Цветы жизни 9 рассказ

Татьяна ВОЛЬНОВА

БРОНЗОВАЯ НОЧЬ

Рассказ

Зачем я тебе это рассказываю? Возможно, просто держит и не отпускает, не забывается, хотя и прошло много лет. А кажется, что вчера…

 На вопрос – как называется столица Литвы, ты можешь ответить – Рига… Люди путают Литву с Латвией, а про Эстонию вообще мало что знают.

Литовцы довольно понятные люди – веселые, горячие, по темпераменту они ближе нам, чем эстонцы, и язык у них понятный – там все, как в русском – подлежащее, сказуемое, остальные члены предложения. В эстонском не так. Однажды эстонка с проснувшимся самосознанием вдруг заявила:

– У вас у русских все через зопу!

На что получила ответ:

– Это с какой стороны смотреть.

Чтобы понять, что написано в предложении на эстонском языке, следует начать действительно через… короче, сзади. Начинаешь переводить с последнего слова и так по цепочке вперед, возможно, тебе и откроется смысл сказанного. Но это для русского человека довольно сложно – начинать с конца.

В тот апрельский день никто не думал, что они решатся. И я не думала. Все видели и слышали о клятвенных словах премьер-министра о том, что до 9 мая никто ничего не тронет. И тот дядька. который шел через площадь со своим велосипедом, а потом вдруг изменил маршрут и приблизился к скоплению людей в центре, где во главе толпы возвышался человек в форме полицейского…

«Это наш страж порядка», – подумал он и… получил удар в лицо. Велосипед его смяли, самого повалили на землю и связали руки строительной лентой. Он, конечно, этого не ожидал, но именно в этот момент он что-то понял о демократии и увидел, как на землю валили всех подряд – мальчишек, мужиков и юных девочек. Одну из них подбили под коленку, она упала и закричала:

– Что вы делаете! Что вы делаете?

У человека, который первым пустил газ в лицо людям, есть имя, фамилия, адрес и все остальное, что к этому прилагается. Но у него есть еще приказ, который он незамедлительно исполнил. Именно он пустил газ в лицо тем, кто кричал:

– Ансип! Ты обещал! Ты обещал!

Они все еще верили в обещания политика, а он им удушающий газ в лицо! И тогда высокий женский голос прозвучал на Тынисмяги:

– Вы фашисты!

А услышать правду иногда ой как неприятно! Мы фашисты? Да ну! Это вы, русские, пришли сюда и защищаете свой памятник в центре города, который нам отвратителен. Каждый год в мае вы собираетесь тут, устилаете землю гвоздиками, поёте песни военных лет, которых мы не знаем и слышать не хотим.

А мы шли и несли цветы, потому что к своему деду не добраться, он лежит далеко в сердце России, а положив алую гвоздику к ногам Бронзового Солдата, нам казалось, что и своим близким мы смогли поклониться.

Для Бронзового Солдата позировал известный эстонский борец, олимпийский чемпион Кристьян Палусалу. Мужественное лицо, каска в руке, голова опущена в скорбном молчании.

Сюда в День Победы приходили люди, вспоминали погибших родных, благодарили за жизнь и плакали. Не проходит сердечная боль, если ты не смог увидеть живым деда, который выжил, вернулся с войны, но вскоре умер от ран. Эти цветы ему. Их так много, что Солдат по пояс утопал в них.

Но настаёт день, когда и в этой малости людям отказано. Отказано в памяти, скорби и благодарности.

Что обещал людям человек с глазами тухлого судака, едва лишь прошли слухи о сносе памятника? Он обещал, что до праздника 9 мая памятник не тронут. Он это обещал через СМИ, через ТВ и газеты, он обещал. И люди поверили.

Но когда памятник окружили забором, затянули сеткой 26 апреля, задолго еще до 9 мая, молниеносно по городу разнеслась весть, что они что-то затевают. Люди собрались быстро, и стояли рядом с памятником, а за спиной у них высилось здание Национальной библиотеки. Библиотека! Слово-то какое! Хранилище мудрости, истории и правды. Где на полках стоят книги о событиях военных лет и о том, кто освобождал Таллин от фашистов. Но это не помешало им сотворить зло, которое они учинили под покровом ночи.

Сарафанное радио сработало стремительно. Парни стекались к центру из всех районов и отдаленных поселков. Они и жен с собой прихватили в надежде, что к женщинам не смогут применить насилия. Они применили, ребята! Они даже не задумывались о том, кто перед ними: 16-летняя девчонка, парень в тяжелой куртке, уставший после работы или женщина с ребенком.

Казалось, весь город вышел на главную площадь. Люди кричали, увещевали полицию, но всё бесполезно. Их блокировали с четырёх перекрёстков, хватали и бросали в машины, пригнанные специально для погрузки людей.

Неважно, кто первым кинул камень в витрину магазина, потому что камера зафиксировала все и даже крики: Kuradi! Kurat! Давай!

Энергия гнева рвалась наружу и нашла себе применение. Камни точно попадали в витрины близлежащих магазинов, которые посыпались стеклянным дождем. Всё это потом назовут русским варварством. Двойные стандарты работают прекрасно.

Пожилой мужчина, который прежде никогда не сталкивался с таким зверским оскалом полиции, смело выдвинулся вперед и подошел вплотную к строю людей в черной форме. Он кричал – что вы делаете? Я плачу налоги, я старый человек и всю жизнь проработал в родном городе, а вы на мои деньги будете меня убивать?

Но роботам разговаривать не положено. Они молча смотрели на него и у одного уже поднялась дубинка.

Город гудел. С грохотом разлетались на мелкие осколки стеклянные остановки. В витрины магазинов, теперь уже без стекол, ныряли и русские, и эстонцы и выбегали оттуда с какой-то добычей. Неважно, что это было – блок сигарет или бутылка виски, но гнев заливал сердца молодых парней.

А полицейские гнались за каждым, кто попадал в их поле зрения. Кто этот человек – митингующий или просто гуляет по городу, который до сей минуты считал своим по той причине, что здесь родился. У него нет другой родины, кроме этого старинного города. Он был уверен, что это его город, ведь он тут появился на свет, рос, ходил в детский сад, учился, а сегодня внезапно оказался в чужом городе.

…Перепрыгивая через клумбы, парнишка в белом пуховике бежал от нависающего над ним полицейского. И вдруг упал. Запнулся и упал. Тот схватил его за ворот куртки, но парень сумел выпрыгнуть из нее и побежал дальше. Полицейский не отставал, азарт сыграл свою роль. Он бежал за ним неумолимо, почти настигая его, и парень снова упал и тот навалился на него всей своей тушей в черном обмундировании. Юркий парень снова сумел выскочить из-под него, побежал, люди вокруг видели это неравное состязание и кричали:

 – Беги, парень! Беги!

И он бежал. Он бежал так, как, наверное, никогда в своей жизни не бегал. Толпа расступилась, и он растворился в ней. Полицейский в отчаянии схватил первого, кто стоял с краю и поволок его на мостовую.

Машины, набитые людьми со связанными руками, одна за другой отправлялись с площади в ангар, где людям не разрешалось подняться с колен.

В ту ночь они собрали большой урожай. Восемьсот человек были привезены в ангар и поставлены на колени. Тех, кто не подчинялся, били по ногам дубинкой. В углу стонал немец – Ich bin Deutscher… но никто его не слышал.

В эту ночь памятник свалили, погрузили на платформу и увезли на военное кладбище подальше от города, где он потом был установлен на самом низком постаменте, какой только можно было придумать. Иезуитству предела нет. Премьер-министр приходил туда 9 мая, нисколько не смущаясь, в окружении охранников, ранним утром, чтобы никто не смог бросить в него тухлыми яйцами.

А ночью на углу одного из зданий на площади в это время кричала женщина – Issand Jumal! Он умирает!

На земле лежал парень с ножевой раной, и он умирал. Кто-то снял на видео три его последних вздоха. Его не стало. Звали его Дмитрий Ганин.

В Бронзовую ночь многие осознали себя русскими. Один парнишка в тесно спрессованной стене таких же наэлектризованных молодых людей, готовых на все для защиты символа победы над фашизмом  – Бронзового Солдата, громко произнес:

– Я русский! Никогда больше не ударю русского!

Севастополь

Снежный барс — неповторимое, грациозное и красивое животное. Живут снежные барсы высоко в горах, а потому редко попадаются людям на глаза. Но, увы, даже этот факт не защитил их. И сегодня снежный барс является охраняемым животным и внесен в Красную книгу.

Поговорим сегодня о большом котике, покорителя высоких снежных гор Казахстана, Кыргызстана и других горных массивов Центральной Азии и расскажем самые интересные факты — о Снежном Барсе детям.

Снежный барс

Снежный кот, — именно так с тюркского языка переводится второе всемирно-известное имя барса — ирбис. И ирбис — прекрасный представитель своего семейства кошачьих. Он обладает грациозной поступью. Его широкие лапы позволяют беспрепятственно проходить по поверхности даже самого рыхлого и глубокого снега. Длина тела барса вместе с хвостом достигает 2 метров. Сам хвост снежного кота служит ему не только для красоты, но и в качестве руля при беге и прыжке.

Удивительно, но факт: прыжок барса в длину может достигать 6 метров, а в высоту — 3 метров. И к слову сказать, барс ни разу не был замечен, в том, чтобы первому напасть на человека.

Барс обладает не только бесшумной походкой и высокой маскировкой в условиях горного ландшафта, но и имеет удивительную отличительную черту от всех кошек: барс абсолютно не издает никаких звуков! Он не умеет ни выть, ни рычать, ни мяукать. Это свойство обусловлено особенностями устройства его гортани.

