Читать рассказ глупый француз читать

 
 
Àíòîí Ïàâëîâè÷ ×åõîâ. Ãëóïûé ôðàíöóç
 
 
 Êëîóí èç öèðêà áðàòüåâ Ãèíö, Ãåíðè Ïóðêóà, çàøåë â ìîñêîâñêèé òðàêòèð
 Òåñòîâà ïîçàâòðàêàòü.
 — Äàéòå ìíå êîíñîìå! — ïðèêàçàë îí ïîëîâîìó.
 — Ïðèêàæåòå ñ ïàøîòîì èëè áåç ïàøîòà?
 — Íåò, ñ ïàøîòîì ñëèøêîì ñûòíî… Äâå-òðè ãðåíêè, ïîæàëóé, äàéòå…
 Â îæèäàíèè, ïîêà ïîäàäóò êîíñîìå, Ïóðêóà çàíÿëñÿ íàáëþäåíèåì. Ïåðâîå,
 ÷òî áðîñèëîñü åìó â ãëàçà, áûë êàêîé-òî ïîëíûé, áëàãîîáðàçíûé ãîñïîäèí,
 ñèäåâøèé çà ñîñåäíèì ñòîëîì è ïðèãîòîâëÿâøèéñÿ åñòü áëèíû.
 «Êàê, îäíàêî, ìíîãî ïîäàþò â ðóññêèõ ðåñòîðàíàõ! — ïîäóìàë ôðàíöóç,
 ãëÿäÿ, êàê ñîñåä ïîëèâàåò ñâîè áëèíû ãîðÿ÷èì ìàñëîì. — Ïÿòü áëèíîâ! Ðàçâå
 îäèí ÷åëîâåê ìîæåò ñúåñòü òàê ìíîãî òåñòà?»
 Ñîñåä ìåæäó òåì ïîìàçàë áëèíû èêðîé, ðàçðåçàë âñå èõ íà ïîëîâèíêè è
 ïðîãëîòèë ñêîðåå, ÷åì â ïÿòü ìèíóò…
 — ×åëàýê!—îáåðíóëñÿ îí ê ïîëîâîìó. — Ïîäàé åùå ïîðöèþ! Äà ÷òî ó âàñ
 çà ïîðöèè òàêèå? Ïîäàé ñðàçó øòóê äåñÿòü èëè ïÿòíàäöàòü! Äàé áàëûêà…
 ñåìãè, ÷òî ëè!
 «Ñòðàííî… — ïîäóìàë Ïóðêóà, ðàññìàòðèâàÿ ñîñåäà.
 — Ñúåë ïÿòü êóñêîâ òåñòà è åùå ïðîñèò! Âïðî÷åì, òàêèå ôåíîìåíû íå
 ñîñòàâëÿþò ðåäêîñòè… Ó ìåíÿ ó ñàìîãî â Áðåòàíè áûë äÿäÿ Ôðàíñóà, êîòîðûé
 íà ïàðè ñúåäàë äâå òàðåëêè ñóïó è ïÿòü áàðàíüèõ êîòëåò… Ãîâîðÿò, ÷òî åñòü
 òàêæå áîëåçíè, êîãäà ìíîãî åäÿò…»
 Ïîëîâîé ïîñòàâèë ïåðåä ñîñåäîì ãîðó áëèíîâ è äâå òàðåëêè ñ áàëûêîì è
 ñåìãîé. Áëàãîîáðàçíûé ãîñïîäèí âûïèë ðþìêó âîäêè, çàêóñèë ñåìãîé è ïðèíÿëñÿ
 çà áëèíû. Ê âåëèêîìó óäèâëåíèþ Ïóðêóà, åë îí èõ ñïåøà, åäâà ðàçæåâûâàÿ, êàê
 ãîëîäíûé…
 «Î÷åâèäíî, áîëåí… — ïîäóìàë ôðàíöóç. — È íåóæåëè îí, ÷óäàê,
 âîîáðàæàåò, ÷òî ñúåñò âñþ ýòó ãîðó? Íå ñúåñò è òðåõ êóñêîâ, êàê æåëóäîê åãî
 áóäåò óæå ïîëîí, à âåäü ïðèäåòñÿ ïëàòèòü çà âñþ ãîðó!»
 — Äàé åùå èêðû! — êðèêíóë ñîñåä, óòèðàÿ ñàëôåòêîé ìàñëåíûå ãóáû. —
 Íå çàáóäü çåëåíîãî ëóêó!
 «Íî… îäíàêî, óæ ïîëîâèíû ãîðû íåò! — óæàñíóëñÿ êëîóí. — Áîæå ìîé,
 îí è âñþ ñåìãó ñúåë? Ýòî äàæå íååñòåñòâåííî… Íåóæåëè ÷åëîâå÷åñêèé æåëóäîê
