Очарованный странник как пишется

16 февраля исполняется 190 лет Николаю Семеновичу Лескову, замечательному писателю, которого знают решительно все — хотя бы потому, что его произведения входят в школьную программу.

Но это неполное знакомство. «Левшу» и «Леди Макбет Мценского уезда» отличники, быть может, и прочтут, а «Очарованного странника» и уж тем более «Соборян» едва ли. Теперь мало читают: что сегодняшней молодежи писатель XIX века? До романов Лескова, из-за которых его стирала в порошок прогрессивная критика, ей дела нет.

Николай Семенович немало поспособствовал собственному остракизму: человеком он был неполиткорректным, неуживчивым, не умеющим применяться к духу времени. Неудобным во всех отношениях — и для либералов, и для охранителей, и для своих близких, которых он изрядно помучил. Вчуже кажется, что главный герой «Очарованного странника» — отражение самого Лескова: Иван Северьянович Флягин проходит Русь из конца в конец, неся свой крест, изменяя судьбу, меняя социальные роли. И так же, как очарованный странник, Николай Семенович шел за своими большими и малыми идеалами, за тем, что казалось правдой. В молодости он писал о московских пожарах, взбесив и либералов, и императора, потом, не в меру резко, о нигилистах — так он отрезал себя от литературного мейнстрима. Он не стал своим и для правых и лишился дававшей верный кусок хлеба государственной службы. Лесков сочувствовал только-только появившемуся в России вегетарианству и писал о нем, не обращая внимания на то, что над ним смеются.

А казалось бы, где вегетарианство, и где он, не укладывающийся ни в какие рамки, не обращающий внимания на злобу дня, резкий, очень русский, странный человек? Но здесь видно присущее ему свойство увлекаться какой-то идеей, очаровываться — в этом отношении Лесков плоть от плоти своей земли. Не получивший систематического, да и полноценного среднего образования (промаявшись в гимназии пять лет, он вышел из нее со свидетельством об окончании двух классов), тянувший лямку мелкого чиновника, служивший в коммерческой компании и по ее делам объехавший половину России, Лесков, как никто другой, знал простого человека: мещанина, мелкого купца, обывателя. Знал так хорошо, что, в отличие от своих высокообразованных, сделавших литературную карьеру на любви к народу коллег, нисколько ими не очаровывался. Но и не осуждал — он понимал своих героев, а понять — значит простить. Его герои — удивительное собрание святых и грешников, но и последних он, кажется, не осуждает, отлично помня слова: «кто из вас без греха, первый брось на нее камень». Героиня «Леди Макбет Мценского уезда» стала убийцей, героиня «Воительницы» промышляет сводничеством. Ко многим его персонажам и сюжетам можно отнести цитату из его же «Грабежа»: «Ах, господа, как надойдет воровской час, то и честные люди грабят!» Эти люди грешат в святой простоте, не ведая, что творят, и получают за это воздаяние, а другие его герои, такие как Несмертельный Голован из одноименного рассказа, в той же простоте безгрешны и святы. И за этим, конечно же, стоит подлинная любовь — не слепая, трезвая, и поэтому настоящая.

Лесков и сам был таким, как его герои, — об этом мы можем судить по книге, написанной сыном писателя. Андрей Николаевич Лесков остался с отцом после того, как жившие в гражданском браке родители расстались. «Жизнь Николая Лескова» он создавал долго, на склоне лет; после того, как в 1941-м рукопись сгорела в разбомбленном издательстве, написал ее повторно. Обида, казалось бы, давно должна была пройти, но она по-прежнему жила: его отец был начисто лишен сочувствия и не желал замечать, как плохо порой бывало сыну.

— …Отец вдруг резко вскинул голову и, пронзив меня гневным взглядом, жестко бросил:

— Это что? Невнимание, бездельничать в классе! За этим тебя отдавали в гимназию? Дуняша! Дуняша! Сбегайте к дворникам и принесите из метлы пучок прутьев. Только скорее…

Я был грубо наказан. Обида залила душу.

…Мне пришлось очень рано осознать, что многие мои вины приходят откуда-то извне: в письмах, газетах, со служебных комитетских заседаний, от досадных встреч на улицах, от домашних настроений.

Взрывы привезенного откуда-то гнева, за отсутствием равноправных членов семьи, особенно женщины, которая могла бы их смягчать и умерять, бывали страшны.

Кончилось это отречением от отлично сдавшего экзамены в военной гимназии сына, изгнанием его из дома, ссылкой в Киев, к родственникам, и последующим формальным отречением, подтвержденным в письме:

— …Лично я от него ничего хорошего не ожидаю и, наоборот, считаю его способным на все дурное, к чему может прийти человек без характера… Дальнейшее потворство поведет его к косности в поганых привычках и повадках его характера… Более я ничего не хочу знать о нем и по угнетающему меня невыносимому расстройству душевному — даже не могу сносить ни его вида, ни известий о нем, кроме самых неизбежных.

Он не пожалеет сына даже тогда, когда тот, заболев тифом, будет находиться между жизнью и смертью:

— …Я не имею сентиментальных чувств, именуемых родственностию, и считаю их вздором. Родство душ — дело всемощное и великое, а телесное родство — это случайность, умно осмеянная великими умами, и между прочим Грибоедовым в Фамусове…

Это абсолютно лесковский сюжет и завершился он по-лесковски:

— …Меньше чем за четыре месяца до кончины, 1 ноября 1894 года, отец, в оправдание себя на какой-то мой упрек, преподал мне, двадцативосьмилетнему, давно независимо жившему и имевшему уже собственного сына, новое наставление, заканчивавшееся заверением: “Обиды же я тебе никогда никакой не делал: я тебя учил добру, кормил, одевал и помогал выбирать лучшую дорогу…”

Впрочем, это был не окончательный финал.

Судьба и Андрей Николаевич Лесков допишут эту историю в духе произведений Лескова-старшего. При империи Андрей Николаевич сделает неплохую военную карьеру и выйдет в отставку полковником пограничной службы. Он вернется в армию в Первую мировую, после октября 1917-го пойдет служить большевикам и добьется куда большего — станет исполняющим должность начальника штаба Петроградского пограничного округа. В 1929-м он вышел в отставку по инвалидности. В 1943-м, с введением новых званий, стал числиться генерал-лейтенантом НКВД в отставке. Он умер в 1953-м, «Жизнь Николая Лескова» была напечатана в 1954-м, а писал ее Андрей Николаевич с 1929-го — 24 года.

Он пытался понять и объяснить своего отца — боль от старых обид не отпускала, и это сделало его книгу сильной, захватывающей, живой. В биографическом очерке «День крутого человека» Юрий Нагибин писал, что «Лесков дал русской армии отличного штабного офицера, выросшего в крупного военного специалиста, но лишил русскую литературу первоклассного писателя. Единственная посмертно изданная книга Андрея Николаевича Лескова — об отце — убеждает, что врожденным даром затейливого, сладко-горького русского сказа был он под стать самому «мудрому мастеру хитростного искусства слова».

Но может ли свободный человек пройти мимо своей сути и судьбы, не стать тем, кем он должен бы стать по очевидным дарованиям? Думается, нет. Скорее всего, Андрей Николаевич не дал волю своей подспудной литературности, справедливо сочтя ее за «дар напрасный и случайный». И снимем с души Лескова грех, тревожно ощущавшийся им самим, когда он на склоне лет настойчиво и жалко пытался вложить перо в твердую офицерскую руку вполне созревшего и сделавшего окончательный выбор сына».

Что ж, зато другое произведение Андрея Николаевича «Инструкция службы охраны государственной границы пограничными войсками ГПУ» имело такой успех, что ей некоторое время руководствовалась вся советская погранохрана. Если бы эта история вышла из-под пера Николая Лескова, он непременно бы использовал такую необычную деталь.

***

  
Примечания

   
  
   1. Валаам — остров на Ладожском озере, где в начале XIV века был построен мужской монастырь.
  
   2. Чухонский — финский.
  
   3. Филарет (1782-1876) — московский митрополит.
  
   4. Преподобный Сергий — причисленный к лику святых известный деятель русской церкви XIV века Сергий Радонежский (1314-1392), основатель Троице-Сергиева монастыря и ряда других обителей.
  
   5. Страстопедарх — начальник военного лагеря.
  
   6. Духов день — праздник сошествия святого духа; воскресный день — троица, понедельник — духов день.
  
   7. Кантонисты — потомственные солдаты, дети военных, обязанные по своему происхождению служить в армии.
  
   8. Рарей Джон (1827-1866) — американский дрессировщик лошадей.
  
   9. Всеволод Мстиславич (Гавриил) — Новгородский князь, причисленный к лику святых. Умер в 1137 году.
  
   10. Муравный — покрытый глазурью, стекловидной оболочкой.
  
   11. Граф К. — Имеется в виду С. М. Каменский (1771-1835), известный своим деспотизмом помещик.
  
   12. Ворок (ворки) — загон, скотный двор.
  
   13. Денежная бумажная купюра пятирублевого достоинства.
  
   14. Предположительно Предтечева пустынь (монастырь) в Орловской губернии.
  
   15. Речь идет о «мощах» первого воронежского епископа Митрофания, «открытие» которых произошло в 1832 году.
  
   16. То есть на бумажные деньги, которые оценивались в 30-40-х годах XIX века двадцать семь копеек серебром за один рубль ассигнацией.
  
   17. Крест, полученный в воронежском Митрофаниевском монастыре.
  
   18. Курохтан — буро-серая степная птица типа горленки.
  
   19. Сабур — алоэ. Калганный корень — растение, употреблявшееся как пряность и лекарство.
  
   20. Чилизник (чилига) — степная полынь.
  
   21. Хлупь (хлуп) — кончик крестца у птицы.
  
   22. Керемети — согласно чувашским поверьям, добрые духи, которые живут в лесах.
  
   23. Согласно одной из библейских легенд, бог, чтобы испытать веру Нова, поразил его проказой, и Иов должен был уйти из города и сидеть в пепле и навозе.
  
   24. Лонтрыга (лантрига) — мот, гуляка.
  
   25. Четминей (Четьи-Минеи) — книга житий святых, расположенных в порядке празднования их памяти.
  
   26. Ассигнации различались по цвету: «синие синицы» — пять рублей, «серые утицы» — десять рублей, «красные косачи» — двадцать пять рублей, «белые лебеди» — сто и двести рублей.
  
   27. «Челнок» — песня на слова Д. Давыдова «И моя звездочка».
  
   28. Коник — ларь, сундук с подъемной крышкой.
  
   29. Обельма — множество, куча.
  
   30. Авария — бывшее Аварское ханство. С 1864 года — Аварский округ (современный Дагестан).
   31. Страстная неделя — последняя неделя великого поста.
  
   32. Малый постриг — обряд посвящения в духовное звание младшего чина без наложения строгих правил.
  
   33. Старший постриг — обряд посвящения в монахи пожизненно с наложением строгих правил.
  
   34. Тихон Задонский — воронежский епископ, «чудотворец», «Житие» которого было издано в 1862 году.  

