Читать рассказ волшебная книга

Когда он проснулся, мамы уже не было. Со стены привычно смотрел герой-культурист кинобоевиков с обнажённым мечом в руках. Тим протёр глаза, медленно встал, сунул босые ноги в тапочки и направился в ванную. Голова уже прошла и озноб тоже, но слабость после вчерашнего недомогания ещё оставалась во всём теле. Тим чистил зубы, смотря на своё отражение в зеркале. Хорошо бы ему побольше мускулов, вот как у этого на плакате – да это же теперь раз плюнуть! Сейчас он посмотрит в магическую книгу – и пожалуйста, всё будет в лучшем виде. Тим выплюнул воду, которой поласкал рот, и кинулся было в свою комнату, но сразу же ни с того ни с сего вернувшаяся боль отдалась в висках. Тим сжал их руками. «Так, стоп, нет, пока ничего не надо, – думал он, – только завтрак и покой». Боль мгонвенно куда-то ушла, наполнив странным осадком ещё слабое после вчерашней неожиданной болезни тело. «Что это со мной? » – думал Тим. Надо взять себя в руки. Он будет сейчас завтракать – и точка, а книга подождёт! И будет ждать до тех пор, пока Тим не определится в своих фантазиях. Тим прошёл на кухню. На столе, как и всегда, когда мама уходила рано на работу, под салфеткой был оставлен завтрак. Тим налил себе ещё теплое какао и пододвинул тарелку с двумя бутербродами. Из под тарелки торчала записка. «В школу позвонила, завтракай, ни о чём не беспокойся, к обеду приду! Не смей никуда выходить. Мама».
 

Тим жевал бутерброды, запивая их сладким какао из большой чашки. Мысли всё время возвращались к волшебной книге. Теперь, когда сознание мальчика снова стало ясным, к нему вернулась способность мыслить логически. «Так, – решил он, – начну читать сначала. Смешно же, если сейчас первоклассник, не умеющий читать, получит мой учебник по физике. Что он там поймёт? Ничего! И я не пойму сейчас физику старшеклассников. Поспешишь – людей насмешишь; захотев всего, не получишь ничего – надо умерить жадность в глазах и мыслях и всегда, даже занимаясь магией – нет: тем более занимаясь магией, хранить трезвую голову. Я ещё в самом начале пути, а бросился, как в омут, за своими глупыми мечтами – и получилось, что, не зная толком, как использовать магию, слёг вчера в постель. Всё я смогу! Вот только не надо спешить! Судя по всему, это не так-то просто. Поэтому надо читать дальше. – сделал Тим правильный вывод. – Что это было вчера со мной? Наверное, что-то вроде золотой лихорадки. Как в кино, когда пираты не могли разделить золото и начинали драться друг с другом! Наверное, что-то вроде умственной лихорадки, я тоже сразу захотел всего».
 

И, наконец успокоившись и наевшись, всё еще вспоминая о вчерашнем уроке, Тим уверенной поступью прошагал в свою комнату с твёрдым намерением быть последовательным не только в изучении магии, но и во всей своей дальнейшей жизни.
 

Тим внимательно прочёл первые страницы и, напряжённо смотря перед собой, попытался осмыслить прочитанное. К его удивлению, оно не показалось ему достаточно интересным. Дорн Бэли описывал способ выделки пергамента, пошедшего на страницы книги, кожу и метод тиснения, задействованные при изготовлении обложки, приготовление клея, присоединяющего листы фолианта к корешку. Многочисленные химические формулы, в которых мальчик ничего не понял, для описания процессов обрабытывания кожи. Инградиенты, чертежи сложной машины для прокрутки и отжимания прегамента, специальный ритуальный нож, которым на раме надо было нарезать приготовленное на листы, способ его заточки. Это было единственное, что Тим запомнил с первого раза. Затачивать нож предписывалась от острия к рукояти – и никак не иначе. Тим зевнул во весь рот. «Словно на скучном уроке, – подумалось ему, – и не знаешь, как в дальнейшем пригодятся тебе полученные знания». Тим сконцентрировался и, поборов сильное желание перевернуть сразу несколько страниц, прочитал всё сначала, пытаясь вникнуть в каждое слово. Так, а что же формулы? Он потёр виски. Действительно, что делать с ними? «Придётся учить наизусть», – вздохнул Тим, достал из портфеля школьную тетрадь, вырвал из её середины чистый двойной лист и аккуратно переписал туда формулы из волшебной книги. «Надо будет спросить учителя, что всё это значит, – решил Тим. – Или же оставить на потом, на следующий год, когда начнём проходить химию. Ну а пока… » Тим взял в руки листок и, расхаживая по комнате забубнил себе под нос: «С 18 Н 38, 2 Н 2 О, С +…, t – столько-то… » – и так далее, то и дело закрывая глаза, чтоб не видеть написанного, и открывая их – чтобы свериться с оригиналом…
 

