Что покрепче как пишется

Через два года с начала пандемии уже трудно представить такую плотность, какая бывала на ежегодных лекциях у академика Зализняка. Люди стояли на ступеньках, теснились в дверях, влезали на высоченные подоконники. Аудитория напоминала электричку в час пик. Что же в этих встречах такого сенсационного? Это чувство невероятного, восторг от прикосновения к живому миру древнего Новгорода, радость от встреч с людьми, которые его населяют, — именно в настоящем времени. Никем не отредактированная жизнь с ее сиюминутными радостями, тревогами и заботами. Это машина времени, которая уносит нас в XII век.

Прискачи на машине времени

— Самое замечательное, чему нас учат берестяные грамоты, это то, что что-то новое находится буквально в каждом документе. Я специально, с этой точки зрения как раз, готовясь к лекции, специально просмотрел: действительно такого холостого пробега, что ли, практически нет. Вот первая грамота, найденная в 2021 году, маленький совсем клочочек, а в нем термин — «перелог». Это залежная земля, временно не используемая. Первый раз встречается в берестяных грамотах это земледельческое понятие. И вообще самая ранняя фиксация слова. Так что буквально в каждой.

Возьмем последнюю грамоту из Старой Руссы, единственную в этом году. Благодаря ей мы впервые осознали, что на Руси был известен и использовался хорошо нам всем знакомый способ сокращения слов: когда пишется только начало слова, а остальное сокращается. Вот мы так сокращаем слова. Но для Древней Руси был свойствен другой способ — когда середина выбрасывается, а остаются начало и конец. К такому мы привычны. В классической палеографии такой способ называется контракция, а когда конец отбрасывается — это суспензия. И теперь мы видим, что ее примеры и раньше встречались, только мы их не замечали, а осознали благодаря новой грамоте. Так что практически любой текст что-то новое приносит! Конечно, есть более важные вещи, есть менее важные.

Пойдем дальше. Вот грамота №1137 — замечательный документ. Управляющий пишет своему господину, излагая обстоятельства поимки некоего «татя», и этого «татя» в дальнейшем те, кто его «изымали», «перемчали», доставили куда-то за пределы Новгородской земли, и потом его у них вызволили, взяли на поруки, но — добавлено — силой! Вот такая прекрасная иллюстрация тому, как действовало и нарушалось древнерусское право. И здесь же интересные вещи лингвистические, сказано про «татя», что его «перемчали за рубеж до Хотуня», «и нѣ, господине, яти их» — и нельзя, господин, схватить их! Такой оборот «и нѣ яти», он в деловой, бытовой письменности встречается впервые, до этого были только книжные примеры.

В общем, прекрасный текст с живой диалектной речью, очень яркое письмо. Достаточно сказать, что автор обращается к адресату, господину своему, и пишет: «И ныне, господине, прискочи ко мне!» — такой неожиданный способ обращения к вышестоящему лицу. Все происходит быстро в этой грамоте, татя перемчали за рубеж, господин должен прискакать — очень динамичный текст.

— Что значит «прискочи»? 

— Прискачи! Что еще? На коня сядь! Сядь на коня и прискачи! 

— То есть здесь какие-то, видимо, отношения не такие уж и подчиненные, раз повелевает господину «прискакать». 

— Ну да! Нам чувствуется здесь какая-то фамильярность, но это вопрос, была она или нет. Может быть, это мы сейчас так воспринимаем этот глагол. А автор просто хотел сказать «быстро прибудь сюда». Но само по себе требование характерное. 

Докопались до Ганзы

— Как этот сезон проходил и как вообще устроена новгородская археология? 

— Есть один чисто «академический» раскоп — Троицкий, который копают с 1972 года в собственно научных целях. И он сейчас достиг очень интересного слоя конца XII — начала XIII века — как раз эти слои (и более глубокие — XII век) на Троицком самые богатые грамотами. Но кроме того идут раскопки, вызванные какими-то градостроительными нуждами и просто частной застройкой — вот в этом году велась реконструкция Ильиной улицы, ее верхние ярусы были раскрыты, и это само по себе было зрелище чрезвычайно интересное, когда можно было на большом протяжении видеть древние мостовые конца XIV — начала XV века.

Потом это все обратно закопали, то есть глубокие, древние пласты — XII — XIII век — остались уже под пешеходной улицей. В ходе этих работ было найдено несколько грамот: та, про которую я говорил, где «господин, прискачи ко мне» и первая, про «перелог, они были именно оттуда. Потом там же на Ильиной, прямо у нашей археологической базы, сделали шурф, маленький раскопчик, чтобы проследить древние ярусы улицы, и там тоже нашли две грамоты. 

А с другой стороны, начались работы на территории, прилегающей или даже входившей в Немецкий двор на Торговой стороне — как раз рядом с Ильиной улицей находился Немецкий двор, представительство Ганзы в Новгороде, (Ганза — крупный политический и экономический союз торговых городов Северо-Западной Европы, возникший в середине XII века), ну и конечно, этот участок сулит очень интересные находки. И там были найдены две грамоты. Так что довольно разнообразна топография новгородских находок этого года. 

— Получается, где ни копни, там грамота.

— Да, так устроен Новгород! Были, конечно, раскопы без грамот, но в целом да, в пределах древней городской территории, где была уличная застройка, вероятность обнаружения грамот очень большая.

— Грамоты не хранили где-то у себя, а читали и бросали под ноги? 

— Да, конечно. Они до нас, собственно, дошли ровно потому, что их не хранили. Такой есть парадокс с древнерусскими источниками: сохранилось или то, что хранили особенно тщательно, вроде книг, которые находились в каменных храмах, или то, что, наоборот, выкидывалось и затаптывалось в грязь и таким образом консервировалось в культурном слое.

— А как вы можете так, открыть слой какого-то века и снова закрыть? Потом, когда нужно, еще раз открыть, посмотреть и опять законсервировать? 

— Есть свои интересы у города, и свои у археологов. Интерес археологов, конечно, состоит в том, чтобы исследовать соответствующую территорию на всю глубину — от поздних напластований до самых древних. Но такая возможность не всегда представляется. В этом году на Ильиной улице открыты только верхние пласты, все засыпано, и древность осталась под новой улицей. Но когда-то можно будет докопаться и до этих древних слоев, так что это в порядке вещей.

— Здесь глагол «докопаться» заключает в себе двойной смысл. 

— Докопаться — да, «докопаться» здесь в своем буквальном значении!

Грамоты гремели

— Когда вы начали заниматься грамотами и когда вы заинтересовались этой частью лингвистики?

— В 1989-м году я в первый раз оказался в Новгороде. Как-то стал понемногу приезжать и влился в новгородскую экспедицию. Это, конечно, благодаря Андрею Анатольевичу Зализняку, чьи курсы я слушал, будучи студентом, и как-то постепенно, постепенно возникло это сотрудничество, втянулся.

— Какое впечатление на вас А.А. произвел при первом знакомстве? Какое впечатление он производил на людей.

— Курс, который он нам читал, назывался «Лингвистический анализ древнерусского текста». Впечатление было невероятной силы, тем более, что я был еще совершенно неподготовленный человек и практически не знал, кто такой Зализняк. Он как-то стремительно вошел в аудиторию и, стоя у доски, развертывал формулировки, удивительные по красоте и ясности, я поражался тому, как это можно — спонтанно говорить с такой абсолютной ясностью. Это было незабываемое впечатление. Такая кристальная чистота мысли поражала больше всего, наверное. И просто личностное обаяние, исходившее от него.

— Грамоты тогда гремели?

— Да, конечно, гремели. Это было время, 1983 год, когда велась работа над томом грамот, с которого началось сотрудничество Янина и Зализняка, том, в котором была большая работа Зализняка о языке берестяных грамот, собственно, произведшая переворот в исторической русистике. Тогда как раз это все действительно гремело. Невозможно было этим не заинтересоваться.

— Насколько вообще берестяные грамоты, эта находка, изменила представление о русском языке, процессах, которые в нем происходили, и о том, из каких источников он сформировался? 

— Изменило, конечно, очень сильно, но об этом много уже говорено и писано. Ведь именно тогда этот по существу массовый источник был надлежащим образом лингвистически интерпретирован. До этого тоже занимались берестяными грамотами, но казалось, что они написаны не очень грамотно, и реальная их лингвистическая ценность казалась незначительной. Именно в силу малограмотности письма. Но когда Зализняку удалось показать, что в действительности берестяные тексты написаны в соответствии с определенными письменными нормами, только отличными от тех, которые мы знаем по памятникам книжной письменности, — тогда раскрылся их реальный лингвистический потенциал. Выяснилось, что многое из того, что казалось ошибками, в действительности — особенности до сих пор неизвестной живой речи, которая звучала в древнем Новгороде. Эти особенности как раз и описаны в книге Зализняка «Древненовгородский диалект». Но главное открытие заключалось в том, что этот диалект, его специфика по сравнению с другими говорами и диалектами, да и по сравнению со всеми остальными славянскими языками, была очень велика с самого начала письменной эпохи, уже в XI веке! — что невозможно объяснить как результат какого-то разделения или диалектного дробления единого древнерусского языка. 