  Первоначальное название «Черноземный Телемак».
   Сопоставляя героя «Очарованного странника» с Телемаком, Дон Кихотом и Чичиковым, Лесков отвергал идею чисто приключенческого сюжета, которую пытались ему навязать. «Почему же лицо самого героя должно непременно стушевываться?.. — пишет он в январе 1874 года. — А Дон Кихот? А Телемак? А Чичиков? Почему не идти рядом и среде и герою?» (т.10, с.360).
   Жанр этого произведения Лесков определял как рассказ. Большинство советских литературоведов считают его повестью.
   Лесков не видел резких границ между жанрами. Повести и рассказы свои он часто называл очерками. Для него главнейшим принципом являлась художественность («искусность»). Защищая свою повесть от несправедливой критики, он писал: «…нельзя от картин требовать того, что Вы требуете. Это жанр, а жанр надо брать на одну мерку: искусен он или нет. Какие же тут проводить направления? Этак оно обратится в ярмо для искусства и удавит его, как быка давит веревка, привязанная к колесу» (т.10, с.360).         

Лесков Николай Семенович
Очарованный странник
(В кн. «Н.Лесков. Повести. Рассказы». М., «Художественная литература», 1973.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 19 January 2001.)  

  Читать с начала … 

Очарованный странник. Николай Лесков. 001

  1

   Мы плыли по Ладожскому озеру от острова Коневца к Валааму (*1) и на пути зашли по корабельной надобности в пристань к Кореле. Здесь многие из нас полюбопытствовали сойти на берег и съездили на бодрых чухонских (*2) лошадках в пустынный городок. Затем капитан изготовился продолжать путь, и мы снова отплыли.
   После посещения Корелы весьма естественно, что речь зашла об этом бедном, хотя и чрезвычайно старом русском поселке, грустнее которого трудно что-нибудь выдумать. На судне все разделяли это мнение, и один из пассажиров, человек, склонный к философским обобщениям и политической шутливости, заметил, что он никак не может понять: для чего это неудобных в Петербурге людей принято отправлять куда-нибудь в более или менее отдаленные места, отчего, конечно, происходит убыток казне на их провоз, тогда как тут же, вблизи столицы, есть на Ладожском берегу такое превосходное место, как Корела, где любое вольномыслие и свободомыслие не могут устоять перед апатиею населения и ужасною скукою гнетущей, скупой природы. … Читать дальше »

***

Очарованный странник. Николай Лесков. 002
  
2

 Бывший конэсер Иван Северьяныч, господин Флягин, начал свою повесть так:
   — Я родился в крепостном звании и происхожу из дворовых людей графа К. (*11) из Орловской губернии. Теперь эти имения при молодых господах расплылись, но при старом графе были очень значительные. В селе Г., где сам граф изволил жить, был огромный, великий домина, флигеля для приезду, театр, особая кегельная галерея, псарня, живые медведи на столбу сидели, сады, свои певчие концерты пели, свои актеры всякие сцены представляли; были свои ткацкие, и всякие свои мастерства содержались; но более всего обращалось внимания на конный завод. Ко всякому делу были приставлены особые люди, но конюшенная часть была еще в особом внимании, и все равно как в военной службе от солдата в прежние времена кантонист происходил, чтобы сражаться, так и у нас от кучера шел кучеренок, чтобы ездить, от конюха — конюшонок, чтобы за лошадьми ходить, а от кормового мужика — кормовик, чтобы с гумна на ворки (*12) корм возить. … Читать дальше »

***

Очарованный странник. Николай Лесков. 003
  
4

   — Тут этот хитрый цыган не дал мне опомниться и говорит:
   «Чтоб я, — говорит, — тебе поверил, что ты назад не уйдешь, ты должен мне сейчас из барской конюшни пару коней вывести, да бери коней таких, самых наилучших, чтобы мы на них до утра далеко могли ускакать».
   Я закручинился: страсть как мне не хотелось воровать; однако, видно, назвавшись груздем, полезешь и в кузов; и я, знавши в конюшни все ходы и выходы, без труда вывел за гумно пару лихих коней, кои совсем устали не ведали, а цыган еще до того сейчас достал из кармана на шнурочке волчьи зубы и повесил их и одному и другому коню на шеи, и мы с цыганом сели на них и поехали. Лошади, чуя на себе волчью кость, так неслись, что и сказать нельзя, и мы на них к утру стали за сто верст под городом Карачевом. Тут мы этих коней враз продали какому-то дворник … Читать дальше »

***

Очарованный странник. Николай Лесков. 004

А Бакшей и Чепкун так и рвутся, за нагайки хватаются.
   Степенный татарин и говорит им: «Подождите», — и сам им эти нагайки подал: одну Чепкуну, а другую Бакшею, да ладошками хлопает тихо, раз, два и три… И только что он в третье хлопнул, как Бакшей стегнет изо всей силы Чепкуна нагайкою через плечо по голой спине, а Чепкун таким самым манером на ответ его. Да и пошли эдак один другого потчевать: в глаза друг другу глядят, ноги в ноги следками упираются и левые руки крепко жмут, а правыми с нагайками порются… Ух, как они знатно поролись! Один хорошо черкнет, а другой еще лучше. Глаза-то у обоих даже выстолбенели и левые руки замерли, а ни тот, ни другой не сдается.
   Я спрашиваю у моего знакомца:
   «Что же это, мол, у них, стало быть, вроде как господа на дуэль, что ли, выходят?»
   «Да, — отвечает, — тоже такой поединок, только это, — … Читать дальше »

***

Очарованный странник. Николай Лесков. 005
  
8

   — Дорожа последовательностью в развитии заинтересовавшей нас истории Ивана Северьяновича, мы просили его прежде всего рассказать, какими необыкновенными средствами он избавился от своей щетинки и ушел из плена? Он поведал об этом следующее сказание:
   — Я совершенно отчаялся когда-нибудь вернуться домой и увидать свое отечество. Помышление об этом даже мне казалось невозможным, и стала даже во мне самая тоска замирать. Живу, как статуй бесчувственный, и больше ничего; а иногда думаю, что вот же, мол, у нас дома в церкви этот самый отец Илья, который все газетной бумажки просит, бывало, на служении молится «о плавающих и путешествующих, страждущих и плененных», а я, бывало, когда это слушаю, все думаю: зачем? разве теперь есть война, чтобы о пленных молиться? А вот теперь и понимаю, зачем этак молятся, но не понимаю, отчего же … Читать дальше »

***

Очарованный странник. Николай Лесков. 006
  
10

   — Взявши я паспорт, пошел без всякого о себе намерения, и пришел на ярмарку, и вижу, там цыган мужику лошадь меняет и безбожно его обманывает; стал ее силу пробовать, и своего конишку в просяной воз заложил, а мужикову лошадь в яблочный. Тяга в них, разумеется, хоть и равная, а мужикова лошадь преет, потому что ее яблочный дух обморачивает, так как коню этот дух страшно неприятен, а у цыгановой лошади, кроме того, я вижу, еще и обморок бывает, и это сейчас понять можно, потому что у нее на лбу есть знак, как был огонь ставлен, а цыган говорит: «Это бородавка». А мне мужика, разумеется, жаль, потому ему на оморочной лошади нельзя будет работать, так как она кувырнет, да и все тут, а к тому же я цыганов тогда смерть ненавидел через то, что от первых от них имел соблазн бродить, и впереди, вероятно, еще иное предчувствовал, как и оправдалось … Читать дальше »

***

Очарованный странник. Николай Лесков. 007
  
12

    — Первым делом, как я за дверь вылетел, сейчас же руку за пазуху и удостоверился, здесь ли мой бумажник? Оказалось, что он при мне. «Теперь, — думаю, — вся забота, как бы их благополучно домой донести». А ночь была самая темная, какую только можете себе вообразить. В лете, знаете, у нас около Курска бывают такие темные ночи, но претеплейшие и премягкие: по небу звезды как лампады навешаны, а понизу темнота такая густая, что словно в ней кто-то тебя шарит и трогает… А на ярмарке всякого дурного народа бездна бывает, и достаточно случаев, что иных грабят и убивают. Я же хоть силу в себе и ощущал, но думаю, во-первых, я пьян, а во-вторых, что если десять или более человек на меня нападут, то и с большою силою ничего с ними не сделаешь, и оберут, а я хоть и был в кураже, но помнил, что когда я, не раз вставая и опять садясь, расплачивался, то мой компаньон, баринок этот, видел, что у меня с собою денег тучная сила. И потому вдруг мне, знаете, впало в голову: нет ли с его стороны ко вреду моему какого-нибудь предательства? Где он взаправду? вместе нас вон выставили, а куда же он так спешно делся? … Читать дальше »

***

Очарованный странник. Николай Лесков. 008
  
14

   — Ну, и что же далее? — вопросили Ивана Северьяныча.
   — Далее действительно все так воспоследовало, как он обещался.
   — Кто обещался?
   — А магнетизер, который это на меня навел: он как обещался от меня пьяного беса отставить, так его и свел, и я с той поры никогда больше ни одной рюмки не пил. Очень он это крепко сделал.
   — Ну-с, а как же вы с князем-то своим за выпущенных лебедей кончили?
   — А я и сам не знаю, как-то очень просто: как от этих цыганов доставился домой, и не помню, как лег, но только слышу, князь стучит и зовет, а я хочу с коника (*28) встать, но никак края не найду и не могу сойти. В одну сторону поползу — не край, в другую оборочусь — и здесь тоже краю нет… Заблудил на конике, да и полно!.. Князь кричит: «Иван Северьяныч!»  … Читать дальше »

***

Очарованный странник. Николай Лесков. 009
   А князь отвечает:
   «Оставь, пожалуйста, мою совесть. Ей-богу, мне теперь не до нее: мне когда бы можно было сегодня Ивана Голована сюда вытребовать».
   Барыня ему и сказала, что Иван Голован, говорит, в городе и даже у меня и приставши. Князь очень этому обрадовался и велел как можно скорее меня к нему прислать, а сам сейчас от нее и уехал.
   Вслед за этим пошло у нас все живою рукою, как в сказке. Надавал князь мне доверенностей и свидетельств, что у него фабрика есть, и научил говорить, какие сукна вырабатывает, и услал меня прямо из города к Макарью, так что я Груши и повидать не мог, а только все за нее на князя обижался, что как он это мог сказать, чтобы ей моею женой быть? У Макарья мне счастие так и повалило: набрал я от азиатов и заказов, и денег, и образцов, и все деньги князю выслал, и сам приехал назад и своего моста узнать не могу … Читать дальше »

***

Очарованный странник. Николай Лесков. 010
  
20

   Так как наш странник доплыл в своем рассказе до последней житейской пристани — до монастыря, к которому он, по глубокой вере его, был от рождения предназначен, и так как ему здесь, казалось, все столь благоприятствовало, то приходилось думать, что тут Иван Северьянович более уже ни на какие напасти не натыкался; однако же вышло совсем иное. Один из наших сопутников вспомнил, что иноки, по всем о них сказаниям, постоянно очень много страдают от беса, и вопросил:
   — А скажите, пожалуйста, бес вас в монастыре не искушал? ведь он, говорят, постоянно монахов искушает?
   Иван Северьянович бросил из-под бровей спокойный взгляд на говорящего и отвечал:
   — Как же не искушать? Разумеется, если сам Павел-апостол от него не ушел и в послании пишет, что «ангел сатанин был дан ему в плоть», то мог ли я … Читать дальше »

***

Примечания 

Очарованный странник. Николай Лесков. 001 

Очарованный странник. Николай Лесков. 002

Очарованный странник. Николай Лесков. 003

Очарованный странник. Николай Лесков. 004 

Очарованный странник. Николай Лесков. 005

Очарованный странник. Николай Лесков. 006 

Очарованный странник. Николай Лесков. 007

Очарованный странник. Николай Лесков. 008

Очарованный странник. Николай Лесков. 009

Очарованный странник. Николай Лесков. 010

Писатель Николай Семёнович Лесков

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

 Источник : http://az.lib.ru/l/leskow_n_s/text_0029.shtml   Lib.ru/Классика:—

Очарованный странник. Николай Лесков. 

