Чемпион своей половины Евразии
Всемирный банк опубликовал доклад «Экономическое обновление Европы и Центральной Азии, весна 2021 года: Данные, цифровизация и управление». Согласно документу, из-за новой волны COVID-19 темпы восстановления экономики в указанной части Евразии в 2021 году будут ниже, чем ожидалось ранее, и составят 3,6%, а к 2022 году ВВП на душу населения будет оставаться почти на 3% ниже допандемических значений. Однако ситуация будет крайне неоднородна.
Так, организация полагает, что в России ситуация будет значительно лучше, чем в ряде других европейских стран. Хотя ожидается, что ограничения, введенные для замедления распространения коронавируса, сохранятся до тех пор, пока не будет вакцинирована значительная часть населения.
Несмотря на строгое соблюдение договоренностей о сокращении нефтедобычи в рамках соглашения ОПЕК+, уровень активности в промышленности оказался более устойчивым, чем предполагалось, поскольку российские власти сделали выбор в пользу точечных ограничительных мер без введения общенационального карантина.
Поддержку российской экономике, по оценке ВБ, оказали укрепляющиеся цены на нефть и мягкая макроэкономическая политика. Дополнительную поддержку экономическому росту окажет стабилизация цен на сырьевые товары промышленного назначения, а также сохранение ряда поддерживающих мер. В числе последних в ВБ называют мягкую бюджетно-налоговую политику.
Однако, отмечается в докладе, в связи с ускорением инфляции в последнее время Банк России в конце марта повысил ключевую ставку с рекордно низкого уровня.
Тем не менее, Всемирный банк ожидает, что уже в 2021 году темпы роста ВВП РФ составят 4,3%. Предыдущий прогноз предусматривал рост российской экономики на 3,2% в 2021 году. Впрочем, прогнозы на следующие два года ВБ ухудшил: по его оценкам в 2022 и 2023 годы показатель вырастет на 2,8 и 1,8%, а не на 3,2% в 2022 году и на 2,3% в 2023 году. Таким образом, обращает внимание ТАСС, прогноз ВБ на 2021 год оказался оптимистичнее последнего макропрогноза Минэкономразвития, который предусматривает рост ВВП России в 2021 году на 4,2%. На 2022-2024 годы министерство ожидает рост на 3%.
Собственно, еще в июле 2021 года «Эксперт» писал, что инерционный прогноз роста российского ВВП по итогам текущего года дает 4,3%. Тогда отмечалось, что это «весьма внушительная цифра, последний раз гостившая в родных макроэкономических сводках ровно десять лет назад и более чем втрое превышающая среднегодовой темп прироста нашей экономики в невыразительный, да еще отягощенный санкциями период 2012—2019 годов».
В тот же период Банк России на 2021 год давал прогноз 3-4%, а Минэкономразвития повышало свои ожидания с 2,9 лишь до 3,8%. Наиболее оптимистичный прогноз давал ВЭБ.РФ. Согласно его материалам, экстраполяция текущей динамики позволяла выйти на темпы роста российской экономики на уровне 4,3% по итогам 2021 года «даже в условиях сокращения активности в летние месяцы на фоне очередной волны роста заболеваемости».
Судя по всему, правы оказались оптимисты. Вопрос о том, как долго Россия сможет удерживать лидерство в этом объединенном чемпионате восстановления экономик Европы и Центральной Азии.
То, что как считалось, нам мешало, нам помогло
Восстановление российской экономики в самом деле идет более бурными темпами, чем ожидалось, подтверждает кандидат экономических наук, руководитель представительства инвестиционного Фонда ANIF в России Сергей Григорян. Во многом этому способствует восстановление потребительской спроса и рост цен на энергоносители. По многим отраслям мы уже достигли показателей 2019 года, например, в банковском секторе, в логистике, строительстве и т.д. Начинают восстанавливать потери даже самые пострадавшие сектора: туризм, авиаперевозки, ресторанный и гостиничный бизнес. Даже высокие показатели инфляции говорят о том, что экономика восстанавливается быстрее, чем ожидалось.
Но высокие темпы восстановления совсем не говорят о том, что население в данный конкретный момент стало жить лучше, отмечает аналитик. Позитивных изменений в этом направлении с начала года практически не произошло. Но это работа на перспективу, которая обязательно даст результаты в последующие годы. Так уже по итогам следующего года ЦБ планирует вернуть инфляцию на уровень 4-5%, а в 2023 году добиться еще меньших значений. Безусловно, в экономике наметились положительные тенденции, которые реально изменят жизнь россиян в ближайшей перспективе и их уже можно увидеть. Во-первых — это восстановление рынка труда.
Во-вторых, рост зарплат для вновь нанимаемых работников. Анализируя вакансии, можно проследить, что сотрудникам, которых берут на работу в 2021 году, предлагают большие оклады, чем людям на таких же позициях, которые остаются работать на старом месте. Постепенно эта разница нивелируется и, помимо, роста инфляции, мы начнем наблюдать массовый рост зарплат. В-третьих, бизнес полностью адаптировался к работате в условиях пандемии.
