Глава 1
Дядя Витя, которому на вид можно было дать лет семьдесят, хотя на самом деле был моложе, сначала побелел, потом схватился за сердце, потом медленно сел на изувеченную скамью.
— Я разве не говорил туда не лазить? — едва вымолвил он. — Разве не…
— Что?! Что не говорил, дядя Витя? — мать Алеши сжала бессильно сжала кулаки. Ее лицо было похоже на восковую маску.
— Всем пацанам строго настрого запретил! — дрожащими руками он вынул из кармана мятую пачку «Примы», попытался ее открыть, но не смог — папиросы выпрыгивали на мокрую землю как израсходованные гильзы из пулеметной ленты.
Так и не прикурив, он отшвырнул пачку.
— Ты же видишь! — он указал на свою ногу, вернее, то, что от нее осталось. — Вот, что со мной стало!
— Господи… — выдохнула мама Алеши.
Пацаны, обступившие их полукругом насупившись, молчали.
— Чья была идея? — тихо спросил дядя Витя.
— Его. Леха сказал — дядя Витя все врет. А ногу по пьяни потерял, — послышался чей-то голос.
— Да что ты такое… — начала было Наталья, мать Алексея. — Как ты сме…
— Не надо, поздно уже, — устало сказал дядя Витя.
— Что поздно? Что поздно?
Вдали послышался вой сирен МЧС.
— Я вызывала спасателей, сейчас они…
Дядя Витя покачал головой.
— Знаете, почему подвал в нашем доме разделен на две части и вторая половина всегда закрыта, к ней нет доступа?
Пацаны покачали головами.
— Не выдумывайте, — почти твердо сказала мать Алеши. — Там старый теплоузел, вот и все.
— Угу. Только это еще не все. — Он снова погладил место, где протез соединялся с остатком его ноги. — Мы тоже так думали.
Вой сирен стал еще отчетливее и тревожнее.
— Конечно, тогда МЧС не было, простые пожарные, но… наш дом, — он взмахнул рукой указывая на старую хрущевку, — построили почти пятьдесят лет назад. Поначалу все было как в других домах — два подъезда, у каждого подъезда свой вход в подвал. Однажды мы с друзьями прогуливали школу. Решили, чтобы не попадаться на глаза взрослым, обследовать правую сторону подвала. С той стороны где вы живете, — он поднял глаза на Наталью. Вообще инициатором был Гоша, он вообще в другом дворе жил. Я идти не хотел, а младший Павлик в обсуждении участия не принимал. Так как Гоша был постарше, то взяла его. Я, выходит, показывал, как туда пролезть, потому что основная дверь была закрыта, да и взрослым можно было тоже попасться на глаза.
Пацаны, обступившие дядю Витю, напряженно слушали. Они конечно и так знали кое-что, но чтобы в таких подробностях… слышали впервые.
Мать Алеши постоянно оглядывалась, выискивая взглядом машины МЧС. Но их все не было.
— В общем, проникли мы через отжатую решетку воздуховода, это сейчас их цементируют, что с точки зрения безопасности вроде бы правильно. Но в подвале концентрируется опасный газ, радон, метан, угарный газ — что угодно может быть там. Мы же этого не знали… впрочем… газ это еще не самое страшное… — он поднял с земли папиросу, нащупал в кармане драного пиджака спички, чиркнул и прикурил.
Сирена МЧС усилилась настолько, что он прикладывал заметные усилия, чтобы его слышали.
— Короче мы туда залезли втроем. Дело было в полдень. Взрослые на работе, дети в школе. Нас некому было искать и некому было спасать… Сначала все шло хорошо. У Гоши были спички, мы нашли внизу какую-то газету и сделали типа факела, правда он быстро сгорел. Так мы и пробирались по катакомбам, чиркая спички одну за другой — темнота стояла кромешная. Ни звука туда не проникало, кроме редких постукиваний и каких-то шагов, которые мы принимали за шаги жильцов.
— Жуть! — он втянул дым и глаза его, налитые кровью от похмелья, стали похожими на глаза какого-то монстра.
