Ê 195-ëåòèþ ñî äíÿ ðîæäåíèÿ Àëåêñàíäðà Íèêîëàåâè÷à Àôàíàñüåâà (1826-1871), ñîáèðàòåëÿ è èññëåäîâàòåëÿ ðóññêîãî ôîëüêëîðà, èñòîðèêà ðóññêîé ëèòåðàòóðû.
«×òî çà ïðåëåñòü ýòè ñêàçêè! Êàæäàÿ åñòü ïîýìà!» — ïèñàë Àëåêñàíäð Ñåðãååâè÷ Ïóøêèí.
È ÷åãî òîëüêî íå áûâàåò â ñêàçêàõ! Ðóññêèé íàðîä ïðèäóìûâàë òàêèå öàðñòâà-ãîñóäàðñòâà, â êîòîðûõ òåêëè ìîëî÷íûå ðåêè ñ êèñåëüíûìè áåðåãàìè, âîëøåáíûå ïå÷è ñàìè ïåêëè õëåáà è ïèðîãè, à ñëàäîñòè ðîñëè ïðÿìî íà äåðåâüÿõ. Òîëüêî â ñêàçêàõ êóðû íåñëè çîëîòûå ÿéöà, à äåâèöû áûëè òàê õîðîøè, ÷òî íè â ñêàçêå ñêàçàòü, íè ïåðîì îïèñàòü. !
Ñêàçêà ó÷èò, ÷òî ïî æèçíè íóæíî áûòü äîáðûì, ÷åñòíûì, ùåäðûì ÷åëîâåêîì.
Íàðîäíûå ðóññêèå ñêàçêè, ñîáðàííûå À.Í. Àôàíàñüåâûì, — ìóäðûå è ïîó÷èòåëüíûå, ñìåøíûå è ãðóñòíûå, íàèâíûå è ëóêàâûå, íî âñåãäà ÷àðóþùèå, óâëåêàþùèå â ñâîé âîëøåáíûé ìèð.
 ýòîì ñêàçî÷íîì ìèðå ëÿãóøêà ìîæåò áûòü öàðåâíîé, à ëèñà — èñïîâåäíèöåé, ãäå æèâóò-ïîæèâàþò Êðîøå÷êà-Õàâðîøå÷êà, Âàñèëèñà Ïðåêðàñíàÿ è Êîùåé Áåññìåðòíûé, ãäå èãðàþò ãóñëè-ñàìîãóäû, à çîëîòàÿ ðûáêà èñïîëíÿåò ëþáûå çàâåòíûå æåëàíèÿ.
À ãëàâíûé íàø ñîáèðàòåëü îòå÷åñòâåííûõ ñêàçîê — Àëåêñàíäð Íèêîëàåâè÷ Àôàíàñüåâ, öåíèòåëü ðóññêîãî ôîëüêëîðà, èññëåäîâàòåëü äóõîâíîé êóëüòóðû ñëàâÿíñêèõ íàðîäîâ, èñòîðèê è ëèòåðàòóðîâåä, çà ñâîþ êîðîòêóþ æèçíü óñïåë ñêàçàòü ìèðó âñ¸, ÷òî õîòåë, è áëàãîäàðÿ åìó, ìû ïîçíàêîìèëèñü ñ áîãàòûì ñêàçî÷íûì íàñëåäèåì ðóññêîãî íàðîäà.
«Â íåêîòîðîì öàðñòâå, â íåêîòîðîì ãîñóäàðñòâå… Æèëè-áûëè…» Ýòî âñå ïðèñêàçêè, çà÷èíû ê ñêàçêàì ìû ÷èòàëè è íå çàäóìûâàëèñü, îòêóäà æå âçÿëèñü âñå ýòè ñêàçêè, êòî èõ ïðèäóìàë, êòî ââåë â æèçíü, ïóñòèë ñòðàíñòâîâàòü ïî ñâåòó. Ëåøèå, âîäÿíûå, âåäüìû, ìà÷åõè, Èâàíû-äóðàêè èëè öàðåâè÷è, Âàñèëèñû Ïðåìóäðûå èëè Ïðåêðàñíûå, Ìàðüè Ìîðåâíû, êîðîëåâíû, öàðè, ðûöàðè, áðàâûå áîãàòûðè, Çìåè-Ãîðûíû÷è, Áàáû-ßãè è ðàçíîå-ðàçíîå çâåðü¸.
Íàðîäíûå ïîáàñåíêè ñîáèðàëèñü è èçäàâàëèñü è ïðè Ïóøêèíå, è äî íåãî. Íî ýòî áûëè ëþáèòåëüñêèå óïðàæíåíèÿ ñ÷àñòëèâöåâ ïðàçäíûõ, çàáàâû è äîñóãè ïðåñûùåííûõ ëèòåðàòîðîâ. Àôàíàñüåâ ñòàë ïåðâûì ñåðüåçíûì èññëåäîâàòåëåì, èçäàâøèì ðóññêèé ôîëüêëîð íå òîëüêî ïî-íàñòîÿùåìó íàó÷íî, íî è íàèáîëåå ïîëíî.
×òî æå êàñàåòñÿ ãëàâíîãî íàñëåäñòâà, êëàäà, äîáûòîãî èç êîëîäöà âðåìåíè, òî ýòèì áîãàòñòâîì, äàæå íå ñîçíàâàÿ òîãî, âëàäååì ìû âñå, ïîòîìó ÷òî «ñêàçêè Àôàíàñüåâà» âïëåëèñü â ñîçíàíèå Ðîññèè íå ìåíüøå, ÷åì ñòèõè Ïóøêèíà!
Íè îäíà äåòñêàÿ æèçíü íå îáõîäèòñÿ áåç ñêàçîê. È ñêàçêè Àôàíàñüåâà áûëè ñàìûå ðàçíûå: îò ñòðàøíûõ, ïðî âåäüì, óïûðåé è ìåðòâåöîâ, äî ñàìûõ äåòñêèõ — ïðî Êîëîáêà, Òåðåì-òåðåìîê, Çàþøêèíó èçáóøêó èëè Æàð-ïòèöó.
Íî êàê íàðîäíûå ñêàçêè ïîïàëè â íàøè ëþáèìûå êíèæêè, êîòîðûå ìû ÷èòàåì è ïî÷èòàåì ñ äåòñòâà, ðåäêî êòî çàäóìûâàëñÿ. Ïîëó÷àåòñÿ, ÷òî Àëåêñàíäð Àôàíàñüåâ — íàø äîáðûé çíàêîìåö ñ ìëàäåí÷åñòâà, ìû ñ êîëûáåëè çíàåì åãî.
Âåäü âñå ðóññêèå ñêàçêè, êîòîðûå íàì ÷èòàëè ðîäèòåëè, äåäóøêè è áàáóøêè è êîòîðûå ìû ïðî÷ëè ñàìè, âñå îíè èçäàíû Àëåêñàíäðîì Íèêîëàåâè÷åì. Ïî÷òè âñå ñáîðíèêè ôîëüêëîðà, âûøåäøèå â Ðîññèè çà ïîñëåäíèå ïîëòîðà ñòîëåòèÿ, îñíîâûâàþòñÿ íà «Íàðîäíûõ ðóññêèõ ñêàçêàõ À.Í. Àôàíàñüåâà».
Ñþæåòû íåêîòîðûõ ñêàçîê èç íàðîäà ïîçæå áûëè ïåðåîñìûñëåíû, ïåðåðàáîòàíû è îáðåëè àâòîðñòâî ñ èìåíåì, êàê íàïðèìåð, ñêàçêà î Çîëîòîé ðûáêå èëè Âåðëèîêå.
Çà êàæäîé ñêàçêîé, äàæå åñëè îíà âåñüìà ïðîñòðàííî ïîäïèñàíà êàê «íàðîäíàÿ», åñòü áîëåå êîíêðåòíîå ëèöî.
Àëåêñàíäð Íèêîëàåâè÷ Àôàíàñüåâ âîò òà êëþ÷åâàÿ ôèãóðà â ìèðå ñêàçîê ñêàçî÷íèê, õîòÿ è íå ïèñàòåëü.
Íî â ÷åì æå òîãäà åãî çàñëóãà? À â òîì, ÷òî îí ýòè ñêàçêè ñîáðàë èç ðàçðîçíåííûõ èñòî÷íèêîâ, îòðåäàêòèðîâàë, êëàññèôèöèðîâàë è íàïå÷àòàë. ×åðåç åãî ðóêè ïðîøëî îãðîìíîå êîëè÷åñòâî ìàòåðèàëà, è îí ïðîäåëàë êîëîññàëüíóþ ðàáîòó.
 êíèãå «À ðàññêàçàòü òåáå ñêàçêó», ïîñâÿùåííîé Àôàíàñüåâó, Âëàäèìèð Èëüè÷ Ïîðóäîìèíñêèé, ðóññêèé ïèñàòåëü, àâòîð íàó÷íî-ïîïóëÿðíûõ è áèîãðàôè÷åñêèõ êíèã íàïèñàë:
«Øåñòüñîò ñêàçîê íå ñî÷èíåííûõ íà ìàíåð íàðîäíûõ è íå ïåðåäåëàííûõ íà ëèòåðàòóðíûé ìàíåð, øåñòüñîò ïîäëèííûõ íàðîäíûõ ñêàçîê ïðèíåñ íàì â ñâîèõ ñóíäóêàõ Àôàíàñüåâ».
Ñîêðîâèùà, îòêðûòûå Àôàíàñüåâûì, áåñöåííû. Ìèð äî ñèõ ïîð íå çíàåò äðóãîãî ñîáðàíèÿ èñòèííî íàðîäíûõ, êîëîðèòíûõ ñêàçîê, êîòîðîå ïî áîãàòñòâó ìîæíî ñðàâíèòü ñ òåì, ÷òî ñîáðàë è ñèñòåìàòèçèðîâàë ñêðîìíûé ðàáîòíèê àðõèâà.
Àëåêñàíäð Íèêîëàåâè÷ áûë áëàãîðîäíûì è ÷åñòíûì ÷åëîâåêîì. È æèçíü îí ïðîæèë áëàãîðîäíóþ, íî ñêðîìíóþ, ïîýòîìó ìû íå íàõîäèì íà åå ñòðàíèöàõ áîãàòûðñêèõ ïîäâèãîâ èëè ïûëêèõ ñòðàñòåé.
Ðîäèëñÿ Àôàíàñüåâ 23 èþëÿ 1826 ãîäà â óåçäíîì ãîðîäêå Áîãó÷àðå Âîðîíåæñêîé ãóáåðíèè â íåáîãàòîé ïðîâèíöèàëüíîé äâîðÿíñêîé ñåìüå, â êîòîðîé âûñîêî öåíèëîñü îáðàçîâàíèå.
Àëåêñàíäð Íèêîëàåâè÷ ïèñàë: «Îòåö ìîé, õîòÿ ñàì áûë âîñïèòàí íà ìåäíûå äåíüãè, íî óâàæàë îáðàçîâàíèå â äðóãèõ. Îòåö ëþáèë ÷òåíèå è ïîñòîÿííî âûïèñûâàë ëó÷øèå æóðíàëû. Îí ñïðàâåäëèâî ïî÷èòàëñÿ çà ñàìîãî óìíîãî ÷åëîâåêà â óåçäå».
Ñ ðàííèõ ëåò ó Àëåêñàíäðà ïîÿâèëñÿ èíòåðåñ ê ÷òåíèþ, áëàãî äîìàøíÿÿ îáñòàíîâêà áûëà äîâîëüíî áëàãîïðèÿòíà, à îò äåäóøêè, ÷ëåíà Áèáëåéñêîãî îáùåñòâà, ñîõðàíèëàñü äîâîëüíî áîëüøàÿ áèáëèîòåêà.
 11 ëåò îòåö îïðåäåëèë Àëåêñàíäðà Âîðîíåæñêóþ ãèìíàçèþ, êîòîðàÿ ñîäåðæàëà òèïè÷íûå ÷åðòû äîðåôîðìåííîé ñðåäíåé øêîëû: íàä ó÷åíèêàìè «âèñåë» ãèìíàçè÷åñêèé óñòàâ ñ ïðàâîì ñå÷ü ðîçãàìè äî 4 êëàññà è ñ ïîñòîÿííîé òåíäåíöèåé íà÷àëüñòâà ñå÷ü äî 5-ãî. Îäíàêî ðåçêîñòü óñòàâà ñìÿã÷àëàñü îòñóòñòâèåì ñòðîãîé ïîñëåäîâàòåëüíîñòè åãî èñïîëíåíèÿ. Ñåðüåçíûé è âïå÷àòëèòåëüíûé Àëåêñàíäð Àôàíàñüåâ âñåãäà áûë îäíèì èç ïåðâûõ ó÷åíèêîâ ãèìíàçèè, óäîâëåòâîðÿÿ ñâîþ ëþáîçíàòåëüíîñòü ÷òåíèåì êíèã íà êàíèêóëàõ.
Çàêîí÷èâ ñ îòëè÷íûìè óñïåõàìè ãèìíàçèþ, Àôàíàñüåâ ïîñòóïèë íà þðèäè÷åñêèé ôàêóëüòåò Ìîñêîâñêîãî óíèâåðñèòåòà, ãäå áûëè çàëîæåíû òå âçãëÿäû, êîòîðûå â äàëüíåéøåì îòðàçèëèñü íà âñåõ ñòîðîíàõ åãî äåÿòåëüíîñòè.
Àëåêñàíäð Àôàíàñüåâ ñëóøàë ëåêöèè, ìíîãî ÷èòàë, íà÷àë ñîáèðàòü ñâîþ áèáëèîòåêó, âåñòè äíåâíèê, â êîòîðûé çàíîñèë îïèñàíèå ãëàâíûõ ñîáûòèé æèçíè òîãäàøíåãî îáùåñòâà.
Îñîáóþ ðîëü â ñòàíîâëåíèè âçãëÿäîâ Àôàíàñüåâà ñûãðàë Ê.Ä. Êàâåëèí, ïîä âîçäåéñòâèåì êîòîðîãî Àëåêñàíäð ñòàíîâèòñÿ ñòîðîííèêîì èñòîðèêî-þðèäè÷åñêîé øêîëû è ïèøåò ðÿä ñòàòåé.
Îäíàêî, â êîíöå îáó÷åíèÿ Àôàíàñüåâ ïîä âëèÿíèåì ëåêöèé Ô.È. Áóñëàåâà ïåðåõîäèò ê èçó÷åíèþ ôîëüêëîðà.
Îêîí÷èâ óíèâåðñèòåò â 1848 ãîäó, îí ïðåïîäàåò ñëîâåñíîñòü è ðóññêóþ èñòîðèþ, à ãîä ñïóñòÿ ïîñòóïàåò íà ñëóæáó â àðõèâ.
Ìíîãîëåòíÿÿ ðàáîòà â Ìîñêîâñêîì Ãëàâíîì Àðõèâå Ìèíèñòåðñòâà Èíîñòðàííûõ Äåë íà ïîñòó ïðàâèòåëÿ äåë Êîìèññèè ïå÷àòàíèÿ ãîñóäàðñòâåííûõ ãðàìîò è äîãîâîðîâ îïðåäåëèëà îñíîâíîå íàïðàâëåíèå äåÿòåëüíîñòè Àôàíàñüåâà: ïîèñê, èññëåäîâàíèå è ïóáëèêàöèÿ íàèáîëåå èíòåðåñíûõ èñòîðè÷åñêèõ, ôîëüêëîðíûõ è ëèòåðàòóðíûõ ìàòåðèàëîâ.
