Е1.RU продолжает проект «Что меня бесит», в котором представители разных профессий говорят об изнанке своей работы. Наш новый герой — турагент. Она честно рассказала о том, как клиенты «пьют кровь» и готовы подать в суд из-за не такого цвета полотенец в отеле, и о людях, которые тратят кучу времени менеджера, а потом пропадают с горизонта. Публикуем её рассказ от первого лица.
Да мы не справочное бюро!
— Есть такое убеждение, что менеджер по туризму гребёт деньги лопатой и ничего при этом не делает. Весь, вот вообще весь негатив, что бы там ни натворил туроператор — виноват как раз менеджер. Перенесли рейс на сутки — претензия к нам, хотя это вообще задержка авиакомпании по каким-то причинам. «Деньги я вам отдал, вы мне их возвращайте». Хотя менеджер их сразу же переводит туроператору.
Все думают, что это лёгкая профессия, и вообще многие люди не особо её ценят и уважают. Часто нас используют как справочное бюро: «А сколько примерно будет стоить дней на 10–15 дней в отель 5 звёзд в Египет съездить?» Для них это так просто спросить, для любопытства, а для менеджера по туризму — трата времени. Надо посмотреть отель, вылеты и так далее.
Но особенно бесит, когда клиент обращается к нам с целым списком требований: «Нам надо в Доминикану, чтобы вот такой отель и вот такой-то пляж, чтобы семье с детьми подходило» — а в результате тур не покупает.
«И вот ты всё подбираешь, ведётся диалог на протяжении какого-то времени, а потом человек уходит в закат. И так происходит раз пять»
И вот на его шестое обращение ты не выдерживаешь и спрашиваешь: «Я вам тур подбирала несколько раз, почему вы потом пропадали?» И слышишь феноменальный ответ: «Да вы знаете, просто у меня подруга открыла своё турагентство. Но у неё ещё такой маленький опыт, а вы такой хороший специалист, так здорово подбираете, поэтому я спрашиваю всё у вас, а бронирую у неё».
Это бесит! Мы же тратим свои деньги на рекламный тур, на своё обучение, следим за концепциями отеля. И в итоге люди на этом просто наживаются.
«А чего так дорого? У меня соседка летала за 4000 рублей»
Бывают чересчур требовательные клиенты: «А там в номере есть ковровое покрытие? А какого оно цвета? Как вы не знаете? Что вы вообще о туризме знаете?» Или: «А посчитайте мне отдельно в Таиланд, отдельно перелёт и сравните, как мне дешевле — пакетным туром или через Booking».
Это такие туристы-вампиры, которые начинают доставать с самого начала и будут пить кровь до самого вылета. Ты будешь вычёркивать дни в календаре до того дня, пока они не уедут.
Реальный случай: этот «вампир» улетел и в четыре часа ночи начал мне названивать, писать сообщения: «Вас нигде нет». Как оказалось, он не мог найти туроператора с табличкой. По его мнению, менеджер по туризму должен был прилететь в Египет и вместе с ним искать встречающего. Серьёзно?
«Мы всем всё должны! «Рейс задержали, пересчитайте нам его!» Отвечаешь, что это чартерный рейс, его не пересчитывают»
Есть ещё такая категория, как турист-понос. Это такие люди, которые рассказывают про свои болячки. Про всё, что случалось с ними и их детьми на отдыхе. Сколько раз тошнило, в какой форме и где, чем лечили и как быстро это помогло.
И про неадекватных любителей скидок. Приходит клиент, посчитали ему горящий тур, и вот он говорит: «А что так дорого? Вот у меня соседка в 1998 году летала за 4 тысячи рублей в Египет, а сейчас-то что за цены?». Или: «У меня коллега два года назад как-то вот слетал с семьёй за 50 тысяч». Ну да, слетал. Но когда это было-то? С этого времени всё поменялось уже давно.
«И вот она пьёт и пьёт кровь! Ещё в суд собралась»
Есть такие категории туристов, вроде тех клиентов, которые подкидывают волос в суп в ресторане, чтобы бесплатно поесть.
Вот была у нас туристка. Бронировала по программе кешбэка с картой «Мир», всё было чисто, прозрачно. Она заплатила этой картой, и ей вернулось 20% стоимости тура. Пришла уже в последний момент. Мы с трудом, но нашли двухместный номер, в котором она будет жить одна. Но вот она вернулась недовольная, потому что на каком-то сайте увидела более низкую цену на этот санаторий. Где она увидела — непонятно. И вот она пьёт и пьёт нам кровь, поскольку уверена, что переплатила.
«Ходила жаловаться в Роспотребнадзор, её там корректно послали. Но эта женщина не успокоилась. Написала претензию туроператору, хочет судиться»
Есть ещё такие люди, которые покупают виллу по определённым критериям на определённый бюджет. Всё чётко по их требованиям, и вот они приезжают и говорят: «Ну нет, мы жить здесь не будем, потому что здесь не два санузла, а один». Но это не оговаривалось! Клиенты требуют немедленно этот вопрос решить, а доплачивать, конечно, не хотят.
Приходится прилагать массу усилий, чтобы не идти на конфликт. Кажется, что люди намеренно всё это делают, чтобы улучшить себе отдых.
«Узнаю всё про вашу шарашкину контору»
Есть такие туристы, которые угрожают. Вот что-то пошло не так, и начинается… Выбрали тур, но рейс на него в итоге отменили. Причём до этого летали, а потом отменили, так вышло. И вот такой наезд: «Что ты предлагаешь?» Отвечаю, что есть два варианта: деньги на депозите, можно либо вернуть их, либо выбрать другое направление.
Дальше — больше: «Нет, мы хотим только туда! И вообще сейчас я напишу в Следственный комитет! Напишу лично на тебя, как на мошенничество в особо крупном размере». Объясняю, что ни в чём не виновата, что их деньги я тут же перевела туроператору, у меня их нет. На что слышу: «Мне вообще интересно, как это раскрутится, найти концы и узнать всё про вашу шарашкину контору». И вот так угрожают посадить, вышибая свои деньги, которых у нас нет!
Топ-10 ситуаций, которые больше всего бесят турагента:
— когда клиент всё выспрашивает, после чего уходит в закат;
— когда просит детально расписать тур и несёт это предложение в другое агентство (ещё и рассказывает об этом!);
— когда психует из-за коврика «не того цвета в отеле»;
— когда туристы говорят много лишнего и тратят время менеджера;
— когда говорят: «А что так дорого? Вот пять лет назад же было дешевле!»;
— когда все «косяки» туроператора вешают на турагента;
— когда хотят подавать в суд на турагента из-за задержки чартера;
— когда называют турагентов бездельниками;
— или считают турагентов няньками, которые должны чуть ли не за руку водить;
— когда клиенты звонят среди ночи.
Узнать много интересного об изнанке других профессий можно в нашей рубрике «Что меня бесит». В предыдущих сериях о подноготной своей профессии рассказывала стюардесса — как пассажиры изменяют в туалете самолёта, стриптизерша — о жадных мужчинах и сексе за деньги, а также полицейский, парикмахер, учитель и другие.
Если вы тоже готовы честно рассказать об изнанке своей профессии, пишите на почту i.akhmetshina@iportal.ru с пометкой «Что меня бесит».
Ирина Ахметшина
Давно это было. Как-то в один отдаленный монастырь забрел странствующий монах. Братия жила строго, благочестиво, согласно монастырскому уставу. И естественно, что каждый пришелец, столь редкий в этом уединенном месте, воспринимался как особая милость Божия. Хотя бы уже потому, что в народе тогда было глубокое понимание: «гость в дом – Христос в дом». После совместной молитвы и братской трапезы все остались на своих местах и приготовились выслушать странствующего в надежде получить духовную пользу. Гость был многословен. Пространно поведал о себе, откуда он, как подвизается и преуспевает в любви Господней. Плавно перешел к рассказу о своем старце и его особенных превосходных достоинствах. Речь монаха была театрально-эффектна, характеристики духовного отца пестрели и переливались превосходными степенями. Говорил долго. Когда наконец-то завершил – в трапезной повисла тишина. Игумен, обведя взглядом присутствующих, убедился в единомыслии братии и в душевной простоте обратился к страннику со следующими словами: «Вот если твой духовный отец так велик, как ты нам поведал, то почему у него такой гнилой плод, как ты?»
***
…Перечтя написанное и испытав чувство смущения, которое уже многие годы удерживает меня от мысли рассказывать или писать о моем духовном отце и событиях, с ним связанных, вздохнул и с дерзновением, уповая на помощь Божию, продолжаю, повинуясь непреодолимому сердечному зову.
Большинство людей мучительно ищут своего старца, которому можно довериться полностью и без сомнений
Мне повезло. Не всем так везет. Большинство людей мучительно ищут своего старца, которому можно довериться полностью и без сомнений, как доверяет младенец своей матери, прижавшись к ней и ощущая ее теплоту и любовь, испытывая чувство покоя и полной безопасности, замирая от чувства восторга и безмерного счастья. Кому из нас не знакомо это яркое чувство из детства? Если поискать основательно, то даже самый окаменелый человек может найти хоть что-то в остатке где-нибудь в самых дальних и давно непосещаемых закоулках души. И останется только протянуть руку, и вот оно засияло, заискрилось – Царствие Небесное. Потому, мыслю, «собственный старец» – великое счастье, если «нашелся». А уж если кто, к тому же, особо и не искал, так это великое чудо. Но как бы ни происходило – несомненный подарок от любящего Бога. Впрочем, и тут остается если не сомнение, то опять же некоторое смущение, потому как еще святитель Игнатий (Брянчанинов) высказывал мысль, что в наш исторический промежуток времени не следует искать старца, чтобы, отвергнув свою волю, во всем следовать его благословению. Ведь ныне окончательно оскудело духовное начало в человеках, и настоящего духовного руководителя практически найти невозможно. Святитель дает и «рецепт», как поступать ищущим Бога: вникать в наследие святых отцов и ими, рассуждая, руководствоваться, а не тратить всуе свои душевные силы, которых и так ничтожно мало, изнывая в поисках духовного наставника. Вот такое великое сиротство, видимо, свойственно нашему времени.
