин не окончила повесть «Сандиция», которая обрывается на семьдесят третьем предложении одиннадцатой главы. Повесть была дописана другой писательницей. При чтении невозможно определить, где заканчивается текст Д. Остин, а метод позволяет точно найти инородную часть повести [Хоукс 1990: 20–21].
Тот факт, что объём активного лексикона Шекспира составляет от 15 до 24 тыс. слов и что количество новых слов, введенных в язык Шекспиром, превышает 3200 единиц, как будто свидетельствует в пользу тех, кто считает, что Шекспир — это псевдоним, под которым творил не один человек. У Ф. Бэкона, которому иногда приписывают авторство пьес и сонетов Шекспира, лексикон составлял 9–10 тыс. слов (у современного англичанина с высшим образованием словарный запас включает 4 тыс. лексем) [Бельская 2000: 109].
Д.С. Лихачёв, авторитетнейший отечественный текстолог, тоже размышлял о месте квантитативных методик в филологии, в частности в ситуации определения авторства: «Пастор Эндрю Мортон в Эдинбурге применил компьютер для установления авторства. Простой подсчёт слов ничего не дал, и не мог дать. Дало только подсчитывание пар слов, целых идиоматических выражений, сочетаний слов. Так, например, ему удалось доказать, что Бэкон не мог быть автором пьес Шекспира. Такие же бесспорные результаты достигнуты им в установлении авторства других произведений. Даже благодаря его подсчётам был оправдан в суде один из обвиняемых (четыре наиболее преступных письма оказались не его)» [Лихачёв 2006: 3: 504].
Лингвостатистический анализ был использован в исследовании «Илиады» Гомера. Чтобы доказать, что Гомера не было, и все 24 песни «Илиады» по происхождению — самостоятельные произведения, соединённые в эпос позднее без особой переработки с целью унификации, была использована статистика отношений внутри синонимических пар (имён собственных, просто лексических пар, формул и т.п.). По мнению автора исследования Л.С. Клейна, наиболее полные возможности для классификации текстов представляют главные этнонимы греков (ахейцы, данаи и аргивяне): они все три синонимичны, массовы (употребляемость исчисляется сотнями), неравномерно и неодинаково распределяются по книгам «Илиады». Окончательный вывод исследователя состоит в том, что разная употребительность имён, а также предлогов и частиц говорит о том, что это (песни. — А.Х.) были не просто и не только источники, а самостоятельные вклады, ставшие составными частями поэмы; сохранность в окончательном тексте первоначально выбранных этнонимов, топонимов, теонимов и служебных слов (и это при наличии других синонимов) говорит о том, что переработка поэтической ткани при объединении самостоятельных песен в поэму была незначительной [Клейн 1998: 18, 96, 112, 436]. Как показано исследователем, фольклорные песни, составленные в разных местах древнегреческого мира, воспевали подвиги разных героев — участников и троянской войны, и прочих мифических кампаний. Песни приспосабливались к ранее существующим сюжетам, взаимопересекаясь, часто противоречили друг другу. «Стыки» разных песен были обнаружены вдумчивым и тонко проведенным анализом.
В «New Journal of Physics» (2009, № 11) была опубликована статья трёх шведских учёных «Мета-книга и зависящие от длины текста особенности индивидуального литературного письма». На материале текстов трёх англоязычных романистов Мелвилла, Харди и Лоуренса исследователи подсчитывали, как растёт количество новых слов у данного автора по мере удлинения текста. С одной стороны, суммарное число новых слов растёт, с другой, растёт и число повторения для уже употреблённых слов. Возникает вопрос: с каким темпом будут расти эти числа по мере удлинения текста? Совершенно очевидно, что «числовые» характеристики языка зависят от уровня культуры и образованности автора, от богатства его словаря, от умения активизировать этот словарь, от индивидуальных пристрастий и степени сознательной склонности к словесным повторениям. Выяснилось, что характер нарастания новых слов и повтора прежних и, следовательно, вид кривых, изображающих это нарастание по мере удлинения текста, различен для разных писателей. Шведские учёные определили, что если проанализировать любой короткий текст автора, например, рассказ, и сравнить его с другим текстом той же длины, выделенным из целого романа, статистические характеристики (темп нарастания новых слов и повторов) будут одинаковы. Различие столь индивидуально устойчиво, что можно «численно опознать» того или иного автора, а также опознавать авторов анонимных произведений [Стариков 2010].
