Паспорту или паспарту как пишется

Художница Жылдыз Асангали (Жылдыз Орузбаева) с супругом – художником Момуном Астаром (Момунбек Акматкулов) 27 лет живет в Турции. Там ее знают, как неординарного художника и успешного арт-менеджера. Недавно центральный турецкий телеканал TRT даже снял о творческой паре документальный фильм. А вот на родине Жылдыз известна, к сожалению, гораздо меньше. Корреспондент VB.KG встретилась и поговорила с художницей во время ее очередного визита на родину.

Когда-то Жылдыз Асангали открыла первую в Бишкеке частную художественную галерею. В этом году «Галерея М» отметила свое 30-летие. Теперь ей занимаются дети Жылдыз и Момунбека, а сама Жылдыз продолжает поддерживать кыргызских художников, помогая им продавать их картины в Турции.

Сегодня работы Жылдыз Асангали выставляются по всему миру, хранятся в музейных и частных коллекциях Кыргызстана, Казахстана, России, Турции, США, Канады, Великобритании, Германии, Франции, Австрии, Италии, других стран. Она член Союза архитекторов Кыргызстана, Союза художников Санкт-Петербурга, Союза искусств России. На счету художницы более 40 международных выставок.

В мир искусства Жылдыз попала в тяжелые 90-е. Пятнадцать лет она проработала врачом-психиатром в Республиканском центре психического здоровья и параллельно преподавала судебную психиатрию. Но потом ее жизнь резко изменилась.

Жылдыз, как художник, в Турции вы гораздо более известны, чем у себя на родине в Кыргызстане. Не обидно?

— Нет. Просто именно там я и начала когда-то писать картины. Здесь, наверное, не решилась бы. Все стали бы говорить: «С чего это вдруг врач решила, что может быть художником?». А в Турции люди очень доброжелательно относятся к любому творчеству людей. Возможно, потому что там нет такого количества искусствоведов, эстетов, критиков. Да и вообще народ настроен на позитив, умеет радоваться жизни. Если человека какая-то картина тронула, он ее покупает, не оглядываясь на чье-то мнение.

К своему творчеству вы относитесь серьезно или, может быть, с легкой иронией?

— Когда я стала востребована как рисовальщик, не буду говорить громко «художник», так как художником до сих пор себя не считаю, мне интереснее стало жить. Это хобби, которое приносит хорошее настроение, ну и денежки. Что тоже приятно. У нас дома ведь нет ни одной моей картины. Ни здесь, ни в Турции, где у нас две квартиры. Везде висят только работы мужа. А все мои уходят. Момунбек иногда просит что-то оставить или говорит: «Давай, я у тебя куплю!». (Смеется.) Но я всегда думаю, что потом напишу еще лучше.

Многие заметили, что мои картины несут позитивный заряд, дарят хорошее настроение. Наверное, это связано с прежней, психиатрической, деятельностью. Вообще считаю, что картины отражают характер автора. Я ведь не пишу полотен, над которыми нужно размышлять. Не выбираю темные, угнетающие цвета.

Говорят, два творца в одном доме – катастрофа. Вы как уживаетесь?

— Не знаю. Момунбек очень уважает мое творчество. Сразу меня поддержал. Если бы сказал: «Это ужас! Что за мазня?!», я бы прекратила писать.

А конкуренция между вами присутствует?

— Нет, что вы?! Мои картины вообще-то больше продаются. Но муж говорит: «Все равно же деньги в семье остаются!». А больше продаются потому, что, во-первых, дешевле. Во-вторых, люди хотят у себя видеть что-то светлое, радостное. Один турецкий профессор, известный политолог, по 30-40 картин в год у меня приобретает. У него одна любимая тема – «Дерево счастья». Уже весь дом у него в моих картинах. А еще он их дарит, когда идет на праздник или презентацию. Говорит, что цветы завянут, деньги будут потрачены, а картина останется.

Вы были врачом, потом стали арт-менеджером, затем уехали в другую страну, сами начали писать картины. Вы рисковый человек?

— Думаю, очень рисковый. И любую работу, за которую берусь, всегда довожу до конца. Когда началась перестройка, кто-то впал в депрессию, кто-то запил… А я открыла галерею. Поработала несколько лет, потом уехала в другую страну, сама стала писать картины. Знаете, я ведь очень любила профессию врача. Пятнадцать лет отдала психиатрической больнице. Коллектив у нас был замечательный, работа нравилась, да и больные меня любили. Если честно, только там и чувствовала себя счастливой. А выйдешь в мир, кажется, что это в клинике все здоровые, а здесь больные. До перестройки все было хорошо. Но наступил момент, когда профессия врача перестала кормить. Имея четверых детей, в те времена сложно было выжить, сохранить свой статус, лицо. Но я не жалею о том, что оставила медицину и занялась искусством. Как шутит мой муж: «Из одного дурдома ушла в другой».

