Фон для рассказа сказки

«Лото сказок» — Питер Пен. Наступила поздняя осень. Сестрица Алёнушка и братец Иванушка. Лягушка – путешественница. Кто сказал «Мяу». Два жадных медвежонка. Кот в сапогах. Крокодил. Крокодил Гена и его друзья. Каша из топора. Ты продолжаешь игру. Прикинулась сиротой. Петя–петушок. Щенок. Гуси – лебеди. Пьёт с Алёнушкой из одной чашки.

«Игры по сказкам для детей» — Сказка, в гости приходи! Сказки, в которых Ваш ребенок является главным героем. Сказочные пожелания. Правила игры. И умной мамы нежный взгляд. Нужна ли сказке присказка? Отзывчивость – готовность помочь другим людям. Принцесса сказочной страны. Честность – искренность и правдивость в поступках и мыслях.

«Конкурс Сказка» — Конкурс. Н.В.Гоголь. Старик из сказки А.С. Пушкина «Сказка о рыбаке и рыбке» всего 6 раз ходил к морю. ИГРА СО ЗРИТЕЛЯМИ «Какого фрагмента не хватает?». «Черный ящик». Собаку семи богатырей в сказке о мертвой царевне звали Соколко. Л.Н. Толстой. «Творческий». И.С.Тургенев. Четвертый конкурс. Седьмой конкурс.

«Игры со сказочными героями» — Викторина. Буду служить тебе славно. Петушок. Вещи. Сказки зарубежных писателей. Дерево. Разминка. Русские народные сказки. Золотое яичко. Книжкины именины. Приключения Незнайки. Дележ. Товарищ. В стране сказочных героев. Фантазер. Пушкиниана. Сказки русских писателей.

«Игра по сказкам» — Великий путешественник. «Руслан и Людмила»; «Евгении Онегин»; «Сказка о рыбаке и рыбке». С.Я.Маршак; К.И.Чуковский П.П.Ершов. Интеллектуальная игра. «Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях». «Кто хочет стать знатоком литературы». Следопыты. Сказка «Колобок». «Ерш»; «Караси»; «Акула». К какому жанру относится художественное произведение, в котором есть мораль?

«Детские игры по сказкам» — Фея. Узнай героя сказки. Портрет. По щучьему велению. Птица. Сказка о рыбаке и рыбке. Разминка. Неопознанный объект. Гуси-лебеди. Сестрица Аленушка и братец Иванушка. Сивка-бурка. Маша и медведь. Сколько героев было в сказке «Репка». Волшебные помощники. Снежная Королева. Имена семи гномов. Аленький цветочек.

Всего в теме 12 презентаций

Сказка — один из основных видов устного народного творчества. Художественное повествование фантастического, приключенческого или бытового характера.

Сказка — произведение, в котором главной чертой является «установка на раскрытие жизненной правды с помощью возвышающего или снижающего реальность условно-поэтического вымысла».

Сказка — абстрагированная форма местного предания, представленная в более сжатой и кристаллизованной форме: Изначальной формой фольклорных сказок являются местные предания, парапсихологические истории и рассказы о чудесах, которые возникают в виде обычных галлюцинаций вследствие вторжения архетипических содержаний из коллективного бессознательного.

Авторы почти всех трактовок определяют сказку как вид устного повествования с фантастическим вымыслом. Связь с мифом и легендами, на которую указывает М.-Л. Фон Франц, выводит сказку за пределы простого фантастического рассказа. Сказка — не только поэтический вымысел или игра фантазии; через содержание, язык, сюжеты и образы в ней отражаются культурные ценности ее создателя.

Издавна сказки были близки и понятны простому народу. Фантастика переплеталась в них с реальностью. Живя в нужде, люди мечтали о коврах-самолетах, о дворцах, о скатерти-самобранке. И всегда в русских сказках торжествовала справедливость, а добро побеждало зло. Не случайно А. С. Пушкин писал: «Что за прелесть эти сказки! Каждая есть поэма!»

1. Зачин. (“В некотором царстве, в некотором государстве жили-были…”).

2. Основная часть.

3. Концовка. (“Стали они жить – поживать и добра наживать” или “Устроили они пир на весь мир…”).

Любая сказка ориентирована на социально-педагогический эффект: она обучает, побуждает к деятельности и даже лечит. Иначе говоря, потенциал сказки гораздо богаче ее идейно-художественной значимости.

От других прозаических жанров сказка отличается более развитой эстетической стороной. Эстетическое начало проявляется в идеализации положительных героев, и в ярком изображении «сказочного мира», и романтической окраске событий.

Мудрость и ценность сказки в том, что она отражает, открывает и позволяет пережить смысл важнейших общечеловеческих ценностей и жизненного смысла в целом. С точки зрения житейского смысла сказка наивна, с точки зрения жизненного смысла – глубока и неисчерпаема.

Важнейшие идеи, основная проблематика, сюжетные стержни и – главное – расстановка сил, осуществляющих добро и зло, по сути, едины в сказках разных народов. В этом смысле любая сказка не знает границ, она для всего человечества.

На этой основе возникает классификация видов сказок, хотя и не вполне единообразная. Так, при проблемно-тематическом подходе выделяются сказки, посвященные животным, сказки о необычных и сверхъестественных событиях, приключенческие сказки, социально-бытовые, сказки-анекдоты, сказки-перевертыши и другие.

На сегодняшний день принята следующая классификация русских народных сказок:

1. Сказки о животных;

2. Волшебные сказки;

3. Бытовые сказки.

Сказки о животных

В сказках о животных действуют рыбы, звери, птицы, они разговаривают друг с другом, объявляют друг другу войну, мирятся. В основе таких сказок лежит тотемизм (вера в тотемного зверя, покровителя рода), вылившийся в культ животного. Например, медведь, ставший героем сказок, по представлениям древних славян, мог предсказывать будущее. Нередко он мыслился как зверь страшный, мстительный, не прощающий обиды (сказка «Медведь»). Чем дальше уходит вера в то тем, чем более уверенным в своих силах становится человек, тем возможнее его власть над животным, «победа» над ним. Так происходит, например, в сказках «Мужик и медведь», «Медведь, собака и кошка». Сказки существенно отличаются от поверий о животных — в последних, большую роль играет вымысел, связанный с язычеством. Волк в повериях мудр и хитёр, медведь страшен. Сказка же теряет зависимость от язычества, становится насмешкой над животными. Мифология в ней переходит в искусство. Сказка преображается в своеобразную художественную шутку — критику тех существ, которые подразумеваются под животными. Отсюда — близость подобных сказок к басням («Лиса и журавль», «Звери в яме»).

Волшебные сказки

Сказки волшебного типа включают в себя волшебные, приключенческие, героические. В основе таких сказок лежит чудесный мир. Чудесный мир – это предметный, фантастический, неограниченный мир. Благодаря неограниченной фантастике и чудесному принципу организации материала в сказках с чудесным миром возможного «превращения», поражающие своей скоростью (дети растут не по дням, а по часам, с каждым днем все сильнее или краше становятся). Не только скорость процесса ирреальна, но и сам его характер (из сказки «Снегурочка». «Глядь, у Снегурочки губы порозовели, глаза открылись. Потом стряхнула с себя снег и вышла из сугроба живая девочка». «Обращение» в сказках чудесного типа, как правило, происходят с помощью волшебных существ или предметов.