Самки барсов могут приносить потомство раз в два года. Котята быстро взрослеют и, как и все маленькие дети, обожают скатываться с ледяных горок. В возрасте 5-6 месяцев они активно участвуют в охоте вместе с матерью.

Барсы — кочевники. Несмотря на то, что они предпочитают ночной образ жизни, крепко отсыпаясь днем в пещерах или расщелинах скал, они много путешествуют. Их передвижения могут охватывать территорию до тысячи квадратных километров.

Вот такой рассказ про снежного барса подготовил мой сынишка в школу. И кстати, ежегодно 23 октября отмечается Международный день Снежного барса. Почему бы не поговорить о нем в этот день?

Информацию о снежном барсе продолжит этот научный фильм — видео про снежного барса:

Загадки про снежного барса

А вот послушайте и закрепите знания, разгадав загадки про снежного барса:

Высоко в горах живет

Этот хищный «снежный» кот.

(Барс)

Ольга Шалимова

Теперь вы и ваши дети знаете самое интересное про снежного барса — удивительного горного животного.

Берегите, люди, природу и ее обитателей!

С любовью,

«Цветы жизни».

Школьный звонок разрывался, собирая всех в класс. Ученики, шумно сновали по коридорам, толкаясь и огрызаясь на бегу. Все как всегда — обычная школьная жизнь!

Наконец, коридоры опустели, и звонкое эхо ребячьих голосов медленно растворялось в закоулках школьных коридоров.

Младшие и средние классы замолкали мигом, как только учитель входил в класс. В старших же классах, даже при виде учителя, многие еще по инерции продолжали незаконченный разговор, и не успокаивались, пока не приготовят все, что нужно для урока. Выпускному классу, конечно, уже позволялось многое, и учителя тактично ждали, пока все не приготовятся к уроку и не угомонятся. Поэтому, жертвуя пятью минутами урока, преподаватели всегда давали старшеклассникам время настроиться.

Ольга Николаевна вошла в класс с большой охапкой плакатов и, поздоровавшись, положила их на стол. В последнее время она заметно осунулась и была бледна. Это заметили и учителя и ученики, но назойливо приставать с расспросами никто не стал, тактично соблюдая индивидуальное пространство личности. Мало ли что? Это частная жизнь и лезть в нее — никому не позволено! Если бы они знали, что эти священные для любого человека понятия, в жизни Ольги Николаевны грубо и бесцеремонно нарушены и растоптаны! Что ее жизнь превратилась в сущий кошмар! И она никому не могла рассказать и пожаловаться, что унижена и оскорблена собственными учениками!

Потухшим и скучным взглядом она обвела класс, замечая кого нет на месте. Ну, конечно! Не было их.

«Лучше бы они совсем не пришли!», — в сердцах продумала «про себя» Ольга.

Она боялась их видеть и с некоторого времени стала робеть при них вести урок. Она больше не могла звонко и четко отчеканить новую тему, как раньше, красочно добавляя примеры. Не могла азартно заинтриговать интересной темой, предложенной ученикам для обсуждения и попытки личного доказательства. Уроки ее стали обыденными, пресными, лишенными индивидуальности и живых красок. И лишь только шесть человек, включая ее саму, знали, почему это происходит.

Она стояла у доски и объясняла новую тему, когда дверь в класс отворилась и на пороге появилась злополучная четверка. Они, не здороваясь, прошуровали мимо нее и, нарочито шумно, уселись за парты. На их столах не появилось ни одной книги или тетради. Двое из них, по-хозяйски развалившись, жевали жвачки и нагло смотрели по сторонам. Одноклассникам было не понятно, почему этой четверке позволено слишком много?! Почему только одна Ольга Николаевна, видя их наглые выходки, не делает им замечаний? К тому же, не спрашивает их на уроках! В середине урока кто-либо из них может молча, не спрашивая разрешения, просто встать и уйти. А она молчит, провожая их взглядом! В общем, дисциплина стала, прямо — ни в какие ворота!

На следующий после события день, «щедрые» ребята дали Ольге отдохнуть. Правда, мотивировалось это не заботой о ее здоровье, а их достаточным пресыщением накануне. Только после уроков они подошли к ней из любопытства, как она себя поведет.

— «Как дела, лапочка?! Как твоя киска — не соскучилась? Ты подожди немножко!», — почти ласковым голосом, издеваясь, тихо спросил один из них.

Они негромко засмеялись и вышли из класса, оставив Ольгу жутко побледневшую.

Она понимала, что эти парни могут с ней сделать, что угодно и сильно боялась их. Защитить ее было не кому. Рассказать о таком никому нельзя! Слезы навернулись на глаза, и, пряча их от учеников, Ольга Николаевна опустила ресницы, но аккуратно, чтобы они не скатились заметными дорожками по щекам. Чувство жгучей обиды и горечь целиком захватили бедную душу Ольги. Она не могла исправить ситуацию и не знала, что дальше делать и как жить?! Одно понятно, что она попала под их захватническое влияние, как под каток, и они ее так просто не отпустят! Сердце ее сжалось от ужаса, и она быстрыми шагами удалилась в туалет, не в силах больше сдерживать катящиеся слезы.

Теперь каждый урок проходил, как кошмарный сон! Они всей гурьбой, непременно, приходили на все ее уроки и, ехидно улыбаясь, весь урок давили на нее психологическим прессингом. В тяжелой обстановке ей приходилось вести уроки. Но в том-то и суть, что они проверяли границу ее предела! А девушка-то сильная, с завидной силой духа! Она старалась держаться изо всех сил и насколько могла — не показывала своих проблем.

На следующий день, в субботу, они подкатили вновь.

— «Как дела, лапочка? Как твоя пизьденка?! Соскучилась?! Потерпи немножко!», — издевались они, совершенно не заботясь о ее душевном равновесии, — «Она-то еще не знает, что такое трахаться! Вот придешь, сегодня по этому адресу», — он бросил на стол маленькую записку, — «тогда узнает!»

Сердце Ольги опустилось в пятки, когда она увидела эту записку! Несравнимое чувство отчаянья резануло по сердцу! Она чуть не упала в обморок, от испуга!

— «И попробуй не приди! Будет много хуже, чем могло бы быть! Не придешь к нам — позовем весь класс тебя ебать! И с параллельного прихватим!», — изливая злость, цедил сквозь зубы Костик, — «Я все сказал!!», — добавил он каким-то странным, наводящим ужас голосом, — «Как сказал — так и сделаю!»

Ольга стояла — ни жива, ни мертва, опустив голову, и боялась пошевелиться. Она боялась даже дышать — такой ужас наводили на нее эти повзрослевшие школьники!

Они ушли, а Ольга взяла со стола записку и, мутнеющим от слез взглядом, прочитала адрес. Сердце сжалось от плохого предчувствия. Она понимала, что идти ей точно придется. Она посмотрела на часы: оставалось пять часов до назначенного времени.

Четыре часа пролетели быстро, как во сне. Оставался последний час. Она приняла душ, по привычке подкрасила глаза и принялась за гардероб. Что не возьмет — все не то. Одно ей кажется вызывающим, другое слишком строгим и консервативным. Наконец, кое-как подобрав одежду, вяло натянула ее на себя, посмотрела в зеркало, уныло, криво усмехнулась сама себе и, взяв сумочку, вышла из квартиры.

Добираться по адресу было не долго. Она быстро нашла и дом, и подъезд, но входить сразу не хотела. Просто ноги туда не несли. Некоторое время побродила около. Затем с замирающим в тревоге сердцем, подошла к двери и позвонила.

Открылась дверь. На пороге, обнаженный по пояс, стоял Илья.

— «О-о! Какие люди! И без охраны!», — как всегда издевательски приветствовали ее.

Она вошла. Резкий запах чужой квартиры неприятно ударил в нос. Ольга сняла пальто в прихожей и прошла в небольшой зал, где ее уже ждали еще трое.

Громкие возгласы встретили ее на пороге, едва она вошла. Все они тоже были оголены по пояс, но в штанах.

— «Вот мы и прибыли! Вечеринка обещает быть веселой! Давай, раздевайся — мы заждались!», — Костик встал с дивана, расстегнул ремень и, немного подав бедра вперед, покрутил его перед собой кругом, изображая длинный «конец».

Все весело засмеялись.

— «Чего встала?! У нас сперма застоялась! Раздевайся!», — он посмотрел на ее нерешительность и добавил, — «Может включить музычку?»

Он приподнялся и, потянувшись к магнитофону, включил его. Зазвучала музыка.

— «Ну! Давай стриптиз!»

Он стоял, удобно, положив руки на бедра, и наблюдал за ней. Когда Ольга несмело начала раздеваться, он плюхнулся на диван и, удобно устроившись, приготовился смотреть.

Все уже приняли немного спиртного: на столе стояла начатая бутылка вина и пустые бокалы.

Оля начала медленные, неуверенные движения. Но прекрасно понимала, что злить этих парней нельзя, поэтому постаралась быстрей войти в ритм. Наконец, через некоторое время двигаться стало легче, и ее тело заскользило по плавной траектории вслед за плывущими бедрами. Ее стройная фигурка заманчиво извивалась в ритмах танца, возбуждая скользящие по ее телу мужские взгляды. Плоский животик описывал красивую кривую подтянутыми мышцами. Приличных размеров груди, заманчиво покачивались. Движения напоминали половой акт женщины, садящейся до упора на мужской орган. Это движение сильней всего зажигало желания в смотрящих на нее парнях. Они тяжело дышали от поднявшегося внутри жара. Члены мигом поднялись, встав колом, и выпирали через штаны, пытаясь вырваться наружу.

Оля все это видела и продолжала заводить их своим очаровывающим эротическим танцем. Щеки слегка порозовели, а глаза стали все чаще прикрываться от удовольствия движений собственного тела.

