Царь горох сказка читать

Ýòà ìîÿ àâòîðñêàÿ ñêàçêà ÿâëÿåòñÿ ïàðàôðàçîì íà çíàìåíèòóþ àíãëèéñêóþ èñòîðèþ î ðàçáîéíèêå Ðîáèí Ãóäå….(*Ìîæíî ïðî÷èòàòü çà îäíó ìèíóòó).

Æèë-áûë, à ìîæåò è íûíå æèâ¸ò, öàðü Ãîðîõ, êîòîðûé ïðàâèë áîëüøèì öàðñòâîì ïîä íàçâàíèåì Òüìó-Òàðàêàíü. Íå ëþáèë öàðü ñâîé íàðîä, à ëþáèë ëèøü ñàìîãî ñåáÿ ðîäèìîãî äà òðîí ñâîé öàðñêèé. À íàðîä ñâîé, — ïîäëûé è æàäíûé öàðü, — äåðæàë â íèùåòå, îáëîæèâ åãî íåïîñèëüíûìè íàëîãàìè íà âñ¸, ÷òî òîëüêî ìîã ïðèäóìàòü: íà÷èíàÿ ñ íàëîãà íà ïðàâî æèòü, ðàáîòàòü, ó÷èòüñÿ, æåíèòüñÿ, â òóàëåò ñõîäèòü, è êîí÷àÿ íàëîãîì íà ñìåðòü (*êîòîðûé âçèìàëñÿ ñðàçó æå ïðè ðîæäåíèè ÷åëîâåêà). Âîò çà ñ÷¸ò ýòèõ íàðîäíûõ íàëîãîâ è ïîïîëíÿëàñü öàðñêàÿ êàçíà, êîòîðóþ íàãëî ðàçâîðîâûâàëè öàðñêèå ïðèáëèæåííûå, êîòîðûå áûëè õóæå è óæàñíåå ëþáîãî ðàçáîéíèêà ñ áîëüøîé äîðîãè. Íî öàðü Ãîðîõ çàêðûâàë ãëàçà íà ýòî âîðîâñòâî «ñâîåãî äâîðà», èáî ýòè «âîðû â çàêîíå» äåëàëè âñ¸ âîçìîæíîå è íåâîçìîæíîå, ÷òîáû öàðü Ãîðîõ âå÷íî ñèäåë íà òðîíå. Òàê ÷òî îáå ñòîðîíû (öàðü è ïðèäâîðíûå) áûëè äîâîëüíû è ñ÷àñòëèâû.
Íåñ÷àñòíûé, íèùèé íàðîä, òåðïåë è òåðïåë öàðñêèå ïîáîðû è ïîêîðíî âëà÷èë æàëêîå ñóùåñòâîâàíèå (*íå çíàìî è ïî÷åìó?…). È òîëüêî Èâàíóøêà Äóðà÷îê íå ñìèðèëñÿ ñî ñâîåé ñóäüáîé è ðåøèë ñòàòü «õîðîøèì ðàçáîéíèêîì». Íó è ñòàë! È ñòàë Èâàí Äóðàê ãðàáèòü âîðîâàòûõ áîãàòååâ è öàðñêèõ ìûòàðåé (*ñáîðùèêîâ íàëîãîâ), è íàãðàáëåííûå äåíüãè ðàçäàâàë íèùèì ëþäÿì (*îñòàâëÿÿ ñåáå ñóùóþ ìàëîñòü íà ñèãàðåòû è ïèâî ñ ðàêàìè…).
Êàê-òî ðàç, Ãëàâíûé öàðñêèé ìûòàðü Ìàéêë, ïî êëè÷êå Ìèøóñòèê, ñîáèðàë íàëîãè ñ íàðîäà. Ñîáðàë ìåøêà äâà çîëîòûõ ìîíåò è ïðèêàçàë êó÷åðó âîçâðàùàòüñÿ â ñòîëèöó, ÷òî êó÷åð è ñäåëàë. Íî òóò ñëó÷èëîñü íå÷òî íåîáû÷íîå: òî ëè êó÷åð çàäðåìàë è íå òîé äîðîãîé ïîåõàë, òî ëè êó÷åð íå äðåìàë, à ïåðåïóòàë äîðîæíûå óêàçàòåëè (*êîòîðûå ïîäìåíèë ðàçáîéíèê Èâàí Äóðàê), äà òîëüêî «èíêàññàòîðñêàÿ êàðåòà» î÷óòèëàñü â ëåñó Izmailovskiy Park.. À òàì íà äåðåâå ñèäåëè äâà ðàçáîéíèêà: Èâàí äóðàê è åãî äðóã ïî êëè÷êå Ë¸õà Íàâàëÿé.
«Ë¸õà! Òû ïîñìîòðè, êòî ê íàì ïîæàëîâàë ñ êó÷åé çîëîòûõ ìîíåò! Ñàì öàðñêèé ìûòàðü Ìàéêë! Ïîðà âçÿòü ñ íåãî òàìîæåííóþ ïîøëèíó çà ïðîâîç çîëîòà ÷åðåç íàø ëåñ!»
Äâà «õîðîøèõ ðàçáîéíèêà» ñïðûãíóëè ñ äåðåâà ïðÿìî ïåðåä «èíêàññàòîðñêîé êàðåòîé», îñòàíîâèëè ëîøàäåé è îáúÿâèëè ìûòàðþ Ìàéêëó, ÷òî îíè ãðàáèòåëè.
«Ìàéêë! Äàéêà ìíå ìíå ïðèìåðèòü òâîè øâåéöàðñêèå ÷àñèêè! Äóìàþ, ÷òî îíè ïîòÿíóò íà 50 òûñÿ÷ øâåéöàðñêèõ ôðàíêîâ!»
Ïåðåïóãàííûé Ìàéêë ïîêîðíî ñíÿë ñ ðóêè äîðîãóùèå ÷àñû è îòäàë èõ Èâàíó Äóðàêó. À â ýòî âðåìÿ Ë¸õà Íàâàëÿé óæå áåæàë â ÷àøó ëåñà ñ äâóìÿ ìåøêàìè çîëîòûõ ìîíåò. À âñëåä çà Ë¸õîé èñ÷åç è Èâàí Äóðàê. Ïåðåïóãàííîìó Ìàéêëó ïîíàäîáèëîñü ìèíóòû òðè, ïðåæäå ÷åì îí ïîíÿë, ÷òî åãî îãðàáèëè…
«Êàðàóë! Îãðàáèëè! Óêðàëè ìîè øâåéöàðñêèå ÷àñû!» — çàâîïèë îí.
Íî íèêòî åãî íå óñëûøàë, — äàæå êó÷åð, êîòîðûé êðåïêî ñïàë….
À ìåæäó òåì, Èâàí Äóðàê è åãî äðóã Ë¸õà äîáðàëèñü äî ñâîåãî ðàçáîéíè÷üåãî ëàãåðÿ, ÷òî áûë â ñåðåäèíå ëåñà. Èâàí Äóðàê ðàçäàë íàãðàáëåííîå çîëîòî âåñì ÷ëåíàì ñâîåé áàíäû «õîðîøèõ ðàçáîéíèêîâ», è ðàçäàë ïîðîâíó, áåç îáèä.
«Îòëè÷íûå ÷àñèêè òû ïðèîáð¸ë, Èâàí! Îäíè ýòè ÷àñèêè ïðèíåñóò íàì ñêàçî÷íîå áîãàòñòâî! Êîìó ïðîäàäèì?» — ñïðîñèë Èâàíà Äóðàêà åãî äðóã Ë¸õà.
«Ïðîäàâàòü íå áóäåì! Âî-ïåðâûõ, äàæå ó öàðÿ Ãîðîõà íåò â êàðìàíå òàêèõ äåíåã, ÷òîáû êóïèòü ÷àñû, êîòîðûå ñòîÿò ïîëöàðñòâà! À, âî-âòîðûõ, ÿ îñòàâëþ èõ ñåáå è áóäó íîñèòü íà ïðàâîé ðóêå!» — îòâåòèë Èâàí äóðàê.
«Òû ÷òî, äóðàê? Êòî æå íîñèò ÷àñû íà ïðàâîé ðóêå? Âñå íîñÿò íà ëåâîé ðóêå!» — óäèâèëñÿ Ë¸õà.
«À ÿ áóäó íîñèòü íà ïðàâîé ðóêå, è ýòî áóäåò ìîåé ôèøêîé! ×òîáû âñå ñðàçó ìîãëè óâèäåòü, ÷òî ÿ Èâàí Äóðàê!»
Íà ñëåäóþùèé äåíü, â ðàçáîéíè÷èé ëåñ ïðèñêàêàë íåêèé öàðñêèé ïðèäâîðíûé, êîòîðûé áûë îñâåäîìèòåëåì Èâàíà Äóðàêà è ñëèâàë åìó èíñàéä èç öàðñêîãî äâîðà, çà õîðîøóþ ïëàòó, ðàçóìååòñÿ (*èìÿ ýòîãî îñâåäîìèòåëÿ ìû íå íàçûâàåò, ÷òîáû åãî íå ïîäñòàâèòü!).
«Ãîñïîäèí Èâàí! Çàâòðà, íà äâîðöîâîé ïëîùàäè ñîñòîÿòñÿ ñîðåâíîâàíèÿ ïî ìåòàíèþ êàðòîôåëÿ â îêíà öàðñêîãî äâîðöà ñ ðàññòîÿíèÿ 30 ÿðäîâ. Ïîáåäèòåëü, â êà÷åñòâå öàðñêîãî ïðèçà, ïîëó÷èò â æåíû öàðñêóþ æåíó, êîòîðàÿ öàðþ óæå èçðÿäíî íàäîåëà, è ÷åòâåðòü öàðñòâà â ïðèäà÷ó!» — ñîîáùèë ãîíåö.
Ïîëó÷èâ âîçíàãðàæäåíèÿ â 10 çîëîòûõ ìîíåò, ãîíåö óñêàêàë. Òóò ê Èâàíó Äóðàêó ïîäîøåë Ë¸õà è âîñêëèêíóë:
«Èâàí! Âñå çíàþò, ÷òî òîëüêî òû ñïîñîáåí ñ ðàññòîÿíèÿ 30 ÿðäîâ ðàçáèòü îêíî, áðîñèâ êàðòîøêó! Òû åù¸ â äåòñòâå ýòèì ïðîñëàâèëñÿ! Òàê ÷òî çàâòðà, òû ìîæåøü çàïîëó÷èòü öàðñêóþ æåíó â ñåáå â æåíû è ÷åòâåðòü öàðñòâà!»
«Íó íà ôèãà ìíå öàðñêàÿ æåíà! Ìíå è òàê äåâîê õâàòàåò! È ÷åòâåðòü öàðñòâà ìåíÿ íå ïðèâëåêàåò! Âåäü ÿ çàðàáàòûâàþ ãîðàçäî áîëüøå íà «õîðîøåì ðàçáîå», — ïî÷òè 2 ÌÐÎÒà!
Âîîáùåì, Èâàí Äóðàê îòêàçàëñÿ îò òàêîé ïåðñïåêòèâû è ðåøèë îñòàòüñÿ ïðîñòûì «õîðîøèì ðàçáîéíèêîì»., ÷åñòíî çàðàáàòûâàþùèì ñâîè äâà ìðîòà….
Íî ýòî ðåøåíèå Èâàíà Äóðàêà î÷åíü íå ïîíðàâèëîñü Ë¸õå Íàâàëÿþ. È âîò, ÷òî îí ñäåëàë. Íà ñëåäóþùèé äåíü î ÿâèëñÿ íà äâîðöîâóþ ïëîùàäü, ÷òîáû ïðèíÿòü ó÷àñòèå â ñîðåâíîâàíèè ïî ìåòàíèþ êàðòîôåëèí â îêíà öàðñêîãî äâîðöà. Âûáðàë ¸1õà êàðòîôåëèíó ïîêðóïíåå, è ñ òàêîé ñèëîé è çëîñòüþ øâûðíóë å¸ â ñòîðîíó öàðñêîãî äâîðöà, ÷òî íå òîëüêî ðàçáèë ñòåêëî, íî ðàçáèë ëîá öàðþ Ãîðîõó! Âîò òàê è ïîìåð öàðü Ãîðîõ. Åãî ïðèäâîðíûå, òóò æå, â ñòðàõå ðàçáåæàëèñü, èñïóãàâøèñü íàðîäíîãî ãíåâà, è Ë¸õà Íàâàëÿé, êàê ïîáåäèòåëü ñîðåâíîâàíèé, ïîëó÷èë öàðñêèé òðîí, åãî æåíó è ÷åòâåðòü öàðñòâà â ïðèäà÷ó….
Òóò è ñêàçî÷êå êîíåö, à êòî ñëóøàë ìîëîäåö!

