Паустовский телеграмма текст рассказа

Октябрь был на редкость холодный, ненастный. Тесовые крыши почернели.

Спутанная трава в саду полегла, и все доцветал и никак не мог доцвесть и осыпаться один только маленький подсолнечник у забора.

Над лугами тащились из-за реки, цеплялись за облетевшие ветлы рыхлые тучи. Из них назойливо сыпался дождь.

По дорогам уже нельзя было ни пройти, ни проехать, и пастухи пере, стали гонять в луга стадо.

Пастуший рожок затих до весны. Катерине Петровне стало еще труднее вставать по утрам и видеть все то же: комнаты, где застоялся горький запах нетопленных печей, пыльный «Вестник Европы», пожелтевшие чашки на столе, давно не чищенный самовар и картины на стенах. Может быть, в комнатах было слишком сумрачно, а в глазах Катерины Петровны уже появилась темная вода, или, может быть, картины потускнели от времени, но на них ничего нельзя было разобрать. Катерина Петровна только по памяти знала, что вот эта – портрет ее отца, а вот эта – маленькая, в золотой раме – подарок Крамского, эскиз к его «Неизвестной». Катерина Петровна доживала свой век в старом доме, построенном ее отцом – известным художником.

В старости художник вернулся из Петербурга в свое родное село, жил на покое и занимался садом. Писать он уже не мог: дрожала рука, да и зрение ослабло, часто болели глаза.

Дом был, как говорила Катерина Петровна, «мемориальный». Он находился под охраной областного музея. Но что будет с этим домом, когда умрет она, последняя его обитательница, Катерина Петровна не знала. А в селе – называлось оно Заборье – никого не было, с кем бы можно было поговорить о картинах, о петербургской жизни, о том лете, когда Катерина Петровна жила с отцом в Париже и видела похороны Виктора Гюго.

Не расскажешь же об этом Манюшке, дочери соседа, колхозного сапожника, – девчонке, прибегавшей каждый день, чтобы принести воды из колодца, подмести полы, поставить самовар.

Катерина Петровна дарила Манюшке за услуги сморщенные перчатки, страусовые перья, стеклярусную черную шляпу.

– На что это мне? – хрипло спрашивала Манюшка и шмыгала носом. – Тряпичница я, что ли?

– А ты продай, милая, – шептала Катерина Петровна. Вот уже год, как она ослабела и не могла говорить громко. – Ты продай.

– Сдам в утиль, – решала Манюшка, забирала все и уходила.

Изредка заходил сторож при пожарном сарае – Тихон, тощий, рыжий. Он еще помнил, как отец Катерины Петровны приезжал из Петербурга, строил дом, заводил усадьбу.

Тихон был тогда мальчишкой, но почтение к старому художнику сберег на всю жизнь. Глядя на его картины, он громко вздыхал:
– Работа натуральная!

Тихон хлопотал часто без толку, от жалости, но все же помогал по хозяйству: рубил в саду засохшие деревья, пилил их, колол на дрова. И каждый раз, уходя, останавливался в дверях и спрашивал:

– Не слышно, Катерина Петровна, Настя пишет чего или нет?

Катерина Петровна молчала, сидя на диване – сгорбленная, маленькая, – и всё перебирала какие-то бумажки в рыжем кожаном ридикюле. Тихон долго сморкался, топтался у порога.

– Ну что ж, – говорил он, не дождавшись ответа. – Я, пожалуй, пойду, Катерина Петровна.

– Иди, Тиша, – шептала Катерина Петровна. – Иди, бог с тобой!

Он выходил, осторожно прикрыв дверь, а Катерина Петровна начинала тихонько плакать. Ветер свистел за окнами в голых ветвях, сбивал последние листья. Керосиновый ночник вздрагивал на столе. Он был, казалось, единственным живым существом в покинутом доме, – без этого слабого огня Катерина Петровна и не знала бы, как дожить до утра.

Ночи были уже долгие, тяжелые, как бессонница. Рассвет все больше медлил, все запаздывал и нехотя сочился в немытые окна, где между рам еще с прошлого года лежали поверх ваты когда-то желтые осенние, а теперь истлевшие и черные листья.

Настя, дочь Катерины Петровны и единственный родной человек, жила далеко, в Ленинграде. Последний раз она приезжала три года назад.

Катерина Петровна знала, что Насте теперь не до нее, старухи. У них, у молодых, свои дела, свои непонятные интересы, свое счастье. Лучше не мешать. Поэтому Катерина Петровна очень редко писала Насте, но думала о ней все дни, сидя на краешке продавленного дивана так тихо, что мышь, обманутая тишиной, выбегала из-за печки, становилась на задние лапки и долго, поводя носом, нюхала застоявшийся воздух.

Писем от Насти тоже не было, но раз в два-три месяца веселый молодой почтарь Василий приносил Катерине Петровне перевод на двести рублей. Он осторожно придерживал Кате.рину Петровну за руку, когда она расписывалась, чтобы не расписалась там, где не надо.

Василий уходил, а Катерина Петровна сидела, растерянная, с деньгами в руках. Потом она надевала очки и перечитывала несколько слов на почтовом переводе. Слова были все одни и те же: столько дел, что нет времени не то что приехать, а даже написать настоящее письмо.

Катерина Петровна осторожно перебирала пухлые бумажки. От старости она забывала, что деньги эти вовсе не те, какие были в руках у Насти, и ей казалось, что от денег пахнет Настиными духами.
Как-то, в конце октября, ночью, кто-то долго стучал в заколоченную уже несколько лет калитку в глубине сада.

Катерина Петровна забеспокоилась, долго обвязывала голову теплым платком, надела старый салоп, впервые за этот год вышла из дому. Шла она медленно, ощупью. От холодного воздуха разболелась голова. Позабытые звезды пронзительно смотрели на землю. Палые листья мешали идти.

Около калитки Катерина Петровна тихо спросила:

– Кто стучит?

Но за забором никто не ответил.

– Должно быть, почудилось, – сказала Катерина Петровна и побрела назад.

Она задохнулась, остановилась у старого дерева, взялась рукой за холодную, мокрую ветку и узнала: это был клен. Его она посадила давно, еще девушкой-хохотушкой, а сейчас он стоял облетевший, озябший, ему некуда было уйти от этой бесприютной, ветреной ночи.

Катерина Петровна пожалела клен, потрогала шершавый ствол, побрела в дом и в ту же ночь написала Насте письмо.

«Ненаглядная моя, – писала Катерина Петровна. – Зиму эту я не переживу. Приезжай хоть на день. Дай поглядеть на тебя, подержать твои руки. Стара я стала и слаба до того, что тяжело мне не то что ходить, а даже сидеть и лежать, – смерть забыла ко мне дорогу. Сад сохнет – совсем уж не тот, – да я его и не вижу. Нынче осень плохая. Так тяжело; вся жизнь, кажется, не была такая длинная, как одна эта осень».

Манюшка, шмыгая носом, отнесла это письмо на почту, долго засовывала его в почтовый ящик и заглядывала внутрь, – что там? Но внутри ничего не было видно – одна жестяная пустота.
Настя работала секретарем в Союзе художников. Работ«было много, Устройство выставок, конкурсов – все это проходило через ее руки.

Письмо от Катерины Петровны Настя получила на службе. Она спрятала его в сумочку, не читая, – решила прочесть после работы. Письма Катерины Петровны вызывали у Насти вздох облегчения: раз мать пишет – значит, жива. Но вместе с тем от них начиналось глухое беспокойство, будто каждое письмо было безмолвным укором.

После работы Насте надо было пойти в мастерскую молодого скульптора Тимофеева, посмотреть, как он живет, чтобы доложить об этом правлению Союза. Тимофеев жаловался на холод в мастерской и вообще на то, что его затирают и не дают развернуться.

На одной из площадок Настя достала зеркальце, напудрилась и усмехнулась, – сейчас она нравилась самой себе. Художники звали ее Сольвейг за русые волосы и большие холодные глаза.

Открыл сам Тимофеев – маленький, решительный, злой. Он был в пальто. Шею он замотал огромным шарфом, а на его ногах Настя заметила дамские фетровые боты.
– Не раздевайтесь, – буркнул Тимофеев. – А то замерзнете. Прошу!

Он провел Настю по темному коридору, поднялся вверх на несколько ступеней и открыл узкую дверь в мастерскую.

Из мастерской пахнуло чадом. На полу около бочки с мокрой глиной горела керосинка. На станках стояли скульптуры, закрытые сырыми тряпками. За широким окном косо летел снег, заносил туманом Неву, таял в ее темной воде. Ветер посвистывал в рамках и шевелил на полу старые газеты.

– Боже мой, какой холод! – сказала Настя, и ей показалось, что в мастерской еще холоднее от белых мраморных барельефов, в беспорядке развешанных по стенам.

– Вот, полюбуйтесь! – сказал Тимофеев, пододвигая Насте испачканное глиной кресло. – Непонятно, как я еще не издох в этой берлоге. А у Першина в мастерской от калориферов дует теплом, как из Сахары.

– Вы не любите Першина? – осторожно спросила Настя.

– Выскочка! – сердито сказал Тимофеев. – Ремесленник! У его фигур не плечи, а вешалки для пальто. Его колхозница – каменная баба в подоткнутом фартуке. Его рабочий похож на неандертальского человека. Лепит деревянной лопатой. А хитер, милая моя, хитер, как кардинал!

– Покажите мне вашего Гоголя, – попросила Настя, чтобы переменить разговор.

– Перейдите! – угрюмо приказал скульптор. – Да нет, не туда! Вон в тот угол. Так!

Он снял с одной из фигур мокрые тряпки, придирчиво осмотрел ее со всех сторон, присел на корточки около керосинки, грея руки, и сказал:

– Ну вот он, Николай Васильевич! Теперь прошу!

Настя вздрогнула. Насмешливо, зная ее насквозь, смотрел на нее остроносый сутулый человек. Настя видела, как на его виске бьется тонкая склеротическая жилка.

«А письмо-то в сумочке нераспечатанное, – казалось, говорили сверлящие гоголевские глаза. – Эх ты, сорока!»

– Ну что? – опросил Тимофеев. – Серьезный дядя, да?

– Замечательно! – с трудом ответила Настя. – Это действительно превосходно.

Тимофеев горько засмеялся.

– Превосходно, – повторил он. – Все говорят: превосходно. И Першин, и Матьящ, и всякие знатоки из всяких комитетов. А толку что? Здесь – превосходно, а там, где решается моя судьба как скульптора, там тот же Першин только неопределенно хмыкнет – и готово. А Першин хмыкнул – значит, конец!… Ночи не спишь! – крикнул Тимофеев и забегал по мастерской, топая ботами. – Ревматизм в руках от мокрой глины. Три года читаешь каждое слово о Гоголе. Свиные рыла снятся!

Тимофеев поднял со стола груду книг, потряс ими в воздухе и с силой швырнул обратно. Со стола полетела гипсовая пыль.

– Это все о Гоголе! – сказал он и вдруг успокоился. – Что? Я, кажется, вас напугал? Простите, милая, но, ей-богу, я готов драться.

– Ну что ж, будем драться вместе, – сказал Настя и встала.

Тимофеев крепко пожал ей руку, и она ушла с твердым решением вырвать во что бы то ни стало этого талантливого человека из безвестности.