Накал поднимался до крайней точки и, наконец, не выдержав, двое парней вскочили и бросились к ней. Одно движение — и она, наклоненная, уже стояла на четвереньках в ожидании неминуемого, аппетитно выставив кверху круглую попку.

Самый нетерпеливый подстроился первым и, долго не церемонясь, подставил член к влагалищу и резко надавил. Ствол вплотную вошел внутрь, заполнив все целиком. Ольга ойкнула от неожиданной боли, но вскоре притихла, прислушиваясь к своим ощущениям. Она едва держалась на четвереньках, от резких толчков вздрагивая.

— «Давай, рыжий, вмажь ей, чтоб до горла достало!», — подбадривали приятели.

Они с нетерпением ожидали каждый своей очереди.

Музыка продолжала изливать свои нежные ритмы, лаская слух меломана. Раздеваясь, двое парней одновременно танцевали, делая телом, эротические движения и, наслаждаясь танцем, выделывались друг перед другом. Смотря на них, как они танцуют, забавляясь сами с собой, невозможно представить, что эти ребята способны на самые жестокие и извращенные сексуальные игры!

Послышались напряженные Олины стоны, сдающейся под натиском «вспарывающего» ее большого члена. Он долбил с таким остервенением, что, взмокшие от напряжения его длинные волосы, по инерции сильно подпрыгивали.

— «Ва-а! Здорово! Стонешь?! Нравится?! Нравится! Еще бы! Такие парни тебя ебут!», — задыхаясь, он выдавил восторг.

Ольге было не до восторга. Она едва переводила дыхание. И напрасно она пыталась гасить собственное возбуждение. Ее организм взрослой, здоровой женщины, каждый раз предательски подчинялся ее сексуальной природе. С этим она ничего поделать не могла. Поэтому приятные волны оргазмов раз за разом окутывали ее вздрагивающее тело, и она просто кричала в голос.

Едва первый успел выпустить струю спермы, как следующий стоял уже наготове. Его буйный орган в томительном ожидании гудел от напряжения. Он вошел сразу с разбега и, не останавливаясь, заработал, как мотор, с лихвой накручивая обороты. Были слышны громкие, смачные шлепки его бедер о мягкие ягодицы девушки. Вагина истекала излившейся спермой, громко чмокая и свободно впуская врывающуюся дубину.

Ольга кричала громко, упоенно, не обращая внимания ни на кого. Внутри приятными, яркими вспышками оргазмов взрывались всплывающие потоки энергии. Она больше не сопротивлялась захватившим ее ощущениям, а принимала все как есть.

Парни сменялись один за другим, неистово кончая и, затем, восстановившись, продолжали вновь. Девушку крутили, как хотели. То ставили ее на четвереньки, то клали на маленький столик и, задрав ноги на плечи, притягивали к себе, дергая за груди. Ей было больно, но она старалась помалкивать. Кроме того, растертое влагалище щипало, как натертая рана. Приятные ощущения уже не в силах были заглушить резкую боль от растертой вагины. И Ольга уже стонала не от приятной неги, а от боли.

— «Все, хватит! Мне больно! Все растерто. Пожалуйста, прекратите! Ну, прекратите, я вас прошу!», — кривясь от боли, умоляла она истязателей.

Но они и не думали отпускать свою игрушку, пока полностью не насладятся ею.

— «Больно, говоришь?», — зашипел стоящий рядом парень, — «Ладно. Поменяем дырки»

.- «Что?», — Оля не поняла, что он имел в виду.

— «Что, что! Жопу давай!», — он сильно тряхнул ее за плечо и кинул на пол.

Ольга упала и больно ушибла коленку. Тут она поняла, что мазохистских пыток ей не избежать. Испугавшись, она задрожала всем телом. Что они еще придумают?

— «Быстрей! У меня стоит колом! Ну!», — грозно прикрикнув, один из них пнул ее ногой под зад.

Оскорбленная, она перестала повиноваться и села на полу, изображая обиженную фею,не обращая внимания, что из влагалища вытекают потоки спермы.

— «Ну, чего уселась?! Шевелись, шлюха!», — еще один больной пинок.

— «Нет, я не буду!», — она пыталась высвободить для себя небольшой кусочек свободы.

— «Что-о?!», — взбесился Костик, свирепея от неожиданного отказа.

Собственно, отказа от нее никто не ждал. И, само собой, никто не ожидал, что после бурного, хорошо удобренного спермой секса, она еще начнет кочевряжиться!

— «Ты, сучка, ну-ка встала, как я сказал!», — он сильно ударил ее по лицу.

Ольга закричала от боли и неожиданности и машинально схватилась за щеку.

— «Я не буду!», — рыдая, еле слышно произнесла она.

— «Не понял!», — Костик скривился в гримасе гнева, — «Ты мне кайф сломала!!»

Он сказал это таким тоном, что у нее сильно затряслись коленки. От страха она не знала, что сказать. Глядя ему в глаза, Ольга поняла, что накликала на себя неприятность еще хлеще.

— «Ну, давайте ее сюда! Сейчас я ее проучу! Научу немного уму-разуму! Сюда суку кладите! Весь кайф сломала, гадина!», — он брызгал слюной в гневе и ненавидяще сверлил ее глазами.

Ольгу схватили за руки и ноги, притащили и положили на стол. В руках Костика появилась толстая веревка. Парни держали ее, а он крепко привязывал руки и ноги к ножкам стола, широко разведя их в стороны. Дергающаяся Ольга была туго привязана капроновыми веревками, которые сильно впились ей в руки и ноги. Она не могла даже дернуться!

Некоторое время ее никто не трогал. Но в комнате, явно, что-то творилось. Через некоторое время появился все тот же свирепый Костик с плетью в руке. Ольга подняла голову и огляделась. Она лежала на животе, и вид сзади ей был не доступен.

Внезапно она услыхала резкий, короткий звук. Вслед за эти резкая боль обожгла ягодицы. Ольга вскрикнула. Удары плетью сыпались на оттопыренную попку бедной девушки. Она взвыла от невыносимой боли. Оглушительные удары, сыплющиеся на нее, раздирали тонкую, нежную кожу в кровь! Не было сил терпеть побои! Громкие Олины крики перебивались рыдающими всхлипываниями. Но остервенелый подросток, не знающий жалости, продолжал и продолжал хлестать нежное девичье тело.

— «Так, сука! Так тебе! Знай свое место!», — он слишком увлекся, не замечая, что девушка едва переводит дыхание и уже тише кричит.

— «Э! Ты забьешь ее до смерти! А она нам еще пригодится», — участливо наблюдая за происходящей экзекуцией, вмешался Илья.

— «Нет! Эти сучки живее нас!», — не прекращая ни на минуту, отозвался Костик, — «Лучше соображать будет! Училка сраная! За двойки! За то, что выгоняла с уроков! Получай, тварь!»

Он остановился, запыхавшись и переведя дыхание, показал, что ее надо перевернуть. Парни быстро развязали ей руки и ноги и тут же, перевернув, положили ее на спину, привязав точно так же. Теперь она лежала на спине с широко разведенными ногами. Ее красная, растертая промежность была широко раскрыта, развернув на обозрение щель, опухшие малые губы и клитор.

Костик обошел ее со всех сторон, прикидывая удобное для дела положение.

Ольга думала, что ее, привязанную к столу, сейчас так будут трахать Но она ошиблась.

Первый удар плетью был совершенно неожиданным. Она ощутила такую дикую боль, что все ее существо взвыло во все горло! Удары по самому чувствительному месту сыпались с неиссякаемой силой. Она не плакала, не рыдала более. Она дико орала нечеловеческим голосом, кричала, что будет очень послушной, что выполнит все, что они ей прикажут!

А ее мучитель, со зловещим блеском озверелого фаната, жестоко истязал ее нежную плоть.

Она орала до хрипоты, сколько могла. Затем глаза ее помутнели, она притихла и отключилась.

Очнулась Оля уже на полу, мокрая: ее обильно поливали холодной водой. Причем сразу из ведра, как отливали жертв пыток!

Она открыла глаза и сквозь мутную пелену пыталась всмотреться в своих мучителей. Но какая-то слизь не давала разглядеть их лица. Оля тихонько заплакала. Не было сил даже плакать!

Они стояли кольцом вокруг нее и мрачно смотрели на распластанную на полу молодую женщину. Ни один мускул в горечи и сожалении не дрогнул на их лице. Ни одна тень жалости не пробежала в их жестоких мозгах.

— «Теперь ты будешь шелковой, гадина! И будешь выполнять все, что я тебе говорю! Поняла, шлюха?!»- Она, давясь слезами, лихорадочно закивала головой.

Он наклонился и заглянул в припухшие глаза своей жертвы.

— «Живая блядь! Можно дальше трахать!»

Он сплюнул в сторону.

— «А, если не выживет?», — озадаченно спросил Рыжий.

— «Выживет! Я ее так, не сильно. Мог бы и убить. Но это так — учение.

— «Ша! Ты с ней не переборщи, а то ебать будет некого!», — шутливо сказал Игорь.

Все недобро засмеялись.

— «Поднимай! Продолжим!», — взмахнул он рукой и наклонился над девушкой.

Они попробовали ее поднять, но она, обессиленная от побоев, не стояла ни на ногах, ни на коленях.

Ее избитое тело раскрашивали широкие, красные полосы. Она тихо стонала. Щеки заливали тонкие дорожки слез.

— «Ну, что там? У меня опять стоячка! Чо — продолжение будет?», — не унимался неуспокоенный Илья.

— «Ща, только в чувства приведем! Для пизды ведь стоячка не нужна!», — засмеялся он, трогая свой опять набухший конец.

— «Ты, Костяк, ее, видно, сильно изнахратил. Глянь, она ни во что больше не врубается!», — раздосадовано Илья.

