Литературное чтение / Бойкина / Оглавление
• Рассмотри выставку книг. Отметь произведения, которые ты прочитал.
Например, «Незнайка на луне» Н. Носова.
• Обсуди с другом, какие произведения можно было бы поместить на выставку «Страна детства». Запиши их.
Н. Носов «Незнайка на Луне», М. Зощенко «Леля и Минька», Э. Успенский «Дядя Федор, пес и кот», Д. Самойлов «Слоненок».
Б. С. Житков. Как я ловил человечков
• Какие чувства испытал мальчик, когда увидел кораблик в первый раз? Найди подтверждения своим наблюдениям в тексте и запиши.
Мальчик испытал восхищение и желание рассмотреть кораблик поближе. Подтверждения из текста: Я такого никогда не видал. Он был совсем настоящий, только маленький. У него была труба: жёлтая и на ней два чёрных пояса. И две мачты. А от мачт шли к бортам верёвочные лесенки. На корме стояла будочка, как домик. Полированная, с окошечками и дверкой. А уж совсем на корме — медное рулевое колесо. Снизу под кормой — руль. И блестел перед рулём винт, как медная розочка. На носу два якоря. Ах, какие замечательные! Если б хоть один у меня такой был!
• Подготовь и запиши рассказ о мальчике по плану.
Герой повествования — меленький мальчик. Он очень любопытен, хитёр, изобретателен, настойчив. Он совершил необдуманный поступок — сломал игрушку, которая очень дорога его бабушке. Я считаю, что это очень плохой поступок, т.к. он обещал не трогать пароходик. Автор осуждает мальчика за этот поступок, но, при этом, и жалеет его, потому что мальчик раскаялся и осознал свою вину.
• Как бы ты озаглавил это произведение? Запиши.
Рассказ можно озаглавить так: «Корабль», «Бабушкин корабль», «Пароходик», «Как я сломал пароходик», «Как я уничтожил дорогую бабушке вещь», «Необдуманный поступок».
• Какую главную мысль произведения хотел передать Б. С. Житков в рассказе?
Главная мысль произведения Житкова — не нарушай данное тобою слово, никогда не обманывай старших, будь послушным, не бойся говорить правду, какая бы она ни была. Прежде чем совершить поступок, надо подумать, к чему он приведет и как будут себя чувствовать другие люди в результате поступка.
К. Г. Паустовский. Корзина с еловыми шишками
• Знаешь ли ты, кто такой Эдвард Григ? Найди необходимую информацию в Интернете или энциклопедии. Составь краткий рассказ о жизни и творчестве композитора.
Родился Эдвард Григ 15 июня 1843 года в норвежском городе Берген в купеческой семье. Музыкальный талант в биографии Грига проявился еще в детстве. Его мать играла на пианино, так что учила Эдварда игре уже с четырех лет. В двенадцать лет он уже сочинял музыку. В 1858—1862 гг. он обучался в Лейпцигской консерватории. Позже в Копенгагене Григ познакомился с Г. X. Андерсеном, на стихи которого написал несколько проникновенных романсов; знаменитый сказочник одним из первых оценил его самобытный талант. Композитор положил в основу своего творчества народные мотивы и стал поистине национальным композитором. Одно из самых вдохновенных произведений Грига — фортепианный концерт, называли даже гимном Норвегии. В 1870 году композитором было написано одно из известнейших его произведений – «Сигурда Крестоносец», с которым к нему пришла мировая известность. Затем он создал еще один шедевр — музыку к драме «Пер Гюнт». В столице Норвегии Григ основал Музыкальное общество и Музыкальную академию, которая явилась первым профессиональным музыкальным учебным заведением в Норвегии. С 1885 г. он постоянно жил на своей вилле недалеко от Бергена на берегу фьорда. Скончался композитор 4 сентября 1907 г.
• Прочитай, как описывает музыку Э. Грига писатель К. Г. Паустовский. Подчеркни слова, которые передают звучание музыки.
Подчеркните слова: «…рояль мог петь обо всём; клавиши … тосковали, смеялись, гремели бурей и гневом и вдруг сразу смолкали…»
• Прослушай одно из произведений Грига. Какие картины ты себе представляешь: горы, лес, реку, город?
Слушая произведения Грига, я представляю себе величественные картины норвежской природы (как будто с высоты птичьего полета): сосновые леса, реки, берега Норвегии, изрезанные величественными фьордами.
• Составь с другом диалог на тему «Я люблю слушать музыку» и запиши его. Вам помогут вопросы.
— Ты любишь слушать музыку?
— Да, особенно обожаю классические произведения.
— А ты слушаешь музыку один или в компании друзей?
— Я люблю слушать музыку в одиночестве, в спокойной обстановке. Также, я с удовольствием слушаю музыку, когда делаю уроки.
— Какую музыку ты предпочитаешь слушать: радостную или грустную; громкую или тихую; торжественную или спокойную?
— Я люблю всю классическую музыку, а она бывает и радостной, и грустной, и громкой, и тихой, и торжественной, и спокойной.
— А какие твои любимые композиторы?
— Мои любимые композиторы: Бах, Моцарт, Шуберт, Вивальди.
М. М. Зощенко. Ёлка
• Объясни, почему праздник в семье Лёли и Миньки не удался. Запиши свои мысли.
Праздник был испорчен, потому что дети поступили некрасиво — съели и испортили подарки и вели себя невоспитанно с гостями.
• Выпиши из произведения слова, которые выражают главную мысль.
Главную мысль передают слова папы: «Такое воспитание губит моих детей. Я не хочу, чтобы они дрались, ссорились и выгоняли гостей. Им будет трудно жить на свете, и они умрут в одиночестве». Это означает, что грубость, хамство, агрессивное поведение приводят к конфликту и ссоре. Людей, поступающих таким образом, как Лёлька и Минька, ждет одиночество, так как с такими людьми не очень приятно общаться.
• Найди в Интернете сайт с пословицами и поговорками. Выпиши пословицу, которую можно соотнести с главной мыслью рассказа.
Пословица, которую можно соотнести с главной мыслью рассказа — «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Данная неприятная ситуация, которую бывает стыдно вспоминать, заставляет задуматься, почему она произошла, что сделано неправильно, и помогает осознать собственные ошибки и исправиться, т. е извлечь урок. Также, можно использовать еще несколько пословиц: и к худу и к добру приучаются смолоду; к чему ребёнка приучишь, то от него и получишь; гни дерево, пока гнется, учи дитятко, пока слушается; детей наказывай стыдом, а не кнутом; человек без воспитания — тело без души.
Проверим себя и оценим свои достижения
• Ты прочитал произведения раздела «Страна детства». Что ты узнал нового, чему научился, а что вызывает у тебя трудности? Я могу:
(вариант) + назвать произведения Б. Житкова, К. Паустовского, М. Зощенко; + составить план произведения; — пересказать текст на основе опорных слов; — определить главную мысль произведения с помощью пословиц; — назвать олицетворения, сравнения; + объяснить, что хотел сказать автор в своём произведении.
• Расспроси своих родителей об их детстве: учёбе, праздниках, увлечениях. Запиши вопросы, которые ты им задашь.
Вопросы родителям: 1) Чем отличалась система обучения вашего детства от современной? 2) Какие произведения вы изучали в начальной школе? 3) Какие из этих произведений произвели самое большое впечатление? 4) По каким учебникам вы учились? Насколько они были лучше современных? 5) Какие домашние задания вы получали? 6) Какие навыки и знания вы приобрели? 7) Что в ваших ответах наиболее высоко ценили учителя?
• Обсуди со взрослыми, какие книги они читали в детстве. Совпадают ли эти книги с теми, которые ты читал?
Читал я
Е. Шварц «Сказка о потерянном времени»
В. Драгунский «Денискины рассказы»
В. Голявкин «Никакой горчицы я не ел»
Л. Лагин «Старик Хоттабыч»
В. Осеева «Синие листья»
Читали взрослые
А. Гайдар «Тимур и его команда»
В. Драгунский «Денискины рассказы»
Н. Носов «Фантазеры»
Л. Лагин «Старик Хоттабыч»
В. Осеева «Синие листья»
• Какие книги из тех, которые читали твои родители, ты хотел бы прочитать? Запиши их названия и авторов.
А. Гайдар «Тимур и его команда», «Мальчиш-Кибальчиш», Н. Носов «Фантазеры».
• Какие истории лежат в основе рассказов Житкова? Что их объединяет? Запиши свои мысли.
В основе рассказов Житкова лежат его наблюдения за жизнью животных дикой природы. Эти наблюдения позволили ему точно описать повадки и привычки различных диких животных.
• Рассмотри иллюстрацию. К какому произведению она относится? Напиши на него отзыв.
Иллюстрация относится к произведению Б. Житкова «На льдине». Это рассказ про то, как мальчик Володя с отцом отправились зимой на рыбалку. Они на санях заехали далеко от берега и стали ловить рыбу. Рыбы наловили много и хотели уезжать домой, но рыбаки попросили Володиного отца остаться с ночёвкой. Ночью случилась беда — их оторвало и вынесло на льдине в море. Все очень испугались. Но, в итоге, все были спасены. Это очень поучительный рассказ о смелых и мужественных людях, о том, как они боролись с трудностями и помогали друг другу.
• Какие средства художественной выразительности ты знаешь? Подчеркни в тексте К. Г. Паустовского «Корзина с еловыми шишками» олицетворения и выпиши их.
Средства художественной выразительности, которые я знаю: метафора, олицетворение, гипербола, сравнение, аллегория.
Олицетворения: осенний наряд, что лежал в горах; листья дрожат; туман закутал город; пароходы приходили и дремали, посапывая; снег косо летел, цепляясь.
• Какие сравнения и олицетворения ты можешь использовать для создания текстов на тему «Зима» или «Осень»? Дай более точное название своему произведению. Например, «Зима в лесу», «Осень в городе» и т. д. Напиши текст-описание, используя средства художественной выразительности.
«Осень в лесу». Как красиво в осеннем лесу! Деревья и кусты нарядились в разные цвета: золотисто-желтый, вишнево-красный, темно-зеленый. Среди пестрой красочной листвы четко выделяются черные или слепяще-белые стволы. Каждое дерево имеет свой особенный наряд, свои оттенки цветов. В солнечный день все это великолепие буквально светится в лучах! И как-то необычно тихо осенним днем в лесу. Только слышно, как опавшая листва шуршит под ногами. Или еще один лист оторвется от ветки и почти бесшумно опустится вниз, к своим другим собратьям. Осенью в лесу спокойно. Солнце еще греет, но воздух в лесу уже холоден, свеж и чист. В такие дни прогулка по лесу очень успокаивает, умиротворяет и доставляет удовольствие.
Не нашли ответ? Отправьте любое домашнее задание и получите готовый ответ на e-mail в сжатые сроки!