На 2022-2023 года прогнозы по росту ВВП не так оптимистичны, но это вполне логично, так как произойдет стабилизация во всех отношениях: стабилизируется спрос, цены на энергоносители, сырье и т.д. То есть, поясняет эксперт, период бурного восстановления закончится.
Независимо от конкретных оценок динамики ВВП, уже очевидно, что по итогам 2021 года российская экономика покажет впечатляющий рост, признает и преподаватель кафедры финансовых дисциплин Высшей школы управления финансами Анатолий Гожий. Однако, по его словам, это не является следствием передового характера производительных сил или эффективности использования рычагов институционального регулирования.
Более того, структурно-отраслевой перекос отечественной хозяйственной системы, ориентированный на добычу полезных ископаемых, что всегда считалось недостатком российской экономики, фактически обеспечил ее динамичное восстановление и послужил импульсом краткосрочного роста. Резкое увеличение спроса на сырье (включая продукцию АПК) позволило экспортно-ориентированным производствам нарастить выпуск продукции, что, в основном, и явилось основой ускорения общей положительной динамики.
Кроме того, продолжает эксперт, стимулирующая политика государства хотя и носила достаточно ограниченный характер, в определенной мере способствовала поддержанию внутреннего спроса и продвижению программ национального развития. В частности, централизованные инвестиции и меры поддержки позволили активизировать строительство и создать основы расширения инфраструктуры Сибири и Дальнего Востока.
В то же время долгосрочные и даже среднесрочные перспективы выглядят не столь впечатляющее. Высокие цены на энергоносители и другие сырьевые товары уже начинают тормозить процесс восстановления мирового хозяйства. Далее, либо рыночная стоимость на данную продукцию резко скорректируется вниз, либо ведущие экономки мира будут втянуты в длительный период стагнации с переходом в стадию полноценного кризиса. Не говоря уже о том, что разгон цен на нефть и газ лишь ускоряют процесс отхода передовых государств от использования традиционной источников энергии, стимулируя дополнительные инвестиции в альтернативные виды электрогенерации.
Сложившаяся же в нашей стране структура производительных сил предопределяет границы восходящего движения российской экономики. При любом сценарии развития событий отрасли определяющие текущий рост (с их экспортно-сырьевой ориентацией) уже не смогут играть роль драйверов долгосрочного развития (за исключением, возможно, агропромышленного комплекса).
Для устойчивого роста, уверен Гожий, потребуется глубокая технологическая перестройка материального базиса российской экономики с преимущественной ориентацией на внутренний спрос. Что предполагает активизацию инновационных процессов в хозяйственной системе страны. Предпосылки для масштабной мобилизации инвестиционных ресурсов уже созданы текущей рыночной конъюнктурой и высокой концентрацией капиталов, оптимистично полагает он.
Экономические циклы — как кризисы, так и фазы роста, — не похожи друг на друга. О том, чем характеризуется нынешняя фаза восстановления, как долго еще и почему будет расти инфляция, что происходит в потребительской сфере, «Эксперту» рассказал президент хозяйственного партнерства «Новый экономический рост» Михаил Дмитриев.
— Михаил Эгонович, в какой стадии сейчас находится российская экономика? Старт года был удивительно бодрый, выше ожиданий, летом возникла пауза, и даже был клевок вниз. Появилась растерянность, да еще новая мощная волна эпидемии в стране. Что вы думаете?
— На мой взгляд, если отвлечься от нюансов, которые, конечно, имеют значение и не позволяют делать упрощенных выводов, российская экономика сейчас находится в состоянии классического перегрева. Он очень похож на то, что было накануне кризиса 2008 года. Но последствия будут совершенно другими.
С одной стороны, российскую экономику сильно подстегивает спрос. Первоначально он был связан с довольно масштабными по российским меркам программами стимулирования. Благодаря им, например, объемы ипотеки в прошлом году достигли рекордных показателей. В этом году более важную роль сыграл рост экспортной выручки благодаря скачку сырьевых цен на мировых рынках. Укрепление рубля — примерно на семь процентов в реальном выражении с начала года — еще больше подстегивает платежеспособность населения, поскольку удешевляются импортные товары.
С другой стороны, предложение сталкивается с большим числом ограничений. Это касается прежде всего товаров длительного пользования, автомобилей, электроники, нехватки рабочей силы и так далее. Согласно августовскому опросу промышленных предприятий Института экономической политики, доля предприятий, испытывающих дефицит сырья и материалов, достигла десятилетнего пика и избыток этих запасов наблюдался только у двух процентов предприятий (абсолютный минимум за всю историю наблюдений). Обеспеченность кадрами рухнула до тринадцатилетнего минимума. Дисбаланс спроса и предложения толкает вверх цены. Инфляция продолжает ускоряться и за октябрь в годовом выражении уже превысила восемь процентов.
— Перегрев 2008 года характеризовался двузначными темпами прироста реальных доходов населения, реальная денежная масса росла на 30‒40 процентов в год. Сейчас доходы растут на два процента и все еще не восстановились после провала прошлого года, денежная масса остановилась. И вы называете это перегревом?
