Ф x кессиди этические сочинения аристотеля

1.Социальные и этические идеи Аристотеля.

2.Роль античной философии в мировой культуре.

1)Понятие и цель античной философии.

2)Основные проблемы античной философии.

3)Роль античной философии в мировой культуре.

1.Социальные и этические идеи Аристотеля.

Античная философия представляет собой совокупность философских учений, развивавшихся в древнегреческом рабовладельческом обществе с конца VII века до нашей эры и в древнеримском рабовладельческом обществе, начиная со II века до нашей эры вплоть до начала VI века нашей эры.
Античная философия — единое и своеобразное явление в развитии философского сознания человечества. Она складывалась на основе перенесенных с Востока в греческие города зачатков астрономических, математических и других знаний, в результате переработки древней мифологии в искусстве и поэзии, в результате изменения представлений о природе и человеке в отличие от мифологии. Уже в V веке до нашей эры возникли философские космогонические системы, в которых миф играет роль не столько основного воззрения, сколько образного средства выражения мысли. В VI веке и даже в V веке до нашей эры философия и знание о природе не были отделены друг от друга. Число возникавших гипотез было очень велико, так как отсутствовали способы экспериментальной проверки. Для философии это множество гипотез означало многообразие типов философского объяснения мира. Это многообразие и высокий уровень разработки гипотез сделали Античную философию школой философского мышления для последующих времен и поколений.
Подводя итог, можно выделить несколько основных особенностей Античной философии:
Греческая философия уходит своими корнями в культуру Древнего Востока.
В Греции не было контроля жречества как на Востоке. Поэтому под действием свободомыслия и свобододействий знания преобразовывались в отдельные науки.
Философия не являлась отдельной наукой, а развивалась в науках о медицине, природе, физике, этике, эстетике и других.
Античная философская мысль породила несколько направлений: натурфилософию, неоплатонизм, дуализм и другие, а античная наука — ряд наук.
Высказывание гипотез и идей проходило на основе наблюдений, а не практики.
С именем Аристотеля связываются три сочинения по этике: “Никомахова этика”, “Евдемова этика” и “Большая этика”. Вопрос о принадлежности этих сочинений Аристотелю все еще является предметом дискуссий. В настоящее время подлинным трактатом признается лишь “Никомахова этика”. Относительно “Евдемовой этики” мнения расходятся: одни исследователи считают автором произведения Евдема Родосского, ученика Аристотеля, другие считают, что он лишь редактировал рукопись своего учителя после его смерти. Судя по содержанию, автором “Большой этики” является один из учеников Аристотеля, имя которого осталось неизвестным. Вероятно мнение, согласно которому этические сочинения Аристотеля отредактированы после его смерти сыновьями, Никомахом и Евдемом.
Представляет трудности вопрос о хронологической последовательности входящих в трактаты ”книг”. Исследователи (В. Йегер) полагают, что “Никомахова этика”, а также некоторые части “Метафизики” и “Политики” были написаны Аристотелем в последний период его жизни и деятельности, т.е. с 336 по 322 г. до н. э.
В это время он подвергает критике теорию идей Платона и развивает учение о форме и материи, изложенное в ранних частях “Метафизики”, а также формирует идею о единстве души и тела. Он выдвигает теорию, согласно которой взаимоотношение души и тела аналогично отношению формы и материи, когда придает смысл и цель жизни.
Основой этики Аристотеля служит психология. Этика изучает индивидуальное поведение человека, его политику, является по преимуществу социально-политической этикой, т.е. областью знаний, исследующей нравственные задачи гражданина и государства, вопросы воспитания хороших граждан и заботы об общем благе.
Этика Аристотеля занимает среднее положение между его психологией и политикой.
К числу заслуг Аристотеля относятся определение и классификация наук, видов знания. Он разделил науки на три большие группы: теоретические (умозрительные”), практические (производительные) и творческие (созидательные). К первым Стагирит отнес философию, математику и физику; ко вторым — этику и политику, а к третьим — искусство, ремесла и прикладные науки.
Философия — наиболее умозрительная из наук; она исследует то, что наиболее достойно познания — “первоначала и причины, ибо через них и на их основе познается все остальное” («Метафизика», I 2, 982 в 3). По Аристотелю, наука ценнее тем, чем более она созерцательна. “Созерцательная жизнь” — это жизнь, чуждая корыстолюбивых расчетов и выгод, это высшая форма жизни. Она посвящена познанию, поиску истины, т.е. представляет собой высший вид духовно-творческой деятельности. Лишь в процессе этой деятельности человек может приблизиться к безмятежному счастью, к чистому блаженству, которое доступно лишь богам. Для античных мыслителей познанием является отношение человека к миру, отношение микрокосмоса к макрокосмосу, установление связи с первоначалом. Познание всеобщего означает нахождение за многообразием вещей и явлений их общего принципа, главенствующего начала.
Аристотель — сын своего века и народа. Он “прирожденный” интеллектуалист. Для него разум составляет основу познавательной и всякой иной деятельности человека и его отличительный признак. Аристотель считал, что разум составляет истинную сущность человека, отличительный признак его жизни и индивидуальности. Люди, имеющие опыт и навыки в производственной практике преуспевают больше, чем те, кто обладает всего лишь теоретическими знаниями в этой же области, но последних почитают больше, чем первых, подобно тому как “ мы и наставников в каждом деле почитаем больше, полагая, что они больше знают, чем ремесленники, и мудрее их, так как они знают причины того, что создается” (Аристотель. «Метафизика», I 1, 1025 в 30). Аристотель приходит к выводу о том, что знание тем ценнее, чем более оно теоретично и не связано с получением выгоды. Поэтому “умозрительные “ науки выше созидающих, а теоретическая деятельность выше практической, например, политической.
Античная наука ориентирована не на овладение силами природы, т.е. не на использование знаний в практических целях, а на познание всеобщего мирового строя вещей, на осмысление общественных отношений, на воспитание граждан и регулирование их взаимоотношений и поведения, на достижение этического идеала. Во вторую очередь наука исследует этические и политические проблемы, и лишь в третью очередь она занимается проблемами искусства, ремесла и прикладных наук. Слово “практика” используется у Аристотеля в широком смысле, а не узко — как деятельность по получению материальных выгод.
В древности “этика” (“учение о нравственности”) означала жизненную мудрость, “практические“ знания относительно того, что такое счастье и каковы средства для его достижения. Этика — это учение о нравственности, о привитии человеку деятельно-волевых, душевных качеств, необходимых ему в первую очередь в общественной жизни, а затем — в личной. Она учит практическим правилам поведения и образу жизни отдельного человека. Но Аристотель не мыслит отдельного гражданина вне общества. Для него человек — существо общественно- политическое. Этика Аристотеля тесно связана с его политикой, с учением о сущности и задачах государства.
Но являются ли нравственность, этика и политика, а также искусство, науками? Можно ли считать учение соблюдать правильные нормы поведения и вести нравственный образ жизни наукой? Согласно Аристотелю, “всякое рассуждение направлено либо на деятельность или на творчество, либо на умозрительное…” 5
. Это значит, что через мышление человек делает правильный выбор в своих действиях и поступках, стремясь добиться счастья, воплотить в жизнь этический идеал. То же самое можно сказать относительно произведений искусства. Мастер вопрошает в своем произведении идеал красоты сообразно своему пониманию. Значит, практическая сфера жизни и различные виды производительной деятельности невозможны без мышления. Поэтому они входят в сферу науки, но это не науки в строгом смысле слова. Практическая наука занимается получением знания для реализации идеала (поведение человека или производство продукта). В области “Практических” наук цель мышления не познание, но поступки и деятельность. Ведь не достаточно знать добродетель, нужно и поступать соответственно, т.е. осуществлять ее, стать добродетельным человеком. Аристотель пишет, что творчество и поступки не одно и то же. Поступки нераздельно связаны с человеком, с его деятельностью, со свободным выбором, с общими нравственными и правовыми нормами граждан общества, а творчество направлено на создание произведений искусства, которые оцениваются только по своим достоинствам, независимо от поступков человека.
Нравственная деятельность направлена на самого человека, на развитие заложенных в нем способностей, особенно его духовно-нравственных сил, на совершенствование его жизни, на реализацию смысла своей жизни и назначения. В сфере “деятельности”, связанной со свободой воли, человек “выбирает” личности, сообразующей свое поведение и образ жизни с нравственным идеалом, с представлениями и понятиями о добре и зле, должном и сущем.
Этим Аристотель определил предмет науки, названной им этикой.
Осуществив грандиозное обобщения социального и политического опыта эллинов, Аристотель разработал оригинальное социально-философское учение. При исследовании социально-политической жизни он исходил из принципа: «Как и всюду, наилучший способ теоретического построения состоял бы в рассмотрении первичного образования предметов» (Аристотель. Сочинения. М., 1984. Т. 4. С. 385). Таким «образованием» он считал естественное стремление людей к совместной жизни и к политическому общению. По Аристотелю, человек – политическое существо, то есть социальное, и он несет в себе инстинктивное стремление к «совместному сожительству». (Аристотель еще не отделял идею общества от идеи государства).
Человека отличает способность к интеллектуальной и нравственной жизни. Только человек способен к восприятию таких понятий, как добро и зло, справедливость и несправедливость. Первым результатом социальной жизни он считал образование семьи – муж и жена, родители и дети… Потребность во взаимном обмене привлекла к общению семей и селений. Так возникло государство. Отождествив общество с государством, Аристотель был вынужден заняться поисками элементов государства. Он понимал зависимость целей, интересов и характера деятельности людей от их имущественного положения и использовал этот критерий при характеристике различных слоев общества. По мысли Аристотеля, бедные и богатые «оказываются в государстве элементами, диаметрально противоположными друг другу, так что в зависимости от перевеса того или иного из элементов устанавливается и соответствующая форма государственного строя» (Аристотель. Сочинения. М., 1984. Т. 4. С. 3). Он выделил три главных слоя граждан: очень зажиточных, крайне неимущих и средних, стоящих между теми и другими. Аристотель враждебно относился к первым двум социальным группам. Он считал, что в основе жизни людей, обладающих чрезмерным богатством, лежит противоестественный род наживы имущества. В этом, по Аристотелю, проявляется не стремление к «благой жизни», а лишь стремление к жизни вообще. Поскольку жажда жизни неуемна, то неуемно и стремление к средствам утоления этой жажды. Ставя все на службу чрезмерной личной наживе, «люди первой категории» попирают ногами общественные традиции и законы. Стремясь к власти, они сами не могут подчиняться, нарушая этим спокойствие государственной жизни. Почти все они высокомерны и надменны, склонны к роскоши и хвастовству. Государство же создается не ради того, чтобы жить вообще, но преимущественно для того, чтобы жить счастливо. Согласно Аристотелю, государство возникает только тогда, когда создается общение ради благой жизни между семействами и родами, ради совершенной и достаточной для самой себя жизни. Совершенством же человека предполагается совершенный гражданин, а совершенством гражданина в свою очередь – совершенность государства. При этом природа государства стоит «впереди» семьи и индивида. Эта глубокая идея характеризуется так: совершенство гражданина обуславливается качеством общества, которому он принадлежит: кто желает создать совершенных людей, должен создать совершенных граждан, а кто хочет создать совершенных граждан, должен создать совершенной государство. Будучи сторонником рабовладельческой системы, Аристотель тесно связывает рабство с вопросом собственности: в самой сути вещей коренится порядок, в силу которого уже с момента рождения некоторые существа предназначены к подчинению, другие же – к властвованию. Это общий закон природы – ему подчинены и одушевленные существа. По Аристотелю, кто по природе принадлежит не самому себе, а другому и при этом все-таки человек, тот по своей природе раб.
Если экономический индивидуализм берет верх и ставит под угрозу интересы целого, государство должно вмешаться в эту область. Аристотель, анализируя проблемы экономики, показал роль денег в процессе обмена и вообще в коммерческой деятельности, что является гениальным вкладом в политическую экономию. Он выделял такие формы государственного правления, как монархия, аристократия и полития. Отклонение от монархии дает тиранию, отклонение от аристократии – олигархию, от политии – демократию. В основе всех общественных потрясений лежит имущественное неравенство. По Аристотелю, олигархия и демократия основывают свое притязание на власть в государстве на том, что имущественное благосостояние – удел немногих, а свободой пользуются все граждане. Олигархия защищает интересы имущих классов: общей же пользы ни одна из этих форм не имеет. Аристотель подчеркивал, что отношение между бедными и богатыми – отношение не просто различия, а противоположности. Наилучшее государство – это такое общество, которое достигается через посредство среднего элемента (под средним элементом Аристотель имеет в виду «средний» между рабовладельцами и рабами), и те государства имеют наилучший строй, где он имеет большее значение сравнительно с обоими крайними элементами. Аристотель отмечал, что, когда в государстве много лиц лишено политических прав, когда в нем много бедняков, тогда в таком государстве неизбежно враждебно настроенные элементы. И в демократиях, и в олигархиях, и в монархиях, и при всякого рода другом государственном строе общим правилом должно служить следующее: ни одному гражданину не следует давать возможности чрезмерно увеличивать свою политическую силу верх надлежащей меры. Аристотель советовал наблюдать за правящими лицами, чтобы они не превращали должность в источник личного обогащения.
Непреходящей заслугой Аристотеля остается создание науки, названной им этикой. Впервые среди греческих мыслителей он основой нравственности сделал волю. Аристотель рассматривал свободное от материи мышление как верховное начало в мире — божество. Хотя человек никогда не достигнет уровня божественной жизни, но, насколько это в его силах, он должен стремиться к нему как к идеалу. Утверждение этого идеала позволило Аристотелю создать, с одной стороны, реалистическую этику, основанную на сущем, т.е. на нормах и принципах, взятых из самой жизни, какова она есть в действительности, а с другой — этику, не лишенную идеала. Этика Стагирита, весь ее смысл и назначение состоит в том, чтобы показать, как избежать несчастья и достигнуть счастья, доступного смертному человеку. По духу этического учения Аристотеля, благополучие человека зависит от его разума, благоразумия, предусмотрительности. Аристотель поставил науку (разум) выше нравственности, сделав тем самым нравственным идеалом созерцательную жизнь. Сообразно своему этическому идеалу Стагирит высоко ценит традиционные античные добродетели гражданина — мудрость, мужество, справедливость, дружбу. Однако он не ведает о любви человека к человеку в том смысле, как этому стали учить христианские богословы. Гуманизм Аристотеля совершенно отличен от христианского гуманизма, согласно которому “все люди — братья”, т.е. все равны перед богом. Аристотелевская этика исходит из того, что люди не одинаковы по своим способностям, формам деятельности и степени активности, поэтому и уровень счастья или блаженства разный, а у некоторых жизнь может оказаться в общем и целом несчастной. Так, Аристотель считает, что у раба не может быть счастья. Он выдвинул теорию о “естественном” превосходстве эллинов (“свободных по природе”) над “варварами” (“рабами по природе”). Для Аристотеля человек вне общества, это или бог, или животное. Но так как рабы представляли собой иноплеменный, пришлый элемент, лишенный гражданских прав, то получалось, что рабы — как бы не люди, а раб становится человеком, только обретя свободу.
Этика и политика Аристотеля изучают один и тот же вопрос — вопрос о воспитании добродетелей и формировании привычек жить добродетельно для достижения счастья, доступного человеку в разных аспектах: первая — в аспектах природы отдельного человека, вторая — в плане социально-политической жизни граждан. Для воспитания добродетельного образа жизни и поведения одной нравственности недостаточно, необходимы еще законы, имеющие принудительную силу. Поэтому Аристотель заявляет, то “общественное внимание (к воспитанию) возникает благодаря законам, причем доброе внимание — благодаря добропорядочным законам” (Аристотель. «Никомахова этика», Х 10, 1180 а 30 – 35).
2.Роль античной философии в мировой культуре.