Сделать заказ
(Из воспоминаний моего приятеля)
I
У меня до сих пор хранится деревянная полочка, сделанная из стенки ящика, в котором когда-то лежали макароны. Стоит нагнуться, – и увидишь надпись, сделанную густой, черной краской:
Самыя лучшiя итальянскiя макароны
Конечно, это не совсем красиво, но я ревниво оберегаю эту надпись, очень мало подходящую к тому, что хранится на полочке.
Книги и… макароны!
Но когда что-нибудь ярко-ярко освещает вам давно прошедшее, когда в серой веренице ушедших дней вспыхивает вдруг, как огонек во тьме, милый образ, – дорого все, что вызывает его.
Вот почему дорога мне и эта надпись о макаронах: она напоминает мне о дяде.
Но буду рассказывать по порядку.
Впервые я увидал дядю, когда мне было лет девять. Мы только что приехали из другого города, где я родился, а дядя, по старости, не выезжал никуда и, должно быть, знал обо мне только по письмам. У нас часто говорили о нем, называли странным и «книжным» человеком, пожимали плечами и удивлялись, что он слишком много тратит на какие-то, никому не нужные, вещи. Я ждал с нетерпением, когда меня повезут к нему, но поездку откладывали со дня на день.
Случилось как-то, что нашего дворника послали к дяде с запиской, и я, потеряв терпение, не сказав никому ни слова, отправился с ним. Это была дерзость, в которой я не раскаиваюсь.
У меня постукивало сердце, когда я поднимался по лестнице; но когда старичок слуга снял с меня шубку и впустил в комнаты, я положительно потерялся. В комнатах совсем не было стен, – по крайней мере, я их не видел. Были пол, потолок, окна, двери и… книги. Они шли стройными рядами всюду, куда я ни глядел, в решетчатых полках, точно их собрали сюда со всего света. На самой крайней полочке, совсем под потолком, сидела большая головастая сова. В комнате стоял полумрак, и было тихо, торжественно тихо, как в пустой церкви.
В углу, у окна, в глубоком кожаном кресле сидел он, мой дядя, и держал книгу. На коврике, у его ног, спал крупный дымчатый кот.
Я стоял в дверях, не решаясь переступить. Дядя услышал шорох, повернул голову, и я увидал худое, плохо выбритое лицо и всматривающиеся, усталые глаза. Казалось, он старался понять, кто я. Я шаркнул ножкой и поклонился. Дядя пожал плечами. Путаясь в словах, я объяснил, кто я.
– Поди-ка сюда, голова, – сказал он и поманил пальцем. Я приблизился с чувством благоговения и страха.
– Вот ты какой, – сказал дядя и потрепал меня по щеке. – Каков, однако, ферт! Один заявился!.. Ну, здравствуй. Так это ты большой любитель чтения?
В тоне голоса я уловил похвалу и из скромности опустил глаза.
– Очень рад тебя видеть…
Из проволочной корзинки он достал яблоко и дал мне.
Через пять минут я был, как дома, сидел на скамеечке, рядом с храпевшим котом, и глазел на поразившие меня ряды книг.
Сова под потолком сидела по-прежнему недвижимо. Она не любит дня – раздумывал я – и теперь присмирела, а вот наступит ночь, и тогда…
– Ну, а что ты читал, дружок? – спрашивал дядя.
Что я читал! Я сейчас же захотел показать дяде, с кем он имеет дело, и с жаром принялся перечислять, что я читал.
– Я все-таки порядочно прочел, дядя, – говорил я. – Про «Заколдованную могилу», про «Храбрую шайку и атамана Кольцо», про «Солдата и семь разбойников», про…
– Тпрр… – остановил меня дядя. – Да ты профессор! Кто же тебе такие книги давал?
Это была моя тайна. У меня дома уже отобрали две трепаных книжечки и допытывались, откуда я их добыл. Но я не сказал. Я боялся, что их отберут и от нашего дворника, у которого я доставал их. Здесь же мне ничто не угрожало, я имел случай познакомить дядю еще с одним любителем чтения и моим другом и сказал откровенно:
– Мне давал их наш дворник Степан. – У него их во-от сколько! – показал я руками.
– Так-так. Только все это глупости, – сказал дядя. – Надо читать хорошие книги, где говорится о жизни. Видишь, стоят они, – указал он на полки. – Каждая из них – часть сердца человека, которого называют писателем!
Я посмотрел на книги. В сумеречных тенях они уже сливались в сплошную стену.
– Книги не «Петрушка», – продолжал дядя, тряся пальцем, – она не для смеху пишется! Она должна указывать людям, как надо и как не надо жить…
Я слушал и хлопал глазами. Оказывалось, – мы со Степаном даром тратили пятаки.
Дядя подставил к книжной стенке лесенку и, кряхтя, полез кверху.
Мне показалось, что он хочет достать сову: она сидела как раз над концом лестницы. «Сейчас она обязательно шарахнется», – думал я. Но сова не шарахнулась, хотя дядя взял ее за ноги и передвинул. Тут я догадался, что сова не настоящая, а набитое чучело.
– А зачем у вас сова? – спросил я.
– Сова, брат, ночью не спит и во тьме видит. Вот она и сторожит всю эту мудрость, – постучал дядя по книгам. – Не веришь? На-ка вот «Сказки Андерсена», это будет получше твоих «разбойников».
Должно быть, радость, которую я переживал в этот момент, отразилась у меня на лице; дядя взял меня за подбородок и, глядя в глаза, сказал:
– Книги, которые я буду давать тебе, можешь оставлять у себя. Пусть это будет началом твоей библиотеки. Пусть они будут твоими друзьями.
Как это было давно, но как до сих пор ярко встает в моей памяти!
В тот памятный вечер в моем сердце затеплилась искра. Почти строгий тон дядиных слов, когда говорил он о книгах, черные, молчаливые ряды на полках и грустные сумерки – все это будило во мне тихое чувство благоговения.
Дымчатый кот проснулся и терся у ног. В комнате густились тени ночи. Они глядели из углов слепыми глазами. Я чувствовал их. Совы под потолком уже не было видно, только ряды книг еще поблескивали золотым тиснением. Вошел старичок и зажег лампу.
– Ответа дожидается, с ими-то который пришел, – сказал он.
Я вспомнил о Степане.
– Позови сюда, – сказал дядя.
У меня заиграло сердце: сейчас войдет Степан и увидит все. «Разве он видал что-нибудь подобное?» – думал я. Чтобы показать ему, что я здесь как дома, я перебежал к стенке, отставил ногу и облокотился на книги.
Слышались осторожные шаги и покашливанье. Степан остановился в дверях и высунул голову. Я заметил, как у него метнулись глаза, окинули полки и с почтением остановились на дяде. Он прямо впивался в него, с благоговением слушая о какой-то переносной печке. Но его левый глаз сильно косился на полки.
– Да, – вспомнил дядя. – Ты это давал ему книжки?
Степан съежился и искоса поглядел на меня.
– Так… баловство-с… пустые сказки-с…
Он оправдывался и продолжал коситься.
– И брось их! Любишь читать?
– Я… конечно… ежель от скуки, обожаю…
Дядя подумал и достал книгу.
– Почитай, только не мажь.
Надо было видеть Степана! Он подался вперед и вытянул руки, точно принял благословение.
Когда мы вышли на улицу, Степан сунул книгу за пазуху, в полушубок.
– Что, Степан? – спрашивал я, забегая вперед и заглядывая в лицо. – Что, видел?
– Видел, – ответил он. – Откуда он их набрал?
– А ну-ка покажи, про что?
Мы остановились у фонаря, и Степан вынул книгу.
– Издание… третье… Гм… с пор-третом грави-рован-ным…
Степан посмотрел на меня, я на него.
– Должно, ученая книга… – сказал он.
– Обязательно прочитаю.
После ужина я забежал в кухню. Разложив на столе полотенце и спустив руки на край стола, Степан читал при свете маленькой лампочки. На лбу его сверкали капельки пота.
– Что, Степан, интересно?
Он поднял голову и шмурыгнул носом.
– Дюже хорошо! – сказал он, вздыхая. – Про «Записки охотника»… Про нашу хрестьянскую жизнь сказано. Так, что это прямо что-нибудь особенное!..
– Ишь, весь стол захватил! – сказала кухарка. – Карасин тратишь…
Я сказал ей, что обязательно надо читать, – пусть она даже у дяди спросит. Степан сдунул листок на другую сторону – он боялся замазать пальцами, – и сказал:
– Это все дикое необразование. Книга надлежит для научного употребления, а карасин для света!
Я с ним вполне согласился.
II
Мне не запрещали бывать у дяди: он сам просил отпускать меня. И сколько славных вечеров провел я!
Сидишь, бывало, на скамеечке и слышишь покойный голос. С верхних полок глядят портреты писателей, глядят строго, точно думают большую думу. Дядя говорит мне о них, как болели они о людском горе, своими сердцами звали людей к лучшей жизни, указывали пути.
– Многие из них давно умерли, – говорил дядя. – Но все-таки они… здесь!.. Они молчат, да! Но стоит взять книгу, раскрыть, – и они заговорят! из черных строк заговорят!..
В тихие сумерки на меня наплывали мечты. Дядя иногда уходил к себе в кабинет, а я забирался в большое кресло и затихал. И казалось мне, что они… смотрят на меня с полок и молчат, думают, думают… Кот тихо мурлыкал у ног. Сова сторожила мудрость. Я осторожно слезал с кресла и на цыпочках подходил к полкам. И слушал, зажмурив глаза. Ползли минуты, – и начинало казаться, что кто-то шепчет, шепчет мне что-то… Может быть, это постукивало сердце, может быть, доносилось мурлыканье кота, но чудилось, что кто-то шепчет…
Однажды дядя рассказывал мне, как он еще мальчиком начал составлять себе библиотеку, покупал и собирал книги. Я смотрел на полки, и вдруг во мне вспыхнула мысль. Я взял дядю за руку и сказал:
– Дядя, дайте мне ваш ящик!
Он с недоумением посмотрел на меня.
Я объяснил, что видел в коридоре большой ящик, в котором, как я знал, привезли дяде книги. Это-то и было особенно дорого мне. Я сказал, что хочу сделать полочку и расставить на ней все свои книги.
– Так лучше я куплю тебе этажерку!
– Нет, дядя! – заупрямился я. – Я хочу полочку, как у вас… из вашего ящика!
Он назвал меня чудаком и позволил взять ящик. Помню, при свете лампы мне бросилась в глаза черная надпись:
Самыя лучшiя итальянскiя макароны
– Мне бы только вот эту доску… – указал я.
Почему мне понравилась эта надпись, – не знаю. Может быть, я подумал тогда, что с этой надписью я никогда не забуду, где достал эту полочку. Мне отбили бочок с надписью. И в следующий мой приход дядя спросил:
– Ну, как твои «макароны»?..
