Основная тема сказки самоотверженный заяц о чем

(«Самоотверженный заяц»)

«Самоотверженный заяц» написана в 1883 году и органично входит в самый известный сборник М. Е. Салтыкова-Щедрина «Сказки». Сборник снабжен пояснением автора: «Сказки для детей изрядного возраста». «Самоотверженный заяц», а также сказки «Бедный волк» и «Здравомысленный заяц» в рамках всего сборника составляют своеобразную трилогию, которая относится к группе сказок, являющихся острой политической сатирой на либеральную интеллигенцию и чиновничество.

Оказывается, самоотверженность зайца заключается в том, что он не хочет обманывать волка, приговорившего его к смертной казни, и, наскоро женившись, преодолевая страшные препятствия (разлив реки, войну короля Андрона с королем Никитой, эпидемию холеры), из последних сил примчался в логово волка к точно назначенному сроку. Заяц, отождествляя собой либерально настроенное чиновничество, и в мыслях не держит, что у волка нет права выносить приговор: «… приговариваю я тебя к лишению живота посредством растерзания». Писатель гневно разоблачает рабскую покорность просвещенных людей перед власть имущими, даже эзопов язык не мешает читателю понять, что заяц с его надуманной самоотверженностью выглядит ничтожеством. Вся новоявленная родня зайца, которому волк дал двое суток для женитьбы, одобряет решение зайца: «Правду ты, косой, молвил: не давши слова, крепись, а давши — держись! Никогда во всем нашем заячьем роду того не бывало, чтобы зайцы обманывали!» Писатель-сатирик подводит читателя к выводу, что словесной шелухой можно оправдать бездеятельность. Вся энергия зайца направлена не на противостояние злу, а на выполнение приказа волка.

«-Я, ваше благородие, прибегу… я мигом оборочу… вот как бог свят прибегу! — заспешил осужденный и, чтобы волк не сомневался… таким вдруг молодцом прикинулся, что сам волк на него залюбовался и подумал: «Вот кабы у меня солдаты такими были!» Звери и птицы подивились на зайцеву прыть: «Вот в «Московских ведомостях» пишут, будто у зайцев не душа, а пар, а вон он как улепетывает!» С одной стороны, заяц, безусловно, трус, но, с другой стороны, ведь в заложниках у волка остался невестин брат. Однако и это не является, по мнению писателя, поводом к безропотному выполнению ультиматума волка. Ведь серый разбойник был сыт, ленив, зайцев держал не в заточении. Одного волчьего окрика было достаточно, чтобы заяц добровольно согласился принять свою злую судьбу.

Форма сказки понадобилась писателю, чтобы ее смысл был доступен и понятен каждому. В сказке «Самоотверженный заяц» нет сказочного зачина, но есть сказочные присказки («ни в сказке сказать, ни пером описать», «скоро сказка сказывается…») и выражение («Бежит, земля дрожит», «тридевятое царство»). Сказочные персонажи, как и в народных сказках, наделены свойствами людей: заяц посватался, перед свадьбой в баню сходил и т. д. Язык сказки Салтыкова-Щедрина насыщен просторечными словами и выражениями («играючи подбегут», «сердце закатится», «высмотрел дочку», «с другим слюбилась», «волк слопал», «невеста помирает»), пословицами и поговорками («поймал в три прыжка», «схватил за шиворот», «чай-сахар пить», «всем сердцем полюбила», «трет от страху», «пальца в рот не клади», «пустился как из лука стрела», «горькими слезами разливается»). Все это сближает сказку «Самоотверженный заяц» с народными сказками. Кроме того, использование магического сказочного числа «три» (три препятствия на обратном пути к волчьему логову, три врага — волки, лисицы, совы, три часа должны были остаться у зайца в запасе, трижды подгонял себя заяц словами: «Не до горя теперь, не до слез… лишь бы друга из волчьей пасти вырвать!», «неужто я друга не выручу», «Погубил я друга своего, погубил!»), а также самого распространенного сказочного приема гиперболы («Гора на пути встретится — он ее «на Уру» возьмет; река — он и броду не ищет, прямо в плавь так и чешет; болото — он с пятой кочки на десятую перепрыгивает», «ни горы, ни долы, ни леса, ни болота — все ему нипочем», «крикнул, как сто тысяч зайцев вместе») усиливают сходство с народной сказкой.

«Самоотверженный заяц» имеются конкретно-бытовые детали и приметы реального исторического времени, чего не бывает в народных сказках (приснилось зайцу, что он при волке стал «чиновником особых поручений», волк, «покуда он по ревизиям бегает, к его зайчихе в гости ходит», «жил он открыто, революций не пущал, с оружием в руках не выходил», «подговор часовых к побегу», зайцы называли волка «ваше благородие»). В-третьих, писатель использует слова и выражения книжной лексики, причем чем ничтожней повод, тем более высокая лексика употребляется («светящееся волчье око», «осужденный на минуту словно преобразился», «зайца за благородство хвалит», «ноги у него камнями иссечены», «у рта кровавая пена сочится», «заалел восток», «огнем брызнуло», «сердце измученного зверюги»). Своеобразие сказки М. Е. Салтыкова-Щедрина заключено как раз в чертах отличия от народной сказки. Народная сказка укрепляла веру простых людей в то, что зло когда-нибудь будет побеждено, тем самым, по мнению писателя, приучила людей к пассивному ожиданию чуда. Народная сказка учила самым простым вещам, ее задача была поразвлечь, позабавить. Писатель-сатирик, сохраняя многие особенности народной сказки, хотел зажечь сердца людей гневом, пробудить их самосознание. Открытые призывы к революции, конечно же, цензура никогда не позволила бы опубликовать. Используя прием иронии, прибегнув к эзопову языку, писатель в сказке «Самоотверженный заяц» показал, что власть волков держится на рабской привычке зайцев к покорности. Особо горькая ирония звучит в концовке сказки:

«- Здесь я! Здесь! — крикнул косой, как сто тысяч зайцев вместе.

«Бедный волк». Вот ее начало: «Другой зверь, наверное, тронулся бы самоотверженностью зайца, не ограничился бы обещанием, а сейчас бы помиловал. Но из всех хищников, водящихся в умеренном и северном климатах, волк менее всего способен на великодушие. Однако же не по своей воле он так жесток, а потому, что комплекция у него каверзная: ничего он, кроме мясного, есть не может. А чтобы достать мясную пищу, он не может иначе поступать, как живое существо жизни лишить». Композиционное единство первых двух сказок этой своеобразной трилогии помогает понять политически активную позицию писателя-сатирика. Салтыков-Щедрин считает, что социальная несправедливость заложена в самой природе человека. Необходимо менять мышление не одного человека, а всей нации.

Сюжетная линия произведения раскрывает взаимоотношения хищника и его жертвы, представленных в образе трусливого зайца и жестокого волка.

Конфликтом сказки, описанных писателем, является провинность зайца, который не остановился по зову более сильного животного, за что приговаривается волком к смертной казни, но при этом волк не стремится в ту же секунду уничтожить добычу, а наслаждается его страхом в течение нескольких дней, заставив зайца ожидать смерть под кустом.

Повествование сказки направлено на описание чувств зайчишки, пугающегося не только гибельного момента, но и переживающего за оставленную зайчиху. Писатель изображает всю гамму страданий животного, неспособного сопротивляться судьбе, робко, покорно принимающего собственную зависимость и бесправие перед более сильным зверем.

Главной чертой психологического портрета основного персонажа писатель называет проявление зайцем рабской покорности, выражающейся в полнейшем повиновении перед волком, пересиливающем инстинкты самосохранения и возведенном в преувеличенную степень напрасного благородства. Тем самым в сказочно-сатирической манере писатель отражает типичные для русского народа качества в виде иллюзорной надежды на милосердного отношение со стороны хищника, которые воспитываются с древних времен классовым угнетением и возводятся в статус добродетели. При этом герой не осмеливается даже задуматься о каких-либо проявлениях непокорности своему мучителю, веря каждому его слову и надеясь на его лживое помилование.

Заяц отвергает не только собственную жизнь, будучи парализованный страхами, но и судьбу своей зайчихи и будущего потомства, оправдывая свои поступки перед совестью присущей заячьему роду трусостью и неспособностью к сопротивлению. Волк же, наблюдая за мучениями своей жертвы, наслаждается его видимой самоотверженностью.

Писатель, используя приемы иронии и юмористическую форму, показывает на примере образа зайца необходимость в реформировании собственного самосознания, загнанного в тупик страхами, угодливостью, преклонением перед всемогущими и вышестоящими, слепой покорности к любым проявлениям несправедливости и угнетения. Тем самым писатель создает общественно-политический тип человека, воплощающего в себе безыдейную трусость, духовную ограниченность, покорную бедность, выражающиеся в извращенном сознании народа, у которого выработана вредная холопская тактика приспособленчества к насильственному режиму.

Вариант 2

Произведение «Самоотверженный заяц» М.Е. Салтыкова-Щедрина повествует о взаимоотношении между сильной и слабой стороной характера.

Главными героями рассказа являются волк и заяц. Волк – это властный тиран, который повышает свою самооценку за счет слабости других. Заяц – по своей природе, трусливый персонаж, идущий на поводу у волка.

Рассказ начинается с того, что зайчик торопился домой. Волк заметил его и окликнул. Косой еще сильнее прибавил шаг. За то, что заяц не послушался волка, тот приговаривает его к смертной казни. Но, желая поиздеваться над слабым и беспомощным зайчиком, волк сажает его под куст в ожидании смерти. Волк пугает зайца. Если он ослушается его и попытается сбежать, то волк съест всю его семью.

Заяц напуган больше не за себя, а за свою зайчиху. Он спокойно покоряется волку. А тот просто издевается над жертвой. Он отпускает беднягу к зайчихе всего на одну ночь. Заяц должен сделать потомство – будущий обед для волка. Трусливый заяц должен вернуться к утру, иначе волк съест всю его семью. Заяц покоряется тирану, и делает все, как приказано.

Заяц – это раб волка, выполняющий все его прихоти. Но автор дает понять читателю, что подобное поведение не доводит до добра. Исход все равно для зайца оказался плачевным. А ведь он даже не попытался бороться с волком и проявить храбрость своего характера. Страх затуманил его мозг и поглотил всего без остатка. Заяц оправдывал себя перед своей совестью. Ведь всему его роду присуща трусливость и угнетение.

Автор описывает в лице зайца большую часть человечества. В современной жизни мы боимся принимать решения, нести ответственность, идти наперекор устоям и сложившимся обстоятельствам. Это самый распространенный тип людей, духовно ограниченных и не верящих в собственные силы. Ведь проще приспособиться к плохим условиям. А исход остается плачевным. Хорошо будет только тирану. Борьба – это залог успеха.

Мы, вместе с зайцем, должны бороться с насилием и несправедливостью. Ведь на каждое действие находится свое противодействие. Только так можно победить.

Несколько интересных сочинений

• Сочинение по произведению Юшка Платонова (рассуждение)

  Рассказ «Юшка» — это история жизни человека, который умел любить окружающих самозабвенно и бескорыстно. Он отдавал этой любви всего себя, полностью растворяясь в ней. Но также это история о несовершенстве этого мира

  Наверное, нет такого человека, который бы не был обижен хотя бы раз, а может быть и не раз своими родными или близкими людьми, а может быть даже и чужими людьми. И каждый человек реагирует на это по-разному.

Темой обличения трусости с «Премудрым пескарем» сближается одновременно с ним написанный «Самоотверженный заяц». Эти сказки не повторяют, а дополняют друг друга в изобличении рабской психологии, освещая разные ее стороны.

Сказка о самоотверженном зайце — яркий образец сокрушительной щедринской иронии, обличающей, с одной стороны, волчьи повадки поработителей, а с другой — слепую покорность их жертв.

Начинается сказка с того, что бежал заяц неподалеку от волчьего логова, а волк увидел его и кричит: «Заинька! Остановись, миленький!». А заяц только пуще ходу прибавил. Разозлился волк, поймал его, да и говорит: «Приговариваю я тебя к лишению живота посредством растерзания. А так как теперь и я сыт, и волчиха моя сыта… то сиди ты вот под этим кустом и жди очереди. А может быть…ха-ха… я тебя помилую!». Что же заяц? Хотел было убежать, но как только он посмотрел на волчье логово — так и «заколотилось заячье сердце». Сидел заяц под кустом да сокрушался, что и жить-то ему столько-то осталось и мечты его заячьи не сбудутся: «Жениться рассчитывал, самовар купил, мечтал, как с молодой зайчихой будет чай-сахар пить, и вместо всего — куда угодил!». Прискакал к нему однажды ночью невестин брат и начал уговаривать сбежать к захворавшей заиньке. Пуще прежнего начал заяц сокрушаться о своей жизни: «За что? чем заслужил он свою горькую участь? Жил он открыто, революций не пущал, с оружием в руках не выходил, бежал по своей надобности — неужто ж за это смерть?». Но нет, не может заяц и с места сдвинуться: «Не могу, волк не велел!». А тут еще и волк с волчихой из логова вылезли. Начали зайцы оправдываться, убедили волка, разжалобили волчиху, и хищники разрешили зайцу проститься с невестой, а брата её аманатом оставить.

Отпущенный на побывку заяц «как из лука стрела» торопился к невесте, прибежал, в баньку сходил, окрутили его, и бегом назад, к логову — вернуться бы к указанному сроку. Обратный путь тяжело зайцу дался: «Бежит он вечер, бежит полночи; ноги у него камнями иссечены, на боках от колючих ветвей шерсть клочьями висит, глаза помутились, у рта кровавая пена сочится…». Он ведь «слово, вишь, дал, а заяц своему слову — господин». Кажется, что заяц очень благороден, думает лишь о том, как бы не подвести своего друга. Но благородство по отношению к волку проистекает из рабской покорности. Более того, он осознает, что волк может его съесть, но в то же время упорно питает иллюзию, что «может быть, волк меня…ха-ха…и помилует!». Эта разновидность рабской психологии пересиливает инстинкт самосохранения и возводится в степень благородства и добродетели.

Заглавие сказки с удивительной точностью очерчивает ее смысл, благодаря использованному сатириком оксюморону — соединению противоположных понятий. Слово заяц всегда в переносном смысле служит синонимом трусости. А слово самоотверженный в сочетании с этим синонимом дает неожиданный эффект. Самоотверженная трусость! В этом заключается главный конфликт сказки. Салтыков-Щедрин показывает читателю извращенность человеческих свойств в обществе, основанном на насилии. Волк похвалил самоотверженного зайца, оставшегося верным своему слову, и вынес ему издевательскую резолюцию: «… сидите, до поры до времени…, а впоследствии я вас…ха-ха…помилую!».

Волк и заяц не только символизируют охотника и жертву со всеми соответствующими им качествами (волк кровожаден, силен, деспотичен, зол, а заяц труслив, малодушен и слаб). Эти образы наполнены злободневным социальным содержанием. За образом волка «скрывается» эксплуататорский режим, а заяц представляет собой обывателя, полагающего, что возможно мирное соглашение с самодержавием. Волк наслаждается положением властителя, деспота, вся волчья семья живет по “волчьим” законам: и волчата играют с жертвой, и волчиха, готовая зайца сожрать, его по-своему жалеет…

Однако заяц тоже живет по волчьим законам. Щедринский заяц не просто труслив и беспомощен, но малодушен. Он заранее отказывается от сопротивления, отправляясь волку в пасть и облегчая ему решение “продовольственной проблемы”. Заяц считал, что волк вправе лишать его жизни. Все свои поступки и поведение заяц оправдывает словами: «Не могу, волк не велел!». Он привык повиноваться, он раб покорности. Здесь авторская ирония переходит в едкий сарказм, в глубокое презрение к психологии раба.

Заяц из сказки Салтыкова-Щедрина «Здравомысленный заяц», «хоть и обыкновенный это был заяц, а преумный. И так здраво рассуждал, что и ослу впору». Обычно сидел этот заяц под кустом да сам с собой разговаривал, рассуждал на различные темы: «Всякому, говорит, зверю свое житье предоставлено. Волку — волчье, льву — львиное, зайцу — заячье. Доволен ты или недоволен своим житьем, никто тебя не спрашивает: живи, только и всего», или «Едят нас, едят, а мы, зайцы, что год, то больше плодимся», или «Подлый народ эти волки — это правду надо сказать. Все у них только разбой на уме!». Но однажды вздумал он перед зайчихой своей здравыми мыслями щегольнуть. «Говорил-говорил заяц», а к нему в это время лиса подползла и давай с ним играть. Растянулась лиса на солнышке, велела зайцу «сесть поближе и покалякать», а сама «комедии перед ним разыгрывает».

