Отец рассказ на дзене

В Дагестане место в парламенте республики официально перешло по наследству: депутат седьмого созыва Магомед-Султан Магомедов досрочно прекратил полномочия, а мандат был передан его родному сыну Магомеду.

Это решение на своем первом заседании в новом составе 9 декабря приняла избирательная комиссия республики. В свою очередь Магомедов-старший назначен государственным секретарём Дагестана.

Казалось бы, в сознании обывателя подобные рокировки обычное явление. Но на пресс-конференции за день до этого глава республики Сергей Меликов заявил, что в республике нет клановости, а сообщения о ней – «журналистская выдумка».

«Слушайте, давайте эту клановую историю в Дагестане заканчивать. Её нет, да и не было её никогда. Вы сами придумали. Не придумали бы, её бы и не было, а так придумали – вот так по ней и живете многие годы», – сказал Меликов.

Передача мандата депутата от отца к сыну – в Дагестане обыденность, считает политический обозреватель Магомед Магомедов. Эта давно сложившаяся традиция, по его мнению, не только дагестанская или кавказская в целом, а характерная для всех субъектов страны.

«Правда, она выражается по-иному – по наследству передаются школы, больницы, поликлиники, ставшие государственными совхозы и предприятия. Иногда – целые муниципалитеты», – отметил эксперт.

В передаче мандата от Магомедова-старшего к Магомедову-младшему формально нарушения закона нет, считает политолог Эдуард Уразаев. Сын, по его словам, находился в той же региональной группе партии «Единая Россия», что и отец. Освободившийся мандат передается следующему по списку, поэтому правила не нарушены, отметил Уразаев.

Так ли страшен чёрт?

Меликов не раз говорил, что нужно «навсегда закрыть эту тему», и сравнивал клановость с семейными династиями.

«Если родственник, допустим, является старшим чабаном и он всех остальных подтянул, чтобы они тоже были чабанами, это клановость? Клановость! Это хорошо или плохо? Хорошо. А в спорте, правоохранительных органах, на производстве? У меня, например, дед – офицер, отец – офицер, я – офицер, сын – офицер и внук, наверное, будет офицером. Или он должен идти работать шофером или программистом? Также и здесь, в Дагестане, – проблема не в клановости, а в действиях, которые эти люди совершают», – сказал Меликов.

Если депутат будет использовать свой статус для лоббирования интересов бизнеса своей большой семьи, то общество получит негативные результаты в виде отсутствия конкуренции, монополизации отраслей экономики и необоснованного обогащения одних небольших групп за счет других, уверен политолог Магомедов.

В то же время клановость как некое объединение людей, отстаивающих свои финансово-политические интересы, по его мнению, большого вреда не несёт: «Если, конечно, их возможности и деятельность не переходят определенные границы. Надо просто помнить, что если в обществе не работают законы, а государство не имеет институтов поддержки справедливости, то кланы очень быстро и легко превращаются в организованные преступные группировки».

В 90-е годы проблема конфликтности в дагестанском обществе решилась путем установления баланса сил между кланами, в результате которого лидеры этих группировок получили преференции во власти, отметил Уразаев.

Благодаря этому, по его мнению, Дагестан избежал «если и не гражданской войны, то более серьезных массовых конфликтов». В такой ситуации кланы – не самый плохой вариант, уверен Уразаев.

«Однако если общество и так стабильно развивается, влияние кланов, конечно, ему не благоприятствует. Происходит отбор управленцев не по профессиональным качествам, а по другим соображениям, по групповым интересам», – сказал эксперт.

Клан кланом вышибают?

У бывшего главы Дагестана Рамазана Абдулатипова заявления о борьбе с кланами были «дымовой завесой», чтобы усилить позиции своей семьи, считает Уразаев. В то же время бывший глава республики Владимир Васильев, на его взгляд, добился в этом деле некоторых успехов.

«Были массовые аресты, чтобы вселить некий страх. В то же время мы убедились, что и при нем, и после него коррупция сохраняется, и ее проявления мы видим в виде арестов и судебных процессов. Арестами и уголовным преследованием проблема не исчерпывается. Была заметна и некая избирательность в этих преследованиях», – отметил эксперт.