 öåëîì æå ïåðèîä ñëóæáû â àðõèâå áûë ñàìûì ïëîäîòâîðíûì è ñ÷àñòëèâûì äëÿ Àôàíàñüåâà, òàê êàê îí èìåë íå òîëüêî îáåñïå÷èâàþùåå åãî ìàòåðèàëüíî ìåñòî, íî è âîçìîæíîñòü çàíèìàòüñÿ íàó÷íîé ðàáîòîé, æóðíàëèñòñêîé äåÿòåëüíîñòüþ, ñîáèðàíèåì áèáëèîòåêè, à òàêæå âîçìîæíîñòü îáùàòüñÿ ñ ó÷åíûìè, çàíèìàþùèìèñÿ ðóññêîé èñòîðèåé.
Ìàòåðèàëû àðõèâà ñòàëè îñíîâîé äëÿ ìíîãèõ ñòàòåé Àôàíàñüåâà. Åãî ëèòåðàòóðíàÿ ïðîèçâîäèòåëüíîñòü âûðàçèëàñü â îãðîìíîì ÷èñëå (äî 70) êðèòè÷åñêèõ ñòàòåé þðèäè÷åñêîãî, èñòîðè÷åñêîãî è èñòîðèêî-ëèòåðàòóðíîãî ñîäåðæàíèÿ.
 1850-60-å ãîäû Àëåêñàíäð Íèêîëàåâè÷ áûë àêòèâíûì ñîòðóäíèêîì æóðíàëîâ, è ñîõðàíèëîñü äîâîëüíî ìíîãî ïèñåì ê íåìó ðåäàêòîðîâ æóðíàëîâ.
Îíè, êàê âèäíî, î÷åíü äîðîæèëè åãî ñòàòüÿìè è ðåöåíçèÿìè, âñåãäà äåëüíûìè, ñåðüåçíûìè è âìåñòå ñ òåì æèâî è ëèòåðàòóðíî íàïèñàííûìè.
Íàó÷íûå èçûñêàíèÿ Àôàíàñüåâà âñå áîëüøå óõîäÿò â ñòîðîíó èçó÷åíèÿ âîïðîñîâ íàðîäíîãî ïîýòè÷åñêîãî òâîð÷åñòâà è ìèôîëîãèè.
Íå ïîñëåäíþþ ðîëü â æèçíè Àôàíàñüåâà ñûãðàëî åãî îêðóæåíèå. Ýòî ñåìüÿ âåëèêîãî ðóññêîãî àêòåðà Ìèõàèëà Ñåìåíîâè÷à Ùåïêèíà. À ÷åðåç íèõ Àôàíàñüåâ ïîçíàêîìèëñÿ è ñ äðóãèìè èçâåñòíûìè ëþäüìè, òàêèìè êàê Í.Â. Ãîãîëü, Ñ.Ò. Àêñàêîâ, Ò.Ã. Øåâ÷åíêî, È.Ñ. Òóðãåíåâ, Ò.Í. Ãðàíîâñêèé.
Ïåðâîé ðàáîòîé Àôàíàñüåâà â îáëàñòè ñëîâåñíîñòè áûëà ñòàòüÿ «Äîïîëíåíèÿ è ïðèáàâëåíèÿ ê ñîáðàíèþ «Ðóññêèõ íàðîäíûõ ïîñëîâèö è ïðèò÷åé», èçäàííîìó È. Ñíåãèðåâûì (1850).  èññëåäóåìûõ ïîñëîâèöàõ è ïîãîâîðêàõ Àôàíàñüåâ, ïðåæäå âñåãî, èçó÷àë ñëåäû ïîñòðîåíèÿ ðîäîâîãî áûòà ñëàâÿí.
Ñëåäóþùèå ñòàòüè âûõîäèëè îäíà çà äðóãîé â 1851-1855 ãîäàõ â ðàçëè÷íûõ ïîïóëÿðíûõ è ñïåöèàëüíûõ èçäàíèÿõ: «Îá àðõåîëîãè÷åñêîì çíà÷åíèè «Äîìîñòðîÿ», «Äåäóøêà äîìîâîé», «Âåäóí è âåäüìà», «Ðåëèãèîçíî-ÿçû÷åñêîå çíà÷åíèå èçáû ñëàâÿíèíà», «Êîëäîâñòâî íà Ðóñè â ñòàðèíó» è äð. Òàê ñîâåðøåííî ÷åòêî è îïðåäåëåííî Àôàíàñüåâ îáîçíà÷èë êðóã ñâîèõ íàó÷íûõ èíòåðåñîâ ôîëüêëîðèñòèêà è ýòíîãðàôèÿ, «àðõåîëîãèÿ ðóññêîãî áûòà».
Æèâàÿ íàòóðà Àôàíàñüåâà è åãî îáùåñòâåííûé èíòåðåñ ïðîÿâëÿëèñü íà ïðîòÿæåíèè âñåé æèçíè, åãî èññëåäîâàíèÿ íå îò÷óæäàëè åãî îò ñîâðåìåííîé æèçíè — îí ãîðÿ÷î îòêëèêàëñÿ íà âñå ãëàâíûå âîïðîñû. Îäíàêî Àôàíàñüåâà íåëüçÿ îäíîçíà÷íî ïðè÷èñëèòü ê òîìó èëè èíîìó ñîîáùåñòâó, åìó êàê èññëåäîâàòåëþ è èçäàòåëþ ñëàâÿíñêîãî ôîëüêëîðà áûëè áëèçêè èäåè ñëàâÿíîôèëîâ.
Êðóã åãî áëèçêèõ çíàêîìûõ áûë íåâåëèê: Àôàíàñüåâ ñõîäèëñÿ ñ ëþäüìè íå î÷åíü ëåãêî.  öåëîì, ìîæíî ñêàçàòü, ÷òî êðóã åãî îáùåíèÿ ñîñòàâëÿëè ìîñêîâñêèå áèáëèîôèëû, ñîáèðàòåëè, èçäàòåëè, ëèòåðàòîðû, ïèñàòåëè, ïóáëèöèñòû, ó÷åíûå, ïåðåâîä÷èêè, àðõèâèñòû, ïðîôåññîðà Ìîñêîâñêîãî óíèâåðñèòåòà.
 êîíöå 1850-õ Àôàíàñüåâ ñ Íèêîëàåì Ùåïêèíûì, ñûíîì ïðîñëàâëåííîãî àêòåðà Ìèõàèëà Ùåïêèíà, íà÷èíàåò èçäàâàòü îäèí èç ïåðâûõ â Ðîññèè êíèãîâåä÷åñêèõ æóðíàëîâ «Áèáëèîãðàôè÷åñêèå çàïèñêè». Îôèöèàëüíûì ðåäàêòîðîì-èçäàòåëåì ÷èñëèëñÿ Ùåïêèí, õîòÿ íà äåëå äóøîé æóðíàëà áûë Àôàíàñüåâ.
 1855 ãîäó Àëåêñàíäð Íèêîëàåâè÷ ïðèñòóïèë ê ïðåäïðèÿòèþ, êîòîðîå ñòàëî äåëîì âñåé åãî æèçíè, ê èçäàíèþ ðóññêèõ íàðîäíûõ ñêàçîê. Ýòî áûë ïåðâûé îïûò íàó÷íîãî èçäàíèÿ ñêàçîê ñ êîììåíòàðèÿìè.
Ðàáîòà ïî ñáîðó, îòáîðó è ïðîñåèâàíèþ ôîëüêëîðíîãî ìàòåðèàëà âåëàñü äîëãîå âðåìÿ. Îíè âûõîäèëè ïîñòåïåííî, âîñåìüþ âûïóñêàìè, è ñðàçó æå ñíèñêàëè îäîáðåíèå ÷èòàòåëåé.
Èçâåñòíûé ó÷åíûé-ÿçûêîâåä Ñðåçíåâñêèé ïèñàë Àôàíàñüåâó: «Êòî èç ðóññêèõ ëþáèòåëåé ñâîåé íàðîäíîé ïîýçèè íå ñêàæåò Âàì ãðîìêî èëè ïðî ñåáÿ äóøåâíîãî ñïàñèáî çà íà÷àëî Âàøåãî ïðåêðàñíîãî òðóäà î ðóññêèõ ñêàçêàõ?  ýòî øèðîêîå ìîðå ïóñòèëèñü Âû â äîáðûé ÷àñ è â äîáðîé ëàäüå, çàïàñøèñü, êàê äëÿ Öàðüãðàäà, è ñíàñòÿìè, è áðàøíîì, è, âåðíî, âûâåçåòå èç-çà íåãî íå îäíó äîðîãóþ áàãðÿíèöó. Äàé Áîã Âàì âñåãî õîðîøåãî íà âñåì Âàøåì ïóòè».
Àëåêñàíäð Íèêîëàåâè÷ æèë, ðàáîòàë è íå åçäèë ïî äàë¸êèì äåðåâíÿì, çàïèñûâàÿ ñáèâ÷èâûå ðàññêàçû ðóññêèõ áàáóøåê. Îí ñîçäàë óíèêàëüíîå ñîáðàíèå îòå÷åñòâåííîãî ôîëüêëîðà óñèëèåì çäðàâîé ìûñëè, âûíåñ íà ñâåò òî, ÷òî ïðåáûâàëî â íåáðåæåíèè.
Çíà÷èòåëüíàÿ ÷àñòü ñêàçî÷íûõ òåêñòîâ áûëà ïî÷åðïíóòà â àðõèâàõ; ñâîè çàïèñè, ñäåëàííûå â ïðîöåññå ðàáîòû íàä ñëîâàð¸ì, ïðåäîñòàâèë Âëàäèìèð Èâàíîâè÷ Äàëü; ïðèãîäèëèñü ìàòåðèàëû äðóãèõ ñîáèðàòåëåé è îòäåëüíûå íåìíîãî÷èñëåííûå íàáëþäåíèÿ ñàìîãî Àôàíàñüåâà. Âåñü îãðîìíûé ìàòåðèàë íóæíî áûëî îñìûñëèòü, îáðàáîòàòü, êëàññèôèöèðîâàòü, ñòðóêòóðèðîâàòü ïðèâåñòè â ïîðÿäîê. È ýòà ðàáîòà áûëà ñäåëàíà.
Ïåðâîå èçäàíèå «Íàðîäíûõ ðóññêèõ ñêàçîê» âûõîäèëî îòäåëüíûìè âûïóñêàìè ñ 1855 ïî 1863 ãîä, îíè íàïîëíÿëèñü åù¸ ïðîèçâîëüíî, ïðîñòî ïî ìåðå ïîñòóïëåíèÿ òåêñòîâ, 600 ñêàçîê óìåñòèëèñü â 8 âûïóñêîâ ýòî áûëî ñàìîå ïîëíîå èçäàíèå ñêàçîê íå òîëüêî â Ðîññèè, íî è çà åå ïðåäåëàìè.
Íàïðèìåð, áðàòüÿ Ãðèìì, âûïóñòèâøèå ñáîðíèê «Íåìåöêèõ ñêàçîê» íåñêîëüêî ðàíüøå, ïîìåñòèëè â íåãî ñêàçîê ïî÷òè âòðîå ìåíüøå. Ïåðâûé ñáîðíèê õàðàêòåðèçîâàëñÿ òåì, ÷òî â íåì íå áûëî äåëåíèÿ ñêàçîê ïî êàêèì-ëèáî ïðèçíàêàì.
Ïðè ïîäãîòîâêå âòîðîãî èçäàíèÿ «Íàðîäíûõ ðóññêèõ ñêàçîê» Àôàíàñüåâ ïðîäóìàë è îñóùåñòâèë äåëåíèå «ñêàçî÷íîãî» ìàòåðèëà ïî ðàçäåëàì è ïðåäñòàâëÿëî ñîáîé óæå ñòðîéíóþ ñèñòåìó ñ íàó÷íûì êîììåíòàðèåì àâòîðà.
Âîò íåáîëüøàÿ âûäåðæêà èç ïðåäèñëîâèÿ À.Í.Àôàíàñüåâà êî âòîðîìó èçäàíèþ: «Íàðîäíûå ðóññêèå ñêàçêè ðàñêðûâàþò ïðåä íàìè îáøèðíûé ìèð. Ïîâåðüÿ è ïðåäàíèÿ, âñòðå÷àåìûå â íèõ, ãîâîðÿò î ñòàðèííîì äîèñòîðè÷åñêîì áûòå ñëàâÿíñêèõ ïëåìåí; îëèöåòâîðåííàÿ ñòèõèÿ, âåùèå ïòèöû è çâåðè, ÷àðû è îáðÿäû, òàèíñòâåííûå çàãàäêè, ñíû è ïðèìåòû âñå ïîñëóæèëî ìîòèâàìè, èç êîòîðûõ ðàçâèëñÿ ñêàçî÷íûé ýïîñ, ñòîëüêî ïëåíèòåëüíûé ñâîåþ ìëàäåí÷åñêîþ íàèâíîñòüþ, òåïëîþ ëþáîâüþ ê ïðèðîäå è îáàÿòåëüíîþ ñèëîþ ÷óäåñíîãî».
Àôàíàñüåâûì áûëè âûäåëåíû ñêàçêè î æèâîòíûõ, ìèôîëîãè÷åñêèå ñþæåòû, áûëèííûå è èñòîðè÷åñêèå ñþæåòû, ðàññêàçû î êîëäóíàõ è ìåðòâåöàõ, ñêàçêè ñ áûòîâîé è þìîðèñòè÷åñêîé îêðàñêîé.
×òî ÿâëÿåòñÿ âàæíûì ýòî áûëî ïåðâîå èçäàíèå, â êîòîðîì ñêàçêè áûëè ñèñòåìàòèçèðîâàíû è ïðèíöèï ýòî áûë âûðàáîòàí À.Í. Àôàíàñüåâûì.
Çà ýòè ñêàçêè Àêàäåìèÿ íàóê ïðèñóäèëà Àôàíàñüåâó Äåìèäîâñêóþ ïðåìèþ, à Ãåîãðàôè÷åñêîå îáùåñòâî — çîëîòóþ ìåäàëü.
Ëåòîì 1860 ãîäà èñïîëíèëàñü äàâíèøíÿÿ ìå÷òà Àëåêñàíäðà Íèêîëàåâè÷à: îí ïîáûâàë çà ãðàíèöåé. Ýòî åäâà ëè íå ñàìîå ÿðêîå ñîáûòèå â åãî æèçíè. Òðè ñ íåáîëüøèì ìåñÿöà ãåðîé íàø ïðîáûë â Ãåðìàíèè, Øâåéöàðèè, Èòàëèè è Àíãëèè, ïîñåòèë Ëîíäîí, Ïèçó, Íåàïîëü è Ôëîðåíöèþ.