Я рассказал, как ловко устроил полочку на гвоздях и бечевках, и как вышло красиво. Должно быть, я очень горячо говорил, потому что дядя потрогал мой лоб и потрепал по щеке.
– И все еще есть свободное место?
– Да, дядя, есть. Но я пока поставлю толстые словари…
– Поди-ка сюда…
Он подвел меня к крайнему окну и показал пачку книг.
– Вот я отобрал тебе… для твоей полочки, макаронщик…
Он почти никогда не улыбался, но тут все его желтое, морщинистое лицо осветилось такой улыбкой, на меня повеяло такой душевной теплотой, что я сразу понял, как ошибались у нас дома, говоря, что у дяди нет сердца, что он черствый и «книжный» человек. Он уселся в кресло и замолчал.
Я гладил кота, думая о том, что слышал сегодня утром. У нас говорили, что у дяди какая-то опасная болезнь, что дядины дни «сочтены». Говорили о каком-то наследстве и капиталах.
В камине догорали дрова. На стеклах лежали багровые от огня, сверкающие узоры мороза. Не знаю, как это вышло, – около щеки я почувствовал холодную ладонь. Я заглянул дяде в лицо, и у меня сжалось сердце: в лице его я видел выражение мучительной боли. Я опять вспомнил о его болезни, и в тишине и полутьме комнаты почудилось мне, что вот-вот надвигается что-то неотвратимое…
Я взял его руку и поднес к губам. В груди стало тесно-тесно, закололо в глазах.
– Дядя? – выкрикнул я, задыхаясь и стискивая зубы.
– Что с тобой, Шура? Что ты?.. – тревожно спросил он.
Я не мог говорить. Я чувствовал, что сейчас расплачусь.
– Ну, что, мой мальчик? Ну, что ты? Чего ты испугался?
Он гладил меня по голове. А я держал его руку, уткнувшись носом в ручку кресла, и чувствовал, как по щекам ползут капли.
Понял ли он, о чем я плакал?
– Ну вот… – говорил он. – Теперь у меня завелся маленький друг…
Я слышал, как он вздохнул.
– А есть у вас еще друзья? – спросил я, польщенный, что дядя назвал меня своим другом.
– Были… и… умерли, – сказал он и сдвинул брови. – Вот теперь мои друзья, – указал он на книги. – Это, брат, самые верные друзья!..
Я глядел на книги, на портреты. Дедушка Крылов, освещаемый вспышками угасающего камина, казалось, подмигивал и говорил:
– А ведь он прав, братец!
С шорохом поползла сломившаяся в средине головешка, дядя шевельнулся и тронул меня за плечо.
– Вот что, дружок, – сказал он. – Видишь эти две полки у окон?..
– Вижу, – сказал я.
– Ну вот… Здесь собраны все наши родные писатели… самое дорогое, что у меня есть… Это твои полки. Помни, они твои!
– Мои?.. Все эти книги?
– Да! – как-то особенно веско сказал он. – Я… отказываю их тебе.
Он вынул записную, с золотым обрезом, книжечку и стал что-то писать карандашом.
– Ты получишь их. «Отказываю»…
Я понимал грустный смысл этого слова. Хотелось плакать, и все же что-то отвлекало меня. Мои книги! Их было так много! И все были в чудесных, – красных и зеленых переплетах с золотом!
– Дядя… – тихо сказал я: – это очень много… Мне бы хоть одну полку и…
– Что?
– Сову… Мне страшно хочется… сову!..
– Сову?.. Ну что же… – Он поглядел кверху. – Возьми сову. Можешь взять и теперь…
Он позвал старичка и велел снять сову. Ее сняли и долго чистили щеточкой и вытирали глаза. Она была великолепна со своими желтыми зрачками и загнутым вдавленным носом.
За мной, по обыкновению, прислали Степана. Мы шли домой торжественно, я нес связку книг для пополнения полочки, а Степан сову.
У фонарей нас останавливали прохожие, глазели на сову, а некоторые даже приторговывались, но Степан кивал на меня и говорил важно:
– Не продажная. Эта сова знаменитая!
– А что?.. – допытывались любопытные.
– А то! Это сова… научная… из собрания книг! Такая, братец мой, сова-а… так это прямо что-нибудь особенное!..
III
Дня через два после этого, в воскресенье утром, я собирался идти к дяде, как к нам в столовую вошел дядин старичок, покрестился на образ и, глубоко вздохнув, сказал деревянным голосом:
– Барин… Михал Васильич… приказали вам долго жить…
Не выдержал и заплакал.
– Нащот распоряжений как… Я их одних в квартире запер… – говорил старичок, тыча в глаза комочком платка.
Это известие никого особенно не потрясло: все знали, что дядя скоро умрет. Я не плакал. Я точно застыл. Помню, стоял у притолки и глядел на подрагивающую бородку старичка. У меня дергался глаз и стучало в висках. А старичок рассказывал, что дядя помер внезапно, ночью, один на один с Господом Богом.
Помню, я ушел к себе на кровать и сидел, перебирая край одеяла. «Дяди нет», – говорил я себе. Поднял голову. На меня глядели черные буквы:
Самыя лучшiя итальянскiя макароны
Брызнули слезы: я вспомнил все. Эти буквы своим черным светом сразу осветили мне все минувшее: дядю, разговоры, его голос, желтое лицо, все мелочи. Я видел полки с книгами, тихие сумерки и красные угли камина. Я видел так ясно все, что еще так недавно открыло мне какой-то новый мир, – мир живых книг. Да, я уже знал, что они живые. За ними я видел людей. Я знал их. Они глядели на меня там, с высоких полок! Они втиснули свое сердце в черные ряды строк на белой бумаге. Эти строки сложили в правильные ряды, бросили печатным станком на страницы, и вышла книга.
Моя полочка! С нее, с этой шершавой доски, тоже глядели на меня живые книги… А я плакал.
Старичок собирался уходить, когда я вышел из своего уголка. Он, конечно, видел мои заплаканные глаза, покачал головой и сказал:
– Что ж плакать-то… Призвал Господь… Царство небесное… Работали много, – теперь отдыхать Господь призвал.
Я с удивлением взглянул на старичка.
– А разве он что работал? – спросил я.
Я думал, что «работать» можно топором, пилой, быть кузнецом, пахать землю, служить в дворниках.
– А как же-с… У себя за столиком… писали-с… в разные ученые журналы. До петушков иной раз… Обложатся книжечками и пишут-с… Ну, и перекипело у них в нутре-с, – не выдержало.
Дядя тоже писал!.. Никто никогда у нас не говорил об этом.
– Они даже очень знамениты были! – продолжал старичок. – Даже такая книга есть, где о них сказано.
Дядя писал книги!.. Значит, он не совсем умер?.. Это вспыхнуло во мне и осветило, и согрело. «Он все-таки жив, – говорил я себе, – и наши не знают этого». Я сделал это своей радостной тайной и решил не говорить никому. Все равно, – никто не поймет этого.
Долго спустя я нашел то, что писал дядя. Это был ряд статей в журналах, статей о книгах.
Послали телеграмму дядину брату. Только теперь узнал я, что у дяди был брат. Он всегда проживал в каком-то далеком городе, где вел торговое дело, и только последнее время, предупрежденный о тяжкой болезни брата, жил в нашем городе. У дяди он никогда не бывал. Это я узнал из разговоров. У нас говорили о наследстве, о капиталах, и кто-то сказал:
– Интересно, оставил ли он завещание?
Вечером мы были на панихиде. Дядя в голубом халате лежал на столе в хорошо знакомой мне комнате, где стояло его кресло. Теперь его вынесли, чтобы оно не мешало. Читавшая монахиня погладила меня по голове и подняла кисею, закрывавшую дядино лицо. Оно было такое же, как и при жизни, только стало как-то светлее. В руках, в которых я привык видеть книгу, был образок. Дымчатый кот терся о ножки стола и смотрел на меня, точно хотел сказать, что все кончено.
Казалось, все изменилось в квартире, – только ряды книг по-прежнему чинно стояли, точно для них не могло быть конца. Вдумчиво, как всегда, глядели с высоты портреты писателей, отражая в стеклах дымящие огоньки свечей.
Я взглянуло на свои полки. Я унесу их из этой осиротевшей квартиры в свой тихий уголок! С ними я унесу все, что пережил здесь.
Высокий старик с насупленными бровями стоял у окна и разговаривал с юрким, вытягивающим шею, человечком. Он держал себя здесь, как хозяин. Это был дядин брат. На моих глазах он вытащил из моей полки книгу и, держа ее, как подставку, писал что-то на листке бумаги.
– Да, да… но без балдахина. Сейчас же распорядиться!.. Да, он был здесь хозяин. Его все называли наследником.
Ему принадлежало здесь все, все, за исключением моих двух полок. Они были отказаны мне.
Он швырнул мою книгу на окно и прошел в другую комнату. Что было со мной! Он швырнул – мою книгу! Дядину книгу!
Я подошел, взял ее и раскрыл. Гоголь! «Мертвые души»… Он швырнул Гоголя! Я уже знал о нем, «бессмертном», как говорил дядя.
Невольно я поглядел кверху и отыскал знакомый портрет.
Милый Гоголь глядел с посмеивающейся улыбкой из-под прядки волос. Я бережно поставил книгу на место.
Знакомые и незнакомые люди ходили вдоль полок и с любопытством разглядывали книги, показывали пальцами на портреты писателей и путали. Они Гончарова принимали за Тургенева и Пушкина смешивали с Жуковским! Только небольшая группа совсем незнакомых мне людей держалась особняком. Они принесли фарфоровый венок с лентами, ни с кем не здоровались и сейчас же после панихиды ушли. Их знал только дядин старичок.
– Тоже в журналах пишут, – сказал он.
Я с благоговением посмотрел им вслед…
IV
Проползли два томительных дня. Дядю похоронили. В большой комнате, где недавно стояло тихое кресло, теперь гремели тарелками, кушая блины и кисель. Высокий человек, дядя-наследник, распоряжался. Хлопали пробки, пахло ладаном и воском. Озабоченные официанты обносили заливной рыбой. Кто-то шепотом возле меня говорил о капиталах…
А тысячи книг смотрели на все с холодным спокойствием.
Первая острота потери прошла: я смотрел на отказанные мне полки и считал корешки. Много я насчитал за время обеда, – что-то более пятисот. Красные и зеленые корешки сливались, я путался и считал снова.
После обеда, когда все стали расходиться, я понял, что больше не попаду сюда. В последний раз окинул я взглядом стройные ряды книг и остановился на моих полках.
«Когда же дадут мне их?» – спрашивал я себя.
– Чего же ты стоишь? – окликнули меня из передней.
Я указал пальцем на свои полки.
– Дядя отказал мне их… Это мои книги! – сказал я.