   Слушать :  https://audiobks.net/book/ocharovannyj-strannik

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

ПОДЕЛИТЬСЯ

***

***

***

Фотоистория в папках № 1

 002 ВРЕМЕНА ГОДА

 003 Шахматы

 004 ФОТОГРАФИИ МОИХ ДРУЗЕЙ

 005 ПРИРОДА

006 ЖИВОПИСЬ

007 ТЕКСТЫ. КНИГИ

008 Фото из ИНТЕРНЕТА

009 На Я.Ру с… 10 августа 2009 года 

010 ТУРИЗМ

011 ПОХОДЫ

012 Точки на карте

013 Турклуб «ВЕРТИКАЛЬ»

014 ВЕЛОТУРИЗМ

015 НА ЯХТЕ

017 На ЯСЕНСКОЙ косе

018 ГОРНЫЕ походы

019 На лодке, с вёслами

Страницы на Яндекс Фотках от Сергея 001

***

***

Мгновенья Жизни создают Любовь
Цемент тот важный, стройки Бытия
Чьи краски свежие волнуют вновь,
И шепчут, что живёшь не зря…

 ***

***

***

 http://svistuno-sergej.narod.ru/news/o_fizkulture_oko_vozrozhdenija/2015-05-09-260

http://svistuno-sergej.narod.ru/news/sustavy_pozvonichnik_i_fizkultura/2017-06-03-1386

http://svistuno-sergej.narod.ru/news/iz/2020-02-13-2839

http://svistuno-sergej.narod.ru/index/biografija_g_s_shatalovoj/0-71

***

***

***

***

Рогнеда, княжна полоцкая, …одна из жён

*** 

 

…Ни одной женской судьбе не посвятили древнерусские летописцы столько сочувственных страниц, как полоцкой княжне — красавице Рогнеде. (ок. 960 — 1000).   Княжна Рогнеда жила в Полоцке вместе с отцом — князем Рогволодом, матерью и братьями. Знатное происхождение, могущественное положение и богатства отца, яркая внешность, неистребимое жизнелюбие и страстность великолепной Рогнеды — все, казалось, сулило ей любовь, преклонение, обожание, счастье. Но эти упования рухнули в одночасье. Вовлечённая в поток бурных событий, прекрасная и гордая Рогнеда стала жертвой непримиримого политического столкновения и мужского соперничества двух родных братьев — Ярополка и Владимира Святославичей.     В последней трети Х века Рогволод, отец Рогнеды, был одним из самых влиятельных князей Древней Руси, о котором летописи сообщают, что он «держащю и владеющю и княжащю Полотьскую землю».

Полоцкая земля, которой вполне законно, по наследству, владел Рогволод, находилась в середине между Киевским и Новгородским княжествами — владениями Ярополка и Владимира. По Полоцкой земле проходил «великий путь«из варяг в греки» — торговая артерия., жизненно необходимая как для северо-западных, так и для южных областей Древней Руси.   Стремясь отнять друг у друга престол, братья-князья Святославичи искали союза с Рогволодом. Но не только политические и экономические соображения были тому причиной. Оба юных соперника желали взять в жены дочь полоцкого князя, прекрасную Рогнеду.

Первым к Рогволоду отправил своих послов сватать его дочь Рогнеду Ярополк. Ярополк был старшим сыном великого князя Святослава Игоревича. Перед своим последним дунайским походом Святослав дал ему стол в Киеве, среднему сыну Олегу выделил древлянскую землю со стольным городом Овручем, а младшего его сына Владимира, по совету Добрыни, выпросили себе новгородцы.  Через несколько лет после смерти отца между старшими братьями Святославичами началась борьба, в результате которой Олег погиб во время взятия киевлянами города Овруча.

Когда весть об этом пришла в Новгород, Добрыня, чтобы спасти своего юного племянника, четырнадцатилетнего княжича Владимира, бежал с ним за море.

Но уже через два года возмужавший Владимир вернулся в Новгород с варяжской дружиной, прогнал из города посадников Ярополка, объявив, что будет вести борьбу за великое княжение. Тогда же, прослышав о необычайной красоте дочери полоцкого князя Рогнеде, он решил отбить у Ярополка невесту. 

 … Читать дальше »

***

***

        Созданному из мыслей,
Летящих из неведомых пустот,
Миг сознания радостно-тяжек…
Из частичек мельчайших
Собранный
В непостижимое Живое,
Называемое сердцем,
Мозгом, телом трепетным,
Мечется он между «да» и «нет»…
Узок диапазон, лупит «нет»
Многомиллионным способом,
Загоняя туда, где «хорошо»…
Скалит зубы со всех сторон «плохо»,
Шепчет – «Терпи,
Я отниму у тебя
Молодость, силу, подвижность,
Повезёт – станешь дряблым, и
Развалишься благополучно,
Твои частички нужны,
Очень нужны,
Свежим соискателям
Жизни…»

Иван Серенький

***

***

***

***

***

***

 Радиостанция Джаз, лаунж и прочее   фоновое…»…»  

—

***

О книге — 

На празднике

Поэт  Зайцев

Художник Тилькиев 

Солдатская песнь 

Шахматы в…

Обучение

Планета Земля…

Разные разности

Из НОВОСТЕЙ

Новости

Из свежих новостей — АРХИВ…

11 мая 2010

Аудиокниги

Новость 2

Семашхо

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

***

Итоговое сочинение для выпускников 11-х классов состоится 1 декабря.

Вопросы подготовки и успешного его написания волнуют не только выпускников, но и родителей. На ваши вопросы отвечает Дощинский Роман Анатольевич, председатель предметной комиссии ЕГЭ по русскому языку в Москве, начальник отдела Московского центра качества образования.

Как подготовиться к итоговому сочинению и на что обратить внимание во время написания?

Роман Анатольевич: Прежде чем приступать к работе, необходимо внимательно проанализировать формулировку названия сочинения. Возможны три ее вида: утверждение, в форме проблемного вопроса и в виде цитаты (афоризма).

Анализ и выбор формулировки названия требует от автора сочинения понимания проблемы и определения собственной позиции по отношению к ней. Мнение пишущего должно быть отражено в тезисе, то есть ответе на проблемный вопрос.

Перед тем как заявить собственную позицию и аргументировать ее, важно раскрыть ключевые понятия темы, которые в дальнейшем будут частью композиционного фрагмента «я-высказывание».

В период подготовки можно заучить афоризмы, яркие цитаты выдающихся людей – этот материал пригодится не только при раскрытии ключевых понятий, но и в качестве вступления или заключения, а еще при подтверждении своей позиции. Фрагмент «я-тема» с раскрытием основных понятий автор письменного высказывания может подготовить заранее, ведь ключевые понятия заявлены в формулировках тематических направлений.

После этого важно четко сформулировать проблему (лучше в форме вопроса) и высказать свое отношение к ней. Позицию (тезис) следует заявлять в ясной и лаконичной форме, избегая синтаксически сложных конструкций. Это лучше сделать во вступлении, но можно и в другой части сочинения, поскольку композиция сочинения свободная. Однако важно так строить свое высказывание, чтобы прослеживалась логика: тема – проблема – тезис – аргументы.

Обдумывая построение сочинения, важно помнить о трехчастной структуре письменного высказывания. Во вступлении сообщаются тема, проблема, а отношением к ней можно закончить вступительную часть. Главная часть содержит аргументацию (собственные доводы и примеры из литературных произведений). Заключение – это подведение итога, выводы на основе приведенных рассуждений. Вступление и заключение должны быть небольшие по объему. Кроме того, важно следить за логичностью, связностью, последовательностью изложения мыслей.

При речевом оформлении нужно показать умение выражать свои мысли ясно, точно, выразительно, грамотно, использовать разнообразные лексические средства и грамматические конструкции. На 100 слов для получения зачета допустимо не более пяти ошибок (орфографических, пунктуационных, грамматических).

В чем его особенность и чем оно отличается от сочинения по русскому языку в формате ЕГЭ?

Роман Анатольевич: Особенность итогового сочинения – в его литературоцентричности. Оно предполагает обязательное обращение к прочитанному литературному произведению, построение аргументации с опорой на хорошо знакомый литературный материал.

В качестве примеров для аргументации выпускник может использовать художественную, документальную, мемуарную, публицистическую, научную и научно-популярную литературу (в том числе философскую, психологическую, искусствоведческую), произведения устного народного творчества (за исключением малых жанров), дневники, путевые очерки, литературную критику, другие источники отечественной или мировой литературы. Причем достаточной считается опора на один текст.

Кроме того, итоговое сочинение носит надпредметный характер, то есть нацелено на проверку общих речевых умений школьника, выявление уровня его речевой культуры, оценку умения выпускника рассуждать по избранной теме, аргументировать свою позицию.

Специфика итогового сочинения проявляется и в зачетной системе оценивания. Зачет за него выставляется при условии соблюдения требований к объему и самостоятельности сочинения, а также при получении зачетов по критерию № 1 (раскрытие темы сочинения), критерию № 2 (аргументация, привлечение литературного материала) и по одному из критериев № 3 – № 5.

Одно из требований, отличающих итоговое сочинение, — существенный объем (от 350 слов). Если в сочинении менее 250 слов (в подсчёт включаются все слова, в том числе и служебные), то работа не проверяется, за нее автоматически выставляется «незачет».

Остается мало времени. Какие ресурсы порекомендуете использовать для подготовки? В том числе, где ребенку посмотреть важные композиционные отрывки произведений, чтобы цитаты из этих отрывков можно было использовать в качестве аргументов в сочинении?

Роман Анатольевич: При подготовке к итоговому сочинению учащиеся должны пользоваться только проверенными, надежными учебными материалами, в том числе и открытыми информационными ресурсами. Среди них:

— Методические рекомендации по итоговому сочинению на сайте ФИПИ: https://fipi.ru/itogovoe-sochinenie.

— Видеоразбор формата итогового сочинения на сайте Рособрнадзора: http://obrnadzor.gov.ru/navigator-gia/materialy-dlya-podgotovki-k-ege/videokonsultaczii-razrabotchikov-kim-ege/; https://youtu.be/D8qFDDr02HE.

— Консультации и видеоконсультации экспертов по подготовке к итоговому сочинению на сайте Московского центра качества образования и Регионального центра обработки информации города Москвы: https://mcko.ru/articles/2598; https://mcko.ru/articles/2616; http://rcoi.mcko.ru/webinars/.