Да, лисица насмехается над «здравомысленным» зайцем для того, чтобы в конечном итоге его съесть. И она, и заяц это прекрасно понимают, но ничего поделать не могут. Лисица даже не очень голодна, чтобы есть зайца, но поскольку «где же это видано, чтобы лисы сами свой обед отпускали», то приходится волей-неволей повиноваться закону. Все умные, оправдательные теории зайца, всецело овладевшая им идея о регулировании волчьих аппетитов разбиваются в пух и прах о жестокую прозу жизни. Получается, зайцы созданы для того, чтобы их есть, а не для того, чтобы создавать новые законы. Убежденный в том, что волки зайцев «есть не перестанут», здравомысленный «филозомф» выработал проект более рационального поедания зайцев — чтоб не всех сразу, а поочередно. Салтыков-Щедрин здесь высмеивает попытки теоретического оправдания рабской «заячьей» покорности и либеральные идеи о приспособлении к режиму насилия.

Сатирическое жало сказки о «здравомысленном» зайце направлено против мелкого реформизма, трусливого и вредного народнического либерализма, который был особенно характерен для 80-х годов.

Сказка «Здравомысленный заяц» и предшествующая ей сказка «Самоотверженный заяц», взятые вместе, дают исчерпывающую сатирическую характеристику «заячьей» психологии как в ее практическом, так и теоретическом проявлении. В «Самоотверженном зайце» речь идет о психологии несознательного раба, а в «Здравомысленном зайце» — об извращенном сознании, выработавшем холопскую тактику приспособления к режиму насилия. Поэтому к «здравомысленному зайцу» сатирик отнесся более сурово.

Эти два произведения — одни из немногих в цикле щедринских сказок, которые заканчиваются кровавой развязкой (еще «Карась-идеалист», «Премудрый пескарь»). Гибелью главных героев сказок Салтыков-Щедрин подчеркивает трагизм незнания истинных путей борьбы со злом при ясном понимании необходимости такой борьбы. Кроме того, на эти сказки повлияла и политическая обстановка в стране в то время — свирепый правительственный террор, разгром народничества, полицейские преследованиями интеллигенции.

Сравнивая сказки «Самоотверженный заяц» и «Здравомысленный заяц» в художественном, а не идеологическом плане, можно также провести между ними множество параллелей.

В основе сюжетов обеих сказок лежит фольклорное начало, разговорная речь героев созвучна. Салтыков-Щедрин употребляет уже ставшие классическими элементы живой, народной речи. Связь этих сказок с фольклором сатирик подчеркивает при помощи числительных с нечисловым значением («тридевятое царство», «из-за тридевять земель»), типичных присказок и поговорок («след простыл», «бежит, земля дрожит», «ни в сказке не сказать, ни пером описать», «скоро сказка сказывается…», «пальца в рот не клади», «ни кола, ни двора») и многочисленных постоянных эпитетов и просторечий («пресытехонька», «лиса-кляузница», «растабарываешь», «намеднись», «ах ты, горюн, горюн!», «заячья жизнь», «изладить», «лакомый кусочек», «горькие слезы», «великие беды» и др.).

Читая сказки Салтыкова-Щедрина, всегда необходимо помнить о том, что сатирик писал не о животных и об отношениях хищника и жертвы, а о людях, прикрывая их масками зверей. Точно так же и в сказках о «здравомысленном» и «самоотверженном» зайцах. Излюбленный автором эзопов язык придает сказкам насыщенность, богатство содержания и нисколько не затрудняет понимание всего того смысла, идей и морали, которые Салтыков-Щедрин в них вкладывает.

В обеих сказках в фантастические, сказочные сюжеты вплетаются элементы действительности. «Здравомысленный» заяц ежедневно изучает «статистические таблицы, при министерстве внутренних дел издаваемые…», а о «самоотверженном» зайце пишут в газете: «Вот в „Московских ведомостях“ пишут, будто у зайцев не душа, а пар — а вон он как… улепетывает!». «Здравомысленный» заяц также рассказывает лисе немного о реальной человеческой жизни — о мужицком труде, о базарных развлечениях, о рекрутской доле. В сказке о «самоотверженном» зайце упоминаются события, автором придуманные, недостоверные, но по сути своей реальные: «В одном месте дожди пролились, так что река, которую за сутки раньше заяц шутя переплыл, вздулась и на десять верст разлилась. В другом месте король Андрон королю Никите войну объявил, и на самом заячьем пути сраженье кипело. В третьем месте холера проявилась — надо было целую карантинную цепь верст на сто обогнуть…».

Салтыков-Щедрин, дабы высмеять все отрицательные черты этих зайцев, использовал соответствующие зоологические маски. Раз трус, покорный и смиренный, значит, это заяц. Эту маску сатирик надевает на малодушных обывателей. А грозная сила, которую заяц боится, — волк или лиса — олицетворяет самодержавие и произвол царской власти.

Злое, гневное осмеяние рабской психологии — одна из основных задач сказок Салтыкова-Щедрина. В сказках «Самоотверженный заяц» и «Здравомысленный заяц» героями выступают не благородные идеалисты, а обыватели-трусы, надеющиеся на доброту хищников. Зайцы не сомневаются в праве волка и лисы лишить их жизни, они считают вполне естественным, что сильный поедает слабого, но надеются растрогать волчье сердце своей честностью и покорностью, а лису заговорить и убедить в правоте своих взглядов. Хищники же остаются хищниками.

ОСНОВНЫЕ
ТЕМЫ И ПРОБЛЕМЫ СКАЗОК М. Е. САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА

Сказки приходят к нам из глубины народной
жизни. Они передавались из поколения в поколение, от отца к сыну, немного
изменяясь, но сохраняя свой основной смысл. Сказки — итог многолетних наблюдений.
В них комическое сплетается с трагическим, широко используется гротеск,
гипербола (художественный прием преувеличения) и удивительное искусство
эзопова языка. Эзопов язык — аллегорический, иносказательный способ выражения
художественной мысли. Это язык нарочито затемненный, полный недомолвок.
Обычно он используется писателями, лишенными возможности высказывать мысли
прямо.

Форму народной сказки использовали многие
писатели. Литературные сказки в стихах или прозе воссоздавали мир народных
представлений, а иногда заключали в себе и сатирические элементы, например
сказки А. С. Пушкина. Острбсатирические сказки создает и Салтыков-Щедрин
в 1869-м, а такжеч? 1880-1886-х годах. Среди огромного наследия Щедрина
они пользуются едва ли не наибольшей популярностью. «

В сказках мы встретим типичных для Щедрина
героев:»здесь и тупые, Ьвирепые, невежественные правители народа («Медведь
на воеводстве», «Орел-меценат»), здесь и народ, могучий, трудолюбивый,
талантливый, но вместе с тем покорный своим эксплуататорам («Повесть о
том, как один мужик двух генералов прокормил», «Коняга»).

Сказки Щедрина отличаются истинной народностью.
Освещая самые злободневные вопросы русской жизни,сатири_к выступает как
защитник народных интересов, эыразите.Л? народных идеалов, передовых идей
своего времени. Мастерски использует он народ-, ный язык. Обращаясь к устному
народному творчеству, писатель, обогащал народные сюжеты фольклорных произведений
революционным содержанием. Он создавал свои образы, на основе народных
сказок о животных: трусливом зайце, хитрой» лисе, жадном врлке, глупом
и злом медведе.

Мастер эзоповых речей, в сказках, написанных
в основном в годы жестокого цензурного гнета, он широко использует прием
иносказания. Под видом животных и птиц им изображаются представители различных
общественных классов и групп. Иносказание позволяет сатирику не только
зашифровать, спрятать истинный смысл его сатиры, но и гиперболизировать
в своих персонажах самое характерное. Образы лесных Топтыгиных, совершающих
в лесной трущобе «мелкие, срамные» злодеяния или «крупные кровопролития»,
как нельзя более точно воспроизводили самую сущность деспотического строя.
Деятельность Топтыгина, который разгромил типографию, свалил в отхожую
яму произведения ума человеческого, завершается тем, что его «уважили мужики»,
«посадив на рогатину». Его деятельность оказалась бессмысленной, ненужной.
Даже Осел говорит: «Главное в нашем ремесле — это: laissez passer, laissez-
faire (позволять, не мешатй). И сам Топтыгин спрашивает: «Я даже не понимаю,
зачем воевод посылают!»

Сказка «Дикий помещик» — произведение,
направленное против общественного строя, основанного не эксплуатации мужика.
На первый взгляд это лишь забавная»»история глупого помещика, который ненавидел
крестьян, но, оставшись без Сеньки и прочих своих кормильцев, совершенно
одичал, а хозяйство его пришло»в упадок. Даже мышонок его не боится.

Изображая народ, Салтыков-Щедрин сочувствует
ему и одновременно осуждает его за долготерпение и безропотность. Он уподобляет
его «рою» трудолюбивых пчел, живущих бессознательной стадной жизнью. «…Подняли
мякинный вихрь, и рой мужиков вымело прочь из поместья».

Несколько иную социальную группу населения
России рисует сатирик в сказке «Премудрый пискарь». Перед нами предстает
образ до смерти перепуганного обывателя, «остолопа, который не ест, не
пьет, никого не видит, ни с кем хлеба-соли не водит, а все только распостылую
свою жизнь бережет». Щедрин исследует в этой сказке вопрос о смысле и назначении
жизни человека.

Обыватель-«пискарь» считает основным смыслом
жизни лозунг: «Выжить и щуке в хайло не попасть». Ему всегда казалось,
что он живет правильно, по наказу его отца: «Коли хочешь жизнью жуировать,
так гляди в оба». Но вот пришла смерть. Вся жизнь мгновенно перед ним пронеслась.
«Какие были у него радости? кого он утешил? кому добрый совет подал? кому
доброе слово сказал? кого приютил, обогрел, защитил? кто слышал об нем?
кто об его существовании вспомнит?» На все эти вопросы ему пришлось отвечать:
никому, никто. «Он жил и дрожал — только и всего». Смысл щедринской аллегории,
изображающей, конечно, не рыбу, а жалкого, трусливого человека, заключается
в словах: «Неправильно полагают те, кои думают, что лишь те пискари могут
считаться достойными гражданами, кои, обезумев от страха, сидят в норах
и дрожат. Нет, это не граждане, а по меньшей мере бесполезные пискари».
Таким образом, «пискарь» — это определение человека, художественная метафора,
метко характеризующая обывателей.

Итак, можно сказать, что и идейное содержание,
и художественные особенности сатирических сказок Салтыкова-Щедрина направлены
на воспитание уважения к народу и гражданских чувств в русских людях. Они
в наше время не утратили своей яркой жизненности. Сказки Щедрина по-прежнему
остаются в высшей степени полезной и увлекательной книгой миллионов читателей.

Эзопов язык помогает выявлять пороки общества.
И сейчас он используется не только в сказках и баснях, но и в прессе, в
телевизионных передачах. С экранов телевизоров можно услышать фразы, имеющие
двойной смысл, обличающие зло и несправедливость. Это происходит, когда
о пороках общества нельзя говорить открыто.

СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ
МОТИВЫ САТИРЫ М. Е. САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА

Салтыков-Щедрин — признанный во всем мире
мастер сатиры. Его талант проявил себя в трудное для России время. Стали
явными противоречия, разъедавшие страну изнутри, разлад в обществе. Появление
сатирических произведений было неизбежно. Но только единицы смогли раскрыть
свой талант в полной мере. Беспощадная цензура не оставляла ни малейшей
возможности высказать свое мнение о ситуации в России, если оно противоречило
правительственному. Для Салтыкова-Щедрина проблема цензуры стояла очень
остро, конфликты с ней учащались. После опубликования некоторых ранних
повестей писателя отправили в ссылку в Вятку. Семилетнее пребывание в провинции
принесло свою пользу: Салтыков-Щедрин лучше узнал крестьян, их быт, жизнь
мелких городов. Но отныне он был вынужден прибегать к иносказанию, использовать
сравнения, чтобы его произведения печатались и были прочитаны.

Примером яркой политической сатиры является
прежде всего повесть «История одного города». В ней описываются история
вымышленного города Глупова, взаимоотношения между «обывателями и начальниками».
Салтыков-Щедрин поставил перед собой задачу показать типичность Глупова
и его проблем, общие детали, присущие почти всем городам России того времени.
Но все черты нарочито преувеличены, гиперболизированы. Писатель обличает
пороки чиновников с присущим ему мастерством. Взяточничество, жестокость,
корысть процветают в Глупове. Полная неспособность управлять вверенным
им городом приводит порой к самым печальным для жителей последствиям. Уже
в первой главе четко намечается стержень будущего повествования: «Раз-зорю!
Не потерплю!» Безмозглость градоначальников Салтыков-Щедрин показывает
в самом буквальном смысле. Брудастый имел «некое особливое устройство»
в голове, способное воспроизводить две фразы, которых оказалось достаточно
для того, чтобы назначить его на этот пост. Прыщ же и вовсе имел фаршированную
голову. Вообще к такому художественному средству, как гротеск, писатель
прибегает довольно часто. Выгоны Глупова соседствуют с византийскими, Беневоленский
завязывает интригу с Наполеоном. Но особенно гротеск проявился позднее,
в сказках, не случайно Салтыков-Щедрин вставляет в повесть «Опись градоначальников».
Из нее видно, что на посты назначают не людей с какими-либо государственными
заслугами, а кого придется, что подтверждается их административной деятельностью.
Один прославился тем, что ввел в употребление лавровый лист, другой «разместил
вымощенные предместниками его улицы и… настроил монументов» и т. д. Но
Салтыков-Щедрин высмеивает не только чиновников. При всей своей любви к
народу писатель показывает его неспособным на решительные действия, безгласным,
привыкшим вечно терпеть и ждать лучших времен, повиноваться самым диким
приказам. В градоначальнике он ценит прежде всего умение красиво говорить,
а всякая активная деятельность вызывает только страх, боязнь отвечать за
это. Именно беспомощность обывателей, их вера в начальство поддерживают
деспотизм в городе. Пример тому попытки Бородавкина ввести в употребление
горчицу. Обыватели ответили тем, что «упорно стояли на коленях», им казалось,
что это единственно правильное решение, способное умиротворить обе стороны.

Как бы подводя итог, в конце повести появляется
образ Угрюм-Бурчеева — некая пародия на Аракчеева (хотя не совсем очевидная).
Идиот, который во имя осуществления своей бредовой идеи разрушает город,
продумал все устройство будущего Неприклонска до малейших подробностей.
На бумаге этот план, строжайше регламентировавший жизнь людей, кажется
вполне реальным (несколько напоминает «военные поселения» Аракчеева). Но
недовольство нарастает, бунт русских людей смел тирана с лица земли. И
что же? Политическая незрелость приводит к периоду реакции («упразднение
наук»),

«Сказки» по праву считаются итоговым произведением
Салтыкова-Щедрина. Масштаб охватываемых проблем стал гораздо шире. Сатира
приобретает вид сказки не случайно. В основе сатирических рассказов лежат
народные представления о характере животных. Лиса всегда хитрая, волк —
жестокий, заяц — трусливый. Обыгрывая эти качества, Салтыков-Щедрин использует
также народную речь. Это способствовало большей доступности и пониманию
среди крестьян проблем, поднятых писателем.

Условно сказки можно поделить на несколько
групп: сатира на чиновников и правительство, на представителей интеллигенции,
на городских жителей и на простой народ. Образ медведя как тупого, самодовольного,
ограниченного чиновника, скорого на расправу, появляется не один раз, олицетворяя
беспощадную тиранию. Классическим примером гротеска является сказка «Как
один мужик двух генералов прокормил». Генералы не способны обеспечить себя
сами, беспомощны. Действие принимает зачастую абсурдный характер. Вместе
с тем Салтыков-Щедрин высмеивает и мужика, свившего веревку, чтобы его
привязали к дереву. Пискарь-обыва-тель «жил — дрожал и умирал — дрожал»,
не пытаясь совершить что-то или изменить. Карась-идеалист, не знающий ничего
ни о сетях, ни об ухе, обречен на смерть. Очень значимой является сказка
«Богатырь». Самодержавие изжило себя, осталась только видимость, внешняя
оболочка. Писатель не призывает к неминуемой борьбе. Он просто изображает
существующее положение, пугающее своей точностью и достоверностью. В своих
произведениях Салтыков-Щедрин при помощи гипербол, метафор, порой даже
фантастических элементов, тщательно подобранных эпитетов показал вековые
противоречия, не изжившие себя и в современные писателю дни. Но, обличая
народные недостатки, он желал лишь помочь их устранению. И все, что он
написал, было продиктовано только одним — любовью к своей Родине.

ОСТРОТА
ПОЛИТИЧЕСКОЙ САТИРЫ В СКАЗКАХ М. Е. САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА

Салтыков-Щедрин — один из величайших сатириков
мира. Всю свою жизнь он бичевал самодержавие, крепостничество, а после
реформы 1861 года — пережитки крепостного права, оставшиеся в быту, в психологии
людей. Сатира Щедрина направлена не только против помещиков, но и против
новых угнетателей народа, которым аграрная реформа царизма развязала руки,
— капиталистов. Великий писатель разоблачает и либералов, отвлекающих народ
от борьбы.

