Цитаты из рассказа первый учитель

К числу наиболее трудных и сложных эпох, как в истории России, так и в истории Речи Посполитой относится Смутное время — тридцатилетие с конца XVI века по 20-е гг. XVII в., время, ставшее переломным в судьбах страны. Можно сказать, что период Московского царства завершился, начала оформляться Российская империя.

Прежде, чем начать рассмотрение «карамзинской» версии Смуты, следует сначала разобраться, что такое Смута и выявить основные события, к ней относящиеся.

Сам период Смутного времени достаточно обширный; он включает в себя ряд событий, начиная со смерти Ивана Грозного 18 марта 1584 г. и до воцарения Романовых в 1612 г. Историк А.А. Радугин в своей работе «История России: Россия в мировой цивилизации» делит этот отрезок истории на два этапа — первый, династический кризис, когда в 1590 г. после смерти царевича Дмитрия умирает царь Федор. Он не имел прямых наследников, и таким образом, с его смертью прервалась династия Рюриковичей. Россия оказалась перед лицом династического кризиса. В истории любой страны это очень опасный момент, чреватый социальными потрясениями и страна постепенно скатывается в пучину гражданской войны. Этот династический кризис попытались разрешить небывалым в России образом — избрать царя на земском соборе. В 1595 г. был избран Борис Годунов (1595-1605).

После смерти Бориса Годунова начинается второй этап кризиса власти в России — социальный (1605-1609), когда в Польше объявился Лжедмитрий 1 и вторгся в Россию /56, с. 91/.

В данной главе будет рассматриваться второй этап, он является наиболее запутанным, таинственным и противоречивым во всей истории Смуты.

Сам Н.М. Карамзин в своей «Истории государства Российского» также больше внимания уделяет личности Лжедмитрия I, после него появляется еще ряд самозванцев. Н.М. Карамзин, давая только строгие факты истории, одаряя их своими субъективными оценками, не позволяет читателю выйти за рамки данного предложения. Даже сейчас историки не могут прийти к единому мнению по поводу событий этого периода. Корни этой проблемы следует искать еще в 1591 г., в трагических событиях смерти последнего сына Ивана Грозного от седьмой жены, царевича Дмитрия. Обстоятельства его смерти так и остались до конца невыясненными, хотя этим занималась следственная комиссия во главе с Василием Шуйским. Официально было заявлено, что царевич погиб в результате несчастного случая: упал на нож во время припадка эпилепсии. Однако В. Шуйский завил, что вывод комиссии был продиктован Б. Годуновым, пытавшимся скрыть свою причастность к убийству царевича. Свои показания В. Шуйский менял многократно, поэтому сейчас невозможно узнать, когда он лгал, а когда говорил правду. Истина была неизвестна и современникам, поэтому в их сочинениях версии и толкования весьма противоречивы.

Смерть царевича Дмитрия была тесным образом связана с вопросом престолонаследия. Дело в том, что царь Федор, «слабый не только духом, но и телом» /9, с.73/, не имел прямых наследников: его единственная дочь умерла в возрасте двух лет, а жена Федора, царица Ирина, пробыла на престоле весьма недолгий срок, поскольку приняла решение стать монахиней. Основными претендентами на престол являлись: брат царицы Борис Годунов, который «умел снискать особенную милость тирана (Ивана Грозного); был зятем гнусного Малюты Скуратова» /9, с. 7/. Родственниками царя Федора по матери были Романовы, наиболее знатные и родовитые князья Шуйские и Мстиславские. Но к моменту смерти Федора в январе 1598 г. только Борис Годунов «был уже не временщик, но властитель царства» /9, с. 13/. Он мог реально взять власть, поскольку уже долгое время был соправителем царя. 17 февраля 1598 г. был созван Земский собор, который избрал Бориса новым царем. Если при царствовании Федора правление Годунова было весьма успешным, то его собственное царствование оказалось неудачным (голод 1601-1603 гг, вызванный значительными неурожаями), гонения на представителей наиболее знатных фамилий и другие невзгоды. Несмотря на то, что «…бедствие прекратилось, но следы его не могли быть скоро заглажены: заметно уменьшилось число людей в России и достояние многих, оскуднела, без сомнения, и казна…» /10,с. 68/.

Но самой большой угрозой власти Б.Годунова было появление в Польше человека, называвшего себя царевичем Дмитрием, якобы спасшимся спасшимся в Угличе. Это привело к смятению умов и замешательству во всех слоях общества. Комиссия по установлению его личности постановила, что царевичем себя называл беглый монах Чудова монастыря Григорий Отрепьев, «настало время казни того, кто правосудию Божественному в земном мире, надеясь, может быть, смиренным покаянием душу свою спасти от ада (как надеялся Иоанн) и делами достохвальными загладить для людей память своих беззаконий.. Не там, где Борис стерегся опасности, властность внезапная явилась. Не Рюриковичи, не князья и вельможи, не гонимые друзья или дети их, вооруженные местью умыслили свергнуть его с царства: сие дело умыслил и совершил презренный бродяга именем младенца, давно лежавшего в могиле… Как бы действием сверхъестественным тень Дмитрия вышла из гроба, чтобы ужасом поразить, обезумить убийцу и смятением объять всю Россию»/10, с.72/.

Казалось, само провидение было на стороне Лжедмитрия I: 13 апреля 1605 г. умер царь Борис. Шестнадцатилетний сын Бориса Федор не смог удержать власть в своих руках. По приказу самозванца он вместе с матерью Марией был убит. Сестра, царевна Ксения, была пострижена в монахини.20 июня 1605 г. Лжедмитрий въехал в Москву «торжественно и пышно. Впереди поляки, литаврщики, трубачи, дружина всадников, пищальщики, колесницы, заложенные шестернями, верховые лошади царские, богато украшенные, далее барабанщики, полки россиян, духовенство с крестами и Лжедмитрий на белом коне в одежде великолепной в блестящем ожерелье ценою 150.000 червоных, вокруг его 60 бояр и князей, за ними дружина литовская, немцы, казаки и стрельцы. Звонили все колокола московские, улица была заполнена бесчисленным множеством народа» /10, с.122/.

Но, несмотря на попытки казаться милостивым и щедрым с помощью введения некоторых реформ, самозванцу долго не удалось удержаться на троне. Засилие поляков вызвало недовольство в общественных кругах и 17 мая 1606 г. в Москве вспыхнуло восстание, приведшее к гибели Лжедмитрия I. Один из организаторов восстания князь В.В. Шуйский, «льстивый царедворец Иоаннов, сперва явный неприятель, а потом льстивый угодник и все еще тайный зложелатель Борисов» /11, с.1/ был избран царем. Это вызвало всплеск недовольства и прошел слух, что Дмитрий жив, собирает войско, во главе которого встал Иван Болотников. В Стародубе появился новый самозванец — Лжедмитрий II., который даже внешне не походил на Лжедмитрия I. Вокруг него стало собираться войско. В 1608 г. Лжедмитрий II и его войско расположились в Тушино. В Тушинском лагере ведущее место занимали поляки, влияние которых особенно усилилось с приходом войска Яна Сапеги.

Благодаря умным действиям М.В. Скопина-Шуйского Тушинский лагерь распался. Самозванец бежал в Калугу. 17 июня 1610 г. В. Шуйский был свергнут с престола. Власть в столице перешла к Боярской Думе во главе с семью боярами — «Семибоярщина».

Положение еще более осложнилось стремление некоторых бояр посадить на русский престол польского королевича Владислава. 21 сентября 1610 г. Москву заняли войска польских интервентов. Действия поляков вызвали возмущение. Во главе антипольского движения стали рязанский воевода Т. Ляпунов, князья Д. Пожарский и Д. Трубецкой. В это же время появился и третий самозванец — Лжедмитрий III, но его самозванство стало очевидным и его арестовали. Благодаря патриотически настроенным силам к концу 1612 г. Москва и ее окрестности были полностью очищены от поляков. Попытки Сигизмунда, который стремился занять русский престол, изменить ситуацию в свою пользу, ни к чему не привели. М. Мнишек, ее сын от Лжедмитрия II и И.Заруцкий были казнены.

В 1613 г. с воцарением Михаила Романова началась новая династия, которая и положила конец «смертному времени»

Время Смуты Карамзин описывает как «ужаснейшее из явлений в своей истории» /10, с.71/. Он видит причины Смуты в «неистовом тиранстве 24 лет Иоанновых, в адской игре Борисова властолюбия, в бедствиях свирепого голода и всемерных разбоях (ожесточениях) сердец, разврате народа — всем, что предшествует ниспровержением государств, осужденных провидением на гибель или мучительное возрождение» /10, с.72/. Таким образом, даже в этих строках чувствуется монархическая тенденциозность и религиозный провиденциализм автора, хотя мы не можем упрекать в этом Карамзина, так как он ученик и одновременно учитель своей эпохи. Но, несмотря на это, нам до сих пор интересен тот фактический материал, который он поместил в свою «Историю…» и его взгляды на «историю» начала XVII, преломленные в XIX в.

Н.М. Карамзин выставляет и отстаивает на протяжении всего своего повествования только единственную линию событий, в которой он, по-видимому, был полностью уверен: царевич Дмитрий был убит в Угличе по приказу Годунова, которому «царский венец мерещился во сне и наяву» /10, с. 71/ и что царевичем Дмитрием назвался беглый монах Чудова монастыря Григорий Отрепьев (официальная версия Бориса Годунова). Карамзин считает, что «мысль чудная» «поселилась и жила в душе мечтателя в Чудовом монастыре и путем к осуществлению этой цели была Литва. Автор считает, что уже тогда самозванец полагался на «легковерие русского народа. Ведь в России венценосец считался земным Богом» /10. с.74/.

В «Истории государства Российского» Карамзин дает резко отрицательную характеристику Борису Годунову как убийце царевича Дмитрия: «надменный своими достоинствами и заслугами, славою и лестью Борис смотрел еще выше и с дерзким вожделением. Престол казался Борису райским местом /9, с.74/. Но ранее, в 1801 г. Карамзин печатал в «Вестнике Европы» статью «Исторические воспоминания и замечания на пути к Троице», в которой довольно подробно говорилось о правлении Годунова. Карамзин тогда еще не мог безоговорочно согласиться с версией убийства, он тщательно обдумывал все аргументы «за» и «против», стремясь понять характер этого государя и оценить его роль в истории. «Если бы Годунов, — размышлял писатель, — не убийством себе очистил путь к престолу, то история назвала бы его славным царем». Стоя у гробницы Годунова Карамзин готов отвергнуть обвинения в убийстве: «Что, если мы клевещем на сей пепел, несправедливо терзаем память человека, веря ложным мнениям, принятым в летопись бессмысленно или враждебно?» /43, с.13/. В «Истории…» Карамзин уже ничего не ставит под сомнение, так как следует поставленным задачам и заказу государя.

Но можно быть уверенным в одном: в той решающей роли, которую сыграла Речь Посполитая в выдвижении «названного» Дмитрия на Московский престол. Здесь у Карамзина можно разглядеть идею заключения унии между Речью Посполитой и Московским государством: «еще никогда так близко, после побед Стефана Батория, Речь Посполитая не подходила к Московскому трону». Лжедмитрий I, «имея наружность некрасивую, заменял сию невыгоду живостью и смелостью ума, красноречием, осанкою, благородством» /10, с. 76/. И, действительно, нужно быть достаточно умным и хитрым, чтобы (учитывая все вышеперечисленные версии о происхождении Лжедмитрия), придя в Литву добраться до Сигизмунда и использовать пограничные споры между Борисом Годуновым и Константином Вишневецким, «честолюбие и легкомысленность» /10, с.80/ Юрия Мнишка. «Должно отдать справедливость уму Разстричи: предав себя иезуитам, он выбрал действеннейшее средство одушевить ревностью беспечного Сигизмунда» /10, с.79/. Таким образом, «названный» Дмитрий нашел свою поддержку в светском и духовном мире, обещая всем участникам этой авантюры то, чего они больше всего желали (иезуиты — распространения католичества в России, Сигизмунду III с помощью Москвы очень хотелось вернуть шведский трон, а Юрия Мнишка все авторы называют (не исключение и Н.М. Карамзин) описывают как «тщеславного и дальновидного человека, очень любившего деньги, отдавая дочь свою Марину, подобно ему честолюбивую и ветреную» /10, с.81/ замуж за Лжедмитрия I , составил такой брачный контракт, который не только покрыл бы все долги Мнишка, но и обеспечил бы его потомков в случае провала всего запланированного).

Но на протяжении всего повествования Н.М. Карамзин в одно и тоже время называет Лжедмитрия «ужаснейшим явлением в истории России» /10, с.7/.

В это же время «Московское правительство обнаружило излишний страх перед Речью Посполитой из опасения того, что за самозванца хотят стоять всею Польшей и Литвою» /52, с.170/. И это было первой из причин, почему многие князья (Голицын, Салтыков, Басманов) вместе с войском переходят на сторону Лжедмитрия. Хотя здесь возникает еще одна версия, что все это происходило по плану боярской оппозиции. Став царем, Дмитрий «угодив всей России милостями к невинным жертвам Борисова тиранства, старался угодить ей и благодеяниями общими…»/10, с.125/. Тем самым Карамзин показывает, что царь хочет угодить всем сразу — и вот в чем его ошибка. Лжедмитрий лавирует между польскими панами и московскими боярами, между православными и католичеством, не найдя себе ревностных приверженцев ни там, ни там.

После воцарения Дмитрий не выполняет обещаний, данных иезуитам, меняется его тон по отношению к Сигизмунду. Когда во время пребывания посла Речи Посполитой в Москве «отдали в руки царского дьяка Афанасия Ивановича Власьева письма, он, взяв его, подал государю и тихо прочитал его титул…Там не было написано «цесарю» /21, с. 48/. Лжедмитрий I даже не захотел его читать, на что посол ответил: «Вы на свой трон посажены с благосклонностью его королевской милости и поддержки нашего польского народа» /21, с. 49/.После чего все-таки конфликт был улажен. Таким образом мы впоследствии увидим, что Сигизмунд оставит Лжедмитрия.

Также Карамзин указывает, что первым врагом Лжедмитрия I был он сам, «легкомысленный и вспыльчивый от природы, грубый от плохого воспитания — надменный, безрассудный и неосторожный от счастья» /10, с.128/. Его осуждали за странные забавы, любовь к иноземцам, некоторую расточительность. Он был настолько уверен в себе, что даже прощал своих злейших врагов, и обличителей (князь Шуйский — глава последующего заговора против Лжедмитрия).

Неизвестно, какие цели преследовал Лжедмитрий, женясь на Марине Мнишек: может быть, он ее действительно любил, а может быть, это был лишь пункт договора с Юрием Мнишком. Этого не знает Карамзин, и, скорей всего, не узнаем и мы.

17 мая 1606 г. группой бояр был совершен переворот, в результате которого Лжедмитрий был убит. Бояре спасли Мнишков и польских панов, видимо, по договоренности с Сигизмундом, которому они говорили о решении низложить «царя» и «возможно, предложить престол Московский сыну Сигизмунда — Владиславу» /21, с.49/. Таким образом, идея унии вновь возникает, но мы знаем, что ей не суждено сбыться. Можно отметить из всего вышесказанного, что вся ситуация с Лжедмитрием I являет собой кульминацию могущества Речи Посполитой, тот момент, когда Речь Посполитая при благоприятных стечениях обстоятельств могла бы главенствовать в унии с Москвой.

Н.М. Карамзин описывает события Смутного времени достаточно тенденциозно, следуя государственному заказу. Он не ставит цель показать различные версии неоднозначных событий, и, наоборот, водит читателя в историю, в которой у последнего не должно остаться и тени сомнения в прочитанном. Карамзин своей работой должен был показать мощь и незыблемость Российского государства. И чтобы не ввергать читателя в сомнения, нередко навязывает свою точку зрения. И здесь можно поставить вопрос об однозначности позиций Карамзина при рассмотрении событий Смутного времени.

События Смутного времени очень многогранно

Трагические события в Угличе в 1591 г., появление якобы спасшегося царевича Дмитрия, роль Речи Посполитой в Смуте — все эти аспекты настолько противоречивы, что стали целью изучения многих авторов. Несомненно, события Смутного времени потрясли современников. Многие из них оставили свои воспоминания о пережитом, высказывая к нему свое отношение. Все это нашло отражение в многочисленных летописях, хронографах, сказаниях, житиях, плачах и других письменных источниках.

Интерес представляет мнение современников событий Смутного времени. Разработкой этого вопроса занималась Л.Е. Морозова, кандидат исторических наук, которая рассмотрела ряд работ участников этих событий и пришла к выводу, что «содержание их значительно отличается друг от друга. Чтобы определить, чьи события ближе к правде, необходимо выяснить личность писавшего, его симпатии и антипатии» /49, с.3/. Авторы произведений, будучи участниками событий «своими сочинениями пытались воздействовать на окружающих, давая оценку происходящему в соответствии со своими политическими убеждениями» /40,с. 4/, не забывая и прославляя при этом себя. Произведение, рассматриваемое Л.Е. Морозовой и представляющие интерес для изучения личности Лжедмитрия I, являются: «Сказание о Гришке Отрепьеве». Точное время создания и его автор неизвестны. Цель его — опорочить Бориса Годунова, и «автор, желая очернить царя, не слишком заботился об исторической правде» /49 с.21/. Автор сразу называет самозванца Григорием Отрепьевым, беглым монахом, который «дьявольским наущением и еретическим умышлением» назвался именем царевича. Эту же версию, то есть то, что Лжедмитрий I был Григорием Отрепьевым, проводит и «Повесть како отмсти» и ее редакция, «Повесть како восхити», прославляющая В.Шуйского и порочащая Б. Годунова. В другом произведении Л.Е. Морозова отмечает, что «автор «Истории в память сущей» не приписывает Борису Годунову смерти царя Федора и восшествие его на престол считает вполне законным, поскольку многие хотели, чтобы он стал царем» /49, с.30/. Самозванец Гришка Отрепьев и «автор склонен обвинять в создании самозванческой авантюры поляков. По его мнению, они также были обмануты, как и многие простые русские люди. Виноваты же были те представители правящего класса, которые знали, что Дмитрием назвался Гришка Отрепьев: Марфа Нагая, Варвара Отрепьева и т.д.» /49, с.33/.

Таким образом, рассматривая произведения периода Смуты, можно сделать вывод, что их авторы могли быть очевидцами событий либо сами являлись их непосредственными участниками и отношения авторов к тем или иным событиям и к тем или иным лицам постоянно менялось, в зависимости от изменения ситуации в стране. Но общим для них было идея того, что Лжедмитрий I — это Григорий Отрепьев.

Весьма противоречивые сведения об убийстве царевича Дмитрия в Угличе, о личности Лжедмитрия 1 и о роли Речи Посполитой в Смуте содержатся в работах иностранных авторов, участников и свидетелей событий. На характер этих работ также наложился отпечаток политики и личности авторов.