Затихавшее чувство утраты поднялось снова. Мне чувствовалось, что я опять что-то теряю. Не книги, как ценность, – я не умел тогда оценивать на рубли, – мне дороги были они, как дядины книги.
– Тише… Что ты болтаешь?.. Какие книги?..
Я знал, что я не болтаю.
– Эти книги отказал мне дядя! Он даже записал в золотую книжку!..
Дядя-наследник говорил что-то бойкому человеку, что-то записывал и распоряжался. В руке у него была знакомая книжечка с золотым обрезом. Не раздумывая, я подошел к нему, выждал, когда он перестанет говорить, и осторожно потянул его за сюртук.
Он обернулся и посмотрел на меня.
– Тебе что, мальчик? – спросил он сухо.
– Книги… – забормотал я, – вон те книги… две полочки… дядя сказал… записал… в книжку…
– Ах, не мешай ты!.. – Он отвернулся и, постукивая длинным пальцем по книжечке, сказал кланявшемуся человечку:
– Представьте самый подробный счет расходов… и документы!..
Меня потянули за руку. И я ушел.
Больше я не был здесь и не видал дядиных книг. Я слышал, что их стащили с полок, запаковали в кули и продали торговцу книгами.
Где теперь они? Я часто думаю об этом. Где они, так лелеемые когда-то?!.. С них ежедневно стирали пыль. Они стояли такими стройными, внушительными рядами, казались мне полными скрытой, великой силы. Они были так же чисты, как и вписанные в них мысли!
Может быть, их вывезли на рынок, и они разбились по уголкам и полкам… Может быть, попали на чердаки и в подвалы, на непокрытые столы, на которых никогда не лежало книги… В корявые, мозолистые руки, как руки Степана… В занесенные снегом деревни…
А, может быть, и до сих пор распродаются на рынках и мокнут под дождем в связках?..
Не знаю.
Раньше я жалел, что они разлетелись, а теперь я понимаю, что лучше, чтобы они ходили из рук в руки и говорили так, как они могут говорить, – мыслями, втиснутыми в черные строки…
Да, у меня не было книг в роскошных переплетах, двух полок, отказанных мне дядей! Но у меня осталась полочка… «макаронная» полочка! Стоило взглянуть на нее, на десятка три книг, на сову, оберегающую мудрость, – передо мной ярко-ярко вставал дядя…
Самыя лучшiя итальянскiя макароны
Да, немного смешно… Но и теперь еще розовым облаком подымается прошлое, и на глаза набегает сетка…
А Степан все еще читал «Записки охотника»…
Вскоре после похорон дяди он как-то остановил меня и сказал:
– А с книгой-то как быть?.. Кому ее теперь?
– Да разве ты ее не прочел?
– Прочесть-то я ее прочел… только я ее сызнова, в третий раз читаю… Вот какое дело…
Так мы и не додумались.
Как-то вскоре заехал к нам дядя-наследник. Я вспомнил о книге, взял ее у Степана и, когда дядя-наследник пил в зале чай, я положил ее перед ним и сказал:
– Эта книга дядина. Он давал ее читать нашему дворнику Степану.
Дядя-наследник повертел ее, прикинул на руке и сказал:
– Куда она мне!.. Возьми ее себе… на память.
Я шаркнул ножкой и отправился в кухню.
– Степан! – торжественно сказал я. – Вот тебе от дяди… на память!
Он взял ее обеими руками, долго вертел и оглядывал:
– Вот буду помнить старичка… царство ему небесное… Какой человек-то был! – сказал он с чувством. – Такой человек… так это прямо… что-нибудь особенное!
Так, друзья, сегодня будет большой и интересный пост о советском дефиците — таким словом называли недостаток или полное отсутствие того или иного вида товаров в советских магазинах. Практически всё время существования СССР существовал дефицит на те или иные товары потребления — как легкой промышленности, так и продовольственные. Особенyо сильно дефицит проявился в последние годы, когда плановая советская экономика полностью себя изжила,
Что такое рыночный дефицит? Это превышение спроса над предложением. Деньги у населения были, их покупательная способность оставалась прежней — но товаров, которые можно было купить за эти деньги, не было. Плановая экономика в том виде, в котором она существовала в СССР, не могла обеспечить достаточного количества нужных населению товаров, а многие нужные вещи попросту не производились, так как считались в СССР «признаками буржуазного потребительства», пишет Максим Мирович в Facebook.
Видео дня
Какие товары были дефицитными? Ситуация сильно отличалась в зависимости от года, а также от региона большой страны. Лучше всего снабжались столицы союзных республик, а также спецгорода (вроде Припяти), тогда как в азиатской части страны и в городах меньшего масштаба со снабжением было сильно хуже. Те, кто говорит, что в «СССР все было» — жили чаще всего в крупных городах, плюс вероятнее всего отоваривались в спецмагазинах, где было действительно «всё».
Итак, в сегодняшнем посте – большой и интересный фото-рассказ о дефиците. y
02. Пустые полки мясного отдела продуктового магазина, фото сделано в восьмидесятые годы. Хорошее мясо либо вообще не завозилось в магазины, либо раздавалось по завышенной цене «по знакомству» — часто с черного хода магазина. Помимо мяса, особо дефицитными продуктами были сырокопчёные и сыровяленые колбасы (из-за наличия в них мяса, в отличии от вареной, которую делали неизвестно из чего), натуральный кофе (вместо него был распространен «кофейный напиток» с цикорием), хорошие рыбные консервы.
03. Фрукты и хорошие овощи тоже были дефицитом, в Минске в отделах «овощи/фрукты» продавали одни местные кислые яблоки, из овощей были немытая морковка, пожухлая свекла, подгнившие капуста и лук. Полки отделов консервированных овощей и фруктов могли быть уставлены большими трехлитровыми банками с яблочным либо березовым соком — больше ничего не было.
04. В советской одежде дефицита особо не было, но в целом в восьмидесятые годы народ не слишком охотно покупал вещи отечественного производства из-за их страшноватого вида. При этом мне попалась вот такая фотка, сделанная в восьмидесятые — видимо, в каких-то регионах страны даже советская одежда и обувь была дефицитом.
05. Из белья — дефицитом были хорошие носки и женские колготки (последние были вообще жуткой редкостью). Дырявые носки никогда не выбрасывали — у многих пожилых людей еще и сейчас есть советская привычка штопать носки на лампочке.
06. Говорят, где-то были дефицитными даже обычные советские синие шерстяные спортивные костюмы. После Олимпиады 1980 года в моду вошел «адидас», и всё с тремя полосками буквально разметали с прилавков.
07. В наиболее острые периоды товарного дефицита промтоварный отдел магазинчика где-нибудь на периферии мог выглядеть примерно так — на полках лежало несколько «неликвидных» товаров советской промышленности вроде вышедших из моды шляп и какого-нибудь одинокого плаща 60-го размера.
08. Огромные очереди выстраивались и за алкоголем — это массово началось после объявление Горбачевым т.н. «антиалкогольной компании». Примерно тогда же у пролетариев вошла в моду привычка пить Тройной одеколон и другие парфюмерные изделия — нормального алкоголя было просто не купить. Красное вино могло появиться в продаже перед праздником, а также по особому случаю — скажем, в Киеве продавали разливоное красное вино после аварии в Чернобыле, так как считалось, что оно выводит радиацию (на самом деле нет).
09. Поскольку цена товара в денежном эквиваленте уже не могла регулировать спрос на те или иные товары естественным путем (спрос намного превышал предложение), правительство стало вводить различные дополнительные меры — стали появляться талоны и товарные книжки. Фото конца восьмидесятых годов — продавщица делает отметки в товарной книжке покупателя — даже когда дефицитные товары появлялись в продаже, их количество было строго лимитировано и продавалось «по талонам».
10. Многие любители СССР сейчас пишут, что мол талоны — это уже постсоветское изобретение «лихих девяностых», когда «демократы развалили великую страну», Но это простая путаница причины и следствия — «великая страна» развалилась во многом по экономическим причинам, не сумев обеспечить своих граждан даже самым необходимым, а талоны стали появляться именно в последние годы существования СССР.
На фото — талоны на товары первой необходимости, выдаваемые в 1990-м году в Нерюнгри, до конца СССР остается еще больше года.
11. Помимо талонов, существовали и другие, менее формальные способы регуляции продажи дефицитных товаров. Скажем, детское питание могло выдаваться по неким «спискам детского врача», что запечатлено на вот этом снимке:
12. Продажа некоторых дефицитных товаров была не лимитированной и осуществлялась без талонов, но такие товары просто слишком редко появлялись в продаже. Нужно было иметь знакомых продавцов в близлежащих магазинах, которые могли доверительно сообщить — «завтра выбросят» то и это, не забудьте занять очередь». После завоза таких товаров в магазин они разметались в течение 1-2 часов.
На фото — дядечка в очках набрал несколько десятков пачек «дефицитных» сигарет, причем это дрянной «Беломорканал», который приличные люди не курили. В Минске «Беломор» продавался свободно, а вот «Космос» был весьма дефицитным и престижным, потому что (в отличии от «Астры» и «Примы») был с фильтром и в целом напоминал «западные» сигареты. Блок «Космоса» был вполне серьезной советской внутренней валютой — который можно было выменять, например, на палку такой же дефицитной сырокопченой колбасы или баночку красной икры.
13. Типичная картина тех времен — очередь стоит за чем-то дефицитным, судя по коробкам — это торты, «выброшенные» в продажу перед праздником (вероятнее всего, перед Новым годом или 7-м ноября). Даже за дрянными тортами с жуткими масляными розочками желтого, салатового и розового цветов люди выстаивали огромные очереди.
14. Очень престижной во времена дефицита была профессия продавца — особенно старшего, заведующего тем или иным отделом магазина. Можно было почти легально сколотить себе состояние — количество дефицитных товаров, приезжающих в магазин, было как правило меньше, чем количество покупателей, желающих их приобрести. Люди искали знакомство с такими продавцами, чтобы товары «по знакомству» достались именно им. С точки зрения закона всё было безупречно — закон ведь никак не регламентирует, какие именно граждане должны купить дефицитный товар.
Вот очень хорошее фото тех лет – посмотрите, как заискивающе покупатели смотрят на продавщицу, и как самоуверенно и развязно она себя чувствует — сразу понятно, «кто здесь власть». Так и вижу эти диалоги — «ну пожалуйста, может быть на складе что-то осталось?» — «Ничего не осталось! Вас много, а я одна!»
15. Пустые прилавки…
В начале девяностых, в годы реальной, а не фиктивной перестройки экономики, товарный дефицит еще сохранялся какое-то время, а затем постепенно сошел на нет — плановая экономика ушла на обочину истории, уступив место более жизнеспособным моделям.
А вы помните времена дефицита? Что вообще думаете о той эпохе?
