Волшебные сказки расцениваются в сказковедении как эталон, по которому судят о чертах, характерных для сказки вообще. Эти черты выражены в них в более яркой форме, чем в сказках о животных и бытовых. Реальный мир в волшебных сказках подвергается наибольшей фееризации.
У В. Я. Проппа мы находим такое определение волшебной сказки: «Здесь будет изучаться тот жанр сказок, который начинается с нанесения какого-либо ущерба или вреда (похищение, изгнание и др.) или с желания иметь что-либо (царь посылает сына за жар-птицей) и развивается через отправку героя из дома, встречу с дарителем, который дарит ему волшебное средство или помощника, при помощи которого предмет поисков находится. В дальнейшем сказка даёт поединок с противником (важнейшая форма его – змееборство), возвращение и погоню. Часто эта композиция даёт осложнение. Герой уже возвращается домой, братья сбрасывают его в пропасть. В дальнейшем он вновь прибывает, подвергается испытанию через трудные задачи и воцаряется и женится или в своём царстве или в царстве своего тестя. Это – краткое схематическое изложение композиционного стержня, лежащею в основе очень многих и разнообразных сюжетов. Сказки, отражающие эту схему, будут здесь называться волшебными» [Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. М., 2014. С. 5).
Приведённое определение волшебной сказки является сюжетно-композиционным. Вся главная книга его автора подчинена сюжетно-композиционному анализу волшебных сказок. В своей книге я попытаюсь проанализировать сказки с другой точки зрения – категориальной.
Это означает, что пропповская сюжетно-композиционная схема в этой книге будет заменена на категориальную. При этом состав категорий будет определяться их местом в универсальной картине мира. Она включает в себя четыре части мира – физическую природу, живую природу, психику и культуру. Их объединяет всеобщая категория мир.
Предполагают, что волшебные сказки возникли раньше других. Предполагают также, что истоки волшебной сказки следует искать в мифологии – собрании мифов.
Как в мифах, так и в сказках действуют сверхъестественные силы. Эти силы имеют две главные особенности: они могущественны и чудотворны. В могуществе и чудотворности своего бога не сомневается ни иудей, ни мусульманин, ни христианин, ни представитель какой-либо другой религии.
Ни один бог немыслим без способности творить чудеса. На то он и бог. Для его обожествления мифотворцы трудились многие столетия. Так, для обожествления Будды им понадобилось окружить чудесами само его рождение. Вот что произошло сразу после этого рождения:
«Радость охватило всё живое в мире. Песни и танцы всколыхнули землю, эхом отозвались в небесах. Все деревья покрылись цветами и спелыми фруктами. С вышины пролился мягкий чистый свет. Больные избавились от страданий, голодные насытились, пьяницы протрезвели. К безумным вернулся разум, к больным – здоровье, к бедным – богатство. В тюрьмах распахнулись ворота, порочные люди очистились от грехов» (Жизнь Будды. Сост. С. А. Комиссаров. Новосибирск, 1994. С. 16).
Чудеса, изображаемые в волшебных сказках, связаны как с положительными героями, так и с отрицательными. Так, в русских волшебных сказках в качестве первых выступают Иван-царевич, Иван-крестьянский сын, Василиса Премудрая, Марья Моревна и др., а в качестве их врагов – Кощей Бессмертный, многоголовый змей, баба-яга и т. п.
Победе положительных героев над отрицательными в сказках способствуют волшебные силы. Эти силы, как и в мифах, сверхъестественны. Но в мифах они имеют божественную природу, а в сказках – художественную.
Миф принадлежит религии, а сказка – искусству. Совершенно справедливо В. Я. Пропп придавал этой разнице фундаментальное значение. В своём главном труде он писал: «Под мифом здесь будет пониматься рассказ о божествах или божественных существах, в действительность которых народ верит. Дело здесь в вере не как в психологическом факторе, а историческом. Рассказы о Геракле очень близки к нашей сказке. Но Геракл был божеством, которому воздавался культ. Наш же герой (герой волшебной сказки. – В. Д), отправляющийся, подобно Гераклу, за золотыми яблоками, есть герой художественного произведения» (Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. М., 2014. С. 13–14).
Первые волшебные сказки формировались на мифологической основе. Для приобретения своей жанровой самостоятельности сказка должна была утратить религиозные функции. Она должна была, в частности, открепиться от религиозного обряда. По этому поводу у В. Я. Проппа читаем:
«Процесс открепления от обряда Дорси (американский мифолог и фольклорист. – В. Д.) называет порчей. Однако сказка, уже лишённая религиозных функций, сама по себе не представляет собой нечто сниженное сравнительно с мифом, от которого она произошла. Наоборот, освобожденная от уз религиозных условностей, сказка вырывается на вольный воздух художественного творчества, движимого уже иными социальными факторами, и начинает жить полнокровной жизнью. Этим объяснено происхождение не только сюжета со стороны его содержания, но происхождение волшебной сказки как художественного рассказа» (Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. М., 2014. С. 313).
Е. М. Мелетинский уточнил: «Создатели волшебной сказки уже не мыслили мифологически, но активность волшебных сил, предполагающая относительную пассивность человеческого персонажа, легла в основу художественной формы волшебной сказки, в основу сказочной эстетики. Волшебные силы в сказке действуют уже “автоматически”, они стали воплощением социальных сил, защищающих справедливость. Счастливый конец сказки потерял магическое основание и стал выражать веру в победу справедливости» (Мелетинский Е. М. Герой волшебной сказки. М., 2005. С. 14).
В русских сказках сохранились лишь отголоски языческих верований. Лишь тонкий исследовательский взгляд опытного фольклориста в состоянии обнаружить преемственность между некоторыми героями в наших сказках и такими персонажами славянской мифологии, как водяной, леший, домовой и т. п.
На мифологические корни некоторых героев русских сказок указывала Э. В. Померанцева. Она писала: «Однако несомненно, что некоторые из дошедших до нас волшебных сказок, ещё не став сказками в нашем понимании, были связаны с мифологическими представлениями. Такие персонажи русской волшебной сказки, как Морозко и царь Морской – Водяной дедушка, как чудесные зятья Солнце, Месяц и Ветер или Орёл, Сокол и Ворон Воронович, несут в себе явные черты анимистического мировоззрения и связаны с обожествлением стихийных сил природы и почитание тотемного зверя. То же мы видим и в русской детской сказке об Иване-медвежьем сыне, в сказках о Волке-медном лбе» (Померанцева Э. В. Русская народная сказка. М., 1963. С. 56).
Только такой блестящий фольклорист, как автор приведённых слов, в состоянии распознать мифологические корни русских сказок. Но рядовой читатель, как правило, уже не связывает персонажей славянской мифологии с героями русских сказок. Морской царь, например, из сказки «Морской царь и Василиса Премудрая» для него вовсе не бывший водяной, а только царь подводного царства. Не больше и не меньше.
О почти полном исчезновении мифологических персонажей из сказок писал В. П. Аникин:
«Повествование о сверхъестественной силе в волшебных сказках, казалось бы, должно привести к появлению в них мифических существ, характерных для русской демонологии: леших, полевиков, полудниц, водяных, русалок, домовых, овинников, баенников, гуменников, хлевников, клетников и прочих обитателей крестьянского двора и усадьбы. Однако в сказке почти нет этих существ, как нет и нечистой силы, олицетворённой в трясовицах, злыднях, кикиморах и в других злых духах. Если в волшебных сказках и встречаются иногда лешие, водяные, кикиморы, то потому, что они заменили настоящих персонажей чудесного (мифологического. – В. Д.) повествования. Так, например, в одном из вариантов сказки “Морозко” вместо всесильного хозяина зимних стихий Мороза представлен леший, который одарил падчерицу всем, чего только могла пожелать крестьянская девушка» (Аникин В. П. Русская народная сказка. М., 1977. С. 88).
Место языческой веры в русских сказках заняла мечта. «Сказочная фантастика, выраженная в специфических формах, – писал в связи с этим В. П. Аникин, – с особой остротой выражает устремления народа, его мечты, желания, надежды. В сказках встретишь и дерзкую мечту об иной, светлой и справедливой жизни, и стремление отдаться очарованию яркого вымысла, забыв на миг неустроенную жизнь, и желание, хотя бы в фантазии, с нескрываемым наслаждением наказать барина, попа, купца, и, наконец, просто потребность, выслушав смешной рассказ о незадачливых героях, вернуть силы, истраченные днём. В фантастике сказок воплощалось всё, что волновало сердце и ум народа» (там же. С. 35).
Если не в жизни, то хотя бы в сказках, мечтал русский человек, пусть появится вода, исцеляющая раны и даже воскрешающая мёртвых. Если не в жизни, то хотя бы в сказках пусть появятся молодильные яблоки, возвращающие молодость. Если не в жизни, то хотя бы в сказках пусть появится топор, который рубит дрова сам по себе. Если не в жизни, то хотя бы в сказках пусть появятся у людей, оказавшихся в трудной ситуации, чудесные помощники.
Волшебные силы в сказках делятся на два вида. С одной стороны, их проводниками являются чудесные (волшебные) помощники, а с другой, – чудесные (волшебные) предметы.
Чудесные помощники
У Э. В. Померанцевой читаем: «Бок о бок с основными героями волшебной сказки стоят и их чудесные помощники. Они многообразны и многочисленны: Сват Разум, Опивало и Объедало, Горыня, Дубыня и Усыня, старушка-задворенка, Сивка-бурка – вещая каурка, Серый волк, Ногай-птица, Кот и Кобель и многие, многие другие. Одни из них фантастичны и чудесны, они целиком в тридевятом царстве, поэтому образы эти предельно обобщены и лишены индивидуального характера. Другие почти обыкновенны, живут земной жизнью, преодолевают реальные трудности; они рисуются сказочниками с мягким юмором, с применением характерных приёмов бытовой сказки, с помощью психологизации образа, индивидуализации речи и т. д.» [Померанцева Э. В. Русская народная сказка. М., 1963. С. 64).
Сказочные помощники творят такие чудеса, которым могут позавидовать даже боги. Такие чудеса, например, творят волшебные помощники Василисы Премудрой. Чтобы понять их масштаб, приведу такой отрывок из сказки «Морской царь и Василиса Премудрая»:
«Идёт Иван-царевич от морского царя, сам слезами обливается. Увидала его в окно из своего терема высокого Василиса Премудрая и спрашивает:
– Здравствуй, Иван-царевич! Что слезами обливаешься?
