Тихо падал снег.
Сонно прикрыв глаза и обхватив горячую кружку с ароматным кофе обеими руками, я бездумно смотрела в окно. Через четыре дня Новый Год…
На работе ожидаемый аврал и это несмотря на то, что осталось всего три рабочих дня, в магазинах суета и давка, народ как сумасшедший скупает все без разбора, а я…
А я стою и смотрю в окно на улицу, где в восемь утра субботы тишина и покой. Скоро начнет светать, но ещё несколько часов тишины мне гарантированно. Это неожиданное умиротворение, когда уже абсолютно всё равно, в последнее время накатывало всё чаще.
Еще в прошлом году я что-то хотела, куда-то бежала, торопилась, суетилась… Устраивала свою жизнь, квартиру, работу, а сейчас… Перегорела.
Может просто устала, а может поняла, что это бессмысленно. Зачем? Для кого? Для себя, которой это не надо, или всё-таки для тех, кто заставляет меня чувствовать свою ущербность?
А то! Двадцать семь лет, а ещё ни разу не была замужем, да и детей нет. Это ли не ущербно в наши дни? По крайней мере именно в этом меня пытались убедить все без исключения коллеги, немногочисленные друзья и даже мама.
Мама кстати старалась больше всех.
Хмыкнув воспоминаниям, я с иронией скосила глаза на выключенную мобилку. Особо усердно мама старалась в преддверии каких-нибудь праздников: дни рождения, Новый Год и Рождество.
В эти дни было проще отключить телефон, чем выслушивать её наставления и описания «супер-пупер» кандидата, на деле оказывающимся очередным сорокалетним разведенным неудачником, алкоголиком и тунеядцем.
Зачем взваливать себе на плечи заботу о чужом человеке, если я и о себе не каждый раз хочу заботиться? Кормить, обстирывать, обглаживать, ещё не приведи господи, вообще содержать. Пф!
Я не дочь миллионера и не сестра милосердия.
Наверное, именно поэтому кандидаты в гипотетические мужья не задерживались рядом дольше пары встреч, прекрасно понимая, что с моим упрямым и достаточно жестким характером им ничего не светит.
А ребенок… Не знаю, может лет через пять сделаю себе «ЭКО» и воспитаю сама. Но не сейчас точно.
Сейчас за окном идет снег, приближается Новый Год и я ничего не хочу…
Томное и ленивое утро постепенно набирало обороты и к тому времени, как я проголодалась до такой степени, чтобы проверить холодильник, то оказалось, что он пуст.
Недовольно сморщив нос, вздохнула, но констатировала факт — впереди два выходных, и кушать я захочу ещё не раз, а это значит, что необходимо одеться и сбегать до ближайшего супермаркета, чтобы потом уже с чистой совестью проваляться на диване следующие сутки.
Сказано — сделано.
Упаковавшись в голубой горнолыжный костюм с пушистым белоснежным мехом по краю капюшона, натянула на голову белую шапку, сунула в карман кошелек и отправилась на абордаж магазина.
Вот только стоило мне выйти на улицу, как всё желание куда-то бежать и торопиться пропало на корню. Снег… Невероятно пушистый, падающий невообразимо большими хлопьями, он моментально привлек к себе внимание и я, вместо того, чтобы быстро сбегать туда и обратно, замерла, наслаждаясь волшебством момента.
Сразу вспомнился мультик «Падал прошлогодний снег». Сейчас он был ещё не прошлогодний, но он всё равно падал. Улыбнувшись неожиданному воспоминанию, я запрокинула голову наверх, ловя пушистое счастье лицом и медленно побрела вперед, не переживая о пути следования и возможных столкновениях с препятствиями. Я шла по пешеходной тропинке между домами и рядом не было даже бездомных собак, не говоря уже о людях.