— Тогда не было таких жестких ограничений по предложению. Как минимум не возникало сложностей с дополнительным импортом товаров. Но сейчас, когда на достаточно высокий платежеспособный спрос, накладываются ограничения по предложению, причем не только по товарам, но и в еще большей степени по услугам, эффект получается тот же. Предложение не справляется со спросом. И этот эффект хорошо заметен по инфляционным ожиданиям бизнеса и населения, которые внезапно оказались вблизи исторических максимумов. Судя по последним данным ЦБ, они за последние полтора года подскочили в два раза: накануне пандемии, в феврале 2020-го, ожидаемая инфляция была восемь процентов, сейчас — 16 процентов.
— С какой стороны будет восстанавливаться этот баланс? Есть ли резервы безинвестиционного роста предложения в каких-то отраслях?
— Дело в том, что дефицит предложения во многом импортирован, то есть в первую очередь связан с теми группами товаров, которые Россия ввозит из-за рубежа, а также отчасти с импортом туристических услуг. Это касается потребительской электроники и значительной номенклатуры продукции промежуточного спроса, производимой в Юго-Восточной Азии, по которой ощущаются вызванные пандемией сбои производства и логистики, в частности, острой нехватки контейнеров в портах.
Не надо забывать и то, что Россия импортирует мировую инфляцию. В прошлом транслированную с мировых рынков инфляцию, которая была намного ниже российской, сдерживало укрепление рубля благодаря опережающему росту внутренних цен при относительно стабильном обменном курсе. Но сейчас долларовая инфляция почти такая же высокая, как российская внутренняя: 7,4 процента годовых в среднем по группе стран со средним уровнем дохода. Мы находимся внутри глобального инфляционного тренда.
— Каковы фундаментальные причины этого тренда? Длительная неограниченная эмиссия ключевых мировых валют? Или такой сильный эффект нарушения цепочек поставок?
— И то и другое вместе. Долларов и евро напечатали, что грязи. И часть этой ликвидности пришла не только на финансовый рынок, но и на рынки товаров и услуг. Цепочки поставок тоже порушены сильно. Что на рынке компьютерных чипов происходит, мы видим, объемы их продаж по сравнению с началом пандемии выросли в полтора раза, но в связи с ростом спроса на цифровые устройства их просто катастрофически не хватает повсюду.
Небывалые сбои в контейнерных перевозках. Ставки морского фрахта удвоились, да и зачастую контейнеров физически нет ни по каким ставкам. Сейчас меньше трети контейнеровозов приходит в порты назначения без опозданий, в то время как до пандемии вовремя приходило свыше 80 процентов судов. Авиация тоже подвела. Ведь что происходило традиционно? Большая часть дорогостоящих товаров из Китая, нуждающихся в быстрой перевозке, перевозилась пассажирскими авиарейсами. Поскольку число международных пассажирских рейсов в период пандемии резко сократилось, то и емкость этого рынка упала. Часть перевозок китайских товаров, которые терпят двухнедельный срок доставки в Европу, переориентировалась из авиасегмента на наши железные дороги. Но теперь и на Транссибе возникли узкие места. Как и гигантские очереди из автомобильных фур на сухопутных погранпереходах РФ с Китаем.
Центральные банки меняют регистр
— Главные центробанки мира не дергаются, сохраняют олимпийское спокойствие. Немножко ужесточается риторика, но не реальная политика. Из крупных стран только Россия, Бразилия и Турция начали цикл удорожания денег. Правда, Турция ведет себя непредсказуемо: сначала повышала ключевую ставку, потом неожиданно начала опускать. Почему такая разная реакция и кто имеет больше шансов победить инфляцию?
— Я бы не стал ставить Россию в один ряд со странами так называемой хрупкой пятерки. С легкой руки аналитиков Morgan Stanley так именуют пять крупных стран со средним уровнем дохода и очень неустойчивой экономикой, которая может рухнуть в случае ужесточения условий предоставления ликвидности на развитых рынках. Это Бразилия, Турция, Индия, Индонезия и ЮАР. Россия точно не в этой компании. Внешнеэкономическая позиция у нас очень сильная, крайне низкий госдолг, очень высокие резервы, профицитный бюджет. Среди стран со средним уровнем дохода Россия относится к числу наиболее устойчивых к финансовым кризисам (в первом полугодии 2020 года мы по этому критерию попали в топ-5 стран). Благодаря очень жесткой и, я бы сказал, чрезмерно жесткой бюджетной и кредитно-денежной политике.
Что касается развитых стран, то тут ситуация меняется на глазах. Первым застрельщиком выступил Банк Англии, который особенно обеспокоен инфляцией, он уже заявил о кардинальном пересмотре политики денежного смягчения и, скорее всего, будет повышать процентные ставки. Кажется, просыпается Европейский центральный банк. Пару недель назад глава ЕЦБ Кристин Лагард по итогам заседания руководства банка произносила только одно слово: инфляция, инфляция, инфляция.
— Похоже, денежные власти развитых стран осознали масштаб инфляционной угрозы.