За этим занятием и застала его мама, вернувшаяся к обеду домой.
 

– Занимаешься, молодец! – похвалила она его, мельком заглядывая в тетрадку. – Ну, как мы себя чувствуем? – Мама ловко сунула ему подмышку невесть откуда взявшийся в её руке градусник и усадила Тима на кровать. – Что это: физика, химия? Уже и такое задают? – удивлённо произнесла она, разглядывая исписанный формулами лист. Конечно, огромную книгу на столе она не могла не заметить и, заинтересованная, подошла к фолианту. – Это что? Закорючки одни… – Женщина переворачивала одну за другой тонкие страницы со светящимся в свете лунной лампы шрифтом. – Что это у тебя? Манускрипт Войнича, что ли?
 

Тим сжался, сидя на кровати, больше всего на свете ему не хотелось сейчас объясняться с мамой и рассказывать ей о тайном знании четырёх стихий. «Ох, – обречённо вздыхал он, с тревогой наблюдая за родительницей у письменного стола. – Что же соврать? Как объяснить? » – беспорядочные мысли крутились у него в голове. И тут до него дошло, что мама не может прочесть текст!
 

– Кто это, интересно, всё тут закорючками расписал? Делать, что ли, было нечего? Это же хороший альбом для рисования был бы… – Мама захлопнула книгу, подошла к сыну и вынула градусник: – Так, температура в порядке! Я сейчас суп сварю, как ты любишь, ну а потом вкусняшки, я принесла, но строго только после! » – и, шутливо погрозив пальцем, женщина вышла из комнаты, оставив Тима в полном недоумении.
 

«Она не смогла это прочесть, она не смогла это прочесть! » – Тим одним прыжком соскочил с кровати и, захлопнув дверь, подбежал к письменному столу. Как же так, ведь он сам читает это без проблем! Тим листал страницы: ну вот, всё в порядке: вот тут о лампе, тут о пергаменте. И тут… словно живой в памяти встал Грин. «Увидеть её может далеко не каждый, а уж прочесть – тем более», – отчётливо прозвучал в голове Тима умудрённый проведёнными рядом с книгами годами голос.
 

Тим второпях перевернул страницу и тут же увидел ответ на все свои вопросы.
 

«Ещё в глубокой древности, до великого смещения, исследовали мы строение мозга человеческого. И узнали мы, что всё извне простейшем двоичным кодом в наш мозг подаётся. И на основе этого вывели ученые уникальную систему записи, позволяющую мысли передавать от одного человека к другому вне зависимости от языка его родного. Но длинным слишком делом было всё то на бумаге отображать – поэтому и упростили мы код исходный, заменив комбинации чисел символами специальными. Коль богат человек энергией сознания – маной, то сразу поймёт, что написано здесь, ну, а коли беден, то грамматику кода сего учить надобно. Сию систему записи мы кодом ментальным нарекли».
 

Тим бегло просмотрел таблицы символов. Вот они, закорючки, которые мама тут увидала! Он моргал и смотрел на страницы под разными углами – всё стало ясно: вот так смотреть – текст, вот чуть-чуть сконцентрироваться – уже и код виден, то есть закорючки… «Интересно, надо ли их тоже наизусть заучивать? » – подумал Тим и продолжил чтение.
 