Бытовые сказки

Характерной приметой бытовых сказок становится воспроизведение в них обыденной жизни. Конфликт бытовой сказки часто состоит в том, что порядочность, честность, благородство под маской простоватости и наивности противостоит тем качествам личности, которые всегда вызывали у народа резкое неприятие (жадность, злоба, зависть).

Когда мы были совсем крохами, мама или бабушка рассказывали нам о курочке-рябе и колобке. Когда мы немного подрастали, нам читали из книжек с картинками. Потом мы смотрели мультики о Белоснежке и семи гномах, Золушке или Василисе Премудрой. Затем приходила пора, и мы запоем глотали «1001 ночь» или «Панчатантру», смотрели «Шрек», пока не дозревали до таких многоплановых произведений, как «Вечера на хуторе близ Диканьки». И всё это был один и тот же литературный художественный вид повествования. Итак, что такое сказка?

Естественно, это повествование о событиях, которых на самом деле не было. Но от жанра фантастики данный жанр отличает то, что он и не претендует на достоверность. Он заранее определенными намеками дает нам понять, что дело здесь не в правдивых сведениях, а в самом повествовании и морали («В некотором царстве», «За царя Гороха»). Этим он отличается от мифа, который рассказывает о космогонии, теогонии и подвигах героев (наподобие Геракла). Эпосы, саги и сказания, несмотря на свой фантастический сюжет, говорящих животных и тому подобное, повествуют об истории народа, создавшего их. В самом деле, что такое сказка, как не порождение того же народа?

С XVII века появился новый жанр — литературная сказка. Ее новизна состояла в том, что, помимо яркого индивидуального стиля автора, такие повествования могли быть и поэтическими, рифмованными (к примеру, сказки А.С. Пушкина). Сокровищницу мировой литературы украсили рассказы Шарля Перро, братьев Гримм, Андерсена, Гауфа и других. Авторское произведение может быть прикреплено к конкретному месту и времени (Шварцвальд у Гримм, Диканька у Гоголя), но никому и в голову не приходит расценивать сказку как описание достоверных событий. Она увлекает, гипнотизирует своим немыслимо прекрасным сюжетом.

Ведь что такое сказка, и почему мы, вырастая, пересказываем эти немудреные истории своим детям? В них, несмотря на кажущуюся примитивность, заложены основные знания о мире, моральные императивы, основы этики. Так ребенок начинает познавать вселенную и общество, в котором ему предстоит жить. Ведь недаром говорится: «Сказка — ложь, да в ней намёк, добрым молодцам — урок». Кстати, до XIX века этот термин носил прямо противоположный современному смысл. Им обозначали точный перечень и достоверное описание чего-либо. А жанр, повествующий о царевне-лягушке или живущих в лесу кикиморах, назывался тогда баснь или кошуна.

Когда мы были совсем крохами, мама или бабушка рассказывали нам о курочке-рябе и колобке. Когда мы немного подрастали, нам читали из книжек с картинками. Потом мы смотрели мультики о Белоснежке и семи гномах, Золушке или Василисе Премудрой. Затем приходила пора, и мы запоем глотали «1001 ночь» или «Панчатантру», смотрели «Шрек», пока не дозревали до таких многоплановых произведений, как «Вечера на хуторе близ Диканьки». И всё это был один и тот же литературный художественный вид повествования. Итак, что такое сказка?

Видео: Серебряное копытце

Естественно, это повествование о событиях, которых на самом деле не было. Но от жанра фантастики данный жанр отличает то, что он и не претендует на достоверность. Он заранее определенными намеками дает нам понять, что дело здесь не в правдивых сведениях, а в самом повествовании и морали («В некотором царстве», «За царя Гороха»). Этим он отличается от мифа, который рассказывает о космогонии, теогонии и подвигах героев (наподобие Геракла). Эпосы, саги и сказания, несмотря на свой фантастический сюжет, говорящих животных и тому подобное, повествуют об истории народа, создавшего их. В самом деле, что такое сказка, как не порождение того же народа?

Видео: Осенний Вальс. Фильм. StarMedia. Мелодрама

Видео: Сюжеты программы «Неделя»

С XVII века появился новый жанр — литературная сказка. Ее новизна состояла в том, что, помимо яркого индивидуального стиля автора, такие повествования могли быть и поэтическими, рифмованными (к примеру, сказки А.С. Пушкина). Сокровищницу мировой литературы украсили рассказы Шарля Перро, братьев Гримм, Андерсена, Гауфа и других. Авторское произведение может быть прикреплено к конкретному месту и времени (Шварцвальд у Гримм, Диканька у Гоголя), но никому и в голову не приходит расценивать сказку как описание достоверных событий. Она увлекает, гипнотизирует своим немыслимо прекрасным сюжетом.

Ведь что такое сказка, и почему мы, вырастая, пересказываем эти немудреные истории своим детям? В них, несмотря на кажущуюся примитивность, заложены основные знания о мире, моральные императивы, основы этики. Так ребенок начинает познавать вселенную и общество, в котором ему предстоит жить. Ведь недаром говорится: «Сказка – ложь, да в ней намёк, добрым молодцам – урок». Кстати, до XIX века этот термин носил прямо противоположный современному смысл. Им обозначали точный перечень и достоверное описание чего-либо. А жанр, повествующий о царевне-лягушке или живущих в лесу кикиморах, назывался тогда баснь или кошуна.

Всем гостям сайта рекомендуем читать краткое содержание сказки «Крошка Цахес, по прозванию Циннобер» – повести-гротеска Э.Т.А. Гофмана. Известное произведение немецкого романтика – это не просто легкая волшебная история. В сказке затронут целый ряд проблем современного писателю немецкого общества.

Главные герои

Цахес (Циннобер) – сын крестьянки; уродливый карлик, получивший от феи дар нравиться окружающим людям.

Валтазар – студент, влюбленный в Кандиду.

Фрейлейн фон Розеншен – фея Розабельверда, сжалившаяся над уродливым Цахесом.

Фабиан – приятель Валтазара.

Проспер Альпанус – могущественный маг.

Мош Терпин – профессор естествознания.

Кандида – дочь Терпина.

Краткое содержание

Глава первая

Однажды неподалеку от одной деревни очень бедная крестьянка остановилась передохнуть и стала вслух жаловаться на свою несчастную судьбу. Женщина и ее муж жили в крайней нищете. Их всю жизнь преследовали неудачи. В довершение всех бед у супругов родился уродец – безобразный мальчик, получивший имя Цахес.

Цахесу было уже три с половиной года. Он до сих пор не умел ни ходить, ни говорить. Судя по всему, уродец никогда не будет работать. Уже в этом возрасте мальчик отличался невероятной прожорливостью, ухудшая и без того бедственное положение родителей.

Когда крестьянка заснула, Цахес вылез из корзины, в которой его носила мать, и стал ползать поблизости. Мимо проходила фрейлейн фон Розеншен – барышня из расположенного рядом заведения для благородных девиц. Увидев уродца, она сжалилась над ним и его бедной матерью. Розеншен взяла Цахеса на руки и ласково причесала его.

Проснувшись, крестьянка сразу же заметила, что волосы ее сына аккуратно расчесаны. К ее удивлению, Цахес впервые произнес несколько слов и встал на ноги.

По дороге крестьянку остановил местный пастор и предложил ей присесть отдохнуть возле его дома. Неожиданно он стал восхищаться Цахесом, называя безобразного урода красавцем. Пастор даже выразил желание взять ребенка на воспитание к себе. Удивленная женщина пыталась отговорить его, но пастор завел Цахеса в дом и закрыл дверь.