Этот вывод — что новгородский диалект представлял собой особый поздний праславянский диалект, конечно, тесно связанный с другими восточнославянскими, но тем не менее обладавший уже в древнейшую эпоху таким ярким своеобразием, — это было качественно новое представление о восточнославянском языковом развитии.

Товаре вхе келе

— И еще они, наверное, совершенно изменили представление о повседневной жизни, которая была тогда? Видимо, еще не представляли, что жена мужу может написать записку или слуга — своему господину, что люди общались письменно. 

— Теоретически, конечно, можно было такое предполагать. Ясно, что какая-то коммуникация в быту происходила, и вероятно, письменность в быту использовалась. Но тут мы получаем непосредственное свидетельство. Это как раз то, что отличает нашу ситуацию от западноевропейской, ведь европейское Средневековье не оставило по себе памятников такой бытовой коммуникации. В Западной Европе единственная параллель — в Норвегии, в Бергене, где в начале 1950-х годов — заметьте, тогда же, когда были открыты и берестяные грамоты, — был раскопан комплекс из нескольких сот писем и записей на деревянных щепочках — так называемый «Бергенский архив». Это, в принципе, похожие на берестяные грамоты тексты — еще и тем, что записи делались на местном языке.  Ведь чем ситуация на Руси отличалась от той, что была в большей части стран Запада. В Западной Европе письменным языком была латынь, она требовала специального освоения — а здесь не было никакого языкового барьера, всякий новгородец, просто обученный грамоте, мог зафиксировать, записать свою речь на том языке — ну так, грубо говоря — на котором он и говорил. Это отсутствие барьера между живой речью и письменным языком — важнейшая черта древнерусской языковой ситуации.

— Насколько тот язык отличался от того, на котором мы говорим сейчас?

— Он отличался, и довольно существенно, но это были отличия, касавшиеся отдельных звеньев фонетической и грамматической системы. В принципе, это не та дистанция, которая делает непонятным текст на одном языке для носителя другого языка. С этим, кстати, связана такая проблема изучения древнерусских текстов, когда они кажутся обманчиво понятными, и создается иллюзия того, что мы понимаем, о чем речь, а на самом деле это не так. 

— Например?

— Ну вот понятна ли фраза «Товаре вхе келе»? Наверное, вы слышите, что «товаре» — это товар. 

— Ну да.

— А вот что такое «вхе», наверное, уже для неподготовленного слушателя будет непонятно.

— Непонятно!

— А это означает «Товар весь цел». Просто местоимение «весь» в древненовгородском сохраняло в основе звук «х», который был в нем в праславянском. А прилагательное «целый» содержало в корне «к», еще не перешедший в «ц» в силу так называемой второй палатализации заднеязычных, которая прошла во всех праславянских диалектах, кроме древненовгородского. А окончание именительного падежа единственного числа у слов типа «городъ»  в Новгороде было не -ъ, как всюду в славянском мире, а -е. То есть в Киеве и, скажем, Ростове, говорили «товаръ весь цѣлъ», а в Новгороде — «товаре вхе кѣле».   

— Надо же, как здорово. А вам сразу понятно, когда вы это видите?

— Ну понимаете, сейчас многое из того, что было абсолютной новостью, совершеннейшей сенсацией в 1980-ые годы, когда это все читалось впервые, стало общеизвестным, превратилось, если угодно, в рутину. Сейчас те яркие новгородизмы, которые были открыты в 1980-е годы, мы встречаем в текстах как совершенно естественное, ожидаемое явление. Другое дело, что постоянно обнаруживается что-то новое, и эта картина дополняется.

Вот, например, местоимение «кто» имело в древненовгородском вид «кето», при этом ударение было на первый слог — «кето». Это «кето» встречается в берестяных грамотах, мы уже хорошо знаем эту форму. А несколько лет назад в одной надписи в Юрьевом монастыре обнаружилась форма «кет», без конечного «о», и ее мы поняли не сразу. Между тем, с этим словом произошло то же самое, что и, например, со словом «так», которое в древности звучало «тако», а потом конечный гласный отпал. Соответственно и «кето» превратилось в «кет».  Ну вот попробуйте разглядеть в форме «кет» местоимение «кто»!

— Это задача для лингвиста.

— Может быть, главное, чего требуют от нас берестяные грамоты, это быть готовым к новому, не пройти мимо той новой лингвистической информации, которую содержит текст, не принять ее за очередную ошибку или просто не заметить. В последние годы, например, мы узнали нечто новое о том, как протекал процесс падения редуцированных гласных в древнерусском языке и как он отражался в письменности. Это главное изменение в фонетической системе славянских языков, которое произошло в XI-XII веках и в целом преобразовало звуковую систему. 

— Что именно нового? Можете привести пример?

— Вот смотрите, еще одна грамота этого года (№ 1139) письмо от Коснятина к Пёке. Очень интересные имена. Къснятинъ — это древнерусский вариант греческого имени Константин. В дальнейшем редуцированный «ъ» в корне исчез, а группа «ксн» упростилась в «сн» — и получилось «Снятин». Так вот автор этой грамоты сначала написал «Снятин», а потом вставил сверху «къ». То есть он уже в естественной своей речи произносил свое имя в позднем фонетическом варианте. Но он как бы отрефлексировал этот момент — и решил написать его полностью. Интересно, что при этом во всех остальных точках — перед нами древнерусская система до падения редуцированных.

— А что он там писал, этот Къснятин?

— Он написал очень интересное письмо. Он написал: «Се взяле еси у Гюрятѣ пять сороцьк», — то есть ты взял у Гюряты пять сорочков. «А Гюрята у мене възяле пять сороцькъ» — А Гюрята у меня взял пять сорочков (сорочок — сорок беличьих шкурок). «А възьми тамо у Гюрятѣ ты» — ты возьми там у Гюряты — «а язъ хоцу у тебе взяти» — а я возьму у тебя.  Концовка почти стихотворная, потому что ударение в глаголе было на последний слог: «взяти».

Очень яркий текст. Речь идет о том, что у автора и адресата Гюрята взял деньги в долг, по пять сорочков. И Коснятин просит Пёку взять у Гюряты долг и за себя тоже. А потом он у него возьмет свою часть. По существу, это документ, а не просто письмо. Пёка должен был явиться к Гюряте и сказать: «Вот смотри, что пишет Коснятин. Он просит меня взять у тебя и свой долг тоже». Берестяные тексты часто функционировали таким образом, как такие элементарные документы, при взаимных расчетах. 

— Человек должен был предъявить эту грамоту, это было доказательство?

— А как эта записочка была доставлена Косняте, вы можете предполагать? Ее относил посыльный или уже было что-то вроде почты? 

— Как функционировала древняя почта, мы только можем догадываться. Конечно, люди носили. Иногда мы даже знаем, как. В одной грамоте сказано: «Дитятею пришли весть» — то есть пошли весточку с ребенком, со своим сыном или дочерью. Дети могли вполне использоваться в качестве гонцов. Вообще это отдельная интересная тема, посыльные иногда упоминаются в самом тексте. Например, в одной грамоте сказано: «Вдай сему, еже рекл — верешцу  ту». «Верешца» — уменьшительное от «верешь», зерно.  «Дай этому человеку то, что он тебе сказал». А дальше уточнение: «Это зерно».  Коммуникация осуществлялась в смешанной форме: посылался гонец с устным сообщением, а в качестве дополнительного подтверждение могла быть послана грамота, которая, так сказать, авторизовала эту устную весть. 

— Как бы цифровая подпись.
— Точно, цифровая подпись! Именно так.

38 писем Якима

— Грамоты изучаются уже 70 лет, попадалось ли за это время несколько грамот от одного автора? 

— Еще бы!

— Скажем, были какие-то супер-распространители, о жизни которых более-менее что-то известно? 

— Да, есть такие персоны в этом берестяном мире, которые были особенно плодовиты. Рекорд в этом отношении принадлежит Якиму. Яким жил в конце XII века, и его рукой написано 38 — представляете, тридцать восемь! — берестяных грамот.

— Вот это да! А что он успел о себе рассказать, что вы о нем знаете благодаря этим тридцати восьми?

— Мы знаем, что это был человек из церковной среды, одна из его грамот содержит литургический текст. Но большая часть им написанного —  документы совсем иного рода. Есть маленькие записочки, указывающие цены на какие-то товары. А с другой стороны, большие деловые записи, в которых Яким предстает перед нами как управляющий в каком-то богатом боярском хозяйстве. Такой вот грамотей, секретарь при богатом боярине. Но связанный и с каким-то монастырем: упоминаются монастырские продукты. Очень характерная для своей эпохи личность. Несколько писем от него. Одно довольно симпатичное, в котором Яким пишет, что нужно раздобыть деньги — шесть гривен, а у Бориса их «не лапь взяти». «Не лапь» — интересное наречие, означает «непросто», то есть у Бориса эти шесть гривен так просто не возьмешь! Вот такие эмоции.