Сатирик критиковал не только деспотизм
и эгоизм угнетателей трудового народа, но и покорность самих угнетаемых,
их долготерпение и рабскую психологию.

Творчество Щедрина связано с традициями
его гениальных предшественников: Пушкина, Гоголя. Но сатира Щедрина более
острая и беспощадная. Во всем блеске раскрылся талант Щедрина-обличителя
в его сказках.

Сочувствуя угнетенному народу, Щедрин выступил
против самодержавия и его слуг. Царя, министров и губернаторов высмеивает
сказка «Медведь на воеводстве». В ней показаны трое Топтыгиных, последовательно
сменявших друг друга на воеводстве, куда они были посланы львом, чтобы
«усмирить внутренних супостатов». Первые два Топтыгина занимались разного
рода «злодействами»: один — мелкими, другой — крупными. Топтыгин третий
не жаждал «кровопролитиев». Щедрин показывает, что причина бедствий народных
не только в злоупотреблении властью, но и в самом характере самодержавной
системы. А это значит, что спасение народа — в свержении царизма. Такова
основная идея сказки.

В сказке «Орел-меценат» Щедрин разоблачает
деятельность самодержавия в области просвещения. Орел — царь птиц — решил
«завести» при дворе науки и искусства. Однако орлу вскоре надоело разыгрывать
роль мецената: он уничтожил соловья-поэта, надел кандалы на ученого дятла
и заточил его в дупло, разорил ворон. Писатель показал в этой сказке несовместимость
царизма с наукой, просвещением и искусством, сделал вывод о том, что «орлы
для просвещения вредны».

Щедрин высмеивает и обывателей. Этой теме
посвящена сказка «о премудром пискаре. Пискарь всю жизнь думал о том, как
бы его не съела щука, поэтому сто лет просидел в яме, подальше от опасности.
Пискарь «жил — дрожал и умирал — дрожал». «Кто об его существовании вспомнит?»

Писателю горько, что русское крестьянство
своими руками вьет

веревку, которую угнетатели накинули ему
на шею. Щедрин призывает народ задуматься над своей судьбой, сбросить гнет.

Каждая сказка имеет подтекст. Часто Щедрин
говорит намеками. В его сказках действуют и условные комические персонажи
(генералы), и образы — символы животных.

Своеобразие сказок Щедрина еще и в том,
что в них реальное переплетается с фантастическим. В жизнь сказочных рыб
и зверей писатель вводит детали из жизни людей: пискарь жалованья не получает
и прислуги не держит, мечтает выиграть двести тысяч.

Излюбленными приемами Сатыкова-Щедрина
являются гипербола, гротеск.

Характеры персонажей раскрываются не только
в их поступках, но и в словах. Писатель обращает внимание на смешные стороны
изображаемого, в сказках много комичных ситуаций. Достаточно вспомнить,
что генералы были в ночных рубашках, а на шеях у них висело по ордену.

Сказки Щедрина тесно связаны с народным
творчеством. Это проявилось и в создании традиционных сказочных образов
животных, и в использовании сказочных зачинов, поговорок («Мед-пиво пил,
по усам текло, а в рот не попало», «ни в сказке сказать, ни пером описать»).
Сюжет «Коняги» непосредственно связан с пословицей «Рабочий конь на соломе,
пустопляс на овсе». Наряду с такими выражениями встречаются книжные слова,
совсем нехарактерные для народных сказок: «жизнью инсцировать». Этим писатель
подчеркивает иносказательный смысл произведений. /

«Сказки» Щедрина — это великолепный художественный
памятник минувшей эпохи, пример осуждения всех форм социального зла во
имя добра, красоты, равноправия и справедливости.

НАРОД
И ГОСПОДА В СКАЗКАХ М. Е. САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА

Среди огромного наследия М. Е. Салтыкова-Щедрина
наибольшей популярностью пользуются его сказки. Форму народной сказки использовали
многие писатели до Щедрина. Литературные сказки в стихах или прозе воссоздавали
целый мир народных представлений, а иногда заключали в себе и сатирические
мотивы, примером тому могут служить сказки А. С. Пушкина. Остросатирические
сказки создает и Щедрин в 1869-м, а также в 1880-1886 годах.

Сказки — итог многолетних наблюдений, итог
всего творческого пути писателя. В них сплетается фантастическое и реальное,
комическое и трагическое, широко используется гротеск, гипербола, проявляется
удивительное искусство эзопова языка.

Существует мнение, что, когда в творчестве
выходит на первый план политическое содержание произведения, когда обращают
внимание прежде всего на идейность, соответствие определенной идеологии,
забывая о художественности, искусство и литература начинают вырождаться.
Не потому ли сегодня малоизвестны «идейные» романы 20-30-х годов, скажем,
«Цемент», «Соть» и прочие? Салтыков-Щедрин считал, что литература — это
прекрасное средство в политической борьбе. Писатель убежден, что «литература
и пропаганда — одно и то же». Салтыков-Щедрин — продолжатель русской сатиры
Д. И. Фонвизина, Н. А. Радищева, А. С. Грибоедова, Н. В. Гоголя и других
великих писателей. Но он в своих произведениях усилил это художественное
средство, придав ему характер политического оружия. От этого его книги
были острыми и злободневными. Однако они сегодня, пожалуй, не менее популярны,
чем в XIX веке.

Трудно представить нашу классическую литературу
без Салтыкова-Щедрина. Это во многом совершенно своеобразный писатель.
«Диагност наших общественных зол и недугов» — так отзывались о нем современники.
Жизнь он знал не из книг. Сосланный в молодости в Вятку, Михаил Евграфович
хорошо изучил социальную несправедливость, произвол властей. Убедился,
что Российское государство прежде всего заботится о дворянах, а не о народе,
к которому сам Салтыков-Щедрин проникся уважением.

Жизнь помещичьей семьи писатель прекрасно
изобразил в «Господах Головлевых», начальников и чиновников — в «Истории
одного города» и многих других произведениях. Но наибольшей выразительности
он достиг в произведениях малой формы, в сказках «для детей изрядного возраста».
Эти сказки, как справедливо отмечали цензоры, — самая настоящая сатира.

В сказках Щедрина множество типов господ:
помещиков, чиновников, военачальников и даже самодержцев. Писатель изображает
их часто совершенно беспомощными, глупыми и высокомерными. Например, «Повесть
о том, как один мужик двух генералов прокормил». С едкой иронией Салтыков
пишет: «Служили генералы в какой-то регистратуре… следовательно, ничего
не понимали. Даже слов никаких не знали». Разумеется, эти генералы ничего
не умели делать, только жить за чужой счет, полагая, что булки растут на
деревьях.

Прав был Чехов, когда писал, что косность
и скудоумие искореняются с большим трудом. В современной нам реальности
часто встречаются герои произведений Салтыкова-Щедрина.

А русский мужик — молодец. Он все умеет,
все может, даже суп в пригоршне сварит. Но и его не щадит сатирик за 1
смирение и низкопоклонство. Генералы заставляют этого здоровенного мужичину
вить для самого себя веревку, чтобы не убежал. И тот покорно выполняет
приказ.

Если генералы оказались на острове без
мужика не по своей воле, то дикий помещик, герой одноименной сказки, все
время мечтал избавиться от несносных мужиков, от которых идет дурной холопский
дух. Наконец мужицкий мир исчез. И остался помещик один-одинешенек. И,
конечно, одичал, потерял человеческий облик. «Весь он… оброс волосами…
а когти у него сделались, как железные». Намек автора совершенно ясен:
трудом крестьян живут помещики. И потому у них всего довольно: и крестьян,
и хлеба, и скота, и земли. Все это отобрано у крестьян, а главное — отнята
свобода.

Салть1ков-Щедрин не может иене хочет смириться
с тем, что народ слишком терпелив, забит и темен. И потому выводит «господ»
в карикатурном свете, показывая, что не так уж они страшны.

В сказке «Медведь на воеводстве» изображен
Медведь, который своими бесконечными разоряющими крестьян погромами вывел
мужиков из терпения, и они посадили его на рогатину, «содрали шкуру». Идея
сказки заключается в том, что в бедах народа виновато самодержавие вообще,
а не только жестокие или плохие чиновники.

Основной художественный прием в сказках
Салтыкова-Щедрина — аллегория. И то, что Медведь оказался на рогатине,
символично. Это своеобразный призыв народа к борьбе за свои права и свободы.

Сказка-символ, которая в аллегорической
форме обобщает обличительный пафос отсталого самодержавного строя в России,
— «Богатырь». Уповают «людишки» на Богатыря напрасно: спит Богатырь. Не
приходит он к ним на помощь и когда пожар сжег русскую землю, и когда враг
на нее напал, и когда голод случился. Только на свои силы нужно рассчитывать
«людишкам». А Богатырь в дупле не проснется, так как гадюки ему все туловище
проели. Поднимайся, Иван-богатырь, защищай землю родную, думай своей головой
о ее будущем.

Каким бы ни было отношение к творчеству
Салтыкова-Щедрина в наши дни, но по-прежнему дорог нам писатель-сатирик
своей любовью к народу, честностью, желанием сделать жизнь лучше, верностью
идеалам. Многие его образы стали близкими и понятными нам сегодня. Разве
не звучат и ныне горькой правдой слова из сказки «Дурак» о герое ее, что
«совсем он не дурак, а только подлых мыслей у него нет, оттого он к жизни
приспособиться не может»?

Спустя полвека М. Горький говорил о значении
творчества М. Е. Салтыкова-Щедрина: «Необходимо знать историю города Глупова
— это наша русская история; и вообще невозможно понять историю России во
второй половине XIX века без помощи Щедрина — самого правдивейшего свидетеля
нашей духовной нищеты и неустойчивости…»

А. С. Пушкин

(I вариант)

«Сказка — ложь, да в ней намек!..» А ведь
прав был А. С. Пушкин. Да, сказка — ложь, вымысел, но именно она учит распознавать
и ненавидеть враждебные черты в.мире, сказка показывает все положительные
качества народа и клеймит, высмеивает господство. С помощью сказки автору
легче общаться с народом, ведь ее язык понятен всем. Для того чтобы убедиться
в этом, я хотела бы проанализировать творчество М. Е. Салтыкова-Щедрина.

Сказки в творчестве писателя являются завершающим
этапом, итогом всего творческого пути Михаила Евграфовича. В сказках Щедрина
мы встречаем типичных героев: это и тупые, откормленные правители, и трудолюбивый,
могучий, талантливый народ. В этом можно убедиться, прочитав любую сказку
Салтыкова-Щедрина.

Вот, например, «Повесть о том, как один
мужик двух генералов прокормил». С иронией автор пишет: «Служили генералы
всю жизнь в какой-то регистратуре… следовательно, ничего не понимали.
Даже слов никаких не знали…»

Конечно же, эти генералы ничего не умели
делать, кроме как жить за чужой счет и думать, что булки растут на деревьях.
Вот поэтому они чуть не умерли, когда попали на необитаемый остров. А ведь
такие, как они, были, есть и будут.

Мужик же показан молодцом, все умеет, все
может, даже суп в пригоршне сварит.

А вот, например, дикий помещик, герой одноименной
сказки, мечтал избавиться от мужика. Наконец мужицкий мир исчезает, остается
помещик один-одинешенек. И что же: «Весь с головы до ног оброс волосами…
а ногти у него сделались, как железные. Сморкаться уж давно перестал…»

Конечно же, все ясно: трудом крестьян живут
помещики, поэтому у них всего много.

Несколько иную группу населения России
рисует писатель в сказке «Премудрый пискарь». Здесь мы видим образ до смерти
перепуганного обывателя, который «лежит день-деньской в норе, ночей недосыпает,
куска недоедает». Пискарь считает основным лозунгом своей жизни: «Выжить
и щуке в хайло не попасть». Я думаю, что Салтыков-Щедрин в образе пискаря
хотел показать жалкого, трусливого человека, метко охарактеризовать обывателей.

Таким образом, с уверенностью можно сказать,
что сказки и М. Е. Салтыкова-Щедрина, и многих других писателей направлены
на воспитание в человеке уважения к народу и нравственности.

Образы сказок вошли в обиход, стали нарицательными
и живут многие десятилетия. Поэтому я
думаю, что не зря сказаны
Пушкиным слова «Сказка — ложь, да в ней намек!..». Ведь благодаря сказке
мы, я имею в виду наше поколение, учились, учимся и будем учиться жить.

«СКАЗКА
— ЛОЖЬ, ДА В НЕЙ НАМЕК!..»

А. С. Пушкин

(По русским литературным сказкам М.Е. Салтыкова-Щедрина)
(II вариант)

В сказках Щедрина ярко проявились художественные
и идейные особенности его сатиры: особенный юмор, жанровое своеобразие,
реализм его фантастики, политическая направленность. Сказки Щедрина включили
в себя проблемы и образы всего творчества великого сатирика: эксплуататоров,
крестьян, простых обывателей, глупых, тупых и жестоких самодержцев России
и, конечно же, образ великого русского народа.

Сказки Щедрина рисуют не просто злых и
добрых людей, борьбу добра и зла, как большинство народных сказок, они
раскрывают классовую борьбу в России второй половины девятнадцатого века,
эпохи становления буржуазного строя.

Главными героями сказок Щедрина являются
животные, и именно в животных он воплотил» все человеческие качества: добро
и зло, любовь и ненависть.

В сказке «Как один мужик двух генералов
прокормил» автор показывает всю беспомощность высших сословий без мужика.
Генералы, оказавшись без прислуги на необитаемом острове, не могут сами
наловить рябчиков и рыбы. Они ищут мужика. В образе мужика показан образ
народа, а в образе генералов — представители правящих классов.

В сказке «Дикий помещик» Щедрин обобщил
свои мысли о реформе — «освобождении» крестьян, содержащиеся во всех его
произведениях шестидесятых годов. Здесь он ставит необычно остро проблему
пореформенных взаимоотношений дворян-крепостников и окончательно разоренного
реформой крестьянства: «Скотина на водопой выйдет — помещик кричит: моя
вода! курица за околицу выбредет — помещик кричит: моя земля! И земля,
и вода, и воздух — все его стало! Лучины не стало мужику в светец зажечь,
прута не стало, чем избу вымести. Вот взмолились крестьяне всем миром к
господу богу:

Господи! Легче нам пропасть и с детьми
малыми, нежели всю жизнь так маяться!»

Этот помещик, как и генералы, не имел никакого
представления о труде. Когда его бросили крестьяне, он сразу превратился
в дикое животное. Внешний человеческий облик помещик приобретает снова
лишь после того, как возвращаются его крестьяне. Ругая дикого помещика
за глупость, исправник говорит ему, что без мужицких «податей и повинностей»
государство «существовать не может», что без мужиков все умрут с голоду,
«на базаре ни куска мяса, ни фунта хлеба купить нельзя» да и денег у господ
не будет. Народ создает богатства, а правящие классы лишь потребители этого
богатства.

Представители народа в сказках Щедрина
горько размышляют над самой системой общественных отношений в России. Все
они ясно видят, что существующий строй обеспечивает счастье только богатым.
Вот почему сюжет большинства сказок построен на жестокой классовой борьбе.
Никакого мира не может быть там, где один класс живет за счет другого.
Даже в том случае если представитель правящего класса пытается быть «добрым»,юн
не в состоянии облегчить участь угнетаемых.

Об этом хорошо говорится в сказке «Соседи»,
где действуют крестьянин Иван Бедный и помещик Иван Богатый. Иван Богатый
«сам ценностей не производил, но о распределении богатств очень благородно
мыслил… А Иван Бедный о распределении богатств совсем не мыслил (недосужно
ему было), но взамен того производил ценности». Оба соседа с удивлением
видят, что в мире происходят странные вещи: так «хитро эта механика устроена»,
что «который человек постоянно в трудах находится, у того по праздникам
пустые щи на столе, а который при полезном досуге состоит — у того и в
будни щи с убоиной». «С чего бы это?» — спрашивают они. Не смог решить
этого противоречия и Наибольший, к которому обратились оба Ивана.

Настоящий ответ на этот вопрос дает Простофиля.
По его мнению, противоречие заключено в самом несправедливом социальном
строе — «планте». «И сколько вы промеж себя ни калякайте, сколько ни раскидывайте
умом — ничего не выдумаете, покуда в оном планту так значится», — говорит
он соседям.

Замысел этой сказки, как и других сказок
Щедрина, именно и состоит в том, чтобы призвать народ к коренному изменению
социального строя, основанного на эксплуатации.

В своих сказках Щедрин показал, что, хотя
мужик и неграмотный, барину без него не прожить, так как он не умеет ничего
делать сам.