«Ослепление» пастора было вызвано волшебством. Под именем фрейлейн фон Розеншен уже давно скрывалась знаменитая фея Розабельверда.

В княжестве, где происходили эти события, несколько лет назад было насильственно введено просвещение. Одним из главных пунктов реформ была борьба с волшебством. Большая часть фей была изгнана из княжества. Оставшимся строго запретили заниматься чудесами. Лишь Розабельверда, припугнув нового правителя, добилась права жить инкогнито в заведении для благородных девиц и пользоваться полной свободой действий.

Глава вторая

 Спустя несколько лет в окрестностях города Керепес прогуливались два приятеля – Валтазар и Фабиан. Оба были студентами Керепесского университета. Валтазар признался другу, что уже давно испытывает отвращение к городской жизни и ученым занятиям. Его постоянно тянет за город, чтобы в уединении предаться мечтам на лоне природы. Проницательный Фабиан заметил, что Валтазар, тем не менее, не пропускает ни одного занятия у профессора естествознания Моша Терпина. Он догадался, что это объясняется любовью Валтазара к прекрасной дочери профессора – Кандиде.

Приятели увидели скачущую им навстречу лошадь без всадника. Лишь когда она приблизилась, выяснилось, что верхом сидит какой-то безобразный карлик в богатой одежде. Резко остановив лошадь, всадник не удержался в седле и полетел кувырком.

Добрый Валтазар помог уродцу надеть сапоги. Фабиан, не скрывая смеха, усадил его в седло. Карлик грубо заявил, что едет в Керепесский университет, чтобы стать студентом.

Фабиан оставил приятеля и поспешил обратно в город. Ему не терпелось посмотреть, как жители Керепеса отреагируют на появление комичного уродца.

Валтазар случайно встретился с профессором Терпиным и его дочерью. Профессор пригласил его к себе на литературное чаепитие на следующий вечер.

Глава третья

Фабиан добрался до города, предвкушая увидеть всеобщее веселье. Как ни странно, горожане спокойно занимались своими делами. Фабиан расспросил несколько человек насчет появления безобразного уродца верхом на лошади. Никто такого не видел. Фабиана уверяли, что недавно в гостинице остановились два видных господина, один из которых показал себя прекрасным наездником.

На следующий вечер Валтазар и Фабиан отправились на чаепитие к Мошу Терпину. Профессор представил гостям нового студента – господина Циннобера-Ерундобера. Друзья с удивлением узнали в нем уродливого карлика.

Во время беседы Циннобер неожиданно поскользнулся и упал. Помогая карлику подняться, Валтазар случайно коснулся его головы. Циннобер издал резкий визг, напоминающий кошачье мяуканье. Все присутствующие посчитали, что это кричал Валтазар.

Какое-то время спустя Валтазар решил прочитать стихотворение, которое он написал под влиянием любви к Кандиде. Когда он закончил, гости разразились бурными похвалами автору, но обращались все к… Цинноберу. Валтазар с недоумением смотрел, как прославляют уродца. К его ужасу прекрасная Кандида даже поцеловала карлика.

Валтазар чувствовал, что сходит с ума. Он отозвал в сторону Фабиана. Приятель тоже был в восхищении от уродца и его поэтического таланта. Валтазар увидел, как Терпин показал гостям какой-то физический опыт, а благодарности получил опять Циннобер.

Заметив, что уродец под руку с Кандидой отправился к столу, Валтазар в ужасе покинул дом профессора.

Глава четвертая

Валтазар ушел за город и предался тягостным размышлениям. Он решил, что Цинноберу помогает какая-то злая сила, превращающая в глазах людей уродливого карлика в умного и красивого человека.

Возвращаясь в город, Валтазар встретил известного скрипача Винченцо Сбиокка. Тот рассказал, что решил уехать из Керепеса. На последнем концерте скрипач был поражен тем, как после его виртуозного исполнения зрители стали расхваливать какого-то урода. То же самое случилось с выступающий после него певицей.

Затем Валтазар успел помешать застрелиться референдарию Пульхеру, который рассказал, как во время экзамена на дипломатическую должность блестяще ответил на все вопросы, но вместо него был выбран некий господин Циннобер.

Валтазар поведал Пульхеру свои подозрения насчет карлика. Оба признали, что здесь замешано какое-то колдовство.

Неожиданно в лесу раздалась какая-то волшебная музыка. Валтазар и Пульхер увидели чудесную повозку, в которую были запряжены единороги. Сидящий в ней человек улыбнулся Валтазару. Из его посоха в грудь студента ударил сверкающий луч. Валтазар решил, что именно этот таинственный незнакомец поможет одержать победу над чарами Циннобера.

Глава пятая

Спустя всего лишь несколько дней Циннобер тем же необъяснимым образом произвел самое благоприятное впечатление на князя и был назначен тайным советником по особым делам. Вдобавок в него без памяти влюбилась Кандида. Было объявлено о скорой свадьбе.

Валтазар описал Фабиану свою встречу с незнакомцем в лесу. Приятель сказал, что это – доктор Проспер Альпанус, которого многие принимают за волшебника. Друзья вместе отправились к доктору.

В саду Альпануса было множество разных чудес, однако Фабиан ничему не верил и считал все увиденное ловкими трюками. Доктор внимательно выслушал рассказ Валтазара о Циннобере. Поначалу он предположил, что карлик является либо корневичком, либо гномом. Затем Альпанус выяснил, что Циннобер – обычный человек, которому помогают какие-то чары. Валтазар увидел карлика в магическом зеркале и нанес ему несколько ударов тростью. Доктор пообещал студенту помощь.

Во время визита Фабиан постоянно высказывал сомнения в том, что Альпанус – волшебник. В наказание доктор что-то сделал с его одеждой. Фалды куртки Фабиана стали непомерно растягиваться, а рукава – укорачиваться. В городе ему даже пришлось спрятаться от насмешек людей.

В Керепесе Валтазар узнал, что его разыскивают за нападение на Циннобера.

Глава шестая

Циннобер был поселен в роскошном доме. Терпин с радостью ждал дня, когда за него выйдет замуж Кандида.

Пульхер тщательно следил за уродцем, надеясь выведать его тайну. Ему стало известно, что Циннобер каждые девять дней зачем-то ходит в сад. Однажды он прокрался за ним и увидел прекрасную женщину. Она усадила карлика на колени и тщательно расчесала его волосы. Пульхер заметил на голове Циннобера какую-то яркую полоску. Об этом он немедленно сообщил Валтазару.

Дела Циннобера по-прежнему шли в гору. Он был назначен министром и награжден орденом Зеленокрапчатого Тигра.

Валтазар рассказал Альпанусу о таинственных встречах карлика в саду с прекрасной дамой. Доктор уже начинал о чем-то догадываться.

Однажды к Альпанусу заехала фрейлейн фон Розеншен. Доктор и его гостья поупражнялись в волшебстве, испытывая силы друг друга. Выяснилось, что в борьбу вступили маг и фея. В ходе магического противостояния разбился золотой гребень Розеншен, которым она расчесывала карлика.

Фея признала свое поражение и согласилась больше не поддерживать Циннобера.

