Хромая уточка сказка читать

В начале времен мир пребывал во тьме. Но Всевышний явил Золотое Яйцо, в котором был заключен Род — Родитель всего сущего.

Род родил Любовь — Ладу-матушку и, силою Любви разрушив свою темницу, породил Вселенную — бесчисленное множество звездных миров, а также наш земной мир.

Солнце вышло тогда, из лица Его.

Месяц светлый — из груди Его.

Звезды частые — из очей Его.

Зори ясные — из бровей Его.

Ночи темные — да из дум Его.

Ветры буйные — из дыхания..

«Книга Коляды», 1 а

Так Род породил все, что мы видим вокруг, — все, что при Роде, — все, что мы зовем Природой. Род отделил мир видимый, явленный, то есть — Явь, от мира невидимого, духовного — от Нови. Род отделил Правду от Кривды.

В колеснице огненной Род утвердил Гром гремящий. Бог Солнца Ра, вышедший из лица Рода, был утвержден в золотой лодочке, а Месяц — в серебряной. Род испустил из своих уст Дух Божий — птицу Матерь Сва. Духом Божьим Род родил Сварога — Небесного Отца.

Сварог закончил миротворение. Он стал хозяином земного Мира, владыкой Божьего Царства. Сварог утвердил двенадцать столпов, подпирающих небосвод.

Из Слова Всевышнего Род сотворил бога Барму, который стал бормотать молитвы, прославления, рассказывать Веды. Также Он родил Дух Бармы, его супругу Тарусу.

Род стал Небесным Родником и породил воды Великого Океана. Из пены вод Океана явилась Мировая Уточка, породившая многих богов — ясуней и демонов-дасуней. Род родил Корову Земун и Козу Седунь, из их сосцов разлилось молоко и стало Млечным Путем. Потом он создал камень Алатырь, коим он принялся сбивать это Молоко. Из полученного после пахтанья масла была сотворена Мать Сыра Земля.

Древнейшие мифы Земли послужили источником предания о Сотворении мира, о рождении различных составляющих Вселенной из частей Господа: у славян — Рода (Прадеда, Прадо), у индийцев — Праджапати, Пуруши, Брахмы, в изначальной древности — Рудры, у скандинавов — Имира, на Кавказе — Тха. Именно это единое чуть не для всех народов Земли предание, лучше всего сохраненное славянами, вошло в «Звездную Книгу Коляды».

Предания о Роде изначальны. Потому корень слова Род столь многозначен. Заметим, что в славянских языках Род означает также «племя», «семья». Ныне к этому слову восходят многие корни значимых русских слов: народ, природа, родители, рот, родник и другие.

Род был известен всем древним европейцам. Например, в английской языке слово «Rod» также значит «королевский скипетр» или «власть» (то есть Род — это Скипетр Власти Всевышнего). Есть в английском и созвучное слово «road» значащее «Путь» (Род также Млечный Путь, то есть Путь к Богу); есть и другое созвучное слово «root», «корень» (Род — это Корень Существования, Корень Мирового Древа); и есть слово «rood», «крест», означающее символ веры.

Лучше всего текст о Рождении Мира Родом сохранился в Изначальных Ведах (Праведах) у славян. Например, в различных изложениях «Голубиной книги» (где Рода именуют Христом). Наиболее полный свод этих духовных стихов дан в книге П. Безсонова «Калъки перехожiе», 2 т., 1863 г.

Существуют и богумильские предания о Сотворении мира. Так, в книге «Вопросы и ответы Григория, Василия и Иоанна Богослова», берлинский, болгарский сборник XIII века на вопрос: «Отъ что сътвори Господь небо и земля?» дан ответ: «Възята еа сметана от воды и сь сири сяу и сотвори бь небо и земля».

Подобный сюжет есть в Ведах Индии — пахтание молочного океана и взбалтывание масла горой Мандарой: «Вода океана превратилась в молоко, затем смешалась с превосходным соком и по-том уже из молока произошло сбитое масло (Земля)». (Сказание об Астике, гл. 15).

Близкие индийские ведические тексты — «Ригведа», X ман-дала, также «Лесная», кн. III, гл. 189. Также «Мокшадхарма»;, кн. 12, гл. 182: «Из того лотоса возник Всеобъемлющий Брахма, из Вед состоящий. Горы — следует знать — его кости; земля — тук и мясо; его кровь — океаны; пространство — чрево; ветер — его дыхание; сила — огонь; (…) Сома, Солнце и Месяц слывут его глазами; небо сверху — его голова, его стопы — обитель земная; его руки — стороны света».