Настя вернулась в Союз художников, прошла к председателю и долго говорила с ним, горячилась, доказывала, что нужно сейчас же устроить выставку работ Тимофеева. Председатель постукивал карандашом по столу, что-то долго прикидывал и в конце концов согласился.

Настя вернулась домой, в свою старинную комнату на Мойке, с лепным золоченым потолком, и только там прочла письмо Катерины Петровны.

– Куда там сейчас ехать! – сказала она и встала, – Разве отсюда вырвешься!

Она подумала о переполненных поездах, пересадке на узкоколейку, тряской телеге, засохшем саде, неизбежных материнских слезах, о тягучей, ничем не скрашенной скуке сельских дней – и положила письмо в ящик письменного стола.

Две недели Настя возилась с устройством выставки Тимофеева.

Несколько раз за это время она ссорилась и мирилась с неуживчивым скульптором. Тимофеев отправлял на выставку свои работы с таким видом, будто обрекал их на уничтожение.

– Ни черта у вас не получится, дорогая моя, – со злорадством говорил он Насте, будто она устраивала не его, а свою выставку. – Зря я только трачу время, честное слово.

Настя сначала приходила в отчаяние и обижалась, пока не поняла, что все эти капризы от уязвленной гордости, что они наигранны и в глубине души Тимофеев очень рад своей будущей выставке.

Выставка открылась вечером. Тимофеев злился и говорил, что нельзя смотреть скульптуру при электричестве.

– Мертвый свет! – ворчал он. – Убийственная скука! Керосин и то лучше.

– Какой же свет вам нужен, невозможный вы тип? – вспылила Настя.

– Свечи нужны! Свечи! – страдальчески закричал Тимофеев. – Как же можно Гоголя ставить под электрическую лампу. Абсурд!

Нa открытии были скульпторы, художники. Непосвященный, услышав разговоры скульпторов, не всегда мог бы догадаться, хвалят ли они работы Тимофеева или ругают. Но Тимофеев понимал, что выставка удалась.

Седой вспыльчивый художник подошел к Насте и похлопал ее по руке:

– Благодарю. Слышал, что это вы извлекли Тимофеева на свет божий. Прекрасно сделали. А то у нас, знаете ли, много болтающих о внимании к художнику, о заботе и чуткости, а как дойдет до дела, так натыкаешься на пустые глаза. Еще раз благодарю!

Началось обсуждение. Говорили много, хвалили, горячились, и мысль, брошенная старым художником о внимании к человеку, к молодому незаслуженно забытому скульптору, повторялась в каждой речи.

Тимофеев сидел нахохлившись, рассматривал паркет, но все же искоса поглядывал на выступающих, не зная, можно ли им верить или пока еще рано.

В дверях появилась курьерша из Союза – добрая и бестолковая Даша. Она делала Насте какие-то знаки. Настя подошла к ней, и Даша, ухмыляясь, подала ей телеграмму.

Настя вернулась на свое место, незаметно вскрыла телеграмму, прочла и ничего не поняла:

«Катя помирает. Тихон».

«Какая Катя? – растерянно подумала Настя. – Какой Тихон? Должно бить, это не мне».

Она посмотрела на адрес: нет, телеграмма была ей. Тогда только она заметила тонкие печатные буквы на бумажной ленте: «Заборье».

Настя скомкала телеграмму и нахмурилась. Выступал Перший.

– В наши дни, – говорил он, покачиваясь и придерживая очки, – забота о человеке становится той прекрасной реальностью, которая помогает нам расти и работать. Я счастлив отметить в нашей среде, в среде скульпторов и художников, проявление этой заботы. Я говорю о выставке работ товарища Тимофеева. Этой выставкой мы целиком обязаны – да не в обиду будет сказано нашему руководству – одной из рядовых сотрудниц Союза, нашей милой Анастасии Семеновне.

Перший поклонился Насте, и все зааплодировали. Аплодировали долго. Настя смутилась до слез.

Кто-то тронул ее сзади за руку. Это был старый вспыльчивый художник.

– Что? – спросил он шепотом и показал глазами на скомканную в руке Насти телеграмму. – Ничего неприятного?

– Нет, – ответила Настя. – Это так… От одной знакомой…

– Ага! – пробормотал старик и снова стал слушать Першина.

Все смотрели на Першина, но чей-то взгляд, тяжелый и пронзительный, Настя все время чувствовала на себе и боялась поднять голову. «Кто бы это мог быть? – подумала она. – Неужели кто-нибудь догадался? Как глупо. Опять расходились нервы».

Она с усилием подняла глаза и тотчас отвела их: Гоголь смотрел на нее, усмехаясь. На его виске как будто тяжело билась тонкая склеротическая жилка. Насте показалось, что Гоголь тихо сказал сквозь стиснутые зубы: – «Эх, ты!»

Настя быстро встала, вышла, торопливо оделась внизу и выбежала на улицу.

Валил водянистый снег. На Исаакиевском соборе выступила серая изморозь. Хмурое небо все ниже опускалось на город, на Настю, на Неву.

«Ненаглядная моя, – вспомнила Настя недавнее письмо. – Ненаглядная!»

Настя села на скамейку в сквере около Адмиралтейства и горько заплакала. Снег таял на лице, смешивался со слезами.

Настя вздрогнула от холода и вдруг поняла, что никто ее так не любил, как эта дряхлая, брошенная всеми старушка, там, в скучном Заборье.

«Поздно! Маму я уже не увижу», – сказала она про себя и вспомнила, что за последний год она впервые произнесла это детское милое слово – «мама».

Она вскочила, быстро пошла против снега, хлеставшего в лицо.

«Что ж что, мама? Что? – думала она, ничего не видя. – Мама! Как же это могло так случиться? Ведь никого же у меня в жизни нет. Нет и не будет роднее. Лишь бы успеть, лишь бы она увидела меня, лишь бы простила».

Настя вышла на Невский проспект, к городской станции железных дорог.

Она опоздала. Билетов уже не было.

Настя стояла около кассы, губы у нее дрожали, она не могла говорить, чувствуя, что от первого же сказанного слова она расплачется навзрыд.

Пожилая кассирша в очках выглянула в окошко.

– Что с вами, гражданка? – недовольно спросила она.

– Ничего, – ответила Настя. – У меня мама… Настя повернулась и быстро пошла к выходу.

– Куда вы? – крикнула кассирша. – Сразу надо было сказать. Подождите минутку.

В тот же вечер Настя уехала. Всю дорогу ей казалось, что «Красная стрела» едва тащится, тогда как поезд стремительно мчался сквозь ночные леса, обдавая их паром и оглашая протяжным предостерегающим криком.

…Тихон пришел на почту, пошептался с почтарем Василием, взял у него телеграфный бланк, повертел его и долго, вытирая рукавом усы, что-то писал на бланке корявыми буквами. Потом осторожно сложил бланк, засунул в шапку и поплелся к Катерине Петровне.

Катерина Петровна не вставала уже десятый день. Ничего не болело, но обморочная слабость давила на грудь, на голову, на ноги, и трудно было вздохнуть.

Манюшка шестые сутки не отходила от Катерины Петровны. Ночью она, не раздеваясь, спала на продавленном диване. Иногда Манюшке казалось, что Катерина Петровна уже не дышит. Тогда она начинала испуганно хныкать и звала: живая?

Катерина Петровна шевелила рукой под одеялом, и Манюшка успокаивалась.

В комнатах с самого утра стояла по углам ноябрьская темнота, но было тепло. Манюшка топила печку. Когда веселый огонь освещал бревенчатые стены, Катерина Петровна осторожно вздыхала – от огня комната делалась уютной, обжитой, какой она была давным-давно, еще при Насте. Катерина Петровна закрывала глаза, и из них выкатывалась и скользила по желтому виску, запутывалась в седых волосах одна-единственная слезинка.

Пришел Тихон. Он кашлял, сморкался и, видимо, был взволнован.

– Что, Тиша? – бессильно спросила Катерина Петровна.

– Похолодало, Катерина Петровна! – бодро сказал Тихон и с беспокойством посмотрел на свою шапку. – Снег скоро выпадет. Оно к лучшему. Дорогу морозцем собьет – значит, и ей будет способнее ехать.

– Кому? – Катерина Петровна открыла глаза и сухой рукой начала судорожно гладить одеяло.

– Да кому же другому, как не Настасье Семеновне, – ответил Тихон, криво ухмыляясь, и вытащил из шапки телеграмму. – Кому, как не ей.

Катерина Петровна хотела подняться, но не смогла, снова упала на подушку.

– Вот! – сказал Тихон, осторожно развернул телеграмму и протянул ее Катерине Петровне.

Но Катерина Петровна ее не взяла, а все так же умоляюще смотрела на Тихона.

– Прочти, – сказала Манюшка хрипло. – Бабка уже читать не умеет. У нее слабость в глазах.

Тихон испуганно огляделся, поправил ворот, пригладил рыжие редкие волосы и глухим, неуверенным голосом прочел: «Дожидайтесь, выехала. Остаюсь всегда любящая дочь ваша Настя».

– Не надо, Тиша! – тихо сказала Катерина Петровна. – Не надо, милый. Бог с тобой. Спасибо тебе за доброе слово, за ласку.

Катерина Петровна с трудом отвернулась к стене, потом как будто уснула.

Тихон сидел в холодной прихожей на лавочке, курил, опустив голову, сплевывал и вздыхал, пока не вышла Манюшка и не поманила в комнату Катерины Петровны.

Тихон вошел на цыпочках и всей пятерней отер лицо. Катерина Петровна лежала бледная, маленькая, как будто безмятежно уснувшая.

– Не дождалась, – пробормотал Тихон. – Эх, горе ее горькое, страданье неписаное! А ты смотри, дура, – сказал он сердито Манюшке, – за добро плати добром, не будь пустельгой… Сиди здесь, а я сбегаю в сельсовет, доложу.

Он ушел, а Манюшка сидела на табурете, подобрав колени, тряслась и смотрела не отрываясь на Катерину Петровну.

Хоронили Катерину Петровну на следующий день. Подморозило. Выпал тонкий снежок. День побелел, и небо было сухое, светлое, но серое, будто над головой протянули вымытую, подмерзшую холстину. Дали за рекой стояли сизые. От них тянуло острым и веселым запахом снега, схваченной первым морозом ивовой коры.

На похороны собрались старухи и ребята. Гроб на кладбище несли Тихон, Василий и два брата Малявины – старички, будто заросшие чистой паклей. Манюшка с братом Володькой несла крышку гроба и не мигая смотрела перед собой.

Кладбище было за селом, над рекой. На нем росли высокие, желтые от лишаев вербы.

По дороге встретилась учительница. Она недавно приехала из областного города и никого еще в Заборье не знала.

– Учителька идет, учителька! – зашептали мальчишки.

Учительница была молоденькая, застенчивая, сероглазая, совсем еще девочка. Она увидела похороны и робко остановилась, испуганно посмотрела на маленькую старушку в гробу. На лицо старушки падали и не таяли колкие снежинки. Там, в областном городе, у учительницы осталась мать – вот такая же маленькая, вечно взволнованная заботами о дочери и такая же совершенно седая.

Учительница постояла и медленно пошла вслед за гробом. Старухи оглядывались на нее, шептались, что вот, мол, тихая какая девушка и ей трудно будет первое время с ребятами – уж очень они в Заборье самостоятельные и озорные.