— Мне кажется, существуют длинные циклы дефляционного и проинфляционного поведения центральных банков. Последние десять лет центральные банки развитых стран боролись с дефляцией, а не с инфляцией. И эта инерция сохранялась очень долго, пожалуй, вплоть до начала нынешнего года.
Вспомним, что важные проинфляционные факторы, которые работали в 1970-е годы и даже в 1990-е, были связаны с рынком труда, когда через организованные промышленные профсоюзы рабочая сила постоянно добивалась повышения зарплаты. И это переносилось на цены. Инфляция издержек подпитывала проинфляционный цикл. С этим боролись, эту инфляцию подавили. Потом профсоюзы резко ослабели, а доля промышленности, а вместе с ней и организованной рабочей силы в экономике резко сократилась. Глобализация и офшоринг промышленного производства в страны с более дешевой рабочей силой усилили эту тенденцию. Возникло мнение, что больше рабочая сила и труд не смогут быть источником инфляции издержек в экономике.
И эта точка зрения еще в первом полугодии 2021 года доминировала в высказываниях руководителей и ФРС, и ЕЦБ. Но сейчас уверенность в справедливости данного тезиса начинает рушиться на глазах.
Если мы посмотрим на ситуацию в Соединенных Штатах, то резко возросло количество промышленных акций протеста работников, в том числе в связи с решорингом рабочей силы. Аналогичные трения распространяются и на сектора услуг. Даже в Google работники начали угрожать забастовкой, ссылаясь на неудовлетворительные условия труда. Резко обострилась нехватка водителей грузовиков. Сейчас большинство работодателей в Америке сталкивается с наиболее острым дефицитом рабочей силы за последние два десятилетия. Не заполнено свыше десяти миллионов вакансий. И хотя безработица уже упала до докризисных значений, занятость по-прежнему на четыре миллиона ниже, чем до пандемии, из-за падения склонности к труду. Баланс ответов работодателей резко сместился в пользу тех, кто планирует повысить заработную плату, и достиг рекордных значений за всю историю наблюдений (то есть с середины 1980-х годов).
Это, по сути, создает предпосылки для перехода инфляции в устойчивый цикл инфляции издержек. А к этому еще добавляется инфляция издержек, связанная с сырьевыми товарами, и она лишь отчасти связана с временным скачком цен на нефть и другие первичные ресурсы. Потому что, например, скачок цен на металлы связан с более долгосрочными факторами. Переключение на возобновляемые источники энергии создает повышенный спрос на литий, никель, алюминий, серебро, медь. И некоторые из этих металлов могут дорожать и дальше. Таким образом, мы находимся в начале формирования мощного и длинного глобального проинфляционного цикла.
Только что стало известно, что индекс потребительских цен в США достиг 30-летнего максимума и превысил шесть процентов год к году. Цены растут по широкой номенклатуре и по итогам года рост ИПЦ может достигнуть семи процентов. Отказ ФРС от более агрессивного ужесточения денежной политики выглядит на этом фоне как крайне нереалистичный.
Не стоит сбрасывать со счетов и такой специфический фактор инфляции издержек, как углеродное регулирование. Постоянное повышение платы за углеродный след способно вызвать значительный и устойчивый рост цен по цепочкам энергоемких производств, особенно когда углеродное регулирование переключится со второго на третий уровень охвата.
— Любопытно. За разговорами о всеобщей автоматизации и безусловном базовом доходе забыли о важности фактора труда, а он тем временем возвращает нас на старую добрую кривую Лаффера.
— Как раз наоборот. Введение гарантированного всеобщего базового дохода может усугубить ситуацию. Собственно, именно это и происходит сейчас на американском рынке труда. Там сохраняется пониженная экономическая активность трудоспособного населения. И при этом рекордное количество работодателей говорит, что они не могут найти работников, в том числе квалифицированных, несмотря на повышение зарплаты.
Это связано с тем, что куча народа получила пособия по безработице и по-прежнему их тратит. Кроме того, у них выросли доходы, резко подросла стоимость домов и других активов, прирост которых для среднего американца составил 78 тысяч долларов. Эти средства тоже при необходимости можно частично пустить на текущее потребление. Благодаря низким процентным ставкам относительно удешевилось обслуживание ипотеки и потребительские кредиты. И люди не склонны выходить на рынок труда. Они числятся безработными или вообще выбывают из состава рабочей силы, пока их это устраивает. А если будет введен универсальный базовый доход, число таких людей еще более возрастет. И это будет подстегивать дефицит предложения на рынке труда.
Сырьевой суперцикл: без эйфории
— Возвращаясь к нашим широтам. Казалось бы, стартовавшая повышательная волна сырьевого суперцикла обещает неплохие перспективы российским сырьевым отраслям. Конъюнктурные экспортные сверхдоходы сформируют инвестиционный ресурс, начнут просачиваться в смежные сектора. Для растущих отраслей инфляция не так страшна, их доходы растут быстрее, а госзаказчики, включая ОПК, демпфируют инфляцию длинными контрактами с формульными ценами. И будем так жить, с инфляцией десять-двенадцать процентов и ростом экономики четыре-пять процентов. Это реальный сценарий, по-вашему?