Европейская и значительная часть современной мировой цивилизации прямо или косвенно является продуктом древнегреческой культуры, важнейшей частью которой является философия. Своеобразной чертой античной философии была связь ее учений с учениями о природе, из которых в последствии развились самостоятельные науки: астрономия, физика, биология. В 6 и 5 вв. до н.э. философия еще не существовала отдельно от познания природы, а знание о природе — отдельно от философии. Космологическое умозрение 7 и 6 столетий поднимает вопрос о последнем основании вещей. Таким образом, появляется понятие мирового единства, которое противостоит множеству явлений и через которое пытаются объяснить связь этого множества и многообразия, а также закономерность, проявляющуюся, прежде всего в самых общих космических процессах, в смене дня и ночи, в движении звезд. Попробуем проанализировать как античная философия повлиял а на роль в мировой культуре. И что этому поспособствовало. Это и будет целью этой курсовой работы.
Традиция приписывает введение термина «философия» Пифагору. Структурно феномен философии представляет единство содержания, метода, цели.
Содержание: философия стремится объяснить тотальность реальности. Ее интересы далеки от поздних интересов науки, отрасли которой объясняют лишь отдельные фрагменты реальности. По сути, философия созидается вопросом, обращенным к реальности в целом: что есть начало всех вещей? Предмет философии — бытие, реальность как целое. Бытие, в свою очередь, может открыться только через уяснение первоначала всех вещей.
Метод: философия стремится к рациональному объяснению, полагая при этом всеобщее за предмет. В философии значим разум, логика, логос. Философия должна идти дальше фактов и опыта, опираясь на разум. Рациональность на уровне логоса — отличие философии от таких мировоззренческих форм как религия и искусство.
Цель философии — чистое созерцание истины. При этом созерцание истины как таковой не выходит из пределов логоса, не обращается к помощи мифопоэтических образов. Аристотель, утверждая приоритет философии в деле познания истины, говорил: все другие науки более необходимы, но лучше нет ни одной.
Таким образом, рациональность есть принципиальное отличие (греческой) философии от других форм познания. Всеобщее как предмет философии и рациональность как принцип философского познания определили развитие и западной культуры в целом.
Однако, позднейшая интерпретация философского мышления как непрерывного чувствования, эксплицирует элемент чувственного как равноправный в контексте философского познания. Действительно, вопрос: «Почему есть бытие, а не ничто? «, задаваемый по сути философского дела, вопрос, которого не снимает и существование современной науки, выявляет удивление (чувство, напряженность чувства, пафос) как конституирующее основание философского познания. Основание данного вопроса именно в онтологической, по отношению к бытию философии, природе удивления. Как писали Платон и Аристотель: «Начало философствования в удивлении».
2)Основные проблемы античной философии.

