Черт из русских сказок

Сказки
о животных

Волшебные
сказки

Социально-бытовые
сказки

Тематика
и проблематика

Сказки о
животных вводят человека в круг первых жизненно важных представлений,
объясняют сущность многих явлений, знакомят с характерами и взаимоотношениями
людей.

Исходя
из этого, изучение сказок о животных является существенным элементом познания
генезиса человеческого общества, представлений человека об окружающем мире и
о нем самом.

Некоторая
жесткость, и, даже жестокость, может быть оправдана целью, преследуемой
создателями сказки: наставление, назидание подрастающего поколения. И чем
конкретнее выражено наставление в данном случае, тем сильнее воспитательное
воздействие.

Социально-бытовые
сказки отличаются острой идейной направленностью. Это сказывается, прежде
всего, в том, что сюжеты имеют в основе две важных общественных темы:
социальную несправедливость и социальное наказание. Первая тема реализуется в
сюжетах, где барин, купец или поп обирают и угнетают крестьянина, унижают его
личность. В сказках речь идет о барщине, о бедности крестьян. Вторая тема
реализуется в сюжетах, где умный и сообразительный мужик находит средство
наказать своих угнетателей за вековое бесправие, выставляет их в смешном виде.

Главные
герои

В
сказках часто фигурируют представители дикой фауны. Это обитатели лесов,
полей, степей: лиса, медведь, волк, дикий кабан, заяц, еж, лягушка, мышь.
Разнообразно представлены птицы: ворон, воробей, цапля, журавль, дятел, сова.
Встречаются насекомые: муха, комар, пчела, муравей, паук. По мере
исторического развития стали возникать сказки и о прирученных домашних
животных и птицах. Славян повседневно окружали и сделались персонажами их
сказок вол, лошадь, баран, собака, кот, петух, утка, гусь. В сказки вошел и
сам человек как равноправный участник событий.

Герой
волшебной сказки нередко приобретает чудесных помощников (волка, коня, змею,
собаку, добывает себе или королю невесту, причём обычно должен узнать её
среди многих других девушек, как в чешской сказке «Златовласка».

Иван-дурак

Богатырь

Чудо-невеста

Баба Яга

Кощей

Змей
Горыныч

Силы
природы

Жар-птица

Благодарные
животные

Герой
бытовой сказки — это не богатырь, а обычный человек, например, солдат,
крестьянин или кузнец. Он не совершает ратных подвигов и не имеет волшебных
дарований, однако преодолевает все трудности с помощью своей смекалки и
ловкости. Также нередко в качестве основного мотива выступает любовная тема —
венчание, свадьба или жизнь после замужества.

Особенности
композиции

Сказки о
животных строятся на элементарных действиях, лежащих в основе повествования,
представляющих собой более или менее ожидаемый или неожидаемый конец,
известным образом подготовленный. Эти простейшие действия представляют собой
явления психологического порядка. Композиция русских сказок о животных также
отличается простотой и прозрачностью. Нередко они являются одноэпизодными
(«Лиса и журавль», «Журавль и цапля» и др.). В этом случае для них характерна
гиперболизация основных свойств и черт персонажа, определяющая необычность,
фантастичность их поступков. Однако гораздо чаще встречаются сказки с
сюжетами, основанными на последовательном сцеплении однотемных сюжетных
звеньев-мотивов. События в них связываются аналогичными по характеру
действиями сквозных персонажей: так, в сказке «Лиса и волк» существует три
сюжетных мотива — «Лиса крадет рыбу из саней», «Волк у проруби», «Битый
небитого везет». Многоэпизодность, как правило, не осложняет композиции,
поскольку речь обычно идет об однотипных действиях персонажей, совершаемых в
разных сюжетных ситуациях.

Прежде
всего, в волшебных сказках своеобразно соединяется реальное и фантастическое.
Начало сказок, как правило, не содержит в себе ничего необычного.

Действие
волшебных сказок происходит в неопределённом месте и в неопределённое время:
давным-давно или когда-то, в неведомом царстве, в тридесятом государстве.
Героям приходится спускаться в подземное и подводное царства, проходить через
медное, серебряное и золотое царства.

Для
волшебных сказок характерна сюжетность с развитой цепью приключений, острой
конфликтностью невероятными происшествиями. Для них свойственны определённого
рода сюжетные мотивы: неожиданные встречи с чудовищами и колдунами.