В борьбе с клановостью, по его мнению, нужны системные меры: усиление контроля за доходами и расходами чиновников и формализация процедур, в которых у чиновников много «возможностей».

«Например, закон о госзакупках несколько лет назад серьезно улучшили, но тем не менее, мы видим, что продолжаются хищения с помощью разных изощренных схем. Заказ изначально составляется так, чтобы его выиграл определённый подрядчик», – сказал Уразаев.

Заявлений о борьбе с кланами, по словам Магомедова, было много на разных уровнях, но все были заинтересованы только её декларировать.

«А в реальности они хотели договариваться с ними, получая с этого определённую выгоду, не обязательно материальную», – уверен Магомедов.

Кланы как формы объединения людей и групп «по интересам», по его словам, искоренить нельзя, но можно нивелировать их влияние: «Кланы боятся честных и справедливых выборов, прозрачных и ясных, незапутанных тендеров, понятных и объективных кадровых конкурсов. То есть настоящей политической, экономической и социальной конкуренции, а не то, что мы видим сейчас».

Он отметил ещё один нюанс, не позволяющий ограничить влияние кланов, – они сформировались практически во всех сферах и плотно переплетены: «Отрывать их друг от друга проблемно и, может, даже болезненно для страны».

***

Экс-депутат Народного собрания Дагестана Раджаб Абдулатипов был приговорен к 12 годам колонии строгого режима и штрафу в 8 миллионов рублей за взятки и мошенничество. Осужденный депутат приходится младшим братом бывшему главе республики Рамазану Абдулатипову.

Ситуация с передачей мандата сыну в Дагестане уже встречалась раньше. В 2018 году место перешедшего работать в Минстрой Ибрагима Казибекова в парламенте занял его сын Аслан Казибеков, а вместо перешедшего работать главой Кизилюртовского района Магомеда Шабанова депутатом стал Пазлудин Уцумиев – сын главы Кизилюрта Магомеда Уцумиева.

Главные новости Северного Кавказа и Юга России – в одном приложении! Загрузите Кавказ.Реалии на свой смартфон или планшет, чтобы быть в курсе самого важного: мы есть и в Google Play, и в Apple Store.

В 2016 году братьев-пастухов Наби и Гасангусейна Гасангусеновых убили в спецоперации близ села Гоор-Хиндах Шамильского района Дагестана. Правоохранители пытались выдать подростков за боевиков, но родные и соседи Гасангусеновых сразу же публично отвергли версию силовиков и указали на нестыковки в деле. На телах братьев было обнаружено множество пулевых ранений. Дело об убийстве уже три года расследует Следственный комитет России, а отец братьев Муртазали Гасангусенов добивается наказания виновных в их гибели.

После спецоперации у села Гоор-Хиндах силовики сразу объявили убитых братьев боевиками и заявили, что они напали на полицейских. Следственный комитет возбудил в отношении Наби и Гасангусейна дела по статьям Уголовного кодекса о посягательстве на жизнь сотрудников правоохранительных органов и незаконном хранении оружия. Лишь спустя год и три месяца следствие прекратило по ним производство и возбудило дело по статье об убийстве. Отец погибших был признан потерпевшим.

Выяснилось, что недостоверную сводку о боевиках составил исполняющий обязанности начальника отдела МВД по Шамильскому району, майор Ибрагим Алиев. Муртазали Гасангусенов убежден, что это было сделано преднамеренно – он считает Алиева ответственным за гибель сыновей. В ночь трагедии полицейский рапортовал, что в ходе спецоперации уничтожены два члена незаконного вооруженного формирования. В отношении Алиева провели проверку и понизили в должности. В 2018 году дело об убийстве братьев передали для расследования в Москву.

В декабре 2018 президенту России Владимиру Путину на ежегодной пресс-конференции задали вопрос об убийстве пастухов. Путин ответил, что не знал о трагедии, но даст поручение главе СКР Александру Бастрыкину взять расследование под контроль. Однако в марте 2020-го ведомство снова отказалось возбуждать уголовное дело против Алиева, а уже в декабре этого года суд отклонил жалобу Гасангусенова на очередной такой отказ.

