Очень приятно как пишется

В издательстве «МИФ» вышел бестселлер Грега Маккеона «Без усилий». Маккеон, которого российские читатели уже знают по книге «Эссенциализм», продолжает последовательно убеждать нас: время и энергия бесценны, их нельзя тратить на бессмысленные дела, неправильно постоянно отказываться от того, что действительно важно.

Как сделать важное приятным

У каждого из нас есть занятия, которым мы регулярно предаемся не потому, что они важны, а потому, что они нам очень нравятся, например: слушать подкаст, смотреть любимое телешоу, петь в караоке, танцевать, играть. При этом есть и важные дела, которые мы не выполняем регулярно, потому что они нам категорически не нравятся. Например, делать зарядку по утрам, планировать бюджет, мыть посуду после ужина, отвечать на письма или голосовые сообщения, ходить на встречи или будить детей в школу. Не каждое важное занятие непременно приятное, но мы можем сделать их такими.

Веря, что важные дела по умолчанию скучные и утомительные, мы их откладываем и избегаем. В то же время назойливые укоры совести из-за того, что мы не делаем ничего полезного, отнимают всю радость, которую мы могли бы получить от приятного времяпрепровождения при другом подходе [1].

Отделение работы от игры слишком усложняет нам жизнь. Однако важная работа может стать приятной, если отказаться от пуританского убеждения, что любой достойный труд непременно влечет за собой каторжные усилия. Объединив обязательное с приятным, можно гораздо легче справляться даже с самыми утомительными и нудными задачами.

Уберите запаздывающие показатели

Не секрет, что многие важные дела, заниматься которыми иногда бывает не очень приятно, в итоге приносят радость. Если вы выполняете физические упражнения и правильно питаетесь, в итоге станете более здоровым и сбросите вес.

Если вы каждый день читаете, то расширите кругозор. Если вы регулярно медитируете, ваша жизнь становится более спокойной и размеренной. Но все эти результаты относятся к запаздывающим показателям. Ведь награду вы получаете после того, как совершили действие, порой спустя недели, месяцы или годы. Однако это не значит, что важными делами можно наслаждаться только постфактум.

Мы способны получать радость и от их выполнения, просто сокращая временной интервал между действием и удовольствием, совмещая обязательные дела с наградой.

Соединять приятные дела с обязательными — это, действительно, мощный инструмент для дела. В конце концов, приятным занятиям вы, скорее всего, предадитесь в любом случае. В какой-то момент вы посмотрите любимое шоу или послушаете новую аудиокнигу, о которой недавно узнали, или примете горячую ванну. Почему бы не совместить это с беговой дорожкой, мытьем посуды или ответами на звонки?

Такой подход может показаться банальным и очевидным. Однако давно ли вы пытаетесь заставить себя выполнить важную, но трудную задачу на одном только волевом усилии, вместо того чтобы превратить ее в забаву?

Создаем радость по кирпичику

Работа и игра могут не только существовать, но и дополнять друг друга. Вместе они помогают задействовать наши творческие способности в полную силу и находить новаторские идеи и решения. Возьмем Оле Кирка Кристиансена, которому пришла в голову идея обратить свой неприбыльный столярный цех в компанию по производству игрушек. Он назвал свою компанию LEGO — по начальным звукам словосочетания leg godt, что на датском означает «хорошо играть» [2]. Когда во время Второй мировой войны игрушечный бизнес пришел в упадок, Оле не сдался и не уничтожил производство, а заинтересовался пластиком, который в то время вошел в массовое употребление. В итоге появился базовый кирпичик LEGO. Эта инновация повлекла за собой создание серии новых проектов.

Впоследствии Кристиансен и его команда приглашали в свой офис детей. Наблюдая за тем, как они играют, стартаперы придумывали целые игровые конструкции, такие как города с людьми, зданиями, дорогами и автомобилями, что экспоненциально развило весь бизнес.

И в наши дни в офисах LEGO царят энергичность и веселье. Культура продуктивной игры продолжает питать креативность компании, будучи источником вдохновения для тематических парков LEGOland, а также видеоигр, ТВ-шоу и LEGO-блокбастеров. В 2015 году LEGO был объявлен самым влиятельным брендом в мире [3]. Компания подает пример того, как благодаря «играм от души» тяжелая работа становится легкой.

Так же как LEGO создала свои базовые кирпичики, которые можно скреплять и соединять сотнями разных способов, каждый может соединять и совмещать самые важные и самые приятные занятия, уверен Грег Маккеон.

Принцип «идти напролом» себя не оправдывает

Когда мы с самого начала пытаемся сразу же взять преграду или реализовать важный проект, то рискуем войти в порочный круг: мы устаем, делаем перерыв, потом думаем, что нужно компенсировать упущенное время, и снова ускоряемся.

Только вот слишком скорое начало почти всегда тормозит нас на всем остальном пути. Цена подхода в стиле «прорыв плюс выгорание» слишком высока: мы выбиваемся из сил в дни усердной работы, погружаясь в депрессию, когда не работаем, и часто все кончается тем, что мы чувствуем себя изможденными, сломленными, но все равно не приближаемся к цели.

К счастью, есть альтернатива — подобрать легкий темп, без усилий.

Польза верхней границы

Останавливаться, когда еще не закончился запал, может показаться нелогичным подходом к выполнению важных дел, но в действительности в таких ограничениях кроется залог прорыва в продуктивности. Лиза Джуэлл, автор восемнадцати бестселлеров, говорит: «Держите ритм. Если вы будете писать слишком много и слишком быстро, то собьетесь с верного пути и потеряетесь, а если будете писать нерегулярно, то утратите вдохновение. Тысяча слов в день — вот оптимальная порция [4].

Бывший триатлонист Бен Бержерон тренирует лучших спортсменов Великобритании. У него есть правило: каждый день Бен уходит с работы ровно в 17:25. В спокойные дни он уходит в 17:25. Загруженный день? Он уходит в 17:25. Этот вопрос не обсуждается. Даже если Бен на совещании, он встает и идет к двери, как только часы покажут 17:25. Он не раздумывает над этим. Сейчас уже все, с кем он работает, знают, что Бен не хочет никого оскорбить. Просто 17:25 — это его предел.

«Мили в день», «слова в день» или «часы в день» — сложно найти лучший способ достичь легкого, непринужденного темпа, чем установление своей верхней границы [5].

Правильные рамки

Все хотят достичь желанных результатов (дописать рукопись, пробежать марафон, запустить продукт) как можно быстрее, поэтому любят дни, когда продвигаются дальше обычного. В конце концов, мало что в жизни приносит такую же удовлетворенность, как сознание завершенного дела. Но, руководствуясь в работе подобным преувеличенным энтузиазмом, можно допустить когнитивную ошибку, посчитав, что прогресс — всегда прогресс.

В жизни очень многое находится вне нашего контроля. Как держать темп в условиях, когда нежданные кризисы могут возникнуть в любой момент и выбить нас из графика?

Со времен окончания холодной войны для описания обстановки в мире военные использовали аббревиатуру VUCA — volatile (нестабильный), uncertain (неопределенный), complex (сложный), ambiguous (неоднозначный) [6]. В ответ на эти новые условия военные разработали несколько подходов, которые можем взять на вооружение и мы для упрощения важных задач. Один из них сформулирован в мантре «Медленно — значит гладко, гладко — значит быстро» [7], что означает следующее: при медленном темпе все идет гладко, а когда все идет гладко, вы продвигаетесь быстрее.

С таким подходом у вас есть время осмотреться, спланировать и скоординировать усилия. Но если идти слишком медленно, то можно застрять или растерять запал.