Костик посмотрел на лежащую на полу Ольгу и уже, обращаясь к ней, сказал:

— «Видишь, какие у нас заводные мальчики?! Их только обслуживай и обслуживай! А ты разлеглась!», — цинично с усмешкой сказал Костик.

Но его слова не возымели действия. Ольга, не в силах пошевелиться, не двигалась и не отвечала.

Маленькая девочка, спасенная ею от подобных издевательств, как думала истерзанная Ольга, пришедшая в себя после жестокой порки, уж точно не выдержала бы подобных пыток болью!

«Есть ли на свете место, где мне было бы очень хорошо? Неужели эти муки за грехи какие-то? В чем я виновата, чем провинилась и перед кем?», — думала, плача Ольга Николаевна, —

«Неужели это то, что называется судьбой?! Кто и где готовит эти испытания?! Почему выбрана именно я?! Почему?!»

Бедная, маленькая девушка! Тяжкое испытание выпало на долю ее! В чужом доме, на чужом холодном полу она лежала избитая, истерзанная, униженна, и горько плакала о своей страшной, тяжелой судьбе!

— Поднимите ее, бросьте на стол, только оботрите хорошенько!- приказал Костик- Мы продолжим!- Ольгу обтерли полотенцем, положили животом на стол. – Наркоз ей дайте! – Костик показал на бутылку вина. Ольге приподняли за волосы голову, вставили в рот горлышко бутылки. Чтобы не задохнуться, ей пришлось глотать. Ей влили более двух стаканов. На фоне стресса алкоголь подействовал очень быстро! Голова затуманилась, боль отступила. Лежа на животе, она почувствовала, что ей раздвигают ягодицы и чем-то смазывают анус. Затем на нее сверху взгромоздился Костик, и в анус сначала что-то уперлось, а затем резким толчком вошло, причинив резкую боль! Она вскрикнула, и в это время в рот вошел член Ильи. Оба одновременно начали двигаться, Костик, стиснув обеими руками, до синяков, большие упругие груди Ольги и загоняя член по самую мошонку, а Илья крепко взяв ее за уши. Они трахали ее с двух сторон, резко и сильно! Унижая эту высокомерную гордячку, превращая ее в послушную рабыню! После того, как в нее с двух сторон хлынула сперма, Илья сел на диван, а Костик слез с учительницы, подошел спереди и сунул член, только что извлеченный из заднего прохода ей в рот, оставляя там вкус отхожего места, и, отдуваясь, сказал – Харе на сегодня! Устал! Слышь, ты кто? – обратился он к Ольге. – Я вафа флюфа! – перекатывая член во рту, заплетающимся языком пролепетала она. – То-то же! – хмыкнул он – Сейчас вали домой, воскресенье отлеживайся, а в понедельник, чтоб была при полном параде, нафуфыренная! Поняла? – Да – ответила она. Постанывая от боли, качаясь, она с трудом слезла со стола, оделась и поплелась домой.

В одной старой, уютной квартирке, за накрытым вином со сладостями столом, почти полулежа, расположились четверо молодых людей и одна девушка. Они потягивали вино из бокалов и мирно, спокойно беседовали. Не знающему человеку, на первый взгляд, может показаться странным разговор, слишком юных для таких бесед, людей. Но ничего, как ни странно, необычного уже давно в этом нет! Просто подводили итоги проделанной работы.

— Нет, все нормально! Все идет по плану! — спокойно говорила Наташа, делая акцент на словах, чтобы они чувствовали ее превосходство.

Парни, лениво развалившись и расслабившись, мирно отдыхали и внимательно слушали свою подругу.

— А вы молодцы! Кто бы мог подумать, что у вас такие таланты! — с лукавой искоркой в глазах, несколько раз она коротко усмехнулась, но при этом не смогла скрыть, что еще чем-то занята ее голова.

— Да куда нам до тебя! По сравнению с тобой, мы просто шаловливые ребята! — отозвался Илья.

Он сидел поодаль на кресле и лениво играл бокалом. Говоря, он не поднимал глаз на Наташу, а внимательно разглядывал темно-вишневую, ароматную жидкость в бокале.

Она посмотрела на него долгим, внимательным взглядом, прощупывая его настроение. Но глаза Ильи были опущены, и в них прикрыта вся информация, которую она надеялась прочитать. Сказанное Ильей могло иметь двоякий смысл.

Наташа опустила голову и молча стала рассматривать свой бокал.

Они несколько подустали от бурных развлечений, и требовался какой-то отдых. Поэтому беседа текла вяло, лениво и без лишних эмоций.

Минуты три они молчали, потягивая вино из бокала. Затем рыжий оживился и довольным, оживленным голосом сказал:

— Не, мы ее нормально выебали! Ништяк! Думаю, этой цыпочке надолго хватит! — изобразив на лице кривую улыбку, он утвердительно закивал головой.

За ним движение повторили все, кроме Наташи.

— Я так не думаю! Она стонала, когда вы ее трахали?! — она обвела взглядом сидящих и, получив утвердительные жесты, продолжила — Раз стонала — значит ей понравилось! А тому, кому что-то нравится — хочется еще повторить! Причем, чем чаще повторяешь — тем больше хочется!

Она специально сделала здесь паузу, чтобы дать им время подумать, а сама внимательно наблюдала за их реакцией. От нее не ускользнула ни одна деталь их поэтапного процесса обдумывания. Все было отражено на их лицах. Оставалось только ждать.

— А ведь верно говорит! Она так стонала и орала от удовольствия, что я сам от этих криков, раз кончил! — согласился с ней рыжий.

— Да меня тоже крики заводят! Когда баба кричит от удовольствия или от боли — мне аж кайф по сердцу! — сказал Костик с восторгом и провел круг рукой около груди — Когда она орет — хуй стоит, аж ломит!

— Точно, точно!», — Илья тихо засмеялся и сел поудобнее.

Разговор, явно, становился интересней и оживленней!

Наташа с интересом слушала их признания и «раздувалась» от самодовольства. Ее планы сбывались. Ее мысли возымели свое действие. В этот момент она была просто счастлива! Одной ей были понятны тайные мысли, которые она никогда не произносила в этой компании. Она могла только молча, «про себя» с большим удовольствием думать о том, что ловко направляет этих парней к свершению того, что ей нужно и умело исподволь руководит их действиями, точно, вовремя сказанным словом, фразой! Только ей было понятно, что они — всего лишь орудие в ее руках, с помощью которого она ловко расправляется с теми, кого ненавидит. Эта не по годам умная и нечеловечески жестокая девушка, как ни странно, имела тонко настроенную волну на нужный ей объект. Она могла тщательнейшим образом проанализировать все явные и скрытые стороны характера и сущности людей и найти ту точку воздействия, которая наиболее эффективно поможет получить желаемый результат. И эти способности она умело использовала в своих интересах.

Томный вечер своей свежею прохладой опускался в глубокую ночь, и нужно было расходиться по домам. Они поднялись со своих пригретых мест и засобирались в прихожей, одеваясь, потеплей.

— У меня есть еще одна идейка по поводу нашей красотки! Завтра я вам расскажу — как бы, между прочим, сообщила Наташа, а пока ты подрессируешь нашу шлюшку – сказала Наташа Костику – Как? – с интересом спросил тот. Наташа что-то пошептала ему на ухо, натягивая теплое пальто.

— Давай, мне будет интересно! — Костик одобрительно похлопал ее по плечу.

— Тебе понравится! — таинственный голос Наташи заставил всех повернуть головы в ее сторону.

Они удивленно и вопросительно посмотрели на нее, но промолчали. Лишь многозначительно вздернули бровь. Ночная, сонная расслабленность давала о себе знать.

Следующий день в школе проходил, как обычно: скучно и не интересно для компании, и напряженно и тяжело для Ольги Николаевны. А вечер решили приукрасить новыми, приятными событиями, развлекаясь в том же составе.

Пока приручали Ольгу, занимаясь ею вплотную, Вазелине было дано время отдохнуть, так сказать, «почистить перышки». Но, тем не менее, держали ее «на коротком поводке», чтобы не забывала, кто ее хозяин. После уроков, ей регулярно раздевали, лапали и заставляли делать минеты.

На большой перемене, когда отдельные кучки молодежи дружно курили, прячась за углом школы, Наташа тоже, окруженная своей компанией, стояла в дальнем углу школьного двора. Они не торопясь, потягивали горьковатый дым, прищуривая глаза, и тихо беседовали.

Выставив одну ногу, она потихоньку тянула едковатый дымок, зажимая сигарету средним и указательным пальцами, а локтем опиралась на кисть, прижатой поперек туловища, левой руки. Ее стая стояла так же, почти в точности повторяя ее позу. Они прекрасно понимали друг друга. Правда, для этого Наташе пришлось немало поработать, чтобы подготовить свою команду «быстрого реагирования». Все были того мнения, что с Ольгой Николаевной пора работать по полной программе!

— Правильно, и сегодня же. Я думаю, пора запустить на полную катушку! — она утвердительно кивнула головой.

— Только подобрать надо что-нибудь! — рыжий парень оживленно встрял, поддакивая Наташке.

— Да сколько угодно! Это не проблема! Только надо сразу прикинуть, что можно взять!- в глазах Ильи появился блестящий огонек.

— Да что угодно! Подойдет все, что влезет! — импульсивно ответила Наташка.

— В чем проблема?! Сделаем так, что все влезет!», — не унимался рыжий.

Ему, явно, понравилась идея.

— Молодец! Вот ты и начнешь! — одобрила Наташа.

— А, что? И начну! — изумленно, но уверенно согласился он, — Нет проблем!

— Ты сначала расскажи, что будешь делать! — попробовал уточнить Костик.

— Что-что! Ебать буду эту суку во все дыры! Вот что! — он начинал немного нервничать.