Сказка… почему, стоит нам вырасти, мы забываем о сказках? Гонимся за деньгами, за достатком, за материальными благами, за признанием окружающих, хотя на самом деле всё это ничто. Ничто не сравнится с бесплатным чудом, которое дарит нам жизнь ежедневно. Будь то солнечный ясный день, проливной дождь, или просто снег. Снег, дающий уставшей душе тот уют и тепло, которые не подарят ни одни деньги.
Я не отрицаю ценность денег, совсем нет, ведь это основа существования человека в наше время и без них я бы точно даже и не подумала расслаблено брести в девять утра до магазина, чтобы потратить там пару купюр не самого малого достоинства, чтобы просто купить себе еды на пару дней. Но почему некоторые живут только ими? Лишь одно на уме — где бы больше заработать, кого бы поудачнее кинуть, кого бы обойти и скинуть со служебной лестницы, чтобы продвинуться самому. Гадко.
Опять о ерунде думаю…
Я прошла уже шагов тридцать и знала, что дорожка скоро подойдет к концу и мне придется посмотреть под ноги. Нет, я ещё не хочу.
Остановившись, закрыла глаза и вместо этого приоткрыла рот, улыбнувшись, когда на нижнюю губу упала снежная хлОпушка. Всё как в далеком предалеком детстве. Ни хлопот, ни забот, ни суеты — одно безбрежное счастье от того, что на меня падает небесный пух.
И почему во взрослой жизни так мало волшебства из детства?
— Снегурочка?
Вздрогнув от неожиданности, когда чуть ли не над ухом прозвучал удивленный мужской голос, я отшатнулась и едва не упала, оступившись, но мне не дали. Крепкий захват не позволил совершиться конфузу, но и без этого мне стало неловко — меня держал за плечи мужчина.
Ну, вообще-то сам факт наличия мужчины был не слишком странным, всё же я не в пустыне, а в городе, но в девять утра, да ещё и так близко это было неожиданно.
Лет тридцати, выше меня почти на голову, он был без шапки, в расстегнутой дубленке и, наверное уже не первую минуту шел по улице, потому что на черных, чуть вьющихся волосах было невероятно много снега. Целый сугроб.
Удивленный и невероятно сказочный в этом нежном снежном антураже.
На воротнике снежинки, на ресницах снежинки…
— И в глазах снежинки… — последнее развеселило больше всего, так что я даже произнесла это вслух, отчего заработала ещё один удивленный взгляд и решила немножко пошутить. — С наступающим, заснеженный незнакомец. А хочешь, спасенная от падения Снегурочка исполнит твоё самое сокровенное желание?
— Хочу, — ответив сразу, причем немного хрипловатым голосом, что внутри меня ёкнуло что-то неведомое, мужчина наконец отпустил мои плечи, но отходить не торопился. Вместо этого приветливо улыбнулся, причем не только губами, но и невероятно синими глазами и уточнил: — Самое сокровенное?
— Конечно.
— А всего одно?
— Одно. Снегурочка я только начинающая, так что… загадывай! Но только одно и самое сокровенное, — я улыбнулась в ответ, внутренне удивляясь тому, как себя веду. Не иначе как окончательно с ума сошла…
Стою в девять утра в пяти шагах от своего дома и флиртую с незнакомым мужчиной. Дожили. Не иначе как в отпуска пора. Да, это точно. В долгий зимний отпуск-спячку, под теплый плед, с книжкой, кофе и пирожным.
— Хорошо, я загадал. Что теперь?
— Теперь волшебный ритуал, чтобы желание обязательно сбылось…
Прекрасно понимая, что делаю и говорю невообразимые глупости, от которых мне будет потом стыдно, не могла удержаться. А что? Хочет человек чуда, так зачем отказывать страждущему в капельке волшебства? Все мы его хотим… Я сегодня его порадую, он кого-нибудь завтра, а там глядишь и до меня очередь дойдет.
Когда-нибудь.
И вообще, я вижу его первый и последний раз, так что почему бы и не почудить?