В этом смысле жизнь и работа ничем не отличаются от поля боя. Для продвижения вперед, несмотря на сложности и неопределенности, которые встречаются каждый день, мы должны выбрать правильный темп и держать его.

Но даже когда мы хотим стабильно и уверенно развивать важный проект, жизнь может вмешаться. Например, мы могли запланировать провести утро за рабочим столом, а вместо этого застряли на совещании. После, чтобы компенсировать кажущиеся провалы в продуктивности, мы работаем все выходные, отчаянно гонясь за прогрессом. И расплачиваемся за это некачественной работой, чувством вины и снижением уверенности в себе.

Но есть более простой и легкий путь. Мы можем установить для себя верхние и нижние границы. Просто используйте такое правило: сделать не меньше X, но не больше Y.

Увеличьте по максимуму шаги, которых вы не совершаете

В феврале 2001 года семнадцать человек встретились на горнолыжном курорте Snowbird в Юте, высоко в горах Уосатч. Они собирались расслабиться, поговорить, поесть, покататься на лыжах и обсудить программное обеспечение. Результат их бесед сейчас воплощен в широко известном документе под названием «Манифест гибкой разработки программного обеспечения» [8]. В нем они сформулировали ряд правил для разработки более качественного ПО, чтобы пользователю было легко работать благодаря устранению препятствий и помех.

Один из двенадцати принципов их манифеста гласит: «Простота — искусство минимизации лишней работы — крайне необходима». Под этим подразумевается, что если нужный для пользователя продукт можно создать через менее длинный код и меньшее количество дополнительных функций, именно так и нужно поступить.

Хотя этот принцип относится к разработке программного обеспечения, мы можем адаптировать его к повседневной жизни. Какой бы значимой ни была наша цель, нужно сосредоточить усилия только на существенном. Каждый не имеющий большого значения шаг стоит нам упущенной возможности, и его упразднение дает нам больше времени, энергии и когнитивных ресурсов, которые направляются на действительно важные задачи.

Возможно, вы удивитесь, сколько сложных задач можно решить буквально за несколько шагов. Старайтесь сделать однократный выбор, который устранит необходимость принятия дальнейших решений. Математик и философ Альфред Уайтхед однажды заметил: «Прогресс цивилизации состоит в расширении круга действий, которые мы выполняем не думая». Иными словами, как можно больше процессов и действий нужно автоматизировать.

Старайтесь сделать однократный выбор, который устранит необходимость принятия дальнейших решений.

На первый взгляд, выделить время на важные вещи не так уж сложно. Однако на практике планы осуществляются далеко не всегда, ведь реальность неизбежно вносит коррективы. Тем не менее усилия, потраченные на автоматизацию рутинных, но обязательных дел, приносят богатые плоды в долгосрочной перспективе.

Если перестать воспринимать рутинные дела как нечто изнурительное, можно впустить больше радости в повседневную жизнь. Добавляя маленькие «приятности» в утомительные занятия, мы больше не ждем момента, когда позволим себе расслабиться. 

Слово «прий­ти» пра­виль­но пишет­ся с бук­вой «й» в корне в совре­мен­ном рус­ском языке.

Как пра­виль­но пишет­ся сло­во «прий­ти» или «прид­ти», вызы­ва­ет сомне­ние у мно­гих. Чтобы понять, какой вари­ант напи­са­ния это­го сло­ва явля­ет­ся пра­виль­ным, уточ­ним, что в про­из­ве­де­ни­ях клас­си­ков рус­ской лите­ра­ту­ры и в пись­мен­ной и раз­го­вор­ной речи до сере­ди­ны про­шло­го века мир­но сосу­ще­ство­ва­ли оба вари­ан­та это­го глагола.

Глагол «идти»

Начнем с того, что в лек­си­ке рус­ско­го язы­ка суще­ству­ет гла­гол несо­вер­шен­но­го вида «идти».

Мне совсем не хоте­лось (что делать?) идти на это собрание.

Интересующее нас сло­во име­ет сле­ду­ю­щий мор­фем­ный состав:

Глагол «идти» в насто­я­щем вре­ме­ни изме­ня­ет­ся по лицам и числам:

Корнем всех этих лич­ных форм гла­го­ла явля­ет­ся мор­фе­ма -ид-.

Глагол «прийти»

А что про­изой­дет, если обра­зо­вать с помо­щью при­став­ки одно­ко­рен­ной гла­гол совер­шен­но­го вида?

Понаблюдаем:

По зако­ну фоне­ти­ки кор­не­вой звон­кий звук [д] неми­ну­е­мо оглу­ша­ет­ся после­ду­ю­щим глу­хим соглас­ным [т]:

В сло­ве на сты­ке при­став­ки и кор­ня ока­зал­ся длин­ный звук [и], что совер­шен­но неудоб­но про­из­но­сить. И тогда в корне появил­ся звук [й’].

В силу ука­зан­ных фоне­ти­че­ских явле­ний при­ста­воч­ный гла­гол офор­мил­ся орфо­гра­фи­че­ски как

Чередование соглас­ных й//д  в корне про­яв­ля­ет­ся при изме­не­нии гла­го­ла «прий­ти» в фор­мах буду­ще­го времени:

В лек­си­ке совре­мен­но­го рус­ско­го лите­ра­тур­но­го язы­ка суще­ству­ет толь­ко нор­ма­тив­ный гла­гол «прий­ти», име­ю­щий сле­ду­ю­щий мор­фем­ный состав:

При воз­ник­но­ве­нии сомне­ния, как пра­виль­но писать «прид­ти» или «прий­ти», вспом­ни­те одно­ко­рен­ные гла­го­лы совер­шен­но­го вида «уйти», «вый­ти», «зай­ти», «перей­ти», в мор­фем­ном соста­ве кото­рых ука­жем корень, обо­зна­чен­ный бук­вой «й»:

• уйти — приставка/корень/окончание;
• выйти — приставка/корень/окончание;
• зайти — приставка/корень/окончание;
• перейти — приставка/корень/окончание.

В раз­го­вор­ной и пись­мен­ной речи дол­го суще­ство­ва­ла пута­ни­ца в упо­треб­ле­нии гла­го­ла «прий­ти» и его кон­ку­рен­та «прид­ти». В 30-х годах нача­лась мас­штаб­ная рабо­та по упо­ря­до­че­нию рус­ской орфо­гра­фии. Она была завер­ше­на в 1956 году, когда были напе­ча­та­ны «Правила рус­ской орфо­гра­фии и пунк­ту­а­ции». В этом же году был издан «Орфографический сло­варь рус­ско­го язы­ка» под ред. С. И. Ожегова и А. Б. Шапиро, в кото­ром фик­си­ру­ет­ся сло­во «прий­ти» как нор­ма­тив­ная фор­ма гла­го­ла совер­шен­но­го вида.

С точ­ки зре­ния мор­фо­ло­ги­че­ской нор­мы фор­ма гла­го­ла «прид­ти» явля­ет­ся неверной.

Чтобы запом­нить пра­виль­ное напи­са­ние это­го сло­ва, пред­ла­га­ем про­честь сле­ду­ю­щие при­ме­ры предложений.

Примеры

Вам сле­ду­ет прий­ти за отве­том в сле­ду­ю­щий понедельник.

Кто хочет зав­тра прий­ти посмот­реть сорев­но­ва­ния по лег­кой атлетике?

Всем сотруд­ни­кам необ­хо­ди­мо прий­ти на про­фи­лак­ти­че­ский мед­осмотр к 9 часам.

Кажется, у нас не полу­чит­ся прий­ти домой вовремя.