Так, например, в работе француза-наемника, отставного капитана гвардии Лжедмитрия I, Жак Маржерета «Состояние Российской империи и великого княжества Московского» автор убеждает своих читателей, что Борис Годунов, «хитрый и весьма сметливый», выслал Дмитрия в Углич — «город, удаленный на 180 верст от Москвы…Как считают мать и некоторые другие вельможи, ясно предвидя цель, к которой стремился и зная об опасности, которой младенец мог подвергнуться, потому что уже стало известно, что многие из вельмож, отправленные в ссылку, были отравлены в дороге, изыскали средство подменить его и поставить другого на его место. Таким образом, Маржерет выдвигает новую версию, что Дмитрий был подменен, и когда Борис Годунов послал в Углич убийцу, последний убил ребенка и подложный принц был похоронен весьма скромно» /22, с. 234/. После восстания в Москве против Лжедмитрия I, Маржерет верит слухам, что царь не умер, а смог спастись и приводит ряд фактов в пользу этой версии. Далее Жак Маржерет приводит ряд доводов, что в Угличе был убит не Дмитрий, а другой мальчик. И заканчивает автор свое произведение следующими словами: «И я заключаю, что если бы Дмитрий был самозванцем, то было бы достаточно сказать чистую правду, чтобы сделать его ненавистным для каждого, что если он чувствовал себя виноватым в чем-либо, он с полным основанием склонен был поверить, что вокруг него замышляются и строятся козни и измены, о которых он был в достаточной мере осведомлен и мог предотвратить их с большой легкостью. Посему я считаю, что раз ни при его жизни, ни после его смерти не удалось доказать, что он — это некто другой, далее — по подозрению, которое питал к нему Борис, далее по разногласиям в мнении о нем, далее по уверенности и другим бывшим у него качествам, невозможным для подложного и узурпатора, и также по тому, что он был уверен и чужд подозрений, я заключаю, что он был истинный Дмитрий Иванович, сын Ивана Васильевича, прозванного Грозным» /22, с.286/.

Помимо собственных наблюдений, Маржерет использовал сведения, полученные из бесед с крупнейшими чиновниками государственного аппарата России. Данную работу в своей «Истории…» использовал и Карамзин, хотя он не обратил внимания на версию Маржерета о спасении Дмитрия.

Некоторые сведения об интересующих нас событиях дает Джером Горсей, посланник английской королевы в Москве, в своей работе «Сокращенный рассказ или мемориал путешествий», написанной в 90-гг XVI в. Джером Горсей кратко описывает события начала XVII в., он повествует, что Дмитрий был убит в результате заговора, «и угасло в крови потомство кровожадной династии» /20, с. 219/.Автор рассказывает, что оказавшись в ссылке в Ярославле, он был разбужен однажды ночью Афанасием Нагим, рассказавшим, что царевича Дмитрия зарезали в Угличе, а его мать отравили. Горсей дает Нагому снадобье от яда, после чего «караульные разбудили город и рассказали, как был убит царевич Дмитрий» /19, с.130/.Человек, занявший трон, по мнению Гарсея, был самозванцем; о его происхождении Горсей умалчивает. Он считает, что всю эту авантюру затеяли поляки. «Поляки считали нового царя, князя Василия, своим вассалом, требовали от него через герольда изъявить покорность короне польской и признания их прав на вновь завоеванной и присоединенной к их королевству монархии и княжества всея Руси. Они не хотели сразу и без борьбы отказаться от присвоенных ими прав, так как имели в запасе еще много Дмитриев с притязаниями на Московский престол. Поляки ковали железо, пока оно горячо и рассчитывали на поддержку среди утомленных бояр и простого народа» /20, с.223/. Таким образом он проводник официальной версии. Следует отметить, что его работой также пользовался Карамзин при написании своей «Истории…».

Из вышесказанного можно сделать вывод, что иностранцы (Жак Маржерет, Джером Горсей), будучи свидетелями и косвенными участниками событий, связанных с убийством Дмитрия и последующими событиями Смутного времени дают противоречивые оценки и версии

В противовес «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина, создал свою «Историю России с древнейших времен» буржуазный историк С.М. Соловьев. Он разработал свою версию Смуты в Московском государстве. Критически сопоставив данные «Нового летописца» и «Угличского следственного дела» об обстоятельствах смерти царевича Дмитрия в 1591 г., С.М. Соловьев указывает на многочисленные несообразности и противоречия, содержащиеся в следственном деле. В результате он приходит к выводу, что Дмитрий был убит по приказу Бориса Годунова, как об этом говорится в «Новом летописце», а следственное дело было подтасовано в угоду Бориса Годунова. Версий же о подмене и спасении он вообще не касался, так как считал их совершенно несостоятельными.

Начало Смуты, по мнению исследователя, было положено боярством, интриговавшим против Бориса Годунова. «Он пал вследствие негодования чиноначальников Русской земли» /65, с. 387/. Выдвижение нового самозванца произошло по инициативе бояр, которые хотели использовать его как простое орудие в своей борьбе с Годуновым, а затем избавится от него. Польские магнаты и иезуиты начали помогать самозванцу уже позднее, когда он оказался за границей. Разбирая запутанный вопрос о происхождении Лжедмитрия I и склоняясь к тому, чтобы отождествить самозванца с Григорием Отрепьевым, С.М. Соловьев отмечал, что «…вопрос о происхождении первого Лжедмитрия такого рода, что способен сильно тревожить людей, у которых фантазия преобладает. Романисту здесь широкий простор, он может сделать самозванцем кого ему угодно, но историку странно срываться с твердой почвы, отвергать известие самой вероятное и погружаться во марк, из которого нет для него выхода, ибо он не имеет право, подобно романисту, создать небывалое лицо. Сделавши Лжедмитрия математическим иксом, неизвестным, историк навязывает себе другое таинственное лицо — Григория Отрепьева, от которого отделаться легко нельзя, ибо что-нибудь, да заставило историков остановиться именно на этом монахе, существование которого отрицать нельзя; историк не может отказаться от уяснения роли этого монаха, не может не остановится на.том, как это случилось, что Лжедмитрий, будучи отдельным лицом от Григория Отрепьева, не показал этого Отрепьева Московскому народу, и этим сразу не смыл с себя пятно, которое лежало на нем и во мнении тех, которые признавали истинного царевича и под видом Григория Отрепьева, пятно расстриги, самовольно свергнувшего с себя иноческий, ангельский образ» /65, с.390/.

О некоторых личностных качествах самозванца С.М. Соловьева отзывался с симпатией, видя в нем талантливого человека, введенного в заблуждение другими людьми, стремящимися использовать его в своих политических целях… «Лжедмитрий не был сознательный обманщик. Если бы он был обманщик, а не обманутый, чего бы ему стоило сочинить подробности своего спасения и похождений? Но он этого не сделал? Что он мог объяснить? Могущественный люди, его подставлявшие, разумеется, были так осторожны, что не действовали непосредственно. Он знал и говорил, что некоторые вельможи спасли его и покровительствуют, но имени их он не знает» /68, с.403/. С.М. Соловьеву импонировали доброжелательный нрав Лжедмитрия I, его сообразительность в государственных делах, страстная любовь к Марине Мнишек. Автор первый среди историков выдвинул мысль, что бояре, выдвинув Григория Отрепьева на роль самозванца, сумели настолько внушить ему мысль о его царственном происхождении, что он сам уверовал в ту мистификацию и в своих мыслях и поступках не отделял себя от царевича Дмитрия.

Таким образом, согласно С.М. Соловьеву, Смута началась боярской интригой, в которую втянулась и Речь Посполитая, преследуя свои цели, а во главе этой интриги, играя роль марионетки, под именем Дмитрия был поставлен Григорий Отрепьев.

Похожей точки зрения придерживался и историк В.О. Ключевский. Он отмечает в своем курсе «Русской истории», что Лжедмитрий I «был только испечен в польской печке, а заквашен в Москве» /38, с.30/, указывая тем самым, что организаторами самозванческой интриги были московские бояре. В.О. Ключевский, размышляя о личности самозванца, не утверждает категорически, что это был именно Отрепьев, как это делает Н.М. Карамзин. «…Этот неведомый кто-то, воссевший на престол после Бориса, возбуждает большой анекдотический интерес. Его личность до сих пор остается загадочной, несмотря на все усилия ученых разгадать ее. Долго господствовало мнение от самого Бориса, что это был сын Галицкого мелкого дворянина Юрий Отрепьев, в иночестве Григорий. Трудно сказать, был ли первым самозванцем этот Григорий или другой» /38, с. 30/. Вопрос о том, как получилось то, что Лжедмитрий I «…держался как законный природный царь, вполне уверенный в своем царственном происхождении» /38, с.31/ автор оставляет нераскрытым. «Но как сложился у Лжедмитрия такой взгляд на себя, это остается загадкой не столько исторической, сколько и психологической» /38, с.31/. Рассуждая о смерти царевича Дмитрия в Угличе, В.О. Ключевский отмечает, что «…трудно предположить, чтобы это дело сделалось без ведома Бориса, подстроено было какой-нибудь чересчур услужливой рукой, которая хотела сделать угодное Борису, угадывая его тайные желания» /38, с.28/. Таким образом, можно отметить, что в отличие от Н.М. Карамзина, С.М. Соловьев и В.О. Ключевский не были столь категоричны в своих суждениях насчет личности Лжедмитрия I как Отрепьева. И считали, что главными виновниками интриги были русские бояре, а не Речь Посполитая.

Исследованием Смуты занимался и Н.И. Костомаров в своей работе «Смутное время в Московском государстве в начале XVII столетия». Автор разделяет версию убийства царевича Дмитрия по приказу Бориса Годунова. «Его беспокоил ребенок Димитрий…Он был рожден от восьмой жены… И сын, рожденный от такого брака, не был законным. Сначала Борис хотел воспользоваться этим обстоятельством и запретил молиться о нем в церквах. Сверх того, по приказанию Бориса был распространен с умыслом слух, что царевич злого нрава, с удовольствием смотрит, как режут баранов. Но скоро Борис увидел, что этим не достигнешь цели: слишком тяжело было убедить московский народ, в том, что царевич незаконнорожденный и потому не может претендовать на престол: для московских людей он был все-таки сын царя, кровь его и плоть. Видно, что русский народ признавал за Димитрием право царствовать…Борис, попытавшись и так, и сяк, отстранить Димитрия от будущего воцарения, убедился, что нельзя вооружить против него русских. Не было для Бориса другого выхода: либо Димитрия сгубить, либо самому со дня на день ждать гибели. Человек этот уже привык не останавливаться перед выбором средств» /42, с. 137/. Таким образом, Дмитрий был убит по приказу Бориса Годунова. Здесь Костомаров дублирует версию Карамзина, Соловьева и Ключевского. Следовательно, Лжедмитрий был самозванцем, но Костомаров не ассоциирует самозванца с именем Григория Отрепьева. «Со времени появления Димитрия царь Борис вел против него борьбу таким способом, какой только мог быть наиболее выгоден…: исподволь распространялись слухи, что новоявленный Димитрий в Польше — Гришка Отрепьев, расстрига, беглый монах из Чудова монастыря» /42, с. 118/. Борис уверял всех, что Дмитрия нет на свете, а в Польше какой-то обманщик и он не боится его. Значит, по Костомарову, Борис не знал истинного имени самозванца, и для успокоения народа стал сам распространять слухи. Н.И. Костомаров считает, что место, где появились слухи о самозванце — польская Украина, которая была в это время — «обетованной землей удали, отваги, смелых затей и предприимчивости. И всякий, кто бы в Украине не назвался именем Димитрия, мог бы рассчитывать на поддержку: дальнейший успех зависел от способностей и умения вести дело» /42, с.55/. Автор замечает, что интрига зародилась в голове и самого самозванца, и отмечает, что «это был перехожий калика, странник, который говорил, что он вышел из Московской земли» /42, с.56/. Самозванец был достаточно умным и хитрым, чтобы обмануть польских панов и использовать желания их по отношению к Москве в своих интересах. Хотя автор оставляет «пока нерешенным вопрос о том, считал ли он (Лжедмитрий) себя настоящим Дмитрием или был сознательным обманщиком» /41, с.630/.

Н.И. Костомаров полагает, что Речь Посполитая ухватилась за самозванца с целями политического ослабления России и ее подчинения папству. Именно ее вмешательство придало Смуте такой тяжелый характер и такую продолжительность.

Далее, рассматривая историографию Смутного времени, следует отметить петербургского ученого Сергея Федоровича Платонова. Из более чем ста его работ половина, по крайней мере, посвящена именно русской истории рубежа XVI-XVII вв. С.Ф. Платонов считает, что «причины Смуты, несомненно, летали в столько же в самом московском обществе, сколько же и вне его» /53, с.258/. По вопросу смерти царевича Дмитрия Платонов не становится ни на сторону официальной версии нечаянного самоубийства, ни на сторону обвинителя Бориса Годунова в убийстве. «Помня возможность происхождения обвинений против Бориса и соображая все сбивчивые подробности дела, нужно в результате сказать, что трудно и пока рискованно настаивать на самоубийстве Дмитрия, но в тоже время нельзя принять господствующее мнение об убийстве Дмитрия Борисом… Огромное количество темных и неразрешенных вопросов заключается в обстоятельствах смерти Дмитрия. До тех пор, пока они не будут разрешены, обвинения против Бориса будут стоять на очень шаткой почве, и он перед нами и судом будет не обвиняемым, а только подозреваемым…» /53, 265/.

Автор считает, что «Самозванец был действительно самозванец, и притом московского происхождения. Олицетворяя собой идею, бродившую в московских умах во время царского избрания 1598 г. и снабженный хорошими сведениями о прошлом подлинного царевича, очевидно, из осведомленных кругов. Самозванец мог достичь успеха и пользоваться властью только потому, что его желали привлечь владевшие положением дел бояре» /52, с.162/. Следовательно, С.Ф. Платонов полагает, что «в лице самозванца московское боярство попробовало еще раз напасть на Бориса» /53, с.286/. Рассуждая о личности самозванца, автор указывает на различные версии авторов и этот вопрос оставляет открытым, но подчеркивает тот бесспорный факт, что «Отрепьев участвовал в этом замысле: легко может быть, что роль его ограничивалась пропагандой в пользу самозванца». «За наиболее верное также можно принять и то, что Лжедмитрий I — затея московская, что это подставное лицо верило в свое царское происхождение и свое восшествие на престол считало делом вполне правильным и честным» /53, с.286/.

Платонов не придает ей большого внимания роли Речи Посполитой в самозванческой интриге и указывает на то, что «в целом польское общество сдержанно относилось к делу самозванца и не увлекалось его личностью и рассказами…Не верили самозванцу лучшие части польского общества, не верил ему и польский сейм 1605 г., который запретил полякам поддерживать самозванца… Хотя король Сигизмунд III и не держался тех постановлений сейма, однако он сам не решался открыто и официально поддерживать самозванца» /53, с.287/.

Таким образом, С.Ф. Платонов отвергает категоричность Карамзина в отношении Бориса Годунова как злодея и несомненного убийцу Дмитрия, а так же ставит под сомнение отождествление самозванца с Отрепьевым.

Практически, всю свою творческую жизнь разработке вопросов, связанных со «Смутным временем» посвятил современны историк Р.Г. Скрынников. Этой проблематике он посвятил многочисленные исследования и монографии.

Р.Г. Скрынников склоняется к официальной версии нечаянного самоубийства Дмитрия. Автор приводит в доказательство своей версии то, что Дмитрий действительно болел эпилепсией, а в момент припадка он забавлялся с ножичком. Автор опирается на свидетельства очевидцев происшествия, «которые утверждали, что царевич напоролся на нож» /61, 17/. По его мнению, даже небольшая рана могла привести к летальному исходу, «так как на шее непосредственно под кожным покровом находится сонная артерия и яремная вена. При повреждении одного из этих сосудов летальный исход неизбежен» /61, с.19/. А после смерти Дмитрия Нагие сознательно распространили слух о том, что царевича зарезали подосланные Годуновым люди. Р.Г. Скрынников считает, что «оживление толков о Дмитрии едва ли стоит связывать с заговором Романовых… Если бы слухи о царевиче распространял то или иной боярский круг, покончить с ним для Годунова было бы нетрудно. Трагедия положения заключалась в том, что молва о спасении сына Ивана Грозного проникала в народную толпу и потому никакие гонения не могли искоренить ее» /61, с.20/. «Имя Дмитрия, по-видимому, оживила борьба за трон и вызванный ею полет страсти» /62, с.30/. Автор подчеркивает, что самозванец и Григорий Отрепьев — одно и тоже лицо. «Разоблачению предшествовало самое тщательное расследование, после которого в Москве объявили, что имя царевича принял беглый чернец Чудова монастыря Гришка, в миру — Юрий Отрепьев» /60, с.81/. И «именно на службе у Романовых и Черкасских сформировались политические взгляды Юрия Отрепьева…Но также множество признаков указывает на то, что самозванческая интрига, родилась не на подворье Романовых, а в стенах Чудова монастыря. В то время Отрепьев уже лишился покровительства могущественных бояр и мог рассчитывать только на свои силы» /60, с.41/. Р.Г. Скрынников считает, что «трудно представить себе, что чернец дерзнул сам по себе выступить с претензией на царскую корону. Скорей всего, он действовал по подсказке людей, оставшихся в тени» /62, с.60/. Но сам самозванец явился в Литву, не имея достаточно обдуманной и правдоподобной легенды о своем спасении, следовательно, ему на родине подсказали одну только мысль о царственном происхождении /62, с.57/.

Много внимания Р.Г. Скрынников уделяет роли Речи Посполитой в развитии Смуты. Он считает, что именно польское вмешательство послужило внешним толчком для развития гражданской войны в России.

Одной из наиболее интересных и неисследованных большинством авторов российских, как дворянской и буржуазной историографии, так и современной, является мысль о том, что Лжедмитрий I был настоящим царевичем, который каким-то образом был спасен. Об этом свидетельствует Жак Маржерет и ряд других иностранных авторов. Эта версия была положена в основу некоторых исторических повествований. Таковой является книга Эдуарда Успенского, который отстаивает версию подмены царевича дворовым мальчиком. Его случайно встретил истинный Дмитрий, возвращаясь с обедни и в порыве невменяемости всадил игрушечный кинжальчик мальчику в горло. Настоящего Дмитрия увезли и спрятали, а по Угличу разнеслась весть, что Дмитрия убили дьяки.

Мы, конечно, понимаем, что в литературном повествовании очень много вымысла. Здесь большую роль играют не источники и факты, а фантазия автора. Но версия все равно является интересной и подталкивает на размышления о том, что может быть, Дмитрия смогли уберечь.

Вопрос о подлинности Дмитрия, который объявился после смерти Бориса Годунова, изучали не только историки, но и люди, занимающиеся ясновидением. Кроме того, медицинская диагностика, выполнявшаяся над портретом Лжедмитрия I и царевича, достаточно убедительно наводит на мысль о том, что они — одно лицо /69, с.82-83/. Действительно, если внимательно посмотреть на икону Дмитрия Угличского и прижизненный портрет Лжедмитрия I , то можно найти много схожих черт. Но существующих, более — менее достоверных изображений явно недостаточно для построения антропологической модели и идентификации личности в контексте возрастных изменений.

Нельзя не учитывать еще один факт, кардинально меняющий версию о спасении Дмитрия. Практически, все авторы, описывающие трагические события 1591 г. пишут о том, что царевич болел эпилепсией или «падучей болезнью». Официальная версия смерти царевича Дмитрия построена на том, что именно эта болезнь явилась причиной несчастного случая. Н.М. Карамзин также указывает на эту болезнь в своей «Истории…». И если это правда, то именно это заболевание может служить опровержением версии того, что царевич Дмитрий и Лжедмитрий I одно лицо. Поскольку эпилепсия — эта болезнь хроническая /27, с.201/, и на протяжении всей жизни человек будет ею страдать. Но по описанию, у Лжедмитрия I нет и намека на припадки. Версию о том, что эпилепсия у царевича была излечена можно сразу исключить, так как медицина в XVI. была далеко от современной, а царевич страдал тяжелой формой недуга. По описанию же Н.М. Карамзина, равно как и других авторов, Лжедмитрий I был в прекрасной физической форме, являлся прекрасным наездником «и собственною рукою в присутствии двора и народа бил медведей; сам испытывал новее пушки и стрелял из них с редкой меткостью…» /27, с.208/. Это опровергает тождественность Лжедмитрия I и Дмитрия. Если бы Дмитрий и дожил до двадцатилетнего возраста, то явно бы не годился на роль правителя государства.