– Как же мне не плакать? – отвечает царевич. – Заставил меня царь морской за одну ночь сровнять рвы, буераки и каменья острые и засеять рожью, чтоб к утру она выросла и могла в ней галка спрятаться.
– Это не беда, беда впереди будет. Ложись с богом спать, утро вечера мудренее, всё будет готово!
Лег спать Иван-царевич, а Василиса Премудрая вышла на крылечко и крикнула громким голосом:
– Гей вы, слуги мои верные! Ровняйте-ка рвы глубокие, сносите каменья острые, засевайте рожью колосистою, чтоб к утру поспела.
Проснулся на заре Иван-царевич, глянул – всё готово: нет ни рвов, ни буераков, стоит поле как ладонь гладкое, и красуется на нём рожь – столь высока, что галка схоронится» (РНС. С. 25).
В сказке «Волшебное кольцо» чудесные помощники служат хозяину волшебного кольца – Мартыну: «Ровно в полночь встал Мартын с постели, вышел на широкий двор, перекинул кольцо с руки на руку – и тотчас явились перед ним двенадцать молодцев, все на одно лицо, волос в волос, голос в голос.
– Что тебе понадобилось, Мартын, вдовин сын?
– А вот что: сделайте мне к свету на этом самом месте богатейший дворец, и чтоб от моего дворца до королевского был хрустальный мост, по обеим сторонам моста росли бы деревья с золотыми и серебряными яблоками, на тех на деревьях пели бы разные птицы, да ещё выстройте пятиглавый собор: было бы где венец принять, было бы где свадьбу справлять.
Отвечали двенадцать молодцев:
– К завтрему всё будет готово!» (РНС. С. 174).
В сказке «Иван-крестьянский сын и мужичок сам с перст, усы на семь верст» у Ивана-крестьянского сына три чудесных помощника – Студенец, Обжора и Колдун. Задумал царь их погубить. Сначала он хотел их уморить чрезмерным жаром в бане. Не вышло: Студенец не позволил. Потом он попытался их уморить чрезмерной едой в своём дворце. Снова не вышло: Обжора не позволил:
«Колдун велел наперед Студенцу идти. Студенец взошёл в баню и прохладил; вот они вымылись, выпарились и пришли к царю. Царь приказал большой обед подавать; множество всяких яств на стол было подано. Обжора принялся и всё поел» (Три царства – медное, серебряное и золотое. Русские сказки. Сост. Ю. Ильина. М.-Мн., 1992 (в дальнейшем – PC). С. 35).
Чудесные предметы
О чудесных предметах говорил А. М. Горький в докладе на Первом Всесоюзном съезде советских писателей 17 августа 1934 года. Через подобные предметы, отмечал писатель, люди выражали в древности свои мечты, многие из которых сбылись:
«Уже в глубокой древности люди мечтали о возможности летать по воздуху, – об этом говорят нам легенды о Фаэтоне, Дедале и сыне его – Икаре, а также сказка о „ковре-самолёте”. Мечтали об ускорении движения по земле – сказка о „сапогах-скороходах”, освоили лошадь; желание плавать по реке быстрее её течения привело к изобретению весла и паруса; стремление убивать врага и зверя издали послужило мотивом изобретения пращи, лука, стрел. Мыслили о возможности прясть и ткать в одну ночь огромное количество материи, о возможности построить в одну ночь хорошее жилище, даже „дворец”, то есть жилище, укреплённое против врага; создали прялку, одно из древнейших орудий труда, примитивный, ручной станок для тканья и создали сказку о Василисе Премудрой. Можно привести ещё десятки доказательств целесообразности древних сказок и мифов, десятки доказательств дальнозоркости образного, гипотетического, но уже технологического мышления первобытных людей, возвышавшегося до таких уже современных нам гипотез, как, например, утилизация силы вращения земли вокруг своей оси или уничтожение полярных льдов» [Горький А. М. Советская литература: http://gorkiy.lit-info.ru/ gorkiy/articles/article-266.htm).
В принципе нет такого предмета, который не мог бы выступить в сказке в качестве волшебного. В. Я. Пропп писал по этому поводу: «Если богат мир сказочных помощников, то количество волшебных предметов почти неисчислимо. Нет такого предмета, который при известных обстоятельствах не смог бы играть роль волшебного. Тут и орудия (дубины, топоры, палочки), и разное оружие (мечи, ружья, стрелы), и средства передвижения (лодочки, коляски), музыкальные инструменты (дудочки, скрипки), и одежда (рубашки, шапки, сапоги, пояса), и украшения (колечки), и предметы домашнего обихода (огниво, веник, ковёр, скатерть) и т. д.» [Пропп В. Я. Русская сказка. Л., 1984. С. 190).
Во многих сказочных сюжетах нашёл отражение поиск чудесных предметов. И.П.Черноусова писала: «В целом ряде сказок объектом поисков являются не только золотые предметы, но и другие диковинки (невидаль, то, чего нет в этом мире), эликсиры (чудодейственные, волшебные напитки), способные сохранить молодость: живая и мёртвая (целющая) вода, молодильные яблоки для отца, тестя, царя, чудо чудное, диво дивное для жены, поющее (певучее) дерево и птица-говорунья (говорящая) для сестры, некоторые из которых явно восходят к соответствующему типу мифов о добывании предметов культуры, магических средств и т. д. Если золотые диковинки утратили свою магическую функцию, то такие чудесные предметы, как молодильные (моложавые) яблоки, молодая, живая и мёртвая вода обладают этой функцией: дают долголетие и бессмертие (способны вернуть старому царю молодость, силу, вылечить от болезней и слепоты). Здесь в сказке находит отражение космическая проблема, связанная с преодолением болезни, смерти и достижением бессмертия» [Черноусова И. П. Язык фольклора как отражение этнической ментальности (на материале фольклорной концептосферы русской волшебной сказки и былины). Липецк, 2013. С. 114)
Чудесные свойства сказка приписывает не только продуктам природы и материальной культуры, но и продуктам духовной культуры. Такие свойства она приписывает, например, языку. Слово в ней может переходить в дело чудесным образом. Сказал сказочный герой волшебные слова – и река остановилась, и лес расступился, и муравьи сползлись со всей округи, и пчёлы слетелись со всего света. И т. д.
Сказочная картина мира, таким образом, вышла из недр мифологического мировоззрения. Из этого мировоззрения сказка унаследовала представление о чуде как сверхъестественном событии. Но она кардинальным образом изменила к нему своё отношение: если в религии в чудо верят как в реальное событие, то в сказке оно расценивается как выдумка.
Выдумка позволяет сказочникам создавать собственные чудеса. Такие чудеса идут не от волшебных помощников или предметов, а непосредственно от самих сказочников. Роль чудотворца в этом случае сказочник оставляет для самого себя. Реки по его воле становятся молочными, берега – кисельными, а куропатки, которые летают по полям, – жареными.
Другой пример: в бытовой сказке «Горе» рассказывается, как к бедному мужику привязалось горе. Это горе – вовсе не чувство, а живой человек, с которым главный герой пьянствует в кабаке. Что это, как не чудо? Разве можно превращать горе в живого человека? Между тем Горе ведёт себя в этой сказке как живой человек:
«Пришёл мужик домой, а Горе зовёт его в кабак. Тот говорит: “У меня денег нет!” – “Ох ты, мужичок! Да на что тебе деньги? Вишь, на тебе полушубок надет, а на что он? Скоро лето будет, всё равно носить не станешь! Пойдем в кабак, да полушубок по боку…” Мужик и Горе пошли в кабак и пропили полушубок» (Народные русские сказки А. Н. Афанасьева. Л., 1983 (в дальнейшем – Аф.). С. 335).
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Старое название сказки — баснк — указывает на повествовательный характер жанра. В наше время название «сказка» и термин «сказка», который стал входить в оборот с XVII в., употребляются в народе и в научной литературе. Сказка — весьма популярный жанр устного народного творчества, жанр эпический, прозаический, сюжетный. Она не поется, как песня, а рассказывается. Предметом повествования в ней служат необычные, удивительные, а нередко таинственные и страшные события; действие же имеет приключенческий характер. Это в значительной степени предопределяет структуру сюжета. Он отличается многоэпизодностью, законченностью, драматической напряженностью, четкостью и динамичностью развития действия. Положительный герой, преодолевая
трудные препятствия всегда достигает своих целей. Сказке
свойствен счастливый конец. В произведениях этого жанра все сосредоточено вокруг основного персонажа и его судьбы.
Сказка отличается строгой формой, обязательностью определенных моментов, а также устойчивостью компонентов. В ней почти не дается картин природы и быта, действие как бы обнажено. Она не имеет таких замедляющих действие элементов, как былина, но ей присущи почти постоянные композиционные особенности: зачины и концовки, повторения эпизодов, трехступенчатое строение сюжета, введение персонажей, животных и предметов, обычно чудесных, которые помогают герою достигать цели.
В сказке изображаются вымышленные события и лица, представленные то в известной мере реалистически, то со значительным отступлением от правдоподобия. Народная пословица противопоставляет сказку песне: «Сказка — складка, песня—быль». В этой пословице указывается, что сказка не быль, а вымысел, но вместе с тем отмечается ее складность, что еще более ясно из пословицы «Красна песня ладом, а сказка складом». Вымысел в сказке может напоминать действительность, но может иметь и фантастический характер.
От других прозаических; жанров (преданий и легенд) сказка отличается более развитой эстетической стороной, что проявляется, мы бы сказали, в установке на увлекательность, которая сочетается нинчтной поучительностью. Эстетическое начало, кроме того, нрпииниотся и в идеализации положительных героев, ярком изо- flpii i l l и i и «сказочного мира», удивительных существ и предметов, ч in 1 in,IX явлений, романтической окраске событий.
< ка пса, несмотря на значительную роль фантастики, имеет лишенные основания: в ней в особой форме отражается действи- и раскрываются, как говорил В. И. Ленин, чаяния и ожиг-шнни народные (см.: Бонч-Бруевич В. ‘Д. В. И. Ленин об устном инридпом творчестве.— Воспоминания о Ленине. М., 1969, с. 418). М Горький обращал внимание на выражение в сказках народных 11111 a 11 ий о лучшей жизни: «Уже в глубокой древности люди н ч I а ли о возможно.сти. летать по воздуху, — об этом говорят нам hi I гиды о Фаэтоне, Дедале и сыне его —Икаре, а также сказка о мконре-самолете». Мечтали об ускорении движения по земле —| I л пса о «сапогах-скороходах…» (Собр. соч., т. 27, с. 299).