Наташа, заметив это, поспешила успокоить их и сделать небольшую ревизию в их головах, расставив все по порядку и на свои места.

— Тихо, тихо, мальчики! Сейчас все обсудим — она вышла немного в круг и выделила первого парня, возложив на него задачу, начать первым.

Им, конечно, оказался самый шустрый — рыжий паренек, которого они иногда любовно называли «Рыжик». Он первым вызвался — пусть и начинает.

— Так. Надо приготовить заранее, а не рыскать потом в поисках подходящего. Я предлагаю вот что…

Она подробно осветила им свои прикидки, и они довольные ее новым изобретением согласились с ней по всем предложенным пунктам.

— Точно. Ну, ты, как придумаешь, что-нибудь — в голову не придет! — Костик засмеялся озорно и звонко, заражая смехом остальных, — Я всегда в тебе уверен, Наташка! Классная девчонка — мне нравится! — и он благодарно потрепал Наташку по плечу.

Интересен факт: сколько они вместе в этой компании, но Наташу парни воспринимают, почему-то, только, как хорошего парня для своей компашки, а не как девушку довольно интересную и аппетитную. Не смотря на то, что они постоянно ведут разговор о сексе, причем, о крутом сексе — тем не менее, ни разу в головах этих парней не возникала мысль попробовать, на этот раз, ее саму! О своей безопасности она сама позаботилась, обрабатывая и ориентируя парней, исключительно, на цель ее воздействия. Тонкий психологический подход — и все!

Тут прозвенел звонок на урок, и все школьники со двора собрались в теплые, шумные классы.

У Ольги Николаевны последняя пара была в параллельном классе, где училась Вазелина.

Когда прозвенел звонок последнего урока, Ольга собирала тетради с контрольной работой. Ученики подходили, клали ей на стол свои тетради и уходили домой. Когда в классе остался последний ученик, немного замешкавшись — в двери появились до боли знакомые фигуры. Первым вошел Костик — местный щеголь. На нем была навыпуск шелковая рубашка, до половины расстегнутая на груди, черная кожаная жилетка и синие джинсы. Он приближался расслабленной, вальяжной походкой, зацепив большой палец левой руки, за ремень. Он также точно вошел вчера, после уроков, и начал дрессировать ее как служебную собаку, добиваясь четкого и беспрекословного выполнения команд. Но сегодня он пришел не один, за ним в класс ввалились и остальные.

Этих наглых хулиганов знала и боялась вся школа. Замешкавшийся ученик, едва заметив вошедших — мигом скрылся без всяких предисловий.

Когда Ольга Николаевна увидела их — она сначала побледнела, затем краска стала заливать ее лицо, но она опять сменилась болезненной бледностью.

— Привет, сисястая! Ты о нас скучала? — Костик подошел и, положив палец ей на плечо, провел боковой его стороной сверху вниз по груди.

Ольга стояла, не шевелясь и не двигаясь. Она очень боялась этих парней. И, естественно, их появление не предвещало ничего хорошего.

-А мы уже соскучились по тебе, шлюшенька, — спокойно, но, надавливая на слова, произнес он, и, повернувшись, кивнул одному из приятелей. Тот закрыл дверь на ножку стула.- Раздевайся! – приказал он ленивым тоном. У Ольги екнуло сердце, и она лихорадочно начала расстегивать кофточку. Через минуту она стояла перед ними голая. Костик потрепал ее большие груди, а затем, нагло глядя ей в глаза, полез рукой между ног. Учительница стояла как вкопанная. Он потискал ей половые губы, вызывая у нее болевые ощущения, вытер руку о ее лицо и спросил – Так, кто ты? – Я ваша шлюха, мой господин! – выпалила, став совершенно багровой, Ольга – В позу! — приказал Костик — Ольга быстро повернулась исполосованным багровыми рубцами задом, наклонилась и уперлась руками в стол. – Поза номер два – последовал следующий приказ, и Ольга быстро залезла на стол и стала на четвереньки. – Поза номер три – Ольга легла на столе на спину и развела ноги. – Ну, как вам дрессированная учительница? — Костик повернулся к друзьям – А помните, какая крутая была? Двойки ставила, из класса выгоняла! – Он похлопал лежащую на столе Ольгу по промежности. Раздался хохот, и все захлопали в ладоши. – Зачем ты существуешь? – Костик грозно посмотрел на Ольгу – Чтобы вы меня ебали, когда захотите, мой господин! – глядя ему в глаза, ответила учительница. — Запомни это! А пизду будешь теперь брить чисто-чисто, я не люблю волосни у баб! – он поднес указательный палец к ее носу – Да, мой господин — послушно пробормотала она – Сегодня ждем тебя по прежнему адресу, — сказал он, как отрезал и так же вальяжно вышел из класса. За ним, весело переговариваясь и похохатывая, вышли и все остальные.

Ольга перепуганная лежала на учительском столе, раздвинув ноги, и не в силах была двинуться, забыв о том, что она полностью раздета. Сердце гулко стучало, но?!

-Странно! — подумала она, — Почему при их появлении у меня внутри шевельнулось знакомое ощущение?-

Она опять прислушалась к себе и вновь удивилась кое-чему непонятному: при появлении этих парней, обрывки памяти того вечера стали возвращаться, принося неприятные, болезненные воспоминания. Но странное было не это. Вместе с обрывками памяти, почему-то нарастало сильное сексуальное возбуждение, она с удивлением почувствовала, что ее промежность была очень влажной от смазки, в голове гудело, губы пересохли, а соски стояли торчком.

-Этого не может быть! — Ольга лихорадочно пыталась понять, почему она так отреагировала на их появление? А, если быть точнее, то не на их появление, а на те воспоминания, что вызвало их появление!

Силясь что-то понять, она потерла лоб рукой. Затем, спохватившись, слезла со стола, быстро оделась, продолжая лихорадочно размышлять.

-Не может быть! Этого не может быть! Просто логически не должно быть! — чуть не кричала она, чувствуя, что попадает в силки, более прочные и жестокие, чем это насилие — это пожизненные силки собственной проснувшейся похоти! Ольга поняла: в ней проснулась женщина — страстная, чувственная, желающая. Только страсть какая-то болезненная, как принято говорить — патологическая. Несмотря на все перенесенные ею муки, память хорошо запомнила те моменты, когда она кончала, сильно кончала, страстно кончала! И это сильными положительными эмоциями отложилось в памяти сильнее, чем издевательства!

Так уж устроен человек. Люди чаще забывают хорошие события, происшедшие с ними, забывают плохие события. Но сексуальная память, записавшаяся на пике положительных эмоций, остается надолго, если не навсегда!

С Ольгой получилось тоже самое. Впервые испытав сильные оргазмы от грубого, сильного секса с несколькими мужчинами, она в памяти вновь и вновь возвращалась в то состояние, вспоминая эти ощущения.

Сейчас в душе Ольги царили два противоречия: два ее начала, две ее сути. Одна очень сильно боялась этих грубых парней, жестоко избивших и изнасиловавших ее. Другая желала повторения тех великолепных, очень приятных ощущений, которые она, пусть насильно, под давлением, но все же испытала и получила массу потрясающих эмоций от сильнейших оргазмов!

Ольга стояла посередине класса и усилием воли пыталась разобраться в себе, в своих желаниях. Она понимала и чувствовала, что что-то в ней сломалось, что-то сильно изменилось — то, что сделает ее жизнь совершенно другой. Она это чувствовала, но до конца не поняла еще, что это значит. То, что она становится мазохисткой, ей пока еще не приходило в голову!

Медленно и рассеянно она собрала сумку, и вышла из класса, думая о том, что необходимо чисто выбрить лобок и промежность, чтобы не быть снова наказанной.

Вечер томно опускался, неся с собой синюю, вечернюю прохладу. Неторопливыми шагами, неуверенной походкой, Ольга шла по знакомому адресу, неся в душе смятение и тревогу. Она подошла к чужому подъезду, вошла и нажала на кнопку звонка.

Дверь открыл Костик, и, пропустив ее в коридор, плотно захлопнул дверь.

— Мы заждались! — с упреком, нажимая на слова, сказал Костик.

— Я пришла вовремя, мой господин! испуганно ответила Ольга.

-Но мы пришли давно. Тебя там ждут. Раздевайся! — приказал Костик, показав на открытую дверь комнаты.

Оттуда доносились веселые, шумные голоса, играла музыка.

Ольга, сняв пальто, прошла в комнату. Знакомая обстановка тесной квартирки. Трое сидели на диване за маленьким столиком и о чем-то горячо спорили. Когда она вошла, все повернули головы и, конечно, не обошлось без едких колкостей, к которым она, впрочем, уже стала привыкать.

— А! Входи, входи, Шлюха Николаевна! Давненько я тебя не ебал! — оживился Рыжий и заерзал, сидя на диване.

Он расстегнул верхнюю пуговицу на брюках и тронул замок.

— Отсоси, красотка! Стоячка замучила! — и приготовился принимать наслаждение.

Ольга замялась, не зная делать сейчас или нет.

— Давай, раздевайся! — Костик грубо толкнул ее в спину.

Она чуть не упала, от сильного толчка, но ничего не сказала. Она сняла с себя всю одежду и предстала перед ними совершенно голой. Теперь Оля уже не стеснялась своей наготы. Они ее видели и не в такой позе! Одобрительный смех и колкие замечания вызвал вид ее, покрытого багрово-синюшными полосами, зада, а также опухших, больше похожих на фаршированные блинчики, половых губ.

— Ну, что встала? Танцуй для нас! — Рыжий для подкрепления сказанного, посмотрел на товарищей.

Они были не против, начать вечер с хорошего эротического танца, окутывающего комнату загадочной пеленой сексуальной энергии. Поэтому, откинувшись на спинку дивана, в полулежачем положении, приготовились воспринимать, как данность, ее эротический танец.