Все сказки — это вымысел, но в сказках
Щедрина есть и намек на то, что его герои реально существуют, и поэтому
его сказки будут жить вечно.

ОСОБЕННОСТИ
САТИРИЧЕСКИХ СКАЗОК М. Е. САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА

Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин занимает
одно из ведущих мест среди писателей-демократов. Он был учеником Белинского,
другом Некрасова. В своих произведениях Салтыков-Щедрин подверг резкой
критике самодержавно-крепостнический строй России второй половины девятнадцатого
века.

Ни один писатель Запада и России не нарисовал
в своих произведениях таких страшных картин крепостничества, как это сделал
Салтыков-Щедрин. Сам Салтыков-Щедрин считал, что неизменным предметом его
«литературной деятельности был протест против произвола двоедушия, лганья,
хищничества, предательства, пустословия ГУ 1

Расцвет творчества Салтыкова-Щедрина пришелся
на семидесятые — восьмидесятые годы девятнадцатого века, когда в России
сформировались благоприятные условия для развития капитализма. Реформа,
которую проводило в то время царское правительство, не улучшила положения
крестьян. Салтыков-Щедрин любил крестьян и весь русский народ и искренне
желал помочь ему. Поэтому произведения Салтыкова-Щедрина всегда были наполнены
глубоким политическим смыслом. В мировой литературе нет произведений, равных
по политической остроте роману «История одного города» и сказкам Салтыкова-Щедрина.
Любимым его жанром был придуманный им жанр политической сказки. Основная
тема таких сказок — взаимоотношения эксплуататоров и эксплуатируемых. В
сказках дана сатира на царскую Россию: на помещиков, бюрократию, чиновничество.
Всего Салтыков-Щедрин написал тридцать две сказки.

Перед читателями предстают образы правителей
России («Медведь на воеводстве», «Бедный волк»), помещиков, генералов («Дикий
помещик», «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил»), обывателей
(«Премудрый пискарь»).

Особенно яркое выражение в сказках получила
любовь Салтыкова-Щедрина к народу, уверенность в его могуществе. Образ
Коняги («Коняга») — это символ крестьянской России, вечно трудящейся, замученной
угнетателями.

Коняга — это источник жизни для всех: благодаря
ему растет хлеб, но сам он всегда голоден. Его удел — работа.

Почти во всех сказках образы угнетателей
даются в противопоставлении угнетенному народу. Очень яркой в этом отношении
является сказка «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил».
В ней показана немощность дворян, трудолюбие и умение мужика трудиться.
Мужик честен, прямодушен, уверен в своих силах, сметлив, умен. Он может
все: сварить суп в пригоршне, переплыть шутя океан. Генералы в сравнении
с ним жалки и ничтожны. Они трусливы, беспомощны, глупы.

Много сказок Салтыкова-Щедрина посвящено
разоблачению обывательщины. В сказке «Премудрый пискарь» главный ее герой
Пискарь был «умеренный и либеральный». Папенька научил его «мудрости жизни»:
ни во что не вмешиваться и побольше беречь себя. Пискарь сидит всю жизнь
в своей норе и дрожит, как бы не угодить в уху или не попасть в пасть щуки.
Прожил он более ста лет, а когда пришло время умирать, то оказалось, что
он ничего хорошего людям не сделал и никто его не помнит и не знает.

Во многих сказках Салтыков-Щедрин изображает
тяжелую жизнь народа и призывает уничтожить несправедливый, бесчеловечный
строй. В сказке «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил»
Щедрин обвиняет такой строй, который отстаивает интересы генералов, принуждающих
работать на себя сильного, смышленого мужика. В сказке генералы изображены
как два тунеядца; это бывшие чиновники, дослужившиеся до генеральского
чина. Всю жизнь они жили бездумно, на казенном довольствии, служили в какой-то
регистратуре. Там они «родились, воспитались и состарились» и, следовательно,
ничего не знали. Очутившись на необитаемом острове, генералы даже не смогли
определить, где какие стороны света находятся, и впервые узнали, что «человеческая
пища в первоначальном виде летает, плавает и на деревьях растет». В результате
оба генерала чуть не умирают с голоду и едва не становятся людоедами. Но
после настойчивых и долгих поисков генералы обнаружили наконец мужика,
который, положив под голову кулак, спал под деревом и, как им показалось,
«самым нахальным образом уклонялся от работы». Негодованию генералов не
было предела. Мужик в сказке олицетворяет весь трудовой многострадальный
народ России. Щедрин в своем произведении отмечает его сильные и слабые
стороны. Слабая сторона — безропотность и готовность народа подчиняться
при его огромной силе. Мужик на несправедливость генералов отвечает не
протестом, не возмущением, а терпением и покорностью. Жадные и злые генералы
называют мужика «лежебокой», а сами пользуются его услугами и жить без
него не могут. Возвратившись домой, генералы загребли в казначействе столько
денег, что «ни в сказке сказать, ни пером описать», а мужику лишь выслали
«рюмку водки да пятак серебра: веселись, мужичина!». Традиционные сказочные
приемы приобретают у Щедрина новое применение: они получают политическую
окраску. У Щедрина вдруг оказывается, что спасший генералов от гибели и
накормивший их мужик «мед-пиво пил», но, к сожалению, «по усам у него текло,
только в рот не попало». Таким образом, сатира Щедрина направлена не только
на представителей правящих кругов. Сатирически изображен и мужик. Он сам
вьет веревочку, чтобы генералы связали его, и доволен своей работой.

Создавая яркие политические сказки, Щедрин
не загромождает их обилием персонажей и проблем, строит ее сюжет обычно
на одном остром эпизоде. Само действие в сказках Щедрина развертывается
быстро и динамично. Каждая сказка представляет собой небольшой рассказ-повествование
с использованием диалога, реплик и рассказов персонажей, авторских отступлений-характеристик,
пародий, вставных эпизодов (например, снов), традиционных фольклорных приемов
и описаний. Повествование в сказках ведется почти всегда от лица автора.
Так, в основе сюжета уже рассмотренной сказки о двух генералах лежит борьба
двух генералов с мужиком. Из вступления читатель узнает, что генералы служили
в регистратуре. Но вот генералы «по щучьему велению» оказались на необитаемом
острове. Они вынуждены искать мужика. Первая встреча генералов с мужиком
является завязкой сюжета сказки. Далее действие развивается стремительно
и динамично. Мужик за короткое время обеспечил генералов всем необходимым.
Кульминацией сказки является приказ генералов мужику: свить для себя веревочку.
Отсюда вытекает идея сказки: довольно труженикам мужикам, создателям всех
материальных благ на земле, терпеть унижение и рабство. Развязка сказки
наступает, когда мужик отправляет генералов в Петербург, на Подьяческую
улицу. Он получил за свой нелегкий труд жалкую подачку — пятак.

В сказке есть резко очерченные детали внешнего
облика генералов: веселые, рыхлые, сытые, белые, в глазах их светился зловещий
огонь, зубы стучали, из груди вылетало глухое рычание. В этом описании
проявляется юмор, переходящий в сатиру. Важным композиционным приемом в
сказке являются сны генералов, а также описание природы.

Широко используется Щедриным и прием художественной
антитезы. Так, генералы, попав на необитаемый остров, несмотря на изобилие
еды, беспомощны и едва не умирают с голоду. Зато мужик, хотя и ест мякинный
хлеб, почти ничего не имеет, кроме «кислой овчины», создает на острове
все необходимые для жизни условия и даже строит «корабль».

В сказках сатирик часто прибегает к иносказаниям:
в образах Льва и Орла-мецената он обличал царей; в образах гиен, медведей,
волков, щук — представителей царской администрации; в образах зайцев, карасей
и пескарей — трусливых обывателей; в образах мужиков, Коняги — обездоленный
народ.

Характерной чертой сатиры Щедрина является
прием сатирической гиперболы — преувеличение некоторых поступков персонажей,
доводящий их до карикатуры, до нарушения внешнего правдоподобия. Так, в
сказке о двух генералах гипербола полнее раскрывает неприспособленность
царских чиновников к жизни.

Таким образом, можно сказать, что умелое
использование автором художественных приемов помогло сделать его сказки
одними из лучших сатирических произведений мировой литературы.

ОСОБЕННОСТИ
ЖАНРА СКАЗКИ В ТВОРЧЕСТВЕ М. Е. САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА

Русская литература всегда была теснее связана
с жизнью общества, чем европейская. Любые перемены общественного настроения,
новые идеи немедленно находили отклик в литературе. М. Е. Салтыков-Щедрин
остро переживал недуги своего общества и нашел необычную художественную
форму, чтобы привлечь внимание читателей к волновавшим его проблемам. Попробуем
разобраться в особенностях этой формы, созданной писателем.

Традиционно в русском фольклоре выделяют
три типа сказок: волшебные, социально-бытовые и сказки про животных. Салтыков-Щедрин
создал литературную сказку, соединяющую все три типа. Но жанр сказки не
определяет все своеобразие этих произведений. В «Сказках» Щедрина мы встречаемся
с традициями басни и летописи, точнее, пародии на летопись. Автор использует
такие басенные приемы, как аллегория, иносказание, сравнение человеческих
явлений с явлениями животного мира, прием эмблем. Эмблема — это иносказательный
образ, несущий традиционно одно значение. В «Сказках» Щедрина таким образом-эмблемой
является, например, медведь. Он олицетворяет собой неловкость, глупость,
но под пером Салтыкова-Щедрина эти свойства приобретают социальное значение.
Так, традиционное эмблемное значение образа медведя окрашивает и характеризует
конкретный социальный образ (воевода, например).

Жанровое начало летописи встречается в
сказке «Медведь на воеводстве». На него указывает наличие хронологической
последовательности при изложении событий: Топтыгин I, Топтыгин II и так
далее. Пародийность достигается переносом свойств и качеств конкретных
исторических личностей на образы обитателей леса. Неграмотность Льва напоминает
о пресловутой неграмотности Петра I.

Однако художественное своеобразие «Сказок»
не исчерпывается только жанровой природой, характерной для сказок. Следует
отдельно сказать о сатире. Сатира, то есть особый смех, направленный на
уничтожение объекта, становится основным творческим приемом.

Вполне естественно, что объектом сатиры
для Салтыкова-Щедрина, писателя, продолжающего гоголевские традиции, является
крепостное право.

Пытаясь изобразить отношения в современном
ему обществе, он моделирует ситуации, позволяющие это сделать.

В сказке «Дикий помещик» с исчезновением
крестьян проявляется неспособность помещика к самостоятельному существованию.
Неестественность отношений, существующих в обществе, показана и в сказке
«Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил». Это очень интересная
сказка, в основе которой лежит ситуация, близкая ситуации «Робинзона Крузо».
На необитаемом острове оказались мужик и два генерала. Освобождая своих
героев от условностей цивилизованной жизни, автор сохраняет существующие
отношения, показывая их нелепость.

Интересен еще и следующий факт. В сказке
указано только социальное положение, но не даны имена героев. Можно предположить,
что Салтыков-Щедрин использует прием, схожий с приемом эмблем. Для автора
мужик, помещик, генерал имеют такое же постоянное значение, как и заяц,
лиса, медведь для читателей басен.

Все вышеупомянутые ситуации создаются с
помощью элементов фантастического, одним из которых является гротеск, служащий
основным средством создания образов (образ «дикого помещика» из одноименной
сказки.) Преувеличение, смещающее границы реальности, позволяет создать
игровую ситуацию. В основе лежит оборот, введенный еще Пушкиным, — «барство
дикое», но с помощью гротеска «одичание» приобретает буквальное значение.
Образ мужика также построен на гротеске. В сказках «Повесть о том, как
один мужик двух генералов прокормил» и «Дикий помещик» преувеличена пассивность,
подчиненность крестьянства. Я не стану приводить классические примеры из
«Повести о том…». Гораздо интереснее вторая сказка. Там мужики собираются
в стадо, стаю и улетают. Очень живой, ассоциативный образ коллективного
начала.

Часто используемый писателем прием сближения
социальных явлений и типов с животным миром позволяет более рельефно выписать
образы, соединяющие свойства животных и людей. Этот прием дает автору относительную
свободу выражения, позволяя обойти цензурные запреты.

От басенной традиции сравнение с животными
Щедрина отличает ярко выраженная социальная направленность.

Своеобразна и система персонажей. Все сказки
можно поделить на сказки про людей и про животных. Но, несмотря на это
формальное различие, вся система персонажей любой сказки построена на принципе
социального контраста: угнетатель и угнетаемый, жертва и хищник.

При всем своеобразии «Сказки» Щедрина опираются
на очевидную, хотя и стилизованную, фольклорную традицию. Это связано с
теорией «сказа», которую выдвинул известный русский литературовед Эйхенбаум
Согласно этой теории, произведения, ориентированные на устную речь, имеют
ряд художественных особенностей: каламбуры, оговорки, игровые ситуации.
Классические примеры использования «сказа» — это произведения Гоголя и
«Очарованный странник» Лескова.

«Сказки» Щедрина — тоже «сказовые» произведения.
На это указывает даже наличие традиционных сказочных оборотов: «жили да
были», «но щучьему велению, по моему хотению», «в некотором царстве, некотором
государстве», «жить да поживать» и так далее.

В заключение хочется сказать, что именно
художественная форма «Сказок» и является их основным достоинством. Конечно,
литература всегда была общественной трибуной, но очень редко произведение,
затрагивающее только социальные проблемы, остается в истории литературного
развития. «Сказки» Щедрина благодаря удивительному и сложному художественному
миру, действительно художественному своеобразию до сих пор входят в обязательный
круг чтения всех образованных людей.

М.
Е. САЛТЫКОВ-ЩЕДРИН — САТИРИК

В России каждый писатель воистину и резко
индивидуален.

М. Горький

Каждый из великих писателей национальной
литературы занимает в ней свое особое, только ему принадлежащее место.
Главное своеобразие М. Е. Салтыкова-Щедрина в русской литературе заключается
в том, что он был и остается в ней крупнейшим представителем социальной
критики и обличения. Островский называл Щедрина «пророком» и ощущал в нем
«страшную поэтическую силу».

Салтыков-Щедрин выбрал, как мне кажется,
самый сложный жанр литературы — сатиру. Ведь сатира — это вид комического,
наиболее беспощадно высмеивающий действительность и, в отличие от юмора,
не дающий шанса на исправление.

Писатель обладал даром чутко улавливать
самые острые конфликты, назревающие в России, и выставлять их напоказ перед
всем русским обществом в своих произведениях.

Труден и тернист был творческий путь сатирика.
С ранних лет вошли в его душу жизненные противоречия, из которых впоследствии
и выросло могучее дерево щедринской сатиры. И я думаю, что пушкинские строки
«сатиры смелый властелин», сказанные в «Евгении Онегине» о Фонвизине, можно
смело переадресовать Салтыкову-Щедрину.

Наиболее пристально Щедрин исследовал политическую
жизнь России: взаимоотношения между различными классами, угнетение крестьянства
«высшими» слоями общества.

Беззаконие царской администрации, ее расправы,
чинимые над народом, прекрасно отражены в романе «История одного города».
В нем Салтыков-Щедрин предсказал гибель русского самодержавия, ощутимо
передал нарастание народного гнева: «Север потемнел и покрылся тучами;
из этих туч нечто неслось на город: не то ливень, не то смерч».

Неизбежное падение царского режима, процесс
разрушения не только политических, но и моральных его устоев наглядно изображены
в романе «Господа Голов левы». Здесь мы видим историю трех поколений дворян
Головлевых, а также яркую картину разложения и вырождения целого дворянского
сословия. В образе Иудушки Головлева воплощены все язвы и пороки как семьи,
так и всего класса собственников. Особенно меня поражает речь Иудушки-человеконенавистника
и блудослова. Вся она состоит из вздохов, лицемерных обращений к богу,
беспрерывных повторений: «Ан бог-то — вот он-он. И там, и тут, и вот с
нами, покуда мы с тобой говорим — везде он! И все он видит, все слышит,
только делает вид, будто не замечает».

Пустословие и лицемерие помогали ему скрывать
истинную сущность его натуры — стремление «вымучить, разорить, обездолить,
пососать кровь». Имя Иудушки сделалось нарицательным для всякого эксплуататора,
тунеядца. Силой своего таланта Салтыков-Щедрин создал яркий, типический,
незабываемый образ, беспощадно изобличающий политическое предательство,
алчность, ханжество. Мне кажется, что здесь уместно привести слова Михайловского,
сказавшего о «Господах Головлевых», что это «критическая энциклопедия русской
жизни».

