Цель поэзии пища для ума пушкин сочинение

Общее мнение таково, что мультипликационные фильмы изобретены исключительно для развлечения детей. Однако существует ряд и счастливых исключений, и одним из самых новых произведений данного жанра стал мультик «По ту сторону изгороди». Его с удовольствием будут смотреть как дети всех возрастов, так и взрослые. Ведь хотя на первый взгляд речь в мультфильме пойдет о знакомых каждому малышу вещах – загадочный лес, увлекательные путешествия и самые разные сказочные герои, основной посыл таков, что думающий взрослый останется под сильным впечатлением после просмотра фильма.

Общие сведения о мультфильме

Основой произведения стала короткометражка-анимация под названием «Книга неизвестности» от Патрика Мак Хэйл, в настоящее время являющийся креативным директором «Времени приключений». Тон в мультфильме задан музыкой, которую можно охарактеризовать как грустную и задумчивую. А также стихотворение, вынесенное в самое начало: прочитав его, становится понятно, что зрителя ждут приключения по «ту сторону», которые вполне подходят под определение «мрачные приключения».

Однако для детей все будет гораздо проще. Ведь ребенок, включив мультфильм, увидит двух братьев, которые отправились за приключениями в некий таинственный лес. И по ходу повествования перед главными действующими лицами открываются всё новые стороны и тайны леса. И хотя музыка, звучащая в картине, имеет выраженную грустную нотку, голосом диктора зритель будет успокоен: мультфильм обязательно закончится благополучно.

Но что удивительно: хотя детям просмотр фильма может показаться полным увлекательных событий, происходящих с путешествующими по лесу братьями, взрослые находят много пищи для ума. Каждая серия мультипликационного сериала заканчивается хорошо, добро побеждает и все радуются, однако взрослым хочется плакать и потом еще длительное время раздумывать над подоплекой картины.

Особенности построения мультфильма

Своеобразная осенняя палитра и соответствующая музыка изначально создают особое настроение для просмотра. Для осенних и зимних вечеров такой мультипликационный сериал – самое то, чтобы насладиться домашним уютом. Можно назвать его неотразимой и слегка мрачной осенней сказкой, подходящей для зрителей всех возрастов!

Произведение вобрало в себя множество произведений англоязычной литературы, относящейся к 19 веку. Сопровождается действие американской музыкой 20 века, что дает уникальную атмосферу и вполне нормированную долю напряженности. А также позволяет отнести «По ту сторону изгороди» сразу к нескольким современным жанрам:

• драма;
• семейный фильм;
• фэнтези;
• приключения;
• детектив;
• мультфильм.

Не менее важно построение каждой серии мультфильма, ведь они длятся всего по 10 минут, что в значительной степени облегчает просмотр картины. Сезон лишь один, а общее количество серий – 10. Потому просмотреть весь мультфильм можно за один вечер, наполнившись совершенно неожиданными и новыми мыслями и ощущения.»Переваривать» их придется весьма длительное время, ведь каждый рассуждающий зритель найдет в мультике что-то важное для себя.

Последовательность действий и развитие сюжета

Благодаря возможности каждому, кто приступит к просмотру мультика «По ту сторону изгороди», найти в нем что-то для себя, картину можно считать особенно интересной и неоднозначной. Для детей она станет увлекательными путешествиями двух братьев, Вирта и Грега. Под неспешную грустную музыку и в осеннем лесу их приключения смотрятся особенно эффектно и занимательно.

Братья в мультике не родные, а сводные. Имена их в переводе значат «Бодрствующий» (в качестве прототипа Грега взят сын Патрик режиссера мультфильма) и «Достойный». Синяя птичка Беатрис, сопровождающая братьев в сумрачном лесу, также ассоциируется с известной героиней произведения Данте – Беатриче, которая помогла поэту преодолеть опасности кругов ада.

Однако не всё так благополучно, как может показаться на первый взгляд. Синяя птичка переводит братьев через реку Стикс, обещая, что ведет их к спасению. Но в действительности она приводит их все ближе и ближе к смерти.

Немало в мультфильме и ассоциативных действующих лиц. Например, черепашки, которые в картинах Иеронима Босха напоминают черных тварей, символизирующих человеческие грехи. Именно они изгнали первых людей из сотворенного Рая.

Есть в мультике и зверь. Им стала собака Беатрис, которая съела одну из черепашек. В одной из первых серий собака, которая заразилась и превратилась в демона, принадлежит Беатрис. Данная информация станет доступна зрителю в финальных кадрах мультика. И дом также принадлежит семейству Беатрис.

Чем же закончится мультфильм

На первый взгляд, конец мультика полон позитива. Главные герои попадают в мир, где все полно света и все видятся очень счастливыми и дружными.

Но, копнув глубже, вдумчивый зритель понимает, что после того, как братья были сбиты поездом, попали они в потусторонний мир. Здесь нет взрослых, а утка в углу последнего кадра является намеком на шутку. Зритель обманут. Копайте глубже…

Теме дорожных впечатлений посвящен рассказ И.А. Бунина «Перевал». В центре повествования – встреча одинокого путника и гор. Эта встреча одновременно разворачивается в двух взаимодополняющих направлениях: переход через горный перевал и погружение героем внутрь своего настроения, мироощущения. Рассказ начинается так, будто читатель уже знаком с героем: «Ночь давно, а я всё ещё бреду по горам к перевалу, бреду под ветром, среди холодного тумана, и безнадёжно, но покорно идёт за мной в поводу мокрая, усталая лошадь, звякая пустыми стременами». Однако ни кто этот человек, ни то, почему ему понадобилось ночью совершать переход через перевал, ни куда, откуда и с какой целью он идёт, сообщено не будет.

Дорожное настроение героя изначально таково, что подталкивает его к необдуманному решению: идти ночью через горы. Далеко не случайно во втором предложении автор акцентирует внимание на осознаваемых героем опасностях и соблазнах горного путешествия: «В сумерках, отдыхая у подножия сосновых лесов, за которыми начинается этот голый, пустынный подъём, я смотрел в необъятную глубину подо мною с тем особым чувством гордости и силы, с которыми всегда смотришь с большой высоты». Несмотря на сумерки и ощущение серьёзности, тяжести перехода, герой выбирает продолжение пути. Его эмоциональное состояние, душевные переживания, чувственное восприятие первозданной красоты пейзажа не позволяют усомниться в правильности такого решения: оно продиктовано мироощущением героя.

Путешествие оборачивается не столько путём из одного места в другое, сколько процессом приближения героя к самому себе, вероятностью встречи со своими желаниями, мечтами, утратами и ценностными ориентациями. Человек в странной ситуации, причём созданной им самим, — это и попытка Бунина проследить, как меняется личность в пограничных обстоятельствах, что является для неё ценностью, и как он к ней приходит. Герой переживает критическую, кризисную ситуацию, вызванную предельной и как бы вдруг открывшейся возможностью ощутить и пережить сознание собственной смертности, конечности своего существования. Герою, потерявшемуся в привычном ему времени и пространстве, испытывающему ужас от происходящего с ним («Боже мой! Неужели я заблудился»), кажется, что «…будут только возрастать туманы, окутывая величавые в своей полночной страже горы…»). Путешественник и горы оказываются один на один. Герой чувствует безысходность перед громадной стихией, ведь рядом с ним только уставшая, мокрая, озябшая лошадь. В тот момент, когда чувство обреченности стало почти всепоглощающим, герой открывает в себе возможность увидеть проходимый им путь с другой точки зрения: «Не крикнуть ли? Но теперь даже чабаны забились в свои гомеровские хижины вместе с козами и овцами, — кто услышит меня? И я с ужасом озираюсь…» Потерянность героя исчезает, и он как бы вдруг, неожиданно для себя переживает ужас. Происходит это в тот миг, когда он действительно увидел, ощутил гомеровские хижины на склонах встреченных им гор.

Бунин показывает, что человек в предельной кризисной ситуации, прикоснувшийся к тайнам существования, через ощущение ужаса смог вернуть себе понимание ценности жизни: «Но странно – моё отчаяние начинает укреплять меня! Я начинаю шагать смелее, и злобный укор кому-то за все, что я выношу, радует меня. Он уже переходит в ту мрачную и стойкую покорность всему, что надо вынести, при которой сладостна безнадёжность…» Путешествие – встреча с горами – дало возможность герою встретиться с собою подлинным. Пережив ужас и безысходность, осознав ценность жизни, герой смог понять радость человеческого существования: «…только на заре удастся, может быть, уснуть где-нибудь мертвым сном, — сжаться и чувствовать только одно — сладость тепла после холода».

«Путешествие в Арзрум», по словам П. В. Алексеева, – самый значительный ориентальный травелог в русской литературе. Фактически поэт не покидал границ империи, о чем писал с явным сожалением. Но большую часть времени он провел на территории, исконно не принадлежавшей России. Пушкин начал свой путь, «сделав крюк», чтобы посетить легендарного генерала А. П. Ермолова. Этот визит выглядит своеобразным вступлением к поездке: ведь именно Ермолов проводил политику покорения Кавказа.

В «Путешествии в Арзрум» Восток и Кавказ предстают как реальные пространства, далекие от сформированного в литературе романтического образа. В своем повествовании автор явно занимает позицию просвещенного европейца (это отмечалась во многих работах). Он не раз называет себя именно европейцем, цитирует античные произведения, европейскую классику, и даже описывая обряд осетинских похорон, которым был свидетелем, использует английское стихотворение. При этом поэт стремится развенчать романтизированные представления об «экзотических краях». Он замечает: «Не знаю выражения, которое было бы бессмысленнее слов: азиатская роскошь». Таким образом он дает понять, что рассуждения о восточной красоте и роскоши преувеличены, и прямо говорит, что никаких богатств уже не осталось – есть только «азиатская бедность». Ведь само представление о «сказочных» восточных странах появилось благодаря многочисленным романам. В статье «Джон Теннер», рассуждая о современной ему жизни в Северной Америке, Пушкин указывает, что описания индейцев Шатобрианом и Купером имеют мало общего с реальностью. Интересно соотнести эти слова с эпизодом посещения гарема в «Путешествии в Арзрум», где автор иронично замечает: «Таким образом, видел я харем: это удалось редкому европейцу. Вот вам основание для восточного романа». В статье «Джон Теннер» он приходит к заключению, что полагаться нужно на свидетельства людей, которые долго жили в этой среде и ее действительно знают.