Источник

Æèë-áûë, à ìîæåò è íûíå æèâ¸ò, öàðü Ãîðîõ, êîòîðûé ïðàâèë áîëüøèì öàðñòâîì ïîä íàçâàíèåì Òüìó-Òàðàêàíü. Íå ëþáèë öàðü ñâîé íàðîä, à ëþáèë ëèøü ñàìîãî ñåáÿ ðîäèìîãî äà òðîí ñâîé öàðñêèé. À íàðîä ñâîé, — ïîäëûé è æàäíûé öàðü, — äåðæàë â íèùåòå, îáëîæèâ åãî íåïîñèëüíûìè íàëîãàìè íà âñ¸, ÷òî òîëüêî ìîã ïðèäóìàòü: íà÷èíàÿ ñ íàëîãà íà ïðàâî æèòü, ðàáîòàòü, ó÷èòüñÿ, æåíèòüñÿ, â òóàëåò ñõîäèòü, è êîí÷àÿ íàëîãîì íà ñìåðòü (*êîòîðûé âçèìàëñÿ ñðàçó æå ïðè ðîæäåíèè ÷åëîâåêà). Âîò çà ñ÷¸ò ýòèõ íàðîäíûõ íàëîãîâ è ïîïîëíÿëàñü öàðñêàÿ êàçíà, êîòîðóþ íàãëî ðàçâîðîâûâàëè öàðñêèå ïðèáëèæåííûå, êîòîðûå áûëè õóæå è óæàñíåå ëþáîãî ðàçáîéíèêà ñ áîëüøîé äîðîãè. Íî öàðü Ãîðîõ çàêðûâàë ãëàçà íà ýòî âîðîâñòâî «ñâîåãî äâîðà», èáî ýòè «âîðû â çàêîíå» äåëàëè âñ¸ âîçìîæíîå è íåâîçìîæíîå, ÷òîáû öàðü Ãîðîõ âå÷íî ñèäåë íà òðîíå. Òàê ÷òî îáå ñòîðîíû (öàðü è ïðèäâîðíûå) áûëè äîâîëüíû è ñ÷àñòëèâû.
Íåñ÷àñòíûé, íèùèé íàðîä, òåðïåë è òåðïåë öàðñêèå ïîáîðû è ïîêîðíî âëà÷èë æàëêîå ñóùåñòâîâàíèå (*íå çíàìî è ïî÷åìó?…). È òîëüêî Èâàíóøêà Äóðà÷îê íå ñìèðèëñÿ ñî ñâîåé ñóäüáîé è ðåøèë ñòàòü «õîðîøèì ðàçáîéíèêîì». Íó è ñòàë! È ñòàë Èâàí Äóðàê ãðàáèòü âîðîâàòûõ áîãàòååâ è öàðñêèõ ìûòàðåé (*ñáîðùèêîâ íàëîãîâ), è íàãðàáëåííûå äåíüãè ðàçäàâàë íèùèì ëþäÿì (*îñòàâëÿÿ ñåáå ñóùóþ ìàëîñòü íà ñèãàðåòû è ïèâî ñ ðàêàìè…).
Êàê-òî ðàç, Ãëàâíûé öàðñêèé ìûòàðü Ìàéêë, ïî êëè÷êå Ìèøóñòèê, ñîáèðàë íàëîãè ñ íàðîäà. Ñîáðàë ìåøêà äâà çîëîòûõ ìîíåò è ïðèêàçàë êó÷åðó âîçâðàùàòüñÿ â ñòîëèöó, ÷òî êó÷åð è ñäåëàë. Íî òóò ñëó÷èëîñü íå÷òî íåîáû÷íîå: òî ëè êó÷åð çàäðåìàë è íå òîé äîðîãîé ïîåõàë, òî ëè êó÷åð íå äðåìàë, à ïåðåïóòàë äîðîæíûå óêàçàòåëè (*êîòîðûå ïîäìåíèë ðàçáîéíèê Èâàí Äóðàê), äà òîëüêî «èíêàññàòîðñêàÿ êàðåòà» î÷óòèëàñü â ëåñó Izmailovskiy Park.. À òàì íà äåðåâå ñèäåëè äâà ðàçáîéíèêà: Èâàí äóðàê è åãî äðóã ïî êëè÷êå Ë¸õà Íàâàëÿé.
«Ë¸õà! Òû ïîñìîòðè, êòî ê íàì ïîæàëîâàë ñ êó÷åé çîëîòûõ ìîíåò! Ñàì öàðñêèé ìûòàðü Ìàéêë! Ïîðà âçÿòü ñ íåãî òàìîæåííóþ ïîøëèíó çà ïðîâîç çîëîòà ÷åðåç íàø ëåñ!»
Äâà «õîðîøèõ ðàçáîéíèêà» ñïðûãíóëè ñ äåðåâà ïðÿìî ïåðåä «èíêàññàòîðñêîé êàðåòîé», îñòàíîâèëè ëîøàäåé è îáúÿâèëè ìûòàðþ Ìàéêëó, ÷òî îíè ãðàáèòåëè.
«Ìàéêë! Äàéêà ìíå ìíå ïðèìåðèòü òâîè øâåéöàðñêèå ÷àñèêè! Äóìàþ, ÷òî îíè ïîòÿíóò íà 50 òûñÿ÷ øâåéöàðñêèõ ôðàíêîâ!»
Ïåðåïóãàííûé Ìàéêë ïîêîðíî ñíÿë ñ ðóêè äîðîãóùèå ÷àñû è îòäàë èõ Èâàíó Äóðàêó. À â ýòî âðåìÿ Ë¸õà Íàâàëÿé óæå áåæàë â ÷àøó ëåñà ñ äâóìÿ ìåøêàìè çîëîòûõ ìîíåò. À âñëåä çà Ë¸õîé èñ÷åç è Èâàí Äóðàê. Ïåðåïóãàííîìó Ìàéêëó ïîíàäîáèëîñü ìèíóòû òðè, ïðåæäå ÷åì îí ïîíÿë, ÷òî åãî îãðàáèëè…
«Êàðàóë! Îãðàáèëè! Óêðàëè ìîè øâåéöàðñêèå ÷àñû!» — çàâîïèë îí.
Íî íèêòî åãî íå óñëûøàë, — äàæå êó÷åð, êîòîðûé êðåïêî ñïàë….
À ìåæäó òåì, Èâàí Äóðàê è åãî äðóã Ë¸õà äîáðàëèñü äî ñâîåãî ðàçáîéíè÷üåãî ëàãåðÿ, ÷òî áûë â ñåðåäèíå ëåñà. Èâàí Äóðàê ðàçäàë íàãðàáëåííîå çîëîòî âåñì ÷ëåíàì ñâîåé áàíäû «õîðîøèõ ðàçáîéíèêîâ», è ðàçäàë ïîðîâíó, áåç îáèä.
«Îòëè÷íûå ÷àñèêè òû ïðèîáð¸ë, Èâàí! Îäíè ýòè ÷àñèêè ïðèíåñóò íàì ñêàçî÷íîå áîãàòñòâî! Êîìó ïðîäàäèì?» — ñïðîñèë Èâàíà Äóðàêà åãî äðóã Ë¸õà.
«Ïðîäàâàòü íå áóäåì! Âî-ïåðâûõ, äàæå ó öàðÿ Ãîðîõà íåò â êàðìàíå òàêèõ äåíåã, ÷òîáû êóïèòü ÷àñû, êîòîðûå ñòîÿò ïîëöàðñòâà! À, âî-âòîðûõ, ÿ îñòàâëþ èõ ñåáå è áóäó íîñèòü íà ïðàâîé ðóêå!» — îòâåòèë Èâàí äóðàê.