— Ресурсы МЭШ. При подготовке к итоговому сочинению вам поможет Библиотека «Московской электронной школы». Там вы найдете большое разнообразие контента с разбором литературных произведений, подготовленных лучшими педагогами Москвы. Это и видеоуроки, и электронные учебные пособия и т. д.

Что касается банка важных композиционных отрывков произведений, то его каждый выпускник создает прежде всего для себя. Наверное, нет ничего опаснее изучения целостного произведения по его фрагментам, трактовка которых изначально шаблонизирована. Это может привести к серьезным фактическим ошибкам в работах. Тем более рекомендации таких фрагментов произведений, как правило, связаны с разбором тематических направлений, а не тех конкретных тем, которые будут предложены на самом итоговом сочинении.

Ирина, здесь совет может быть только один: в процессе подготовки к итоговому сочинению необходимо повторить и систематизировать содержание центральных, ключевых произведений, изучаемых на уроках литературы в 9–11 классах. Не обязательно больших и событийных. К данным произведениям, например, относятся:

• «Горе от ума» А.С. Грибоедова (для тематического направления № 5),
• «Медный всадник» А.С. Пушкина (для тематического направления № 2),
• «Очарованный странник» Н.С. Лескова (для тематических направлений № 1 и № 3),
• «Старуха Изергиль» М. Горького (для тематического направления № 3),
• «Собачье сердце» М. А. Булгакова (для тематических направлений № 2 и № 5)

Скажите пожалуйста, каковы будут основные критерии оценки работы? И как можно оспорить результат, если мнение оценивающих будет не слишком объективно? Это ведь не математика и не физика…

Роман Анатольевич: Эксперты оценивают работы участников по определенным критериям, поэтому их оценка должна быть объективной, а не субъективной.

Первый критерий – «Раскрытие темы сочинения». Чтобы работа соответствовала зачетной по этому критерию, важно выделить главную мысль, прокомментировать ключевое понятие в теме сочинения. Важным элементом основной части сочинения является ваш комментарий, который должен включать рассуждение с опорой на литературный материал, оценку героя или его поступка. Но всё это непременно следует строго подчинить теме сочинения.

Умение использовать литературный материал оценивает второй критерий – «Аргументация. Привлечение литературного материала». Литературным материалом могут быть не только художественные произведения, но и дневники, мемуары, публицистика, произведения устного народного творчества (за исключением малых фольклорных жанров).

Напомню, что незачет по данному критерию (а следовательно, за всю работу в целом) ставится в случаях, если: а) сочинение написано без привлечения литературного материала, б) в сочинении существенно искажено содержание произведения, в) литературные произведения упоминаются в работе, но не используются для развернутой аргументации. Во всех остальных случаях выставляется зачет.

Третий критерий – «Композиция и логика рассуждения» – оценивает умение школьников выстраивать тезисно-доказательную композицию сочинения, которая включает вступление, основную часть и заключение. Заключительная часть сочинения должна быть логически связана со вступлением. Кроме того, при оценивании учитываются логические ошибки, существенно затрудняющие понимание текста итогового сочинения.

Четвертый критерий – «Качество речи». Он оценивает точное выражение мысли и разнообразие лексики. Здесь также должны учитываться речевые ошибки, существенно затрудняющие понимание текста итогового сочинения.

Пятый критерий – «Грамотность». Учитывает орфографические, грамматические и пунктуационные ошибки.

При возникновении конфликтной ситуации (несогласии выпускника с выставленной оценкой за итоговое сочинение) выпускник или его родитель (законный представитель) вправе написать официальное заявление на имя директора образовательной организации с просьбой инициировать перепроверку работы независимым экспертом. На основании данного заявления директор сам может назначить такого независимого эксперта или обратиться в орган исполнительной власти для осуществления перепроверки и оценки региональной независимой комиссией.

Здравствуйте, Роман Анатольевич! Можно ли использовать примеры из произведений малоизвестных авторов?

Роман Анатольевич: Выпускник имеет право использовать любой литературный материал, в том числе популярную сегодня среди молодежи литературу Интернет-изданий. Однако, если проверяющий не сможет обнаружить в открытых источниках информацию об указанном выпускником в сочинении произведении и его авторстве, он правомочен признать такое итоговое сочинение не соответствующим важному критерию № 2 (аргументация, привлечение литературного материала).

Были случаи, когда на итоговом сочинении выпускники для анализа использовали собственные произведения. Но это индивидуальные случаи, каждый из которых требует индивидуального подхода в оценивании. В целом эксперты строго ориентируются на утвержденную критериальную базу оценивания работ.

Добрый вечер. Мы дома с ребенком уже месяца два пишем друг другу письма в бумажном виде, тренируем, так сказать, практику связанного текста. Какие еще методы посоветуете?

Роман Анатольевич: Это хороший метод! Я всегда говорю своим ученикам так: если хотите научиться писать сочинение, надо его писать. Да, поначалу будут ошибки, будет вообще не очень легко. Но лиха беда начало. Все мы когда-то на ошибках учились и, скажу честно, учимся до сих пор. Тот как раз не ошибается, кто ничего не делает. Олег, вы совершенно правильно поступаете, что с помощью естественной переписки развиваете навыки письменной речи своего ребенка.

В период подготовки также полезно заучивать афоризмы, яркие цитаты выдающихся людей – этот материал пригодится не только при раскрытии ключевого понятия в сочинении, но и в качестве вступления или заключения, а еще при подтверждении своей позиции. Можно даже постараться заранее подготовить фрагмент с раскрытием основных понятий, ведь ключевые понятия заявлены в формулировках тематических направлений.

Источник: Аctivityedu.ru

Марина МАСЛОВА

«И ЧТО ПУСТЫНЯ – БЕЗ ВЕРБЛЮДОВ»

Тимур Зульфикаров и Фёдор Конюхов            

Не надо дурно думать о верблюде…
Борис Чичибабин

 О, мои верблюды!.. Четвероногие братья!..
Тимур Зульфикаров

Верблюд пахнет вечностью…
Фёдор Конюхов

О, Господь!..

Почаще посылай чудеса на землю!..

Ведь Земля – это Врата в Царствие Небесное!..

…

О чем писать?.. Что вспомнить?..

На чем остановиться?..

Караван моих дней явился мне…

Мне восемьдесят лет…

А по ночам, когда я гляжу на Плеяды –

Мне чудится, что мне восемьдесят тысяч лет…

Восемьдесят верблюдов – годов…

Восемьдесят золотых листопадов…

Какого верблюда позвать? Вспомнить?

Теперь уже восемьдесят пять верблюдов-годов бредут через пустыню поэта…

В одном из комментариев Тимур Зульфикаров написал, обращаясь к автору посвящённого ему стихотворения: «Спасибо за голос в пустыне. Поэты редко чувствуют других поэтов – каждый сам себе Эверест…». А в конце добавил: «Поэт должен путешествовать, это расширяет его душу».

Вот об эверестах и верблюдах сегодня и мой слабый голос в пустыне…

Его вообще могло бы не прозвучать, если б не встреча с одним путешественником…

***

Когда отец Фёдор Конюхов, по-мальчишески смеясь, рассказывал, как впервые обнимал верблюда, он произнёс слова, о которых я подумала: так могла бы называться книга. Признаюсь, именно с такой мечтой и отправилась к нему в гости.

Расскажу, как было.

С недавнего времени отчего-то затомилась душа моя, и стало казаться, что больше ничего у меня не напишется. Огонёк пропал. Внезапная смерть Валентина Курбатова, на поддержку которого надеялась, написав новую книгу, будто подрезала крылья – а кому теперь нужна моя работа? Что пользы писать, если книгу увидят лишь единицы? А Курбатов мог бы сказать на всю Россию, что вот, дескать, есть в Курске автор, которого интересно было прочесть. Казалось, без поддержки великого критика, уже вроде бы и достигнув чего-то в своём деле, дальше не могу двигаться. Надо бы писать, ни на что не рассчитывая, лишь о том, что волнует больше всего. Но это не всем интересно…

Год ковидного карантина утомил психически и пресёк планы на будущее: зачем писать книги, если их скоро некому будет читать? Для себя, для души пиши, – советуют мне. Но душе нужна только молитва, остальное не имеет значения.

О своих книгах вспоминала теперь уже без особенной радости – ну, написала, и что? Вот стою на Литургии в храме Георгия Победоносца, что недалеко от моего дома, и ни один человек здесь не знает, что я пишу…

Вирус опять свирепствует, меняя модификации. Но важнее молитвы ничего нет. Значит, и жизнь моя не имеет значения, если она – не молитва. Но как сделать её живой? Нужны душевные силы. Как разбудить их? Не понимала, почему всё стало вдруг так трудно…

Приглашение поехать в Деревню к отцу Фёдору Конюхову восприняла как знак от Бога: вот тебе впечатление, просыпайся.

Когда позвонил отец Анатолий, настоятель храма святителя Митрофана Воронежского, что в пригородной слободе Букреевке, и вежливо поинтересовался (даже не догадываясь, какую бурю эмоций вызовут его слова), не хочу ли я поехать на освящение часовни к отцу Фёдору Конюхову, я, ощутив волнующий холодок на коже, с глуповатой придирчивостью уточнила:

– Это совпадение имён такое? Священника зовут Фёдор Конюхов? Или это… тот самый?

Батюшка спокойно отозвался, опять же не подозревая, что я уже готова прыгать от радости и не делаю это лишь потому, что ещё не верю в своё счастье:

– Да, это отец Фёдор Конюхов, который ещё и путешественник, и иконописец, и книги пишет… Тот самый, тот самый!

Как уживаются в одном человеке такие противоречивые вещи, никто не знает. И я не понимаю, откуда во мне такой восторг, если ещё несколько минут назад думала с грустью о своей жизни, опять, кажется, не удавшейся. То есть это у меня наваждение такое: аккурат через каждые семь лет впадать в безысходное уныние и думать, что жизнь всё-таки не удалась. Можно думать, что подсознательно руководствуюсь ветхозаветными принципами, измеряя жизнь иудейскими седминами. У них через каждые семь лет наступал год юбилея, то есть отдыха. У меня через каждые семь лет, напротив, год уныния, тяжкого труда души. Это теперь улыбаюсь, иронизируя, а когда лукавый навалится, тогда уже не до смеха…

Даже неловко теперь признаваться, что и о конечности жизни подумывать стала с глухим безразличием, представляя, что «здесь» мне терять всё равно уже нечего – будущего не будет.

Казалось, можно вот так ходить до кончины в церковь, умиляться стройному пению хора, слушать проповеди после воскресной Литургии, нетерпеливо нащупывая в кармане заранее купленную просфорку, а потом, поклонившись низко три раза на три стороны, выходить чинно из храма, блаженно съедать на широких ступенях свою просфору, озирая проспект Победы с высоты величественного крыльца, и, поклонившись вновь алтарю, сходить по гранитным плитам, чуя спиной благословляющий взгляд, исходящий от образа Спаса Нерукотворного на белокаменном фронтоне…

Вот такой же тягучей, как эта фраза, стала казаться и моя жизнь…

…Нас было двадцать человек паломников, приехавших из Курска на освящение закладного камня будущей часовни в честь святителя Митрофана Воронежского. Деревянный макет её в виде небольшой изящной ладьи освящался тут же, у камня-креста, заблаговременно водружённого на бетонный постамент с расставленными по его краям живыми цветами. Эти скромные герани и георгины в горшочках оживляли холодную глыбу и придавали ей уютный домашний вид.