— Ритуал… ритуал, это хорошо, — всё так же улыбаясь, незнакомец кивнул и встал поровнее, словно приготовился внимать моему шаманскому танцу с бубном, а затем и вовсе посерьезнел и добавил, четко кивнув. — Я готов.
Хм…
Если до этого я просто хотела хлопнуть в ладоши и сказать «крэкс-пэкс-фэкс», то после того, как увидела его серьезное и невероятно сосредоточенное лицо, то мои планы поменялись кардинально. Нет, хлопчик, волшебство и серьезность вещи не совместимые. Снегурочка сейчас тебя удивит!
Шагнув ближе и взявшись пальцами за его воротник, я встала на цыпочки и, не дав ему опомниться, поцеловала четко в теплые губы, пахнущие снегом.
Новогоднее настроение
Предновогодний город заполнился суетой. Надрывно звучали клаксоны автомобилей, застрявших в пробках. Шумел людской поток, втекающий и вытекающий из прозрачной пасти торгового центра. Трещал мороз.
Данил возвращался домой с работы. С бывшей, теперь уже, работы. Эдакий подарочек, свободный полёт, без спасибо и премии. Он старался не думать, что сейчас в их маленьком, но уютном офисе, накрывают на стол. Света режет салаты, а Никита шаманит над коктейлями. Теперь этот привычный мир стал Данилу чужим.
Он конечно мог бы остаться, но зачем? Чтобы друзья отводили глаза, или Иннокентий Петрович похлопал его по плечу, приговаривая, мол все к лучшему Данька, все к лучшему.
Кто-то торопливый толкнул Данила в плечо, и обида, смешенная со злостью, всколыхнулась, готовая выплеснуться на случайного человека.
— Ой простите, я такая растяпа, вам не больно? – девушка смахнула пушистой синей варежкой со лба прядь золотистых волос, выбившихся из-под неуклюжей шапки с бомбоном и улыбнулась, демонстрируя щель между передними зубами, чуть выдающимися вперед.
Данил зло взглянул на неё. Шапка как у маленькой девочки, варежки эти волосатые. Куртка в абстрактных пятнах, показалась заляпанной и грязной, а сама девушка, улыбающаяся просто так, странной.
«Дура какая-то», — ругнулся про себя Данил и молча обошел девушку стороной.
Она не увязалась за ним, и Данил отчего-то разозлился еще больше. Он огляделся, ища на ком бы сорвать злость, наорать, чтобы полегчало, испортить праздник. Но люди мелькали, охваченные предпраздничной суетой. С елками, с продуктами, с блестящими коробками, скрывающими в своих недрах подарки, шли мимо Данила, и никто не обращал на него внимания, словно тот стал пустым местом.
Данилу захотелось взвыть. Он зло сплюнул в серый, перемолотый в кашу, снег и задумался. Куда ему, в таком-то настроении, да в Новый год?
— Кому праздника, веселья и радости?! – послышался зычный голос уличного торговца, — Бери себе и про друга не забудь! Качество гарантировано, настроение – огонь! А ну подходите! Только сегодня и только у нас!
Данил недоуменно огляделся. Он приготовился увидеть палатку с надписью «Салюты и Фейерверки», но вместо этого обнаружил только множество людей, толкущихся возле одинокого прилавка.
— Женщина! Вы куда лезете? – возмущался мужичок в вязаной шапке, уже купивший картонку с тортом и вялую пихточку, — Я сюда первый подошел, займите очередь!
— Ага, разбежалась, — огрызнулась дамочка в ярком пуховике, — У меня дети! – она дернула за руку пухлощекого малыша лет пяти, и тот словно по команде заревел, – Видите, видите?! Вот что вы наделали?! — завелась она, сверля взглядом обладателя пихты.
— Да дайте ей уже упаковку, и пусть идет! — выкрикнул старичок, уже ухвативший коробочку того самого, заветного нечто.