Можно сделать вывод: Пушкин стремился к тому, чтобы и «Путешествие в Арзрум» воспринималось как наблюдения образованного человека, не склонного поддерживать обычные стереотипы восприятия. Вместе с тем, Пушкин затрагивает в «Путешествии» важнейшие темы, которые касаются его лично, например, давая оценки в целом своему творчеству и проблематике поэта и поэзии. На Кавказе он впервые побывал в 1820 г., и это вдохновило его на создание поэмы «Кавказский пленник». Спустя 9 лет Пушкин, вспоминая свои первые впечатления, утверждает, что стремился вернуться в те края, чтобы увидеть заново всё, что окружало его в молодости.

Переоценке подвергается и его первая поэма Южного цикла: «Здесь нашел я измаранный список “Кавказского пленника” и, признаюсь, перечел его с большим удовольствием. Всё это слабо, молодо, неполно; но многое угадано и выражено верно». Возможно, переосмысливая одну из своих ранних поэм, поэт хотел убедиться, что изменения в его творчестве гармоничны и происходят в нужное время, то есть использовал путешествие, чтобы дать верную оценку своему развитию. Заметно, что у Пушкина было свое понимание, как следует излагать путевые впечатления. В первую очередь, он строил «Путешествие» как документальный рассказ, где образ путешественника – и биографически, и, так сказать, поэтически – близок автору, хотя его повествование нельзя назвать документальной прозой. Ему важна и теоретическая основа: для этого используется широкий круг источников. Но, пожалуй, главное – верно и точно передать свои наблюдения и впечатления, что должно быть продиктовано здравым смыслом, а не распространенным шаблоном.

Вовремя прочитанные книги способные не только глубоко впечатлить человека, но и повлиять на его жизнь, сформировать мировоззрение. Пример такого влияния можно найти на страницах романа И.А. Бунина «Жизнь Арсеньева». Повествование в романе ведётся от лица Алексея Арсеньева, вспоминающего о своём детстве и юности. Мальчик подрастает, и в имении появляется учитель по фамилии Баскаков. Учителю надлежит подготовить Алексея к поступлению в гимназию. Баскаков рассказывает Алексею истории из своей жизни, читает вслух книги про Робинзона и Дон Кихота. В гимназию Алексей поступает легко; вечера проводит с книгами, начинает писать стихи. Сам Алексей Арсеньев вспоминает о своем детском чтении так: «Дон-Кихот, по которому я учился читать, картинки в этой книге и рассказы Баскакова о рыцарских временах совсем свели меня с ума. У меня не выходили из головы замки, зубчатые стены и башни, подъёмные мосты, латы, забрала, мечи и самострелы, битвы и турниры. Мечтая о посвящении в рыцари, о роковом, как первое причастие, ударе палашом по плечу коленопреклоненного юноши с распущенными волосами, я чувствовал, как у меня мурашки бегут по телу».

Герой с теплотой вспоминает книги, прочитанные в детстве, и осознает, как сильно они повлияли на него.   Так, приключения Робинзона, картинки во «Всемирном путешественнике» и карта земного шара навсегда пленили его: «Эти узкие пироги, нагие люди с луками и дротиками, кокосовые леса, лопасти громадных листьев и первобытная хижина под ними – всё чувствовал я таким знакомым, близким, словно только что покинул я эту хижину, только вчера сидел возле неё в райской тишине сонного послеполуденного часа. Какие сладкие и яркие виденья и какую настоящую тоску по родине пережил я над этими картинками!»

Герой взрослел, менялись его литературные предпочтения. Он полюбил Пушкина, Гоголя, Толстого, перечитывал Гёте, наслаждался произведениями Державина и Жуковского. Так, о прозе Гоголю герой написал следующее: «У Гоголя необыкновенное впечатление произвели на меня «Старосветские помещики» и «Страшная месть». Какие незабвенные строки! Как дивно звучат они для меня и до сих пор, с детства войдя в меня без возврата, тоже оказавшись в числе того самого важного, из чего образовался мой, как выражался Гоголь, «жизненный состав. “Страшная месть” пробудила в моей душе то высокое чувство, которое вложено в каждую душу и будет жить вовеки – чувство священнейшей законности возмездия, священнейшей необходимости конечного торжества добра над злом и предельной беспощадности, с которой в свой срок зло карается».

Поэзия Батюшкова, Языкова, Лермонтова помогала ему переживать «первые юношеские мечты, первую полную жажду писать самому, первые попытки утолить её, сладострастие воображения».

Благодаря книгам герой узнавал жизнь, ему казалось, что понимает «и устройство вселенной, и какой-то ледниковый период, и дикарей каменного века, и жизнь древних народов, и нашествие на Рим варваров, и киевскую Русь, и открытие Америки, и французскую революцию, и байронизм, и романтизм, и людей сороковых годов, и Желябова, и Победоносцева, не говоря уже о множестве навеки вошедших в меня лиц и жизней вымышленных, со всеми их чувствами и судьбами, то есть всех этих тоже будто бы всякому необходимых Гамлетов, Дон-Карлосов, Чайльд-Гарольдов, Онегиных, Печориных, Рудиных, Базаровых…»

О важности искусства пишет Ю.М. Лотман в книге «Воспитание души». Во-первых, «искусство полезно для педагогики», нравственности, поскольку позволяет воспитывать людей на хороших примерах. В частности, автор говорит школьном курсе литературы следующее: «Не случайно до сих пор, когда мы проходим художественную литературу в школе, нет-нет да и говорим ученикам: видите, этот герой достоин подражания, он — хороший, он — патриот или он — мыслитель, он — философ, он — герой. А этот — отрицательный персонаж, не поступайте, дети, как он». Во-вторых, искусство – основа существования общества. «Искусство, – говорил он, – это возможность пережить непережитое, приобрести опыт там, где его нет». Он называл литературу второй действительностью, характерною особенностью которой является то, что она пропущена сквозь призму сознания художника, одухотворена его мыслями, помогающими читателю обратить глаза внутрь себя и вглядеться в собственную душу.

«Произведения искусства живут тысячелетиями, и их читают, и они все время дают что-то новое. Это очень сложные машины. Произведение искусства — это самая сложная машина, которую когда-нибудь создавал человек, кроме самого человека. Когда человек создает человека, он создает нечто еще более сложное. Но насколько он не понимает человека, который ему кажется простым! Если он изучил в школе анатомию, то он полагает, что уже понимает человека; если на уроке литературы выучил несколько стихотворений, то он уже знает, что такое искусство. Это распространенное заблуждение, но это глубокое заблуждение. Искусство — это большая, если хотите, машина, если вы хотите сказать иначе — называйте организмом, жизнью, но это нечто саморазвивающееся. И мы находимся внутри этого развивающегося явления и все время поддерживаем с ним разговоры. Оно с нами общается».

«Марсианские хроники» – первое, прославившее Рэя Брэдбери произведение, которое является, по сути, сборником рассказов, объединенных общей темой – историей освоения Марса людьми, судьбой прежних жителей планеты, а главное – судьбами простых людей, оказавшихся в непростых ситуациях.

Марс издавна привлекал внимание фантастов, что совсем не удивительно: это один из ближайших соседей Земли по Солнечной системе. О Марсе и марсианах в разное время писали Эдгар Райс Берроуз и Алексей Толстой, Герберт Уэллс и братья Стругацкие, Кристофер Прист и Василий Щепетнев. Особое место в ряду книг, посвящённых этой планете, конечно же, занимают «Марсианские хроники» Рэя Брэдбери.

Линией повествования, объединяющей все произведения воедино, ниточкой, протянувшейся от Земли до Марса, стало то, что, прибыв на Красную планету, колонисты невольно принесли бы с собой главные проблемы человечества: расизм, цензуру, загрязнение окружающей среды, а также угрозу полного самоуничтожения посредством атомного оружия, т. е. все то, что волновало мир в середине прошлого века. Эта идея для романа в рассказах должна была стать зеркалом, отражающим человечество, его ошибки, слабости и недостатки. Книга должна была послужить своеобразным предупреждением о предстоящих опасностях для человеческой культуры. Именно поэтому Рэй всегда любил научную фантастику: этот жанр позволял автору критиковать общество, используя метафору будущего для отображения проблем настоящего.

«Марсианские хроники» — это не только поэтизированный рассказ о столкновении двух различных культур, но и размышления о вечных проблемах и ценностях нашего бытия. В одном интервью Брэдбери сам говорил, что не считает книгу научной фантастикой в чистом виде — скорее он использовал марсианские декорации, чтобы поразмыслить о вечном, о человечестве, о его месте в этой огромной Вселенной.

Роман М. Шелли «Франкенштейн, или Современный Прометей» – это метафора разрушительного творения человеческого разума, созданного без каких-либо целей или без прогноза о возможностях такого творения. В книге рассказывается о жизни и трудах ученого Виктора Франкенштейна, которому удалось постичь тайну зарождения жизни и научиться оживлять безжизненную материю. Перед нами использование новых, невиданных технологий. Франкенштейн создает искусственного человека из частей трупов, но позже отрекается от своего детища. Безымянное чудовище, ненавидимое людьми за уродство, начинает преследовать своего создателя. Человечный и брошенный своим создателем монстр – творение и человека, и человеческого прогресса. И хотя он создал монстра, его намерения не были темными: он совсем не желал принести обществу вред. Виктор Франкенштейн осознает всю чудовищность и бесцельность своего поступка и вынужден бежать от него и от своей личной ответственности.

Когда М. Шелли писала этот роман, другие произведения в этом же жанре обращались к теме оккультизма, мистике и магии. В то время сама мысль о возрождении мертвого человека ассоциировалась с чем-то вроде темной магии. Доктор Франкенштейн оживляет своего монстра не с помощью сверхъестественных сил, а путем неких научных опытов, о которых никто не знал в далеких 1800-х годах.

Таким образом, автор хочет донести до читателей следующую мысль: человек обязан брать на себя ответственность за свои поступки, а также за свои создания. Наука должна быть нацелена на благо, а не на зло, за познания тайн Вселенной необходимо платить высокую цену.

«Преступление и наказание» — одно из лучших произведений великого русского писателя Ф. М. Достоевского. Главный герой Родион Раскольников не просто убийца. Он мыслитель и философ, в нём борются два характера. Даже фамилия героя свидетельствует о его душевном расколе. Поэтому мотив преступления главного героя неоднозначен.