 òàê ðàñòÿæèì? Íå ìîæåò áûòü! Êàê áû íè áûë ðàñòÿæèì æåëóäîê, íî îí íå ìîæåò
 ðàñòÿíóòüñÿ çà ïðåäåëû æèâîòà… Áóäü ýòîò ãîñïîäèí ó íàñ âî Ôðàíöèè, åãî
 ïîêàçûâàëè áû çà äåíüãè… Áîæå, óæå íåò ãîðû!»
 — Ïîäàøü áóòûëêó Íþè… — ñêàçàë ñîñåä, ïðèíèìàÿ îò ïîëîâîãî èêðó è
 ëóê.— Òîëüêî ïîãðåé ñíà÷àëà… ×òî åùå? Ïîæàëóé, äàé åùå ïîðöèþ áëèíîâ…
 Ïîñêîðåé òîëüêî…
 — Ñëóøàþ… À íà ïîñëå áëèíîâ ÷òî ïðèêàæåòå?
 — ×òî-íèáóäü ïîëåã÷å… Çàêàæè ïîðöèþ ñåëÿíêè èç îñåòðèíû ïî-ðóññêè
 è… è… ß ïîäóìàþ, ñòóïàé!
 «Ìîæåò áûòü, ýòî ìíå ñíèòñÿ? — èçóìèëñÿ êëîóí, îòêèäûâàÿñü íà ñïèíêó
 ñòóëà.— Ýòîò ÷åëîâåê õî÷åò óìåðåòü. Íåëüçÿ áåçíàêàçàííî ñúåñòü òàêóþ ìàññó.
 Äà, äà, îí õî÷åò óìåðåòü! Ýòî âèäíî ïî åãî ãðóñòíîìó ëèöó. È íåóæåëè
 ïðèñëóãå íå êàæåòñÿ ïîäîçðèòåëüíûì, ÷òî îí òàê ìíîãî åñò? Íå ìîæåò áûòü!»
 Ïóðêóà ïîäîçâàë ê ñåáå ïîëîâîãî, êîòîðûé ñëóæèë ó ñîñåäíåãî ñòîëà, è
 ñïðîñèë øåïîòîì:
 — Ïîñëóøàéòå, çà÷åì âû òàê ìíîãî åìó ïîäàåòå?
 — Òî åñòü, ý… ý… îíè òðåáóþò-ñ! Êàê æå íå ïîäàâàòü-ñ? — óäèâèëñÿ
 ïîëîâîé.
 — Ñòðàííî, íî âåäü îí òàêèì îáðàçîì ìîæåò äî âå÷åðà ñèäåòü çäåñü è
 òðåáîâàòü! Åñëè ó âàñ ó ñàìèõ íå õâàòàåò ñìåëîñòè îòêàçûâàòü åìó, òî
 äîëîæèòå ìåòðäîòåëþ, ïðèãëàñèòå ïîëèöèþ!
 Ïîëîâîé óõìûëüíóëñÿ, ïîæàë ïëå÷àìè è îòîøåë.
 «Äèêàðè! — âîçìóòèëñÿ ïðî ñåáÿ ôðàíöóç.— Îíè åùå ðàäû, ÷òî çà ñòîëîì
 ñèäèò ñóìàñøåäøèé, ñàìîóáèéöà, êîòîðûé ìîæåò ñúåñòü íà ëèøíèé ðóáëü! Íè÷åãî,
 ÷òî óìðåò ÷åëîâåê, áûëà áû òîëüêî âûðó÷êà!»
 — Ïîðÿäêè, íå÷åãî ñêàçàòü! — ïðîâîð÷àë ñîñåä, îáðàùàÿñü ê ôðàíöóçó.
 — Ìåíÿ óæàñíî ðàçäðàæàþò ýòè äëèííûå àíòðàêòû! Îò ïîðöèè äî ïîðöèè èçâîëü
 æäàòü ïîë÷àñà! Ýòàê è àïïåòèò ïðîïàäåò ê ÷åðòó è îïîçäàåøü… Ñåé÷àñ òðè
 ÷àñà, à ìíå ê ïÿòè íàäî áûòü íà þáèëåéíîì îáåäå.
 — Pardon, monsieur, — ïîáëåäíåë Ïóðêóà, — âåäü âû óæ îáåäàåòå!
 — Íå-åò… Êàêîé æå ýòî îáåä? Ýòî çàâòðàê… áëèíû…
 Òóò ñîñåäó ïðèíåñëè ñåëÿíêó. Îí íàëèë ñåáå ïîëíóþ òàðåëêó, ïîïåð÷èë
 êàéåíñêèì ïåðöåì è ñòàë õëåáàòü…
 «Áåäíÿãà… — ïðîäîëæàë óæàñàòüñÿ ôðàíöóç. — Èëè îí áîëåí è íå