Порой события в жизни складываются неожиданно вовремя и дают мощный толчок к продолжению богоискательства с удвоенной силой. Так и случилось в этот раз: через труды святителя Игнатия в алтаре моего сердца как центральная фигура водрузился Христос, засияла и личность самого архиерея, а в душе разлился мягкий свет любви моего духовного отца. Картина была, казалось, проста и идеальна. Но не все так уж лубочно-умилительно в нашей земной жизни.
Увы, все эти чудесные превращения приходились на самое начало 1990-х годов. Пришла лютая зима, температура падала порой ниже сорока градусов, к вечеру город цепенел, улицы пустели. Темнело рано, освещение на улицах не работало, еда в магазинах стремительно дорожала. В домах либо прорывало отопительные батареи, либо по ним поступала еле теплая вода. Утром люди просыпались в выстуженных квартирах с промерзшими стенами, на которых через обои местами проступал ледяной иней. Вывоз мусора был нерегулярным, мусоропроводы в домах забиты.
Вечером, взяв ведро с содержимым, я направился к ближайшей помойке около дома. Открыв дверь подъезда, очутился на улице, осторожно сделал вдох, опасаясь обжечь легкие ледяным воздухом, и поплелся к виднеющимся невдалеке мусорным бакам. Темно, жутко холодно, безлюдно, страшно. Вывалил мусор в переполненный контейнер, из которого он, соскользнув, моментально оказался на земле. С безразличием понаблюдав эту картину, почему-то оглянулся, видимо, из-за безотчетного страха, который нарастал с момента появления на улице.
Что же с нами всеми стало? Какие лютые холода посетили наши души?
Я увидел с десяток собачьих глаз, неотрывно следящих за мной, безумных, не похожих совсем на глаза тех бродячих животных, забитых и страдающих, которых так много в наших городах. Эти глаза были совсем другие: непреклонные, решительные, безжалостные, готовые к нападению и уничтожению врага. Отчаянные были глаза. Бродячие дворняги действовали слаженно и обдуманно, заключая меня в круг, тем самым отрезая все возможные пути к отступлению. И они приближались. Круг медленно сужался. Несмотря на панику, которая меня охватила, я тут же понял причину такого поведения животных – я вторгся на их территорию. В это ужасное время помойка была единственным местом, где бедные животные могли найти хоть что-нибудь съедобное. От этой помойки зависела их жизнь. Меня приняли за конкурента, покушающегося на их собственность. Медлить было нельзя. Взмахнув ведром, бросился на прорыв в сторону дома, в ту же секунду с воем стая бросилась на меня. Удача сопутствовала, без потерь я добрался до подъезда. Дверь громко хлопнула за мной, и, опустившись без сил на корточки, я зашелся в приступе истеричного смеха. Причина последнего мне была совершенно очевидна – я смеялся над собой! Ведь вся моя жизнь уже давно была точная копия произошедшего. Я стоял посреди круга нападающих, озлобленных и беспощадных, временами уподобляясь им, и бился за свой «кусок» из любой «помойки». И эти существа ведь раньше были мирными и, хоть не без лукавства, но добрыми людьми. Что же с нами всеми стало? Какие же лютые холода посетили наши души? Смех сменили рыдания, не знаю уж, от жалости к себе или к окружающим. Однако надо было жить дальше. Я рассказал эту историю, чтобы было понятно то время, в которое мне повстречался мой духовный наставник.
***
Первая наша встреча произошла, казалось бы, обыденно и мимолетно. В то время мне было чуток за тридцать, ему – чуток за шестьдесят лет. Работал я хирургом-дежурантом в небольшой больнице недалеко от Санкт-Петербурга, и путь к месту службы лежал мимо храма, который пребывал практически в развалинах, но быстро восстанавливался. Имея уже обыкновение перед службой останавливаться и заходить в храм для краткой молитвы и благословения священника, я толкнул тяжелую дверь и оказался внутри помещения церкви. Перекрестился, глаза привыкли к полутьме: на солее стоял незнакомый мне батюшка, который был занят тем, что гасил лампадки иконостаса. Священник невысок ростом, полноват, весь какой-то «кругленький», по-домашнему уютный. Волосы на главе длинные, растрепанные, поредевшие, борода тоже длинная, хоть и не густая. Приложившись к образу Николая Чудотворца, я подошел поближе и стал ждать, когда батюшка закончит свое дело. Наблюдал за ним охотно, с удовольствием и некоторым восхищением. Меня всегда поражало и захватывало, когда я видел, как самое маленькое, незначительное, казалось бы, дело наполнялось глубоким смыслом, сильными переживаниями, если оно совершалось как осознанное служение Творцу: священник торжественно подходил (даже сказал бы – шествовал) к очередной иконе, торжественно крестился, склоняясь в неспешном поклоне, сосредоточенно шептал слова молитвы и тушил лампаду. Я замер, залюбовавшись происходящим, уже совсем забыв о цели: всего лишь получить благословение перед началом дежурства.
– Ты рабочий? – неожиданно звонкий и громкий голос прозвучал совсем рядом.
Из-под стекол стареньких очков на меня смотрели озорные лучащиеся глаза
Это был то ли вопрос, то ли утверждение, понять было трудно. Батюшка, как-то очень «широко» и незаметно шагнув, моментально переместившись в мою сторону, оказался рядом. Неожиданность ситуации повергла меня в замешательство. Однако само это замешательство было странное и скорее развеселило, чем расстроило. Из-под стекол стареньких очков на меня смотрели озорные лучащиеся глаза. Весь этот эпизод был нетипичный и совсем не вязался со строгим и недоступным образом «настоящего» священника, который уже стойко успел сформироваться в моей душе. Тут-то и случилось по-настоящему чудесное: глаза наши встретились, а моя душа внезапно взорвалась такой жизненной силой, что удержать ее внутри не было никакой возможности. Все внутри заискрилось, запенилось, переливаясь яркими красками, нескончаемым потоком хлынуло наружу натурально физическим образом. Как Моисей, приблизившись к мертвой скале, ударил в нее посохом, и из нее хлынул поток воды, так после малозначащих слов священника раскрылась и ожила моя мертвая душа, удивив неожиданностью своего чудесного превращения. Волна постепенно схлынула, и я обрел способность к ответу. Оглянулся вокруг – в храме было пусто, только мы вдвоем. В полутьме мирно, не спеша потрескивали свечи. Совсем тихо, ни звука. Я не знал, что сказать. Сбивчиво объяснив, кто я и в чем нуждаюсь, получил желаемое благословение и отбыл к месту службы. Впервые меня посетила жизнь и слова Евангелия – «Ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся» (Лк. 15: 24) – прозвучали в душе с великой жизнеутверждающей силой и остались неуничтожимы.
***
С этого момента многое изменилось в моей душе. Она ожила, из нее ушел ужас и растерянность, ушел тот пронизывающий холод и окаменелое нечувствие, что так долго терзали и мучали в эти года лихолетья. Утвердилась вера, часто посещали радость и покой. И еще – любовь и полное доверия к малознакомому новому священнику, что само по себе уже было странно, так как это доверие абсолютно не требовало утверждения опытным путем. Сам же старец всегда оставался как бы в тени, давая всемерно место Христу. Слова священника – всегда краткие, но сказанные с удивительной силой и убежденностью – воодушевляли прихожан, возрождали надежду, укрепляли веру в Христа, звали в Мир Горний. Проповеди – простые и всегда от сердца – временами прерывались от переизбытка чувств священника. Он останавливался, дыхание перехватывало, на его глазах появлялись слезы, потом он целовал крест и только тогда мог продолжить говорить. В этот момент внимающие начинали плакать. И слова, хоть и простые, но попадали точно в сердца прихожан. На исповеди плакали все. Слезы ручьем текли по щекам, душу посещала неизъяснимая радость, а тело – покой и теплота. Мы практически и явно испытывали чувство очищения от греха, что приносило ощущение безграничной свободы.
С чувством любви тоже происходили странности. Раньше я как-то не задумывался над теми чувствами, которые испытывал к ближним. Если рядом было приятно находиться, часто просто выгодно, чтобы что-то получить от человека, то вот это и было то чувство, что определял как чувство любви. Приходится признать, что сам человек, его личность меня совершенно не интересовали. И самое неожиданное, что и Сам Христос мне был неинтересен. Интересно было то, что я мог от Него получить: пришел на литургию, помолился (а уж что нерадиво молился, так то не было для меня секретом), получил некоторое облегчение души, вышел из храма, даже не поблагодарив Бога за то чудо, что Он совершил, и тут же все забыл. Вот такая грустная картина получалась: что какой-нибудь человек, от которого получал деньги, к примеру, что Бог, который заботился обо мне от рождения, – все едино, все без разницы. От осознания моего бедственного устроения, которое постепенно стало «прилипать» ко мне после первой встречи с новым батюшкой, я впал в большое смущение и не находил покоя, разве что рядом с ним.