Хочешь прий­ти к нам, так при­хо­ди без стеснения.

Очень важ­ным каче­ством юной леди явля­ет­ся обя­за­тель­ность и готов­ность все­гда прий­ти на помощь в труд­ную мину­ту тем, кто в этом нуждается.

Видео «Простые правила — прийти или придти?»

.

«Прийти со школы» или «из школы»?

В раз­го­вор­ной речи сплошь и рядом говорят:

• прий­ти из школы;
• прий­ти со школы.

Какой вари­ант явля­ет­ся пра­виль­ным? Какой пред­лог сле­ду­ет выбрать в сло­во­со­че­та­нии, в кото­ром гла­гол «прий­ти» управ­ля­ет суще­стви­тель­ным в фор­ме роди­тель­но­го падежа?

Чтобы выбрать пра­виль­ный вари­ант сло­во­со­че­та­ния, ука­жем, что пред­лог «из» обо­зна­ча­ет дви­же­ние изнут­ри чего-либо:

• выбе­жать из дому;
• вый­ти из лесу;
• выско­чить из каби­ны.

Его анто­ни­мом явля­ет­ся пред­лог «в», кото­рый обо­зна­ча­ет направ­ле­ние внутрь чего-либо или нахож­де­ние внут­ри. Составим анто­ни­ми­че­ские словосочетания:

А пред­лог «с» (со) име­ет зна­че­ние «с поверх­но­сти чего-либо»:

• убрать со стола;
• сте­реть с окна;
• сбро­сить с крыльца.;
• сме­сти с крыши.

Его анто­ни­мом явля­ет­ся пред­лог «на».

Составим анто­ни­ми­че­скую пару сло­во­со­че­та­ний с ука­зан­ны­ми предлогами:

Очевидно, что с точ­ки зре­ния норм управ­ле­ния в син­так­си­се рус­ско­го язы­ка выра­же­ние «прий­ти со шко­лы» не явля­ет­ся правильным.

https://sputnik-georgia.ru/20211102/ochen-neozhidanno-i-priyatno—gruzinskie-kanikuly-potomka-velikogo-pushkina—261716743.html

«Очень неожиданно и приятно» – грузинские каникулы потомка великого Пушкина

«Очень неожиданно и приятно» – грузинские каникулы потомка великого Пушкина

Тбилиси впервые посетил прапраправнук Александра Пушкина, побывавший в тех местах, где два века назад жители города устроили радушный прием великому поэту… 02.11.2021, Sputnik Грузия

2021-11-02T13:13+0400

2021-11-02T13:13+0400

2021-11-02T15:05+0400

культура

россия

грузия

аналитика

колумнисты

интервью

тбилиси

брюссель

франция

александр пушкин

https://cdnn1.img.sputnik-georgia.com/img/07e5/0b/01/261701200_0:399:2930:2047_1920x0_80_0_0_282162dc9cc9f34c7ecbe506eb2f07a4.jpg

Корреспондент Sputnik Грузия записала эксклюзивное интервью с потомком гениального Пушкина Сержем Гревеницем и узнала подробности его пребывания в Грузии.По следам ПушкинаНедавно собачка президента Грузии Саломе Зурабишвили во время прогулки подружилась с джек-рассел-терьером Поммом, которую выгуливал гражданин Франции Серж Гревениц. В беседе с президентом хозяин собачки скромно умолчал, что он – потомок Александра Пушкина. Серж, как и его отец, родился в Брюсселе. Он одновременно потомок Пушкина и калмыцких князей Тундутовых, проживающих во Франции, куда 20 лет назад переехал и Серж Гревениц.Великий Пушкин: в Тбилиси почтили память известного русского поэта – видео >>>Примечательно, что 208 лет назад Александр Сергеевич Пушкин приехал в Тифлис, рассчитывая провести здесь три дня, но задержался на две недели, ожидая разрешения от генерала Паскевича поехать в действующую армию.Гревениц удивительно похож искренностью чувств и упорством на своего великого предка – отношение к исторической родине оказалось прочнее жизненных перипетий. Сегодня Гревениц также в ожидании российского гражданства. Он написал письмо Владимиру Путину, который, по его словам, считает Пушкина одним из наиболее выдающихся исторических личностей в России. На исторической родине его с отцом пригласили участвовать в международном проекте «Диалог о Пушкине».Встретиться с Сержем Александровичем мы условились в центре Тбилиси у памятника Пушкину в пушкинском сквере, расположенным рядом с улицей Пушкина и главной площадью столицы Грузии – свидетелями тифлисских встреч поэта. Дом, располагавшийся напротив, в котором останавливался Пушкин, давно снесли. Вместо карет и фаэтонов курсируют электроавтобусы и автомобили XXI века. Серж пришел вместе с собакой Помм, которая уже десять лет неизменно повсюду его сопровождает. Кстати, во время интервью барон отметил, чтобы быть в курсе новостей, он ежедневно читает Sputnik на французском языке и показал, установленное на телефоне приложение.Кстати, по словам Сержа, сегодня из потомков Пушкина он, пожалуй, единственный, кто посещает места, связанные с именем поэта в разных странах.С традициями грузинского застолья Сержа Гревеница знакомил руководитель Международного благотворительного социально-экономического центра возрождения казачьих общин, представитель СКВРиЗ в Грузии Николай Мандебура. Он устроил в честь потомка Пушкина застолье в ресторане на горе Мтацминда, а во время встречи у памятника Пушкину вручил Сержу казацкий крест.Примечательно, что ранее Гревениц уже стал обладателем казачьего паспорта и не случайно. По материнской линии Серж Гревениц – правнук калмыцкого князя, выдающегося военного и государственного деятеля Российской империи Данзана Тундутова, отцом которого был атаман Астраханского казачьего войска. Естественно, Серж чтит историю и духовное наследие казачества.Отец и сын Гревеницы планируют реализовать в России оригинальный домостроительный проект, который заинтересовал и правительство РФ, но из-за пандемии пока не удается начать его реализацию. Планируется строительство индивидуальных быстровозводимых домов, которые стоят вдвое дешевле обычных стандартных квартир.– Вас, наверное, часто спрашивают, пишите ли стихи?– Каждый раз люди интересуются, почему потомки Пушкина не пишут стихи. Это невозможно. Пушкин запретил писать стихи. Он писал Наталье Гончаровой: «Если увидишь, что дети пишут стихи, выпори их, потому что лучше меня никто не напишет, а хуже писать негоже».– Серж Александрович, вы не считаете, что некоторые на имени Пушкина неплохо зарабатывают в отличие от самих потомков поэта?– Да, действительно! Его потомки никогда не занимались коммерцией, используя имя Пушкина. Еще мой прадед – внук поэта Николай Александрович, каждый раз, когда кто-нибудь начинал заниматься бизнесом, используя имя Пушкина, выступал против этого и обращался к юристам. Например, когда во Франции одна женщина хотела открыть клуб «Пушкин», прадед не разрешил этого сделать. Но прадеда уже нет в живых и сегодня в Париже, как и в разных городах, есть рестораны и другие заведения, носящие имя Пушкина. Его имя используют повсеместно.– А как Гревеницы оказались в России?– Эта история берет начало со времен императора Павла I. В свите его супруги немецкой принцессы Марии Федоровны, которая приехала из Германии, был и молодой офицер, представитель немецкого дворянства фон Гревениц, который остался жить в России.Это судьба!В легендарном первом выпуске Царскосельского лицея вместе с юным Пушкиным учился талантливый, скромный и несколько застенчивый Павел фон Гревениц, которому поэт посвятил одно из первых дошедших до нас произведений – стихотворение «Моn portrait» на французском. Один из лучших выпускников Лицея, «живая энциклопедия», как характеризовали его друзья, Гревениц поступил в коллегию иностранных дел, служил в разных должностях в департаменте внешних сношений Министерства иностранных дел. Но от крупных постов и мест при посольствах отказывался, чтобы не расставаться с родными.Спустя десятилетия правнучка Пушкина от старшего сына Александра вышла замуж за потомка его лицейского товарища Павла фон Гревеница.О том, как род Пушкиных породнился с Гревеницами, Sputnik рассказал отец Сержа Александр Гревениц, до которого мы дозвонились в Элисту, столицу Калмыкии:– Я с детства говорю на русском. Моя мать Наталья Николаевна Пушкина и отец Александр Николаевич Гревениц еще в детстве уехали из России. В Брюсселе, в отличие от Парижа, не было большой русской диаспоры, русской школы. Русскому языку меня научили мама с бабушкой. После развала Советского Союза я решил вернуться в Россию. Двадцать пять лет назад получил гражданство РФ. До сих пор у меня был только заграничный паспорт, а на днях я получил внутренний паспорт. Я вижу, как российский народ любит, высоко чтит память Пушкина и это поразительно. Я только вчера был в Элисте на празднике, посвященному Пушкину, где все были одеты во фраках, шляпах пушкинской эпохи, – рассказывает Александр Гревениц.Породниться вдалеке от родины двум семействам русских дворян-эмигрантов невольно помог бельгийский кардинал Мерсие. Он пригласил несколько знатных семей, покинувших Россию после революции поселиться в Брюсселе.В Грузии, несмотря на политические баталии и отсутствие дипломатических отношений между двумя странами, ежегодно в разных регионах отмечают день рождения Пушкина, проводятся различные мероприятия, читают стихи поэта. На вопрос, не хотели бы потомки Пушкина организовать совместный проект, Александр Александрович ответил:– Конечно, почему бы нет. До сих пор у меня не было повода посетить Грузию. Но после рассказа моего сына, я с удовольствием приеду в эту страну.Возвращаясь к истории, следует отметить, что в 1829 году сообщение о визите Пушкина в Грузии появилось только после его отъезда в издании «Тифлисские ведомости». По словам поэта, в «единственной из русских газет, которая имеет свое лицо и в которой встречаются статьи, представляющие действительный, в европейском смысле, интерес»: «Надежды наши исполнились: Пушкин посетил Грузию». Спустя два месяца Пушкин во второй раз побывал в Тифлисе: «Я не помню дня, в который бы я был веселее нынешнего; я вижу, как меня любят, понимают и ценят, и как это делает меня счастливым!»У Сержа Александровича, как у и его далекого предка, остались приятные воспоминания о Тбилиси. И он надеется, что в скором времени ему удастся вернуться в Грузию.Подписывайтесь на видео-новости из Грузии на нашем YouTube-канале.