«Òû ÷òî, äóðàê? Êòî æå íîñèò ÷àñû íà ïðàâîé ðóêå? Âñå íîñÿò íà ëåâîé ðóêå!» — óäèâèëñÿ Ë¸õà.
«À ÿ áóäó íîñèòü íà ïðàâîé ðóêå, è ýòî áóäåò ìîåé ôèøêîé! ×òîáû âñå ñðàçó ìîãëè óâèäåòü, ÷òî ÿ Èâàí Äóðàê!»
Íà ñëåäóþùèé äåíü, â ðàçáîéíè÷èé ëåñ ïðèñêàêàë íåêèé öàðñêèé ïðèäâîðíûé, êîòîðûé áûë îñâåäîìèòåëåì Èâàíà Äóðàêà è ñëèâàë åìó èíñàéä èç öàðñêîãî äâîðà, çà õîðîøóþ ïëàòó, ðàçóìååòñÿ (*èìÿ ýòîãî îñâåäîìèòåëÿ ìû íå íàçûâàåò, ÷òîáû åãî íå ïîäñòàâèòü!).
«Ãîñïîäèí Èâàí! Çàâòðà, íà äâîðöîâîé ïëîùàäè ñîñòîÿòñÿ ñîðåâíîâàíèÿ ïî ìåòàíèþ êàðòîôåëÿ â îêíà öàðñêîãî äâîðöà ñ ðàññòîÿíèÿ 30 ÿðäîâ. Ïîáåäèòåëü, â êà÷åñòâå öàðñêîãî ïðèçà, ïîëó÷èò â æåíû öàðñêóþ æåíó, êîòîðàÿ öàðþ óæå èçðÿäíî íàäîåëà, è ÷åòâåðòü öàðñòâà â ïðèäà÷ó!» — ñîîáùèë ãîíåö.
Ïîëó÷èâ âîçíàãðàæäåíèÿ â 10 çîëîòûõ ìîíåò, ãîíåö óñêàêàë. Òóò ê Èâàíó Äóðàêó ïîäîøåë Ë¸õà è âîñêëèêíóë:
«Èâàí! Âñå çíàþò, ÷òî òîëüêî òû ñïîñîáåí ñ ðàññòîÿíèÿ 30 ÿðäîâ ðàçáèòü îêíî, áðîñèâ êàðòîøêó! Òû åù¸ â äåòñòâå ýòèì ïðîñëàâèëñÿ! Òàê ÷òî çàâòðà, òû ìîæåøü çàïîëó÷èòü öàðñêóþ æåíó â ñåáå â æåíû è ÷åòâåðòü öàðñòâà!»
«Íó íà ôèãà ìíå öàðñêàÿ æåíà! Ìíå è òàê äåâîê õâàòàåò! È ÷åòâåðòü öàðñòâà ìåíÿ íå ïðèâëåêàåò! Âåäü ÿ çàðàáàòûâàþ ãîðàçäî áîëüøå íà «õîðîøåì ðàçáîå», — ïî÷òè 2 ÌÐÎÒà!
Âîîáùåì, Èâàí Äóðàê îòêàçàëñÿ îò òàêîé ïåðñïåêòèâû è ðåøèë îñòàòüñÿ ïðîñòûì «õîðîøèì ðàçáîéíèêîì»., ÷åñòíî çàðàáàòûâàþùèì ñâîè äâà ìðîòà….
Íî ýòî ðåøåíèå Èâàíà Äóðàêà î÷åíü íå ïîíðàâèëîñü Ë¸õå Íàâàëÿþ. È âîò, ÷òî îí ñäåëàë. Íà ñëåäóþùèé äåíü î ÿâèëñÿ íà äâîðöîâóþ ïëîùàäü, ÷òîáû ïðèíÿòü ó÷àñòèå â ñîðåâíîâàíèè ïî ìåòàíèþ êàðòîôåëèí â îêíà öàðñêîãî äâîðöà. Âûáðàë Ë¸õà êàðòîôåëèíó ïîêðóïíåå, è ñ òàêîé ñèëîé è çëîñòüþ øâûðíóë å¸ â ñòîðîíó öàðñêîãî äâîðöà, ÷òî íå òîëüêî ðàçáèë ñòåêëî, íî ðàçáèë ëîá öàðþ Ãîðîõó! Âîò òàê è ïîìåð öàðü Ãîðîõ. Åãî ïðèäâîðíûå, òóò æå, â ñòðàõå ðàçáåæàëèñü, èñïóãàâøèñü íàðîäíîãî ãíåâà, è Ë¸õà Íàâàëÿé, êàê ïîáåäèòåëü ñîðåâíîâàíèé, ïîëó÷èë öàðñêèé òðîí, åãî æåíó è ÷åòâåðòü öàðñòâà â ïðèäà÷ó….
Òóò è ñêàçî÷êå êîíåö, à êòî ñëóøàë ìîëîäåö!

Источник

Â óêðàèíñêîì, áåëîðóññêîì è ðóññêîì ôîëüêëîðå èçâåñòíû «çàìåñòèòåëè» öàðÿ Ãîðîõà. Ýòíîãðàôàì âñòðå÷àëèñü ïîãîâîðêè «ïðè öàðå Õìåëå», «ïðè öàðå Êîñàðå» (îò ñëîâà «Öåçàðü») è äð. Ïîìèíàëè òàêèì øóòëèâûì îáðàçîì è èñòîðè÷åñêèõ ëè÷íîñòåé: «åù¸ êîãäà Åðìàê Ñèáèðü áðàë», «ïðè öàðå Ñàñå (êóðôþðñòå Ñàêñîíñêîì) íàåëèñü õëåáà è ìÿñà, à êàê ïðèøåë Ïîíÿòîâñêèé (êîðîëü Ïîëüøè), òî ïîøëî âñ¸ ïî-÷åðòîâñêè». Ïîëÿêè ãîâîðÿò ïðî ñòàðîäàâíèå âðåìåíà «ïðè êîðîëå Ãâîçäèêå», ÷åõè — «ïðè êîðîëå Ñâåð÷êå», ó èñïàíöåâ åñòü «âðåìåíà ïðè Êàøòàíå», à ó íåìöåâ — «ëåòî Òàáàêîâî» (ïî àíàëîãèè ñ «ëåòîì Ãîñïîäíèì»). Â ñàòèðè÷åñêîì êëþ÷å òðàêòóåòñÿ âûðàæåíèå «øóò ãîðîõîâûé». Ïåðâîíà÷àëüíî òàê íàçûâàëîñü îãîðîäíîå ïóãàëî, êîòîðîå âûñòàâëÿëè íà ãîðîõîâûõ ïîëÿõ. Íî ñî âðåìåíåì öàðü Ãîðîõ è øóò ãîðîõîâûé ñòàëè ïåðñîíàæàìè îäíîãî ðÿäà. Äàëü çàïèñàë äðóãóþ ôîðìó ýòîãî âûðàæåíèÿ: «Äàâíî, êîãäà öàðü Ãîðîõ ñ ãðèáàìè âîåâàë». Ãðèáû òåðìèí ìíîãîçíà÷íûé: ãðèáû = ãðûáû (áåëîð), à äàëüøå ìîæíî âûâåñòè ëþáîé ñîðò, íàïðèìåð: ãðóçäè — ãðóäçè (áåëîð) — ãðóäè, ãóáû — öûö!