— Досада какая-то?

— Да, досада, а потом он говорит: «А если господин не приедет, то…». Сейчас я даже найду этот текст, уж больно он выразителен. Вот, да!  Он пишет, что про «самого»  (так он называет своего патрона) говорили, что он должен прибыть в город в «в неделю», то есть в воскресенье. А если не приедет, в воскресенье сам поеду к нему. И перед словами «сам поеду» стоит крест. Кажется, что этот крест — это выражение такого благочестивого жеста   — Яким как бы осеняет себя крестным знамением: «А если господин не приедет, то я, Господи благослови! к нему сам отправлюсь».

— Как интересно. Шесть гривен — это много было в то время?

— Да, шесть гривен — это было много. За гривну можно было корову купить. 

— Проблема была такая, что стоило написать об этом. А по каким поводам вообще могли написать? Жены писали своим мужьям, например, для чего, по какой причине?

— Есть письмо, например, в котором попадья пишет попу, хорошее письмо, минуточку… Вот оно. «Приказ к Семену от жены». А? Интересная формулировка, да? Приказ здесь, конечно, — это не совсем приказ, это такое сообщение Семену от жены. «Чтобы еси угомон доспел попросту, а мене ждучи. А я цебе целом бью». Угомон — от глагола «угомонить», то есть: «Хорошо бы ты утихомирил там всех попросту! И ждал бы меня. А я тебе бью челом». Вот такое распоряжение жены мужу по домашним делам. 

— Она куда-то уехала и оттуда пишет домой?

— Да, как-то так.  Может, она находится в селе, а муж в городе, и вот до села дошли слухи, что там что-то неладное, и надо бы как-то это все успокоить… 

— Вообще эти грамоты несколько по-другому открывают взгляд на отношения между людьми. Например, вот здесь мы видим отношения между мужем и женой, и видимо, место женщины не было каким-то таким уж подчиненным, раз она ему шлет такие приказы. 

— Да, конечно!

Сказала куница соболю

— Что становится понятно про отношения из этого письма и вообще из всего комплекса грамот? 

—  Роль женщины в древнерусском обществе — действительно тема, на которую берестяные грамоты пролили совершенно новый свет, и действительно поразительно, что уже в раннюю эпоху — в XI-XII веке — у нас есть целый ряд женских писем, из которых встает образ очень независимой, активно участвующей в экономических делах женщины, заправляющей хозяйством, распоряжающейся по дому. Есть, скажем, прекрасное письмо середины XII века от Петра к Марене. Петр, он же Петрок — очень интересная фигура, боярин, с ним тоже связано более десятка грамот. И вот он пишет своей жене — Марене: «Ци ти почне князь купце наделивати» — если князь начнет наделять купцов, «и пришлет к тебе, и ты ему молви: Ты, князь, знаешь, скольких людей унес мор этой зимой», — вот, кстати, актуальная тема. То есть он пишет жене, имея в виду, что к ней может прислать князь, и жена должна будет князю сделать такое заявление.

— Ей надо будет нечто такое резкое сказать? 

— Нет, не то чтобы резкое. Но важно, что жена Петрока выступает как его доверенное лицо, напрямую общаясь с князем. Это, конечно, новгородская знать XII века. Но мы знаем ту же Маренуи с другой стороны. Есть замечательное письмо от свахи Милуши, которая пишет Марене в связи с предстоящим замужеством ее дочери. Дочь названа семейным прозвищем «Большая коса». «Косе Великее поехати бы еи за Сновида», — то есть Большая Коса должна готовиться к тому, чтобы выйти за Сновида. Это тоже отдельная тема — брачные отношения в берестяных грамотах. Целый ряд берестяных текстов посвящены этой тематике. Есть письмо от родителей жениха, фактически — от матери, к свахе, в котором она пишет: «сын готов на твое брачное предложение, и ты поскорее прибудь сюда». Заканчивается красивой формулой: «Где мне хлеб, там и тебе!» — «там, где у меня есть пропитание, там и ты не пропадешь». Это грамота 731, можете тоже посмотреть. 

— А почему сваха называет дочь «Великая Коса»? 

— Это иносказательный язык брачного сговора. Когда приходят сваты и говорят: у вас товар, у нас купец. Это фольклорно-обрядовая традиция со своим условным языком. И она, таким образом, замечательно отражается и на бересте тоже. 
— То есть не нужно по имени называть или не в этом дело? 

— Вряд ли в этом, ведь жених — Сновид назван своим именем. В прошлом году было замечательное пополнение этого круга грамот. Причем это не берестяная грамота, а костяная.  Ее разгадала моя коллега Марина Анатольевна Бобрик. Там сказано: «Молвила куна соболи», то есть «» — и дальше некоторое число. Куница  и соболь — обрядовые «маски» жениха и невесты. В обрядовых текстах довольно часто невеста обозначается как куница, а жених предстает как соболь. То есть невеста-куница назначила цену. Перед нами документ брачного торга.  

— А почему вы сказали, что костяная грамота? 

— Потому что написана на фрагменте коровьего ребра. 

— Почему в этот раз так? 

— Это не очень понятно — почему не была использована береста. Вообще-то кость как материал для письма мы знаем, в Скандинавии есть такие находки тоже.  Вообще коровье ребро, извлеченное, скажем, из супа, вполне удобная поверхность для письма. Но возможно, что использование такого «твердого носителя» в данном случая неслучайно.

Не ошибиться в прошлом

— Чем вообще писали на бересте и была ли специально заготовленная береста? Скажем, продавались эти берестяные принадлежности? 

— Я думаю, что вряд ли продавались, но конечно, береста обрабатывалась, чтобы на ней можно было писать. Не так просто — содрал с дерева и написал. Нужно было вырезать чистый фрагмент коры, удалить лишние внешние слои. Существовал ли на новгородском торге писчебумажный ряд?  Едва ли. Хотя, кто знает… 

— Но все эти материалы были под рукой, поэтому они были доступны людям всех сословий, видимо. 

— Конечно. 

— И грамотны были тоже все, поголовно?

— Это, конечно, сильное преувеличение. По крайней мере в ранее время грамотность была распространена в первую очередь среди знати, а также купечества, которое тоже было заинтересовано в развитии такой коммуникации. Но действительно, в XIV в. грамотно было, вероятно, большинство горожан. Есть знаменитое письмо этого времени, где муж жене пишет «Отдай детей грамоте учиться» — и это среди обычных хозяйственных указаний. Письмо понемногу демократизировалось.  С этим, кстати говоря, связаны изменения в формуляре. В ранних грамотах мы довольно часто находим крест в начале письма или деловой записи. Это знак происхождения бытовой письменной традиции от традиции церковной. А в XIII-XIV веках крест в начале письма никто не ставит. С другой стороны, в адресных формах ранних писем находим слово «покланяние», это книжное, церковнославянское слово. А потом его сменяет обычный «поклон». То есть происходят какие-то изменения в характере бытовой письменной культуры, она понемногу утрачивает связь с породившей ее книжной традицией. 

— И становится доступной уже всем, и бедным, и незнатным? 

— Да. А сначала было не так. Ведь что мы знаем из летописи? В 1030-м году Ярослав пришел в Новгород и набрал триста человек детей «у попов и у старост», чтобы учить грамоте. Вот это и были первые авторы и адресаты берестяных писем — дети духовенства и знати. С этим ограниченным распространением грамотности, по-видимому, связано и то, что в ранних текстах мы довольно много персонажей можем идентифицировать с историческими лицами, в частности — с посадниками. Это связано с тем, что круг лиц, участвовавших в берестяной переписке, был сравнительно узок.  Но тем не менее он, конечно, исчислялся сотнями.

— А что для вас самое главное в грамотах? За все время, что вы работаете с ними.

— То, что это бесконечно интересное занятие. Всякий новый берестяной документ — это возможность непосредственного прикосновения к тому ушедшему миру, возможность его услышать. Представить этих людей. И задача правильно прочесть и интерпретировать этот текст — конечно, довольно ответственная. Не ту букву прочтешь — и окажется, что все не так. Помните у Брэдбери рассказ про бабочку? Тут, может быть, что-то похожее.

— Боитесь, что будущее может пойти по-другому?

— Такая опасность вряд ли существует, но надо помнить, что в прошлом лучше тоже совершать ошибок поменьше. 

Исследования берестяных грамот проводятся при поддержке Российского научного фонда (проект № 19-18-00352)

Писать о родном городе, уехав из него, и имея возможность теперь непредвзято смотреть на родные дали спустя годы — удивительное ощущение, словно рассказ о своих родителях, которые с возрастом молодеют и хорошеют. Вопреки законам физики и времени.