брюссель

франция

2021

Новости

ru_GE

https://cdnn1.img.sputnik-georgia.com/img/07e5/0b/01/261701200_675:356:2930:2047_1920x0_80_0_0_770377dcce325cc10fa56b9f0ac6b5c3.jpg

культура, россия, грузия, аналитика, колумнисты, интервью, тбилиси, брюссель, франция, александр пушкин

Тбилиси впервые посетил прапраправнук Александра Пушкина, побывавший в тех местах, где два века назад жители города устроили радушный прием великому поэту, отметив его 30-летний юбилей

По следам Пушкина

Это судьба!

А.Соломин― Добрый вечер в эфире радиостанция «Эхо Москвы», программа «Нацпроекты: инструкция по применению», меня зовут Алексей Соломин, со мной на прямой связи моя соведущая, руководитель Дирекции стратегии исследований и аналитики АНО «Национальные приоритеты» Юлия Грязнова. Юлия, здравствуйте

Ю.Грязнова― Добрый вечер.

А.Соломин― И сегодня у нас крайне интересная и сложная тема – а от того она ещё интереснее – тема у нас будет, естественно, наука. А поговорим мы об установках класса «мегасайенс» для отечественной и мировой науки, о том, зачем это нужно и как это всё происходит. С нами на прямой связи доктор физико-математических наук, профессор, академик РАН, научный руководитель Объединённого института ядерных исследований (ОИЯИ) Виктор Матвеев. Виктор Анатольевич, приветствуем Вас, здравствуйте.

В.Матвеев― Здравствуйте, друзья. Здравствуйте все, кто может нас слышать, я очень рад буду что-то вам сказать и услышать ваши вопросы, может, попытаюсь ответить.

А.Соломин― Я забыл сказать, что с 2012 по 2020 год Виктор Анатольевич был директором Объединённого института ядерных исследований. Я хотел спросить, на самом деле, может быть, с общего зайти вопроса. Просто на самом деле интересно, с вашей точки зрения какие главные вопросы, на которые пытаются ответить учёные, которые занимаются ядерными исследованиями?

В.Матвеев― В общем, понятно. Знаете, сейчас как-то уже по-видимому знают все наименование «Стандартная модель». Имеется в виду стандартная модель элементарных частиц. Открытие частицы, которую называют «частица бога», хиггсовский бозон на Большом коллайдере, на международных экспериментах инженерии, она уже, знаете, была хорошая иллюстрация, что была создана теория, которая объясняет всё – от начала существования нашей вселенной после Большого взрыва, в который верят наши космологи, наши физики, до сегодняшнего дня, когда мы смотрим на небо, изучаем все окружающие нас явления. То есть, теория, которая объясняет практически всё за исключением некоторых тонких моментов, которые пока что остаются ещё не понятыми – это самое главное.

Чем больше мы узнаём о природе, вселенной, фундаментальных законах – тем больше возникает таких ядовитых вопросов, которые ставят в тупик науку, но одновременно и двигают её, потому что загадки, неразгаданные вопросы – они являются двигателями. Иногда думаю, что ведь люди, которые интересуются наукой, иногда уже в возрасте, начинают писать нам, учёным, свои взгляды на то, что «Почему-то мы говорим о том, как вселенная устроена, как мир устроен, а нас не слышат. Физики схватились за свою теорию и отстаивают её».

Знаете, на самом деле не так. Учёные, продвигаясь по познанию мира, всё время хотят найти критические вопросы, которые ставят в тупик эту теорию. На самом деле, сами учёные, которые непосредственно участвовали в открытии фундаментальных законов, являются самыми большими критиками. Где же на самом деле граница, отделяющая познанное от непознанного? Хотя мы говорим, что практически наша космология позволяет понять весь мир от начала существования вселенной, на самом деле это ещё совсем не так, конечно, эти представления меняются. Самые первоначальные момент возникновения нашего мира являются одной из главных загадок. Можно сказать, насколько это важно. Может, сегодня можно ограничиться тем, что позволяет нам объяснять окружающие нас явления? Зачем нам объяснять то, что было? Оказывается, что всё же фундаментальное знание едино. Вы не способны познать вселенную, не познавая те реальные законы, которые управляют всем, что нас окружает.

Фундаментальная наука физика в этом смысле глобальна. Она должна объяснить, связать все явления и далёкого прошлого, и сегодняшнего нашего состояния воедино. Миром управляют фундаментальные законы, которые являются универсальными, и их, на самом деле, немного. И когда теоретики работают над формулировкой этих законов, говорят, что чувство эстетики, красоты этих законов, высочайшая логика, в которой они лежат, пронизывает всё – очень важно, поэтому нельзя познать сегодняшний мир, не познав его до тех пределов, до которых это возможно.