Ñòèõ è ìèíèàòþðà ïî ôîòî áàøíè Êóòàôüè è èëëþñòðàöèè ê êíèãå Äìèòðèÿ Ìàìèíà-Ñèáèðÿêà «Ñêàçêà ïðî ñëàâíîãî öàðÿ Ãîðîõà è åãî ïðåêðàñíûõ äî÷åðåé, öàðåâíó Êóòàôüþ è öàðåâíó Ãîðîøèíêó». 1904 (Áàðòðàì Íèêîëàé). Ïî ìàòåðèàëàì ñòàòüè Åêàòåðèíû Ãóäêîâîé (ôèëîëîã, àâòîð ïîðòàëà «Êóëüòóðà.ÐÔ») ÊÒÎ ÒÀÊÎÉ ÖÀÐÜ ÃÎÐÎÕ?

Êòî òàêàÿ «êóòàôüÿ»? Äî÷ü öàðÿ Ãîðîõà, å¸ èìåíåì íàçâàíà êðàñèâåéøàÿ áàøíÿ Êðåìëÿ, çà ïðîõîä ÷åðåç êîòîðóþ âçûìàåòñÿ ïëàòà. Êàê âñ¸ ñèìâîëè÷íî. Êóòàôüÿ — áàøíÿ Êðåìëÿ — áåçîáðàçíî îäåòûé/îäåòàÿ (óêóòàííîé) æåíùèíû. Íå òî ìóæ, íå òî æåíà? Ñëîâàðè ñëîâíî ñõîäÿò ñ óìà, íàçûâàÿ êðóãëóþ áàøíþ — îò ñëîâà «êóò» — óêðûòèå, íî óãîë. Óãîë ìîæåò áûòü òóïîé èëè îñòðûé, íî ïîêàæèòå ìíå êðóãëûé?! Ñëåäóþò âåðñèè, ìîæåò ñêèôüÿ? ìîæåò òàôüÿ? Õîòÿ òåðìèí èç äâóõ êîðíåé è ýòî î÷åâèäíî: êóòàôüÿ = êóò + ôå (âåðà), à êóò — âñåì èçâåñòíîå ïå÷íîå ìåñòî. Ïðè÷èííîå. Äà îíà íåóêëþæàÿ (åñòü âîçðàæåíèÿ), õîðîøî, íî òîãäà îïèøèòå è ïîêàæèòå îáðàç óãëîâàòî-óêëþæåãî â ñîëíå÷íîì êîêîøíèêå õëîïöà… áàâàðöà ñ êîëáàñîé èëè öûïë¸íêà òàáàêà, íà õóäîé êîíåö — ëåòÿùèé êëèí æàðåíûõ êóðîïàòîê. Êàê îí äîëæåí âûãëÿäåòü? Ñîâåðøåííî íå õî÷åòñÿ ñïîðèòü ñ ó÷¸íûìè ëþäüìè, ïóñòü â ýòîé áàøíå êàæäûé óâèäèò ÷òî ïîæåëàåò. Êîìó-òî ïóñòü ïðèñíèòñÿ — êðàñíà äåâèöà, à êîìó-òî òîëñòûé è æèðíûé… êîò. Èëè çìèé… çåë¸íûé.

   Ñ ÷åì ñðàâíèòü òåáÿ, áàøíÿ Êóòàôüÿ?
   Ìîæåò æåíùèíîé èëè öàð¸ì?
   Íà êîëåíÿõ ãîðîõîâîé ÿâüþ,
   ïðîñòóïàþò íà òåëå ìî¸ì…

   ×òî îá ñòåíó ãîðîõîì, îí ñêàæåò,
   ñêîëüêî â óãîë òàêîãî íå ñòàâü.
   Íå èñïà÷êàåøü óãîëü òû ñàæåé,
   íå èçìàæåøü íåáåñíóþ ÿâü…

Â îñíîâó ñþæåòà âîøëà èñòîðèÿ ïðî âîéíó Ãîðîõà ñ ãðèáàìè. Íàïîìíþ: «Â òî äàâíåå âðåìÿ, êîãäà ìèð áîæèé íàïîëíåí áûë ëåøèìè, âåäüìàìè äà ðóñàëêàìè, êîãäà ðåêè òåêëè ìîëî÷íûå, áåðåãà áûëè êèñåëüíûå, à ïî ïîëÿì ëåòàëè æàðåíûå êóðîïàòêè, â òî âðåìÿ æèë-áûë öàðü ïî èìåíè Ãîðîõ ñ öàðèöåþ Àíàñòàñüåé Ïðåêðàñíîþ…». Ïðàâäà, çíà÷èòåëüíî ÷àùå â ðóññêèõ, áåëîðóññêèõ è óêðàèíñêèõ ñêàçêàõ âñòðå÷àåòñÿ äðóãîé ïåðñîíàæ — Ïîêàòèãîðîøåê. Îáû÷íî îí ðîæäàåòñÿ ó âäîâû (ïîðôèðîíîñíîé?), â íåêîòîðûõ âàðèàíòàõ ïîñëå òîãî, êàê îíà ñúåäàåò ãîðîøèíó. Â ñåâåðíî-ðóññêîé ñêàçêå «Îêàòè-Ãîðîøåê» ñêàçàíî: «Â îäíîì ãîðîäå æèëà âäîâà. È çàáåðåìåíåëà. Ïðèíåñëà îíà ñûíà. Ðàñòåò ñûí íå ïî äíÿì, à ïî ÷àñàì…». Áîãàòûðü âûðàñòàåò â ñ÷èòàííûå äíè è îòïðàâëÿåòñÿ âûçâîëÿòü öàðñêèõ äî÷åðåé èëè ñîáñòâåííûõ áðàòüåâ è ñåñòåð, ïîõèùåííûõ Çìååì. À âðåìÿ ýòî áûëî, «åù¸ êîãäà Åðìàê Ñèáèðü áðàë», íó èëè êîãäà ïîëÿêè æãëè Êðåìëü. Òî åñòü íåäàâíî.

Êàê ìíîãî èõ, öàðåé Ãîðîõîâ!
Ñåãîäíÿ öàðü, ÷òî îáðàçåö,
íàðîäíîé ìóäðîñòè â ýïîõó,
êîãäà á, Êóòàôüå íàêîíåö…

Êîãäà á Ãîðîøèíêå ñåñòðèöå,
åù¸ á — ÿ ëèðó ïîñâÿòèë,
íå çàêðóãëè óãëû — áîéíèöû
ñêâîçü ùåëè ïëàìåííîé ëþáâè…

Êîðîëü áûë Ñâåð÷îê èëè Ãâîçäèê
åù¸ ïðè öàðå Êîñàðå,
ïðè Öåçàðå â áåðåçè ìîñòèê,
êàê ðàê çàñâèñòåë íà ãîðå…

Äàâíî, ãîâîðÿò, ýòî áûëî…
Â òó ïîðó íà çäåøíèõ ïîëÿõ
ãîðîøèíû êðóãëûå æèëè,
êàê áàøíè îâàë ïðè öàðÿõ…

È â òå âðåìåíà, ïðè Êàøòàíå,
Õìåëüíèöêîì öàðå èõ Õìåëå,
Öàðü-ãðàäñêîì ñïåñèâîì ñóëòàíå,
Ãîðîõîâûé — æèë ïðè Êðåìëå…

Ïîñòðîèë îí áàøíþ Êóòàôüþ,
æåì÷óæèíó âõîäà Êðåìëÿ.
Ïîõîæå íà áàáó Àãàôüþ,
÷òî íÿí÷èëà âíóêà, ìåíÿ…

Òàêàÿ æå âñÿ… íåóêëþæà…
Óêóòàíà — â òàéíû çàáðàë…
Âîêðóã å¸ êóðû êîïóøè.
À áàòÿ… ãðèáû ñîáèðàë…

Èñêàë åé ïðèëè÷íîãî ìóæà,
ñåñòðèöû íà âûäàíüå äå,
ñ Ãîðîøèíêîé áûëî âñ¸ õóæå…
Ãîðîõ çàìî÷èëà â âîäå…

Ïðèøåë ýòîò ÷¸ðò Ïîíÿòîâñêèé,
ïîøëî îíî âñ¸ ïî-÷åðòîâñêè.
Íàåëèñü è õëåáà è ìÿñà,
äîæäàëèñü öàð¸âà óêàçà…

Ñìîòðþ ÿ íà áàøíþ è ñïëþ…
Ïîñëóøàé, Ãîðîõ, ýòî áðîñü!
Ñ ãðèáàìè Ãîðîõ íå âîþé.
Êóòàôüÿ ñ Ãîðîøèíîé âðîçü…

Ïîðôèðîíîñíàÿ æ… âäîâà!
Äà çàáåðåìåíåëà âñêîðå:
à «ñêóôüÿ» — «òàôüÿ», ÷òî ìîëâà?
Íî çíàëè áàáóøêè ïîìîðüÿ,

Ñìåíèëîñü ìåäíîå — æåëåçíûì,
è âåê ñåðåáðÿíûé ïðîø¸ë,
âñ¸ çîëîòîå! Äðóã ëþáåçíûé,
ÿéöî è òî… È ìàíòèé ø¸ëê…

Çà÷åì òåáå, ãðèáû, ðóñàëêè?
Ïîñëóøàé, öàðü, òû ýòî áðîñü…
Áåð¸ò áàëäó íà äëèííîé ïàëêå,
è çàáèâàåò â ñòåíó ãâîçäü.

À íà êàðòèíå — âñÿ Ðîññèÿ,
êàê æèë-áûë öàðü, à çâàòü — Ãîðîõ,
ñ öàðèöåþ æèë Àíàñòàñèåé,
è òðè äåâèöû. Â ÷¸ì ïîäâîõ?