Я сказал Гоге, что нужно выбираться, иначе спичек на хватит и мы заблудимся. Не знаю, как можно заблудиться в трех стенах, но… Гога засмеялся.
— Зассал, малец! — он толкнул меня в спину, чтобы я типа не выпендривался. — Давай шагай, пока все подвалы не проверим, никуда не пойдем.
Он надеялся найти какой-нибудь открытый подвал и чем-нибудь поживиться.
Так мы и шли, ощупывая двери и замки. Но кроме липкой мерзкой паутины ничего не находили. Все было закрыто.
Когда мы уперлись в стену, я сказал, что все, дальше идти некуда. Подвалы кончились.
— Эй, — крикнул Гога, — Паша-каша, ты где? — Он чиркнул спичкой и посветил позади себя, но никого не обнаружилось.
Пашка сбежал. Хотя в голову мне полезли совсем другие мысли.
— Вот же говнюк, — разозлился Гога. — Будем ходить здесь, пока не отыщем то, что искали. Или найдем самый хлюпенький замок и сломаем.
Он схватил меня за руку, чтобы я тоже не последовал примеру Пашки. Как же я жалел, что не смотался сразу!
— И что? Что было дальше? — не выдержал кто-то из пацанов. Они чувствовали, что вот-вот во двор въедет машина МЧС и рассказ прервется.
— Он нашел совсем слабый замок и начал дубасить его камнем, который подобрал с пола. Он так увлекся, что забыл о моем существовании. Я тем временем, по стеночке, осторожно, шаг за шагом удалялся от него. Наощупь я шел вдоль стены, различая удары его камня. Потом этот звук стих и стало так тихо и так темно, что я… я просто остановился и… закричал.
— Гога! Гога! — кричал я, — ты где? Бежим отсюда! Но он не отвечал! Я так испугался, что обмочился прямо на месте. Я подумал, что он решил поиграть со мной и от этого сделалось еще страшнее. Потом я кинулся бежать, но больно ударился о стену, пополз и что-то зацепило мою ногу. Что-то очень горячее и острое…
Дядя Витя умолк. Первая машина МЧС вынырнула из-за поворота.
Мать Алеши бросилась ей навстречу.
— Что это было? — тихо спросил кто-то из пацанят. — Как вы выбрались?
Дядя Витя мотнул головой, словно стараясь избавиться от наваждения.
— Кто-то или что-то вцепилось в мою ногу, может быть крыса, может быть какая-то собака дикая или бешеная… я не знаю, там было ничего не разглядеть. Потом раздался дикий протяжный крик. Это был голос Гоги. От ужаса разум мой померк, включилось подсознание. Помню, что нащупал какую-то палку с гвоздем, а может отодрал ее от двери чьего-то сарая. Все лицо залепила паутина, во рту копошилось что-то горькое, а я лупил, лупил этой палкой по твари, которая не хотела отпускать мою ногу… В общем… ногу спасти не удалось.
— А здесь что, фильм снимают?
Невысокая девушка в черном пуховике с любопытством разглядывает дорогу, вплотную заставленную полицейскими машинами с синими мигалками. Проезжая часть с двух сторон оцеплена красно-белой лентой, перед которой выстроились операторы с большими видеокамерами. Прямо напротив — административное здание в три этажа. В нем размещаются управа Рязанского района Москвы, Совет депутатов муниципального округа «Рязанский» и Центр государственных услуг «Мои документы». Перед входом празднично переливается новогодняя елка с большой красной звездой на верхушке. Вот только это — не съемочная площадка фильма, а место преступления.
Во вторник, 7 декабря, около 15.00 в Центр госуслуг на электровелосипеде приехал мужчина для получения паспорта. По предварительной версии, он отказался надеть маску по просьбе администратора, после чего открыл стрельбу. Сначала он выстрелил в сотрудницу МФЦ, затем в охранника — тот пытался заслонить собой посетителей. Оба — администратор и охранник — скончались на месте. Затем злоумышленник пошел в сторону миграционного отдела, стреляя в тех, кто находился в помещении. Он ранил четырех человек: работника ГБУ «Жилищник», сотрудника МФЦ и двоих посетителей, в том числе 10-летнюю девочку. Все пострадавшие сейчас находятся в больницах в тяжелом состоянии.