***
В то время прихожан на службах было мало – человек пятнадцать, чуть больше – по воскресным дням. Я работал дежурантом сутки через трое, так что времени присутствовать на литургии у меня было достаточно. Этим я и воспользовался, всеми силами моей души прилепившись к священнику. Вскоре он сам в разговоре, как ответ на просьбу разрешить мои затруднения, сказал: «А ты скажи, что твой духовный отец говорит так-то и так-то». «Ага, значит, признал», – пронеслось в голове. Я был не против. С ним было всегда тепло, спокойно и радостно, и мысли темные не терзали совсем. Кто же откажется от такого общения? Служили литургию в почти пустом храме, потом все стайкой шли в домик при церкви, где был уже готов обед и нас ждала неспешная застольная беседа и общение. Это был чудесный сказочный мир. Мир простой и не лукавый. Мир, где главное в жизни воспринималось естественно, безоговорочно, а второстепенное вершилось как бы само по себе без усилий и особого внимания с нашей стороны. Вопросы духовного плана разрешались неожиданно просто по искренности нашей веры и полного доверия к батюшке. Получалось это примерно так:
– Батюшка, измучился я совсем, прихожу в храм и как ни посмотрю на кого, то все кривые да косые. Сил больше нет, как тяжко.
Священник замирал на секунду, и после короткой паузы следовал ответ уже как бы между прочим, как маленький незначительный штришок в картине мастера, но изменяющий всю перспективу восприятия:
– А ты не смотри.
В который раз в душе вскрывается огромный гнойный нарыв точным взмахом руки ювелирного хирурга, уходит боль, так долго терзавшая душу и даже само тело. Ясность, покой, торжественность, но совершенно естественная – иначе и быть не могло.
Люди притекали в храм стремительно. Вот уже почти невозможно подойти к батюшке за многолюдством страждущих. Везу его домой после службы. Батюшка усталый, молчалив, но совершенно мирен и спокоен. А другим его я никогда и не видел. Моя душа продолжает жадно впитывать моменты общения, близости к старцу, радуется и искрится. И слова уже и не нужны, только бы быть рядом. Состояние полного счастья.
– Батюшка, старенькие прихожане смущены, просили пожаловаться, что не могут уже и подойти к вам. Отпихивают их новенькие.
Он улыбается:
– Андрюша, передай им, что вы все, старенькие, уже сами ножками можете ходить, а вот новенькие совсем немощные. Молитесь за них, они сильно нуждаются.
Какой же непомерный груз взваливает старец на свои плечи! Ведь каждому приходящему надо отдать часть своего сердца
Передаю его слова, люди улыбаются, смущение покидает их сердца. Опять все просто, и даже решение этой проблемы происходит само собой, не внося значимой тревоги в душу. Только, может быть, батюшку немного жалко – какой непомерный груз он взваливает на свои плечи! Сотни и тысячи плачущих, растерянных, истерзанных болью душ притекают к нему за помощью и поддержкой. И каждому надо отдать часть своего сердца. И только он знает, что это значит и как это сделать. И, конечно, жалко притекающих страждущих. Сердце сжимается и отдается пронзительной болью, когда их видишь: Господи, помилуй.
***
Бледная, исхудавшая, сгорбленная прихожанка преклонных лет, еле передвигая ноги, наконец-то подходит к старцу:
– Батюшка, помоги, измучила болезнь, – голос срывается, переходя в плач. Опять мое сердце наполняется жалостью, из которой летит молитва о страждущей. Молитва рождается без моей воли, без самопринуждения, как совершенно естественный порыв, кружит, тянется ввысь. Батюшка стремительно накидывает епитрахиль на страдалицу. «Как-будто ребенок сачком поймал прекрасную бабочку» – проносится в голове неуместная ассоциация, а дальше четко и утверждающе: «ловец человеков». Звучит краткая молитва о здравии, и в тот же миг ощутимо храм полнится невидимой животворящей силой. Слышу слова старца:
– Ну вот, теперь будешь здорова, – он улыбается, лицо прихожанки розовеет, нет ни капли бледности. Она выпрямилась и уверенно двигается. Я украдкой осмотрелся: кажется, никто не заметил за суетой после службы.
Едем домой:
– Отче, прихожанка болящая правда выздоровела, или мне это привиделось?
Мой вопрос и сомнения понятны, ведь те чувства, которые я пережил, мне были совсем незнакомы и, в общем-то, и не предвиделись. Я даже не подозревал, что они существуют. И, конечно, им доверия нет.
Он опять улыбается:
– Правда Андрюша, правда.
Мы замолкаем.
Приходит на службу человек черный, как обугленная головешка. Глядишь – через некоторое время начинает светиться, как солнышко
Сам батюшка говорил, что изумляется тем переменам, которые происходят в храме с людьми: «Приходит на службу человек черный, как обугленная головешка, глядишь – через некоторое время светится, как солнышко». И действительно: мало того что перемены в людях бывали очень заметны, но и сами люди сближались по приобретению мирного устроения.
***
Один случай запомнился особенно. Два авторитетных бизнесмена имели большие претензии друг к другу, и само это противостояние в городе было широко известно и грозило переходом в открытую войну. Не забывайте, что на дворе шли «лихие девяностые». И вот – происходило это на моих глазах – встречаются они на литургии, где служил старец. Честно говоря, смотреть на эту встречу было забавно, несмотря на трагичность самой ситуации. Авторитетов начинает трясти, они бледнеют от ненависти, сжимают кулаки, но, еле сдержавшись, расходятся по разным углам храма. После причастия один из них подходит ко мне в состоянии полного смущения и, будто жалуясь, рассказывает то, что я и так видел. Вне храма их ждут вооруженные телохранители. Советую поговорить с оппонентом прямо сейчас, на улице. Все улаживается легко и быстро. Все живы, и жизнь продолжается. Вот мыслю, что если бы не было этой «случайной» встречи в приходе старца, то все могло бы кончиться большой трагедией и человеческими жертвами. Ведь за каждым из этих бизнесменов стоял большой коллектив, сотни людей и их семьи. Сколько крови могло бы пролиться, сколько пролилось бы слез, сколько бы судеб было бы переломано? И вроде бы эта счастливая встреча произошла действительно чисто случайно, и батюшка тут был совсем ни при чем. Привел тут самый явный, грубый пример того, что происходило. Но если смотреть внимательно и изнутри, а не быть поверхностным и внешним, то такие случаи были повсеместны и ежеминутны среди чад старца. Стоило только соприкоснуться с человеком и узнать, что у нас общий духовный отец, как тут же возникало доверие, любовь и радость в общении.
***
Как-то, спеша на дежурство в больнице, я стал свидетелем дорожно-транспортного происшествия. Джип сбил человека преклонного возраста. Конечно, как врачу, мне пришлось остановиться и помочь пострадавшему. Автоматически я стал и свидетелем аварии. Оказав первую помощь, дождавшись приезда машины скорой помощи, я дал свои координаты хозяину джипа и продолжил свой путь, совершенно забыв о происшествии. Через неделю виновник ДТП вышел со мной на связь. Требовались мои показания в милиции. Мы с ним съездили в отделение, и мое свидетельство стало решающим, оправдавшим человека, который был за рулем. Через некоторое время – опять звонок с сообщением, что дело закрыто, и его короткий вопрос:
– Как тебя благодарить?
Отмахнулся:
– Меня не за что, Бога благодари, – произнес формальную фразу.
И вот тут разговор принял неожиданное продолжение:
– Благодарить Бога – как? – Тон был серьезным, и человек явно находился в ожидании ответа. Я несколько опешил от четко поставленного вопроса, но, собравшись, ответил, что в моем храме в воскресение будет литургия, что жду его утром около церкви. Он коротко произнес:
– Буду, – и повесил трубку.
Однако я все-таки был удивлен, когда, подъехав к храму, увидел припарковавшийся невдалеке джип, из которого появился мой новый знакомый. Я просто забыл о нашей назначенной встрече. Видимо, потому что не встречал ситуации, когда так быстро люди притекали к Богу. И потому, видимо, так легко выкинул наш телефонный разговор из памяти, посчитав его несущественным. Мало ли кто что болтает?
Мой новый приятель неожиданно выдал: «А я знаю этого батюшку!»
Мы вошли внутрь. Литургия еще не началась. Старец был в алтаре, совершая проскомидию, в полный голос поминал прихожан. У аналоя стоял незнакомый мне священник и принимал исповедь. Мой новый приятель неожиданно выдал: «А я знаю этого батюшку!» Опять удивил, ведь до сего дня он никогда не был на литургии и храм практически не посещал. Он пошел исповедоваться и после довольно долго разговаривал с незнакомым священником, стоя у аналоя. Сам по себе факт присутствия в нашем храме «постороннего» иерея был обычным делом. У старца много духовных чад из клира, и они регулярно навещают своего духовного отца, сослужа ему.
После литургии мой знакомый поведал историю первой встречи с этим священником. Не так давно отошел ко Господу родственник рассказчика в одной из деревень Ленинградской области. Тот мой знакомый поехал на похороны. Прибыв в дом покойного, он застал соседей, которые были явно не очень трезвы, бесцельно шатались по дому. Сама обстановка была тягостная, в воздухе парил дух бессмысленности и уныния. Вся природа знакомого протестовала, и он постепенно пришел в состояние возмущения. Появилась стойкая уверенность, что тут нужен священник. Поймав кого-то из односельчан, с трудом получил информацию, что, мол, попа в деревне нету, а бывает он в соседнем селе, до которого несколько десятков километров, да и то непонятно, можно ли его там застать или нет, потому как живет поп в Санкт-Петербурге и в селе бывает наездом, то есть редко. Уже темнело, но, видимо, сердечное желание проводить усопшего в последний путь достойно у моего знакомого было так велико, что он тут же сел в машину и отправился по бездорожью на поиски священника, не имея даже его адреса, практически в никуда. И как ни странно, все сложилось. Он не только нашел того батюшку, но и привез его в деревню. Родственника отпели, проводили до могилы по-человечески.