«Помни, что энергию твою этот код поглощает, – не перелистывай страницы без дела, а учи всё прилежно и по порядку. Книга сама всё тебе подскажет, заговорена она мною. Если будешь с пятого на десятое перескакивать, всё пытаться за один час усвоить, то только энергию свою без смысла растратишь – обернётся это для тебя утомлённостью, болями, а то и привести к помутнению разума может, или даже переходом в мир иной всё закончится».
 

– Так вот в чём дело было! – догадался Тим.
 

«Также знай, что книгу мою человек разумнейший править может и мыслями своими умными всегда дополнить. Перо для этого между страниц книги сей найдёшь, а чернила сам сделай. Возьми для этого воду затхлую с землёй и тиной, сажу добавь и грей смесь эту при лунном свете до кипения на огне; как закипит, скажи заклинание сие:
 

Я землю сыплю в сей сосуд,
 

С водою сажу добавляю,
 

И в пламя эту смесь внесу,
 

Чтоб, своим жаром опаляя,
 

Огонь чернила заварил.
 

Возьму их твёрдою рукою –
 

И то, что разум мой хранил,
 

Строкою ляжет за строкою.
 

Осторожен будь: это заклинание трёх стихий силы огромной требует, поэтому будь здоровьем полон и если одного раза недостаточно будет, то повторяй до тех пор, пока огонь, земля и вода свой танец не исполнят.
 

Затем в бутыль хрустальную чернила перелей, и тут же под луной сии слова скажи:
 

Посеребри, о лунный свет,
 

В бутыли смесь своим сияньем.
 

Достойный я найду ответ,
 

Мой мозг наполнен тайным знаньем
 

Сгрудившись мрачною толпой,
 

Химеры сгинут и сомненья,
 

На белом чёрною тропой
 

Пред мною лягут откровенья.
 

Тотчас лунный свет в чернила сойдёт, засветятся они, нечитаемыми для непосвящённых станут строки, написанные ими, тайны записи только избранным откроются – так и получишь всё необходимое. Только помни об одном: верно книгу правь, ответственность за будущее на тебе будет – не вводи потомков в заблуждение ни невежественностью, ни глупостью своей».
 

Тим перевернул и потряс книгу, еле удерживая её за раскрытую обложку, – и на стол выпало небольшое перо. Тим осторожно покрутил его в руках, оглядывая со всех сторон. Перо как перо – интересно, чьё? Наверное, гусиное, а, может быть, ещё какое… Жалко, что он в этом не разбирается, ну да ничего, спросит на биологии.
 

– Тим, ну идёшь ты есть, наконец? Сколько звать можно! – донёсся до него с кухни рассерженный голос матери. Тим вздохнул, засунул перо назад в книгу, закрыл её и, убрав всё под кровать, пошёл на кухню.
 

— Все выключили звук на телефонах? — в десятый уже раз спрашивала бригадир Кристина, — Этот режисер не выносит постороннего шума на площадке. Шипит даже на тех, кто громко моргает.
 

Площадкой служил тихий двор-колодец и над ним безраздельно царил ноябрь: промозглая морось.
 

Актеры массовых сцен, насквозь промокшие и продрогшие, с нетерпением ожидали команды «На сегодня всё. Всем спасибо». Теплого автобуса в этот раз не подали и греться было негде.
 

После раздражающих, бесконечно долгих перестановок камеры и света, суетливых указаний персоналу снова звучало:
 

–- Следующий кадр! Камера мотор!
 

Хлопушка щёлкала, статисты вздыхали.
 

–- Нет, сегодня не обойдется без переработки, — шепталась массовка, — Опять на метро не успеем.
 

–- Начали!!!
 

Кристина как дирижер взмахнула рукой и статист Лена засеменила меж луж, изображая случайную прохожую.
 

Она вовремя появилась в кадре и вовремя исчезла, не закрывая собой, как Матросов амбразуру, линию, простреливаемую камерой. На линии честно целовались популярный актер со знаменитой актрисой, по сплетням — бывшей женой.
 

–- Стоп!
 

Режисер не заорал, ни к чему не придрался, значит все прошло нормально. Однако все равно упрямо провозгласил:
 

–- Еще дубль!
 