— Я бы сказал вот как. Все предыдущее десятилетие Россия импортировала дефляцию. Несмотря на то, что постоянно нас сопровождали макроэкономические шоки, которые вызывали девальвацию рубля и очередной всплеск инфляции. Но тем не менее дешевеющий в долларовом выражении потребительский импорт был серьезным антиинфляционным якорем.
Сейчас Китай как дефляционный фактор перестал работать. В Китае свирепствует такое же инфляционное давление, вызванное дефицитом предложения, как и в других странах. Достаточно посмотреть, что творится на энергетическом рынке Китая, какие проблемы с закупками металлов, цены которых Китай переносит на свою продукцию. На это накладывается неуправляемый рост стоимости китайской рабочей силы, который уже не остановить. И в результате Китай из глобального дефляционного фактора, которым он был на протяжении предыдущих двух десятилетий, становится проинфляционным фактором в мире. И в сочетании с другими проинфляционными факторами это может поддерживать высокую инфляцию в развитых странах — допустим, на уровне трех-четырех процентов в год, что по их меркам уже много. Между прочим, по последним данным, мировая инфляция уже достигла 4,6 процента год к году, в то время как в развитых странах, по данным МВФ, аннуализированный индекс потребительских цен достиг четырех процентов. При таком долгосрочном сценарии для России импорт перестанет быть дефляционным якорем и наша инфляция, скорее всего, будет чуть повыше инфляции в развитых странах, несмотря на то что политика Центрального банка и Минфина направлена на ее сдерживание. В этом случае мы, скорее всего, будем жить с инфляцией, превышающей официальный таргет четыре процента, хотя и не такой высокой, как в нулевые годы, а, допустим, в районе шести процентов. И это будет вполне нормально для российской экономики с учетом изменившихся глобальных тенденций.
— А при этом какие будут равновесные темпы роста? Это все-таки стагфляционный сценарий или нас сырьевые и промежуточные отрасли, оседлавшие сырьевой цикл, вытянут на какие-то другие темпы?
— Новый сырьевой цикл не слишком благоприятен для России. На новом сырьевом цикле потенциал большого роста российского экспорта просматривается в основном только для никеля и алюминия. С газом пока все неплохо, я думаю, до 2035 года, но дальше гадать не будем. А с нефтью дела очень плохие, а ведь нефть приносит нам пока гораздо больше экспортной выручки, чем газ. И я думаю, что еще до конца этого десятилетия мы ощутим всю тяжесть последствий падения экспортной выручки от нефти.
Это будет тормозить наш экономический рост. Потому что возможности инвестиций в России очень сильно зависят от экспортной выручки, а она пока определяется нефтью. Все другое на горизонте до 2030 года заменить нефть не сможет. Но раз уж мы заговорили про нефтяной рынок, то здесь есть свои особенности, ситуация изменилась по сравнению с тем, что было всего лишь год назад.
Год назад мне никто не верил, когда у нас был, помнится, экспертный круглый стол в марте 2020 года, буквально в самом начале пандемии. Цены не нефть упали до 20 долларов за баррель, а я сказал, что по итогам года они будут не меньше 40 долларов за баррель. И оказался прав. Среднегодовые цены были практически в районе 40 долларов за баррель.
Мой прогноз тогда основывался на закономерностях работы рынка сланцевой нефти в США. При падении цен ниже 40 долларов за баррель резко снижалась ее добыча, но это порождало дефицит нефти. И поэтому мировые цены быстро подтягивались, чтобы сланцевики могли нарастить добычу. И дальше, если цены достигали 80 долларов за баррель, сланцевой нефтью буквально заливали весь рынок, а цены шли вниз. Но эта ситуация полностью изменилась во втором полугодии нынешнего года. Компании, добывающие сланцевую нефть, не пытаются больше гнаться за объемами добычи при росте цен свыше 80 долларов за баррель. Их главная цель — обеспечить свою привлекательность на рынках капитала. Потому что они испытывают дефицит кредитных ресурсов. Больше никто не хочет их кредитовать, и они пытаются заместить долг акционерным капиталом. И для этого платят большие дивиденды.
Поэтому прибыль они пускают не на расширение текущей добычи, а на выплаты дивидендов, чтобы обеспечить свою инвестиционную привлекательность. Из-за этого во многом и произошел такой всплеск цен, превысивший 80 долларов за баррель. Сланцевики на этот раз не реагировали достаточно оперативно на повышение цен. И это может привести к тому, что нефтяные цены на нефть закрепятся на уровне 80 долларов на более длительный срок.
Действий ОПЕК здесь недостаточно, потому что ОПЕК без России сейчас отвечает только за треть глобальной добычи нефти.
Снижаются доходы, но не потребление
— Цикл повышения ключевой ставки в России еще не закончен, в бюджетной политике грядет консолидация той или иной жесткости. Как будет развиваться экономическая ситуация в нашей стране в будущем году?