Собирание сказок. Сказки на Руси известны с давних времен. II древней письменности есть сюжеты, мотивы и образы, напоим 1ающие сказочные. Рассказывание сказок — старый русский | а намай. В «Слове о богатом и убогом» (XII в.) рассказывается о том, как богатому человеку перед сном особые слуги «бають и кощу- нить» — сказывают сказки. В летописях и других памятниках иревней письменности встречаются словесные формулы, близкие к гказочным: в Псковской летописи (XIII в.), например, читаем: «Кто стар —тот буди отец, а кто молод —тот брат».
В рукописях XVI—XVII вв. сохранились записи нескольких | ка юк «Об Иване Пономаревиче», «О Царевне и Ивашке Белой рубашке», десять сказок записаны в первой половине XVII в. для английского путешественника Коллинза.
В XVIII в. кроме рукописных сборников сказок стали пони пяться и печатные издания, в которых обычно народные сказки подвергались переделке, как в книге М. Д. Чулкова «Пересмешник, или Славенские сказки» (1761). В близкой к народной форме привел сказки Н. Курганов в «Российской универсальной грамматике»
(1769), в том,числе сказку о погребении попом его любимой собаки.
В XVIII «в. появилось несколько сборников сказок, в которые иключены цроизведения с характерными композиционными и | шлистическими сказочными особенностями: «Сказка о воре
I имошке» и «Сказка о цыгане» в сборнике В. Лёвшина .«Русские сказки» (1780—1783), «Сказка о Иване-богатыре, мужицком сыне» и сборнике П. Тимофеева «Русские сказки» (1787). Своеобразен ‘ Гюрник В. Березайского «Анекдоты древних пошехонцев» (1798), куда вошли сатирические и юмористические сказки и шутки.
В первой половине XIX в. бытовало немало рукописных сборников сказок. Но появлялись и печатные сборники, например «Русские народные сказки» Б. Бронницына, записанные от кре- | п.янина. К сожалению, во многих сборниках читателю преподносились обработанные тексты, а нередко и прямо искаженные. Гак, в 1841 г. вышли «Русские народные сказки» И. П. Сахарова, который переделывал и пересказывал тексты.
Важное общественное и научное значение получил общерусский • Гюрник А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки» (1855—1864): в него входят сказки, бытовавшие во многих краях России. Большая их часть записана для Афанасьева его ближайшими корреспондентами, из которых надо отметить В. И. Даля.
Н. А. Добролюбов высоко оценил сборник, указал на его полноту, точность, новый подход при отборе материала. Если в предшествующие сборники сказки включались главным образом с развлекательной целью, то у сборника Афанасьева основная цель — раскрытие духовной жизни и воззрений народа. Однако Н. А. Добролюбов был неудовлетворен тем, что собиратели не показали обстановки, в которой рассказывались сказки.
В 60-е годы А. Н. Афанасьев выпустил сборник «Заветные сказки», куда вошли сатирические сказки о барах и попах.
В конце XIX —начале XX в. появляется целый ряд важных, хорошо подготовленных сборников сказок. Они дали представление
о распространении произведений этого жанра, о его состоянии, выдвинули новые принципы собирания и издания (в частности, необходимость характеристики репертуара сказочника). Первым таким сборником была книга Д. Н. Садовникова «Сказки и предания Самарского края» (1884). В ней помещено 124 произведения, причем 72 записаны только от одного сказочника Абрама Новопольцева.
Вслед за этим появляются богатые собрания сказок: «Северные сказки» Н. Е. Ончукова, записанные в Архангельской и Олонецкой губерниях (сюда вошли также записи академика А. А. Шахматова и писателя М. М. Пришвина). Материалы в сборнике распределены по губерниям и сказочникам. Ценны издания Д. К. Зеленина «Великорусские сказки Пермской губернии» (1914) и «Великорусские сказки Вятской губернии» (1915). Сказки в них сгруппированы по сказочникам, при записи сохранялись особенности говора. Тексты сопровождаются пояснениями и указателями. В 1915 г. вышел также сборник братьев Б. и Ю. Соколовых «Сказки и песни Белозерского края», где помещены тексты, записанные от 48 сказочников, что особенно ценно. Во вводной статье рассматривается отражение личности сказочника в произведении, показаны условия бытования сказок; к книге приложены характеристики сюжетов и целый ряд указателей.
После Октябрьской революции собирание сказок, как и вообще собирание произведений фольклора, приняло организованные формы: его вели научные институты и высшие учебные заведения. Они продолжают эту работу и сейчас. Выделилось два типа сборников: областные и индивидуальные, т. е. включающие в себя тексты лишь одного, сказочника. К сборникам первого типа относятся «Сказки и предания Северного края», записанные И. В. Карнауховой (1934). В 1937 г. вышли «Сказки Красноярского края», собранные М. В. Красноженовой. Такого же типа сборник О. Э. Озаровской «Пятиречье» (1931). В 1941 г. издан сборник Н. И. Рождественской «Сказы и сказки Беломорья и Пинежья» (Архангельск); в 1961 г. опубликованы «Северные русские сказки в записях А. И. Никифорова». В 1964 г. были выпущены «Великорусские сказки в записях И. А. Худякова».
Увлечение изучением творчества и исполнительского искусства сказочников, их индивидуальной манеры привело к изданию сборников их личного репертуара: «Сказки Куприянихи» (А. К. БарышНИКоной) в записи А. М. Новиковой и И. А. Оссовецкого (1937),
‘ I I чей Карельского Беломорья. Сказки М. М. Коргуева» в записи II Нечаева (т. 1, кн. 1—2, 1939), «Сказки Ф. П. Господарева» в шииси Н. В. Новикова (1941).
Публикация текстов сказок продолжается. Они появляются в типичных сборниках фольклора, например в весьма ценной книге ■•( мики, песни, частушки Вологодского края» (1965). Фольклорис- И1МН накоплен материал, который позволяет предпринять важные и> ( иедования, например, в-области систематизации сказок, изуче- iiiui сюжетов, мотивов и образов, анализа структуры и поэтики.
Изучение сказок. Изучение сказок можно вести с XVIII в., когда, собственно, и возник научный интерес к ним. Одним из первых ученых, кто понял ценность сказок, был историк В. Н. Татищев, который увидел в них отражение истории и быта русского народа.
И нтерес к сказкам проявили многие писатели XVIII в., но только и начале XIX в. увидели в них выражение «души русского народа», как говорил декабрист А. А. Бестужев-Марлинский. Он не только находил в них отголоски старины, но и понимал их жизненное ишчение. По его словам, сказочники и скоморохи «умели уколоть шуткою и князя, и боярина, и попа» (Русские писатели о литера-
I урном труде. Д, 1954, т. 1, с. 210).
Белинский оценил историческое значение сказок. Особенно Ш.1СОКО он ставил сатирические сказки. По его мнению, сказки 95 Весьма важны для изучения народных понятий, взглядов и языка.
А сказки «О Шемякином суде» и «О Ерше Ершовиче» он считал «драгоценными историческими документами». —
С 50-х годов XIX в. в России стали формироваться первые [у научные школы в области изучения фольклора. Они уделяли много ииимания сказкам. Так называемая мифологическая школа именно В сказках видела необходимый материал для изучения мифов, прямым продолжением которых она считала сказки. Эта точка фения наиболее полно выражена в трехтомном исследовании Л Н. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу» (1866—1869). Миф возникает из «первозданного» слова, в основе которого обычцо лежит метафора; поэтому как метафору обычно
I рактовали и сказку. Основной недостаток мифологической школы м подходе к сказке состоял в отрыве ее от русской жизни.
Крупный ученый середины XIX в. Ф. И. Буслаев также начинал > увлечения мифологическими построениями, однако скоро стал на позиции нового научного направления — теории заимствования.
I» работе «Перехожие повести» (1874) он отмечает, что наука, рассматривая творчество многих народов во многие века, «усмотрела целые ряды одинаковых сюжетов и мотивов, рассыпавшихся по исему миру в необозримом множестве разнообразных вариаций па общие темы», что «факт литературной взаимности между европейскими народами не подлежит сомнению», что «литературное заимствование составляет только один из множества случаев исторического между народами общения».
В своем труде Ф. И. Буслаев прослеживает пути бродячих пожетов, которые в основном ведут с Востока на Запад. В известной мере он еще сохраняет мнение о единой родине сюжетов.
ния новых лиц в действие и проч. С его точки зрения, важно, 98 что делают персонажи. В. Я. Пропп показал особенности структуры волшебных сказок, но не раскрыл общественных функций самой ^сказки.
В 1946 г. В. Я. Пропп выпустил книгу «Исторические корни волшебной сказки», где пытался показать возникновение волшебной сказки и обосновать появление определенных функций персонажей.
Идеи Никифорова и Проппа развивают на более широком материале другие фольклористы, особенно Е. М. Мелетинский.
В своих работах, прежде всего в книге «Герой волшебной сказки» (1958), он высказывает предположение, которое сам принимает как аксиому: возникновение мифа и слова неразрывно связано (в этом он близок мифологизму первой половины XIX в.), их развитие впоследствии дает волшебную сказку.
Важное значение для развития изучения сказки в сравнительно- историческом плане имели труды В. М. Жирмунского, особенно его статья «К вопросу о международных сказочных сюжетах» (1967), а -также его работы, посвященные эпосу. Он признавал существование в фольклоре (в частности, в сказке) заимствований, но показывал, что на национальной почве воспринимающей страны сюжеты перерабатываются и приобретают особые черты, характерные для истории, культуры, фольклора и языка страны. Идеи Жирмунского значительно обогатили советское сказковедение.
Большой интерес представляют раЬоты Э. В. Померанцевой, посвященные русской сказке. От увлечений индивидуальными особенностями сказочников она обратилась к общим вопросам сказок. В 1963 г. была издана книга Э. В. Померанцевой «Русская народная сказка», в 1965 г.— «Судьбы русской сказки». Во второй из них обстоятельно рассмотрен исторический путь русских на- 99 родных сказок.
Ценным исследованием о сказке является книга Н. В. Новикова «Образы восточнославянской волшебной сказки» (1974).
Она посвящена рассмотрению четырех основных типов сказочных героев: героев-богатырей, иронических неудачников, помощников Героя, противников героя. Исследование носит сравнительный характер: автор сопоставляет сказки русские, украинские и белорусские, что дает возможность выделить в них общее и установить национальные отличия в языке и стиле, деталях быта и особенностях изображения природы.