После освящения закладного камня, а также маленького улья-часовенки на месте будущей пасеки, отец Фёдор радушно зазвал нас в свою келью и рассказывал о всяких удивительных приключениях во время путешествий. Особенно интересно было услышать про Африку…

***

«Верблюд пахнет вечностью…»

Когда улыбающийся отец Феодор произнёс эти слова, изображая мальчишеской мимикой, как был приятен ему этот верблюжий терпкий запах, во мне всколыхнулась ликующая волна….

Уже полюбила душой одного такого вечного двугорбого верблюда…

Прочитала его на сайте ДЛ, испытала, наверное, такое же потрясение, о котором говорил и отец Фёдор. Он однажды позвонил поэту и признался, что от чтения его книг у него сделалось «что-то вроде помешательства». А я от звонка отказалась, понимая, что психологически перед таким феноменом слишком беззащитна, лучше сохранить дистанцию. У меня же нет такой духовной мощи, как у отца Фёдора Конюхова…

Отложила книги поэта до лучших времён. Было слишком сильное, ослепляющее впечатление, и нужно было обвыкнуть зрению в этом лазоревом сиянии. Потом наступил ковидный 2020-й и мой же обидно-юбилейный 50-й…

Если бы знала, что именно теперь надо бы открыть его «Лазоревого странника» или «Земные и небесные странствия поэта»… Но казалось, что сейчас самый неподходящий момент для погружения в эту экстатическую стихию…

…О Господь куст-матерь шепчется со мной над рекой!..

…Матерь! мати! мама!.. Анастасия-Воскресенье-Русь матерь погоди постой помедли подержись побудь со мной!

Матерь-Анастасия-Русь побудь со мной ведь из семи твоих сыновей сынов – я последний я останний я один един ещё ещё ещё живой!..

Блистательный Тимур Зульфикаров смиренно называет себя двугорбым верблюдом, вечно скитающимся по земным пустыням. Два горба – две великие культуры, русская и таджикская.

– Я – двугорбый верблюд: я русский поэт, когда во мне говорит мать Людмила Успенская, и таджикский, когда во мне просыпается отец Касым Зульфикаров.

Иногда его называют семигорбым верблюдом. Это прозвучало в 2009 году, когда в издательстве «Художественная литература» вышло его семитомное собрание сочинений.

А в горбах, как известно, жизненный тук верблюда (а вовсе не вода, как иногда думают), без чего он не смог бы оставаться кораблём пустыни, изнемог бы и упал в песках…

…И когда отец Фёдор ласково восхитился верблюдами, тут же вспомнился мне и Тимур – тысячелетний современный Ходжа Насреддин… великий вселенский Странник…

Куда ж ты бредёшь, Человечество?

Куда ж ты забрёл, Ходжа Насреддин –

Двуногий сосуд Мудрости и поэзии?..

Разве твоё место не на далёких звёздах… Плеядах…

О, вселенский Странник…

Брат мой! Странник Тысячелетий!..

Ты же был везде!.. всегда!..

…Не было у меня уверенности, надо ли писать о поэте, если у отца Фёдора свои верблюды, духовные. То есть от проявлений духа, а не от лирического взгляда на мир. А ещё у него много верблюдов художественных. Целая серия картин, с которых смотрят на нас эти задумчивые песчаные лебедины…

Так подумалось, но глянула-таки в инет, набрав в поисковике оба имени рядом: «Фёдор Конюхов и Тимур Зульфикаров». Из множества результатов бросилось в глаза: «Известно, что даже великий странник Фёдор Конюхов брал в путешествия мои книги…». По этой ссылке и заглянула. Оказалось «Открытое письмо королю Швеции Карлу XVI Густаву от поэта Тимура Зульфикарова» по поводу качества современной Нобелевской премии по литературе.

«В мои 83 года надобно думать о загробном мире, о бессмертной душе, а не о земных скоротечных благах. Но жажда справедливости всё ещё не умерла во мне…

…Литературная иерархия стала разрушаться…

А когда рушится Иерархия – гибнут Культура, Империи, Цивилизации…».

Вспомнила, что читала это письмо здесь же на сайте…

Зато теперь не сомневалась, что мой наивно-лирический, метафорический взгляд на отца Фёдора вполне обоснован и даже закономерен. Решила: книга будет называться «Верблюд пахнет вечностью».

– О, мои верблюды!..

Четвероногие братья!..

И что пустыня – без верблюдов…

И что Вселенная – без звёзд…

А если вернуться к тому письму, добавлю, что поэт дважды упоминает тут Эверест (для меня – косвенно подразумевающий отсылку к Фёдору Конюхову), причём в разных символических измерениях. Сначала у него интернет как «Эверест одиночества», затем истинную культуру и высокую литературу он сравнивает опять с Эверестом, напоминая, что эта вершина «не место для туристических толп». Остаётся вспомнить, что этот безотносительный полюс высоты для Тимура – автографичен, если можно так выразиться. Когда ему приходится отбиваться от тех, кто подозревает в нём манию величия, он просто отсылает всех… на Эверест.

 «Однажды зульфикаровский Ходжа Насреддин, выступая на телевидении, сказал нескромно на всю страну: «Я – великий мудрец…»

Один из присутствующих желчно полюбопытствовал:

– О, Ходжа, нет ли у тебя мании величия?..

Ходжа улыбнулся:

– У Эвереста не может быть мании величия…

Если Эверест говорит, что он – Эверест, это истина, а не мания…» (Артём Таласов).

Насчёт литературы спорить не стану, а вот про Эверест у Фёдора Конюхова читала иное. Да и устно он повторяет нередко эту мысль: «Эверест принадлежит каждому». Конечно, и он не про массовый туризм, но речь о том, что при упорном желании любой может взойти, нужна только подготовка. При этом и для него Эверест стал знаком высоты в любом проявлении человеческих возможностей, творчества, символом духовного преодоления. «Желаю вам взойти на свой духовный Эверест! А я за вас буду молиться», – так иногда он завершает свои беседы и интервью.

Можно подумать, у двух гениев произошёл творческий взаимообмен: Конюхов «подарил» Зульфикарову свой Эверест, а Зульфикаров очаровал Конюхова своими верблюдами.

Но всё не столь банально.

Если за поэтом и можно заметить, что Эверест в его выступлениях стал чаще возникать именно в недавние годы, когда эти двое «божественных скитальцев» лично познакомились, то про путешественника не скажешь, что верблюды ему стали близки лишь после «помешательства» от поэзии Зульфикарова.

Мне показалось, пик разговоров про Эверест вокруг поэта приходится как раз на 2017 год, когда впервые упоминается об их телефонном разговоре. И тут приходит в голову ещё один парадокс: а не потому ли Тимур стал отсылать всех к Эвересту, что прочтение своих книг великим землепроходцем расценил как очередное символическое восхождение того… Тимур – поэтический Эверест современной литературы…

И критики подхватили эту образную систему:

«Такие творцы обращают нашу мимотекущую горячую современность в хладную вечность, как вершина Эвереста творит из текучей воды вечный лёд…» (Артём Таласов).

Вернусь к тому комментарию, где Тимур написал: «Поэты редко чувствуют других поэтов – каждый сам себе Эверест…».

Здесь возможна соревновательная полемика с достижениями Фёдора Конюхова, но в своей области, поэтической. А возможна и горечь по поводу этой соревновательности у других, но тоже с мысленной отсылкой к путешественнику, а не к собратьям по словесному цеху.

Одним словом, Эверест мне видится «горой соперничества», символом ревнивых посягательств. Точка безотносительной земной высоты, продуцирующая честолюбивую образность.

Гораздо больше бескорыстной духовности мне видится в образе верблюда. И не только у Зульфикарова…

Вот я сейчас немного порассуждаю о верблюдах отца Фёдора, а уж потом процитирую зульфикаровский «Гимн во славу Фёдора Конюхова», написанный в 2018 году ко дню рождения мореплавателя, ушедшего на тот момент в первую в истории кругосветку на вёсельной лодке. (Кстати, в это время отец Фёдор уже прочитал две кем-то подаренные ему книги Тимура и, возможно, взял их с собой в лодку в дополнение к Библии, которую перечитывает постоянно.)

Об этом эпохальном событии в мировой истории мореплавания тогда сообщали едва ли не все средства массовой информации, потому я сосредоточу внимание на том, о чём, кроме меня, может быть, никто и не вспомнит.

Для начала приведу стихотворение Бориса Чичибабина, без которого дальнейшие рассуждения могут потерять в аргументации. Думаю, и знаменитый путешественник, и не менее (или лучше: по-своему) знаменитый, но сегодня, к сожалению, забытый в России поэт знают и любят не меньше меня эти замечательные стихи…

ВЕРБЛЮД

Из всех скотов мне по сердцу верблюд.

Передохнет – и снова в путь, навьючась.

В его горбах угрюмая живучесть,

века неволи в них ее вольют.

Он тащит груз, а сам грустит по сини,

он от любовной ярости вопит.

Его терпенье пестуют пустыни.

Я весь в него – от песен до копыт.

Не надо дурно думать о верблюде.

Его черты брезгливы, но добры.

Ты погляди, ведь он древней домбры

и знает то, чего не знают люди.

Шагает, шею шёпота вытягивая,

проносит ношу, царственен и худ, –

песчаный лебедин, печальный работяга,

хорошее чудовище верблюд.

Его удел – ужасен и высок,

и я б хотел меж розовых барханов,

из-под поклаж с презреньем нежным глянув,

с ним заодно пописать на песок.

Мне, как ему, мой Бог не потакал.

Я тот же корм перетираю мудро,

и весь я есть моргающая морда,

да жаркий горб, да ноги ходока.

Эти стихи звучат в моём сознании, в памяти голосом самого автора. Когда-то, будучи ещё аспиранткой кафедры литературы Курского университета, купила на одной конференции книгу стихов Бориса Чичибабина и аудиокассету с записью его голоса. Он читал свои стихи и рассказывал о себе.