Вторая же встреча со священником произошла в стенах храма моего духовного отца. Отец Геннадий (так звали «незнакомого священника») в те годы был занят созданием квартиры-музея святого праведного Иоанна Кронштадского. И мой знакомый много потрудился во славу Божию на этом поприще. Позже квартиру-музей посетил старец, и отец Геннадий подарил ему прекрасную, богато украшенную епитрахиль зеленого цвета. Уже потом старец рассказал, что в молодости, когда он уже был рукоположен в иереи, ему приснился необыкновенно яркий сон, как святой Кронштадский подвижник награждает его епитрахилью. Епитрахиль во сне была зеленого цвета, точь-в-точь такую и подарил ему отец Геннадий. Рассказывая этот случай, батюшка просто сиял от счастья, усматривая в этих эпизодах, так далеко по времени отстоящих друг от друга, несомненную связь и милость Божию и особое благословения святого.
Что посторонним показалось бы откровенным чудотворением, то для нас, чад старца, было обыденной, абсолютно нормальной жизнью
Если я правильно понимаю, то отец Геннадий до сего дня не знает в полной мере, какое участие принял в эпизоде жизни старца, когда праведный Иоанн Кронштадский через него послал весточку своему тезке и чудесный подарок, обещанный много лет назад.
Вот так вот вязались люди, ловились человеки, множилась Любовь, пребывая в приходе тихим и, на первый взгляд, незаметным образом. И то, что посторонним показалось бы откровенным чудотворением, если бы они хоть немного были повнимательнее, то для нас, чад старца, было обыденной, естественной, абсолютно нормальной жизнью. Никто и не мыслил, забыли, что можно жить как-то иначе.
***
После совершенного восемь лет назад аборта моя знакомая страдала от бесплодия. Были использованы все возможные лечения, потрачены огромные деньги, но заключение множества специалистов было категорическим: беременность невозможна. Страдалица и ее муж находились в постоянном унынии по этому поводу. Рассказывая мне про свою беду, женщина плакала и который раз смотрела на врача, то есть на меня, с непонятной мне надеждой. Ну, что тут скажешь? Если уж специалисты по женским болезням помочь не могли, то что мог сделать простой хирург, чем обнадежить? Не лучше ли смириться? Пытаясь донести им эту мысль, я вдруг совершенно неожиданно прочувствовал всю глубину покаяния этой рыдающей женщины, всю боль изнемогающего сердца. Меня неожиданно подхватила какая-то странная волна, а слова полились сами собой: «Будет вам ребеночек, – произнесли мои губы, – надо ехать к моему батюшке, он помолится – и будет». Я понимал, что говорю странные вещи, но остановиться уже не мог.
Глаза моих собеседников посветлели, надежда, очевидно, опять овладела их сердцами. А мои мысли приняли совсем другой оборот: что ж это я наделал, как мог такое от имени батюшки пообещать? Как мог подать людям надежду там, где ее просто не могло быть? Я находился в сильном смятении и чувство вины, своей «никуда-не-годности» охватило сердце. Укоряя себя, проплакал до следующей литургии, и вот в таком подавленном состоянии, практически уничтоженный, предстал перед Господом, а после литургии и перед духовным отцом, объясняя нужду моих знакомых. Батюшка улыбнулся, потрепал меня по голове, прозвучало короткое: «Не плачь», – и велел подвести просящих. Разговор был короткий и простой: «Ребеночка хотите? Будет ребеночек, Господь милостив. Только не забывайте благодарить за это Бога». Быстро благословил и отпустил с миром. Слова были точь-в-точь, что вырвались из моих губ. Будто я сказал то, что внушил добрый мой пастырь.
Через месяц на очередной литургии муж, подбежав ко мне, лихорадочно сообщил: жена беременна. «Вот и славно», – буркнул я, совершенно уже успокоившись, и вдруг проговорил: «Сына Иваном назовешь, в честь старца». А сам подумал: ну, кто ж меня за язык-то тянет? Совсем из ума выжил. Лучше бы молчал. Но как-то смятения уже в душе не ощущалось. Однако все так и вышло. Родился мальчик, назвали Иваном. Крестил наш батюшка.
***
Именно Любовь, а не прозорливость или чудотворения, объединяла нас под широко раскинутыми крыльями нашего духовного отца
«Человек – загадка», – говорит мой духовный отец. При этих словах он уносится в какие-то незнакомые мне дали, на лице появляется любящая улыбка, а в сердце внимающего отверзается бездонная глубина человеческой души, от созерцания которой перехватывает дух. Может, я и ошибаюсь, но мнится, что я эту загадку души моего старца разгадал. И ответ ошарашивает своей простотой: он просто имеет Любовь. Именно эта Сила притягивала нас в лихие 1990-е, когда мы замерзали, умирали душами, превращаясь в диких голодных зверей; именно Любовь, а не прозорливость или чудотворения разные, объединяла нас под широко раскинутыми крыльями нашего духовного отца и тогда, и по сей день. А мы, бедные, хоть инстинктивно и тянемся к Любви, но представление о Ней имеем самое туманное. Все, что мы называем любовью, к Любви Христовой никакого отношения не имеет. Это чувство совершенно нами не найдено. Уж не говорю о том, что оно нами не исследовано и не стало той силой, что нас соединяет, той силой, что побуждает нас к действию, той силой, которой побеждается наша падшая природа, тем могучим всепоглощающим огнем, что должен гореть в сердце христианина. И что самое необъяснимое и удручающее – что мы и не хотим искать эту Силу, отвергая простой способ ее стяжания. Есть только одни двери к Богу – двери покаяния.
Сколько раз в храмах звучат проповеди, сколько говорится лишних слов, но крайне редко можно услышать слово о покаянии. Когда проповедует мой батюшка, то о чем бы он ни начинал говорить, всегда проповедь заканчивается призывом усилить покаяние – истинную панацеею от всех болезней. Ну, не хотим мы быть здоровыми, не хотим. А ведь так проста и понятна эта мысль: «Покаяния отверзи ми двери». Дверь, что ведет на территорию Любви.
Помилуй нас, Господи.
P.S. Когда я покидал Санкт-Петербург двадцать лет назад, старец попросил молитв о себе и родных, написав маленькую записочку. Вот она:
О здравии
протоиерея Иоанна
м. Нины
иерея Александра
м. Веры
мл. Иоанна
Ольги
Серафимы
отр. Елизаветы
отр. Андрея
Об упокоении
Георгия
Ольги
Алексея
Татьяны
Записка эта с тех пор лежит у меня на домашнем аналое. На стене висит портрет старца, много лет назад написанный внуком отца Иоанна – отроком Андреем. Портрет – подарок моего духовного отца. А его слова: «Держитесь веры православной, в ней же есть спасение», – остаются неизгладимой печатью в моем сердце.
Решения по сертификации газопровода «Северный поток-2» в первой половине 2022 года не ожидается. Об этом, как пишет Bloomberg, заявил глава Федеральное сетевое агентство Германии (Bundesnetzagentur, BNetzA) Йохен Хоманн.
По его словам, регулятор до сих пор не получил необходимые документы от оператора.
«Это не в наших руках», — сказал он, добавив, что процесс сертификации, приостановленный в ноябре, возобновят, когда требования будут выполнены. Речь идет о том, что оператор должен создать отдельную компанию, которая возьмет на себя управление немецким участком «Северного потока-2».
Теперь значит, еще полгода? Хотели к 8 января, потом к 8 мая… Теперь вот июль…
— 8 января и 8 мая это две даты одного процесса сертификации, который предполагает сертификацию на национальном уровне (в Германии) и последующее согласование Еврокомиссией, — поясняет замглавы Фонда национальной энергетической безопасности Алексей Гривач.
— Июля тут вообще нет. Глава БНА просто опасается, что не успеет получить пакет документов от оператора проекта, изучить его и одобрить до 8 января. Соответственно, это может увеличить предельные сроки полного цикла процесса.
«СП»: — Регистрировать новую компанию-оператора будут еще полгода?
— Не полгода. Прошел всего месяц с момента, когда регулятор и оператор достигли общего понимания, как нужно организовать юридическую структуру, чтобы она соответствовала законодательству Германии и ЕС. Но пока эти процедуры не завершены.
Пока сложно оценивать, на сколько реально затянется сертификация. Одно очевидно, задержка с запуском проекта негативно влияет на доступность газа в Европе и является одним из факторов роста цен на газ.
«СП»: — По-вашему, тут есть результат давления новых немецких властей, которые, несомненно, относятся к проекту прохладнее предшественников.
— В настоящее время я не вижу особого давления со стороны нового правительства, но глава БНА, конечно, предпочитает высказываться максимально осторожно. Однако правительство должно делать все возможное для стабилизации газового рынка и скорейший запуск «СП-2» мог бы существенно улучшить безопасность и снизить цены на рынке.
— Суть публикации Bloomberg в том, что они взяли комментарий у главы БНА, который сказал, что у них сейчас нет на руках документов для того чтобы продолжить сертификацию, — отмечает ведущий аналитик Фонда национальной энергетической безопасности, эксперт Финансового университета при Правительстве РФ Игорь Юшков.
— Они сказали «Газпрому» перерегистрировать в немецкой юрисдикции Nord Stream-2 A.G., которую «Газпром» назначил оператором. «Газпром» этого пока не сделал и, соответственно, документы не предоставил, поэтому они пока не могут возобновить процесс сертификации. А дальше журналисты уже додумали, что все это завершится только во втором полугодии.