За новогодней елкой — отделение МФЦ, где посетитель открыл стрельбу. Фото: Влад Докшин / «Новая газета»
СМИ сообщают, что преступником оказался 45-летний бывший военный Сергей Глазов. По информации телеграм-канала Readovka, он служил в Службе внешней разведки, в воинской части 33949. Источник ТАСС в правоохранительных органах сообщает, что мужчина стрелял «из боевого оружия, которое не было зарегистрировано на его имя». Собеседник «Интерфакса» утверждает, что речь идет о незарегистрированным австрийском пистолете «Глок». Информация о найденных у стрелка взрывных устройствах появлялась в телеграм-каналах, однако официально эти сведения не подтверждены.
Стрелка задержал старший лейтенант полиции Георгий Домолаев, занимавшийся в МФЦ вопросами миграции. Глава МВД России Владимир Колокольцев пообещали представить Домолаева к награде.
— Я был на рабочем месте, услышал звуки пожарной сигнализации и характерные хлопки, — вспоминает Домолаев. — Я выбежал в коридор и увидел гражданина, убегающего в сторону выхода из МФЦ. Принял в решение его задержать, выбежал следом за ним. При задержании данный гражданин оказал сопротивление.
Я увидел у него на поясе нож и огнестрельное оружие. Я обезвредил его и стал дожидаться прибытия помощи».
Сейчас на месте происшествия ведутся следственные действия, к зданию никого не подпускают. Полицейские молчаливо караулят периметр, изредка опуская ленту, чтобы пропустить «свои» автомобили.
Фото: Влад Докшин / «Новая газета»
Рядом с ограждением, переминаясь с ноги на ногу, стоит пожилая женщина в теплой шубе. Ее зовут Елена Соколова, в момент перестрелки она находилась «по своим общественным делам» в управе на втором этаже.
— Ни выстрелов, ни криков я не слышала, — рассказывает Елена. — Я только заметила, что сотрудники управы начали что-то обсуждать, что-то про стрельбу. В окна начали выглядывать, я тоже подошла. Увидела, что там много машин, скорая, милиция. Я думаю, куда бежать? Такая суматоха. Женщины внизу орут, скорая бегает к раненым. Ходишь-ходишь вот так — а могли бы и меня прибить. Страшно? Ну как страшно… От судьбы не спрячешься. В первый раз такое у нас…
Елена просит меня позвонить сотрудницам управы — она, когда покидала здание, оставила свой телефон внутри.
— Вам же сказали: утром заберете. Мы ничего не можем сделать. Вы только всех напрягаете, — нервно отвечает женщина из управы и бросает трубку.
Во дворе напротив здания жители из соседних домов осторожно обсуждают происшествие.
— Почему его на входе не проверили? Меня всегда осматривают, везде, рюкзаки просят открывать, — говорит друзьям высокий юноша в бежевой куртке, на вид — старшеклассник.
— Ну ты парень видный, здоровый, — к разговору присоединяется пенсионерка в красной вязаной шапке, которая живет в соседнем от МФЦ доме.
— У меня ребенок в садик ходит. Туда посадили на охрану бабку-пенсионерку. Ну что она сможет сделать? Какое сопротивление оказать вооруженному человеку? — жалуется в ответ молодая мамочка. (Различные источники сообщали о том, что МФЦ не был оборудован тревожной кнопкой, и охрана якобы осуществлялась только частной охранной организацией. Позже заместитель мэра столицы по вопросам социального развития Анастасия Ракова опровергла эти сообщения. — Е. К.).
— Там в МФЦ такие любезные администраторы работают, всегда все подскажут, — продолжает пенсионерка. — Однажды я пришли к ним, мне нужно было ПЦР отправить после приезда из-за границы. Там есть такая Людочка: вот она, милая, со мной везде ходила, столько внимания мне уделила, просто не передать. Близкий человек не будет так со мной возиться, как она возилась. А теперь осиротели люди. Человек выходит из дома, идет на работу и не возвращается.