 Åâðîïå îí ïåðåäàë ðóêîïèñè äëÿ ïóáëèêàöèè â èçäàíèÿõ Âîëüíîé ðóññêîé òèïîãðàôèè ðÿä ìàòåðèàëîâ, êîòîðûå èç-çà öåíçóðû íå ìîã íàïå÷àòàòü â Ðîññèè. Ìíîãèå èç íèõ îòíîñèëèñü ê áèîãðàôèè Ïóøêèíà: áîëüøàÿ ïîäáîðêà äîêóìåíòîâ î äóýëè è ñìåðòè Ïóøêèíà, ïðèìå÷àíèÿ ê «Èñòîðèè ïóãà÷åâñêîãî áóíòà» è äðóãèå.
Ïðèâåçåííûå Àôàíàñüåâûì äîêóìåíòû áûëè íàïå÷àòàíû â øåñòîé êíèãå àëüìàíàõà «Ïîëÿðíàÿ çâåçäà».
«Òàì ÷óäåñà, òàì ëåøèé áðîäèò»
Íèêîëàåâè÷ Àôàíàñüåâ èçâåñòåí åù¸ è êàê èçäàòåëü «Íàðîäíûõ ðóññêèõ ëåãåíä», «Ðóññêèõ çàâåòíûõ ñêàçîê».
Ñêàçêà äëÿ Àôàíàñüåâà áåñöåííûé ïàìÿòíèê íàðîäíîãî òâîð÷åñòâà, êîòîðûé îí ñòðåìèòñÿ â íåïðèêîñíîâåííîñòè ñáåðå÷ü äëÿ ïîòîìêîâ. Âñåãäà, äî êîíöà æèçíè Àëåêñàíäð Íèêîëàåâè÷ çàíèìàëñÿ âîçðîæäåíèåì ôîëüêëîðà. òàê êàê ñ÷èòàë, ÷òî òàì îòðàçèëèñü âñå ïåðåæèâàíèÿ, ÷àÿíèÿ è ìå÷òû íàðîäà, íàøà èñòîðè÷åñêàÿ ïàìÿòü, âîïëîùåííàÿ â êîíêðåòíûõ îáðàçàõ è ñþæåòàõ.
Ýòî è õîæäåíèå Õðèñòà è àïîñòîëîâ â íàðîä ñ öåëüþ èñïûòàòü ÷åëîâå÷åñêóþ íðàâñòâåííîñòü, è âàðèàöèè âåòõîçàâåòíûõ ëåãåíä î Ñîëîìîíå è Íîå, è øóòëèâûå ðàññêàçû î áåñàõ è ÷åðòÿõ, ïðèíèìàþùèõ ÷åëîâå÷åñêèé îáëèê è ïûòàþùèõñÿ óâëå÷ü ëþäåé âñÿ÷åñêèìè ñîáëàçíàìè, à òàêæå áûòîâûå ëåãåíäû, îáíàðóæèâàþùèå ÷óäåñà â ïîâñåäíåâíîé íàðîäíîé æèçíè.
Ñîñòàâëåíèå Àôàíàñüåâûì ñáîðíèêà «Ðóññêèå çàâåòíûå ñêàçêè» áûëî ñìåëûì äåëîì.
«Çäåñü ìíîãî þìîðó, è ôàíòàçèè äàí ïîëíûé ïðîñòîð» — ïèñàë îí. ×àñòü ñêàçîê áûëà ïîëó÷åíà îò Â.È. Äàëÿ, êîòîðûé, ïåðåäàâàÿ èõ Àôàíàñüåâó, ñîæàëåë, ÷òî èõ ïå÷àòàòü íåëüçÿ.
«À æàëü, ïðîäîëæàë Äàëü, îíè î÷åíü çàáàâíû».
Àôàíàñüåâ áûë èçâåñòåí òåì, ÷òî íå âìåøèâàëñÿ â ïîâåñòâîâàíèå ñêàçîê è ïå÷àòàë èõ â òîì âèäå, êàê îíè è áûëè çàïèñàíû. Ìíîãèå æå ñêàçêè îòëè÷àëèñü òåì, ÷òî èõ ñþæåò áûë ïðèïðàâëåí îñòðîé ñîöèàëüíîé ñàòèðîé. Èìåííî çà ýòî îíè íåùàäíî èçûìàëèñü öåíçóðîé.
Íàïðèìåð, ñáîðíèê «Íàðîäíûå ðóññêèå ëåãåíäû» áûë çàïðåù¸í îáåð-ïðîêóðîðîì Ñèíîäà è âûøåë â ñâåò òîëüêî ïîñëå ñìåðòè ñîñòàâèòåëÿ, â 1895 ãîäó â Áåðëèíå, à â Ðîññèè — â 1914 ãîäó.
Äàæå ê ïîñëåäíåé ðàáîòå «Ïîýòè÷åñêèå âîççðåíèÿ ñëàâÿí íà ïðèðîäó» ó öåíçóðû áûëè âñÿ÷åñêèå ïðåòåíçèè.
 ñáîðíèê «Çàâåòíûå ñêàçêè» âîøëè ýðîòè÷åñêèå ñêàçêè, ðóêîïèñü À. Í. Àôàíàñüåâ òàéíî ïåðåïðàâèë â Åâðîïó, è ñáîðíèê áûë âïåðâûå èçäàí â Æåíåâå. Ñåé÷àñ ðóêîïèñè õðàíÿòñÿ â Èíñòèòóòå ðóññêîé ëèòåðàòóðû ÐÀÍ.
Ôóíäàìåíòàëüíûì èññëåäîâàíèåì Àëåêñàíäðà Àôàíàñüåâà â îáëàñòè äóõîâíîé êóëüòóðû ñëàâÿí ñòàëà òðåõòîìíàÿ ìîíîãðàôèÿ «Ïîýòè÷åñêèå âîççðåíèÿ ñëàâÿí íà ïðèðîäó.
Îïûò ñðàâíèòåëüíîãî èçó÷åíèÿ ñëàâÿíñêèõ ïðåäàíèé è âåðîâàíèé, â ñâÿçè ñ ìèôè÷åñêèìè ñêàçàíèÿìè äðóãèõ ðîäñòâåííûõ íàðîäîâ», ñîçäàííàÿ èì ñ öåëüþ ðåêîíñòðóèðîâàòü óòðà÷åííûå âåðîâàíèÿ è îáû÷àÿ äðåâíèõ ñëàâÿí.
Ïîäîáíîãî òðóäà äî Àôàíàñüåâà íå çíàëà íå òîëüêî ðóññêàÿ, íî è çàðóáåæíàÿ íàóêà. Àôàíàñüåâ ñêðîìíî íàçâàë ñâîå èññëåäîâàíèå îïûòîì, íî ýòîò îïûò äî ñèõ ïîð íèêåì íå ïðåâçîéäåí.
Ïî áîãàòñòâó ìàòåðèàëà è îðèãèíàëüíîñòè çàìûñëà ñ íèì íå ìîãóò ñîïåðíè÷àòü äàæå òàêèå ôóíäàìåíòàëüíûå è øèðîêî èçâåñòíûå â íàøåé ñòðàíå òðóäû, êàê «Çîëîòàÿ âåòâü» Äæ. Ôðýçåðà è «Ïåðâîáûòíàÿ êóëüòóðà» Ý. Òýéëîðà.
Ñ ïîëíûì îñíîâàíèåì ìîæåì ñêàçàòü, ÷òî «Ïîýòè÷åñêèå âîççðåíèÿ ñëàâÿí íà ïðèðîäó» ÿâëÿþòñÿ îäíîé èç êëàññè÷åñêèõ ðàáîò íå òîëüêî ðóññêîé ìèôîëîãè÷åñêîé øêîëû XIX âåêà, íî è ìèðîâîé íàóêè î ôîëüêëîðå âîîáùå.
 1862 ãîäó ïî äîíîñó ïðîâîêàòîðà À.Í. Àôàíàñüåâ áûë óâîëåí èç àðõèâà ñ ïîñëåäóþùèì çàïðåòîì âíîâü ïîñòóïèòü íà ãîñóäàðñòâåííóþ ñëóæáó. È, êàê ñëåäñòâèå, ìàòåðèàëüíûå ëèøåíèÿ, áîëåçíè, íåâîçìîæíîñòü çàíèìàòüñÿ ëþáèìûì äåëîì âî âñþ ìîùü, ðàñïðîäàæà íàêàïëèâàåìîé ãîäàìè áèáëèîòåêè.
Íåñìîòðÿ íà òî, ÷òî À.Í. Àôàíàñüåâ áûë âèäíûì ó÷åíûì, è åãî èìÿ áûëî èçâåñòíî íå òîëüêî â Ðîññèè, íî è çà åå ïðåäåëàìè, óìåð îí â áåçûñõîäíîé áåäíîñòè, çàáîëåâ ÷àõîòêîé.
Òóðãåíåâ íàïèñàë Ôåòó: «Íåäàâíî À.Í. Àôàíàñüåâ óìåð áóêâàëüíî îò ãîëîäà, à åãî ëèòåðàòóðíûå çàñëóãè áóäóò ïîìíèòüñÿ, êîãäà íàøè ñ Âàìè, ëþáåçíûé äðóã, äàâíî óæå ïîêðîþòñÿ ìðàêîì çàáâåíèÿ».
Ìàòü-èñòîðèÿ ïîêà åùå íå ðàññóäèëà, êòî äëÿ íåå áîëåå öåíåí Ôåò, Òóðãåíåâ èëè Àôàíàñüåâ. Íî åå âåëèêîé ìèëîñòüþ ìîæíî ïî÷åñòü óæå òî, ÷òî íà ìîñêîâñêîì Ïÿòíèöêîì êëàäáèùå ñîõðàíèëàñü ìîãèëà Àëåêñàíäðà Íèêîëàåâè÷à.
Çà ãîä äî åãî ñìåðòè, â 1870 ãîäó, âûøëà êíèãà «Ðóññêèõ äåòñêèõ ñêàçîê» ñàìîå ïîïóëÿðíîå èçäàíèå â äîðåâîëþöèîííîé Ðîññèè, ñâîåãî ðîäà õðåñòîìàòèÿ äîìàøíåé ïåäàãîãèêè.
Ê ýòîìó èçäàíèþ Àôàíàñüåâ øåë äîëãèõ äâåíàäöàòü ëåò, èäåÿ ñîçäàíèÿ ñáîðíèêà ñêàçîê äëÿ äåòåé áûëà ïðåòâîðåíà â æèçíü òîëüêî ïîñëå òîãî, êàê îí «ñîáðàë èõ ïîáîëåå è òùàòåëüíî ñëè÷èë ñî ñêàçêàìè äðóãèõ íàðîäîâ».  ýòîì è áûë âåñü Àôàíàñüåâ.
«Ñêàçî÷íûé ëàðåö Àôàíàñüåâà»
Çíàêîìÿñü ñî ñêàçêàìè, èçäàííûìè Àôàíàñüåâûì, ìû ñ îñîáîé ðàäîñòüþ çàìå÷àåì â íèõ âñå, ÷òî ïðÿìî è òåñíî ñâÿçàíî ñ òâîð÷åñòâîì âåëèêèõ ðóññêèõ ïèñàòåëåé — Àêñàêîâà, Ïóøêèíà, Ãîãîëÿ, Åðøîâà.
 àôàíàñüåâñêîé ñêàçêå «Æàð-ïòèöà è Âàñèëèñà-öàðåâíà» ìû áåç òðóäà óçíàåì «Êîíüêà-Ãîðáóíêà» Ïåòðà Åðøîâà: çäåñü âñå çíàêîìî è íàõîäêà ïåðà æàð-ïòèöû, è ìîòèâ ÷óäåñíîé ïîìîùè Êîíüêà, è îõîòà çà æàð-ïòèöåé, êîòîðóþ ïðèìàíèëè ðàññûïàííûì: çåðíîì, è ïîåçäêà çà öàðåâíîé íà êðàé ñâåòà, ãäå «êðàñíîå ñîëíûøêî èç ñèíÿ ìîðÿ âûõîäèò», è êóïàíüå â ìîëîêå, êîòîðîå ñäåëàëî ãåðîÿ êðàñàâöåì, à öàðÿ ïîãóáèëî.
Î òîì, ÷òî ñêàçêà Ñ. Ò. Àêñàêîâà «Àëåíüêèé öâåòî÷åê» âûøëà èç íàðîäíûõ ñêàçîê, âåñüìà áëèçêèõ ê òîìó âàðèàíòó, êîòîðûé Àôàíàñüåâ ïîìåñòèë â ñâîåì ñáîðíèêå ïîä íàçâàíèåì «Ïåðûøêî Ôèíèñòà ÿñíà ñîêîëà», íåâîçìîæíî óñîìíèòüñÿ, ñîâïàäåíèÿ íà êàæäîì øàãó.
Àôàíàñüåâñêàÿ ñêàçêà «Ïî êîëåíà íîãè â çîëîòå, ïî ëîêîòü ðóêè â ñåðåáðå» áëèçêà ê ñêàçêå Ïóøêèíà î öàðå Ñàëòàíå. Çäåñü è ýïèçîä ñ òðåìÿ äåâèöàìè, êîòîðûõ ïîäñëóøàë öàðü, è ìîòèâ çàâèñòè ñòàðøèõ ñåñòåð, è òå æå èõ çëûå äåëà.
Íå òîëüêî âåëèêèå ñîâðåìåííèêè Àôàíàñüåâà, — è òàêèå, êàê Ëåâ Òîëñòîé, à ðàâíî è çàìå÷àòåëüíûå õóäîæíèêè, ïðèøåäøèå â ëèòåðàòóðó äåñÿòèëåòèÿ ñïóñòÿ, ñðåäè íèõ: Ìàìèí-Ñèáèðÿê, Ì. Ãîðüêèé, È. À. Áóíèí, Ñ. ß. Ìàðøàê, äåðæàëè â ïàìÿòè îáðàçöû ñêàçîê èç ñáîðíèêà Àôàíàñüåâà.
Ðàáîòû Àôàíàñüåâà âëèëèñü â îáùèé ôîíä õóäîæåñòâåííîé êóëüòóðû Ðîññèè è îêàçàëè ñóùåñòâåííîå âëèÿíèå íà âîçðàñòàþùèé èíòåðåñ ê íàðîäíîìó ïðèêëàäíîìó òâîð÷åñòâó, ïèòàëè ñþæåòàìè è âäîõíîâëÿëè òîí÷àéøóþ ðîñïèñü ôåäîñêèíñêèõ, ïàëåõñêèõ ìàñòåðîâ ëàêîâîé ìèíèàòþðû, Èâàíà Áèëèáèíà, Çâîðûêèíà è ìíîãèõ äðóãèõ ðóññêèõ õóäîæíèêîâ.
«Æèâîå ñëîâî»
«Íàðîäíûå ðóññêèå ñêàçêè» À.Í. Àôàíàñüåâà íåîäíîêðàòíî ïåðåèçäàâàëèñü è äî ñèõ ïîð îñòàþòñÿ îäíèì èç ëó÷øèõ, ïîïóëÿðíûõ è ÷èòàåìûõ ñîáðàíèé ôîëüêëîðà.
Âûõîäèò, ÷òî æèâîå ñëîâî ÷åëîâå÷åñêîå ïðèøëî ê íàì ÷åðåç âåêà îò íàøèõ ïðåäêîâ, è äî ñèõ ïîð ñëóæèò íàì âåðîé è ïðàâäîé.