Глава седьмая

Пульхер заметил, что после очередного посещения сада Циннобер вернулся каким-то подавленным и с беспорядочно всклокоченными волосами. Посетившие княжество иностранцы приняли министра за обезьяну. Судя по всему, чары стали ослабевать.

Валтазар до сих пор скрывался вдали от Керепеса и проклинал судьбу. Однажды к нему прибыл Альпанус и рассказал о результатах. Циннобер на самом деле являлся уродливым сыном бедной крестьянки. Над ним сжалилась фея Розабельверда и наделила уродца волшебным даром. Если в присутствии Циннобера кто-то проявлял какие-то таланты, их приписывали ему. Волшебная сила заключается в трех огненных волосках на темени карлика. Чтобы разрушить чары, Валтазар должен вырвать эти волоски и немедленно сжечь.

Альпанус признался, что он на самом деле не доктор, а великий маг. В настоящее время он собирается в Индию и завещает свое прекрасное имение Валтазару и его будущей жене – Кандиде. Напоследок Альпанус передал студенту шкатулку, которая поможет Фабиану избавиться от странностей с фалдами и рукавами.

Глава восьмая

Вернувшись в Керепес, Валтазар сразу же отправился к Фабиану. Друг практически не выходил из дома, так как у любой одежды, которую он надевал, сразу же вытягивались фалды и укорачивались рукава. В шкатулке Альпануса оказался великолепный фрак, с которым ничего не происходило. Обрадованный Фабиан с радостью согласился помочь избавиться от Циннобера. Друзья посвятили в свой план Пульхера, который присоединился к ним.

В этот вечер праздновалось обручение Циннобера и Кандиды. Проникнув на торжество, Фабиан и Пульхер схватили карлика, а Валтазар вырвал из его темени три волоска и сжег их. Чары тут же рассеялись. Гости со смехом смотрели на безобразного уродца. Циннобер был вынужден бежать.

Кандида потеряла сознание. Валтазар привел любимую в чувство. Девушка рассказала, что все это время находилась как бы во сне. Ошеломленный Терпин благословил молодых людей на свадьбу.

Глава девятая

Циннобер тайком прибежал домой и заперся в спальне. На следующее утро к его дому пришла крестьянка и стала просить слуг пустить ее к сыну – Маленькому Цахесу. Женщину прогнали, но вскоре в окне показался и сам уродец. У дома тут же собралась толпа и стала осыпать насмешками безобразного карлика.

Вскоре толпа пошла на приступ дома, намереваясь расправиться с уродцем. Спасаясь, Циннобер попытался спрятаться и угодил в сосуд, служащий туалетом, где и задохнулся.

С покойным карликом пришла проститься Розабельверда. Она увидела, что у Цахеса вновь появились волшебные волоски, значит, его будут воспринимать в качестве министра Циннобера.

Уродцу действительно устроили пышные похороны. Его бедную мать заметил князь и пожелал отведать лук, который крестьянка несла с собой. Князю так понравился этот лук, что он повелел закупать его только у этой женщины.

Глава последняя

Валтазар и Кандида сыграли свадьбу и счастливо зажили в имении, подаренном Альпанусом. Благодаря магу и фее свадьба сопровождалась всевозможными чудесами. Кандида получила от Розабельверды волшебный подарок – ожерелье, позволяющее хозяйке никогда ничему не огорчаться.

Передо мной две книги: «Народы России. ДНК-генеалогия» А.А. Клёсова и «Неожиданный Владимир Стасов. Происхождение русских былин». Первая – издана в 2021 году. Она даёт читателю наиболее полную информацию о мужских гаплогруппах ста девяноста народов, проживающих на территории современной России. Вторая – книга, изданная в наше время, в ХХI веке, в 2019 году по инициативе А.В. Пыжикова и имеющая его предисловие. Так получилось, что я читал эти две книги попеременно, то одну, то другую. Почти восемьсотстраничную ДНК-энциклопедию Анатолия Алексеевича Клёсова я ещё не дочитал, но не в этом дело. Одновременное ознакомление с этими двумя трудами подвело меня к необходимости прокомментировать сведения В.В. Стасова о происхождении русских былин в свете новых данных ДНК-генеалогии.

«Нельзя сказать, что имя Владимира Васильевича Стасова пребывает в забвении…» – так начинает своё предисловие к книге А.В. Пыжиков. Далее он перечисляет заслуги учёного в области искусствоведения, в музыкальной критике и в других областях, о которых помнят и сегодня. Кроме того, Александр Владимирович Пыжиков нам сообщает, что точка зрения В.В. Стасова на происхождение русских былин, оказалась чуждой его современникам, как западникам, так и славянофилам. Труд Стасова о происхождении русских былин публиковался в 1868 году в популярном журнале «Вестник Европы». Несомненно, с этой работой были знакомы писатели Салтыков-Щедрин, Тургенев, Лев Толстой, Бунин. Николай Рерих был учеником Владимира Стасова. Неудобная и неприемлемая книга для различных лагерей и течений – книга В.В. Стасова о происхождении русских былин, по мнению Александра Пыжикова, не была удостоена качественного и подробного критического разбора. Оппоненты В.В. Стасова, по мнению А.В. Пыжикова, выбрали другое оружие для борьбы с новаторством знатока русских былин. Это оружие – замалчивание. О Стасове – знатоке сказок и былин, постарались забыть. И это почти получилось. Но в 20-е годы ХХI века, в год своей безвременной кончины, А.В. Пыжиков смог вернуть широкому читателю интереснейший и достойный внимания широкого круга читателей труд неординарного ученого, кропотливо собравшего, проанализировавшего и сравнившего огромный массив былин и эпосов самых разных народов Евразии.

Для В.В. Стасова главным критерием при сравнении былин, сказаний и эпосов различных народов была схожесть: схожесть сюжетов, деталей, описания героев, их поступков, даже схожесть во фразеологии и в именах собственных. Стасов установил близость русских былин с южно-арийскими эпосами (персидским, индийскими), с песнями тюркских и монгольских племён. Стасов подчеркнул, что, однако, подобной близости не наблюдается между русскими и финскими эпосами, между русскими и скандинавскими и вообще германскими героями: «С Калевалой наши былины имеют сходство лишь только в некоторых общих эпических мотивах…» – пишет В.В. Стасов. И тут же, ниже сообщает: «Богатырь русской былины ни в чём не похож на богатыря финского, скандинавского и германского эпоса, целые пропасти разделяют тех и других, а между тем никаких подобных пропастей не существует между богатырём русской былины и богатырями монгольских и тюркских поэм и песен: напротив, точки соприкосновения и величайшего сходства, даже тожества, бросаются в глаза на каждом шагу». В выводах, которые делает Владимир Стасов в конце своей книги, он пытается строить гипотезы о причинах близости русских былин и восточного эпического материала. Похоже, Владимир Васильевич даже слегка озадачен пропастью между русскими былинами и финским эпосом. Гипотезы В.В. Стасова о причинах родства русского, тюркского, монгольского и южно-арийского эпического материала – это единственное спорное место данной книги. В целом же, книга – великолепная. Важная и своевременная книга. И о «спорном месте» можно говорить условно. Оно в той же степени спорное, какими бы могли быть суждения самого выдающегося ученого ХVIII века, если бы имелись таковые, о ядерной физике. Эти суждения были бы невероятно далеки от сегодняшних научных знаний. Другими словами – знай бы В.В. Стасов о сегодняшних открытиях в области ДНК-генеалогии, конечно же, он сделал бы совсем другие выводы. Именно это «спорное место» и сподвигло меня взяться за эту статью. Разбор его – в конце статьи.