Во-первых, главный герой видит нищету бедных людей, которая толкает их на пьянство, воровство, проституцию. Это вызывает в Раскольникове протест, стремление помочь людям. Герой убежден, что люди не могут самостоятельно найти выход из социальной «ямы», в которой находятся, поэтому становится своеобразным мстителем за всех обездоленных людей. Бедность и унижения Раскольникова усиливают его протест. Кроме того, ситуация в семье тоже подталкивает его к преступным действиям. Он получает письмо от матери, из которого узнает, что его сестра собирается выйти замуж за Лужина, чтобы этим спасти от неминуемых несчастий мать и брата. Герой не может принять такую жертву, но и изменить ситуацию он тоже не в силах. Но преступление он совершает не только из-за чувства социальной несправедливости или сложной семейной ситуации. Раскольников хочет проверить, способен ли он быть сильной личностью, преступить нравственный закон. В его душе живет философская идея, которая оправдывает преступления вообще. Раскольников не случайно обращается к фигуре Наполеона, поскольку именно Бонапарт жертвовал множеством жизней, стремясь достигнуть своей цели. Это поможет, по мнению героя, помимо всего, утвердить себя. Об этом он говорит так: «Вот что: я хотел Наполеоном сделаться, оттого и убивал…».

Эту теорию Раскольников и пытается применить по отношению к самому себе, хочет понять свое место в жизни. Отсюда его признание Соне: «Мне надо было узнать тогда… вошь ли я, как все, или человек?».

В итоге раскольников совершает преступление: убивает старуху топором и скрывается с места преступления. Однако, не выдержав тяжести поступка, Раскольников восклицает: «Эстетическая я вошь!». Это значит, что Раскольников еще человек, но жалеющий о том, что он – человек. Он предполагает обоснование преступления, его оправдание в чужих и собственных глазах. «Ужели я не гений, не Наполеон?» — вот главный источник страданий Раскольникова. Он не может выдержать своего преступления, а потому считает, что не сдал экзамена на гениальность. Достоевский пишет: «Его гордость была сильно уязвлена; он и заболел от уязвленной гордости». Прежде всего, мучается главный герой из-за стыда.

Смысл его страданий в том, что совесть и разум его вступили в самую решительную борьбу между собой. Герой романа сознает, что он не старушонку убил, а «самого себя». Совесть оказалась гораздо сильнее разума.

В письме матери Раскольникова в общих чертах определяется идея вины и возмездия, которая, в конечном итоге, представляет собой дилемму – с Богом ты или нет.

Страдания преступной совести у Родиона Раскольникова — это огромная движущая сила, она ведет его к Богу. Причем в это же время самозащита у Родиона Раскольникова не иссякает. С удивительным мастерством Достоевский раскрывает эту двойственность души героя.

После знакомства с Соней Мармеладовой начался новый этап в духовном развитии Раскольникова. Не отказавшись от своей «идеи», он стал все больше и больше погружаться в атмосферу божественного сострадания, самоотречения, чистоты, олицетворением и носительницей чего была Соня. Общение с Соней в дальнейшем заставляет Раскольникова смотреть на свое преступление не как на предмет юридического разбирательства, а как на нарушение божественных установлений. У Раскольникова возникает ощущение, что Соня знает что-то такое, чего ему не понять:

«Он взял ее обеими руками за плечи и прямо посмотрел в ее плачущее лицо. Взгляд его был сухой, воспаленный, острый, губы его сильно вздрагивали… Вдруг он весь быстро наклонился и, припав к полу, поцеловал ее ногу…

— Что вы, что вы это? Передо мной! — пробормотала она, побледнев, и больно-больно сжало вдруг ей сердце. Он тотчас же встал.

— Я не тебе поклонился, я всему страданию человеческому поклонился…».

Именно после этого эпизода Раскольников предлагает Соне «идти вместе», совершает покаяние на площади, является с повинной. Герой вспоминает совет Сони: «Поди на перекресток, поклонись народу, поцелуй землю, потому что ты и пред ней согрешил, и скажи всему миру вслух: «Я убийца!». И Раскольников идет на Сенную площадь, где встает перед всем миром на колени и совершает очистительный обряд целования земли. Происходит мгновенный переход из душевного состояния раздробленности в состояние внутреннего единства личности. Родион испытывает чувство наслаждения и счастья.

Только на каторге Родион Раскольников нашел «свою веру» в спасительных для человечества свойствах любви. Именно любовь привела его к Богу: «Они хотели было говорить, но не могли. Слезы стояли в их глазах. Их воскресила любовь, сердце одного заключало бесконечные источники жизни для сердца другого».

Достоевский раскрыл трагедию Раскольникова, все стороны его душевной драмы, безмерность его страданий. Писатель привел своего героя к покаянию и нравственному очищению. Таким образом, роман Достоевского убеждает нас в том, что не столько социальные условия, сколько нравственное заблуждение, утрата человечности ведут к преступлению.

Теме преступления посвящен рассказ А.П. Чехова «Злоумышленник».

Анализируя данное произведение, следует обратить внимание в первую очередь на название. «Злоумышленник» – это человек, который совершает преступление осознанно, заранее обдумывает его, понимает, какие последствия могут возникнуть после его действия. Героя же чеховского рассказа сложно назвать злоумышленником. Крестьянин Денис Григорьев не только не понимает, что он совершил преступление, но и не осознает, что от его действий могли пострадать люди. Когда следователь говорит, что из-за его поступка поезд мог бы сойти с рельсов и он бы «убил людей», он восклицает: «Зачем убивать? Нешто мы некрещеные или злодеи какие? Слава те господи, господин хороший, век свой прожили и не токмо что убивать, но и мыслей таких в голове не было…» Когда ему зачитывают закон, согласно которому его должны приговорить к ссылке на каторжные работы, он не понимает происходящего и до последнего думает, что его судят за что-то другое.

В действиях крестьянина Дениса Григорьева нет злого умысла, комизм ситуации проявляется в столкновении двух миров: цивилизации, изрезавшей природный мир железными дорогами, и крестьянства, живущего естественной жизнью. Отсюда и возникает непонимание: следователь, обвиняя крестьянина в преступных деяниях, не сомневается в очевидности правонарушения и его вины; крестьянин же, старательно прислушивающийся к следователю, недоумевает, как тот не может понять, что для рыбной ловли нужны грузила для снасти. Так в рассказе воссоздается «диалог глухих».

Причина преступления кроется не только в необразованности, неосведомленности крестьянина, но и в социальном устройстве общества. Голодный, вынужденный много работать крестьянин не может знать законов, он не может получить образование. Справедливым ли тогда становится главный принцип: «незнание закона не освобождает от ответственности»? Читатель понимает, что герой, безусловно, виноват, но государство и общество виновато не меньше в том, что такие злоумышленники откручивают гайки.

Теме преступления и наказания посвящена новелла Р. Брэдбери «Наказание без преступления». Писатель убежден, что смерть физическая иллюзорна, гораздо реальнее и страшнее смерть духовная.

Произведение делится на две части: преступление и наказание. Неслучайно преступник известен заранее: главными автор хотел сделать психологические проблемы. Герой новеллы Джордж Хилл хочет убить жену и заказывает её точную копию — куклу. Джордж оправдывает убийство, так как, по его мнению, преступление носит очищающий характер: «…богатые люди могут позволить себе роскошь «очищающего убийства». «Главное назначение кукол в том и заключается, чтобы предупредить реальные преступления. Захотелось тебе избить, убить или помучить кого-нибудь, вот и отведи душу на марионетке…».

В силу того, что прямого преступления против другого человека здесь нет, в центре внимания автора оказывается сама устремлённость человека ко злу, жажда убийства. Герой рассчитывает на преступление без наказания, он убежден, что обладающие высоким финансовым статусом имеют право на убийство. Он приходит в магазин марионеток с заказом на убийство копии своей жены: «Да, куча денег… Но богатые люди могут позволить себе роскошь “очищающего убийства”». Идея Родиона Раскольникова обыграна Брэдбери в контексте общества потребления, товарно-денежных отношений. Право имеет богатый человек.

На первый взгляд кажется, что идея Хилла гуманна. Убивая копию своей жены, Хилл освобождается от мук ревности: «Он очистился от гнева и жажды убийства…». Но идея, ложная в своей основе (уничтожение человека), развенчивается изнутри — через страдание героя.

Соотнесённость с романом Достоевского в этом рассказе не только на уровне общей проблемы.

Герою, как и Раскольникову, перед «убийством» снится его прошлое. В этом сне проявляется его человеческая душа, противодействующая преступлению, пусть она и подавлена в данный момент и может подать голос только таким образом. Хиллу, герою рассказа, снятся сцены возвышенных романтических отношений с женой в прошлом, которые уже невозможны в настоящем.

Итог рассказа противоположен замыслу героя: вместо преступления без наказания выходит наказание без преступления. Мистера Хилла арестовывают и приговаривают к смертной казни, хотя фактического убийства он не совершал: он убил машину. В таком итоге есть свой смысл: в преступлении важнее всего внутренняя готовность к нему, желание зла. Но и абсурдность такой развязки важна – она позволяет подумать о бессмысленности, бесчеловечности и безнравственности того, что общество может противопоставить преступному выбору человека.

Роман О. Уайльда «Портрет Дориана Грея» – иллюстрация того, как преступление влияет на душу человека. Впервые мы видим Дориана Грея – главного героя произведения – позирующим в мастерской Бэзила. Стеснительный и наивный юноша привлекает внимание лорда Генри, который задумал поставить над ним эксперимент и «перелить свою душу в другого… передать другому свой темперамент, как тончайший флюид или своеобразный аромат». Герой слушает лорда Генри, впитывает его слова как губка. Сразу после разговора юноша восклицает «Если бы портрет менялся, а я мог всегда оставаться таким, как сейчас! Зачем вы его написали? Придет время, когда он будет дразнить меня, постоянно насмехаться надо мной!»

От бесконечных диалогов Дориан переходит к действиям и приступает к поискам удовольствий. Его настигает первое испытание – любовь к актрисе Сибилле Вэйн. Казалось бы, любовь побеждает все и здесь тоже она должна победить, но зло уже слишком глубоко проникло в душу Дориана. Кроме того, Дориан любит не ее настоящую, он любил игру, героиню шекспировских трагедий. Не выдержав горькой правды и разбитого сердца, Сибилла покончила с собой. Дориан понимает, что это он виноват в ее смерти, но лорд Генри находит слова, чтобы он утихомирил свою совесть. После первого мерзкого поступка Дориан начинает вести двойную жизнь: днем он появляется в высшем обществе с лордом, ходит на светские приемы, а ночью он предается порокам.