Писатель проявил себя во многих жанрах
литературы. Из-под его пера вышли романы, хроники, повести, рассказы, очерки,
пьесы. Но наиболее ярко художественный талант Салтыкова-Щедрина выражен
в его знаменитых «Сказках». Сам писатель определил их так: «Сказки для
детей изрядного возраста». Они сочетают в себе элементы фольклора и авторской
литературы: сказки и басни. В них наиболее полно отражены жизненный опыт
и мудрость сатирика. Несмотря на злободневные политические мотивы, сказки
все равно сохраняют все обаяние народного творчества: «В некотором царстве
Богатырь родился. Баба-Яга его родила, вспоила, вскормила…» («Богатырь»).

Многие сказки Салтыков-Щедрин создал путем
использования приема иносказания. Эту свою манеру письма автор назвал эзоповским
языком по имени древнегреческого баснописца Эзопа, который в давние времена
пользовался таким же приемом в своих баснях. Эзопов язык
был одним из средств
защиты щедринских произведений от терзавшей их царской цензуры.

В некоторых сказках сатирика персонажами
являются животные. Их образы наделены уже готовыми характерами: волк жаден
и зол, медведь простоват, лиса коварна, заяц труслив и хвастлив, а осел
беспросветно глуп. Например, в сказке «Самоотверженный заяц» волк наслаждается
положением властителя, деспота: «…Вот тебе [заяц] мое решение: приговариваю
я тебя к лишению живота посредством растерзания… А может быть… ха-ха…
я тебя помилую». Однако у автора вовсе не вызывает сочувствия заяц — ведь
он тоже живет по волчьим законам, безропотно отправляется волку в пасть!
Щедринский заяц не просто труслив и беспомощен, он малодушен, он заранее
отказывается от сопротивления, облегчая волку решение «продовольственной
проблемы». И здесь авторская ирония переходит в едкий сарказм, в глубокое
презрение к психологии раба.

Вообще, все сказки Салтыкова-Щедрина условно
можно разделить на три основные группы: сказки, бичующие самодержавие и
эксплуататорские классы; сказки, разоблачающие трусость современной писателю
либеральной интеллигенции и, конечно же, сказки о народе.

Писатель высмеивает глупость и никчемность
генералов, вкладывая в уста одного из них такие слова: «Кто бы мог думать,
ваше превосходительство, что человеческая пища в первоначальном виде летает,
плавает и на деревьях растет?»

Генералов спасает от смерти мужик, которого
они заставляют работать на себя. Мужик — «громаднейший мужчина» — значительно
сильнее и умнее генералов. Однако он, вследствие рабской покорности, привычки,
беспрекословно подчиняется генералам и выполняет все их требования. Он
заботится только о том, «как бы ему своих генералов порадовать за то, что
они его, тунеядца, жаловали и мужицким его трудом не гнушалися». Покорность
мужика доходит до того, что он сам свил веревку, которой генералы привязали
его к дереву, «чтоб не убег».

Беспримерная сатира на русскую либеральную
интеллигенцию развернута у Салтыкова-Щедрина в сказках о рыбах и зайцах.
Такова сказка «Премудрый пискарь». В образе «пискаря» сатирик показал жалкого
обывателя, смыслом жизни которого стала идея самосохранения. Щедрин показал,
как скучна и бесполезна жизнь людей, которые общественной борьбе предпочитают
свои мелкие личные интересы. Вся биография таких людей сводится к одной
фразе: «Жил — дрожал, и умирал — дрожал».

К сказкам о народе примыкает «Коняга».
Название сказки говорит само за себя. Загнанная крестьянская кляча — символ
народной жизни. «Нет конца работе! Работой исчерпывается весь смысл его
существования: для нее он зачат и рожден…».

В сказке ставится вопрос: «Где же выход?»
И дается ртвет: «Выход в самом Коняге».

На мой взгляд, в сказках о народе щедринские
ирония и сарказм сменяются жалостью и горечью.

Язык писателя глубоко народен, близок к
русскому фольклору. В сказках Щедрин широко использует пословицы, поговорки,
присказки: «Двум смертям не бывать, одной не миновать», «Моя изба с краю»,
«Жили-были…», «В некотором царстве, в некотором государстве…».

«Сказки» Салтыкова-Щедрина будили политическое
сознание народа, звали к борьбе, к протесту. Несмотря на то что с тех пор,
как сатирик написал свои знаменитые произведения, прошло много лет, все
они актуальны и сейчас. К сожалению, общество не избавилось от пороков,
которые обличал писатель в своем творчестве. Не случайно многие драматурги
нашего времени обращаются к его произведениям, чтобы показать несовершенство
современного общества. Ведь та бюрократическая система, которую бичевал
Салтыков-Щедрин, по-моему, не только не изжила себя, но и процветает. А
разве мало сегодня иудушек, которые за свое материальное благополучие готовы
продать даже родную мать? Очень злободневна для современности и тема интеллигентов-обывателей,
которые сидят в своих квартирах, как в норах, и дальше собственной двери
ничего не хотят видеть.

Сатира Щедрина — особое явление в русской
литературе. Его индивидуальность заключается в том, что он ставит перед
собой принципиальную творческую задачу: выследить, разоблачить и уничтожить.

Если юмор в творчестве Н. В. Гоголя, как
писал В. Г. Белинский, «…спокойный в своем негодовании, добродушный в
своем лукавстве», то в творчестве Щедрина он «…грозный и открытый, желчный,
ядовитый, беспощадный».

И. С. Тургенев писал: «Я видел, как слушатели
корчились от смеха при чтении некоторых очерков Салтыкова. Было что-то
страшное в этом смехе. Публика смеясь в то же время чувствовала, как бич
хлещет ее самое».

Литературное наследство писателя принадлежит
не только прошлому, но и настоящему, и будущему. Щедрина надо знать и читать!
Он вводит понимание социальных глубин и закономерностей жизни, высоко возносит
духовность человека и нравственно очищает его. Я думаю, что творчество
М. Е. Салтыкова-Щедрина своей актуальностью близко каждому современному
человеку.

МАСТЕРСТВО
М. Е. САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА — САТИРИКА

Сатирическими называются те произведения,
в которых гневно высмеиваются и резко осуждаются отрицательные черты общественной
и частной жизни, часто в подчеркнутом, преувеличенно комическом, иногда
в гротескном виде, благодаря чему отчетливее выражается их несообразность
и невозможность в жизни человека. Сатира является одним из излюбленных
приемов русских писателей и используется при выражении автором своего отношения
к событиям, основным персонажам повествования, их поступкам, поведению.
Одним из таких художников можно назвать Салтыкова-Щедрина, чьи произведения
«Сказки» и «История одного города» являются ярчайшими примерами сатирической
литературы. Автор резко осуждает, презирает, полностью отрицает самодержавие
с его абсолютной властью, пассивность и бездеятельность либеральной интеллигенции,
апатию, терпение, неспособность на решительный поступок, бесконечную веру
и любовь народа по отношению к начальству, используя при этом огромное
количество художественных средств, одним из которых является выбор жанра
для написания произведений.

Литературный жанр «Сказок» подразумевает
наличие некой мистичности, волшебности, фантастичности, основанных на реальных
событиях, что дает полную свободу художнику в высказывании своего отношения
к действительности-. «История одного города» написана в жанре памфлета,
но также является пародией на летопись, так как архивариус выражает субъективную
оценку, что совершенно невозможно в подобных произведениях («Хитро это
они сделали, — говорит летописец, — знали, что головы у них на плечах растут
крепкие — вот и предложили»), и на историю, потому как читатель способен
провести параллели между градоначальниками г. Глупова и императорами государства
Российского. Таким образом, можно сказать, что город Глупов — аллегория
на российское самодержавие с его общественно-политической, социальной деятельностью.
Еще одним художественным средством выражения авторской позиции являются
аллегорические образы животных, в описании жизни которых Салтыков-Щедрин
использует детали быта людей.

Так, например, в сказке «Премудрый пискарь»
пискарь был «просвещенным, умеренно-либеральным», «жалования… не получал
и прислуги не держал». Одновременно с этим сатира художника направлена
на обличение пороков, недостатков, присущих образу жизни пискарей в целом,
иными словами, обывателей, который заключался в том, чтобы выиграть, но
не заработать своим трудом двести тысяч рублей, пить вино, играть в карты,
курить табак да «за красными девушками гоняться», не боясь быть съеденными
грозной щукой. Это утопия, мечта «бесполезного пискаря», который, вместо
того чтобы пытаться осуществить ее, «живет — дрожит, умирает — дрожит».
Писатель осуждает бездеятельность, бесполезность существования рыбки: «…бесполезные
пискари. Никому от них ни тепло, ни холодно… живут, даром место занимают
да корм едят».

Сатирик также высмеивает неспособность
либеральной интеллигенции на решительные действия, несостоятельность их
идей, путей их осуществления в ситуации, сложившейся в России к середине
девятнадцатого века, когда необходимость изменений в форме государственного
управления, в положении крестьян в обществе стала необходимостью. Ярким
тому примером является карась с его идеалом социального равенства из сказки
«Карась-идеалист». Рыбка верит в возможность создания утопического общества,
где путем нравственного перерождения, перевоспитания щуки будут жить в
мире с карасями. Но надежды основного персонажа повествования не были оправданны.
Щука проглотила его, но важно иное, а именно то, как она сделала это —
машинально, неосознанно. И дело вовсе не в злости и кровожадности щуки,
а в том, что сама природа хищников такова. В произведениях Салтыкова-Щедрина
нет ни одного лишнего слова, все имеет определенный подтекст, в создании
которого художник использует эзопов язык, то есть систему шифровки. В сказке
«Верный Трезор» Воротилов решил проверить свою собаку на бдительность,
переодевшись в костюм вора. Автор замечает: «Удивительно, как к нему этот
костюм шел!» Становится понятно, каким образом было добыто все его состояние.

Одним из наиболее ярких, четких примеров
изображения начальства, абсолютной монархии являются градоначальники города
Глупова, о правлении которых повествуется в «Истории одного города». В
начале книги сатирик дает краткую характеристику всех градоначальников
с-1731 по 1826 г. Повествование начинается с того, как в Глупов приезжает
новый начальник — Дементий Варда-мович Брудастый, в описании которого главным
образом используется гротеск. Голова градоначальника пустая, и, кроме органчика,
в ней ничего нет. Это механическое устройство играло только две пьесы —
«Раз-зорю!» и «Не потерплю!». Автор сатирически, с оттенком сарказма, пишет
о механичности действий, обличает основные свойства самодержавия — насилие,
произвол: «Хватают и ловят, секут и порют, описывают и продают… Гул и
треск проносятся из одного конца города в другой, и над всем этим… царит
зловещее: «Не потерплю!»

В сказке «Медведь на воеводстве» абсолютная
монархия характеризуется следующим образом: «…кровопролитнее, кровопролитнее…
вот чего нужно!»

Салтыков-Щедрин осуждает, гневно высмеивает
уверенную природу самодержавной власти, нелепость, неуклюжесть ее действий,
поступков. Например, первый медведь-воевода «чижика съел», второй — «задрал»
крестьянских коров, разорил, разрушил типографию и т. д. Сатирик также
осуждает отрицательное отношение самодержавия к просвещению. В сказке «Орел-меценат»
орел — царь птиц так же, как и Перехват-Залихватский, закрывает гимназии,
«упраздняет науки».

А как ко всему этому относится мужик, предпринимает
ли он какие-либо действия для противостояния начальству? Нет, потому как
является духовным рабом хозяина (помещика). В сказке о двух генералах и
мужике Салтыков-Щедрин, с одной стороны, восхищается ловкостью, смышленостью
мужика, который «в пригоршне суп варил», с другой — сатирически высказывается
об апатии, духовном рабстве, присущем народу в целом. Сатирик высмеивает
поведение мужика, который сам сплел веревку, которой впоследствии его свяжут
генералы. В сказке «Коняга» коняга является образом терпения русского народа,
существование которого «исчерпывается работой», «для нее он рожден, и вне
ее он… никому не нужен…».

В «Истории одного города» сатира Салтыкова-Щедрина
направлена на такие черты характера народа, как чинопочитание, бесконечная
вера и любовь к градоначальникам, нерешительность, пассивность, покорность,
которые впоследствии приводят к «концу истории» и, как мы можем понять,
— к возможному будущему России.

Художник высмеивает понятия глуповцев об
анархии, которая в их представлении является «безначалием». Народ яе умеет,
не привык и не знает, как можно жить без начальника, человека, чьи приказания
надо исполнять, от которого зависит их судьба.

Но картины народной жизнь описываются сатириком
в иной тональности, нежели жизнь сильных мира сего. Смех получает оттенок
горечи, сожаления, поезоение сменяется тайным co4VBPTBWM

По мнению М. Е. Салтыкова-Щедрина, роль
народа является основной в ходе истории, но этого момента придется еще
очень долго ждать, поэтому художник не щадит народ, обличает все его пороки
и недостатки.

Писатель был преданным гражданином еврей
Родины и бесконечно сильно любил ее, не представляя себя в какой-либо другой
стране. Именно поэтому Салтыков-Щедрин со всей строгостью, суровостью изображал
действительность. Весь его талант сатирика был направлен на обличение многочисленных
пороков, недостатков, присущих России.

ОСОБЕННОСТИ
САТИРЫ М. Е. САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА

Странно получается: сто лет назад Салтыков-Щедрин
писал свои произведения на злобу дня, беспощадно критикуя явления современной
ему действительности; все прочитали, поняли, посмеялись, и… ничего не
изменилось. И из года в год, из поколения в поколение все читают строки
его книг, прекрасно понимая, что же хотел сказать автор. И с каждым новым
«витком» истории книги Салтыкова-Щедрина обретают новое звучание, вновь
становятся актуальны. В чем же секрет такого чуда?

Может быть, в том, что сатира Салтыкова-Щедрина
многообразна по тематике, по жанру (сказки, история в форме летописи, семейный
роман), многообразна в использовании «средств осмеяния», богата стилистически.

Сатиру Гоголя называют «смех сквозь слезы»,
сатиру Салтыкова-Щедрина — «смех сквозь презрение», его цель не только
осмеять, но и не оставить камня на камне от ненавистных явлений. Одна из
удивительнейших книг, «История одного города», вышедшая отдельным изданием
в 1870 году, покорила сердца всех писателей, и для многих до сих пор остаются
загадкой ее пророческая сила и вечная актуальность. Для русской сатиры
обращение к образу города было традиционным. Гоголь через жизнь уездного,
губернского города и даже столицы хотел осмеять темные стороны русской
жизни. Салтыков-Щедрин создает свой неповторимый «город-гротеск», где правдоподобное
соединяется с самым нелепым и невозможным. Основная проблема, интересовавшая
Салтыкова-Щедрина, — взаимоотношения власти и народа. Поэтому для него
существовали два объекта осмеяния: деспотизм правителей и качества «народной
толпы», одобряющей безграничную власть.

Летописная форма «Истории одного города»
— язвительная ирония; издатель как бы прячется за летописца, иногда поправляет
его, но от этого сатира не теряет своей мощи.

Салтыкова-Щедрина интересуют истоки, сущность
«глуповст-ва». Оказалось, что Глупов пошел от гротескной несообразности:
от того народа, который был склонен к нелепым поступкам («…Волгу толокном
замесили, потом теленка на баню тащили, потом в кошеле кашу варили… потом
блинами острог конопатили… потом небо кольями подпирали…»), который
не смог жить по овоей воле, который отказался от собственной свободы и
безропотно принял все условия своего нового князя. («И будете платить мне
дани многие… Когда же я пойду на войну — и вы идите! А до прочего вам
ни до чего дела нет!.. И тех из вас, которым ни до чего дела нет, я буду
миловать; прочих же всех — казнить».)

Образы градоначальников гротескны, сильно
обобщены и раскрывают сущность определенных эпох жизни Глупова. В городе
может править пустая голова (Органчик) или фаршированная голова (Прыщ),
но такие правления заканчиваются появлением самозванцев, смутным временем
и большим количеством убиенных. При деспотизме глуповцы выносят сильнейшие
испытания: голод, пожары, войны за просвещение, после которых они обросли
шерстью и стали сосать лапу. В эпоху либерального правления свобода обернулась
вседозволенностью, что стало почвой для появления нового правителя, принесшего
с собой безграничный деспотизм, военизацию жизни, систему казарменного
управления (Угрюм-Бурче-ев).

Глуповцы сносили все, они не устыдились,
когда рушили свои дома, свой город, даже когда боролись с вечным (с рекой),
а когда построили Непреклонск, увидели дело рук своих, они испугались.
Салтыков-Щедрин подводит читателя к мысли, что любое правление — борьба
между властью и естеством, а идиот на престоле, идиот, имеющий власть,
— угроза самим основам естественного бытия народа.