Фото: Влад Докшин / «Новая газета»
— Может, он под чем-то был? Ну как так с нуля заагриться можно было? — риторически спрашивает друг высокого старшеклассника.
— Маску все носят, — вставляет пенсионерка. — Компетентные организации сказали, значит, надо выполнять. Я сама везде надеваю. Иногда видишь в общественном месте человека без маски — так и хочется подзатыльник дать.
— Это не из-за маски случилось, — возражает молодая мама. — Неспроста он взялся за оружие. Видимо, свалилась на него какая-то несправедливость: довели человека, народ довели до такого состояния. У меня сестра вчера была в МФЦ в это же время, подавала заявление на детское пособие для малоимущих. Ей все время отказывают, сил нет, нервы сдают.
Мы-то нормальные люди, на стрельбу никогда не пойдем, будь у нас оружие. А вот люди с нарушенной психикой… Наверное, этот мужчина тоже чего-то добивался, пенсии или пособия, но нам, конечно, об этом не расскажут. Нам говорят: он маску отказался надеть.
Правоохранительные органы сообщают, что мотивы стрелка еще устанаваливаются, «в ближайшее время он будет доставлен на допрос». Ранее Следственный комитет по Москве возбудил уголовное дело об убийстве двух и более лиц (ч. 2 ст. 105 УК) и незаконном обороте оружия (ст. 222 УК). Стрелка также отправят на психиатрическую экспертизу.
В его квартире сейчас проходят следственные действия. Телеграм-канал 112 опубликовал комментарий матери Глазова (ее имя не называется):
«Вчера звонила, позавчера, не подходит к телефону и все. Эсэмэску посылаю, не отвечает. Откуда он взял оружие? Он сделал сам? Как он мог натворить таких дел? Неужели правда? Он спокойный, всегда учился на одни пятерки. В школе учителя говорили: «У вас такой парень хороший». Сын закончил военную академию, дослужился до подполковника, потом за границу его посылали, в Малайзию, год с лишним был там. Как из командировки приехал в 2009 году, захотел уйти. Говорил, что уже не может там находиться. Последнее время жил один».
В этом году исполнилось 110 лет со дня рождения писателя Виктора Некрасова и 80 лет расстрелам в Бабьем Яре
Виктор Некрасов всю жизнь был верен своим простым и высоким нравственным принципам. Он писал: «Каждый год, 29 сентября, в Бабий Яр приходят люди. С венками и цветами. Молча, склонив головы, слушают произносимые с трибуны слова… А в двадцать пятую годовщину расстрела трибуны не было. В тот день люди плакали, рыдали, становились на колени, целовали землю, уносили горсти ее с собой. И, глядя на них, нельзя было обратиться к ним с несколькими словами утешения и веры в то, что на этом месте будет — не может не быть — памятник».
Виктор Платонович Некрасов, 24.09.1966 г. (Фотография предоставленА Э. Л. Тимлиным, Киев)
Некрасова после того выступления обвинили в сионизме, этот день поминовения был назван в его персональном деле антисоветским выступлением, за что его исключили впоследствии из партии и из Союза писателей, приплюсовав к тому вредную его литературную деятельность. За невинные и блестящие путевые очерки Некрасова мордовали по всем правилам самой передовой в мире идеологии.
* * *
Свидетельство близкого друга Некрасова, писателя Семена Лунгина: « — Где Короленко? — закричал вдруг Некрасов. Где эти благородные русские интеллигенты, которые всегда говорили правду властям в глаза? Жалкие трусы, почему мы молчим? Неужели нас так запугали, что мы потеряли облик человеческий? Я смолчу, но мама моя не смолчит… Гады! Гады! Вот уж правда: «Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин…» Неважно куда, лишь бы в бой… На ту еврейскую старуху, так на старуху — в бой. А несчастный инженер в Киеве повесился от ужаса, что его сошлют на Колыму, и всю семью с ним, и старую маму… Тра-та-та-та… Вольный русский стих! Короленко на них нету!.. Деградация вонючая!.. Ну, японский бог, где Короленко?..»