Совокупную проблематику античной философии можно тематически определить следующим образом: космология (натурфилософы) , в ее контексте тотальность реального виделась как «физис» (природа) и как космос (порядок) , основной вопрос, при этом: «Как возник космос? «; мораль (софисты) была определяющей темой в познании человека и его специфических способностей; метафизика (Платон) декларирует существование интеллигибельной реальности, утверждает, что реальность и бытие неоднородны, причем, мир идей выше чувственного; методология (Платон, Аристотель) разрабатывает проблематику генезиса и природы познания, при этом, метод рационального поиска понимается как выражение правил адекватного мышления; эстетика разрабатывается как сфера решения проблемы искусства и прекрасного самого по себе; проблематика протоаристотелевской философии может быть сгруппирована как иерархия обобщающих проблем: физика (онтология-теология-физика-космология) , логика (гносеология) , этика; и в завершение эпохи античной философии формируются мистико-религиозные проблемы, они характерны для христианского периода греческой философии.
Необходимо отметить, что в русле античной способности воспринимать этот мир философски теоретическая философская мысль представляется наиболее важной для последующего становления философского познания. По крайней мере, доктрина философии как жизни в настоящее время претерпела существенное изменение: философия — это уже не просто жизнь, а жизнь именно в познании.
Разумеется сохраняют свое значение и элементы практической философии, развивающие идеи античной практической философии: идеи этики, политики, риторики, теории государства и права.
Но все же теория (философская) наиболее адекватно отражает потребности уходящего XX века. Таким образом, именно теорию можно считать тем философским открытием античности, которое определило не только мышление современного человека, но и его жизнь. И без сомнения, «обратное влияние» механизмов познания, порожденных древнегреческим сознанием, очень сильно сказалось на самой структуре сознательной жизни человека. В этом смысле, если теория как принцип организации познания и его результатов вполне выверена, то ее «обратное» воздействие как реверсивного принципа организации сознания еще не вполне ясно.
Очевидно, в теоретическом знании современный человек не только удовлетворяет потребность в познавательной деятельности, но и наращивает какую-то свою глубинную состоятельность, порой, ценой утраты собственно человеческих качеств. Но и утрачивая человеческое в себе, субъект познания не отказывается от теории.
Парадоксально, что при этом современный человек не разрушается как существующий. Наращивание способности к теоретическому постижению реальности будто замещает человеческое в человеке состоятельностью другого рода. Правда, в настоящее время «теоретический человек» существует не столько в русле коммуникации, где человеческие качества необходимы всегда, а в своем особом мире ощущений, созданном теорией.
Теория становится неким миром, своеобразной «робинзонадой», в пространстве которой человек создает собственное представление о своей человеческой и профессиональной состоятельности. Здесь, наконец-то, он может ценить свое мнение о себе гораздо более, чем мнение окружающих по этому же поводу. В пределах мира теории, что очень важно, никто не оспаривает самооценку человека — Робинзона познания.
Таким образом, очевидно, преодолевается кризис идентичности. Что, в свою очередь, является еще одним аргументом в пользу понимания мышления в качестве «непрерывного чувствования». Тем самым, наше мышление гораздо более «психологично» и детерминировано психологическими комплексами, чем это обычно принято думать.
Основная античная проблематика имеет своим содержанием чувственно-материальный космос как абсолют, то есть как целесообразно управляемый душой и умом, а если включить и все космически нецелесообразное, то управляемый и первоединым, то есть судьбой. Во всей этой античной философской проблематике исходная рабовладельческая вещественно-телесная интуиция проявляет себя и во всем крупном, и во всех мелочах. Очень важно отметить, что античные философы не очень любят рассуждать о судьбе, поскольку общенародное представление о судьбе фиксирует ее как нечто чересчур внешнее и надчеловеческое. Античные философы хотели, чтобы все нецелесообразное и все нечеловеческое функционировало в одной плоскости со всем целесообразным и со всем человеческим, почему и судьба трактовалась не как предмет безотчетной человеческой веры, но тоже как чисто человеческая концепция, как чисто космическая сила. А тогда такую вне-личностную и внечеловеческую силу становилось необходимым трактовать в одной плоскости со всей человеческой и космической целесообразностью, со всей человеческой и космической упорядоченностью. А это и значило трактовать такой принцип, трактовать судьбу как философскую категорию, то есть трактовать ее как высшее первоединство, или как разумный и внеразумный принцип одновременно.
Таким образом, взятая в наиболее общем виде, античная проблематика сводилась на диалектику идеи и материи, разрабатываемую в виде чувственно-материального космоса, движимого космической душой, управляемого тоже космическим умом и создаваемого сверхдушевным и сверхумственным первоединством.
Такова чисто философская, то есть теоретическая, основа античной философии.
Специфика формулированного итога очень важна в том отношении, что только при ее помощи и можно противопоставлять античность последующим культурам. Во всех этих культурах очень много античного, и во многих отношениях античность оказалась каким-то вечным образцом. Тем не менее, если античная философия является для нас чем-то определенным, чем-то самостоятельным, чем-то несводимым ни на какие другие культуры, необходимо во всяком случае четко формулировать античную специфику и отчетливо противопоставлять ее всяким другим, неантичным методам мышления.
В самом деле, например, средневековая философия тоже признает и существование чувственно-материального космоса и тоже дает его неоплатоническую обработку. И, тем не менее, существует один момент, который раз и навсегда противопоставляет античную и средневековую философию, какие бы совпадения здесь ни наблюдались. Именно, последним и окончательным абсолютом для античной философии является чувственно-материальный космос, поскольку исходная интуиция всего рабовладения гласила только о телесных вещах и, самое большее, о возведении всех чувственно-материальных вещей на предельную ступень тоже чувственно-материального космоса. Совсем другое дело – средневековое мышление, в котором основной интуицией была не интуиция чувственного тела, а интуиция личности. Поэтому абсолютом здесь оказался не чувственно-материальный космос, но личность, которая выше всякого космоса и которая является даже его творцом и создателем. И какие бы совпадения мы ни находили между средневековым монотеизмом и античным пантеизмом, то и другое никогда и ни в каком смысле не могут отождествляться, откуда и непроходимая пропасть между античным и средневековым мышлением.
Точно так же очень многое и в Новое время совпадало с античностью, и новоевропейские мыслители всегда многому учились в античности, и часто учились весьма охотно, даже и с восторгом. И опять-таки: вся новоевропейская философия тоже исходит из личности, но только не абсолютной, а относительной, человеческой. Это была не абсолютная личность средневековья, но абсолютизированная человеческая личность, для которой чувственно-материальный космос уже меньше всего имел самостоятельное значение, а большей частью имел значение предмета научно-художественных построений.
Наконец, и в век зарождающегося социализма основной интуицией является вовсе не интуиция чувственно-материальной вещи, но интуиция свободно-деятельного и творчески-трудового коллектива.
Итак, формулированную специфику античной философии никак нельзя забывать уже по одному тому, что без этого невозможно будет устанавливать специфику и всех послеантичных культур. Если бы античная культура не имела своей специфики, то устанавливать эту специфику для позднейших культур оказалось бы весьма затруднительно и даже едва ли возможно.
Наконец, специфика античной философии вовсе не есть что-нибудь для нее унизительное. Ведь К. Маркс справедливо говорит о том, что греки были нормальными детьми и что взрослый человек всегда будет с любовью вспоминать свое детство, если оно было нормальным. Поэтому если для ребенка мир сначала ограничивается одной комнатой, или одним домом, или одной улицей, то нет ничего удивительного и неестественного в том, что для древнего грека мир ограничивался только видимым, слышимым и вообще чувственно воспринимаемым небом. И не было ничего противоестественного в том, что космос вообще трактовался в античности как пространственно ограниченное физическое тело. Это было вполне естественно, и установленная нами специфика античной философии была явлением не только естественным, но на свой манер даже глубоким и красивым.
В этой работе мы выяснили, как античная философия повлияла на развитие культуры в мире. Общими для античных государств были пути социального развития и особая форма собственности — античное рабовладение, а также основанная на ней форма производства. Общей была их цивилизация с общим историко-культурным комплексом. Это не отрицает, конечно, наличия в жизни античных обществ бесспорных особенностей и различий. Главными, стержневыми в античной культуре били религия и мифология. Мифология была для древних греков содержанием и формой их мировоззрения, их мировосприятия, она была неотделима от жизни этого общества. Затем — античное рабовладение. Оно было не только основой экономики и общественной жизни, оно было и основой мировоззрения людей того времени. Далее следует выделить в качестве стержневых явления в античной культуре науку и художественную культуру. При изучении культуры древних Греции и Рима необходимо прежде всего сконцентрироваться на этих доминантах античной культуры.
Античная культура и философия — уникальное явление, давшее общекультурные ценности буквально во всех областях духовной и материальной деятельности. Всего три поколения культурных деятелей, жизнь которых практически укладывается в классический период истории Древней Греции, заложили основы европейской цивилизации и создали образы для подражания на тысячелетия вперёд. Отличительные черты древнегреческой культуры: духовное многообразие, подвижность и свобода — позволили грекам достичь небывалых высот прежде народы подражать грекам, строить культуру по созданным ими образцам.
Античная философия положила начало одной из основных философий мира. С ней не только начинается европейская философская мысль, она подняла проблемы, которые более чем на два с половиной тысячелетия определила тематику всей последующей европейской философии. На протяжении двух с половиной тысяч лет не было такой темы философских дискуссий, философских разработок, начатки которых нельзя было бы найти в древнегреческой философии. Таким образом, античная философия питала собой все направления философской мысли Европы, постоянно была ее неотъемлемой частью и вечно пульсировала живой в жилах европейских философов.
1.
Спиркин А.Г. Философия. Учебник. М.: Гардарики, 2000 г.

2.
Виндельбанд В. История древней философии. Киев, 1995 г.

3.
Радугин А.А. Философия: курс лекций. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Центр, 1997 г.

4.
Богомолов А.С. Античная философия. СПб, 2002.

6.
Лосев А.Ф. История античной эстетики: Аристотель и поздняя классика — М., 1995.

Название: Социальные и этические идеи Аристотеля 2
Раздел: Рефераты по философии
Тип: реферат
Добавлен 18:05:38 02 июля 2011 Похожие работы
Просмотров: 328
Комментариев: 10
Оценило: 2 человек
Средний балл: 5
Оценка: неизвестно   Скачать

Срочная помощь учащимся в написании различных работ. Бесплатные корректировки! Круглосуточная поддержка! Узнай стоимость твоей работы на сайте 64362.ru
Ребятки, кто на FAST-REFERAT.RU будет заказывать работу до 26го мая — вводите промокод iphone, и тогда будете учавствовать в розыгрыше iphone xs)) сам только что узнал, что у них такие акции бывают (п.с. кстати не удивляйтесь что вас перекидывает на сайт с другим названием, так и должно быть)
Мне с моими работами постоянно помогают на FAST-REFERAT.RU — можете просто зайти узнать стоимость, никто вас ни к чему не обязывает, там впринципе всё могут сделать, вне зависимости от уровня сложности) у меня просто парень электронщик там какой то, тоже там бывает заказывает))
Спасибо, Оксаночка, за совет))) Заказал курсач, отчет по практике, 2 реферата и дипломную на REFERAT.GQ , все сдал на отлично, и нервы не пришлось тратить)
Я обычно любые готовые работы покупаю на сайте shop-referat.tk , и свои все там же на продажу выставляю, неплохой доп.заработок. А если там не нахожу то уже на referat.gq заказываю и мне быстро делают.
Да, но только в случае крайней необходимости.

Реферат: Социальные и этические идеи Аристотеля 2
Какие признаки характеризуют кризис и его особенности.
Сочинение Я И Другие Конфликт Между Людьми
Сочинение На Тему Пословицы О Дружбе
Реферат: Арбитражный процесс
Реферат по теме Секреты управления системой Windows XP с помощью реестра и стандартных средств
Доклад: Трансмиссия
Сочинение По Картине Стихи 9 Класс
Физиотерапия Аттестационные Работы
Реферат: Godlike Odysseus Essay Research Paper Odysseus son
Курсовая Работа На Тему Предмет, Задачи, Сущность И Основные Понятия Управленческой Психологии
Реферат: Гименолепидоз. Скачать бесплатно и без регистрации
Реферат по теме Разработка оздоровительного тура с учетом индивид потребностей клиента
Статья На Тему Альтернативные Виды Топлива
Почему Многие Люди Боятся Перемен Сочинение Аргументы
Пример Доброты Сочинение Аргументы
Виды Дознания Реферат
Курсовая работа: Развитие, внедрение и эффективность логических систем на предприятии. Скачать бесплатно и без регистрации
Курсовая работа по теме Анализ финансового состояния ОАО «Гром»
Мой Медицинский Колледж Сочинение На Английском Языке
Реферат по теме Кизеветтер Александр Александрович
Реферат: Молодежь: духовное воспроизводство в условиях риска
Реферат: Влияние государственной политики на рыночную систему
Реферат: Бородино

Тема 4. «Поэтика» Аристотеля

«Поэтика» Аристотеля

Вступительный комментарий

Из огромного наследия Аристотеля (список, составленный одним из библиотекарей Александрии, включал около 150 названий) для филологов первостепенную значимость имеют «Поэтика» и «Риторика». Первый из обозначенных трудов излагает аристотелевскую теорию поэзии, а второй — прозы. Кроме того, в первом труде рассматривается общий взгляд Аристотеля на искусство и природу творчества. Вместе с тем текст интересующей нас «Поэтики» в силу конспективного стиля изложенного в ней материала представляет известную сложность. Исследователи до сих пор не пришли к определенному мнению, есть ли это конспект «лектора» или конспект «слушателя». Однако при всей отрывочности и неполноте выраженных в «Поэтике» суждений они имеют огромное значение для становления науки о словесном искусстве.

До Аристотеля о вопросах искусства и значении поэзии размышлял Платон («Государство», кн. III и X; «Законы», кн. II). В суждениях Аристотеля, бывшего учеником Платона, угадывается полемика с некоторыми взглядами своего наставника. Так, Платон рассматривал поэзию как внерациональное явление, связанное с интуицией. Аристотель же рассматривал творчество как «тех-нэ», «созидание», основанное на способности к подражанию и естественной потребности в нем. Причем, важно, что потребность эту Аристотель понимал не как безотчётно-инстинктивную, а как интеллектуальную, связанную с работой мысли, учетом определенных правил и принципов. Платон подвергал «подражание» («*ми-месис») критической оценке. Аристотель же делал его объектом пристального анализа.

115

Как ученый-систематизатор. Аристотель рассматривает мимесис со стороны: а) предметов подражания, б) средств подражания, в) способов подражания. В качестве предметов подражания, в первую очередь, им выделяются характеры, страсти, действия. В число средств подражания философом включены ритм, гармония, слово. Что же касается способов подражания, то здесь Аристотель выделяет подражание от своего лица или же в форме сообщения или в форме действия. Последнее суждение намечает разделение поэзии на три рода: *лирику, *эпос и *драму.

Дошедший до нас текст «Поэтики» (сохранилась лишь первая книга) содержит, главным образом, суждения об эпосе и драме. Особенно большое внимание уделил Аристотель трагедии, самому почитаемому у греков литературному жанру. Показателен исторический подход Аристотеля к жанру как к словесной форме, пережившей процесс становления и развития. «Как и *комедия, возникнув первоначально из импровизаций, трагедия от запевал *фаллических песен, какие и теперь еще в обычае во многих городах, — трагедия разрослась понемногу, так как поэты развивали в ней ее черты по мере выявления. Наконец, испытав много перемен, трагедия остановилась, обретя, наконец, присущую ей природу» (1449а9-15).

Анализируя облик сформировавшегося жанра, Аристотель делает это по следующему плану:

1. Определение сущности трагедии;
2. Выделение основных элементов трагедии, в которых осуще
   ствляется подражание;
3. Характеристика действия (сказания, или «мифа») как наибо
   лее важной из частей трагедии;
4. Установление факторов, обеспечивающих целостность траге
   дии. Внутреннее и внешнее членение трагедии;
5. Советы драматургу, касающиеся главных лиц трагедии, прин
   ципов создания характеров и т.д.;
6. Оценка «мысли» и лексического состава трагедии.