Музыка лилась красивыми, тягучими звуками саксофона, нагоняя сексуальное настроение. Парни, лениво жмурясь, наблюдали за красивыми изгибами ее манящего тела, покачиваниями большой упругой груди с коричневыми сосками, и каждый представлял, как вгонит свой член в это произведение искусства и оттрахает по полной программе!

Она танцевала красиво, извиваясь телом, специально делая возбуждающие движения. Она знала, чувствовала, как встают их тугие члены, как напрягаются мускулы на их телах. Она даже представляла, как входят они в ее теплую, влажную плоть и своими движениями буравят ее лоно до упора, от которого она, начинала чувствовать поднимающееся возбуждение, ощущать приятные ощущения! В голове загудело, между ног потекла смазка, соски затвердели.

Внезапно сильные руки прервали ее приятные мечты и грубо бросили на пол. В следующую секунду между ягодиц она ощутила толстый, большой член, входящий внутрь на сильном упоре. От боли она закричала, но неожиданный удар под ребра заставил ее замолчать. В ту же минуту тугой член целиком вошел в раздвинутый анус и быстро задвигался внутри.

Ольга не успела даже ойкнуть, как была уже нанизана на член. Машинально она расставила ноги шире, чтобы не было так больно, и прогнулась, приняв удобную позу. В таком положении не было так больно. Затем боль полностью исчезла, и тогда она стала ощущать приятные волны возбуждения, поднимающиеся из глубины ее истерзанной души. Они заполняли все ее жизненное пространство, не оставляя места для неприятных ощущений. На какое-то время Ольга забылась в наслаждении и, расслабившись, чувственно крича, принимала этот грубый секс, как естественное совокупление. Оргазм пришел очень быстро, не дав подольше насладиться ощущениями.

Следом за ней с громким воплем кончил и трахавший ее парень. Он сильно прижал ее ягодицы к своим бедрам и, содрогаясь в приятных конвульсиях, вылил ей в зад все, что накопилось у него за прошедшее с предыдущего полового акта, время.

Следом по ней прошлись и остальные, всадив свои органы по самые яйца и, не слушая громкие стоны Ольги, нарочно трахали ее больнее и жестче, показывая свое полное превосходство над ней.

Ольга еле держалась на коленках, заезженных по жесткому, искусственному ковру. Ее тело металось под толчками, и волосы прядями разлетались во все стороны, прилипая к вспотевшему лбу. Она раскраснелась от приливающего жара и тяжело и громко, со вскриками, дышала, облизывая пересохшие губы.

Пройдясь по ней первый раз и выплеснув первую порцию спермы в нее, парни вытерли концы о приготовленное полотенце и раскрыли мокрое от смазки отверстие влагалища. Картина завораживала и манила! Кто-то, не выдержав притягательного зрелища, ввел пальцы глубоко внутрь и, нащупывая что-то, тщательно исследовал его стенки. Видимо, он попал в какую-то чувствительную точку, так как Ольга вдруг выгнулась и, вздрогнув всем телом, издала какой-то даже не крик, а протяжный вой!

— Класс! – хихикнул парень, продолжая исследовать глубины влагалища — Да там места до хрена! Можно что хочешь затолкать!- сделал он вывод.

— Вот сейчас и проверим! — ехидно хмыкнув, он пристроился к промежности Ольги и резким толчком вогнал свой член внутрь.

Резкими толчками он наращивал обороты и долбил ее вагину озверелым образом, не обращая внимания на громкие стоны и крики Ольги. Его член упирался во что-то внутри, грозя разорвать там что-нибудь.

Не в силах больше терпеть, Ольга завывала, не стесняясь, что ее услышат. Боль вперемежку с приятными ощущениями, слилась в один сплошной комок сильного, продолжительного оргазма! Она кончила и расслабилась!

За ней кончил и он, напрягаясь в последних выплесках спермы.

Костик, изучающее посмотрел на раскрасневшееся, возбужденное лицо учительницы, и, подумав, приказал – Одень трусы и лифчик! – она послушно выполнила приказ. Он взял в руки фотоаппарат, проверил его готовность и скомандовал – Снимай трусы, смотри в объектив! – Ольга медленно стала спускать трусики, и, в момент, когда показался чисто выбритый лобок, сверкнула вспышка. – Лифчик снимай! – последовала новая команда, и, как только обнажились ее большие груди, снова сработал фотоаппарат. – Возьми сиськи в руки! – снова сверканье вспышки. – Стань раком, поверни голову к объективу!-

— Сядь на диван, раздвинь ноги, разведи пизду руками!-

— Засунь пальцы в пизду!-

Откровенные позы, вместе с ее сексуально-возбужденным видом, создавали впечатление того, что она сама, добровольно и с интересом позировала. Да это так и было! Из промежности рекой текла смазка вперемежку со спермой, соски стояли дыбом, в висках стучало от накатывавшего мощного возбуждения! Ольга вновь завыла от накатившего, самого по себе, сильнейшего оргазма! Снова блеснула вспышка, запечатлев искаженное наслаждением лицо учительницы.

— А сейчас — самое интересное!- Хохотнул Костик – Тащите сюда все! —

Рыжий вышел, и скоро вернулся с охапкой разных предметов. Положив их на диван, достал из кучи баклажан и протянул его Костику.

Тот взял и, подойдя к Ольге и приставив баклажан к влагалищу, попытался его затолкать. Но о, из-за своих размеров, не входил. Тогда Костик, сильно надавливая, провернул его, и тот хоть туго, но понемногу поддавался.

Ольга закричала от боли и попыталась отодвинуться, но ей не дали, придержав на месте.

— Смочить надо, тогда пойдет лучше — дал совет Илья.

— Точно. Принесите таз с водой! — попросил Костик, озадаченно разглядывая предмет.

Смочив баклажан водой, Костик направил его толчком прямо во влагалище, нисколько не заботясь о комфорте дамы. Его объемные стенки с натугой раздвигали мягкие мышцы, вытягиваясь в тончайшую пленку, грозящую вот-вот порваться.

Ольга заерзала на месте, ощутив неприятную боль от заталкиваемого в нее предмета. Но знала, что соскользнуть с него ей не дадут! Придется терпеть, приспосабливаясь к неудобствам ситуации! И она попыталась расслабиться, чтобы легче было и ей и им.

Сначала большой предмет туго входил, смоченный лишь водой. Но по мере вибраций, она стала ощущать интересные, распирающие ощущения, от которых становилось сладко на душе. И затем, сама себя поймала на мысли, что думает о таком же большом члене, как этот предмет. Под воздействием этой ситуации, она представила, что ее берет очень сильный, здоровый мужчина с огромным членом, о каком она втайне давно мечтала. Ольга так увлеклась этой иллюзией, что забыла, где находится и кто вокруг. Она старательно с наслаждением подмахивала воображаемому любовнику и подвывала упоенно, отдаваясь с удовольствием. Воющий звук она издавала теперь не только во время оргазма, а и во время движения любого предмета во влагалище или анусе. Ее глаза были закрыты, а ресницы, припорошенные мелкими, влажными капельками, вздрагивали при каждом толчке. Приоткрытые губы иногда кривились в смешной гримасе от нестерпимо резких ощущений. Когда подошел оргазм — она вытянулась, как струна, подавшись вперед, и заорала, как сумасшедшая, чем сильно удивила стоявших вокруг нее парней. Сверкнула фотовспышка, запечатлев баклажан во влагалище учительницы, и ее искаженное оргазмом лицо.

— «Во, тащится! Да ей, что хуй, что баклажан — один черт! Лишь бы на что усесться! Верь после этого, что бабы-скромницы ничего не могут и не хотят!», — изумленно, но грубо прокричал рыжий, опуская фотоаппарат.

— «Точно, точно! Все они тащатся, когда их ебут!», — поддержал приятель, — «Вспомните Вазелину — эту целочку! Как она стонала от удовольствия, и какие бурные оргазмы выдавала! О-о, ништяк!», — закончил он довольно.

Веселое хихиканье послышалось со всех сторон.

Вытащив баклажан, Костик изумленно уставился на него, растянув губы в кривой усмешке.

— «Че это такое?!», — он вертел синенький близко перед глазами и рассматривал его скользкие в сперме и соке бока.

— «Че это такое?!», — вторил ему Илья, тоже изумленно уставившись на баклажан.

Кожура баклажана сморщилась, проявив продольные, глубокие бороздки, и сам овощ стал немного тоньше.

— «Чего она с ним сделала?», — озадаченный Костик не мог понять загадки природы, — «Это, что — она и с хуями тоже так? Не понял!», — затем посмотрел на стоящую на четвереньках усталую Ольгу, и добавил, — «Во — акула! Изжевала!», — и невольно посмотрел на свой член.

Заметив его движение, парни тоже с любопытством оглядели свои члены и недовольно поморщились.

— «Ну, ты, бля, и стерва!», — сказал «в сердцах» рыжий и пнул ее по заднице.

Она не поняла, в чем дело и оглянулась. Только тут увидела предмет, которым ее только что оттрахали. Но она тоже не поняла, почему все так дружно с удивлением рассматривают этот баклажан.

— «Илюха, давай банан!», — Костик лично решил выяснить причину подобного эффекта.

Ему подали здоровенный, какой только сумели найти, банан. Он смочил его в тазу водой и смело затолкал его туда же. Несколько движений взад-вперед и Ольга опять начала кончать, как заведенная, издавая уже привычный непрерывный вой.

— «Во!»

— «Хе!»

Они с интересом окружили девушку и ждали результата. Несколько раз сверкнула фотовспышка. Вытащенный банан имел такой же вид, как и прежде, только скользкий от смазки.