Чем ниже по аморальной лестнице спускается Дориан, тем больше роскоши его окружает. Описание его коллекции тканей, драгоценных камней и изысканного интерьера занимает целые страницы. Их смысловое значение не передать вкус и стиль Дориана, как эстета, а в том, чтобы контрастно подчеркнуть его моральную нищету – «эти сокровища, как и все, что собрал Дориан Грей в своем великолепно убранном доме, помогали ему хоть на время забыться, спастись от страха, который порой становился уже невыносимым». Пиком его морального падения становится убийство художника Бэзила Холлуорда. Став убийцей, он хочет уничтожить портрет, ибо перемены на нем выдают моральную деградацию владельца. Он кромсает портрет ножом, потом слышны страшные крики, что-то падает, и, когда на другой день приходят слуги, они обнаруживают портрет во всем его первоначальном великолепии. «На полулежал мертвый старик в смокинге и с ножом в сердце. Он был седой, морщинистый, жалкий на вид. Лишь обратив внимание на перстни на его пальцах, слуги поняли, кто это».

Уайльд заканчивает свой роман как поучительную притчу – за преступлением следует наказание, вседозволенность невозможна, удовольствие заключено в рамки морали.

Что заставляет человека идти преступным путем? Об этом можно узнать из пьесы М. Горького «На дне». Один из героев пьесы Васька Пепел всю жизнь занимался воровством. Он даже гордился своим воровским промыслом, полученным по наследству. «Мой путь — обозначен мне! Родитель всю жизнь в тюрьмах сидел и мне тоже заказал… я когда маленький был, так уж в ту пору меня звали вор, воров сын… Нас, ярославских, голыми руками не возьмешь…» Благодаря словам персонажа мы понимаем, что он не видел другой жизни и не особо выбирал жизненный путь. Он просто не предполагал, что потомственный вор может стать кем-то другим.

Большую часть жизни герой не понимает, что идет неверной дорогой. Он считает, что честь и совесть не нужна, ее же нельзя надеть на ноги вместо сапог. Однако у героя есть совесть. Он отвергает предложение Василисы убить ее мужа, несмотря на обещание больших денег.

Со временем герой осознает, что такой образ жизни ненормален. Он признается ночлежникам: «А скушно… чего это скушно мне бывает? Живешь-живешь — все хорошо! И вдруг — точно озябнешь: сделается скушно…». Он ищет настоящей любви, хочет, чтобы рядом был человек с душой.

Все более уверяется оно в неправильности жизни, когда в ночлежке появляется странник Лука. Совет Луки идти в Сибирь («Там ты себе можешь путь найти»), его рассказ о праведной земле, любовь к Наташе пробуждают в Пепле стремление изменить свою жизнь. «Иди… со мной, – говорит он Наташе, – …брошу воровство!.. Я грамотный… буду работать… я одно чувствую: надо жить… иначе!.. Надо так жить… чтобы самому себя можно мне было уважать… оттого я вор, что другим именем никто никогда не догадался назвать меня… Назови ты… Наташа… пожалей меня! Несладко живу… волчья жизнь мало радует…»

Мы видим, что герой отчаянно желает изменить свою жизнь, однако совершает новое преступление: заступаясь за истязаемую Наташу, Пепел невольно убивает Костылева, за что его сажают в тюрьму.

В пьесе «На дне» показана трагедия человека, который жаждал вырваться из преступной среды, но не сумел.

Чтобы понять значение поэмы Н.А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо», необходимо обратиться к истории. 19 февраля 1861 года Александр II издал Манифест и Положение, отменявшие крепостное право. Реформа предполагала, что крестьяне получат личную свободу и право распоряжаться своим имуществом. Однако земля, на которой работали крестьяне, была признана собственностью помещиков, которые должны были выделить крестьянам приусадебный участок и полевой надел. Крестьяне могли выкупить у помещика землю, но стоимость при этом была вдвое и втрое выше действительной стоимости. Таким образом, помещики не потеряли доход после реформы. Кроме того, нищенский надел не мог прокормить крестьянина, поэтому он был вынужден идти к помещику и просить принять его на испольщину. Крестьяне обрабатывали господскую землю своими орудиями и получали за труд половину урожая. Закончилось это массовое закабаление крестьян массовым разорением старой деревни.

По воспоминаниям Н.Г. Чернышевского Н. А. Некрасов с первых дней проведения реформы понимал, что народ обманут, поэт переживал события тех лет трагически: «В день объявления воли я пришел к нему и застал его в кровати. Он был крайне подавлен; кругом на кровати лежали разные части «Положения» о крестьянах. «Да разве эго настоящая воля! — говорил Некрасов. — Нет, это чистый обман, издевательство над крестьянами». Так что мне пришлось даже успокаивать его».

Неслучайно в поэме так много эпизодов о несчастливой жизни многомиллионного русского крестьянства после «освобождения». Уже начало поэмы «Кому на Руси жить хорошо» — с знаменательными названиями губернии, уезда, волости, деревень — приковывает внимание читателя, прежде всего, к бедственному положению народа. Очевидно, горькая доля встретившихся на столбовой дороженьке временнообязанных мужиков и оказывается исходной причиной возникшего спора о счастье как материальном благополучии. Поспорив, семь крестьян отправляются в дальнюю дорогу по России в поисках счастливого человека.

Образ широкой дороженьки и открывает первую главу поэмы. Описывая путь, автор использует лексику («песчана» и «глуха»; «хороша» весенняя природа, но «невесело» глядеть на поля с «бедными всходами»; избы «новые нарядны», но смотреть на них «больней», чем на старые), благодаря которой с первых строк в поэме возникают тревожные мысли о народной судьбе, которые, постепенно усиливаясь, переходят в предчувствие надвигающейся беды и неблагополучия. Не случайно картина заканчивается горьким, почти риторическим вопросом: «Какое счастье тут?…»

Связь с народным творчеством и живой крестьянской речью придает стихам в «Кому на Руси жить хорошо» подлинно народное звучание. Поэт смотрит на мир глазами народа, думает его думами.

Описывая природу, автор подчеркивает, что она (природа) находится в неразрывном единстве с жизнью крестьян:

Недаром наши странники

Поругивали мокрую,

Холодную весну. .

Весна нужна крестьянину

И ранняя и дружная,

А тут — хоть волком вой!

Не греет землю солнышко,

И облака дождливые,

Как дойные коровушки,

Идут по небесам,

Согнало снег, а зелени

Ни травки, ни листа!

Вода не убирается,

Земля не одевается,

Зеленым ярким бархатом,

И, как мертвец без савана,

Лежит под небом пасмурным

Печальна и нага.

Пейзаж, описанный поэтом, рождает ощущение горя, крестьянской обездоленности («зелени ни травки, ни листа», «лежит под небом пасмурным», «как мертвец без савана», «чернехонько», «печальна и нага»). Некрасов показывает образ земли, лишенной жизни. С особой силой звучит этот мотив и в описании деревни Клин — «селенья незавидного»:

Что ни изба — с подпоркою,

Как нищий с костылем;

А с крыш солома скормлена

Скоту. Стоят, как остовы,

Убогие дома.

Ненастной, поздней осенью

Так смотрят гнезда галочьи,

Когда галчата вылетят

И. ветер придорожные

Березы обнажит…

То же самое и в описании «богатого» села Кузьминского с его грязью, училищем, «пустым, забитым наглухо», избой «в одно окошечко, с изображеньем фельдшера», «лавками», питейными заведениями.

Все описания – убедительное свидетельство того, что в «жизни крестьянина, ныне свободного, бедность, невежество, мрак». С другой стороны, эти описания раскрывают духовное богатство крестьянской души, талант народа, умеющего подобрать меткие эпитеты и сравнения, органически связанные с деревенским бытом.

Самый облик крестьян, а еще более — их рассказы, убеждают, что счастье мужицкое — «дырявое, с заплатами», «горбатое с мозолями», — что и после реформы жизнь крестьянина-труженика лучше не стала. В кругу «счастливцев» следует выделить образ каменотеса-олончанина. Он выгодно отличается от всех других рассказчиков: «плечистый», «молодой», не знает нужды. Его облик и слова вызывают мысль о нравственной и физической красоте человека, любящего труд и умеющего трудиться. Описание другого персонажа, который тоже был «не хуже каменщик», а теперь «зачах», заставляют задуматься о том, что даже богатырский труд не приносит крестьянину счастья, напротив, и он к концу жизни оборачивается трагедией.

Кроме того, автор обращает особое внимание на жизнь русских женщин. Так, из рассказа Матрёны Тимофеевны, мы узнаем и о ее подневольном положении в семье, и о вечных унижениях, о деспотизме семейных отношений, о постоянной разлуке с мужем, страданиях матери, потерявшей сына, материальной нужде. Вся история жизни Матрены Тимофеевны доказывает справедливость ее слов:

Не дело — между бабами

Счастливую искать!..

Песни, которые поет Матрена Тимофеевна, воспринимаются как общеизвестные, повсеместные. Их знают и «хором» подхватывают странники-правдоискатели, что «промеряли пол—царства». Голос Матрены Тимофеевны — голос самого народа. Рассказ Матрены Тимофеевны о своей жизни — это и рассказ о судьбе любой крестьянки, многострадальной русской женщины-матери, которая в пореформенную эпоху осталась столь же угнетенной и бесправной, что и до 1861 года.

Многие герои русской литературы искали правду и счастье. Не исключением стал и герой повести А.П. Платонова Вощев. В день, когда Вощеву исполняется тридцать лет, его увольняют с небольшого механического завода «вследствие роста слабосильности в нем и задумчивости среди общего темпа труда». Его признают несознательным рабочим из-за его попыток «выдумать что-нибудь вроде счастья», чтобы улучшить производительность труда. В мире, где все работает «по готовому плану», Вощев не может найти себе место. Так герой решается отправиться в путь: он жаждет найти место, где все будет иначе. Как и многие другие герои русской литературы, Вощев мечтает об идеальном мире, где все счастливы. Однако уже в самом начале своего пути он становится свидетелем ссоры супругов и понимает, что эти люди глубоко несчастны, они не чувствуют смысла жизни. Тогда герой произносит следующее: «…Чтите своего ребенка… когда вы умрете, то он будет». Этими словами Вощев провозглашает приоритет будущего над настоящим. По этой же причине, увидев отряд пионеров, он чувствует ответственность за их жизни. Именно тогда герой ощущает свою жизненную задачу-работать в настоящем для блага будущих поколений.