Те же образы мы находим и в скандинавских преданиях — (см.: «Старшая Эдда», Прорицание вельвы, с. 39-41). Также схожие образы есть в «Речах Гринмира»: «…плоть Имира стала землей, кости — горами, череп — небом, а волосы -лесом, из ресниц Имира построены стены Митгарда».

Не являются исключением и финские предания (смотри начало «Калевалы»), греческие (Аполлодор Афинский, «Мифологическая библиотека»), римские (Овидий. «Метаморфозы»). В кавказском нартском эпосе есть такие строки: «Господин над богами Тха (…) сказал (…): «Вот мной создано небо — оно вышло из уст моих…»

Можно стакже сравнить строки из «Голубиной книги» и из «Ригведы». Несмотря на то, что первый текст записан на Руси вXIX веке, а второй принадлежит к классическому ведическому периоду Индии (полагают, что это III тыс. до н.э.), общность их очевидна:

Солнце Красное от лица Божьего,Млад-светел месяц от грудей его,Звезды частые от риз Божьих, Ночи темные от дум Господних,Зори утренни от очей Господних.

«Голубиная книга»

Когда разделили Пурушу, Брахманом стали его уста… Луна родилась из мысли, Из глаз возникло Солнце, Из головы возникло небо…

Жил когда-то на свете богатый и могущественный король. И был у короля сын, такой красавец, что ему само солнце завидовало. Король и королева любили сына пуще всего на свете и ни в чём ему не отказывали. Принц же обожал охоту, а потому дня не проходило, чтобы он в окружении лучших юношей и девушек королевства не отправлялся в лес. Сопровождало их каждый раз не меньше пятисот псарей и семисот собак.

И вот случилось однажды так, что принц отбился от своих друзей и заблудился в лесу. Скитался он целый день по лесной чаще, а как начало темнеть, забрался на самое высокое дерево и принялся высматривать дорогу. Однако вокруг, куда ни кинь взгляд, были лишь верхушки деревьев.

Опечалился принц, но делать нечего. Слез он с дерева да устроился у его подножия на ночлег, не забыв перед сном обнажить меч. Так ночь и прошла.

Весь следующий день он также пробродил по лесу, но дороги так и не нашёл. Под вечер он снова забрался на высокое дерево, но опять не увидел ничего, кроме бескрайнего леса.

И снова пришлось принцу ночевать в глухом лесу.

На следующий день под вечер он опять взобрался на дерево, уже не надеясь на удачу, и тут – о чудо! – увидел в самой чаще огонёк.

Слез тогда принц с дерева и пошёл в ту сторону, где огонёк мерцал. Наконец, когда совсем стемнело, пришёл к воротам мрачного замка, к которому со всех сторон подступали кривые деревья.

Не по себе стало принцу, но он рассудил, что лучше уж попытать счастья в замке, чем провести ещё одну ночь под открытым небом, и постучал в ворота.

Ворота тут же распахнулись, и перед ним предстала девушка красоты несказанной.

– Кто ты, прекрасный юноша? – спросила она. – И почему бродишь по лесу ночью?

– Я сын короля. Отбился от своих друзей и заблудился в чаще. Три дня уже брожу я по лесу и устал так, что ноги меня больше не держат. Да и голод меня мучает всё сильнее и сильнее. Прошу тебя, красавица, сжалься надо мной! Накорми ужином да позволь переночевать в своём замке.

– Ах, милый принц! – воскликнула красавица. – Я бы сжалилась над тобой, но знаешь ли ты, чей это замок? Здесь живут мои родители – великаны-людоеды. И они непременно проглотят тебя живьём, как только вернутся.

– Не пугай меня, красавица. Для меня сейчас голод и холод страшнее всех великанов и людоедов на свете.

– Раз так, то заходи быстрее. Я накормлю тебя ужином, и ты тут же уйдёшь, потому что родители мои вернутся в то же мгновение, как пробьёт полночь.

– Прошу тебя, не гони меня прочь. Я лучше спрячусь где-нибудь и дождусь утра. Замок у тебя большой, авось меня и не найдут.

Сжалилась над принцем красавица, накормила его, напоила, а как дело подошло к полуночи, велела ему спрятаться под ушат.

И только принц спрятался, как распахнулись двери замка и вошли великаны-людоеды. Ростом они были с самое высокое дерево в лесу. Изо рта их торчали кабаньи клыки, а огромные жёлтые глаза непрестанно вращались. Сами же они были чернее сажи.

– О-го-го, дочка наша, красавица Жанетон, чуем мы, тут человеком пахнет! – хором взвыли великаны.