Композиция
волшебных сказок значительно сложнее, нежели композиция сказок о животных и
социально-бытовых. Их сюжеты строятся на цепи приключений, преодолении героем
препятствий, решении трудных задач, сражении с чудовищами, в чём ему помогают
чудесные помощники — змейка, рыбка, волк, конь. Есть у героя и волшебная палка,
избивающая по его просьбе врагов, шапка-неведимка, скрывающая его в опасный
момент. Когда он убегает от преследователей, то бросает гребешок — и позади
него вырастает лес, бросает полотенце — и за ним появляется река. Помогает
героям и живая вода, которая воскрешает героя или его невесту.

Для
развития действия в волшебных сказках характерна троичность эпизодов: три
раза бьётся герой с трёхглавым змеем; три раза бьётся герой с трёхглавым
змеем; три раза сторожат братья сад от Жар-птицы.

В центре
сюжета, как правило, один эпизод, действие развивается быстро, без
замедлений. Развит комизм. Распространены диалоги, изложение от лица
условного рассказчика выполняет пояснительную роль. Темой бытовых сказок
может быть социальная несправедливость, либо высмеивание пороков. Бытовые
сказки отличаются острой идейной направленностью.

Популярен
сюжет о том, как мужик одурачил барина. Барин в таких сказках показан как
глупый, не знающий жизни человек, жадный, жестокий. Мужик умнее его, честнее.
Существует другой вариант сюжета – барин попадает в другую жизненную среду,
например, сказка о том, как барыня во сне переносится в избу сапожника, и
получает хороший урок.

Сказочные
формулы, постоянные места

Началу
сказок свойственна конструкция «жили-были старик и старуха» (разные
варианты). Соответственно этому в сказках о животных находим: «жили-были кум
с кумой — волк с лисой», «жили-были волк да лисичка», «жили-были лиса да
заяц». Сюжет некоторых из них имеет небольшую экспозицию. Так, например,
сказка «Волк и коза» начинается такой экспозицией: «Жила-была коза, сделала
себе в лесу избушку и нарожала деток. Часто уходила коза в бор искать корму;
как только уйдет, козлятки запрут за нею избушку, а сами никуда не выходят.
Воротится коза, постучится в дверь и запоет: «Козлятушки, детушки!
Отопритеся, отворитеся!..» И козлятки отпирают дверь». Приведенная экспозиция
характеризует обстановку, предшествующую развитию действия, дает некоторую
мотивировку определенному сюжету. Однако уже в ней содержится сказочность,
она рисует весьма удивительную картину: коза и ее детки обладают
человеческими качествами. Большинство же сказок о животных не имеют никакой
экспозиции, а сразу начинаются с завязки. Например, сказка «Звери в яме»
начинается такой завязкой: «Шла свинья в Питер богу молиться. Попадается ей
волк навстречу: «Свинья, свинья, куда идешь?» — «В Питер, богу молиться». —
«Возьми и меня». — «Пойдем, куманек!». Главное назначение приведенных зачинов
— удивить слушателя необычной ситуацией, приковать его внимание к
невероятному и необычному.

«Баба
яга, костяная нога»

«Это
присказка, сказка будет впереди!»

«Стань
передо мной, как лист перед травой!»

«На тех
пирах я бывал, мёд-пиво пивал, сколько ни пил — только усы обмочил»

«Чую,
русским духом пахнет!»

«Повернись,
избушка, к лесу задом, ко мне передом!» «Избушка, избушка: встань к лесу
задом, ко мне передом!»

«Скоро
сказка сказывается, да не скоро дело делается»

«За
тридевять земель, в тридесятом государстве»

«Сказка
не вся, а наставить нельзя, а если бы рюмочку винца — рассказала бы до
конца!»

«Жили-были…»

«Жил
старик со старухой»

Языковые
особенности

Повторяющиеся
эпизоды, диалоги часто рифмованы и ритмизированы, сопровождаются песенками
(например, песенки Колобка). Коза, а затем и Волк в сказке «Волк и козлята»
разными голосами распевают:

Козлятушки,
ребятушки!

Отопритеся,
отворитеся.

Язык
волшебной сказки приближен к разговорной речи, в ней используются, как и во
всех фольклорных произведениях, постоянные эпитеты (море синее, лес
дремучий), тавтологические сочетания (диво-дивное, чудо-чудное), сросшиеся
синонимы (путь-дороженька, грусть-тоска). Текст сказки насыщен пословицами,
поговорками, загадками.

Много
иронии и юмора.