«Ñâîèì èçäàíèåì À. Í. Àôàíàñüåâ ñïàñ îò çàáâåíèÿ äëÿ áóäóùèõ ïîêîëåíèé öåííåéøèå ïðîèçâåäåíèÿ èñêóññòâà íàðîäà» — ñ÷èòàåò ó÷¸íûé-ôîëüêëîðèñò Âëàäèìèð Àíèêèí, — «Áåç íåãî ñîêðîâèùà ñêàçî÷íîãî ôîëüêëîðà ìîãëè çàòåðÿòüñÿ, ïîãèáíóòü. Ñêàçêè ñîõðàíèëè âñþ ãëóáèíó ñìûñëà, áîãàòñòâî âûìûñëà, ñâåæåñòü âûðàæåííîãî â íèõ íàðîäíîãî íðàâñòâåííîãî ÷óâñòâà, áëåñê ïîýòè÷åñêîãî ñòèëÿ».
Àëåêñàíäð Íèêîëàåâè÷ Àôàíàñüåâ ïðîæèë òàê ìàëî, âñåãî 45 ëåò è æèçíü åãî íå áûëà ëåãêîé è áåççàáîòíîé, íî åìó óäàëîñü ñîáðàòü áîãàòûé ìàòåðèàë è âîïëîòèòü åãî â çàêîí÷åííûå òðóäû. Îí ñëîâíî ÷óâñòâîâàë, ÷òî âðåìåíè è æèçíåííûõ ñèë åìó îòïóùåíî áóäåò ìàëî è ïîýòîìó ðàáîòàë íà èçíîñ è èñïîëüçîâàë âñþ ñâîþ ðàáîòîñïîñîáíîñòü è òàëàíò, ÷òîáû èññëåäîâàòü ðóññêóþ íàðîäíîñòü è ñòàðèíó. Ýòî è äîñòàâèëî Àëåêñàíäðó Íèêîëàåâè÷ó Àôàíàñüåâó íåïðåõîäÿùóþ ñëàâó â ïàìÿòè ïîêîëåíèé.
Ìàòåðèàëû îá Àëåêñàíäðå Àôàíàñüåâå
1 Â.Àíèêèí «Àëåêñàíäð Íèêîëàåâè÷ Àôàíàñüåâ è åãî ôîëüêëîðíûå ñáîðíèêè» http://narodnye-russkie-skazki…
2 Ïîðóäîìèíñêèé, Â. ×òîáû âçãëÿíóòü íà ìèð ñâåòëûìè î÷àìè https://sovietime.ru/nauka-i-r…
3 Ñòàòüÿ îá Àëåêñàíäðå Àôàíàñüåâå â ýíöèêëîïåäèè «Êðóãîñâåò» https://www.krugosvet.ru/enc/k…
4 Æóðàâëåâ À. Ô. ßçûê è ìèô. Ëèíãâèñòè÷åñêèé êîììåíòàðèé ê òðóäó À. Í. Àôàíàñüåâà «Ïîýòè÷åñêèå âîççðåíèÿ ñëàâÿí íà ïðèðîäó»
5 Àëåêñàíäð Àôàíàñüåâ â ïðîåêòå «Õðîíîñ» http://www.hrono.ru/biograf/bi…
6 Á. À. Óñïåíñêèé «»Çàâåòíûå ñêàçêè» À. Í. Àôàíàñüåâà»
7 Æèâîå ñëîâî ÷åëîâå÷åñêîå. À.Í.Àôàíàñüåâ http://vokrugknig.blogspot.com/2016/07/blog-post_23.html
8 Â íåêîòîðîì öàðñòâå (ñòðàíèöû èç æèçíè À. Í. Àôàíàñüåâà) http://journal-shkolniku.ru/afanasyev.html
Каждый народ имеет свой сказочный эпос. Сказка – это один из древнейших видов словесного искусства. Она содержит жизненную и социальную философию народа, которая определяется его бытом, историей. «Сказка – это повествовательное, обычно народно-поэтическое произведение о вымышленных лицах и событиях, преимущественно с участием волшебных, фантастических сил» [4, с. 707]. Она представляет собой один их жанров фольклора или литературы.
Исключительно велика художественная значимость русской народной сказки. Сказка как продукт устного народного творчества вобрала в себя национальные черты русского народа. Ее национальная специфика отражается в языке, подробностях быта, характере описания пейзажей. Она в полной мере воссоздает уклад русской жизни.
Уже в Древней Руси сам народ выделял сказку как особый жанр устной поэзии, различая её с преданием, легендой и мифом.
Сказка на Руси издавна являлась одним из любимых и популярных видов фольклора среди народа. Она была проста и понятна, близка каждому человеку. В сказках проявилось духовное своеобразие русского народа, его восприятие окружающего мира, его мировоззрение.
Являясь одним из жанров фольклора, сказка раскрывает философию, этику и эстетику народа. Она обладает наиболее отмеченной национально-культурной спецификой. Сказка является средством нравственного воспитания личности, примером человеческих добродетелей.
Русские народные сказки – неисчерпаемый источник мудрости народа, запечатлевшего в нем свои идеалы и устремления. Они хранят в себе знания и опыт народа, носят нравственно-воспитательный, поучительный характер. Русские народные сказки являются хранилищем народного сознания. Они проникнуты глубокой верой в силу добра и справедливости, в победу нравственного начала в человеке.
Особенный интерес представляют русские народные сказки с точки зрения их стилистической специфики. Не только их содержание, но и стилистические особенности текста служат средством нравственного воспитания читателя.
Широко используются в русских народных сказках слова, имеющие эмоционально-стилистическую окраску. Так, характерно применение диминутивов, то есть «слов с аффиксом, придающим значение уменьшительности» [2, с. 13]. Для точного отображения оценки предметов и явлений действительности в русских народных сказках используются уменьшительно-ласкательные аффиксы: братец, теремок, «петушок-золотой гребешок», «Крошечка-Хаврошечка», «стрелец-молодец» [1]. Основной их функцией является придание изложению плавности, эмоциональности, напевности. Так, в сказке «Сестрица Аленушка и братец Иванушка» уже в самом названии четырежды употреблены имена существительные, имеющие уменьшительно-ласкательное значение. Они не только отражают субъективную оценку автора к героям, но и несут в себе эмоциональный аспект.
Часто в русских сказках употребляются краткие, усеченные формы прилагательных. Сегодня, хотя краткая форма прилагательных и существует, она становится все менее употребительной. Сказки же являются источником многочисленных примеров использования таких прилагательных («красна девица», «добры молодцы», «красно солнышко», «сине море»). Они придают речи особую образность и выразительность. Нередко в них используются и краткие формы глаголов («хвать» вместо схватил, «подь» вместо пойди).
Для русских народных сказок характерно частое использование эмоционально-экспрессивной лексики, позволяющей выразить положительную или отрицательную оценку героев и происходящих событий. Так, при прочтении сказок читатель неоднократно встречается с такими выражениями, как «добрый молодец», «красная девица», «добрый конь», которые явно показывают положительное отношение к героям.
Одной из особенностей народных сказок является широкое использование определенных сочетаний слов, одинаковых конструкций: «в некотором царстве, за тридевять земель — в тридесятом государстве», «в тридевятом царстве», «пир на весь мир», «ни в сказке сказать, ни пером описать», «скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается», «долго ли, коротко ли», «идти куда глаза глядят», «стали они жить — поживать и добра наживать». Сказки являются отражением богатства речи народа. Особая выразительность повествования достигается за счет использования различных оборотов речи. Для русских народных сказок свойственно использование многочисленных эпитетов, метафор, которые изменяют эмоциональную окраску произведения («золоченая карета», «красное солнце», «ясный месяц», «могучие плечи»). Наряду с ними используются метафорические эпитеты («сахарные уста», «живая/мертвая вода»). В русских сказках часто употребляются постоянные эпитеты («красна девица», «добрый молодец», «серый волк», «добрый конь», «чисто поле», «красавица писаная») и устойчивые словосочетания («ниже плеч буйну голову повесил», «идти куда глаза глядят», «пир на весь мир»).
Олицетворения в русских народных сказках придают повествованию особую динамичность («Сестры хотели их сбить — листья глаза засыпают, хотели сорвать — сучки косы расплетают»).
Разговорно-обиходный стиль богат фразеологизмами. Из народных сказок в русскую речь пришли многие фразеологизмы («и я там был, мёд-пиво пил», «избушка на курьих ножках», «Кощей Бессмертный», «Лиса Патрикеевна», «сказка – ложь, да в ней намек», «сказано – сделано», «при царе Горохе», «ни в сказке сказать, ни пером описать»). Использование таких фразеологических оборотов позволило дать яркую, точную характеристику герою, логично, последовательно изложить свои мысли, сделать речь более эмоциональной. Так, в русской народной сказке «Гуси-лебеди» читателю неоднократно встречаются такие фразеологизмы, как «заливаться слезами» («Она его кликала, слезами заливалась, причитывала, что худо будет от отца с матерью, — братец не откликнулся»), «дурная слава» («Тут она догадалась, что они унесли ее братца: про гусей-лебедей давно шла дурная слава – что они пошаливали, маленьких детей уносили»), «ни жив ни мертв» («Девочка сидит ни жива, ни мертва, плачет…»).
В тексте сказок часто встречаются междометия, позволяющие показать эмоциональное состояние героев («Ах, Иван-царевич, что же ты наделал!»).
Русским народным сказкам свойственно использование таких стилистических фигур, как анафора (единоначатие), синтаксический параллелизм («Пустил стрелу старший брат. Упала стрела на боярский двор, и подняла ее боярская дочь. Пустил стрелу средний брат — полетела стрела к богатому купцу во двор. Подняла ее купеческая дочь. Пустил стрелу Иван-царевич — полетела его стрела прямо в топкое болото, и подняла ее лягушка-квакушка…»), лексические повторы («Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом!»), придающие повествованию особую динамичность, подчеркивающие структурную связь двух или трех элементов стиля произведения.
Характерно для русских народных сказок использование и такой стилистической фигуры речи, как умолчание («Пустил стрелу Иван-царевич — полетела его стрела прямо в топкое болото, и подняла ее лягушка-квакушка…», «Приказал мой батюшка, чтобы ты сама испекла к утру каравай хлеба…»). Данный «стилистический прием, при котором выражение мысли остается незаконченным, ограничивается намеком» [3] позволяет передать взволнованность речи, предполагает, что читатель сам догадается о невысказанном.
Построение предложений без использования союзов позволяет достичь эффекта динамичности, стремительности («Все гости переполошились, повскакали со своих мест», «Стали гости есть, пить, веселиться», «Как встали гости из-за стола, заиграла музыка, начались пляски»). Бессоюзие в русских народных сказках служит для усиления экспрессии. Употребление асиндетона позволяет передать быструю смену действий, впечатлений героев, картин, служащих фоном для происходящих событий.
В речи персонажей отражены наиболее характерные особенности лексики разговорного стиля. В русских народных сказках используются многочисленные устаревшие слова, архаизмы (горница), просторечия и разговорная лексика (тужить, кликать, пособить, мудреный, пляски, кособокий). Они являются одним из важнейших компонентов лексики живой разговорной речи носителей литературного языка. Просторечные слова используются как стилистическое средство для придания речи шутливого, иронического оттенка. Они употребляются в русских народных сказках как выразительные, экспрессивные синонимы слов нейтральной лексики.
Таким образом, жанровые особенности русских народных сказок, используемые в них тропы и стилистические фигуры речи, придают повествованию образность и выразительность, позволяют сделать текст сказки понятным и доступным каждому читателю.
Список литературы:
Афанасьев А. Н. Народные русские сказки. — 2-е изд., вновь пересм. — М.: К. Солдатенков, 1873. — Кн. I—IV
Варбот Ж.Ж., Журавлев А.Ф. Краткий понятийно-терминологический справочник по этимологии и исторической лексикологии. – Российская академия наук: Институт русского языка им. В.В. Виноградова РАН, 1998. – 54 с.
Ефремова Т. Новый словарь русского языка – М.: Русский язык, 2000.
Ожегов С.И. Словарь русского языка – 25-е изд., испр. и доп. – М.: ООО «Издательство Оникс»: ООО «Издательство «Мир и Образование», 2006. – 976 с.
Перейти в раздел «Народные сказки»
Главные герои
Царь Салтан правитель страны, доверчивый и слабохарактерный человек. Когда он получил недобрую лживую весть, он приказал его дождаться. Но завистники молодой царицы меняют письмо. Они хотят извести царицу и её ребенка. Они злые и хитрые. Но автор изобразил их не страшными, а смешными. Тем более, когда они были укушены перевоплощенным князем Гвидоном в комара, муху и шмеля.
Князь Гвидон, сын царя, представлен настоящим русским богатырем. Он вступается за слабых. Спасает царевну Лебедь от злого коршуна. Волшебница-лебедь отблагодарила его выполнением всех его желаний. Князь правит на острове слава о котором разнеслась по всему свету.
Он мудрый правитель своего острова, гостеприимный хозяин, тепло встречающий купцов. За свою мудрость получает волшебную белку, морскую стражу и жену – красавицу и волшебницу.
Царевна-Лебедь, спасенная Гвидоном от злого колдуна, стала его верной помощницей, а потом и женой. За своё спасения она дарит ему красивый город на острове. Где он стал правителем. Помогает Гвидону побывать у отца в образе комара, мухи, шмеля Она умная, добрая. Она как Василиса премудрая в русских сказках умная, красивая, а еще и волшебница.
Царица она появляется на первых строках сказки. Она добрая, честная, любящая жена и мать. Даже после оговора нашла в себе силы простить своих сестер.
Ткачиха, первая сестра Царицы и поварихи. Она злая, завистливая, обидчива и мстительна. Из – за обиды на сестру и оговорила её.
Повариха, ещё одна сестра Царицы. Она завистлива, злопамятна, коварна и эгоистична. Не чем не лучше ткачихи, своей сестры.
Сватья баба Бабриха мать всех трех девиц. Она тоже жестока и мстительна. Она вместе с двумя старшими дочерьми оговаривает Царицу и младенца, избавились от них. Но после этого страшного поступка, они, не стали счастливыми, наоборот их наказали.
Описание героя
По сюжету князь Гвидон является сыном царя Салтана. Когда будущий отец уехал на войну, царица родила мальчика. Его вместе с матерью решили извести завистливые родственники, заколотив в бочку и выкинув в открытое море. По воле судьбы волна выбросила бочку на пустынный остров Буян. Ребенок за время плавания вырос и превратился в прекрасного юношу. Описывая внешность молодого князя, Пушкин не забыл подчеркнуть и его внутреннюю красоту.
В трактовке автора характеристика князя Гвидона выглядит следующим образом:
- красивый;
- имеет высокий рост;
- ловкий и сильный;
- необычайно отзывчивый и добрый к людям;
- человек, способный заниматься государственными делами;
- хорошо воспитанный, умный.
Все эти черты говорят, что из Гвидона выйдет хороший правитель. Будущий царь обладает чудесным даром общаться с морем, ветром и другими природными явлениями. Конечно, это сказка, поэтому вымысел здесь уместен, но такие качества, как коммуникабельность и способность договариваться, высоко ценятся и в современном мире.
Второстепенные герои
Гонец, который ездил к царю отвозил ему письмо от царицы и привозил обратно. Его споили и поменяли послание, из – за которого страдает царица и её сын.