Между дублями, пока поправляли грим и костюмы, герой-любовник искрометно острил, а героиня вежливо хихикала.
 

Каждой знаменитости положен свой трейлер. В трейлере и на душе и них должно было быть тепло и сухо.
 

–- Всем на исходную!..
 

–- Стоп! Еще дубль!..
 

И вот наконец:
 

–- Стоп! Снято! На сегодня все!
 

Не без усилий сохраняя видимость приличия, на минимальной амплитуде работая локтями массовка выстроилась возле Кристины за зарплатой.
 

И, получив деньги, стремительно растаяла, поспешая на метро. Еще оставался реальный шанс успеть на последний поезд.
 

А вот Лена совсем не спешила. Она знала, что за ней едет жених. На автомобиле!
 

Ей буквально на днях сделали предложение. Предложение сердца. По некоторым признакам — любящего. И руки. Визуально мускулистой.
 

Я сделал Ленке предложение. Она хорошая. Не то, чтобы прямо уж раскрасавица, но я в этом вижу даже ряд плюсов. По моему опыту почти все раскрасавицы — оборотни, ночью они превращаются в бревно. А райдер у них неподъёмный.
 

Ленка же — деваха неизбалованная и неглупая. Про себя, конечно, не забывает, но ничего запредельного не требует. Ни шуб, ни кабриолетов, ни бриллиантов. Хотя предложил ей как-то раз звезду с неба достать — сказала, что лучше деньгами.
 

Из таких девок должны самые лучшие жены получаться. Справные и работящие.
 

Да, работы она никакой не чурается. Вдобавок к скромной должности товароведа в маркете, еще к киношникам вписалась в массовку. По выходным на шабашки бегает, на съемки. Платят не много, но мешки и коробки таскать не приходится, как в торговле. И к тому же кормят бесплатно и кофе наливают.
 

Артистка! Смотрю снисходительно, но не возражаю. От искусства вреда не будет.
 

А мне да, уже пора семью заводить. Нагулялся. Хочу домашнего очага с уютом и детьми. Желательно тихими и послушными. А не как у моих соседей Петровых.
 

И лучше Ленки мне в пару все равно никого не найти.
 

День свадьбы назначен. Начинаются хлопоты. Надо заказывать лимузин, искать смокинг напрокат. Платье свадебное. Подозреваю, что шикарное придется заказывать.
 

А еще ресторан… Какой-то поросенок уже должен почувствовать неладное.
 

Грядущее обещало Лене быть в меру безоблачным. Ипотека не представлялась ей удавкой, бытовуха и прочая ртуть не пугали.
 

А вот время шло вперед и довольно быстро. Возраст все настойчивее рисовал в воображении детишек — интуитивно понятных и очаровательно кудрявых ангелочков. Не разумно откладывать такое счастье на ближе к пенсии.
 

Многие подруги пожимали плечами, не понимая в чем прелесть представленного им избранника. Не олигарх, не чиновник, не футболист. Подумаешь, местный модный шиномонтажье. Но чутьё Лену еще не подводило. Васёк — мужик надежный.
 

Равномерный и предсказуемый.
 

Я еще раз убедился, что моя Ленка — самая умная из умниц. Она виртуозно составила на свадьбу смету, сплетая все свои связи и фантазию. Свадьба будет бессимптомно бюджетной. Там, где можно сэкономить, Ленка сэкономит максимально. Но со стыда не сгорим, даже не задымимся.
 

И платье свадебное моё Чудо решила не шить на заказ, а тоже взять напрокат. С точки зрения практичности идея просто блестящая.
 

Я, кстати, это платье краем глаза видел на мониторе. Знаю, это плохая примета, но я свободен от предрассудков. А платье сказочной красоты.
 

Обычно всегда серьёзная на любом проекте Лена закрывала глаза и сама себе улыбалась. Перед мысленным взором мелькали волнующие картинки её такого близкого светлого будущего. Лепестки роз, брызги шампанского, улыбки, поздравления…
 

Предстояли съемки с переодеванием. И не массовка, а групповка. За нее платят щедрее.
 