Итак, Минеральные Воды. Стоит ли сюда возвращаться или лучше уехать и забыть навсегда? Я выбрала срединный путь. Живу в Москве, но приезжаю на месяц-другой каждый год. Расскажу буквально всё, что знаю, так что быстро дочитать отзыв не получится.

Было и стало

Раньше, в советское время, город выполнял великую практическую функцию для городов-курортов КМВ— сюда прилетали и приезжали на отдых изо всех мест СССР, где только были аэропорты. Санатории буквально пахали на износ круглый год, понятия «высокий сезон», «низкий сезон» не относились к этому региону.

Поскольку такая огромная страна находилась за железным занавесом, выбор мест для отдыха был не особо разнообразен: Крым, Черноморское побережье, Кавминводы были ключевыми точками релакса, «золотым стандартом» куда можно было получить путёвку или приехать своим ходом, чтобы найти жильё на месте.

Впрочем, сдача недвижимости посуточно тогда не процветала, мягко говоря, поэтому на КМВ летели, как правило, с готовыми путёвками от профсоюзов. А это значит, что отдых был организованный, культурный, под наблюдением различных контролирующих «облико морале» товарищей)) Не без эксцессов, драм и адюльтеров, но всё это происходило за стенами лечебных учреждений, и поэтому никак не отражалось на местных жителях. С Адлером, Сочи, Туапсе, Анапой, где на улицах кипит жизнь 24 часа в сутки, не сравнить)))

Отрывных дискотек с пионервожатыми, как на Черноморском побережье, и разного прочего перепития чачи тут не наблюдалось, да и по сию пору это так. Разве что какие разборки нет-нет да и случатся между нашими дорогими ближайшими соседями из южных республик, у которых кровь кипит всегда, а возмущение требует немедленного отмщения, но это редкость уже.

В плане природы и чистоты воздуха Кавминводы действительно ничем не хуже Швейцарии, просто необходимо вложить в них достаточные средства и осовременить. И, надо сказать, регион потихоньку движется в этом направлении.

Но вернёмся к Минеральным Водам — точке исхода в этот санаторный рай — и проблемам, которые могут встретить туристы и переселенцы.

Что сейчас с туризмом?

Со времени СССР ничего не изменилось — город продолжает выполнять транспортную функцию, теперь, однако, преимущественно благодаря РЖД. Нет, аэропорт работает, но насколько же сократилось количество рейсов!

В советские годы, будучи маленькой, я жила на линии посадки, поэтому прекрасно помню, что самолёты спускались буквально каждые 5-10 минут —в памяти навсегда осталось, как выглядят их брюшки. Теперь же главным транспортным хабом стала Москва, откуда желающие пересаживаются на нужные направления. Поэтому и летают, в основном, самолёты Минеральные Воды — Москва, гораздо реже — Спб. Кроме того, то вводят, то закрывают экспериментальные рейсы в Екб, Пермь, Оренбург… А Турция, ОАЭ, Египет появились уже после СССР, и это, конечно, не регулярные рейсы, а чартеры, благодаря которым в аэропорту наконец-то появился магазин duty free.

Кроме того, Минводы стали небольшим таким пересадочным хабом для желающих по югу России — как правило, здесь можно улететь в Воронеж, Ростов, Адлер и т. д., но не на регулярной основе, надо смотреть расписание заранее, это не поезд, который будет наверняка.

Мой дом детства так и находится на линии посадки самолётов, но теперь, приехав, я слышу их не чаще, чем раз в два-три часа. Оно и к лучшему.

Зато ЖД вокзал вполне себе процветает — это узловая станция, на которой происходит много важных дел — всякие технические моменты, пересцепление вагонов и т. д. Хотя все поезда (кроме тех, что идут из Северной Осетии и КБР) выходят из депо Кисловодска, именно здесь через час их готовят к окончательному убытию в большую Россию. Поездов много, все забиты и в сезон, и зимой, потому что, как выяснилось, большинство путёвок в санатории ФСС скупает для различных категорий льготников, вот и едут они со всех концов нашей Родины. И это хорошо, регион без куска хлеба не останется.

Видимо, в Кисловодске и других ближних городах Кавказа нет смысла держать развитую ЖД инфраструктуру, поэтому Минводы обслуживают все проходящие поезда. Из-за этого любой состав стоит тут не менее 30 минут —неважно, уезжает он, или уже вернулся. Исключение — только заполошныйскорый двухэтажник Кисловодск — Москва, который выделяет на посадку ровно пять минут, и опоздать на него весьма легко.

Прибыв в город, отдыхающие садятся на электричку или немедленно берут такси. Погуляв по городу, они уезжают в разные санатории КМВ или по съёмным квартирам, а иногда и замахиваются на дальние поездки — Архыз, Домбай, Приэльбрусье и даже ещё дальше. Кстати, приятно поразило, как изменилась система такси в Минводах, которая раньше, в советское время, вызывала чувство бессилия наглостью водителей. Конечно, тут есть популярные агрегаторы такси с невероятно низкими ценами, но мне не понравилось. Водители злы из-за маленькой оплаты и рабского труда, боятся низкой оценки в приложении, иногда прямо не очень адекватны… В итоге нормальные водители-профессионалы договорились между собой и дали отпор агрегаторам, создав исключительно местную службу такси на КМВ, которая стала возить туристов, буквально их вылизывая. Сервис прямо уровня бизнес-класса, мне понравилось, когда поехала так однажды в Домбай. Конечно, есть и зазывалы в аэропорту и на вокзале, но это всё те же старые, добрые водители «в поисках лоха».

Вокзал ЖД и аэропорт выглядят приятно (можно взглянуть на них на Google Maps, я не рискнула фотографировать, говорят, что по советской инерции полиция такое не одобряет). Да, они небольшие, но чистые, современные, вполне пригодные для транзитного пребывания.

Вокруг вокзала постоянно обустраивается инфрастуктура, то разроют асфальт (ненадолго), то фонтан сделают, но всё это, принципе, во благо, результаты есть.

Как живут местные

Экология — ну, не Железноводск, конечно, машины всё-таки есть, но с Москвой всё равно не сравнить, воздух очень отличается в лучшую сторону. Никаких заводов, выбрасывающих неизвестно что в воду и воздух, никаких пробок на МКАД, насыщающих воздух газами.

Местные любят жаловаться «ах, вода так себе», но это — неправда. В Минеральных Водах просто великолепная, мягкая вода по сравнению с большими городами. За прошедшую зиму я просто угробила кожу московской водой, она стала шелушиться так, что никакие крема не помогают. А дома, просто несколько раз приняв душ, я восстановила её нормальное состояние без помощи косметологов. Более того, живя тут, я в жизни не ходила на разные уколы красоты и тому подобные поддерживающие процедуры. Всё это пришлось делать в Москве…

Негатив в отношении экологии — пожалуй, несознательность самих граждан. В городе есть огромная гора Змейка, сердце города. Рядом с ней проходит трасса, кажется, раньше она называлась «Ростов — Баку», но поскольку трасса как бы вынесена за город и имеет не особо насыщенный трафик, жители от её присутствия не страдают. А страдают они только от своих же собратьев.

На упомянутой Змейке, к примеру, народ обожает жарить шашлык, пить, веселиться, начиная с ранней весны и, невзирая на угрозу словить клеща, делает это круглые сутки. Городу это, в принципе, не мешает — наоборот, все особо яркие пьяные перфомансы проходят вне жилой зоны и это отлично. Но эти отдыхающие оставляют после себя мусор, из-за которого, приехав на шашлыки, приходится долго искать место для отдыха. Администрация рано или поздно убирает за этими свиньями, но их так много, что всё не убрать.

В центре города просто по-европейски чисто, но стоит зайти куда-то за дворы центральных улиц — и вот, вся наша культура до копейки — пластиковые бутылки, окурки… Слава Богу, что не шприцы, а в 90-е их валялось немало. Видимо, любители этой дряни вымерли, а у молодёжи такие вещи больше не модны.

Здорово, что открылись современные креативные кофейни, для любителей выпить что-то покрепче — не менее прикольные уютные пивные с различными сортами крафтовых напитков и закусок. Цены в последних гораздо ниже, чем в Москве, но надо знать, что стоит пить, а что так себе. Откровенно пьяных людей или бомжей в городе не видно, по крайней мере, не попадались пока. Раньше их было много, но, с началом 2000-х, они тоже куда-то подевались, как и шприцы.