— Простой какой! — старушка смело ткнула в дедка клюкой, — Сам то уж доволен, а другим пусть и не достанется?!
— Тьфу на вас… – мягко отреагировал дедок и юркнул прочь, унося покупку.
Данил удивленно озирался, такой вот толчеи он не видел уже давно. Полки в магазинах заполняли различные товары, фрукты и овощи круглый год, хоть наши, хоть заморские, бери — не хочу. Так что же так старались приобрести горожане?
— Простите, — он обратился к уставшей женщине в запотевших очках, — а что тут продают?
— Новогоднее настроение, — вздохнула женщина, даже не взглянув на Данила, — Такая очередина, мне опять не достанется. Всегда так, — пожаловалась она непонятно кому.
Тем временем счастливые обладатели сияющих коробок с Новогодним настроением старались выбраться из толпы и поскорее вернуться домой, пока заряд этого самого настроения не иссяк.
Лица людей становились хитрыми, в глазах искрилось ликование, словно каждый, кто выстоял очередь и приобрел у торгаша порцию радости, украл миллион, или даже еще лучше — выиграл.
Поправив шапку, сползающую на лоб, Данил обошел кругом толпу покупателей, пытаясь найти конец очереди. Тщетно. Все еще ревел малыш, словно сороки переругивались тетки в центре очереди, кто-то сетовал что дают по одной коробке в руки, а у него семья большая, вдруг всем не хватит.
Данил и не заметил, как его охватил ажиотаж. Руки так и чесались вклиниться в очередь и, прорвавшись к невидимому продавцу, выхватить из его рук свою долю счастья. Или чего там расфасовано?
Он отошел подальше, примериваясь, с какой стороны лучше зайти.
— Осторожней сынок, скользко тут, – старческий голос прямо за спиной заставил Данила вздрогнуть. Он обернулся и с удивлением уставился на бабульку.
Замотанная шалью, в теплом тулупе и валенках, она притулилась в темном закоулке между магазином и жилым домом. Прямо перед ней на обыкновенной табуретке стояли невзрачные банки, укрытые разноцветными лоскутками и перевязанные тонкими резинками.
— Вы что, тут торгуете? – удивился Данил, огляделся, но покупателей не заметил.
— Ну как торгую? Раздаю помаленьку. Зато все свое, домашнее, свежее, — старушка беззубо улыбнулась.
— А что раздаете? – Данил оглянулся, надеясь, что торговец еще на месте. Толпа, вроде бы, схлынула, и нужно было не упустить шанс.
— Так, Новогоднее настроение раздаю, — ответ бабульки дошел до Данила не сразу. А когда понял, то недоверчиво прищурился.
— Что, прям как там? – он ткнул пальцем в сторону толпы.
— Да какой там, — бабка отмахнулась, и Данил усмехнулся — ясное дело, что у старушки самопал, — Там-то все фабричное, китайское. Сверкает знатно, горит, трепещет, да только не греет.
— А у вас греет? – уточнил Данил.
— Греет сынок, я же говорю, у меня домашнее, свое. Понимаешь?
— Ага, — кивнул Данил и возликовал, увидев свободное место в очереди, — Спасибо! – крикнул он и ринулся вперед.
Через четверть часа склок, ругани и злости, он спешил домой, но теперь уже не просто так, а получив свое Новогоднее настроение. В яркой, блестящей коробке, шуршащее и жаркое, такое, от которого прям ух!
Куранты пробили полночь и Данил, залпом осушив бокал игристого, открыл коробку и, следуя инструкции, отошел на два метра.
Кругом засияло, запело, заискрилось. Данил задохнулся от восхищения, вот оно – чудо! Потом еще грохнуло, посыпались конфетти, и пищащие звуки, как из игрушки на батарейках пропиликали нечто одухотворенное.