Учительница наконец решилась и спросила одну из старух, бабку Матрену:

– Одинокая, должно быть, была эта старушка?

– И-и, мила-ая, – тотчас запела Матрена, – почитай что совсем одинокая. И такая задушевная была, такая сердечная. Все, бывало, сидит и сидит у себя на диванчике одна, не с кем ей слова сказать. Такая жалость! Есть у нее в Ленинграде дочка, да, видно, высоко залетела. Так вот и померла без людей, без сродственников.

На кладбище гроб поставили около свежей могилы. Старухи кланялись гробу, дотрагивались темными руками до земли. Учительница подошла к гробу, наклонилась и поцеловала Катерину Петровну в высохшую желтую руку. Потом быстро выпрямилась, отвернулась и пошла к разрушенной кирпичной ограде.

За оградой, в легком перепархивающем снегу лежала любимая, чуть печальная, родная земля.

Учительница долго смотрела, слушала, как за ее спиной переговаривались старики, как стучала по крышке гроба земля и далеко по дворам кричали разноголосые петухи – предсказывали ясные дни, легкие морозы, зимнюю тишину.

В Заборье Настя приехала на второй день после похорон. Она застала свежий могильный холм на кладбище – земля на нем смерзлась комками – и холодную темную комнату Катерины Петровны, из которой, казалось, жизнь ушла давным-давно.

В этой комнате Настя проплакала всю ночь, пока аа окнами не засинел мутный и тяжелый рассвет.

Уехала Настя из Заборья крадучись, стараясь, чтобы ее никто нз увидел и ни о чем не расспрашивал. Ей казалось, что никто, кроме Катерины Петровны, не мог снять с нее непоправимой вины, невыносимой тяжести.

В рассказе Паустовского “Телеграмма” герои проживают жизнь далеко от родных людей, забывая о том, что человеческий век недолог. Описание старого, ветхого дома Екатерины Петровны, её унылого быта и душевного состояния – пронзительны, глубоки и сильны настолько, что хочется изменить сюжет произведения. Автор в изображении последних дней жизни пожилой женщины безжалостно реалистичен, образ её дочери не вызывает сострадания. Она живёт в параллельной “вселенной”, где высокопарно рассуждают о заботе и любви к ближнему, о смысле человеческой жизни. За этой суетой Настя забывает о родной матери…

Характеристика героев “Телеграмма”

Главные герои

Екатерина Петровна	Пожилая женщина, одинокая, доживающая жизнь в ветхом доме без детей и хозяина. Её отец был художником, она жила в Париже и видела похороны Виктора Гюго. Дочь раз в несколько месяцев присылает ей 200 рублей, а матери мерещится, что они пахнут Настиными духами. Екатерина Петровна отчаянно скучает, но не жалуется. Она любит дочь, которая навещала её около 3 лет назад. Чувствуя, что зиму ей не пережить, она пишет письмо дочери с просьбой увидеться. Настя забывает письмо в сумочке, ей некогда прочитать его. Женщина доживает свой век одиноко, даже перед смертью ей не удаётся увидеть родную дочь.
Настя	Живёт в Ленинграде, работает в Союзе Художников. Ей некогда навещать мать, она занята работой, хлопотами, чужими жизнями и интересами. Добившись выставки странного привередливого скульптора, Настя вдруг вспоминает о матери. Понимая, что опоздала, она идёт на вокзал, едва успевает на последний поезд. Плачет, вспоминая детство и мать. Она не успела встретиться с мамой, приехала на второй день после похорон. Ей стыдно и больно, побыв немного дома, она уезжает, прячась от соседей и знакомых.
Тихон	Сторож, сосед Екатерины Петровны. Он знал отца женщины, помнил и уважал его. Приходил к Екатерине Петровне занимался хозяйством, рубил дрова, говорил с ней. Искренне жалеет женщину, видя её тоску по дочери. Тихон отправляет Насте в Ленинград телеграмму, сообщая, что мать умирает. В последний день жизни Екатерины Петровны Тихон взял на почте бланк и написал на нём телеграмму от имени Насти – дочери старушки – о том, что она едет. Перед смертью, когда Тихон читает “придуманную” телеграмму, Екатерина Петровна, благодарит его за доброту…она всё понимает.
Манюшка

Соседская девочка, она приносит Екатерине Петровне воду, убирает в её доме, готовит. За её помощь старушка дарит ей разные старомодные вещи, которые ничего не значат для девушки. Она живёт в деревне, аристократический раритет её не трогает, она искренне пытается помочь женщине, облегчить её страдания. Свои последние дни Екатерина Петровна, практически потеряв зрение и не вставая, проводит в обществе Манюшки.

</tr></table>

Второстепенные персонажи

Гордый, ранимый, странноватый скульптор, который страдает от своей невостребованности, жаждет признания, похвалы. Настя “борется” за его талант, добивается выставки, за что получает словесную благодарность от мастера. Заботясь о чужом человеке, Настя почему-то забывает о собственной матери.

</tr></table>

В произведении автор поднимает проблемы нравственности: ответственности, доброты, раскаяния, вины, совести. Важную роль играют картины природы: они созвучны душевному состоянию одинокой женщины, подчёркивают события, происходящие в рассказе. Главный герой “Телеграмма” – человеческое одиночество, самое страшное, что может быть – одинокая старость. Написанный сразу после войны, рассказ Астафьева “Телеграмма” попал в список самых известных произведений соцреализма.

Полезные ссылки

Посмотрите, что у нас есть еще:

Тест по произведению

1. Вопрос 1 из 11

   В каком году был написан рассказ «Телеграмма»?</h3>

   • <label>1943;</label>
   • <label>1944;</label>
   • <label>1945;</label>
   • <label>1946.</label>

(новая вкладка)

«Телеграмма» — произведение, написанное Паустовским. В Википедии можно подробнее узнать об авторе и его творчестве.

Вы можете прочитать «Телеграмму» онлайн на Брифли. Или обратиться к её краткому пересказу.

Паустовский обращается к теме «отцов и детей», что, безусловно, не оставит читателя безразличным. Проблема актуальная, острая, свойственна каждому, у кого есть или была семья. Краткое содержание «Телеграммы» Паустовского позволит проникнуться теми переживаниями, что заложил в неё автор, почерпнув основную идею.

…

Оглавление:

А также познакомиться с героями и понять причины их поступков. Для полноты картины при необходимости лучше, конечно, ознакомиться с текстом целиком. Он занимает всего двенадцать машинописных страниц.

Это интересно: чем архаизмы отличаются от историзмов?

Анализ произведения «Телеграмма»

Структура

Рассказ перед нами или повесть? «Телеграмма» Паустовского — короткий рассказ. Его можно условно поделить на пять частей, каждая из которых несёт определённую смысловую нагрузку в сюжете:

1. О матери
2. О дочери
3. Тревожная весть
4. Трагичная развязка
5. Итог.

Первая часть — представление матери, Катерины Петровны. Рассказывается о том, что старушка живёт в глухой деревне одна и имеет дочь. Вторая часть — знакомство с Настей, описание её работы. В третьей происходит кульминационный момент — зарождение и отправка самой телеграммы матерью о своей болезни. Там же неравнодушный ко всему мужик Тихон высылает ответ якобы от дочери для Катерины Петровны. Но та понимает и благодарит его за душевный порыв, не получая, однако, истинного письма от Насти. В четвёртой дочь приезжает, да не застаёт мать живой. И в пятой происходит переосмысление ею своего поступка, подведение итогов.

О чём сюжет: короткое содержание

Читайте краткое содержание и узнаете что: Катерина Петровна доживает свой век в удалённой от города деревушке. Её дом был построен ещё дедом, талантливым художником. Женщина малообщительна и практически не имеет контактов с односельчанами, но у неё есть дочь, занимающаяся важной работой и высылающая матери денег. В какой-то момент Катерина Петровна понимает, что смертельно больна и хочет повидаться с дочерью напоследок, в чём и просит её в телеграмме. Однако Настя не принимает письмо всерьёз и выезжает спустя две недели, когда узнаёт, что смерть матери не за горами. Девушка опаздывает на похороны и испытывает горечь, запоздалое раскаяние за свою медлительность.

Герои рассказа

Всех героев можно поделить на группы:

• главные действующие: мать Катерина, дочь Настя
• второстепенные действующие. В деревне: пожилой сторож Тихон, соседка девочка Манюшка. У Насти: скульптор Тимофеев.
• Третьестепенные действующие лица — жители деревни на похоронах. Почтарь, учительница и т.д.
• недействующие: отец Катерины Петровны, художник. Здесь можно выделить и скульптуру Гоголя — она говорит в сознании Насти голосом совести. Тем самым через неё читатель знакомится с авторской позиции произведения.

Главные герои в «Телеграмме»

Катерина Петровна, вероятнее всего, происходит из дворянского рода. Паустовский намекает, что она воспитывалась в интеллигентной семье, разбирающейся в искусстве. В молодости женщина бывала в обществе творческих людей, а в Париже застала похороны Виктора Гюго. Катерина Петровна образованна и духовно развита.

Но в деревне она никому не нужна, ей не с кем обмолвиться словом. У женщины шикарный гардероб дворянки, небывалая там роскошь. Тем не менее находятся небезразличные знакомые, которые навещают старушку. Среди них и сторож Тихон, и девочка, и почтальон. Катерина Петровна ждёт участия только от одного человека — своей дочери. Та присылает ей скупые отписки, ссылаясь на занятость. Мать и боится лишний раз потревожить своими телеграммами, лишь единожды не выдержав и отправив её первой. Когда находится при смерти.

Настя — неопытна и только познаёт мир вокруг себя. В ней много амбиций и иллюзий. Девушка кажется душевной и трепетной, но своей матери уделяет мало внимания. Откликается на призыв о помощи не с первого раза, да и то на чужое письмо.

Роль Тихона

Тихон — работяга, малограмотный, но искренний и отзывчив душой к чужим бедам. Он — сторож в доме умирающей женщины. В его сердце ещё живы воспоминания об отце Катерины Петровны, Тихон уважает и её саму, как образованную и вежливую даму. Он проникается её бедой и составляет ответное письмо якобы от дочери. Несмотря на то, что обман был понят женщиной, старушка поблагодарила Тихона за участие. А сам его поступок можно считать бескорыстным порывом души, светлой и доброй. Его телеграмма — символ рассказа.

Вместо заключения

Настя раскаивается, да поздно. Из деревни уезжает в слезах, ей стыдно. Паустовский не даёт конкретной оценки поведению девушки. Но через скульптуру Гоголя как бы передаёт зов совести и разума. Настя чувствует на себе, как была неправа, как опрометчиво поступила, откладывая последнюю встречу с матерью.

В результате читатель понимает, что дочь, какой бы чёрствой ни казалась, всё же пробудилась и признала свою вину, пусть и тяжёлым крестом станет для неё теперь эта ошибка. Всё-таки рассказ несёт в себе светлую мысль и даёт возможность учиться на чужих ошибках. Любить и беречь своих родителей, пока те живы, а не думать только об эгоистичных желаниях.

Читайте короткое произведение Паустовского и делайте собственные выводы.