Владимир Васильевич Стасов ДНК-генеалогию не знал, но, повторюсь, он проделал колоссальную работу, сравнивая огромные массивы сказаний различных народностей. А.А. Клёсов с коллегами, опираясь на данные ДНК-тестирования, построив систему расчётов, несёт думающим людям революционные знания о путях миграций различных родов в далёком и в не очень далёком прошлом, о родовом происхождении современных народов. Коль под рукой имеются такие инструменты, я не вижу ни одной причины, почему бы мне не попытаться сделать маленькое усилие, и уже на готовом энциклопедическом материале одного и другого учёного, не помочь Владимиру Васильевичу Стасову через сто пятьдесят лет после первой публикации труда «Происхождение русских былин» скорректировать его выводы о схожести русских, тюркских, монгольских и южно-арийских эпических произведений.

Скрупулёзно анализируя самые значимые русские богатырские былины, В.В. Стасов ищет и находит в эпосах и героических песнях других народов не просто параллели, а серьёзные, почти полные совпадения. Кто хочет подробностей, пусть прочитает книгу В.В. Стасова с предисловием А.В. Пыжикова. Я постараюсь избежать деталей. Я не ставлю себе задачу рассматривать сравнительный анализ, проделанный В.В. Стасовым, отдельных былин, песен и рассказов из эпосов, и оценивать правомерность выявленной схожести. Да это и не в моих силах – я достаточно поверхностно знаком с южно-арийскими эпосами, а с песнями сибирских татар и киргизов совсем не знаком. Я, доверяя авторитету А.В. Пыжикова, принимаю анализ русских былин, сделанный В.В. Стасовым, без моей собственной критической оценки этого анализа. Да, к тому же, доводы Стасова звучат очень убедительно. Не мог же он всю эту схожесть выдумать. Если бы выдумал, то незамедлительно очень серьёзно получил бы от своих оппонентов по третье число. А А.В. Пыжиков указывает на тот факт, что аргументы В.В. Стасова никто даже не пытался оспаривать. Сделав детальный разбор былины, сравнив её со схожим восточным эпосом, Стасов, каждый раз, после такого анализа в конце каждой главы посвященной отдельной былине, даёт выжимки, экстракт текста главы. Вот этими-то выжимками, точнее их небольшими фрагментами, я и пользуюсь в моём исследовании. И, кроме того, с помощью книги А.А. Клёсова «Народы России. ДНК-генеалогия», я определяю родовое происхождение народности, у которой, по мнению В.В. Стасова, имеется сказание, песня или эпос, схожее с русской былиной или с русской сказкой.

Итак, первое русское народное произведение, которое анализирует в своей книге В.В. Стасов – это «Сказка о Еруслане Лазаревиче». Стасов пишет: «Таким образом, мы встречаем много сходства между русской сказкой о Еруслане Лазаревиче и разными эпизодами из жизни персидского богатыря Рустема (из персидского эпоса «Шах-Намэ»). Все главнейшие черты тожественны. Добывание коня богатырского, участие в этом деле отцовского конюха, первая победа (над драконом = князем Иваном, русским богатырём); помощь в этом бою коня; вторая победа (над Дивом Арзенгом = Феодулом-Змеем); третья победа (над Белым Дивом = Зелёным царём и князем Даниилом Белым); содействие при этой победе, посторонней благоприятной помощи (царевич Аулад — девица-птица); излечение богатырём слепоты своего царя и его приближённых посредством крови убитого врага; наконец, рождение сына у богатыря и единоборство между отцом и сыном, не знающими друг друга — всё это одинаково существует и в персидском, и в русском рассказе, изложено в одном и том же порядке, с соблюдением одной и той же зависимости происшествий одних от других. Мало того: многие даже мелкие подробности рассказа одни и те же, и многие речи действующих лиц совершенно тожественны. Наконец, как сказано выше, некоторые собственные имена одинаковы». В книге А.А. Клёсова персы (иранцы) идут под номером 106. У них встречаются гаплогруппы J2a, J1, G1, G2a, R1a, E1b и другие. Однако, ещё в ХIХ веке учёными было установлено, что персидские и индийские эпосы родственны между собой и имеют арийское происхождение, то есть были созданы древними ариями. Данное утверждение никто не оспаривает и не собирается оспаривать. Также Стасов сообщает, что сюжеты «Сказки о Еруслане Лазаревиче» и эпоса «Шах-Намэ» имеют много общего с сюжетами некоторых рассказов древнеиндийского эпоса «Махабхарата». Индийцы в книге А.А. Клёсова идут под номером 105. Не буду приводить тут гаплогрупп индийцев, достаточно сказать, что у высших каст Индии R1a составляет более 70%.

Второе народное произведение – русская сказка «Жар птица». Стасов пишет: «Родство нашей сказки, а равно и всех остальных европейских сказок о Жар-Птице со сказкою Сомадевы очевидно. Везде тут мы имеем все одни и те же главные мотивы. Во-первых, нам представляются царь и несколько его сыновей (по индийскому рассказу сыновей этих много, по всем остальным их только трое); младший из сыновей — самый лучший, самый счастливый, самый ловкий и удачливый: им-то и совершаются все подвиги. Далее является оборотень, волшебное существо (всего чаще в виде птицы), наносящее вред царству; надо изловить это вредное существо, и за эту задачу берётся младший царевич…» И так далее. Аргументы В.В. Стасова серьёзны, совпадений очень много. Стасов в данном случае указывает на родство с индийскими источниками. Далее В.В. Стасов сообщает: «Есть другие восточные рассказы, с которыми она в известных отношениях имеет ещё более сходства, чем с приведённым индийским оригиналом. В одной песне сибирского племени кызыльцев, живущих при реке Чёрном Юсе, рассказывается следующее…» Далее следуют подробности и анализ исследователя. Его аргументы о сходстве русской сказки и кызыльской песни звучат убедительно. Кызыльцы – одна из этнографических групп хакасов. Хакасы в книге А.А. Клёсова идут под номером 57. В данных по хакасам мы видим, что у них превалируют гаплогруппы N1a (более 40%) и R1a субклад z93 (около 30%).