Но здесь встает и другой вопрос: не была ли эта болезнь придумана следственной комиссией Шуйского для оправдания несчастного случая? Ведь до следствия упоминаний о болезни царевича нет. К сожалению, сейчас на этот вопрос нет ответа. Можно строить множество догадок, версий, но они будут порождать все новые вопросы, на которые историки смогут ответить лишь в будущем.

Подводя итоги, надо подчеркнуть, что версий о личности названного Дмитрия и о роли Речи Посполитой в событиях Смуты существует множество, и нередко они кардинально противоположны. Но, несмотря на то, что период Смуты и личность Лжедмитрия I были объектом изучения многих историков, все равно остается много непонятного и сомнительного. Н.М. Карамзин стал практически первым историком, который ясно, опираясь на многочисленные источники, создал свою концепцию изучаемых событий, и именно от его работы отталкивались многие другие ученые, несмотря на то, что его версия постоянно подвергалась критике.

Какую роль сыграла смута в России 17 века? и получил лучший ответ

Ответ от Михаил Брацило[гуру]
Многие знаменитые историки прошлого и настоящего пытались оценить факты истории Смутного времени. Первые русские историки В. Н. Татищев, М. М. Щербатов и Н. М. Карамзин видели в Смуте “безумную распрю знатных шляхецких родов”, “буйство народное”, “разврат русских людей от черни до вельмож”, “бунт безумный и беспощадный”. Н. М. Карамзин называл Смуту “делом ужасным и нелепым”, результатом “разврата”, подготовленного тиранством Ивана Грозного и властолюбием Бориса Годунова, повинного в убиении Дмитрия и пресечении законной династии. С. М. Соловьев полагал, что Смута была решительным столкновением общественных (земских) и “противуобщественных” (родовых) начал русского общества. В. Б. Кобрин определил Смутное время как “сложнейшее переплетение разнообразных противоречий – сословных и национальных, внутриклассовых и межклассовых”. Зарубежные историки Д. Честертон и Г. Нольте отмечали, что главным в Смуте было “яростное вторжение широких народных масс в сферы высшей политики”.Нет единства и в вопросе о причинах Смуты. Современники рассматривали Смуту так: “Смута – божья кара за грешную жизнь”. (“Новая повесть о российском царстве”, 1610 – 1611 гг.) . Н. М. Карамзин считал, что Смута вызвана вмешательством иноземных врагов России. Н. И. Костомаров сводил кризис к политическому вмешательству Польши, а самозванцам отводил роль проводников католического влияния. С. М. Соловьев связывал причины Смуты с внутренними факторами – “династическим кризисом”, а также с “дурным состоянием нравственности в обществе”, обращал внимание на эгоистичность устремлений различных социальных групп общества, особенно антигосударственную роль вольного казачества. В. О. Ключевский выстроил концепцию “смутного времени” как порождения сложного социального кризиса. Согласно данной концепции, поводом к Смуте послужило пресечение правящей династии Рюриковичей, представителей которой народное сознание признавало в качестве “природных государей”. Причины самой Смуты В. О. Ключевский видел в строе государственных повинностей, породившем социальную рознь. Нарушилась связь сословий: служилых и тягловых. Они отказались выполнять свои обязанности перед государством. Согласно схеме Ключевского начали Смуту бояре, затем настала очередь дворян, позже поднялись низы. С. Ф. Платонов видел истоки Смуты в правлении Ивана Грозного, который неразумной внутренней политикой привел к разделению русского общества на враждующие группировки.

Ответ от 3 ответа
[гуру]

Николай Михайлович Карамзин (1 (12) декабря 1766, родовое поместье Знаменское Симбирского уезда Казанской губернии (по другим данным — с. Михайловка (Преображенское), Бузулукский уезд, Казанская губерния) — 22 мая (3 июня) 1826,Санкт-Петербург) — русский историк-историограф, писатель, поэт. Зачем?

Николай Михайлович Карамзин родился 1 (12) декабря 1766 года около Симбирска. Вырос в усадьбе отца — отставного капитана Михаила Егоровича Карамзина (1724—1783) среднепоместного симбирского дворянина, потомка крымско-татарского мурзы Кара-Мурза. Получил домашнее образование, с четырнадцати лет обучался в Москве в пансионе профессора Московского университета Шадена, одновременно посещая лекции в Университете.

В 1778 г. Карамзин был отправлен в Москву в пансион профессора Московского университета И. М. Шадена.

В 1783 году, по настоянию отца, поступил на службу в петербургский гвардейский полк, но вскоре вышел в отставку. Ко времени военной службы относятся первые литературные опыты. После отставки некоторое время жил в Симбирске, а потом — в Москве. Во время пребывания в Симбирске вступил в масонскую ложу «Золотого венца», а по приезде в Москву в течение четырёх лет (1785—1789) был членом масонской ложи «Дружеское учёное общество».

В Москве Карамзин познакомился с писателями и литераторами: Н. И. Новиковым, А. М. Кутузовым, А. А. Петровым, участвовал в издании первого русского журнала для детей — «Детское чтение для сердца и разума».

По возвращении из поездки в Европу, Карамзин поселился в Москве и начал деятельность в качестве профессионального писателя и журналиста, приступив к изданию «Московского журнала» 1791—1792 (первый русский литературный журнал, в котором среди других произведений Карамзина появилась упрочившая его славу повесть «Бедная Лиза»), затем выпустил ряд сборников и альманахов: «Аглая», «Аониды», «Пантеон иностранной словесности», «Мои безделки», которые сделали сентиментализм основным литературным течением в России, а Карамзина — его признанным лидером.

Император Александр I именным указом от 31 октября 1803 даровал звание историографа Николаю Михайловичу Карамзину; к званию тогда же было добавлено 2 тыс. руб. ежегодного жалования. Титул историографа в России после смерти Карамзина не возобновлялся.

С начала XIX века Карамзин постепенно отошёл от художественной литературы, а с 1804 г., будучи назначенным Александром I на должность историографа, он прекратил всякую литературную работу, «постригаясь в историки». В 1811 году он написал «Записку о древней и новой России в её политическом и гражданском отношениях», в которой отражались взгляды консервативных слоёв общества, недовольных либеральными реформами императора. Своей задачей Карамзин ставил доказательство того, что никаких преобразований проводить в стране не нужно. Его записка сыграла важную роль в судьбе великого российского государственного деятеля и реформатора, главного идеолога и разработчика реформ Александра I Михаила Михайловича Сперанского. Которого, через год после «записки», император сослал на 9 лет в Пермь.

«Записка о древней и новой России в её политическом и гражданском отношениях» сыграла также роль набросков к последующему огромному труду Николая Михайловича по русской истории. В феврале 1818 года Карамзин выпустил в продажу первые восемь томов «Истории государства российского», трёхтысячный тираж которых разошёлся в течение месяца. В последующие годы вышли ещё три тома «Истории», появился ряд переводов её на главнейшие европейские языки. Освещение русского исторического процесса сблизило Карамзина с двором и царём, поселившим его подле себя в Царском селе. Политические воззрения Карамзина эволюционировали постепенно, и к концу жизни он являлся убеждённым сторонником абсолютной монархии.

Николаем Михайловичем Карамзиным в «Истории государства Российского» подробно рассказано о трагических событиях начала 17 столетия, о причинах возникновения Великой Смуты, ее основных событиях и деятелях. Более 60 страниц «Истории» автор посвятил осаде Троице — Сергиева монастыря 1610 — 1610 гг.

Время Смуты Карамзин описывает как «ужаснейшее из явлений в своей истории». Он видит причины Смуты в «неистовом тиранстве 24 лет Иоанновых, в адской игре Борисова властолюбия, в бедствиях свирепого голода и всемерных разбоях (ожесточениях) сердец, разврате народа — всем, что предшествует ниспровержением государств, осужденных провидением на гибель или мучительное возрождение». Таким образом, даже в этих строках чувствуется монархическая тенденциозность и религиозный провиденциализм автора, хотя мы не можем упрекать в этом Карамзина, так как он ученик и одновременно учитель своей эпохи. Но, несмотря на это, нам до сих пор интересен тот фактический материал, который он поместил в свою «Историю…» и его взгляды на «историю» начала XVII, преломленные в XIX в.

Н.М. Карамзин выставляет и отстаивает на протяжении всего своего повествования только единственную линию событий, в которой он, по-видимому, был полностью уверен: царевич Дмитрий был убит в Угличе по приказу Годунова, которому «царский венец мерещился во сне и наяву» и что царевичем Дмитрием назвался беглый монах Чудова монастыря Григорий Отрепьев (официальная версия Бориса Годунова). Карамзин считает, что «мысль чудная» «поселилась и жила в душе мечтателя в Чудовом монастыре и путем к осуществлению этой цели была Литва. Автор считает, что уже тогда самозванец полагался на «легковерие русского народа. Ведь в России венценосец считался «земным Богом».

В «Истории государства Российского» Карамзин дает резко отрицательную характеристику Борису Годунову как убийце царевича Дмитрия: «надменный своими достоинствами и заслугами, славою и лестью Борис смотрел еще выше и с дерзким вожделением. Престол казался Борису райским местом». Сноска Но ранее, в 1801 г. Карамзин печатал в «Вестнике Европы» статью «Исторические воспоминания и замечания на пути к Троице», в которой довольно подробно говорилось о правлении Годунова. Карамзин тогда еще не мог безоговорочно согласиться с версией убийства, он тщательно обдумывал все аргументы «за» и «против», стремясь понять характер этого государя и оценить его роль в истории. «Если бы Годунов, — размышлял писатель, — не убийством себе очистил путь к престолу, то история назвала бы его славным царем». Стоя у гробницы Годунова Карамзин готов отвергнуть обвинения в убийстве: «Что, если мы клевещем на сей пепел, несправедливо терзаем память человека, веря ложным мнениям, принятым в летопись бессмысленно или враждебно?». В «Истории…» Карамзин уже ничего не ставит под сомнение, так как следует поставленным задачам и заказу государя.

Но можно быть уверенным в одном: в той решающей роли, которую сыграла Речь Посполитая в выдвижении «названного» Дмитрия на Московский престол. Здесь у Карамзина можно разглядеть идею заключения унии между Речью Посполитой и Московским государством: «еще никогда так близко, после побед Стефана Батория, Речь Посполитая не подходила к Московскому трону». Лжедмитрий I, «имея наружность некрасивую, заменял сию невыгоду живостью и смелостью ума, красноречием, осанкою, благородством». И, действительно, нужно быть достаточно умным и хитрым, чтобы (учитывая все вышеперечисленные версии о происхождении Лжедмитрия), придя в Литву добраться до Сигизмунда и использовать пограничные споры между Борисом Годуновым и Константином Вишневецким, «честолюбие и легкомысленность» Юрия Мнишка. «Должно отдать справедливость уму Разстричи: предав себя иезуитам, он выбрал действеннейшее средство одушевить ревностью беспечного Сигизмунда». Таким образом, «названный» Дмитрий нашел свою поддержку в светском и духовном мире, обещая всем участникам этой авантюры то, чего они больше всего желали: иезуиты — распространения католичества в России, Сигизмунду III с помощью Москвы очень хотелось вернуть шведский трон. Юрия Мнишка все авторы называют (не исключение и Н.М. Карамзин) описывают как «тщеславного и дальновидного человека, очень любившего деньги. Отдавая дочь свою Марину, подобно ему честолюбивую и ветреную» замуж за Лжедмитрия I, он составил такой брачный контракт, который не только покрыл бы все долги Мнишка, но и обеспечил бы его потомков в случае провала всего запланированного.

Но на протяжении всего повествования Н.М. Карамзин в одно и то же время называет Лжедмитрия «ужаснейшим явлением в истории России». Сноска

В это же время «Московское правительство обнаружило излишний страх перед Речью Посполитой из опасения того, что за самозванца хотят стоять всею Польшей и Литвою». И это было первой из причин, почему многие князья (Голицын, Салтыков, Басманов) вместе с войском переходят на сторону Лжедмитрия. Хотя здесь возникает еще одна версия, что все это происходило по плану боярской оппозиции. Став царем, Дмитрий «угодив всей России милостями к невинным жертвам Борисова тиранства, старался угодить ей и благодеяниями общими…». Сноска Тем самым Карамзин показывает, что царь хочет угодить всем сразу — и вот в чем его ошибка. Лжедмитрий лавирует между польскими панами и московскими боярами, между православными и католичеством, не найдя себе ревностных приверженцев ни там, ни там.

После воцарения Дмитрий не выполняет обещаний, данных иезуитам, меняется его тон по отношению к Сигизмунду. Когда во время пребывания посла Речи Посполитой в Москве «отдали в руки царского дьяка Афанасия Ивановича Власьева письма, он, взяв его, подал государю и тихо прочитал его титул. Там не было написано «цесарю». Лжедмитрий I даже не захотел его читать, на что посол ответил: «Вы на свой трон посажены с благосклонностью его королевской милости и поддержки нашего польского народа». После чего все-таки конфликт был улажен. Таким образом мы впоследствии увидим, что Сигизмунд оставит Лжедмитрия.

Также Карамзин указывает, что первым врагом Лжедмитрия I был он сам, «легкомысленный и вспыльчивый от природы, грубый от плохого воспитания — надменный, безрассудный и неосторожный от счастья». Его осуждали за странные забавы, любовь к иноземцам, некоторую расточительность. Он был настолько уверен в себе, что даже прощал своих злейших врагов, и обличителей (князь Шуйский — глава последующего заговора против Лжедмитрия).

Неизвестно, какие цели преследовал Лжедмитрий, женясь на Марине Мнишек: может быть, он ее действительно любил, а может быть, это был лишь пункт договора с Юрием Мнишком. Этого не знает Карамзин, и, скорей всего, не узнаем и мы.

17 мая 1606 г. группой бояр был совершен переворот, в результате которого Лжедмитрий был убит. Бояре спасли Мнишков и польских панов, видимо, по договоренности с Сигизмундом, которому они говорили о решении низложить «царя» и «возможно, предложить престол Московский сыну Сигизмунда — Владиславу».

Таким образом, идея унии вновь возникает, но мы знаем, что ей не суждено сбыться. Можно отметить из всего вышесказанного, что вся ситуация с Лжедмитрием I являет собой кульминацию могущества Речи Посполитой, тот момент, когда Речь Посполитая при благоприятных стечениях обстоятельств могла бы главенствовать в унии с Москвой.

Н.М. Карамзин описывает события Смутного времени достаточно тенденциозно, следуя государственному заказу. Он не ставит цель показать различные версии неоднозначных событий, и, наоборот, водит читателя в историю, в которой у последнего не должно остаться и тени сомнения в прочитанном. Карамзин своей работой должен был показать мощь и незыблемость Российского государства. И чтобы не ввергать читателя в сомнения, нередко навязывает свою точку зрения. И здесь можно поставить вопрос об однозначности позиций Карамзина при рассмотрении событий Смутного времени.

События начала XVII в. занимают особое место в истории средневековой Руси. Это было время небывалых противоречий и контрастов во всех областях жизни, по мнению исследователей, небывалых контрастов даже по сравнению с острейшими потрясениями второй половины XVI в. В событиях конца XVI — начала XVII вв. переплелись и гневный протест народа против голода, отмены Юрьева дня, лихоимства и произвола, и героическая защита родной земли от посягательств со стороны иноземных захватчиков. Зачем это здесь? Помести это во введение или в нач. 1 гл

Катастрофическим было положение русской земли в первые десятилетия XVII в., когда оказалось разрушенным достигнутое дорогой ценой единство страны, возникла сложнейшая проблема возвращения Новгорода и Смоленска. Это не надо.

Николай Михайлович Карамзин

«История государства Российского»

Царствование Бориса Годунова. 1598-1604 г.

Москва встречает Царя. Присяга Борису. Соборная грамота. Деятельность Борисова. Торжественный вход в столицу. Знаменитое ополчение. Ханское Посольство. Угощение войска. Речь Патриарха. Прибавление к грамоте избирательной. Царское венчание. Милости. Новый Царь Касимовский. Происшествия в Сибири. Гибель Кучюма. Дело внешней Политики. Судьба Шведского Принца Густава в России. Перемирие с Литвою. Сношения с Швециею. Тесная связь с Даниею. Герцог Датский, жених Ксении. Переговоры с Австриею. Посольство Персидское. Происшествия в Грузии. Бедствие Россиян в Дагестане. Дружество с Англиею. Ганза. Посольство Римское и Флорентийское. Греки в Москве. Дела Ногайские. Дела внутренние. Жалованная грамота Патриарху. Закон о крестьянах. Питейные домы. Любовь Борисова к просвещению и к иноземцам. Похвальное слово Годунову. Горячность Борисова к сыну. Начало бедствий.

Духовенство, Синклит и чины государственные, с хоругвями Церкви и отечества, при звуке всех колоколов Московских и восклицаниях народа, упоенного радостию, возвратились в Кремль, уже дав Самодержца России, но еще оставив его в келии. 26 Февраля 1598 г., в Неделю Сыропустную, Борис въехал в столицу: встреченный пред стенами деревянной крепости всеми гостями Московскими с хлебом, с кубками серебряными, золотыми, соболями, жемчугом и многими иными дарами Царскими
, он ласково благодарил их, но не хотел взять ничего, кроме хлеба, сказав, что богатство в руках народа ему приятнее, нежели в казне. За гостями встретили Царя Иов и все Духовенство; за Духовенством Синклит и народ. В храме Успения отпев молебен, Патриарх вторично
благословил Бориса на Государство, осенив крестом Животворящего Древа, и Клиросы пели многолетие как Царю, так и всему Дому державному: Царице Марии Григориевне, юному сыну их Феодору и дочери Ксении. Тогда здравствовали
новому Монарху все Россияне; а Патриарх, воздев руки на небо, сказал: «Славим Тебя, Господи: ибо Ты не презрел нашего моления, услышал вопль и рыдание Христиан, преложил их скорбь на веселие и даровал нам Царя, коего мы денно и нощно просили у Тебя со слезами!» После Литургии Борис изъявил благодарность к памяти двух главных виновников его величия: в храме Св. Михаила пал ниц пред гробами Иоанновым и Феодоровым; молился и над прахом древнейших знаменитых венценосцев России: Калиты, Донского, Иоанна III, да будут его небесными пособниками в земных делах Царства; зашел во дворец; посетил Иова в обители Чудовской; долго беседовал с ним наедине; сказал ему и всем Епископам, что не может до Светлого Христова Воскресения оставить Ирины в ее скорби, и возвратился в Новодевичий монастырь, предписав Думе Боярской, с его ведома и разрешения, управлять делами государственными.