* * *
Вот таким Короленко, который говорит властям правду в глаза, и был сам Некрасов. Он-то и был благородным русским интеллигентом, стойким и мужественным человеком, прошедшим окопы Сталинграда, дважды раненым, контуженным. У него-то при обыске изъяли семь мешков рукописей, книг, забрали даже пишущую машинку и фотоаппарат.
Потом началась эпопея с памятником в Бабьем Яру.
Случилось мне быть в Киеве, видеть конкурсные проекты, говорить с Виктором Некрасовым, который выступал, был душой обсуждения, вылетел на улицу, как из парилки, нервно курил, потом махнул рукой, выматерился и быстро пошел прочь, не дождавшись конца бесконечной говорильни.
Никто не станет оспаривать тот факт, что именно Некрасов своими выступлениями помешал разбить на месте массовых расстрелов парк или устроить стадион. До того была нарушена система водосбросов плотин, и Бабий Яр стало заливать массой разжиженной земли — пульпой. Все в Бабьем Яру изменилось неузнаваемо. Голос Некрасова был услышан. Общественный резонанс подогрели стихотворение Евтушенко «Бабий Яр» и симфония Дмитрия Шостаковича, написанная на эти стихи.
В Бабьем Яру установили гранитный блок. На нем было выбито по-советски ханжеское уведомление, что в Шевченковском районе Киева будет сооружен монумент в память советских граждан и военнослужащих, погибших от рук фашистских захватчиков. Слова «Бабий Яр» и «все еврейское население Киева» отсутствовали.
* * *
Свидетельство видного киевского архитектора, участника конкурса Авы Милецкого:
— Власти хотели непременно предать забвению еврейскую трагедию, трагедию беззащитных и слабых, трагедию беспомощных, старых, к тому же отмеченных особым клеймом, как подчеркивал Виктор Некрасов, показывая полное несоответствие конкурсной программы и истинной сущности Бабьего Яра.
Бабий Яр, 1941 год, Украина
Для меня участие в конкурсе имело особое значение. Ведь здесь, в Бабьем Яру, была в трагическом сентябре 1941 года одной из первых расстреляна моя мама. Вместе с ней нашли смерть там же моя бабушка, моя учительница-немка, не пожелавшая оставить мать в беде.
Первый заказной вариант проекта и макет комплекса был выполнен мною с архитектором М. Будиловским и скульпторами В. Клоковым и Д. Гордиенко. Второй вариант пластики стены выполнили вместе со мной художники Рыбачук и Мельниченко. Большой интерес к конкурсу проявлял поэт Микола Бажан. Вместе с Некрасовым мы выезжали на отведенный под строительство монумента участок. Лучшим был признан наш проект.
Но он не устраивал партийное руководство — и был отвергнут. Поставили другой монумент. Американские конгрессмены настойчиво добивались у властей — где на памятнике будет указана цифра расстрелянных евреев? (Видимо, на лбу секретаря ЦК. — примеч. автора.)
* * *
В исторической справке о Бабьем Яре указывается, что отсюда началось массовое уничтожение евреев в Европе. Символ еврейского мученичества — вот что такое этот Яр! И гигантская интернациональная могила.
Если бы не усилия Виктора Некрасова, сегодня в Бабьем Яру вполне могли бы на месте гибели двухсот тысяч ни в чем не повинных людей расположиться увеселительные павильоны.
* * *
И вот еще одно свидетельство близкого друга писателя, доктора медицинских наук Иона Дегена:
— Лейтенант Фарбер в «Окопах Сталинграда», а еще больше страстная статья в «Литературной газете» против превращения Бабьего Яра в танцевальную площадку вознесли Виктора Некрасова в глазах евреев всего мира на недосягаемую высоту. Он обрел трудную и почетную должность их полномочного представителя во враждебном им окружающем мире. Эта же опасная должность сделала Виктора Некрасова знаменем интеллигенции.
Японский переводчик произведений Некрасова Утимура, переводчица и Виктор Некрасов, Киев, Бабий Яр, 1968 год
По этому признаку люди поставили Некрасова в один ряд с Толстым, Горьким и Короленко. Бабий Яр, в котором немцы и их подручные расстреляли свыше ста тысяч евреев, стал для русского писателя Виктора Некрасова незаживающей раной в сердце.