Потому он соглашается строить общепролетарский дом, «из высоких окон» которого, как ему кажется, «будущий человек будет спокойно глядеть в простертый, ждущий его мир» и «бросать крошки из окон живущим снаружи птицам. Появление на котловане маленькой девочки Насти Вощев расценивает как чудо, как надежду на обретение в будущем другими людьми смысла жизни. Ее гибель становится трагедией для героя, он осознает, что нет никакого смысла в строительстве, в любых полезных деяниях, если при этом свершаются бесчинства и умирают дети.

В начале XIX в. политически нейтральное значение слова «гражданин» было воспроизведено в одном из наиболее известных словарей того времени — «Словаре Академии Российской». «Гражданин – городской житель, обитатель». Одновременно с отождествлением гражданина с городским жителем на рубеже XVIII — начала XIX в. было распространено и более широкое по смыслу значение: гражданин — это еще и соотечественник, житель страны, подданный, вне зависимости от места проживания и сословной принадлежности. Близким по смыслу понятию «гражданин» в лексиконе образованной части российского общества было слово «гражданство», которое обозначало определенную общность людей, имевших свои правила поведения, этические нормы. Понятие «гражданство» означало, с одной стороны, общность людей, а с другой — подразумевало противопоставление частного и общественного, индивидуальных потребностей гражданина и общества в целом, интересы которого всегда ставились выше интереса частных лиц. Для обозначения таких отношений между жителями Российской империи употреблялось понятие «сограждане». Оно нередко использовалось в качестве обращения к слушателям в различных научных и благотворительных обществах, а также в аудиториях высших и средних учебных заведений. Обращаясь к слушателям таким образом, оратор всегда стремился подчеркнуть духовное единство собравшихся. В данном контексте понятие «сограждане» всегда имело позитивную эмоциональную направленность и подразумевало не отдельного человека, а его членство в коллективе, группе, обществе. «Согражданами» называли людей не просто совместно проживающих на определенной территории, а людей, имевших общность культуры, чувств и привязанностей. Так, в статье Н. М. Карамзина «О любви к Отечеству и народной гордости», размышляя о различии «физической, моральной и политической любви к Отечеству», автор предлагал читателям свое представление о том, кого следует называть «согражданами». По его мнению, это те люди, «с кем мы росли и живем… душа их сообразуется с нашею, делается некоторым её зеркалом». У них есть духовное единство, и каждый из членов данной общности испытывает чувство любви к своему Отечеству, которая проявляется в любви к «согражданам». Именно «сия любовь к согражданам, или людям, с которыми мы росли, воспитывались и живем, – писал Н. М. Карамзин, – есть вторая, или моральная, любовь к Отечеству…»

Нет! Снов небесных кистью смелой

Одушевить я не успел… Веневитинов

*

Когда
пророк свободы смелый

Тоской
измученный поэт,

Покинул
мир осиротелый,

Оставя
славы жаркий свет.

И тень
всемирные печали,

Хвалебным
громом прозвучали

Твои
стихи ему вослед…

Пророчески обращается двадцатилетний Веневитинов
«К Пушкину» в 1826-м. А на приход нового — 1827-го — напишет, прощаясь со
старым, последним в его жизни годом:

Но
слушай ты, беглец жестокий!

Клянусь
тебе в прощальный миг:

Ты не
умчался без возврату;

Я за
тобою полечу

И
наступающему брату

Весь
тяжкий долг свой доплачу.

Весной, к великому сожалению, не станет автора
этих строк. Через 10 лет уйдёт в небытие и сам «наставник» Пушкин.

Его имя облечено легендами…

Как, к примеру, сбылось следующее поэтическое
предсказание:

Века
промчатся, и, быть может,

Что
кто-нибудь мой прах встревожит

И в нём
тебя откроет вновь… «К моему перстню»

В 1930 году могила Веневитинова перенесена на
Новодевичье кладбище — при эксгумации праха перстень, подаренный княгиней
Волконской, был снят с безымянного пальца правой руки поэта и помещён как
реликвия в московский Государственный Литературный музей.

Наследие Дмитрия Владимировича невелико — около
40 лирических стихотворений, примерно столько же писем, начало ненаписанного
романа, несколько статей, отрывки из переводов. При жизни опубликовано менее 10
стихотворений, 5 философских и критических текстов. Но интерес к его личности и
творчеству не угасает.

Скажем, до сих пор ведутся филологические битвы
по поводу литературоведческих компетенций, вольных интерпретаций и издания
якобы неопубликованных ранее писем Веневитинова. На самом деле вполне знакомых
специалистам. (А. Рейтблат. «Неизвестное известное». НЛО, № 126, 2014).

«Обозрение русской словесности 1829 года» И. В.
Киреевского, друга Д.В. по кружку любомудров, — первая попытка нарисовать
литературный портрет Веневитинова. Где дана высокая оценка дарованию молодого
ещё совсем поэта и где «созвучие ума и сердца» отмечено как отличительный
характер духа полёта, независимости и смелости изображения сущего. А самая
фантазия его была более музыкою мыслей и чувств, нежели игрою воображения: «Это
доказывает, что он был рождён ещё более для философии, нежели поэзии».

За разгадку творческой персоны Веневитинова
брались многие: М. Погодин (один из членов «общества любомудрия»), П. Полевой,
Н. Котляровский, у которого Д.В. — проводник шеллингианства на русскую почву; также
племянник поэта М. Веневитинов. Брались Белинский, Чернышевский, Герцен, который
считал, мол, Д.В. полон мечтаний и идей 1825 года.

Далее — Д. Благой, Л. Гинзбург, Л. Тартаковская.
Обилие попыток разгадать тайну личности безвременно ушедшего сочинителя объясняется
равным образом и скудностью биографического материала о жизни этого и в самом
деле замечательного, дивного юноши. Речи которого своей философской
отвлечённостью «приводили нас в восторг» (А. Кошелев).

Природа одарила Дмитрия Владимировича
Веневитинова самыми разнообразными талантами: он знал латинский, греческий,
французский, немецкий и английский языки. Учился живописи у художника Лаперша.
Музыке — у композитора Геништы. Увлекался поэзией, философией, переводами, критической
работой.

Завершив образование в Московском университете,
Веневитинов ежедневно и ежечасно стремится расширить свои познания: становится
членом «Общества любомудрия». В котором его участники (В. Одоевский, И.
Киреевский, А. Кошелев и другие) изучали философию Шеллинга, интересовались
вопросами эстетики и искусства. Переводит произведения Окена, Платона («К
Платону начинаю привыкать…»). Вергилия, Гёте, Гофмана. Размышляет о роли
просвещения в России.

Правда, над мудрствованиями любомудров подтрунивали
и издевались многие. В том числе Пушкин с Кюхлей: «…Вырвись, ради бога, из этой
гнилой, вонючей Москвы, где ты душою и телом раскиснешь! Твоё ли дело служить
предметом удивления современным невеждам — Полевому и подобным филинам?» —
злонравно писал Кюхельбекер Одоевскому.

Александр Сергеевич же называл любомудров «архивными
юношами». Возможно, имея в виду следующие строки Веневитинова:

…иногда
пороешься в пыли,

И,
право, отрывать случалось

Такой
столбец, что сам ты на земли,

А будто
небо открывалось.

Издевательства над любомудрами, думаю, суть
другой статьи — в основе же поддёвок и подтруниваний находится, конечно, вечная
пушкинская погоня за недостижимым совершенством собственным. А также друзей,
его окружавших…

В век гениев, трагический и великий, которого даже
и лёгкие упрёки звучат неестественно глупо, все они — творцы, поэты, — будучи
необычайными самородками, тянулись естественно и вне сомнения за Пушкиным. Подражая
либо противопоставляя себя ему.

К тому же Пушкин с Веневитиновым были в родстве,
что играло большую роль в отношениях. Сближая поэтов по-человечески и творчески.
Вообще родственные связи в светском обществе значили довольно много.

Пара строф для сравнения:

Но когда коварны очи

Очаруют вдруг тебя,

Иль уста во мраке ночи Поцелуют не любя —

Милый друг! от преступленья,

От сердечных новых ран,

От измены, от забвенья

Сохранит мой талисман! Пушкин. «Талисман»

*

…Но не любовь теперь тобой

Благословила пламень вечный

И над тобой, в тоске сердечной,

Святой обет произнесла…

Нет! дружба в горький час прощанья

Любви рыдающей дала

Тебя залогом состраданья.

О, будь мой верный талисман! Веневитинов. «К моему перстню»

Да и пылкие взгляды обоих к царице московского света княгине Зинаиде Волконской подливали масла в огонь касаемо дружеских подколов. Правда, в отличие от всеядного, быстро воспламеняющегося и влюбчивого Пушкина страсть Дмитрия к Волконской прямо-таки растерзала душу несчастного философа. Лишила его покоя и, может статься, «ускорила раннюю смерть» (биограф Пятковский). Что лирически запечатлено в стихах «К моей богине», «Элегия», «Италия», «К моему перстню» и др. 

Теперь гонись за жизнью дивной

И каждый миг в ней воскрешай,

На каждый звук её призывный —

Отзывной песнью отвечай.

Он крайне высоко оценивает роль поэзии и литературы
в жизни народа: «…читай, мечтай — пусть перед тобою завеса времени падёт», «прекрасному
предела нет», «поэт — сын богов, любимец муз и вдохновенья», «завидней поэта
удел на земли», «доступен гений для гласа искренних сердец», — читаем в стихах совсем
ещё молодого человека.

Возвышенно пишет Веневитинов о скульптуре: «Живы
священные памятники человеческих усилий — их не коснулась всё истребляющая коса
времени». О живописи: «Чувства человека вполне вылились на мёртвый холст, и
мысль о бесконечном сделалась для него понятною». О музыке: «Чувство жизни
разлилось повсюду; всё огласилось звуками радости, и все звуки слились в общую
волшебную гармонию».

Для полноценного понимания отношения
Веневитинова к просвещению важны его критические статьи.

О романе «Евгений Онегин»: «Он есть новый
прелестный цветок на поле нашей словесности». О трагедии «Борис Годунов»
Пушкина: «Поразительная по своей простоте и энергии, может быть смело
поставлена наряду со всем, что есть лучшего у Шекспира и Гёте». Важны вдумчивые
разборы текстов Полевого, Мерзлякова, Погодина.