Поведение народа, поступки людей, их действия
носят гротескный характер. Сатира направлена на те стороны народной жизни,
которые вызывают презрение автора. В первую очередь это — терпение: глуповцы
могут «стерпеть все». Это подчеркивается даже с помощью гипербол: «Вот
сложи и запали нас с четырех сторон — мы и это стерпим». Е|то чрезмерное
терпение и создает глуповский «мир чудес», где «бессмысленные и беспощадные»
народные бунты превращаются в «бунт на коленях». Но самая ненавистная черта
народа для Салтыкова-Щедрина — начальстволюбие, потому что именно психология
глуповцев породила возможность такого страшного, деспотического правления.

Гротеск проникает и в сказку. Сказки Салтыкова-Щедрина
разнообразны в использовании фольклорных традиций: замены («Жили да были
два генерала… по щучьему велению, по моему хотению очутились на необитаемом
острове…»), фантастические ситуации, сказочные повторы («все дрожал,
все дрожал…»), сказочные амплуа (волк, медведь, орел, рыбы). По традиционные
образы получают иное направление, новые свойства и качества. У Салтыкова-Щедрина
ворон — «челобитчик», орел — «меценат», заяц не косой, а «самоотверженный»;
использование таких эпитетов полно авторской иронии. В сказках Салтыков-Щедрин
использует басенное наследие Крылова, особенно аллегорию. Но для Крылова
характерна ситуация «хищник и жертва», на стороне которой наши симпатии
и наша жалость. У Салтыкова-Щедрина хищник — это не только «амплуа» героя,
но и «состояние души» (недаром «дикий помещик» в конце превращается в зверя),
а жертвы сами виноваты в своих проблемах и вызывают у автора не жалость,
а презрение.

Характерным приемом для сказок и для «Истории
одного города» является иносказание, мы чувствуем, кого автоо имеет в виду
под своими градоначальниками, или проще — топтыгиными. Частым приемом,
используемым в сказках, является гипербола, выполняющая роль «увеличительного
стекла». Беспощадность и неприспособленность к жизни генералов подчеркивается
одной фразой: они свято верили, что булки «в том самом виде родятся, в
каком их утром к кофею подают». Также наследием басни в творчестве Салтыкова-Щедрина
является эзопов язык, помогающий читателям по-новому взглянуть на примелькавшиеся
явления и превращающий сказку в политическую сказку-сатиру. Комический
эффект достигается с помощью сочетания сказочной и современной автору лексики
(«умел берлоги строить, то есть инженерное искусство знал»), введения в
сказку фактов, показывающих историческую реальность («при Магницком этот
станок был публично сожжен»).

Как было подмечено Генисом и Вайлем, произведения
Салтыкова-Щедрина легче запоминаются не в полном объеме текста, а в отрывках,
цитатах, многие из которых стали поговорками. Как часто мы не задумываясь
употребляем «бунт на коленях», хочется «то ли севрюжки с хреном, то ли
конституции», «применительно к подлости»! Для того чтобы более точно, более
ясно донести свою идею до читателя, Салтыков-Щедрин позволяет себе даже
менять орфографию: во всех словарях рыба пескарь, потому что живет в песке,
у Салтыкова-Щедрина — пискарь, от слова писк («жил — дрожал, умер — дрожал»)-

Стиль, художественные приемы, образы сатиры
Салтыкова-Щедрина были одобрительно восприняты современниками и до сих
пор интересуют читателей. Традиции Салтыкова-Щедрина не умерли: их продолжили
такие величайшие мастера русской сатиры, как Булгаков, Замятин, Зощенко,
Ильф и Петров «История одного города», «Сказки», «Господа Голов левы»
остаются вечно молодыми, вечно актуальными произведениями. Наверное, такова
судьба России — из года в год, из столетия в столетие совершать одни и
те же ошибки, каждый раз перечитывать произведения, написанные сто лет
назад, говоря: «Надо же, а нас предупреждали…»

САТИРИЧЕСКИЕ
ПРИЕМЫ В СКАЗКАХ М. Е. САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА

Творчество великого русского сатирика М.
Е. Салтыкова-Щедрина — явление знаменательное, порожденное особыми историческими
условиями в России 50—80-х годов XIX века. Писатель, революционный демократ,
Щедрин — яркий представитель социологического течения в русском реализме
и вместе с тем глубокий психолог, по характеру своего творческого метода
отличный от современных ему великих писателей-психологов.

В 80-е годы создается книга сказок, так
как с помощью сказок легче было донести до народа революционные идеи, раскрыть
классовую борьбу в России второй половины XIX века, в эпоху становления
буржуазного строя. В этом писателю помогает эзопов язык, с помощью которого
он маскирует свои подлинные Намерения и чувства, а также своих героев,
чтобы не привлекать внимание цензуры.

В раннем творчестве Салтыкова-Щедрина встречаются
сказочные образы «зоологического уподобления». В «Губернских очерках»,
например, действуют чиновники — осетры и пискари; у губернских аристократов
проявляются свойства то коршуна, то щуки зубастой, а в выражении лиц угадывается, «что она останется без возражений». Поэтому писатель исследует
в сказках типы общественного поведения, проявленные временем. Он высмеивает
всякого рода приспособления, упования, несбыточные надежды, продиктованные
инстинктом самосохранения или наивностью. Ни самоотверженность зайца, сидящего
под кустом по «волчьей резолюции», ни мудрость пискаря, забившегося в нору,
не спасают от гибели. Уж на что лучше, кажется, приспособилась к политике
«ежовых рукавиц» вяленая вобла. «Теперь у меня ни лишних мыслей, ни лишних
чувств, ни лишней совести — ничего такого не будет», — радовалась она.
Но по логике времени, «смутного, неверного и жестокого», и вобла была «слопана»,
так как «из торжествующей превратилась в заподозренную, из благонамеренной
— в либералку». Особенно беспощадно высмеял Щедрин либералов. В письмах
этого времени писатель нередко уподоблял либерала животному. «…Хоть бы
одна либеральная свинья выразила сочувствие!» — писал он по поводу закрытия
«Отечественных записок». «Нет животного более трусливого, чем русский либерал».
И в художественном мире сказок действительно не нашлось животного, равного
по подлости либералу. Щедрину было важно назвать ненавистное ему общественное
явление собственным языком и заклеймить его на все времена («либерал»).
Писатель по-разному относился к своим сказочным персонажам. Смех его, и
гневный и горький, неотделим от понимания страданий человека, обреченного
«уставиться лбом в стену и в этом положении замереть». Но при всей симпатии,
например, к карасю-идеалисту и его идеям Щедрин трезво смотрел на жизнь.
Судьбой своих сказочных персонажей>он показал, что отказ от борьбы за право
на жизнь, любая уступка, примирение с реакцией равносильны духовной и физической
гибели человеческого рода. Доходчиво и художественно убедительно он внушал
читателю, что самодержавие, как богатырь, рожденный от Бабы-Яги, прогнило
изнутри и ждать от него помощи или защиты бессмысленно («Богатырь»). Тем
более что деятельность царских администраторов неизменно сводится к «злодеяниям».
«Злодеяния» могут быть «срамными», «блестящими», «натуральными», но они
остаются «злодеяниями» и обусловлены не личными качествами «топтыгиных»,
а принципом самодержавной власти, враждебной народу, гибельной для духовного
и нравственного развития нации в целом («Медведь на воеводстве»). Пусть
волк и отпустил однажды ягненка, пусть какая-то барыня пожертвовала погорельцам
«ломти хлеба», а орел «простил мышь». Но «с чего же, однако, орел «простил»
мышь? Бежала она по своему делу через дорогу, а он увидел, налетел, скомкал
и… простил! Почему он «простил» мышь, а не мышь «простила» его?» — прямо
ставит вопрос сатирик. Таков уж «исстари заведенный» порядок, при котором
«волки с зайцев шкуру дерут, а коршуны и совы ворон ощипывают», медведи
разоряют мужиков, а «мздоимцы» их грабят («Игрушечного дела людишки»),
пустоплясы пустословят, а коняги в поте лица работают («Коняга»); Иван
Богатый и в будни ест щи «с убоиной», а Иван Бедный и в праздники — «с
пустом» («Соседи»). Ни подправить, ни смягчить этот порядок нельзя, как
нельзя изменить хищную природу щуки или волка. Щука, не желая того, «проглотила
карася». И волк не по своей воле «так жесток, а потому, что комплекция
у него каверзная: ничего он, кроме мясного, есть не может. А чтобы достать
мясную пищу, он не может иначе поступать, как живое существо жизни лишить.
Одним словом, обязывается учинить злодейство, разбой». Хищники подлежат
уничтожению, иного выхода сказки Щедрина просто не предполагают.

Олицетворением бескрылой и пошлой обывательщины
стал щедринский премудрый пискарь — герой одноименной сказки. Смыслом жизни
этого «просвещенного, умеренно-либерального» труса было самосохранение,
уход от борьбы. Поэтому пискарь прожил до глубокой старости невредимым.
Но какая это была паскудная жизнь! Она вся состояла из непрерывного дрожания
за свою шкуру. Он жил и дрожал — только и всего. Эта сказка, написанная
в годы политической реакции в России, без промаха била по либералам, пресмыкавшимся
перед правительством из-за собственной шкуры, по обывателям, прятавшимся
в своих норах от общественной борьбы. На многие годы запали в душу мыслящих
людей России страстные слова великого демократа: «Неправильно полагают
те, кои думают, что лишь те пискари могут считаться- достойны-. ми гражданами,
кои, обезумев от страха, сидят в норах и дрожат. Нет, это не граждане,
а по меньшей мере бесполезные пискари».

Фантастика щедринских сказок реальна, несет
в себе обобщенное политическое содержание. Орлы «хищны, плотоядны…».
Живут «в отчуждении, в неприступных местах, хлебосольством не занимаются,
но разбойничают» — так говорится в сказке об орле-меценате. И это сразу
рисует типические обстоятельства жизни царственного орла и дает понять,
что речь идет совсем иге о птицах. И далее, сочетая обстановку птичьего
мира с делами отнюдь не птичьими, Щедрин достигает комического эффекта
и едкой иронии.

ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ
ОСОБЕННОСТИ СКАЗОК М. Е. САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА

М. Е. Салтыков-Щедрин написал более 30
сказок. Обращение к этому жанру было естественным для писателя. Сказочными
элементами (фантастикой, гиперболой, условностью и т. д.) пронизано все
его творчество.

Что сближает сказки Салтыкова-Щедрина с
народными? Типичные сказочные зачины («Жили-были два генерала…», «В некотором
царстве, в некотором государстве жил-был помещик…»); присказки («по щучьему
велению», «ни в сказке сказать, ни пером описать»); характерные для народной
речи обороты («думал-думал», «сказано-сделано»); приближенные к народному
языку синтаксис, лексика; преувеличения, гротеск, гипербола: один из генералов
съедает другого; «дикий помещик», как кошка, в один миг взбирается на дерево,
мужик варит суп в пригоршне. Как и в народных сказках, чудесное происшествие
завязывает сюжет: два генерала «вдруг оказались на необитаемом острове»;
по милости божьей «не стало мужика на всем пространстве владений глупого
помещика». Народной традиции Салтыков-Щедрин следует и в сказках о животных,
когда в аллегорической форме высмеивает недостатки общества!

Отличие сказок Салтыкова-Щедрина от народных
состоит в том, что в них переплетаются фантастическое с реальным и даже
исторически достоверным. Среди действующих лиц сказки «Медведь на воеводстве»
вдруг появляется образ Магницкого, известного реакционера: еще до начала
появления Топтыгина в лесу были уничтожены Магницким все типографии, студенты
отданы в солдаты, академики заточены. В сказке «Дикий помещик» герой постепенно
деградирует, превращается в животное. Невероятная история героя во многом
объясняется тем, что он читал газету «Весть» и следовал советам. Салтыков-Щедрин
одновременно соблюдает форму народной сказки и разрушает ее. Волшебное
в сказках Салтыкова-Щедрина объясняется реальным, читателю не удается уйти
от действительности, которая постоянно чувствуется за образами зверей,
фантастическими событиями. Сказочные формы позволяли Салтыкову-Щедрину
по-новому представить близкие ему идеи, показать или высмеять общественные
недостатки.

В центре сказки «Премудрый пискарь» образ
до смерти перепуганного обывателя, который «все только распостылую жизнь
свою бережет». Может ли быть для человека смыслом жизни лозунг «выжить
и щуке в хайло не попасть»?

Тема сказки»связана с разгромом народовольцев,
когда многие представители интеллигенции, испугавшись, отошли от общественных
дел. Создается тип труса, жалкого, несчастного. Эти люди не сделали никому
плохого, но прожили жизнь бесцельно, без порывов. Это сказка о гражданской
позиции человека и о смысле человеческой жизни.

В описание жизни животного царства вкрапливаются
детали реальной жизни людей (выиграл 20 000 рублей, «в карты не играет,
вина не пьет, за красными девушками не гоняется»). В сказке используются
сатирические приемы, например, гипербола: «удлиняется» до неправдоподобия
жизнь пискаря, чтобы усилить впечатление от ее бесцельности.

В языке сказки сочетаются сказочные слова
и обороты, разговорный язык третьего сословия и публицистический язык того
времени.

ЭЗОПОВ
ЯЗЫК КАК ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ПРИЕМ (На примере произведений М. Е. Салтыкова-Щедрина)

Эзопов язык как прием художественного выражения
мысли пользовался популярностью во все времена. Его родоначальником, как
несложно догадаться по названию, был странствующий древнегреческий баснописец
Эзоп. Он впервые в истории мировой литературы применил иносказание и недомолвки
для сокрытия прямого смысла своих басен. В частности, Эзоп изображал людей
в облике животных. Его произведения обличали человеческие пороки, но поскольку
автор использовал язык иносказания, то у развенчанных им не было прямого
повода для негодования и недовольства по отношению к бесправному рабу,
каким был Эзоп. Таким образом, эзопов язык служил защитой от нападок многочисленных
недоброжелателей.

В России эзопов язык широко использовался
сатириками. Объяснение этому можно найти»в знаменитом словаре Владимира
Даля. Он писал: «Цензурные строгости вызвали небывалый расцвет эзоповского
языка. Русские писатели, вследствие притеснений цензуры, вынуждены были
писать эзоповским языком» (Даль В. Толковый словарь живого великорусского
языка. В 4-х томах. М., 1994. Т. 4, с. 1527). Наиболее видные из них —
И. А. Крылов, прославившийся своими баснями, и, конечно же, любимый многими
М. Е. Салтыков-Щедрин с его злой и беспощадной сатирой, призванной «отправлять
в царство теней все отживающее».

Сказки М. Е. Салтыкова-Щедрина в истории
русской литературы ознаменовали начало нового и чрезвычайно важного этапа,
определившего всю дальнейшую судьбу сатирического направления в данном
жанре. Писатель выявил и использовал главные художественные, языковые,
интонационные, изобразительные приемы, составляющие суть обличительной
сказки. В сатирах, написанных разными авторами в последующие десятилетий?»вплоть
до «Русских сказок» М. Горького, ощущается его влияние.

Первые три сказки М. Е. Салтыков-Щедрин
напечатал еще в 1869 году, среди них была и одна из известнейших — «Повесть
о том, как один мужик двух генералов прокормил». К данному жанру писатель
обратился, будучи опытным, определившимся литератором: уже были написаны
«Губернские очерки». Определенная закономерность появления сказок в творчестве
писателя четко прослеживается по тому, как складывались и вызревали у автора
такие присущие сказочному жанру художественные приемы, как фантастика,
преувеличение, аллегория, эзопов язык и так далее. При этом сказки были
для М. Е. Салтыкова-Щедрина опытом качественно нового художественного языка,
опытом, блестяще примененным позднее при написании «Истории одного города»
в 1869-1870 годах. Таким образом, эти произведения созданы с использованием
одних и тех же художественных приемов, таких, например, как гипербола,
гротеск и эзопов язык. К последнему можно отнести «говорящие» имена и образы
животных, взятых автором из русского фольклора, но наполненных иным смыслом.
Сказочная форма у Салтыкова-Щедрина условна и позволяет писателю высказывать
далеко не сказочную, горькую правду и открывать глаза читателю на сложные
вопросы общественно-политической жизни страны. Например, в сказке «Премудрый
пискарь» Салтыков-Щедрин рисует образ до смерти перепуганного обывателя,
который «не ест, не пьет, никого не видит, ни с кем хлеба-соли не водит,
а все только распостылую свою жизнь бережет».