Óãëû èñòîðèêè øëèôóþò,
íî ÿ íå âèæó òàì óãëîâ…
Õîâàþò âñ¸, ïîäîáíî Zóþ.
Íè êóðîïàòîê, íè õîõëîâ.

È øóò ãîðîõîâûé, ê òîìó æå,
ñòàë ïåðñîíàæåì â îäèí ðÿä…
Òàì òàáàêà áåðóò íà óæèí,
à òåì ñâèíüþ ñ óòðà ñìàëÿò…

Íî êðàøå íåò ìíå ïðåäñòàâëåíüÿ,
êàê êóðîïàòîê äèâíûé ñòðîé
ëåòèò, áëèñòàÿ îïåðåíüåì,
íà áëþäå æàðåíûõ… ñ ãîðîé.

È òîëüêî Äàëü íàø¸ë èì ôîðìó,
âî ÷òî ïðåëåñòíûõ îáëà÷èòü.
Ñ òåõ ïîð ãðèáû ñ ãóáàìè — íîðìà,
à óãîë íàäî áû… ñòî÷èòü.

Òàêîå âîò — Ãîñïîäíå ëåòî.
Òàêîé âîò êóò ñ áîëüøèì óãëîì…
Êóòàôüÿ â áåëîå îäåòà,
è áàøíÿ êðàñíûì êèðïè÷îì…

Âîò ÿ âûðàñòó… ñîïëè íà âçäîõå…
Íàïèøó, êàê ñòîÿë ÿ â óãëó.
Êàê æå áîëüíî! ñòîÿòü íà ãîðîõå,
áûëî â äåòñòâå ìî¸ì, øàëóíó.

Ýòî æ íàäî, êàê âñïó÷èëî âðåìÿ,
è êàêîé ðàçãîðåëñÿ ñûð-áîð?
Áåðåãà êàê ðàçìûëî êèñåëüíûå,
ðûáû íåò, íî çàòî — ðûáíàäçîð!

Ñ íèì ïîíÿòíî, à êòî æå öàðèöà?
Êîò ëåæèò ó îêîøêà è æìóðèòñÿ.
Ãîâîðÿùèé îí, êàê ãîâîðèòñÿ…
Ó Ãîðîõà öàðèöó çâàòü — Êóðèöà.

Ñïàñèáî. 11.12.2021, Ñàíêò-Ïåòåðáóðã

* ÊÒÎ ÒÀÊÎÉ ÖÀÐÜ ÃÎÐÎÕ?
https://www.culture.ru/s/vopros/tsar-goroh/

Áëàãîäàðþ Ãåííàäèé, äëÿ ìåíÿ «ìèôè÷åñêèå ðàññêàçû» — òî æå ñàìîå «áîæåñòâåííîå äóòü¸», ÷òî è ñåé «ðóññêèé Õîðñ»… êñòàòè, à ãäå ðóññêèå ñåé÷àñ? Âû, ïðàâî, êàê äèò¸ ìàëîå, îçàáî÷åííîå ñóäüáîé ðóññêèõ? Ó ìåíÿ ñêëàäûâàåòñÿ ïðåäñòàâëåíèå î Âàñ, êàê ÷åëîâåêå, íå ïîíèìàþùåì ñëîâà (ðóññêèé). È îòñþäà ïóòàíèöà â ãîëîâå è õàîñ â ïðîñòðàíñòâå, ãäå æå ïðîæèâàëè ðóññêèå â öàðñòâèå Ãîðîõà? È ãäå îíè ñåé÷àñ. Âû ïóòàåòåñü âî âðåìåíè, ìåñòå è äàæå ñêàçêàõ «íàðîäîâ»… Ñ äðóãîé ñòîðîíû ïðåäñòàâëÿåòñÿ ÷åëîâåê íà÷èòàííûé è íå áåçðàçëè÷íûé ê èñòîðèè, ÷åì èìïîíèðóåòå è âûçûâàåòå íåïîääåëüíûé (âîñòîðã? èíòåðåñ?) è òî è äðóãîå. Íàâåðíîå, ãëóáîêî âåðóþùèé, êàê âñå, êîòîðûå íå çíàþò ýòèìîëîãèè Êóòàôüè. Íî îñòàâüòå æå çà ìíîé ïðàâî, äóìàòü èóäî-áóääèñòó êàê ìíå õî÷åòñÿ… Íàïðèìåð, îò÷åãî æå âîçíèêëà ôàìèëèÿ Ãîðîõîâ? ×åëîâåê, õîâàþùèé ãîðó ñ ïîâåëèòåëüíûì íàêëîíåíèåì — *** ïðÿ÷ü… Ìîæåò, êóñòèñòûé Ñèíàé, íåâàæíî. Ýêñïðîìò:

Ãîðîõîâ îò öàðÿ Ãîðîõà, ýòèìîëîãèÿ

Ïîòîìîê äðåâíèõ ïàñòóõîâ,
ãðîçà ãàðåìîâ è åâíóõîâ,
òåðíîâûé ïóòü ïðîø¸ë Õðèñòîâ
îò ñóé — äî õîâ, ïåðà è ïóõà…

Ïîäîáíî ïèêå ïèêàäîðà,
ðàçÿùåé ìîëíèè â ãðîçó,
äàâàÿ ôîðó ôîðñ-ìàæîðó…
Ïîñëàâøèé ñûð âîðîíå, æóé!

Ñïàñàþùèé — äóøè è äóõîâ,
âñþ ôàóíó ïàäøóþ ñ ôëîðîé,
ñòàðóøåê, áåðåìåííûõ óõîì…
Ãîðîõîâ, «õîâàþùèé ãîðó»,

×òî ìîæåò íàïîìíèòü îí, âïîðó
ïðèíöåññå, óñíóâøåé â ñàäó
Ãîðîøèíó, èìÿ ðàçäîðó?
Íà ìîðå âîëíóþùèé áóé?

Ãîðîõîâ, «õîâàþùèé Zóé»,
ãëàãîë ïîâåëèòåëüíûé, âðåìÿ.
À ìîæåò, ñòàðóõó ßãó?
Î, êàê æå Âàñ âñïó÷èëî áðåìÿ…

Ïîñëóøàé, Ãîðîõ, ýòî áðîñü!
Ñ ãðèáàìè Ãîðîõ íå âîþé.
Êóòàôüÿ ñ Ãîðîøèíîé âðîçü…
Ñìîòðþ ÿ íà áàøíþ è ñïëþ.

Ïåðóí ãðîìîâåðæåö è Ãðîõîò,
à Êóðèöà — ÿéöà íåñëà!
Ñïóñòèëñÿ ñ áóãðà îí è… õîõîò…
Êîãî æå òû íàì, ïðèíåñëà?

Ìîæåì ïåðåéòè ê îáñóæäåíèþ òåìû:
Î âûõîâûâàíèè ãëàãîëà ïðÿ÷ü
http://proza.ru/2020/12/27/971

…íî ïðè óñëîâèè, ÷òî Âû ñêàæåòå îòêóäà ðóññêèå ïðèøëè è ãäå îíè ñåé÷àñ?
Ñ óâàæåíèåì

Ñåðãåé Êóðî÷êèí 3 11.12.2021 13:42
Çàÿâèòü î íàðóøåíèè

Источник

В одной стране никудышный царь Балдей правил. Ну, и стольники-пристольники, дьяки думные тоже под стать ему недоумками слыли. А народ в этой стране на редкость был дошлый. Много в народе мастеров было разные разности придумывать, хоть, к примеру, Фоку того же взять… О нем и сказка.

Как-то посеяли мужики царю Балдею горох… Земля в тех местах хорошая была. Дожди — когда надо. Солнышко тоже у других царств-государств занимать не приходилось. Сильный горох родился, да беда: ворон на гороховом поле черным-черно. Клюют урожай.

— Что делать, как быть, мудрый государь Балдей Обалдуевич? — кланяется царю думный дьяк Пустая Голова.

— Надо боярскую думу скликать, — велит царь Балдей.

Скликали думу и стали думой думу думати.

День думали, два дня судили-рядили, на третий день указ обнародовали:

«Мы, царь Балдей Третий, государь премудрый, всея державы властитель, горохового поля повелитель, и прочая, и прочая… указываем подъяремному мужику Фоке Лежебоке денно и нощно на гороховом поле трещоткой трещать — ворон стращать».

Пришел Фока на гороховое поле, а оно черным-черно от ворон. Поймал пяток крылатых разбойниц и стал беличьи колеса мастерить. Как у царя в тереме: посадят в такое колесо белку, она бегает в нем и колесо вертит. Приладил он к этим беличьим колесам трещотки, посадил в каждое колесо вместо белки по вороне.

Вороны колеса вертят, колеса трещотками трещат, и чем пуще треск, тем шибче очумелая ворона в колесе скачет, себе и другим воронам испуг нагоняет. Посветлело поле. Вороны даже мимо летать боятся. Думный дьяк Пустая Голова проверить пришел, как царев указ исполняется.

Что такое? Ни Фоки, ни ворон. Трещотки трещат — не умолкают, вороны ворон пугают. Удивление!

— Так и так, великий царь Балдей Обалдуевич. Вороны ворон пугают, а Фока Лежебока свои дела дома справляет. Народ Фоку умником называет, почести воздает. Своеволие!