 çàìå÷àåò ñâîåãî îïàñíîãî ñîñòîÿíèÿ, èëè æå îí äåëàåò âñå ýòî íàðî÷íî… ñ
 öåëüþ ñàìîóáèéñòâà… Áîæå ìîé, çíàé ÿ, ÷òî íàòêíóñü çäåñü íà òàêóþ êàðòèíó,
 òî íè çà ÷òî áû íå ïðèøåë ñþäà! Ìîè íåðâû íå âûíîñÿò òàêèõ ñöåí!»
 È ôðàíöóç ñ ñîæàëåíèåì ñòàë ðàññìàòðèâàòü ëèöî ñîñåäà, êàæäóþ ìèíóòó
 îæèäàÿ, ÷òî âîò-âîò íà÷íóòñÿ ñ íèì ñóäîðîãè, êàêèå âñåãäà áûâàëè ó äÿäè
 Ôðàíñóà ïîñëå îïàñíîãî ïàðè…
 «Ïî-âèäèìîìó, ÷åëîâåê èíòåëëèãåíòíûé, ìîëîäîé… ïîëíûé ñèë… — äóìàë
 îí, ãëÿäÿ íà ñîñåäà. — Áûòü ìîæåò, ïðèíîñèò ïîëüçó ñâîåìó îòå÷åñòâó… è
 âåñüìà âîçìîæíî, ÷òî èìååò ìîëîäóþ æåíó, äåòåé… Ñóäÿ ïî îäåæäå, îí äîëæåí
 áûòü áîãàò, äîâîëåí… íî ÷òî æå çàñòàâëÿåò åãî ðåøàòüñÿ íà òàêîé øàã?.. È
 íåóæåëè îí íå ìîã èçáðàòü äðóãîãî ñïîñîáà, ÷òîáû óìåðåòü? ×åðò çíàåò, êàê
 äåøåâî öåíèòñÿ æèçíü! È êàê íèçîê, áåñ÷åëîâå÷åí ÿ, ñèäÿ çäåñü è íå èäÿ ê
 íåìó íà ïîìîùü! Áûòü ìîæåò, åãî åùå ìîæíî ñïàñòè!»
 Ïóðêóà ðåøèòåëüíî âñòàë èç-çà ñòîëà è ïîäîøåë ê ñîñåäó.
 — Ïîñëóøàéòå, monsieur, — îáðàòèëñÿ îí ê íåìó òèõèì, âêðàä÷èâûì
 ãîëîñîì. — ß íå èìåþ ÷åñòè áûòü çíàêîì ñ âàìè, íî òåì íå ìåíåå, âåðüòå, ÿ
 äðóã âàø… Íå ìîãó ëè ÿ âàì ïîìî÷ü ÷åì-íèáóäü? Âñïîìíèòå, âû åùå ìîëîäû…
 ó âàñ æåíà, äåòè…
 — ß âàñ íå ïîíèìàþ! — çàìîòàë ãîëîâîé ñîñåä, òàðàùà íà ôðàíöóçà
 ãëàçà.
 — Àõ, çà÷åì ñêðûòíè÷àòü, monsieur? Âåäü ÿ îòëè÷íî âèæó! Âû òàê ìíîãî
 åäèòå, ÷òî… òðóäíî íå ïîäîçðåâàòü…
 — ß ìíîãî åì?! — óäèâèëñÿ ñîñåä. — ß?! Ïîëíîòå… Êàê æå ìíå íå
 åñòü, åñëè ÿ ñ ñàìîãî óòðà íè÷åãî íå åë?
 — Íî âû óæàñíî ìíîãî åäèòå!
 — Äà âåäü íå âàì ïëàòèòü! ×òî âû áåñïîêîèòåñü? È âîâñå ÿ íå ìíîãî åì!
 Ïîãëÿäèòå, åì, êàê âñå!
 Ïóðêóà ïîãëÿäåë âîêðóã ñåáÿ è óæàñíóëñÿ. Ïîëîâûå, òîëêàÿñü è íàëåòàÿ
 äðóã íà äðóãà, íîñèëè öåëûå ãîðû áëèíîâ… Çà ñòîëàìè ñèäåëè ëþäè è ïîåäàëè
 ãîðû áëèíîâ, ñåìãó, èêðó… ñ òàêèì æå àïïåòèòîì è áåññòðàøèåì, êàê è
 áëàãîîáðàçíûé ãîñïîäèí.
 «Î, ñòðàíà ÷óäåñ! — äóìàë Ïóðêóà, âûõîäÿ èç ðåñòîðàíà. — Íå òîëüêî
 êëèìàò, íî äàæå æåëóäêè äåëàþò ó íèõ ÷óäåñà! Î, ñòðàíà, ÷óäíàÿ ñòðàíà!»
 