Нравственные проблемы, затронутые в этой
сказке, волнуют нас и по сей день. В произведениях М. Е. Салтыкова-Щедрина
читатель неминуемо встретится с сопоставлением социальных групп современной
писателю России и различных животных, птиц и даже рыб: крестьянство, ищущее
правду и помощь у сильных мира сего, изображено как ворон-челобитчик («Ворон-челобитчик»);
правительственные верхи самодержавия показаны автором в образе орла-мецената
(«Орел-меценат»); а воевода-медведь похож на жестоких вояк, отбирающих
последнее у подвластного им народа ради громких дел («Медведь на воеводстве»),

В «Истории одного города» каждое имя пародирует
конкретные пороки и негативные стороны русской действительности. Например,
Брудастый, или «Органчик», — олицетворение правительственной тупости и
ограниченности; Фердыщенко — наглости и лицемерия правящих кругов, а упрямый
идиот Угрюм-Бурчеев, предпринявший безумную попытку борьбы со стихией,
с природой (вспомните его желание повернуть реку вспять), которая олицетворяет
саму бесконечную и непрерывную историю человека, воплощает изрядно подгнившее
к середине девятнадцатого века самодержавие, предпринимающее жалкие попытки
к выживанию.

На мой взгляд, М. Е. Салтыков-Щедрин использует
эзопов язык в тех же целях, что и сам Эзоп, то есть чтобы, во-первых, обезопасить
себя, а во-вторых, чтобы оградить свои произведенья от изъятия вездесущей
цензурой, которая, несмотря на удивительное мастерство сатирика в применении
иносказательной речи, постоянно преследовала его: «…и вырезывали, и урезывали…
и целиком запрещали».

Итак, эзопов язык как художественный прием
— ценнейшее изобретение в области литературы, позволяющее литераторам,
во-первых, не менять своих принципов, а во-вторых, не давать явного повода
для гнева сильным мира сего.

«Я
— ЭЗОП И ВОСПИТАННИК ЦЕНЗУРНОГО ВЕДОМСТВА»

М. Е. Салтыков-Щедрин

В Древней Греции в VI веке до нашей эры
жил легендарный Эзоп, считавшийся основоположником басен. Его произведения
обрабатывали известные баснописцы: от Фебра и Бабрия до Лафонте-на и Крылова.
С тех пор и возникло в литературе выражение «эзопов язык», что значит иносказательный,
затемненный, язык аллегорий и метафор.

Он употреблялся многими писателями XIX
века. Его можно найти и в знаменитых баснях Крылова, и в произведениях
Гоголя, Фонвизина.

Но, на мой взгляд, больше всего использовался
он как художественный прием в творчестве Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина.

Годы деятельности этого замечательного
сатирика — эпоха жесточайшей правительственной реакции. .Покушение Дмитрия
Каракозова на Александра II послужило поводом к свертыванию либерализации
русской жизни. Были закрыты газеты «Неделя», журналы «Современник» и «Отечественные
записки». За свои сатирические произведения Салтыков-Щедрин подвергался
жестоким цензурным гонениям. Семь с половиной лет провел он в опале, сосланный
в далекий и глухой в те времена уголок России — Вятку.

«Сейчас нет более ненавидимого писателя,
чем я», — говорил Салтыков-Щедрин.

Чтобы обойти цензурные препятствия, сатирик
создает особый язык, особую манеру письма. Язык этот он называет «эзоповым»,
манеру письма — «рабьей», подчеркивая отсутствие свободы слова в России.

Этим языком и в этой манере написано большинство
произведений Щедрина. Среди них — «Губернские очерки», «Помпадуры и помпадурши»,
«Пошехонская старина», «Господа Головлевы», книга очерков «За рубежом»,
а также наиболее яркие, на мой взгляд, его произведения — «История одного
города» и цикл «Сказки для детей изрядного возраста».-

Своеобразие творчества Салтыкова-Щедрина
мне бы хотелось рассмотреть на нескольких сказках. .

Этот, цикл, за небольшим исключением, создавался
в течение четырех лет (1883-1886), на завершающем этапе творческой деятельности
писателя. Одновременно с Салтыковым-Щедриным в 80-е годы выступали со сказками
и литературными обработками народных легенд его выдающиеся современники:
Л. Толстой, Гаршин, Лесков, Короленко.

От всех этих писателей Салтыкова-Щедрина-отличают
приемы художественного преувеличения, фантастики, иносказания, сближение
обличаемых социальных явлений с явлениями животного мира. В форму сказок,
наиболее доступную народным массам и любимую ими, он как бы переливает
все идейно-тематическое богатство своей сатиры и таким образом создает
своеобразную малую сатирическую энциклопедию для народа.

Большое внимание в цикле уделено трем социальным
«китам», на которых стояла страна, — властителям России, «почве народной»
и «пестрым людям».

Резкостью сатиры на правительственные круги
отличается сказка «Медведь на воеводстве». В ней царские сановники преобразованы
в сказочных медведей, свирепствующих в «лесных трущобах», — в трех Топтыгиных.
Первые два ознаменовали свою деятельность разного рода злодействами: один
— мелкими, «срамными»; другой — крупными, «блестящими». Топтыгин-третий
отличался от своих предшественников добродушным нравом. Он ограничивал
свою деятельность только соблюдением «исстари заведенного порядка», довольствовался
злодействами «натуральными». Однако и при его воеводстве ничего не меняется
в жизни.

Этим Салтыков-Щедрин показывает, что спасение
не в замене злых Топтыгиных добрыми, а в устранении их вообще, то есть
в свержении самодержавия.

В 80-е годы волна правительственной реакции
охватила все слои общества. Салтыков-Щедрин высмеивает психологию запуганного
«среднего человека», который находит свое сатирическое воплощение в образах
самоотверженного зайца, премудрого пискаря, вяленой воблы и других.

Для всех этих «пестрых людей» вопрос о
целостности — личный шкурный интерес — становится единственно важным; именно
ему они подчиняют свое существование.

Премудрый пискарь из одноименной сказки
— это малодушная рыбешка, пожизненно замуровавшая себя в темную нору; это
«остолоп, который не ест, не пьет, никого не видит, ни с кем хлеба-соли
не водит, а все только распостылую жизнь свою бережет».

Крылатые слова из сказки: «Жил — дрожал,
умирал — дрожал» — характеризуют мелкого трусливого обывателя. Здесь сатирик
выставил на публичный позор малодушие той части интеллигенции, которая
в годы разгрома народовольцев поддалась настроениям постыдной паники.

Этой сказкой Щедрин высказывал свое предостережение
и презрение всем тем, кто, покоряясь инстинкту самосохранения, уходил от
активной борьбы в узкий мир личных интересов.

Главной причиной долготерпения угнетенных
масс Салтыков-Щедрин считал отсутствие у них понимания происходящих политических
явлений.

Измученная коняга — образ угнетенного народа;
это символ его силы и в то же время символ его забитости.

«Коняга» — выдающееся произведение Салтыкова-Щедрина
о бедственном положении крестьянства в России. Неутихающая» боль писателя
за русского мужика, вся горечь раздумий автора о судьбах народа выразилась
в жгучих словах, волнующих образах.

Примечательно, что в сказке «Коняга» крестьянство
представлено непосредственно в облике мужика, а также его двойника — коняги.
Человеческий образ казался Салтыкову-Щедрину недостаточно ярким, чтобы
воспроизвести картину народных страданий и каторжного труда.

Коняга, как и мужик в сказке о двух генералах,
— это громадина, еще не осознавшая своей мощи, это пленный сказочный богатырь,
которому предстоит еще блеснуть своей силой. «Кто освободит эту силу из
плена? Кто вызовет ее на свет?» — спрашивает Щедрин.

Сказки его — великолепный сатирический
памятник минувшей эпохи. Не только типы, созданные Салтыковым-Щедриным,
но и крылатые слова и выражения мастера эзоповых речей до сих пор встречаются
в нашем обиходе. Слова-образы его произведений, такие, как «помпадур»,
«карась-идеалист», «головотяп», «пенкосниматель», прочно вошли в жизнь
современников.

«Я люблю Россию до боли сердечной», — говорил
Салтыков-Щедрин. Он отличал темные явления ее жизни, потому что верил,
что минуты прозрения не только возможны, но составляют неизбежную страницу
в истории русского народа. И он ждал этих минут и всей своей творческой
деятельностью старался приблизить их, в частности, с помощью такого художественного
средства, как эзопов язык.

ГРОТЕСК,
ЕГО ФУНКЦИИ И ЗНАЧЕНИЕ В ИЗОБРАЖЕНИИ ГОРОДА ГЛУПОВА И ЕГО ГРАДОНАЧАЛЬНИКОВ

Творчество Салтыкова-Щедрина, демократа,
для которого самодержавно-крепостнический строй, царящий в России, был
абсолютно неприемлем, имело сатирическую направленность. Писателя возмущало
русское общество «рабов и господ», бесчинство помещиков, покорность народа,
и во всех своих произведениях он обличал «язвы» общества, жестоко высмеивал
его пороки и несовершенства.

Так, начиная писать «Историю одного города»,
Салтыков-Щедрин поставил перед собой цель обличить уродство, невозможность
существования самодержавия с его общественными пороками, законами, нравами,
высмеять все его реалии.

Таким образом, «История одного города»
— произведение сатирическое, доминирующим художественным средством в изображении
истории города Глупова, его жителей и градоначальников является гротеск,
прием соединения фантастического и реального, создающий абсурдные ситуации,
комические несоответствия. По сути, все события, происходящие в городе,
являются гротеском. Жители его, глуповцы, «ведущие свой род от древнего
племени головотяпов», не умевших жить в самоуправлении и решивших найти
себе повелителя, необычайно «начальстволюбивы». «Испытывающие безотчетный
страх», неспособные самостоятельно жить, они «чувствуют себя сиротами»
без градоначальников и считают «спасительной строгостью» бесчинства Органчика,
имевшего в голове механизм и знавшего только два слова — «не потерплю»
и «разорю». Вполне «обычны» в Глупове такие градоначальники, как Прыщ с
фаршированной головой или француз Дю-Марио, «при ближайшем рассмотрении
оказавшийся девицей». Однако своей кульминации абсурдность достигает при
появлении Угрюм-Бурчеева, «прохвоста, задумавшего охватить всю вселенную».
Стремясь реализовать свой «систематический бред», Угрюм-Бурчеев пытается
все в природе сравнять, так устроить общество, чтобы все в Глупове жили
по придуманному им самим плану, чтобы все устройство города было создано
заново по его проекту, что приводит к разрушению Глупова его же жителями,
беспрекословно выполняющими приказания «прохвоста», и далее — к смерти
Угрюм-Бурчеева и всех глупов-цев, следовательно, исчезновению заведенных
им порядков, как явления противоестественного, неприемлемого самой природой.

Так с помощью использования гротеска Салтыков-Щедрин
создает логическую, с одной стороны, а с другой стороны — комически-нелепую
картину, однако при всей своей абсурдности и фантастичности «История одного
города» — реалистическое произведение, затрагивающее множество злободневных
проблем. Образы города Глупова и его градоначальников аллегоричны, они
символизируют самодержавно-крепостническую Россию, власть, в ней царящую,
русское общество. Поэтому гротеск, используемый Салтыковым-Щедриным в повествовании,
— это еще и способ обличить отвратительные для писателя, уродливые реалии
современной ему жизни, а также средство выявления авторской позиции, отношения
Салтыкова-Щедрина к происходящему в России.

Описывая фантастически-комическую жизнь
глуповцев, их постоянный страх, всепрощающую любовь к начальникам, Салтыков-Щедрин
выражает свое презрение к народу, апатичному и покорно-рабскому, как считает
писатель, по своей природе. Единственный лишь раз в произведении глуповцы
были свободны — при градоначальнике с фаршированной головой. Создавая эту
гротесковую ситуацию, Салтыков-Щедрин показывает, что при существующем
общественно-политическом строе народ не может быть свободен. Абсурдность
же поведения «сильных» (символизирующих реальную власть) мира сего в произведении
воплощает беспредел и произвол, чинимый в России высокопоставленными чиновниками.
Гротесковый образ Угрюм-Бурчеева, его «систематический бред» (своеобразная
антиутопия), который градоначальник решил во что бы то ни стало воплотить
в жизнь, ЕГ фантастический конец правления — реализация идеи Салтыкова-Щедрина
о бесчеловечности, противоестественности абсолютной власти, граничащей
с самодурством, о
невозможности ее существования. Писатель воплощает
мысль о том, что самодержавно-крепостнической России с ее безобразным укладом
жизни рано или поздно придет конец.

Так, обличающий пороки и выявляющий нелепость
и абсурд реальной жизни гротеск передает особую «злую иронию», «горький
смех», характерный для Салтыкова-Щедрина, «смех сквозь презрение и негодование».
Писатель порой кажется абсолютно безжалостным к своим героям, чересчур
критичным и требовательным к окружающему миру. Но, как говорил Лермонтов,
«лекарство от болезни может быть горьким». Жестокое обличение пороков общества,
по мнению Салтыкова-Щедрина, — единственное действенное средство в борьбе
с «болезнью» России. Осмеяние несовершенств делает их очевидными, понятными
для всех. Неверно было бы говорить, что Салтыков-Щедрин не любил Россию,
он презирал недостатки, пороки ее жизни и всю свою творческую деятельность
посвятил борьбе с ними.

ТРАГИЧЕСКОЕ
В САТИРЕ М. Е. САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА

Салтыков-Щедрин обогатил русскую сатиру
разнообразием жанров и форм. Неожиданная смелость в выборе жанра позволяла
по-новому смотреть на мир. Щедрину легко давались и большие, и. малые жанры:
пародии, сказки, сатирические рассказы, повести и, наконец, роман. Самым
любимым и постоянным жанром у автора был цикл» так как он позволял динамично
развивать образ, вводить бытовые зарисовки, обличать жизнь.

«История одного города» и представляет
собой своеобразный цикл глав, посвященных жизнеописаниям глуповских градоначальников.
Щедрин подчеркивает, что трагизм положения жителей города Глупова обусловлен
их рабской покорностью и долготерпением. Автор указывал, что «История одного
города» не пародия на российскую действительность и историю, а антиутопия,
то есть предупреждение потомкам о том, как нельзя жить.

Салтыков-Щедрин высмеивает суетливую борьбу
за власть Ама-льки и Ираидки, подразумевая при этом смутное время после
смерти Петра I и борьбу за престол Анны Иоанновны и Елизаветы. Щедрин использует
при этом гротеск, доходящий до абсурда: власть сменяется каждый день, а
народу до этого нет дела, так как правительницы улещают его спиртным.

В главе «Органчик» с горечью Щедрин подчеркивает,
что правят народом бездушные автоматы типа Брудастого, умеющие говорить
лишь: «Разорю!» и «Не потерплю!».

Градоначальникам нет дела до бедствий народных,
они поглощены лишь своими интересами. Это наглядно показано в главах «Соломенный
город» и «Голодный город»: в городе пожары, народ пухнет с голоду, а начальник
развлекается со стрельчихами Ален-кой и Домашкой. Милитаристский характер
внешней политики России Щедрин отобразил в главе «Войны за просвещение».
Боро-давкин хотел завоевать саму Византию, ездил по Глупову из конца в
конец и стрелял из пушек.

В условиях самодержавной России невозможно
было выработать конституцию, отвечавшую интересам народа, и Щедрин осмеивает
бесполезные попытки Сперанского, изображая его под фамилией Беневоленского.

Но пиком в изображении ничтожества и бездуховности
градоначальников является образ Угрюм-Бурчеева, в котором многие современники
Щедрина узнавали жестокого военного министра

Александра I Аракчеева. С горьким сарказмом
пишет автор о причудах этого выродка: после его смерти в подвале нашли
какие-то одичавшие существа — это были его жена и дети, которых он морил
голодом. Он стремился сделать из людей машины, работающие под барабанную
дробь и марширующие вместо отдыха. Он посягнул на саму природу, вот почему
в финале «Истории одного города» возникает Нечто, огромная грозовая туча.
Что она таит для глуповцев: освобождение от тиранствующих градоначальников
или наступление более тяжелой реакции — Щедрин не объясняет. Сама жизнь,
само поведение людей должны дать ответ на этот вопрос.

Своеобразное и важное место в жанровой
системе Салтыкова-Щедрина занимает роман. В семидесятые годы Щедрин не
раз заявляет о том, что «семейный роман» изжил себя. Поэтому он расширяет
рамки романа и пишет сатиру на деградирующий помещичий класс, показывая
распад семейно-родственных отношений. В «Господах Головлевых» ярко проявляется
такая сторона таланта Салтыкова-Щедрина, как умение не только показывать
смешную, пошлую сторону жизни, но и обнаруживать в этой пошлой стороне
потрясающий трагизм.

Головлевы — «мелкая дворянская сошка»,
«рассеянная по лицу земли русской». Они изначально охвачены идеей приобретения,
материального благополучия и процветания семьи. Собственность для них —
краеугольный камень мироздания. Собственность — даже предмет самопожертвования:
«…соберут, бывало, тележонку крестьянскую, кибитчонку кой-какую на нее
навяжут, пару лошадочек запрягут — я и плетусь… На извозчика, бывало,
гривенника жаль, — на своих на двоих от Рогожской до Солянки пру!»

Припасание объединяет враждующие силы в
семье. Даже отверженный Степка-балбес принимает в нем участие, хотя заранее
знает, что ему не перепадет ничего.