Данил впитывал чудо кожей, пожирал глазами, ловил каждый пищащий звук. Но вот пищалка скрипнула и смолкла, конфетти упали на пол, а сияние исчезло.
Данил еще пару минут посидел в ожидании, надеясь, что сейчас все снова начнется, но ничего не произошло. Он осторожно приблизился к коробочке и заглянул внутрь. Несколько цветных бумажек, лопнувший шарик, истекающий зеленой жижей с запахом хвои, и пластиковая пищалка — вот и все, что пряталось в коробочке.
— Сволочи, — зло выдохнул Данил и, не сдержавшись, пнул коробку, потом поднял ее и снова швырнул на пол.
Зеленая жидкость брызнула, заляпывая линолеум и оседлая мелкими каплями на стене.
Данил схватил гадкое, поддельное настроение и, выскочив в подъезд, ринулся к мусорке.
Открыв зловонный зев мусоропровода, он швырнул коробку и зло хлопнул крышкой, мол, вот тебе! Спустившись по ступеням, он обнаружил, что дверь в квартиру захлопнулась.
— С Новым годом! – воскликнул звонкий голос за его спиной.
Данил обернулся и хмуро уставился на девушку. Ту самую дурочку в нелепой шапке. Она стянула пушистые синие варежки, сунула руку в карман и протянула Данилу мандарин:
– С Новым счастьем, — добавила она.
— Спасибо, — буркнул Данил, принимая мандарин.
— А я гуляла, — зачем-то сказала ему девушка, — а теперь иду домой. У меня там Новогоднее настроение.
— Удачи, — криво усмехнулся Данил, вспоминая прилипшие к закуске конфетти и пятна на полу, – Она вам понадобится.
— Да? Хорошо-то как! – обрадовалась девушка, — А пойдёмте его вместе откроем?
— Спасибо, я свое уже открыл. – Данил попытался пройти мимо собеседницы, — Такая гадость если честно!
— Да что вы? — удивилась девушка, — А старушка говорила, оно домашнее, самое лучшее. Вы у нее брали?
Данил помотал головой.
— Так это же другое дело! – обрадовалась девушка, — Пойдёмте скорее! — она схватила Данила за рукав и потянула за собой, на этаж выше.
Данил шел, потому что других планов у него не было, и думал, что девушка все же дура.
Но вот стоило ему переступить порог, как он почувствовал — чудеса существуют.
В воздухе плавал аромат чего-то сладкого и, до ужаса, родного – бабушкиных пирожков. Данил улыбнулся, вспомнив старушку возле печи, стряпающую для внучка сладкие пирожки. А еще звенело, тихо, но славно, так бренчали бубенцы на санях, тогда, в детстве. И радость, и сказка, и девушка в свете люстры оказалась очень милой. Даже забавная шапка удивительно шла ей придавая немного хулиганский вид. Пятнистая куртка оказалась с романтичными пушистыми облаками, а щелка между зубами, напоминала Данилу о какой-то знаменитости.
— Чувствуете? – прошептала девушка, — Ведь я еще не смотрела, что там внутри, только под елку поставила, а счастье уже тут. Кстати, вы пирожки любите? А то я напекла с вареньем, а мне одной столько не съесть.
— Очень, — кивнул Данил, вглядываясь в сияющие глаза девушки, любуясь ее доброй улыбкой и ощущая, что этот, новый год будет во сто крат лучше всей его прежней жизни.
А банку они с Катей так и не открыли.
Автор: Юлия Гладкая
Текст: Арсений Замостьянов, заместитель главного редактора журнала «Историк»
И наше новогодье всем этим не обделено. Сразу вспоминается и самая советская новогодняя история – «Чук и Гек» Аркадия Гайдара, и «Двенадцать месяцев» Самуила Маршака – изящная сказка, написанная в разгар Великой Отечественной. И – десятки утренников, голубых огоньков, ревю и, конечно, ёлок, ёлок, ёлок.