А Балдей любил — хоть хуже, да по нему. Не терпел новину. Боялся нового, как таракан света. На что уж во всех прочих державах вилками ели, а он — пятерней. Как тятенька, как дед-прадед. Летом на санях ездил — тележного скрипу пугался. Весь в отца — дубовая голова.

К тому же и побаивался Балдей, что кто-то в его царстве умнее объявится. Разве мыслимо, чтобы кто умнее царя был!

Распалился Балдей — ногами затопал, закричал:

— Повелеваю Фоке Лежебоке горох за одну ночь убрать!

Получил царское повеление Фока, запряг лошадь в борону и начисто выборонил горох да в кучу сложил.

Утром с поклоном к царю:

— Исполнил твой приказ, царь Балдей.

Услыхал это Балдей, пуще вчерашнего в ярость вошел:

— Слыхано ли? Работы двумстам мужикам на неделю — и то не выдергают. А он за ночь управился. Повелеваю за два дня обмолотить горох!

Расчистил Фока круглый ток. Стаскал на него кучи. Пустил лошадей. Лошади ходят по кругу, копытами горох из стручков вымолачивают.

— Обмолотил, царь. Вели проверить.

На царе лица нет. Губа с досады, как у старой лошади, отвисать начала. Он Фоку посрамить хотел, невозможный урок ему задал. А Фока всех удивил, царя посрамил, самого себя славить заставил. Если так пойдет, так хоть с престола слазь.

Порешил царь Фоку непосильной работой доконать и приказал:

— Провеет пусть. Два дня сроку даю. Да чисто, соринки чтобы не было.

Задумался Фока. Не такое легкое дело — горох провеять. В Балдеевом царстве его по старинке веяли: из горсти в горсть пересыпали и дули что есть мочи. Выдували из зерна сор и шелуху.

Если так веять Фоке, так и году не хватит. Да и где в одном человеке столько дутья взять?

Разостлал Фока зипун, лег на бочок и думать стал.

В умной голове никогда солнышко не заходит, всегда светло. У кого мысли цепкие, ветер их не выдует, а даже свои нашепчет.

Так и случилось. Умел Фока болтливый ветер слушать. Выведал у него, как горох за два дня провеять.

Поднялся Фока до зари, полез на крутую крышу царева дворца. Приладил к ней деревянный желоб. Огородил тесинками крышу так, чтобы горох в желоб скатывался, и принялся мешками смолоченный горох таскать, на крышу сыпать.

Катится по крутой царской крыше горох во все стороны, а тесинки-боковинки его в желоб направляют. Бежит по желобу горох и с разбегу в царский закром сыплется, а пока от конца желоба до закрома летит, ветер из него все шелуху до пылинки выдувает.

Толпится народ. Шумит. Разные слова выкрикивает:

— Вот каким людям надо царством править!

— Ай да Фока — на все руки дока!

Так шумят, что царя раньше обеденной поры разбудили. Глядит он — горох ветром веется, с разбегу в закрома сыплется. А Фока лежит на боку, нежится на царской крыше да кое-когда желоб из одного закрома в другой нацеливает.

Застонал от обиды царь. Парчовый рукав со злости изжевал, чуть резной пуговкой не подавился. Думу трубой созывать повелел. Народ в царстве всполошил. Балдеевы думники во дворец бегут, а народные умники у дворца толпятся. Фоку прославляют да его выдумку перенимают.

Темным людям свет всегда глаза режет. У дураков от чужого ума всегда голова болит. Удумала дума новый указ:

«Мы, царь-государь Балдей Третий, повелеваем ленивому Фоке Лежебоке за неделю горох в муку перетолочи».

Помрачнел народ. И Фока запечалился. У него овсы не убраны, своя рожь в поле не сжата стоит.

Пошел опять ветер в поле слушать, ночь на зипуне не спать, дарового работника искать.

Ветреная ночь была. Дерева туда-сюда так и качает. А Фока все видит и на ус мотает. И что надо было ему, то он и намотал.

Приносят ему утром царские слуги песты, ступы да мешки для гороховой муки.

— Толки горох! Если опять на боку лежать станешь — хуже будет.

Куда уж хуже — из стольких закромов горох перетолочь! Только не стал Фока руками горох мельчить. Дерева вместо себя поставил толчеями.

Натянул Фока от одного дерева к другому веревку. Подвязал посередь веревки пест, поставил под него ступу и засыпал ее горохом. Так и другую, и третью — и все, сколько было, ступы пристроил.

Дерева туда-сюда качаются, веревку то натягивают, то ослабляют. От этого тяжелый пест то подымается, то опускается — сам собой горох толчет. А Фока тем часом свою рожь-пшеницу молотит, овсы убирает. Выберет из ступ гороховую муку, новым горохом их засыплет — и опять за свою работу.

Весело толкут горох даровые работники. В лесу только стукоток идет. Народ Фоку честит и славит, челом ему за науку бьет, первым умником его называет и самотолчные песты перенимает.

А царские прислужники к царю Балдею с доносом бегут:

— Ваше величие! Твой неслух Фока таким умником себя выказывает — самого царя переплюнуть умом-разумом хочет. Самотолчные песты в роще поставил. Всю работу исполнил.

Кровью налились Балдеевы глаза.

В ярости так головой мотнул, что корона слетела, под амбар закатилась.

— Смерть ему! Смерть! Только казни не удумаю. Думу трубите.

Опять труба трубит, народ валит, полоумные дьяки в исподниках на босу ногу в сапогах бегут:

— Чем тебе служить, царь?

— Придумайте, бояре, лютую казнь Фоке Лежебоке.

Тут думный дьяк Пустая Голова почесал под мышками да и говорит:

— Пресветлый царь Балдей Обалдуевич! Нашу державу волки одолели, всех овец прирезали. Пусть Фока волков из царства выгонит. Глядишь, они его и заедят.

— Вот так голова! — говорит царь. — Всей думой думай, лучшей казни не удумаешь. Пиши указ.

Услыхал народ указ. Понял народ, как темный царь за светлый ум Фоку жалует, перешептываться начал, сговариваться. Сплачиваться. Порознь народ — дождь, а вместе — полая вешняя вода. Сила! Какую хочешь преграду смоет.

— Надо, ребята, Фоке подмогнуть, — говорят мужики. — Какая тебе, Фока Корнеич, подмога нужна?

— Помогите, — отвечает Фока, — если милость будет. Поймайте мне десятка два волков. А я буду им кумачовые жилетки шить, да огненного цвета краску для их морд разводить, да колокольцы-бубенцы делать.

— Это зачем?

— Увидите, — отвечает Фока.

Поймал народ два десятка волков. И живьем их в мешках Фоке доставил.

Обрядил Фока волков в кумачовые жилетки, намазал им морды огненной краской, привязал им под брюхо колокольцы, нанизал на хвосты бубенцы да петушиные перья и выпустил на волю.

Кинулись волки к своим стаям, а стаи от них. Боятся огненных морд. Страшатся кумача. А звон для них хуже стрельбы. В леса стаи кинулись, а Фокины волки не отстают от своих, ходу прибавляют. От своего звона уйти хотят. От своих волчьих хвостов с бубенцами убежать. А как убежишь? За одну ночь ни одного волка в этой земле не стало. А Фока косит себе овсы да под озимые клин земли подымает.

Царя вовсе узнать нельзя. Волк рядом с ним за ягненка сойдет. Оба рукава сжевал. Каменья от обиды из короны выколупывать начал.

— Без думы его казню. На плаху! Только как народу об этом объявить? До греха недолго. Вину надо придумать, закон подвести.

А думный дьяк тут как тут:

— А, ваше царское преувеличество, я хоть и Пустая Голова, а закон могу подвести! Фока герб нашей державы обесчестил.

— Какой такой герб?

— Как же, ваше еси до небеси! На гербе у нас волк в короне овцу на загривке тащит. Овец волки приели, а волков Фока в чужие земли выгнал. Мы теперь царство с фальшивым гербом. У нас ни волков, ни овец. Что другие державы скажут?

— Боже ж ты мой! Да у тебя ума больше, чем у меня в закромах гороху. Готовь указ о казни. Вели палачу топор точить, урядникам — плаху на дворцовую площадь выкатывать. Завтра казнь.

Занялась заря. Поднялось солнышко, красное, ясное. Фоку на казнь ведут. Жена замертво лежит. Дети Фокины при живом отце сироты.

Высоко поднял палач топор. Взыграло лютое Балдеево сердце.

Рубанул по широкой жилистой шее топор палача… и согнулся.

— Что же это, царь? — спрашивает при всем народе Фока. — Твой топор мою голову не сечет.

А народ все знает — шумит, хохочет.

— Повесить его! В петле удавить! — велит Балдей.

Вкопали в землю висельный глаголь. Накинул палач петлю. Выбил палач из-под Фокиных ног березовый обрубок. Взвизгнули девки, заголосили бабы, завопили старухи. А веревка оборвалась.

— Что же это, царь? — говорит Фока. — Твоя веревка моего тела не выдерживает.

Белее снега сидит в царских носилках Балдей. Ржой покрылось лицо думного дьяка Пустая Голова. Присмирела дума.

— Утопить его! — кричит Балдей. — В реку кинуть.

Ухмыльнулся на эти слова Фока да и молвит:

— Как можно утопить человека, когда за него народ стеной стоит!

Стали привязывать камень к Фокиной шее те же люди, которые восковой топор палачу подсунули и прелую веревку подсудобили.