«СП»: — Но откуда этот срок?
— Вероятно, они подумали, что пока «Газпром» будет готовить документы, потом регулятору выдается максимальный срок четыре месяца, дальше дается два месяца Еврокомиссии, чтобы дать свое заключение на решение немецкого регулятора — вот и получается второе полугодие 2022 года. Но в реальности, не факт, что и регулятор, и ЕК потратят именно максимальное количество времени. Регулятор уже начинал процедуру, так что, возможно, ему понадобится менее четырех месяцев, возможно, и ЕК быстрее управится. Возможно, конечно, не по той логике, как у авторов статьи, но процесс сертификации действительно может завершиться только летом.
Сейчас уже это не важно. Важно было, поможет ли «СП-2» европейцам пройти отопительный сезон или нет. Сейчас можно с уверенностью сказать, что — нет. А дальше ключевой вопрос, запустят ли его до следующего отопительного сезона.
«Газпром» показывает, что он создал компанию, которая позволяет ее топ-менеджерам быть независимыми в своих решениях от самого «Газпрома», убирается аффиляция между двумя компаниями, и оператор не может подыгрывать одному из поставщиков. На это регулятор говорит: перерегистрируйте оператора в моей юрисдикции, чтобы у меня были полномочия запрашивать любые документы, необходимые для прозрачности его деятельности. «Газпром» этим занимается.
Если даже ему не удастся сертифицировать Nord Stream-2 A.G. в качестве оператора, конечно, он найдет другую компанию, просто использовать свою «дочку» выгоднее. Нет — так нет, найдет независимую, которой он будет платить за осуществление функций оператора. Никто же газопровод не забирает, не запрещает им пользоваться. К самому газопроводу ни у кого нет претензий. Весь сыр-бор вокруг компании-оператора.
«СП»: — Ну, возобновят они сертификацию, а дальше? Это же не значит, что сертифицируют сразу. Какие еще поводы для задержки могут придумать?
— Скорее всего, новых поводов для задержки уже не будет, хотя какие-то бюрократические подводные камни еще могут всплыть. Конечно, могут и не сертифицировать. Сложно сказать, что они в итоге решат.
«СП»: — А после того, как сертифицируют, что? Скажут, что нужно еще 50% трубы немецкого участка отдать другому поставщику? И что тогда?
— Это отдельная история, и вопрос пока никак не решен. «Газпром» пытается доказать, что СП-2 попадает под исключения, которые был применены к СП-1. Тогда немцы говорили, что поправки в Европейское законодательство, которые предусматривают его распространение на морские газопроводы (тогда оно на них не распространялось, и только под СП-2, чтобы помешать его реализации), не могут быть применены к тем газопроводам, которые были завершены до мая 2019 года.
И «Газпром» пытается доказать, что СП-2 был завершен до этого срока, не важно, когда он был достроен, главное, когда были сделаны инвестиции. Вот когда деньги собрали — все, остальное, т.е. достроить «трубу» — уже дело техники. Один суд ему отказал, сейчас он подает апелляцию. Но к сертификации это отношения не имеет.
Если суд выиграть не удастся, у его остается два выхода. Первый: пустить альтернативного поставщика газа, что сейчас активно лоббирует «Роснефть», где говорят, давайте мы сейчас еще 10 млрд кубов своего газа дадим, загрузка тогда будет уже не 27,5 млрд, а 37,5. Но «Газпром» против, поскольку это будет разрушение экспортной монополии на трубопроводный газ.
Либо о может договориться с европейскими клиентами о том, чтобы те получали газ за 12 морских миль от берега Германии, где начинается европейское регулирование, получали право собственности на газ в размере 27,5 млрд. кубов. Дальше половину «трубы» как бы загрузит «Газпром», половину — европейские компании.
«СП»: — По-вашему, это как-то связано с давлением нового немецкого правительства? Насколько тут независим регулятор? Или при Меркель было бы то же самое?
— Я думаю, что смена правительства ФРГ тут никакого влияния не оказывает. Напомню, приостановка сертификации случилась еще при Меркель. Конечно, возможно, новые руководители страны менее позитивно, чем Меркель, отзываются об СП-2, но они отзываются и менее негативно, чем до того, как приступили к исполнению полномочий, потому что теперь понимают свою ответственность за Германию, за надежное газоснабжение всей Европы.
Тем более что они себя позиционируют в качестве лидеров Евросоюза. Мы на самом деле видим, как их риторика смягчается в сравнении с тем, что было во время предвыборной кампании. И они никак не влияют на процесс сертификации, который никак не зависит от политических предпочтений правительства, там уже включается бюрократия — сотрудники сетевого агентства сами боятся, что их обвинят в политизации.
«СП»: — Французское издание Les Echos сообщает о том, что канцлер ФРГ Олаф Шольц пытается перенести ответственность за запуск «Северного потока-2» на ЕС. Американская The Hill пишет, что приход нового правительства ФРГ существенно осложнил ввод в эксплуатацию СП-2. Насколько это все так? Или это нагнетание?
— Полагаю, это все спекуляции. Надо же что-то писать, придумывать какие-то версии. Еще раз повторю: простановка сертификации была при Меркель, всякие прочие проблемы были при Меркель, она не смогла противодействовать распространению Третьего энергопакета. Так что не нужно считать ее эдакой всесильной охранительницей «Северного потока-2». Она действительно очень много сделала для того, чтобы не было никаких дополнительных санкций, никаких официальных санкций со стороны ЕС.
Шольц не принимает решений: запустить или не запустить. И потом все понимают, что «Газпром» будет судиться. Поди докажи в суде, чем тебе не нравится газопровод. Нравится — не нравится, если он соответствует европейским законам, его обязаны запустить. Так что я не думаю, что Шольц что-то там перекладывает. Он занимается другими — внутренними делами: формированием команды, проектами реформ
«СП»: — Насколько в итоге максимально может затянуться процесс?
— Сложно сказать. Есть четкие сроки — как только «Газпром» подает обновленные документы, у регулятора есть не более 4 месяцев. Он должен хотя бы сказать: да или нет! Дальше ЕК должна дать заключение на решение регулятора, который не обязан к нему прислушиваться. На все про все максимум полгода.
Дальше могут начаться суды со стороны Польши, но опять же, не факт, что суд приостановит решение немецкого регулятора. Пока он будет разбираться, оно будет действовать, а газопровод — функционировать. До бесконечности затягивать не получится. В «Газпроме» тоже не дураки, они будут судиться, будут давить европейские компании, которые давали кредит — 5 млрд. Они тоже будут судиться, если до этого дойдет.
В пользу «Газпрома» играет тот факт, что все это происходит в правовом поле Евросоюза. Нам плевать, нравится кому этот газопровод или нет. Либо вы официально меняете собственные законы или вводит санкции против России или «Газпрома», либо запускайте.
Складывается ложное впечатление, что все против СП-2. Это не так, весь бизнес за него. Может, «Газпром» и проигрывает информационную войну, но в реальности у него есть свои сторонники и лоббисты, есть, кому пнуть евробюрокаратию.
Самый любимый праздник в России — Новый год! По данным социологов, его отмечают 96 процентов жителей. Но все 100 процентов знают, что обязательными новогодними приметами являются мандарины, «оливье», подарки, Дед Мороз и, главное, ёлка! С начала декабря посреди повседневных забот и будничной суеты мы начинаем предвкушать момент, когда в дом принесут окутанную хвойным ароматом зеленую красавицу, из коробок достанут любимые игрушки, а на стражу лежащих под ёлкой подарков заступит румяный Дед-Мороз. В дом приходит праздник и кажется, что так было всегда.
Ёлка, Новый год, январь: откуда взялась новогодняя «Большая тройка».
Исторические приключения ёлки в России включают немало резких поворотов, сопровождавшихся равнодушием, неприятием и даже враждой. Да и Новый год с январем встретились не сразу.
Давайте перелистаем страницы этого празднично-исторического детектива, где ёлка сумела пройти путь от ненависти до всеобщей любви, чтобы стать в конце главным украшением новогоднего праздника и символом семейного уюта и счастья.
Сначала разберёмся с Новым годом. У древних славян Новый год связывался со временем пробуждения природы от зимней спячки и отмечался одновременно с Масленицей, в день весеннего равноденствия – 21 марта. А после принятия христианства и установления регулярных месяцев его стали отсчитывать с начала месяца — с 1 марта.
В 1492 г. (он же 7000 г. от Сотворения Мира) – Иван III и церковь отметили круглую дату переносом Нового года на византийский манер на осень – на 1 сентября. В этом слышались отголоски тех ветхозаветных времен, когда после уборки урожая наступала спокойная жизнь, свободная на время от трудовых забот, которую можно было посвятить празднику.
В Европе, согласно юлианскому календарю, первым днем нового года считалось 1 января – в этот день еще со середины II в. до н. э. приступали к службе вновь избранные консулы.
В России инициатором «переезда» Нового года на привычное нам место – на 1 января — стал Петр Первый, познакомивший российское общество со многими европейскими привычками. Больше всего его здесь волновал не столько сам праздник, сколько вопрос перехода России на европейское летоисчисление: не от Сотворения Мира, как было на Руси, а от Рождества Христова. Но заодно и праздник Нового года стал январским.
Справа в правом углу вверху — фрагмент того самого указа от 20 (30) декабря 1699 года «О праздновании Нового года».