— «Да они его, это — опрыскивают чем-то, чтобы подольше сохранился», — Илья уже подбирал следующий испытуемый предмет.

Перебрав кучку принесенного добра, он остановился на небольшом кабачке. Взял его в руки и стоял, разглядывая его тупой, толстый конец.

— «Не, не влезет!» — рыжий участливо поглядел на кабачок, затем на щель Ольги.

— «Влезет! Мы его смочим», — и он обмакнул кабачок в воду.

Но этот овощ был действительно слишком большим и не лез во влагалище.

— Ща мы его смажем!», — не желающий терпеть поражение, Костик, вышел и принес маленький тюбик вазелина.

Они, посмеиваясь, намазали головку кабачка вазелином и приставили к дырке. Несколько натужных стараний не привели ни к чему. Тогда поступило предложение растянуть дырку, и все кинулись подбирать что-либо подходящее для этого.

— «Вот, эти- гинекологи. У них такие штуки — раздвигают щель!», — вспомнил, кстати, Илья.

— «Ну, у нас же нету этих штук», — огрызнулся вожак, — «Тащите все, что подходит!»

И они принялись рыскать по всем углам квартиры в поисках подходящих расширителей. Набралась еще небольшая кучка. Среди различных предметов были и бутылки, и измеритель, и большие кружки-бокалы. Кто-то даже ёршик принес из туалета, но ребята огрызнулись на него:

— «Ты, чо?! А потом мы туда?», — изумился Илья.

— «Не, братва, лично я потом побрезгую ее ебать после этого!», — возмущенный Костик взмахом руки, заставил унести неподходящий предмет, — «Давай бутылкой!»

Приготовленная бутылка уже была в руках Ильи. Он донышком воткнул ее внутрь и стал вбивать, стуча по горлышку кулаком.

Сначала Ольга ощутила холодное стекло, но оно становилось все теплее и, наконец, она получила ожидаемые приятные волны, окутывающие ее влажное от напряжения тело. Она расслабилась и получала удовольствие, которое пришло уже не важно от чего. Когда мышцы ее влагалища начали импульсивно сокращаться, они плотно зажали бутылку в своих тисках, подергиваясь от чувственного воя. Бутылка во влагалище тоже была запечатлена для истории.

— «Кончает. Я же говорю — ей один хрен — что от хуя, что от чего-нибудь еще! Все равно ВуаауууАаах!» – передразнил Ольгу неугомонный Рыжий.

Он нервно и нетерпеливо сновал вокруг стоящих парней, выбирая удобное для себя положение.

— «Давай попробуем кабачок!», — не терпелось ему.

Вожак взял в руки кабачок и попытался всунуть его. Он вошел только частью головки. Тогда кто-то нашел выход: он подошел вплотную к стоящей раком «куколке» и, присев на четвереньки, стал крутить и дергать ее немаленький клитор.

Послышались стоны Ольги. Она извивалась под жесткими пальцами парня, но при этом чувствовала прилив дикого возбуждения, которое переросло в жажду совокупления. Ее влагалище испустило новую, обильную порцию сока, смазав большой предмет и стекая по нему к пальцам. Мышцы ее влагалища расслабились и пропустили, хоть и туго, кабачок. Послышались дикие, радостные вопли довольной развлечением молодежи.

— «Есть! Есть! Так ее!», — ликовал Костик, показывая жестом, как натянет ее на свой член.

Их довольные вопли перекрывали ее тихие стоны. Кабачок сидел плотно, как влитой, и не давал двигать.

— «Эй, расслабься! Давай, расслабься!», — Костик отвесил ей звонкий, болезненный шлепок по заднице.

Она ойкнула от неожиданности и постаралась расслабиться. Получилось не сразу. С нескольких мучительных попыток, овощной искусственный член мало-мальски заходил внутри, больно потянув за собой натянутые донельзя мышцы. Ольга сначала вскрикивала коротенькими воплями, сопровождаемыми толчками вдавливаемого внутрь кабачка, а затем опять завыла, кончая.

— «Интересно — больно ей?», — просто так спросил Илья, разглядывая сильно растянутое, красное влагалище.

— «Да нет! Тащится! Смотри, как глаза от удовольствия закрыла», — Костя наяривал в свое удовольствие, толкая неимоверно большое и толстое орудие взад-вперед.

— «У жеребца такой же?», — не унимался рыжий.

— «По толщине, примерно, такой же», — пояснил вожак, не прекращая двигать им.

— «Во! Посмотреть бы, как жеребец с бабой!», — выпучив блестящие глазенки, Рыжий аж облизнулся от представившейся картины.

Ольга, когда это услышала — сильно испугалась, что они и впрямь могут попробовать это сделать.

— «Чо, охуел, что ли?! Где мы лошадь возьмем? Тебе этого мало?!», — огрызнулся на него Костик и недобро посмотрел в глаза.

— «Да я так! Просто интересно», — рыжий отошел в сторону, но тут же подскочил с новой идеей, — «А давай померяем глубину!»

Костик задумался на несколько секунд, затем попросил принести швабру из туалета. Вытащив измятый кабачок в таких же сморщенных полосках, он некоторое время стоял молча, уставившись на плод, затем очнулся и каким-то глухим голосом, рассматривая Ольгу, сказал:

— «Да, что там у нее?» — показав всем овощ, проведя им перед носами пацанов, добавил, — «Видали, что эта блядь с мужиками делает?!»

Аргумент был внушительным.

Он взял швабру и, ручкой вперед, затолкал, насколько было возможно.

Ольга дернулась.

— «Стоять!», — громко и внушительно прозвучал голос Костика.

Он толкал палку дальше до упора. Затем, подумав, надавил еще.

Ольга вскрикнула от боли.

— «Стоп! Замеряй!», — обратился он к стоящему рядом Илье.

Тот с удовольствием поставил заметку на палке.

Когда палку извлекли из вагины — все ахнули! Длинна была внушительной. Из любопытства они даже замерили линейкой.

— «Во — какой хуй сюда можно затолкать!», — с гордостью сказал вожак, довольный своим экспериментом.

Затем они, невольно, сравнили со своими членами и сделали неутешительный вывод:

— «Этой бабе нужно больше!»

С этим согласились все, кивая головами.

Ольга, ничего не понимающая, в изнеможении опустилась на пол и легла, распластавшись и откинув кверху аппетитную попку.

— «Сушняк давит!», — Илья опустился на диван, широко раскинув ноги и, вывалив свое хозяйство наружу, — «Рыжий, принеси, что есть попить в холодильнике».

Рыжий тот час скрылся и вернулся с двумя бутылками пива.

— «А чего телка разлеглась?», — он осмотрел оставшиеся без внимания предметы.

Но после кабачка ничего подходящего было уже не подобрать.

— «Ты че — еще хочешь?», — Илья лениво посмотрел на спящую прямо на полу по середине комнаты Ольгу и добавил, — «Не, после такого мне что-то не катит», — и отглотнул из горлышка холодное пиво.

Они говорили еще часок, затем, почувствовав усталость, засобирались домой.

— «А эту будить надо».

— «Щас поднимем!», — крепкой рукой Илья подхватил Ольгу под локоть и рывком приподнял, разбудив ее, — «Вставай! Домой! До следующего раза. Собирайся!», — приказным тоном он вернул ее сознание в настоящую реальность, да еще встряхнул, для верности. – А как же нам тебя назвать? – Вдруг задумчиво проговорил он. – Не Ольгой же Николаевной тебя кликать? – Он внимательно осмотрел ее, взял в обе руки ее тяжелые упругие груди, покачал их в ладонях, как бы взвешивая, и вдруг радостно выдал: Сиси! — Ты теперь будешь – Сиси! – Он посмаковал это слово, с ударением на последнем слоге. – Как вам? – он обернулся к остальным. Те радостно заржали. Больно стиснув ее груди, он грозно спросил – Как твое имя? – Сиси, мой господин! – покорно ответила она. – То-то же! – удовлетворенно сказал он. Повернувшись и взяв со стола синий фломастер, он на каждой груди над соском написал жирными буквами – Шлюха. – Смотри, не вздумай стереть! Будешь постоянно сама подновлять, поняла? – Да, мой господин – пролепетала она. – А теперь – пошла вон! – Он повернул ее и дал ей сильного пинка, отчего Сиси, вскрикнув, упала на колени. – Давай, давай, шевелись , шлюха! – прикрикнули на нее. Она поднялась и, разыскав в комнате свои шмотки, шатаясь, стала натягивать их на себя.

Парни неприятно оглядели ее. На сегодня программа была закончена.

Сиси потихоньку дошла домой, сняла пальто и остальную одежду, и, голая, села в кресло. Ее мучило какое-то непонятное чувство. Она притронулась к клитору, и ее пробило как током. Она вдруг поняла, что ей мало, что она хочет еще секса! Она взяла зеркало и, поставив его между ног, стала внимательно рассматривать свою промежность. Влагалище, хоть и сократилось немного, но все еще зияло, после вторжения туда ручки швабры и овощей, его окружали опухшие клитор и половые губы, которые у нее были от природы больше, чем у большинства женщин. Сиси вспомнила, как во влагалище двигались предметы, принося острейшие ощущения, и увидела, как по промежности потекла смазка. В голове опять загудело, соски, под непристойными надписями, снова стали торчком, во рту пересохло. Желание секса все более усиливалось! Она оглянулась по сторонам, и взгляд ее остановился на полулитровой пластиковой бутылке минеральной воды. Девушка встала с кресла, взяла бутылку и, легла на кровать, раздвинув ноги. Донышком бутылки она начала гладить себя по промежности, вызывая острые ощущения, и, когда терпеть уже стало трудно, приставила донышко бутылки к входу во влагалище и стала, шевеля бутылкой вводить ее внутрь. Бутылка вошла без особых затруднений. Она двинула ее взад-вперед и вновь ощутила накатывающее чувство дикого возбуждения. В комнате стало раздаваться – УуаааАаах!! Уаааааа!! АаааааАаах!! – В моменты оргазмов, Сиси, сотрясаясь всем телом, становилась на мостик, а потом, и вовсе застыла в этой позе с максимально раздвинутыми бедрами, остервенело гоняя бутылку во влагалище, подмахивая тазом движениям своих рук. В комнате стоял какой-то дикий непрерывный вой! Трудно было в этой, бьющейся на постели от животного наслаждения самке, узнать красивую и строгую учительницу. Это продолжалось более получаса. В голове начало кружится, наползла просто дикая слабость. Она опустилась на спину, выпустила из рук бутылку, которая так и осталась торчать во влагалище, и ее одолел глубокий сон.