Началась эта суматоха 85 лет назад, в декабре 1935 года, когда встреча нового года была признана главным детским праздником – с иллюминациями на нарядных ёлках, c борьбой добрых и злых сил. Злые силы – это и штурмовой отряд из русских народных сказок. Кощей Бессмертный, Змей Горыныч, Баба-яга, Леший. Опасные животные – волки и лисы, иногда филины. И всяческие разжигатели войны в шляпах – герои боевых полос «Крокодила».
Возник социальный заказ для писательской вереницы – сочинить сказку нового года. По образцу рождественских сказок, но – без библейской рождественской специфики.
Конечно, требовались и актуальные приметы времени, в особенности, связанные с зимней стихией. Этого в то время хватало с избытком: о полярниках рапортовали и грезили все предвоенные годы, а серьезное празднование Нового года, по существу, началось, в сущности, с папанинской эпопеи, с первой в мире дрейфующей станции «Северный полюс». Четверка папанинцев и любимец детворы пёс Весёлый отмечала праздник на льдине. Их поздравляли и воспевали. По радио с новогодними пожеланиями для полярников выступил сам всенародный староста Михаил Калинин.
В 1937 году на экраны кинотеатров вышел мультфильм «Дед Мороз и серый волк» — еще черно-белый! Несносный Волк повадками напоминал кулака-вредителя из карикатур того времени. Но политикой Сутеев и Ходатаева не злоупотребляли. Сказка есть сказка – и, кстати говоря, жанр волшебной сказки (вот такой парадокс!) оправдали и реабилитировали одновременно с активизацией репрессивной машины. Именно тогда выяснилось, что школьникам необходимы не только трудовые навыки, но и фантазия, воображение, парадоксальное мышление… И те эмоции, которые могут вызвать только сказочные герои.
Сценарии первых новогодних праздников писали Лев Кассиль и Сергей Михалков. Им и принадлежит, по большому счету, сюжет, который всем нам хорошо известен с апофеозным включением иллюминации на ёлке: «Раз, два три, ёлочка, гори!» А ведь кажется, что это было всегда.
На детских елках сооружались декорации папанинского дрейфа, палатки с надписью СССР.
С 1938 года Деды Морозы-парашютисты десантировались в самые отдалённые уголки страны, чтобы и тамошние дети не были обделены подарками. Авиасказка, как и сказка об Арктике, была приметой тех первых сталинских ёлок. Рождественские сказки по нашему хотенью оборачивались мультфильмами, в которых Дед Мороз летал на самолётах, доказывая преимущество технического прогресса над чудесами Лешего.
Ну, а в 1960-е годы непременными участниками новогодних праздников станут космонавты и инопланетные существа. Да и среди елочных игрушек появятся космические.
Главный положительным героем и добрым волшебником стал Дед Мороз (в народных сказках он такой роли не играл!) и его внучка Снегурочка (это вообще новый персонаж, лишь отдаленно напоминающий несчастную героиню Александра Островского). У них есть помощники – зайцы и снеговики. «Снеговик-почтовик» — одна из лучших советских мультипликационных сказок. Как пел за своего снежного героя Владимир Володин – охрипший на морозе! Как изобретательно набросал сюжет Владимир Сутеев – писатель и художник, один из главных создателей новогодней сказки.
Ну а завершаются такие сказки хоровым исполнением михалковского: «Говорят: под Новый год Что ни пожелается — Всё всегда произойдёт, Всё всегда сбывается. Могут даже у ребят Сбыться все желания, Нужно только, говорят, Приложить старания».
Вот мы и назвали главных новогодних писателей 1930-х. Сергей Михалков, Лев Кассиль, Владимир Сутеев. Позднейшим продолжателям оставалось только катить по их лыжне. Но это – в детском жанре. А Новый год в годы войны стал и самым главным взрослым праздником. А тут одними снеговиками не обойтись
Пять минут
Вот тогда и появилась муфта Людмилы Гурченко и заиграл джаз Эдди Рознера.