Муртазали Гасангусенов добивается увольнения Алиева из полиции и привлечения его к уголовной ответственности за служебный подлог и халатность. Каждую неделю на протяжении нескольких лет он выходит на пикет на главную площадь Махачкалы, требуя наказать убийц Наби и Гасангусейна и тех, кто объявил его сыновей террористами.

– Я попросил его проложить дорогу от развилки между селами Гоор и Кахиб до нашего села – еще одно дело в память о моих сыновьях. Там есть дорога, но плохая, я хочу хорошую, асфальтовую. Небольшую, примерно два километра.

И еще я попросил помочь провести водопровод в наше село Гоор-Хиндах. Внизу под селом есть родник. Нужно провести трубу, чтобы вода шла в большую емкость наверху, а оттуда распределялась по домам. Нужен насос, чтобы ее качать. Сейчас часть соседей ходит вниз к роднику. Глава пообещал, что в следующем году решат вопрос дороги и воды.​

– В 2018 году дагестанская журналистка попросила Путина взять под личный контроль расследование убийства ваших сыновей, и он даже пообещал поручить это руководителю Следственного комитета. Это как-то повлияло на следствие?

– Нет, я не заметил никаких изменений. Сейчас хочу написать в прокуратуру, потому что следствие буксует, я возмущен. Старший следователь, генерал-майор Лев Гура каждые три месяца отправляет мне письма о продлении срока следствия, но за этим ничего не следует. У меня уже пачка таких писем.

Мы встречались с этим генерал-майором, он обещал тщательно расследовать дело, но прошло уже несколько лет. Я предлагал: «Давайте мы вам поможем, если кого-то надо вызвать, мы поедем сами и вызовем человека на допрос». Но все тянется, как и раньше. Я уже решил, что поеду в Москву, чтобы поддержать правозащитный центр «Мемориал» (в РФ организация внесена в список иноагентов, но не согласна с этим. – Прим. ред.), над которым идет суд, и заодно встану с пикетом у здания Следственного комитета.

Я очень благодарен «Мемориалу», они много сделали для расследования того, что случилось с моими детьми. Я этого никогда не забуду. Еще сильно помог правозащитник Джамбулат Гасанов. Он был рядом с первых дней после трагедии.

Помогавших мне местных адвокатов «Мемориала» власти запугивали, мол, у вас тоже дети есть. Они вынуждены были отказаться от дела, но просто так не ушли, а передали его в «Комитет против пыток».

– Вы рассказали, что собираетесь создать небольшой домашний музей в память о сыновьях. Это получилось?

– Я обязательно это сделаю. Собираю для него все материалы расследования, все связанные с детьми вещи и документы. С убийством сыновей мой род заканчивается, и я хочу оставить что-то после них. Музей как собрание материалов, но еще что-то существенное – водопровод, дорогу, спортивную площадку, турниры для сельских детей.

Сыновья погибли, я не могу о них заботиться, но мне хочется сделать добро, которое я мог бы сделать для них. Место, где я родился и где мои дети родились, очень важно для меня, здешним людям я хочу сделать благо.

– Какова судьба спортивной площадки в селе, которую тоже построили в память о ваших сыновьях?

– Она сейчас работает, на ней играют в волейбол. Но ее пришлось ремонтировать: когда власти района ее построили, там была тонкая стена в полкирпича. Она упала и подмяла под себя турники. Я был очень огорчен.

Минувшим летом к нам приехал Султан Хамзаев из «Трезвой России», он сказал: «Муртазали, нас прислал Сергей Алимович [Меликов], как ты хочешь, так мы и сделаем». Привезли новые турники, заднюю стенку площадки поставили заново, основательно, как я и просил, трибуны для зрителей сделали. Поставили качели и другие приспособления. У нас маленькое село, а в соседних, где по тысяче хозяйств живет, такого нет.

Я выкупил у односельчан землю и построю рядом еще одну площадку – детскую. Есть турники, брусья, спортивные снаряды. В этом году прошел турнир в честь братьев Гасангусеновых. Мне помог Хамзаев, я ему благодарен. Когда он приезжает из Москвы в Дагестан, то навещает нас. Сейчас он помогает нам отремонтировать дом в Ленинкенте.

– Вы переехали?