Третье рассматриваемое произведение – былина о Добрыне Никитиче. В.В. Стасов пишет: «Нам известен до сих пор один только этот восточный первообраз всей нашей повести о Добрыне целиком. Он принадлежит брахманскому периоду, и мы не знаем покуда ни одной из последующих полных редакций, брахманских и буддийских, служивших, без сомнения, посредствующими ступенями между первобытными древнеазиатскими и позднейшими русскими пересказами этих легенд, — как мы это часто встречаем в других подобных же случаях. Но, несмотря на это, точки соприкосновения и сходства так близки уже и без этого, русский рассказ успел так мало измениться в главных чертах своих против первобытных оригиналов, что не остаётся ни малейшего сомнения в зависимости первых от последних. Наш Добрыня — сам бог Кришна; его крестовый брат и товарищ по богатырским подвигам, Иван Дубрович или Марко-паробок — родной брат и сподвижник Кришны, Баларама или Санкаршана…» И так далее. Совпадений очень много. Родственными опять оказываются русская былина и индийский эпос. Среди схожих подробностей, на которые указывает В.В. Стасов, есть рассказ о натягивании необыкновенного гигантского лука. Стасов сообщает: «Рассказ о натягивании необыкновенного лука и стрелянии в цель мы находим у сибирских народов. В одной телеутской песне рассказывается, что к ойротскому князю Когодою пришли однажды из чужой страны три человека с железными луками…» Далее Владимир Васильевич Стасов указывает на поразительное сходство сюжетов русской былины и телеутской песни. Телеуты упомянуты в книге А.А. Клёсова «Народы России. ДНК-генеалогия» в разделе Алтайцы, которому присвоены номера с 51 по 56. Из книги А.А. Клёсова мы узнаём, что для телеутов гаплогруппа R1a основная (55%), различные субклады гаплогруппы N составляют 20%, R1b – 13%. Также Стасов находит близость былины о русском богатыре Добрыне с песнями минусинских татар. Данные по хакасам – минусинским татарам, были приведены выше. Нужно подчеркнуть, в песнях минусинских татар В.В. Стасов находит почти полное повторение сюжетов, имеющихся в рассказах древнеиндийской Махабхараты. Но не всё так просто: «Но, кроме этого, во второй своей половине минусинская песня представляет нам ещё другие важные подробности, которых нет ни в Гаривансе, ни в Магабгарате, ни в Рамаяне, ни в телеутской песне, но которые есть в нашей песне о Добрыне». Очень похожее утверждение Стасов ранее делал и о «Сказке о Еруслане Лазаревиче». Какие-то сюжетные ходы роднят её с персидским эпосом, другие подробности – с древнеиндийским. Это говорит нам о том, что наша сказка не является поздним заимствованием из одного из вышеуказанных эпосов, и что указывает на её происхождение от общего корня с персидским и древнеиндийскими эпосами.

Четвёртой по очереди В.В. Стасов рассматривает былину о богатыре Потоке. Стасов сообщает: «За весьма немногими исключения, все подробности нашей песни заключаются в рассказе Магабгараты, и повесть о Потоке и Лебеди Белой есть только сокращённая и немного изменённая повесть о брахмане Руру и его невесте Прамадваре». И снова древнеиндийский эпос. Но и с этой былиной В.В. Стасов находит параллели в песнях сибирских народов: «Мы не раз наталкиваемся тут на детали, не известные в брахманской Индии и языческой Персии, но очень употребительные у племён тюркских. В числе их довольно указать на опущение Потока в могилу с конём и оружием. Мы этого никогда не встречаем в поэмах и песнях индийских и персидских, но зато довольно часто находим в песнях и легендах тюркских народов Сибири. Например, в одном рассказе сагайцев при погребении богатыря Амыр-Сарана его самого опускают в землю, покрывают кольчугой, кладут подле него, по сторонам рёбер, лук и стрелы, потом убивают его коня и кладут также в могилу». Сагайцы – одна из этнографических групп хакасов. О них сказано выше. В своей книге А.А. Клёсов указывает на то, что среди хакасов есть этнические группы, например качинцы, у которых гаплогруппа R1a почти отсутствует. То есть 30% R1a у хакасов, это, так скажем, средняя температура по палате или даже по всей больнице. Очень хотелось бы узнать ДНК отдельных этнических групп хакасов, упомянутых в труде В.В. Стасова. Для этой же былины Стасов находит параллели с тибетским эпосом «Дзанглун». Совпадение, по мнению учёного, касается захоронения в одной могиле двух супругов, которые прожили всю свою жизнь, что называется, душа в душу. У тибетцев распространены гаплогруппы Q, O, N, C, и другие, распространённые во всей КНР. Ещё одним эпосом, близким по сюжету с былиной о Потоке, по мнению В.В. Стасова, была монгольская и тибетская поэма «Гессер-Хан». У монголов самыми распространёнными гаплогруппами являются О, С и N.

Пятой В.В. Стасов рассматривает былину об Иване Гостином сыне. Стасов пишет: «Наша песня об Иване Гостином сыне заключает в себе явным образом те самые элементы, которые образовали песню томских шоров…» Опускаем подробности и детали сходства и полного совпадения. В книге А.А. Клёсова «Народы России. ДНК-генеалогия» шорцы идут под номером 81. В соответствующей таблице в книге мы видим, что шорцы преимущественно R1a-Z93 (71%). N1a у них тоже достаточно много (23%). Далее В.В. Стасов пишет: «Но этот восточный оригинал оказывается в свою очередь тюркскою и буддийскою переделкою оригинала, идущего вглубь веков и имеющего уже совершено иной характер. Я могу указать на древнеазиатский рассказ, который является нам в форме древнеиндийского рассказа времён брахманских, но имеет содержание ещё чисто космическое… В этом рассказе Магабгараты нельзя не узнать первобытных черт сибирской и русской песен. Дело идёт о божественном коне…» То есть, обычный (правда, говорящий) конь из русской былины и тюркской песни – символизирует восходящее светило в древнеиндийском эпосе.

Шестое русское эпическое произведение в труде В.В. Стасова – это былина о боярине Ставре Годиновиче. Стасов пишет: «Родство нашей песни с алтайскою очевидно, и разница между обоими рассказами очень невелика. Наш Ставр-боярин — это сибирский богатырь Алтаин-Саин-Салам. Наша Василиса, Ставрова жена, — это девушка, Алтаинова сестра». Алтайцы, также как и телеуты описаны в книге А.А. Клёсова в разделе номера 51-56. У алтайцев гаплогруппа R1a в среднем составляет 47%, Q – 12%, C – 11-22%. Далее В.В. Стасов сообщает, что сюжет, подобный сюжету былины о боярине Ставре встречается в рассказах древнеиндийской Махабхараты: «Сибирская песня занимает среднее место между символическим и религиозно-стихийным Магабгараты и между чисто богатырским русской песни».

Седьмой в книге «Неожиданный Владимир Стасов. Происхождение русских былин» рассматривается былина о Соловье Будимировиче. Автор находит общее этой былины с одним рассказом из индийского сборника сказок, который называется «Катха-Сарит-Сагара».

Восьмой – купец Садко. «Наш новгородский купец Садко есть не что иное, как являющийся в русских формах индийский царь Яду, индийский богатырь-брахман Видушака, тибетский брахман Джинпа-Ченпо, тибетский царевич Гедон, индийский монах Самгха-Ракшита». Далее в книге Стасова мы видим подробнейший разбор схожести русской былины с рассказами из индийских и тибетских эпосов. И снова автор приходит к выводу, что в более ранних эпических произведениях речь идёт о сотворении мира, о богах и их сыновьях. В.В. Стасов пишет: «Так, в самом древнем из этих рассказов, находящемся в Гаривансе, герой должен совершить своё сошествие в море для того, чтобы получить в супружество дочерей царя Змеев, от которых должны последствии произойти пять сыновей, родоначальников новых индийских поколений, описываемых далее в Гаривансе». В поздних же эпических произведениях, в том числе и в русской былине, подчёркивает автор, речь идёт о похождениях героя, но не более того. Причём, в сюжетах поздних, по мнению В.В. Стасова, произведений, зачастую трудно понять логику событий и поступков.

Девятое произведение – былина «Сорок калик со каликой». Здесь В.В. Стасов обнаруживает заметные связи с древнеиндийскими эпосами. Калики русской былины – это брахманы Древней Индии.