Источник фото: medimag.am
<hr/>
Петр, как всегда, был нетерпелив и не стал ждать до следующего года. Поэтому в 1699 г. Новый год в России встречали дважды: в сентябре и потом уже по новому Указу – 31 декабря. Впрочем, нас этим не удивить, у нас ведь и теперь – «Новый год два раза в год, вот!» Стремившийся детально регламентировать любое начинание, Петр подробно пояснил, каковы должны быть обязательные атрибуты нового праздника. И сам принял в нем активное участие – под бой курантов в ночь с 31 декабря на 1 января 1700 г. с факелом в руках вышел на Красную площадь и запустил первый фейерверк в честь нового праздника. А ещё позаботился о праздничной атмосфере, повелев украсить город к торжеству. В его Указе от 20 (30) декабря 1699 г. «О праздновании Нового года» в знак этого «доброго начинания и нового столетнего века» предписывалось в царствующем граде Москве перед воротами у домов или над хороминами «учинить…украшения от древ и ветвей сосновых, елевых и можжевеловых… и чтобы поспело к 1 генваря, а стоять тому украшению по 7 день того ж 1700 г.». Судя по всему, недавно вернувшемуся из европейского вояжа во главе «Великого посольства» Петру Алексеевичу удалось, скорее всего в Саксонии, познакомиться с рождественской ёлкой, украшенной свечками, фруктами и пряниками. Хотя в самой Европе её современная история только начиналась.
Ёлка в европейской праздничной традиции.
Сегодняшний светлый радостный образ наряженной ёлки уходит корнями в древнюю духовную традицию. Сам обычай почитания деревьев — носителей жизненной энергии, вместилища душ предков и места обитания духов, оберегающих от злых сил — чрезвычайно стар. С давних времен в поисках защиты и поддержки сложился универсальный мировой культ «священных деревьев» с ритуалами, включающими и украшение дерева. Порой существовало почитание не только живого или целого дерева, но даже его части – обычай хранения кусочка «рождественского полена» на счастье встречался у скандинавов, англичан, французов.
И если на Руси почитаемым деревом была береза, то у древних германцев эту роль играла ель: в её тени собирался воинский совет, у неё просили защиты и здоровья. К ней могли приходить и в канун Нового года с дарами-украшениями. С принятием и утверждением христианства смысловой центр праздника сместился на Сочельник – дату Рождения Христа (24 декабря) и ёлка стала Рождественской. Но, конечно, не следует здесь видеть единую непрерывную традицию, идущую с незапамятных времен.
Первое упоминание о ёлке как о рождественском дереве встречается в 1600 г. в хронике провинции Эльзас (тогда части Священной Римской империи германской нации) – ровно за сто лет до Указа Петра I. Приезжавшие туда путешественники любовались установленными на Рождество в домах местных жителей еловыми деревьями, украшенными бумажными розами, фруктами и сладостями.
Старинная гравюра с изображением Мартина Лютера под Рождественской елью. XVI в.
Источник фото: pinterest.com
<hr/>
Сам обычай связывают с именем немецкого церковного реформатора Мартина Лютера, который, как гласит легенда, в 1513 г., гуляя по лесу в канун Рождества, так залюбовался красотой звезд в ночном небе над еловым лесом, что решил взять с собой домой маленькую ёлочку, украсив её верхушку звездой в память о той самой – Вифлеемской – что указала волхвам путь к яслям новорожденного Христа. Во второй половине XVII в. в поселениях вдоль Рейна дома стали украшать подвешенными к потолку маленькими елями, порой в перевернутом виде (с целью экономии места), или отдельными веточками, украшенными яблоками и прочими сладостями. Очень эффектно смотрелись деревца, на ветках которых красовались горящие свечи. А затем догадались ставить большую красавицу-ёлку в центр комнаты, чтобы вокруг можно было водить хороводы. Но даже на территории Германии праздничная ёлка в доме стала привычным явлением только к концу XVIII века. И лишь в начале XIX в. большие ели стали в Сочельник украшать площади немецких городов.
Век восемнадцатый: русская ёлка — путь «через тернии — к звездам!»
Можно смело утверждать, что Петр Первый одним из первых европейских правителей оценил всю красоту этой праздничной традиции. Правда, в его указе речь не шла о домашней, украшенной игрушками ёлке – по его замыслу зеленый акцент должен был в праздник украсить серо-белую городскую гамму улиц и площадей. Не стал он зацикливаться исключительно на ёлках – можно было использовать любые вечнозеленые породы. Но главное, что это была именно Новогодняя, а не Рождественская ёлка, что подчеркивало светский характер введенного нового праздника. Сразу после основания Северной столицы ёлки стали устанавливать и там. А затем все закончилось так же быстро, как и началось.
Общество не разделило праздничного энтузиазма и эстетических вкусов правителя: с его смертью не успевшая прижиться традиция, казалось, навсегда канула в лету. И это неудивительно, ведь в славянской культуре у ели сложилась другая, противоположная празднику, репутация.
«Сказка». Худ. В.М. Васнецов (1880-е гг.). Вот он мрачный ельник — идеальное место для избушки на курьих ножках, жилища Бабы-Яги.
Источник фото: pinterest.ru
<hr/>
В русской устной традиции ельник – мрачное, колючее, сырое место, где обитают колдуны и лешие. Ель не сажали рядом с домом, считалось, что та «выживает» рядом с собой лиц мужского пола. А еще она (как и сосна) играла немалую роль в русских погребальных обрядах. Их ветками, обязательно колючками вперед, устилали дорогу на кладбище, чтобы усопший нашел туда последнюю дорогу… и чтобы не вернулся обратно. С такой предысторией тяжело стать символом радости и праздника. Здесь любили другие деревья — белоствольную березу – главное украшение Троицы и пушистую вербу, знак скорой Пасхи.
Впрочем, и в России было немало народов, у которых сложилось иное отношение к ели. Многие жители Западной Сибири и др. регионов (ханты, манси, удмурты) издавна почитали ель, в том числе, и в качестве новогоднего символа. Выбранному дереву приносили дары, украшали золотыми и серебряными подвесками, нарядными платками. Но, как и любые языческие обряды, эти ритуалы не одобрялись церковью и не получили широкого распространения.
Почти единственным исключением, где и в послепетровскую эпоху продолжали ставить ели, были кабаки. Установленное под Новый год над крышей или рядом со входом оно стояло там, желтея и осыпаясь весь год, служа опознавательным знаком для любителей горячительного, чтобы те, даже не умевшие читать, не прошли мимо.
«Зима». Худ. А.К, Саврасов. Конечно, на картине изображен совсем не кабак, но общее впечатление передано верно.
Источник фото: pinterest.ru
<hr/>
Этот неожиданный поворот в судьбе ёлки сразу нашёл отражение в литературе и разговорном языке. Вот стихотворение Н.П. Кильберга, где рассказ идет от лица кучера:
Въехали! мчимся в деревне стрелой,
Вдруг стали кони пред грязной избой,
Где у дверей вбита ёлка…
Что это?.. — Экой ты, барин, чудак,
Разве не знаешь?.. Ведь это кабак!..
Связь ёлки и пьянства так упрочилась, что появилось множество понятных всем выражений: «Пойдем к ёлкину, для праздника выпьем»; «Видно, что у ивана ёлкина была в гостях, из стороны в сторону пошатываешься».
«Катание с гор на Неве». Худ. Д. Аткинсон. к. XVIII в.
Источник фото: pinterest.ru
<hr/>
Кроме этих злачных мест, на протяжении ста лет ёлке не находится места ни на дворцовых маскарадах, ни на народных святочных гуляниях. Зато её начинают, не связывая с праздником, использовать для зимнего украшения городов, особенно Петербурга. Маленькие елочки можно увидеть на катальных горках на Неве или по бокам зимних «ледовых дорожек», по которым «крепкие молодцы на коньках» перевозили санки с отдыхающими седоками через Неву.
Ледовый перевоз через Неву.
Источник фото: pinterest.ru
<hr/>
Так что, хотя бы в этом — чисто декоративном смысле — идея Петра Алексеевича все-таки пустила свои корни. Привычка видеть деревья в зимнем убранстве городов неизбежно сдвигала в позитивную сторону и сам образ ёлки в общественном сознании.
Век девятнадцатый: «Что и за праздник, коли не было ёлки?»
Но окончательно изменил судьбу праздничной ёлки в России век девятнадцатый. Первопроходцем выступил Петербург. С самого основания в городе селилось много немцев (в н.XIX в. – по ощущениям современников – до трети от всех жителей). На своей новой Родине они продолжают поддерживать многие обычаи родных мест. Тут, по-соседски с ними начинают знакомиться другие жители. И все-таки в первой трети века – это милый, близкий (в том смысле, что его можно увидеть своими глазами), но все-таки чужой обычай. Выросшая на местных просторах ёлка именуется на немецкий манер Weihnachtsbaum. И никто из героев Пушкина или Лермонтова ещё не кружит в хороводе вокруг украшенной зеленой красавицы. Зато те, кому удалось побывать на немецком празднике, отмечают его подробности с большой симпатией и теплом. Всем нравится семейный, детский характер торжества, то ощущение добра и предвкушение сюрприза, которое он дарит.
Рождественская ёлка в Аничковом дворце. Сцены из семейной жизни императора Николая I. Худ. А. Чернышев.
Источник фото: http://iapp.ru/
<hr/>
Но окончательно решило праздничную судьбу ёлки влияние августейшей особы. В XIX в. супругами российских императоров часто становились немецкие принцессы. Одна из них – будущая императрица Александра Федоровна (жена Николая I) ставит рождественскую ёлку сначала с 1817 г. для узкого круга во внутренних покоях, а затем, в 1828 г., уже будучи императрицей — в Аничковом дворце. На праздник она позвала не только своих детей, племянников и племянниц, но и детей придворных. В ярко освещенной зале столы, накрытые белоснежными скатертями, были уставлены изящными елочками, украшенными золотыми орехами и конфетами. Под ними лежали милые подарки – игрушки, кружевные платьица, маленькие веера, барабаны и трубы. Восторг детей был полнейшим.