Отзывы и комментарии

Это интересно

• О книгопечатании на Руси — первый книгопечатник и издание первой печатной книги
• Значение Английской буржуазной революции 17 века — последствия для всего мира
• Леонардо да Винчи: биография, творчество, изобретения и интересные факты
• Русский этнограф и великий путешественник Николай Николаевич Миклухо-Маклай
• Кто такой Джеймс Кук и каковы его основные открытия?

«Телеграмма» главные герои рассказа Паустовского являются примером для того, чтобы каждый понял свои ошибки и вовремя успел исправить. Характеристика героев произведения «Телеграмма» поможет понять их поступки и черты характера.

Содержание

Паустовский «Телеграмма» главные герои

• Катерина Петровна — главный герой рассказа К.Г. Паустовского «Телеграмма»
• Настя — дочь женщины
• Тихон — сторож
• Манюшка – дочь колхозного сапожника

Характеристика героев «Телеграмма» Паустовский

Характеристика Катерины Петровны

 — Катерина Петровна доживала свой век в старом доме, построенном её отцом – известным художником, «мемориальном», по словам самой хозяйки. Она сетовала на то, что не с кем поговорить о картинах, о петербургской жизни. Когда-то она жила в Париже с отцом, видела похороны Виктора Гюго. Катерина Петровна страдала из-за того, что её «единственный родной человек» дочь Настя, живущая в   Ленинграде, не приезжала к ней, не писала писем.

Умирающая Катерина Петровна беспрерывно думает о дочери Насте, находящейся в далёком Ленинграде. Катерина Петровна знала, что Насте не до неё, старухи, «у них, молодых, свои дела, свои непонятные интересы, своё счастье». «Лучше не мешать», — думала. Она не осуждала свою дочь.

Катерина Петровна пишет Насте письмо: «Ненаглядная моя, — писала Катерина Петровна. – Зиму эту я не переживу. Приезжай хоть на день. Дай поглядеть на тебя, подержать твои руки. Стара я стала и слаба до того, что тяжело мне не то что ходить, а даже сидеть и лежать, смерть забыла ко мне дорогу. Сад сохнет, совсем уж не тот, да я его и не вижу. Нынче осень плохая. Так тяжело; вся жизнь, кажется, не была такая длинная, как одна эта осень». Из этого письма понятно, что мать одинока, больна, беспомощна, ей нужен уход. Она хочет умереть, она устала от одиночества. Женщина надеялась, что после этого письма Настя приедет к ней. Но вскоре поняла, что ее ожидания напрасны.

Катерина Петровна умирает, так и не дождавшись свою дочь. Умирает от одиночества и тоски. Дочь не успевает на похороны своей матери.

«Телеграмма»  характеристика Насти

Настя – единственная дочь Катерины Петровны. Живет в Ленинграде, работает секретарем в Союзе художников. У неё много работы: устройство выставок, конкурсов.Она проявляет настойчивость, решительность, горячую заинтересованность, внимание к судьбе художника, помогая ему организовать выставку. Ее здесь ценят, уважают, возлагают на неё большие надежды. Карьеристка. А вот о своей матери она совсем забыла «писем от Насти тоже не было, но раз в два-три месяца…почтарь Василий приносил Катерине Петровне перевод на двести рублей».              

Получив письмо от матери, героиня «спрятала его в сумочку, не читая, раз мать пишет – значит жива». Прочитав письмо Настя не придала ему большого значения, хотя ее должны были насторожить слова: «Стара я стала и слаба до того, что тяжело мне не то что ходить, а даже сидеть и лежать, смерть забыла ко мне дорогу»

Но Настя не ответила на письмо, просьбу матери. Не проявила сочувствия, уважения, сердечности, любви к своей матери, одновременно заботясь о благополучии чужих ей людей.

Можно подумать, что к матери она испытывает бессердечия, равнодушия. Но Настя не бездушна. Она сочувствует скульптору Тимофееву, тратит много времени на организацию его выставки. «Забота о человеке становится той прекрасной реальностью, которая помогает нам расти и работать», «этой выставкой мы целиком обязаны одной из рядовых сотрудниц Союза, нашей милой Анастасии Семёновне» — эти слова в адрес Насти.

Художники называли Настю Сольвейг – солнечный путь или луч за её заботу, требовательность, за умение довести дело до конца

Но заботящаяся о других Настя проявляет невнимание к родной матери. Ведь, одно дело – увлекаться работой, делать её от всего сердца, отдавать ей все силы, физические и душевные, а другое – помнить о близких своих, о матери – самом святом существе на свете, не ограничиваясь только денежными переводами. Испытания на истинную человечность Настя не выдерживает.

Как бы там ни было, гармонии между заботами о «дальних» и любовью к самому близкому человеку Насте достичь не удалось. В этом трагизм её положения, в этом причина чувства непоправимой вины, невыносимой тяжести.

Вина Насти перед матерью выглядит особенно отчётливо в сравнении с поведением чужих для матери людей, проявляющих искреннюю заботу о ней – Манюшки и Тихона.

Настя поняла всю серьезность ситуации с матерью после телеграмы Тихона. Настя потеряла родного, самого близкого человека – маму. Но она не успела даже простится с ней, так как приехала в деревню уже после похорон.

Уехала Настя из Заборья крадучись, чтобы никто её не увидел и ни о чём не расспрашивал.  Она боялась человеческого суда. Простить её могла бы только мама: «…никто, кроме Катерины Петровны, не мог снять с неё непоправимой вины, невыносимой тяжести».

«Телеграмма» характеристика Манюшки

Манюшка – дочь колхозного сапожника – прибегает каждый день, чтобы принести воды из колодца, помыть полы, поставить самовар. Шесть суток не отходила от Катерины Петровны, не раздеваясь, спала на старом диване.

По речи видно, что она не очень грамотная, простая девочка, но понимает, что человек в беде – надо помогать.

«Телеграмма» характеристика Тихона

Тихон – сторож при пожарном сарае. Хлопотал часто по хозяйству Катерины Петровны, от жалости: рубил в саду засохшие деревья на дрова. Тихону невмоготу было смотреть на «сгорбленную, маленькую» женщину. От имени Насти он, пошептавшись с почтальоном Василием, взял телеграфный бланк и  написал телеграмму и принёс Катерине Петровне.

К Катерине Петровне Тихон и Манюшка проявляли заботу, уважение, привязанность, сочувствие.

 Тихон воспитывал Манюшку, он ей говорил «За добро плати добром, не будь пустельгой». Такой пустельгой (легкомысленной и пустой) оказалась Настя).

 Тихон и Манюшка — люди с добрым  сердцем. Но они не могли постоянно находиться с Катериной Петровной. У них свои дела, семейные заботы.  В их отсутствие Катерина Петровна была одна.

 Этот рассказ о взаимоотношениях родителей и детей, матери и дочери.

Чему учит рассказ Паустовского «Телеграмма»? Автор учит помнить своих родителей – тех, кто дал нам жизнь. Окружать их заботой, теплом, вниманием.

В «Телеграмме» (1946) писатель поднимает тему взрослых детей и пожилых родителей.

Главные герои рассказа Паустовского «Телеграмма»

Катерина Петровна — одинокая пожилая женщина, доживающая в обветшалом «мемориальном» доме. Когда-то она бывала в Париже, жила в Петербурге вместе с отцом-художником. Примерно раз в квартал Катерина Петровна получает от дочери Анастасии 200 рублей, ей чудится в них запах дочкиных духов. Мать очень тоскует по Насте, но никто не слышит от неё жалоб. Последний раз дочь приезжала к ней три года назад. Катерина Петровна предчувствует свою скорую кончину и просит Настю в письме приехать повидаться. Дочь положила письмо в сумочку, откладывая прочтение. Мать умирает, не увидев её. На похоронах односельчане говорили, какой сердечной и задушевной была покойная и вздыхали о её горьком одиночестве. Настя — дочь Катерины Петровны, живущая в Ленинграде. Она работает секретарём в Союзе Художников, хлопочет о чужих интересах. Ей удалось добиться выставки для одного капризного скульптора. Это событие поглотило её. От курьера она получила телеграмму подписанную соседом матери, он сообщал, что Катя (мать) умирает. Не сразу поняв, о ком речь, Настя смяла телеграмму и ещё присутствовала на выставке. Чуть позже она вспомнила о последнем письме матери и поняла, что больше не увидит ту, которая любила её больше всех на свете. В дороге дочь плачет, память уводит её в детство, к маме. Настя опоздала на похороны. Боль и стыд терзают её. Ночью она плакала в опустевшем доме. Утром, избегая встреч с соседями и знакомыми, дочь уезжает с тяжёлым чувством вины Тихон — сосед Катерины Петровны, сторож. Он знал её отца и навсегда сохранил к нему уважение. Как мог, помогал одинокой старушке по хозяйству, разговаривал с ней. Тихон понимал, как скучает мать по дочери, и сочувствовал ей. Перед смертью Катерины Петровны этот добрый человек на почтовом бланке от имени Насти написал, что она уже в дороге, и стал читать придуманный текст умирающей женщине. Катерина Петровна всё поняла и поблагодарила Тихона за всё доброе, что он делал для неё. Манюшка — дочь соседа, сапожника. Она носила Катерине Петровне колодезную воду, ставила самовар, подметала полы. Старушка пыталась отблагодарить её дореволюционными дамскими вещами, но девушке они ни к чему в деревенской жизни. Она просто по доброте душевной помогала женщине, стараясь облегчить ей одинокую старость. Манюшка до конца не покидает Катерину Петровну. Оставшись одна с остывающим телом, она смотрела, не отрываясь, на покойницу и тряслась. Девушка, вероятно, впервые видела смерть.

Второстепенные герои рассказа Паустовского «Телеграмма»

Тимофеев — скульптор со сложным характером творческого человека. Он самолюбив, недоверчив, привередлив. Как всякий художник, мечтает быть признанным. Настя знакомится с творчеством скульптора и решает «драться» с ним вместе за выставку. Это дело кажется ей очень важным. Выставка успешно состоялась, Тимофеев поблагодарил Анастасию. Среди работ мастера была оригинальная скульптура Гоголя. Насмешливый взгляд остроносого человека дважды будил её совесть. В первый раз за нераспечатанное письмо матери, во второй — на выставке за скомканную телеграмму, оставленную без внимания. После этого Настя в смятении выбежала на улицу. Самым главным героем рассказа «Телеграмма» можно назвать одиночество старого человека, и что трагичнее всего — одиночество покинутой матери.

Еще герои произведений:

Герои комедии Гоголя «Ревизор»</li>Герои повести Куприна «Поединок»</li>Герои рассказа Бунина «Кавказ»</li>Герои рассказа Носова «Затейники»</li>Используемые источники:

• https://obrazovaka.ru/sochinenie/telegramma/glavnye-geroi-harakteristika.html
• https://obrazovanie.guru/literatura/paustovskij-telegramma-kratkoe-soderzhanie-rasskaza.html
• https://tvercult.ru/literatura/paustovskiy-telegramma-kratkoe-soderzhanie-rasskaza
• https://kratkoe.com/telegramma-glavnye-geroi-rasskaza-paustovskogo/
• https://www.sochinyashka.ru/russkaya_literatura/geroi-rasskaza-paustovskogo-telegramma.html

Читать интересный рассказ писателя Константина Паустовского «Телеграмма», для детей полностью онлайн бесплатно.