Если бы муж не был художником, наверное, вряд ли задумались о том, чтобы открыть галерею?

— Конечно. В 1991-м Момунбек два месяца был в командировке в подмосковном Доме творчества «Сенеж». Все время говорил мне: «Жылдыз, в Москве 40 галерей открылось!». А в Бишкеке тогда был только один частный магазин. И мы рискнули. Наша галерея стала первой частной не только в Кыргызстане, но и вообще в регионе. Я в то время работала в больнице и преподавала судебную психиатрию на юрфаке КНУ. Оставила обе эти работы и ушла в отпуск с последующим увольнением. Даже за последней зарплатой не пришла.

Друзья, близкие поняли ваш поступок?

— Они-то и были первыми покупателями. У нас огромное количество друзей, все успешные в своем деле люди. На открытие галереи пригласили всех, кого могли. Культурная интеллигенция была голодна до искусства. Традиции приобретать картины в советское время не существовало. Работы мастеров покупали музеи, фонды, Союз художников. Но чтобы купить картину домой, этого и в голове ни у кого не было. А когда открылась галерея и появилась такая возможность, всем вдруг захотелось что-нибудь у себя повесить.

Тогда наша галерея занимала площадь в 600 квадратных метров. В ней могло разместиться около тысячи картин. Были произведения кыргызских художников, наших друзей из Москвы, Санкт-Петербурга, Таллина. Помню, в Кыргызстан приехала итальянская киногруппа. Снимали фильм «Чингисхан». У них был поезд, в котором привезли реквизит. Таможня его не проверяла. Так вот, они выкупили у нас все. Я тогда среди ночи звонила художникам, чтобы приехали за деньгами, так как боялась оставлять в сейфе столь большую сумму. Продажи в то время были очень хорошие.

«Галерее М» в этом году исполнилось 30 лет. Сейчас ей занимаются уже ваши дети. Довольны тем, как она работает?

— Времена изменились. В галерею заглядывают лишь туристы. Наши люди предпочитают напрямую обращаться к художникам, хотя мы и объясняем, что здесь они приобретут картину по минимальной цене. Наши продажи, увы, не каждый месяц даже арендную плату покрывают. А еще нужно заплатить за свет, зарплату сотрудникам. Но девочки привыкли, не жалуются. Когда им приходится трудно, помогаем деньгами.

Вы живете в Турции 27 лет. А когда сюда едете, вы едете домой или в гости?

— В гости.

А туда возвращаетесь домой?!

— Да. Мне там комфортно. Друзей за все эти годы уже стало больше, чем здесь. Без конца звонят: «Когда приедете? Мы соскучились!».

Вторая родина?

— Так и есть. Мне очень нравится Турция. Прекрасная страна.

За годы, что прожили в Турции, никогда не возникало желания все бросить и вернуться на родину?

— Поначалу каждый год думали, что вернемся. А потом появились друзья, клиенты. Зачем нам возвращаться? В Кыргызстане экономика совсем другая, мы ничего не сможем здесь продать. Вот мы с вами сидим и разговариваем уже больше часа, и ни один человек не зашел. Нет интереса к искусству.

Турецкая публика отличается от нашей?

— Безусловно. Там картины покупают простые люди. Допустим, средняя зарплата две с половиной тысячи турецких лир. Это примерно 200-250 долларов. За тысячу лир они могут позволить купить себе картину. Кыргызские художники крайне редко отдают свои картины за 100 долларов. Оценивают в 200-500. А к нам люди с большой радостью забегают, чтобы приобрести что-то в подарок. Тем более что имя мы себе сделали. Да и что такое 100 долларов? Я могу и за 50, и за 30 отдать. Пусть радуются. У нас дома двери не закрываются. Как раньше было здесь, в Кыргызстане, так теперь в Турции.

Потом турки очень открытые, любознательные. Глядя на картину, смело спрашивают: «А что это? А почему так?». Я им рассказываю красивую историю, и вот эту сказку они с удовольствием покупают.

А наши почему не такие?

— Не знаю. Может, хотят казаться очень грамотными, знающими всех художников, стили и направления. А может, наоборот, не хотят ничего знать, потому что загружены экономическими проблемами. Скорее всего, им попросту не до картин.