В городе есть представительства всех онлайн-магазинов, несколько провайдеров интернета, неплохой торговый центр «Вершина», Fix Price и Four Price, гипермаркет семейный «Магнит», множество «Пятёрочек» и частных продуктовых магазинов. Из федеральных кафе есть «Додо» и «KFC», остальные местные, но весьма любопытные, многим приезжим, к примеру, нравится пиццерия «Толстый кот» — гораздо дешевле и ничуть не хуже. Суши и ВОК — тоже вполне на уровне, совершенно выглядят провинциальными кафе. Прочие «Макдаки» и «Бургер Кинги» к услугам желающих в соседнем Пятигорске, через 20 километров. В центре есть городской рынок, который работает здесь с лохматых времён, и ничего, ничего не меняется внутри, это поразительно. Здесь есть всё, даже секонд-хэнд, работающий с начала 90-х. Честно говоря, он напоминает со стороны точку торговли нелегальным оружием, а не уютный магазин-зазывайку, который должен развеять смущение посетителей. Впрочем, раз работает — значит, клиенты есть. Внутри рынка — буквально всё, что требуется в шкафу, в быту и на столе, это миниатюрная копия московского «Садовода». Думаю, оттуда товар и везут.

Фишка города — частные мясные магазины а-ля «Мясо у Миши», «Мясо у Володи» и т. д., где можно купить всё для шашлыка — копеечный, но прочный мангал, шампуры, уголь, специи для маринада и т. д. Да, шашлык очень популярен, я уже говорила об этом?)) Все, кто может — берут мясо и выезжают, или, на худой конец, жарят его во дворах, хотя с нового года это, вроде бы, запрещено.

И, в принципе, это хорошо, что не обязательно идти в кафе и переплачивать за то, что ты там находишься и надо скинуться на зарплаты официантов, аренду и прочее. В Минераловодском городском округе множество мест, помимо Змейки, куда можно выбраться отдохнуть, в том числе — речки, озеро, так что организовать спонтанный отдых легко, не говоря уже о том, что поблизости немало озёр и речек соседних городов. Лишь бы мусор собирали, да соблюдали технику пожарной безопасности — и пусть отдыхают люди. Но если устроить отдых в месте, где это не положено по закону, можно нарваться на нехилый штраф. А ещё — если поймают в окрестностях горы, собирающим цветочки, занесённые в Красную книгу. Штрафы реальны, рисковать не стоит.

Детей в городе много, очереди в садик вполне реальные, но всё же не такие, как в Москве. Да, кстати, и стариков много, и детей, а это редкость — как правило, бывает перекос в ту или иную сторону, но нет, здесь всех поровну. Отмечу, что это лишь визуальное впечатление, и данные городской статистики могут расходиться с моим мнением. Возрастные люди живут здесь дольше, чем в экологически неблагополучных местах, а молодые лихо рожают, несмотря на невысокие зарплаты.

Да, кстати, о зарплатах и ценах

Ну, невысокие они, что тут скажешь))) 20–25 тысяч рублей до вычета налогов на неквалифицированной должности а-ля продавец. 35 — это уже старший менеджер или директор филиала магазина. Инженеры и прочие, работающие по контракту с Москвой в той или иной сфере, получают больше, но, как правило, это проектная работа, а не постоянный оклад. С творческими вакансиями вообще всё печально, рынок насыщен креативщиками хотя бы благодаря бывшему Пятигорскому инязу (теперь просто Пятигорский Университет), поэтому таким специалистам можно попробовать себя только где-то в Пятигорске (там жизнь бурлит сильнее), либо переходить на удалёнку. Рынок труда Минеральных Вод легко отсмотреть на соответствующих хэдхантерских сайтах, там пишут абсолютную правду.

Услуги ЖКХ стоит дешевле, чем в Москве, но не намного. Дома убираются, не заброшены, за это честь и хвала коммунальщикам.

В городе больше частной застройки, нежели многоэтажек; углубившись во дворы, я ощущаю, что нахожусь в ухоженном городке на стыке культур. Советский Союз, Северный Кавказ, современная Россия — тут переплетено всё. Дома — только камень или кирпич, на худой конец, саман, обложенный кирпичом, деревянных строений нет вообще. Жители любят свои дворы и ухаживают за придомовой территорией не хуже, чем европейцы. Асфальт, правда, кое-где подводит, но не критично. Как не было его на этих участках 25 лет назад — так и сейчас не будет, зачем он уже нужен, все так уже привыкли.

Медицина

Вопрос непростой. Есть две больницы, городская и железнодорожная, неплохой роддом, женская консультация, а также несколько платных специализированных медицинских центров и лабораторий приёма анализов. Анализы изо всех лабораторий улетают в Москву и выполняются только там… Впрочем, «Биотест» вроде бы делает их в Пятигорске. Попасть по бесплатному талону к узкопрофильному специалисту довольно сложно, однако записаться к тому же терапевту по интернету вполне реально, более того, можно записаться и к другим врачам региона КМВ. Но поток пациентов велик, и мои родные предпочитают ходить к платным врачам без очереди. А железнодорожная больница — это, по сути, такой же платный медцентр, в котором право на бесплатное лечение имеют только пенсионеры РЖД и действующие сотрудники, а также члены их семей.

Сейчас закладываем фундамент для следующего года!

Начало зимы случилось волшебным — такие события прямо на старте!

Важно понимать, что как ты откроешь этот сезон, так всё и пойдёт дальше: с таким настроем, такими настроениями и смыслом.

Мы сейчас закладываем фундамент для следующего года. Вот и подумай хорошенько, что ты хочешь выстроить в предстоящем периоде — лачужку хилую, где будет дуть ветер, проходимцы шнырять туда-сюда и вечная грусть, либо же хочешь крепкий уютный дом с надежными дверями, что защитят от непогоды и ненужных людей?

Подписывайтесь на наш аккаунт в INSTAGRAM!

Всё только в твоих руках. Распоряжайся своими силами, энергией внутренней и той, что даётся Мирозданием, правильно. Не сопротивляйся ходу вещей, не превращайся в слепого котёнка, который не знает как жить и ловить мышек. Ты уже взрослый человек: умеешь читать, наблюдать, отслеживать свои настроения и ощущения. Не сопротивляйся тому, что по правде важно.

Солнце и Луна — это наши путеводители, источники, помощники, союзники и навигаторы, если правильно ими пользоваться.

Важно: коридор затмения сейчас закручивает вихри во всю прыть. Перед уходом он будет проверять всех на прочность. Многим от всей души захочется сойти с ума: учинять разборки, критиковать, заниматься ненужными расследованиями, вычислять давно всеми забытые подковырки и т.д. У кого-то поднимется внутренний страх и опустятся руки: захочется всё бросить, послать подальше.

Будь аккуратнее: не критикуй, не будь врединой, не провоцируй, не завидуй, не живи так, будто внутри тебя погасли все лампочки души и сердца.

Несмотря на то, что перед Новолунием энергия падает и хочется больше спать, Коридор затмений устраивает ловушки и со сном: бессонницу, желание нахомячиться перед ночью, а у кого-то и чего покрепче в себя запихнуть.

Держись. Не поддавайся. Всё пройдёт, и это тоже.

Такой период. Редкий, но важный и необходимый.

Солнечное затмение — это про страх чего-то нового, а, возможно, про трансформацию старого. Была лампа керосиновая, а стала электрическая, как говорится.

Представь, что было темно, а мы шли по коридору: разгребали хлам внутренний ментальный и внешний материальный, работали над собой, выкидывали подальше неработающие идеи, оставляли в мусорке ненужные желания и стопорящие мечты. Мы освобождали разум от критики, работая над собой.

Этот период и должен закончится светом, который нам дадут после затмения. Запустится новый жизненный цикл, а в нём будет происходить и дальнейшая перестройка всех твоих внутренних желаний, ценностей, намерений. Постепенно, согласно твоему собственному ритму и темпу.

Как прежде жить не выйдет, а вот по-новому — очень даже. Главное, не бояться и соблюдать внутреннее спокойствие.

Постарайся в эти дни и до 6 декабря включительно сохранять спокойствие. Представь, что ты в защитном таком волшебном пуховике-облаке, от которого отлетают все споры, неприятные разговоры, взвинченность других людей и их желание разнести всех в пух и прах.

Будь в этом облаке и не растрачивай энергию. Поработай с собой. Проведи время с пользой.

Что нужно сделать в Новолуние и накануне

Уборка. Ею мы занимались весь коридор затмений. Кто упустил момент, обязательно сделайте расхламление. Иначе всё, что ты не выбросишь и от чего не избавишься, будет потом расти и размножаться: ненужные отношения и выяснения, всякий хлам, дурацкие мысли, переживания и т.д.

Желательно сделать влажную уборку — протереть влажной тряпкой подоконники, все поверхности, полы.

Жги много свечей. Не жалей волшебного света. Если есть колокольчик — прозвени своё пространство, напитай его волшебными вибрациями звука.

Накануне Новолуния хорошо устроить ванную эфирным маслом (выбирай на свой вкус) и морской солью. Это очистит душу и физическое тело.

Создай себе волшебную аффирмацию. Это такая фраза, которая поможет тебе идти вперед. Фраза-путеводитель. Подумай, чего тебе не хватает, обо что ты постоянно спотыкаешься. Сформулируй и повторяй каждый день в течение 14 дней.

Например: если беспокоит финансовая сторона, то можно проговаривать примерно такое — мои финансы в полном порядке, я состоятельный человек, у которого все дела процветают.