Октябрь был на редкость холодный, ненастный. Тесовые крыши почернели.

Спутанная трава в саду полегла, и все доцветал и никак не мог доцвесть и осыпаться один только маленький подсолнечник у забора.

Над лугами тащились из-за реки, цеплялись за облетевшие ветлы рыхлые тучи. Из них назойливо сыпался дождь.По дорогам уже нельзя было ни пройти, ни проехать, и пастухи пере, стали гонять в луга стадо.

Пастуший рожок затих до весны. Катерине Петровне стало еще труднее вставать по утрам и видеть все то же: комнаты, где застоялся горький запах нетопленных печей, пыльный «Вестник Европы», пожелтевшие чашки на столе, давно не чищенный самовар и картины на стенах. Может быть, в комнатах было слишком сумрачно, а в глазах Катерины Петровны уже появилась темная вода, или, может быть, картины потускнели от времени, но на них ничего нельзя было разобрать. Катерина Петровна только по памяти знала, что вот эта – портрет ее отца, а вот эта – маленькая, в золотой раме – подарок Крамского, эскиз к его «Неизвестной». Катерина Петровна доживала свой век в старом доме, построенном ее отцом – известным художником.

В старости художник вернулся из Петербурга в свое родное село, жил на покое и занимался садом. Писать он уже не мог: дрожала рука, да и зрение ослабло, часто болели глаза.

Дом был, как говорила Катерина Петровна, «мемориальный». Он находился под охраной областного музея. Но что будет с этим домом, когда умрет она, последняя его обитательница, Катерина Петровна не знала. А в селе – называлось оно Заборье – никого не было, с кем бы можно было поговорить о картинах, о петербургской жизни, о том лете, когда Катерина Петровна жила с отцом в Париже и видела похороны Виктора Гюго.

Не расскажешь же об этом Манюшке, дочери соседа, колхозного сапожника, – девчонке, прибегавшей каждый день, чтобы принести воды из колодца, подмести полы, поставить самовар.

Катерина Петровна дарила Манюшке за услуги сморщенные перчатки, страусовые перья, стеклярусную черную шляпу.– На что это мне? – хрипло спрашивала Манюшка и шмыгала носом. – Тряпичница я, что ли?

– А ты продай, милая, – шептала Катерина Петровна. Вот уже год, как она ослабела и не могла говорить громко. – Ты продай.

– Сдам в утиль, – решала Манюшка, забирала все и уходила.

Изредка заходил сторож при пожарном сарае – Тихон, тощий, рыжий. Он еще помнил, как отец Катерины Петровны приезжал из Петербурга, строил дом, заводил усадьбу.

Тихон был тогда мальчишкой, но почтение к старому художнику сберег на всю жизнь. Глядя на его картины, он громко вздыхал:

– Работа натуральная!

Тихон хлопотал часто без толку, от жалости, но все же помогал по хозяйству: рубил в саду засохшие деревья, пилил их, колол на дрова. И каждый раз, уходя, останавливался в дверях и спрашивал:

– Не слышно, Катерина Петровна, Настя пишет чего или нет?

Катерина Петровна молчала, сидя на диване – сгорбленная, маленькая, – и всё перебирала какие-то бумажки в рыжем кожаном ридикюле. Тихон долго сморкался, топтался у порога.

– Ну что ж, – говорил он, не дождавшись ответа. – Я, пожалуй, пойду, Катерина Петровна.

– Иди, Тиша, – шептала Катерина Петровна. – Иди, бог с тобой!

Он выходил, осторожно прикрыв дверь, а Катерина Петровна начинала тихонько плакать. Ветер свистел за окнами в голых ветвях, сбивал последние листья. Керосиновый ночник вздрагивал на столе. Он был, казалось, единственным живым существом в покинутом доме, – без этого слабого огня Катерина Петровна и не знала бы, как дожить до утра.Ночи были уже долгие, тяжелые, как бессонница. Рассвет все больше медлил, все запаздывал и нехотя сочился в немытые окна, где между рам еще с прошлого года лежали поверх ваты когда-то желтые осенние, а теперь истлевшие и черные листья.

Настя, дочь Катерины Петровны и единственный родной человек, жила далеко, в Ленинграде. Последний раз она приезжала три года назад.

Катерина Петровна знала, что Насте теперь не до нее, старухи. У них, у молодых, свои дела, свои непонятные интересы, свое счастье. Лучше не мешать. Поэтому Катерина Петровна очень редко писала Насте, но думала о ней все дни, сидя на краешке продавленного дивана так тихо, что мышь, обманутая тишиной, выбегала из-за печки, становилась на задние лапки и долго, поводя носом, нюхала застоявшийся воздух.

Писем от Насти тоже не было, но раз в два-три месяца веселый молодой почтарь Василий приносил Катерине Петровне перевод на двести рублей. Он осторожно придерживал Кате.рину Петровну за руку, когда она расписывалась, чтобы не расписалась там, где не надо.

Василий уходил, а Катерина Петровна сидела, растерянная, с деньгами в руках. Потом она надевала очки и перечитывала несколько слов на почтовом переводе. Слова были все одни и те же: столько дел, что нет времени не то что приехать, а даже написать настоящее письмо.

Катерина Петровна осторожно перебирала пухлые бумажки. От старости она забывала, что деньги эти вовсе не те, какие были в руках у Насти, и ей казалось, что от денег пахнет Настиными духами.

Как-то, в конце октября, ночью, кто-то долго стучал в заколоченную уже несколько лет калитку в глубине сада.Катерина Петровна забеспокоилась, долго обвязывала голову теплым платком, надела старый салоп, впервые за этот год вышла из дому. Шла она медленно, ощупью. От холодного воздуха разболелась голова. Позабытые звезды пронзительно смотрели на землю. Палые листья мешали идти.

Около калитки Катерина Петровна тихо спросила:

– Кто стучит?

Но за забором никто не ответил.

– Должно быть, почудилось, – сказала Катерина Петровна и побрела назад.

Она задохнулась, остановилась у старого дерева, взялась рукой за холодную, мокрую ветку и узнала: это был клен. Его она посадила давно, еще девушкой-хохотушкой, а сейчас он стоял облетевший, озябший, ему некуда было уйти от этой бесприютной, ветреной ночи.

Катерина Петровна пожалела клен, потрогала шершавый ствол, побрела в дом и в ту же ночь написала Насте письмо.«Ненаглядная моя, – писала Катерина Петровна. – Зиму эту я не переживу. Приезжай хоть на день. Дай поглядеть на тебя, подержать твои руки. Стара я стала и слаба до того, что тяжело мне не то что ходить, а даже сидеть и лежать, – смерть забыла ко мне дорогу. Сад сохнет – совсем уж не тот, – да я его и не вижу. Нынче осень плохая. Так тяжело; вся жизнь, кажется, не была такая длинная, как одна эта осень».

Манюшка, шмыгая носом, отнесла это письмо на почту, долго засовывала его в почтовый ящик и заглядывала внутрь, – что там? Но внутри ничего не было видно – одна жестяная пустота.

Настя работала секретарем в Союзе художников. Работ«было много, Устройство выставок, конкурсов – все это проходило через ее руки.

Письмо от Катерины Петровны Настя получила на службе. Она спрятала его в сумочку, не читая, – решила прочесть после работы. Письма Катерины Петровны вызывали у Насти вздох облегчения: раз мать пишет – значит, жива. Но вместе с тем от них начиналось глухое беспокойство, будто каждое письмо было безмолвным укором.

После работы Насте надо было пойти в мастерскую молодого скульптора Тимофеева, посмотреть, как он живет, чтобы доложить об этом правлению Союза. Тимофеев жаловался на холод в мастерской и вообще на то, что его затирают и не дают развернуться.

На одной из площадок Настя достала зеркальце, напудрилась и усмехнулась, – сейчас она нравилась самой себе. Художники звали ее Сольвейг за русые волосы и большие холодные глаза.

Открыл сам Тимофеев – маленький, решительный, злой. Он был в пальто. Шею он замотал огромным шарфом, а на его ногах Настя заметила дамские фетровые боты.

– Не раздевайтесь, – буркнул Тимофеев. – А то замерзнете. Прошу!

Он провел Настю по темному коридору, поднялся вверх на несколько ступеней и открыл узкую дверь в мастерскую.

Из мастерской пахнуло чадом. На полу около бочки с мокрой глиной горела керосинка. На станках стояли скульптуры, закрытые сырыми тряпками. За широким окном косо летел снег, заносил туманом Неву, таял в ее темной воде. Ветер посвистывал в рамках и шевелил на полу старые газеты.

– Боже мой, какой холод! – сказала Настя, и ей показалось, что в мастерской еще холоднее от белых мраморных барельефов, в беспорядке развешанных по стенам.

– Вот, полюбуйтесь! – сказал Тимофеев, пододвигая Насте испачканное глиной кресло. – Непонятно, как я еще не издох в этой берлоге. А у Першина в мастерской от калориферов дует теплом, как из Сахары.

– Вы не любите Першина? – осторожно спросила Настя.

– Выскочка! – сердито сказал Тимофеев. – Ремесленник! У его фигур не плечи, а вешалки для пальто. Его колхозница – каменная баба в подоткнутом фартуке. Его рабочий похож на неандертальского человека. Лепит деревянной лопатой. А хитер, милая моя, хитер, как кардинал!

– Покажите мне вашего Гоголя, – попросила Настя, чтобы переменить разговор.

– Перейдите! – угрюмо приказал скульптор. – Да нет, не туда! Вон в тот угол. Так!

Он снял с одной из фигур мокрые тряпки, придирчиво осмотрел ее со всех сторон, присел на корточки около керосинки, грея руки, и сказал:

– Ну вот он, Николай Васильевич! Теперь прошу!

Настя вздрогнула. Насмешливо, зная ее насквозь, смотрел на нее остроносый сутулый человек. Настя видела, как на его виске бьется тонкая склеротическая жилка.

«А письмо-то в сумочке нераспечатанное, – казалось, говорили сверлящие гоголевские глаза. – Эх ты, сорока!»

– Ну что? – опросил Тимофеев. – Серьезный дядя, да?

– Замечательно! – с трудом ответила Настя. – Это действительно превосходно.

Тимофеев горько засмеялся.

– Превосходно, – повторил он. – Все говорят: превосходно. И Першин, и Матьящ, и всякие знатоки из всяких комитетов. А толку что? Здесь – превосходно, а там, где решается моя судьба как скульптора, там тот же Першин только неопределенно хмыкнет – и готово. А Першин хмыкнул – значит, конец!… Ночи не спишь! – крикнул Тимофеев и забегал по мастерской, топая ботами. – Ревматизм в руках от мокрой глины. Три года читаешь каждое слово о Гоголе. Свиные рыла снятся!

Тимофеев поднял со стола груду книг, потряс ими в воздухе и с силой швырнул обратно. Со стола полетела гипсовая пыль.

– Это все о Гоголе! – сказал он и вдруг успокоился. – Что? Я, кажется, вас напугал? Простите, милая, но, ей-богу, я готов драться.

– Ну что ж, будем драться вместе, – сказал Настя и встала.

Тимофеев крепко пожал ей руку, и она ушла с твердым решением вырвать во что бы то ни стало этого талантливого человека из безвестности.