Наверное, праздник не стал бы тем, чем он стал, если бы не фильм 1956 года «Карнавальная ночь». Борьба старого и нового, нелепого, темного консерватизма и молодого веселья – тогда именно в этом видели нерв эпохи. Это была борьба за свободу. Нет, не со Сталиным. Ведь приемы этой музыкальной комедии напоминали классику «сталинского» кино – «Волгу-волгу», «Девушку с характером». Да и главный герой – Огурцов, которого играл Игорь Ильинский – напоминал Бывалова из «Волги-Волги» в его же исполнении. Только постаревший бюрократ пытался приноровиться к новым временам. Впрочем, в 1956 году и позже в нем могли видеть и «осколок сталинизма», с которым успешно борются молодые и раскрепощенные дети оттепели. Молодость входила в моду.
Сценарий для музыкальной комедии Эльдара Рязанова написали Борис Ласкин и Владимир Поляков – маститые писатели-сатирики (такой термин был тогда в хожу), а в большей степени – все-таки юмористы и остряки. Некоторые репризы из «Карнавальной ночи» можно разглядеть в обширном репертуаре Аркадия Райкина, и это неудивительно.
Во многом именно этот фильм научил нас отмечать праздники всем предприятием, с помощью приглашенных артистов самых разных жанров.
Рязанов показал идеальный «корпоратив» того времени,
идеальную встречу Нового года. Недаром именно после «Карнавальной ночи» на советском телевидении появились «Голубые огоньки», главными из которых считались новогодние. Во многом они были сработаны «по образу» концерта из «Карнавальной ночи».
Сегодня трудно даже представить тогдашнюю популярность этого веселого, беззаботного зрелища и песен Анатолия Лепина. А новогодняя песенка «Пять минут» даже помогла «расхитителям социалистической собственности» сколотить миллионные состояния. Нелегальный выпуск этого шлягера на «левых» пластинках в то время побил все рекорды и пополнил ряды советских заключенных «от экономики». Громкое было дело для ОБХСС! А фильм оставался одним из главных новогодних телевизионных зрелищ больше десяти лет, да и после его смотрели с удовольствием. В особенности ценили песни и речь подвыпившего товарища Никадилова о жизни на Марсе.
Московский гость и прошлогодний снег
Праздник стал всеобщим. Но всё-таки в первую очередь детским. Стилистика новогодних мультфильмов менялась, становилась извилистее, в ней превалировал абсурдистский юмор, в большей степени понятный родителям, хотя доступный и детскому воображению. Такова пластилиновая феерия «Падал прошлогодний снег» (1983). Ирония на грани издёвки, репризы, ставшие крылатыми, – и узнаваемый почерк мультипликатора Александра Татарского, не похожий ни на советскую, ни на диснеевскую классику. Прошлогодний снег наизусть знали и дети, и взрослые – по крайней мере, многие. Это была эпоха повального телевидения. У многих – даже цветного. На «Карнавальную ночь», в первую очередь, бегали в кино, а «Ирония судьбы» собирала свою премьерную аудиторию у телеэкранов.
…Не секрет, что каждый год 31 декабря у нас принято смотреть фильм «Ирония судьбы, или С лёгким паром». А в последнее время каждый год начинаются споры об этом фильме и о его главном герое. Наша публика относится к нему ревниво. И, рассуждая, что Женя Лукашин неидеален, порой готова перечеркнуть некогда любимую лирическую комедию. Так бывает с поверженными святынями. Для фильма, снятого больше 40 лет назад, такие распри, на мой взгляд, комплимент и только.