Классификация сказок. Попытки выделения типов русских сказок и построения их классификации начались еще в первой половине XIX в., когда И. П. Сахаров разделил их по характерам героев (богатыри, удалые люди, дурачки, умники, чудовища и проч.). Но так как персонажи этого типа действовали в разного вида сказках, а кроме того, Сахаров не учел сказки о животных, то предложенная им классификация не привилась в науке. В сборнике А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки» (т. 1—3) выделены три раздела: сказки о животных, сказки волшебные и сказки ^бытовые. В конце XIX в. П. В. Владимиров» вТшйге~«В1ед5ни{Гв историю русской словесности» (1896) выделил в сказках животный эпос, мифы и бытовые произведения. Под мифом он разумел волшебные сказки. Но мифы это не сказки; кроме того, не во всех волшебных сказках действуют мифические существа; наконец, нельзя всякий фантастический образ считать мифическим, например жар-птицу. И эта классификация не вошла в научный оборот.
В международное употребление вошла классификация финского ученого А. Аарне, который разделил сказки на три группы: сказки о животных, собственно сказки и анекдоты. Однако анекдоты нельзя отнести к сказкам —это другой жанр фольклора, а собственно сказки нельзя сводить только к волшебным. Несмотря на недостатки, классификация Аарне помогает разысканию сходных сюжетов и мотивов в сказках разных народов. В 1929 г. советский фольклорист Н. П. Андреев издал «Указатель сказочных сюжетов по системе Аарне».
В нашей книге мы делим сказки на три жанровых разновидности — сказки о животных, сказки волшебные и сказки социально- бытовые. Каждая из названных разновидностей имеет свои сюже- ;ты, персонажи, поэтику и стиль.
Рекомендуемые страницы:
Читайте также:
(ДО КОНЦА XVII ВЕКА)
СЕМИНАР 1. УСТНОЕ НАРОДНОЕ ТВОРЧЕСТВО
1. Что такое сказка? Какие пережитки древней мифологии сохранились в волшебных сказках? Какие приемы помогали рассказчикам запоминать длинные прозаические тексты сказок?
2. Что мы называем былиной? В каких былинах заметны остатки первобытной мифологии (морское божество, языческий погребальный обряд и т.п.)? Каковы исторические корни героических былин?
3. Чем отличаются былины-новеллы от героических былин, баллады от былин?
4. Что такое духовные стихи? Как используются в духовных стихах сюжеты священного писания и как дополняются они народными верованиями и апокрифами? Как в них переосмысливаются жития святых? Кто такие «калики перехожие»? Что они говорят о себе в духовных стихах?
5. Кто такие скоморохи? Чем характерен их репертуар? Что они сами рассказывают о себе в своем репертуаре? Как используют жанр пародии (на былины, на духовные стихи и др.)?
6. Какие события положены в основу исторических песен и как историческая реальность преобразуется в художественный образ?
7. Какие этапы русского свадебного обряда и каким образом отражаются в свадебных песнях?
8. Как исполнялись хороводно-игровые песни? Каковы основные сюжеты лирических необрядовых песен?
Список произведений устного народного творчества, знание которых необходимо для подготовки к семинару, а также рекомендуемые издания этих фольклорных текстов указаны в данной программе на с. 18-19.
Литературу к семинару 1 см. в данной программе на с. 41-42.
СЕМИНАР 2. ЛИТЕРАТУРА ДРЕВНЕЙ РУСИ XI-XIII ВЕКОВ
1. Возникновение древнерусской литературы, ее особенности и жанры.
2. Летописание. «Повесть временных лет»: источники, списки и редакции, соотношение фактов и преданий, основные сюжеты.
3. Нравоучительная литература. Произведения Владимира Мономаха. «Моление Даниила Заточника».
4. Агиография. «Житие Феодосия Печерского».
5. Жанр «хожений». Игумен Даниил.
6. Отражение в литературе борьбы за единство русских земель перед внешней угрозой. «Слово о полку Игореве».
7. Повести о нашествии монголо-татар: «Повесть о битве на реке Калке», «Слово о погибели русской земли», «Повесть о разорении Рязани Батыем».
Список литературных памятников, знание которых необходимо для подготовки к семинарам 2-4, а также рекомендуемые издания этих текстов указаны в данной программе на с. 19-20.
Учебная, обобщающая и специальная литература к семинарам 2-4 приведена на с.38, 42.
СЕМИНАР 3. ОТРАЖЕНИЕ ИСТОРИЧЕСКИХ СОБЫТИЙ, ИДЕЙНЫХ СПОРОВ И ОБЩЕСТВЕННЫХ ВОПРОСОВ В ЛИТЕРАТУРЕ, ПУБЛИЦИСТИКЕ, ИСТОРИЧЕСКИХ СОЧИНЕНИЯХ XIV-XVI ВВ.
1. Предпосылки и исторические условия развития древнерусской литературы и общественно-политической мысли в ХIV-ХVI веках.
2.Памятники Куликовского цикла: «Задонщина», «Сказание о Мамаевом побоище», «Летописная повесть о Куликовской битве».
3.Уроки нравственного и общественного служения Отечеству в агиографии. Епифаний Премудрый и его «Житие Сергия Радонежского».
4.»Повесть о псковском взятии» и «Повесть о новгородском белом клобуке» как отражение исторических событий в Северо-Западной Руси ХV века.
5.Интерес к истории и жизни иных стран. «Хожение за три моря Афанасия Никитина». «Повесть о Дракуле».
6. Расцвет публицистики в XVI веке. Иван Пересветов — идеолог служилого дворянства. Обоснование идеи самодержавной власти в посланиях и письмах Ивана Грозного, его полемика с Андреем Курбским.
7. Ермолай-Еразм. «Повесть о Петре и Февронии». Ее политические тенденции и художественно-стилистические особенности.
8. Характер исторического повествования и принципы изображения человека в «Казанской истории».
9. Жизнь и быт русских людей XVI века в «Домострое».
СЕМИНАР 4. ПОЛИТИЧЕСКИЕ, СОЦИАЛЬНЫЕ И РЕЛИГИОЗНЫЕ ПРОБЛЕМЫ XVII ВЕКА В ПАМЯТНИКАХ ЛИТЕРАТУРЫ, ПУБЛИЦИСТИКИ, ИСТОРИЧЕСКОЙ МЫСЛИ
1. «Обмирщение» культуры и его проявление в памятниках письменности XVII века. Новые жанры в литературе.
2. Традиции и новаторство в исторических сочинениях о «Смуте» и последующем времени.
3. Критика духовенства и светской власти в демократической сатире XVII века.
4. Особенности изображения человека переходной эпохи в бытовой повести XVII века.
5. Отображение церковного раскола в русской литературе. «Житие протопопа Аввакума». Зарождение мемуаристики.
6. Роль Симеона Полоцкого в распространении «новой» культуры. Виршевая поэзия, силлабическое стихотворчество. Придворный и школьный театр.
СЕМИНАР 5. МУЗЫКА И ТЕАТР В ДРЕВНЕЙ РУСИ И СРЕДНЕВЕКОВОЙ РОССИИ
1. Народная музыка.
2. Духовная музыка и ее связь с другими видами искусства.
3. Осмогласие, знаменный распев и знаменная нотация.
4. Композиторы-«распевщики» XVI-XVII веков.
5. Появление многоголосия. Утверждение партесного пения и линейной нотации в конце XVII в.
6. Народные театры скоморохов и Петрушки.
7. Театрализованные действа в храмах и во время религиозных праздников.
8. Придворный и школьные театры XVII века.
Список музыкальных произведений, знание которых необходимо для подготовки к семинару 5, а также рекомендуемые записи этих произведений указаны в данной программе на с. 20.
Обобщающую и специальную литературу к семинару 5 см. в данной программе на с.39, 40, 41.
Я надеюсь, что этот блог поможет тем, кто решил принять участие в сказочном конкурсе https://prodaman.ru/Yuliya-Rudyshina-Meb/contests/VOLShEBNAYa-SKAZKA-2.
Вспомогательная литература:
Владимир Пропп. Исторические корни Волшебной Сказки http://www.lib.ru/CULTURE/PROPP/skazki.txt
Владимир Пропп. Морфология «волшебной» сказки http://www.lib.ru/CULTURE/PROPP/morfologia.txt
СКАЗКИ И АРХЕТИПЫ https://www.b17.ru/article/1226/
Сказочный жанр всегда привлекал писателей. Многие из нас росли на волшебных историях Пушкина, Андерсена, Перро, Бажова и многих других. Мне всегда хотелось воскресить традицию литературной сказки, возродить жанр, подарить читателям как можно больше сказочных историй.
Замечая тенденцию называть сказкой не только сказочное/фольклорное фэнтези (которое находится очень даже близко к данному жанру и границы между ними часто размыты), но даже современные
любовные романы, подразумевая под этим понятием нечто, чего не бывает в реальной жизни, я давно хотела написать о сказке как о жанре.
Да, слишком укоренилось у наших читателей понятие сказки, как «истории о лучшей, волшебной жизни», где героиня обязательно обретает любовь и счастье, а антураж может быть какой угодно – хоть современный город, хоть условное Средневековье. Естественно, в этих псевдо-сказочных историях нет ни архетипов, ни сюжетов, свойственных сказкам, ни морализаторства. Есть только надежда на светлое будущее и условно-волшебные декорации, чтобы читатель мог отдохнуть от забот и хлопот реальной жизни, которая радостью часто не балует.
Но я все же стремлюсь к тому, чтобы донести до читателя информацию о жанре, мне хочется, чтобы они понимали, что сказка – это не всегда светлая и легкая история для отдыха. Сказка – это целый мир, и сейчас я приоткрою завесу, ведущую в него.
В этой статье я попытаюсь не заниматься копипастом из разных научных статей и попробую донести все своими словами, по-простому. Я предлагаю беседу, неспешный разговор у костра, разожженного в волшебной мистической ночи, и не собираюсь никого поучать или указывать, как писать. Все это – личное дело каждого. И каждый автор сам решает, какой ему выбирать жанр. Но если вы решите следовать традиции сказочного жанра, то я надеюсь, мои рекомендации и эта статья вам пригодятся.
Итак, давайте вступим под сень деревьев волшебного леса, прогуляемся зачарованными тропинками и попробуем найти ответы хотя бы на часть ваших вопросов. Если вам будет мало информации, останутся вопросы, то знайте – я всегда открыта для общения, и в этом блоге, посвященном теме сказок, можно спросить более подробно, обещаю всем ответить.