Так как мы идём в новый период, проведи день Новолуния с пользой. Покажи, что ты готов к переменам, заботишься о себе, точно знаешь, что тебе нужно.

Хорошенько выспись. Утром прими контрастный душ. Сделай небольшую разминку. В субботу очень полезно не употреблять животную пищу, так что побалуй организм растительными витаминами и полезностями. Весь день проведи со светом внутри: ни с кем не ссорься, ничего не доказывай, не давай в долг и не устраивай сцен. Это твой день!

Составь план-намерение на ближайшее время, но ничего не начинай делать физически. Только на уровне подготовки и мыслей. Дай Луне и новому периоду запустить всю мощь своей энергии.

Декабрь — волшебный месяц. Пропиши, как ты проведёшь его с пользой для себя, своего здоровья и настроения. Какие милые сюрпризы подготовить на Новый год и прочее. Возможно, у тебя есть мечта попасть в парк или посетить выставку. Всё запиши в блокнотике или на листочек.

Не забывай всё писать в настоящем времени, будто это происходит уже сейчас.

Список оставь и вычеркивай оттуда по мере исполнения желаний пунктики. А в следующее Новолуние дописывай новые.

Ну и наше любимое: волшебная вода и кошелёк.

Накануне Новолуния поставь на подоконник любимую чашечку с водой, а утром выпей лунную воду, зарядившись энергией на весь цикл.

Положи кошелёк открытым в ночь на 4 декабря на подоконник, и пусть он полежит там хотя бы сутки. Дай ему зарядится. Естественно, кошелек должен быть не пустым: купюры, карточки, монетки.

Кстати, есть ещё такой ритуал чудесный: в тот вечер, когда ты впервые увидишь молодой месяц, возьми из заряженного кошелька денежку и купи что-то приятное для себя. В момент покупки, отдавая деньги, попроси их вернуться приумноженными.

По материалам: Просто Лю

Аннотация
Желание доказать свою «крутость» свойственно многим успешным людям.  И вот, азартная автомобильная гонка в городском потоке, оборачивается для главного героя неожиданным знакомством.

На встречу с клиентом и общее собрание дежурных групп Веталь опаздывал совсем катастрофически. Выбегал из торгового центра на всех парах, а на выходе вдруг остановился как вкопанный. У стеклянных раздвижных дверей, прячась под навесом от мерзкой утренней осенней мороси, сидел на своём посту Барс и вежливо посматривал на проходящих мимо него людей. Барс был пожилым котом с шерстью неопределённого грязного серо-коричневого цвета, но впрочем, довольно чистой, без колтунов, и хвостом средней степени пушистости. Он приходил сюда каждый день, не мявкал противным голосом, не путался в ногах, попрошайничая и ластясь, а просто садился у входа и терпеливо ждал. Знакомящихся с ним собак игнорировал, и даже самые скандальные шавки, обкладывающие неприлично каждую машину на парковке, на всякий случай держались от него подальше, озадаченные таким несвойственным уличным кошакам равнодушием и «непокобелимым» спокойствием.

Веталь, который в охранном бизнесе крутился давно и за свои неполные тридцать пять успел повидать немало, выдержкой кота восхищался и каждый раз, когда видел, покупал ему кулёк обрезков в мясном отделе супермаркета на первом этаже. А сегодня задержался в тренажёрке, дожидаясь своей очереди в душевую, и понимал, что в офис ехать придётся стремительно. Клиенты ждать не любят. Про кота вспомнил только сейчас. Представил себе, как торопливо проходит мимо него, отворачивается, делая вид, что не замечает обрадованного взгляда, и самому тошно стало. Кот, конечно, не упрекнёт, просто возьмёт и почапает себе голодным куда-нибудь через дорогу. Веталь вздохнул, чертыхнулся и побежал в супермаркет.

Когда вернулся, кот был ещё на месте, но уже не один. Какой-то мелкий пацан в бордовой кепке, чёрной косухе с тиснёным орлом на спине и сползающих с худой поясницы джинсах выкладывал коту в миску куриную печёнку. Кот заинтересованно наблюдал за процессом. Веталь мазнул взглядом по светлой полоске голой спины между краем куртки и ремнём и со смешанным чувством ревности и разочарования смотрел, как кот аккуратно приступил к еде. Пацан вытер руки салфеткой, поднялся, поддёрнул широкие штаны и направился в сторону парковки.

«Вот тебе, обжирайся» — вывалив коту в ту же миску обрезки, Веталь помчался к своей машине. Опаздывал он уже непростительно.

Маленькую белую «Корсу» он подрезал перед светофором на въезде в город, а перед этим догонял её на трассе. Дождь прекратился, асфальт подсох, «Корса» держала ровно сто сорок и начала вытормаживаться только недалеко от поста ДПС. Спешащий Веталь сунулся налево прямо у неё перед носом, мысленно выругал себя — вроде и не сильно неправ, но поворотник включить не успел. В панорамке увидел возмущённый жест водилы через лобовое стекло, но долго не раздумывал, рванул на мигающий зелёный, примеряясь сразу же уйти в левую полосу, и понял, что недооценил — ни машинку, ни водилу. Белый опелёк легко обходил Веталя на повороте, нагло не пуская его в левый ряд, потоптался рядом, будто насмехаясь, и стартанул с благородным рыком, оставляя Веталя далеко позади. Веталь потерял время на обгоне тянущегося впереди крузака, притопил и догнал зарвавшегося гонщика на следующем светофоре. Благо машин на трассе было немного. Встал рядом, покосился и столкнулся с весёлым взглядом из-под козырька бордовой кепки в приоткрытом окне. Совсем молодой пацан пялился на него из-за руля и нагло улыбался. Никак спецом погонять решил. «Ну ты у меня сейчас получишь, мелкий говнюк», — подумал Веталь и прямо из третьего ряда рванул наперерез, оттесняя соседа вправо, к повороту на развязку-бабочку. До следующего светофора уверенно шёл первым, аккуратно перестроился за новеньким «Транспортёром» и совершенно неожиданно обнаружил «соплю», как он мысленно обозвал машинку и пацана вместе с ней, слева по борту. В открытые окна на водительской и пассажирской дверях гремел «Раммштайн». На этот раз Веталь разглядел и белую выкрашенную чёлку на глазах, и чёрные колечки серёг, и вставочку наушника гарнитуры. «Неужто баба?» — изумился Веталь. Он, конечно, видал на своём веку дам, которые неплохо рулили, и уважал мастерство, если оно обнаруживалось, но тут манера была совсем другая. Слишком уж уверенная, если не сказать — наглая. «Мажорская», — обозвал Веталь. Не по машинке. Машинка на мажорскую не тянула. «Надрать бы тебе задницу, да, видно, некому», — с бессильной злостью подумал Веталь, когда пацан резво стартанул на жёлтый, встал сначала спереди в ряд Веталя, а потом пошёл играть в «шахматку» среди неторопливо ползущих в своих рядах машин, резко и чисто перестраиваясь до самого следующего светофора. Веталь осатанел. «Спорт-режим! Вот же сука!» — наконец до него допёрло. «Сопля» со спорт-режимом, да ещё наверняка подшаманенная и чипованная, оказалась интересным нежданчиком. Подкатился неторопливо, пристроился в хвост и даже порадовался — машинка сорвётся шустро, а там по прямой Веталь его сделает. У Веталя всё-таки не тазик с запчастями, а мерс Е-класса холёный, любимый, мощный, с движком на четыре и пять и табунком благородных лошадок под капотом, которые плебейской «сопле» не снились и в самых эротических снах. На хрен, правда, ему в городе столько лошадей, он особо не задумывался, зато в салоне в столичных пробках можно жить сутками с полным комфортом.

Веталь с довольным видом глянул в зеркало. Пацан отстал, тянулся в том же ряду машины за две и в стороны не рвался. «Ну успокоился, и слава богу», — подумал Веталь. До офиса было рукой подать. Отвлёкся на звонок. Секретарша Маша напоминала, что клиенты уже на подходе. Веталь сообщил, что он уже на подъезде, посмотрел по зеркалам и прихуел от увиденного — белый опелёк вывернулся из-под медленно ползущего троллейбуса, ринулся в образовавшийся просвет, лихо обскакал по правому ряду два неповоротливых «Лексуса» и встал рядом с Веталем на светофоре. Ещё и подгазовал, сука, провоцирующе. Веталь еле сдержался, чтобы не рвануть на красный. Вот из-за таких вот всадников апокалипсисы на дорогах и случаются. Но то ли пацану надоело, то ли торопился куда-то, только из своего правого ряда он вдруг резко ушёл в поворот на проспект, не забыв на прощание посигналить скрипнувшему зубами Веталю. «Я тебя запомнил, паршивец» — Веталь злорадно улыбнулся. Память у него была профессиональная, ментовская и подводила его редко. А по номеру машины знакомые ребята в госавтоинспекции любого человечка ему пробьют.