Первый показ фильма, конечно, был триумфальным. Его даже были вынуждены вскоре повторить по центральному телевидению, а потом (в сокращенном виде) даже выпустили в кинопрокат. Центральную роль обыкновенного московского хирурга из обыкновенной поликлиники и обыкновенной квартиры сыграл Андрей Мягков. Мастерскую актёрскую имитацию пьяного наш зритель в комедиях ценит пуще всего. И у Мягкова, и у его друзей (в их ролях отметились А. Ширвиндт, Г. Бурков, А. Белявский), и у несчастного Ипполита (Ипполита Георгиевича в казённом пальто незабываемо сыграл Юрий Яковлев)
«пьяные сцены» получились так смачно, что в пору горбачёвской борьбы с алкоголизмом их даже пытались вырезать.
Длинные ленинградские диалоги, в которых Женя и Надя узнавали и учились ценить друг друга, у Рязанова и актёров получились тонко и лирично. И даже длинная «Баллада о прокуренном вагоне», прочитанная на фоне новогодней вьюги, почти не кажется здесь перебором. Почти. Помогла и щемящая фортепьянная тема Таривердиева «Возвращение Надежды». Надо ли говорить, что по опросу «Советского экрана» в 76-м году лучшим актёром был избран именно Мягков?
О достоинствах и натяжках этого телефильма за последние сорок лет написано немало. Рязанову удалось растворить новогоднюю сказку в хорошо знакомых каждому горожанину того (да и нашего) времени типовых интерьерах. Там немало узнаваемого. Да и любовь Рязанова к поэзии (а он подобрал к этому фильму стихи самых разных авторов, от Цветаевой до Кулешова) в то время разделяли многие. Такси, самолеты, гитары, водка в бане, коньяк в аэропорту – всё это было узнаваемо. А сегодня – ностальгично, как любая доинтернетная история. Ностальгия – это серьезно. Несколько раз она становилась фундаментом важнейших эпох в истории культуры.
Пьяный гражданин вместо дома родного угодил в другой город (был такой известный розыгрыш в репертуаре довоенной столичной богемы), а там встретил любовь, в длинных диалогах с которой они от взаимного раздражения перешли к романтическому чувству. Эта история подошла к телевизионному формату, неторопливому, как песни Микаэла Таривердиева и Сергея Никитина. Новогодняя неразбериха с шампанским, водкой, старыми друзьями и новыми знакомствами, с самолётами аэрофлота и огромными электрическими самоварами в буфетах, с Магомаевым и «Соломенной шляпкой» по телевизору, была для советских семидесятых темой обжитой, родной. Как и типовые одинаковые многоквартирные дома-муравейники, чьё однообразие Рязанов и Брагинский так ласково высмеивали. Ласково – потому что и Шевелёвы, и Лукашины – новосёлы, а новая отдельная квартира, пусть и не в уникальном архитектурном шедевре – это повод для доброй, а не злой иронии. Ту эпоху Рязанов знал и чувствовал безукоризненно.
Эльдар Рязанов и Эмиль Брагинский были мастерами сочинять сказки для взрослых
– замечательное, между прочим, литературное амплуа. В 2007 году вышел фильм «Ирония судьбы. Продолжение». С самого начала было ясно, что он – не ровня первоисточнику. Но он, по крайней мере, казался современным – по киноязыку, по ритму. И вот прошло 13 лет. И… как раз современнее выглядит фильм 1975 года выпуска, а «Продолжение» можно воспринимать только как милое ретро времён позднего Фрадкова, времен «тучных лет России». Эти отзвуки там есть, а больше ничего и нет.
В наше время новогодние сказки – в основном киношные и телевизионные – поставлены на поток. Как и праздничные концертные ревю. Но рядом с ними уживаются и ностальгические ленты, книги, даже голубые огоньки, успех которых пытаются повторить нынешние волшебники. И часто действуют по канонам «старины глубокой». Ведь мы по-прежнему любим смеяться над актерами, изображающими пьяных. И по-прежнему под Новый год нужна песня, простая и привязчивая, как «В лесу родилась ёлочка».