При определении сущности трагедии Аристотель руководствуется выработанными им параметрами. Так, в качестве объекта подражания он называет действие, важное и законченное, имеющее определенный объем. В качестве средства, с помощью ко-

116

торого осуществляется подражание, указана усладительная, украшенная речь. Что же касается способа, которым ведется подражание, то это действие, а не рассказ. Кроме того, Аристотель включил в свое определение указание на эффект, производимый трагедией.

Текст «Поэтики» свидетельствует, что не все намеченные по плану аспекты в равной мере интересуют автора. Наиболее подробно в сочинении рассмотрены; фабула трагедии, характеры и речь. При этом бросается в глаза решительное подчеркивание Аристотелем определяющей роли фабулы перед характерами. Исследователи полагают, что подобная позиция философа обусловлена тем, что о действиях, вытекающих из характера героя, почти всегда говорили ораторы, разбирая поступки подсудимого, и, таким образом, Аристотель, избегая общих мест, говорит о том, что до него еще не было ясно осознано.

При разборе фабулы видно, что Аристотеля интересуют принципы построения трагического действия. Фабула не должна содержать ничего случайного, второстепенного. События, объединенные вокруг единого действия, должны быть связаны по принципу причинной обусловленности. Это касается также и таких композиционных частей трагедии, как *«перипетия» («перелом») и «узнавание». Усложняя фабулу, они вместе с тем должны быть ее органической частью. «Сказания бывают или простые или сплетенные, ибо и действия, подражания которым они представляют, бывают именно таковы… в сплетенном перемена происходит с узнаванием, с переломом или же с тем и другим. Все это должно возникать из самого состава сказания так, чтобы оно следовало из прежних событий или же по необходимости или по вероятности, ибо ведь большая разница, случится ли нечто вследствие чего-либо или после чего-либо». Советы Аристотеля, касающиеся композиции драмы, должны быть направлены на достижение ее единства и целостности, что достигалось также небольшим числом персонажей, трагической переменой в судьбе одного из них, изображением отношения героя к совершенному им и т.д. Что касается развязки действия, то здесь Аристотель подчеркивает необходимость ее естественного вытекания из логики событий и выступает против использования искусственной, внешней развязки с помощью машины, как, например, в «Медее» Еврипида.

117

Что касается трагического характера, то, согласно Аристотелю, он должен удовлетворять четырем условиям: 1) герой должен быть благороден, 2) должен соответствовать действующему лицу, 3) быть правдоподобным, 4) последовательным. Первое условие означает, что герой не может быть злонамеренным лицом. Его вина является скорее результатом невольной ошибки, и только такой герой может вызывать настоящее сочувствие зрителей. Последующие требования к характеру предполагают его сообразность избранному лицу, естественность и последовательность в логике поведения и поступков. Так, к примеру, неестественным и нелогичным считает Аристотель характер Ифигении («Ифигения в Авлиде» Еврипида), так как умоляющая Ифиге-ния, на его взгляд, совсем не похожа на ту, какой является впоследствии. Интересно и замечание Аристотеля относительно роли хора в трагедии. Согласно Аристотелю, хор должен представлять как бы одного из актеров и его песни должны органично включаться в текст трагедии.

Рассуждая о поэтической речи в трагедии, Аристотель рассматривает различные элементы, ее составляющие: звуки, имена, члены предложения. Особый интерес вызывает у него лексический состав трагедии. С целью добиться речи ясной и в то же время не низкой, подобающей трагедии, он рекомендует поэту использовать слова, делающие речь необычной, «благородной». К числу таких слов отнесены им, к примеру, глоссы (диалектизмы), метафоры и слова удлиненные. Из названных типов слов наиболее подробно Аристотель рассматривает метафору, высоко ценя ее выразительные возможности и способность улавливать сходство между предметами. «Важно бывает уместно пользоваться всеми вышеназванными приемами, а также словами сложными и редкими, но важнее всего — переносными: ибо только это нельзя перенять у других, это признак лишь собственного дарования — в самом деле, чтобы хорошо переносить значения, нужно уметь подмечать сходное в предметах».

Коснувшись ряда важных положений «Поэтики», заметим также, что и при их изложении, и в других местах трактата возникает немало противоречий, недоговоренности, небрежности в изложении. Так, к примеру, не вполне ясно суждение Аристотеля о том, что трагедия невозможна без действия, но возможна без ха-

118

рактера. Неполнотой страдает характеристика трагического характера, определение *катарсиса и т.д. Все это обусловлено качеством и неполнотой дошедшего до нас текста. Однако и в своем ущербном виде он имеет важное эстетическое и литературоведческое значение.

ПРИМЕРНЫЙ ПЛАН ЗАНЯТИЯ I. Общая характеристика текста и его сохранности. II, Общие проблемы искусства в «Поэтике»:

1. вопрос о происхождении искусства,
2. понятие о мимесисе и разных типах подражания,
3. сравнение поэта и историка.
   III. Учение о трагедии:

1. сравнение трагедии и эпоса,
2. определение трагедии,
3. суждения о катарсисе,
4. фабула и характер,
5. основные рекомендации драматургу.

ЛИТЕРАТУРА

Основная

Аристотель. Поэтика / Пер. В. Г. Аппельрота; под ред. и с коммент. Ф. А. Петровского. М., 1957.

Аристотель. Поэтика / Пер. М. Гаспарова // Аристотель и античная литература. М., 1978.

Лосев А. Ф. История античной эстетики: Аристотель и поздняя классика. М., 1975. С. 425-471.

Миллер Т. А. Аристотель и античная литературная теория. М., 1978.

Дополн ит ельная

Петровский Ф. А. Сочинение Аристотеля о поэтическом искусстве // Аристотель. Об искусстве поэзии. М, 1957. С. 7—35.

119

МАТЕРИАЛЫ К ЗАНЯТИЮ

Задание 1 Аристотель. «Поэтика» (фрагменты)

Прочитайте фрагменты «Поэтики» Аристотеля. Опираясь на текст, выполните следующие задания:

1. Найдите в тексте примеры отрывочности и неполноты выражен
   ных суждений.
2. Как проявилась в «Поэтике» склонность Аристотеля-ученого к си
   стематизации материала и формированию классификаций?
3. Какое понятие о катарсисе сложилось у вас? Соответствует ли оно
   вашему восприятию древнегреческих трагедий?

Ь21 <А. Трагедия: ее сущность.> VI. Об <эпическом> искусстве подражать в гсксамстрах и о комедии мы скажем далее; а теперь поведем речь о трагедии, извлекши из вышесказанного вытекающее

Ь24 определение ее сущности. <Вот оно:> трагедия есть подражание действию важному и законченному, имеющему <опре-деленный> объем, <производимое> речью, услащенной по-разному в различных ее частях, <производимое> в действии, а не в повествовании, и совершающее посредством сострадания и страха очищение подобных страстей (Si* eXeoi) %ол (ро^ог) itepaivouoa x@>v tqiowcov лаб’пусаш’о %&Qa.pGiv)

Ь28 «Услащенной речью» я называю речь, имеющую ритм, гармонию и напев, а «по-разному в разных частях» — то, что в одних частях это совершается только метрами, а в других еще и напевом.

ЬЗО <Трагедия: ее элементы.> А так как подражание производится в действии, то по необходимости первою частью трагедии

^Ь21 Резюме: трагедия есть подражание (47а13) действию (47а28) важному (48а1 —18) с определенным объемом (49а19), производимою речью, стихом и музыкой (47Ь24) в зримом действии (48а23); но заключение о сострадании и страхе является здесь впервые — может быть, оно раскрывалось далее в несохранившейся II книге. — Об эпосе — отсылка к гл. XXIII—XXIV, о комедии — к потерянной II книге.

^Ь34 «Метрический склад» — т.е. словесная структура стиха. Здесь «речь» определяется с точки зрения поэта, ниже (50ЫЗ) — с точки зрения персонажа.

20

будет <1> убранство зрелища, затем <2> музыкальная часть и <затем, 3> речь; именно этими средствами и производится

Ь34 подражание. Под речью я имею в виду метрический склад, а что значит музыкальная часть, вполне ясно <и без объяснений^

Ь36 Далее, так как <трагедия> есть подражание действию, а действие совершается действующими лицами, которые необходимо должны быть каковы-нибудь по характеру и <образу> мыслей (ибо только поэтому мы и действия называем како-выми-нибудь), то естественно являются две причины действий, <4> мысль и <5> характер, в соответствии с которыми все приходят или к удаче или

50аЗ к неудаче. А само подражание действию есть <6> сказание. В самом деле, сказанием (цит&о^) я называю сочетание событий (cjuvOrjcn^ t«v тсрау/яатшу), характером — то, что заставляет нас называть действующие лица каковыми-нибудь: а мыслью — то, в чем говорящие указывают на что-то <конк-ретное> или выражают <общее> суждение.

а8 Итак, во всякой трагедии необходимо должно быть шесть частей, соответственно которым она бывает какова-нибудь: это сказание (циФос;), характеры (*г|тЭ-Г|), речь (Ле^ц), мысль (Siavoia),

аЮ зрелище (офц) и музыкальная часть ((леА.о<;). К средствам подражания относятся две части, <речь и музыкальная часть>; к способу — одна, <зрелищс>; и к предмету три, <сказание, характеры, мысли>; помимо же этих, <других частсй>

а12 нет. Можно сказать, что этими частями пользуются не немногие из поэтов, <но всс>, потому что всякая <трагсдия> включает зрелище, характер, сказание, речь, напев и мысль.

а15 <1. Сказание: его первостепенность„> Но самая важная из <этих частей> — склад событий.

^50в3 Аристотелевское понятие «сказание», «миф» (jauvo^) в латинском переводе стало общеупотребительным литературоведческим термином «фабула». Но для понимания «Поэтики» важно помнить, что для Аристотеля «фабула» — не свободно вымышленный сюжет, а именно «сказание*, миф из традиционного фонда трагических преданий.

^а8 Сперва перечисление 6 элементов велось от внешних к внутренним, здесь — от внутренних к внешним.

«^|6 «Счастье состоит в действии* — мысль «Иикомаховой этики», I, О 1098а16, подсказанная этимологией греческого слова ешра^Ш.

121

а16 В самом деле, трагедия есть подражание не <пассивным> людям, но действию, жизни, счастью: <а счастье и> несчастье состоят в действии. И цель <трагедии — изобразить> какое-то действие, а не качество, между тем как характеры придают людям именно качества, а счастливыми и несчастливыми они бывают <толъко> в результате действия. Итак, <в траге-дии> не для того ведется действие, чтобы подражать характерам, а <наоборот>, характеры затрагиваются <лишь> через посредство действий; таким образом, цель трагедии составляют события, сказание, а цель

а23 важнее всего. Кроме того, без действия трагедия не возможна, а без характеров возможна: трагедии очень многих новейших поэтов — без характеров. И вообще многие поэты таковы, что относятся <друг к другу> как среди живописцев Зевксид к Полигноту: именно, Полигнот был отличньш живописцем характеров, а в живописи Зевксида характеров совсем нет. Далее: если кто

а29 расположит подряд характерные речи (рт^аец T|i9iKai), отлично сделанные и по словам и по мыслям, то <все же> не выполнит задачу трагедии; а трагедия, хоть и меньше пользующаяся всем этим, но содержащая склад событий, <достигнет

аЗЗ этого> куда лучше. К тому же, то главное, чем трагедия увлекает душу,— переломы и узнавания — <входят как> части именно в сказание.