– Да что вы такое говорите, милые мои отец и мать, – отвечала им прекрасная Жанетон. – Хоть весь замок обыщите, никого тут нет и быть не может.

Кинулись великаны обыскивать замок, но так как они порядком устали с дороги, то быстро притомились и решили отправиться спать.

– Сейчас мы никого не нашли, но завтра весь замок перевернём. И лучше бы тебе нам было не врать. Потому как если ты соврала нам, прекрасная Жанетон, то мы не посмотрим, что ты наша дочь, – живьём проглотим.

Испугалась красавица Жанетон, но виду не подала. Дождалась она, когда родители её заснут крепким сном и храп их разнесётся по замку, взяла мешочек муки, замесила тесто да, уколов себе палец, капнула туда каплю крови. Потом из этого теста он испекла пирожок, который мог говорить её голосом, потихоньку прокралась в спальню родителей и взяла там волшебную палку да семимильные сапоги.

Покончив со всеми приготовлениями, она отправилась к ушату, где прятался принц, и сказала:

– Милый принц, бежим отсюда скорее! Родители мои как проснутся, так непременно тебя найдут. А вместе с тобой и меня съедят.

С этими словами надела она семимильные сапоги, схватила принца за руку, и умчались они из замка, да так быстро, что даже ветру их было не догнать.

Однако великаны были не только злыми, но ещё и очень хитрыми, а потому, не поверив дочери, они лишь притворились спящими.

– Эй, прекрасная Жанетон, иди-ка ты спать! – крикнули они посреди ночи.

– Уже иду, только косынку сниму, – отвечал им пирожок.

– Дома наша дочка, муженёк, – сказала тогда людоедка своему мужу, – а значит, и мы можем немного поспать.

Однако великаны были не только злыми, но ещё и очень хитрыми, а потому, не поверив дочери, они лишь притворились спящими.

– Эге-гей, красавица Жанетон, идёшь ли ты спать?

– Иду, только рубашку сниму, – отвечал ему меж тем пирожок.

Людоед успокоился и снова ненадолго заснул.

– Эгей, прекрасная Жанетон, идёшь ты спать наконец или нет?! – закричал великан, снова проснувшись.

– Иду, только юбку сниму, – отвечал ему пирожок.

С этим великан снова заснул, но проспал не более получаса.

– Эге-гей, красавица Жанетон, ляжешь ты наконец или нет?! – крикнул великан, когда опять проснулся.

– Иду, только косы расчешу, – отвечал ему пирожок.

И снова заснул людоед, но опять вскоре проснулся.

– Эй, красавица Жанетон, что же ты всё не ложишься?! – закричал он так, что деревья во дворе пригнулись.

– Иду, вот только башмачки сниму, – отвечал ему пирожок.

И опять заснул людоед, а проснувшись, снова крикнул:

– Эге-гей, прекрасная Жанетон, ляжешь ты сегодня наконец или нет?!

Но к тому моменту уже наступило утро и чары над пирожком рассеялись, словно их и не бывало, а значит, он не смог ничего ответить великану.

– Э, муженёк, сдаётся мне, негодница-дочка нас обманула! – заревела великанша, вскакивая с постели. – Эта чертовка убежала с человечишкой, которого всю ночь прятала в нашем доме. Да ещё и палку волшебную с семимильными сапогами прихватила. Давай-ка беги за ними да принеси их поскорее! Я их тут же и изжарю, и мы с тобой знатно отобедаем!

– Ты уж не переживай, жёнушка, за мной не заржавеет, – ответил ей великан.

С этими словами он схватил другую палку, ещё лучше прежней, нацепил десятимильные сапоги и пустился в погоню.

Увидела прекрасная Жанетон, что отец их вот-вот нагонит, и решила его перехитрить. Остановились тогда беглецы и превратились в маленьких ярких птичек, весело чирикающих в густых кронах деревьев.

Тут-то их и догнал великан-людоед.

– А ну-ка, птахи, отвечайте – не пробегал ли кто сейчас по этой дороге? – взревел великан.

Но птички только знай себе весело чирикали да скакали с ветки на ветку. Ничего не добился от них людоед, а потому, страшно раздосадованный, вернулся обратно в замок. А прекрасная Жанетон и принц тем временем приняли свой прежний облик и пустились снова бежать что есть мочи.

– Ну что, муженёк, поймал ли ты красавицу Жанетон и проклятого человечка? – тем временем спросила мужа великанша. – А то я уже и ножи наточила.