Настя вернулась в Союз художников, прошла к председателю и долго говорила с ним, горячилась, доказывала, что нужно сейчас же устроить выставку работ Тимофеева. Председатель постукивал карандашом по столу, что-то долго прикидывал и в конце концов согласился.

Настя вернулась домой, в свою старинную комнату на Мойке, с лепным золоченым потолком, и только там прочла письмо Катерины Петровны.

– Куда там сейчас ехать! – сказала она и встала, – Разве отсюда вырвешься!

Она подумала о переполненных поездах, пересадке на узкоколейку, тряской телеге, засохшем саде, неизбежных материнских слезах, о тягучей, ничем не скрашенной скуке сельских дней – и положила письмо в ящик письменного стола.

Две недели Настя возилась с устройством выставки Тимофеева.

Несколько раз за это время она ссорилась и мирилась с неуживчивым скульптором. Тимофеев отправлял на выставку свои работы с таким видом, будто обрекал их на уничтожение.

– Ни черта у вас не получится, дорогая моя, – со злорадством говорил он Насте, будто она устраивала не его, а свою выставку. – Зря я только трачу время, честное слово.

Настя сначала приходила в отчаяние и обижалась, пока не поняла, что все эти капризы от уязвленной гордости, что они наигранны и в глубине души Тимофеев очень рад своей будущей выставке.

Выставка открылась вечером. Тимофеев злился и говорил, что нельзя смотреть скульптуру при электричестве.

– Мертвый свет! – ворчал он. – Убийственная скука! Керосин и то лучше.

– Какой же свет вам нужен, невозможный вы тип? – вспылила Настя.

– Свечи нужны! Свечи! – страдальчески закричал Тимофеев. – Как же можно Гоголя ставить под электрическую лампу. Абсурд!

Нa открытии были скульпторы, художники. Непосвященный, услышав разговоры скульпторов, не всегда мог бы догадаться, хвалят ли они работы Тимофеева или ругают. Но Тимофеев понимал, что выставка удалась.

Седой вспыльчивый художник подошел к Насте и похлопал ее по руке:

– Благодарю. Слышал, что это вы извлекли Тимофеева на свет божий. Прекрасно сделали. А то у нас, знаете ли, много болтающих о внимании к художнику, о заботе и чуткости, а как дойдет до дела, так натыкаешься на пустые глаза. Еще раз благодарю!

Началось обсуждение. Говорили много, хвалили, горячились, и мысль, брошенная старым художником о внимании к человеку, к молодому незаслуженно забытому скульптору, повторялась в каждой речи.

Тимофеев сидел нахохлившись, рассматривал паркет, но все же искоса поглядывал на выступающих, не зная, можно ли им верить или пока еще рано.

В дверях появилась курьерша из Союза – добрая и бестолковая Даша. Она делала Насте какие-то знаки. Настя подошла к ней, и Даша, ухмыляясь, подала ей телеграмму.

Настя вернулась на свое место, незаметно вскрыла телеграмму, прочла и ничего не поняла:

«Катя помирает. Тихон».

«Какая Катя? – растерянно подумала Настя. – Какой Тихон? Должно бить, это не мне».

Она посмотрела на адрес: нет, телеграмма была ей. Тогда только она заметила тонкие печатные буквы на бумажной ленте: «Заборье».

Настя скомкала телеграмму и нахмурилась. Выступал Перший.

– В наши дни, – говорил он, покачиваясь и придерживая очки, – забота о человеке становится той прекрасной реальностью, которая помогает нам расти и работать. Я счастлив отметить в нашей среде, в среде скульпторов и художников, проявление этой заботы. Я говорю о выставке работ товарища Тимофеева. Этой выставкой мы целиком обязаны – да не в обиду будет сказано нашему руководству – одной из рядовых сотрудниц Союза, нашей милой Анастасии Семеновне.

Перший поклонился Насте, и все зааплодировали. Аплодировали долго. Настя смутилась до слез.

Кто-то тронул ее сзади за руку. Это был старый вспыльчивый художник.

– Что? – спросил он шепотом и показал глазами на скомканную в руке Насти телеграмму. – Ничего неприятного?

– Нет, – ответила Настя. – Это так… От одной знакомой…

– Ага! – пробормотал старик и снова стал слушать Першина.

Все смотрели на Першина, но чей-то взгляд, тяжелый и пронзительный, Настя все время чувствовала на себе и боялась поднять голову. «Кто бы это мог быть? – подумала она. – Неужели кто-нибудь догадался? Как глупо. Опять расходились нервы».

Она с усилием подняла глаза и тотчас отвела их: Гоголь смотрел на нее, усмехаясь. На его виске как будто тяжело билась тонкая склеротическая жилка. Насте показалось, что Гоголь тихо сказал сквозь стиснутые зубы: – «Эх, ты!»

Настя быстро встала, вышла, торопливо оделась внизу и выбежала на улицу.

Валил водянистый снег. На Исаакиевском соборе выступила серая изморозь. Хмурое небо все ниже опускалось на город, на Настю, на Неву.

«Ненаглядная моя, – вспомнила Настя недавнее письмо. – Ненаглядная!»

Настя села на скамейку в сквере около Адмиралтейства и горько заплакала. Снег таял на лице, смешивался со слезами.

Настя вздрогнула от холода и вдруг поняла, что никто ее так не любил, как эта дряхлая, брошенная всеми старушка, там, в скучном Заборье.

«Поздно! Маму я уже не увижу», – сказала она про себя и вспомнила, что за последний год она впервые произнесла это детское милое слово – «мама».

Она вскочила, быстро пошла против снега, хлеставшего в лицо.

«Что ж что, мама? Что? – думала она, ничего не видя. – Мама! Как же это могло так случиться? Ведь никого же у меня в жизни нет. Нет и не будет роднее. Лишь бы успеть, лишь бы она увидела меня, лишь бы простила».

Настя вышла на Невский проспект, к городской станции железных дорог.

Она опоздала. Билетов уже не было.

Настя стояла около кассы, губы у нее дрожали, она не могла говорить, чувствуя, что от первого же сказанного слова она расплачется навзрыд.

Пожилая кассирша в очках выглянула в окошко.

– Что с вами, гражданка? – недовольно спросила она.

– Ничего, – ответила Настя. – У меня мама… Настя повернулась и быстро пошла к выходу.

– Куда вы? – крикнула кассирша. – Сразу надо было сказать. Подождите минутку.

В тот же вечер Настя уехала. Всю дорогу ей казалось, что «Красная стрела» едва тащится, тогда как поезд стремительно мчался сквозь ночные леса, обдавая их паром и оглашая протяжным предостерегающим криком.

…Тихон пришел на почту, пошептался с почтарем Василием, взял у него телеграфный бланк, повертел его и долго, вытирая рукавом усы, что-то писал на бланке корявыми буквами. Потом осторожно сложил бланк, засунул в шапку и поплелся к Катерине Петровне.

Катерина Петровна не вставала уже десятый день. Ничего не болело, но обморочная слабость давила на грудь, на голову, на ноги, и трудно было вздохнуть.

Манюшка шестые сутки не отходила от Катерины Петровны. Ночью она, не раздеваясь, спала на продавленном диване. Иногда Манюшке казалось, что Катерина Петровна уже не дышит. Тогда она начинала испуганно хныкать и звала: живая?

Катерина Петровна шевелила рукой под одеялом, и Манюшка успокаивалась.

В комнатах с самого утра стояла по углам ноябрьская темнота, но было тепло. Манюшка топила печку. Когда веселый огонь освещал бревенчатые стены, Катерина Петровна осторожно вздыхала – от огня комната делалась уютной, обжитой, какой она была давным-давно, еще при Насте. Катерина Петровна закрывала глаза, и из них выкатывалась и скользила по желтому виску, запутывалась в седых волосах одна-единственная слезинка.

Пришел Тихон. Он кашлял, сморкался и, видимо, был взволнован.

– Что, Тиша? – бессильно спросила Катерина Петровна.

– Похолодало, Катерина Петровна! – бодро сказал Тихон и с беспокойством посмотрел на свою шапку. – Снег скоро выпадет. Оно к лучшему. Дорогу морозцем собьет – значит, и ей будет способнее ехать.

– Кому? – Катерина Петровна открыла глаза и сухой рукой начала судорожно гладить одеяло.

– Да кому же другому, как не Настасье Семеновне, – ответил Тихон, криво ухмыляясь, и вытащил из шапки телеграмму. – Кому, как не ей.

Катерина Петровна хотела подняться, но не смогла, снова упала на подушку.

– Вот! – сказал Тихон, осторожно развернул телеграмму и протянул ее Катерине Петровне.

Но Катерина Петровна ее не взяла, а все так же умоляюще смотрела на Тихона.

– Прочти, – сказала Манюшка хрипло. – Бабка уже читать не умеет. У нее слабость в глазах.

Тихон испуганно огляделся, поправил ворот, пригладил рыжие редкие волосы и глухим, неуверенным голосом прочел: «Дожидайтесь, выехала. Остаюсь всегда любящая дочь ваша Настя».

– Не надо, Тиша! – тихо сказала Катерина Петровна. – Не надо, милый. Бог с тобой. Спасибо тебе за доброе слово, за ласку.

Катерина Петровна с трудом отвернулась к стене, потом как будто уснула.

Тихон сидел в холодной прихожей на лавочке, курил, опустив голову, сплевывал и вздыхал, пока не вышла Манюшка и не поманила в комнату Катерины Петровны.

Тихон вошел на цыпочках и всей пятерней отер лицо. Катерина Петровна лежала бледная, маленькая, как будто безмятежно уснувшая.

– Не дождалась, – пробормотал Тихон. – Эх, горе ее горькое, страданье неписаное! А ты смотри, дура, – сказал он сердито Манюшке, – за добро плати добром, не будь пустельгой… Сиди здесь, а я сбегаю в сельсовет, доложу.

Он ушел, а Манюшка сидела на табурете, подобрав колени, тряслась и смотрела не отрываясь на Катерину Петровну.

Хоронили Катерину Петровну на следующий день. Подморозило. Выпал тонкий снежок. День побелел, и небо было сухое, светлое, но серое, будто над головой протянули вымытую, подмерзшую холстину. Дали за рекой стояли сизые. От них тянуло острым и веселым запахом снега, схваченной первым морозом ивовой коры.

На похороны собрались старухи и ребята. Гроб на кладбище несли Тихон, Василий и два брата Малявины – старички, будто заросшие чистой паклей. Манюшка с братом Володькой несла крышку гроба и не мигая смотрела перед собой.

Кладбище было за селом, над рекой. На нем росли высокие, желтые от лишаев вербы.

По дороге встретилась учительница. Она недавно приехала из областного города и никого еще в Заборье не знала.

– Учителька идет, учителька! – зашептали мальчишки.

Учительница была молоденькая, застенчивая, сероглазая, совсем еще девочка. Она увидела похороны и робко остановилась, испуганно посмотрела на маленькую старушку в гробу. На лицо старушки падали и не таяли колкие снежинки. Там, в областном городе, у учительницы осталась мать – вот такая же маленькая, вечно взволнованная заботами о дочери и такая же совершенно седая.

Учительница постояла и медленно пошла вслед за гробом. Старухи оглядывались на нее, шептались, что вот, мол, тихая какая девушка и ей трудно будет первое время с ребятами – уж очень они в Заборье самостоятельные и озорные.