Елочный торг. Худ. Г. Манизер
Источник фото: pinterest.ru
<hr/>
Неудивительно, что на следующий год, многим представителям высшего света захотелось повторить праздник у себя дома с обязательным приглашением гостей. Так, традиция украшать ёлку все шире распространялась среди знатных и богатых семей. А уж затем, делом времени (ну и финансов, конечно) стало и вхождение её в моду среди остальных слоев населения.
История, кстати, не только российская. В Британии ёлка стала праздничным символом Рождества в 40-х гг. XIX в. с легкой руки молодого мужа королевы Виктории – принца Альберта, тоже немецкого принца, по желанию которого нарядная ель украшала сперва дворцовые покои, а потом этому обычаю стала подражать и вся Британия.
Встреча Нового года в крестьянской избе.
Источник фото: pinterest.ru
<hr/>
Очень большой вклад в «пиар-компанию» праздника внесли журналисты. Это тоже была примета времени – массовая печать набирала силу, в том числе и по части информирования читателя обо всех модных новинках. В газетах начали писать о «прелестных ёлках, украшенных фонариками и гирляндами». Заметки сопровождали иллюстрации, радовавшие глаз и одновременно выступавшие наглядными инструкциями для тех, кто хотел повторить это «чудо» у себя дома. В середине 40-х г. в одной из книг, обучающих грамоте — под названием «Ёлка. Подарок на Рождество» — детям обещается, что если они будут хорошо учиться и прилично себя вести, то получат на Рождество ёлку, украшенную конфетами, фруктами и золочеными орехами, которые можно будет взять себе, также как и другие подарки.
Сказка про Щелкуна и Мышинаго Царя. Э. Гофман. Илл. В. Маковский. 1903 г.
Источник фото: pinterest.ru
<hr/>
В 1839 г. выходит русский перевод повести Гофмана «Щелкунчик» с красочной картинкой, где центром является именно ёлка, что способствует ещё большей её популярности, и, кстати,тоже используется как инструкция для устройства ёлки в русских домах. В эту увлекательную игру – подготовку дома к празднику включается всё больше людей, причем взрослые радуются приятным хлопотам едва ли не больше, чем дети. Подключается к теме и торговля — появляются ёлочные базары; для тех, кто не стеснен в средствах — в модных кондитерских на Невском продают ёлки «под ключ»: украшенные игрушками, конфетами, пирожными и пряниками. Стоили они фантастически – до 200 рублей, но спрос порой перекрывал предложение. И это неудивительно: в иных домах на ёлках в качестве украшений используют и настоящие драгоценности. Сам обычай настолько входит в обиход, что над ним уже иронизируют. Современник пишет: «…все помешаны на ёлках…Начиная от бедной комнаты чиновника и до великолепного салона везде…блестят, горят и мерцают ёлки…Что и за праздник, коли не было ёлки?». А скоро словом «ёлка» начинают называть и само торжество: повсюду звучат фразы «пойдем на ёлку», «пригласим на ёлку», «подарим на ёлку». Дольше всех держались помещичьи усадьбы, праздновавшие старинные «народные святки», но затем «сдались» и они. К концу века повсеместно практикуется устройство большой ёлки в барском доме, порой с приглашением крестьянских детей (те же праздники в Ясной поляне, устраиваемые С.А. Толстой).
Ёлка на пути к празднику
Источник фото: pinterest.com
<hr/>
Кроме того, уже с середины XIX в. практикуется традиция устраивать публичные ёлки. Первой в 1852 году — стал открытый для широкой публики праздник в петербургском Екатерингофском вокзале. Не отставала и древняя столица, где ежегодно устраивались праздники в здании Благородного собрания. Обычай «зажигать ёлку» широко распространился по стране. Во всех городских домах, а в деревнях — в школах обязательно старались порадовать детей ёлками.
Страницы журнала «Малютка», в котором в 1903 г. впервые опубликованы слова песни «В лесу родилась ёлочка», ставшей затем праздничным гимном № 1.
Источник фото: pinterest.ru
<hr/>
Взрослые тоже хотели получать свою долю «зимнего волшебства», и в моду вошли «ёлки для взрослых» — новогодние балы-маскарады, где зеленая красавица стала главной деталью праздничного убранства и центром, вокруг которого «вертелось» все действо. Теперь уже никто не считает её мрачной: ею любуются, её ждут и гордятся ей. Этот восторг не подвластен времени и навеки живет в сердце знаком счастливого детства: «Чудная, милая рождественская ёлка! Я люблю тебя! Твои зеленые иглы, твой запах… свечки — всё напоминает детство и милых близких… которых забыть невозможно!»
Продолжение следует.
Домработница
Дом Димыча, был из лучших в селе. Сруб поставлен на каменный фундамент, окна с наличниками, и даже конёк по краям фигурками петушков украшен. Печь в доме не кирпичная, как в старину ставили, а современная, чугунная, с теплообменником и двумя конфорками для варки. И двор под стать дому – ухоженный, прибранный – сразу видно, хозяйственный мужик живёт.
Хозяйку дома, Наташу, обижать не будем, она под стать мужу, да вот только везение её стороной обошло. Ещё в молодости ногу левую изувечила, став хромоножкой. А год назад другая напасть случилась. Сломалось что-то в машине универсальной, что на участке возле их дома работала. Остановилась, двигатель фыркает, как обычно – но ни с места. Надо было бы выключить, да мужу позвонить, чтобы пришёл и сделал – так нет, сама полезла, показалось, что мелочь какая-то: камешек или щепа в механизм попала. Толкнула, дёрнула, потянула что-то, и – ожила машина. Взмахнула частью своей какой-то — и отсекла Наташе кисть правой руки.
Хорошо вживлённый чип сработал, фельдшер местный тут же сигнал получил. На мопеде быстро примчался. Глянул – и скорее в район звонить. В ожидании дежурной бригады кровь, конечно, остановил и обезболивающее дал. Но село их далёкое, электролёт лишь через сорок минут врача привёз. Кисть отрубленную машина так изувечила, что попыток пришить её назад в районе не делали.
Поставили Наташе биопротез. И пальцы гнутся, и рукой этой можно всякие предметы брать, даже писать кое-как получалось – да не своя рука. Кастрюлю – если полная – в такой руке не удержишь. Скотину покормить — проблема. Протез – всё этим сказано.
Вот и привёз Димыч из города домработницу.
Очень хотелось Сашке, работавшему когда-то вместе с Димычем, на ту домработницу посмотреть, да никак не мог повода придумать, чтобы зайти. Не скажешь так вот с порога – «Хочу на твою домработницу глянуть». Не вежливо так. А зайдёшь, не сказав зачем, так может, и вовсе не увидишь. Мало ли, чем она занята.
Решил Сашка, что если кого-то ещё с собой взять, то сподручней будет. Одному спрашивать про домработницу неловко, а вместе – совсем другой поворот. Уговорил Севу пойти. Сева слышал, что Димыч из города домработницу привёз, так что дважды приглашать не пришлось. По дороге ещё Яшу с сыном, четвероклассником, встретили, так что компания собралась солидная. Всем охота им на настоящую домработницу посмотреть. Если коллективом, то вроде бы и неловкость исчезает. Остановились перед калиточкой и обсуждают – то ли просто зайти, то ли позвонить сначала по мобильнику и наплести что-то вроде «Случайно проходили мимо…».
Решилась проблема просто: Димыч увидел их через окно и вышел на крылечко.
— Чего это вы тут топчитесь, как чужие? По делу что ли, или случаем здесь остановились?
Сашка решил не уворачиваться.
— Тебя вроде поздравить можно? – и смотрит на Димыча так, что любой сообразит, что в гости их компания напрашивается.
Незваный гость хуже татарина, говорила когда-то пословица, да случай не тот. Димыч приобретением гордился. Ни у кого нет, а у него – есть. Первым в их селе домработницей обзавёлся.
— Заходите, — кивнул он. – Только ноги тщательней вытирайте.
На улице не грязно, последний дождик неделю назад был, но гости вытирали ноги с такой тщательностью, словно прямо с пахоты.
Димыч гостей прямо в горницу провёл и на диван усадил. Борьке места не хватило, и он на коленях у отца устроился.
— Сейчас позову, — сказал Димыч довольным голосом. Повернулся и позвал: — Катенька! Подойди сюда!
Четыре пары глаз уставились на вошедшую в горницу Катеньку.
Ростом она была немого пониже Димыча, с Наташу. Личико круглое, волосы каштановые, кроткие, вовсе не худенькая, но и полной не назовёшь – самая что ни есть умеренность. Одета в цветастое платье, фартучек былый, а на ногах вместо тапок или какой другой обувки – носки старые, шерстяные.
— Катенька, это наши гости, — объяснил ей Димыч с гордостью в голосе. – Поздоровайся с ними.
Катенька посмотрела на гостей и изобразила улыбку:
— Здравствуйте! Я рада видеть вас в нашем доме. Как вы поживаете?
Голос мягкий, бархатистый, словно из родника изливается.
Сашка и Сева переглянулись, а затем на Димыча уставились:
— Нам что, отвечать?
— Конечно! Наша Катенька очень вежливая и культурная.
Сидевшие на диване госте неуверенными голосами заговорили, что у них дела идут хорошо. Димыч поначалу хотел сдержать улыбку, но потом махнул рукой – не грех и посмеяться.