Между тем все люди служивые с усердием целовали крест в верности к Борису, одни пред славною Владимирскою иконою Девы Марии, другие у гроба святых Митрополитов Петра и Ионы: клялися не изменять Царю ни делом, ни словом; не умышлять на жизнь или здравие державного, не вредить ему ни ядовитым зелием, ни чародейством; не думать о возведении на престол бывшего Великого Князя Тверского Симеона Бекбулатовича или сына его; не иметь с ними тайных сношений, ни переписки; доносить о всяких скопах
и заговорах
, без жалости к друзьям и ближним в сем случае; не уходить в иные земли: в Литву, Германию, Испанию, Францию или Англию. Сверх того Бояре, чиновники Думные и Посольские обязывались быть скромными в делах и тайнах государственных, судии не кривить душою в тяжбах, казначеи не корыстоваться Царским достоянием, Дьяки не лихоимствовать. Послали в области грамоты известительные о счастливом избрании Государя, велели читать их всенародно, три дни звонить в колокола и молиться в храмах сперва
о Царице-Инокине Александре, а после
о державном ее брате, семействе его, Боярах и воинстве. Патриарх (9 Марта) Собором уставил торжественно просить Бога, да сподобит Царя благословенного возложить на себя венец и порфиру; уставил еще на веки веков праздновать в России 21 Февраля, день Борисова воцарения; наконец предложил Думе Земской утвердить данную Монарху присягу Соборную грамотою, с обязательством для всех чиновников не уклоняться ни от какой службы, не требовать ничего свыше достоинства родов или заслуги, всегда и во всем слушаться указа Царского и приговора Боярского
, чтобы в делах разрядных и земских не доводить государя до кручины
. Все члены Великой Думы ответствовали единогласно: «Даем обет положить свои души и головы за Царя, Царицу и детей их!» Велели писать хартию, в таком смысле, первым грамотеям России.

Сие дело чрезвычайное не мешало течению обыкновенных дел государственных, коими занимался Борис с отменною ревностию и в келиях монастыря и в Думе, часто приезжая в Москву. Не знали, когда он находил время для успокоения, для сна и трапезы: беспрестанно видели его в совете с Боярами и с Дьяками, или подле несчастной Ирины, утешающего и скорбящего днем и ночью. Казалось, что Ирина действительно имела нужду в присутствии единственного человека, еще милого ее сердцу: сраженная кончиною супруга, искренно и нежно любимого ею, она тосковала и плакала неутешно до изнурения сил, очевидно угасая и нося уже смерть в груди, истерзанной рыданиями. Святители, Вельможи тщетно убеждали Царя оставить печальную для него обитель, переселиться с супругою и с детьми в Кремлевские палаты, явить себя народу в венце и на троне: Борис ответствовал: «не могу разлучиться с великою государынею, моею сестрою злосчастною», — и даже снова, неутомимый в лицемерии, уверял, что не желает быть Царем. Но Ирина вторично велела
ему исполнить волю народа и Божию, приять скипетр и Царствовать не в келии, а на престоле Мономаховом. Наконец, Апреля 30, подвиглась столица во сретение Государю!

Сей день принадлежит к торжественнейшим дням России в ее истории. В час утра Духовенство с крестами и с иконами, Синклит, двор, приказы, воинство, все граждане ждали Царя у каменного мосту, близ церкви Св. Николая Зарайского. Борис ехал из Новодевичьего монастыря с своим семейством в великолепной колеснице: увидев хоругви церковные и народ, вышел: поклонился святым иконам; милостиво приветствовал всех, и знатных и незнатных; представил им Царицу, давно известную благочестием и добродетелию искреннею, — девятилетнего сына и шестнадцатилетнюю дочь, Ангелов красотою. Слыша восклицания народа: «вы наши Государи, мы ваши подданные», Феодор и Ксения вместе с отцом ласкали чиновников и граждан; так же, как и он, взяв у них хлеб-соль, отвергнули золото, серебро и жемчуг, поднесенные им в дар, и звали всех обедать к Царю. Невозбранно теснимый бесчисленною толпою людей, Борис шел за Духовенством с супругою и с детьми, как добрый отец семейства и народа, в храм Успения, где Патриарх возложил ему на грудь Животворящий крест Св. Петра Митрополита (что было уже началом Царского венчания) и втретий раз
благословил его на Великое Государство Московское. Отслушав Литургию, новый Самодержец, провождаемый Боярами, обходил все главные церкви Кремлевские, везде молился с теплыми слезами, везде слышал радостный клик граждан и, держа за руку своего юного наследника, а другою ведя прелестную Ксению, вступил с супругою в палаты Царские. В сей день народ обедал у Царя: не знали числа гостям, но все были званые, от Патриарха до нищего. Москва не видала такой роскоши и в Иоанново время. — Борис не хотел жить в комнатах, где скончался Феодор: занял ту часть Кремлевских палат, где жила Ирина, и велел пристроить к ним Для себя новый дворец деревянный.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Глава 1. XVIII век. В.Н. Татищев, М.М. Щербатов

Глава 2. Н.М. Карамзин

Глава 3. Первая половина XIX века. С.М. Соловьев, Н.И. Костомаров

Глава 4. Вторая половина XIX века. В.О. Ключевский. П.Н. Милюков. С.Ф. Платонов

Заключение

Список литературы

Введение

Глубочайший кризис, охвативший все сферы жизни русского общества начала XVII в. и вылившийся в полосу кровавых конфликтов, борьбу за национальную независимость и национальное выживание получил у современников название «Смуты». Понятие «Смута» вошло в историографию из народного лексикона, означая анархию и крайнюю неустроенность общественной жизни. В России на рубеже XVI-XVII веков «смута» коснулась экономики, внутренней и внешней политики, идеологии и нравственности.

При этом имелось в виду «смущение умов», т.е. резкое изменение моральных и поведенческих стереотипов, сопровождаемое беспринципной и кровавой борьбой за власть, всплеском насилия, движением различных слоев общества, иностранной интервенцией и т.д., что поставило Россию на грань национальной катастрофы.

В последней четверти XVI в. в России произошло резкое обострение глубокого социально-политического кризиса, наметившегося в предшествующий период. Ситуация в стране усложнялась в связи с развернувшейся борьбой за власть при преемниках Ивана Грозного. Энергичные меры, предпринятые правительством Бориса Годунова позволили только на время смягчить кризис, но не могли обеспечить его преодоления, ибо они проводились за счет усиления феодально-крепостнического гнета.

Современники очень остро ощущали всю остроту событий конца XVI и особенно начала XVII вв. Это время долго обозначалось термином «литовское разорение». Через несколько десятилетий московский дьяк Григорий Котошихин, бежавший в Швецию, в своем описании Московского государства «О России в царствование Алексея Михайловича» впервые употребил термин «Смутные времена», прочно утвердившийся в дореволюционной историографии. Несмотря на широкое освещение в историографии, обобщаюшего труда о причинах Смутного времени не было создано, что актуализирует данное исследование.

Итак, тема работы — «
Россия на пороге смуты. Причины и предпосылки» — является актуальной
.

Проблема курсовой работы:
Россия на пороге Смуты.

Объект курсовой работы:
историография Смуты.

Предмет курсовой работы:
как развивались взгляды историков ХУШ-Х1Х веков на причины и предпосылки Смуты.

Цель
курсовой работы —
рассмотреть историографию Смуты с точки зрения различных авторов.

Задачи курсовой работы:

1. Рассмотреть взгляды В.Н. Татищева и М.М. Щербатова на Смуту;

2. Исследовать представления Н.М. Карамзина о причинах и предпосылках Смуты.

3. Проанализировать мнение историков государственной школы о причинах и предпосылках Смуты.

4. Исследовать представления В.О. Ключевского, П.Н. Милюкова, С.Ф. Платонова о причинах и предпосылках Смуты.

Методы исследования
— анализ, синтез, сравнительный анализ литературы.

Ученые по-разному объясняли причины и характер этих трагических событий.

Н.М. Карамзин обращал внимание на политический кризис, вызванный пресечением династии в конце XVI в. и ослаблением монархии.

С.М. Соловьев основное содержание «Смуты» видел в борьбе государственного начала с анархией, представленной казачеством.

Более комплексный подход был присущ С.Ф. Платонову, определявшему ее как сложное переплетение действий и устремлений разнообразных политических сил, социальных групп, а также личных интересов и страстей, осложненных вмешательством внешних сил.

В советской исторической науке понятие «Смуты» отвергалось, а события начала XVII в. характеризовались как «первая крестьянская война, имеющая антикрепостническую направленность, осложненная внутриполитической борьбой феодальных группировок за власть и польско-шведской интервенцией».

Структура
курсовой работы: работа состоит из введения, 4 глав и заключения.

историография политический смута

Глава 1.
Историки
XVIII век
а о Смуте
. В.Н. Татищев
,
М.
М. Щербатов

Прежде чем начать рассмотрение взглядов историков XVIII-ХIX веков на причины Смуты, остановимся кратко на ситуации конца XVI- нач. XVII вв. В последней четверти XVI в. в России произошло резкое обострение глубокого социально-политического кризиса, наметившегося в предшествующий период. Ситуация в стране усложнялась в связи с развернувшейся борьбой за власть при преемниках Ивана Грозного. Энергичные меры, предпринятые правительством Бориса Годунова позволили только на время смягчить кризис, но не могли обеспечить его преодоления, ибо они проводились за счет усиления феодально-крепостнического гнета.

В XVII в. Россия вступила в обстановке дальнейшего нарастания социального кризиса. Масштабы и характер этого кризиса были видны уже современникам. Одному из них — английскому дипломату Флетчеру, побывавшему в Русском государстве в 1588 г. со специальной миссией от королевы Елизаветы, принадлежат знаменитые слова о том, что «всеобщий ропот и непримиримая ненависть», царящие в русском обществе, свидетельствуют, что «по-видимому, это должно окончиться не иначе, как гражданской войной». Как известно, этот исторический прогноз, сделанный Флетчером в его сочинении «О государстве Русском», опубликованном в Лондоне в 1591 г., блестяще подтвердился дальнейшим развитием событий.

Конец XVI — начала XVII вв. явились временем продолжения процесса складывания многонационального централизованного государства. Этот процесс совершался в условиях господства феодально-крепостнических отношений.

Вместе с тем этот процесс централизации проходил в напряженной внешней борьбе с соседними государствами — Польшей, Литвой, Швецией. Заняв всю третью четверть XVI в. в годы Ливонской войны, эта борьба возобновилась в начале XVII в. Интервенция угрожала сохранению государственной самостоятельности, национального бытия, что вызвало подъем национально-освободительного движения в стране, сыгравшее огромную роль в освобождении Москвы от интервентов.

К началу XVII века процесс становления российской государственности не имел полной завершенности, в нем накопились противоречия, вылившиеся в тяжелый кризис. Охвативший и хозяйство, и социально-политическую сферу, и общественную мораль, этот кризис получил название «Смута». Смутное время — период фактического безвластия, хаоса и небывалых общественных потрясений.

Понятие «Смута» пришло в историографию из народного лексикона, означая прежде всего анархию и крайнюю неустроенность общественной жизни. Современники Смуты оценивали ее как кару, постигшую людей за их грехи.

Современники очень остро ощущали всю остроту событий конца XVI и особенно начала XVII вв. Это время долго обозначалось термином «литовское разорение». Через несколько десятилетий московский дьяк Григорий Котошихин, бежавший в Швецию, в своем описании Московского государства «О России в царствование Алексея Михайловича» впервые употребил термин «Смутные времена», прочно утвердившийся в дореволюционной историографии. Начнем анализ взглядов на Смуту с историков XVIII в.

Историография «Смутного времени» обширна. На взгляды дворянских историков определенное влияние оказала летописная традиция. В частности, В.Н. Татищев искал причины «Смуты» в «безумной распре знатных шляхетских родов». Сноска Исследователи справедливо считают, что наблюдение В.Н. Татищева заложило основу научной концепции «Смуты».

Василий Никитич Татищев (1686-1750) происходил из знатного дворянского рода. Он окончил московскую артиллерийскую школу, много времени посвятив самообразованию, в результате чего снискал известность одного из образованнейших офицеров эпохи. Царь обратил внимание на образованного офицера и несколько раз использовал его на дипломатической службе.

Теоретической базой взглядов В.Н. Татищева являются концепции естественного права и договорного происхождения государства. При аргументации своих взглядов Татищев показал большую образованность и знание как античных, так и европейских мыслителей. Он неоднократно ссылается на произведения Платона, Аристотеля, Цицерона, а также на труды греческих и римских историков и многократно цитирует европейских мыслителей нового времени: Греция, Гоббса, Локка, Пуфендорфа.

В своих рассуждениях о происхождении государства мыслитель использовал гипотезу о преддоговорном «естественном состоянии», в котором господствует «война всех против всех». Разумная нужда людей друг в друге (Татищев руководствовался соображениями о разделении труда между людьми) привела их к необходимости создать государство, которое он рассматривает как результат общественного договора, заключенный с целью обеспечения безопасности народа и «поисков общей пользы». Татищев пытается внести в процесс образования государства исторические начала, утверждая, что все известные человеческие сообщества возникали исторически: вначале люди заключили договор супружества, затем из него возник второй договор между родителями и детьми, затем — господами и слугами. В конечном итоге семьи разрослись и образовали целые сообщества, которым потребовался глава, им и стал монарх, подчинив всех подобно тому, как отец подчиняет своих детей. В результате получается не один, а несколько договоров, и само их заключение, по видимости, зависящее от людей, на самом деле предопределено самой природой.

Анализируя причины возникновения Смуты, Татищев говорил в первую очередь о кризисе государственности. Однако последовательным он в этом вопросе не был. Хотя он и признавал, что «до царя Федора крестьяне были вольными и жили за кем хотели», но в данное время в России вольность крестьян «с нашей формой монашеского правления не согласуется и вкоренившийся обычай неволи переменять небезопасно», однако насущно требуется значительное смягчение условий крепости. Помещика, которого Татищев признавал стороной в договоре, он призывал заботиться о крестьянах, снабжать их всем необходимым, чтобы те имели крепкие хозяйства, побольше скота и всякой птицы. Он выступал за введение поземельного налога и вообще настаивал на том, чтобы крестьянство было «податьми сколько можно облегчено». Подобная точка зрения глубоко укоренилась среди русских дворян-помещиков. Наиболее прогрессивно настроенные из них понимали юридическую несостоятельность крепостного права, но боялись его разрушения и предлагали различные полумеры, облегчающие участь крестьян.

В то же время он первым высказал плодотворную мысль о том, что «великая беда» начала XVII в. была следствием законов Бориса Годунова, сделавших невольными крестьян и холопов.

Князь М.М. Щербатов (1733-1790) родился в Москве, в детстве получил прекрасное домашнее образование, овладев несколькими европейскими языками. Службу начал в Санкт-Петербурге в Семеновском полку, в который был записан с раннего детства. По объявлении Петром III в 1762 г. Манифеста «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству» вышел в отставку в чине капитана, увлекся литературой и историей, написал ряд трудов по государствоведению, законодательству, экономике и нравственной философии. В 1762 г. приступил к написанию Истории российской и занимался ей в течение всей жизни. В 1767 г. Щербатов был избран депутатом от ярославского дворянства в Уложенную Комиссию, перед которой Екатерина II поставила задачу пересмотра действующего законодательства и создания нового свода законов. Для этой Комиссии Щербатов составил проект Наказа ярославского дворянства и написал замечания на Большой Наказ Екатерины II.

Наиболее крупными его произведениями на политико-правовые темы были: «О надобности и пользе градских законов» (1759); «Разные рассуждения о правлении» (1760); «Размышления о законодательстве вообще» (1785-1789); и «Путешествие в землю Офирскую шведского дворянина С.», а также «О повреждении нравов» (80-е гг. XVIII в.).

М. М. Щербатов не усматривал никаких положительных изменений в Смуте. Он высказал плодотворную мысль о том, что «великая беда» начала XVII в. была следствием законов Бориса Годунова, сделавших невольными крестьян и холопов.
Если он повторил мысль Татищева, специально оговори это.
Исследователи справедливо считают, что наблюдение М. М. Щербатова, как и В.Н. Татищева заложило основу научной концепции «Смуты».

Основной причиной Смуты историки признают народный взгляд на отношение старой династии к московскому государству, мешавший освоиться с мыслью о выборном царе. Именно этим была вызвана потребность воскресить погибший царский род и обеспечен успех попыток восстановить династию искусственно, т.е. путем самозванства. Не менее важным фактором является также сам строй государства с его тяжелым тягловым основанием и неравномерным распределением государственных повинностей, порождавшим социальную рознь, вследствие чего династическая интрига превратилась в социально-политическую анархию.

Самозванцы Смутного времени не были единственными в истории России, с их легкой руки самозванство в России стало хронической болезнью: в XVII-XVIII вв. редкое царствование проходило без самозванцев, а при Петре за недостатком такового народная молва настоящего царя превратила в самозванца. Опыт Смуты учил, что такие явления в общественной системе опасны и грозят дестабилизацией, поэтому новая власть внимательно отслеживала эти факты, всячески оберегая внутренний порядок, восстановленный с большим трудом после Смуты.

Итак, историки XVIII века пытались оценить причины Смутного времени. В.Н. Татищев, М.М. Щербатов видели в Смуте «безумную распрю знатных шляхецких родов», «буйство народное», «разврат русских людей от черни до вельмож», «бунт безумный и беспощадный». Причины?

Н.М. Карамзин называл Смуту «делом ужасным и нелепым», результатом «разврата», подготовленного тиранством Ивана Грозного и властолюбием Бориса Годунова, повинного в убиении Дмитрия и пресечении законной династии.

Глава 2. Н.М. Карамзин
о причинах Смуты

Николай Михайлович Карамзин (1 (12) декабря 1766, родовое поместье Знаменское Симбирского уезда Казанской губернии (по другим данным — с. Михайловка (Преображенское), Бузулукский уезд, Казанская губерния) — 22 мая (3 июня) 1826,Санкт-Петербург) — русский историк-историограф, писатель, поэт. Зачем?

Николай Михайлович Карамзин родился 1 (12) декабря 1766 года около Симбирска. Вырос в усадьбе отца — отставного капитана Михаила Егоровича Карамзина (1724—1783) среднепоместного симбирского дворянина, потомка крымско-татарского мурзы Кара-Мурза. Получил домашнее образование, с четырнадцати лет обучался в Москве в пансионе профессора Московского университета Шадена, одновременно посещая лекции в Университете.

В 1778 г. Карамзин был отправлен в Москву в пансион профессора Московского университета И. М. Шадена.

В 1783 году, по настоянию отца, поступил на службу в петербургский гвардейский полк, но вскоре вышел в отставку. Ко времени военной службы относятся первые литературные опыты. После отставки некоторое время жил в Симбирске, а потом — в Москве. Во время пребывания в Симбирске вступил в масонскую ложу «Золотого венца», а по приезде в Москву в течение четырёх лет (1785—1789) был членом масонской ложи «Дружеское учёное общество».

В Москве Карамзин познакомился с писателями и литераторами: Н. И. Новиковым, А. М. Кутузовым, А. А. Петровым, участвовал в издании первого русского журнала для детей — «Детское чтение для сердца и разума».

По возвращении из поездки в Европу, Карамзин поселился в Москве и начал деятельность в качестве профессионального писателя и журналиста, приступив к изданию «Московского журнала» 1791—1792 (первый русский литературный журнал, в котором среди других произведений Карамзина появилась упрочившая его славу повесть «Бедная Лиза»), затем выпустил ряд сборников и альманахов: «Аглая», «Аониды», «Пантеон иностранной словесности», «Мои безделки», которые сделали сентиментализм основным литературным течением в России, а Карамзина — его признанным лидером.

Император Александр I именным указом от 31 октября 1803 даровал звание историографа Николаю Михайловичу Карамзину; к званию тогда же было добавлено 2 тыс. руб. ежегодного жалования. Титул историографа в России после смерти Карамзина не возобновлялся.