Волна, в сказке представлена, как одушевленная, Гвидон её просит о помощи, и она выполнила его просьбу, вынесла на берег, подарив им жизнь.
Коршун, который нападал на лебедь, стремясь её убить. Но когда Гвидон его убил стрелой выпущенной из лука, оказался злым чародеем.
Белочка является одним из чудес подаренных князю царевной – лебедь. Она жила в домике под елочкой, грызла золотые орехи и пела песенки.
Тридцать три богатыря и дядька Черномор были родными братьями царевны Лебеди. И по её просьбе стали охранять остров, потому что они жили в море.
Корабельщики – это купцы, которые плавали на кораблях между странами и торговали разными товарами. Которые и принесли весть о новом граде на острове Буяне.
Сказка заканчивается хорошо для всех героев: царь Салтан вновь обретает жену и сына и на радости прощает злых сестёр и Бабариху.
Герои сказки о царе Салтане
К группе положительных героев сказки о царе Cалтане
можно отнести:
- Салтан,
- его сын Гвидон,
- девица под окном будущая Царица, Царевна-лебедь.
А к отрицательной группе героев относятся:
- повариха,
- ткачиха,
- сватья баба Бабариха,
- Коршун.
Можно определить ещё, так называемую, «нейтральную» группу героев знаменитой сказки Пушкина:
- белка,
- заморские гости,
- ветер,
- волна,
- дядька Черномор и 33 богатыря,
- а ещё комар и шмель, в которых превращался князь Гвидон.
Вот, пожалуй, все имена героев сказки о царе Cалтане, разделённых на группы по типу характера.
Прежде всего, хочется сказать о двух сёстрах Царицы – поварихе и ткачихе, а также их матери – сватье бабе Бабарихе. Это, без сомнения, отрицательные персонажи.
Из-за мстительности, злопамятности, зависти и обидчивости они совершили преступление. В письме к царю Салтану — оклеветали Царевну и младенца-Царевича, добившись указа царя, посадить их в бочку и бросить в море.
Совершив этот страшный поступок, они, конечно же, не стали счастливыми, а наоборот – были наказаны!
Другие главные герои сказки о царе Cалтане,
которых смело можно отнести к положительным героям. Во-первых, это князь Гвидон – сын царя Салтана. Его смелость и стремление к цели, отважность и гостеприимство располагают к нему любого читателя этой сказки.
Вторая главная героиня, сделанная поэтом центральным художественном образом произведения, — царевна-Лебедь, которую спас Гвидон от злого колдуна-Коршуна. Её характеру присущи такие качества, как благородство и мудрость.
Её образ в сказке заключал в себе черты русской Василисы Премудрой, наделённой удивительной красотой и волшебством. К слову, 33 морских богатыря были её братья родные.
Следующий главный герой сказки — добрый и мягкий царь Салтан – справедливый и незлопамятный, доверчивый и простоватый.
Порой он кажется даже немного безвольным, но это не так: просто широта и доброта русских царей делала их безоружными перед коварством и вероломством. Поначалу он разгневался на ткачиху, повариху и сватью, но потом великодушно простил завистниц и отпустил их домой.
В заключении «подведём черту»: в сказках, и не только в Пушкинских, злоба, зависть и ненависть обречены на позорное уничтожение, потому что в жизни людей первоначальны Любовь и Добро. В этом вся гармония и красота русских сказок!
Люди, творите всегда добро!
Автор статьи: Игорь Смирнов
Дети, молодые, взрослые и пожилые – большинство из нас знают множество произведений Александра Сергеевича Пушкина. Одно из наиболее известных, любимых и увлекательных произведений Пушкина является . Сюжет данного стиха довольно прост для понимания, но очень увлекает. Ребёнок и взрослый, читая это произведение, представляют яркую картинку, где по-своему преображаются действия, по-своему вырисовывается внешность персонажа. Но абсолютно каждый выделяет для себя поступки злые и добрые и, следовательно, плохого и положительного персонажа.
К позитивным героям относятся:
Царь Салтан
– государь своего царства. С одной стороны, царь – настоящий воин, мужественный и сильный, который готов сражаться за своё государство. С другой – это добрый персонаж, который имеет мягкий характер. По действиям, которые совершает этот герой, становится понятно, что он незлопамятный и даже простой, наивный персонаж и из-за этого, некоторые читатели могут подумать, что он безвольный царь. На самом же деле, это совершенно не так. Просто из-за своей добродушности, он никак не наказал злобных и коварных сестриц, а наоборот, простил их.
Князь Гвидон
– сын царицы и царя Салтана. На протяжении всего стиха проявляет себя как смелого и сильного героя. Свой мужественный характер этот персонаж предпочитает доказывать поступками, а не действиями. Помимо смелости, силы и мужественности он проявляет гостеприимство и целеустремлённость, что очень нравится читателям.
Царевна-лебедь
– рассудительная и прекрасная волшебница, сестра 33 морских богатырей и в конце сказки становится женой князя Гвидона. Будучи одним из главных героев, также относится к добрым персонажам, ведь она олицетворяет великодушие, мудрость и честность.
Царица
– это одна из первых девиц, с которыми встречается читатель в первых строках сказки. В будущем становиться царицей и матерью прекрасного богатыря. Как и сам царь, она является очень позитивным персонажем, ведь она добрая, честная, терпеливая и добросердечная. Благодаря этим качествам, царица симпатизирует многим читателям.
Негативные герои:
Ткачиха
– сестра Царицы и поварихи. Её поступки говорят, что это очень завистливый, злой и негативный персонаж. Помимо этого, она очень обидчива и мстительна, из-за чего и проворачивает коварные действия.
Повариха
– сестра ткачихи и Царицы. Как и ткачиха, повариха является плохим персонажем, ведь имеет такие качества, как зависть, злопамятность, коварство и эгоизм.
Сватья баба Бабриха
– относится к негативным персонажем, так как имеет такие отрицательные черты характера как ненависть, жесткость и мстительность. Из-за этих качеств, многие читатели её недолюбливают.
Действия, которые совершают положительные и негативные персонажи помогают разобраться читателю в том, что такое добро, а что на самом деле зло, при этом осознавая, что зло всё равно будет наказано, а добро в любом случае победит!
А.С. Пушкин не раз обращался к жанру сказок, примером чему служат его такие произведения, как «Сказка о рыбаке и рыбке», «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях», «Золотой петушок». В 1831 году поэт написал одно из своих самых известных сочинений в данном жанре — «Сказку о царе Салтане и сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди».
Сюжет
Повествование рассказывает о нескольких персонажах. Главными действующими лицами становятся царь Салтан, царица и князь Гвидон. Характеристика героев проста и понятна.
Царь Салтан и царица
Государь по имени Салтан – мужественный и отважный воин, способный вступиться за свои земли. Он обладает покладистым, спокойным нравом, отличается простотой, не держит зла на обидчиков и проявляет некую наивность. Добродушие героя не дает наказать сестриц, наговоривших на царицу и чуть не погубивших ее и сына – князя Гвидона.
Царица и маленький Гвидон
Мудрая царица – первая девица в государстве и первая, с кем встречается читатель, знакомясь со сказкой. Она – положительный персонаж, честная, добрая и верная женщина, неспособная на предательство и обман.
Гвидон – сын царицы и Салтана. Его отчество не зря подчеркивается в названии сказки, потому что с малых лет герой, как и отец, проявляет отвагу и смелость. Для него особую важность имеют поступки, а не слова.
Князь Гвидон
Гостеприимный амбициозный правитель получает титул князя неспроста. Якобы по велению царя Салтана, а на самом деле из-за интриг сестер царицы, младенца с матерью заточили в бочку. Странное судно, ставшее последним пристанищем, опустили в морскую пучину. В нем промелькнули детство и отрочество юноши, и вскоре он превратился в настоящего богатыря, которому суждено спасти от коршуна царевну Лебедь и заполучить под покровительство невиданные земли – остров Буян. Остров князя стал пунктом паломничества купцов, жаждущих выгодного сотрудничества. Это место, где живет белка, грызущая волшебные орешки, а также фантастические воины – тридцать три богатыря.
Царевна Лебедь
Гвидон – основной персонаж сказки. Царевна Лебедь, ставшая позже его избранницей, – олицетворение волшебства в поэме. Она одаряет возлюбленного не только чудесными диковинами (белкой и богатырями), но и магическими силами, благодаря которым Гвидон может стать комаром. В таком образе князь попадает на корабль и прибывает на родину – повидать отца.
Второй раз Гвидон осуществляет визит в образе мухи, а в третий – в качестве шмеля. В каждое посещение он, пусть и невольно, мстит ткачихе, поварихе и сватье бабе Бабарихе. Завершается все воссоединением царского семейства и пышным свадебным торжеством.
Интересные факты
Светило русской поэзии, Александр Сергеевич Пушкин, умело обращавшийся со стихотворным слогом и прославляющий богатство русского языка, использовал в «Сказке о царе Салтане» только одно слово с буквой «ф» – флот. В пушкинскую эпоху слова с этой буквой считались заимствованными из других языков.
Город Свияжск — прообраз острова Буяна
Однажды, путешествуя, Пушкин попал в город Свияжск. Поэт восхищался красотой этого места и признавался, что так представлял описанный населенный пункт на сказочном Буяне:
«В свете ж вот какое чудо: Остров на море лежит, Град на острове стоит С златоглавыми церквами С теремами да садами…»
Некоторые исследователи считают, что прототипом острова является Руян, расположившийся в Балтийском море.
Богиня Умай и царевна Лебедь
Сказка сплетена из фольклорных сюжетов и нюансов, придуманных поэтом. Примечательно, что прообразом царевны Лебедь стало языческое божество Умай. Ее воспевали в монгольских и кыпчакских племенах как женщину в образе лебедя, ходящую по земле и воде. В произведении описание царевны не менее привлекательно, чем в легендах древних народов:
«Говорят, царевна есть, Что не можно глаз отвесть. Днем свет Божий затмевает. Ночью землю освещает — Месяц под косой блестит, А во лбу звезда горит».
История персонажа
«Сказка о царе Салтане» – предназначенное для детей знаменитое произведение из наследия, оставленного миру Александром Сергеевичем Пушкиным. Полное название поэмы звучит так: «Сказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди». Оно было придумано на манер лубочных сказаний, популярных в простонародье. Использованный сюжет пересказывался на Руси из уст в уста. До наших дней легенда дошла в вольной интерпретации. Пушкинисты, исследующие творчество русского поэта, свидетельствуют, что лейтмотив произведения не был уникальным. Гораздо раньше его использовали в своих сказках Чосер и Гоцци.
Бурятские сказки (онтохонууд) — один из богатейших разделов устно-поэтического наследия народа. К ним вполне применимо общепринятое в фольклористике деление на три основных вида — волшебные, о животных, бытовые или новеллистические. Но больше всего зафиксировано бытовых и волшебных сказок.
По своей форме бурятские сказки — произведения в основном прозаические, повествующие о приключениях или богатырских подвигах героев.
Наряду с необычными, чисто «сказочными» явлениями в них рисуются вполне реальные картины, которые могли иметь место и в повседневной жизни народа. Бурятские сказители в своих многочисленных сказках отобразили самые различные стороны материальной и духовной жизни народа, начиная с древнейших времен до настоящего времени.
Выдумка, фантазия подчиняются основной идее сказки, воплощению высоких мыслей, поэтизации героев и их поступков. Сказочный вымысел, волшебство, которые являются основными элементами сюжетостроения, возникают на основе реальной жизни и отражают вполне земные дела, встречавшиеся в повседневном быту.
Отличительной особенностью сказок является то, что их рассказывать могут не только признанные сказители — онтохошины, но и те, кому близко и дорого словесное искусство народа, люди разные по возрасту и роду занятий. Этому способствуют также относительная подвижность жанра сказок и по сравнению с улигерами их небольшой размер.
Богатое и самобытное сказочное творчество бурят давно привлекало путешественников, собирателей и любителей фольклора.
В числе зачинателей собирания и публикации бурятских народных сказок были Ф. Миллер, П.С. Паллас, А. Паршин, М. Кастрен, декабрист Н.А. Бестужев, революционер-демократ А.П. Щапов, ученые Г.Н. Потанин, А.Д. Руднев и др.
Три крупных сборника бурятских сказок, изданные в конце XIX — начале XX в. Восточно-Сибирским отделом Русского Географического общества, связаны с именем бурятского этнографа и фольклориста М.Н. Хангалова. В первые два сборника, составленные им и Н.И. Затопляевым, вошли сказки прибайкальских и забайкальских бурят. По числу сказочных текстов самым большим был третий — «Балаганский сборник» М.Н. Хангалова под редакцией Г.Н. Потанина. В данных сборниках широко представлены волшебные сказки, богатырские, сказки о животных. В связи с тем, что публикации бурятского повествовательного фольклора на языке оригинала в то время еще не осуществлялись, сказочные произведения в этих изданиях давались в русском переводе. Отдельные сказки в этих сборниках представлены в разных вариантах, что является несомненной заслугой издателей.
Впервые публикацию бурятских сказок в оригинале и русском переводе осуществил А.Д. Руднев в книге «Хори-бурятский говор», куда вошли 20 сказок и 3 улигера. Записи А.Д. Руднева характеризуются точностью, при переводе которых ученый сумел максимально сохранить своеобразие бурятской сказки, что существенно повышает ценность этого издания (Руднев. 1913-1914). Тексты сказок были записаны А.Д. Рудневым от 14-летнего мальчика Галана Ниндакова.
Ценный вклад в собирание бурятских сказок внес известный монголовед Ц. Жамцарано. Материалы, собранные ученым в экспедициях 1903, 1906, 1913 гг. по Прибайкалью, раскрыли богатство сказочного и эпического творчества бурят, выявили таких одаренных улигершинов и онтохошинов, как Маншуд Имегенов, Елбон Шалбыков, Лазарь Бардаханов и др.
Следует отметить, что Ц. Жамцарано впервые применил в своей работе академическую транскрипцию бурятских текстов, что позволило более точно фиксировать тексты, сохранять диалектные особенности и исполнительский стиль сказочников.
Однако тексты, записанные и частично опубликованные в дореволюционное время, далеко не полно отражали сказочный репертуар бурят. Собиратели и исследователи устного народного творчества в этих изданиях не всегда давали необходимые сведения об исполнителях, что является важным при записи фольклорных произведений. При переводе сказок больше внимания уделялось их сюжетной линии, содержанию. И все же эти пробелы не умаляют огромного значения таких публикаций в деле популяризации бурятских народных сказок, знакомства широкого круга читателей с образцами сказочного эпоса бурят.
Богатые фонды сказок созданы благодаря усилиям нескольких поколений собирателей, среди которых были учителя, ученые, писатели — К.В. Багинов, Н. Норбоев, Ш. Базаров, Х.Н. Намсараев, А.И. Шадаев, К.А. Хадахнэ, С.П. Балдаев, Г.Д. Санжеев, А.К. Богданов, Н.О. Шаракшинова, И.Н. Мадасон и др.
Среди них особо следует отметить собирательскую и научную деятельность ученого фольклориста, этнографа С.П. Балдаева. В его богатейшем фонде имеется более 110 оригинальных текстов бурятских народных сказок, записанных им в разных районах Бурятии, Иркутской области.
