Что такое предписание в сказке

«Что такое любовь?» — задает вопрос в темноте взрослый мужской голос. Так начинается фильм. Юг России, наши дни. Видимо, пионерлагерь, в котором педагог, смахивающий на физрука, проводит воспитательную беседу с десятком подростков. В ответ возникают разные реплики. Например, «Любовь — это чипсы». Но педагог невозмутим. Он читает, подглядывая в телефон, тринадцатую главу из Первого послания апостола Павла, которую прозвали «Гимном любви». Про то, что «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится»… ну, и так далее. Тема ребят волнует, они даже начинают вслух обсуждать: «Правда, вот как понять, того я парня выбрала или нет?» Педагог продолжает читать, игнорируя вопрошания.

С такой интонацией возвращается к зрителю Николай Хомерики с авторским фильмом, которых он не делал практически десять лет. Да не просто возвращается: «Море волнуется раз» в этом году стал победителем «Кинотавра».

Дискотека всё в том же вроде бы пионерлагере. Слова «видимо» и «вроде бы» мне придется часто употреблять, потому что этот фильм во многом создан в виде притчи: многие детали весьма условны. То снег пойдет под Геленджиком в августе, то рай на Земле ненадолго возникнет, на что режиссер с оператором нам укажут сильно размытым фоном и благостной музыкой. Но пока, на дискотеке, музыка не благостная — звучит «Девочка, танцуй» коллектива под названием «ARTIK & ASTI». Это та песня, где «Номер его в блок / В Инстаграме в бан. / Он явно не тот, / Кто был Богом дан». Девочки с блестками на висках, с сережками в форме сердечек, их руки согнуты в локтях, ладони стремятся к небу. То чуть-чуть приседая, то выпрямляясь, они переминаются с ноги на ногу. Но вот главная героиня Саша (только что танцевавшая со спортсменом) застывает, встретившись взглядом с Колей — кудрявым пареньком, который грызёт шоколадку, опершись на стенку. 

Главную роль сыграла Ольга Бодрова (дочь Сергея Бодрова-младшего, актриса театра «Мастерская Петра Фоменко»), для нее это дебют в большом кино. Дебют, который закончился призом за лучшую женскую роль на всё том же «Кинотавре». Коля — Валерий Степанов, выпускник Московской театральной школы Олега Табакова, студент ГИТИСа.

Следующий кадр: Саша и Коля едут на грузовике вдоль черноморских пейзажей. Видимо, познакомившись в пионерлагере, они решили проверить свои чувства на прочность (или просто интересно провести время) и теперь едут в дом (точнее, на дачу) Колиной бабушки. Дом находится в лесу. В нем нет туалета и душа, но есть старая одежда, неработающие радио и печка и главное — крыша над головой. Ребята запаслись консервами, сгущенкой и крабовыми палочками — не пропадут! 

Другой вопрос — сохранят ли они «свежесть чувств»? Ведь игра во взрослых связана не только с тем, что Саша носит ремень с надписью Moschino (скорее всего, подделку, на что указывают другие элементы ее одежды и плохонький телефон), но и с обзывательствами «дурой» и «давалкой». При том что в остальные моменты хочется делиться с любимым человеком половинкой последнего печенья, отдавать ему свою куртку, чтобы согреть, ну и вообще — жить ради любимого. Только не всегда получается. 

Любопытно и необычно на протяжении двух часов следить за двумя персонажами. Вот что сказал Николай Хомерики в интервью журналу «Сеанс» по этому поводу: «Я устал от больших съемок. Может, подсознательно думал, что чем сложнее конструкция, тем сложнее будет искать деньги, и поэтому хотелось сконцентрироваться на минимальном количестве актеров и объектов. Я начал с героев. Придумал, какими они будут, потом придумал тех, с кем они встречаются, но даже с четырьмя актерами и двумя объектами было сложно найти финансирование». Два объекта — это два дома, две дачи в сказочном летнем лесу. Николай Хомерики: «Я хотел какое-то подобие субтропиков, это связано с моим детством, которое прошло в Абхазии и Сочи. В Абхазии снимать сложно и опасно даже без пандемии, а с пандемией — втройне. А в Сочи просто очень дорого, да и там всё застроено, нам же был нужен живой участок. Методом исключения оказалось, что российские субтропики заканчиваются в Геленджике».