Утренний эпизод с гонкой и настроение поднял, и адреналина в кровь плеснул. На встречу Веталь успел, договор с клиентами обсудил. Все остальные дела в этот день сами делались. На вечер Веталь запланировал подъехать в один клуб, что недавно на охрану взяли. Клуб был с определённой репутацией, и если бы не совладелец, давний друг и сослуживец, Веталь бы связываться не стал. Клиент платил по договору неплохо, парни на выезды выезжали исправно и в охране дежурили добросовестно, но Веталь всё-таки решил сам проверить. Подождал, пока рассосутся вечерние пробки, и поехал.

Припарковался за высотным зданием на служебной стоянке, вышел и не поверил своим глазам. Прямо напротив него, возле заднего крыльца, забравшись двумя колёсами на тротуар, стояла белая «сопля».

«Ё-моё! — Веталь сам не понял, чему так обрадовался. — Это судьба!»

На хозяина машины ему указал бармен Вася.

— Это Лерка. Он у нас по вечерам сменным барменом подрабатывает. Но сегодня выходной у него, так что тусит здесь просто.

Пацан прыгал под сценой, на которой выступала какая-то местная группа. Когда руки вверх поднимал, рукава широкой кофты съезжали к плечам, а нижний край задирался, обнажая поясницу над поясом широких штанов. Ту самую, которую Веталь уже видел утром, когда кота под торговым центром кормил.

— Тоже из ваших?

— Из наших. А ты что, подкатить решил? — Вася невесело рассмеялся. — Дохлый номер. Его парень год назад разбился. Стритсракер хренов. Так Лерка с тех пор никого не подпускает. Месяц назад только из берлоги своей выполз, на людях появляться начал. Пацаны говорят, сам гоняет так, как будто к Егору на тот свет собирается.

Веталь не мог не согласиться. Сегодня утром сам убедился. Только благодаря ему на работу вовремя и добрался.

Лерку он отловил на выходе из туалета. Дождался, пока тот руки вымоет. Лерка насторожённо косился на него в отражении зеркала над раковиной. Сквозь стены громко бухала музыка. Следующая группа, видать, на сцену вышла.

За дверями Веталь легко обхватил не ожидающего нападения пацана за шею, и не обращая внимания на полузадушенный писк, вытащил на улицу. Охрана начальство в лицо знала, препятствовать не стала. Возле машины ослабил хватку, но совсем не отпускал.

— Твоя? — спросил он весело, ткнув пальцем в «соплю».

— Моя! — Пацан брыкнулся в безуспешной попытке вырваться, смотрел перепуганными, ошалевшими глазами.

— А вон та — моя! — Веталь кивнул на свой мерс напротив. — Узнаёшь?

Пацан шмыгнул носом, ещё раз дёрнулся обречённо, но Веталь за капюшон держал крепко. Да и силы были неравны. Тот в своей безразмерной толстовке болтался как поплавок.

— Тебя кто водить-то так учил, лётчик-залётчик? Ты ж в случае чего и сам улетишь, и ещё кучу народу с собой прихватишь, придурок!

Веталь не понаслышке знал, что вот такие недавние школьники, насмотревшись «Форсажей», наигравшись в приставку, и разбиваются на хуй, пересев на машину, и правильно делают. Естественный отбор ещё никто не отменял.

— Пусти! — Лерка рванулся. Безнадёжно. Веталь держал крепко. — Никуда я не улечу. Я, между прочим, в автошколе экстремальное вождение преподаю!

— Инструктор, что ли? — изумился Веталь. — А ну-ка, давай садись… Покажешь, что умеешь.

Пацан высвободился, недовольно дёрнул плечом, топтался, недоверчиво смотрел на Веталя снизу вверх тёмными глазами из-под белой чёлки.

— Не дёргайся. Бак бензина я тебе куплю и покатушки оплачу, экстремал хренов. Как звать тебя?

— Валерий, — буркнул пацан, кликнул сигналкой и распахнул водительскую дверь. — Садись.

— А меня Виталий Сергеевич, — насмешливо представился Веталь, усаживаясь на пассажирское сиденье.

Водить Лерка действительно умел. Хорошо, улицы в этот час полупустые были. Пару раз Веталь даже едва сдержался, чтобы не рыкнуть что-то под руку, но пацан за рулём выглядел уверенно, ситуацией владел, полицейские посты нюхом чуял.

— Ну ты даёшь! — Веталь не скрывал восхищения, разглядывал парня сбоку. Тот в профиль на птицу похож был со своим острым носом и упрямым подбородком и чёткими, словно нарисованными губами на бледном лице с тёмными пятнышками веснушек в западинках на щеках и на высокой переносице. И на запястья посматривал — худые, мальчишеские совсем, по сравнению с широкими кистями, уверенно и крепко сжимающими руль. Ночной город летел вокруг и мимо, разворачивался разноцветной каруселью, огнями фонарей и неона, сотнями окон, тёмным небом и мокрой лентой асфальта. Веталя отчего-то с головой накрывало ощущением праздника.

— Ты не смотри, что она мала́я, — рассказывал Лерка влюблённо. Машинка, и правда, и снаружи, и внутри была вылизана дочиста, и пахло в салоне чем-то приятным. — Она в спорт-режиме всех рвёт. Лёгкая, приёмистая. Эти сараи ваши пока разгонятся. А мы её протюнили как надо, так там никто и не подозревает, что́ у неё под капотом.

— Кто это — «мы»? — неосторожно спросил Веталь и тут же пожалел. Лерка скис, нахмурился.

— Напокупают себе тачек дорогущих, а водить купить жлобятся, — буркнул он, обходя неторопливую «Ауди», едущую между рядами с одной включённой фарой.

На заправке пили кофе и ели хот-доги с баварскими сосисками. Лерка снял кепку, стал совсем лохматым и смотрелся уже подуставшим, побледневшим, но разговорился.

Рассказывал Веталю, что живёт один. Семьи нет. Родители разошлись, когда Лерке года три было. Отец помогал, пока не помер. А мать замуж вышла и уехала за бугор куда-то. Была бабушка, да два года назад умерла, квартиру Лерке отписала. Там и обитает. Учится в автодорожном, работает… О том, кто водить учил, не стал рассказывать, но заметно было — домой ему не хотелось.

Веталь слушал, думал о своём, давнем, полузабытом почти, а потом сказал:

— У меня к тебе предложение. Давай иди на работу ко мне. Мне такие водилы ой как нужны. Машину дам нормальную. На механике так сможешь?

— На механике я ещё лучше могу, — похвастался Лерка, и глаза у него вдруг вспыхнули интересом.

— Только ты меня домой отвези, вот как сейчас катал — с ветерком.

Лерка глянул с сомнением:

— А мерс твой возле клуба?

— Мерс я завтра заберу.

До дома Веталя действительно доехали с ветерком.

— Может, поднимешься со мной? Чаю выпьешь?

— У меня завтра после обеда занятия с клиентами, пока доеду… — Леркин голос звучал неуверенно, и Веталь понял: надо додавить.

— Пойдём. Заодно все детали обсудим.

Спорить с будущим работодателем Лерке не захотелось.

Веталь свой дом любил и редко кого сюда звал. Для секса другие места были, надёжные, безопасные, ни к чему не обязывающие. Дом — это для друзей, для родителей, для семьи. С семьёй, правда, у Веталя не сложилось. С женой развёлся, ещё когда полиция милицией называлась, а он, будучи неоперившимся опером, только начинал на районе авторитет поднимать. Ну там понятно всё было. С такой работой он бы сам от себя сбежал. От себя и от работы. Ну и задерживаться в органах после ухода Марины не стал. А интересы у него ещё с третьего курса академии разнообразием отличались.

На кухне заварил любимый китайский мудрёный чай в прозрачном чайничке. За толстым стеклом в кипятке медленно распускались, разворачивались белые цветы.

Лерка неловко примостился на табурете за столом, опёрся на локоть, тёмными глазами поблёскивал из-под медных ресниц. Веталь только сейчас, когда чай по кружкам разливал, разглядел светлую рыжину в отросших вихрах на висках и на шее.

Лерка куртку не стал снимать, только кепку на колени пристроил, сгорбился над столом, когда чай пил и вкусно хрустел печеньем. Веталь потянулся через него якобы за салфеткой, ненароком прислонился коленом, перехватил ладонью дёрнувшийся острый подбородок и поцеловал. Глубоко, нежно, медленно…

Губы были горячие от чая и пахли жасмином. Лерка вздрогнул, напрягся, но Веталь придержал его за плечо, запрокинул голову, запустил пальцы в выбеленный чуб. Лерка всхлипнул, поддаваясь, сам просунул руки под футболку. Задрожал. Веталь думал о том, как давно этот мальчишка был один.

— Останешься на ночь? — мурлыкнул прямо в губы. Лерка смотрел тёмными глазами, кивнул.