Вопрос применения математических методик в филологии дискутируется до сих пор. Любопытно сопоставить статьи филолога [Шапир 2005] и математика [Гладкий 2007], которые опубликованы в журнале «Вопросы языкознания». Полемика оказалась односторонней. Так получилось, что филолог трагически погиб и статьи математика не читал, а математик на статью весьма уважительно, но критически отреагировал.
М.И. Шапир, по словам знавших его, — человек исключительной филологической одарённости, в статье «“Тебе числа и меры нет”: О возможностях и границах “точных методов” в гуманитарных науках» утверждает, что точные методы в гуманитарных исследованиях не могут дать значимых результатов. Математизированная теория текста как такового неосуществима, поскольку каждый объект, будучи повторимым в самых разных своих деталях уникален как единство смысла во всей своей полноте и в любых тонкостях его материального воплощения в чувственно воспринимаемой форме. Подобная уникальность приводит к пропасти между естественными и гуманитарными науками. Очевиден парадокс: повторяемость языка и неповторимость мысли.
Статья А.В. Гладкого «О точных и математических методах в лингвистике и других гуманитарных науках» начинается с констатации ошибочных мнений гуманитариев, полагающих, что законы, господствующие в мире человеческого духа, принципиально отличаются от законов природы, что точные методы тождественны математическим, что число — главный предмет математики. Автор настаивает на том, что науки о человеческом духе и человеческом обществе могут и должны стремиться к точности и объективности так же, как науки о природе. «Главный признак точности в научном исследовании — не использование математического аппарата, а чёткое, не допускающее различных толкований определение понятий» [Гладкий 2007: 29]. В качестве примера автор статьи ссылается на исследовательский опыт лингвиста А.А. Зализняка, книги которого могут служить образцом лингвистического описания нового типа — описания, основанного на системе точных понятий [Там же: 25].
Использование точных понятий и строгая дисциплина мысли — такой должна стать филология. И в этой связи А.В. Гладкий утверждает: «…“профильное образование” в средней школе, уже в детстве разделяющее способных и интересующихся людей на “факультеты” и приучающее их гордиться невежеством в “чужих” науках — может очень сильно воспрепятствовать дальнейшему сближению естественных и гуманитарных наук, настоятельно необходимому для нормального развития тех и других» [Там же: 27]. Статья завершается словами Карла Поппера: «Рост знания зависит от существования разногласий».
Дискуссия на этом не завершилась. В 2009 г. была опубликована статья лингвиста Н.В. Перцова «О точности филологии», написанная в связи со статьями М.И. Шапира и А.В. Гладкого, в которой автор взял на себя роль третейского судьи. Пафос статьи: сдержанная оценка М.И. Шапиром перспектив математики в области построения общей теории в гуманитарных областях плодотворна, а «естественно-научный» оптимизм А.В. Гладкого по этому поводу сомнителен. В целом автор на стороне М.И. Шапира и считает, что «общую математизированную теорию текста как такового» построить невозможно.
Н.В. Перцов исходит из того, что точность — это фундаментальный принцип всякой — естественной или гуманитарной — науки. Обсуждается вопрос о специфике предметов гуманитарной и естественной областей и делается вывод, что объекты внутреннего мира человека обладают такой спецификой, которая кардинально отличает их от объектов материального мира. Этот тезис аргументируется рядом примеров, взятых из филологической сферы. В частности, рассматриваются такие особенности, как нестабильность языкового чутья; неопределённость понятий лингвистики; расхождение между дискретностью инструментов лингвистического описания и континуальностью смысла; скромный уровень моделирования языкового поведения человека в лингвистике; трудности при определении филологических понятий на примере метра в стиховедении; нарушение принципа точности научного знания в современной отечественной текстологии. Делается вывод, что степень сложности объектов гуманитарных наук в общем и целом неизмеримо выше таковой в области естественно-научной, а неточность гуманитарно-научного описания и моделирования связана с самой сложнейшей природой изучаемых объектов [Перцов 2009: 113].