Напишите в комментариях, интересно)
Важно: мнение редакции может отличаться от авторского. Редакция сайта не несет ответственности за содержание блогов, но стремится публиковать различные точки зрения. Детальнее о редакционной политике OBOZREVATEL поссылке…
https://www.znak.com/2021-10-18/vladimir_burmatov_o_proshedshih_vyborah_kollegah_deputatah_tekslere_i_ekologii
2021.10.18
Депутата Госдумы Владимира Бурматова нередко критикуют, в соцсетях у него немало хейтеров. Но это не помешало ему на выборах 2021 года набрать в своем округе более 50% голосов избирателей, показав лучший результат среди одномандатников в Челябинской области и один из самых высоких в стране. Znak.com узнал, из чего сложилась эта цифра, почему сам депутат не считает свой результат выдающимся, а назначение первым зампредом комитета по экологии, природным ресурсам и охране окружающей среды расценивает как повышение. Кроме того, мы обсудили все скандалы прошедших выборов, причины пробуксовки в регионе закона об ответственном обращении с животными, поговорили об экологии и мусорной реформе в Челябинской области, а также о перспективах застройки городского бора.
Наиль Фаттахов / Znak.com
«Самый часто летающий депутат Госдумы»
— Владимир Владимирович, на прошедших в сентябре выборах у вас был самый высокий результат из всех челябинских депутатов. В чем секрет успеха? И вообще — какие у вас ощущения от выборов?
— Кампания была крайне необычной. Как таковой классической кампании не было, нельзя было собирать людей на встречи в залах, на чем, например, была построена моя предыдущая кампания 2016 года. Нам пришлось отказаться от всех привычных форматов. Благо, было время для того, чтобы перестроиться. У нас был ранний старт, активная фаза длилась 10 месяцев. Хотя кампанию в своем округе я вел на протяжении всех пяти лет работы.
— Судя по вашим соцсетям, вы каждый месяц приезжали в регион и проводили встречи.
— Приезжал я не каждый месяц, а каждую неделю. Я официально — самый часто летающий депутат Госдумы. В регион прилетал 50 раз в год. Пропускал буквально пару недель, несмотря на то что большую часть прошлого созыва проработал председателем комитета.
Что касается нашего результата, могу на пальцах показать, из чего он сложился. В этой кампании у нас была очень большая благотворительная составляющая, я имею в виду работу наших волонтерских отрядов. Помощь от них получили 10 тыс. семей — бесплатные продуктовые наборы, лекарства, врачей привозили тем, кто не мог выйти из своих домов.
— Опасные вещи говорите. Могут обвинить в подкупе.
— Когда я был зарегистрированным кандидатом, мы, конечно, этим не занимались. Но до этого момента и сразу после помогали людям. Например, завтра я снова иду по квартирам с волонтерскими отрядами.
Вторая составляющая нашей победы — в 2016 году нами было собрано 20 тыс. наказов, мы их все отработали за четыре года и два месяца, перед каждым избирателем отчитались. Кроме того, в ходе этой кампании, с мая, когда я вышел на праймериз, по 19 сентября, мы собрали еще 27 693 наказа. Это уже задел для работы на следующую пятилетку. Кроме того, 21 тыс. обращений обработаны нашими приемными и депутатскими центрами на десяти территориях, находящихся в составе избирательного округа. Чуть больше 1 тыс. встреч за 10 месяцев мы провели в виде сходов граждан, которых мы собирали во дворах. Также я встречался с коллективами предприятий в цехах, где пространство позволяет соблюсти социальную дистанцию. На этих встречах побывало чуть больше 30 тыс. человек. Если суммировать все эти цифры, то получится наш результат — 111 640 человек. Это люди, с которыми я лично контактировал за время своей работы.
Наиль Фаттахов / Znak.com
— А запретки?
— Мы с «Росатомом» выстроили очень конструктивные отношения и помогали друг другу на протяжении пяти лет. Я госкорпорации помог принять ряд очень важных законов, которые, в частности, наделили их правом быть федеральным оператором по обращению с опасными отходами. Вчера мы приняли закон по захоронению радиоактивных отходов с использованием уже имеющихся мощностей, что очень актуально, учитывая социальные протесты, которые звучат, когда создаются новые подобные мощности. Мы позволили не плодить сущности, а использовать то, что есть, если ресурс позволяет. Соответственно, и «Росатом» мне помог в ходе кампании. Снежинск, наряду с Металлургическим районом Челябинска, стал лидером по голосованию.
Вот вы сказали, что результат 50% — высокий. А я считаю его не высоким, а закономерным.
— Мы же сравниваем с другими депутатами.
— Я находился в иной ситуации. Кто-то заходил на новенького, понятно, что кампания у него была короче. Я отработал в округе пять лет. Вообще я себя с другими не сравниваю. Для меня было важно, что в прошлый раз за меня 80 тыс. человек проголосовали, а сейчас 111 тыс., важна эта разница в 31 тыс. голосов. А процент — лукавая история. Многое зависит от явки, от активности оппонентов, даже от погоды.
Прошедшие выборы были интересными. Многое ушло в интернет. Мы немало внимания уделили социальным сетям.
— На телевидении вас почти не было. Почему?
— Наверное, потому что мы решали задачу на конкретном округе, а каналы все региональные. Мне нужно было показать результат на одной пятой Челябинской области. Поэтому мы активнее присутствовали на местных каналах, в районных газетах, пабликах муниципалитетов, группах во «ВКонтакте». А палить из пушки по воробьям не очень продуктивно. Денег мы потратили достаточно много, порядка 22 млн рублей. Но и ценник на этой кампании был космический. Поэтому старались потратить ресурсы максимально эффективно.
Наиль Фаттахов / Znak.com
— Политический блок правительства области, региональное отделение ЕР вам помогали?
— Я им помогал, они мне помогали…
— Чем? Например, Текслер с вами никуда не ездил.
— Политический блок правительства решал задачу проведения выборной кампании в целом. Помощь губернатора я ощущал. Я был одним из первых, с кем Алексей Леонидович встретился, когда только прибыл в наш регион. Для меня это было очень важно, потому что у меня округ огромный, в нем несколько моногородов, несколько ТОСЭР, две запретки, Уфалей, на тот момент загибающийся. Помощь губернатора я ощущал в решении проблем своего округа, в выделении средств на те задачи, которые люди считают приоритетными.
С другой стороны, я не мальчик, чтобы бегать с протянутой рукой и просить создать преференции, снять оппонентов, надавить на кого-то.
— Павлов с Колесниковым, вроде, тоже не мальчики…
— Я всегда выходил с единственным вопросом — чем помочь, потому что понимаю, что партии помощь была нужна. Мой округ стал единственным, где и по явке, и по процентам за «Единую Россию» (36,06%) мы дали больше среднеобластных показателей.
Я член генерального совета партии. Если бы я не показал достойный результат, грош была бы мне цена. Поэтому я не просил никого снимать.
Понимал, что эти выборы выиграю у кого угодно, так как видел рейтинги. Но помощь губернатора я ощущал, и я за нее благодарен. Первое, что я сделал, когда объявили результаты выборов, поблагодарил его и спросил, какие будут поручения. Эти поручения были даны и мне, и всем остальным прошедшим в Думу от Челябинской области депутатам. А помогать надо тем, кто в этом нуждается. Считаю, что мы партии подставили плечо, результат показали убедительный. Ко всему прочему, наш округ точно не относился к самым скандальным на этих выборах.
— Но скандалы все же были.
— Они неизбежны. Это жанр предвыборной кампании.
— Как вам заявления о том, что по вашему требованию баннеры «Новых людей» порезали?
— Такие заявления — предмет для процессуальных действий правоохранительных органов. Но прошло достаточно много времени, и чем все закончилось? Информационным пшиком. Заявления, кстати, тоже были разные. В том числе был рассказ одного из участников нападений, который говорил, что его попросили сделать это те, кто делал эти заявления.
— Если так, почему не хотите, чтобы этим действиям и заявлениям тоже дали оценку правоохранительные органы?
— Я занимался своей кампанией. Видел, что в меня летят периодически разные субстанции, но понимал, что, если начну на это тратить время, увязну. Я это прошел в 2016 году, когда меня затащили в суды. Это отнимает дикое количество времени, сил и ресурсов. Здесь я четко понимал, что у меня есть «ядерный» электорат, на который я могу опираться. Эти люди точно не поведутся на истории про баннеры или другое народное творчество. Мне важно было этих людей привести на выборы, этим я занимался.
Наиль Фаттахов / Znak.com
— Не могу не спросить про еще один скандал, разразившийся в разгар кампании, когда опубликовали информацию о дорогостоящей недвижимости ваших родителей в Москве.
— У меня возрастные родители, которые несколько лет назад вышли на пенсию. Прожили большую, насыщенную жизнь, работали. Это их официальная собственность, оформленная не через какие-то офшоры, а открыто задекларированная… Я видел эти публикации, но там это связывали с моей депутатской деятельностью в комитете по экологии. Хотя не написано, когда и что было приобретено и построено. А приобретено это было, когда я и помыслить не мог, что окажусь в комитете по экологии или стану его председателем, — насколько я помню, в начале 2010-х годов. А в комитет я в 2017 году пришел. Родители стали успешными людьми задолго до того, как я вообще чего-то добился. Я рад за них, за то, что у них это в жизни получилось. Сложится ли у меня все так, как у них, я не знаю, потому что я занимаюсь деятельностью, которая много денег не приносит. Но у меня все задекларировано, я ежегодно просвечиваюсь рентгеном всех специальных служб. Если бы было какое-то незадекларированное имущество, я бы уже депутатом не был.
«Для Челябинской области я профицитный депутат»
— Почему вы больше не председатель комитета, ведь результат на выборах показал, на своем посту не бездействовали?
— Потому что комитет теперь другой. В прошлом созыве было два комитета — по экологии и охране окружающей среды, который я возглавлял, и по природным ресурсам, который возглавлял Николай Петрович Николаев. В этом созыве комитет стал единым, и это логично. Но я не знаком с тематикой природных ресурсов, потому что там недра, полезные ископаемые, природные богатства, лес, водные биологические ресурсы и так далее. Абсолютно логично, что на этот супер-комитет зашел Дмитрий Николаевич Кобылкин, профессионал, который жил в этой тематике, будучи министром природы РФ. Сегодня это третий по численности комитет в Госдуме, в нем 26 человек (для сравнения: во многих по восемь). Крупнее нас только комитеты по бюджету и по законодательству. Поэтому считаю, что для меня позиция первого зама в этом комитете — рост. Учитывая, что у нас всего два первых зама, и сектор моей ответственности стал больше чем был в прошлом созыве, мне придется курировать больший круг вопросов. Воспринимаю это как возможность набраться компетенции в том, что моей сферой ранее не являлось.
— При этом вас уже в период выборов успели покритиковать за горящие леса. Я имею в виду Сардану Авксентьеву во время ее приезда в Челябинск.