Идея
и воспитательная ценность

В
сказках о животных все черты, характерные для людей, их реакция и
определенные поступки представлены на примере животных. Они выступают как
основные символы человеческого характера, его пороков, недостатков, глупости
и жадности. Они так же показывают примеры доброты и заботы, которые в раннем
возрасте должны быть восприняты детьми как эталоны поведения в зрелом
возрасте.

Именно к
волшебной сказке чаще всего обращаются те, кто ищет в обычных детских сказках
следы древних знаний, бережно хранимых и передаваемых из уст в уста нашими
далекими предками. Даже в сказках которых дошли до нас от предков, несложно
найти простые общечеловеческие ценности – что добрым быть лучше, чем злым,
щедрым – чем жадным, трудолюбивым – чем ленивым. Что зло и обман в конце
концов бывают наказаны, а доброта, отвага и честность – вознаграждены. Может
быть, многие из этих ценностей кто-то сочтет устаревшими для нашего мира. Но
как же сложно и грустно жить в мире обмана и зла. И тут сказки дают нам
путеводную нить, лучик света, ведущий к надежде, что это – не навсегда, время
трудностей пройдет, зло будет наказано.

Бытовые
сказки рассказывались и рассказываются детям для того, чтобы указать им
правильное направление в жизни, научить их делать верный выбор. Ведь что
такое бытовая сказка, если не поучение и наставление будущим поколениям? Она
учит нас самому доброму и хорошему, ведь добро всегда побеждает зло, люди,
готовые помочь, не пропадают в беде, а наши богатыри всегда готовы защитить
свою родину. Бытовые сказки обычно несут в себе идею о том, что надо быть
трудолюбивым и умелым. Таким людям удается все. А неумелых и ленивых в этих
сказках обычно высмеивают, и они остаются ни с чем. Так, в бытовых сказках с
негативом относятся к господам и попам. Они обычно представляются жадными и
ленивыми, а эти качества всегда неприятны людям. Более того, можно говорить о
том, что в бытовых сказках ярко заметно социальное неравенство героев. Причем
у людей низших сословий гораздо больше благородства и доброты, чем у более
богатых. Роль бытовой сказки в том, чтобы обличать ложь и показывать именно
социальные трудности и проблемы, существующие в обществе.

Примеры
произведений

Как лиса шила волку шубу

Лиса и тетерев

Лиса и журавль

Кочет и курица

Кот, петух и лиса

Кот и лиса

Лиса и рак

Звери в яме

За лапоток – курочку, за курочку – гусочку

Лиса заяц и петух

Волк и коза

Волк – дурень

Лисичка-Сестричка и волк.

Мужик, медведь и лиса

Лиса – исповедница

Лиса – повитуха

Кот и лиса

Мышь и воробей

Напуганные волки

Козлятки и волк

О Ваське – Муське

Рукавичка

Петух и бобок

Петух и курица

Петушок

Коза

Коза Тарата

Напуганные медведь и волки

Старик и волк

Волк-дурень

Посулёно

Журавль и цапля

Бык, баран, гусь, петух и волк

Про старушку и бычка

Теремок

Теремок (2-ой вариант)

Лисица-девица и Котофей Иванович

Лиса и кувшин

Ворона

Сказка о Ерше Ершовиче, сыне Щетинникове

Козьма Скоробогатый

Арысь-поле
Безногий и безрукий богатыри
Береза и три сокола
Белая уточка
Ванюшка и царевна
Вещий сон
Волшебное кольцо
Горе
Жар-птица и Василиса-царевна
Заколдованная королевна
Звериное молоко
Золотой башмачок
Иван-царевич и белый полянин
Клад
Колобок
Конь, скатерть и рожок
Лихо одноглазое
Мудрая дева
Мудрая девица и семь разбойников
Мудрые ответы
Несмеяна-царевна
Ночные пляски
Окаменелое царство
Перышко Финиста ясна сокола
Петух и жерновцы
По колена ноги в золоте, по локоть руки в серебре
Притворная болезнь
Птичий язык
Разбойники
Сестрица Аленушка, братец Иванушка
Сивко-Бурко
Сказка об Иване-царевиче, Жар-птице и о сером волке
Хитрая наука
Хрустальная гора
Царь-девица
Царевна-лягушка
Царевна-змея
Царевна, разрешающая загадки
Чудесные лапоточки
Леший
Лутонюшка
Кикимора
Сказка о медведе костоломе и об Иване, купецком сыне
Сказание о храбром витязе Укроме-Табунщике
Крошечка-Хаврошечка
Иван – крестьянский сын и Чудо-Юдо
Золотой петушок
Мальчик-с-пальчик
Маша и медведь
Про Иванушку-дурачка
Снегурушка и лиса
Пузырь, соломинка и лапоть
Баба-Яга и жихарь
Гуси-лебеди
Иван крестьянский сын и мужичок сам с пёрст, усы на
семь вёрст
Медведко, Усыня, Горыня и Дугиня богатыри
Семь Симеонов
Шабарша
Солдат избавляет царевну
Кощей Бессмертный
Марья Моревна
Емеля-дурак
Чудесный ящик
Царь-медведь
Чудесная рубашка
Поди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что
Мудрая жена