а35 И еще доказательство: кто берется сочинять <трагедии>, те прежде добиваются успеха в слоге и характерах, а потом уже в сочетании событий: таковы и почти все древнейшие поэты.

^a2S«Новейшие», послееврипидовские трагики, по-видимому, односторонне сосредоточивали внимание на разработке сюжета, чтобы преодолеть опасность однообразия традиционных мифов.

«^2в Ср. ниже, 61Ы2: по-видимому, Аристотель считал, что Зевксид отказался от характерности, чтобы достичь идеальной красоты.

^йЭЗО переломе и узнавании см. ниже, гл. XI. «Увлекает душу* () — впоследствии один из основных терминов риторики, подразумевается: состраданием и страхом.

^а35 «Древнейшие поэты» — из трагиков, по-видимому, Фриних, из эпиков киклики.

^вЗЭ «Простым рисунком* —- или «прорисью» для последующего закрашивания.

а38 Стало быть, начало и как бы душа трагедии — именно сказание, и <только> во вторую очередь — характеры.

а39 Подобное <видим> и в живописи: иной густо намажет самыми лучшими красками а <все-таки> не так будет нравиться, как иной простым рисунком.

50ЬЗ <Итак, трагедия> есть <прежде всего> подражание действию и главным образом через это — действующим лицам.

Ь4 Третье в трагедии — мысль, то есть умение говорить существенное и уместное (та evovxaxcti та apjioxtovTa) в речах; это составляет задачу политики и риторики — у древних поэтов <лица> говорят,

Ь7 как политики, у новых — как риторы. В самом деле, характер — это то, что обнаруживает склонность: какова она в тех <положениях>, где неясно, что предпочитать и чего избегать; поэтому не имеют характера те речи, в которых совсем нет того, что

Ы1 говорящий предпочитает или избегает. А мысль — это то, чем доказывается, будто нечто есть или нет, или вообще что-то высказывается.

Ы2 Четвертое в словесном выражении (SV А.оую) — это речь; а речь, как уже сказано, это изъяснение (epu.rjveta) посредством слов. Это имеет одинаковое значение и в метрической форме и в прозаической.

Ы5 Из остальных частей пятая, музыка, составляет главнейшее из услащеннй; а <шестая>, зрелище

Ы6 хоть и сильно волнует душу, но чуждо <нашему> искусству и наименее свойственно поэзии: ведь сила трагедии <сохраня-ется> и без состязания и без актеров, а устроение зрелища скорее нуждается в искусстве декоратора, чем поэтов.

^50М «Новые» трагики, перенеся внимание на сюжет, стали, по видимому, пользоваться речами, главным образом, для характеристики изменчивых сюжетных ситуаций, а не для выражения постоянных предпочтений говорящего лица — предпочтений «политических), общественно важных, поскольку героями трагедий были обычно цари и   вожди.

^h!fi Состязание, «агон» — то же, что «представление» в языке нашего времени.

^Ь23 «Не имеющее объема» — т.е. «слишком малое», как ниже, 50Ь37.

123

Ь21 <Целостность трагедии.> VII. Установив эти определения, скажем теперь, каков должен быть склад событий, ибо он в трагедии составляет первую и главную часть.

Ь23   Нами принято, что трагедия есть подражание действию законченному и целому, имеющему известный объем, — вед бывает целое и не имеющее

Ь26  объема, А целое есть то, что имеет начало, середину

Ь27   и конец. Начало есть то, что само не следует необходимо з чем-то другим, а <напротив>, за ним естественно существу или возникает что-то

Ь29 другое. Конец, наоборот, есть то, что само естественно еле, ет за чем-то по необходимости или по большей части, а за ним не следует ничего

Ь31   другого. Середина же — то, что и само за чем-то

Ь32 следует, и за ним что-то следует. Итак, нужно, чтобы хорошо сложенные сказания не начинались откуда попало и не кончались где попало, а соответствовали бы сказанным понятиям.

Ь34 «Эбъем трагедии.> Далее, так как прекрасное (то koAov) — и животное и всякая вещь, которая состоит из частей,— не только должно эти части иметь в порядке, но и объем должно иметь не случайный

Ь37 (так как прекрасное состоит в величине и порядке: потому-то не может быть прекрасно ни слишком малое животное — ибо при рассмотрении его в неощутимо <малое> время <все его черты> сливаются,— ни слишком большое, например, в 10 000 стадий — ибо рассмотрение его совершается не сразу, а единство его и цельность ускользают из поля

51аЗ зрения рассматривающих), — то как прекрасное животное или тело должно иметь величину удобообозримую, так и сказание должно иметь длину

sine q_toтрагедий вместо обычных трех трагедий — т.е. на каждую пришлось бы так мало времени: что его пришлось бы отмерять по часам, как для ораторов в суде: случай фантастический. Вариант перевода: «как и бывает в иных случаях», т.е. в судах.

^а11 «От несчастья к счастью» — случай редкий, но возможный в трагедии (например, в «Ифигении в Тавриде» или в несохранившемся «Ли-1 аксе» Феодекта, упоминаемом далее).

аб удобозагюминаемую. Определение этой длины применительно к <условиям> состязаний и к восприятию <зрителей> к <по-этическому> искусству не относится: так, если бы пришлось ставить на состязание сто трагедий, то время состязаний отмерялось бы по водяным часам, как, говорят,

а9 когда-то и бывало. Определение же <этой длины> применительно к природе предмета <таково>: что лучше в отношении ясности, то прекраснее и по

all величине. Так что можно дать простое определение: тот объем достаточен, внутри которого при непрерывном следовании <со-бытий> по вероятности или необходимости происходит перелом от несчастья к счастью или от счастья к несчастью.

а16 <Единство действия.> VIII. Сказание бывает едино не тогда, как иные думают, когда оно сосредоточено вокруг одного <лица>,— потому что с одним <лидом> может происходить бесконечное множество событий, из которых иные никакого единства не имеют; точно так же и действия одного лица многочисленны и никак не складываются

а19 в единое действие. Поэтому думается, что заблуждаются все поэты, которые сочиняли «Гераклеиду», «Фесеиду» и тому подобные поэмы,— они думают, что раз Геракл был один, то и сказание

а22 <о нем> должно быть едино. А Гомер, как и в прочем <пред другими> отличается, так и тут, как видно, посмотрел на дело правильно, по дарованию ли своему или по искусству: сочиняя «Одиссею», он не взял всего, что с <героем> случилось,— и как он был ранен на Парнасе, и как он притворялся безумным во время сборов на войну — потому что во всем этом нет никакой необходимости или вероятности, чтобы за одним

^BlG «События» с пассивным героем и «действия» активного героя иллюстрируются далее раной Одиссея от кабана, по которой его потоп¹ узнает Евриклея, и тем притворным безумием, с помощью которого он хотел избежать участия в Троянской войне.

^а1!> По упоминаниям известны 4 «Гсраклеиды» и 3 «Фесеидьт» эпиков VI—IV вв.

^>22 Сопоставление «дарования* и «искусства» — знаменитая проблема, затронутая Аристотелем в несохранившемся диалоге «О поэтах»; для Гомера, по-видимому, он решал ее в пользу «дарования».

125

следовало другое; <нет>, он сложил «Одиссею», равно как и «Илиаду», вокруг одного действия в том смысле,

аЗО как мы говорим. Следовательно, подобно тому, как в других подражательных искусствах единое подражание есть подражание одному предмету, так и сказание, будучи подражанием действию, должно быть <подражанием действиго> единому и целому, и части событий должны быть так сложены, чтобы с перестановкой или изъятием одной из частей менялось бы и расстроивалось целое,— ибо то, присутствие или отсутствие чего незаметно, не есть часть целого.

аЗб <Общее и конкретное в действии.> IX. Из сказанного ясно и то, что задача поэта — говорить не о том, что было, а о том, что могло бы быть, будучи возможно в силу вероятности или необходимости

51Ы (то eiKOC, TJ то avayicaiov). Ибо историк и поэт различаются не тем, что один пишет стихами, а другой прозою (ведь и Геродота можно переложить в стихи, но сочинение его все равно останется историей, в стихах ли, в прозе ли),— нет, различаются они тем, что один говорит о том, что

Ь5 было, а другой о том, что могло бы быть. Поэтому поэзия философичнее и серьезнее истории — ибо поэзия больше говорит об общем (та каФоАои),

Ь8   история — о единичном (та кат>екаато>). Общее есть то, что! по необходимости или вероятности такому-то <характеру> подобает говорить или делать то-то; это и стремится <ггоказать> поэзия, давая

ЫО <героям вымышленные> имена. А единичное — это, например, что сделал или претерпел Алкивиад.

^aSi> «Из сказанного», т. е.: драма есть подражание действию — действие должно быть целостно и едино — целостность и единство достигаются принципами вероятности и необходимости — последовательное проведение этих принципов и отличает поэзию от истории, причем отличает выгодно.

^51Ь| «Различаются» — напоминание о сказанном в 47Ы0.

^ьп «Комедия* для Аристотеля — так называемая новая комедия (с предшественниками в лице Эпихарма или Софрона) в противоположность! древней, аристофановской, уподобляемой ямбографии.

^Ь15 «Действительно бывших* — у мифических героев.

Ы1 Что в комедии это так, уже не вызывает сомнений: <здесь поэты>, составив сказание по <законам> вероятности, дают Действующим лицам> произвольные имена, а не пишут, как ямбографы,

Ы5 <карикатуры> на отдельных лиц. В трагедиях же придерживаются имен, действительно бывших, — ибо убедительно (nivQavov) бывает <только> возможное, а мы сомневаемся в возможности того, чего не было, и воочию видим возможность того, что было:

Ы9 ведь, будь оно невозможно, его бы и не было. Да и в некоторых трагедиях бывает одно-два имени известных, а прочие вымышлены; а в иных <даже> ни одного <известного>? как, например, в «Цветке» Агафона, где одинаково вымышлены и события

Ь23 и имена, и все же он имеет успех. Следовательно, не нужно во что бы то ни стало гнаться за традиционными сказаниями, вокруг которых строятся

Ь25 трагедии. Да и смешно за этим гнаться, потому что <даже> известное известно лишь немногим, а успех имеет одинаковый у всех.

Ь27 Итак, отсюда ясно, что сочинитель должен быть сочинителем не столько метров, сколько сказаний: ведь сочинитель он постольку, поскольку подражает,

Ь29 а подражает он действиям. Впрочем, даже если ему придется сочинять <действителъно> случившееся, он все же останется сочинителем — ведь ничто не мешает тому, чтобы иные из случившихся событий были таковы, каковы они могли бы случиться по вероятности и возможности; в этом отношении он и будет их сочинителем.

^Ь1Э Агафон, младший современник Еврипида, герой «Пира» Платона, был удачливым новатором в трагической поэзии (ср. 56а29); заглавие его пьесы может читаться и «Цветок» и «Анфей» (вымышленное имя).

^Ь2Э «Действительно случившееся» — как в «Персах» Эсхила и в опытах исторических трагедий IV в.

^ш Термин «эписодий» см. выше (49а28), здесь приближается по значению к нашему «эпизод». Пример «эпизодического сказания» — «Прометей» Эсхила; хорошие поэты вынуждаются к такому построению необходимостью растянуть трагедию до нужного объема.

^52fll После примера несвязности под видом связности — пример связности, неожиданно выступающий сквозь случайность.

127

ЬЗЗ Из простых сказаний и действий самые слабые — эпизодические. Эпизодическим сказанием я называю такое, в котором эпизоды следуют друг за другом без вероятия и без необходимости. Такие

Ь35 сказания складываются у дурных поэтов по собственной их вине, а у хороших — ради характеров: давая им <случай> к соревнованию и растягивая сказание сверх его возможностей, они часто бывают вынуждены искажать последовательность <событий>.