В 1826 году написана статья «О состоянии
просвещения в России». Кстати, в том же году Пушкин разработал «Записки о
народном воспитании», на которые Николай I отреагировал неоднозначно: «Просвещение,
служащее основанием совершенству, есть правило, опасное для общественного
спокойствия!» — будто бы погрозил пальцем Пушкину Император.

Тем не менее именно о Культуре с большой буквы,
без которой нет в России свободы и «истинной деятельности», идёт речь в статье Веневитинова.

Всякий человек, одарённый энтузиазмом, знакомый
с «наслаждениями высокими», стремится к образованию, духовному росту: «Самопознание
— вот цель и венец человека», — убеждён автор. Ради этого творит художник,
одушевляя холст и мрамор. Пишет стихи поэт, провозглашающий торжество ума. Такую
же цель преследует и человечество, стремящееся к просвещению. То есть к
самопознанию той степени, на которой оно отдаёт себе отчёт о своих делах и
определяет сферу своего действия.

Какой же степени достигла на сем поприще Россия?
— задаётся он вопросом.

Увы, если у всех «народов самостоятельных»
просвещение развивалось из истоков, так сказать, отечественных, местных. То
Россия всё получила извне. Её просвещение, подобно искусству, подражательно. В
нём отсутствуют реальная свобода и истинная деятельность.

Россия приняла лишь наружную форму
образованности. Воздвигла мнимое здание литературы безо всякого на то основания.
Ядро нашего просветительства состоит из сбивчивых суждений французов о
философии и искусстве. Которые почитаются законами: условные оковы (вроде
триединства) и невежественная самоуверенность французов были предметом
подражания. А правила неверные заменялись у нас отсутствием всяких правил.

Кое-кто из литераторов считал, что о развитии культуры
в России говорит всеобщая страсть выражаться в стихах. Тут уж Веневитинов даёт
волю своей язвительности: «…многочисленность стихотворцев во всяком народе
есть вернейший признак его легкомыслия». Ведь истинные поэты всех народов, всех
веков и времён были глубокими, глубочайшими мыслителями. Были философами, так
сказать, венцом просвещения. А нередко поэтическое чувство у людей лишь
освобождает от обязанности мыслить. Отвлекает от высокой цели
усовершенствования. Посему надобно более «думать, чем производить»!

Как же всё-таки просвещать Россию? Веневитинов
предлагает следующую программу.

Во-первых, опираясь на твёрдые корни новейшей
философии, предоставить полную картину развития «ума человеческого». Этому
должны помочь сочинения писателей. Журналы, рассказывающие о теоретических
исследованиях, их приложении к истории общества и Мельпомены в частности: «Философия
и применение оной ко всем эпохам наук и искусств — вот предмет, заслуживающий
особенное наше внимание».

Во-вторых, должно всенепременно изучать историю
древнего мира. Но не следует забывать и собственную историю, собственное начало
начал: «Дух древнего искусства представляет нам обильную жатву мыслей, без коих
новейшее искусство теряет большую часть своей цены».

Ответственность за «просветление» России лежит
прежде всего на образованных людях, писателях, поэтах и журналистах, стоящих «мыслям
наравне» с веком и просвещённым миром.

К своим молодым соплеменникам Веневитинов обращался
с призывом быть полезным народу, посвятить ему нашу образованность, наши
нравственные способности. Всем жертвовать ради благоденствия и процветания отечества.
Это поможет истинному цивилизационному прогрессу России, без которого у неё нет
будущего.

Веневитинов убежден: «Жить — не что иное, как
творить будущее. Она снова будет, эта эпоха счастья!»

Завидней поэта удел на земли.

С младенческих лет он сдружился с природой,

И сердце камены от хлада спасли,

И ум непокорный воспитан свободой,

И луч вдохновенья зажёгся в очах.

Весь мир облекает он в стройные звуки;

Стеснится ли сердце волнением муки —

Он выплачет горе в горючих стихах.

«Из всех поэтов, явившихся в первое время
Пушкина, исключая гениального Грибоедова… несравненно выше всех других и
достойнее внимания и памяти Полежаев и Веневитинов». В. Г.
Белинский

Сбылись пророчества поэта.

И друг в слезах с началом лета

Его могилу посетил…

Как знал он жизнь! как мало жил!

Д.
Веневитинов (1805—1827)

7  августа исполнилось 100 лет со дня смерти русского поэта Александра Блока, а также 40 лет музею, который расположен в квартире поэта на улице Декабристов (бывшей Офицерской), 57. Впервые я посетил музей-квартиру сразу после открытия — в начале 1981 года. В этом году обещали открыть памятник поэту, но в связи с пандемией не удалось.
Ещё в школе я полюбил стихи Александра Блока и продолжаю любить до сих пор. И прежде всего «Стихи о Прекрасной Даме». Ещё во время учёбы в школе я купил в магазине «Старая книга» монографию Вл. Орлова «Александр Блок» (Москва, 1956 год). А неделю назад закончил читать книгу Владимира Новикова о Блоке в серии ЖЗЛ.
Недавно мы вновь побывали в музее Блока и были приятно удивлены.

Александр Александрович Блок родился (16) 29 ноября 1880 года в Санкт-Петербурге. Это был не только выдающийся русский поэт — один из крупнейших представителей русского символизма, — но и публицист, драматург, переводчик, литературный критик.

Отец поэта — Александр Львович Блок (1852-1909), юрист, профессор Варшавского университета, происходил из дворянского рода.
Мать — Александра Андреевна, урождённая Бекетова (1860-1923) — дочь ректора Санкт-Петербургского университета. Вышла замуж в восемнадцать лет, после рождения сына разорвала отношения с мужем и впоследствии их более не возобновляла. В 1889 году она добилась указа Синода о расторжении брака с первым супругом и вышла замуж за гвардейского офицера, оставив при этом сыну фамилию первого мужа. Девятилетний Александр поселился с матерью и отчимом на квартире, расположенной на окраине Петербурга.

Первые стихотворения Саша Блок сочинил в пять лет, в 10 лет написал два номера журнала «Корабль». С 1894 по 1897 год вместе с братьями вёл рукописный журнал «Вестник», всего вышло 37 номеров журнала.

С детства Александр каждое лето проводил в подмосковном имении деда —Шахматово. В 16 лет Блок увлёкся театром, даже записался в театральный кружок. Однако после первого успеха, ролей в театре ему больше не давали. «Искусство есть чудовищный и блистательный Ад».

В 1889 году Александр начал учёбу во Введенской гимназии.

В 1897 году, очутившись с матерью за границей, в немецком курортном городке, шестнадцатилетний юноша пережил первую сильную юношескую влюблённость в 37-летнюю Ксению Садовскую. Александр был восхищён прежде всего силой собственных эмоций. Эта любовь оставила глубокий след в его творчестве.

«Я раздвоился» — такими словами начнёт Блок свой дневник в 1901 году.
В своём дневнике Блок записывает: «Унижения не может быть. Влюбленность не унижает, но может уничтожить. Любовь не унижает, а освобождает…».
В записной книжке поэта 20 июня 1909 года есть следующий абзац: «Bad Nauheim: первой влюбленности, если не ошибаюсь, сопутствовало сладкое отвращение к половому акту (нельзя соединяться с очень красивой женщиной, надо избирать для этого только дурных собой). Может быть, впрочем, это было и раньше».

В 1898 году Блок окончил гимназию, а в августе поступил на юридический факультет Петербургского университета. Через три года перевёлся на славяно-русское отделение историко-филологического факультета, которое окончил в 1906 году.

В 1903 году Блок женился на Любови Менделеевой (дочери известного учёного), героине первой книги «Стихи о Прекрасной Даме». Книга вышла в 1904 году и натолкнулась на грубые нападки. «Бедный, свихнувшийся графоман!» — злобствовал на страницах «Нового времени» небезызвестный реакционер Виктор Буренин. — «К первым рифмам, какие ему приходят в голову, он прилаживает тоже первые приходящие ему в голову бессмысленные фразы».
«…Не трудно показать, что его стихи — прескверные стихи и даже совсем не стихи», — напишет рецензент журнала «Русское богатство» Александр Гуковский.

Любовные отношения Блока и его жены — отдельная тема. При том, что Александр испытывал к жене сильные чувства, он периодически поддерживал связи с различными женщинами: одно время это была актриса Наталья Николаевна Волохова, потом оперная певица Любовь Александровна Андреева-Дельмас и другие.

Жена Блока Любовь Дмитриевна тоже позволяла себе увлечения. На этой почве у Блока возник конфликт с Андреем Белым, который был влюблён в жену поэта и даже жил с ней. «Я Борю люблю и Сашу люблю, что мне делать», — признавалась Любовь Дмитриевна.

Блок не нашёл счастья в любви, хотя был один из самых красивых мужчин за всю историю русской поэзии. К любовным экспериментам Блок относился как к творческому процессу. Любил он не конкретную женщину, а навеянный ею отвлечённый образ идеальной женщины — его Прекрасной Дамы.

Помню в школе поразил меня рассказ учителя литературы о Блоке, и в частности, как поэт однажды нанял проститутку, а она заснула, так он не стал её будить, оставил деньги и тихо удалился.

Любовь Дмитриевна утверждала: «Физическая близость с женщиной для Блока с гимназических лет — это платная любовь и неизбежные результаты — болезнь. Слава Богу, что ещё все эти случаи в молодости — болезнь не роковая. Тут несомненная травма в молодости. Не боготворимая любовница вводила его в жизнь, а случайная, безличная, купленная на (одну ночь,) несколько минут. И унизительные, мучительные страданья…»

Вл.Новиков в книге «Александр Блок» пишет:
«Блоку чужда моногамия — как в телесном, так и в духовном смысле. Он вступает в разные андрогинные союзы. В отношениях с женой (при всей их нестандартности) всё-таки распределение ролей традиционно: у Блока роль мужская, у Любови Дмитриевны женская. А вот «бисексуальная» по природе Гиппиус в духовном дуэте с Блоком психологически доминировала (отчасти и как старшая по возрасту), вступая во взаимодействие с вечно женственным» началом в поэте».