— Катенька, давай я тебя познакомлю с гостями. Мужчину, сидящего слева, зовут Сева, того, кто в центре – Саша, а справа сидит Яша. На коленях у Яши сын, которого зовут Боря.
Димыч говорил чётко, стараясь тщательно проговаривать все буквы – словно опасался, что иначе Катенька не запомнит.
Катенька ещё раз улыбнулась и посмотрела на Димыча.
— Стаканчик водицы можно? – неожиданно спросил Сашка. Сразу стало ясно, что не вода ему нужна, а желает посмотреть, как эта Катенька самую что ни есть простую просьбу исполнит.
Катенька вопросительно посмотрела на Димыча – разрешения или подтверждения взглядом спрашивала. Тот неожиданно просиял.
— Катенька, принеси, пожалуйста, стакан минеральной воды из холодильника.
Домработница медленно повернулась и направилась на кухню.
— Вы с ней только «спасибо» да «пожалуйста», — усмехнулся Сева. – Иначе что, с места не сдвинется?
— Электронные домработницы, — тут же отчеканил Борька, словно по писанному, — устроены так, чтобы способствовать росту уровня культуры населения и предотвращать семейные конфликты. Их этому особо обучают.
— Парнишка – прямо-таки ходячая энциклопедия, — засмеялся Димыч. – Всё знает.
Появилась Катенька. В руках она несла небольшой деревянный поднос, на котором стоял стакан с водой. Все тут же обратили внимание на плавность движений. Поднос словно плыл по воздуху.
— Угощайтесь, пожалуйста, — угодливо сказала Катенька остановилась в шаге от Сашки. Затем наклонилась так, чтобы поднос оказался на уровне его груди. Саша взял стакан и начал медленно пить воду, поглядывая то на домработницу, то на Димыча. Катенька выпрямилась, но не отошла – ждала.
В напряжённой тишине Сашка выпил воду и протянул стакан Катеньке:
— Спасибо.
Она ловко подставила поднос под вытянутую руку со стаканом. Сашке осталось лишь разжать пальцы.
— Мне было приятно оказать вам эту услугу.
— Можно вопрос? – сказал Сашка и даже прокашлялся, чтобы голос звучал яснее.
— Конечно! – сказала Катенька. – Я постараюсь ответить.
И ещё раз улыбнулась.
— На ногах у вас шерстяные носки. Мёрзнут, что ли?
«Вы» получилось как-то само собой. Сашка сказал и тут же задумался: может говорить «вы» машине неправильно, нехорошо? Хоть и умная, а машина.
— Нет,- улыбнулась Катенька. – Мы с хозяюшкой сейчас порядок в шкафу наводим, мне часто приходится на стул забираться. Вот я и сняла обувь, чтобы не тратить время на ненужное переобувание. Носки же эти мне дала хозяюшка.
— Всё Катенька, можешь возвращаться к хозяйке, — сказал Димыч
Катенька ещё раз улыбнулась Сашке, словно благодарила за вопрос, плавно повернулась и вышла из горницы.
— Впечатляет! – сказал Сашка. – А что ещё она умеет?
Димыч уселся на стул.
— Нам книжку толстую дали и три фильма о том, как с ней обращаться. Написано, что легко обучается всем премудростям домашним. Адаптирована к сельской жизни. Умеет готовить, убирать, топить печь, пользоваться стиральной машиной и пылесосом, наводить порядок в шкафах. Сейчас Наташа показывает ей, что где лежит.
— Платье, — словно спохватился Сашка. – Платье на ней наташино? Специально подбирали, чтобы тот же размер был?
— Нет, случайно совпало.
— А трусы на ней есть?- живо поинтересовался Сева.
— Добрался до самого главного, — засмеялся Димыч.
— Какая ни есть, а женщина.
— Она такая женщина, как твоя стиралка. При заказе указываешь – в каком виде помощника хочешь. Могут в женском образе сделать, могут – в мужском.
— Я читал,- влез тут же Боря, — что четыре пятых домашних роботов имеют форму женщины. В городах уже каждая пятая или даже четвёртая семья имеет электронную домработницу.
Яша цикнул на сына, чтобы не лез, когда не спрашивают.
— Дорого?
Димыч кивнул:
— Выбора не было, сами понимаете.
— Наняли бы какую-нибудь дивчину из села – приходила бы, помогала по хозяйству. Или бы сына младшего женил.
— Ага, мне такие приключения – две бабы на кухне — дома не нужны. Молодые должны жить отдельно.
— Каждый такую может купить?
— Вовсе нет. Только тот, у кого соцрейтиг зелёный или жёлтый.
Сашка присвистнул.
— В наших краях «зелёных» — раз, два и обчёлся.
— Для сельских жителей требования ниже, — вставил Боря. И чуть не схлопатал подзатыльник от отца.
— Вот кто всё знает! – засмеялся Димыч. – Ты, главное, малец, в город не удери – как подрастёшь.
— Не удерёт, — убеждённо сказал Яша. – Сейчас люди из городов убегают. По примеру нашего села видно. Уж насколько мы далеки от всяких там центров, а за те семнадцать лет, что здесь живу, село почти что удвоилось.
Именно указанное число лет назад Яша переселился из города в село. Ему понизили соцрейтинг с зелёного до жёлтого – за социальную пассивность и пренебрежение к гражданским повинностям. Яша обиделся, объяснил всем, что ему надоело жить, словно в аквариуме, и выбрал село подальше. Благо дело, работает по удалёнке. А жёлтый соцрейтинг на селе – это почти тоже, что зелёный в городе – из-за льгот, которые полагаются сельским жителям.
— Как она к вам обращается? – деловито поинтересовался Сева.
— Меня зовёт хозяином, а Наташу – хозяйкой. Мы так велели. Прикольно. Надоест – поменяем, ей как скажешь, так и будет.
— Эх, жену бы такую, — мечтательно сказал Сашка.
Все, кроме Бори рассмеялись.
— Скоро будут,- серьёзно сказал он. – В разработке.
Яша ещё раз цикнул на ребёнка – хватит учёность демонстрировать.
Димыч чувствовал себя именинником. На вопросы отвечал с удовольствием, даже в собственных глазах вырос до специалиста по робототехнике. Наконец, гости засобирались.
— Дай бог, чтобы всё было, как вы хотите, сказал Сашка. – Нам интересно посмотреть, чему она у тебя научится. Глядишь…
Он не договорил, но стало ясно, что уже взвешивает в голове возможность подобной покупки. Сашка с детства до всего нового был горазд. В школьные годы мечтал космонавтом стать и на Марс полететь. По мере взросления мечты стали более скромными, но и им не суждено было сбыться. После школы уехал в город, да не нашёл там себе дела по душе — через лет пять вернулся.
Ещё некоторое время постояли на улице, обсуждали увиденное.
— Ты обратил, как Димыч к ней обращается? Не Катя, не Катька, а Катенька. Она так выглядит, что сказать ей грубое слово язык не поворачивается.
— А ты слышал, как она говорит? При её такой задушевной речи поневоле иначе изъясняться будешь.
— Культура, одним словом.
На том и разошлись. Сашка дорогой думал, что при такой Катеньке ни у кого язык не повернётся грубое слово сказать.
И захотелось ему непременно такую же домработницу прикупить. Культурную, вежливую, красивую, спокойную. Да где там! Димыч цену не сказал, и без того ясно, что кучу денег стоит. Димыч на двух работах работает, вот ему и удалось подсобрать. Яшка может купить, он по удалёнке в большой компании работает, там деньги настоящие платят, не то, что на селе.
А затем о другом подумал. Нинка его ни за что такую домработницу в хату не пустит. Ревновать будет. Вдруг окажется, что домработница лучше готовит? А это непременно будет так, разве с интеллектуальной машиной можно тягаться? У неё в голове — или где там у неё память – тысячи рецептов хранятся. Вовремя включит, вовремя выключит, и не будет отвлекаться на телефонные разговоры, из-за которых у Нинки непременно что-нибудь пригорает. Не светит ему фрикасе с жульеном на обед.
А личико-то какое приятное! Мимика настоящая, если бы не знал заранее, что это искусственная женщина – ни по чём не догадался бы. И артикуляция при разговоре настоящая, он следил, пытался подловить Катеньку на ошибках, да ни одной не заметил. Вот до чего техника дошла!
Представил себе Сашка, что возвращается домой, а у порога его ждёт такая, как Катенька, может ещё краше, и спрашивает нежным голосом:
— Как вы себя чувствуете, Сашенька? Не устали? Чем вас потчевать?
Берёт за руку, помогает подняться на крылечко и дом заводит. Подходит вместе с ним к умывальнику, и пока Сашка моется, полотенце держит — чтобы вовремя подать. Спрашивает — что было на работе интересного, и слушает с вниманием его рассказ. Потом за стол усаживает и говорит, какие кушанья на обед приготовила.
Так, в размышлениях и воспоминаниях об уведенном дошёл до дома.
В коридорчике скинул ботинки, и в одних носках направился на шум телевизора.
— Это ты? – донёсся Нинкин голос.
Сашка заглянул в большую комнату.
Жена смотрела передачу о правильном питании. Увидела его и вопросительно нахмурила брови.
— Ты чего так поздно?
Образ Катеньки, до этого занимавший все его мысли, растворился как дым. Он ошалело глянул на сердитое лицо жены. Она не поняла взгляда и пожала плечами.
— Жрать будешь?
Сашка испытал почти что физическую боль. Неожиданно для самого себя повернулся, ища какой-нибудь предмет, который можно было схватить. Под руку попался небольшой плюшевый котёнок, сидевший на тумбочке около компьютера. Сашка схватил его и что есть силы запустил в жену:
— Дура несчастная!