Больше всего запомнилось чтение двух его стихотворений – о воробье и о верблюде. «Мне мил пройдоха воробей», – думала потом всякий раз словами поэта, выглядывая зимой на кормушку у себя во дворе, куда слеталась воробьиная братия. А в стихах о верблюде особенно загадочен был эпизод, где поэт, меняя интонацию после «древней домбры», вдруг торжественным голосом возглашал: «Шагает, шею шёпота вытягивая…», и я тщетно пыталась представить – как это? Верблюд вытягивает шею, величественно шагая по раскалённому песку эфиопской пустыни, а вокруг тишина, только шорох песчинок и отдалённый шёпот волн… Азовского моря?.. Да, если это верблюд Фёдора Конюхова, то, конечно же, слышится ему во всех краях море Азовское, родное…

Ярко увиделся этот образ на картинах художника (выставка «Палитра пилигрима»), где шагали верблюды с длинными изогнутыми шеями и утончёнными, тоже длинными, будто деревянные ходули, ногами. Нет, их образы были не ходульны, напротив, изящны и гармоничны. Легки и даже воздушны. Будто парили они над пламенеющим оранжево-жёлтым песком, отражающим расплавленное миражное солнце. «Песчаный лебедин»! – именно так плыли по пескам вдохновенные верблюды Фёдора Конюхова…

У Тимура верблюды иные…

Прочитав его поэму «Два верблюда в пустыне», посвящённую памяти Ольги Власовой, литературоведа-африканиста, назвала его верблюдов «крылатыми, поющими, бессмертными вселенскими». Но что мои жалкие слова по сравнению с оригиналом…

Два пенногонных стреловидных верблюда

Носятся… теснятся… сбегаются… сшибаются в пустыне необъятной…

Один ревёт гортанно:

– Я – самый быстроходный!..

Другой храпит дурманно:

– Я – быстроногий самый!..

…А пустыня смеётся…

Колышется оазисами и пальмами:

– О, мои верблюды!..

Четвероногие братья!..

Скоро!.. Скоро я покрою беспробудными песками

И многогорбыми кочевыми барханами

Ваши черепа перламутровые… окаменевшие… многопечальные…

В никуда… в никогда глядящие

Глазницами с песками протекающими…

Айххххяяяяя…

– Ах, черепа покорные мои –

Когда-то бешено несущиеся!.. ревущие!..

Поющие!.. храпящие!..

Весело скалящиеся… летящие…

– Я – самый быстроходный…

– Я – быстроногий самый…

Да… да… да…

Но!..

Но что немая … многогорбая

Сама себя бесследно засыпающая тошнотучными песками…

Пустыня – самоубийца… вечномёртвая… низколетящая…

Но что пустыня…

Без этих горбатых… бешеных… ревущих…

Поющих… летящих… ворожащих…

Уповающих…

Уже…

Бессмертно!..

Небесно!..

Божественно!..

Крылатых!..

Айххххххххххххххяяяяяяяяяяя!..

Ах, как продолжительно печален этот прощальный вскрик…

А всё потому, что и пустыня у Тимура не та, что у Фёдора Конюхова…

Поэта даже пытаются поправлять: мол, не самоубийца пустыня, напротив, сама убивает.

Да только поэт не про песок в барханах… Про нашу жизнь, про планету, цивилизацию… Про то, что люди, живя без сердца, без крыльев, без Бога, себя убивают…

У Конюхова-художника не просто верблюды… У него именно корабли пустыни… И сам он плывет на них по песчаным барханам-волнам…

А когда вспоминаю строчки Чичибабина про «хорошее чудовище» и «печального работягу», вдруг своенравно примеряю их к отцу Фёдору – и…

…Ты погляди, ведь он древней домбры

и знает то, чего не знают люди.

После долгого рассматривания одной из его картин тоже кое-что узнала, додумалась…

Есть у отца Фёдора «Мираж», изображены там верблюд и на нём женщина. Судя по характерным чертам, сходным с овалом лица героинь других сюжетов художника, посвящённых любимой «Иринушке», супруге, эта наездница – тоже она…

Откроешь книгу писателя-путешественника, читаешь – и слёзы на страницы капают: где бы ни был – и в пустыне, и в океане, и на Эвересте – только и мечтает скорее увидеть её, Иринушку…

…И она очень любит верблюдов.

Вспоминаю его часто повторяемое во многих беседах и интервью: «…верблюд пахнет вечностью…», и думаю, тут образ не обонятельного восприятия, хотя и это, конечно, есть, но это образ всеобъемлющего переживания, ощущение глубинной связи…

Кажется, об этом говорит в своей книге и та самая «Иринушка» – Ирина Конюхова, супруга путешественника:

«Люди часто спрашивали, не устаю ли я на верблюде, двигаясь в день по шесть-восемь часов. Возможно, они обращали внимание на мое обгоревшее от солнца лицо, или замечали медлительность походки, когда я сходила с верблюда. Мне в ответ хотелось говорить с ними о чем угодно, только не об усталости или о том, каким кремом лучше защищать воспаленную кожу. Пусть каждая клеточка души и тела насыщается воздухом и солнцем, чувствует на себе приятные испарения, исходящие от верблюдов, потеющих в жару, пропитывается их потом и солью, ароматом полыни и разнотравья. Благородство человека должно быть выдублено солнцем, обветрено до точеного изящества и закалено сном человека, лежащего на земле на одной войлочной подстилке. Именно так мне хочется жить» («Дорога Большого Седла»).

…Да, нужно быть Фёдором Конюховым или его Иринушкой, нужно влезть в их шкуру или хотя бы посидеть рядом с ними на одной войлочной подстилке, чтобы эти приятные испарения, исходящие от верблюдов, потеющих в жару, их пот и соль с привкусом полыни и разнотравья стали и для тебя ароматом вечности…

Чтобы и ты почувствовал, как пахнет настоящая жизнь и истинная любовь…

Конечно, «нельзя объять необъятное!»…

И смешно рядом с вечной пирамидой Хеопса рисовать на зыбком песке маленькую свою мимолётную пирамиду… (Но ведь она живая, хоть и скоротечная, хрупкая!)

…

И всё же земная бедная душа жаждет многих крыл!..

И крыл муравья, и крыл стрекозы, и крыл орла!.. И многих стран!.. И многих языков!..

Но это я так, отступление от основной темы…

В той же книге Ирины Конюховой тронул меня эпизод об окончании экспедиции «По следам Великого шёлкового пути», где необходимость расстаться с верблюдами переживается с острой болью:

«Караван остановился. Люди ликовали. А у меня все замерло внутри. Словно жизнь оборвалась и образовалась пустота. Верблюды удивленно смотрели на нас. Они почувствовали нечто новое в том, как мы повернулись к ним спиной и направились в сторону трибун, где нас приветствовали встречающие. Пожилая женщина в национальном костюме запела протяжную песню на калмыцком языке и направилась к нам, протягивая чашу с кумысом. Это зрелище представилось как в тумане, подкосились ноги. Захотелось развернуться и убежать к верблюдам, прижаться к ним и никогда с ними не расставаться».

…Примечательно, что и в Русском музее и на выставке в Краснодаре художник давал пресс-конференцию на фоне сюжета с верблюдом («Расставание в Париже»). Очевидно, картина, её содержание, её тайна чем-то очень дороги ему…

А какие верблюды – в Париже?..

Так что на всех картинах с верблюдами зашифровано им нечто сокровенное о самом себе, о своём таинственном и необычайном, всех нас поражающем волшебном фантастическом мире…

«Если кто-то захочет узнать мой мир, пусть смотрит мои картины. Они ему расскажут о многом» (Фёдор Конюхов, «Мои путешествия»).

…А мне Тимур Зульфикаров рассказал кое-что о картинах отца Феодора. То есть подсказал, как смятенно, нелепо могут воспринимать эту живопись современники…

Есть у художника полотно, называется «Апостол Пётр при дверях». Ругают эту картину православные почитатели таланта священника-писателя-художника-экстремала… Дескать, не видим святости в облике святого Петра…

А лучше бы почитали Зульфикарова…

…Тут Барон оглушённо, ошпаренно шепчет:

– Ходжа, Ты опять говоришь про эти Золотые Врата…

Я дарю их Тебе!..

И всем голодным мальчикам-скелетам!..

Но! Ты видел?..

Там, у этих Райских Врат, сидит седовласый Апостол Пётр…

Вратарник!.. Камень Церкви!.. Из чистого аргентинского серебра!..

Японский робот последнего поколения!..

Он знает наизусть Библию и Тору!..

У отца Фёдора апостол Пётр, конечно, не робот последнего поколения, но чувство растерянности и невыразимой тревоги у зрителя возникает…

По поводу этой картины я написала очень эмоциональные полемические рассуждения, но, пожалуй, не время их развивать тут… Впрочем, если учесть, что написаны они всё-таки не без оглядки на родственность двух миров – зульфикаровского и конюховского, приведу здесь отрывочек своего эссе «Раздвигающий тьму», посвящённого в целом моей встрече с отцом Фёдором Конюховым.

…За картину «Апостол Пётр при дверях», выставленную в Русском музее, на него ополчилась вся церковная миссионерская братия. Дескать, проповедует извращённый образ святости. Да, лицо у его апостола, прямо скажем, не самое благоговейное, и в руках у него какое-то орудие, весьма сходное с известным атрибутом той мрачной сударыни, что в белом саване приходит косить людей, когда истечёт их земной срок…

Но чего вы хотите от впечатления, где переживается близость мучительной смерти?!

Это от художника, пишущего в мастерской свою творческую фантазию на благочестивую религиозную тему, требуйте умильных переживаний, выливающихся в понятные образы и приятные краски. А тут не фантазия, тут кошмарный крик на краю гибели… тут смятение и смешение благочестивой культурной памяти с угрожающей реальностью, обнажившей угловатые острые разломы ещё секунды назад казавшейся надёжной лодки…

И с чего вы взяли, что это недоумённо-чёрно-бородатое лицо и есть апостол Пётр? Может, это сам мореплаватель… воззрившийся на апостола, стоящего у закрытых дверей… после затопления лодки… Потому и: «Апостол Пётр при дверях». Не что видел, то и написал, а как увидел апостола, так себя и запечатлел… Мгновенное переживание, отразившееся в глазах героя картины… А может, апостолу было мучительно жаль, что земляне теряют такого бесценного человека…

…Какие чувства он мог испытывать, понимая, что вот сейчас, если не помощь Божия, он вместе с любимой женой будет медленно уходить на дно океана?.. Кто-нибудь из возмущённых ценителей изящной живописи может себе представить эти чувства, прежде чем начнёт сладострастно изгаляться над чужой болью?.. И где ваша христианская любовь и страх Божий?

Перечитываю теперь и удивляюсь: не письма ли Тимура к королю Швеции, российскому президенту, бывшему президенту Америки, другие… повлияли тут на мою горячность в защите художника от поверхностно воспринимающей его толпы…

Но вернусь к своим верблюдам…

Попыталась представить, какие книги Тимура Зульфикарова мог бы взять с собой в плавание отец Фёдор.

«Золотые письмена любви»?.. Нет, издание недавних лет слишком объёмно, громоздко для дальней дороги…

«Земные и небесные странствия поэта»?.. Возможно. Но не это издание 2017 года, что лежит теперь у меня на столе… Хотя именно в этом году путешественник прочёл поэта… Всё-таки 600 страниц многовато для вёсельной лодки в открытом океане, где только успевай грести… А ведь под рукой ещё и Библия, которую тоже надо успеть прочесть… Думаю, по правилу православного христианина отец Фёдор читает Священное Писание ежедневно…

И показалось очевидным, что одной из книг, что взял с собой отец Фёдор Конюхов в кругосветное плавание, был сборник стихотворений, поэм и притч под названием, что роднее и не придумаешь для путешественника, которого уже прозвали в России, с лёгкой руки Александра Проханова, «очарованным странником» и «божественным скитальцем» (и сама опубликовала на курском писательском сайте своё эссе под названием «Божий пилигрим»).