— Летом, когда в ее регионе, Якутии, горели леса, в моем регионе они не горели. Но я находился в своем регионе, а она гастролировала по другим субъектам РФ и никак своему горящему региону помочь не хотела. Ее высказывание вызывает некоторое недоумение, потому что лес к сфере деятельности моего комитета не относился. А начинать надо всегда с себя.
— Вы с ней общались? Она объяснила, почему к вам такое внимание проявила?
— Нет, я ее не видел. Но к таким вещам отношусь спокойно. Давайте посмотрим на итог. Я получил свои проценты, «Новые люди» в моем округе выступили крайне скромно — не второе и даже не третье место, несмотря на выдающиеся для такой короткой кампании ресурсы. Конечно, я видел эти ее выступления, но не считаю нужным реагировать, сказала — и сказала. Дай ей Бог здоровья.
Наиль Фаттахов / Znak.com
— Как вам новый созыв Госдумы?
— Он интересный. Я третий раз представляю Челябинскую область в Госдуме, и каждый раз состав качественно отличается. В 2011 году было много выходцев из ОНФ. В 2016 году вернулись одномандатники, и это сильно изменило конфигурацию и качество дискуссии в Госдуме, потому что, когда за спиной стоят избиратели, которых ты знаешь по именам, ответственность другая. В этот раз появилась пятая фракция — «Новых людей». Большое обновление, порядка 48%. Много новых председателей комитетов, первых зампредов. Как будет работать — посмотрим, ведь важно не сколько партий представлено и кто возглавляет комитеты, — важно качество принимаемых решений.
— Что можете сказать по составу челябинских депутатов?
— Я увиделся с ними на встрече с губернатором. С кем-то давно дружу. Например, с Михаилом Берулавой мы с 2011 года были зампредами в комитете по образованию. Хорошо, что сохранился костяк, что остался Виталий Бахметьев, остался Валерий Карлович (Гартунг), который выстроил отношения с региональными властями, что вернулся Станислав Наумов, он эту кашу точно не испортит. При этом есть обновление. Опять же, хорошо, что остался Дмитрий Вяткин, он теперь — первый заместитель руководителя фракции ЕР, мы сидим рядом. Представительство земляков — это очень хороший лоббистский ресурс.
— Я не припомню, чтобы наши депутаты Госдумы объединялись и какие-то важные для региона вопросы решали. Почему так? С той же экологией, например.
— А надо было, чтобы мне кто-то помогал, или я сам справлюсь? Могу рассказать пример, который губернатор привел на встрече с депутатами Госдумы. Он касается рекультивации городской свалки. Нужно было 500 млн рублей получить за один вечер, в противном случае мы бы сорвали сроки, отодвинули сдачу объекта на год. Мы эту конкретную задачу решали с бюджетным комитетом Госдумы и «Росатомом», структура которого рекультивировала свалку. Решили. Это пример эффективного взаимодействия.
— Можете озвучить самое важное, что сделали за прошлый созыв?
— Я бы итоги поделил. В плане законотворчества для нашего региона — это закон о квотировании выбросов и применении сводных расчетов, который отметил президент и за который поблагодарил. Это изначально была инициатива Челябинской области, мы ее реализовали. Мы принимали решение о создании нового национального парка на территории региона, было выделено федеральное финансирование, «Зигальга» появилась. Мы реализовали лежавшее с 2015 года решение по установке счетчиков на трубы предприятий. Их стали ставить цинковый завод, «Фортум». Приняли решение, позволившее создавать ТОСЭР на территории моногородов. Смогли оживить Верхний Уфалей, куда на площадку прекратившего работу градообразующего предприятия зашел инвестор.
Это что касается законодательных вещей. А если посчитать, сколько мы денег привели в регион, то свою зарплату я точно отработал. Ни одного года меньше 1 млрд не было. В первую очередь это средства на благоустройство, рекультивацию городской свалки. Так что я для Челябинской области — профицитный депутат, который привлек в сотни раз больше средств, чем получил в виде зарплаты. Ну и, возвращаясь к началу разговора, если бы мы не реализовали 20 тыс. наказов, которые собрали в 2016 году, мы бы 50% голосов никогда не набрали. Для меня важный итог в том, что я могу открыто и честно смотреть в глаза своим избирателям. Надеюсь, к 2026 году получится сделать то же самое.
Наиль Фаттахов / Znak.com
«Если Текслер построит метротрам, он войдет в историю»
— Как вы оцениваете итоги мусорной реформы в Челябинской области?
— Мусорный регоператор нам достался по наследству. На мой взгляд, работает он безобразно. У нас получилось остановить работу городской свалки, с потерями, но все же выйти из коллапса, который случился из-за шантажистских действий тех, кто наживался на этом. Но заднюю мы не включили, довели дело до конца, свалку рекультивировали.
— Полетаево не превратится в такую же свалку со временем?
— В такую же свалку превратится что угодно. Единственный путь, по которому прошли многие страны, — раздельный сбор, сортировка, переработка, утилизация и захоронение только «хвостов», которые составляют 5% от объема и которые безопасны. Но где у нас хоть один бак для раздельного сбора поставил региональный оператор? Он тащит все в Полетаево и упивается тем, что тариф позволяем ему получать прибыль.
— Мало того, раздельный сбор внедрялся в Копейске, но система была разрушена, когда из баков начали вывозить все на одной машине.
— У меня в округе есть предприятие, которое занимается переработкой пластика. Находится в промзоне. Я видел у них тюки с надписями на тюркском языке. Оказывается, они из-за рубежа завозят пластиковые бутылки. Даже в этом у них есть экономика! Спрашиваю: а ничего, что у нас Челябинск пластиком завален? Они отвечают — мол, мы бы рады, но нужны потоки раздельно собранного мусора. То, что валяется на улице, никому не интересно. Это грязный пластик, не подготовленный к переработке. Пластиковая бутылка для переработки должна быть без крышки и этикетки, чистая, спрессованная, и тогда это работает.
— А экологическая ситуация у нас улучшается, на ваш взгляд?
— Считаю, что Алексей Текслер, конечно, герой. У нас 10 регионов участвуют в программе «Чистый город», но он единственный из губернаторов заставил промышленников вкладывать деньги в экологизацию производств. Я присутствовал на переговорах с «Мечелом», это были тяжелые переговоры, но 4,5 млрд они вложили в модернизацию. Надо вложить еще в десять раз больше, но они начали это делать. ММК порядка 15-16 млрд вкладывает. Цинковый завод начал модернизироваться, ЧЭМК встал в очередь. «Фортум» переводит ТЭЦ с угля на газ. Можете представить масштаб инвестиций?
Ко мне приезжали коллеги из другого региона, мы обсуждали с ними наши четырехсторонние соглашения. Они с таким же предложением пошли к местным промышленникам. Те ответили — хорошо, мы сократим производство, перейдем на 4-дневную рабочую неделю, уволим 40% работников. Выбросы сократятся, но вы потом с людьми, которые выйдут к зданию областной администрации, сами разговаривайте. Разговор закончился ничем. У нас другой разговор складывается.
— Лет 10 назад такой же был, насколько я помню.
— Был, но теперь есть диалог. Кроме того, рекультивация свалки, которой мы добились — это минус 20% выбросов областного центра. Жители Металлургического и Тракторозаводского районов это ощутили, потому что это были самые опасные, стелящиеся выбросы. Далее. Городской транспорт переводится на газомоторное топливо, электрический транспорт обновляется, метротрам — это все вклад в улучшение экологии. Если взять то, что Текслер сделал за несколько лет в Челябинской области… Если бы 10, 20 лет назад было положено такое начало, мы бы сегодня эти проблемы вообще не обсуждали.
Наиль Фаттахов / Znak.com
— Вы упомянули метротрам. Думаете, это реально? Для меня это пока нечто вроде ВСМ…
— Мне бы хотелось, чтобы он был. Это точно будет городской достопримечательностью. Очень неплохо, если это будет объектом не только транспорта, но и рекреационной инфраструктуры. Поживем — увидим. Но, если при Текслере это состоится, он войдет в историю еще и с этим достижением.
— Что вы думаете по поводу истории со строительством больницы в городском бору?
— По этому поводу найдено компромиссное решение.
— Зато теперь там планируют реабилитационный центр построить.
— Мы же про больницу ведем разговор. Уже известно, что ее построят в другом месте.
— Но почему надо обязательно застраивать бор?
— Я не принимаю решение по этому поводу. Но мое мнение, что политика — это диалог, его нужно вести. Я в этом диалоге участвовал. Говорил, что нужен компромисс с общественностью. Решение было непростым, но его нашли. Появилась альтернативная площадка, которая всех устраивает. На мой взгляд, это показатель того, что диалог с обществом ведется.
— Что думаете по поводу увольнения с поста руководителя МБУ «Спортивный город» вашего соратника Эркина Маматова и всей этой истории с выемками?
— Он принял для себя такое решение. С его работой моим помощником это никак не связано, а касается его деятельности в структуре администрации города. Мы с ним эту тему не обсуждали. О происходящем могу судить лишь из написанного в СМИ. Политики в этом не вижу, это его личные отношения с администрацией Челябинска.
Наиль Фаттахов / Znak.com
«Нужно работать, а не говорить, что мы закон плохой приняли»
— Говоря об итогах работы в прошлом созыве, вы умолчали про один из главных и обсуждаемых законов — об ответственном обращении с животными.
— Умолчал, потому что не являлся его автором, а был лишь проводником поручения председателя Госдумы и президента. Было поручение довести этот закон до ума, согласовать со всеми. Он до меня лежал восемь лет без движения. Мы провели 300 согласительных совещаний, в них участвовали порядка 17 ведомств в диапазоне от профильных министерств до пограничников, ФСБ…
— А ФСБ-то почему?
— У них есть служебные собаки, которые упомянуты в законе. Согласовать было непросто. Но мы это сделали.
— И как оцениваете итоги его принятия?
— Как превосходящие ожидания. Этот закон стал триггером для принятия еще ряда важных решений. Если бы не было его, не было бы поправки в Конституцию, касающейся животных (мы стали второй страной, после Германии, где она появилась). Закон стал отправной точкой в формировании новой отрасли законодательства, защищающего животных. Наш комитет в прошлом созыве сформировал четыре новые отрасли, которых ранее не было: законодательство о климате (его не существовало, а теперь оно одно из самых разветвленных в мире), об опасных отходах (не было закона об обращении с отходами 1-го и 2-го классов опасности, зачастую их просто сваливали в овраги), об экологической информации (определяет порядок раскрытия экологической информации) и о защите животных. Раньше животное считалось вещью, мы с нуля сформировали базовый закон и десяток подзаконных актов, поправки в Уголовный кодекс, в диапазоне от 245-й статьи до статей, ужесточающих ответственность за браконьерство, незаконную охоту, охоту на краснокнижных животных, за торговлю редкими животных и их частями через интернет. Мы поменяли гражданское законодательство, запретив конфисковывать животных за долги. Запретили контактную притравку, хотя сопротивление было огромным. Вчера комитет одобрил наши с Павлом Крашенинниковым поправки в КоАП, появилось шесть новых составов правонарушений в отношении животных. В ближайшее время рассмотрим в первом чтении законопроект о запрете торговли животными через зоомагазины и птичьи рынки. Понятно, что это не все. Но мы за четыре года прошли путь, который другие страны проходили по 30-40 лет. Этого всего не было бы без базового федерального закона, где написано, что животное — это не вещь, это существо чувствующее, способное испытывать боль и страдания, и их причинение является жестоким обращением, что убивать животных нельзя ни при каких обстоятельствах.