Ю.Грязнова― Мы знаем, что в ОИЯИ есть ускоритель, то, что называется, установка, комплекс мегасайенс. Мегасайенс – в смысле очень большая, где работает очень много учёных на ней одновременно. Я так понимаю, что это установка коллективного пользования, то есть, на ней работают не только учёные ОИЯИ, но и другие учёные. В чём смысл, почему мы сегодня делаем установки класса мегасайенс, как они распределяются по миру, то есть, почему мы решили, что нам в ОИЯИ нужна именно такая установка, а в ЦЕРНе стоит другая. Как это вообще происходит – планирование таких установок, строительство. Зачем они нужны, кто ими пользуется, кто их финансирует – как это происходит? У вас есть такая большая установка мегасайенс.

В.Матвеев― Вопрос законный. Физикам, которые, как правило, участвуют в организации очень недешёвых, как в народе понимают, дорогих проектов — надо было бы сказать честно, что было бы неверным, если не ошибкой, считать, что мегасайенс-проекты, мегасайенс-установки прежде всего отличаются своей высокой значительно стоимостью. На самом деле, важно, что постановка проблем для изучения на мега-установках, отличает их высочайшую значимость, и универсальность того знания, которое она исследует. Отсюда, как правило, надо будет найти ответы на вопросы, которые, казалось бы, невозможно найти. Вчера это было невозможно, а сегодня, мы верим, что мы можем эти задачи решить. Поэтому для того, чтобы такие мегапроекты реализовать, конечно, необходимо аккумулировать весь достигнутый в науке опыт, знания, и это можно сделать лишь в мировом масштабе. Нельзя сказать, что в отдельном городе, стране, институте можно сконцентрировать знания, которых достаточно. Нет, необходимо всё достигнутое сконцентрировать на самом высшем уровне, суметь сконцентрировать в планировании и в проектировании такого рода проектов, их правильного использования и организации.

Ю.Грязнова― Я правильно понимаю, что есть, условно говоря, ряд проблем, которые требуют большого коллективного труда, сложных экспериментов и так далее – и, собственно говоря, мегасайенс установки строятся под конкретные проблемы?

В.Матвеев― Да, конечно, при этом очень важно понимать, что, конечно, наш международный институт уже является средоточием усилий очень многих учёных и, фактически, под одной крышей объединены усилия 24 стран, членов международного института, и 6 – ассоциированных, они на пути к тому, чтобы стать полными членами. Это не всё — мы взаимодействуем с учёными со всего мира, с теми, кто интересуется. Мы понимаем, что наши проекты – не проекты нашего института. Мы международная организация, мы понимаем, что должны быть востребованы международным научным сообществом, поэтому никакая установка не планируется для нас – для нашего института, или пусть даже для наших партнёров. Поэтому, когда мы работаем над планируем и формулировкой стратегии института – мы безусловно должны считать, что наши проекты, предложения, установки должны быть востребованы международным сообществом, они должны быть частью международной программы.

Должно быть определённое разделение усилий. Это должно быть выражено даже просто в формуле того, кто управляет научной программой института. Вы меня представили, я сейчас являюсь научным руководителем института. Но, знаете, я должен прямо сказать, невозможно, чтобы какой-то человек, даже бывший длительное время директором и вложивший свои усилия в развитие института в прошлые годы, быть научным руководителем, потому что истинным научным руководителем является наш международный научный совет. Он формируется не только из представителей государств-членов института, но вообще из учёных мира. Наш учёный совет – вообще предмет гордости института, потому что он объединяет цвет мировой науки. Это 50 ведущих учёных.

Конечно, один из важнейших принципов формулировки нашей научной программы института. Это принцип, что каждый наш проект должен быть частью международной программы, признанной миром. Поэтому самые крупные установки, флаговая в нашем семилетнем плане установка – это коллайдер тяжёлых ионов, который известен в мире как установка «Ника», которая создаёт экспериментальные возможности при столкновении тяжёлых ионов. Вот он входит уже в ландшафт международной программы, дорожной карты мировой – открытий, фундаментальных исследований в области ядерной физики и физики элементарных частиц. Также все наши установки являются частью мировой программы, и мы этим гордимся, и считаем, что это обязательно необходимо. Только взаимодействуя с международным сообществом, мы достигнем максимально возможного результата, признанного миром – так же, как мы участвуем в том числе и в международных проектах наравне с нашими коллегами из других стран и институтов, поэтому действительно нельзя планировать историю своей жизни, чтобы создавать условия для самих себя — это невозможно, высокого результата так никогда не будет.

Поэтому очень важно организовать такое международное сотрудничество, и для нашего института очень большую роль играет то, что это институт, в котором уже традиционно существует хорошо видная атмосфера творческого сотрудничества учёных разных стран. Это очень важно, мы гордимся этим. В значительной степени мы должны благодарить создателей нашего института, в этом году нашему институту 65 лет, за свободу творческого сотрудничества. Это огромные усилия, несмотря на то, что вы можете спросить, как вообще сейчас можно сотрудничать, когда так много проблем.

Ю.Грязнова― Когда так много проблем, когда границы закрыты – как вам удаётся, как вы решаете это?

В.Матвеев― Удивительным образом, жизнь показывает, что мы очень активно взаимодействуем. У нас проходит не просто онлайн, а на самом деле в комбинированном плане и живое взаимодействие – мы очень тесно сотрудничаем. Вы знаете, и даже политические проблемы на нас минимальным образом действуют. Мы видим, не только по нашим принципам, творческое международное сотрудничество учёных – оно выше. Международное сотрудничество – одна из высочайших ценностей современной жизни. Мы видим, что это реально работает, мы в своей практике видим, что как должны решаться проблемы? Во взаимодействии, в сотрудничестве заинтересованных.

Ю.Грязнова― Если бы там решались фундаментальные проблемы, то, наверное, так бы и было. Надо быть не слишком…

В.Матвеев― Осознать фундаментальность проблемы.

Ю.Грязнова― А давайте мы установки, которые называются установка мегасайенс Ника, которая находится в Дубне – давайте попробуем для слушателей, ну в первую очередь, для нас – если мы с Алексеем поймём, то и слушатели поймут. На какой фундаментальный отвечает или помогает отвечать эта установка? Для чего она была построена такого типа, вот что значит столкновение тяжёлых ионов? Ничего. Какой вопрос мы пытаемся решить совместно?

В.Матвеев― Мы знаем сейчас, что такое протон и нейтрон – это элементарные составляющие ядер, мы уже знаем, что и в протоне, и в нейтроне есть элементарные составляющие кварки, которых связывают тоже такие фундаментальные поля, мы их называем мюоны, такие, как физики говорят, векторные поля – это известно вот на таком уровне. Но когда мы начинаем думать о том, как возникла вселенная, мы понимаем, что там нельзя говорить об отдельных протонах и нейтронах, даже представить себе, что когда изначальное состояние, которое было после нескольких микросекунд после взрыва вселенной – это был сгусток ядерной материи, где нельзя было различить протоны и нейтроны, это было единое фазовое состояние материи ядерной, из которой потом, когда она уже стала охлаждаться, возникли протоны, нейтроны, возникли ядра – поэтому физики поняли, что необходимо изучить свойства ядерной материи как вот материи, назвать кварк-глюонная плазма, кварк-глюонная жидкость, то есть, физические свойства этого нового, ещё неизвестного фазового состояния ядерной материи, которое было лишь в начальное время существования вселенной, из которой всё потом образовалось.