«В январе 1912 года у Блока начинается обострение давней болезни. Что за недуг? В советское время это было тайной за семью печатями, и, публикуя «Дневник» в седьмом томе восьмитомного собрания сочинений Блока, В.Н.Орлов (занимавшийся подготовкой текста) просто опустил все записи медицинского характера. В издании «Дневника» 1989 года А.Л.Гришунин восстановил ряд записей, начинающихся словами «у доктора», сопроводив их отточиями, за которыми стояли клинические подробности. Наиболее важные из них по архивному оригиналу текста обнародовала и проанализировала Аврил Пайман в своей книге «Ангел и камень»: «Опасались сифилиса, и обсуждали эту возможность, а врач к 26 февраля определил иначе, менее страшно: “очень редкое заражение дрожжевыми клетками, которые поддались только двум дозам (по 0,6) сальварсана”. Сомнительно, знал ли сам Блок в точности, чем болен, но лечили его ртутью и сальварсаном, как тогда лечили сифилис (январь — февраль 1912, август — сентябрь 1912, январь 1913 и май 1913) и продолжали анализы Вассермана в течение года с лишним». (Вл.Новиков в книге «Александр Блок»)

По мнению А.Карпенко, Блок почти бессознательно стремился к страданиям, находя в них квинтэссенцию жизни. Это был своего рода поэтический садомазохизм. Смерть он воспринимал как ещё не изведанное путешествие.
«Склонность к моральному мазохизму не чужда многим людям творческого склада. Это ещё одна краска в эмоциональной палитре, а порой и тайный источник утончённого удовольствия», — пишет Вл.Новиков в книге «Александр Блок».

Уже в 19 лет Блок напишет: «Жизнь охватит меня и измучит меня!» «…океан — моё сердце, всё в нём равно волшебно: я не различаю жизни, сна и смерти, этого мира и иных миров (мгновенье, остановись!). Иначе говоря, я уже сделал собственную жизнь искусством», — признавался Александр Блок.

«Мистический реалист» — так можно сказать об Александре Блоке, считает А.Карпенко. Для поэзии творчества Блока характерно парадоксальное сочетание мистического и бытового, отрешённого и повседневного. Блок считал метафоричность основным свойством истинного поэта, где метафора — не произвольная поэтическая игра, а подлинное прозрение в таинственную сущность жизни.

Мистические образы в стихах поэта имели глубоко реалистический подтекст. Игорь Северянин в своей эпиграмме на Блока напишет: «Когда же смерть явила свой оскал, он сразу понял — Незнакомка».

«Незнакомка, — объяснит Блок в статье «О современном состоянии русского символизма». — Это не просто дама в чёрном платье со страусовыми перьями на шляпе. Это — дьявольский сплав из многих миров, преимущественно синего и лилового… Если бы я писал картину, я бы изобразил переживания этого момента так: в лиловом сумраке необъятного мира качается огромный белый катафалк, а на нём лежит мёртвая кукла с лицом, смутно напоминающим то, которое сквозило среди небесных роз».

И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.

И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна,
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.

И веют древними поверьями
Её упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.

И странной близостью закованный,
Смотрю за тёмную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.

«Символист уже изначала теург, т. е. обладатель тайного знания, за которым стоит тайное действие; но на эту тайну, которая лишь впоследствии оказывается всемирной, он смотрит как на свою», — говорил Блок.

Друзья считали его каким-то «особенно светлым»: «Нет, тёмный я», — отвечал поэт.

В моей душе лежит сокровище,
И ключ поручен только мне!
Ты право, пьяное чудовище!
Я знаю: истина в вине.

«Пить» для Блока — не болезненная слабость (в зависимость от напитков он, по-видимому, не попадает), а способ ухода, способ перемещения в параллельный мир. И своего рода акция, буквализация понятия «дионисийства». — объясняет Вл.Новиков.

«Добровольное и вечное мучение. Вот в чём грешен художник. Вот в чём его преступление, пере-ступление границы между добром и злом. Адская боль может предшествовать творению (состояние, когда «не пишется»), может совпадать с ним по времени, может приходить по завершении труда (то, что зафиксировано в строках Баратынского). Но, не пережив ее, невозможно создать истинно художественное произведение. Наивный гедонизм, которым кичатся иные литераторы (дескать, получаю удовольствие, а мне за это еще гонорар платят), – верный признак ремесленника, решающего заурядные и сиюминутные задачи». (Вл.Новиков).

В 1912 году Блок создавал драму «Роза и Крест» о поисках сокровенного знания. Пьеса была завершена в январе 1913 года, но драму так и не поставили в театре.

Писатель-филолог Умберто Эко предложил ёмкую и точную формулу: художественное произведение есть «генератор интерпретаций».

«Блистательная ложь» — формула, которая объемлет всё. И что есть сама поэзия, как не блистательная ложь? В безумно-мучительном разврате поэту видится та же вечная тайна, что и в мировом культурном предании». (Вл.Новиков).

Да что — давно уж сердце вынуто!
Так много отдано поклонов,
Так много жадных взоров кинуто
В пустынные глаза вагонов…

Не подходите к ней с вопросами,
Вам всё равно, а ей — довольно:
Любовью, грязью иль колесами
Она раздавлена — всё больно.

9 марта 1915 года состоялась встреча Александра Блока и Сергея Есенина. Есенин приехал из Москвы в тогдашнюю столицу России — Петроград с единственной целью и мечтой — встретиться с поэтическим кумиром. Есенин читал свои стихи, а Блок после ухода Сергея Александровича короткими фразами выразил свои впечатления от встречи на обороте той записки, в которой Есенин просил его о встрече. «Крестьянин Рязанской губ., 19 лет. Стихи свежие, чистые, голосистые, многословные. Язык. Приходил ко мне 9 марта 1915».

Рекомендация Блока помогла Сергею Есенину войти в литературный бомонд Петрограда и в какой-то степени определила его поэтическую судьбу.

7 июля 1916 года Блока призвали на воинскую службу. Поэт служил в Белоруссии. По собственному признанию в письме матери, во время войны его основные интересы были «кушательные и лошадиные».

Февральскую революцию Блок встретил со смешанными чувствами. Он отказался от эмиграции, считая, что должен быть с Россией в трудное время.
В начале мая 1917 года был принят на работу в «Чрезвычайную следственную комиссию для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и прочих высших должностных лиц как гражданских, так и военных и морских ведомств» в должности редактора.
В августе Блок начал трудиться над рукописью, которую он рассматривал как часть будущего отчёта Чрезвычайной следственной комиссии и которая была опубликована в журнале «Былое» (№ 15, 1919 г.) и в виде книжки под названием «Последние дни Императорской власти» (Петроград, 1921).

Октябрьскую революцию Блок сразу принял восторженно, но как стихийное восстание, бунт. Поэт был одним из тех деятелей искусства Петрограда, кто не просто принял советскую власть, но согласился работать на её пользу.

И.А.Бунин в книге «Окаянные дни» писал: «Блок открыто присоединился к большевикам. Напечатал статью, которой восхищается Коган П.С. <…> Песенка-то вообще нехитрая, а Блок человек глупый. Русская литература развращена за последние десятилетия необыкновенно. Улица, толпа начала играть очень большую роль. Всё — и литература особенно — выходит на улицу, связывается с нею и подпадает под её влияние. <…> «В Жмеринке идёт еврейский погром, как и был погром в Знаменке…» Это называется, по Блокам, «народ объят музыкой революции — слушайте, слушайте музыку революции!»

Поэму «Двенадцать» все дружно осудили и мало кто понял именно потому, что Блока слишком привыкли принимать всерьёз и только всерьёз.
Блок полагал, что читать «Двенадцать» нужно именно в той жёсткой блатной манере. Однако сам поэт в таком харáктерном образе читать не умел и не научился.

Поэт мучительно пытался отстраниться от кошмара окружавшей его в последние три года петроградской (и российской) жизни…, то ли уголовной, то ли военной, то ли какого-то странного междувременья.
В январе 1919 года Блок писал в частном письме: «Почти год как я не принадлежу себе, я разучился писать стихи и думать о стихах…».

В феврале 1919 года Блок был арестован Петроградской ЧК. Его подозревали в участии в левоэсеровском заговоре. Из протокола допроса А.А.Блока: «В партии левых с.-р. никогда не состоял и не поступил бы ни в какую партию, так как всегда далёк был от политики…».

На третий день, после двух долгих допросов Блока всё же освободили, так как за него вступился Луначарский. Однако даже эти полтора дня тюрьмы надломили его. В 1920 году Блок записал в дневнике: «…под игом насилия человеческая совесть умолкает; тогда человек замыкается в старом; чем наглей насилие, тем прочнее замыкается человек в старом. Так случилось с Европой под игом войны, с Россией — ныне».

Переосмысление революции в России сопровождалось для Блока глубоким творческим кризисом, депрессией и прогрессирующей болезнью. После всплеска января 1918 года, когда были разом созданы «Скифы» и «Двенадцать», Блок совсем перестал писать стихи и на все вопросы о своём молчании отвечал: «Все звуки прекратились… Разве вы не слышите, что никаких звуков нет?»
Художнику Анненкову поэт жаловался: «Я задыхаюсь, задыхаюсь, задыхаюсь! Мы задыхаемся, мы задохнёмся все. Мировая революция превращается в мировую грудную жабу!».

«Блок в своём повелении — как творческом, так и житейском — руководствуется в первую очередь не выбором (как итогом умственной рефлексии), а природным инстинктом», — пишет Вл.Новиков.
«Полагаем, талант (тем более гений) по природе своей надразумен. Художественно одаренный человек — это тот, в ком талант сильнее, чем ум. … Любая абстрактная мысль была для него как поэта лишь материалом, который перерабатывается, подчиняется духу музыки».

Власть широко использовала имя поэта в своих целях. На протяжении 1918—1920 годов Блока, зачастую вопреки его воле, назначали и выбирали на различные должности в организациях, комитетах, комиссиях. Постоянно возрастающий объём работы подорвал силы поэта. Начала накапливаться усталость — Блок описывал своё состояние того периода словами «меня выпили».

Тяжёлые нагрузки в советских учреждениях и проживание в голодном и холодном революционном Петрограде окончательно расшатали здоровье поэта — у Блока развилась астма, появились психические расстройства.

Негативное отношение к Блоку со стороны некоторых руководителей культуры привело к тому, что он остался без материальных средств и голодал. Зимой 1920 года у поэта началась цинга. Он хотел уехать за границу лечиться, но большевики, опасаясь его антиправительственных настроений, не позволили выехать из страны.