,    Аристотель. Поэтика /Пер. М. Гаспарова //Аристотель и античная литература. М., J978. С. 120—127

Задание 2 Б. Рассел. Мудрость Запада. Афины

Ознакомьтесь с суждениями Бертрана Рассела о «Поэтике» Аристотеля. Ответьте на поставленные вопросы и выполните задание.

1. Согласны ли вы со всеми предложенными суждениями Рассела о
   «Поэтике»?
2. Какие из положений аристотелевской «Поэтики», на ваш взгляд,
   выдержали проверку временем?
3. Сравните суждения об искусстве Платона и Аристотеля.

«Мудрость Запада» — последний крупный труд Бертрана Рассела. Лорд Рассел (1872—1970) определил свое сочинение как «конспект западной философии от Фалеса до Витгенштейна». В своем труде он отвел принципиально важное место изложению идей Платона и Аристотеля. Мотивируя это обстоятельство, в своем сочинении Рассел писал: «Если вы просмотрите страницы данной книги, то Вы не найдете ни одного философа, которому было бы уделено столько места, сколько Платону и Аристотелю. То, что это так и должно быть, вытекает из их уникального положения в истории философии. Во-первых, они пришли как наследники и систематизаторы досократовских школ, развивая то, что досталось им, и делая ясным многое из того, что не полностью проявилось у ранних мыслителей. Далее, на протяжении веков они оказали громадное влияние на умы людей. Где бы на Западе ни расцветали умозрительные рассуждения, тени Платона и Аристотеля неизменно пари-

128

ли на заднем пиане. И наконец, их вклад в философию значительно более существен, чем, возможно, любого мыслителя до или после них. Вряд ли найдется такая философская проблема, по которой они не сказали бы чего-либо ценного, и любой, кто в наши дни хочет показать себя оригинальным, игнорируя афинскую философию, делает это на свой страх и риск.»

В заключение мы должны коснуться произведения, которое, хотя и небольшое по размеру, оказало очень большое влияние на историю критики в искусстве, особенно в области драматической литературы, Это «Поэтика» Аристотеля, посвященная главным образом обсуждению трагедии и эпической поэзии. Следует заметить, что само слово «поэтика» буквально означает процесс делания вещей. В общем оно могло, следовательно, применяться к любой производительной деятельности, но в современном контексте оно привязано к художественное творчеству. Поэт, в том смысле, какой он имеет сейчас, — это сочинитель стихов.

Искусство, согласно Аристотелю, подражательно. В его классификации сначала отделяются от остальных живопись и скульптура, оставляя музыку, танцы и поэзию в ее современном смысле в другой группе. Различные способы, которыми выражается подражание, определяют различные типы поэзии. Что имеется в виду иод подражанием, нигде как следует не объяснено. Это понятие, конечно, знакомо из теории идей, где частности могут быть названы подражанием всеобщности. У Аристотеля, как представляется, подражание означает пробуждение искусственными средствами чувств, которые подобны реальному. Кажется, что все обсуждение было выработано с прицелом на драматическое искусство, поскольку в этой области подражательный принцип применяется естественно. Это становится даже еще больше ясно, когда Аристотель продолжает говорить о подражании человеческим действиям. Поведение людей может быть изображено тремя способами. Мы можем показать их точно такими, какие они есть, или же мы можем при подражании стремиться показать что-то либо выше обычных стандартов поведения, либо ниже их. Посредством этого мы можем различать трагедии и комедии. В трагедии люди показаны более великими, чем в жизни, хотя и не настолько отдаленными от нас, чтобы мешать нам проявлять сочувственный интерес к их делам. Комедия, с другой стороны, показывает людей хуже, чем они есть, поскольку она подчеркивает смешную сторону жизни. Элемент фарса в чело-

веческом характере считается недостатком, хотя и не особенно опасным. Отметим здесь определенное смешение художественных ценностей с этическими. Это склонность, которая происходит из «Государства», где художественная оценка тесно связана с социальными и этическими критериями. Явное злодейство не могло быть эстетически ценным, это ограничение современные литературные нормы не принимают.

Далее Аристотель проводит различие между поэзией, в которой рассказываются истории, и поэзией, которая представляет действие. Это разделяет эпос и драму. Происхождение драматического искусства следует искать в публичных наставлениях, связанных с религиозными обрядами. Ясно, что греческая трагедия начиналась как некие заклинания, произносившиеся на орфических церемониях. Единственно возможное объяснение самого этого термина в том, что он связан с блеяньем козы, животного, бывшего одним из символов Орфея. Tragos — по-гречески коза, a ode — песня. В ее ранней форме в трагической церемонии участвовал герой, который произносил стихи, и отзывающаяся ему толпа, во многом как в религиозных обрядах сегодня. Отсюда появились, как указывает Аристотель, первый актер и хор. С другой стороны, комедия выросла из разгульных празднеств в честь Диониса, что и отражено в ее названии, которое означает песню на пирушке.

В эпической поэзии используется один и тот же размер во всем произведении, в то время как в трагедии используют разные для разных частей. Но, что более важно, трагедия сильнее ограничена сценой. Аристотель не выдвигает четкой теории единства места, времени и действия. Это скорее вопрос естественных ограничений, присущих двум видам сочинений. Пьеса должна быть сыграна в один прием внутри ограниченного пространства, в то время как эпос мо-жет быть таким длинным, как вы захотите, и его сценой является воображение. Аристотель определяет трагедию как подражание человеческому действию. Она должна быть хорошей, полной и разумных размеров, а также должна вызывать у зрителя чувства соучастия, жалости и страха, которые таким образом очищают душу.

Что касается полноты действия, Аристотель настаивает, что трагедия должна иметь начало, середину и конец. На первый взгляд, это утверждение несет очень мало информации. Однако то, что имеется в виду, вполне разумно: трагедия должна иметь правдоподобную отправную точку, развиваться целесообразным образом и при-

ходить к заключительному поучению. Она должна быть полной в смысле замкнутости, самодостаточности. Размер имеет значение постольку, поскольку ум напрягается, если произведение слишком длинное; если слишком короткое, оно не запечатлевается в мозгу. И последний вопрос, связанный с трагедией, это очищение души освобождением эмоций. Таково значение греческого слова catharsis. Именно через эмоции страха и жалости, испытанные за другого, душа может снять с себя этот груз. Таким образом, трагедия имеет терапевтическое значение. Терминология здесь заимствована из медицины. Взгляды Аристотеля оригинальны в том, что он предлагает лечение через мягкую форму сочувствия, разновидность психотерапии. В этом объяснении конца в трагедии следует принять без доказательств, что страх и жалость часто посещают нас всех, что, возможно, и верно.

Аристотель продолжает исследовать различные стороны произведений в жанре трагедии. Самым важным из этих аспектов

Содержание

Введение 3
1 Жизненный путь Сократа 5
2 Учение Сократа и его метод 9
3 Этическое учение Сократа 13
Заключение 20
Список использованных источников 21

Введение

Сократ — древнегреческий философ, учение которого знаменует поворот в истории — от рассмотрения природы и мира к рассмотрению человека. Его деятельность — поворотный момент античной философии. Своим методом анализа понятий (майевтика, диалектика) и отождествлением добродетели и знания он направил внимание философов на безусловное значение человеческой личности. Сократ — великий античный мудрец. Он внес огромный вклад в изучение философии и этики, логики, диалектики.
Центром всего Сократ считал человека, его пороки и добродетелей, свободу и ответственность, права и долг. И сократовские беседы — поучительный и авторитетный пример того, как можно ориентироваться в чаще этих вечно актуальных вопросов.
Образ жизни Сократа, нравственные и политические коллизии в его судьбе, популярный стиль философствования, воинская доблесть и мужество, трагический финал — окружили его имя притягательным ореолом легендарности. Сократом интересовались и увлекались во все времена. От века к веку аудитория его собеседников изменялась, но не убывала. И сегодня она, несомненно, многолюднее, чем когда бы то ни было.
Сведения о Сократе сохранились в диалогах его учеников — философа Платона, записавшего беседы своего учителя, а также знаменитого историка Ксенофонта, который оставил замечательные воспоминания о Сократе. Ксенофонт создал удивительный образ Сократа — моралиста, настойчивого, упорного, даже несколько надоедливого разговорщика, приводившего всех слушателей в восхищение, а иногда и в смущение своей безупречной логикой. На дельфийском храме была высечена надпись: «Познай себя самого». Именно это изречение Сократ любил более других.
В различные времена отношение к Сократу было различным и нередко диаметрально противоположным. Одни современники видели в нем безбожника и хотели его смертной казни, другие признавали Сократа религиозным человеком. Вплоть до наших дней Сократа оценивали и оценивают по-разному.
Сократ интересен не только своим учением, но и своей жизнью, поскольку его жизнь была воплощением его учения.