Для того, чтобы знать, как эволюционировала наша вселенная в процессе его постепенного охлаждения и расширения, нужно знать физические свойства вот этого нового фазового состояния. При этом мы достигаем знаний, которые важны и для современного нашего нынешнего века, потому что это знание законов, которые управляют не отдельными 3-4 кварками, а ядерной материей и её поведением, и это очень важно. То есть, мы ставим задачу узнать, каковы же физические свойства того фазового состояния вещества, когда протоны и нейтроны ядер настолько сжаты, что они, можно сказать, расплавились и образовали единый сгусток ядерной материи. Какие у него свойства, это очень интересно, очень важно, и по пути изучения этих свойств мы узнаём очень многое о фундаментальных законах, которые управляют ядерной материей, в том числе они приводят к образованию протонов, нейтронов, и образованию атомных ядер.

Ю.Грязнова― Я просто недавно читала ключевого теолога европейского Фому Аквинского, и, собственно говоря, он ровно про это и рассуждал – не то, что рассуждал, он говорил, что ключевая тайна мира заключена в этой неоформленной материи, в этой максимально неоформленной материи. Там заключена вся мистика, вся тайна всего мира. Вот, собственно говоря, примерно тем, о чём говорил Фома Аквинский, мы примерно и занимаемся.

В.Матвеев― Сталкиваем, например, два ядра золота или свинца. Когда вы их сталкиваете в условиях, когда они образуют некоторый сгусток материи максимально высокой плотности, вы способны изучать физические свойства, которые обычные физики изучают – давление внутреннее, плотность энергии, объём и так далее – то есть, начинаете изучать свойства этого вида состояния вещества, которое называется плотная глюонная материя. Для этого нужно сталкивать начальное состояние, содержащее много протонов, нейтронов, и поэтому много кварков. Вы образуете единую кварковую материю, кварк-глюонную, поэтому, конечно, на такого рода установках, где вы можете достигнуть состояния, в котором много барионов изначально, вы приближаетесь к тому, чтобы маленькую капельку того, что возникло, когда вселенная взорвалась. Вы моделируете рождение вселенной в этом первом взрыве, и изучаете вещество, которое при этом образовалось.

Ю.Грязнова― Правильно я понимаю, что ваш коллайдер очень большого размера при этом?

В.Матвеев― Знаете, размер не всегда является главным параметром для коллайдера. Вот, скажем, известен Большой адронный коллайдер, который создан международным сообществом, мы обычно связываем местоположение самой организации – Женева, много больше. Он, скажем, 27 километров – протяжённость кольца. Наш коллайдер – это 500 с лишним метров. Но теоретики, ядерщики, физики вычислили, чтобы достигнуть не просто высочайшей энергии столкновения отдельных протонов или отдельных частиц, а достигнуть условий, когда образуется барионная материя высочайшей плотности – для этого нужно иметь достаточно вот такого рода коллайдеры размером с полкилометра в окружности, и нужны вполне определённые энергии рассчитанные. Столкнув два поезда друг об друга, вы не родите барионную материю, хотя их можно очень сильно разогнать, и энергия будет очень велика.

Вам нужны именно такие условия, когда уже образование фазового вещества, барионная материя высочайшей плотности – так же, как нельзя поджечь термоядерную реакцию, которую считают будущим источником энергии, не создать условия, которые могут поджечь термоядерную энергию, синтез атомов. 500 с лишним метров, полкилометра с небольшим – протяжённость кольца, то есть, целый комплекс вспомогательных ускорителей, бустеров так называемых, и это в целом, вообще говоря, достаточно большой комплекс, в котором достаточно большое количество технологических новаций, потому что надо создать то, чего пока нигде нет.

А.Соломин― Прервёмся на короткий перерыв, напомню, вы слушаете программу «Нацпроекты: инструкция по применению», С нами на прямой связи доктор физико-математических наук, профессор, академик РАН, научный руководитель Объединённого института ядерных исследований (ОИЯИ) Виктор Матвеев. У микрофона Алексей Соломин, на связи моя соведущая, руководитель Дирекции стратегии исследований и аналитики АНО «Национальные приоритеты» Юлия Грязнова. Мы скоро вернёмся.

НОВОСТИ

А.Соломин― Продолжаем эфир, в эфире радиостанции «Эхо Москвы» Алексей Соломин и Юлия Грязнова, наш гость сегодня Виктор Матвеев, доктор физико-математических наук, профессор, академик РАН, научный руководитель Объединённого института ядерных исследований. С 2012 по 2020 был директором этого института. Виктор Анатольевич, в продолжение разговора, который был у нас в прошлой части, когда появлялся Большой адронный коллайдер, это было такое растиражированное, конечно, событие, о нём писали все газеты мира, и, естественно, это сопровождалось различного рода слухами. Не знаю, доходили ли эти слухи до учёных или нет, я помню такую странную теорию, может быть, она соответствует действительности – что эти эксперименты могут привести к искусственному созданию чёрной дыры, которая выйдет из подконтрольного состояния и уничтожит всё. Как вы, во-первых, относитесь к этому, может быть, действительно, существуют какие-то опасности, которые существуют при исследовании подобных вещей? Они же никогда не проводились.

В.Матвеев― Знаете, на такие вопросы учёные не должны отказываться отвечать, к ним нужно относиться с большим уважением, хотя, вы знаете, сами учёные к этому прикладывают руку – когда мы строим теории возможного развития вселенной, возможного зарождения, так много предлагается моделей, в которых есть очень много чего, что, на самом деле, никогда не было проверено на практике – поэтому мы создаём возможность, порождая модели невидимых миров, порождаем такого рода и вопросы. Мы на них должны находить и серьёзные ответы, потому что это в том числе и авторитет большой науки. Вы знаете, когда уже серьёзно думаешь над такими проблемами, как правильно на это ответить – скажу, что действительно, теоретически, при достижении экстремально высоких энергий столкновения отдельных частиц, могут действительно образовываться то, чего условий проверить, есть или нет, не было, можно было бы предположить, что возникают такого рода образования, такие микро-чёрные дыры, какие-то состояния экстремельные материи, которые постепенно могут поглотить всю энергию, сначала данной установки, потом самого ускорителя, зданий и так далее.

На самом деле, мы, серьёзно подумав, начинаем возвращаться к тому, что давайте вернёмся к истории Земли и близлежащего космоса. И когда мы анализируем, каким экстремальным испытаниям подвергалась наша Земля, мы знаем, что в космосе существуют потоки частиц высоких энергий, знаем примерно спектр этих энергий, они достаточно высокие, но, кстати говоря, чем выше энергия, которую мы видим в космосе, тем реже частицы. Мы видим, что Земля подвергалась во время существования, за миллиарды лет – ничего, тем не менее, не возникло, что могло бы говорить о существовании такого рода экстремальных явлений. Поэтому сама история Земли и анализ событий, которые мы изучаем в космосе, говорит об отсутствии того, о чём спрашивают люди. Поэтому лучше всего не идеями, а конкретными проявлениями в реальном мире давать ответ на такой вопрос, поэтому теоретики и физики очень внимательно изучили все такого рода явления. Даже если допустить, что то, чего мы ещё не знаем, но любая какая-то теория экстремальная – можно говорить, что это настолько редко, что не хватит истории нашего Солнца или близлежащей галактики, чтобы произошло такое редкое событие, как зародилась жизнь. Мы не видим ничего, что было бы возможно в реальной жизни – пока мы этого не видим. Тем не менее, ещё раз говорю, получая такие вопросы, мы должны от них не отмахиваться, а серьёзно изучать. Люди ждут честного чёткого ответа.