– Скажу как есть. Сулейман Керимов (российский предприниматель, сенатор от Дагестана. – Прим. ред.) помог мне купить дом. Сначала предлагали квартиру в Махачкале. Но я объяснил, что мне нужен свой кусочек земли, хотя бы небольшой двор. Тогда предложили выбрать на мой вкус. Я выбрал дом в Ленинкенте (пригород Махачкалы. – Прим. ред), и мне помогли деньгами.

В новом доме намного легче зимой: в нем есть отопление, а в горах приходилось топить печку дровами, нам с женой было непросто. Поэтому будем жить здесь зимой, а лето проводить у себя в горах.

Я часто езжу в разные инстанции по поводу расследования. Для этого тоже лучше жить ближе к Махачкале. Когда сыновей убили, я выезжал из Гоор-Хиндаха на такси рано утром в полицию и к чиновникам, а поздно вечером также на такси ехал назад, потому что мне было не у кого остаться в Махачкале.

– Что вас поддерживает, помогает пережить трагедию?

– Когда я отказался от нашего первого адвоката, поняв, что он работает на следствие, он мне сказал: «Куда ты прешь против танка без штык-ножа?» Меня разозлили эти слова, и я ответил: «Я буду идти против танка, и я найду способ остановить этот танк! Да, мне сыновей никто не вернет, но я остановлю танк убийц детей, чтобы других не убивали». И сегодня я могу сказать, что танк убийц детей остановлен. Осталось найти этих танкистов, которые убежали. Это дает мне сил.

***

Следственный комитет считает, что майор Ибрагим Алиев, рапортовавший об убийстве боевиков, уже получил наказание, его сняли с должности начальника ОМВД по Шамильскому району, говорит председатель дагестанской региональной общественной правозащитной «Право и закон» Джамбулат Гасанов.

«Мы надеемся добиться возбуждения в отношении Алиева дел по статьям УК РФ «Превышение должностных полномочий», «Халатность» и «Служебное несоответствие», – добавляет Гасанов. По его словам, полицейский угрожал людям, поддержавшим отца убитых пастухов. По рассказу свидетеля, полицейский говорил: «Вы что, хотите, чтобы вам в село 20 автоматов подбросили?»

Правозащитник указывает, что в сводке, которую подавал Алиев ночью 23 августа после расстрела братьев, говорится, что «оказавшие вооруженное сопротивление боевики» опознаны как Гасангусейн и Наби Гасангусеновы. При этом оперативно-разыскные мероприятия проводились только на следующее утро. Получается, Алиев знал имена убитых раньше, прежде чем их личности были официально установлены.

«Когда журналисты запросили копию ночной сводки, им прислали документ без фамилии. Факт, что Алиев указал их в сводке, решили скрыть задним числом, чтобы замести следы», – заключает Гасанов.

В марте 2021 года Европейский суд по правам человека обязал Россию выплатить 120 тысяч евро (более 10 миллионов рублей) отцу Гасангусеновых. Из постановления ЕСПЧ по делу следует, что российские власти нарушили в отношении братьев статью о праве на жизнь.

Главные новости Северного Кавказа и Юга России – в одном приложении! Загрузите Кавказ.Реалии на свой смартфон или планшет, чтобы быть в курсе самого важного: мы есть и в Google Play, и в Apple Store.

Я — та самая бывшая, которая не даёт отцу видеть ребёнка. Даже увезла его за несколько тысяч километров, и вообще, лишила ребёнка отца, бессердечная тварь!

Но давайте вернёмся на год-полтора назад. Внезапная беременность, но отношения серьёзными не были, сначала этот взрослый и самостоятельный человек говорит, что к семье не готов, но давай ребёнка оставим, но только я тест ДНК буду делать, вдруг он ещё и не мой — первый звоночек, ибо не настолько он завидный жених, чтобы чужим ребёнком привязывать. А спустя несколько дней принимает взвешенное решение: аборт, ибо ему ребёнок не нужен, а спокойно жить, зная, что этом же городе живет его ребёнок, он не сможет. Так что аборт, без вариантов.

А то, что женщина может бесплодной стать на всю оставшуюся жизнь, так это сказочки для малолеток. А примеры реальных людей из жизни не аргумент, это ж всё твои подружки, они и наврать могут. Окей, встала в позу: аборта не будет. Реакция взрослого человека: тогда я ухожу, потому что я не принимаю полумер, когда ребёнок три дня живёт у матери, два — у отца, а здоровые отношения у нас что-то не получаются. И ушёл. Я беременная, одна, в ужасе. Справилась благодаря поддержке мамы по телефону.