Ïîïóëÿðíîñòü: 65, Last-modified: Thu, 15 Aug 2002 19:38:03 GMT



 

• Авторы
• Чехов
• Глупый француз

Клоун из цирка братьев Гинц, Генри Пуркуа, зашел в московский трактир Тестова позавтракать.

— Дайте мне консоме! — приказал он половому.

— Прикажете с пашотом или без пашота?

— Нет, с пашотом слишком сытно… Две-три гренки, пожалуй, дайте…

В ожидании, пока подадут консоме, Пуркуа занялся наблюдением. Первое, что бросилось ему в глаза, был какой-то полный, благообразный господин, сидевший за соседним столом и приготовлявшийся есть блины.

«Как, однако, много подают в русских ресторанах! — подумал француз, глядя, как сосед поливает свои блины горячим маслом. — Пять блинов! Разве один человек может съесть так много теста?»

Сосед между тем помазал блины икрой, разрезал все их на половинки и проглотил скорее, чем в пять минут…

— Челаэк! — обернулся он к половому. — Подай еще порцию! Да что у вас за порции такие? Подай сразу штук десять или пятнадцать! Дай балыка… семги, что ли!

«Странно… — подумал Пуркуа, рассматривая соседа. — Съел пять кусков теста и еще просит! Впрочем, такие феномены не составляют редкости… У меня у самого в Бретани был дядя Франсуа, который на пари съедал две тарелки супу и пять бараньих котлет… Говорят, что есть также болезни, когда много едят…»

Половой поставил перед соседом гору блинов и две тарелки с балыком и семгой. Благообразный господин выпил рюмку водки, закусил семгой и принялся за блины. К великому удивлению Пуркуа, ел он их спеша, едва разжевывая, как голодный…

«Очевидно, болен… — подумал француз. — И неужели он, чудак, воображает, что съест всю эту гору? Не съест и трех кусков, как желудок его будет уже полон, а ведь придется платить за всю гору!»

— Дай еще икры! — крикнул сосед, утирая салфеткой масленые губы. — Не забудь зеленого луку!

«Но… однако, уж половины горы нет! — ужаснулся клоун. — Боже мой, он и всю семгу съел? Это даже неестественно… Неужели человеческий желудок так растяжим? Не может быть! Как бы ни был растяжим желудок, но он не может растянуться за пределы живота… Будь этот господин у нас во Франции, его показывали бы за деньги… Боже, уже нет горы!»

— Подашь бутылку Нюи… — сказал сосед, принимая от полового икру и лук. — Только погрей сначала… Что еще? Пожалуй, дай еще порцию блинов… Поскорей только…

— Слушаю… А на после блинов что прикажете?

— Что-нибудь полегче… Закажи порцию селянки из осетрины по-русски и… и… Я подумаю, ступай!