Не последнюю роль в этом фильме играют герои Юлии Ауг и Андрея Смолякова: в середине фильма, уже став одним целым, Саша и Коля выясняют, что те — их соседи. И, конечно, очень важна фигура оператора — Николая Желудовича, который умело превращает происходящее то ли в притчу, то ли в сказку, то ли и в то, и в другое сразу. Николай снимал много документальных проектов — например, «Норильск. От первого лица» с Александром Расторгуевым. Несмотря на то, что они с Николаем Хомерики до этого не работали вместе (режиссер, как он сам признается, выбрал оператора «интуитивно»), союз состоялся. «Мне важно, что у человека есть документальный аппарат. Эта история — как жизнь, важно, чтобы оператор не просто свет красиво ставил или рельсы умел прокладывать. Он должен чувствовать, что происходит, должен понимать, когда нужно включить камеру, когда выключить, как и куда смотреть. У нас же многое было построено на импровизации», — сказал Николай Хомерики. Часть кадров, кстати, снята на пленку, что тоже добавляет происходящему сказочности.

Сказочности и притчевости, из-за которых на финальных титрах я был в некоторой растерянности. Все-таки жанровое кино привычнее и понятнее: вот герой, вот его цель, вот то, что ему мешает. Здесь конфликт несколько иного рода. Саше постоянно снится волна, которая смывает город вместе с ней. Но Коля ее будит. 

Позже внутри появилось нестерпимое чувство того, что надо бы быть нежнее. Думаю, это чувство не случайно. Ведь что значит «море волнуется раз»? Это детская игра. Когда эту фразу в ней произносят, всем надо сразу же немедленно застыть. И в этом смысле, как мне кажется, этот фильм про то, что что бы там не случилось, каждому из нас необходимо сохранить внутри себя вот это первое чувство счастья от встречи двух одиночеств. Потому что как только оно проходит, наступает смерть.

Что такое треугольник Карпмана

Треугольник Карпмана — это модель созависимых отношений, в которых участвуют трое: Преследователь, Жертва и Спасатель. Каждый из них играет определенную роль. Преследователь нападает на Жертву, контролирует ее и доминирует над ней; Жертва страдает и винит в своем состоянии обстоятельства и других людей; Спасатель защищает Жертву, тем самым убеждая ее, что она не может решить проблему своими силами. Из таких отношений очень сложно выйти, потому что участники сами непроизвольно воспроизводят эту модель и часто на самом деле не стремятся освободиться от нее.

Правила, по которым работает эта модель, сформулировал американский психиатр Стивен Карпман в 1968 году. Он назвал ее «Драматический треугольник». На его вершинах находятся Преследователь и Спасатель, нависая над Жертвой. При этом участники на самом деле не являются ни жертвами, ни преследователями, ни спасателями. Но однажды выбрав этот сценарий (сознательно или бессознательно), они продолжают играть выбранные роли, хотя могли бы решить конфликт и выйти из некомфортной ситуации.

Создавая модель, Карпман опирался на идеи своего учителя Эрика Берна — автора трансактного анализа в психотерапии. Этот подход предполагает, что в основе всех человеческих коммуникаций лежит игра. Драматический треугольник — одна из таких игр.

В чем опасность попадания в треугольник

Ловушка этой модели в том, что каждому участнику по-своему дорога его позиция. Действующие лица не работают над решением конфликта, потому что получают в ней выгоду, и не хотят покидать игру. Например, на первый взгляд сложно увидеть, какие бонусы получает Жертва. Но на самом деле эта роль позволяет человеку не нести ответственность за свою жизнь и к тому же всегда гарантирует поддержку Спасателя.

Другие роли в треугольнике тоже имеют преимущества. Преследователь с упоением наблюдает за подтверждением своей силы через абсолютный контроль и агрессию. Спасатель регулярно подпитывает уверенность в собственной ценности, инвестируя все больше сил в Жертву и сильнее привязывая его к себе.

Несложно заметить, что ни одна из этих ролей не стремится решить проблему, позволяя воронке конфликта раскручиваться дальше, затягивая его до бесконечности. В этом главная опасность драматического треугольника.

Где формируются драматические треугольники

Модель Карпмана может проявляться — а иногда жить годами — в любых типах отношений, от романтических до рабочих. В семьях часто можно наблюдать родителя-Преследователя, который воспитывает ребенка-Жертву в исключительной строгости и ругает его за любые проступки, и родителя-Спасателя, который всегда встает на сторону ребенка и критикует партнера. В парах три роли могут распределяться между двумя людьми, причем эта «игра» порой разворачивается в течение одного часа, например, в ссоре. Один партнер чувствует себя ущемленным и жалуется другому, но тот, после тяжелого дня, вместо утешения обвиняет первого в излишней чувствительности. Конфликт углубляется, Преследователь раскаивается, и перевоплощается в Спасателя — и так до бесконечности.