— Я бы оттолкнулся от своего прогноза на год нынешний. Что касается цен на нефть, то прогноз был верным. Но я ошибся в другом. Я полагал, что значительное удорожание нефти приведет к более существенному и быстрому росту реального эффективного курса рубля. Не на семь процентов, как по факту сейчас, а процентов на десять, и не к концу года, а раньше, как минимум уже в третьем квартале. А быстрый рост реального эффективного курса рубля в российских условиях обычно ведет к росту реальных доходов населения, поскольку доля импорта в потреблении довольно велика: каждый раз, когда растет покупательная способность доллара, население начинает больше приобретать импортных товаров. И за счет этого происходит реальный рост потребления. Но сейчас этот эффект ослабляется слишком быстрой инфляцией долларовых рынков и рынков стран со средним уровнем дохода, откуда мы импортируем товары.
И хотя российский рынок труда сейчас такой же дефицитный, как и американский, то есть у нас тоже не хватает рабочей силы, что подстегивает рост заработной платы, это не ведет к опережающему росту доходов населения. Доходы населения в процентах к ВВП снижаются. А доля прибыли в ВВП растет, причем резко. Но это лишь часть истории.
Другая часть истории весьма неожиданна. Заместитель директора Центра развития НИУ ВШЭ (и «по совместительству» моя супруга) Светлана Мисихина только что закончила большую работу по анализу данных бюджетных обследований домохозяйств. Оказалось, что хотя средние реальные располагаемые доходы россиян сегодня существенно ниже пикового уровня 2013 года, уровень потребления людей в натуральном выражении почти не снизился, а по многим позициям значительно вырос. Гаджеты стали обновлять реже, но количество гаджетов в расчете на сто домохозяйств не уменьшилось. Количество холодильников, смартфонов, компьютеров, автомобилей продолжает расти. Выросли покупки предметов домашнего обихода. По большинству продуктов питания потребление не снизилось, а возросло, в то время как качество рациона улучшилось, в том числе у низкодоходных групп. И при этом существенно выросло потребление жилья. Эти тенденции разительно контрастирует с предыдущим периодом падения доходов в 2015 году, когда физическое потребление по многим чувствительным позициям упало. Это касалось в том числе многих продуктов питания, снижения калорийности и ухудшения качества рациона.
Так что налицо парадокс: реальные располагаемые доходы в прошлом году упали, они еще не восстановились, они растут медленнее, чем ВВП. А уровень жизни устойчиво растет. И это не выдумки, не статистические уловки. Бюджетное обследование домохозяйств, по сути дела, на сегодня самый надежный инструмент измерения текущего «физического» потребления населения.
2022: инфляция 6%, рост 3+%
— Все-таки каково ваше ощущение: как долго будет продолжаться цикл роста ключевой ставки ЦБ? Когда и на каком уровне удастся переломить рост инфляционных ожиданий у населения?
— Проблема в том, что внешнее проинфляционное давление пока далеко не закончилось. В силу еще только вступают многие долгосрочные проинфляционные факторы, такие как углеродное ценообразование. И даже такие краткосрочные мелочи, как нынешние карантинные ограничения, частичные и полные локдауны с сохранением заработной платы в ряде регионов, тоже подливают масло в огонь инфляции со стороны как спроса, так и предложения. Люди получают деньги, а при этом предложение товаров и услуг временно ограничивается. Пускай это немного, но для инфляционных ожиданий все это работает в одном направлении: дополнительно их подогревает, как, впрочем, и саму инфляцию.
Честно говоря, я не уверен, что на будущий год все так уже легко закончится. По той причине, что я вижу много долгосрочных факторов инфляции, которые никуда не исчезнут. Например, дисбалансы на российском рынке труда, связанные с ограниченным доступом мигрантов на российский рынок, возможно, сохранятся и в будущем году.
И будет много других факторов, которые тоже будут подстегивать инфляцию. Узкие места в глобальных производственных цепочках сохранятся как минимум до середины следующего года. Как я сказал, Китай перестанет быть глобальным дефляционным фактором, он становится, скорее, фактором проинфляционным. Россия это точно так же ощущает, как и остальной мир. Поэтому я не уверен, что прогноз Минэкономразвития — четыре процента инфляции на будущий год — реалистичен. Я думаю, будет процентов шесть. Центробанк, скорее всего, не допустит двузначной инфляции, но и выйти на таргет четыре процента в таких условиях будет очень трудно.
— А как будут обстоять дела с темпами экономического роста?
— Шестипроцентная инфляция росту сильно не помешает. Сейчас идет по-прежнему восстановительный рост, в том числе в нефтедобыче и в некоторых секторах услуг. Такой рост на коротком горизонте не нуждается в больших инвестициях, которые чувствительны к высоким процентным ставкам. В начале 2021 года я и мои коллеги были в числе очень больших оптимистов, считая, что рост может достигнуть пяти процентов, и не сильно ошиблись. Рост, скорее всего, будет где-то между четырьмя с половиной и пятью процентами.