Значительная работа в собирании, публикации и систематизации бурятских сказок была проделана учеными-фольклористами А.И. Улановым, М.П. Хомоновым, Г.О. Туденовым, М.И. Тулохоновым, Н.О. Шаракшиновой, Е.В. Баранниковой, С.С. Бардахановой, Д.А. Бурчиной, В.Ш. Гунгаровым, Б.-Х.Б. Цыбиковой.
В ряду изданных сборников бурятских сказок особую значимость представляет академическое двуязычное издание, включающее 3 тома «Бурятских народных сказок» (1973, 1976, 1981).
В серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока» бурятские сказки представлены двумя томами (1993, 2000). В первый том включены волшебные сказки, во второй — сказки о животных и бытовые.
В сказочном репертуаре забайкальских бурят заметное место занимают сюжеты, основные мотивы которых восходят к древнеиндийским и древнемонгольским памятникам «Панчатантра», «Шэдитэ хэгур» (Волшебный мертвец), «Улигэрун далай» (Море притч). Сюжеты индийского происхождения, включенные в письменные памятники, способствовали обновлению и расширению сказочного репертуара, влияли на обогащение стиля бурятских народных сказок. Особенно заметно влияние сказок из «Волшебного мертвеца» на бурятский репертуар. К этому сборнику генетически восходят многочисленные версии сюжета о «знахаре» (Гахай багша), который обладает волшебным свойством находить спрятанные драгоценности. Один из вариантов — «О старике со старухой» — был опубликован еще Н.А. Бестужевым.
Сюжеты сказок «Волшебные гадальные косточки», «Грозный черный амбань» также заимствованы из сборника «Волшебный мертвец». Но они переосмыслены по-новому. Так, если в сказках письменного первоисточника функции доброго советчика выполняет лама Шадургу Арши, то в устных версиях он заменяется традиционным мудрым белоголовым старцем с березовой тростью.
Таким образом, сказки из древнеиндийских и древнемонгольских письменных источников, зафиксированные в основном в районах Бурятии и Читинской области, в процессе устного бытования подверглись существенной трансформации.
Следует отметить, что сказочная традиция бурят, проживающих в Иркутской области, не испытала влияния письменных сборников. Она больше сохранила оригинальные сюжеты, архаические, этиологические сказки, генетически связанные с народными мифологическими воззрениями. Большую популярность в этом регионе обрели богатырские сказки, активное бытование которых в наше время свидетельствует о богатой в прошлом унгинской, эхирит-булагат-ской эпической традиции.
Исследователь сказочного эпоса бурят Е.В. Баранникова отмечала, что «В исторически сложившемся сюжетном репертуаре бурятских волшебных сказок есть произведения на оригинальные, собственно бурятские сюжеты (к ним относится цикл богатырских сказок о баторах и мэргэнах), а также сказки, основой которых стали сюжеты и мотивы, пришедшие из рукописных старомонгольских сборников различного происхождения» (Памятники фольклора… 1993. С. 14).
Главными героями бурятских сказок на оригинальные сюжеты часто выступают обездоленные сироты, невинно гонимые юноши и девушки, которые борются за восстановление справедливости, противостоят чудовищам — шолмосам, мангадхаям, а также ханам, нойонам. Эти сказочные герои чаще всего одерживают победу над противниками благодаря находчивости и бесстрашию в различных видах состязаний.
Популярностью в народе всегда пользовались сказки о таких смекалистых и отважных героях, как старик Хээрхэн, Тенохен, Тээсхэн, о маленьком храбреце Торсогин-хубуне.
К числу излюбленных принадлежат сказочные персонажи, у которых вместо имен прозвища: Найденыш — Олзо хубуун, Бедный Боролзой, Соплячок – Нюпата Нюсхай, Чернявый дурачок — Муу Хара, Дурачок Монто — Муу Монто, Сирота Боро — Yhitoh Боро. Под видом неказистых и жалких персонажей скрываются истинные герои сказки, подлинная сущность которых раскрывается лишь по мере развития сюжета.
Глубокий смысл и оригинальность присущи циклу сказок, повествующих об искусстве сказочников и улигершинов, талантливых певцов и музыкантов. К примеру, сказки «Хурша-парень» (Памятники фольклора… 1993. С. 214) и «Охотник-сказочник» (Памятники фольклора… 1993. С. 218) В первой из них поэтично рассказывается о том, как искусство игры на хуре (музыкальный инструмент) помогло бедному парню победить жизненные невзгоды и благодаря покровительству хозяина тайги Лээхэя обрести счастье. Во второй сказке, наоборот, непочтительное отношение к сказыванию сказок наказывается. В некоторых вариантах этого сюжета хозяин тайги дарует огонь онтохошину, оставшемуся без огня, за его веселые и остроумные сказки.
По представлениям бурят, сказывание сказок и улигеров являлось одним из условий успеха в охотничьем промысле. Известно, что охотники специально брали в тайгу сказителей, которые за исполнение сказок и улигеров наравне с охотниками получали долю добычи. Нередко сами охотники были искусными сказочниками. В сказках повествуется о том, что владыки гор, вершин, тайги щедро одаривают сказочников-охотников, а тех, кто мешает сказыванию сказок, наказывают, оставляя их без добычи.
Среди волшебных сказок имеется цикл, в которых один из родителей выступает в облике зверя. Сказки этого цикла характеризуются тотемическими воззрениями, животные-тотемы представлялись предками-покровителями, от которых зависит не только удачная охота, но и благополучие в жизни.
Персонажи из мира животных в волшебных сказках выполняют также функции мудрых советчиков и дарителей. И чаще всего это животные, спасенные героем от гибели. Так, Бедный Боролзой поочередно выпускает из капканов различных животных, а те в благодарность за спасение снабжают героя волшебным камнем, при помощи которого тот становится не только богатым, но и занимает ханский трон.
Многочисленны древние мотивы об оборотничестве, когда сказочные персонажи легко превращаются в различных зверей и с такой же легкостью снова обретают человеческий облик. Наибольшее распространение имеют сказки о медведе-оборотне.
Идеи тесной связи и общности человека с представителями животного мира находят соответствия в древних повествованиях многих народов.
Для членов родового общества была особенно важна забота о его увеличении и укреплении. Многочисленность рода обеспечивала им спокойную жизнь. Но женитьба, создание семьи было не простым делом: у монгольских племен в эпоху родового общества допускались только экзогамные браки. Поэтому в устойчивом мотиве бурятских сказок о поисках невесты борьба за нее всегда сопряжена с большими трудностями и опасностью, поскольку жениху приходится отправляться за невестой далеко за пределы своих земель. Зачастую борьба за невесту в сказках представлена тремя видами единоборств: национальная борьба (барилдаан), конные скачки (мори урилдаан) и стрельба из лука (сур харбаан). При этом большая роль в благополучном исходе всех трудностей и испытаний, связанных со сватовством и женитьбой, в сказках отводится невесте. Именно ее находчивость и мудрость обеспечивают успех в богатырской поездке ее избранника.
Сказочные героини — искусницы в любом домашнем труде. Умение шить быстро красивую одежду передается традиционной формулой — например, в сказке о девушке Башалай: «…из шелка с ладонь умела сшить десять шуб, а из шелка с подол — двадцать шуб» (…альганай шэнээн торгоор арбан захатые бутээдэг, хормойн шэнээн торгоор хорин захатые бутээдэг) (Памятники фольклора… 1993. С. 109) или «…дочь Усан Далай хана шьет одежду так искусно, что швов не видать» (…Уhан Далай хаани басаган оёдолбой хубсаhа оёжо hyyба) (Бурятские народные сказки… 1976. С. 201).
Особое место в ряду сказочных героинь занимает образ матери, вобравший в себя самые разные представления. Когда сын становится взрослым («руки достают до тороков, а ноги до стремени»), роль матери в его судьбе приобретает особую значимость в сказке. Мать сама изготовляет для сына снаряжение: «мать смастерила из ветки кустарника лук, а из прутьев стрелы» (…эхэн Гуун Сээжэ гэ-жэ хубуундээ харганаар номо, хабшалгаар годли хэжэ угэбэ) (Памятники фольклора… 1993. С. 166). Отправляя сына в дальнюю дорогу, мать снабжает его чудодейственной пищей, утоляющей голод. Лепешки, сушеный творог, приготовленный матерью на своем грудном молоке, обладают волшебной силой. Эта пища не убывает в пути, дает ему силы.
В богатом сказочном фонде бурят имеется также цикл сказок, сюжетом которых является легенда о девушке-лебеде. В одной из ранних публикаций варианта данной легенды, принадлежащей Г.Н. Потанину, отчетливо проступают черты и мотивы, свойственные поэтике сказочного жанра: осложняется сюжетная разработка. В процессе трансформации генеалогической легенды в сказочное повествование сюжет переосмысляется. В этом случае персонажем сказки является не Хоредой из легенды, а чаще всего обездоленный парень или юноша-сирота. Таковы, к примеру, сказки «Молодец и его жена-лебедь» (Памятники фольклора… 1993. С. 45), «Лебедь и Гаруди» (ХВРК ИМБиТ, Инв. 3349). В сказочной трактовке жена-лебедь навсегда принимает облик земной женщины, является хранительницей домашнего очага и заботливой матерью.
В составе бурятских волшебных сказок на оригинальные сюжеты широко представлены произведения, воспевающие подвиги мэргэнов и баторов. Это богатырские сказки о Гэсэре, Алтан Шагае, Харасгай Мэргэне и других героях. Возникновение и формирование таких сказок в определенной мере связано с угасанием улигеров, их жанровой трансформацией. Происходил процесс постепенного перехода части улигерных сюжетов в сказочный жанр. Е.В. Баранникова считает, что богатырские повествования — издавна существующая традиционная разновидность бурятских сказок. У них во многом общий с улигерами арсенал художественно-изобразительных приемов и мотивов. Прежде всего это устойчивые эпические формулы, например зачины, указывающие на отдаленность времени, о котором повествуется в произведении. В некоторых вариантах бурятских сказок говорится, что в те давние времена «Земля была теплая… молочное море с лужицу было, а гора Сумбэр с кочку была, дерево на опушке маленьким было, могучий гуран козленком был» (Газарай гэдхэн… hɵн далайн шалбааг байхада, hɵмбɵр уулын болдог байхада, захын модоной загзар байхада, загал улаан гура-най инзаган байхын сагта hан ха) (Бурятские народные сказки… 1973. С. 409).
Подобно баторам и мэргэнам, в улигерах сказочным героям коня даруют небесные силы. Народная фантазия наделила сказочного коня волшебными крыльями, которые способны поднять его в воздух «ниже облачного неба, выше верхушек деревьев».
Однако сюжетный состав волшебных сказок претерпевал изменения. Бурятские сказки в силу тесной исторической взаимосвязи с другими сибирскими народами, а также с русским народом испытали влияние их сказочных традиций.
В бурятской сказке о Хулмадай Мэргэне центральным мотивом является дежурство сыновей у тела умершего отца. Этот мотив представлен в русских сказках типа «Сивка-Бурка». В отличие от русских сказок, где согласно исконно народному обычаю, тело отца трех братьев погребено в земле, в бурятских сказках нет могилы и погребальных сооружений. И три сына по воле отца должны караулить не его тело, как в бурятских сказках, а могилу. В бурятских волшебных сказках в подобных эпизодах отразились свои древние обычаи народа: забивают коня, переламывают лук и стрелы, принадлежащие умершему, чтобы положить в могилу вместе с их владельцем.
Наряду с чертами, присущими сказкам и других народов, бурятские волшебные сказки имеют свои особенности. Так, из традиционных формул — инициальных, медиальных и финальных — в них представлены только первые две. Финальные формулы в том значении, в каком они употребляются в сказках других народов, у бурят не встречаются. Конец сказки обычно звучит лаконично: «…Зажил счастливо» (…ян бун жаргаба) (Памятники фольклора… 1993. С. 116.); «Зажили они, говорят, спокойной счастливой жизнью» (Амар жаргалаа оложо байhан hyyhau юм hэн гэлсэгшэ) (Памятники фольклора… 1993. С. 106).
Зато инициальные и медиальные формулы отмечены разнообразием и красочностью. Начальные обычно указывают на отдаленность времени действия сказки, рисуя картину «возникновения» земли и ландшафта.
В бурятских волшебных сказках широко используются такие оригинальные жанры фольклора, как благопожелания, пословицы, поговорки, загадки.
Мотивировка выезда героя на поиск невесты обычно передается развернутой формулой: «Из одной головешки костер не разгорится, из одного человека семьи не будет» (Ганса сусал гал болодоггуй, ганса хун хун болодоггуй) (Памятники фольклора… 1993. С. 224.). Сказочно быстрое взросление и мужание героя передается обычно такими словами: «…к утру в шкуре барана не вмещаются, через сутки в шкуре овцы не вмещаются» (…эртээр бэри эрьеын арhанда багтахаяа болино, хоног бэри хонни арканда багтахаяа болино) (Памятники фольклора… 1993. С. 142).
Перед единоборством соперники обговаривают условия борьбы, которые представлены в бурятских сказках в виде стабильных фраз: «Силой больших пальцев померяемся или остриями стрел?» (Эрхэйн эршээр болохомнай гу, али hомоной хурсаар болохомнай гу?) (Памятники фольклора… 1993. С. 214). Отец невесты зачастую спрашивает у жениха: «Чей будешь сын? Куда путь держишь?» (Хэнэй хубуун гээшэбши? Хаа хурхэеэ ябанаш?), на что тот отвечает устойчивым иносказанием: «Сам я ехал дорогой жениха, кушак мой — дорогой свата» (Бэемни хургэни мурɵɵр, бэhэмни худайн мурɵɵр ябана) (Памятники фольклора… 1993. С. 172). Здесь имеется в виду традиционный свадебный обычай бурят, по которому родители жениха и невесты при сватовстве обменивались поясами (кушаками). Финальная формула, выражающая намек на вознаграждение сказочнику, в бурятской сказке практически не встречается. Она является завершением сказочного сюжета.
В целом, основой поэтики традиционных формул волшебной сказки является свойственная бурятскому стихосложению аллитерация и четко выраженный, ритмически организованный характер. Своеобразию сказочной речи способствуют и малые фольклорные жанры: пословицы, поговорки, загадки, которые выполняют определенные функции. Таким образом, художественное совершенство и устойчивость формул позволяют одаренных сказочников свободно переносить их из одной сказки в другую. Волшебные сказки, как и весь классический фольклор, переживают естественный, необратимый процесс угасания. Тем примечательнее, что в наши дни еще встречаются талантливые знатоки и исполнители сказок.
Ко второй группе большого сказочного фонда относятся сказки о животных, в которых «животное является основным объектом или субъектом повествования» (Пропп. 1984. С. 301). В этой разновидности сказок основными действующими персонажами выступают звери, птицы, домашние животные. Однако во многих сюжетах вместе с животными действуют и люди. Но животные играют в этих сюжетах наиболее активную роль, и повествование ведется в основном с их позиций.
По определяющему смыслу повествования, стержневой мотивации и функциональной направленности сказки о животных условно можно разделить на этиологические и аллегорические.
Этиологические сказки, объясняющие происхождение зверей или птиц, особенности отдельных их черт, органически связаны с мифами, к которым генетически восходят многие сказки. Они древнее аллегорических сказок, которые возникли, на наш взгляд, на более позднем этапе развития человеческого общества.