Десятой идёт былина об Илье Муромце. Здесь много общего с Древней Индией и с Персией, по мнению Владимира Васильевича. Также В.В. Стасов делится мнением: «В одной песне чернолесных татар, живущих у Телецкого озера (в южной Сибири… … мы встречаем поразительное сходство со всеми главными подробностями наших песен об Илье Муромце с Соловьём-разбойником». В книге А.А. Клёсова чернолесные татары с берегов Телецкого озера упомянуты в том же самом разделе алтайцы. Речь идёт о тубаларах. У этой этнической группы главная (по количеству) гаплогруппа – Q (44%), вторая — R1a (37%). Ещё В.В. Стасов находит параллели у былины об Илье Муромце с телеутской песней. О телеутах и их гаплогруппах было писано выше. Кроме того, Владимир Васильевич находит поразительное сходство нашей былины с киргизской песней. Киргизы в книге «Народы России. ДНК-генеалогия» идут под номером 49. Вот основные гаплогруппы киргизов: R1a – 50%, C – 27%. И в монголо-калмыцкой поэме есть свой Илья Муромец. О гаплогруппах монголов речь шла выше. Калмыки в книге А.А. Клёсова идут под номером 40. У них – С равно 59%, О – 11%.

Одиннадцать – Дунай. Стасов пишет: «известный нам ныне рассказ Гаривансы явно был одним из прапредков нашей былины о Дунае и служит объяснением многого, что у нас искажено и потому темно…» История повторяется: у нас – сказка с тёмным, нелогичным сюжетом, в древнеиндийском эпосе ведётся повествование о сотворении мира. Ниже Владимир Васильевич в своей книге сообщает, что: «В рассказах Магабгараты и Гаривансы мы встречаем древнейшую, нам доступную брахманскую форму настоящего сказания. Буддийских форм, составлявших переход от неё к нашей былине, я указать пока не могу». Обращаю на эти слова внимание читателей, потому что считаю, что этой и подобными фразами уважаемый учёный подводит читателей к своему объяснению причин схожести русских былин, сибирских песен и рассказов из древнеиндийских эпосов. Нужно запомнить эту фразу В.В. Стасова. Мы к ней ещё вернёмся.

И наконец, двенадцатое русское эпическое произведение, которое рассматривал В.В. Стасов – это былина о Ваньке Вдовине сыне. В.В. Стасов находит параллели между русской былиной и рассказом или песней монгольско-тибетской поэмы «Гессер-Хан», а также ещё и между той же русской былиной про Ваньку Вдовина сына и песнями хакасов – койбальцев, качинцев и сагайцев. О ДНК хакасов было написано выше. В.В. Стасов подчёркивает, что койбальцы – не только тюркское племя, но ещё и буддистское. Я, в свою очередь, подчеркну стасовское подчёркивание. Подытоживая, В.В. Стасов указывает на схожесть сюжетов нашей былины и одного из рассказов из персидского эпоса «Шах-Намэ».

Дальше В.В. Стасов рассматривает по отдельности описание еды, одежды, сакральных чисел, богатырских боёв и так далее в былинах, песнях и эпосах. Оставляю без комментариев этот раздел его книги. Для меня важны его окончательные выводы о причинах того, что наши сказки так похожи на тюркские песни и южно-арийские эпосы. В.В. Стасов размышляет: «Перешли ли к нам восточные богатырские рассказы все разом, в одну эпоху, во времена нашествия на Россию монгольских и тюркских племён в XIII веке, или переходы эти были разновременны, постепенны и многочисленны, при посредстве давнишних торговых сношений древней Руси с разноплемёнными восточными народами (всё-таки преимущественно монгольского и тюркского племени), или же действовали и те и другие причины совокупно этого решить удовлетворительно покуда нельзя». Далее он развивает свою мысль: «Может представиться предположение, что азиатские рассказы, сделавшиеся основою наших былин, перешли к нам в эпоху очень отдалённую, именно в те времена, когда процветала, от конца VII и до первой половины XI века, торговля древней Руси с Востоком. Торговля эта велась посредством двух торговых союзов: восточного или низавого, образованного из волжских булгаров, эрзы или мордвы, и части веси (главными деятелями и хозяевами здесь были булгары), и западного, состоявшего из веси, мери, славян, кривичей и чуди (душою его были новгородцы). Легко предположить, что при существовании такой торговли и таких связующих, сообщающихся центров азиатские рассказы уже и в эту эпоху переходили в Россию… Но против такого предположения говорит очень многое. Во-первых, если б азиатские рассказы, лёгшие в основу былин, пришли к нам с Востока в эпоху между VII и XI веками, тогда они были бы распространены не только и у всех остальных славянских племён, но и у тех западных народов, с которыми тогдашняя Русь была в ближайших и постоянных соприкосновениях… … если б те рассказы пришли к нам между VII и XI веками, тогда в наших былинах было бы много элементов финских и, по всей вероятности, весь эпический поворот их был бы в значительной мере финский, потому что в означенную эпоху финские племена играли в сношениях торговых и иных столько же важную роль для северных наших племён, как и восточные племена. Но и этого на деле не оказывается». И подытоживает: «Всё это вместе, кажется мне, показывает довольно ясно, что материал для наших былин пришёл к нам с Востока не в раннюю, а довольно позднюю эпоху, что и было причиной указанных нами явлений».

По мнению Владимира Васильевича, былины к нам пришли с востока в XIII- XIV веках. То есть, он попытался построить схему перехода сюжетов рассматриваемых русских былин, сибирских песен и южно-арийских эпосов следующим образом: из Индии они шли через буддизм в Монголию, далее – к буддистским тюркским племенам и далее – к нам через Батыево нашествие и наше Золотоордынское вассальное положение. Именно для этого В.В. Стасов и обратил несколько раз внимание читателей на буддизм и монголов, и тюркских племён. Для XIX века стасовская гипотеза звучит логично. Тем не менее, мы можем увидеть в ней противоречие стасовскому же наблюдению, что некоторые сюжеты рассматриваемых былин, песен и эпосов, пересекаясь и сходясь во множестве случаев, всё-таки имеют такие значимые несовпадения между собой, что можно предположить, что все эти плоды творчества различных народов, не являются поздним копированием одного от другого, что все они произошли от одного общего корня. Несколько раз В.В. Стасов сообщает читателю, что он пока не видит похожих сюжетов в индийских, монгольских и тибетских эпических произведениях эпохи буддизма. Понятно, почему он их не видел. Их попросту не существовало. Они не перешли в буддистские песни и эпосы из брахманских и ещё более ранних. Также стоит ещё раз указать на озадаченность В.В. Стасова, возникшую из-за отсутствия малейших пересечений и совпадений у былин с сюжетами финских эпосов. Под финскими Стасов подразумевает в первую очередь «финно-угорские» по языку народы Поволжья, Урала и Западной Сибири. На это недоумение автора, в его книге не сделан явственный акцент, но оно присутствует. И оно понятно — народы Поволжья – вот они, рядом, а где те киргизы с хакасами? Они за тридевять земель.