Роли в треугольнике Карпмана

Посмотрим подробнее на действующих лиц треугольника и их позиции в конфликте:

• Жертва. Позиция — «бедный я!» Жертва видит себя угнетенной, бессильной и беспомощной. Она отрицает любую ответственность за негативные обстоятельства своей жизни и пассивно ждет спасателя — или даже активно ищет его, только бы не брать на себя принятие решений. Людям в этой роли свойственно думать, что другим везет больше, винить в своих проблемах обстоятельства и сетовать на непринятие себя другими.
• Преследователь. Позиция — «это все твоя вина!» Преследователь критикует и обвиняет Жертву, заставляет ее чувствовать себя угнетенной угрозами и издевательствами. Преследователи цепляются за ощущение контроля и силы, доказывают свою важность себе и миру, на самом деле не решая никаких проблем.
• Спасатель. Позиция — «позволь мне тебя спасти!» Спасатель упорно тратит собственные силы на «спасение» других людей, находя в этой деятельности отдушину. Каждому Спасателю нужна Жертва, которая примет его альтруизм. Движет им, в первую очередь, собственное эго, которое подпитывается чувством значимости и превосходства над Жертвой. Он заинтересован в том, чтобы Жертва оставалась беспомощной, ведь тогда можно будет вечно ее спасать и ощущать свою ценность. Спасательство нельзя путать с реальной помощью, которая оказывается точечно и по запросу.

Драматический треугольник не статичен, внутри него бурлит и развивается конфликт. Один и тот же человек в разные моменты может выступить во всех трех ипостасях. Решив отомстить, Жертва может стать Преследователем, а Спасатель может занять позицию Жертвы, когда ему покажется, что тот, кого он спасал, недостаточно ему благодарен. Сам Карпман утверждает, что «драма начинается, когда роли определены, и развивается до тех пор, пока происходит смена ролей».

Чтобы объяснить действие своей модели, Карпман приводил в пример сказку о Красной Шапочке. В ней героиня начинает в роли Спасателя: она отправляется в путь с миссией доставить еду больной бабушке. По ходу повествования она встречает Волка и решает «спасти» зверя от одиночества. В разговоре она случайно раскрывает, где живет бабушка. Далее Красная Шапочка становится Жертвой Волка, который перевоплощается в Преследователя. В этой роли он съедает бабушку, а потом и саму главную героиню. На этом, казалось бы, сказка (как и конфликт) должна закончиться. Но тут приходит новый Преследователь — Дровосек. Он распарывает волку живот и освобождает Красную Шапочку и бабушку. Волк превращается в Жертву. В финале выжившая Красная Шапочка оказывается Преследователем и мстит раненому Волку, набивая его живот камнями.

Как возникает треугольник Карпмана в рабочих отношениях

Рабочие отношения строятся вокруг совместных проектов. Но это не значит, что рабочая коммуникация свободна от эмоций, проекций, обид и непонимания. По словам психолога и когнитивно-поведенческого психотерапевта Елизаветы Муратовой, «мы не можем приходить на работу с чистым функционалом и, так или иначе, носим туда собственную личность и личностные потребности». При отсутствии должного контроля, можно незаметно для себя оказаться в ситуации с типичными признаками драматического треугольника. Вот несколько примеров:

• Начальник регулярно требует от своего подчиненного задерживаться на работе. Сотрудник от этого страдает и задумывается об увольнении. Его поддерживает коллега из бухгалтерии, который с готовностью выслушивает его жалобы и угощает чаем. Очевидный Преследователь здесь — начальник, угнетающий сотрудника-Жертву, когда тот не может выйти из неприятной ситуации и находит утешение в Спасателе. Но, возможно, все не так однозначно. Добрым словом коллега поощряет сотрудника принять ситуацию как данность, не давая ему сопротивляться начальнику. И заодно закрепляется в роли Спасателя. Начальнику же начинает казаться, что вечно недовольный сотрудник тратит слишком много времени на жалобы и чаепития. И он продолжает его «наказывать», заставляя работать дольше.
• Кто-то из сотрудников разводится, приходит на работу поникший, работает без энтузиазма, выпивает после работы и опаздывает по утрам. Коллеги видят в нем Жертву, сочувствуют ему и перехватывают часть его рабочих обязанностей. В результате у него появляется еще больше времени погружаться в свое состояние. Такое поведение коллег — типичное спасательство. Оно скорее помогает Жертве утонуть, чем выйти из кризисного периода. Кроме того, коллеги, взвалившие на себя дополнительную работу, рискуют также начать выгорать.
• У человека сложности за пределами офиса: например, возникают проблемы с жильем или приходится заботиться о заболевшем родственнике. Это эмоционально тяжело, и человеку хочется хотя бы в работе сбросить с себя ответственность и встать в позицию Жертвы. Начальник входит в положение и делает ему поблажки — становится Спасателем. Но сами задачи никуда не деваются, их приходится выполнять коллегам, которые не рады такому стечению обстоятельств. Они злятся Жертву, и возникает конфликт, где выполняют роль Преследователя.