…29 сентября 1966 года люди стекались в Бабий Яр. Прошло четверть века с начала той трагедии.
Огромная молчаливая толпа вытаптывала увядший бурьян. Все будто чего-то ждали. Режиссер студии кинохроники Рафаил Нахманович снимал фильм. Стрекотание кинокамеры казалось смертельным треском пулемета.
Он снимал фильм с разрешения главного редактора студии, находившегося здесь же. Это был Гелий Снегирев. Гелий сделал своим разрешением на фильм шаг в сторону инакомыслия.
Внезапно один из толпы стал ее голосом. Это был Некрасов.
Говорил он негромко. Но такая тишина окутала Бабий Яр, что слышно было шуршание шин троллейбусов на Сырце. Говорил Некрасов о невообразимости того, что произошло здесь четверть века назад, о немцах, о их пособниках украинцах, о том, что коллективная память человечества должна способствовать предотвращению подобного в будущем, о преступности забвения и умолчания. Власти нехотя объявили конкурс на проект памятника. Было немало хороших проектов. Некрасову понравился проект Евгения Жовнировского и Иосифа Каракиса. У жюри было из чего выбирать.
С Некрасовым мы пришли в Дом архитектора перед началом обсуждения. Большой зал был заполнен до отказа. Мы стояли в проходе, зажатые со всех сторон такими же безместными.
Во время выступления кинорежиссера Сергея Параджанова, наполненного высоким трагизмом, Виктор насмешливо прошептал: — Хочешь, поспорим, что из всего этого ни хрена не получится. Не пройдет ни один из представленных проектов. А какому-нибудь официальному говнюку, этакому Вучетичу, закажут бравого солдата со знаменем в одной руке и винтовкой в другой.
Бабий Яр, сразу после освобождения Киева в ноябре 1943 г. Фотография из архива Виктора Некрасова
Некрасов оказался провидцем. Пусть не солдат со знаменем и винтовкой, но нечто подобное соорудили в Бабьем Яре. На памятнике даже намека нет на то, что 29 сентября 1941 года немцы приказали явиться сюда «всем жидам города Киева». Что в течение трех дней здесь с утра до темноты хладнокровно расстреливали детей, стариков, женщин.
Некрасов был прав. В Бабьем Яру соорудили памятник «жертвам Шевченковского района». Идиоту, придумавшему эту надпись, следовало бы вдуматься в ее смысл…
Как-то мы встретились с Некрасовым после его возвращения из Волгограда, куда он был приглашен на открытие мемориального комплекса. — Ну как? — спросил я Некрасова. Он махнул рукой и мрачно ответил: — Вучетич засрал Мамаев курган.
За несколько лет до этого Некрасов написал рассказ «Встреча на Мамаевом кургане». Написал сценарий фильма «Солдаты». В его обсуждении участвовали маршалы во главе с Г.К. Жуковым. Они обрушились на Некрасова за изображение отступления от Харькова. Мол, это позор, это пасквиль на доблестную Красную Армию. Некрасов выслушивал маршальскую ахинею, но вдруг взорвался: — Не знаю, как отступали вы, а я отступал так, что кадры в фильме будут подлой лакировкой. Мы драпали, заметьте, по вашей вине…
Некрасов посмотрел на часы и сказал:
— Вы свободны, товарищи маршалы!
Военачальники были так ошарашены этой неслыханной дерзостью, что тут же разошлись, не произнеся ни слова.
* * *
Таким был Виктор Платонович Некрасов. Неуемным, страстным, благородным. Он был на редкость совестливым, порядочным. Казалось бы, чего ему, русскому писателю, встревать в дела явно властям неугодные. Ведь он за участие в митинге в Бабьем Яру сурово поплатился. Его допрашивали. У него в квартире был обыск, его лишили гражданства. Тема еврейства всегда особенно раздражала советскую власть.
— Б-г ты мой, — говорил Виктор Платонович, — как трудно быть русским писателем. Как трудно жить по совести…