– Увы, милая жёнушка, никого я по дороге не встретил, кроме двух крошечных птичек, что скакали по ветвям да весело чирикали.

– У-у-у, муженёк, так ведь это они и были! – взревела великанша. – А ну-ка, беги за ними следом, да поживее. Я уже есть хочу.

Разозлился пуще прежнего людоед и побежал за беглецами ещё быстрее.

– Ну погодите у меня! – ругался он по дороге. – Уж я вас поймаю – так спуску не дам.

Чуть было не догнал он красавицу Жанетон и принца, однако девушка вовремя заметила опасность, остановилась и превратила себя и юношу в селезня и уточку.

Завидев птиц, людоед остановился и принялся их расспрашивать:

– Селезень и уточка, отвечайте мне сейчас же: не пробегали ли мимо вас красавица Жанетон и человечий сын?

Но уточка с селезнем ничего ему не ответили.

Пришлось великану ни с чем возвратиться восвояси.

– Ого-го, муженёк, смотрю, ты уже вернулся! – вскричала великанша. – Должно быть, ты поймал прекрасную Жанетон и человечишку, потому что я страсть как голодна и даже успела развести огонь в печи.

– Эге-гей, жёнушка, – отвечал людоед. – Никого я не поймал, никого не нашёл. Лишь встретил по дороге селезня и уточку, которые плескались в пруду.

– Ну и дурень же ты, муженёк. Ведь это они и были. А ну-ка, беги за ними быстрее, а то у меня уже брюхо подводит, так есть хочется!

– Погодите же у меня! – вскричал великан. – Теперь-то я вас точно поймаю и уж тогда покажу небо в алмазах!

С этими словами он пустился в погоню и бежал быстрее прежнего. Однако прекрасная Жанетон снова вовремя заметила опасность и обратилась в очаровательную пастушку, а принца превратила в стадо овечек.

– Отвечайте живо – не видели ли вы здесь прекрасную Жанетон и с ней мерзкого человечка? – заревел великан, как только их увидел.

Но в ответ он услышал лишь:

– Бе-е-е-е-е-е…

Выругался великан и припустил обратно, а прекрасная Жанетон вернула себе и принцу прежний облик, и побежали они дальше.

– Ну, дорогой муженёк, чем ты теперь меня порадуешь? – с такими словами встретила его великанша. – Я уже и воду вскипятила, и соус ароматный приготовила. Жду не дождусь, когда смогу полакомиться красавицей Жанетон и человечишкой.

– Эх, жёнушка, никого-то я по дороге не встретил, только прелестную пастушку да стадо овечек.

– Дураком ты родился, муженёк, дураком и помрёшь. Ведь это они и были! А ну, беги за ними быстрее, а то я скоро с ума от голода сойду.

– Вот разбойники! – разозлился великан, да в сердцах так топнул ногой, что земля треснула.

Пустился он в погоню, но прекрасная Жанетон и принц убежали уже очень далеко, а посему, как ни старался великан, так и не смог их догнать.

А принц с Жанетон вскоре добрались до королевского замка и нашли всех в глубоком трауре: король и королева уже не чаяли увидеть своего любимого сына живым. Теперь же их радости не было предела.

– Дорогие мои отец и мать, – сказал тут принц. – Если бы не прекрасная Жанетон, не избежать бы мне страшной смерти. Четыре раза спасала она меня от великанов-людоедов, и за это время я успел полюбить её всем сердцем. А посему прошу вас благословить нас.

Но король и королева были так рады возвращению своего любимого сына, да и прекрасная Жанетон была так хороша, что у них и в мыслях не было отказывать сыну. Сей же час они благословили молодых и вскоре сыграли весёлую свадьбу.

Говорят, что принц со своей женой, прекрасной Жанетон, дожили до ста лет, и жили они в богатстве, любви и довольстве.

Предлагаем познакомиться с произведением Д. Н. Мамина-Сибиряка «Серая Шейка», рассказывающем удивительную историю маленькой уточки.

Главные герои

Серая Шейка – уточка, которая не могла улететь в теплые края.

Селезень и Утка – ее родители.

Заяц – друг Серой Шейки.

Лиса – виновница всех бед в жизни Серой Шейки.

Акинтыч – старик-охотник, спасший уточку.

Краткое содержание

Первые осенние заморозки стали сигналом к тому, что пора птицам собираться в теплые края. С озабоченным видом они начали подготовку к дальнему перелету. Птицы понимали всю опасность этого пути. Многие погибают в дороге «от разных случайностей».