Спустя несколько месяцев взрослый человек внезапно решает, что раз аборта не было, то он будет общаться с ребёнком, просто общаться, тем более, что УЗИ упорно показывает мальчика. Так что всё, женщина, засунь свою неприязнь и обиду подальше, нам придётся общаться, ведь царь так решил. Конечно же, был послан, ибо хотел аборт — получай. Далее были «попытки наладить отношения», типа даже помощь какая-то, и параллельно вынос мозга от его матушки, мол, ну испугался сыночка, это же нормально, а как же ребёночек-то без отца будет, ко-ко-ко! А дело-то не в испуге, просто он прикинул, сколько денег будет уходить на ребёнка, какие ограничения с ним связаны, и отказался от этого. Ок, его право.

Далее наступает прекрасный период подготовки к рождению ребёнка и покупки всего необходимого, и почему-то отец-молодец не горел желанием участвовать в этом. Ок, справились не без помощи друзей.

И вдруг внезапно я на большом уже сроке попадаю в больницу с почками. Как думаете, кто привозил мне продукты — на больничную еду без слёз не взглянешь, лекарства? Друзья. А что отец-молодец? Он сказал, что мне-то он ничего не должен, вот если нормально попрошу, он поможет, да. Ну не должен, так не должен, обойдёмся и без тебя. То, что от меня и моего состояния напрямую зависит здоровье ещё не родившегося ребёнка, было выше его понимания.

Потом роды, выписка. Из роддома, кстати, забирали мама — прилетела специально, и сестра. А что отец? А он по каким-то своим делам свалил из города.

И вот вдруг он решил прийти посмотреть на ребёнка. Конечно же, даже без подарка сыну. Нет, я не меркантильная, но на такое важное событие не подарить что-то малышу, причём, своему же, это как?

И с тех пор не прекращается вынос мозга на счёт общения с ребёнком. И по закону-то он имеет право, и вообще вотпрямщас в суд пойдёт, если я не буду давать видеться с малышом. Потому что пример же ему подать надо! Спасибо, не надо, у него ещё есть шанс вырасти достойным человеком, а твоя модель поведения сильно помешает. И вообще, зайка, где же ты был всё это время? Когда нужно было делать ремонт в квартире, в которой твой ребёнок жить будет. Я-то могу в голых бетонных стенах жить, а ребёнку немного другие условия нужны.

Справились без тебя. А когда нужно было покупать коляску, кроватку и прочие приспособления, где ты был? Ах да, тыжпомогал! Витамины пару раз купил, продукты несколько раз. Твоя щедрость не знает границ! Официально отцом ты не записан, хотя прям требуешь тебя вписать, алименты с тебя никто не трясёт, поэтому ты не паришься и материально не помогаешь, вдруг я твои миллионы на себя потрачу, а ребёнку-то много не надо! Ладно, тянем сами.

Но скажи-ка мне, дорогой, по какому праву ты вообще выделываешься тогда? Когда я пыталась призвать тебя к ответственности, ты сразу же напомнил мне, что настаивал на аборте. А когда ты требуешь общения с ребёнком и я напоминаю тебе об этой маленькой детали, ты тут же говоришь, что я же его не сделала, значит, ты имеешь право. Не сделала, и рожала для себя, а не для тебя.

Неуважаемая несостоявшаяся свекровь, не надо во всём происходящем винить меня, ведь это не мой сын невоспитанный, я не знаю, каким будет мой, но уж точно не брошенным ребёнком, потому что матери важнее замуж выйти. И я сделаю всё, чтобы мне не было стыдно за его поступки через 30 лет.

Задолбали инфантильные нитакусики, не научившиеся принимать решения и их последствия, задолбали защитнички, а главное, задолбали наши законы, по которым безответственные отцы могут отвоевать себе право общения с ребёнком, при этом всё будет по-прежнему тянуть мать, а отец будет раз в неделю гулять с ребёнком и считать себя богом. И не надо говорить, что это всё в интересах ребёнка! Ребёнку меньше всего хочется становиться разменной монетой.