С начала XIX века Карамзин постепенно отошёл от художественной литературы, а с 1804 г., будучи назначенным Александром I на должность историографа, он прекратил всякую литературную работу, «постригаясь в историки». В 1811 году он написал «Записку о древней и новой России в её политическом и гражданском отношениях», в которой отражались взгляды консервативных слоёв общества, недовольных либеральными реформами императора. Своей задачей Карамзин ставил доказательство того, что никаких преобразований проводить в стране не нужно. Его записка сыграла важную роль в судьбе великого российского государственного деятеля и реформатора, главного идеолога и разработчика реформ Александра I Михаила Михайловича Сперанского. Которого, через год после «записки», император сослал на 9 лет в Пермь.

«Записка о древней и новой России в её политическом и гражданском отношениях» сыграла также роль набросков к последующему огромному труду Николая Михайловича по русской истории. В феврале 1818 года Карамзин выпустил в продажу первые восемь томов «Истории государства российского», трёхтысячный тираж которых разошёлся в течение месяца. В последующие годы вышли ещё три тома «Истории», появился ряд переводов её на главнейшие европейские языки. Освещение русского исторического процесса сблизило Карамзина с двором и царём, поселившим его подле себя в Царском селе. Политические воззрения Карамзина эволюционировали постепенно, и к концу жизни он являлся убеждённым сторонником абсолютной монархии.

Николаем Михайловичем Карамзиным в «Истории государства Российского» подробно рассказано о трагических событиях начала 17 столетия, о причинах возникновения Великой Смуты, ее основных событиях и деятелях. Более 60 страниц «Истории» автор посвятил осаде Троице — Сергиева монастыря 1610 — 1610 гг.

Время Смуты Карамзин описывает как «ужаснейшее из явлений в своей истории». Он видит причины Смуты в «неистовом тиранстве 24 лет Иоанновых, в адской игре Борисова властолюбия, в бедствиях свирепого голода и всемерных разбоях (ожесточениях) сердец, разврате народа — всем, что предшествует ниспровержением государств, осужденных провидением на гибель или мучительное возрождение». Таким образом, даже в этих строках чувствуется монархическая тенденциозность и религиозный провиденциализм автора, хотя мы не можем упрекать в этом Карамзина, так как он ученик и одновременно учитель своей эпохи. Но, несмотря на это, нам до сих пор интересен тот фактический материал, который он поместил в свою «Историю…» и его взгляды на «историю» начала XVII, преломленные в XIX в.

Н.М. Карамзин выставляет и отстаивает на протяжении всего своего повествования только единственную линию событий, в которой он, по-видимому, был полностью уверен: царевич Дмитрий был убит в Угличе по приказу Годунова, которому «царский венец мерещился во сне и наяву» и что царевичем Дмитрием назвался беглый монах Чудова монастыря Григорий Отрепьев (официальная версия Бориса Годунова). Карамзин считает, что «мысль чудная» «поселилась и жила в душе мечтателя в Чудовом монастыре и путем к осуществлению этой цели была Литва. Автор считает, что уже тогда самозванец полагался на «легковерие русского народа. Ведь в России венценосец считался «земным Богом».

В «Истории государства Российского» Карамзин дает резко отрицательную характеристику Борису Годунову как убийце царевича Дмитрия: «надменный своими достоинствами и заслугами, славою и лестью Борис смотрел еще выше и с дерзким вожделением. Престол казался Борису райским местом». Сноска Но ранее, в 1801 г. Карамзин печатал в «Вестнике Европы» статью «Исторические воспоминания и замечания на пути к Троице», в которой довольно подробно говорилось о правлении Годунова. Карамзин тогда еще не мог безоговорочно согласиться с версией убийства, он тщательно обдумывал все аргументы «за» и «против», стремясь понять характер этого государя и оценить его роль в истории. «Если бы Годунов, — размышлял писатель, — не убийством себе очистил путь к престолу, то история назвала бы его славным царем». Стоя у гробницы Годунова Карамзин готов отвергнуть обвинения в убийстве: «Что, если мы клевещем на сей пепел, несправедливо терзаем память человека, веря ложным мнениям, принятым в летопись бессмысленно или враждебно?». В «Истории…» Карамзин уже ничего не ставит под сомнение, так как следует поставленным задачам и заказу государя.

Но можно быть уверенным в одном: в той решающей роли, которую сыграла Речь Посполитая в выдвижении «названного» Дмитрия на Московский престол. Здесь у Карамзина можно разглядеть идею заключения унии между Речью Посполитой и Московским государством: «еще никогда так близко, после побед Стефана Батория, Речь Посполитая не подходила к Московскому трону». Лжедмитрий I, «имея наружность некрасивую, заменял сию невыгоду живостью и смелостью ума, красноречием, осанкою, благородством». И, действительно, нужно быть достаточно умным и хитрым, чтобы (учитывая все вышеперечисленные версии о происхождении Лжедмитрия), придя в Литву добраться до Сигизмунда и использовать пограничные споры между Борисом Годуновым и Константином Вишневецким, «честолюбие и легкомысленность» Юрия Мнишка. «Должно отдать справедливость уму Разстричи: предав себя иезуитам, он выбрал действеннейшее средство одушевить ревностью беспечного Сигизмунда». Таким образом, «названный» Дмитрий нашел свою поддержку в светском и духовном мире, обещая всем участникам этой авантюры то, чего они больше всего желали: иезуиты — распространения католичества в России, Сигизмунду III с помощью Москвы очень хотелось вернуть шведский трон. Юрия Мнишка все авторы называют (не исключение и Н.М. Карамзин) описывают как «тщеславного и дальновидного человека, очень любившего деньги. Отдавая дочь свою Марину, подобно ему честолюбивую и ветреную» замуж за Лжедмитрия I, он составил такой брачный контракт, который не только покрыл бы все долги Мнишка, но и обеспечил бы его потомков в случае провала всего запланированного.

Но на протяжении всего повествования Н.М. Карамзин в одно и то же время называет Лжедмитрия «ужаснейшим явлением в истории России». Сноска

В это же время «Московское правительство обнаружило излишний страх перед Речью Посполитой из опасения того, что за самозванца хотят стоять всею Польшей и Литвою». И это было первой из причин, почему многие князья (Голицын, Салтыков, Басманов) вместе с войском переходят на сторону Лжедмитрия. Хотя здесь возникает еще одна версия, что все это происходило по плану боярской оппозиции. Став царем, Дмитрий «угодив всей России милостями к невинным жертвам Борисова тиранства, старался угодить ей и благодеяниями общими…». Сноска Тем самым Карамзин показывает, что царь хочет угодить всем сразу — и вот в чем его ошибка. Лжедмитрий лавирует между польскими панами и московскими боярами, между православными и католичеством, не найдя себе ревностных приверженцев ни там, ни там.

После воцарения Дмитрий не выполняет обещаний, данных иезуитам, меняется его тон по отношению к Сигизмунду. Когда во время пребывания посла Речи Посполитой в Москве «отдали в руки царского дьяка Афанасия Ивановича Власьева письма, он, взяв его, подал государю и тихо прочитал его титул. Там не было написано «цесарю». Лжедмитрий I даже не захотел его читать, на что посол ответил: «Вы на свой трон посажены с благосклонностью его королевской милости и поддержки нашего польского народа». После чего все-таки конфликт был улажен. Таким образом мы впоследствии увидим, что Сигизмунд оставит Лжедмитрия.

Также Карамзин указывает, что первым врагом Лжедмитрия I был он сам, «легкомысленный и вспыльчивый от природы, грубый от плохого воспитания — надменный, безрассудный и неосторожный от счастья». Его осуждали за странные забавы, любовь к иноземцам, некоторую расточительность. Он был настолько уверен в себе, что даже прощал своих злейших врагов, и обличителей (князь Шуйский — глава последующего заговора против Лжедмитрия).

Неизвестно, какие цели преследовал Лжедмитрий, женясь на Марине Мнишек: может быть, он ее действительно любил, а может быть, это был лишь пункт договора с Юрием Мнишком. Этого не знает Карамзин, и, скорей всего, не узнаем и мы.

17 мая 1606 г. группой бояр был совершен переворот, в результате которого Лжедмитрий был убит. Бояре спасли Мнишков и польских панов, видимо, по договоренности с Сигизмундом, которому они говорили о решении низложить «царя» и «возможно, предложить престол Московский сыну Сигизмунда — Владиславу».

Таким образом, идея унии вновь возникает, но мы знаем, что ей не суждено сбыться. Можно отметить из всего вышесказанного, что вся ситуация с Лжедмитрием I являет собой кульминацию могущества Речи Посполитой, тот момент, когда Речь Посполитая при благоприятных стечениях обстоятельств могла бы главенствовать в унии с Москвой.

Н.М. Карамзин описывает события Смутного времени достаточно тенденциозно, следуя государственному заказу. Он не ставит цель показать различные версии неоднозначных событий, и, наоборот, водит читателя в историю, в которой у последнего не должно остаться и тени сомнения в прочитанном. Карамзин своей работой должен был показать мощь и незыблемость Российского государства. И чтобы не ввергать читателя в сомнения, нередко навязывает свою точку зрения. И здесь можно поставить вопрос об однозначности позиций Карамзина при рассмотрении событий Смутного времени.

События начала XVII в. занимают особое место в истории средневековой Руси. Это было время небывалых противоречий и контрастов во всех областях жизни, по мнению исследователей, небывалых контрастов даже по сравнению с острейшими потрясениями второй половины XVI в. В событиях конца XVI — начала XVII вв. переплелись и гневный протест народа против голода, отмены Юрьева дня, лихоимства и произвола, и героическая защита родной земли от посягательств со стороны иноземных захватчиков. Зачем это здесь? Помести это во введение или в нач. 1 гл

Катастрофическим было положение русской земли в первые десятилетия XVII в., когда оказалось разрушенным достигнутое дорогой ценой единство страны, возникла сложнейшая проблема возвращения Новгорода и Смоленска. Это не надо.

Глава 3.
Историки первой половины XIX
века о Смуте
.
С.М. Соловьев. Н.И. Костомаров
почему первой

Николай Иванович Костомаров (4 (16) мая 1817, Юрасовка Воронежской губернии — 7 (19) апреля 1885) — общественный деятель, историк, публицист и поэт, член-корреспондент Императорской Санкт-Петербургской академии наук, автор многотомного издания «Русская история в жизнеописаниях её деятелей», исследователь социально-политической и экономической истории России, в особенности территории современной Украины, называемой Костомаровым южною Русью и южным краем.

Репутация Костомарова, как историка, и при жизни, и после смерти его неоднократно подвергалась сильным нападкам. Его упрекали в поверхностном пользовании источниками и проистекавших отсюда ошибках, в односторонности взглядов, в партийности. В этих упреках заключается доля истины, весьма, впрочем, небольшая. Неизбежные у всякого учёного мелкие промахи и ошибки, быть может, несколько чаще встречаются в сочинениях Костомарова, но это легко объясняется необыкновенным разнообразием его занятий и привычкой полагаться на свою богатую память.

В тех немногих случаях, когда партийность действительно проявлялась у Костомарова — а именно в некоторых трудах его по украинской истории, — это было лишь естественной реакцией против ещё более партийных взглядов, высказывавшихся в литературе с другой стороны. Не всегда, далее, сам материал, над которым работал Костомаров, давал ему возможность придерживаться своих взглядов на задачу историка. Историк внутренней жизни народа по своим научным взглядам и симпатиям, он именно в своих работах, посвящённых Украине, должен был явиться изобразителем внешней истории.

Во всяком случае, общее значение Костомарова в развитии русской и украинской историографии можно, без всякого преувеличения, назвать громадным. Им была внесена и настойчиво проводилась во всех его трудах идея народной истории. Сам Костомаров понимал и осуществлял её главным образом в виде изучения духовной жизни народа. Позднейшие исследователи раздвинули содержание этой идеи, но заслуга Костомарова этим не уменьшается. В связи с этой основной мыслью работ Костомарова стояла у него другая — о необходимости изучения племенных особенностей каждой части народа и создания областной истории. Если в современной науке установился несколько иной взгляд на народный характер, отрицающий ту неподвижность, какую приписывал ему Костомаров, то именно работы последнего послужили толчком, в зависимости от которого стало развиваться изучение истории областей.

Книга выдающегося российского историка Николая Ивановича Костомарова воспроизведена по изданию 1904 года
и рассказывает о Смутном времени, когда Россия, оказавшись на какой-то период без традиционной законной власти, впала в губительное состояние внутреннего противоборства и подверглась внешнему и внутреннему разорению.

«… Наша смутная эпоха ничего не изменила, ничего не внесла нового в государственный механизм, в строй понятий, в быт общественной жизни, в нравы и стремления, ничего такого, что, истекая из ее явлений, двинуло бы течение русской жизни на новый путь, в благоприятном или неблагоприятном для нее смысле. Страшная встряска перебуровила все вверх дном, нанесла народу несчетные бедствия; не так скоро можно было поправиться после того Руси… Русская история идет чрезвычайно последовательно, но ее разумный ход будто перескакивает через Смутное время и далее продолжает свое течение тем же путем, тем же способом, как и прежде. В тяжелый период Смуты были явления новые и чуждые порядку вещей, господствовавшему в предшествовавшем периоде, однако они не повторялись впоследствии, и то, что, казалось, в это время сеялось, не возрастало после».

Исследованием Смуты занимался и Н.И. Костомаров в своей работе «Смутное время в Московском государстве в начале XVII столетия». Автор разделяет версию убийства царевича Дмитрия по приказу Бориса Годунова. «Его беспокоил ребенок Димитрий…Он был рожден от восьмой жены… И сын, рожденный от такого брака, не был законным. Сначала Борис хотел воспользоваться этим обстоятельством и запретил молиться о нем в церквах. Сверх того, по приказанию Бориса был распространен с умыслом слух, что царевич злого нрава, с удовольствием смотрит, как режут баранов.

Но скоро Борис увидел, что этим не достигнешь цели: слишком тяжело было убедить московский народ, в том, что царевич незаконнорожденный и потому не может претендовать на престол: для московских людей он был все-таки сын царя, кровь его и плоть. Видно, что русский народ признавал за Димитрием право царствовать…Борис, попытавшись и так, и сяк, отстранить Димитрия от будущего воцарения, убедился, что нельзя вооружить против него русских. Не было для Бориса другого выхода: либо Димитрия сгубить, либо самому со дня на день ждать гибели. Человек этот уже привык не останавливаться перед выбором средств». Таким образом, Дмитрий был убит по приказу Бориса Годунова. Здесь Костомаров дублирует версию Карамзина, Соловьева и Ключевского. Следовательно, Лжедмитрий был самозванцем, но Костомаров не ассоциирует самозванца с именем Григория Отрепьева. «Со времени появления Димитрия царь Борис вел против него борьбу таким способом, какой только мог быть наиболее выгоден…: исподволь распространялись слухи, что новоявленный Димитрий в Польше — Гришка Отрепьев, расстрига, беглый монах из Чудова монастыря». Борис уверял всех, что Дмитрия нет на свете, а в Польше какой-то обманщик и он не боится его. Значит, по Костомарову, Борис не знал истинного имени самозванца, и для успокоения народа стал сам распространять слухи. Н.И. Костомаров считает, что место, где появились слухи о самозванце — польская Украина, которая была в это время — «обетованной землей удали, отваги, смелых затей и предприимчивости. И всякий, кто бы в Украине не назвался именем Димитрия, мог бы рассчитывать на поддержку: дальнейший успех зависел от способностей и умения вести дело». Автор замечает, что интрига зародилась в голове и самого самозванца, и отмечает, что «это был перехожий калика, странник, который говорил, что он вышел из Московской земли». Самозванец был достаточно умным и хитрым, чтобы обмануть польских панов и использовать желания их по отношению к Москве в своих интересах. Хотя автор оставляет «пока нерешенным вопрос о том, считал ли он (Лжедмитрий) себя настоящим Дмитрием или был сознательным обманщиком».

Н.И. Костомаров полагает, что Речь Посполитая ухватилась за самозванца с целями политического ослабления России и подчинения ее папству. Именно ее вмешательство придало Смуте такой тяжелый характер и такую продолжительность.

Сергей Михайлович Соловьёв (5 (17) мая 1820 года, Москва — 4 (16) октября 1879 года, там же) — российский историк;профессор Московского университета (с 1848), ректор Московского университета (1871—1877), ординарный академик Императорской Санкт-Петербургской Академии Наук по Отделению Русского языка и словесности (1872), тайный советник.

30 лет неустанно работал Соловьёв над «Историей России», славой его жизни и гордостью русской исторической науки. Первый том её появился в 1851 году, и с тех пор аккуратно из года в год выходило по тому. Последний, 29-й, вышел в 1879 году, уже по смерти автора. В этом монументальном труде Соловьёв проявил энергию и силу духа, тем более изумительные, что в часы «отдыха» он продолжал готовить много других книг и статей разнообразного содержания.

Русская историография, в ту пору, когда появился Соловьёв, уже вышла из карамзинского периода, перестав главную задачу свою видеть в одном только изображении деятельности государей и смены правительственных форм; чувствовалась потребность не только рассказывать, но и объяснять события прошлого, уловить закономерность в последовательной смене явлений, открыть руководящую «идею», основное «начало» русской жизни. Попытки подобного рода даны были ещё Полевым и славянофилами, как реакция старому направлению, олицетворённом Карамзиным в его «Истории государства Российского». В этом отношении Соловьёв сыграл роль примирителя. Государство, учил он, будучи естественным продуктом народной жизни, есть сам народ в его развитии: одно нельзя безнаказанно отделять от другого. История России есть история её государственности — не правительства и его органов, как думал Карамзин, но жизни народной в её целом. В этом определении слышится влияние отчасти Гегеля с его учением о государстве, как совершеннейшем проявлении разумных сил человека, отчасти Ранке, оттенявшего с особой рельефностью последовательный рост и силу государств на Западе; но ещё больше влияние самих факторов, определивших характер русской исторической жизни. Преобладающая роль государственного начала в русской истории подчёркивалась и раньше Соловьёва, но им впервые было указано истинное взаимодействие этого начала и элементов общественных. Вот почему, идя значительно дальше Карамзина, Соловьёв не мог преемственность правительственных форм изучать иначе, как в самой тесной связи с обществом и с теми переменами, какие вносила в его жизнь эта преемственность; и в то же время он не мог противопоставлять, подобно славянофилам, «государство» «земле», ограничиваясь проявлениями одного только «духа» народа. Одинаково необходим был в его глазах генезис и государственного, и общественного быта.

В логической связи с такой постановкой задачи находится другое основное воззрение Соловьёва, заимствованное у Эверса и развитое им в стройное учение о родовом быте. Постепенный переход этого быта в быт государственный, последовательное превращение племён в княжества, а княжеств — в единое государственное целое — вот, по мнению Соловьёва, основной смысл русской истории. С Рюрика и до наших дней русский историк имеет дело с единым цельным организмом, что обязывает его «не делить, не дробить русскую историю на отдельные части, периоды, но соединять их, следить преимущественно за связью явлений, за непосредственным преемством форм; не разделять начал, но рассматривать их во взаимодействии, стараться объяснять каждое явление из внутренних причин, прежде чем выделить его из общей связи событий и подчинить внешнему влиянию». Эта точка зрения оказала громадное влияние на последующее развитие русской историографии. Прежние деления на эпохи, основанные на внешних признаках, лишённые внутренней связи, потеряли свой смысл; их заменили стадии развития. «История России с древнейших времён» и есть попытка проследить наше прошлое применительно к высказанным взглядам. Вот сжатая схема русской жизни в её историческом развитии, выраженная, по возможности, собственными словами Соловьёва.

Сергей Михайлович Соловьев считал причиной лихолетья дурное состояние нравственности, явившееся результатом столкновения новых государственных начал со старыми, которое проявилось в борьбе московских государей с боярством. Другую причину Смуты он усматривал в чрезмерном развитии казачества с его противогосударственными стремлениями.