В будущем году рост, может быть, превысит три процента. Но мы, опять-таки, не знаем многих других вводных. Могут, например, обостриться кризисные процессы в Китае, которые спровоцируют обвал перегретых финансовых рынков и рынка недвижимости. Теоретически к подобным последствиям может привести и поспешное ужесточение монетарной политики в развитых странах. А это повлечет за собой каскадные шоки по всей мировой экономике. Россия это сразу почувствует. Могут, в частности, снова упасть цены на энергоносители. И в таком случае наш рост, безусловно, притормозится.
В будущем году может случиться много всего, в том числе плохого. Мировая экономика сильно перегрета, выведена из равновесия и находится в неустойчивом переходном состоянии. От незначительных, казалось бы, событий экономическая динамика может резко качнуться в худшую сторону. Так что, несмотря на в целом довольно оптимистические ожидания, надо быть готовыми и к очень плохим новостям.
— Нас ждут интересные времена.
— Безусловно. Скучно не будет никому.
Тенденции экономического развития
В настоящее время отмечается замедление роста мировой экономики после динамичного выхода из рецессии, которую вызвала пандемия. После активного возобновления роста во второй половине 2020 года темпы восстановления мировой экономики снизились в первом полугодии 2021 года на фоне новых вспышек COVID-19. Рост международной торговли утратил динамику на фоне замедления роста мировой экономики и сохранения проблем с поставками.
В первом полугодии 2021 года отмечалось активное восстановление экономики России, и, как ожидается, экономический рост составит 4,3% с потерей динамики во втором полугодии.
После того, как ограничения, введенные в связи с коронавирусной инфекцией, были частично отменены в конце 2020 года и начале 2021 года, потребительский спрос, подогреваемый сбережениями, накопившимися в течение 2020 года, и стремительным ростом кредитования, резко вырос во втором квартале. Кроме того, во втором квартале 2021 года отмечалась высокая инвестиционная активность, а профицит счета текущих операций достиг многолетнего максимума на фоне повышенных цен на сырьевые товары и низкого уровня выездного туризма и составил за период с января до конца сентября 2021 года 82 млрд долларов США.
Однако к началу осени стало очевидным наступление новой разрушительной волны эпидемии COVID-19, что в сочетании с относительно низким уровнем вакцинации создает угрозу и для экономики, и для здоровья населения. В третьем квартале темпы роста экономики замедлились на фоне новых мер по борьбе с коронавирусом и затухания всплеска потребительской активности.
В 2021 году в России произошло ускорение инфляции на фоне предпринимаемых усилий по сдерживанию высокого спроса, роста цен на сырьевые товары и проблем с поставками. Банк России был одним из первых центральных банков, приступивших к ужесточению денежно-кредитной политики в 2021 году после того, как в декабре 2020 года инфляция превысила установленный целевой ориентир. Начиная с марта, ключевая ставка повышалась шесть раз – в общей сложности на 325 базисных пунктов – и в конце октября составила 7,5%. Это позволило поддержать реальные рыночные процентные ставки на уровне, близком к нулю, и перейти от стимулирующей денежно-кредитной политике к нейтральной.
До сих пор российский банковский сектор проявлял устойчивость к воздействиям пандемии COVID-19, и в настоящее время восстановление экономики способствует улучшению балансов банков в то время, как стремительный рост кредитования стал замедляться.
За первые девять месяцев текущего года доходы федерального бюджета заметно увеличились: объем нефтегазовых доходов вырос на 60%, а поступления от НДС, НДФЛ и налога на прибыль организаций выросли примерно на 30% каждый. Общий дефицит бюджета (четырехквартальная скользящая средняя) сократился с 3,8% в конце 2020 года примерно до 1% в третьем квартале 2021 года. С учетом большого объема нефтегазовых поступлений Банк России, действуя от имени правительства, в период с января по ноябрь 2021 года купил иностранную валюту на сумму 35 млрд долларов США для зачисления в Фонд национального благосостояния в 2022 году.
Рынки труда также восстановились. Во втором квартале 2021 года количество объявлений о вакансиях, размещаемых работодателями, подскочило на 24% к аналогичному периоду прошлого года, а отношение числа безработных к количеству объявлений о вакансиях сократилось.
Реальная заработная плата, выросшая чуть больше чем на 2% в 2020 году, продолжала расти с января по конец августа текущего года со средней скоростью 2,5%.
Прогноз развития экономики
На фоне вступления в третий год пандемии COVID-19 в следующем году ожидается снижение роста мировой экономики до 4,3%. Согласно прогнозам, инфляция в 2022 году постепенно замедлится, однако ее темпы будут оставаться выше целевого ориентира в течение большей части года.
По прогнозам, в 2022 году темпы экономического роста в России составят 2,4% благодаря сохранению высокого уровня активности в нефтяном секторе, а затем замедлятся до 1,8% в 2023 году. Негативное влияние на динамику роста могут оказать периодически вводимые меры по борьбе с пандемией пока уровень вакцинации остается низким.
Неопределенность в отношении инфляции остается высокой. Если инфляция окажется более устойчивой, чем ожидается, или экономика столкнется с препятствиями, вызванными сворачиванием программы количественного смягчения в США, вероятно, придется дольше придерживаться более жесткой денежно-кредитной политики, что также окажет негативное влияние на прогноз роста экономики.