Привязали они ему на шею вместо камней крашеную сосновую кору, положили под рубаху надутые бычьи пузыри да и кинули в реку.

Опять взвизгнули бабы, заголосили старухи. А Фока на плаву из реки кричит царю:

— Что же, царь, твои камни не тонут, мешки с песком под моей рубахой меня ко дну не тянут?

Позеленел Балдей, почернел злой царь. Хотел было Обалдуев сын Фоку огнем казнить, да нутро у Балдея пламенем занялось, задымилось и сгорело.

Был царь — и нет царя.

Ликует народ. Поет народ. В колокола звонит. Тружеников прославляет. Фоку первым старостой называет.

Хорошо зажил Фока. В чести. Умом свою державу прославил и веселую сказку после себя оставил.

Эту!

Источник

Царский портной: Сказка

Жил царь, жадный и жестокий.

Однажды он приказал созвать во дворец всех портных, ткачей, вышивальщиков и сказал им:

— Слушайте, мастера! Что согревает нас в холодные зимние ночи? Одеяло. Что укрывает нас от зноя? Одеяло. Скажу коротко: человек без одеяла — что конь без седла. Так вот: кто сошьёт одеяло точно по нашему царскому росту, получит в награду руку нашей дочери, царевны Рачии Огнеглазой и полцарства в придачу. Но тот, кто принесёт слишком длинное или слишком короткое одеяло, станет нашим рабом. Мы всё сказали, о люди, и наше царское слово дороже золота, крепче алмаза.

Ткачи, портные и вышивальщики принялись за работу. Одни из них стегали одеяла на вате и на пуху, мягкие и тёплые, как шерсть горной козы; другие ткали одеяла из сверкающих шёлковых нитей, лёгкие, как облако; третьи, растянув на пяльцах бархат, вышивали по нему золотом и серебром тончайшие узоры. Они украшали одеяла яркими кистями, обшивали мехом и подбивали парчой. Но ни один из них не мог угодить царю.

Если ему приносили длинное одеяло, он нарочно накрывался им не вдоль, а поперёк и ворчал:

— Гляди, твоё куцее одеяло не покрывает даже моих ног!

Если же одеяло было коротким, он сжимался в комок и кричал на весь дворец:

— Глупый, ты сшил одеяло на великана. Не видишь, я тону в его складках!

И никто не смел перечить царю.

Тысячи несчастных, проклиная судьбу, становились рабами жадного царя. Закованные в цепи, они работали день и ночь в глубине горных пещер, не видя солнца и не зная отдыха.

Слух о злодеяниях царя дошёл до одного портного. Этот портной был стар, беден и хром. Он ходил опираясь на палку и никогда не помышлял о царевне Рачии Огнеглазой. Но у старого портного было доброе сердце. Он сказал своей жене:

— Клянусь папахой, или я умру или выручу этих несчастных. Пусть будет, что будет!

Из обрезков ситца он сшил одеяло точно по росту царя, взял на дорогу горсть чортана — сухого творога — и пошёл во дворец, опираясь на свою суковатую палку.

В горах, где гуляют тучи и сверкает вечный снег на вершинах, ястребиным гнездом высился царский замок, окружённый зубчатыми стенами, укреплённый бойницами и украшенный изображениями каменного вишапа — дракона, разевающего свою страшную пасть.

Портной смело подошёл к окованным железом воротам и попросил доложить о себе царю.

Царские слуги взглянули на лоскутное одеяло и подняли портного на смех:

— На что ты надеешься, хромой безумец! Царь и глядеть не станет на твои лохмотья!

— Я надеюсь на верного помощника, с которым много лет не расстаюсь, — ответил, усмехаясь, портной.

Слуги не поняли его слов, но, помня строгий приказ, ввели портного в покои царя.

Царь взглянул на портного и поморщился, потому что портной был стар, худ и хром. От такого работника нельзя было ждать большой прибыли. Но он не захотел при слугах нарушить своего царского слова и сказал:

— Ва. Хвалился ишак конём стать, да уши помешали? Самые искусные мастера не сумели сшить одеяла по моему росту, а этот нищий оборванец надеется угодить мне?

— Не было бы ишака, пришлось бы коню возить на себе хворост, — ответил портной. — Примерь моё одеяло, о царь, и пусть я потеряю папаху, если оно не придётся тебе точно по мерке.

— Накройте меня ветошью, которую этот урод осмеливается называть одеялом, — приказал царь.

Царские слуги накинули на царя одеяло, и оно покрыло его с головы до ног.

Но царь в один миг перевернул одеяло поперёк, и все увидели, что царские ноги в алых бархатных туфлях торчат наружу.

— Наденьте на этого безумца собачий ошейник и посадите его на цепь посреди двора, — сказал царь. — Пусть он по ночам пугает лаем летучих мышей.

Услышав слова царя, слуги стали смеяться над бедным портным.

— Умный человек смеётся после всех, — сказал мастер и ударил царя по ногам своей суковатой палкой.

Царь взвыл, как буйвол, и спрятал ноги под одеяло, а слуги так и замерли с открытыми ртами, поражённые дерзостью портного.

— Немедленно казните дерзкого! — крикнул царь.

— О царь, — остановил его портной, — одеяло-то пришлось тебе точно по росту, а я слышал, что твоё царское слово дороже золота, крепче алмаза.

Крик гнева застрял у царя в горле; он вспомнил старую поговорку: «Кто обманул сегодня, — тому не поверят завтра». Дрожа от бессильной злобы, царь ответил:

— Ты прав, портной. Моё слово дороже золота, крепче алмаза. Я отдам тебе полцарства и царевну Рачию, но только в том случае, если ты поклянёшься молчать о том, что ударил царя.

— О царь! — ответил портной. — Мне не нужно царства, и я не достоин даже глядеть на Рачию Огнеглазую. Выпусти из горных пещер несчастных рабов, и я уйду, отвешивая тебе низкие поклоны.

Попав в капкан, лисица сама себе отгрызает лапу. Вместе с портным пришлось царю отпустить всех рабов, да ещё пожелать им добра на дорогу.

Портной и царь

Жил царь, жадный и жестокий.

Однажды он приказал созвать во дворец всех портных, ткачей, вышивальщиков и сказал им:

– Слушайте, мастера! Что согревает нас в холодные зимние ночи? Одеяло. Что укрывает нас от зноя? Одеяло. Скажу коротко: человек без одеяла – что конь без седла. Так вот: кто сошьёт одеяло точно по нашему царскому росту, получит в награду руку нашей дочери, царевны Рачии Огнеглазой и полцарства в придачу. Но тот, кто принесёт слишком длинное или слишком короткое одеяло, станет нашим рабом. Мы всё сказали, о люди, и наше царское слово дороже золота, крепче алмаза.

Если ему приносили длинное одеяло, он нарочно накрывался им не вдоль, а поперёк и ворчал:

– Гляди, твоё куцее одеяло не покрывает даже моих ног!

Если же одеяло было коротким, он сжимался в комок и кричал на весь дворец:

– Глупый, ты сшил одеяло на великана. Не видишь, я тону в его складках!

И никто не смел перечить царю.

Тысячи несчастных, проклиная судьбу, становились рабами жадного царя.

Закованные в цепи, они работали день и ночь в глубине горных пещер, не видя солнца и не зная отдыха.

– Клянусь папахой, или я умру или выручу этих несчастных. Пусть будет, что будет!

Из обрезков ситца он сшил одеяло точно по росту царя, взял на дорогу горсть чортана – сухого творога – и пошёл во дворец, опираясь на свою суковатую палку.

В горах, где гуляют тучи и сверкает вечный снег на вершинах, ястребиным гнездом высился царский замок, окружённый зубчатыми стенами, укреплённый бойницами и украшенный изображениями каменного вишапа – дракона, разевающего свою страшную пасть.

Портной смело подошёл к окованным железом воротам и попросил доложить о себе царю.

Царские слуги взглянули на лоскутное одеяло и подняли портного на смех:

– На что ты надеешься, хромой безумец! Царь и глядеть не станет на твои лохмотья!

– Я надеюсь на верного помощника, с которым много лет не расстаюсь, – ответил, усмехаясь, портной.

Слуги не поняли его слов, но, помня строгий приказ, ввели портного в покои царя.

– Ва. Хвалился ишак конём стать, да уши помешали? Самые искусные мастера не сумели сшить одеяла по моему росту, а этот нищий оборванец надеется угодить мне? . .

– Не было бы ишака, пришлось бы коню возить на себе хворост, – ответил портной. – Примерь моё одеяло, о царь, и пусть я потеряю папаху, если оно не придётся тебе точно по мерке.

– Накройте меня ветошью, которую этот урод осмеливается называть одеялом, – приказал царь.

Царские слуги накинули на царя одеяло, и оно покрыло его с головы до ног.

– Наденьте на этого безумца собачий ошейник и посадите его на цепь посреди двора? – сказал царь. – Пусть он по ночам пугает лаем летучих мышей.

Услышав слова царя, слуги стали смеяться над бедным портным.

– Умный человек смеётся после всех, – сказал мастер и ударил царя по ногам своей суковатой палкой.

– Немедленно казните дерзкого? – крикнул царь.

– О царь, – остановил его портной, – одеяло-то пришлось тебе точно по росту, а я слышал, что твоё царское слово дороже золота, крепче алмаза.