Данная книга историка освещает события от начала царствования Федора Иоанновича и до освобождения Москвы от иностранных интервентов и возведения на престол Михаила Романова. Рассказывается и об осаде Троице— Сергиева монастыря польско-литовскими захватчиками, о героизме и стойкости осажденных.

О некоторых личностных качествах самозванца С.М. Соловьева отзывался с симпатией, видя в нем талантливого человека, введенного в заблуждение другими людьми, стремящимися использовать его в своих политических целях… «Лжедмитрий не был сознательный обманщик. Если бы он был обманщик, а не обманутый, чего бы ему стоило сочинить подробности своего спасения и похождений? Но он этого не сделал? Что он мог объяснить? Могущественный люди, его подставлявшие, разумеется, были так осторожны, что не действовали непосредственно. Он знал и говорил, что некоторые вельможи спасли его и покровительствуют, но имени их он не знает». С.М. Соловьеву импонировали доброжелательный нрав Лжедмитрия I, его сообразительность в государственных делах, страстная любовь к Марине Мнишек. Автор первый среди историков выдвинул мысль, что бояре, выдвинув Григория Отрепьева на роль самозванца, сумели настолько внушить ему мысль о его царственном происхождении, что он сам уверовал в ту мистификацию и в своих мыслях и поступках не отделял себя от царевича Дмитрия.

Таким образом, согласно С.М. Соловьеву и Н.И.Костомарову, Смута началась боярской интригой, в которую втянулась и Речь Посполитая, преследуя свои цели, а во главе этой интриги, играя роль марионетки, под именем Дмитрия был поставлен Григорий Отрепьев.

Глава 4. Вторая половина XIX века. В.О. Ключевски
й. П.Н. Милюков. С.Ф. Платонов

Рассматривая историографию Смутного времени, следует отметить петербургского ученого Сергея Федоровича Платонова. Из более чем ста его работ половина, по крайней мере, посвящена именно русской истории рубежа XVI-XVII вв.

Сергей Федорович Платонов (16 (28) июня 1860, Чернигов — 10 января 1933, Самара) — русский историк, академик Российской академии наук (1920).

По Платонову, отправной точкой, определившей особенности русской истории на много веков вперёд, является «военный характер» Московского государства, возникшего в конце XV века. Окружённое почти одновременно с трёх сторон врагами, действовавшими наступательно, великорусское племя вынуждено было принять чисто военную организацию и постоянно воевать на три фронта. Чисто военная организация Московского государства имела своим следствием закрепощение сословий, что на много столетий вперёд предопределило внутреннее развитие страны, в том числе и знаменитую «Смуту» начала XVII века.

«Раскрепощение» сословий началось с «раскрепощения» дворянства, которое получило своё окончательное оформление в «Жалованной грамоте дворянству» 1785 года. Последним актом «раскрепощения» сословий явилась крестьянская реформа 1861 года. Однако, получив личные и экономические свободы, «раскрепощённые» сословия не дождались свобод политических, что нашло выражение в «умственном брожении радикального политического характера», вылившемся, в конце концов, в террор «народовольцев» и революционные потрясения начала XX века.

В труде Сергея Федоровича Платонова анализируются причины, характер и последствия событий Смутного времени в Московском государстве XVI — XVII веков.

Рассказ о втором народном ополчении под предводительством Минина и Пожарского, а также о нравственной и патриотической роли Троицкого монастыря в период Смуты. Большая роль в этой деятельности принадлежала архимандриту Дионисию.

С.Ф. Платонов считает, что «причины Смуты, несомненно, летали в столько же в самом московском обществе, сколько же и вне его». По вопросу смерти царевича Дмитрия Платонов не становится ни на сторону официальной версии нечаянного самоубийства, ни на сторону обвинителя Бориса Годунова в убийстве. «Помня возможность происхождения обвинений против Бориса и соображая все сбивчивые подробности дела, нужно в результате сказать, что трудно и пока рискованно настаивать на самоубийстве Дмитрия, но в тоже время нельзя принять господствующее мнение об убийстве Дмитрия Борисом… Огромное количество темных и неразрешенных вопросов заключается в обстоятельствах смерти Дмитрия. До тех пор, пока они не будут разрешены, обвинения против Бориса будут стоять на очень шаткой почве, и он перед нами и судом будет не обвиняемым, а только подозреваемым…».

Автор считает, что «Самозванец был действительно самозванец, и притом московского происхождения. Олицетворяя собой идею, бродившую в московских умах во время царского избрания 1598 г. и снабженный хорошими сведениями о прошлом подлинного царевича, очевидно, из осведомленных кругов. Самозванец мог достичь успеха и пользоваться властью только потому, что его желали привлечь владевшие положением дел бояре». Следовательно, С.Ф. Платонов полагает, что «в лице самозванца московское боярство попробовало еще раз напасть на Бориса». Рассуждая о личности самозванца, автор указывает на различные версии авторов и этот вопрос оставляет открытым, но подчеркивает тот бесспорный факт, что «Отрепьев участвовал в этом замысле: легко может быть, что роль его ограничивалась пропагандой в пользу самозванца». «За наиболее верное также можно принять и то, что Лжедмитрий I — затея московская, что это подставное лицо верило в свое царское происхождение и свое восшествие на престол считало делом вполне правильным и честным».

Платонов не придает ей большого внимания роли Речи Посполитой в самозванческой интриге и указывает на то, что «в целом польское общество сдержанно относилось к делу самозванца и не увлекалось его личностью и рассказами…Не верили самозванцу лучшие части польского общества, не верил ему и польский сейм 1605 г., который запретил полякам поддерживать самозванца… Хотя король Сигизмунд III и не держался тех постановлений сейма, однако он сам не решался открыто и официально поддерживать самозванца».

«…Смута наша богата реальными последствиями, отозвавшимися на нашем общественном строе, на экономической жизни ее потомков. Если Московское государство кажется нам таким же в основных своих очертаниях, каким было до Смуты, то это потому, что в Смуте победителем остался тот же Государственный порядок, какой формировался в Московском государстве в XVI веке, а не тот, который принесли бы нам его враги — католическая и аристократическая Польша и казачество; жившее интересами хищничества и разрушения, отлившееся в форму безобразного «круга». Смута произошла не случайно, а была обнаружением и развитием давней болезни, которой прежде страдала Русь. Эта болезнь окончилась выздоровлением государственного организма. Мы видим после кризиса Смуты тот же организм, тот же государственный порядок. Поэтому мы склонны думать, что Смута была только неприятным случаем без особенных последствий». — С.Ф. Платонов «Лекции по русской истории»

«В Смуте шла борьба не только политическая и национальная, но и общественная. Не только воевали между собой претенденты на престол московский и сражались русские с поляками и шведами, но и одни слои населения враждовали с другими: казачество боролось с оседлой частью общества, старалось возобладать над ней, построить землю по-своему — и не могло. Борьба привела к торжеству оседлых слоев, признаком которого было избрание царя Михаила. Эти слои и выдвинулись вперед, поддерживая спасенный ими государственный порядок. Но главным деятелем в этом военном торжестве было городское дворянство, которое и выиграл больше всех. Смута много принесла ему пользы и укрепила его положение. Смута ускорила процесс возвышения московского дворянства, который без нее совершился бы несравненно медленнее. …Что касается до боярства, то оно, наоборот, много потерпело от Смуты.

Но вышесказанным не исчерпываются результаты Смуты. Знакомясь с внутренней историей Руси в XVII веке, мы каждую крупную реформу XVII века должны будем возводить к Смуте, обусловливать ею. Если к этому мы прибавим те войны XVII века, необходимость которых вытекала прямо из обстоятельств, созданных Смутой, то поймем, что Смута была очень богата результатами и отнюдь не составляла такого эпизода в нашей истории, который случайно явился и бесследно прошел. Можно сказать, что Смута обусловила почти всю нашу историю в XVII веке». — С.Ф. Платонов «Лекции по русской истории».

Таким образом, С.Ф. Платонов отвергает категоричность Карамзина в отношении Бориса Годунова как злодея и несомненного убийцу Дмитрия, а так же ставит под сомнение отождествление самозванца с Отрепьевым.

Похожей точки зрения придерживался и историк В.О. Ключевский. Он отмечает в своем курсе «Русской истории», что Лжедмитрий I «был только испечен в польской печке, а заквашен в Москве», указывая тем самым, что организаторами самозванческой интриги были московские бояре.

Василий Осипович Ключевский (16 (28) января 1841, село Воскресеновка Пензенской губернии — 12 (25) мая 1911,Москва) — русский историк, ординарный профессор Московского университета; ординарный академик Императорской Санкт-Петербургской Академии наук (сверх штата) по истории и древностям Русским (1900), председатель Императорского Общества истории и древностей российских при Московском университете, тайный советник.

В.О. Ключевский, размышляя о личности самозванца, не утверждает категорически, что это был именно Отрепьев, как это делает Н.М. Карамзин. «…Этот неведомый кто-то, воссевший на престол после Бориса, возбуждает большой анекдотический интерес. Его личность до сих пор остается загадочной, несмотря на все усилия ученых разгадать ее. Долго господствовало мнение от самого Бориса, что это был сын Галицкого мелкого дворянина Юрий Отрепьев, в иночестве Григорий. Трудно сказать, был ли первым самозванцем этот Григорий или другой».

Вопрос о том, как получилось то, что Лжедмитрий I «…держался как законный природный царь, вполне уверенный в своем царственном происхождении» автор оставляет нераскрытым. «Но как сложился у Лжедмитрия такой взгляд на себя, это остается загадкой не столько исторической, сколько и психологической». Рассуждая о смерти царевича Дмитрия в Угличе, В.О. Ключевский отмечает, что «…трудно предположить, чтобы это дело сделалось без ведома Бориса, подстроено было какой-нибудь чересчур услужливой рукой, которая хотела сделать угодное Борису, угадывая его тайные желания». Таким образом, можно отметить, что в отличие от Н.М. Карамзина, С.М. Соловьев и В.О. Ключевский не были столь категоричны в своих суждениях насчет личности Лжедмитрия I как Отрепьева. И считали, что главными виновниками интриги были русские бояре, а не Речь Посполитая.

Василий Осипович Ключевский посвятил Смуте 41, 42 и 43— ю лекции своего знаменитого «Курса русской истории».

«… В основе Смуты лежала борьба социальная: когда поднялся общественный низ, Смута превратилась в социальную борьбу, в истребление высших классов низшими». — В.О. Ключевский

«… Это печальная выгода тревожных времен: они отнимают у людей спокойствие и довольство и взамен дают опыты и идеи. Как в бурю листья на деревьях повертываются изнанкой, так смутные времена в народной жизни, ломая фасады, обнаруживают задворки, и при виде их люди, привыкшие замечать лицевую сторону жизни, невольно задумываются и начинают думать, что они доселе видели далеко не все. Это и есть начало политического размышления. Его лучшая, хотя и тяжелая школа — народные перевороты. Этим объясняется обычное явление — усиленная работа политической мысли во время и тотчас после общественных потрясений». — В.О. Ключевский.

К сообщаемой в нем информации представляется целесообразным добавить ставшее достоянием исторической науки в последнее время. Ученые долго не могли, да и сейчас не могут составить представление о времени пребывания Лжедмитрия на троне, его политике. Дело в том, что после его свержения власти приказали сжечь все грамоты и другие документы, связанные с его именем. Но к счастью, оказалось, что не все они были уничтожены. Р.Г. Скрынникову удалось обнаружить грамоту Лжедмитрия I от 31 января 1606 г. «служилым и всяким людям» г. Томска с жалованием «царских милостей», что свидетельствует о попытках Лжедмитрия I создать в народе представление о себе как о «добром царе», пекущемся о благе населения России. Это подтверждается и свидетельствами иностранцев — современников, живших тогда в Москве.

…

Подобные документы

Обзор взглядов иностранных историков на начало Смуты в России, и основные ее причины — убийства Борисом Годуновым царевича Димитрия. Особенности политической обстановки в России перед началом Смуты, ее исторических событий. Анализ итогов смутного времени.

курсовая работа , добавлен 28.04.2010

Анализ мнений историков XIX — начала ХХ вв. по отношению к периоду становления Московского Царства. Взгляды В.О. Ключевского, С.Ф. Платонова и С.М. Соловьева на период правления Ивана III и Василия III. Политическая концепция московского самодержавия.

реферат , добавлен 28.01.2013

Причины, ход и последствия Смуты по мнению Р.Г. Скрынникова. Источники социального кризиса, породившего ее. Анализ событий, связанных с действиями Лжедмитрия I-го и II-го. Внешнеполитическое положение России. Взгляды историков на события Смутного времени.

реферат , добавлен 29.01.2015

Взгляды зарубежных историков на крестовые походы XI–XII веков: западный и восточный. Причины и предпосылки данного исторического явления. Отечественные историки о крестовых походах, особенности отражения образа «Свой – Чужой» в трудах последних авторов.

курсовая работа , добавлен 01.12.2014

Западная Европа и Россия на пороге Нового времени. Начало Великой Смуты в России, ее основные причины, новые явления в социально-политической жизни государства. Особенности кульминации событий смутного времени. Роль и историческое значение Смуты.

контрольная работа , добавлен 10.11.2010

«Смутное время». Польско-шведская интервенция. Предпосылки и причины смуты. Лжедмитрий и Лжедмитрий II. Польско-шведская интервенция в период «Смутного времени». Внутренняя политика первых Романовых. Восстание под предводительством Степана Разина.

реферат , добавлен 03.12.2008

Изучение истории России в период «смутного времени», основные проблемы данного этапа. Изучение и сопоставление работ современников Смуты и нынешних историков с целью выявления их отношения к понятию «Божественной власти» и персонализации власти в России.

научная работа , добавлен 05.02.2011

Начало смуты, приход к власти Бориса Годунова и ссылка бояр. Причины возникновения самозванчества, Лжедмитрий I. Василий Шуйский, восстание Болотникова. Оценка периода смуты русскими и советскими историками. Причины польско-шведской интервенции.

реферат , добавлен 12.01.2012

События эпохи Смутного времени. Отображение данных событий в «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина. Исследование Смуты историком Н.И. Костомаровым. Анализ трактования роли и подлинности Лжедмитрия I некоторыми историографами разного времени.

реферат , добавлен 21.02.2011

Сравнительный анализ личности и деятельности Петра I по научным работам историков В. Ключевского, С. Соловьёва, Н. Карамзина. Оценка государственных реформ и их последствий, внешней политики императора Петра І, его образа жизни и мыслей, характера.

Мы подготовили для наших читателей подробную цитатную характеристику Макара Чудры из рассказа Максима Горького. Используйте наш материал для написания сочинения по литературе.

Образ Макара Чудры — цитаты

…прямо против меня – фигуру Макара Чудры, старого цыгана, – он сторожил коней своего табора, раскинутого шагах в пятидесяти от нас…

Макар Чудра внешность и описание — цитаты

…Не обращая внимания на то, что холодные волны ветра, распахнув чекмень, обнажили его волосатую грудь и безжалостно бьют её, он полулежал в красивой, сильной позе, лицом ко мне, методически потягивал из своей громадной трубки, выпускал изо рта и носа густые клубы дыма и, неподвижно уставив глаза куда‑то через мою голову в мёртво молчавшую темноту степи, разговаривал со мной, не умолкая и не делая ни одного движения к защите от резких ударов ветра…

…Я закутался плотнее в шинель и, лежа, смотрел в его старое лицо, черное от загара и ветра. Он, сурово и строго качая головой, что‑то шептал про себя; седые усы шевелились, и ветер трепал ему волосы на голове…

Возраст Макара Чудры — цитаты

– А я, вот смотри, в пятьдесят восемь лет столько видел…

Прошлое Макара Чудры — цитаты

– В тюрьме я сидел, в Галичине. «Зачем я живу на свете?» – помыслил я со скуки, – скучно в тюрьме, сокол, э, как скучно! – и взяла меня тоска за сердце, как посмотрел я из окна на поле, взяла и сжала его клещами. Кто скажет, зачем он живёт? Никто не скажет, сокол!…

Характер Макара Чудры — цитаты

– Гоп, гоп, эгой! – крикнул им ласково Макар и, похлопав ладонью шею своего любимого вороного коня, сказал, обращаясь ко мне: – Спать пора! – Потом завернулся с головой в чекмень и, могуче вытянувшись на земле, умолк…

Семья Макара Чудры — цитаты

…Он плюнул в костер и замолчал, снова набивая трубку. Ветер выл жалобно и тихо, во тьме ржали кони, из табора плыла нежная и страстная песня‑думка. Это пела красавица Нонка, дочь Макара…

…Ты Нонку мою знаешь? Царица девка! Ну, а Радду с ней равнять нельзя – много чести Нонке!…

Макар Чудра и Лойко Зобар — цитаты

…Наш табор кочевал в то время по Буковине, – это годов десять назад тому…

…Будь я проклят, коли я его не любил уже, как себя, раньше, чем он мне слово сказал или просто заметил, что и я тоже живу на белом свете!…

…Вот, сокол, какие люди бывают! Взглянет он тебе в очи и полонит твою душу, и ничуть тебе это не стыдно, а еще и гордо для тебя. С таким человеком ты и сам лучше становишься. Мало, друг, таких людей! Ну, так и ладно, коли мало. Много хорошего было бы на свете, так его и за хорошее не считали бы. Так‑то! А слушай‑ка дальше…

Макар Чудра цитаты о труде — цитаты

– Смешные они, те твои люди. Сбились в кучу и давят друг друга, а места на земле вон сколько, – он широко повел рукой на степь. – И все работают. Зачем? Кому? Никто не знает. Видишь, как человек пашет, и думаешь: вот он по капле с потом силы свои источит на землю, а потом ляжет в неё и сгниёт в ней. Ничего по нем не останется, ничего он не видит с своего поля и умирает, как родился, – дураком…

– Что ж, – он родился затем, что ли, чтоб поковырять землю, да и умереть, не успев даже могилы самому себе выковырять? Ведома ему воля? Ширь степная понятна? Говор морской волны веселит ему сердце? Он раб – как только родился, всю жизнь раб, и всё тут! Что он с собой может сделать? Только удавиться, коли поумнеет немного…

Макар Чудра о вере — цитаты

– Хе! Говорил я с одним человеком. Строгий человек, из ваших, русских. Нужно, говорит он, жить не так, как ты сам хочешь, а так, как сказано в божьем слове. Богу покоряйся, и он даст тебе всё, что попросишь у него. А сам он весь в дырьях, рваный. Я и сказал ему, чтобы он себе новую одежду попросил у бога. Рассердился он и прогнал меня, ругаясь. А до того говорил, что надо прощать людей и любить их. Вот бы и простил мне, коли моя речь обидела его милость. Тоже – учитель! Учат они меньше есть, а сами едят по десять раз в сутки…

Макар Чудра о любви и женщинах — цитаты

…Так и надо – не верь девкам и держись от них дальше. Девке целоваться лучше и приятней, чем мне трубку курить, а поцеловал ее – и умерла воля в твоем сердце. Привяжет она тебя к себе чем‑то, чего не видно, а порвать – нельзя, и отдашь ты ей всю душу. Верно! Берегись девок! Лгут всегда! Люблю, говорит, больше всего на свете, а ну‑ка, уколи ее булавкой, она разорвет тебе сердце. Знаю я! Эге, сколько я знаю!…

Макар Чудра о городе — цитаты

– Смешные они, те твои люди. Сбились в кучу и давят друг друга, а места на земле вон сколько, – он широко повел рукой на степь. – И все работают. Зачем? Кому? Никто не знает…

Макар Чудра о смысле жизни — цитаты

– Так ты ходишь? Это хорошо! Ты славную долю выбрал себе, сокол. Так и надо: ходи и смотри, насмотрелся, ляг и умирай – вот и всё!…

– Жизнь? Иные люди? – продолжал он, скептически выслушав моё возражение на его «Так и надо». – Эге! А тебе что до того? Разве ты сам – не жизнь? Другие люди живут без тебя и проживут без тебя. Разве ты думаешь, что ты кому‑то нужен? Ты не хлеб, не палка, и не нужно тебя никому…

Макар Чудра о счастье — цитаты

– Учиться и учить, говоришь ты? А ты можешь научиться сделать людей счастливыми? Нет, не можешь. Ты поседей сначала, да и говори, что надо учить. Чему учить? Всякий знает, что ему нужно. Которые умнее, те берут что есть, которые поглупее – те ничего не получают, и всякий сам учится…

Высказывания Макара Чудры — цитаты

…А мы лежим да слушаем и думаем: как быть? И знаем, что, коли два камня друг на друга катятся, становиться между ними нельзя – изувечат. Так и шло дело…

…Мало, друг, таких людей! Ну, так и ладно, коли мало. Много хорошего было бы на свете, так его и за хорошее не считали бы…

…Так охнул, что у меня сердце кровью облилось от жалости, но все ж не подошел к нему. Словом горю не поможешь – верно?! То‑то!…

Политические взгляды

Разные взгляды Базарова и Кирсанова исходят из их социального положения.