Учительница наконец решилась и спросила одну из старух, бабку Матрену:

– Одинокая, должно быть, была эта старушка?

– И-и, мила-ая, – тотчас запела Матрена, – почитай что совсем одинокая. И такая задушевная была, такая сердечная. Все, бывало, сидит и сидит у себя на диванчике одна, не с кем ей слова сказать. Такая жалость! Есть у нее в Ленинграде дочка, да, видно, высоко залетела. Так вот и померла без людей, без сродственников.

На кладбище гроб поставили около свежей могилы. Старухи кланялись гробу, дотрагивались темными руками до земли. Учительница подошла к гробу, наклонилась и поцеловала Катерину Петровну в высохшую желтую руку. Потом быстро выпрямилась, отвернулась и пошла к разрушенной кирпичной ограде.

За оградой, в легком перепархивающем снегу лежала любимая, чуть печальная, родная земля.

Учительница долго смотрела, слушала, как за ее спиной переговаривались старики, как стучала по крышке гроба земля и далеко по дворам кричали разноголосые петухи – предсказывали ясные дни, легкие морозы, зимнюю тишину.

В Заборье Настя приехала на второй день после похорон. Она застала свежий могильный холм на кладбище – земля на нем смерзлась комками – и холодную темную комнату Катерины Петровны, из которой, казалось, жизнь ушла давным-давно.

В этой комнате Настя проплакала всю ночь, пока аа окнами не засинел мутный и тяжелый рассвет.

Уехала Настя из Заборья крадучись, стараясь, чтобы ее никто нз увидел и ни о чем не расспрашивал. Ей казалось, что никто, кроме Катерины Петровны, не мог снять с нее непоправимой вины, невыносимой тяжести.

Литература 8 класс

Паустовский К.Г. Рассказ «Телеграмма»

(Урок — исследование)

Цели урока:  

1. образовательная: познакомить учащихся с историей создания рассказа и его композицией, проследить за авторской позицией, раскрыть своеобразие писательской манеры Паустовского; выявить способы авторской характеристики Насти, определить, что писатель ценит в людях.

2. развивающие: формировать коммуникативные компетенции; совершенствовать навыки речевого общения, уметь публично выступать, анализировать текст, выделять главное в нём.

3. воспитательные: воспитывать гуманизм, человеческую доброту, сострадание и милосердие к людям.

Оборудование урока:

Словарная работа:

Эпиграф – изречение, краткая цитата, предпосланная произведению или его части и характеризующая их основную идею.

Зарубка – отметка рубящим орудием на чём-нибудь (на дереве).

Ветла – вид ивы.

Интерьер – внутреннее помещение в здании.

Деталь художественная – изобразительная или выразительная подробность изображённого мира художественного произведения, с помощью которой автор выделяет характерную черту героя, а так же выражает свою позицию.

Пустельга – 1. Хищная птица из семейства соколиных;

                      2. Легкомысленный  пустой человек (разг. неодобр.).

Ход урока

За добро плати добром, не будь пустельгой.

К. Паустовский.

1. Слово учителя.

Произведение искусства, как говорил сам Паустовский, «прозрачный, сверкающий всеми цветами спектра и крепкий как сталь, кристалл».

Создатель этого кристалла – автор. Как писатель Паустовский очень своеобразен и самобытен. Рассказ «Телеграмма» (1946 год) даёт замечательную возможность проследить за емкостью слова писателя, сосредоточиться на авторском «я», выявляющем себя во всём многообразии взаимосвязей основных компонентов текста: в композиции, в отборе и внутреннем сцеплении эпизодов, в сопоставлении характеров, в речи персонажей, специфике деталей, интерьера и других художественных средств. Постижение авторской позиции – дело нелёгкое, особенно если голос автора, как в «Телеграмме», почти не слышен. Наша задача на уроке – проникнуть, говоря словами В.Г. Белинского, «в тайну личности» писателя, понять своеобразие его таланта – то, что принято называть творческой индивидуальностью.

2. Анализ рассказа в форме беседы.

1. Углубление восприятия произведения.

— Ваше впечатление о «Телеграмме» К.Г. Паустовского?

— О чём этот рассказ?

(Основная тема – взаимоотношения родителей и детей. вопрос Тихона о Насте – завязка. Также в рассказе речь идёт о милосердии, об ответственности человека за свои поступки.)

2. Самостоятельная работа учащихся.

Задание: определить, как построен рассказ, и выделить 3 основные части, озаглавить каждую и подобрать эпиграфы.

1 часть – Мать. «Эх, горе её горькое, страданье неписаное!»

2 часть – Дочь. «Эх ты, сорока!»

3 часть – Телеграмма. «За добро плати добром, не будь пустельгой».

Последняя (4 часть) в композиционном плане играет роль эпилога. Основное действие уже закончено: мать умерла и похоронена посторонними людьми, односельчанами; дочь не успела не только увидеться с ней, но и на похороны. Но автор оставляет надежду на то, что холод души её растоплен слезами боли и раскаяния. Для Насти это тоже «зарубка на сердце».

3. Постижение авторской позиции. (Работа с текстом.)

Повествователь в «Телеграмме» как бы самоустраняется: он находится в позиции наблюдателя. Однако незримое его присутствие ощущается в каждом слове. Обратимся к тексту рассказа. Перечитаем его начало (от слов «Октябрь был на редкость…» до слов «Из них назойливо сыпался дождь».)

1. Анализ пейзажа, интерьера:

— Подумаем, для чего автор начинает рассказ с пейзажной зарисовки?

(Он настраивает читателя на определённый лад, подготавливает к восприятию произведения, создаёт тональность повествования.)

— Какие мысли автор передаёт через этот пейзаж?

(Пейзажную зарисовку пронизывает мысль об увядании, даже омертвении природы: октябрь – «на редкость холодный», ветлы – «облетевшие», трава – «полегла». Само время, кажется замедлило своё течение (тучи «тащились», «цеплялись», «даже сыпались назойливо».), и вечно будет длиться этот нагоняющий тоску осенний месяц.)

— Каков, по-вашему, ритм прозы писателя?

(Ритм прозы ощущается сразу же. Фразы короткие, и от них веет каким –то холодом и безысходностью. И только их этого ритма выбивается предложение о подсолнечнике, который «всё доцветал и никак не мог доцвесть…».)

— Почему именно «подсолнечник», а не «подсолнух», как говорят в деревне?

(Слово продиктовано чувством ритма. У читателей создаётся: единое, тёплое маленькое солнышко на фоне серого, чёрного неба.)

Обращаем внимание на философский подтекст пейзажа.

— Как соответствует безотрадная картина внутреннему состоянию Катерины Петровны?

(К.Г. Паустовский, следуя традиции отечественной литературы, соотносит состояние природы с душевным состоянием человека. В природе, как и в жизни человеческой, наступает медленное увядание, нежелание «сдаваться» на милость зимних холодов и, наконец, сон. подобный смерти.)

— Выражает ли автор прямое сочувствие героине?

(Ни в одной строчке. Оно скрыто в характере повествователя. когда жизнь природы замерла, Катерине Петровне «стало ещё труднее вставать по утрам» (значит, и без того было трудно.)).

— Какие детали интерьера свидетельствуют о том, что жизнь замерла в старом доме?

(«Горький запах» нетопленых печей, пыльный «Вестник Европы», пожелтевшие чашки на столе, давно не чищенный самовар.)

Вывод: за простой, внешне бесстрастной манерой повествования скрывается глубокое сострадание автора к одиноко доживающей свой век женщине.

2. Роль художественных деталей в тексте.

К.Г. Паустовского считают мастером детали.

— Подумайте, какой многоязычный смысл заключён в данных выражениях?

1. «Манюша, шмыгая носом, отнесла это письмо на почту, долго засовывала его в почтовый ящик и заглядывала внутрь, — что там? Но внутри ничего не было видно – одна жестяная пустота».

(С одной стороны, в этом словосочетании смысл обычный – жестяной ящик пуст. Но в тексте значение углубляется: пустота – Настя не находит времени написать матери долгожданное письмо; жестяная пустота – бездушие, неоправданная жестокость дочери.)

2. «Керосиновый ночник вздрагивал на столе. Он был, казалось единственным живым существом в покинутом доме, — без этого слабого огня Катерина Петровна и не знала бы, как дожить до утра».

(Ночник – «единственное живое существо», он вздрагивает, передавая тревогу хозяйки, её боль, грусть. Керосиновый ночник подчёркивает безмерность одиночества героини. Одновременно он будто сигнализирует о беде, просит помощи и участия.)

3. «Она задохнулась, остановилась у старого дерева, взялась рукой за холодную, мокрую ветку и узнала: это был клён. Его она посадила давно, ещё девушкой – хохотушкой, а сейчас он стоял облетевший, озябший, ему некуда было уйти от этой бесприютной, ветреной ночи».

(Дерево воспринимается Катериной Петровной как живое. Она отождествляет своё состояние слабости, одиночества, безысходности с его: «некуда уйти от этой бесприютной, ветреной ночи», Кроме того, каждый предмет в доме, деревья в саду, с которыми связана вся жизнь Катерины Петровны, одухотворяются автором с целью подчеркнуть ужас одиночества старой женщины – глубины её тоски по дочери.)

Вывод: Мастерство К.Г. Паустовского в использовании детали поразительно. С её помощью автор создаёт определённое настроение и передаёт психологическое состояние героев.

3. Характеристика Катерины Петровны. Работа по опорной схеме «План – характеристика литературного героя».

Мы выяснили, что «мелодия прозы» способствует созданию образа пожилой одинокой женщины.

— Какие чувства вызывает у вас Катерина Петровна?

— Восстановите прошлое героини по ряду точных деталей?

(Прошлое – в воспоминаниях Катерины Петровны: петербургская жизнь, «жила с отцом в Париже и видела похороны Виктора Гюго». Это была счастливая и насыщенная событиями жизнь, отсвет  её в эскизе к «Неизвестной» Крамского (подарок самого автора отцу героини). Катерина Петровна живёт воспоминаниями, они бы могли скрасить её одиночество. Но и они тускнеют, как «потускнели от времени» картины на стенах. Автор своим подтекстом подчёркивает, что «сумрачно» не только в опустевших комнатах, но и в душе героини.)

— Для чего хранит Катерина Петровна  «сморщенные перчатки, страусовые перья, стеклярусную чёрную шляпу», а потом дарит их Маняше?

(Всё это не случайно. Дарит эти вещи героиня Маняше, чтобы отблагодарить её. Отдавая самое дорогое, женщина вновь и вновь переживает прошлое. Но то, что для Катерины Петровны милые реликвии – частицы жизни и судьбы, для деревенской девочки лишь старая и ненужная ветошь. «Сдам в утиль, — решала Маняша, забирала всё и уходила», а Катерина Петровна оставалась наедине со своим одиночеством.)

— Что подчёркивает Паустовский во внешнем облике героини?

(Плохо видит, сгорбленная, маленькая.)

— Подберите синоним к слову «маленькая».

(Беззащитная.)

— Как вы считаете, были ли у Насти серьёзные причины, чтобы не приехать к матери? Почему и как пытается Катерина Петровна оправдать дочь? Найдите строки в тексте.