Проснулась она ночью, от ощущения дискомфорта между ног и чувства переполнения мочевого пузыря. Она попыталась вытащить бутылку, но перетруженные мышцы влагалища крепко сжимали ее. Кроме того, при этих попытках, Сиси упустила часть мочи на постель. Она слезла с кровати, враскоряку добралась до туалета, и кое-как, с торчащей бутылкой угнездилась на унитазе. Помочившись, Сиси доковыляла до постели, легла и, расслабившись, начала вытаскивать бутылку. Провозившись около двадцати минут, шипя от боли в растертой промежности, она извлекла бутылку, смазала растертые места бальзамом и забылась тяжелым сном.

ЦВЕТОК НА ЗЕМЛЕ

Скучно Афоне жить на свете. Отец его на войне, мать с утра до вечера работает в колхозе на молочной ферме, а дедушка Тит спит на печке. Он и днем спит, и ночью спит, а утром, когда просыпается и ест кашу с молоком, он тоже дремлет.
— Дедушка, ты не спи, ты уж выспался, — сказал нынче утром Афоня дедушке.
— Не буду, Афонюшка, я не буду, — ответил дед. — Я лежать буду и на тебя глядеть.
— А зачем ты глаза закрываешь и со мной ничего не говоришь? — спросил тогда Афоня.
— Нынче я не буду глаза смежать, — обещал дедушка Тит. — Нынче я на свет буду смотреть.
— А отчего ты спишь, а я нет?
— Мне годов много, Афонюшка… Мне без трех девяносто будет, глаза уж сами жмурятся.
— А тебе ведь темно спать, — говорил Афоня. — На дворе солнце горит, там трава растет, а ты спишь, ничего не видишь.
— Да я уж все видел, Афонюшка.
— А отчего у тебя глаза белые и слезы в них плачут?
— Они выцвели, Афонюшка, они от света выцвели и слабые стали; мне глядеть ведь долго пришлось.
Афоня осмотрел деда, какой он есть. В бороде деда были хлебные крошки, и там жил еще один комарик. Афоня встал на лавку, выбрал все крошки из бороды у деда, а комарика прогнал оттуда — пусть живет отдельно. Руки дедушки лежали на столе; они были большие, кожа на них стала как кора на дереве, и под кожей видны были толстые черные жилы, эти руки много земли испахали.
Афоня поглядел в глаза деду. Глаза его были открыты, но смотрели Равнодушно, не видя ничего, и в каждом глазу светилась большая капля слезы.
— Не спи, дедушка! — попросил Афоня.
Но дедушка уже спал. Мать подсадила его, сонного, на печку, укрыла одеялом и ушла работать. Афоня же остался один в избе, и опять ему скучно стало. Он ходил вокруг деревянного стола, смотрел на мух, которые окружили на полу хлебную крошку, упавшую из бороды деда, и ели ее; потом Афоня подходил к печке, слушал, как дышит там спящий дед, смотрел через окно на пустую улицу и снова ходил вокруг стола, не зная, что делать.
— Мамы нету, папы нет, дедушка спит, — говорил Афоня сам себе.
Потом он посмотрел на часы-ходики, как они идут. Часы шли долго и скучно: тик-так, тик-так, будто они баюкали деда, а сами тоже уморились и хотели уснуть.
— Проснись, дедушка, — просил Афоня. — Ты спишь?
— А? Нету, я не сплю, — ответил дедушка Тит с печки.
— Ты думаешь? — спрашивал Афоня.
— А? Я тут, Афоня, я тут.
— Ты думаешь там?
— А? Нету, я все обдумал, Афонюшка, я смолоду думал.
— Дедушка Тит, а ты все знаешь?
— Все, Афоня, я все знаю.
— А что это, дедушка?
— А чего тебе, Афонюшка?
— А что это все?
— А я уж позабыл, Афоня.
— Проснись, дедушка, скажи мне про все!
— А? — произнес дедушка Тит.
— Дедушка Тит! Дедушка Тит! — звал Афоня. — Ты вспомни!
Но дед уже умолк, он опять уснул в покое на русской печи.
Афоня тогда сам залез на печь к дедушке и начал будить его, чтобы он проснулся. А дед спал и только шептал тихо во сне неслышные слова. Афоня уморился его будить и сам уснул возле деда, прильнув к его доброй знакомой груди, пахнувшей теплой землею.
Очнувшись от сна, Афоня увидел, что дед глядит глазами и не спит.
— Вставай, дедушка, — сказал Афоня. А дед опять закрыл глаза и уснул.
Афоня подумал, что дед тогда не спит, когда он спит; и он захотел никогда не спать, чтобы подкараулить деда, когда он совсем проснется.
И Афоня стал ожидать. Часы-ходики тикали, и колесики их поскрипывали и напевали, баюкая деда.
Афоня тогда слез с печи и остановил маятник у часов. В избе стало тихо. Слышно стало, как отбивает косу косарь за рекой и тонко звенит мошка под потолком.
Дедушка Тит очнулся и спросил:
— Ты чего, Афоня? Что-то шумно так стало? Это ты шумел?
— А ты не спи! — сказал Афоня. — Ты скажи мне про все! А то ты спишь и спишь, а потом умрешь, мама говорит — тебе недолго осталось; кто мне тогда скажет про все?
— Обожди, дай мне квасу испить, — произнес дед и слез с печи.
— Ты опомнился? — спросил Афоня.
— Опомнился, — ответил дед. — Пойдем сейчас белый свет пытать.
Старый Тит испил квасу, взял Афоню за руку, и они пошли из избы наружу.
Там солнце высоко стояло на небе и освещало зреющий хлеб на полях и цветы на дорожной меже.
Дед повел Афоню полевой дорогой, и они вышли на пастбище, где рос сладкий клевер для коров, травы и цветы. Дед остановился у голубого цветка, терпеливо росшего корнем из мелкого чистого песка, показал на него Афоне, потом согнулся и осторожно потрогал тот цветок.
— Это я сам знаю! — протяжно сказал Афоня. — А мне нужно, что самое главное бывает, ты скажи мне про все! А этот цвет растет, он не все!
Дедушка Тит задумался и осерчал на внука.
— Тут самое главное тебе и есть!.. Ты видишь — песок мертвый лежит, он каменная крошка, и более нет ничего, а камень не живет и не дышит, он мертвый прах. Понял теперь?
— Нет, дедушка Тит, — сказал Афоня. — Тут понятного нету.
— Ну, не понял, так чего же тебе надо, раз ты непонятливый? А цветок, ты видишь, жалконький такой, а он живой, и тело себе он сделал из мертвого праха. Стало быть, он мертвую сыпучую землю обращает в живое тело, и пахнет от него самого чистым духом. Вот тебе и есть самое главное дело на белом свете, вот тебе и есть, откуда все берется. Цветок этот — самый святой труженик, он из смерти работает жизнь.
— А трава и рожь тоже главное делают? — спросил Афоня.
— Одинаково, — сказал дедушка Тит.
— А мы с тобой?
— И мы с тобой. Мы пахари, Афонюшка, мы хлебу расти помогаем. А этот вот желтый цвет на лекарство идет, его и в аптеке берут. Ты бы нарвал их да снес. Отец-то твой ведь на войне; вдруг поранят его, или он от болезни ослабнет, вот его и полечат лекарством.
Афоня задумался среди трав и цветов. Он сам, как цветок, тоже захотел теперь делать из смерти жизнь; он думал о том, как рождаются из сыпучего скучного песка голубые, красные, желтые счастливые цветы, поднявшие к небу свои добрые лица и дышащие чистым духом в белый свет.
— Теперь я сам знаю про все! — сказал Афоня. — Иди домой, дедушка, ты опять, должно, спать захотел: у тебя глаза белые… Ты спи, а когда умрешь, ты не бойся, я узнаю у цветов, как они из праха живут, и ты опять будешь жить из своего праха. Ты, дедушка, не бойся!
Дед Тит ничего не сказал. Он невидимо улыбнулся своему доброму внуку и пошел опять в избу на печку.
А маленький Афоня остался один в поле. Он собрал желтых цветов, сколько мог их удержать в охапке, и отнес в аптеку, на лекарства, чтобы отец его не болел на войне от ран. В аптеке Афоне дали за цветы железный гребешок. Он принес его деду и подарил ему: пусть теперь дедушка чешет себе бороду тем гребешком.
— Спасибо тебе, Афонюшка, — сказал дед. — А цветы тебе ничего не сказывали, из чего они в мертвом песке живут?
— Не сказывали, — ответил Афоня. — Ты вон сколько живешь, и то не знаешь. А говорил, что знаешь про все. Ты не знаешь.
— Правда твоя, — согласился дед.
— Они молча живут, надо у них допытаться, — сказал Афоня. — Чего все цветы молчат, а сами знают?
Дед кротко улыбнулся, погладил головку внука и посмотрел на него, как на цветок, растущий на земле. А потом дедушка спрятал гребешок за пазуху и опять заснул.

Андрей ПЛАТОНОВ.