Павел Петрович Кирсанов – яркий представитель аристократического общества. Он потомственный дворянин.

Евгений Базаров – разночинец. Его мать была дворянского происхождения, а отец был обычным лекарем. Это позволяет говорить о промежуточном положении Базарова: он не считает себя дворянином, но и к числу простых мужиков он себя не относит.

В связи с этой разницей в происхождении у Базарова и Кирсанова разные общественно-политические взгляды.

Базаров	Кирсанов
Отношение к дворянству, аристократии и принципам	«Аристократизм, либерализм, прогресс, принципы… – подумаешь, сколько иностранных и бесполезных слов! Русскому человеку они даром не нужны»; «Мы действуем в силу того, что признаём полезным. В теперешнее время полезнее всего отрицание – мы отрицаем… Всё…» Читайте также:  Анализ монолога с ключом-ключ к пониманию человека в поэме «Гроза»	«Я хочу только сказать, что аристократизм — принсип, а без принсипов жить в наше время могут одни безнравственные или пустые люди»; «Без чувства собственного достоинства, без уважения к самому себе, – а в аристократе эти чувства развиты, – нет никакого прочного основания общественному зданию»
Планы на общественное будущее	«Сперва нужно место расчистить»	«Вы все отрицаете, или, выражаясь точнее, вы все разрушаете… Да ведь надобно же и строить»
Отношение к народу	«Народ полагает, что когда гром гремит, это Илья-пророк в колеснице по небу разъезжает. Что ж? Мне соглашаться с ним?»; «Мой дед землю пахал, – с надменною гордостию отвечал Базаров. – Спросите любого из ваших же мужиков, в ком из нас – в вас или во мне – он скорее признает соотечественника. Вы и говорить-то с ним не умеете» (Кирсанову)	«Нет, русский народ не такой, каким вы его воображаете. Он свято чтит предания, он – патриархальный, он не может жить без веры»; «А вы говорите с ним и презираете его в то же время» (Базарову)

Философские взгляды

Основные споры между Кирсановым Павлом Петровичем и Базаровым происходят из-за разного отношения к нигилизму.

Базаров	Кирсанов
Взгляды	Считает себя нигилистом, за которым стоит будущее. Отрицает общепризнанные нормы	Отрицает значение нигилизма, считая, что такие философские взгляды на жизнь являются угрозой для всего общества
Цитаты	«Мы действуем в силу того, что мы признаем полезным, – промолвил Базаров. – В теперешнее время полезнее всего отрицание – мы отрицаем»	«Материализм, который вы проповедуете, был уже не раз в ходу и всегда оказывался несостоятельным»; «И эта зараза уже далеко распространилась»

Пожалуйста, напишите афоризмы Базарова!

Напишите пожалуйста афоризмы базарова!

1. природа не храм, а мастерская и человек в ней работник.
2. 1.»Этакое богатое тело! Хоть сейчас в анатомический театр» 2.»Материализм, который вы проповедуете, был уже не раз в ходу и всегда оказывался несостоятельным». 3.»Свободно мыслят между женщин только уроды»,4.»Природа не храм, а мастерская5.»Люди что деревья в лесу»… 6.»Лес рубят — щепки летят» 7.»Всякий человек — загадка».
   8.»Теперь темнота»
3. Природа не храм, а мастерскаяЧеловек это звучит гордо.порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого поэтаМы с тобой те же лягушки, объясняет Базаров дворовым мальчишкам физиологию человека Люди что деревья в лесу.Лес рубят щепки летят. Когда я встречу человека, который не спасовал бы передо мной, тогда я изменю свое мнение о самом себеЭтакое богатое тело! Хоть сейчас в анатомический театр так оценивает Базаров прекрасный экземпляр той же лягушки Одинцову.
   Дуньте на умирающую лампаду, и пусть она погаснет
4. АФОРИЗМЫ В РОМАНЕ ОТЦЫ И ДЕТИ.Половина стихов Горя от ума вошла в пословицы, как и предсказывал А. С. Пушкин. О баснях Крылова нечего и говорить. Но в русской литературе существует еще один источник афоризмов — роман И. С. Тургенева Отцы и дети. Может быть, это не такой богатый источник, как стихи Грибоедова и Крылова, может быть, афористичность высказываний Базарова и других героев романа не так широко вошла в наш речевой обиход, но и жанр философского романа Тургенева — это не жанр комедии или басни. И все же.. .Природа не храм, а мастерская. Весь строй романа отрицает эту базаровскую философию. Сам Базаров к концу романа приходит к осознанию своей ошибки. Но фраза осталась, а вторая половина ее (человек в ней работник) не раз выдавалась за синоним горь-ковского Человек — это звучит гордо.Хорошо, конечно, что другое высказывание Базарова, всем известные слова о порядочном химике, не стало руководством к действию для современных деятелей прогресса. Впрочем.. . Забытая ныне дискуссия о физиках и лириках в пору научно-технической революции лет двадцать — тридцать назад проходила под этим знаком.Удивительно точно и емко сформулировал Тургенев устами своего героя credo физиологов (Павлова и др.) . Мы с тобой те же лягушки, — объяснял Базаров дворовым мальчишкам физиологию человека. Зловещий смысл этой фразы, вложенный в нее Тургеневым, раскрылся в начале XX века, когда Роковые яйца и Собачье сердце Булгакова показали весь ужас такого подхода к природе и человеку.Афоризмы Базарова о воспитании человека, о психологии и сложной душевной жизни, которую он в начале своего поприща склонен был отрицать, тоже несут в себе пугающе-пророческий смысл, неясный, конечно, для героя, но предчувствуемый автором. Люди что деревья в лесу… Отсюда один шаг до знаменитого:Лес рубят — щепки летят. Ни один ботаник, — как говорил Базаров, — не станет заниматься каждою отдельной березой. Конечно, если между древесиной и человеком не усматривается принципиальной разницы (а древесина — это ведь даже не лягушка!) , всегда найдется ботаник, который пустит на щепки русский лес. И пустили.Так вот, если первобытный человек видел в дереве дриаду, в ручье — наяду, то есть душу, то от физиолога Базарова, не желающего видеть душу в самом человеке, один шаг до какого-нибудь ки-борга. И вполне в духе этой логики отношение Базарова к любви. У лягушек разве есть любовь? А мы с тобой те же лягушки. Значит, нет таинственных отношений между мужчиной и женщиной. Mbi, физиологи, знаем, какие это отношения. А женщины.. . Свободно мыслят между женщин только уроды, — считает Базаров. В тоталитарном государстве замечательный герой Тургенева сделал бы карьеру Благодетеля из романа Замятина. Личность отменяется, поэтому все — Мы. Любовь отменяется, всем выдаются билеты на физиологические отношения. Свобода мысли тоже ни к чему. Свободно не мыслят уже ни женщины, ни мужчины. Впрочем, для себя Базаров оставляет некоторую недосягаемую для других высоту. Известно его высказывание: Когда я встречу человека, который не спасовал бы передо мной, тогда я изменю свое мнение о самом себе. Значит, мы с тобой лягушки, твари дрожащие, а Базаров-то, оказывается, право имеет, говоря словами другого сверхчеловека, который уже не лягушек распластал, а человека убил. И для Раскольникова человек тоже был лягушкой, вошью. Впрочем, некоторые интересные в анатомическом отношении экземпляры таким сверхчеловекам даже очень нравятся.
   Этакое богатое тело! Хоть сейчас в анатомический театр — так оценивает Базаров прекрасный экземпляр той же лягушки. Когда-то мы писали сочинение на тему: Почему Одинцова не ответила на любовь Базарова? А вы бы ответили на любовь индивидуума, сладострастно прикидывающего, как лучше пустить вас под скальпель? Как и следовало ожидать, природа сумела отомстить за себя, лягушка оказалась не тварью дрожащей, а царевной-лягушкой, тайну которой Базаров не постиг, спасовав перед непости

Внимание, только СЕГОДНЯ!
growthsummitrussia.ru

Нравственные ценности

Базаров	Кирсанов
Отношение к любви	«Любовь – белиберда, непростительная дурь»; «И что за таинственные отношения между мужчиной и женщиной? Мы, физиологи, знаем, какие это отношения. Ты проштудируй-ка анатомию глаза: откуда тут взяться, как ты говоришь, загадочному взгляду? Это все романтизм, чепуха, гниль, художество»; «Этакое богатое тело, хоть сейчас в анатомический театр»	«Подумайте, что может быть ужаснее, как любить и не быть любимым!»
Отношение к искусству	«Порядочный химик в 20 раз полезнее всякого поэта»; «Рафаэль гроша медного не стоит»	Отмечает роль искусства, но сам им не интересуется: «Он не был рожден романтиком, и не умела мечтать его щегольски сухая и страстная… душа»
Отношение к природе	«Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник»	Любит природу, которая позволяет ему побыть в уединении с самим собой

Данная статья, которая поможет написать сочинение «Таблица «Спор Базарова и Павла Петровича»», рассмотрит политические, философские и нравственные взгляды представителей «отцов и детей» из романа И. С. Тургенева.

Уроки 53-54. Базаров — нигилист

Цели уроков:

познакомиться с толкованием понятия «нигилизм»; сравнить понятие «нигилизм» и взгляды Базарова.

Ход урока

I. Проверка домашнего задания

1. Учащиеся зачитывают все варианты определений понятия «нигилизм». При необходимости учитель дополняет ответы:

Нигилизм

— это…

— (от лат, nihil — «ничто») отрицание общепринятых ценностей: идеалов, моральных норм, культуры, форм общественной жизни. (Большой энциклопедический словарь)

— «безобразное и безнравственное учение, отвергающее все, чего нельзя ощупать (Толковый словарь В. Даля)

— «голое отрицание всего, логически не оправданный скептицизм (Толковый словарь русского языка)

— «философия скептицизма, которая возникла в России в ХIХ веке в начале правления Александра II. Ранее этот термин применялся к некоторым ересям в Средние Века. В русской литературе термин нигилизм

был впервые использован, пожалуй, Н. Надеждиным в статье в «Вестнике Европы»… Надеждин… приравнивал нигилизм к скептицизму. (
М. Катков
)

2. Проверка заполнения таблицы. Четыре ученика у доски заполняют таблицу (по одному пункту таблицы каждый). Учащиеся сверяют свои таблицы с таблицей, заполненной на доске. Дополняют отвечающих или свои записи.

3. Вывод и ответ на вопрос:

— Прав ли был автор, причисляя Базарова к нигилистам? Идентичны ли его убеждения с нигилистическими?

(Убеждения Базарова вполне подходят под определение нигилистических. Отрицание всего и всех: моральных устоев, искусства, чувств. Базаров объяснял все жизненные явления с точки зрения науки, материализма. Все это было собрано и описано Тургеневым в образе Базарова.)

II. Работа по тексту романа

Для того чтобы лучше понять суть образа мыслей Базарова нигилиста, обратимся к трем диалогическим сценам романа, которые раскрывают основные постулаты нигилистической картины мира.

— Когда мы впервые слышим слово «нигилист» и кто при этом присутствует?

(В первой сцене, происходящей за утренним чаем, принимают участие братья Кирсановы и Аркадий. Именно здесь впервые прозвучало слово «нигилист», не на шутку встревожившее старшее поколение, обозначавшее критическое отношение ко всем существующим «авторитетам» и «принципам» («нигилист — это человек, которые не склоняется ни перед какими авторитетами, который не принимает ни одного принципа на веру, каким бы уважением ни был окружен этот принцип».)

— С какой целью было произнесено это слово и, какова была реакция на него?

(Аркадия, невольного возмутителя спокойствия, больше занимает не смысл того, чем он говорит, а собственно бунтарский характер произносимых им слов и их ошеломляющее воздействие на отца и дядю. Они же переживают подобное состояние именно от осознания всего услышанного. Для Павла Петровича нигилист — это, прежде всего, тот, кто «не склоняется» ни перед каким опытом. Однако люди, отказывающиеся от прошлого, по его мнению, обречены «существовать в пустоте, в безвоздушном пространстве». Таким драматическим выводом Павел Петрович завершает свой разговор с молодым реформатором.)

Вторая сцена, уже с Базаровым, значительно углубляет представление о нигилистическом сознании. За столом появляется сам нигилист, что обуславливает новый виток в развитии предшествующего разговора.

— Как изменяется разговор с появлением Базарова?

(Говоря о непризнании авторитетов, Базаров корректирует недавнее высказывание Аркадия о нигилисте смягчает его, допуская для себя признание того, что сочтет «делом». Но даже при таком раскладе он остается верен своим убеждениям. Если что-то Базаров и склонен принять, то только лишь пропущенным через собственное «я»: «мне скажут дело, я соглашусь…», — т. е. во главу угла ставится исключительно личный опыт, а не то, что выверено временем, является авторитетным и общепринятым.)

Комментарий учителя.

Две недели спустя в прямой «схватке» с Павлом Петровичем Базаров открыто заявит своему оппоненту можно обойтись и без «логики истории», иначе, без знания объективных закономерностей общественного развития без включенности в общий процесс исторического времени, с тем, чтобы обрести свое место в поступательном движении истории.

Однако всеобщее отрицание тургеневского героя не было стихийным и тем более бесцельным. Оно имело конкретное историческое обоснование, обусловленное противостоянием «новых» людей дворянскому аристократизму. Связывая единственно с ним тяготы русской жизни (не случайно тургеневский роман открывается картинами предреформенной деревни), демократический герой, естественно, не желает иметь ничего общего с наследием «отцов».

— С чем связано обращение автора к картине предреформенной деревни?

(Обращение писателя к картине дает читателю возможность осознать демократические истоки базаровского отрицания, то, что Базаров воплощает единую сущность наиболее радикальных устремлений в русском обществе накануне крестьянской реформы. Катастрофическая картина народной жизни и фигура Базарова на ее фоне воспринимаются как нечто нерасторжимое, взаимообусловленное.)

— Что особенно привлекло ваше внимание в картине деревни, открывшейся Аркадию?

(Пронзительно страшное запустение во всем: «Церкви… с отвалившеюся кое-где штукатуркой… с наклонившимися крестами и разоренными кладбищами»; «как нищие в лохмотьях… придорожные ракиты с ободранною корой и обломанными ветвями; исхудалые, шершавые, словно обглоданные, коровы»; «мужички… все обтерханные, на плохих клячонках»… в церквах, природе, людях, животных, кладбищах… Какая-то всеохватная «обтерханность»! А еще все вокруг необыкновенно уменьшенное, ничтожное, недужное. Причем «ничтожество» и «недуг» выступают в описании крестьянской жизни тесно связанными: «крошечные пруды с худыми плотинами», «деревеньки с низкими избенками под темными, часто до половины разметанными крышами», «покривившиеся молотильные сарайчики». На фоне болезненно измельченного деревенского мира единственное, что впечатляет своими размерами, это «зевающие воротища» молотильных сарайчиков «возле опустелых гумен».)

— Какова роль третьей сцены?

(В третьей сцене «схватки» — героев особенно резко обозначились конфликтообразующие стороны, представленные двум диаметрально противоположными общественными сознаниями — демократическим и либеральным: «лекарь» против «аристократишки» и наоборот. Базарова глубоко раздражают рассуждения Павла Петровича об исторической роли английской аристократии, о чувстве собственного достоинства, долге, уважении к личности.)

III. Слово учителя

Базаров — умный и глубокий человек. Его нигилистическое сознание во многом проистекает из присущего ему всеохватного знания русской жизни, в которой есть все: «пошлость», «доктринерство», «недостаток в честных людях», бесконечные толки о парламентаризме… но где нет главного — «дела». Отрицая все реально существующие формы социального устройства, экономической жизни, культуры, быта Базаров ничего не может предложить взамен, кроме неистового желания разрушить по его твердому убеждению, старое, отжившее. В этом смысле положение героя глубоко драматично, так как отсутствует опора в прошлом и видение перспективы будущего.

IV. Аналитическая беседа

Как мы уже обсуждали на предыдущих уроках, огромное влияние на Базарова оказала А. С. Одинцова, любовь к ней.

— Каким образом отразилось это влияние на Базарове нигилисте?

(Теперь герой воспринимает мир не как естествоиспытатель, а внутренним зрением, «глазами души». В таком состоянии он перестает быть зависимым от власти идей, становится, благодаря собственной духовной мощи, для них неуязвимым. Базаров убеждается, что помимо выбранной им цели —отрицания старого жизнеустройства — и движения к ней, в жизни человека есть ценности более важные и необходимые для сохранения и развития самой человеческой жизни. Одна из них — способность видеть мир единичным, неповторимым и принимать этот мир в его же самозначимости. Это открытие стало для Базарова основанием глубокого духовного кризиса, представившего его уже не героем цели, а рефлектирующим героем.)

— Можете ли вы привести примеры проявления «обновленного» Базарова?

(Базаров рассказывает Аркадию о «той осине» из детства, воспоминания о которой живы и дороги ему. Ему хочется, чтобы его воспринимали не как «государство какое или общество», т. е. что-то обезличенное, но в отдельности, выделенности из общего. Больше того, прежде воспринимавший человека как слаженный биологический организм, он неожиданно соглашается с мыслью о том, что всякий человек — загадка».)

— В чем выражается духовный кризис Базарова?

(Остро сознающий личное«я», Базаров болезненно переживает конечность своего существования на фоне вечного бытия природы. Прежде такая знакомая и полезная («Природа — не храм, а мастерская, и человек в ней работник»), она начинает вызывать у Базарова глухое раздражение и горькие раздумья о собственной ничтожности и оставленности в огромном мироздании («Узенькое местечко, которое я занимаю, до того крохотно в сравнении с остальным пространством, где меня нет и где дела до меня нет…»), о своей временности и случайности в общем потоке времени, где, по словам героя, «меня не было и не будет». Он не может смириться с мыслью о том, что человек перед вечностью это всего лишь «атом», «математическая точка». И потому говорит о жизни как о «безобразии». В таком состоянии трудно думать о каких-то Филиппе или Сидоре, которые придут после тебя, ушедшего навсегда, тем более посвятить им свою «мгновенную» жизнь.)

— Как вы думаете, как связаны эти умозаключения героя с чувствами самого автора?