Лебеди и гуси имели важный вид. Мелкие птички суетились больше всех. Старый Селезень ворчал, не понимая, в чем причины беспокойства. Утка, его жена, назвала его лентяем и плохим отцом. Она привела в пример гусей и лебедей, которые всегда несут ответственность за свое потомство. Селезень не остался в долгу и указал на неприятный характер Утки. Он считает, что не стоит вмешиваться в чужие дела. Все должны жить по-своему. Селезень любил порассуждать, считал себя умным, в отличие от гусей, а потому был всегда прав.

Обычно Утка не обращала внимания на недостатки мужа, но в этот раз она очень переживала из-за их дочери Серой Шейки. Весной к выводку подкралась Лиса и схватила утенка. Утка смогла отбить Серую Шейку, но Лиса сломала уточке крылышко. Из-за этого она не могла летать. Зимой Серой Шейке предстояло остаться одной на реке. Мать очень беспокоилась за нее и даже хотела остаться с ней. Селезень был против, ведь нужно присматривать за другими детьми. Он не понимал, какую душевную боль испытывает Утка, думая о Серой Шейке.

Старая Утка проявляла к Серой Шейке больше нежности, чем к другим утятам. Та смотрела с любопытством и легкой завистью на сборы своих родичей. Она даже не догадывалась, как тяжело ей придется. Серая Шейка надеялась на встречу весной. Мать не была в этом уверена. Она сожалела, что нельзя перенести дочь на теплый ключ. Старая Утка тайком от всех плакала, думая о судьбе несчастной Серой Шейки.

Вода в реке потемнела. Последние листья облетали с деревьев. Провожая взглядом журавлей, уточка затосковала. Наконец, ее сородичи стали готовиться к отлету. Каждое утро молодежь тренировалась, укрепляя крылья. Они шумно радовались. Серая Шейка издалека любовалась ими. Она с удовольствием плавала и ныряла, плавание заменяло ей полет.

Ранним утром сбился утиный косяк на реке. Мать не спала всю ночь. Она дала последние наставления Серой Шейке. Стая поднялась в небо, выстроилась треугольником и скрылась из глаз. Серая Шейка подумала, что лучше бы Лиса ее тогда съела, так ей стало одиноко.

По утрам вода у берегов начала замерзать. Серая Шейка скучала по своим родным. Река опустела, только в лесу было движение. Там остались рябчики, по деревьям прыгали белки, под деревьями зайцы. Серая Шейка однажды зашла в лес и встретила Зайца. Они подружились. Утка рассказала о своей горькой доле. Заяц поделился своими бедами. Оказалось у них есть общий враг Лиса. Заяц все время от нее прячется. Только зимой это делать сложнее, нет ни травы, ни листьев на деревьях.

Выпал снег, на реке осталась только полынья посредине. Мороз подкарауливал речку, когда она засыпала по ночам. Особенно опасны были звездные ночи, тогда мороз особенно лютовал. В эти дни на берегу появилась Лиса, которая уже однажды чуть не съела Серую Шейку. Она очень образовалась, увидев знакомую уточку. Заяц и Серая Шейка теперь боялись вместе.

Зима украсила природу, все вокруг стало белым, без единого пятнышка. Серая Шейка не могла любоваться этими чудесами. Уточка очень боялась, что полынья скоро замерзнет, и ей некуда будет спрятаться.

Вскоре Лиса появилась снова. Она попыталась подползти к краю полыньи, но лед был слишком тонкий. Лиса стала приходить каждый день. Она садилась на край полыньи, пугая Серую Шейку. Та ныряла под воду, прячась от хищницы. Заяц сидел на берегу и возмущался проделками Лисы.

Однажды утром зайцы вышли позавтракать и поиграть. Был сильный мороз, звери бегали, постукивали лапкой об лапку. Вдруг они увидели в лесу старого охотника. Он подкрался к зайцам и хотел подстрелить самого крупного старухе на шубу. Они разгадали его планы и бросились врассыпную. Старик попытался разыскать зайцев по следам, но где уж там. Обругав «лукавцев», он присел у реки отдохнуть.

Тут охотник увидел на середине реки Лису. Он обрадовался, что воротник сам ползет в руки. Старик старательно прицеливался, чтобы не испортить воротник. Наконец, он выстрелил, но глаза подвели его. Когда Акинтыч подбежал к полынье, Лисы, как и не бывало. В воде он увидел Серую Шейку и удивился, что она не улетела. Уточка объяснила ему, в чем дело. Старик пожалел ее и забрал с собой. Внучатам радость, весной яйца принесет утка. Про Лису Акинтыч жене решил не говорить. Зайцы смотрели на него и весело смеялись.