Сначала поговорим о том, чем же сказка отличается от фэнтези, и почему нельзя огульно называть все фэнтези-романы сказочными.
Одно из первых и главных отличий сказок от фэнтези заключается в использовании сказками определенных символов и архетипов (про архетипы можно подробнее почитать у Проппа в «Морфологии волшебной сказки» и у Юнга в его исследованиях, но я коснусь здесь этой темы, а ссылки на научные работы в начале статьи), Фэнтези же обычно не использует символизм и архетипы в той мере, как это свойственно сказке (вернее, в фэнтези есть свои клише, но они несколько отличаются, если, конечно это не сказочное фэнтези, тут грань провести сложнее). И немаловажным является то, что сказка не претендует на достоверность. Мир сказки – иной мир, со своими законами и образами. Также в корне неверно считать, что в сказке обязателен счастливый конец – наоборот, раньше сказки были близки к готике и хоррору, и если познакомиться с братьями Гримм или Базиле и Перро в оригинале (или нашего Афанасьева почитать), то можно обнаружить, что привычные с детства сюжеты имеют совершенно иное развитие (Спящую Красавицу никто не будил поцелуем, и деток она во сне родила, а потом детей и ее саму едва не съела свекровь-людоедка, Красную шапочку никто не спас, и т.д.), даже сказки Андерсена, имевшие сильный религиозный уклон, переработали в советское время, и многие из нас не читали оригинальные версии.
Признаки сказки и главные ошибки классификации жанра – сказочный антураж еще не означает, что перед нами сказка. Можно писать про Кащея, Бабу-Ягу и Василису, но это будет стопроцентное фэнтези. И наоборот — можно описать обычный город и обычных детей, но это будет именно сказка. Главное – грамотное использование архетипов и определенного набора символов.
Кроме того, в основе миров фэнтези (классического, особенно) все же лежит реальный мир, со всеми его законами и историей. Фэнтези — поджанр фантастики, и все в нем является логически обоснованным, фантастическое допущение тоже обычно как-то объясняется, магия имеет свою структуру и законы (я не беру сейчас во внимание некоторые псевдо-фэнтези романы с полным отсутствием логики, которые мне вообще сложно классифицировать, поскольку авторы пишут про штампованных орков-эльфов-ведьм и юзают однотипный сюжет, который легко предсказать). А вот в сказке волшебство обычно не требует пояснений (но это не значит, что автор может чудить, что хочет, потому что фольклорные архетипы никто не отменял, сказка будет пользоваться ими в полной мере, расширяя или изменяя их, но все же — соблюдая).
Сказки бывают разные – и не обязательно добро побеждает зло (как в классической сказке), как мы говорили выше, но любой герой обычно получит «по заслугам», то есть сказка часто содержит определенную мораль (часто, но не всегда, нужно понимать, что мораль эта может отличаться от привычной нам или даже противоречить ей, потому что прежде у людей был другой менталитет, и это тоже нужно учитывать).
Еще одна ошибка – считать, что сказка предназначена для детей. Это не совсем так – просто когда появилось понятие детской литературы, многие сказки были адаптированы для них. В русском фольклоре собирателем сказок был Афанасьев – у него есть и не вполне приличные сказки, есть и весьма жестокие (как и у Перро, Базиле, Андерсена).
В сказках у героев есть точные и ясные амплуа – герои обычно смелые и добрые, благородные, героини – красивые и добрые, колдуньи-мачехи – злые, антагонисты строят козни, добрые помощники обеспечивают герою поддержку и помогают победить, и т.д. Исключение – так называемая «темная» сказка, которая сходна с дарк-фэнтези, но это отдельная тема и к классике не относится (она сейчас стала особенно популярна – это и страшные сказки Геймана, и Анджела Картер — «Кровавя комната», и Марго Ланнаган — «Лаковые кусочки»).
«Масок» и архетипов немало, как и вариантов сюжетов, но очень часто (даже у разных народов) они пересекаются, имеют общие корни.
Итак, что же такое сказочный архетип? Архетип (от греч. arche начало + typos образ) — понятие, введенное К.Г. Юнгом для обозначения изначальных первобытных образов, универсальных символов или мотивов, которые существуют в коллективном бессознательном и проявляются в сновидениях каждого из нас. Они повторяются в сюжетах мифов и сказок разных народов, поскольку «складировались» в коллективное бессознательное с первых дней человечества. Дракон, герой, мудрец, мать, сокровища – примеры архетипических образов. «Герой, убивающий дракона», «борьба добра и зла» — тоже архетипические мотивы. вот здесь неплохая статья по Юнгу, написанная вполне простым языком.
Какие самые распространенные архетипы в сказках? В сказках существует образ мудреца (волшебника, учителя), дающего советы герою, выражается он в совершенно различной ипостаси, это считается образом нашего подсознательного, желанием исполнения мечты — при этом прилагаются четкие инструкции (пойди — туда, сделай — то), а архетипы волшебных помощников – это, по сути, желание получить все и сразу (образ Золотой рыбки, выросший из западноевропейской сказки про дерево желаний, или наша Щука в сказке про Емелю). Также есть архетип путешествий между мирами, один из самых любимых сказочниками (и не только, в фэнтези тоже стали использовать этот архетип). Классическое путешествие героя (по Проппу) — это отражение обряда перерождения, путешествия на «тот свет» и возвращения в свой мир. И в сказках находят отражение как герои «иного мира», так и реального. Но есть еще герои пограничного мира. В них есть черты человека и животного, или человека и мертвеца. Встреча с ними — это переход героя в иное состояние, в иной мир. Один из ярких примеров – Баба Яга. Туда же можно отнести Баюна с его страшными песнями, могущими умертвить, и еще многих других героев. Образ сказочной волшебной страны, иного мира — еще один символ. У нас это Навь, в кельтике — Холмы или страна фей (эльфов), названий этому миру может быть очень много. Но главное — есть определенные условия, которые сходны у всех народов. Время там идет иначе (в реальности сто лет может пройти и герой вернется, а все, кого он знал — умерли, а может и сам рассыплется прахом), в этом мире нельзя есть или пить — останешься навсегда, и т.д. Наши предки считали древний лес — Иной стороной (Елизавета Дворецкая этот миф хорошо использует в своих книгах), поэтому охотникам, например, не разрешалось идти к общему столу, пока они не помоются и не докажут, что они — люди. Их могли проверять железом, могли выселить на неделю за ограду, и т.д. Все это связано с тем, что люди верили в загробный мир и боялись, что он утащит живого человека. Сказочная/иная сторона во всех сказках разная, несмотря на объединяющие ее признаки — она может быть злой и доброй, красивой и уродливой. А разгадка архетипа и его повсеместного распространения в том, что в сказках мир волшебный, и мир мертвых – это, по сути, одно и то же.
Один из самых древнейших культов у древних народов – культ поклонения умершим. И волшебные существа — это души умерших (что можно увидеть в образах навок-русалок и т.д.). Из жутковатого обычая некоторых народов приносить домой головы врагов с поля боя, чтобы заставить их служить и помогать, например, появился такой волшебный герой, как домовой. В славянских же сказках это, по сути, дух предка. Всевозможных символов и архетипов (путешествие героя, поход туда-не-знаю-куда и т.д.) — еще немало, об этом можно подробнее почитать у Проппа.
Что такое волшебная сказка?
Поговорим о жанровых разновидностях. Жанр сказки включает в себя бытовую сказку (привычная реальность, повседневность), волшебную и сказки о животных.
Немного теории: в основе волшебной сказки лежит образ инициации – отсюда «иное царство», куда нужно попасть герою, чтобы найти невесту или приобрести сказочные ценности, после чего он должен вернуться домой. Повествование «вынесено целиком за пределы реальной жизни».
Характерные особенности волшебной сказки: словесный орнамент, присказки, концовки, устойчивые формулы (ритмизованные прозаические фразы типа «жили-были»). В интересующих нас волшебных сказках выделяются разные типы сюжетов, но ПУТЕШЕСТВИЕ это самый распространенный среди них («преодоление» чего-либо тоже часто входит в этот тип сюжета), архетипы при этом обыгрываются самые разные, и их наличие весьма важно, но самое главное – у героя должна быть какая-то цель. Он должен к чему-то стремиться, что-то выполнять, преодолевать какие-то препятствия, кого-то побеждать. Если герой ничего этого не делает – то у нас просто попытка сказочной стилизации. Часто в волшебной сказке герой нарушает какой-то запрет, что-то теряет, и именно это служит толчком к завязке сюжета.
Символизм троекратности и наличие волшебных помощников присущи именно этому виду сказки, и главное отличие ее от других – наличие двух миров, обычного и волшебного. Чаще всего Путешествие приводит героя в иной мир, иногда ему дается сложное задание, которое выполнить обычному человеку будет нереально. Все всегда решается чудесным образом, стеба и саркастического начала, присущего бытовой сказке, тут нет и быть не может. Все гиперболизировано, преувеличено. Композиция волшебной сказки сложная – с завязкой, экспозицией, кульминацией и развязкой.
Пропп выделяет семь персонажей в подобных сказках – антагонист (вредитель), даритель, помощник, царевна или царь, отправитель, герой, ложный герой.
То есть волшебные включают в себя героические сказки (змееборчество и квесты, которые стали основой для эпического фэнтези), архаические, сказки о героях, оказавшихся во власти демонов (гонимый герой), сказки о чудесных супругах, о чудесных предметах, о свадебных испытаниях (так что тема Отбора, столь популярная нынче, и тема Невест родилась в старых сказках, и, кстати, некоторые авторы очень удачно обыгрывают эти сказочные сюжеты).
Получается, что очень многие темы уходят корнями именно в народное творчество, в фольклор.
Ска́зка:
1) вид повествовательного, в основном прозаического фольклора (сказочная проза), включающий в себя разножанровые произведения, в содержании которых, с точки зрения носителей фольклора, отсутствует строгая достоверность. Сказочный фольклор противостоит «строгодостоверному» фольклорному повествованию (несказочная проза) (см. миф, былина, историческая песня, духовные стихи, легенда, демонологические рассказы, сказ, кощуна, предание, быличка).
2) жанр литературного повествования. Литературная сказка, либо подражает фольклорной (литературная сказка, написанная в народнопоэтическом стиле), либо создаёт дидактическое произведение (см. дидактическая литература), на основе нефольклорных сюжетов. Фольклорная сказка исторически предшествует литературной.