(Неизбывная тоска Базарова от осознания краткости человеческого бытия напрямую связана с мироощущением самого Тургенева, «трагической установкой духа» писателя.)

— Какой выход для человека предлагает Тургенев?

(Один выход Тургенев описал в «Записках охотника» — раствориться в природе, войти в стихийное течение жизни. Но Тургенев не мог привести своего героя к «жизни безличной»: у автора «Отцов и детей» была другая установка.

По мысли писателя, чтобы пережить драматическое осознание своего бренного удела на фоне вечной жизни природы, человек должен, несмотря ни на что, продолжать оставаться личностью, сохранить в себе «огромное напряжение личного начала», быть похожим на птицу, неудержимо летящую вперед. Но не на ту, с какой сравнивает Базаров Аркадия, стремящегося к «гнезду», к обыкновенному человеческому существованию, покою, уюту.)

V. Итог урока

Базаров — бесприютный скиталец, устремленный к недостижимой цели. И разве не является романтическим этот высокий порыв к недостижимому? Базаров, отрицающий внешний романтизм, по своей духовной сути романтическая личность.

Путь к цели Базарова — «горькая, терпкая, бобылья жизнь» — это сознательный, личный выбор героя, выводящий его из числа обыкновенных людей, делающий его избранным. Так признать конечность своего бытия, как делает это тургеневский Базаров, дано не каждому, но только необыкновенно сильной личности, в которой торжествует дух, личности, внутренне свободной. Но почему же так несчастливо, бездарно заканчивается жизнь самого интересного и неоднозначного героя Тургенева? Об этом мы поговорим на следующем уроке.

Домашнее задание

Подумать над вопросом: почему роман «Отцы и дети» заканчивается смертью главного героя?

Полезные ссылки

Посмотрите, что у нас есть еще:

• для самых рациональных — Краткое содержание «Отцы и дети»
• для самых нетерпеливых — Очень краткое содержание «Отцы и дети»
• для самых компанейских — Главные герои «Отцы и дети»
• для самых занятых — Читательский дневник «Отцы и дети»
• для самых любопытных — Анализ «Отцы и дети» Тургенев
• для самых крутых — Читать «Отцы и дети» полностью

Тест по произведению

1. Вопрос 1 из 15

Цитаты про учителей великих людей

1. Самое главное, что, по моему мнению, могут сделать преподаватели для молодежи, — помочь им не бояться спрашивать. Чтобы они знали, как собирать и проверять информацию из множества источников. (Дэвид Путтнам)
2. Когда учителя начали признавать меня, хвалить мои успехи в науке, это побудило меня стремиться быть еще лучше и умнее в научных достижениях. (Стив Возняк)
3. Задача педагога — взращивать в учениках желание учиться, а также уметь бросать себе вызовы. Но самое главное — помогать им, почувствовать ответственность за свое обучение, давая понять, что каждый из учеников очень важен для него. (Александр Мюллер) (Советую прочитать цитаты и пожелания на выпускной для альбома выпускников).
4. Есть два типа учителей: тот, кто наполнит вас таким большим количеством знаний, что вам трудно их вместить. И тот, кто даст вам немного знаний, но благодаря которым вы почувствуете, что парите в небе. (Роберт Фрост)
5. Если вы сегодня преподаете то, чему учили пять лет назад, то либо предмет умер, либо вы мертвы. (Ноам Хомский)

6. Хороший педагог умеет оценить качества своих учеников. Если он обнаружит хотя бы одно хорошее качество, то взрастит из него целый букет замечательных качеств. (Махариши Махеш Йоги)
7. Лучшим преподавателем является тот, кто предлагает, а не занимается догматизмом. Тот, кто вдохновляет ученика на желание заниматься самообразованием помимо основной учебы. (Бульвер-Литтон)
8. Хорошие педагоги делают больше, чем рассказывают о фактах и цифрах. Они вдохновляют, внушая студентам истинное желание учиться. (Сонни Пердью)
9. Самые красивые вещи в формировании ребенка — это его «ошибки». Чем больше ребенок их совершает в процессе взросления, тем замечательней. Но чем больше преподаватель пытается их искоренить в ребенке, тем скучнее, глубже и безличным тот становится. (Франц Чижек)
10. Каждый, кто вспоминает о своем образовании, вспоминает преподавателей, а не методы или способы их обучения. Учитель является сердцем системы образования. (Сидни Хук)

Рекомендуем прочитать вопросы для учителей на день учителя.

Ученик – это факел, который надо зажечь

Цитаты и афоризмы ко Дню учителя

***

Ученик – это не сосуд, который надо наполнить, а факел, который надо зажечь.

Плутарх

***

Лучший учитель – это тот, который предлагает, а не выдвигает догматы, и вдохновляет своих слушателей научиться.

Э. Бульвер-Литто

***

Учитель, который способен пробудить желание к одному доброму делу, к одному хорошему стихотворению, делает больше, чем тот, кто заполняет нашу память рядами природных объектов, классифицируемых по названию и форме

И. В. фон Гете

***

Сейте разумное, доброе, вечное, сейте! Спасибо вам скажет сердечное русский народ!

Н.А. Некрасов

***

Наставнику легче командовать, чем учить.

Джон Локк

***

На одного желающего учить, приходится около тридцати, не желающих думать. Уолтер Селлар и Роберт Йитман

***

Ничто так прочно не запоминают ученики, как ошибки своих учителей.

Антон Лигов

***

Самым важным явлением в школе, самым поучительным предметом, самым живым примером для ученика является сам учитель.

А. Дистервег

***

Думаю, что первым учителем была няня, потому что няня со мной проводила всё время…

Сигурд Оттович Шмидт

Хорошие слова и цитаты про учителя

1. Учителя — величайшие государственные служащие. Они проводят свою жизнь, воспитывая молодых людей, тем самым формируя будущее нации. (Соломон Ортис)
2. По-настоящему хороший педагог — это очень мудрый человек, который способен разглядеть в глазах каждого ребенка его будущее. (Неизвестный)
3. Когда я спрашиваю преподавателей, почему они учат, почти всегда они говорят, это из-за того, что им хочется изменить к лучшему жизнь детей. (Арне Дункан)
4. Мне нравится тот учитель, который способен так вдохновить вас предметом, что даже дома помимо домашней работы, вы продолжаете о нем думать. (Лили Томлин)
5. Настоящие учителя освещают путь к достижению, полагая, что лучший способ предсказать будущее ребенка — помочь ему его создать. (Роберт Джон Михан)

6. Истинной целью каждого, кто стремится стать педагогом, должно быть, не желание распространять собственное мнение, а желание разжигать умы. (Фредерик Робертсон)
7. Учитель должен быть пророком, который может заглянуть в будущее и увидеть мир завтрашнего дня, в который должны вписаться сегодняшние дети. (Неизвестный)
8. Преподавателем называют того, кто получает максимальную отдачу от уроков, а истинным учителем того, кто всегда считает себя учеником. (Элберт Хаббард)
9. Хорошие учителя соглашаются с тем, что они мало знают. Плохие же думают, что обладают большими знаниями, чем на самом деле они знают. (Дж. Верди)
10. Вместо того чтобы сразу отвечать студентам, давайте научим их тому, чтобы они самостоятельно искали информацию и находили ответы. (Марианна Стенгер)

Короткие цитаты об учителях и педагогах

1. По-настоящему хороший педагог — это очень мудрый человек, который способен разглядеть в глазах каждого ребенка его будущее. (Неизвестный)
2. Хороший учитель учит так, что постепенно ученик перестает в нем нуждаться. (Томми Каррутерс)
3. Работа педагога заключается в том, чтобы научить учеников видеть в себе жизненную силу. (Джозеф Кэмпбелл)
4. Самые эффективные преподаватели — те, кто на практике воплощают то, чему учат. (Махариши Махеш Йоги)
5. Я никого не могу научить, могу только заставить их думать. (Сократ)
6. Хороший педагог может внушить надежду, разжечь воображение и привить любовь к обучению. (Брэд Генри)
7. Нет более благородного и ценного занятия, чем человек, обучающий подрастающее поколение. (Цицерон)

8. Того кто учит нас всему, чего мы не знали раньше, несомненно, следует уважать как мастера. (Сэмюэл Джонсон) Прочитайте наш список афоризмов и цитат про образование.
9. Хороший педагог способен превратить правонарушителя в порядочного гражданина. (Неизвестный)
10. Задача педагога — взять кучу доказательств и убедиться, что они обоснованы. (Джордж Мартин)
11. Преподаватель, который сам любит учиться, получает право и способность учить других. (Рут Бичик)
12. Хороший учитель не тот, кто считает себя слишком умным, а тот, кто считает себя способным чему-то научиться у своих учеников. (Неизвестный)
13. Учитель — единственная профессия, в которой вы крадете вещи из дома и приносите их на работу. (Неизвестный)
14. Преподаватели могут изменить жизнь с помощью правильного сочетания мела и проблем. (Джойс Майер)
15. Учителя не имеют себе равных в той роли, которую они играют в жизни детей. (Джон Портер)

Высказывания и цитаты про учителей

1. Я поставил отношение прекрасного учителя к ученику чуть ниже отношения матери к сыну. (Томас Вулф)
2. Великие учителя человечества, в некотором роде, были гениями в искусстве жизни. (Альберт Эйнштейн)
3. Хороший педагог должен уметь ставить себя на место тех, кто усердно учится. (Элифас Леви)
4. Лучшие преподаватели — это те, кто показывает вам, где искать, но не говорят, что нужно увидеть. (Александра К. Тренфор)
5. Любой, кто делает что-либо, чтобы помочь ребенку устроиться в жизни, является для меня героем. (Фред Роджерс)
6. Уважение к учителям является для них высшей наградой. (Принц Уильям)
7. Никто не является более важным для будущего государства, чем учителя. (Майк Хакаби)

8. Учителя — это единственные люди, которые спасают нации. (Кемаль Ататюрк)
9. В обучении вы не видите плода дневной работы? Он невидим и остается таким, быть может, даже двадцать лет. (Жак Барзен)
10. Взгляды детей часто столь же актуальны, как и взгляд учителя. (Морли Сафер)
11. Даже университет может стать колледжем, когда преподаватель теряет интерес к ученикам. (Неизвестный)
12. Мне повезло, что у меня были преподаватели, которые во мне что-то увидели. (Энн Бэнкрофт)
13. Превосходный учитель даже если мало учит, то способен дать ученику большое желание учиться. (Артуро Граф). (Рекомендуем прочитать несколько советов о том, как можно мотивировать ребенка учиться).
14. Работа педагога заключается не столько в обучении всему, чему можно научиться, а в воспитании любви и уважения к знаниям. (Джон Локк)
15. Педагогика — это профессия, которая является основой всех других профессий. (Неизвестный)

Афоризмы про учителей

1. Великие учителя превосходят идеологию.
2. Современные педагоги — герои в каждом классе.
3. Великие учителя — это настоящие ученики.
4. Хороший учитель — это одновременно мастер упрощения и его враг.
5. Задача современных педагогов — не уничтожать джунгли, а орошать пустыни.
6. Преподаватели — обычные люди, которые умеют делать необычные вещи.
7. Педагогу легче командовать, чем обучать.
8. Преподавание — величайший акт оптимизма.
9. Учитель — компас, который активирует в учениках магниты любопытства, знания и мудрости.
10. Ученики — это биография учителя.
11. Учитель берет руку, открывает ум и трогает сердце.
12. Написанное учителем на доске жизни никогда не будет стерто.

Пословицы про учителей

1. Наш первый учитель — наше собственное сердце.
2. Учителя открывают дверь, но вы должны пройти через нее сами.
3. Чтение книг не равняется одному хорошему преподавателю.
4. Учитель — это человек, который пашет своим языком, чтобы наполнить свою маленькую миску дешевым рисом.
5. Мир — замечательный учитель, но он взимает огромную плату.
6. Если ученик умный, его учитель получает кредит доверия.
7. Хороший учитель это тот, кто сам любит постоянно учиться.
8. Хорошим считается тот учитель, кто учит тебя учиться.
9. Никогда не становитесь преподавателем там, где вы сами являетесь учеником.
10. Розы растут там, где учитель не боится учиться.

Профессия «Учитель». Высказывания мыслителей и педагогов о роли учителя

Профессия «Учитель» Высказывания мыслителей и педагогов о роли учителя

Мыслители и педагоги всех времён подчёркивали высокое общественное значение учителя. Библиотека высказываний великих мыслителей, философов и педагогов о профессии учителя огромна, вот лишь небольшая подборка…

«Кто постигает новое, лелея старое, тот может быть учителем…» (Конфуций)

«Учитель и ученик растут вместе…» (Конфуций)

«Согласие между учителем и учеником, лёгкость учения и возможность для ученика думать самому и составляют то, что зовётся умелым наставничеством…» (Конфуций)

«Самое трудное в учении – научиться чтить учителя. Но лишь чтя наставника, сможешь перенять его правду. И лишь перенимая правду, народ способен почитать науки. Поэтому, согласно ритуалу, даже призванный к государю учитель не совершает ему поклона — так высоко древние чтили учителя…» (Конфуций)

«Уча других, мы учимся сами…» (Л. Сенека)

«Ученики должны искать одобрения учителя, а не учитель — одобрения учеников…» (М. Квинтилиан)

«Что может быть честнее и благороднее, как учить других тому, что сам наилучшим образом знаешь…» (М. Квинтилиан)

«Большое несчастье, когда приёмы учителя отбивают у ребёнка всякую охоту к знаниям, прежде чем он может понять разумные основания, по которым он должен любить их. Первый шаг на пути образования — это привязанность к своему наставнику…» (З. Роттердамский)

«Чтобы научить другого, требуется больше ума, чем чтобы научиться самому…» (М. Монтень)

«Вечным законом да будет: учить и учиться всему через примеры, наставления и применение на деле…» (Н. А. Коменский)

«Совершенно неразумен тот, кто считает необходимым учить детей не в той мере, в какой они могут усваивать, а в какой только сам желает…» (Н. А. Коменский)

«Тот, кто мало знает, малому может и учить…» (Н. А. Коменский)

«Величайшая ошибка при воспитании — это чрезмерная торопливость…» (Ж.-Ж. Руссо)

«Воспитание и только воспитание — цель школы…» (И. Песталоцци)

«Учитель, образ его мыслей, — вот что самое главное во всяком обучении и воспитании…» (А. Дистервег)

«Плохой учитель преподносит истину, хороший учит её находить…» (А Дистервег)

«Хорошие учителя создают хороших учеников…» (М. Остроградский)

«Воспитатель сам должен быть тем, чем он хочет сделать воспитанника…» (В. Даль)

«Будьте сами и человеком, и младенцем, для того, чтобы учить ребёнка…» (В. Одоевский)

«В воспитании нет ничего ничтожного…» (Н. Пирогов)

«Все мыслители, я думаю, пришли к тому заключению, что воспитание нужно начать с колыбели…» (Н. Пирогов)

«Ни один наставник не должен забывать, что его главнейшая обязанность состоит в приучении воспитанников к умственному труду и что эта обязанность более важна, нежели передача самого предмета…» (К. Ушинский)

«Если педагогика хочет воспитывать человека во всех отношениях, то она должна прежде узнать его тоже во всех отношениях…» (К. Ушинский)

«Воспитатель не чиновник; а если он чиновник, то он не воспитатель…» (К. Ушинский)

«Если учитель имеет только любовь к делу, он будет хороший учитель. Если учитель имеет только любовь к ученику, как отец, мать, — он будет лучше того учителя, который прочёл все книги, но не имеет любви ни к делу, ни к ученикам. Если учитель соединяет в себе любовь к делу и к ученикам, он – совершенный учитель…» (Л. Толстой)

«Призвание учителя есть призвание высокое и благородное. Не тот учитель, кто получает воспитание и образование учителя, а тот, у кого есть внутренняя уверенность в том, что он есть, должен быть и не может быть иным. Эта уверенность встречается редко и может быть доказана только жертвами, которые человек приносит своему призванию…» (Л. Толстой)

«Чем легче учителю учить, тем труднее ученикам учиться…» (Л. Толстой)

«Вся гордость учителя в учениках, в росте посеянных им семян…» (Д. Менделеев)

«Учитель прикасается к вечности: никто не может сказать, где кончается его влияние…» (Г. Адамс)

«Чтобы быть хорошим преподавателем, нужно любить то, что преподаёшь, и любить тех, кому преподаёшь…» (В. Ключевский)

«Учитель, могущий наделить своих воспитанников способностью находить радость в труде, должен быть увенчан лаврами…» (Э. Хаббард)

«Если б вы знали, как необходим русской деревне хороший, умный, образованный учитель! У нас в России его необходимо поставить в какие-то особенные условия, и это нужно сделать скорее, если мы понимаем, что без широкого образования народа государство развалится, как дом, сложенный из плохо обожжённого кирпича!» (А. Чехов)

«Школьные учителя обладают властью, о которой премьер-министры могут только мечтать…» (У. Черчилль)

«Чем ниже духовный уровень воспитателя, бесцветнее его моральный облик, больше забот о своём покое и удобствах, тем больше он издаёт приказов и запретов, диктуемых якобы заботой о благе детей…» (Я. Корчак)

«Учитель должен быть, прежде всего, человеком. Любите не школу, а детей, приходящих в школу, любите не книги о действительности, а саму действительность…» (П. Блонский)

«Всему, что необходимо знать, научить нельзя, учитель может сделать только одно — указать дорогу…» (Р. Олдингтон)

«Где хороший учитель, там и хорошо воспитанные ученики…» (Д. Лихачёв)

«Педагог не тот, кто учит; такого народу на свете полно. Педагог тот, кто чувствует, как ученик учится. У которого в голове и светло — потому что он учитель, и темно – потому что он ученик. Только понимая, чувствуя эту темноту, можно пробиться через неё и вывести ребёнка к свету — осветлить его ум, просветить его…» (С. Соловейчик)

«Учитель — не посредник между миром и детьми, нет, он на стороне детей, он вместе с ними и во главе их. Его цель — не дети, как все думают, а мир, который он улучшает вместе с детьми. Цель воспитания — не в воспитании, не в «целенаправленном воздействии», а, в общем, вместе с детьми улучшении общей жизни…» (С. Соловейчик)

«Воспитание — это искусство, и потому без свободного воспитателя искусства воспитания нет. Педагогика — наука о свободном искусстве воспитания свободного человека…» (С. Соловейчик)

«Учитель, будь солнцем, излучающим человеческое тепло, будь почвой, богатой ферментами человеческих чувств, и сей знания не только в памяти и сознании твоих учеников, но и в их душах и сердцах…» (Ш. Амонашвили)

Постер: Жюль Анри Жан Жоффруа. В классе.

Цитаты и афоризмы из фильмов про школу и учителей

***

— Неужели в классе нет джентльменов? — Джентльменов навалом, мест не хватает! «Приключения Петрова и Васечкина»

***

— Федя, веди себя прилично, ты не в школе. «Старый Новый год»

***

Вспоминаю своих школьных учителей. У нас была такая поговорка: «Кто сам не умеет ничего делать, учит других, а кто и других учить не может, преподаёт физкультуру».

«Энни Холл»

***

— Сеешь разумное, доброе, вечное, а вырастает белена и чертополох. «Доживём до понедельника»

***

Не было в её лице жестокости, которая становится с годами чуть ли не профессиональным признаком учителей.

«Уроки французского»

***

Для учителя, может быть, самое важное – не принимать себя всерьёз…

«Уроки французского»

***

Мы обязаны вести детей, чтобы они не оставались на обочине, чтобы они не становились ненужными.

«Учитель на замену»