Эти примеры показывают, как легко стать частью треугольника Карпмана. По мнению Елизаветы Муратовой, люди вступают в социальные игры, видя в этом «простейший способ взаимодействия». К таким играм прибегают, когда нет сил или желания искать эффективное решение.

Как выйти из треугольника Карпмана

Елизавета Муратова говорит, что если на работе вы вдруг чувствуете, что соответствуете одной из ролей драматического треугольника, то это сигнал провести аудит своих задач — функциональных и эмоциональных.

• Функциональные задачи — это дела, которые можно записать в ежедневник: подготовить отчет, встретиться с деловыми партнерами, сформулировать концепцию нового продукта.
• Эмоциональные задачи — это попытки получить нематериальные ценности. Например, добиться одобрения руководителя или повысить свой статус в рабочей иерархии.

В драматическом треугольнике люди решают именно эмоциональные задачи. И если задержаться в нем надолго, есть риск потратить время на конфликт, а не на работу. Например, работник считает, что заслуживает повышения, но его пока не предвидится. Время от времени он срывается на критику в адрес руководства и решает работать вполсилы, думая, что посылает этим сигнал о своем недовольстве. Вместо этого он мог бы попросить о встрече со своим менеджером и обсудить карьерные перспективы. Другой пример: руководители конкурирующих отделов так много сил тратят в соперничестве за расположение CEO компании, что упускают из виду процессы внутри своих команд. Разумным решением было бы снизить накал борьбы и заняться улучшением реальных показателей отдела. Елизавета Муратова отмечает, что, в конечном счете, склоки в коллективе негативно отражаются на общей прибыли компании.

Помимо аудита задач, важно оценить уместность ожиданий, которые человек «несет» на работу. Например, роль Жертвы-трудоголика часто берут на себя люди, которым не хватает признания в других сферах жизни. Подсознательно они ждут от коллег похвалы, потому что видят в них «родителей». Здесь стоит задуматься, что, возможно, в рабочие процессы закрались задачи, более эффективно решаемые в личных отношениях, например, в дружеской поддержке. Большая удача и бонус для сотрудников, когда руководитель понимает, как работает психика людей, и дает своим сотрудникам положительный фидбек за результаты. Но степень эмпатии каждого руководителя индивидуальна, поэтому привязывать свою потребность в одобрении к регулярным похвалам босса просто небезопасно.

Ощущение собственной значимости — другая потребность, которая иногда не находит удовлетворения. Это случается, когда человек с такой потребностью вместо того, чтобы стать, например, медиком и лечить людей, как всегда мечтал, идет по иному карьерному пути. В итоге он ежедневно испытывает фрустрацию от того, что находится не на своем месте, втягивая коллег в водоворот своих переживаний. Здесь также стоит остановиться и понять, что можно изменить.

Кроме того, Елизавета Муратова советует:

• Понять, какую роль в треугольнике драмы вы играете, и решить, хотите ли это делать. Выйти из треугольника реально с любой позиции, роль Жертвы в нем не равнозначна положению заложника — как и две другие. От навязанных ролей также можно отказываться: если Жертва приметила кандидата на роль своего Спасателя, он не обязан идти у нее на поводу.
• Научиться нести ответственность за свои решения — будь то решение уволиться или продолжать работать в этой компании и с этими коллегами. Например, если у работника слабое здоровье, ответственность за медицинские последствия переработок несет он сам, а не его руководитель. У него есть право отказаться или сменить работу — действовать проактивно.
• Проанализировать, нет ли перегруза в других сферах жизни, и не оттуда ли исходит желание побыть жертвой или агрессором.
• На руководящей позиции — следить за равномерным распределением ответственности в команде и помнить, что проблемы решаются в диалоге, а недосказанности усугубляют конфликт.

Применимость треугольника Карпмана

Елизавета Муратова отмечает, что треугольник Карпмана — это концепция из популярной психологии, к которой клинические психологи относятся с некоторым скепсисом. По ее словам, драматический треугольник — это лишь одна из моделей в трансактном анализе, а не универсальная иллюстрация человеческих коммуникаций в кризисные моменты. Он может ярко проявиться в одном случае, и совсем не обнаружиться в другом. В треугольнике Карпмана из-за его динамического характера сложно зафиксировать роли и работать с этими данными в рамках профессиональной психологической помощи.

Но не стоит недооценивать пользу этой концепции. Для непрофессионалов он может стать упрощенной моделью, которая позволит обнаружить неконструктивное поведение и внести коррективы, улучшив качество жизни.

Что касается тонировки, то за нее вместе со штрафом, как правило, выписывают предписание, игнорирование которого грозит привлечением к ответственности уже совсем по другой статье — 19.3 КоАП за неисполнение законного требования сотрудника полиции. В этом случае наказание строже — до 15 суток ареста.