Слово «сказка» засвидетельствовано в письменных источниках не ранее XVI века. От слова «каза́ть». Имело значение: перечень, список, точное описание. Современное значение приобретает с XVII-XIX века. Ранее использовалось слово баснь, до XI века — кощуна.
Слово «сказка» предполагает, что о нем узнают, «что это такое» и узнают, «для чего» она, сказка, нужна. Сказка целевым назначением нужна для подсознательного или сознательного обучения ребенка в семье правилам и цели жизни, необходимости защиты своего «ареала» и достойного отношения к другим общинам. Примечательно, что и сага, и сказка несут в себе колоссальную информационную составляющую, передаваемую из поколения в поколение, вера в которую зиждется на уважении к своим предкам.
Бывают разные типы сказок.
Фольклорная сказка
Фольклорная сказка, в основе которой лежит традиционный сюжет, относится к прозаическому фольклору (сказочная проза). Миф, потеряв свои функции, стал сказкой.
Сказка противостоит мифу как:
- Профанное — сакральному. Миф связан с ритуалом, поэтому миф, в определённое время и в определённом месте, раскрывает посвящённым тайные знания;
- Нестрогая достоверность — строгой достоверности. Уход сказки от этнографичности мифа привело к тому, что художественная сторона мифа вышла на первый план в сказке. Сказка «заинтересовалась» увлекательностью сюжета. Историчность (квазиисторичность) мифа стала неактуальной для сказки. События сказки происходят вне географической приуроченности в рамках сказочной географии.
Фольклорная сказка имеет свою специфическую поэтику, в установлении которой настаивал Пропп, Владимир Яковлевич. Тексты данного жанра, строятся с помощью установленных традицией клише:
- Сказочные формулы — ритмизованные прозаические фразы:
- «Жили-были…», «В некотором царстве, в некотором государстве…» — сказочные инициалы, зачины;
- «Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается» — срединные формулы;
- «И я там был, мёд-пиво пил, по усам текло, да в рот не попало» — сказочная концовка, финал;
- «Общие места» — кочующие из текста в текст разных сказочных сюжетов целые эпизоды:
- Приход Ивана-царевича к Бабе-Яге, где проза перемежается с ритмизованными местами:
- Клишированное описание портрета — «Баба-Яга, костяная нога»;
- Клишированные формульные вопросы-ответы — «куда путь-дорогу держишь», «встань ко мне лицом, к лесу задом», и т. д.;
- Клишированное описание места действия: «на калиновом мосту, на реке смородиновой»;
- Клишированное описание действий: перемещение героя на «ковре-самолёте»;
- Общефольклорные эпитеты: «красна девица», «добрый молодец».
- Приход Ивана-царевича к Бабе-Яге, где проза перемежается с ритмизованными местами:
Фольклорная сказка отвечает трём требованиям фольклорной бытийности (общефольклорные признаки):
- Устность.
- Коллективность.
- Анонимность.
Сюжет фольклорной сказки, в отличие от сюжета литературной сказки, существует во множестве текстов, в которых допускается некоторая степень импровизации исполнителя сказочного материала. Тексты фольклорной сказки противостоят друг другу по степени схожести-несхожести как вариант-вариации. В сказковедении ставится проблема авантекста, разрешение которой решает вопрос о творческом мастерстве исполнителя сказочного фольклора, ведь он не запоминает текст сказки целиком, а порождает текст на глазах у слушателей, восстанавливая конструктивные элементы текста, — тематические (мотивы) и стилистические («общие места», формулы и пр.). Сказитель хранил в памяти сказочные сюжеты целиком или в форме единиц сюжета, т. н. мотива, и воспроизводил в исполняемой сказке. Сказковедение перечислило все обнаруженные сказочные сюжеты, собрав их в составленные указатели. Некоторые сказочные сюжеты встречаются в одном тексте (контаминация сюжетов). Сказитель, для придания эпического замедления, использовал приём утроения действия в сказке. В сказковедении идёт постоянный поиск метода полного описания структуры текста ф. с. Для удобного описания текста исследователи выделяют, помимо композиционно-сюжетного и стилистического уровней текста, ещё идейно-тематический и образный уровни. В архаические времена (распад первобытно-общинного строя) ф. с. напоминала миф (мифологическая сказка или миф-сказка), однако и поздняя классичесская сказка сохранила реликты мифологического сознания. Задача фольклористики, как междисциплинарной науки, стоящей на границе лингвистики, литературоведения, этнографии, вскрыть в тексте эти реликты.
Классификация фольклорной сказки
Фольклорная сказка имеет внутрижанровые разновидности. В науке о сказке существует проблема классификации сказочных жанров. В «Сравнительном Указателе Сюжетов: Восточнославянская сказка», созданная на основе справочника по системе Аарне, в котором систематизирована европейская, а потом, в последующих редакциях Стита Томпсона (Thompson Stith) (см. Указатель сюжетов фольклорной сказки), сказка народов Мира, представлены следующие жанры сказочного фольклора:
- Сказки о животных, растениях, неживой природе и предметах.
- Волшебные сказки.
- Легендарные сказки.
- Новеллистические (бытовые) сказки.
- Сказки об одураченном чёрте.
- Анекдоты.
- Небылицы.
- Кумулятивные сказки.
- Докучные сказки.
Многие фольклористы (В. Я. Пропп, Э. В. Померанцева, Ю. И. Юдин, Т. В. Зуева) различают в составе жанровой разновидности «Бытовые сказки» два жанровых образования: новеллистические и анекдотические сказки. Новеллистические сказки находятся не только в разделе «Новеллистические сказки», но и в разделе «Волшебные сказки». А анекдотические сказки вбирают в себя сюжеты из группы «Сказки об одураченном чёрте», многие сюжеты, отнесённые к анекдотам, некоторые сюжеты, включённые в раздел новеллистические сказки, и некоторые сюжеты, причисленные к волшебным сказкам.
В сказочном фольклоре не всегда можно провести чёткую границу между сказочными жанрами. Так, легендарная сказка может рассказываться как легенда, а переделки былин могут быть отнесены в особую жанровую группу «Богатырская сказка». Измениение отношения к действительности носителей фольклора, изменяет принадлежность повествования к тому или иному фольклорному эпическому виду.
Жанровые разновидности сказки
Сказка о животных
Сказка о животных (животный эпос) — это совокупность (конгломерат) разножанровых произведений сказочного фольклора (сказка), в которых в качестве главных героев выступают животные, птицы, рыбы, а также предметы, растения и явления природы. В сказках о животных человек либо 1) играет второстепенную роль (старик из сказки «Лиса крадёт рыбу из воза (саней»)), либо 2) занимает положение, равноценное животному (мужик из сказки «Старая хлеб-соль забывается»).
Возможная классификация сказки о животных.
Прежде всего, сказка о животных классифицируется по главному герою (тематическая классификация). Такая классификация приведена в указателе сказочных сюжетов мирового фольклора, составленного Аарне-Томсоном и в «Сравнительном Указателе Сюжетов. Восточнославянская сказка»:
- Дикие животные.
- Лиса.
- Другие дикие животные.
- Дикие и домашние животные
- Человек и дикие животные.
- Домашние животные.
- Птицы и рыбы.
- Другие животные, предметы, растения и явления природы.
Следующая возможная классификация сказки о животных – это структурно-семантическая классификация, которая классифицирует сказку по жанровому признаку. В сказке о животных выделяют несколько жанров. В. Я. Пропп выделял такие жанры как:
- Кумулятивная сказка о животных.
- Волшебная сказка о животных
- Басня (аполог)
- Сатирическая сказка
Е. А. Костюхин выделял жанры о животных как:
- Комическая (бытовая) сказка о животных
- Волшебная сказка о животных
- Кумулятивная сказка о животных
- Новеллистическая сказка о животных
- Аполог (басня)
- Анекдот.
- Сатирическая сказка о животных
- Легенды, предания, бытовые рассказы о животных
- Небылицы
Пропп, в основу своей классификации сказки о животных по жанрам, пытался положить формальный признак. Костюхин же, в основу своей классификации, отчасти положил формальный признак, но в основном исследователь разделяет жанры сказки о животных по содержанию. Это позволяет глубже понять разнообразный материал сказки о животных, который демонстрирует разнообразие структурных построений, пестроту стилей, богатство содержания.
Третья возможная классификация сказки о животных является классификации по признаку целевой аудитории. Выделяют сказки о животных на:
- Детские сказки.
- Сказки рассказанные для детей.
- Сказки рассказанные детьми.
- Взрослые сказки.
Тот или иной жанр сказки о животных имеет свою целевую аудиторию. Современная русская сказка о животных в основном принадлежит детской аудитории. Таким образом, сказки рассказанные для детей имеют упрощенную структуру. Но есть жанр сказки о животных, который никогда не будет адресован детям – это т. н. «Озорная» («заветная» или «порнографическая») сказка.
Около двадцати сюжетов сказок о животных — это кумулятивные сказки (Рекурсивная ). Принцип такой композиции заключается в многократном повторении единицы сюжета. Томпсон, С., Болте, Й. и Поливка, И., Пропп выделяли сказки с кумулятивной композицией в особую группу сказок. Кумулятивную (цепевидную) композицию различают:
- С бесконечным повторением:
- Докучные сказки типа «Про белого бычка».
- Единица текста включается в другой текст («У попа была собака»).
- С Конечным повторением:
- «Репка» — нарастают единицы сюжета в цепь, пока цепь не оборвётся.
- «Петушок подавился» — происходит расплетание цепи, пока цепь не оборвётся.
- «За скалочку уточку» — предыдущая единица текста отрицается в следующем эпизоде.
Другой жанровой формой сказки о животных является структура волшебной сказки (о структуре смотрите ниже) («Волк и семеро козлят» СУС 123, «Кот, петух и лиса» СУС 61 B).