В силу живого бытования фольклора до нас дошли многие архаические сюжеты и мотивы, характеризующие отношение наших далеких предков к миру тайги, интерес к которому был вызван прежде всего главным видом их деятельности — охотой. Поэтому абсолютное большинство этиологических сказок объясняет происхождение диких животных и птиц. В сказках этой группы в своеобразной художественно-поэтической форме дается объяснение, почему у зайца «разорванные» губы, отчего у ласточки раздвоенный хвост, почему комар и пчела жужжат и т.д.
В мифологических сюжетах и этиологических сказках тюрко-монгольских народов немало совпадений в объяснении происхождения тех или иных зверей и птиц, некоторых их особенностей. Например, в архаическом эпосе алтайцев, бурят, тувинцев, калмыков, хакасов сходны в своей основе мотивы, связывающие происхождение медведя с человеком. Мотив превращения человека в животное или, наоборот, животного в человека, связанный с верой древних людей в оборотничество, становится определяющим в некоторых этиологических сказках.
Происхождение сказочных персонажей нередко связывается с мотивом совместной жизни человека и медведя, причем герои, рожденные от такого «брака», обладают огромной, сверхъестественной фантастической силой, что позволяет им вступать в единоборство с очень сильными противниками и побеждать их. В таких сказочных сюжетах, по-видимому, находят выражение тотемистические представления.
В произведениях архаической эпики народов Сибири благородную миссию (похищение огня у хранящих его духов) выполняет ласточка. Она, согласно бурятским сказкам, выкрала огонь у творца-бурхана . «Увидел бурхан ласточку и выстрелил ей вслед. Стрела насквозь пробила ей хвост. Ласточка принесла людям огонь, свила себе гнездо около дымохода в юрте человека. С тех пор ласточки живут вместе с людьми», — говорится в бурятской сказке (Бурятские народные сказки… 1976. С. 387).
Идентичны хакасско-бурятские мифы и сказки о ласточке — спасительнице человека. Пчеле (в некоторых вариантах комару, оводу), 12-головый змей Гаруди (Айна — хак.) велит узнать, чья кровь слаще. Она попробовала, и ей понравилась человеческая кровь. Она спешит сообщить об этом своим повелителям. Но ласточка, чтобы спасти человека, по пути вырывает язык пчеле (комару, оводу), чтобы та не смогла сказать, чья кровь слаще. С тех пор пчела (комар, овод) лишилась дара речи и стала жужжать.
Этиологические мотивы во многих сказках переплетаются с аллегорическими. К примеру, перекликаются сказки, объясняющие, почему у некоторых птиц нет ноздрей: «Мудрый филин» (тув.), «Буксэргэнэ» (бурят.), «Почему у совы нет ноздрей» (калм.). В них наряду со сходными этиологическими моментами совпадают эпизоды, когда мудрые птицы своей находчивостью и остроумными ответами приводят в замешательство птичьего хана и спасают своих сородичей.
Образы животных персонажей героического и сказочного эпоса многослойны. Для животных — тотемов в историческом аспекте характерен постепенный переход от родоначальников, покровителей, помощников человека к сказочным образам любимых зверей и птиц.
Нередко почитаемые животные в преломлении художественной специфики сказок переходят в свою противоположность. Например, медведь, окруженный ранее ореолом почитания в мифологических, сказочных сюжетах, нередко оказывается в роли, явно не соответствующей его прежнему положению в звериной иерархии. Его, как и волка, жестоко обманывают другие животные. В сказках о животных немало эпизодов, в которых медведь, представленный «тугодумом», а волк — «дурнем», попадают в несуразные ситуации. Например, в сказке «Лиса, обманувшая смерть» (Памятники фольклора… 2000. С. 32) медведь с волком становятся жертвами своей же глупости и ограниченности. Лиса хитростью и обманом доводит их до гибели.
Медведь и волк — комические персонажи сказок более позднего периода, имеющих аллегорическое звучание, где они становятся воплощением ограниченности и тупости.
Наиболее активными персонажами сказок о животных являются медведь, волк и лиса. По основным действующим лицам публикуемые бурятские сказки о животных можно условно разделить на следующие группы: 1) о диких животных; 2) о диких и домашних животных; 3) о зверях, птицах и насекомых; 4) о людях и животных.
Особую группу в богатом сказочном наследии составляют контаминированные сказки, где контаминация сюжетов является одной из характерных черт современного бытования сказок всех разновидностей — волшебных, бытовых и о животных. В контаминированных сказочных повествованиях значительное место занимают сюжеты, мотивы, персонажи сказок о животных. Так, например, сюжет сказки о поющем волке встречается у бурят чаще в контаминации с сюжетом бытовой сказки о ловком старике Табхалайхане, что является одной из особенностей его современного бытования. Волк пением выманивает у старика быка, корову, сына, дочь. Это завязка, начало второй части контаминированного повествования — новеллистического сюжета о старике Табхалайхане, который путем обмана и различных уловок разбогател и взял себе двух жен.
В варианте этой же сказки под названием «Арнай» (Бурятские народные сказки… 1981. С. 240) нет мотива о поющем волке. Здесь завязкой служит встреча главного героя сказки, по имени Арнай, с разными людьми, которые спрашивают его имя. Арнай, забывший свое имя, говорит встречному, что, если он называет его имя , то отдаст за это свои золотые сани, затем коня, золотую дугу, золотую шапку. Оставшись ни с чем, герой отправляется в путь, с чего и начинаются его приключения.
Другая контаминированная сказка «Баян Бадма» (Памятники фольклора… 2000. № 28. С. 102) состоит из трех частей, каждая из которых представляет собой самостоятельный сюжет. В первой из них главную роль играет представительница животного мира лиса-сваха, которая обманом и хитростью женит героя на ханской дочери. Во второй части разговор птиц — сороки и вороны — становится завязкой повествования. Третья часть включает в себя сюжет о глупом муже и умной жене.
Следует отметить, что иногда один и тот же мотив прослеживается в разных видах современных бурятских сказок. Однако разработка сюжетов, реализующих идентичные мотивы, определяется художественно-поэтической спецификой каждой из этих разновидностей. Например, мотив добывания волшебного камня присутствует не только в сказке о животных «Мышь, лев и человек» (Памятники фольклора… 2000. № 13. С. 68), но и в волшебной сказке «Бедный Боролзой» (ХВРК ИМБиТ СО РАН, Инв. № 3438). В обеих сказках действуют персонажи из животного мира и человек. Если в первой сказке «Мышь, лев и человек» животные активны с самого начала повествования, то во второй — повествование ведется с позиции главного героя — парня Боролзоя, который в начале спасает медведя, лису, кошку и мышку. Благодарные животные в свою очередь оказывают услугу — добывают волшебный камень. Однако функция волшебного камня предыдущей сказки несколько иная, чем в сказке «Бедный Боролзой».
Добывание его в сказке «Мышь, лев и человек» — одно из средств проверки их дружбы, которая не выдерживает испытания.
В богатом арсенале бурятских сказок немало примеров, свидетельствующих о взаимовлиянии и взаимопроникновении сказочных мотивов, сюжетов, о разных пересечениях персонажей и их функций.
В сказках о животных используются отдельные художественно-поэтические приемы, характерные для других разновидностей сказок. К примеру, поединок героев волшебных, а иногда и бытовых сказок начинается с выбора испытаний: «Силой плеч или силой пальцев померяемся?» (Ээмын хусээр болохомнай гу али эрхэйн хусээр болохомнай гу?).
В волшебных и бытовых сказках, когда герою дают задание, персонажи нередко прибегают к устойчивому выражению, начинающемуся со слов: «Если ты настоящий мужчина…» (hайн эрэ haa) (Памятники фольклора… 2000. № 16. С. 78).
В сказке «Глупый волк» есть выражение, которое часто употребляется в улигерных и сказочных повествованиях при описании многочисленного скота героя: «Идущие впереди чистую воду пьют, сзади идущие грязь слизывают» (…Урда ябаhан адууниинь уhапай тунгалайе уунад, хожом ябаhан адууниинь шабар шабха долёонод) (Памятники фольклора… 2000. С. 78).
Обращение к конкретным текстам разных видов сказок выявляет как общие черты в их художественно-поэтической системе, так и своеобразные, отличительные.
Сюжетная структура сказок о животных по сравнению с бытовыми и особенно волшебными отличается несомненной простотой. Сказки этой группы строятся в основном на неоднократных повторах. Развитие действия в сказочных сюжетах начинается обычно со встречи животных друг с другом или с человеком. Например, в сказке «Лиса, обманувшая смерть» героиня — лиса встречается с зайцем, затем с волком и медведем, которые впоследствии становятся жертвами ее коварства.
В построении сюжета отдельных сказок о животных, в развитии действия решающую роль играют диалоги. К примеру, в сказке «Смерть лисицы» (Памятники фольклора… 2000. № 3. С. 44) диалоги составляют значительную часть текста.
Большинство сказок о животных начинается так же, как бытовые и волшебные. Например: «Давным-давно жила одна лисица с двумя козлятами» (Урайнай урайнай унэгэн эзы хоёр эшэгэтэеэ байгаа) (Памятники фольклора… 2000. С. 42); «Давным-давно жил резвый козленок…» (Урай урай тангагархан эшэгэн ябана hэн ха…) (Памятники фольклора… 2000. С. 62).
Наряду с таким лаконичным началом в сказках о животных, также как в богатырских сказках, встречается и более сложный зачин: «Давным-давно по подножию южной горы, по окраинам северной горы, по корням лесных деревьев, меж ветвей и таежной листвы бродила одна лисица» (Урай урай хада урда хадын хормойдо, хойто хадын хамарта, ойн модони орбондо, тайга модони таhалал-да нэгэ унэгэн ябаа ха) (Памятники фольклора… 2000. С. 32).
В этиологических сказках фразы, заключающие объяснение отдельных особенностей тех или иных представителей животного мира, нередко становятся концовкой сказки и они идентичны по своему строению: «С тех пор у зайцев «разорванные» губы» или «С тех пор у ласточки раздвоенный хвост» (Памятники фольклора… 2000. С. 93).
В некоторых сказках о животных заключительная фраза завершается своеобразной характеристикой, раскрывающей, к примеру, натуру волка: «Теперь ни косточки, ни бедренные кости не буду глотать, не хочу еще умирать, — сказал волк… и стал грызть ту же бедренную кость» (Датин яhашье, сэмгэшье урэбтихэбэйб, уигɵɵ ухэхэ дурамни убэй, — гээд тэрэ сэмгэеэ шоно хэрэжэ ороhыма ха) (Памятники фольклора… 2000. С. 60).
Одной из характерных особенностей разговорного бурятского языка является активное употребление парных слов, что находит выражение и в текстах сказок о животных. Например: «Если съесть с водой-снегом, говоря, не почувствовать вкуса-смака, сказал жеребенок волку» (Уhа саhатайгаар холижо эдихэдэ амта шэмтэгуй байдаг гэлсэгжэ); «Птицы-пернатые не стали освобождать из сетей жадного-ненасытного паука» (Шубуу шонхорнууд хумхай харуу абаахайе гульмэ сооhонъ абаабэй) (Памятники фольклора… 2000. С. 78, 88).
В общем бурятском сказочном фонде по количеству сюжетов доминирующее место занимают бытовые или новеллистические сказки. Исследователь бурятских бытовых сказок Б.-Х. Цыбикова отмечает, что «Бурятскую бытовую сказку от других сказочных разновидностей (сказок о животных и волшебных) отличает определенный тематический диапазон изображения действительности, выражающийся в ее сюжетном составе: система образов и персонажей, специфический набор художественно-изобразительных средств» (Цыбикова. 1993. С. 12).
Композиция бурятских бытовых сказок представляет собой определенную последовательность в строении сюжета. В этом отношении бытовые сказки несколько отличаются от волшебных своей лаконичностью, краткостью, динамизмом развития действия. В экспозиции и завязке сказочного сюжета наглядно проявляется бытовой колорит, создаваемый введением специфических для данного народа национальных черт и особенностей. Время в сказочных повествованиях мыслится неопределенное — давнее. В отличие от улигера, бытовая сказка оперирует в основном кратким обозначением: было давно.
Бурятские сказки с бытовым содержанием отличаются глубиной идейной и философской мысли, заключенной в них. Темой, материалом бытовых сюжетов являются ситуации из повседневного быта людей, их взаимоотношения в различных проявлениях.
По сравнению со сказками о животных и волшебными бурятские бытовые сказки являются более поздними по происхождению. Формирование этих сказок, как самостоятельного жанра связано с периодом классового расслоения общества. Именно это и обусловило отличительные особенности бытовых сказок — острое социальное содержание, ярко выраженная сатирическая направленность, тесная связь с жизненными реалиями. Каков бы ни был сказочный сюжет, его персонажи живут и действуют, борются и побеждают во вполне реальных жизненных ситуациях.
В составе бытовых сказок можно выделить отдельные тематические группы: сказки, направленные против злых ханов, нойонов, тайшей, богачей, лам. Однако такая группировка условная, в связи с тем, что часто в одной и той же сказке одновременно присутствуют ханы, нойоны, богачи, ламы. В сатирических сказках они показаны как враждебные представители правящих классов. Им противостоят герои из неимущих слоев народа.
Бурятские бытовые сказки по основным персонажам, с учетом конкретных мотивов, сюжетов, их вариантов условно подразделяются на ряд сюжетно-тематических групп. Можно выделить следующие типы сюжетов: о мудрецах (56 вариантов), представляющие обширный сюжетный комплекс, состоящий из нескольких подтипов — а) о трех умных братьях (11 вариантов), б) мудром старике, находчивом, умном мальчике (17 вариантов), в) мудрой девушке (21 вариант); о проделках хитрецов (40 вариантов); ловком воре (25 вариантов); глупцах (26 вариантов); рассказчиках небылиц — «70 небылиц» (20 вариантов); сказки-миниатюры; промежуточные сюжеты.
Одной из жанровых особенностей бытовых сказок является своеобразие использования в них мотивов волшебства и фантастики, выполняющих в бытовых сказках иную функцию, чем в волшебных. Если природа волшебных сказок целиком связана с чудесами, фантастическими действиями героев, то в бытовых сказках чудеса и волшебство практически используются в качестве приема для обмана глупых и жадных сыновей богачей, незадачливых шаманов и других социальных противников героя.
Вместе с тем наряду с реальными образами людей в бытовых сказках присутствуют символические образы Счастья и Несчастья (Памятники фольклора… 2000. С. 256), используются магические слова и выражения, например, няалд-няалд (от глагола — няахя-«приклеивать»), бор-бор, с помощью которых бедняк в сказке наказывает своего обидчика — богатого хозяина вместе с его слугами. В конечном итоге бедняк добивается жизненного благополучия.
Одним из наиболее часто используемых в бытовых сказках художественных приемов является диалог, в ходе которого убедительно раскрываются недюжинные ум и находчивость положительных героев. Основой сюжета являются состязание в мудрости, словесный турнир персонажей. Здесь определяющее значение придается не поступкам героев, а показу умения дать достойный ответ, заключающий мудрость, красноречие, острословие. Например, в сюжете сказки «Умный кучер» (Памятники фольклора… 2000. С. 162) диалог персонажей построен на одних пословицах. Самобытные сказки бурят, построенные исключительно на игре слов, выявляющие лаконичность, меткость языка положительного персонажа, не имеют аналогов в сказочных вариантах других этносов. Язык сказок, выразительный и емкий, красочно и точно передает стремительность и ловкость героев, с какими они действуют в сложных и безвыходных ситуациях.