Ю.Грязнова― Если про людей, которые работают на этих ускорителях – люди науки, мы понимаем, что очень важна преемственность. Люди старшего возраста – это хорошо, но при этом мы все понимаем, что молодые учёные, новое поколение преемственность должна быть выше, иначе рано или поздно это закончится. Насколько у вас сегодня, насколько в России в сфере ядерных исследований достаточно молодых учёных, насколько для них интересно, само появление таких установок как мегасайенс становится интересным, насколько важны для них эти исследования, как много их у вас, насколько вы удовлетворены их образованием – тех молодых людей, которые к вам приходят, откуда они к вам приходят, кто эти люди и насколько им интересно работать на ваших установках?

В.Матвеев― Недавно все видели проблемы – молодые умы, молодые люди, когда не находят того, что им нужно для самореализации, они ищут место в других странах, иногда их могут чем-то привлечь, и мы теряем этих умных. Поэтому ядерная физика и вообще физика фундаментальная начала терять таланты у нас дома, потому что на самом деле мы не имели тех условий, чтоб их чем-то привлечь. Вот как раз программа создания мегасайенс-установок интересным образом создала условия, когда действительно возникли возможности реализации молодых людей. Когда вы говорите о мегасайенс-установке и проблемах, которые она собирается решать, то необходимое развитие всего – и существующих подходов к науке, и инструментов, надо разрабатывать то, чего не существовало раньше – то молодые люди, у которых есть талант и есть тяга к такого рода новациям – они, оказывается, проявляют большой интерес. Это даёт возможность просвещать, показывать им, что очень многие, на самом деле начинают оставаться.

Мы видим на практике, что создание уникальных установок типа мегасайенс – может, необязательно мега – но уникальные установки являются магнитом для молодых людей, потому что вы должны показать, что есть нечто, что требует талантов от них. Сейчас я считаю, что лёд начинает постепенно тут ломаться в этом отношении, мы наконец начинаем видеть, когда уже именитые учёные, которые получили образование в России, они себя проявили в западных странах на крупных установках, когда они видят, что здесь возникают моменты развития, прогрессивного развития (а мегасайенс означает в том числе и то, что вы ставите вопрос так: не «мы даём денег, что ты можешь сделать на них?» — а «нужны вот такие-то условия»). Когда страны действуют объединившись, появляются такие возможности развития. Мы видим приход, возвращение наших русскоговорящих, уже учёных мирового масштаба – они рады участвовать и они нас на самом деле помогают даже связать с нашими партнёрами за рубежом. Конечно, сейчас идёт борьба за умы, за таланты, истинная, в полном смысле слова. Сейчас идёт борьба за молодые умы. Деньги сейчас хорошо видно.

Когда, знаете, всегда учёным не хватает денег. Небольшие проблемы – конечно, обидно, когда учёный не может получить нужного чего-то, что ему нужно для сегодняшней работы. Но, когда вы говорите уже по большому, сейчас уже видно, что не деньги решают вопрос развития крупных направлений талантов. В мире это все чувствуют, потому что действительно, утечка молодых умов из науки в других сферах везде есть, просто в какой-то исторический момент у нас это сильнее проявилось. Поэтому мы должны понимать и делать всё, что от нас зависит, чтобы обеспечивать любопытство наших молодых людей и показать им возможность реализации. Вообще надо сказать так, что возможности реализации – если немножко отвлечься – любознательность присуща всем людям, кому-то больше, кому-то меньше, а это дано свойство от природы. Можно назвать это любопытством таким естественным. И когда выдающийся учёный России, академик Арцимович, немножко в шутливой форме сказал, что учёными можно назвать людей, которые удовлетворяют своё любопытство за счёт государства – сейчас можно сказать за счёт налогоплательщиков.

Ю.Грязнова― Да, известная цитата

В.Матвеев― На самом деле, когда он это говорил, понимая мораль этого. На самом деле, общество эксплуатирует любопытство учёных, потому что их опыт в получении ответов на то, на что невозможно заранее знать ответ – приносит ресурс для развития общества, и мы видим на практике, как фундаментальные исследования приводят к изменениям жизни. Все знают про телефоны, радио, ТВ – это привлекает и молодых людей. Они понимают, что работая в условиях, где развивается совершенно новое – новые инструменты, новые технологии, для того, чтобы при своей жизни участвовать в создании уникальной установки – мы понимаем, что мы должны не просто привлечь, мы должны понимать, что сейчас настолько важно учесть, что интенсивно идёт развитие, мы должны за время, когда создаётся эта крупная установка или комплекс – подготовить молодых людей, которые тут же сразу будут способны на ней проводить исследования на современном уровне – не то, что вы архив создаёте данных, которые всю жизнь анализируете. Всё должно быть современно – онлайн просто, приходят данные, мгновенная должна быть обработка.

Ю.Грязнова― Откуда к вам приходят молодые учёные? Из ВУЗов, из других институтов – какое образование они получают?

В.Матвеев― Приходят из разных мест. Главное, конечно, это университеты— где молодёжь. Поэтому поддержка государством науки и университетов – то, что не всегда легко воспринималось в том числе Академией наук, считалось, что немножко стиль изменился. Раньше учёные Академии наук непосредственно преподавали в университетах. Это было очень важно. Сейчас, тем не менее, видно, что создание условий для развития науки в самих университетах помогает, оно привлекает. Поэтому там, где есть условия развития самих университетов, они активно взаимодействуют с институтами. Самый лучший эффект там, где фундаментальное преподавание, скажем, в Московском университете, наших других ведущих университетах, фундаментальные знания дают на уровне бакалавров – уже бакалавры связаны с передовыми научными учреждениями, ему уже там даётся место, и он когда уже подходит к магистерскому положению, у него есть всё: место работы, проблема, которую именно он решает – и тогда уже за 6 лет вы получаете… сочетание фундаментального образования в университетах и возможность работать на передовых установках институтов, поэтому взаимодействие крайне важно

Ю.Грязнова― Какие университеты ключевые, всё-таки?

В.Матвеев― Конечно, это Московский университет, Санкт-Петербургский, это Технологический университет Баумана

Ю.Грязнова― А Физтех?

В.Матвеев― Физтех, конечно, МИФИ – это главная кузница кадров в области ядерной физики, фундаментальной физики, физики высоких энергий, это, конечно, шляпу надо снять перед ними, они вносят колоссальный вклад.

Ю.Грязнова― А вы сами что закончили?

В.Матвеев― Я закончил СПБГУ, тогда он назывался Ленинградский, кафедру теоретической физики.

А.Соломин― Виктор Анатольевич, смотрите, вот есть массовый спорт, есть спорт высоких достижений. Не каждому дано участвовать в олимпиаде, иногда потому что не занимается, иногда просто физически не дано. Существует тоже представление, что фундаментальной наукой занимаются люди не массового явно порядка. Это правда, что в фундаментальную науку могут пойти только гении? Наверняка нас слушают школьники, которые ещё не знают, какой выбор они сделают, у многих просто есть барьер, что это не для меня всё равно. Что бы вы ответили такому школьнику?

В.Матвеев― Беспокойство молодого человека «смогу ли я, вдруг у меня не хватит таланта?» — тем не менее, само внутреннее чувство, желание играют огромную роль, поэтому жизнь покажет, на что вы окажетесь способны. Поэтому надо создать всяческие условия, для развития тех особенностей, талантов этого человека, заранее вы решить не сможете, только он сам может определить. Желание чего-то – это тоже дар от природы. Без начального желания ничего не будет, поэтому всегда есть риск у молодого человека. Но если его влечёт – а это зависит от того, как ему в школе преподают, как его направили родители, может, старший товарищ – это очень важно. Кстати, говоря о необходимости привлечения молодых талантов в науку, очень важно понимать, что это создаётся на школьной скамье ещё. Понимая это, мы уже 10 с лишним лет организуем специальный курс – не курс, а конференции для учителей, мы приглашаем и определённые моменты, даже есть небольшой конкурс, когда в Дубну приезжают со многих городов России, и мы им организуем здесь определённую такую практику, возможность общения. Находясь здесь, они видят, как происходит наука.