Ведущее место в сказках о животных занимают комические сказки — о проделках животных («Лиса крадёт рыбу с саней (с воза) СУС 1, «Волк у проруби» СУС 2, «Лиса обмазывает голову тестом (сметаной) СУС 3, «Битый небитого везёт» СУС 4, «Лиса-повитуха» СУС 15 и т. д), которые влияют на другие сказочные жанры животного эпоса, особенно на аполог (басню). Сюжетное ядро комической сказки о животных составляют случайная встреча и проделка (обман, по Проппу). Иногда сочетают несколько встреч и проделок (контаминация). Героем комической сказки является трикстер (тот, кто совершает проделки). Основной трикстер русской сказки — лиса (в мировом эпосе — заяц). Жертвами её обычно бывают волк и медведь. Замечено, что если лиса действует против слабых, она проигрывает, если против сильных — выигрывает (Дм. Молдавский). Это идёт из архаического фольклора. В современной сказке о животных победа и поражение трикстера нередко получает моральную оценку. Трикстеру в сказке противопоставлен простофиля. Им может быть и хищник (волк, медведь), и человек, и животное-простак, вроде зайца.
Значительная часть сказок о животных занимает аполог (басня), в которой выступает не комическое начало, а нравоучительное, морализующее. При этом аполог не обязательно должен иметь мораль в виде концовки. Мораль вытекает из сюжетной ситуаций. Ситуации должны быть однозначными, чтобы легко сформировать моральные выводы. Типичными примерами аполога являются сказки, где происходит столкновение контрастных персонажей (Кто трусливее зайца? АТ 70; Старя хлеб-соль забывается AT 155; Заноза в лапе медведя (льва) AT 156. Апологом можно также считать такие сюжеты, которые были известны в литературной басне с античных времён (Лиса и кислый виноград АТ 59; Ворона и лисица AT 57 и многие другие). Аполог — сравнительно поздняя форма сказок о животных. Относиться ко времени, когда моральные нормы уже определились и подыскивают для себя подходящую форму. В сказках этого типа трансформировались лишь немногие сюжеты с проделками трикстеров, часть сюжетов аполога (не без влияния литературы) выработал сам. Третий путь развития аполога — это разрастание паремии (пословицы и поговорки. Но в отличие от паремии, в апологе аллегория не только рациональна, но и чувствительна.
Рядом с апологом стоит так называемая новеллистическая сказка о животных, выделенная Е. А. Костюхиным. Новелла в животной сказке — это рассказ о необычных случаях с довольно развитой интригой, с резкими поворотами в судьбе героев. Тенденция к морализации определяет судьбу жанра. В нём более определённая мораль, чем в апологе, комическое начало приглушено, либо совсем снято. Озорство комической сказки о животных заменено в новелле иному содержанию — занимательному. Классический пример новеллистической сказки о животных — это АТ 160 «Благодарные звери». Большинство сюжетов фольклорной новеллы о животных складываются в литературе, а потом переходят в фольклор. Лёгкий переход этих сюжетов связан с тем, что сами литературные сюжеты складываются на фольклорной основе.
Говоря о сатире в сказках о животных, надо сказать, что литература некогда дала толчок к развитию сатирической сказки. Условие для появлении сатирической сказки возникает в позднем средневековье. Эффект сатирического в фольклорной сказке достигается тем, что в уста животных вкладывается социальная терминология (Лиса-исповедница АТ 61 А; Кот и дикие животные АТ 103). Особняком стоит сюжет АТ 254** «Ёрш Ершович», которая является сказкой книжного происхождения. Поздно появившись в народной сказке сатира в ней не закрепилась, та как в сатирической сказке легко можно убрать социальную терминологию. Так в XIX веке сатирическая сказка непопулярна. Сатира внутри сказки о животных — это лишь акцент в крайне незначительной группе сюжетов о животных. И на сатирическую сказку повлияли законы животной сказки с проделками трикстера. Сатирическое звучание сохранилась в сказках, где в центре трикстер, а где была полнейшая нелепица происходящего, то сказка становилась небылицей.
Волшебная сказка
Волшебная сказка имеет в своей основе сложную композицию, которая имеет экспозицию, завязку, развитие сюжета, кульминацию и развязку (см. также Конфликт (литературоведение).
В основе сюжета волшебной сказки находится повествование о преодолении потери или недостачи, при помощи чудесных средств, или волшебных помощников. В экспозиции сказки рассказывается о всех причинах, которые породили завязку: запрещение и нарушение запрета на какие-то действия. Завязка сказки состоит в том, что главный герой или героиня обнаруживают потерю или недостачу.
Развитие сюжета — это поиск потерянного или недостающего.
Кульминация волшебной сказки состоит в том, что главный герой, или героиня сражаются с противоборствующей силой и всегда побеждают её (эквивалент сражения — разгадывание трудных задач, которые всегда разгадываются).
Развязка — это преодоление потери, или недостачи. Обычно герой (героиня) в конце «воцаряется» — то есть приобретает более высокий социальный статус, чем у него был в начале.
В.Я. Пропп вскрывает однообразие волшебной сказки на сюжетном уровне в чисто синтагматическом плане. Он открывает инвариантность набора функций (поступков действующих лиц), линейную последовательность этих функций, а также набор ролей, известным образом распределённых между конкретными персонажами и соотнесённых с функциями. Функции распределяются среди семи персонажей:
- антагониста (вредителя),
- дарителя
- помощника
- царевны или её отца
- отправителя
- героя
- ложного героя.
Пропп создает т. н. метасхему волшебной сказки, состоящей из 31 функции. Мелетинский Е. М., продолжая за Проппом исследование по жанровому определению волшебной сказки, объединяет пропповские сказочные функции в крупные структурообразующие единицы для того, чтобы точнее дать жанровое определение волшебной сказке. Учёный говорит о том, что для волшебной сказки характерны такие общие единицы, представленные во всех сказочных текстах, как ελ…EL, где греческие буквы — это испытание героя сказки дарителем и вознаграждение героя (Баба-Яга даёт Ивану-царевичу волшебный клубок за то, что он себя правильно вёл). Латинские же буквы, в формуле Мелетинского, обозначают бой над антагонистом и победу над ним (в роли антагониста выступает в волшебной сказке Кощей Бессмертный, Змей Горыныч). Победа над антагонистом немыслима без помощи волшебного средства, полученного ранее от дарителя. Мелетинский предлагает выделять не только жанр волшебной сказки, но также различать её жанровые типы, вводя дополнительные единицы для определения жанровых типов волшебной сказки:
- наличие/отсутствие независимого от героя объекта борьбы (O — O)
- добывание брачного партнёра и чудесного предмета (O1 — O2)
- добывание объекта героем для себя или для царя, отца, семьи, своей общины (S — S_)
- фактор семейного характера основной коллизии (F — F)
- выявление сказки с отчётливо мифологической окраской враждебного герою демонического мира (M — M).
Благодаря этим единицам, можно выделить пять групп сказок:
-
- O1SˉFˉM — героические сказки, змееборческого типа (АТ 300—301).
- O2SˉFˉM — героические сказки типа quest (АТ 550—551).
- OˉSFˉM — архаические сказки типа «дети у людоеда» (АТ 311, 312, 314, 327).
- OˉSFM — сказки о семейно гонимых, отданных во власть лесным демонам (АТ 480, 709).
- OˉSFMˉ — сказки о семейно гонимых без мифических элементов (АТ 510, 511).
- O1SFˉM — сказки о чудесных супругах (АТ 400, 425, и др.).
- O2SFˉMˉ — сказки о чудесных предметах (АТ 560, 563, 566, 569, 736).
- O1SFˉMˉ- сказки о свадебных испытаниях (АТ 530, 570, 575, 577, 580, 610, 621, 675).
- O1SˉFˉMˉ — (АТ 408, 653).
- O2SˉFˉMˉ — (АТ 665).
- O1SˉFˉM — героические сказки, змееборческого типа (АТ 300—301).
Пользуясь вышеизложенной классификацией типов волшебной сказки, надо иметь ввиду, что во многих сказках есть, т. н. вторые ходы (перипетии), которая выражается в том, что главный герой сказки ненадолго теряет объект своего желания.
Мелетинский, выделяя пять групп волшебных сказок, пытается решить вопрос исторического развития жанра вообще, и сюжетов в частности. Выстраиваемая схема O – Oˉ, M – Mˉ, F – Fˉ, S – Sˉ, во многом соответсвует общей линии развития от мифа к сказке: демифологизация основной коллизии и выдвижение на первый план семейного начала, сужение коллективизма, развитие интереса к личной судьбе и компенсации социально обездоленного. В волшебной сказке присутсвуют все этапы этого развития. В сказке присутствуют некоторые мотивы, характерные для тотемических мифов. Совершенно очевидно мифологическое происхождение универсально распространённой волшебной сказки о браке с чудесным «тотемным» существом, временно сбросившим звериную оболочку и принявшим человеческий облик («Муж ищет изчезнувшую или похищенную жену (жена ищет мужа)» СУС 400, «Царевна-лягушка» 402, «Аленький цветочек» 425 С и др.). Сказка о посещении иных миров для освобождения находящихся там пленниц («Три подземных царства» СУС 301 А, B и др.). Популярные сказки о группе детей, попадающих во власть злого духа, чудовища, людоеда и спасающихся благодаря находчивости одного из них («Мальчик-с-пальчик у ведьмы» СУС 327 B и др.), или об убийстве могучего змея — хтонического демона («Победитель змея» СУС 3001 и др.). В волшебной сказке активно разрабатывается семейная тема («Золушка» СУС 510 А и др.). Свадьба для волшебной сказки становится символом компенсации социально обездоленного(«Сивко-Бурко» СУС 530). Социально обездоленный герой (младший брат, падчерица, дурак) в начале сказки, наделённый всеми отрицательными характеристиками со стороны своего окружения, наделяется в конце красотой и умом («Конёк-горбунок» СУС 531). Выделяемая группа сказок о свадебных испытаниях, обращает внимание на повествование о личных судьбах. Новеллистическая тема в волшебной сказке не менее интересна, чем богатырская. Пропп классифицирует жанр волшебной сказки по наличию в основном испытании «Битвы — Победы» или по наличию «Трудной задачи — Решение трудной задачи». Логичным развитием волшебной сказки стала сказка бытовая.
Новеллистическая сказка
Новеллистическая сказка имеет одинаковую с волшебной сказкой композицию, но имеет качественное с нею различие. В сказке этого жанра, в отличие от волшебной, происходят воистину чудесные события (работник побеждает чёрта). В новеллистической сказке действует трикстер — человек. Он из народной среды, он борется за справедливость с властью предержащей и добивается этого.
Анекдотическая сказка
Анекдотическая сказка, выделяемая Афанасьевым А. Н., отличается от анекдота тем, что сказка является развёрнутым повествованием анекдота.