Ямщик и купец

Щука с хреном

Шесть братьев — все Агафоны

Шемякин суд

Шел солдат домой

Что на базар везешь?

Что дальше слышно

Чистота, благодать и красота

Чего на свете не бывает

Царь, старик и бояре

Царь Иван и лапотник

Худая жена

Хорошо, да худо

Хлыст и Подлыгало

Фомка — шут

Фома и Ерема

Фома Беренников

Федул и Меланья

Умный работник

Удалой батрак

У одной бабы был муж глухой

У мужика в сенях висел кусок сала

Три калача и одна баранка

Топанье и ляганье

Тини-тини, потягивай…

Суд

Стоит река — вся из молока, берега — из
киселя

Старухина молитва

Сосватанные дети

Солдатская школа

Солдатская шинель

Солдатская загадка

Солдат-сказочник

Бытовые сказки
отличаются от волшебных. В их основе лежат события каждодневной жизни. Здесь нет чудес и фантастических образов, действуют реальные герои: муж, жена, солдат, купец, барин, поп и др. Это сказки о женитьбе героев и выходе героинь замуж, исправлении строптивых жен, неумелых, ленивых хозяйках, господах и слугах, об одураченном барине, богатом хозяине, барыне, обманутой хитрым хозяином, ловких ворах, хитром и смекалистом солдате и др. Это сказки на семейно-бытовые темы. В них выражается обличительная направленность; осуждается корысть духовенства, не следующего священным заповедям, жадность и завистливость его представителей; жестокость, невежество, грубость бар-крепостников.

С симпатией в этих сказках изображен бывалый солдат, который умеет мастерить и рассказывать сказки, суп варит из топора, может перехитрить кого надо. Он способен обмануть черта, барина, глупую старуху. Служилый умело достигает своей цели, несмотря на нелепость ситуаций. И в этом обнаруживается ирония.

Бытовые сказки кратки. В центре сюжета обычно один эпизод, действие развивается быстро, нет повторения эпизодов, события в них можно определить как нелепые, смешные, странные. В этих сказках широко развит комизм, что определяется их сатирическим, юмористическим, ироническим характером. В них нет ужасов, они веселы, остроумны, все сосредоточено на действии и особенностях повествования, которые раскрывают образы героев. «В них, — писал Белинский, — отражается быт народа, его домашняя жизнь, его нравственные понятия и этот лукавый русский ум, столь наклонный к иронии, столь простодушный в своем лукавстве». 1

Одной из бытовых сказок является сказка «Жена-доказчица»
.

Ей присущи все особенности бытовой сказки. Она начинается с зачина: «Жил старик со старухой». Сказка повествует об обычных событиях из жизни крестьян. Сюжет ее быстро развивается. Большое место в сказке отводится диалогам (разговор старухи со стариком, старухи и барина). Герои ее — бытовые персонажи. В ней отражается семейный быт крестьян: герои «крючат» (т. е. снимают) горох в поле, ставят приспособления для рыбной ловли («заезочек»), рыболовные снасти в виде сачка («морду»). Герои окружены бытовыми вещами: старик кладет щуку в «пестерек» (берестяная корзина) и т. д.

В то же время в сказке осуждаются человеческие пороки: болтливость жены старика, которая, найдя клад, всем о нем рассказала; жестокость барина, который приказал выпороть розгами женщину-крестьянку.

В сказке присутствуют элементы необычного: щука в поле, заяц в воде. Но они связаны с реальными действиями старика, который остроумным способом вздумал подшутить над старухою, проучить ее, наказать за болтливость. «Он (старик — А.Ф.) щуку-то взял, заместо ее посадил в морду зайца, а рыбу в поле понес и положил в горох». Старуха всему поверила.