В январе 1921 года Блок по случаю 84-й годовщины смерти Пушкина выступил в Доме литераторов со своей знаменитой речью «О назначении поэта».
«Что такое поэт? Человек, который пишет стихами? Нет, конечно. Он называется поэтом не потому, что он пишет стихами; но он пишет стихами, то есть приводит в гармонию слова и звуки, потому что он — сын гармонии, поэт».

«Поэт — сын гармонии; и ему Дана какая-то роль в мировой культуре. Три дела возложены на него: во-первых — освободить звуки из родной безначальной стихии, в которой они пребывают; во-вторых — привести эти звуки в гармонию, дать им форму; в-третьих — внести эту гармонию во внешний мир».

«Первое дело, которого требует от поэта его служение, — бросить «заботы суетного света» для того, чтобы поднять внешние покровы, чтобы открыть глубину. Это требование выводит поэта из ряда «детей ничтожных мира».

Говоря о Пушкине, Блок говорит и о себе: «Покой и воля. Они необходимы поэту для освобождения гармонии. Но покой и волю тоже отнимают. Не внешний покой, а творческий. Не ребяческую волю, не свободу либеральничать, а творческую волю, тайную свободу. И поэт умирает, потому что дышать ему уже нечем; жизнь потеряла смысл».

«Мы умираем, а искусство остается. Его конечные цели нам неизвестны и не могут быть известны. Оно единосущно и нераздельно».

Весной 1921 года Александр Блок вместе с Фёдором Сологубом просили выдать им выездные визы. В выезде было отказано. После получения отрицательного ответа на запрос о выезде на лечение за границу, Блок сознательно уничтожил свои записи, отказывался от приёма пищи и лекарств. Как свидетельствует В. Ф. Ходасевич, «Блок умирал несколько месяцев…Он умер как-то „вообще“, оттого, что был болен весь, оттого, что не мог больше жить.»

Восемнадцатого июня 1921 года Блок уничтожает часть архива — главным образом газетные выписки, регистрируя в дневнике, что именно он предает огню. Тут же слова: «Мне трудно дышать, сердце заняло полгруди».

3 июля поэт уничтожает пятнадцать своих записных книжек (из шестидесяти одной), потом приходит в себя и педантично фиксирует в дневнике «нумера» уцелевших, бесценных для нас документов. Наглядный пример поединка Жизни и Смерти в измученном человеке. В таких случаях участие внешних сил может сыграть решающую роль.

1 августа разрешение на выезд подписано Молотовым, но Горький узнаёт об этом от Луначарского только 6 августа. А 7 августа Блок умер.

Предполагают, что в последний год жизни Александр Блок очевидно лишился рассудка. Однако поэт умер в полном сознании, что опровергает слухи о его помешательстве.
За несколько дней до смерти Блока по Петрограду прошёл слух, будто поэт сошёл с ума. Жена застала его разбивающего кочергой бюст Аполлона. Блок объяснил: «А я хотел посмотреть, на сколько кусков распадётся эта грязная рожа».

Накануне смерти поэт долго бредил, одержимый единственной мыслью: все ли экземпляры «Двенадцати» уничтожены.
Андрей Белый со слов матери Блока рассказывал, что в забытьи Блок вдруг сказал: «А у нас в доме „столько-то“ (не помню цифры) социалистических книг; их — сжечь, сжечь!» По воспоминаниям Георгия Иванова, Блок в бреду говорил: все ли экземпляры поэмы «Двенадцать» уничтожены? «Люба, хорошенько поищи, и сожги, все сожги». Вспомнив об экземпляре, посланном Брюсову, Блок требовал везти себя в Москву: «Я заставлю его отдать, я убью его…»

Александр Блок был похоронен на Смоленском кладбище Петрограда. В 1944 году прах Блока был перезахоронен на Литераторских мостках на Волковском кладбище.

Умрёшь — начнёшь опять сначала
И повторится всё, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.

«Искусство есть балансирование на границе жизни и смерти, — пишет Вл.Новиков в книге «Александр Блок». — Перед художником всё время стоит вопрос: родится у него нечто живое — или оно тут же умрёт? Муку творчества Блок уже изведал и хочет ещё большего страдания».

«Желание гибели рождается, возникает не из житейского уныния, а от ощущения полноты единения с миром. Но и перенапряжения душевных сил. Счастье в этой ситуации кажется уже невозможным».

«Блок же, достигнув гармонии, не длит её, а совершает решительный шаг к дисгармонии, к хаосу. Во имя обретения новой гармонии. От света — в тьму, чтобы увидеть новый свет. И всякий раз с риском духовной гибели. Погружение во тьму может оказаться окончательным».

«Я поэт, но на фоне Блока я не поэт», — самокритично заявляет в своём стихотворении Дмитрий Быков.
17.05.2018 я был на встрече с Дмитрием Быковым в Книжной лавке писателей в Санкт-Петербурге и задал ему вопрос о различных типах поэтов.

Хотя мною написано 1150 вирш, я не считаю себя поэтом. Поэт не тот, кто пишет стихи. Поэт – это тот, кто думает стихами! Кто может уловить и поэтически выразить настроения, мысли и чувства рифмованным образом, а иногда верлибром.

После службы я учился на Подготовительном отделении Университета, где до революции находились Бестужевские курсы. Потом поступил на юридический факультет, хотя желал учиться на философском.

Чем привлекает поэзия? Ведь не только приятными рифмами и созвучием слов. На мой взгляд, поэзия это не столько рифмы, сколько концентрированно и образно выраженная МЫСЛЬ!

В состоянии вдохновенного экстаза и одержимости поэты обладали свойством иновидимости и прорицания, они чувствовали себя во власти потусторонних сил. Поэт становился проницаем для узкого входа в праисточник знания, где перед ним открывалась сфера постижимости сущего.

Но чтобы проникнуть в умопостигаемость мира необходимо полное отцепление от своего естества. Поэты должны жить в состоянии отрешённости и непривязанности к миру. Чтобы войти в контакт с потусторонним, требуется изменённое состояние сознания. Для этого нужно обратиться своей частичкой потустороннего, которая есть в каждом человеке.

Поэзия – это одновременно и абсолютно нереальное, и абсолютно реальное, что можно обсудить с другими.
Поэзия – это приобщение к праисточнику знания, где порядок безумия предшествует порядку разума.
Настоящая Поэзия – это духовное жертвоприношение, своеобразная форма бытия для другого.

На мой взгляд, поэзия – один из способов связи с трансцендентным. Ещё древние полагали, что поэты разговаривают с богами, а поэзия есть глас богов.
Настоящая поэзия – это и субъективное откровение, и Откровение объективное.
Поэзия – это открытие и постижение себя как субъекта.
Субъект и объект – умозрительное разделение. Надо преодолеть это логическое разделение, чтобы понять, что объект тоже субъект, а субъект в свою очередь объект, – и мы всеединство!

Несколько лет назад на факультете филологии и искусств Санкт-Петербургского государственного университета я принимал участие в обсуждении проблем современной поэзии. По мнению участников, только поэзия по большому счёту может называться литературой. Поэт не рационален, он интуитивен. Поэт силён не своим сознанием, а своим подсознанием.
Поэзия, применяемая в качестве инструмента познания мира, не претендует на объективность.
Познание бытия не цель поэзии.
Цель поэзии – возвращение в сердце.
Поэт говорит так, как слышит сердцем!

Лично я считаю, что поэзия существует не ради поэзии, а для выражения тех высших идей и смыслов, которые недоступны рациональному логическому познанию, которые идут к нам из иного мира и связывают наши миры.

Только поэзии доступны некоторые идеи и смыслы, которые недоступны философии и науке. И в этом огромная ответственность поэзии.
Поэт должен в своём творчестве не столько воплощать уже известные идеи, сколько постигать новые смыслы.

Поэзия не самоцель. Хотя она и самодостаточна.
Поэзия – не развлечение. Стишки к юбилею и рифмоплётство это не поэзия. Поэзия – это способ познания, форма постижения Откровения!

Настоящие стихи – это мыслеформы.
Слова — это формы образов, и потому они не подыскиваются, а приходят вместе с образами, являясь лишь средством выражения.
Если удаётся первыми строками сформулировать вопрос, то потом лишь записываю ответ, который рифмуется сам собой.

Истинное творчество — это изложение, потому что не от себя.
Настоящие стихи не сочиняются, а записываются.
Стихи — это изложение, а не сочинение. Слова не подбираются. Каждое слово, если оно то самое, оно неизбежно, оно и только оно, и никакое другое.

Стихи мои, при всей их возможной ценности, лишь средство огранки души. Но я-то знаю, знаю, что всё это не моё, и стихи я прежде никогда не писал. Они откровение для меня самого. И откуда взялось вдохновение? почему?

Когда сам хочу что-то сочинить, ничего не получается, когда же пытаюсь настроиться и почувствовать, то строфы рождаются сами собой. Причём иногда в такой законченной форме, что я просто поражаюсь. Отчего и почему это происходит, не понимаю. Для меня это такое же откровение, как и для других.

Знаете ли вы, как строчку диктует чувство? Я ощущаю её как некое волнение, как музыку, которую пытаюсь выразить с помощью слов.
Мне важно быть предельно честным с собой, во сне и наяву, чтоб был себе я интересен и твёрдо знал, что не солгу. Но так уж человек устроен, что жизнь диктует бытиё. Но не хочу я быть спокоен. Мне нужно всё иль ничего! Нет, я не функция условий, и я не обстоятельств раб. Хочу себя я быть достоин, признаться честно, раз не прав. Жизнь требует искать удобства, неправдою платя за быт. Но не комфорт мне руководство, а Голос, что во мне звучит. Он требует предельно честным быть в каждом слове и в беде, и не искать тёплого места, а быть лишь искренним везде. Плевать на страхи и потери, угрозы жить мне в нищете. Я не хочу удобства цели, важнее мне не лгать себе. Свобода мне важнее денег, любовь превыше, чем расчёт. Мне нужен искренности берег. Всё остальное же — не в счёт!»
(из моего романа-быль «Странник» (мистерия) на сайте Новая Русская Литература — https://www.nikolaykofyrin.ru

Так что же вы хотели сказать своим постом? – спросят меня.

Всё что я хочу сказать людям, заключено в трёх основных идеях:
1 Цель жизни – научиться любить, любить несмотря ни на что
2 Смысл – он везде
3 Любовь творить необходимость.
4 Всё есть любовь

А для вас БЛОК — ПОЭТИЧЕСКИЙ СФИНКС?

© Николай Кофырин – Новая Русская Литература