Небылица
Небылицы — это сказки, построенные на абсурде. Они небольшие по объёму и часто имеют вид ритмизованной прозы. Называются также формульными сказками, когда вставляются в текст больших сказок. Их функция — увлечь предстоящей сказкой. Небылицы представляют собой особый жанр фольклора, который встречается у всех народов как самостоятельное произведение или как часть сказки, скоморошины, былички, былины.
Собирание сказок
Собирание сказочного фольклора началось после того, как представители немецкой мифологической школы в фольклористике братья Гримм издали сборник немецких сказок. В России начинателем собирания русских народных сказок явился русский этнограф Афанасьев А. Н.. Большой вклад в собирание и организацию детского фольклора внесли такие личности как Авдеева Е. А., Даль В. И.. В истории собирания детского фольклора оставил заметный след этнограф-собиратель Шейн П.В.. Он выделил детский фольклор как особую область науки. Вклад в популяризацию и коллекционирование сказок сделал украинский поэт Малкович, И. А. [1]
Происхождение (генезис) и развитие сказок
Мифологическая сказка
Фольклорные сказки происходят из тотемических мифов первобытнообщинного общества (примитивных народов Северной Азии, Америки, Африки, Австралии и Океании). Первичные, архаичные сказки называют архаическими или мифологическими. Носители архаического фольклора сами выделяют их из мифологического повествования. Обычно выделяют две формы: пыныл и лымныл — у чукчей, хвенохо и хехо — у фон (Бенин), лилиу и кукванебу — у киривна в Меланезии и т. п. Эти две главные формы приблизительно соответствуют мифу и сказке. Различие между ними выражает оппозицию сакрального и профанного, профанное является часто результатом деритуализации и потери эзотерического характера. Структурная разница не была обязательной между этими двумя формами, она могла вовсе не существовать. Очень часто один и тот же или сходный текст мог трактоваться одним племенем как настоящий миф, а другим — как сказочное повествование, исключённое из ритуально-сокральной системы. Можно определить архаические сказки как нестрогие мифы, учитывая, что они включают мифологические представления. Ф. Боас замечает, что архаическую сказку от мифа индейцев Северной Америки отличает лишь то, что культурный герой добывает блага для себя, а не для коллектива. Нестрогая достоверность архаичной сказки влечёт за собой преобладание эстетической функции над информативной (цель архаической сказки — развлечение). Так экзотерический миф, рассказанный непосвящённым в целях общего развлечения, находится на пути превращения мифа в сказку.
Архаическая сказка не только воспринимает мифологическме мотивы о змееборчестве; о женитьбе на «тотемном» животном, с целью заполучить для общины блага; путешествие героя в царство мёртвых; бегство детей от злого существа, восходящие к посвятительным обрядам; но и создаёт своего героя — обиженного сиротку. Появление этого героя вызвано изменением социальных представлений в первобытнообщинном обществе. Можно считать, что в первобытнообщинной сказке выражен «протест» против изменения положения вещей: рушится эндогамия и экзогамия, рушится матриархат и первобытнообщинное общество. Сиротка — это младший брат, который остался обделёным старшими братьями, после смерти родителей, сиротка — это падчерица, пасынок для женщины, которая взята замуж отцом из племени, раннее не участвовавшем в брачном обмене. «Семейная» тематика и интерес к личной судьбе появляется в архаической сказке. Однако образ сиротки, изначально восходит к обряду инициации, где инициирующийся должен перед испытанием выглядеть невзрачно. Пройдя испытание, через символическое пожирание чудовищем, посвящающийся преображался. Доминирование в архаической сказке мотива свадьбы — это результат, ради которого проходила инициация юношей и девушек в мифе. Брак стал целью архаической сказки, стал компенсацией социально обездоленного.
В недрах архаической сказки, где действовали зооморфные культурные герои, вызревали многие повествовательные фольклорные жанры, среди которых были волшебная сказка, сказка о животных (см. также Эпос). В корякском фольклоре Ворон путешествует по нескольким слоям Земли, спускаясь всё ниже и ниже (мотивы волшебной сказки). Для волшебной сказки стали продуктивны сюжеты с мифологическими мотивами, сюжеты «семейной» тематики и личной судьбы (обиженный сиротка получает более высокий социальный статус). Однако то, что стало продуктивным для волшебной сказки, не является продуктивным для сказки о животных. Для сказки о животных продуктивны сюжеты, в основе которых лежит соперничество двух персонажей, разрешаемого проделкой (трикстерское содержание). Проделка в архаической сказке может быть одна, но может быть и цепочка проделок: кто-то затевает сделать что-то, тот делает, но потом, поняв что того обманули, делает ответную проделку. Соперничество двух животных, из-за которого одно, глупое, неудачно подражает другому, проделка хитрого над ограниченным, насмешки одного над другим — темы эти, постоянно звучащие в мифах о фратриальной вражде, прочно входят затем в сказку о животных и практически формируют её. Большинство сюжетов будущей сказки о животных — это архаические анекдоты о неудачах культурного героя, возникшие после разрушения матриархата, то есть после крушение прежних верований.
Классическая сказка
Классическая сказка сформировалась далеко за пределами первобытнообщинного общества, в классовом обществе. Уже в Древнем Египте существовали: сказка о животных, волшебная сказка, бытовая сказка.
Примечания
Литература
Сказка о животных
- Костюхин Е. А. Типы и формы животного эпоса. Москва,1987г.
Кумулятивная сказка
- И. Ф. Амроян. Типология цепевидных структур
- А. А. Кретов. Рекурсивная сказка
- Пропп В. Я. Кумулятивная сказка // Пропп В. Я. Фольклор и действительность. М., 1986. С. 242-249.
- Рафаева А. В. Изучение кумулятивных сказок: формальный и типологический аспекты // Живая старина. 2002. № 1. С. 50–52.
Волшебная сказка
- Е. М. Мелетинский. Миф и сказка.
- Структура волшебной сказки (сборник статей) / Под ред. Ю. С. Неклюдова. Москва, 2001г. ISBN 5-7281-0373-1
- Владимир Пропп. Морфология «волшебной» сказки.
- Владимир Пропп. Исторические корни Волшебной Сказки
- Энциклопедия Мифы народов мира. Сказка и миф.
- С. Ю. Неклюдов. Авантекст в фольклоре.
- А. В. Коротич. Современная русская волшебная детская сказка.
- Проект «Восточные аудио-сказки» на Индостан.ру
Бытовые сказки
- Юдин Ю. И. Дурак, шут, вор и чёрт (Исторические корни бытовой сказки). — Москва, 2006. ISBN 5-87604-148-3
Детская сказка
- Капица Ф. С. Русский детский фольклор: Учебное пособие для студентов вузов/ Капица Ф. С., Колядич Т. М. — Москва, 2002.
Указатели сюжетов сказок
- Сравнительный указатель сюжетов. Восточнославянская сказка. Онлайн.
- Kerbelytės B. Lietuvių pasakojamosios tautosakos katalogas. T.1-2. Vilnius: Lietuvių literatūros ir tautosakos institutas, 1999-2001. Онлайн.
См. также
- Энциклопедия Кругосвет. Сказка
- Энциклопедические сведения о сказках
- Где кончается сказка и начинается быль и вымысел… ?
- Русские сказки
Тексты сказок
- Волшебные сказки в Русском Фольклоре
- Аудиосказки на фоне прекрасной музыки, тексты сказок.
- Список рекомендованных детских сказок по возрастам
- Волшебный мир сказок.
- Русские народные сказки, сказки А.С. Пушкина, Шарля Перро, Ганса Христиана Андерсена
- Сказки о животных в Русском Фольклоре
- Турецкие сказки
- В мире сказки. Собрание сказок на радость детям и взрослым.
- Русские народные сказки о животных
- Сказки братьев Гримм
- Афанасьев, А. Н. Русские народные сказки. В 3-х томах.
- Терапевтические сказки
- Сказки народов мира (укр.)
- Сказки народов мира (рус.)
- Социально-бытовые сказки в Русском Фольклоре
- Русские народные сказки, в аудио формате (рус.)
- Сказки и легенды пушкинских мест.
- Русская сатирическая сказка: в записях середины 19 — 20вв.
- Русские сказки в ранних записях и публикациях (XVI—XVIII века)
- Русская сказка. Избранные мастера: В 2 т.
- Старая погудка на новый лад: Русская сказка в изданиях конца XVIII века
- Башкирские народные сказки
- Чеченские сказки
- Притчи и сказки Востока и Запада
- Мифы, сказки и легенды
- Легенды и сказки крымских-татар
- Любительские сказки
- Прибаутки
- Любительские волшебные сказки
- Сказки в картинках. Легенды, мифы о волшебных существах.
- Сказки из бисера
- Цикл волшебных сказок про Жужу
- Аудиосказки из собрания Афанасьева А.Н.
- Казахские сказки
- Татарские сказки
- Сказки, Легенды, Мифы Народов Мира
- Сказки народов мира
Сказочные жанры | |
---|---|
Главный герой (Аарне, С. Томпсон), по тематике | Сказки о животных, растениях, неживой природе и предметах • Волшебные сказки • Легендарные сказки • Новеллистические (бытовые) сказки • Сказки об одураченном чёрте • Анекдоты • Небылицы • Кумулятивные сказки • Докучные сказки |
О животных (Аарне,С. Томпсон) | Дикие животные (Лиса, Другие дикие животные) • Дикие и домашние животные • Человек и дикие животные • Домашние животные • Птицы и рыбы • Другие животные, предметы, растения и явления природы |
О животных (В. Я. Пропп), структурно-семантическая | Кумулятивная сказка о животных • Волшебная сказка о животных • Басня (аполог) • Сатирическая сказка |
О животных (Е. А. Костюхин), по содержанию | Комическая (бытовая) сказка о животных • Волшебная сказка о животных • Кумулятивная сказка о животных • Новеллистическая сказка о животных • Аполог (басня) • Анекдот • Сатирическая сказка о животных • Легенды, предания, бытовые рассказы о животных • Небылицы |
Целевая аудитории | Детские сказки (Сказки рассказанные для детей, Сказки рассказанные детьми) • Взрослые сказки |
Кумулятивные (рекурсивные) сказки | С бесконечным повторением (Докучные-«Про белого бычка», Единица текста включается в другой текст-«У попа была собака») • С конечным повторением (нарастают единицы сюжета в цепь, пока цепь не оборвётся — «Репка»; расплетание цепи, пока цепь не оборвётся — «Петушок подавился», предыдущая единица текста отрицается в следующем эпизоде — «За скалочку уточку») |
Wikimedia Foundation.
2010.