Денежные отношения — единственная реальная
нить, связывающая отцов и детей. «Иудушка знал, что есть человек, значащийся
по документам его сыном, которому он обязан в известные сроки посылать
условленное… жалование и от которого, взамен того, он имеет право требовать
почтения и повиновения».

Только дважды в романе проявляются истинно
человеческие отношения. В первом случае — между чужими, во втором — между
одичавшей родней. Запоминается доброе отношение к Степке-балбесу крепостного
«сердобольного трактирщика Ивана Михайлыча», который бескорыстно, из сострадания
ведет домой нищего Степку. После этого душевная близость между людьми возникает,
когда Порфирий Владимирыч жалеет сироту Анниньку.

В целом же мерилом ценности человека в
романе является его способность обеспечивать «свое семейство не только
«нужным, но и излишним». В противном случае человек — «лишний рот».

Арина Петровна создала могущество головлевского
рода. Но вместе с этим у нее возникает какое-то чувство обманутых надежд,
вызванное детьми, их «непочтительностью», неумением «угодить» родителям.
Вся богатая жизнь Арины Петровны бедна радостями.

И под конец ее гнетут в Погорелке не недостатки,
а «ощущение пустоты».

Порфирий Головлев доводит до крайности,
до предела общие черты семейства. Как собственник и приобретатель он близок
какими-то гранями героям «Мертвых душ», Тартюфу Мольера, пушкинскому Скупому
рыцарю. Его образ организуется мотивом лицемерного пустословия. Слово утрачивает
смысл в устах Иудушки, бросаются в глаза его «разглагольствования», фальшиво-благостные
и ласкательные.

Весь процесс, который медленно переживала
Арина Петровна, убеждаясь в пустоте своих жизненных итогов, у Иудушки предельно
сжат. В финале романа Салтыков-Щедрин подвергает его самому страшному испытанию
— пробуждению совести.

Пробуждение «одичалой» совести Порфирия
Владимировича доказывало, что гибель рода произошла не от одного злодея.
Для Щедрина трагедия головлевской семьи в том, что она отторгнута от труда
и истинных человеческих отношений. Герой осознал в себе вину своего рода,
вобрал в себя тяжесть ответственности за все проступки и вынес себе смертный
приговор.

После прочтения этого романа у меня осталось
странное двойственное ощущение. С одной стороны, было омерзительно читать
об Иудушке, который, как паук, плетет вереницу интриг против своих родных.
Но, с другой стороны, в финале романа возникало чувство жалости к нему
как к единственному, осознавшему вину рода Головлевых и искупившему ее.

Салтыков-Щедрин считал, что зло несет в
себе самом нравственное возмездие. Он создает в конце романа горькую картину
пробуждения совести, слишком позднего, когда жизненные силы человека уже
исчерпаны. Все творчество Салтыкова-Щедрина как будто перекликается через
много лет с тревогой гоголевского обращения к читателю: «Все может статься
с человеком. Забирайте же с собою в путь… забирайте с собою все человеческие
движения, не оставляйте их на дороге, не подымите потом!»

ПАРОДИЯ
КАК ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ПРИЕМ В «ИСТОРИИ ОДНОГО ГОРОДА» M. E. САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА

Так начнем повесть сию…

М. Е. Салтыков-Щедрин

Объясняя «Историю одного города», Салтыков-Щедрин
утверждал, что это книга о современности. В современности он видел свое
место и никогда не считал, что созданные им тексты будут волновать его
далеких потомков. Однако обнаруживается достаточное количество причин,
благодаря которым его книга остается предметом и поводом для объяснения
событий современной читателю действительности.

Одной из таковых причин, несомненно, является
прием литературного пародирования, который активно исШЗйьзует автор. Особенно
это заметно в его «Обращении к читателю», которое написано от лица последнего
архивариуса-летописца, а также в «Описи градоначальников ».

Объектом пародирования здесь являются тексты
древнерусской литературы, и в частности «Слово о полку Игореве», «Повесть
временных лет» и «Слово о погибели земли Русской». Все три текста были
каноническими для современного писателю литературоведения, и необходимо
было проявить особую эстетическую смелость и художественный такт, для того
чтобы избежать вульгарного их искажения. Пародия — особый литературный
жанр, и Щедрин выказывает себя в нем истинным художником. То, что он делает,
— он делает тонко, умно, изящно и смешно.

«Не хочу я, подобно Костомарову, серым
волком рыскать по земли, ни, подобно Соловьеву, шизым орлом ширять под
облакы, ни, подобно Пыпину, растекаться мыслью по древу, но хочу ущеко-тать
прелюбезных мне глуповцев, показав миру их славные дела и преподобный тот
корень, от которого знаменитое сие древо произошло и ветвями своими всю
землю покрыло». Так начинается глу-повская летопись. Величественный текст
«Слова…» писатель организует совершенно по-другому, поменяв ритмический
и смысловой рисунок. Салтыков-Щедрин, используя современные ему канцеляризмы
(в чем, несомненно, сказалось то, что он исправлял в г. Вятке должность
правителя губернской канцелярии), вводит в текст имена историков Костомарова
и Соловьева, не забыв при этом и своего приятеля —
литературоведа
Пыпина. Таким образом, пародируемый текст придает всей глуповской летописи
некое достоверное псевдоисторическое звучание, почти фельетонную трактовку
истории.

А для того чтобы окончательно «ущекотать»
читателя, чуть ниже Щедрин создает густой и сложный пассаж по мотивам «Повести
временных лет». Вспомним щедринских головотяпов, которые «обо все головами
тяпают», гущеедов, долбежников, рукосуев, курале-сов и сопоставим с полянами,
«живущими сами по себе», с радимичами, дулебами, древлянами, «живущими
по-скотски», звериным обычаем, и кривичами.

Историческая серьезность и драматизм решения
о призыве князей: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите
княжить и владеть нами» — становится у Щедрина исторической несерьезностью.
Ибо мир глуповцев — это мир перевернутый, зазеркальный. И история их зазеркальная,
и законы ее зазеркаль-ные действуют по методу «от противного». Князья не
идут владеть глуповцами. А тот, кто наконец соглашается, ставит над ними
своего же глуповского «вора-новатора».

И строится «преестественно украшенный»
город Глупов на болоте в унылом до слез пейзаже. «О, светло-светлая и прекрасно
украшенная, земля Русская!» — возвышенно восклицает романтический автор
«Слова о погибели земли Русской».

История города Глупова — это противоистория.
Она смешанная, гротескная и пародийная оппозиция действительной жизни,
опосредованно, черезт летописи, высмеивающая саму историю. И здесь чувство
меры не изменяет автору никогда. Ведь пародия, как литературный прием,
позволяет, исказив и перевернув реальность, увидеть ее смешные и юмористические
стороны. Но никогда Щедрин не забывает, что предметом его пародий является
серьезное. Неудивительно, что в наше время сама «История одного города»
становится объектом пародирования, как литературного, так и кинематографического.
В кино Владимир Овчаров снял длинную и достаточно унылую ленту «Оно». В
современной литературе В. Пье-цух осуществляет стилевой эксперимент под
названием «История одного города в новейшие времена», пытаясь проявить
идеи градо-правительства в советские времена. Однако эти попытки перевести
Щедрина на другой язык закончились ничем и были благополучно забыты, что
свидетельствует о том, что уникальная смысловая и стилевая ткань «Истории…»
может быть перепародирована сатирическим талантом если не большим, то равным
таланту Салтыкова-Щедрина.

КОМПОЗИЦИЯ
РОМАНА М. Е. САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА «ГОСПОДА ГОЛОВЛЕВЫ»

Тема крепостничества в России всегда была
предметом пристального внимания великого писателя Салтыкова-Щедрина.

В конце 70-х годов писатель подошел в своем
творчестве к решению темы, за которую он мог взяться, только накопив необходимый
жизненный материал, обладая огромным идейным опытом, стоя на твердых революционно-демократических
позициях. Герой задуманного им произведения должен был олицетворять собой
все пороки и язвы крепостнического общества. Это человек, «наполненный
прахом» саморазрушения. Автор уже обращался к этой теме в сатирической
хронике «Благонамеренные речи», но более глубокое развитие она получила
в романе «Господа Головлевы».

История гибели семейства крепостников Головлевых
вначале была частью хроники «Благонамеренные речи», которая в основном
посвящена описанию действительности хищника-буржуа Деру-нова. Писатель
решил выделить из хроники рассказы о семье Головлевых и создал на их основе
роман-хронику «Господа Головлевы». Композиция его была подчинена одной
теме — краху крепостничества. Роман начинается предчувствием смерти одного
из героев (Степана), затем на протяжении повествования перед нами предстает
целая галерея умирающих, сходящих со сцены жизни людей. «Головлевы — это
сама смерть, злобная, пустоутробная; это смерть, вечно подстерегающая новую
жертву», — писал сатирик.

Все компоненты романа: пейзаж, речь героев,
авторские характеристики и отступления — все в романе служит одной цели
— раскрытию причин гибели строя крепостников. Особенно поражает речь Иудушки
— человеконенавистника и блудослова, сотканная из афоризмов, уменьшительных
и ласкательных слов, вздохов, лицемерных обращений к Богу, беспрерывных
повторений.

Хочу отметить также еще очень важный композиционный
момент в романе: автор сознательно исключил подробности крепостнического
быта, воспитания нового поколения крепостников и их взаимоотношения с крестьянами.
Мне кажется, писатель сделал это для того, чтобы создать еще более безысходный
и не гармонирующий с живым миром фон, на котором изживают себя крепостники.
Живая, светлая действительность как бы сама не выпускает их из ограниченного
пространства, словно страшную заразную болезнь.

Присутствует и ощущается читателем в романе
и дух самого автора, который всей душой любил угнетенный народ России и
боролся за его свободу.

Творчество М.Е. Салтыкова-Щедрина – известного писателя второй половины XIX века – чрезвычайно разнообразно. Он писал романы, очерки, рассказы, статьи, сказки. Именно в жанре сказки наиболее ярко проявились особенности сатиры писателя: ее политическая острота, глубина гротеска, тонкий юмор. Очень много сказок Салтыков-Щедрин написал в 80-е годы. В это время в стране был жестокий цензурный гнет. Поэтому для борьбы с общественными и человеческими пороками писатель использует аллегорию.

В сказках Салтыков-Щедрин обличает невежественных помещиков и правителей, показывает талантливый, но покорный народ. Сатира на обывателя, смирившегося перед политической реакцией, живущего в своем маленьком мирке мелких забот, развернута в сказках о рыбах и зайцах: «Самоотверженный заяц», «Здравомыслящий заяц», «Премудрый пескарь», «Карась-идеалист» и других.

В центре самой известной сказки – «Премудрый пескарь» — судьба трусливого обывателя, человека, лишенного общественного кругозора, с мещанскими запросами. В произведении писатель ставит важные философские проблемы: в чем смысл жизни и назначение человека.

Сказка отличается стройной композицией. В небольшом по объему произведении автор сумел проследить путь героя от рождения до смерти. В сказке действует ограниченный круг персонажей: сам пескарь и его отец, чьи заветы сын исправно выполнял. Иносказания помогают писателю не только обмануть цензуру, но и создать яркий отрицательный образ. Автор в сказке обличает трусость, умственную ограниченность, жизненную несостоятельность обывателя. Салтыков-Щедрин приписывает рыбе человеческие свойства и вместе с тем показывает, что человеку присущи «рыбьи» черты. Ведь в народной поговорке точно сказано: молчит как рыба.

Сказка «Премудрый пескарь» связана с реальной действительностью. Для этого автор соединяет сказочную речь с современными понятиями. Так, Щедрин употребляет обычный сказочный зачин: «жил-был пискарь»; распространенные сказочные обороты: «ни в сказке сказать, ни пером описать», «стал жить-поживать»; народные выражения «ума палата», «откуда ни возьмись»; просторечия «распостылая жизнь», «погублять» и т.д. А рядом с этими словами звучат совсем другие, иного стиля, иного, реального времени: «жизнью жуировать», «ночью моцион делал», «отрекомендуется», «жизненный процесс завершает». Такое соединение фольклорных мотивов, фантастики с реальной, злободневной действительностью позволило Салтыкову-Щедрину создать новый, оригинальный жанр политической сказки. Эта особая форма помогала писателю увеличить масштаб художественного изображения, придать сатире на мелкого обывателя огромный размах, создать настоящий символ трусливого человека.

В судьбе пескаря угадывается судьба законопослушного чиновника, не случайно автор «проговаривается»: пескарь «прислуги не держит», «в карты не играет, вина не пьет, табаку не курит, за красными девушками не гоняется». Но какая это унизительная жизнь «умеренно либерального» пескаря, который всего боится: боится щуки, страшится попасть в уху. Вся биография пескаря сводится к краткой формуле: «Жил – дрожал, и умирал — дрожал». Это выражение стало афоризмом. Автор утверждает, что нельзя иметь такие ничтожные цели. В риторических вопросах содержится обвинение тем, кто не живет по-настоящему, а все только «распостылую свою жизнь… бережет»: «Какие были у него радости? кого он утешил? кому добрый совет подал? кому доброе слово сказал? кого приютил, обогрел, защитил? кто слышал об нем? кто об его существовании вспомнит?» Если ответить на эти вопросы, то станет ясно, к каким идеалам должен стремиться каждый человек. Пескарь считал себя премудрым, автор и сказку свою так назвал. Но за этим заголовком скрыта ирония. Щедрин жестко говорит о никчемности, бесполезности дрожащего за себя обывателя. Писатель «заставляет» бесславно умереть пескаря. В заключительном риторическом вопросе слышится уничтожающий, доходящий до сарказма приговор: «Скорее всего – сам умер, потому что какая сласть щуке глотать хворого, умирающего пискаря, да к тому же еще и премудрого?»

В иных вариантах житейская теория «премудрого пескаря» получила отражение в сказках «Самоотверженный заяц» и «Здравомыслящий заяц». Здесь герои – те же обыватели-трусы, надеющиеся на доброту хищников, «хозяев жизни». Герой сказки «Здравомыслящий заяц» проповедует практическую мудрость: «живи, только и всего». Он считает, что «всякий сверчок должен знать свой шесток» и что «уши выше лба не растут».

Та же рабья мораль у зайца из сказки «Самоотверженный заяц». Этот «обстоятельный» обыватель имел в жизни одну цель: «жениться рассчитывал, самовар купил, мечтал, как с молодой зайчихой будет чай-сахар пить…» Автор с уничтожающей иронией повествует о приземленных запросах «умеренно-аккуратного» зайца. Салтыков-Щедрин делает прямой намек на людей, исповедующих принципы полного невмешательства в течение общественной жизни. Однако от проблем, опасностей, невзгод никому не спрятаться в своем замкнутом мирке. Так и заяц угодил в лапы к волку. Он не стал бороться, а покорился своей судьбе: ждать, когда хищник проголодается и соблаговолит его съесть. Зайцу только горько и обидно, что он обречен на смерть за свою праведную жизнь: «За что? Чем он заслужил свою горькую участь? Жил он открыто, революций не пущал, с оружием в руках не выходил…» Салтыков-Щедрин смело переключает действие из мира животных в мир человеческих отношений. В аллегорических образах зайца и волка угадываются мелкий и крупный чиновники, гонимый и гонитель.

Зайца, трусливого обывателя, не спасают его благонамеренность, законопослушание. Заяц не сомневается в праве волка лишить его жизни, он считает вполне естественным, что сильный поедает слабого, но надеется растрогать волчье сердце своей честностью и покорностью: «А может быть, волк меня… ха-ха… и помилует!» Заяц парализован страхом, боится выйти из подчинения. У него есть возможность убежать, но ему «волк не велел», и он терпеливо ждет милостей.

Сказка наполнена комическими ситуациями. Так, волк согласился «отпустить косого на побывку» к невесте, а в заложники оставил другого зайца. Главный герой за сутки успел в тридевятое царство сбегать, в баню сходить, жениться и вернуться к логову волка. Заяц в дороге проявил чудеса выдержки. У него оказалась недюжинная сила, воля: «Сколько раз сердце в нем разорваться хотело, так он и над сердцем власть взял…» Косой жертвовал собой только ради того, чтобы снова оказаться во власти волка. Автор с откровенной издевкой называет зайца «самоотверженным». Несоответствие между возможностями зайца (например, он крикнул, как сто тысяч зайцев вместе) и тем, на что он себя расходует, помогает разоблачить рабскую покорность обывателя.

Итак, обыватели в сказках Салтыкова-Щедрина – «рыбы» и «зайцы» — не имеют человеческого достоинства, ума. Автор обличает их трусость, беспомощность, глупость. Они пресмыкаются перед сильными мира, прячутся в своих норах или под кустами, страшатся общественной борьбы и желают только одного: сохранить свою «распостылую жизнь».