Изобретательность и находчивость героев — представителей народа не знают предела. Кажется, для них нет ничего невозможного. Самые трудные задачи они решают хитроумно и ловко, а на все замысловатые вопросы своих противников — ханов, богачей и их приближенных — дают неопровержимые ответы, ставя их этим в не только смешное, но и глупое положение.
Следует отметить такую особенность бурятских бытовых сказок: в самих их названиях определяется классовая принадлежность основных персонажей: «Батрак», «Бедняк», «Тайша и бедняк», «Крестьянин Тархас». В сказке «Молчун» на классовую принадлежность указывают уже первые ее фразы: «Жили очень бедные муж и жена. Скота у них не было, охотились на ласок — этим и кормились» (Узэлэй угытэй, мал гэжэ угы, охотноо алажа эдеэд лэ ябадаг нэгэ убгэ hамган хоёр байгаа) (Памятники фольклора… 2000. С. 258). А в другой сказке говорится так о бедственном положении героя: «Не было у него ни собаки, которая бы лаяла, ни скота, который бы по земле бродил» (Ган гэхэ нохой убэй, газар гэшхэхэ адуу убэй) (Памятники фольклора… 2000. С. 196). Эта фраза является традиционной эпической формулой, которая часто используется в сказках с разнообразными сюжетами, она всегда выполняет одну и ту же функцию, определяя социальное положение сказочных персонажей.
В составе бытовых имеются сказки, обличающие людские пороки: жадность, лень, глупость, болтливость и другие. Сходство реальных исторических условий, территориальная общность бурят с русским населением Сибири и их близкие контакты, общая идейная направленность антипоповских и антилам-ских сказок обусловили наличие в репертуаре бурятских бытовых сказок текстов, близких по содержанию к широко известной русской сказке «Беспечальный монастырь».
Популярными и любимыми героями бытовых сказок являются Будамшу, Балан Сэнгэ, Балдан Сэнгэ. Главный герой сказки «Будамшуу Даа» представлен веселым и озорным, ловким и находчивым пареньком. Будамшу удается ловко и остроумно выставить святейшего Богдо ламу на посмешище перед простым народом: он сумел заставить Богдо ламу не только лаять по-собачьи, но и съесть вместо лекарства помет. В сказке намеренно создаются самые сложные и запутанные ситуации, для того чтобы показать, какие неожиданные и остроумные решения придумывает Будамшу и как ловко он одерживает победу над своими противниками.
Особо следует выделить в бытовых сказках женские образы. Это широко известные Золотые Ножницы — Алтан Хайша, Золотой Наперсток — Алтан Хурабша, мудрая Уен из сказки «Старик Уенэхэн и его мудрая дочь Уен», Шурэл-дэхэн из сказки «Девушка Шурэлдэхэн», красавица Гунжэ Ногон из сказки «Уран Тангарик» (Памятники фольклора… 2000. С. 96, 128, 198) и др. Воспевая достоинства героинь, в сказках отмечаются и такие их качества, как деятельность и активность. Например, девушка Шурэлдэхэн выступает первооткрывательницей злаковых культур и снабжает бедняка зернами риса и проса. И таких сюжетов достаточно много.
В сюжетной системе бытовых сказок бурят в контексте со сказками других народов имеются оригинальные, специфически национальные сюжеты, не имеющие аналогичных вариантов в международном сказочном фонде. «В бурятском материале «международные» сказочные сюжеты приобретают специфическую, национальную интерпретацию, обусловленную своеобразием исторической жизни бурятского народа, его быта, нравов, художественных традиций» (Цыбикова. 1993. С. 99).
Ценность бурятских народных сказок непреходяща. И заключена она в том, что они выражают идеалы мирной жизни, взаимопонимания между людьми, их единство в борьбе со злом и несправедливостью, глубокую веру в победу добра.
Министерство образования и науки РБ
МАОУ «Средняя общеобразовательная школа №8»
XIII Республиканская научно-практическая конференция учащихся
по гуманитарным дисциплинам «Сибирская весна»
Номинация: Литература Бурятии.
Тема: «Сравнительный анализ русских и бурятских народных сказок»
Автор: Бадмаев Пётр, ученик 7 «А» класса
МАОУ «СОШ№8» г.Улан-Удэ
Руководитель: Харахинова Д.Ж.,
учитель бурятского языка
Улан-Удэ
2012
Введение
Исследование посвящено анализу и сравнению двух сказок о животных – русской народной сказки «Волк и козлята» и бурятской народной сказки «Глупый волк». Выполнение поставленной цели – сравнение русской народной и бурятской народной сказок о животных – началось со знакомства с историей сказок: определения жанра, собирания и изучения сказок, с их классификации.
Бабушка, расскажи мне сказку. Как часто в детстве мы говорим эти слова. Бабушка недолго сопротивляется. Она садится на краешек кровати, и тихо льётся бабушкин голос. Как мы любим эти бабушкины сказки, как ждём её рассказов, чтобы ещё и ещё раз погрузиться в удивительный мир фантазии, где кони летают по небу, дворцы вырастают за одну ночь, а звери говорят человеческим голосом.
Верим ли мы в реальность сказки? И верим, и не верим. Но хочется верить. Почему? Что же такое сказка? Когда появились сказки? Какие бывают сказки?
Знакомясь со сказками, мы замечаем, русские и бурятские сказки очень похожи. Что общего в сказках разных народов? А чем они отличаются? У меня возникло много вопросов и захотелось найти на них ответы.
Однажды я провел исследование, целью которого было сравнение русской народной и бурятской народной сказки. Объектом исследования стали народные сказки о животных.
Предметом исследования являются общие и отличительные черты русских народных и бурятских народных сказок о животных.
Задачи исследования:
- Познакомиться с историей народных сказок.
- Проанализировать особенности народных сказок о животных.
- Установить общие и отличительные черты русских и бурятских народных сказок о животных.
В работе, выполняя поставленные задачи, детально проанализировал русскую народную сказку “Волк и козлята” и бурятскую народную сказку “Глупый волк”, что позволило мне сделать определённые выводы о сходстве и различии сказок. Таким образом я старался найти ответы на все интересующие меня вопросы.
Структура сказок о животных довольно проста. Небольшой размер текста. Простота и элементарность сюжета, особенности композиции.
Пожалуй, только в сказках о животных композиция отличается такой ярко выраженной функциональностью. Все звенья сюжета построены таким образом, чтобы с предельной быстротой в коротком эпизоде вскрыть сущность явлений, передать характер взаимоотношений персонажей.
В моральном плане можно выделить две основные идеисказок оживотных:
1. Прославление товарищества, благодаря которому слабые побеждают злых и сильных.
2. Прославление самой победы, которое приносит слушателям моральное удовлетворение.
Для сказок о животных характерен яркий оптимизм: слабые всегда выходят из сложных положений. Он поддерживается комизмом многих ситуаций и юмором.
Наиболее полно идейно-художественный замысел сказок о животных реализуется в устном исполнении. Устное исполнение – это не только форма бытования сказки, но и средство обогащения художественных образов. Задача рассказчика – показать при помощи драматизации внутренние качества персонажа, раскрыть и довершить его характеристику. Сказочник не просто передаёт текст, а играет его.
Сказки, написанные на бурятском языке, дают возможность познакомиться с традициями, культурой и устным творчеством. Например, бурятские сказки, в которых главными героями являются животные, учат читателя отличать доброе, светлое начало от злого, сопереживать и помогать слабому, верить в справедливость. Ждать счастливого завершения испытаний.
Главными персонажами этих сказок являются волк или лис, олицетворяющие собой зло, а добрые качества присущи кошке или курице.
Весь сюжет сказки построен на постоянном столкновении добра и зла. Волк и лис очень коварны и опасны. Но силу зла смягчает юмор, который занимает весомое место в сказках. Злые герои постоянно высмеиваются и часто попадают в нелепые, комические ситуации.
Обычно сказка заканчивается победой добра. Зло наказуемо. Волк и лис сполна получают по заслугам за свои деяния.
Народы мира живут на одной планете, развиваются по общим законам истории. У каждого народа свой путь и своя судьба, свой язык и условия обитания. В сходстве исторической народной жизни и следует искать ответ на вопрос о том, в чём же причины схожести, близости сказок народов, живущих на разных континентах.
Говоря о сказках разных народов со сходными сюжетами, необходимо отметить три случая:
1. Сказки формируются в среде какого-нибудь народа, а потом перемещаются в другие страны, но на них действуют свои фольклорные традиции (зачины, мотивы), приспосабливаются к местным обычаям.
2. Есть сходные сказки, которые возникают независимо друг от друга в разных странах в силу общности быта, психологии, условий и законов социально – исторического развития народов.
3. Сказки могут передаваться и через книгу.
Национальные черты сказки определяются фольклорными традициями народа. В сказках находит отражение животный и растительный мир той страны, где эти сказки появились. Животные – герои сказок – напоминают своей речью и поведением людей той страны, где бытуют эти сказки. А иначе и быть не может, так как сказка всегда была отражением народной жизни, зеркалом народного сознания.
Наша задача сравнить русскую народную и бурятскую народную сказки.
Сравнение русской и бурятской народных сказок
Для сравнения возьмём русскую народную сказку “Волк и козлята” и бурятскую народную сказку “Глупый волк”.
Элементы сказки | Русская народная сказка | Бурятская народная сказка |
Герои сказок. | ||
Действующие лица сказки. | Дикое животное (волк) и домашнее животное (коза с козлятами). | Дикое животное (волк) и домашнее животное (жеребенок и теленок). |
Противопоставление (сильный – слабый) | Волк – козлята. | Волк – жеребенок, теленок. |
Действующие лица (животные) | Думают и говорят. | Думают и говорят. Действуют, как более современные герои: читают. |
Проблемы, которые решают герои. | Волку нужно утолить голод, козлятам спастись, а козе помочь им спастись. | Волку нужно утолить голод, а жеребенкуи теленку спастись. |
Место действия. | ||
Лес — сфера, где проявляется власть сильного. | Волк живёт в лесу. | Волк живёт в лесу. |
Дом – место, где живут слабые. | Козлята живут в доме вместе с козой – мамой. | Теленок живет с хозяевами |
Композиция сказки. | ||
Начало сказки | Жила-была коза с козлятами. | Жеребенок, теленок живут рядом с лесом. |
Кульминация (точка высшего напряжения) | Беда – козлята съедены. | Волк не мог съесть жеребенка и теленка, они обманули его. |
Развязка (завершение действия). | Слабые (козлята) выходят из сложных ситуаций победителями. Спор и помощь мамы. Готовность погибнуть ради детей, самопожертвование. (Утверждение семейных ценностей) | Жеребенок и теленок выходят из сложных ситуаций победителем. Жеребенок и теленок сами справляются с бедой. Идеал – самостоятельно решающий свои проблемы герой. |
Диалог, движущий действие. | Коза разговаривает с козлятами, коза с волком, козлята с волком. | Жеребенок и теленок разговаривают с волком. |
Волшебные числа. | Три раза волк приходит к избушке козы (трёхкратность ситуаций). | Три раза волк был обманут. (трёхкратность ситуаций). |
Художественные средства языка. | ||
Эпитеты | Трава шелковая, вода студёная. Толстый голос, тонюсенький голос, сыра земля (оценочные определения) | Серый жеребенок (логические определения). |
Вывод.
В народных сказках нет морали, так как сказка – это небылица, байка, вымысел. Русская сказка при внешней схожести сюжета и героев с бурятской сказкой, более живая, яркая, образная. В ней больше эпитетов, звукоподражаний, песенок. Это связано с древней традицией рассказывания сказки под музыку и её театрализацией.
Заключение
Сказки – самые древние творения человеческого духа. Сказка – один из популярных и любимых жанров в фольклоре и литературе.
Мы ещё не умели ходить, но уже слышали от наших мам и бабушек сказки.
Сколько же сказок уже услышано и прочитано нами с раннего детства! И нет среди них таких, которые бы нам не нравились. Бывали сказки, похожие друг на друга и не похожие, бывали весёлые и грустные, длинные и короткие. А вот скучные и глупые не попадались никогда!
Повзрослев, мы будем их читать и изучать ещё долго. А, читая, всегда погружаемся в их фантастический, волшебный и одновременно такой живой и реальный мир. Каждый сказочный образ оживает в воображении ярче, чем кадры кино или телевидения. И это не случайно. Ведь сказка – совершенное произведение народного духа, оттачивается веками или даже тысячелетиями.
Любое внутреннее движение сказки, любой её герой, любое слово в предложении множество раз взвешивались и выверялись прежде, чем стать такими, какими мы их видим сейчас.
В сказке нет ничего лишнего. Всё на своём необходимом, точно пригнанном месте. И поэтому сказка вечна.
Сказку понимают решительно все. Она беспрепятственно переходит все языковые границы, от одного народа к другому, и сохраняется в живом виде тысячелетиями.
Форма сказки, компактная, ёмкая, и манера изложения сказки, неназидательная, с виду такая незатейливая, обычно освещённая мягкой улыбкой рассказчика, позволяет передать не только наиболее характерные качества человека, но и выхватить самые глубинные, самые скрытые его черты и в общедоступной форме для любого слушателя или читателя показать, что хорошо, а что плохо.
Справедливость, которой так не хватает в жизни, почти всегда торжествует в сказках.
Сказки – одна из наиболее богатых и ярких форм народного творчества. Сказка – вечно ищущая правды и справедливости, любви и счастья душа народа, воплощённая в слове.
На изученном материале видно, что поставленные перед нами цели и задачи были решены, на все интересующие нас вопросы мы получили ответы. В своей работе мы сравнили русскую народную и бурятскую народную сказки о животных и увидели, что в них очень много общего, так как народы мира живут на одной планете, развиваются по общим законам истории. Но сказки одновременно демонстрируют национальное своеобразие фольклора каждого народа. И животные – герои сказок – напоминают и своей речью, и поведением людей той страны, где бытуют эти сказки. Иначе и быть не может, так как сказка всегда была отражением народной жизни.
Пока существует человечество, оно нуждается в мечте, а следовательно, ему не обойтись без сказки, которая вдохновляет, подаёт надежду, забавляет и утешает.
Содержание:
- Введение
- Основная часть
- Заключение
- Литература
Список использованной литературы.
- Бурятские народные сказки, У-У.,1981;
- Кот с колокольчиком, У-У, 1994;
- Санжадаева Г.С., Кушеева О.П. «Тоонто нютаг», 2009
Министерство образования и науки РБ
МАОУ «Средняя общеобразовательная школа №8»
XIIIРеспубликанская научно-практическая конференция учащихся
по гуманитарным дисциплинам «Сибирская весна»
Номинация: Литература Бурятии.
Тема: «Сравнительный анализ русских и бурятских народных сказок»
Автор: Бадмаев Пётр, ученик 7 «А» класса
МАОУ «СОШ№8» г.Улан-Удэ
Руководитель: Харахинова Д.Ж.,
учитель бурятского языка
Улан-Удэ
2012