«Лазоревый странник» – так называется эта книга.

Подзаголовок подсказывает, что отцу Фёдору более удачного выбора не придумать – «Песнопения Руси и Азии». Батюшка часто в своих книгах употребляет это слово – песнопения, размышляя и о звуках океанских волн, сопровождающих его странническую молитву, и о скрипе вёсел в уключинах, гармонично убаюкивающих его, и о собственно литургических гимнах – церковных песнопениях, уносящих его памятью в родной московский храм…

Приведу для аргументации хотя бы одну цитату:

«Знаю, что надо грести, и буду грести. Это тяжело, однообразно, но на это нужно бросить всю силу воли. Сам путь похож при этом на нескончаемые церковные песнопения. Вёсла в уключинах поскрипывают и звенят, как кадило в руках старого священника. И надо обязательно взять себя в руки, ведь для тоски и тревоги, в сущности, нет никаких оснований» (из книги «Там, где видно Бога»).

…Изящный малоформатный томик этот вышел в издательстве «Молодая гвардия» в 2002 году с изысканным предисловием Владимира Личутина, озаглавленным, опять-таки, не без романтической нотки – «Мир сновидений и открытий».

Открытия…

Известно, каким вдохновенным проповедником романтической молодости духа является отец Фёдор. В каждом интервью он говорит: «Будьте романтиками! Живите ярко! Мечтайте и упорно стремитесь к своей мечте!».

Александр Проханов в эссе «Конюхов – очарованный странник» в 2016 году написал так, как и сам отец Фёдор сегодня говорит о себе, настаивая, что его подвиги может повторить каждый, что ничего сверхъестественного он не делает, просто люди из-за привязанности к благам цивилизации утратили связь с природой, ощущение своей слитности с ней, родства всему живому на планете. Забегая вперёд, скажу, что и Тимур Зульфикаров писал в своём гимне о том же, правда, чуть-чуть противоречиво из-за волнительного пафоса. А Проханов будто отчеканил формулу:

«Фёдор Конюхов – одна из загадок XX и XXI веков – и в то же время абсолютно понятное явление в контексте русского времени и русской истории. Таких людей, как Конюхов, были тысячи. Они покидали родные пороги, оставляли жён и детей и отправлялись искать Беловодье, осваивали кромку ледовых морей, уходили далеко в Сибирь, добывать для империи Тихоокеанское побережье. Такие люди, как Конюхов, создавали великое русское мироощущение, где бескрайнее русское пространство перетекает в бескрайнее русское время».

Вот эта мысль, что таких людей в былые времена «были тысячи» (с чем я, в общем-то, не согласна, считая отца Фёдора исключительным и неповторимым), у Тимура тоже будто присутствует, но перекрывается всё-таки гимном хвалы единственному в своём роде:

Таких путешественников Человечество ещё не знало!..

Несомненно, Фёдор Конюхов – Человек Тысячелетия!..

А чуть далее – знакомая, будто прохановская мысль:

Но в Фёдоре Конюхове проявились вся ширь… мощь… удаль… величие Русского Народа!.. Необъятность Русских земель!..

Вот такие люди и покоряли бескрайние дикие просторы и давали им жизнь!..

И создавали Великую Русь!..

Вообще, в этом гимне много созвучий и с мыслями наших писателей о просветительской миссии русского путешественника (А.Проханов, Михаил К. Попов, Борис Агеев пишут о его свете, раздвигающем тьму), и с мыслями самого отца Фёдора, сокровенными думами Конюхова-писателя, запечатленными в его многочисленных книгах.

Вот прислушиваюсь я к вещему слову Тимура:

…Почему-то мне чудится, что Он похож на могучих Первоапостолов Христа, бредущих по языческим землям и народам с Небесной Проповедью…

Спаситель брёл по водам…

А отец Фёдор плывёт по океанским водам вслед за Ним!..

…и снова слышу голос Проханова:

Когда мне довелось встретиться с Конюховым и побеседовать с ним, мне казалось, что вокруг него трепещет едва различимое сияние. Он живёт духовными стремлениями. Я не добился ответа, что заставляет его всякий раз то садиться в лодку и одному переплывать Атлантический океан, то вставать на лыжи и через торосы, замерзая и погибая, добираться до Северного полюса.

А Тимур и не добивался, сам всё прозрел, провидел:

…И ещё: если за наши несметные грехи Господь пошлёт на Землю Второй Потоп – то, несомненно, Новый Ной возьмёт на Спасительный Ковчег – из всего кишащего Человечества – Фёдора Конюхова…

…А может быть, Фёдор Конюхов и есть Новый Ной!.. Иль Его Провозвестник!..

Воистину!..

А дальше в его Гимне мне слышатся даже собственные мои переживания…

Удивительно, что президент Путин, привечающий артистов, спортсменов, эстрадников, олигархов и адовых глумословов, лично не курирует Героический океанический поход Фёдора Конюхова…

А Сталин дружил с Чкаловым…

Хрущёв – с Гагариным…

И ещё: а где же наши выдающиеся деятели культуры и искусства?..

Почему они молчат об этом Великом Подвиге!..

Чтоб было понятно, к чему это сказала про себя, придётся привести ещё один эпизод своего пока что не опубликованного и даже не дописанного эссе:

Казалось бы, при такой популярности в образе человека-мифа, человека-легенды, супермена, не знающего преград для своих дерзновенных стремлений, его все будут носить на руках и восхищённо рукоплескать при каждом его появлении на публике … Женщины будут кричать «Ура!» и бросать в воздух чепчики… Молодые люди не спать ночами и бредить дальними странствиями, вдохновлённые его подвигами…

Ничего подобного. В инете на форумах чуть ли не каждый третий скрипит зубами, требуя пользы от рекордов и патриотической дешевизны от уникального оборудования. И никто не помнит при этом, какой марки авто, на котором сам ездит, и производства какой страны телефон или компьютер, с которого засылает свои проклятия в мировой эфир.

Почему никто не требует патриотизма от самого себя, когда смотрит зарубежные фильмы вместо своих, слушает песни на каком угодно языке, лишь бы не на русском, употребляет в своей речи сотни иноязычных слов без всякой нужды, в то время как по-русски сказать было бы проще и понятнее…

Далее у меня следует научная справка о мягком южнорусском говоре отца Фёдора, не знаю, стоит ли приводить её здесь…

Этот самобытный говор легендарного морехода и воздухоплавателя стал притчей во языцех в инете, чего только не предполагают, почему он так говорит. А ведь ответ очень прост. Я назвала это, по аналогии с некогда опубликованной статьёй о языковой стихии нашего прозаика Михаила Еськова, – «Материнский язык».

… А суть его говора всего-то в смягчении глагольных форм: «Эверест принадлежить каждому», «едуть рабочие утром», «у нас живуть все». Чей-то слух может и резануть это произношение, но надо помнить, откуда родом отец Фёдор.

…Современная литературная норма с твёрдым «т» установилась не сразу. В начале XIX в. допустимым считалось и употребление т-мягкого. К примеру, поэт-сатирик С.Н. Марин (1776-1813), детство которого прошло в Воронеже, а с 14 лет он жил в Петербурге и принадлежал к наиболее образованной части дворянства (литературные, театральные и дипломатические круги), мог позволить себе такую неожиданную для современного читателя рифму:

Нельзя иметь тебе сумненье,

Чтоб мог иную я любить.

Коль сердца каждое движенье

Тебе одной принадлежит.

Здесь очевидно, что автор ориентировался на диалектное произношение с мягким конечным «т»: любить / принадлежить.

К концу XIX и позднее, в XX веке, подобное произношение для образованного человека стало уже невозможным. Ведь образование предполагает владение литературной нормой, и если норма нарушается, то можно заподозрить в человеке неграмотность. Русские писатели нередко использовали диалектные особенности языка для речевого портрета своих героев. К примеру, произношение т-мягкого в окончаниях глаголов часто встречается у писателей из южных областей России, описывающих быт и говор родных мест.

Наш Евгений Иванович Носов так рисует портрет мальчишки, увидевшего работу взрослых в деревенской кузнице: «Прибежавший из деревни Митька запальчиво рассказывал: – Ой, что делается! Сам Денис Иванович куёть… Ватник снял, в одной исподней рубахе… Перемазался – ужасть… Денис Иванович куёть, а Квадрат качаить…».

Это из рассказа «В чистом поле за просёлком». Квадратом в деревне величали деда, произношение имени которого было для сельчан неудобно: звали его Кондрат. Видимо, это носовое «ндр» было непривычно русскому крестьянину (хотя тут наоборот произошло славянское усложнение латинского имени Кодрат).

Непривычно было, наверно, и Фёдору Конюхову, выросшему в Запорожье, произносить твёрдое «т» в глаголах. Однако он добился такого уровня признания и уважения не только на родине, но и во всём мире, что теперь может позволить себе родной южнорусский говор вопреки ожиданиям и требованиям общеобязательной культурной ситуации.

…Как писатель, отец Фёдор не пользуется смягчёнными формами в своих книгах, чего можно было бы ожидать, пожалуй. И в этом проявляется, на мой взгляд, его принципиальная позиция: диалектная «изюминка» хороша в живой устной речи его, а для книги важна только мысль, выраженная чистым литературным слогом. Потому, наверное, он чётко разделяет задачи художника, создающего речевой портрет героя, и мемуариста, творящего образ собственной мысли.

А сегодня, перечитывая поэму Тимура о князе Михаиле Черниговском в сборнике «Лазоревый странник», поймала себя на мысленном представлении, как он прислушивается к матери, выдающемуся филологу-языковеду, и запоминает, впитывает её богатейший русский словарь, чарующую музыку её напевной русской речи…

И князь Михаил посол Вестник Руси весел от коня сошедши только что с веселого коня сойдя идет весел улыбчив горюч текуч горяч как ноздря дышащая гневно гонно ноздря его коня…

И князь Михаил Черниговский сойдя сбежав спав млад с коня идет хмельной лесной идет неготовый яростный русский улыбчивый отворенный идет к шатру хана Батыя…

 И там стоят нукеры и темники и шаманы-тадибейи самоедские и чадят костры и нукеры кричат:

– Кху! Кху!.. Берикилля! Берикилля!.. Урангх!.. Уран!.. Айда!.. Нож о горло точить ласкать ломать укрощать!..

 …О Господи о Спасе Иисусе охрани меня мя неповинного Твоея!..

Ну и что ж, что форма «твоея» это родительный падеж женского рода в церковнославянской грамматике… Поэма-то поётся на слух, тут грамматика утяжелить лишь поэзию может…

Так и отец Фёдор пренебрегает грамматикой (разглядываю его автограф дневника в книге «Там, где видно Бога», с.119), строча свой дневник в океане, где некогда вспоминать, к какому спряжению отнести глагол…

«Один ищит мечту, другой тщеславия?» – пишет он, и факт, что автограф этот опубликован в книге писателя, говорит о его абсолютном равнодушии к тому, что мы подумаем о его грамотности, она тут – не главное, а главное в том, что публикация автографа с грамматической ошибкой (а можно ведь было выбрать пограмотнее, никто ж не мешал) и есть уничижение гордыни, борьба с тщеславием…

То есть, у Тимура главное – поэзия, у отца Фёдора – духовный урок…

Если меня тут захотят «поймать за язык», дескать, давайте тогда вовсе отменим грамматику, напомню известное: что дозволено Юпитеру, не дозволено быку. Надо ли уточнять, что я имею в виду?..