Наиль Фаттахов / Znak.com
— Как с этим соотносится закон о вольерной охоте, принятый следом?
— Это разные ветви, проходящие через разные комитеты. У нас животные делятся на домашних, находящихся в полувольных условиях, диких и сельскохозяйственных. Я мучаюсь с законом о ветеринарии, потому что это другой комитет. Не могу решить вопросы регистрации, идентификации и учета. Инициатива, связанная с охотой, не проходила через наш комитет.
— Люди не понимают этих тонкостей, многие ждали, что ваш комитет против выступит. Это ведь дикость — расстреливать животных в вольерах, не давая им даже шанса спастись.
— Мы не являлись ответственным комитетом. У нас есть люди, которые считают любую охоту недопустимой, и таких много. Они мне пишут об этом постоянно. Но есть вещи, которые должны быть консенсусными, как, например, существование цирков и зоопарков. Люди, которые водят детей в цирки и зоопарки, которые ходят на охоту, живут рядом с нами.
— В Челябинской области многие муниципалитеты жалуются на ситуацию с бродячими собаками: убивать, как раньше, теперь нельзя, госприюты не построены (у нас в области пока один — в Агаповке), денег на решение проблемы им не дали. В итоге стаи растут, люди боятся.
— Надо строить приюты, давать деньги, решать вопросы. Иначе ничто не сдвинется с места. Но далеко не всегда речь идет о бездомных животных. Я встречался с главами, где есть такие жалобы, и оказывалось, что нападали часто владельческие животные, находящиеся на самовыгуле. Давайте разбираться в этих вопросах, работать. Есть регионы, где закон действует эффективно. Там нет ни одной бегающей собаки, ни одной убитой собаки, они сидят по приютам.
— Почему у нас не так?
— Потому что на уровне муниципалитетов не установлена ответственность за самовыгул. Ведь как бывает. Выходит человек с утра из дома, выпускает на улицу собачку, которая ночью охраняет дом, иногда забыв ее покормить. Что-то случается с инстинктами этой собаки? Нет. Она хочет есть, попадает в стаю. При этом чаще всего хозяин забывает не только покормить, но и стерилизовать животное, поэтому появляется потомство, которое выбрасывается на улицу. Федеральный закон запрещает самовыгул, но нужно это контролировать на уровне муниципалитетов, принимать поправки в КоАП. Мы не можем принять универсальные нормы для Республики Саха и Республики Дагестан, потому что люди живут там в разных реальностях. Поэтому решение должно быть принято на уровне субъектов. Приюты нужны? Безусловно. Мое мнение, что выпуск в среду обитания должен стать явлением исключительным. Лучше обеспечить дожитие в приютах, как это делают в Москве. 17 приютов обеспечивают потребность самого большого мегаполиса в стране. Всего 17! Ни одного скандала с убийствами, нападениями в многомиллионном городе!
— Тогда надо, чтобы приютам деньги выделяли.
— Надо выделять. Второе — стерилизация. И стерилизовать следует как бездомных, так и владельческих животных, в идеале — бесплатно, сделать соответствующую льготную программу. Это опыт Голландии, когда более 70% всех животных одномоментно стерилизовали, у них популяция сразу пошла вниз. В России этот путь выбрал Нижний Новгород, где за три года в два раза сократили популяцию безнадзорных животных только за счет стерилизации. Сегодня стерилизовать животное стоит около 2 тыс. рублей, а содержать в приюте — намного дороже. Дайте квоту и возможность людям бесплатно это сделать.
Я в своих соцсетях практически каждый день пристраиваю какого-нибудь четвероногого в добрые руки. Но сколько можно этим заниматься? Это борьба со следствием, а не с причиной. А причины — бесконтрольное разведение, самовыгул, отсутствие программы стерилизации и выброшенные на произвол судьбы животные.
Наиль Фаттахов / Znak.com
— Но, когда гуляешь с ребенком или собакой, а навстречу бежит стая, согласитесь, это жутко.
— Я поэтому и выступаю за то, чтобы их оставляли на дожитие в приютах. Но для этого нужно, чтобы их численность была конечной. Сейчас за выброшенных на улицу появится ответственность для хозяев, но она заработает в полной мере, только когда я дожму Минсельхоз в плане идентификации.
— В прошлом году челябинские зоозащитники писали региональный закон, на основе документов других субъектов РФ, где прописывали вопросы самовыгула и прочее. Он полежал в областном минсельзозе, в ЗСО. Но в итоге они услышали, что это не полномочия региона и надо дождаться изменений федерального законодательства.
— Вопрос в том, как мы относимся к своей работе. Ко мне приходят зоозащитники с разными законодательными инициативами, но в 99% случаях приносят то, что принять невозможно. При этом идеи здравые. Мы это переоформляем и реализуем. Так было с инициативой о запрете продажи животных на птичьих рынках. Она была сформулирована так, что ее никогда бы не приняли. Мы документ переформулировали, согласовали со всеми ведомствами, и сегодня он проходит первое чтение.
Еще один пример. Механизм государственно-частного партнерства при строительстве приютов. Многие готовы их строить, если дадут землю, но ее не дают. Могли бы выделять в рамках ГЧП. Я дважды направлял поправки в правительство, но дважды получил отказы. Мне посоветовали включить приюты в перечень деятельности, которая подпадает под социальное предпринимательство. Будем вносить. И так всегда. Поправки в КоАП не могли принять два года, Правительство их просто не вносило в Госдуму. Но мы с Павлом Крашенинниковым написали законопроект, и он сразу полетел.
— Частные приюты жалуются, что к ним в связи с изменением законодательства много требований предъявляется. При этом денег от государства они не видят.
— Большинство приютов по факту не являются приютами, никто им не может ничего предъявить. Если ты представляешь зарегистрированный приют, ты можешь участвовать в муниципальных контрактах и тендерах, получать средства. Но тогда на тебя накладывается ответственность. А если волонтеры построили вольеры в СНТ, по факту это дом, где много собак. Ты ничего не получаешь из бюджета, какой может быть с тебя спрос? Главное, чтобы не было жестокого обращения с животными.
— То есть к волонтерскому приюту, который не имеет муниципальных и госконтрактов, никто не может прийти и предъявить, что не по ГОСТу что-то?
— Конечно, нет. Это все равно, что прийти к вам домой и посмотреть, как у вас кошка поживает. Если кто-то будет приходить, можете напоить их чаем и попросить корм принести в следующий раз.
Наиль Фаттахов / Znak.com
«Я помог Баграту не стать фигурантом уголовного дела»
— У вас в Instagram часто появляются посты про клинику «Добрый хвост». Какое вы к ней отношение имеете?
— Они мне помогают бесплатно лечить животных, которых ко мне несут. Ко мне почти на каждый прием приходят тетеньки с переносками. Говорят: «Спасайте кота, у него из головы что-то течет». Приносят больных, полумертвых. Если бы я за это платил, никаких денег бы не хватило.
— Но ведь это вы в свое время помогли ветеринару Баграту Агажанову открыть эту клинику?
— Я помог ему не стать фигурантом уголовного дела. Он ничего плохого не делал — животных, которых ему приносили на усыпление, не усыплял, а лечил за деньги, отданные хозяевами. Женщина за это написала на него кляузу в прокуратуру. И вариантов, кроме отзыва заявления, там не было. Я ей позвонил, минут 40 мы разговаривали. В итоге я ее убедил забрать заявление.
— А спонсоров для клиники разве не вы нашли?
— Спонсор нашелся сам, я их просто свел. Это пример социального предпринимательства. Ветеринарный бизнес — это вообще не бизнес, по крайней мере, в том виде, в котором они им занимаются. Непонятно, больше они зарабатывают или тратят.
— Вообще ценник у них довольно высокий, это отмечают зоозащитники. И на всех животных, которые к ним попадают, в клинике собирают приличные деньги через соцсети.
— Их ценник — это их ценник. Но я не знаю другую клинику, которая бы такую социальную работу выполняла. А цены — это их политика. Мне они здорово помогают с подкидышами, которых несут коробками. Я раньше считал. Сбился, когда перевалило за 50. У меня дня не бывает без пристройств. Что я только не делал, чтобы мотивировать людей: футболки дарил хозяевам, аллею добрых сердец вместе с ними высаживал. Сейчас уже другая ситуация. Пристраиваю кота Снежка, который стал известным на всю Челябинскую область, а на него человек шесть в очереди. И это нормально, так и должно быть. Люди начинают понимать, что брать с помойки котов — не маргинальная тема, а очень гуманная история. Помогать тем, кто не может за себя постоять, нужно.
— Может, вам с приютом каким-то работать, раз такой спрос на животных?
— Я помогаю челябинскому приюту «Я живой», но там другая помощь нужна. Это приют, организованный без муниципальных средств. Но владелец — Вероника Варламова — вынуждена обращаться за кормами, соломой, чтобы утеплять вольеры. Плюс волонтерская помощь — убраться, будки помыть, делаем это вместе со школьниками. У меня нет заводов, я не бизнесмен. Все, что могу делать — найти человека, который хочет помочь, и свести его с людьми, которые не по карманам рассуют эту помощь, а пустят в доброе дело.
Наиль Фаттахов / Znak.com
— Как поживает ваша собака Белка? С кем она остается, когда вы уезжаете?
— У меня отъезды достаточно короткие — на пленарные заседания. Организовались с родственниками, которые у меня в Челябинске. Белка — очень общительная собака. Другая бы лезла на стену и скучала, но эта, исходя из того, что у нее богатая биография, сближается с людьми, которым доверяет. Для нее это не только я, но еще несколько человек, и это меня спасает. И поэтому, кстати, я всем рекомендую брать из приютов животных. У них другая социализация. Если они вам поверят, с ними меньше проблем.
— Как Белка реагирует, когда вы возвращаетесь?
— Это бегание по потолку, испорченная одежда, проявление чувств всеми доступными ей способами. Я периодически это выкладываю, хоть и стараюсь не злоупотреблять. Но я большую часть времени провожу в Челябинске, благо, график работы в Госдуме позволяет это делать.