Кроме того, что сами пишете, вы ведь еще коллегам из Кыргызстана помогаете продавать их работы в Турции.

— Да, мы поддерживаем кыргызских художников.

Коронавирус сильно ударил по миру искусства в Турции?

— Практически два года мы ничего не продавали. В Турции были введены жесткие правила. Люди даже из дома не выходили без крайней надобности. Выставок, естественно, никто не проводил. Сейчас будет первая за два года — новогодняя ярмарка. Насколько мне известно, из Кыргызстана туда собирается ехать группа прикладников. Ну а художников в основном я показываю. Больше никто не рискует. Арендная плата очень высокая. Один квадратный метр – 600 лир.

Скажите, а быть художником в Турции престижно?

— По большей части искусством занимаются как хобби. Адвокаты, доктора, имеющие хороший заработок, в свободное время пишут картины. Быть художником – дорогое удовольствие. Нужны хорошие краски, кисти, холсты, подрамники, багеты, паспарту. Короче говоря, пока картина оденется, она уже стоит больших денег. Сейчас многие, даже очень талантливые художники прекратили работать. Картины их не кормят, да и продавать они не умеют.

Если же сравнивать кыргызских и турецких художников, то у наших школа на порядок выше. Наши отлично знают классический рисунок, с закрытыми глазами могут рисовать. Видно отличное базовое образование. А туркам лучше дается модерн. В Кыргызстане сейчас появились интересные молодые художники и мастера, но многие стали работать в угоду рынка. Хотя, как их за это осуждать?

Создание картин для вас – это способ познания себя, возможность передать другим собственное настроение, еще что-то?

— Я вообще человек настроения. Сегодня еле оторвалась от картины, даже краску на руках не успела оттереть. До последней минуты рисовала. Есть настроение – пишу, нет – могу несколько месяцев не брать в руки кисть. А потом вдруг кто-то купит одну-две работы, и меня уже не остановишь – могу 20 картин написать без отдыха. Но я не такая дисциплинированная, как муж. Он с 9 утра до 8 вечера может работать. Это уже стиль жизни.

Если бы вас попросили охарактеризовать саму себя, то Жылдыз Асангали, она какая?

— О себе сложно говорить. Я же самые первые картины клиенту представила, как чужие. Сказала: «Это одной художница из Кыргызстана». Была уверена, что он ничего не купит. Но он купил. И меня это окрылило. Через несколько лет мы снова встретились. Он сказал: «Ты меня тогда, оказывается, обманула. Свои картины продала!». И еще купил.

Недавно центральный турецкий телеканал TRT снимал обо мне и муже фильм. Меня представляли, как турецкого художника. Меня могут любить, могут не любить, но имя я себе сделала. Возможно, я слишком самоуверенная. Но всегда такой была. Мама говорила, что двух мальчиков было проще воспитывать, чем одну девочку. Они были тихие, спокойные, а я очень шустрая.

Расскажу вам одну историю. Это было в 60-х. Я училась в школе и нам дали задание сделать зимнюю композицию. Все что-то лепили из пластилина, накрывали марлей, ватой. Я тоже сделала композицию и засыпала ее… сахаром, чтобы действительно было похоже на блестящий снег. Как же меня ругали учителя! Сахар тогда был в большом дефиците. От родителей тоже досталось. Но мне так поступить подсказало мое воображение. Я была неординарной. Такой, наверное, и осталась.

справка «ВБ»

«Пятна радости» — такое определение дал произведениям художницы один из посетителей ее персональной выставки в Санкт-Петербурге. Яркие, наполненные энергией жизни, они не могли остаться незамеченными публикой. Ромашковое поле в лунную ночь, безбрежный океан подсолнухов, россыпь тюльпанов или маков… Человек не всегда может объяснить, чем именно ему нравится та или иная картина. Полотна художницы, созданные в духе наивного примитивизма, полные радостного восприятия жизни, люди приняли.

Тридцать картин Жылдыз Асангали подарила когда-то Республиканскому центру психического здоровья. Их повесили в комнате отдыха одного из отделений, куда приходили больные, страдающие разными формами неврозов. Специалисты посчитали, что такое общение с искусством должно благотворно влиять на их душевное состояние, ведь общеизвестно, что яркие цвета дают позитивный настрой.

Разбор частей речи

Морфологический разбор существительного

План морфологического разбора существительного

Морфологический разбор прилагательного

План морфологического разбора прилагательного

Морфологические признаки глагола

Морфологический разбор глагола

Морфологический разбор глагола пример