«Мы живём в ХХI веке, но человечество ещё не построило даже основы культуры. Ведь цивилизация – это ещё не культура», – пишет отец Фёдор чуть раньше в своей книге.

И я понимаю, что грамматика – это «цивилизация», это общеобязательное условие развития общества, требование универсальное для всех. А способность уважать редкий, уникальный талант – вопреки «грамматике», – это уже культура.

Грамматика – орудие цивилизации и порождение её, а культура духа, внутренний лад – от Бога…

Потому Тимур Зульфикаров может писать поэмы без запятых, но без восклицательных знаков и заглавных букв он не может!

Точно так же и отец Фёдор Конюхов не может, не хочет презреть южнорусский свой говор, сохраняя речь как уникальное явление родной культуры, а не общеевропейской цивилизации. Книги его написаны классически правильным русским языком, которому позавидуют многие авторы. Но живая речь его на то и живая, чтобы оставаться медово текучей янтарной родной…

 «Слушать его спокойную, умиротворяющую речь, с его мягкими окончаниями приятно – музыка речи», – написала одна почитательница таланта писателя и художника у себя на странице в инете. – Слушаю, как он рассказывает о подготовке полета на воздушном шаре… «Сейчас идёть подготовка. Очень интенсивная. Я только что прилетел с Италии, где проходил обучение по управлению воздушным шаром. Почему Италия? Я сейчас учуся в Англии, а там январь, февраль очень большие ветра дують. И в Италии, у подножия гор сейчас спокойнее»… Почему я привела цитату из его рассказа? Да просто вновь хотелось напомнить, через его плавную северную речь, что его отец – потомок архангельских рыбаков-поморов».

А я цитирую эти рассуждения к тому, что не все понимают природу «умиротворяющей речи» отца Фёдора, считая её наследием архангельских предков Конюховых.

Чтобы впитать в себя эту мягкость и гармоничность говора, надо слышать его с детства. Как слышал, например, Тимур, родившись в Таджикистане, русскую речь своей матери (отца расстреляли через год после его рождения).

Русь – родина моей матери. Азия – родина отца…

Отсюда блуждания, странствия двоякой двубережной неприкаянной весёлой русско-таджикской души-музы…

Особенности речи не наследуются по крови, это продукт живого восприятия. Потому речь отца Фёдора не «северная», а как раз наоборот – это, повторюсь, южнорусский говор, унаследованный от земли по праву рождения и принципиально сохранённый отцом Фёдором как драгоценная память, питающая душу корневым соком запорожских приазовских степей. Мужество и суровое упорство мореплавателя, отвага и бесстрашие перед неукротимой стихией – да, это, конечно же, от поморов, от архангельских сродников по отцовской крови. Но текучая плавность говора – от материнского лона…

Вот и Владимир Личутин в предисловии к «Лазоревому страннику» пишет: «…родина бывает одна, и зов её, запечатленный тысячью милых с детства примет, куда сильнее, памятнее, подробнее, хмельнее будущей городской науки».

***

В злободневной своей поэме под названием «Святая Русь, капитализм и Путин» Тимур Зульфикаров неприметно соотнёс Фёдора Конюхова со всем русским народом, будто бы плавающим в бурных водах мирового Океана – «океана народов»:

Народ вопиет на Бревне Кораблекрушенья в Океане Народов!

Все народы на кораблях – а мы на Бревне Кораблекрушенья…

Как герой Фёдор Конюхов!.. Экстремалы!..

Сегодня те, чьё детство после «кораблекрушенья» осталось там, в далёком СССР, подобны экстремалам, выживающим в непривычных условиях. А отец Фёдор, как известно, подготовил себя с детства к экстремальным плаваниям (спал с мая по октябрь на улице, бегал по берегу моря в любую погоду и т.п.).

Он будто живой символ, Божий знак человечеству о том, что Россия – не только Бревно Кораблекрушенья, она и Ковчег Спасения.

 «Во многих странах я путешествовал, но лучше нашей страны не нашёл. И лучше веры нашей православной я не увидел».

Так он пишет в своей книге, которая называется «Там, где видно Бога». И слова эти поставлены в книге эпиграфом как самая главная мысль писателя.

В названии слышится мне некое противоречие известному евангельскому: Бога никто не видел нигде. Как же отец Фёдор утверждает, что есть место, где «видно Бога»?

Но тут, конечно, полемика не с Евангелием, а с однозначностью толкования его. Физическим зрением – да, никто не видел. Но есть такие укромные уголки внутри человека, где он встречается с Богом.

Если размышлять над этим названием, не прочитав книги, именно такое понимание приходит на ум. А когда откроешь и прочтёшь, оказывается, что ты прав: автор говорит о том, что Бога он встретил в океане, на склонах Эвереста, в безлюдной пустыне, но ты понимаешь, что речь о встрече в сердце, в собственной душе.

 «Бога нельзя обрести телесно, Его можно обрести мысленно. В этом плавании Всемогущий Бог присутствовал на палубе моей яхты! Я не видел Его в лицо, но Его дух благоговейно охватил мою душу».

…А на обложке книги «Там, где видно Бога», когда я, дочитав, тихо закрыла её, нечаянно увидела слова автора:

«Только сейчас я понял, что искал уединения, и потому стремился уйти в Океан или тишину полярного холода, в высокие горы.

И так я привык, чуть что, – и уже в одиночку огибаю земной шар на яхте или воздушном шаре, чтобы уйти в самого себя. Однако сейчас я нашёл самое тихое и безмятежное место, куда человек может удалиться, – это его душа».

А Тимур Зульфикаров ещё давно говорил, что душа человеческая – самая первая странница на земле…

…Ведь только душа человеческая – увы! – может витать, бродить в веках прошедших.

И для такой души-путешественницы нет смерти…

Есть странствия души, и есть странствия тела.

«Самые великие путешествия я совершал не выходя из дому», – говорит древний китаец Лао Цзы.

Ведь даже птицы весной и осенью поднимаются в небеса странствий, а в душе человека томятся тысячи перелётных птиц…

Так что евангельская максима, выраженная апостолом Иоанном: «Бога никтоже виде нигдеже» (если по-церковнославянски), в личном духовном опыте верующего человека претерпевает существенную смысловую трансформацию. «Нигде» это во внешнем мире, в суете бытовой повседневности, в шуме толпы и блеске больших городов, в обольщениях земных обстоятельств и тщеславии людских достижений. А внутри человека есть место, где «видно Бога», где Христос встречается с нами, входя в открытую дверь…

И у апостола в другом месте сказано, что Бога можно видеть. Об этом говорит в Евангелии сам Христос: «Если бы вы знали Меня, то знали бы и Отца Моего. И отныне знаете Его и видели Его. … Видевший Меня видел Отца» (Ин. 14:7-9).

…Любят верблюды на звёзды глядеть…

…А вся пустыня Руб аль Хали – это кочующие песчаные горбы песчаных верблюдов…

И теперь, думаю, пришло время привести мне «самый верблюжий» аргумент, то стихотворение, без которого не могла бы понять ни светлого конюховского «верблюжьего» восхищения, ни трагизма зульфикаровской «верблюжьей» печали…

И вот, навьючив на верблюжий горб,

На добрый – стопудовую заботу,

Отправимся – верблюд смирен и горд –

Справлять неисправимую работу.

Под темной тяжестью верблюжьих тел –

Мечтать о Ниле, радоваться луже,

Как господин и как Господь велел –

Нести свой крест по-божьи, по-верблюжьи.

И будут в зареве пустынных зорь

Горбы – болеть, купцы – гадать: откуда,

Какая это вдруг напала хворь

На доброго, покорного верблюда?

Но, ни единым взглядом не моля,

Вперед, вперед, с сожженными губами,

Пока Обетованная земля

Большим горбом не встанет над горбами.

Последнюю строфу дочитываешь задыхаясь… Дрожащими губами пытаешься произнести… Не получается…

Такая сила в слове… Такая мощь и глубина обобщения…

…Вперед, вперед, с сожженными губами,

Пока Обетованная земля

Большим горбом не встанет над горбами.

Надо ли называть автора? Неужели можно не узнать эту сверхъестественную власть над каждым звуком и слогом…

Да, Марина Цветаева…

Прошедшей зимой писала о ней статью для московского Дома-музея поэта, что в Борисоглебском переулке, и, как ни надеялась на свои почти двадцать лет воцерковления, всё равно смела меня волна её иррациональной, не поддающейся сознательному контролю словесной стихии… Будто в космическую гравитационную воронку затягивает…

И Тимур Зульфикаров, и Фёдор Конюхов упоминают Цветаеву среди своих любимых поэтов. Признаюсь, даже удивилась, когда отец Фёдор произнёс имя Цветаевой, рассказывая, каких авторов читал в юности. Может, мне послышалось? Может, что-то перепутала?..

Но в любом случае он не может, любя верблюдов, не знать её «верблюжьи» стихи…

Как и Тимур.

А значит, я не ошиблась.

…Вперед, вперед, с сожженными губами,

Пока Обетованная земля

Большим горбом не встанет над горбами.

В сборнике «Лазоревый странник» есть небольшая поэтическая притча, называется «Песчаный верблюд». Сюжет её разворачивается в Сахаре. В тех песках, по которым некогда брёл, быть может, и Фёдор Конюхов на своём пахнущем вечностью верблюде…

Не могу придумать лучшего окончания своим нынешним сбивчивым размышлениям, чем эта прозрачная в своей очевидности притча. И пусть эти слёзные костры Тимура Зульфикарова провьются пробьются и к сердцам моих соотечественников…

ПЕСЧАНЫЙ ВЕРБЛЮД

Однажды караван Пророка — да будет с Ним милость Аллаха! — заблудился в самуме-асыфе в пустыне Сахро-Сахаре бушующей разрывающейся расплескавшейся необъятно неоглядно

Много дней слепо и голодно и темно блуждали в разъяренной пустыне Пророк и святые спутники-асхабы его и верблюды его

Тогда Пророк приказал зарезать верблюда-вожака чтобы мясом его густым напитать поникших спутников своих а кровью напоить уста их солончаковые иссохшиеся

Когда разрезали разрушили развалили разъяли верблюда – не нашли в нем ни внутренностей ни крови ни мяса ни костей а один сплошной кипучий непролазный горячий песок

Верблюд был весь сложен слеплен из песка и песок верблюда просыпался в неоглядный песок пустыни и не осталось верблюда и следа его

Словно песочные часы посыпался верблюд и стал пустыней

Спутники Пророка содрогнулись ужаснулись но Пророк сказал:

– Как этот святой верблюд – допотопный корабль ковчег пустыни состоял из одного песка – так святой истинный человек состоит из одной молитвы! Да! Аллах Акбар! Аллах велик!

И караван единодушно взмолился в пустыне

Тут чрез пески секущие явились провились пробились сотворились косые слезные костры и колодцы спасительного оазиса…

14 августа 2021 года, Курск