Разобрав методологические принципы М.И. Шапира и ответив на критические замечания по их поводу со стороны А.В. Гладкого, автор статьи заключает, что обращённый к лингвистам призыв заняться математикой и усердно искать в ней средства для построения математизированных лингвистических моделей следует принять со сдержанным скептицизмом и призвал математиков, которых интересует филология, заняться гуманитарной проблематикой, чтобы вместе с филологами постараться сделать гуманитарную науку более точной, отдавая себе отчёт в том, что уровень точности, свойственный естественно-научному знанию, в филологии недостижим [Перцов 2009: 123].
Ограниченность квантитативных методик
Отдавая должное квантитативным методикам получения информации, не следует забывать и об их ограниченности. Известны три типа получения знаний: 1) интуитивный, 2) научный и 3) религиозный. Наука (по Хайдеггеру) есть знание, проверяющее себя, экспериментирующее со своим объектом и переделывающее его. Полагают, что наука в состоянии познать только те явления, свойства которых можно оценить числом. Например, работу гипнотизера нельзя описать математическими формулами, и тем не менее результаты её несомненны и воспроизводимы. Достижения индийских йогов — экспериментальный факт, многократно проверенный. Однако эти феномены не могут стать объектами точной науки, поскольку они не поддаются количественному описанию с помощью чисел и формул. Ограниченность науки также и в невозможности понять секрет искусства. И даже сам метод открытия глубоких научных истин лишь отчасти принадлежит науке и в значительной мере лежит в сфере искусства [Пономарёв 1989: 354–355].
Замечательный фольклорист В.Я. Пропп, давший блестящий образец научной точности в своей структуралистской работе «Морфология сказки», писал о том, что так называемые точные методы в объективном и точном изучении художественной литературы имеют свои пределы. Они возможны и применимы там, где есть повторяемость в больших масштабах, например в языке или фольклоре. Но там, где искусство становится объектом творчества неповторимого гения, применение точных методов даст положительные результаты в том случае, если «изучение повторяемости будет сочетаться с изучением единственности», перед которой наука стоит как перед проявлением непостижимого чуда. «Под какие бы рубрики мы не подводили «Божественную комедию»» или трагедии Шекспира, гений Данте и гений Шекспира неповторим, и ограничиваться в их изучении точными методами нельзя [Пропп 1983: 583–584].
«Литература <…> живёт в языке, который, в свою очередь, представляет универсум, размещённый в культуре, откуда на него изливается свет значений. Царство, где господствует система языка, простирается от пустоты формальных доказательств до полноты смыслов, и можно сказать так: в этом царстве один полюс, математический, характеризуется точностью без понимания; для другого же, напротив, характерно понимание при неточности формулировок» [Лем 2005: 643].
Если согласиться с мнением многих, что математика — это не наука, а язык науки, то логичен вывод о необходимости совершенствования этого языка, адаптации его к природе и задачам разных областей познания, включая и гуманитарные науки. В статье с интригующим названием «Возможна ли гуманитаризация математики?» [Панов 1989] автор анализирует взгляды Л. Брауэра (1881–1966), голландского учёного, логика, основоположника интуиционизма, автора книги «Жизнь, искусство, мистицизм» (1905), и останавливается на культурологических аспектах взглядов голландца («народы шлифуют друг друга культурами», «язык живёт лишь с культурой и посредством культуры»). Подчёркивается мысль Брауэра о математике, естественным образом вписанной в контекст человеческой культуры, о математике «более сходной по своей природе с музыкой или поэзией, чем с инструментом для инженеров и физиков» [Панов 1989: 79].
Статистика требует очень внимательного отношения к числу и предполагает адекватную интерпретацию. Об этом предупреждает расхожее изречение западного автора: «Есть ложь, есть гнусная ложь и статистика». Менее известен злой афоризм В.О. Ключевского: «Статистика есть наука о том, как, не умея мыслить и понимать, заставить делать это цифры». Да и Л.Н. Гумилёв советовал не переусердствовать с точностью: «Слишком большое стремление к точности не полезно, а часто бывает помехой в процессе исследования. Ведь рассматривать Гималаи в микроскоп бессмысленно» [Гумилев 1994: 58].
Приведённые примеры успешного применения квантитативных методик и других приёмов «точного знания» дают основание полагать, что формальный и количественный анализ может дать нетривиальные результаты в изучении текстов, однако главное для филологии — математизация знания, понимаемая как стремление к логической безупречности описания явления. Математика в этом случае служит своеобразным камертоном, идеалом такой безупречности.
08.02.2017, 4616 просмотров.