Крик гнева застрял у царя в горле; он вспомнил старую поговорку: Кто обманул сегодня, – тому не поверят завтра . Дрожа от бессильной злобы, царь ответил:

– Ты прав, портной. Моё слово дороже золота, крепче алмаза. Я отдам тебе полцарства и царевну Рачию, но только в том случае, если ты поклянёшься молчать о том, что ударил царя.

– О царь! – ответил портной. – Мне не нужно царства, и я не достоин даже глядеть на Рачию Огнеглазую. Выпусти из горных пещер несчастных рабов, и я уйду, отвешивая тебе низкие поклоны.

Вы читали сказку (стих) Портной и царь, если она вам понравилась, вы можете поделиться ей в соц. сетях:

Автор Неизвестен: Портной и царь

Здесь есть возможность читать онлайн «Автор Неизвестен: Портной и царь» весь текст электронной книги совершенно бесплатно (целиком полную версию). В некоторых случаях присутствует краткое содержание. категория: Сказка / на русском языке. Описание произведения, (предисловие) а так же отзывы посетителей доступны на портале. Библиотека «Либ Кат» — LibCat.ru создана для любителей полистать хорошую книжку и предлагает широкий выбор жанров:

Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:

Описание
Другие книги автора
Правообладателям
Похожие книги

Портной и царь: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Портной и царь»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Автор Неизвестен: другие книги автора

Кто написал Портной и царь? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.

Возможность размещать книги на на нашем сайте есть у любого зарегистрированного пользователя. Если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия, пожалуйста, направьте Вашу жалобу на info@libcat.ru или заполните форму обратной связи.

В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.

Портной и царь — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Портной и царь», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

ПОРТНОЙ И ЦАРЬ

Армянская сказка

Жил царь, жадный и жестокий. Однажды он приказал созвать во дворец всех портных, ткачей, вышивальщиков и сказал им: — Слушайте, мастера! Что согревает нас в холодные зимние ночи? Одеяло. Что укрывает нас от зноя? Одеяло. Скажу коротко: человек без одеяла — что конь без седла. Так вот: кто сошьёт одеяло точно по нашему царскому росту, получит в награду руку нашей дочери, царевны Рачии Огнеглазой и полцарства в придачу. Но тот, кто принесёт слишком длинное или слишком короткое одеяло, станет нашим рабом. Мы всё сказали, о люди, и наше царское слово дороже золота, крепче алмаза.

Если ему приносили длинное одеяло, он нарочно накрывался им не вдоль, а поперёк и ворчал:

— Гляди, твоё куцее одеяло не покрывает даже моих ног!

Если же одеяло было коротким, он сжимался в комок и кричал на весь дворец:

— Глупый, ты сшил одеяло на великана. Не видишь, я тону в его складках!

И никто не смел перечить царю.

— Клянусь папахой, или я умру или выручу этих несчастных. Пусть будет, что будет!

Портной смело подошёл к окованным железом воротам и попросил доложить о себе царю.

Царские слуги взглянули на лоскутное одеяло и подняли портного на смех:

— На что ты надеешься, хромой безумец! Царь и глядеть не станет на твои лохмотья!

— Я надеюсь на верного помощника, с которым много лет не расстаюсь, — ответил, усмехаясь, портной.

Слуги не поняли его слов, но, помня строгий приказ, ввели портного в покои царя.

— Вах. Хвалился ишак конём стать, да уши помешали? Самые искусные мастера не сумели сшить одеяла по моему росту, а этот нищий оборванец надеется угодить мне?.

— Накройте меня ветошью, которую этот урод осмеливается называть одеялом, — приказал царь.

Царские слуги накинули на царя одеяло, и оно покрыло его с головы до ног.

— Наденьте на этого безумца собачий ошейник и посадите его на цепь посреди двора? — сказал царь. — Пусть он по ночам пугает лаем летучих мышей.

Услышав слова царя, слуги стали смеяться над бедным портным.

— Умный человек смеётся после всех, — сказал мастер и ударил царя по ногам своей суковатой палкой.

— Немедленно казните дерзкого? — крикнул царь.

Портной и царь

Жил царь, жадный и жестокий.

Однажды он приказал созвать во дворец всех портных, ткачей, вышивальщиков и сказал им: — Слушайте, мастера! Что согревает нас в холодные зимние ночи? Одеяло. Что укрывает нас от зноя? Одеяло. Скажу коротко: человек без одеяла — что конь без седла. Так вот: кто сошьёт одеяло точно по нашему царскому росту, получит в награду руку нашей дочери, царевны Рачии Огнеглазой и полцарства в придачу. Но тот, кто принесёт слишком длинное или слишком короткое одеяло, станет нашим рабом. Мы всё сказали, о люди, и наше царское слово дороже золота, крепче алмаза.
Ткачи, портные и вышивальщики принялись за работу. Одни из них стегали одеяла на вате и на пуху, мягкие и тёплые, как шерсть горной козы; другие ткали одеяла из сверкающих шёлковых нитей, лёгкие, как облако; третьи, растянув на пяльцах бархат, вышивали по нему золотом и серебром тончайшие узоры. Они украшали одеяла яркими кистями, обшивали мехом и подбивали парчой. Но ни один из них не мог угодить царю.
Если ему приносили длинное одеяло, он нарочно накрывался им не вдоль, а поперёк и ворчал:
— Гляди, твоё куцее одеяло не покрывает даже моих ног!
Если же одеяло было коротким, он сжимался в комок и кричал на весь дворец:
— Глупый, ты сшил одеяло на великана. Не видишь, я тону в его складках!
И никто не смел перечить царю.
Тысячи несчастных, проклиная судьбу, становились рабами жадного царя. Закованные в цепи, они работали день и ночь в глубине горных пещер, не видя солнца и не зная отдыха.
Слух о злодеяниях царя дошёл до одного портного. Этот портной был стар, беден и хром. Он ходил опираясь на палку и никогда не помышлял о царевне Рачии Огнеглазой. Но у старого портного было доброе сердце. Он сказал своей жене:
— Клянусь папахой, или я умру или выручу этих несчастных. Пусть будет, что будет!
Из обрезков ситца он сшил одеяло точно по росту царя, взял на дорогу горсть чортана — сухого творога — и пошёл во дворец, опираясь на свою суковатую палку.
В горах, где гуляют тучи и сверкает вечный снег на вершинах, ястребиным гнездом высился царский замок, окружённый зубчатыми стенами, укреплённый бойницами и украшенный изображениями каменного вишапа — дракона, разевающего свою страшную пасть.
Портной смело подошёл к окованным железом воротам и попросил доложить о себе царю.
Царские слуги взглянули на лоскутное одеяло и подняли портного на смех:
— На что ты надеешься, хромой безумец! Царь и глядеть не станет на твои лохмотья!
— Я надеюсь на верного помощника, с которым много лет не расстаюсь, — ответил, усмехаясь, портной.
Слуги не поняли его слов, но, помня строгий приказ, ввели портного в покои царя.
Царь взглянул на портного и поморщился, потому что портной был стар, худ и хром. От такого работника нельзя было ждать большой прибыли. Но он не захотел при слугах нарушить своего царского слова и сказал:
— Вах. Хвалился ишак конём стать, да уши помешали? Самые искусные мастера не сумели сшить одеяла по моему росту, а этот нищий оборванец надеется угодить мне?. .
— Не было бы ишака, пришлось бы коню возить на себе хворост, — ответил портной. — Примерь моё одеяло, о царь, и пусть я потеряю папаху, если оно не придётся тебе точно по мерке.
— Накройте меня ветошью, которую этот урод осмеливается называть одеялом, — приказал царь.
Царские слуги накинули на царя одеяло, и оно покрыло его с головы до ног.
Но царь в один миг перевернул одеяло поперёк, и все увидели, что царские ноги в алых бархатных туфлях торчат наружу.
— Наденьте на этого безумца собачий ошейник и посадите его на цепь посреди двора? — сказал царь. — Пусть он по ночам пугает лаем летучих мышей.
Услышав слова царя, слуги стали смеяться над бедным портным.
— Умный человек смеётся после всех, — сказал мастер и ударил царя по ногам своей суковатой палкой.
Царь взвыл, как буйвол, и спрятал ноги под одеяло, а слуги так и замерли с открытыми ртами, поражённые дерзостью портного.
— Немедленно казните дерзкого? — крикнул царь.
— О царь, — остановил его портной, — одеяло-то пришлось тебе точно по росту, а я слышал, что твоё царское слово дороже золота, крепче алмаза.
Крик гнева застрял у царя в горле; он вспомнил старую поговорку: «Кто обманул сегодня, — тому не поверят завтра». Дрожа от бессильной злобы, царь ответил:
— Ты прав, портной. Моё слово дороже золота, крепче алмаза. Я отдам тебе полцарства и царевну Рачию, но только в том случае, если ты поклянёшься молчать о том, что ударил царя.
— О царь! — ответил портной. — Мне не нужно царства, и я не достоин даже глядеть на Рачию Огнеглазую. Выпусти из горных пещер несчастных рабов, и я уйду, отвешивая тебе низкие поклоны.
Попав в капкан, лисица сама себе отгрызает лапу. Вместе с портным пришлось царю отпустить всех рабов, да ещё пожелать им добра на дорогу.

Русская сказка

Читайте, смотрите и слушайте детские сказки

Царский портной

Розочка
Смерть Кикоса