«Может быть, это мне снится? — изумился клоун, откидываясь на спинку стула. — Этот человек хочет умереть. Нельзя безнаказанно съесть такую массу. Да, да, он хочет умереть! Это видно по его грустному лицу. И неужели прислуге не кажется подозрительным, что он так много ест? Не может быть!»

Пуркуа подозвал к себе полового, который служил у соседнего стола, и спросил шепотом:

— Послушайте, зачем вы так много ему подаете?

— То есть, э… э… они требуют-с! Как же не подавать-с? — удивился половой.

— Странно, но ведь он таким образом может до вечера сидеть здесь и требовать! Если у вас у самих не хватает смелости отказывать ему, то доложите метр-д’отелю, пригласите полицию!

Половой ухмыльнулся, пожал плечами и отошел.

«Дикари! — возмутился про себя француз. — Они еще рады, что за столом сидит сумасшедший, самоубийца, который может съесть на лишний рубль! Ничего, что умрет человек, была бы только выручка!»

— Порядки, нечего сказать! — проворчал сосед, обращаясь к французу. — Меня ужасно раздражают эти длинные антракты! От порции до порции изволь ждать полчаса! Этак и аппетит пропадет к черту и опоздаешь… Сейчас три часа, а мне к пяти надо быть на юбилейном обеде.

— Pardon, monsieur [Извините, сударь (фр.)], — побледнел Пуркуа, — ведь вы уж обедаете!

— Не-ет… Какой же это обед? Это завтрак… блины…

Тут соседу принесли селянку. Он налил себе полную тарелку, поперчил кайенским перцем и стал хлебать…

«Бедняга… — продолжал ужасаться француз. — Или он болен и не замечает своего опасного состояния, или же он делает все это нарочно… с целью самоубийства… Боже мой, знай я, что наткнусь здесь на такую картину, то ни за что бы не пришел сюда! Мои нервы не выносят таких сцен!»

И француз с сожалением стал рассматривать лицо соседа, каждую минуту ожидая, что вот-вот начнутся с ним судороги, какие всегда бывали у дяди Франсуа после опасного пари…

«Повидимому, человек интеллигентный, молодой… полный сил… — думал он, глядя на соседа. — Быть может, приносит пользу своему отечеству… и весьма возможно, что имеет молодую жену, детей… Судя по одежде, он должен быть богат, доволен… но что же заставляет его решаться на такой шаг?.. И неужели он не мог избрать другого способа, чтобы умереть? Черт знает, как дешево ценится жизнь! И как низок, бесчеловечен я, сидя здесь и не идя к нему на помощь! Быть может, его еще можно спасти!»

Пуркуа решительно встал из-за стола и подошел к соседу.

— Послушайте, monsieur, — обратился он к нему тихим, вкрадчивым голосом. — Я не имею чести быть

знаком с вами, но тем не менее, верьте, я друг ваш… Не могу ли я вам помочь чем-нибудь? Вспомните, вы еще молоды… у вас жена, дети…

— Я вас не понимаю! — замотал головой сосед, тараща на француза глаза.

— Ах, зачем скрытничать, monsieur? Ведь я отлично вижу! Вы так много едите, что… трудно не подозревать…

— Я много ем?! — удивился сосед. — Я?! Полноте… Как же мне не есть, если я с самого утра ничего не ел?

— Но вы ужасно много едите!

— Да ведь не вам платить! Что вы беспокоитесь? И вовсе я не много ем! Поглядите, ем, как все!

Пуркуа поглядел вокруг себя и ужаснулся. Половые, толкаясь и налетая друг на друга, носили целые горы блинов… За столами сидели люди и поедали горы блинов, семгу, икру… с таким же аппетитом и бесстрашием, как и благообразный господин.

«О, страна чудес! — думал Пуркуа, выходя из ресторана. — Не только климат, но даже желудки делают у них чудеса! О, страна, чудная страна!»

---

Впервые опубликовано: Осколки. 1886. № 7. 15 февраля.

Глупый француз Чехова читать сюжет

Генри Пуркуа работал клоуном в цирке Гинц. Однажды, он зашел покушать в московский трактир. Генри попросил официанта подать ему консоме. Подавальщик поинтересовался у француза, класть ли ему пашот. Пуркуа отказался, он сказал, что пары гренок будет достаточно.