(«Катерина Петровна знала, что Насте теперь не до неё старухи. У них, молодых, свои дела, свои непонятные интересы, своё счастье. Лучше не мешать». Любовь Катерины Петровны к дочери самоотверженна и лишена эгоизма. Женщина готова простить и даже оправдать и отсутствие писем, и нежелание приехать. Нельзя без жалости и чувства вины читать о том, как бережно перебирает Катерина Петровна принесённые почтарём деньги, представляя себе, что эти бумажки хранят аромат Настиных духов, помнят тепло её рук. Мы, читатели, пока ничего не знаем о дочери героини. Но автор сумел вызвать в нас такое сильное сострадание к Катерине Петровне, что неприязнь к Насте родилась сама по себе.)

— Как относятся к Катерине Петровне окружающие?

(С уважением, заботясь о ней, оказывают посильную помощь.)

— Завершающим аккордом первой части становится сообщение о том, что Катерина Петровна написала Насте письмо. Почему она это сделала?

4. Чтение учителем письма наизусть.

Писатель приглашает нас, читателей, домыслить то, что осталось в подводном течении рассказа. Женщине мог напомнить о приближении конца «облетевший, озябший» клён, который она посадила ещё «девушкой — хохотушкой», Её могла испугать собственная слабость: ведь Катерина Петровна еле добрела до калитки и с величайшим трудом вернулась обратно. Да и в самом стуке, почудившемся старой женщине, есть что-то мистическое: не восприняла ли его Катерина Петровна как весть о скорой смерти?

4. Характеристика Насти. Использование опорной схемы по характеристике литературного героя.

Во второй части рассказа Паустовский резко меняет место действия: он переносит читателя в иной мир – мир большого города, где живёт и работает дочь Катерины Петровны, Настя. Композиционный переход оправдан и внешним (письмо отправлено – естественно рассказать о том, как девушка его получила), и внутренним сцеплением событий: нам давно уже хочется узнать, что же это за бессердечная Настя.

Обратимся к образу Насти.

1. Работа с портретом:

— Что в её внешнем облике подчёркивает автор?

(«Художники звали её Сольвейг за русые волосы и большие холодные глаза». Сольвейг – в переводе означает «Солнечный путь». Но авторское определение «холодные» контрастно этому имени. Солнце не может быть холодным. Глаза – зеркало души человека. Что-то подобного мы и ожидали.)

2. Анализ эпизодов, изображающих отношения Насти к художникам.

а) Настя в мастерской Тимофеева.

— Почему Настя вздрогнула, когда увидела скульптуру Гоголя?

(Произошло то, что происходит в момент встречи человека с прекрасным. Героиня потрясена. «Насмешливо, зная её насквозь, смотрел на неё остроносый человек. Настя видела, как на виске его бьётся тонкая склеротическая жилка», «А письмо –то в сумочке нераспечатанное, — казалось, говорили сверлящие гоголевские глаза. – Эх ты, сорока», В душе героини происходит внезапный перелом в психологическом состоянии. Отступило суетное, сиюминутное – осталось главное: мать и её одиночество.)

— Какая внутренняя связь между эпизодом в мастерской и историей жизни Катерины Петровны?

(И молодой талантливый художник, и старая женщина переживают душевную драму, причина которой – человеческое равнодушие и непонимание.)

— Случайна ли цифра 3 во фразе, вложенной автором в уста Тимофеева: «Ночи не спишь! Три года читаешь о Гоголе. Свиные рыла снятся?»

(3 года страдает от одиночества Катерина Петровна, три года проводит в творческих муках и безвестности Тимофеев, и эти же 3 года живёт вдали от матери Настя, живёт, по её словам, так, что «нет времени не то чтобы приехать, а даже написать настоящее письмо».)

— Как вы думаете, почему Настя так самоотверженно («будем драться») помогает скульптору Тимофееву? Она, по вашему мнению, бескорыстна? И как это сочетается с холодным безразличием к матери?

б) Выставка Тимофеева.

Устраивая выставку Тимофеева, Настя ходила к председателю Союза художников.

— Бездушна ли, по-вашему, Настя?

(Настя отнюдь не бездушна: она сочувствует Тимофееву, тратит много времени на устройство его выставки.)

— Найдите в тексте глаголы, которые указывают на темы Настиной жизни.

(«горячилась, доказывала», хлопотала, ссорилась и мирилась с неуживчивым скульптором, «приходила в отчаяние». Неужели это самая Настя, которая могла за три года не написать матери ни одного письма? Сколько душевных сил потратила.)

— Вспоминала ли она о Катерине Петровне? Найдите в тексте Настины слова и мысли, которые приводит повествователь, избегая всяких оценок.

(«Куда там сейчас ехать! Разве отсюда вырваться!». «Она подумала о переполненных поездах, пересадке на узкоколейку, тряской телеге, засохшем саде, неизбежных материнских слезах, о тягучей, ничем не скрашенной скуке сельских дней».)

Ничего Настя не забыла. Сама структура предложения передаёт нежелание ехать. Даже упоминание о материнских слезах – «неизбежных» — выдаёт Настино раздражение. Паустовский предостерегает нас от беспамятства и нелюбви, нас, забывающих в суете повседневности о главном.

Расположите эпизоды, рассказывающие о выставке Тимофеева.

1. Обсуждение выставки, где звучат похвалы Тимофееву и Насте.
2. Появление Даши с телеграммой.
3. Выступление Першина.

— Как Настя принимает телеграмму?

(Спокойно. Она даже не поняла, о какой Насте речь.)

— Почему Настя не открыла старому художнику правду?

(Ей было стыдно признаться в том, что в это время, когда она наслаждается похвалой, у неё умирает мать.)

— Почему «Настя скомкала телеграмму и нахмурилась»?

(Неприятное известие, не вовремя, это нарушило её планы.) 

3. Чтение и анализ эпизода «Настя под  «хмурым» небом».

Этот внутренний монолог героини – кульминация центральной части рассказа. Героиня переживает душевный кризис. Её горькие слёзы – это слёзы очищенья. Но с просветленьем души пришло и твёрдое понимание: «Поздно! Маму я больше не увижу». Новым смыслом наполнилось для Насти и письмо матери, и трогательное обращение «ненаглядная моя!» и по-детски милое «мама», впервые произнесённое за последние годы, мы готовы простить всё Насте за её раскаяние.

— Успела ли Настя приехать к живой матери?

(Не дождалась старушка дочери. Но односельчане проводили Катерину Петровну в последний её путь по-человечески. Их доброта словно примирила мир природы с миром людей: «День побелел», и небо было сухое, светлое, но серое, будто над головой протянули вымытую, подмёрзшую холстину. Дали за рекой стояли сизые. От них тянуло острым и весёлым запахом снега. Впервые в пейзаже появляются не мрачные, а светлые, живые штрихи.)

4. Сопоставление Насти и «молоденькой учительницы».

Душевная чуткость учительницы контрастна Настиной глухоте, Настиному «недочувствию».

5. Работа над эпиграфом к уроку.  

— В качестве эпиграфа мы выбрали слова Тихона сказанные Манюшке. Почему они сказаны именно Манюшке?

(Это напутствие пожилого человека девочке: она тоже дочь. Но это совет, предназначенный и Насте.)

— Какой смысл вкладывает в эти слова автор?

(«… не будь пустельгой» — значит не будь пустым человеком, научись отделять главное от второстепенного. Это и авторское напутствие читателям.)

— Какую библейскую заповедь нарушает Настя?

(Открываем её запись на доске: «Чти отца своего и матерь твою, да благо ти буде, и долголетен будешь на земле» (пятая заповедь Божия).)

Очень просто сказал об этом поэт Валентин Берестов:

Любили тебя без особых причин

За то, что ты – внук,

За то, что ты – сын,

За то, что малыш,

За то, что растёшь,

За то, что на папу и маму похож.

И эта любовь до конца твоих дней

Останется тайной опорой твоей.

Вот эту-то опору в жизни и потеряла Настя. От карьеризма пострадала её душа.

— Какие факты свидетельствуют о том, что совесть и Насти всё же пробудилась?

(Бросив всё, она наконец-то поехала к матери: «проплакала всю ночь, пока за окнами не засинел мутный и тяжёлый (как на душе у Насти) рассвет», уехала «крадучись» (стыдно перед людьми). И не зря ей казалось, что никто, кроме матери, «не смог снять с ней непоправимой вины, невыносимой тяжести».)                                                                                                 

5. Смысл рассказа. Обсуждение мнений учащихся.

Телеграммы посылают в исключительных ситуациях, когда сообщение нужно передать немедленно. С телеграммой связано чувство тревоги, ожидание беды. В рассказе обе телеграммы отправлены Тихоном, который любит, жалеет Катерину Петровну, пытается поддержать её в одиночестве, старости. Обе телеграммы до конца не выполняют своего назначения: Катерина Петровна догадывается, кто составлял телеграмму; Настя не успевает повидаться с матерью, попросить у неё прощения.

Не забывайте о самых близких, самых родных, которые так нуждаются в вас, а то может оказаться поздно. «Будь человеком» — говорит Паустовский. – «За добро плати добром!»

6. Домашнее задание.

Написать сочинение – миниатюру на тему по выбору:

1. «Поступок, за который я себя осуждаю».
2. Почему рассказ Паустовского называется «Телеграмма»?
3. Какие «зарубки на сердце» оставил у меня этот рассказ.

Тест

К.Г. Паустовский «Телеграмма».

1. Жанр этого произведения:

а) очерк;

б) рассказ;

в) повесть.

2. Пейзаж в начале произведения:

а) служит для описания места действия;

б) контрастирует с состоянием Катерины Петровны;

в) соотносится с её состоянием.

3. Описание комнаты Катерины Петровны говорит о том, что:

а) жизнь героини — в далёком прошлом;

б) печи не топятся;

в) в комнате много картин.

4. Тихон солгал Катерине Петровне, потому что:

а) решил разыграть её;

б) хотел облегчить её страдания;

в) надеялся на приезд Насти.

5. Настя не поехала к матери после получения её письма, потому что:

а) бездушие – её отличительная черта;

б) она была занята устройством выставки;

в) повседневные заботы оттеснили на второй план любовь к самому близкому человеку.

6. В сцене похорон Катерины Петровны писатель изобразил молоденькую учительницу, чтобы:

а) показать происходящее глазами постороннего человека;;

б) эта смерть послужила для неё уроком – у неё в городе тоже осталась мать, маленькая и седая;

в) придать произведению правдоподобие.

7. В этом произведении позиция повествователя:

а) скрыта;

б) выражена одним из персонажей;

в) обозначена в авторском тексте..

8. Название произведения:

а) определяет его тематику;

б) имеет общий смысл;

в) показывает человечность Тихона.

Ключ к тесту:

Характеристика

героя литературного произведения

ПЛАН

1. Место, занимаемое героем в произведении.
2. Общественное и семейное положение героя; обстановка,  в которой он живёт.
3. Манера держаться, внешность, особенности костюма.
4. Речь героя.
5. Поступки, особенности поведения, деятельности, влияние на окружающих.
6. Понимание героем целей жизни, основные жизненные принципы.
7. Чувства литературного героя, его отношение к другим действующим лицам.
8. Отношение других действующих лиц к данному герою.
9. Отношение автора к герою и значение героя в раскрытии идеи произведения.