Борис Житков
Мы с Марусей пошли в сад
Утром мне бабушка сказала, что я пойду с девочкой с одной смотреть яблоки. Я просил, чтобы потом, после яблоков, всё равно пойти к дедушке, который мне дал кабак, как бутылочка.
Я уже всё молоко выпил, что бабушка принесла, и тут пришла девочка.
Она совсем большая. Её зовут Маруся. А потом ещё девочка пришла и тоже сказала, что пойдёт с нами. Бабушка сказала, что этой девочке нельзя, потому что она должна учиться представление показывать. Бабушка её не пустила.
Мы с Марусей пошли, и Маруся говорила, какое интересное представление будет, и один мальчик будет красноармейцем, а другой ещё мальчик есть — он собакой будет. И он будет лаять, и кусаться тоже будет, и совсем весь будет в собачьей коже, и на четырёх лапах будет бегать.
Это вечером будут показывать, и все будут смотреть.
Маруся немножко непонятно говорила — она по-украински говорила.
И я не всё понимал и тоже говорил:
— Як? Як?
По-русски «как», а по-украински «як». Маруся говорит, а я, когда не понимаю, кричу: «Як? Як?» Она тогда опять говорит, и мы так всё шли за ручку.
Про абрикосы и про яблоки
Сначала по дороге шли, а потом Маруся меня пересадила через заборчик, а там сад.
Там деревья, все снизу белые. И выкрашены. А Маруся сказала, что не выкрашены, а извёсткой вымазаны, чтобы муравьишки не лазили, а то они залезают и едят яблоки и абрикосы.
Маруся сказала, что абрикосы ещё вкуснее яблок. Только они уже давно поспели, и их уже сорвали. Они жёлтые, прямо даже красные немножко и очень мягкие. А косточка большая, и её можно расколоть, и там большое зёрнышко. Оно вкусное, как орех.
Только ни одного абрикоса уже не было.
Потом я вдруг увидел дерево, а на нём большие яблоки. И одна ветка совсем низко. Маруся сказала, что нельзя рвать. А их там было так много, что я думал, что это они нарочно привешены.
Маруся сказала, что на ветке много яблок и она может поломаться. А она потому не ломается, что снизу палки подставлены. Они в землю воткнуты, а наверху у них рожки. И ветка на рожки налегает, и ей не тяжело от яблок. Этих палок там очень много стояло. Они ветки поддерживают.
Маруся сказала:
— Ось як!
Да и взялась за палку рукой и немножко потрясла. Совсем чуть-чуть. И вдруг два яблока упали. И одно — большое-пребольшое — прямо мне по голове.
Я сразу хотел засмеяться и хотел яблоко схватить, а потом заплакал, потому что очень больно. И потому что думал, что это Маруся нарочно затрясла, чтобы яблоки на меня падали.
Зачем палки
Вдруг залаяла какая-то собачка. И она выбежала к нам. Совсем маленькая.
Я её не боялся, а потом увидел: идёт дядя. И дядя кричит:
— Гей, кто там?
Я увидел, что это Матвей Иванович. И Матвей Иванович сказал:
— А, это Алёшка! Чего ты плачешь?
А я уже не плакал. Маруся стала мне головой мотать и бровями делать.
И ещё тихонько пальцем погрозила: это чтоб я не говорил про яблоко.
Я и не сказал ничего.
Мы вместе пошли, и Матвей Иванович сказал:
— Ты, Алёшка, осторожно ходи. Ты за палки не хватайся. Это нельзя.
А я сказал:
— Почему?
Матвей Иванович хотел сказать и не сказал, потому что Маруся скоро-скоро заговорила. Она всё говорила, что потому нельзя, что яблоки отрываются, а им ещё надо висеть.
А Матвей Иванович сказал, что вовсе не поэтому, а потому, что может обломаться веточка. А на этой веточке потом могло бы ещё яблоко вырасти, а там уже не вырастет.
Как яблоки собирают
Вдруг я увидел лестницу. А на лестнице стояла тётя. Она доставала яблоки. И давала их девочкам. А девочки их в корзину клали. А потом я увидал целую кучу яблок. Там сидели две тёти и яблоки смотрели. Возьмут яблоко, повертят, повертят и складывают в корзинки. Они на меня совсем не глядели. Это они глядели на яблоки.
Смотрели, чтобы пятнышка не было. Когда чёрненькое пятнышко, так это яблоко в другую корзину клали. А без пятнышек — это самые лучшие яблоки.
Мне Матвей Иванович сказал, что эти яблоки каждое в бумажку заворачивают, потом накладывают в ящики и крышки гвоздями прибивают. А потом в ящиках всюду развозят.
Их в вагонах развозят и на пароходах развозят. Куда угодно. И в Москву, и где французы живут, и даже англичанам, и всяким другим, потому что такие хорошие яблоки. И все их любят. А потом мы пошли, где собирают другие яблоки: очень жёлтые, с красной щёчкой. И они называются шафран.
Кто браковщик
Там очень много лестниц было, потому что там очень много яблок надо собирать.
Мне одно яблоко дали. И Марусе дали яблоко. А я взял и тоже стал смотреть: есть пятнышко или нет. Матвей Иванович стал смеяться и сказал про меня:
— Браковщик какой!
А я сказал:
— Какой?
Матвей Иванович сказал:
— А вот такой! Смотришь, не поел ли червяк, нет ли дырочки или пятнышка. Это и называется браковщик, который смотрит, годится или не годится. Вот ты и есть браковщик. Ты не смотри, а ешь.
Я и стал есть.
А Матвей Иванович спросил:
— Ну что? Годится?
Я ничего не мог сказать, потому что очень много яблока в рот набрал. Я много потому набрал, что оно очень вкусное.
Сливы
А потом я сказал:
— А где маленькие яблочки растут, которые как кукольные?
Маруся сказала:
— Пойдём, пойдём.
И мы пошли.
Я всё смотрел на деревья, чтоб раньше, чем Маруся, увидать маленькие яблочки.
А Маруся меня всё спрашивала: какая Москва и как в Москве под землёй ездят?
Я сказал, что под землёй ездил и это метро. И сказал, что это не страшно. А потом сказал, как лестница сама вверх едет. И как будочка вверх поднимается, и это называется лифт.
А Маруся всё говорила:
— Ось як, ось як!
И языком щёлкала. А я больше ничего не стал говорить, потому что увидал яблочки.
Я закричал:
— Ага, я первый! Вон, вон яблочки!
И показал пальцем. А Маруся засмеялась и сказала, что это вовсе не яблочки, а сливы. Это жёлтые сливы.
Я сказал, что хочу посмотреть. Мы туда пошли.
И там стояло это дерево, на котором жёлтые сливы. Они совсем круглые: как яблочки. И очень блестят. Они как будто не настоящие, а как на ёлке бывают — стеклянные или ещё какие. А они настоящие, потому что Маруся одну подняла, она на земле лежала, немножко обтёрла и дала мне есть. Только сказала, что там червяк есть. А я уж съел, когда она сказала. Я сказал, что червяка не было, только косточка. И мы потом искали, чтоб ещё найти, только ни одной больше не нашли.
Как Маруся на меня рассердилась
Там под ветками тоже стояли палки. И я сказал Марусе тихонько:
— Давай потрясём!
А она не хотела. А я хотел нарочно толкнуть палку, чтоб слива упала. И толкнул ногой. А они не упали — ни одной.
Маруся рассердилась и взяла и дёрнула меня за ухо. И сказала:
— Ты не слухать! Ты не слухать!
А я её хотел кулаками бить: зачем она меня за ухо?
Она меня поймала за руку и сказала:
— Ось сейчас до Матвея Ивановича поведу. Он тебя с саду выженит.
А я сказал:
— Вовсе не выженит, а я бабушке скажу, что ты меня за ухо.
А она сказала:
— А я скажу, что ты палку пихнул.
А я сказал, что не пихнул, а нечаянно.
А она сказала:
— Ты ещё брешешь?
И хотела уходить.
А я побежал за ней и стал кричать потихоньку:
— Как это брешешь? Как это брешешь?
Это я потому так кричал, чтобы она не сердилась.
Я очень испугался, что она уйдёт. И тогда я буду один.
А она всё шла и говорила:
— А вот так и брешешь. Ты палку сам пихнул, а говоришь, что не хотел. Значит, неправда. Значит, ты брехун.
А я заплакал. И кричал:
— Не брехун! Не брехун!
И вдруг идёт дядя. И на спине несёт корзинку.
Дядя стал и говорит:
— Кто брехун?
А Маруся сказала:
— Кто брешет, тот и брехун.
И взяла меня за ручку. И мы пошли.
Я Марусе сказал, что я теперь не брехун и больше не буду палок пихать. А она достала из кармана семечек кабаковых и мне дала.
А потом села на корточки и мне рукавом всё лицо вытерла. Потому что я плакал.
Кукольные яблочки
Я стал есть семечки. Только я так скоро не мог, как Маруся.
А она вдруг встала и показала пальцем.
Я посмотрел. А там было дерево, и на нём всё круглые яблочки. Маленькие, как орешки.
Их было очень много. На дереве листьев было очень мало, потому что всё яблочки, яблочки. Я стал кричать:
— Ура!
И стал бегать кругом, чтоб смотреть на это дерево и на кукольные яблочки.
Маруся сказала, что их так не едят, а из них только варенье варят. И потом — что сейчас они не готовы. И ещё долго надо ждать, когда они будут готовы. Тогда их будут срывать.
Как я слив объелся
А потом мы пошли дальше. И там опять стояли лестницы, а на лестницах тёти.
И там срывали с дерева сливы, только не жёлтые, а синие. И тоже клали в корзинки. И около них был дядя Опанас.
Он сказал:
— Га, Алёшка?
И все стали на меня смотреть и кричали мне:
— Лёшка! Лёшка!
А дядя Опанас сказал:
— Держи шапку!
А я не знал, что делать. Тогда дядя Опанас снял с меня шапку и дал её мне в руки. Я её стал держать, как мешочек. Он мне туда наложил слив. До самого верху. И даже немножко больше. Я не мог их есть, потому что боялся отпустить шапку.
Я сказал:
— Маруся, пожалуйста.
Маруся взяла две сливы и сказала:
— Спасибо.
И съела.
А я хотел, чтоб она мне дала, и сказал:
— Мне тоже.
Она дала мне прямо в рот. А потом сказала, что я глупый.
Она сказала:
— Який дурный!
И сказала, чтоб я сел на землю, а шапку положил на коленки. И тогда можно есть, сколько хочу.
Мы сели и стали есть.
И я их много съел. А потом Маруся сказала, что надо идти к бабушке, потому что она хочет смотреть, как учатся представлять, как выгоняли генералов.
Мы пошли, а когда пришли, то уже все сливы съели. Мы целую шапку слив съели.