И к тому же Лене предстояло символично изображать счастливую невесту.
 

А ведь она и так была счастлива. Изображать что-то, кривляться не надо, радостная улыбка подсвечивалась изнутри…
 

Платье ей подобрали наспех, но красивое. Даже чудесное. Только вот не совсем по фигуре.
 

Костюмеры не особенно разделяли радостного настроения. Хмурились. То тут платье торчало, то там топорщило.
 

И затянули они бедную девушку в жесткие, бездушные корсеты, опутали шнурками и утыкали булавками. Не вздохнуть, не пошевелиться так, чтобы какая-нибудь обратная сторона красоты не впилась в тельце.
 

А смена выдалась жаркой во всех смыслах. В душном зале, под огнем софитов и с многочасовой переработкой. К финальному свистку Лена чуть не падала в обморок.
 

Всё вялоползучее время съемки платье безжалостно кололо, терло и царапало невесту.
 

И при каждом движении и в торжественной стойке «смирно».
 

Под этим феерично прекрасным туалетом Лена телом походила на Зою Космодемьянскую после допроса. И телом и выражением лица.
 

Режисер кричал, что актриса переигрывает с внутренней достоверностью…
 

Честно говоря Ленка меня несколько озадачила. Даже два раза.
 

Сначала неожиданно заявила, что не хочет пышной свадьбы.
 

Философствовала о том, что глупо тратить годовой доход за один день на бессмысленные ритуалы. Лимузины с плюмажем, платья с вензилябрами… Ну его, это мракобесие.
 

В этом вопросе с моей стороны возражений не нашлось.
 

Но она еще и от интима в мягкой манере почему-то отказалась. Я даже не смог уговорить её раздеться. А такого не случалось со времен нашего третьего свидания. Во всяком случае без указания вполне уважительных причин…
 

Лена после съёмок ждала Васька. Васёк немного задерживался из за пробок и она монотонно приплясывала под фонарем на лёгком морозце в тяжелой задумчивости.
 

Смена выдалась не из легких. Пришлось почти пятнадцать часов имитировать финал беременности. Протез живота только поначалу казался не таким уж громоздким. А к концу дня Лена уже представляла, как её поясница дает несколько трещин и позвоночник ломается. Хотелось криком кричать. А еще больше хотелось предательски свинтить со съемок наплевав на гонорар.
 

Когда Васек наконец-то пришвартовался, Лена превозмогая противный скрип в спине втиснулась к нему в машину и, забыв даже поздороваться и чмокнуть в щеку, спросила:
 

–- Ты слышал о движении «чайлд фри»?
 

Прикольно! Мы с Ленкой поругались. Поругались-то из за какой-то чепухи, о которой даже и не вспомнить. Но это же можно считать развитием отношений. Вряд ли найдётся пара, которая обходилась без ссор.
 

Конечно мы не орали друг на друга с пеной и пузырями у рта, не били посуду, не ломали мебель. Только когда Ленка замахнулась на меня легкой пластиковой шумовкой, я рефлекторно схватил её за руку.
 

Лучше бы я получил по лбу шумовкой. У Ленки на запястье вскоре созрел живописный сизо-фиолетовый синяк. Какая же она хрупкая и нежная!
 

Придется ей, болезной, какое-то время ходить только с длинным рукавом.
 

–- Бинго! Вот кто нам нужен! — воскликнула Кристина, увидав случайно мелькнувшее перед ней свежее «украшение», — Ты будешь жертвой домашнего насилия!
 

И потащила Лену к вагончику с шутливой надписью на картонке «Сёстры Гримм»
 

Гримёрши долго работали над её лицом, густо накладывая побои.
 

Лена смотрела на побитую себя в зеркало и мысленно каламбурила. Жертва домашнего насилия — жертва домашнего Василия.
 

Само кино заняло не так уж много времени, а вот грим снимать пришлось долго. Чтобы снимать побои требуется терпение.
 

После съёмки Лена отправила Ваську SMSку. «Встречать меня не надо. Свадьбы не будет никакой. Замуж не хочу совсем. Прости, если сможешь. »