Веталь подхватил его под тощие ягодицы, чувствуя, как обнимают бёдра Леркины ноги, тёплой ладонью гладил по голой пояснице, там, где штаны сползали и майка задиралась. До кровати донёс на себе, мимолётно поражаясь лёгкости, почти птичьей хрупкости. «Ох и откормлю я тебя, парень, дай только время!» — думал Веталь, одной рукой стаскивая с Лерки джинсы вместе с трусами, другой возясь со своей ширинкой.

— Устал… Устал… — повторял Лерка со стоном, подаваясь вперёд резко и сильно, обвивая Веталя худыми руками и ногами, заставляя того вжиматься глубже, так, что самому становилось не то больно, не то страшно, что уж про Лерку говорить.

— Отчего ты устал, радость моя? — шептал прямо в пересыхающий рот и зажмуренные глаза целовал.

— Один… — Лерка прикусил зубами плечо, завыл-застонал до слёз, вынуждая Веталя наваливаться всей тяжестью, стиснул руки на загривке, ногтями впивался в плечи. Кончал так, словно наизнанку выворачивался. Веталь чуть не свихнулся от одного взгляда на него, и сам последовал почти сразу, не в силах больше сдерживаться. На втором заходе щадил, сам уже придерживал подвывающего от удовольствия голодного Лерку, растягивал кайф и свой, и его, доводил медленно, отодвигая финал сколько мог. Всё равно показалось — надолго не хватило обоих.

Потом уже в рассветном полумраке менял простыни, обтирал сонного Лерку мокрым полотенцем, заворачивал в одеяло, обкладывал подушками, прикрывая от сквозняка. Окно старался недолго открытым держать. Лерка отрубился сразу же, игнорируя все манипуляции и прикосновения Веталя. Заснул так крепко, что Веталь даже волноваться начал.

Субботнее утро было спокойным, тихим, долгим. Будить парня жалко было, но Лерка к двенадцати сам проснулся. Прошлёпал через кухню в душ, насторожённо и смущённо поглядывая на развеселившегося Веталя. Тот не выдержал, снял сковородку с плиты, отодвинул тарелку со стопкой исходящих паром блинов и сам полез к нему в душевую кабину. Смеялся в мокрое счастливое лицо, оглаживал бока и болезненно вздрагивающие под струями воды костлявые плечи, трогал губами до синяков зацелованную шею.

— Пойдём на кухню, блинами кормить тебя буду. С вареньем.

За мерсом на клубную парковку доехали быстро. Хохотали над водилами, провожающими возмущёнными гудками чересчур шуструю «соплю», удивлялись, куда всем нужно в выходной день на машине. Есть же метро в конце концов…

— Я завтра в Троицк к родителям сгоняю. А ты набери меня в понедельник с утра. Я скажу, на какую базу тебе подъехать. — Веталь положил в бардачок визитку, чмокнул зажмурившегося от радости Лерку в нос, проводил взглядом удаляющуюся машинку.

Лерка не позвонил ни в понедельник, ни во вторник. В четверг злой и невыспавшийся Веталь впервые за несколько месяцев не обнаружил кота на выходе из торгового центра. Кот не появился и на следующий день. Как и Лерка.

«Ну и пошёл ты на хер, придурок. Значит, переспал с голодухи, и хватит? Не понравилось, ну и хуй с тобой, олень недокормленный», — злился Веталь. На кота злиться не получалось — жалко становилось. Сгинул, наверное, под колёсами такого же козла придорожного, как Лерка. Кошачья судьба такая — неверная.

Потом мозги заработали. Съездил в клуб, проверил охрану, сигнальные кнопки, сервисников погонял своих, заодно бармена Васю осторожно поспрашивал. Лерка в клубе не появлялся. Тогда Веталь плюнул и позвонил своему другу из ГИБДД, попросил номера «сопли» пробить. Память профессиональная редко подводила.

— Так в ДТП она числится. Водитель погиб на месте. Пассажирка его тоже. Молодой парень лет двадцати. Гонял ночью по трассе, ну и догнал встречного. Тот, что на бусе был, лёгким испугом отделался, морду только подушками помяло, а этот в посадку кувыркнулся и об дерево приложился. Это ж не рамный джип тебе — скорлупка. — Веталь выслушал, не перебивая, поблагодарил. До вечера как-то дотянул. Приехал домой и обнаружил, что ни в баре, ни в холодильнике выпить нечего. Долго матерился, пока опять обувался и влезал в куртку, благо мерс прогретый стоял. Супермаркет в торговом центре работал круглосуточно.

Погрузил в корзинку водку и сок. От еды воротило. Дома огурцы-помидоры маминой закатки водились. В прошлое воскресенье родители щедро консервацией нагрузили. Стал в очередь в кассу. Народу в такой поздний час было немного. Вывалил покупки на ленту прямо за горкой кошачьих консервов и пакетом с пельменями, поднял взгляд и обомлел при виде затылка с вихрами отросших волос и тиснёного орла на знакомой косухе. В каком-то заторможённом ступоре смотрел, как Лерка за кассой складывает покупки в пакет, и поверить не мог. Шагнул следом и на глазах изумлённой кассирши и охранника схватил за шкирку не успевшего даже подумать о сопротивлении Лерку, выволок из магазина и затолкал перепуганного пацана в мерс.

— Только попробуй мне свалить, — пригрозил на всякий случай, захлопнул дверцу, пиликнул сигналкой. Вернулся к кассе быстро, с трудом переводя дыхание, забрал водку и пакеты с соком. Назад к машине почти бежал. Сел за руль, оглянулся на притихшего рядом на пассажирском сиденье Лерку.

— Та-ак… — Угрожающе посмотрел в озадаченное и недоверчиво обрадованное лицо. — А ну-ка, объясни мне…

И задышал глубоко, успокаиваясь. Лерка неуверенно улыбался.

Домой поехали к Лерке. Тот упёрся — объяснял жалобно, что у него дома животина некормленная. Из-за животины Веталь и сдался, хотя больше всего ему хотелось запереть Лерку у себя в спальне и не выпускать из постели ближайшие сутки-двое. По дороге тот, горестно всхлипнув, рассказал, что «соплю» взял на выходные покататься его дружбан. Девушку свою мастерством впечатлял. Лерка всё равно никуда до понедельника не собирался. Так визитка Веталя в бардачке «сопли» и сгорела, а потом — полиция, расследование, экспертиза, похороны…

— Девять дней вот в воскресенье. — Лерка тяжело засопел, сдерживая слёзы. — Я уже знаю, как это… Помогал…

Веталь сжал его колено под захрустевшим пакетом с продуктами, погладил сочувственно.

Пока поднимались к Лерке на пятый этаж, едва сдерживался, чтобы не лезть обниматься, смотрел, как под курткой двигаются плечи и вздрагивают пальцы с ключами, когда тот входную дверь открывал и включал свет в крохотной прихожей.

Из-за поворота коридорчика, ведущего на кухню, щурясь на свет, совершенно беззвучно вырулил серо-коричневый пушистый кот, застыл, насторожённо принюхиваясь, рассматривал Веталя заспанными окосевшими глазами, потом сел посреди прихожей, обернув хвостом передние лапки.

— Барс! Ты ж моя девочка! Откуда ты взялся-то, а?! — выдохнул Веталь, опускаясь на корточки рядом с котом. Протянул руку, погладил лобастую морду между ушами.

— Чего это он — девочка? — удивился Лерка, перешагивая через них и затаскивая пакет в кухню. — Его, вообще-то, Тихон зовут.

— Откуда он у тебя? Я думал, пропал совсем.

— Забрал. — Лерка откупоривал консервы, накладывал в нарядную миску кошачий корм. Кот благодарно потёрся ухом об локоть. Неторопливо принялся за еду. — Зима скоро. Под магазином тяжело ему придётся.

Потом они, не чокаясь, пили водку из хрустальных бабушкиных рюмок с резным узором на тонких стенках, и говорили, говорили… Кот деликатно чавкал кормом над миской… Потом Веталь тащил захмелевшего и засыпающего прямо на столе Лерку в комнату на диван и сам устраивался рядом под пледом, обнимал со спины, гладил жёсткие рёбра и тощий живот, упирался лбом в заросший затылок, слушал тихое носовое посвистывание. Потом пришлось подвинуться и дать место коту, притопавшему прямо по их сплетённым под пледом ногам. Тот долго толкался, устраиваясь тёплым клубком между животом Веталя и Леркиной спиной с выступающими под тканью футболки острыми позвонками, а улёгшись наконец, заурчал привычно, мирно, успокаивающе.

— Ну вот мы и дома с тобой. — Веталь погладил кота и покрепче прижал тревожно засопевшего во сне Лерку, чувствуя неимоверное облегчение где-то в районе солнечного сплетения. — А за руль я его больше не пущу, не переживай. А то останешься сиротой. И я с тобой вместе. Не надо нам больше таких «соплей».

Кот яростнее затарахтел под широкой ладонью, соглашаясь с Веталем по всем пунктам.