Когда барин стал выпытывать насчет клада, старик хотел умолчать, а его болтливая старуха обо всем рассказала и барину. Она доказывала, что щука была в горохе, заяц в морду попал, а черт с барина шкуру драл. Не случайно сказка называется «Жена-доказчица». И даже тогда, когда ее наказывают розгами: «растянули ее, сердечную, и начали потчевать; она знай себе и под розгами то же сказывает». Барин плюнул и прогнал старика и старуху.

Сказка наказывает и порицает болтливую и упрямую старуху и с сочувствием относится к старику, прославляя находчивость, ум, смекалку. Сказка отражает стихию народной речи.

Бытовые и сатирические русские сказки / Бытовые сказки названия

Бытовые и сатирические русские сказки
имеют в основе события ежедневной жизни людей. Сказки передают быт, в котором участвуют реальные герои: муж и жена, господа и слуги, глупые барыни и сударыни, вор и солдат и конечно хитрый хозяин. Названия в бытовых сказках говорят сами за себя: Каша из топора, барин и мужик, жена спорщица, дочь семилетка, дурак и береза и другие…

Подросткам будут интересны бытовые и сатирические русские сказки («Хорошо, да худо», «Каша из топора», «Неумелая жена»). Они рассказывают о превратностях семейной жизни, показывают способы разрешения конфликтных ситуаций, формируют позицию здравого смысла и здорового чувства юмора по отношению к невзгодам.

Социально бытовые сказки возникли, по мнению исследователей, в два этапа: бытовые — ранее, с формированием семьи и семейного быта во время разложения родового строя, а социальные — с возникновением классового общества и обострением общественных противоречий в период раннего феодализма, особенно во время разложения крепостного строя и в период капитализма. Бытовые сказки названия сказываются, прежде всего в том, что сюжеты имеют в основе две важных общественных темы: социальную несправедливость и социальное наказание.

Какие сказки бытовые? В сказке «Барин и плотник» барин приказал слугам избить встречного плотника за то, что сам ехал из деревни Адковой, а плотник шел из деревни Райковой. Плотник узнал, где живет барин, нанялся к нему строить дом (барин не узнал его), позвал в лес выбирать нужные бревна и там с ним расправился. Сюжет о том, как мужик одурачил барина, в разных формах и вариациях весьма популярен в сказках.

Часто дети просят читать одну и ту же сказку помногу раз. Зачастую, они точно помнят детали и не дают родителям отступить от текста ни на шаг. Это естественная особенность психического развития крохи. Поэтому русские сказки о животных лучше всего передадут маленьким детям жизненный опыт.

Самое любимое детское занятие — это слушать сказки. Их можно читать или рассказывать на память, но обязательно нужно объяснять ребенку смысл. Дело в том, что в сказках содержится мудрость поколений предков. Возможно, она хорошо скрыта в некоторых произведениях, но присутствует всегда. Есть несколько различных видов сказок. В этой статье речь пойдет о бытовых.

Что такое бытовая сказка?

Бытовая сказка представляет собой просто кладезь знаний, ведь в первую очередь она содержит описание народного быта, откуда и пошло ее название. Поскольку эти произведения создаются для детей, то бытовые народные сказки содержат в себе много юмора и захватывающих приключений. Герой бытовой сказки — это не богатырь, а обычный человек, например, солдат, крестьянин или кузнец. Он не совершает ратных подвигов и не имеет волшебных дарований, однако преодолевает все трудности с помощью своей смекалки и ловкости. Также нередко в качестве основного мотива выступает любовная тема — венчание, свадьба или жизнь после замужества.

Эта разновидность сказок появилась не так давно. Бытовые сказки дети лучше всего воспринимают в возрасте от 2 до 7 лет, так что стоит читать их почаще именно в этот период. Также следует обратить внимание на то, что к определенному возрасту подходят те или иные виды сказок.

Какие бывают виды бытовых сказок?

Следует отметить, что бытовые сказки могут быть результатом как народного творчества, так и отдельных авторов. Так, например, Шарль Перро или Салтыков-Щедрин написали немало сказок в бытовом жанре.

Сказки имеют разделение на 3 подгруппы, которые позволяют более точно определить, что такое бытовая сказка:

• социально-бытовые («Болтливая старуха», «Шемякин суд»),
• сатирико-бытовые («Мужик и поп», «Барин и мужик»),
• волшебно-бытовые («Морозко», «Золушка»).

Однако стоит отметить, что сказки можно разделить лишь условно, ведь одно и то же произведение может содержать в себе разные элементы: и сатиру, и волшебство, и просто быт.

Чему учат бытовые сказки?