1 Жизненный путь Сократа

Сократ был сыном каменотёса (скульптора) Софрониска и повитухи Фенареты, у него был брат по матери Патрокл. Получил разностороннее образование. Был женат на женщине по имени Ксантиппа. Принимал активное участие в общественной жизни Афин. Участвовал в Пелопоннесской войне — сражался под Потидеей и при Делии. Был учителем и старшим другом афинского политика и полководца Алкивиада. В 399 до н. э. ему было предъявлено обвинение в том, что «он не чтит богов, которых чтит город, а вводит новые божества, и повинен в том, что развращает юношество». Как свободный афинский гражданин, не был подвергнут казни, а сам принял яд. [6]
Представим себе Афины конца V в. до н. з. Это прежде всего рыночная площадь (агора). В центре — большое здание для торговли хлебом. Вокруг агоры расположились общественные здания, а на прилегающих к ней узких и кривых улицах — мастерские, парикмахерские, лавки парфюмеров, трапезитов-менял, ламповщиков, книготорговцев. С любого места виден Парфенон на Акрополе, возвышающимся над городом.
С утра до полудня и вечером до ужина агора и близлежащие улицы полны народа. В Афинах того времени можно было увидеть человека, который целыми днями бродил по городу и вступал в беседу со всяким, кто попадался ему по пути. Его можно было встретить на рыночной площади, в мастерской оружейника, плотника, сапожника, в гимнасиях и палестрах (местах для занятий гимнастикой) — словом, почти всюду, где можно было общаться с людьми и вести беседы. В то же время этот человек избегал публичных выступлений в народном собрании, суде и других государственных учреждениях. Это был не кто иной, как афинянин Сократ, сын Софрониска.
Сократ привлекал внимание решительно всем: внешностью и образом жизни, деятельностью и учением. В отличие от платных учителей мудрости (софистов), щеголявших в пышных одеждах, он всегда был одет скромно и нередко ходил босиком. По представлениям греков, столь высоко ценивших телесную красоту и уверенных в своей красоте, Сократ был безобразен: невысокого роста, приземистый, с отвисшим животом, большой лысой головой и огромным выпуклым лбом. Смягчить впечатление от его внешности не могла даже полная достоинства походка.
Эллинский тип красоты предполагает правильные черты лица, прямой нос, большие выразительные глаза. Нос же Сократа был приплюснут и вздернут, имел широкие ноздри; губы были чувственными и толстыми; лицо одутловато; глаза — навыкате (как у рака), к тому же по своей всегдашней манере смотрел он чуть исподлобья. Словом, внешний вид Сократа противоречил всем представлениям греков о красоте, являлся как бы насмешкой, карикатурой на них. Однако обаяние этого столь непривлекательного внешне человека было огромным. [2]
Сократ был приговорен к смертной казни по официальному обвинению за «введение новых божеств и за развращение молодежи в новом духе», то есть за то, что мы сейчас называем инакомыслием. В процессе над философом приняло участие около 600 судей. За смертную казнь проголосовали 300 человек, против 250. Сократ должен был выпить «государственный яд» — цикуту (Conium maculatum, болиголов пятнистый). Ядовитым началом в нем является алкалоид кониин (C3H47N). Этот яд вызывает паралич окончаний двигательных нервов, очевидно, мало затрагивающий полушария головного мозга. Смерть наступает из-за судорог, приводящих к удушенью. Некоторые специалисты, правда, считают, что цикутой называли не болиголов, а вех ядовитый (Cicuta virosa), в котором содержится ядовитый алкалоид цикутотоксин. Впрочем, сути дела это не меняет.
Накануне казни-самоубийства Сократ признался своим друзьям в том, что он полон радостной надежды, — ведь умерших, как гласят старинные предания, ждет некое будущее. Сократ твердо надеялся, что за свою справедливую жизнь он после смерти попадет в общество мудрых богов и знаменитых людей. Смерть и то, что за ней последует, представляют собой награду за муки жизни. Как надлежащая подготовка к смерти, жизнь — трудное и мучительное дело.
«Те, кто подлинно предан философии, — говорил Сократ, — заняты, по сути вещей, только одним — умиранием и смертью. Люди, как правило, это не замечают, но если это все же так, было бы, разумеется, нелепо всю жизнь стремиться к одной цели, а потом, когда она оказывается рядом, негодовать на то, в чем так долго и с таким рвением упражнялся».
Комментируя идеи великого грека, исследователь античной философии В. Нерсесянц пишет: «Подобные суждения Сократа опираются на величественное и очень глубокое, по его оценке, сокровенное учение пифагорейцев, гласившее, что «мы, люди, находимся как бы под стражей и не следует ни избавляться от нее своими силами, ни бежать» [3]. Смысл пифагорейского учения о таинстве жизни и смерти состоит, в частности, в том, что тело — темница души (эта идея принадлежит Филолаю) и что освобождение души от оков тела наступает лишь со смертью. Поэтому смерть — освобождение, однако самому произвольно лишать себя жизни нечестиво, поскольку люди — часть божественного достояния, и боги сами укажут человеку, когда и как угодна им его смерть. Закрывая таким образом лазейку для самоубийства как произвольного пути к освобождению, пифагорейское учение придает жизни напряженный и драматический смысл ожидания смерти и подготовки к ней.
Рассуждая в духе пифагорейского учения, Сократ считал, что он заслужил свою смерть, поскольку боги, без воли которых ничего не происходит, допустили его осуждение. Все это бросает дополнительный свет на непримиримую позицию Сократа, на его постоянную готовность ценой жизни отстоять справедливость, как он ее понимал. Подлинный философ должен провести земную жизнь не как попало, а в напряженной заботе о дарованной ему бессмертной душе.
Сократовская версия жизни в ожидании смерти была не безразличием к жизни, но, скорее, сознательной установкой на ее достойное проведение и завершение.
Ясно поэтому, как трудно приходилось его противникам, которые, столкнувшись с ним, видели, что обычные аргументы силы и приемы устрашения не действуют на их оппонента. Его готовность к смерти, придававшая невиданную прочность и стойкость его позиции, не могла не сбить с толку всех тех, с кем он сталкивался в опасных стычках по поводу полисных (городских, в смысле: государственных.) и божественных дел. И смертный приговор, так логично завершивший жизненный путь Сократа, был в значительной мере желанным и спровоцированным им самим исходом. Смерть Сократа придала его словам и делам, всему, что с ним связано, ту монолитную гармоничную целостность, которая уже не подвержена коррозии времени…

2 Учение Сократа и его метод

Сократ известен как автор теории подлинного красноречия, основанного на знании истины. Сократ всегда отмежевывался от риторики софистов, своими изощренными доказательствами часто сбивавших с толку слушателей и оппонентов. «Сила речи воздействует на душу», — говорил философ, стремясь подчеркнуть свое отличие от софистов. Софисты — философы из группы древнегреческих просветителей V-IV вв. до н. э., прославившиеся умением развивать парадоксальные мнения и благодаря своей искусной софистике, хитроумным приемам и комбинациям речи, производившие дешевые эффекты на не слишком искушенных и недостаточно образованных слушателей.
Первое правило, которым руководствовался Сократ, соглашаясь или не соглашаясь обучать юношу риторике, состояло в том, что учитель должен был вначале с ним поговорить. «Каков человек, такова его и речь», — считал Сократ. Отсюда и появился великолепный сократовский афоризм: «Заговори, чтоб я тебя увидел!» Беседы Сократа были записаны его учениками, и эти записи дают возможность и теперь, спустя тысячелетия, познакомиться с мыслями философа.
Предметом философии, ее главной целью и основной задачей Сократ сделал познание “естества” человека, первоисточника его поступков и дел, мышления и его образа жизни. В девизе — “познай самого себя” Сократ видел свое жизненное назначение и призвание.
Сократ призывал обратиться к исследованию самих себя. Познать человек может только то, что в его власти, т.е. свою душу. Отсюда принятие Сократом требования “Познай самого себя”. Этот вопрос он считал единственно важным и серьезным. Метод, предложенный Сократом для решения этой фундаментальной проблемы, есть метод самопознания.
Исходя из того, что философ — это тот, кто на деле осуществляет свою философию, Сократ стал испытывать “самого себя и других”. Основным средством “испытания” он избрал живую беседу, диалог, вопросно-ответный метод исследования проблем.
Сократ был философом, он мыслил. И мыслил, отправляясь от осознания своего незнания, от тезиса: “Я знаю, что ничего не знаю”. Призывая не ограничиваться готовыми решениями и привычными представлениями, он подвергал “испытанию”, “обличению” не только людей, но и будоражил умы, не давал покоя согражданам, вызывал их недовольство.
В философии главными для него стали не онтологические, а этнические и гносеологические проблемы. Сократ впервые указал на значение понятий, на важность их определения, на роль индукции в их формировании. Хотя он и получил разностороннее образование, но впоследствии книг не читал и ничего не писал. Главным средством общения считал живую беседу и спор. В книгах, по его мнению, заключено мертвое знание; книгам нельзя задавать вопросы; живой разговорный диалог, считал он, превыше того, что написано.
Во времена Сократа появилось два вида типа философов: собственно философы и те, кто обучал философии и риторике. К числу первых относился Сократ, вторых — Софисты. Тот факт, что Сократ не оставил письменного изложения своего учения, так же примечателен, как и форма его философствования — диалог, предполагающий непосредственный контакт собеседников, совместный поиск истины в ходе бесед и споров. Он считал жизнь вне обсуждений, диалогов и исследований бессмысленной.
Достижения софистов развил Сократ, несмотря на свое негодование по поводу их безыдейности и аморальности. Сократ составил первую систему дискуссионной аргументации, назвав ее «диалектика». Ее главный принцип — заставить противника опровергнуть самого себя и встать на ту точку зрения, которая выгодна его оппоненту.
Для обоснования своих взглядов Сократ пользуется своим методом, вошедшим как искусство диалектического спора. Диалектика — теория и метод познания явлений действительности в их развитии о самодвижении.
Знаменитые сократические беседы, о которых писал его ученик Ксенофонт в своих «Воспоминаниях о Сократе», носят нравственный характер. Великого философа интересовали вопросы о признательности к родителям, братской любви, помощи друзьям, о выборе работы, о необходимости образования для государственного деятеля, о том, что такое справедливость, воздержанность, красота и многое другое.
Так, в «Рассуждении об Эроте и о превосходстве любви духовой» Сократ утверждает, что «любовь к душе гораздо выше любви к телу», «…без дружбы никакое общение между людьми не имеет ценности». Сам он признается в том, что «…всегда был влюблен в людей, одаренных от природы хорошими задатками и считающих для себя честью стремление к добродетели».
Интересна сократическая беседа с сыном Лампроклом о признательности к родителям. Лампрокл плохо терпел свою мать из-за ее плохого характера. Сократ задавал вопросы сыну таким образом, чтобы тот сам понял свою неправоту. Суть диалога состояла в той мысли, что «если люди сочтут тебя неблагодарным к родителям, то никто не будет рассчитывать на благодарность от тебя за свое добро». Многому учил Сократ своих современников, особенно молодежь, которую очень любил. Он понимал, что от молодого поколения, его нравственных качеств, зависит будущее государства.
Интересна композиция сократических бесед. Обычно она начиналась с вопроса Сократа к собеседнику. Услышанный ответ казался мудрецу неубедительным, что он доказывал своими дальнейшими рассуждениями и следующими непростыми вопросами, которыми «запутывал» своего собеседника. Но сама система вопросов, рассуждений, приводимых аргументов была такова, что помогала найти истину, единственно правильный ответ на заданный им вопрос. Примером сократической беседы может служить беседа из воспоминаний Ксенофонта.
Философ так строит беседу, чтобы ученик, который не видел своей ошибки, продолжая развивать свою мысль, в конце концов, все же убеждался в неправоте своих высказываний. Сократ, таким образом, учил, прежде всего, думать, когда развиваешь какую-либо тему в диалоге. Свои рассуждения следует подчинять основным правилам логики.
Всякая речь должна быть составлена словно живое существо: у нее должно быть тело с головой и ногами, а туловище и конечности должны подходить друг к другу и соответствовать целому.
Главным способом достижения истины Сократ считал майевтику. Ей сущность заключалась в том, чтобы с помощью вопросов, следующих один за другим ввести собеседника в замешательство, а потом прийти к истине. Иначе говоря, майевтика — это диалектический способ рождения нового знания (Сократ сравнивал свой метод с повивальным искусством, которое по — гречески называлось ”мэевтика”). Это был поиск истины через противоречия.
По-другому понимал цель риторики Сократ. Он считал, что главной задачей подлинного красноречия является установление истины, а не умение оратора убедить аудиторию в чем угодно. Его теория красноречия изложена в диалоге «Федр», написанном его учеником Платоном. В этом диалоге Сократ говорил о том, что если оратор не разобрался в сущности предмета, о котором хочет говорить, то успеха своей речью он не добьется. Сократ учил своих учеников, как следует построить речь. Начинать нужно всегда со вступления, затем необходимо изложить материал, потом привести доказательства, а далее сделать правдоподобные выводы. Интересно, что подлинное красноречие, по мысли великого Сократа, доступно только философам — лишь они способны познать истину как меру вещей.