Приезжают иногда молодые учителя, не только молодые. У некоторых есть любопытство, но особого огня не видно. Бывает, что после того, как они здесь пообщаются, увидят, как это всё здесь происходит – многие уезжают с горящими глазами. То есть, они говорят, что первое, что они хотят, вернувшись домой и придя в свою школу, в свой класс – как они будут рассказывать, что такое большая наука, как люди ею занимаются, и важно заразить ребёнка с детских лет, если у него есть талант. У всех с детских лет есть талант, в разных направлениях, не только в науке, но важно создать условия, чтобы уже с молодых лет, со школьной скамьи это было. Ну и, конечно ,очень много организуется сейчас форумов для привлечения молодых ребят, для того, чтобы знакомить их с историей науки, показывать, создавать всякие конкурсы, олимпиады — сейчас видно, что к этому очень большое внимание уделяется, это играет свою роль.

Фестивали науки, которые проводит МГУ и другие университеты – мы видим, как появляются заинтересованные молодые люди. И у нас в институте, к нашему счастью, есть большой приток молодых людей. Не все они, конечно, находят своё место – но очень многие сейчас начинают вовлекаться в создание новых установок, на которых проводятся передовые исследования, и мы радуемся, когда посещающие нас партнёры из других стран, говорят о своих впечатлениях, что много молодых людей с горящими глазами. Это приятно слышать, так что, всё-таки, мы считаем, то, что у нас делается, спасибо всем, кто это поддерживает, спасибо странам-участникам, в первую очередь, нашей России, которая львиную долю поддержки этих условий, которые были созданы для развития, это замечательно. Ну и есть, конечно, не только в ОИЯИ, в России есть несколько крупных проектов, институтов, объединившихся вокруг Курчатовского института, ведут много проектов в разных городах. Думаю, сейчас созданы условия, чтобы молодые люди, у которых есть тяга и талант, нашли своё место. Ещё раз скажу, крупные установки – дело не в том, что они крупные, там есть интенсивное развитие. Они как магнит для молодых людей.

А.Соломин― У нас остаётся буквально 5 минут. Мы подробно поговорили про «Нику», но хотелось бы ещё поговорить, рассказать о другом мегасайенс-проекте, нейтринный телескоп «Байкал». Что это такое, для чего он нужен?

В.Матвеев― Знаете, сейчас наше знание о мире приходит от той области науки, которую мы знаем как астрономия. Конечно, мы очень многое знаем в том числе и о законах эволюции материи во вселенной, истории, космология анализирует эти данные, это вообще сейчас новое бурно развивающееся направление науки – но когда было открыто нейтрино и были хорошо изучены его свойства, и одно из этих свойств – это свойство того, что оно на самом деле слабо взаимодействует с нашей барионной материей. Казалось бы, оно не представляет интереса для реальной жизни. Знаете, помню как-то школьникам рассказывал про нейтрино, и они сказали: «Зачем это нужно?» — «Выйдите вечером на улицу, посмотрите на звёздное небо, в эти звёзды, все звёзды – это питюрки такие вот космические, без нейтрино этого не было бы. Нейтрино там работает просто как золотник, потому что свойства нейтрино, кажется, природой были предназначены для того, чтобы существовал звёздный мир. Потому что именно свойства слабых взаимодействий с неплотной (у нас неплотная материя, а в звёздах она очень плотная) позволяет звёздам гореть достаточно долго, чтобы в них образовались тяжёлые элементы, из которых они состоят). Так вот, нейтрино, за счёт того, что очень слабо взаимодействует с материей, может пролететь в космосе гораздо дальше, чем фотон. Поэтому возникла идея использования нейтрино, чтобы создать нейтринную астрономию, которая может гораздо глубже заглянуть во вселенную и принести настолько издалека информацию о звёздной материи, её эволюции в условиях высоких температур и давлений, чем фотоны.

Кроме того, фотоны поглощаются космической всякой пылью, а нейтрино донесёт эту первичную информацию, поэтому знания, полученные с помощью нейтринной астрономией, будут гораздо более богатыми. Надо только суметь их зафиксировать. А они слабо взаимодействуют. Поэтому у академика Маркова много лет назад возникла идея – да, надо создавать установки, но это должны быть крупномасштабные детекторы нейтрино, их нельзя создать в лаборатории. Надо использовать буквально нейтринный глубоководный телескоп на озере Байкал. Озеро Байкал, фактически, и саму Землю как элементы этой установки. Поэтому эта установка фиксирует нейтрино, которые прилетели с другого конца земного шара, прорезали землю и тем самым именно потому что космическое излучение заряженных частиц, оно тормозится, оно не доходит до детектора. А те частицы заряженные космические, которые летят сверху, их методом электронного отбора отбрасывают из данных. Поэтому вы фиксируете то, что использует в том числе Землю в качестве установки. То же самое озеро Байкал, в нём черенковское излучение возникает от заряженных частиц, которые раздают нейтрино во взаимодействии, поэтому чем выше энергия, тем с большего расстояния вы имеете свет от вашего пролетающего заряженного, скажем, мюона. Это масштабные установки, которые способны детектировать нейтрино, поэтому мы сейчас с помощью установки видим события, которые в космосе возникают с энергиями колоссальной величины, ранее таких частиц не находили. Поэтому они говорит о том, что в космосе есть процессы, которые ещё физикой до конца не поняты, но они должны быть поняты, нужно найти источники, откуда это.

Рождается на наших глазах нейтринная астрономия, есть в мире несколько таких установок. Есть на Южном полюсе – Ice Cube, ледяной куб. Оказалось, создание байкальского детектора не дублирует это, две установки очень крупные, богатые по своим данным, смотрят в разные стороны небесной сферы и дополняют друг друга. Кроме того, байкальская вода (то есть, мы уже должны изучать свойства воды) – часть нашей установки. Можно сказать, что мы ждём. Сейчас мы достигли эффективного объёма этой установки, примерно половина кубического километра – это колоссальный объём, о котором можно было когда-то мечтать, но мы уже реализуем, и мы ждём открытий совершенно новых явлений и новых закономерностей. И это только первый шаг в изучении явлений, изучении закономерностей окружающей нас вселенной. Думаю, это привлекает молодёжь – как там красиво! Кроме того, создавать такую установку, монтируя его со льда, естественно возникающего на Байкале, а не с какого-нибудь судна – это, в общем…Кроме того, мы не портим озеро Байкал, а мы признанный монитор чистоты байкальской воды. Первый свисток будет от нас, что будет загрязнение даже на микро-уровне, атомарном – это уже признано.

А.Соломин― Спасибо большое. Виктор Анатольевич Матвеев, доктор физико-математических наук, профессор, академик РАН, научный руководитель Объединённого института ядерных исследований, и в течение 8 лет с 2012 по 2020 был директором этого института. Руководитель Дирекции стратегии исследований и аналитики АНО «Национальные приоритеты» Юлия Грязнова провела вместе со мной эфир, меня зовут Алексей Соломин, это была программа «Нацпроекты: инструкция по применению». Спасибо большое за этот разговор.

Ю.Грязнова― Спасибо большое, было очень интересно

В.Матвеев― Спасибо, мне было очень приятно беседовать с вами и отвечать на хорошие вопросы.