Пока официант занимался его заказом, Генри начал наблюдать за рядом сидящим господином. Сосед был полным, хорошо одетым, он собирался позавтракать блинами. Француз удивился, что в России такие большие порции. Господин поливал целых пять блинчиков маслом. Генри поразился, что человек может столько скушать.

Господин намазал блины икрой, разрезал, и поглотил все угощение менее чем, за пять минут. После этого он позвал подавальщика, поругался насчет маленьких порций, и заказал еще пятнадцать блинов, балыка и семги.

Француз еще больше задумался, он был поражен аппетитом русского господина. Хотя, поразмыслил Генри, у него ведь тоже есть дядя, который ради пари очень много кушал. Пуркуа подумал, что русский столько ест из-за болезни.

Между тем, господину принесли заказ: пятнадцать блинчиков, семгу и балык. Мужчина выпил рюмочку, закусил рыбкой и принялся за блины. Он ел их в спешке, чем еще больше подтвердил догадки француза насчет недуга. Очень быстро, вся еда на столе русского закончилась. Клоун удивился еще больше.

Господин подозвал официанта и попросил еще икорочки, после того, как ее принесли, он попросил бутылочку и блинов. Подавальщик сразу спросил, что принести после, господин заказал селянки из осетрины. Француз стал думать, что русский хочет себя убить, поэтому столько ест. Он позвал официанта и спросил, почему господину подают так много блюд, это же вредно. Подавальщик искоса посмотрел на клоуна, ему был непонятен взгляд иностранца на привычные русские вещи. Он молча отошел.

Затем господину принесли заказ. Он скушал все. Француз решил не смотреть, как человек убивает себя. Он обратился к русскому господину, сказал, что кушать в таких количествах вредно. Русский его не понял, он сказал, что толком еще и не наелся. И господин посоветовал посмотреть вокруг, так кушали все. Француз обернулся и увидел множество русских с большими порциями блинов и других угощений на столах.

Выходя из трактира, Генри думал о необычных возможностях жителей России.

Это произведение учит смотреть за собой, а не осуждать других. Иностранцам сложно понять менталитет русского человека. На это может потребоваться очень много времени.

Картинка Глупый француз

Клоун из цирка братьев Гинц, Генри Пуркуа, зашёл в московский трактир Тестова позавтракать.

— Дайте мне консоме! — приказал он половому.

— Прикажете с пашотом или без пашота?

— Нет, с пашотом слишком сытно… Две-три гренки, пожалуй, дайте…

В ожидании, пока подадут консоме, Пуркуа занялся наблюдением. Первое, что бросилось ему в глава, был какой-то полный благообразный господин, сидевший за соседним столом и приготовлявшийся есть блины.

«Как, однако, много подают в русских ресторанах! — подумал француз, глядя, как сосед поливает свои блины горячим маслом.— Пять блинов! Разве один человек может съесть так много теста?»

Сосед между тем помазал блины икрой, разрезал все их на половинки и проглотил скорее, чем в пять минут…

— Челаэк! — обернулся он к половому.— Подай ещё порцию! Да что у вас за порции такие? Подай сразу штук десять или пятнадцать! Дай балыка… семги, что ли?

«Странно…— подумал Пуркуа, рассматривая соседа.— Съел пять кусков теста и ещё просит! Впрочем, такие феномены не составляют редкости… У меня у самого в Бретани был дядя Франсуа, который на пари съедал две тарелки супу и пять бараньих котлет… Говорят, что есть также болезни, когда много едят…»

Половой поставил перед соседом гору блинов и две тарелки с балыком и семгой. Благообразный господин выпил рюмку водки, закусил семгой и принялся за блины. К великому удивлению Пуркуа, ел он их спеша, едва разжёвывая, как голодный…

«Очевидно, болен…— подумал француз.— И неужели он, чудак, воображает, что съест всю эту гору? Не съест и трёх кусков, как желудок его будет уже полон, а ведь придётся платить за всю гору!»

— Дай ещё икры! — крикнул сосед, утирая салфеткой масляные губы.— Не забудь зелёного луку!

«Но… однако, уж половины горы нет! — ужаснулся клоун.— Боже мой, он и всю семгу съел? Это даже неестественно… Неужели человеческий желудок так растяжим? Не может быть! Как бы ни был растяжим желудок, но он не может растянуться за пределы живота… Будь этот господин у нас во Франции, его показывали бы за деньги… Боже, уже нет горы!»