Теперь снова призовём в помощники ДНК-генеалогию и книгу Анатолия Алексеевича Клёсова «Народы России. ДНК-генеалогия». В русских былинах мы наблюдаем не только отсутствие следов влияния удмуртских, мансийских и чувашских сказок и песен, но и башкирских, грузинских, чеченских, аварских, каких-нибудь орочонских и так далее. На русские былины не оказано было заметного влияния эпосами народностей России, для которых, главными по процентному содержанию гаплогруппами являются N, R1b, G, J и другие, даже если эти народности проживали от русских гораздо ближе киргизов и хакасов. Киргизы, хакасы, алтайцы, шорцы – это всё потомки скифов. Для потомков скифов характерно наличие и даже количественное превалирование гаплогруппы R1a, субклада Z93. В Индии и Иране, бывшей Персии, наблюдается та же самая картина, что и у потомков скифов – индийцы и иранцы гаплогруппы R1a имеют тот же субклад Z93. Эпосы Древней Индии и Персии – это наследие древних ариев. С данным утверждением с конца ХVIII — начала ХIХ веков никто не пытался и не пытается спорить. На самом деле, не было никакого влияния потомков скифов и южных ариев на русские былины. На русский эпический материал было оказано влияние общего предка русских, скифов и южных ариев.

Несколько лет назад я познакомился с трудами А.А. Клёсова и его последователей, и с тех пор внимательно слежу за новостями ДНК-генеалогии. Статьи и книги Анатолия Алексеевича о происхождении ариев, об их миграциях, о прямой и непосредственной связи исторических ариев с родом R1a, были мне хорошо известны уже давно. В 2020 году появилась информация, что эстонские генетики протестировали двадцать образцов палео-ДНК из Фатьяновской культуры и получили двадцать результатов R1a, пять из них R1a-Z93, то есть, таких же точно, как и у высших каст Индии и у потомков скифов. Ещё пятнадцать, по утверждению А.А. Клёсова, были недотипированы, то есть их молодой субклад не был определён. Фатьяновская культура существовала на обширнейших пространствах от Немана до Уральских гор 4,5-3 тыс. лет назад. Уверен, что в ближайшее время появятся результаты тестирования палео-ДНК фатьяновцев, сделанные не только эстонскими генетиками. И что-то мне подсказывает, что в скором времени к фатьяновцам R1a-Z93, добавятся фатьяновцы R1a-Z280 и R1a-M458. Тут я повторяю слова Анатолия Алексеевича Клёсова, но делаю это осмысленно и обоснованно.

Что касается моего «спора» с В.В. Стасовым, никогда бы я не стал поправлять русского учёного, уровня Александра фон Гумбольдта, если бы у меня под рукой не было бы революционного научного материала А.А. Клёсова и новых данных ДНК различных этносов и народностей России и мира, Азии в первую очередь. Я пришёл на всё готовенькое: А.А. Клёсов и В.В. Стасов сделали гигантское дело, каждый в своей области, мне же в данной статье, для того, чтобы обоснованно выступить, нужно было не полениться и сверить полученные ими научные сведения и попробовать объяснить данные В.В. Стасова с помощью ДНК-генеалогии А.А. Клёсова.

Мои выводы таковы: сюжеты наших сказок, сибирских песен и южно-арийских эпосов схожи, потому что они – сюжеты, сказки, песни, эпосы, были разнесены по миру родом R1a. Возникает вопрос, а как же быть с монголами? Надо сказать, что монгольский эпос упоминается в книге В.В. Стасова всего лишь три раза и все эти упоминания всегда запараллелены с упоминаниями древнеиндийских эпосов и сибирских песен. То есть, можно указать на то, что Стасов очень старался внести монгольский эпос в свою книгу, да ещё и при перечислении этносов, чьи эпосы повлияли на русские былины, ставил монголов чуть ли не на первое место. Понятно, почему он это делал. Такова была его концепция. Но пересечения русских былин и монгольского эпоса существует, с этим нельзя спорить. Как это объяснить? В.В. Стасов всё сам уже объяснил. Свою роль сыграл буддизм. Именно через буддизм, индийские сюжеты попали в песни и эпосы монголов, тибетцев и калмыков. Мы же не будем отрицать, что за тысячу лет христианства, сюжеты и Старого, и Нового завета вошли в сознание русских людей и отразились в их народном творчестве. Аналогично в сознание монголов и тибетцев эпический материал древней Индии пришёл благодаря буддистским верованиям.

Получается, что все обсуждаемые в статье эпические сюжеты существовали уже 3,5-4 тыс. лет назад, что зародились они на обширных пространствах от Немана до Уральских гор, и что удивительным образом сохранились в памяти самых разных и очень далёких друг от друга народов, этносов и этнических групп.

И тут стоит вернуться к одному важному наблюдению, сделанному В.В. Стасовым: в Древней Индии, рассматриваемые нами эпические сюжеты, имели космический характер. В более поздние времена в Индии и в Персии, они же получили историческое звучание. В русских былинах и в сибирских песнях эпический материал уже превращается в похождения богатырей – сказочных героев. Да, к тому же, в сюжетах наших былин и сибирских песен часто отсутствует логика событий. Предполагаем, что тот род ариев, который более 3,5 тыс лет назад пришёл на территорию современной Индии, нёс рассматриваемый нами эпический материал практически как свою религию, как сакральные знания о сотворении мира. Именно поэтому в многочисленных эпосах Индии этот материал выглядит наиболее закончено, детализировано и логично. Можно выдвинуть гипотезу, что тот же самый материал в персидском эпосе «Шах-намэ», обретший облик истории древних персидских царей, вторичен по отношению, прежде всего в древнеиндийской Махабхарате. Может быть, этот факт является маленькой подсказкой при ответе на вопрос о путях миграции индийского субклада R1a-Z93-L657? Этот вопрос ставит в своей книге «Народы России. ДНК-генеалогия» А.А. Клёсов. Что ж, поживём, добудем новых данных, и увидим.

Теперь обсудим наши родные былины. То, что имели место гонения на дохристианское русское язычество, мы хорошо знаем. И уже в этих условиях русские былины были загнаны в подполье народной памяти. В том числе и поэтому, объяснима и нелогичность сюжетов русских былин, и немотивированность поступков былинных богатырей. Но всё валить только на церковные гонения было бы неправильно. Выдвину ещё одну гипотезу: после полутора тысяч лет существования Фатьяновской культуры на Русской равнине, у её наследников могли настать тёмные века, которые могли быть весьма продолжительными. Они могли продолжаться до тех пор, пока не случился рассвет праславянства и славянства, описанный в книге В.В. Седова «Происхождение и ранняя история славян», которую в одной из своих статей анализирует А.А. Клёсов. Да, деградация сюжетов имела место, но древние сюжеты-то в былинах, хоть и в искаженном виде, но, всё-таки, дожили до наших дней, несмотря ни на что. Это указывает на преемственность, существующую между Фатьяновской культурой и современным русским этносом через праславян, описанных В.В. Седовым, возможно, не только через них. Подчеркну, деградация сюжетов русских былин – это не главная тема данной статьи. Главная тема – «пути миграций» эпических сюжетов. И нужно отметить, что эпические сюжеты полноправно превращаются в «кольцо на птичьей лапке», в маркер, такой же, как результаты тестирования ныне живущих людей и результаты тестирования палео-ДНК, как данные лингвистики, как виды трупоположения, как схожесть строительных терминов, описанная в одной из статей сайта «Переформат.ру», как рисунки вышивки, как многообразная информация историков, археологов, антропологов и другие научные данные. Эпические сюжеты были маркером и раньше. Но благодаря титанической работе по сравнительному анализу эпического материала, проделанной Владимиром Васильевичем Стасовым, благодаря обнародованию его книги «Происхождение русских былин» Александром Владимировичем Пыжиковым, это превращение в маркер становится явственным и практически неоспоримым.