3 Этическое учение Сократа

Термин «этика» — древнегреческого происхождения. Он берет начало от слова этос (ethos), означавшего в да¬лекие времена местопребывание — человеческое жилище, звериное логово, птичье гнездо. В этом значении оно употреблялось еще Гомером. Позднее данное слово при¬обретает новый смысл — устойчивая природа како¬го-либо явления, в том числе характер, внутренний нрав живых существ. В данном значении оно широко исполь¬зуется в философии.
Этика Сократа может быть сведена к трем основным тезисам: а) благо тождественно удовольствиям, счастью; б) добродетель тождественна знанию; в) человек знает только то, что он ничего не знает.
Все люди стремятся к удовольствиям и их сложным комбина¬циям, которые называются пользой, счастьем. Это — аксиома человеческого существования. Сократ говорит: «Благо — не что иное, как удовольствие, и зло — не что иное, как страда¬ние».
Если учесть, что понятия блага и зла обозначают позитивные и негативные цели деятельности, то мы тем самым получаем строгий закон человеческого поведения, а вместе с ним и критерий его оценки: стремиться к удовольствиям и избегать страданий.
Однако мир удовольствий, как и мир страданий, оказывается сложным. Существует много удовольствий и существует много страданий. Разным людям приятны разные вещи. Часто один и тот же человек может быть раздираем одновременно желанием разных удовольствий. Кроме того, нет строгой границы между удовольствиями и страданиями, одно сопряжено с другим. За радостью опьянения следует горечь похмелья. Страдание может скрываться за личиной удовольствий. Путь к удовольствиям может лежать через страдания.
Человек постоянно оказывается в ситуа¬ции, когда необходимо выбирать между разными удовольствиями, между удовольствиями и страданиями. Соответственно встает проблема основания такого выбора. То, что было критерием — граница между удовольствиями и страданиями, само нуждается в критерии. Таким высшим критерием является измеряющий, взве¬шивающий разум.
«Раз у нас выходит, — спрашивает Сократ собеседника, — что благополучие нашей жизни зависит от правильного выбора между удовольствием и страданием, между обильным и незначительным, большим и меньшим, далеким и близким, то не выступает ли тут на первое место измерение, поскольку оно рассматривает, что больше, что меньше, а что между собой равно? А раз здесь есть измерение, то неизбежно будет также искусство и знание».
Этот вывод Сократа является безупречным, если принять первоначальную посылку, согласно которой человек всегда стремится к удовольствиям, пользе, счастью. Человек выбирает для себя лучшее. Такова его природа. И если, тем не менее, он ведет себя плохо, порочно, то тому может быть только одно объяснение — он ошибается. Согласно одному из сократовских парадоксов, если бы было возможно намеренное (сознательное) зло, оно было бы лучше ненамеренного зла. Человек, совершающий зло, ясно пони¬мая, что он совершает зло, знает его отличие от добра. У него есть знание добра, и это в принципе делает его способным к добру. Если же человек совершает зло ненамеренно, не ведая о том, что он делает, то он вообще не знает, что такое добро. Такой человек наглухо закрыт для добрых дел. Сказать, что человек знает добро¬детель, но не следует ей, — значит сказать бессмыслицу. Это значит допустить, будто человек действует не как человек, вопреки своей пользе.
Между мудростью и благоразумием Сократ не находил различия: он при¬знавал человека вместе и умным, и благоразумным, если человек, понимая, в чем состоит прекрасное и хорошее, руководится этим в своих поступках и, наоборот, зная, в чем состоит нравственно безобразное, избегает его.
Сократ был современником Демократа. Он полагал, что познать космос невозможно, ибо человек в таком случае запутывается в безвыходных противоречиях. Познать человек может только то, что в его власти, т.е. свою душу. Отсюда принятие Сократом требования «Познай самого себя».
Истинное познание, как его понимал Сократ, призвано дать человеку верные ориентиры для его повседневной жизни. Поэтому ценность всякого познания – природных людских и божественных явлений и отношений – в том чтобы научиться разумно вести человеческие дела.
Дорога самопознания ведет человека к пониманию своего места в мире, к уяснению того «каков он по отношению к пользованию собой как человеком». «Не ясно ли теперь, — продолжает Сократ, — что вследствие знания себя люди испытывают много хорошего и вследствие ложных представлений испытывают много дурного? Человек знающий себя, знает и то, что для него будет хорошо, и различает то, что может сделать и чего не может».
В философии центральными для него стали не онтологические проблемы, а этические и гносеологические, причем последние – как дополняющее этику. Сократ впервые указал на значение понятий, на важность их определения, на роль индукции в их формировании (всё это – преимущественно в применение к этике). Душа, по его мнению, является антиподом тела: если тело природно и состоит из природных частиц, то душа своим содержанием имеет понятия. Высшие понятие – Добро, Справедливость, Истина. Благодаря душе человек познает вещи, их место в мире, а главное – отношение человека к человеку, к самому себе. Истина нужна чтобы действовать, а действия должны быть добродетельны и справедливы.
Для достижения истины имеются разные способы. Главным из них Сократ считал майевтику. Её сущность заключалась в том, чтобы путем следующих друг за другом вопросов заставить собеседника, сначала испытать чувство замешательства, отойти от первоначального неверного или одностороннего понимания и прийти затем к истине. Иначе говоря, майевтика – это диалогический способ рождения нового знания. Это был поиск истины через противоречия.
Сократовское проникновение в существо человеческих проблем требовало новых, истинных путей познания. Человек и его место в мире стали центральной проблемой в этики Сократа и главной темой его бесед. Цицерон заметил, что он спустил философию с неба на землю. По существу своему, учение Сократа – это философия морали, этика. Этически сориентирована и его теория познания, гносеология. Нравственно – этических смысл человеческих поисков истины и овладения знанием предопределяется тем, что истоки и знания и нравственности восходят, по Сократу, к богам. Мерой человеческой добродетели оказывается мера его приобщения к божественной мудрости, и процесс познания приобретает характер морального действия, нравственного акта. Обозначенный Сократом путь познания и есть его школа добродетели.
Предопределенная и пронизанная божественным разумом гармония вселенной служит предпосылкой разумной, целесообразной и целеустремленной земной деятельности человека и его добродетельной жизни. Знания о человеке, формах его индивидуальной, общественной и политической жизни, его душе и теле, пороках и добродетелях и знания о мире в целом – это, по Сократу, не различные знания, но лишь различные части единого знания о божественной истине бытия.
Философия как любовь к мудрости в сократовской трактовке предстаёт как любовь к божественной мудрости.
Знание божественно и только оно возвышает человека и уподобляет его богам. Большинство же людей, считал Сократ, чурается знаний и руководствуется случайными влечениями и переменчивыми чувствами. «Большинство, — говорит он, — считает, что знание не обладает силой и не может руководить и начальствовать: потому-то (люди) и не размышляют о нем. Несмотря на то, что человеку нередко присуще знание, они полагают, что не знание им управляет, а что-либо другое: иногда страсть, иногда удовольствие, иногда скорбь, иной раз любовь, а чаще страх. О знании они думают прямо как о невольнике: каждый тащит его в свою сторону».
В противоположность мнению большинства Сократ отстаивал принцип всеобщего господства разума – в природе, в отдельном человеке и в человеческом обществе в целом. Поэтому истинное познание, согласно Сократу, исходит от бога и приводит к нему. А истинный путь человеческого познания и состоит в том, чтобы уразуметь божественную мудрость, управляющую всеми делами. Поэтому мерой вещей у Сократа, в конечном счёте, оказывается человек, но Сократ при этом имеет в виду разум и знание человека – человек как мыслящее существо. При этом высшим проявлением божественной заботы о людях является разумность человека. В земной жизни человек непосредственно не видит образ божий, но ему достаточно и того, что он видит дела богов. Не видимо и божественное начало в человеке, его разумная душа, хотя именно она правит телом и действиями человека.
Человек по Сократу, был бы вообще лишен разума и знания, если бы в нём, на ряду со смертным телом, не было бы бессмертной души. Именно благодаря божественной душе человек приобщается к божественному знанию: подобное познаётся подобным. Кроме того, душа – хранительница знаний, приобретённых ею ранее в вечных странствиях в этом и ином мире; Человеческое же познание – это по сути дела, воспоминание души о прежних знаниях.
Поэтому считал, что, рождаясь, мы теряем то чем владели до рождения, а потом с помощью чувств восстанавливаем прежние знания, и тогда «познавать» означает восстанавливать знание и назвал это «припоминанием». Однако подобной гносеологической ролью значение души в сократовском учении не исчерпывается. Положение о бессмертии души занимает ведущее место в моральной философии Сократа, определяя смысл и цели человеческого бытия в мире, его жизни и смерти.
Считал, что душа должна быть «наездником» тела, тело существует для души, а не наоборот, т. е. подчинить тело душе – это высшая цель человека. Именно из-за нарушения этого правила возникает всё дурное и злое.
Бессмертие души, по мысли Сократа, со всей очевидностью показывает, что только разумная и добродетельная жизнь целесообразна и соответствует божественной гармонии вселенной, ее провиденциальным целям.
Отсутствие бессмертия души, замечает Сократ, было бы счастливой находкой для дурных людей: со смертью души они легко избавлялись бы от присущей им порочности. Но душа бессмертна, и следовательно, неизбежна ответственность человека за свои дела. Будучи бессмертной, душа, по версии Сократа, вместе с тем, подвержена как совершенствованию, так и порче – в зависимости от земного образа жизни тех, кому она достаётся в своих вечных переселениях из этого мира в загробный и возвращения назад. Душа людей, совершивших тяжкие, но всё же искупимые преступления ( напр., души раскаявшиеся ещё при жизни убийц и т. д.), ввергаются в Тартар ( т. е. ад ) лишь на время, до тех пор, пока не вымолят себе прощения у своих жертв.
Космос, по Сократу, служит местом обитания богов. Сюда – то, судя по его рассказу, и направляются души философов. Воздаяние им состоит, следовательно, в том, что их души высвобождаются из вечного круговорота и переселения душ, избавляясь окончательно от необходимости новых телесных перевоплощений и связанных с этим мук. Только для истинного философа, к числу которых Сократ, конечно, относил и себя, смерть означает конец мукам и начало вечной блаженной жизни. Это и есть, по Сократу, достижение доступного смертному человеку бессмертия. Души же прочих людей будут мучаться до тех пор пока не станут чище, совершеннее, умереннее, разумнее. Главным на этом пути избавления от мук является забота о душе: пренебрежение телесными удовольствиями, которые, скорее, приносят вред, чем пользу и украшение души подлинными добродетельными плодами познания — истины, справедливости, свободой, мужеством, воздержанностью.
Страстный философский порыв Сократа к полям блаженным, на том свете обернулся духовным бессмертием на этом свете: земные дела имеют земной исход.
Этическая добродетель в целом и различные ее части и проявления – например, такие добродетели, как благочестие, мудрость, рассудительность, мужество, справедливость и т. п. , — представляют собой знание, которое обеспечивает выбор блага и отклонение зла. Регулирующая роль знания, по Сократу, безусловна и абсолютна : «…нет ничего сильнее знания, оно всегда и во всем пересиливает и удовольствие и все прочее». Поэтому зло творится, согласно Сократу, по неведению, незнанию. Злой поступок является следствием непонимания, что есть истинное благо, а не результатом разумного зла; другими словами, умышленное зло не возможно. [1]

Заключение

Начиная с Сократа, философия впервые формулирует основной мировоззренческий вопрос как вопрос об отношении субъекта к объекту, духа к природе, мышления к бытию. В философии Сократа человек становится единственным бытием.
Сократ занимает важное место в истории античной философии. Диалектика, и притом диалектика в её положительном смысле, в её постоянном искании объективной истины, — вот то новое, чем Сократ резко отличается и от старой натурфилософии, и от софистики. Лосев справедливо заключает: «Без этой диалектики; вечного искательства правды и истины не сложились бы античная философия и античная литература в том виде, в каком они воздействовали на всю последующую культуру».
Сократу принадлежит выдающееся место в истории моральной философии и этики, логики, диалектики, политических и правовых учений. Влияние, оказанное им на прогресс человеческого познания, ощущается до наших дней. Он навсегда вошёл в духовную культуру человечества.

Список использованных источников

1. Гусейнов А.А. Античная этика. М., Гардарики, 2004. – 270 с.
2. Кессиди Ф.Х. Сократ. — СПб.: Алетейя, 2009. — 352 с
3. Нерсесянц В. Сократ. М., 1977;
4. Ницше Ф. Сочинения в 2 т. М., 1990, т. 1
5. Платон. Собрание сочинений в 4 томах, М., т. 1, — 2007 г.
6. Википедия – свободная энциклопедия. Режим доступа – www.ru.wikipedia.org