— Подашь бутылку Нюи…— сказал сосед, принимая от полового икру и лук.— Только погрей сначала… Что ещё? Пожалуй, дай ещё порцию блинов… Поскорей только…

— Слушаю… А на после блинов что прикажете?

— Что-нибудь полегче… Закажи порцию селянки из осетрины по-русски и… и… Я подумаю, ступай!

«Может быть, это мне снится? — изумился клоун, откидываясь на спинку стула.— Этот человек хочет умереть! Нельзя безнаказанно съесть такую массу! Да, да, он хочет умереть. Это видно по его грустному лицу. И неужели прислуге не кажется подозрительным, что он так много ест? Не может быть!»

Пуркуа подозвал к себе полового, который служил у соседнего стола, и спросил шёпотом:

— Послушайте, зачем вы так много ему подаёте?

— То есть, э… э… они требуют-с! Как же не подавать-с? — удивился половой.

— Странно, но ведь он таким образом может до вечера сидеть здесь и требовать! Если у вас у самих не хватает смелости отказывать ему, то доложите метрдотелю, пригласите полицию!

Половой ухмыльнулся, пожал плечами и отошёл.

«Дикари! — возмутился про себя француз.— Они ещё рады, что за столом сидит сумасшедший, самоубийца, который может съесть на лишний рубль! Ничего, что умрёт человек, была бы только выручка!»

— Порядки, нечего сказать! — проворчал сосед, обращаясь к французу.— Меня ужасно раздражают эти длинные антракты! От порции до порции изволь ждать полчаса! Этак и аппетит пропадёт к чёрту, и опоздаешь… Сейчас три часа, а мне к пяти надо быть на юбилейном обеде.

— Pardon, monsieur, [Извините (франц.)] — побледнел Пуркуа,— ведь вы уж обедаете!

— Не-ет… Какой же это обед? Это завтрак… блины…

Тут соседу принесли селянку. Он налил себе полную тарелку, поперчил кайенским перцем и стал хлебать…

«Бедняга…— продолжал ужасаться француз.— Или он болен и не замечает своего опасного состояния, или же он делает всё это нарочно… с целью самоубийства… Боже мой, знай я, что наткнусь здесь на такую картину, то ни за что бы не пришёл сюда! Мои нервы не выносят таких сцен!»

И француз с сожалением стал рассматривать лицо соседа, каждую минуту ожидая, что вот-вот начнутся с ним судороги, какие всегда бывали у дяди Франсуа после опасного пари…

«По-видимому, человек интеллигентный, молодой… полный сил…— думал он, глядя на соседа.— Быть может, приносит пользу своему отечеству… и весьма возможно, что имеет молодую жену, детей… Судя по одежде, он должен быть богат, доволен… но что же заставляет его решаться на такой шаг?.. И неужели он не мог избрать другого способа, чтобы умереть? Чёрт знает как дёшево ценится жизнь! И как низок, бесчеловечен я, сидя здесь и не идя к нему на помощь! Быть может, его ещё можно спасти!»

Пуркуа решительно встал из-за стола и подошёл к соседу.

— Послушайте, monsieur,— обратился он к нему тихим, вкрадчивым голосом.— Я не имею чести быть знаком с вами, но, тем не менее, верьте, я друг ваш… Не могу ли я вам помочь чем-нибудь? Вспомните, вы ещё молоды… у вас жена, дети…

— Я вас не понимаю! — замотал головой сосед, тараща на француза глаза.

— Ах, зачем скрытничать, monsieur? Ведь я отлично вижу! Вы так много едите, что… трудно не подозревать…

— Я много ем?! — удивился сосед.— Я?! Полноте… Как же мне не есть, если я с самого утра ничего не ел?

— Но вы ужасно много едите!

— Да ведь не вам платить! Что вы беспокоитесь? И вовсе я не много ем! Поглядите, ем, как все!

Пуркуа поглядел вокруг себя и ужаснулся. Половые, толкаясь и налетая друг на друга, носили целые горы блинов… За столами сидели люди и поедали горы блинов, семгу, икру… с таким же аппетитом и бесстрашием, как и благообразный господин.

«О, страна чудес! — думал Пуркуа, выходя из ресторана.— Не только климат, но даже желудки делают у них чудеса! О страна, чудная страна!»