В долгосрочной перспективе развитие российской экономики будет зависеть от целого ряда факторов. В частности, в России по-прежнему отмечается довольно низкий потенциал роста, и, если эта проблема не будет решена, она будет ограничивать возможности страны в части достижения ею целей высокого уровня в области развития, а также увеличения доходов и повышения уровня жизни населения. Успех будет зависеть от укрепления принципов экономической политики и рыночных стимулов к тому, чтобы предприятия конкурировали между собой, внедряли инновации и создавали добавленную стоимость как внутри страны, так и за счет участия в глобальных цепочках создания добавленной стоимости.
Другим фактором, который будет оказывать влияние на экономику России в долгосрочной перспективе, является новая Стратегия долгосрочного развития Российской Федерации с низким уровнем выбросов парниковых газов, опубликованная Правительством РФ 29 октября 2021 года. Она открывает возможность ускорения «зеленого» экономического роста, представляя гораздо более амбициозный сценарий противодействия изменению климата, предусматривающий сокращение чистой эмиссии парниковых газов на 70% к 2050 году, а через 10 лет после этого — достижение чистой углеродной нейтральности.
Одновременно с экологизацией экономики эта стратегия предусматривает ускорение экономического роста и ставит целью достижение средних темпов роста не менее 3% в год. Эта амбициозная двойная задача ускорения экономического роста и экологизации экономики потребует принятия мер, направленных на устранение существующих препятствий для роста, и повышения конкурентоспособности экономики, наряду с ограничением издержек, связанных с «зеленым» переходом, и использованием всех возможностей, которые он может создать.
Специальная тема «Зеленая трансформация в России: пути, риски и эффективные меры экономической политики»
Неопределенность в отношении «зеленого» перехода мировой экономики по-прежнему высока, однако тот факт, что все больше стран заявляют о планах достижения углеродной нейтральности, повышает вероятность ускорения динамики этого процесса. Сегодня более 60 стран, на которые приходится свыше 80 процентов мирового ВВП, выразили желание достичь углеродной нейтральности в течение ближайших десятилетий. В ряде стран мира есть признаки конкретных изменений экономического курса. В этих условиях Россия заявила о своем стремлении стать углеродно-нейтральной к 2060 году.
В специальном разделе настоящего доклада представлены сценарии и возможные варианты действий, которые Россия может выбрать для разработки надлежащих подходов к управлению рисками в процессе «зеленой» трансформации экономики. В условиях неопределенности и изменения глобальной окружающей среды в стране нужна эффективная и обоснованная стратегия управления рисками, которые, в противном случае, могут привести экономику России к беспорядочной и дорогостоящей экологизации. Глобальный «зеленый» переход открывает для экономики новые возможности трансформации и тем самым создает потенциал для ускорения и диверсификации роста.
В докладе отмечается, что «зеленая» трансформация требует радикального пересмотра принципов государственной политики, чтобы добиться изменений в сложившемся характере принятия инвестиционных решений, а также в поведении компаний и домохозяйств. Главным фактором способствующим экологизации экономики, является углеродное ценообразование. Принимая различные формы – как правило, это налог или система выдачи платных разрешений – оно обеспечивает предоставление всем игрокам рыночных стимулов, чтобы они учитывали социальные издержки выбросов углерода.
Кроме того, для успешной трансформации потребуется более широкая диверсификация активов страны, включая человеческий капитал и возобновляемый природный капитал, а также сдвиг в сторону «зеленого» произведенного капитала. Для достижения этой цели можно использовать средства, полученные в результате введения углеродного ценообразования; однако в рамках общей программы реформ не менее важно инвестировать эти средства в более «мягкие» активы, такие, как институты, государственное управление, инновации и предпринимательство. Это станет частью повестки реформирования, создавая условия для появления более динамичного, конкурентоспособного и инновационного частного сектора, который возьмет на себя ведущую роль в создании российской экономики с низким уровнем выбросов парниковых газов, способной конкурировать на международном уровне. В докладе Всемирного банка об изменении климата и развитии России, который готовится к публикации, будет проведен более широкий анализ с охватом задач и возможностей различных секторов экономики, факторов, способствующих «зеленой» трансформации на уровне экономики в целом, а также проблем инклюзивности и социальных аспектов «зеленого» перехода.
Вместе с настоящим Докладом об экономике России Всемирный банк выпускает специальный доклад, посвященный энергетическим субсидиям для российских потребителей, анализирующий, каким образом эти значительные ресурсы могут также приводить к увеличению выбросов и снижать экономическую эффективность. Согласно последним оценкам Всемирного банка, в 2019 году субсидии, предоставленные российским потребителям электроэнергии, газа и нефти, составили 1,4% ВВП. В случае перераспределения этих средств правительство смогло бы увеличить объем ВВП и обеспечить, чтобы, с одной стороны, не ухудшилось положение потребителей, а с другой стороны, сокращались бы выбросы парниковых газов, приближая Россию к достижению амбициозной цели – более экологичному развитию экономики.
Скачать полный текст доклада (PDF)