Бытовые сказки рассказывались и рассказываются детям для того, чтобы указать им правильное направление в жизни, научить их делать верный выбор. Ведь что такое бытовая сказка, если не поучение и наставление будущим поколениям? Она учит нас самому доброму и хорошему, ведь добро всегда побеждает зло, люди, готовые помочь, не пропадают в беде, а наши богатыри всегда готовы защитить свою родину.

Бытовые сказки обычно несут в себе идею о том, что надо быть трудолюбивым и умелым. Таким людям удается все. А неумелых и ленивых в этих сказках обычно высмеивают, и они остаются ни с чем. Так, в бытовых сказках с негативом относятся к господам и попам. Они обычно представляются жадными и ленивыми, а эти качества всегда неприятны людям. Более того, можно говорить о том, что в бытовых сказках ярко заметно героев. Причем у людей низших сословий гораздо больше благородства и доброты, чем у более богатых. Роль бытовой сказки в том, чтобы обличать ложь и показывать именно социальные трудности и проблемы, существующие в обществе.

Волшебные бытовые сказки

Часто жанры сказок могут смешиваться, как например в волшебно-бытовых сказках. В них обычно присутствуют 2 мира, один из которых — реальный, а второй — вымышленный. Так, знаменитое начало «В некотором царстве…» и является главным показателем волшебной сказки. Также помимо фантастического мира здесь присутствуют и наделенные особыми силами, как, например, Кощей или Баба-яга.

Волшебные бытовые сказки могут рассказывать о героях («Василиса Прекрасная»), заблудившихся детях («Двенадцать месяцев») или о людях с определенными способностями («Марья Искусница»). Они всегда начинаются с того, что старшие оставляют младших или сильные оставляют слабых одних, а те, в свою очередь, нарушают строго установленный запрет. Такая форма подачи является наиболее запоминающейся для детей.

В таких сказках обязательно присутствует волшебный добрый помощник или предмет, с помощью которых и одерживается победа над злодеем.

Пожалуй, очень интересны детям сказки волшебные бытовые о животных. В русских сказках часто встречаются домашние животные у злодеев, например, у Бабы-яги. Обычно это коты, которые помогают положительным персонажам спастись. Оно и неудивительно, ведь животных хозяева практически не кормят и уж тем более не ласкают.

Бытовые сказки о животных

Среди прочих разновидностей сказок существуют и сказки о животных. Они могут рассказывать как о простых существах, которые обитают в лесу («Волк и семеро козлят», «Лиса и заяц» и прочие), так и о волшебных «Конек-горбунок»). Сказка о животных бытовая обязательно предполагает умение этих существ разговаривать и мыслить, как люди. В бытовых сказках о животных они зачастую имеют вполне человеческие проблемы и эмоции, а также условия жизни. По сути, речь идет на самом деле о людях.

Отличительная черта русских сказок о животных — все звери наделены в них особыми, характерными чертами. Так, все знают с детства, что лиса — хитрюга, заяц трудолюбив, а волк жесток.

Бытовые сказки народов России

Невозможно переоценить значение бытовых сказок. Так, каждый народ не только нашей большой России, но и всего мира знает, что такое бытовая сказка, и рассказывает ее детям. Каждый народ имеет свои сказки, однако сюжет их часто повторяется. Тем не менее, благодаря им мы можем узнать больше о культуре другого народа и лучше понять его. Это очень важно в такой как Россия. Когда дети слушают сказки своего народа в раннем возрасте, они гораздо лучше воспринимают именно их, чем зарубежные произведения.

Сказка о богатыре Назнае

Жанры сказок очень разнообразны, поэтому порой для описания героя может отлично подойти и бытовая сказка. Богатырь Назнай и его действия относятся именно к такому случаю.

В этой сказке речь идет о богатыре, который сам не умел ничего, однако смог стать царем. Дело в том, что ему очень везло, и с врагами он расправлялся просто волей случая. Богатырь был настолько непутевым, что его Но он догадался написать на мече о том, что убил 500 человек одним ударом (хотя на самом деле он погубил всего лишь 500 мух). Об этом прознал царь, пригласил богатыря и женил его на своей дочери. Подвигов, по сути, богатырь не совершал, но ему очень везло, и он расправлялся с врагами. Так, он убил змея просто упав на него с дерева во сне, а трех злых богатырей победил, поссорив их: они сами друг друга убили.

В конце сказки, испугавшись и начав раздеваться, Назнай напугал войско нападавших, потому что те подумали, что перед ними Благодаря победе он стал царем. По сути, перед нами бытовая сказка, поскольку геройства в ней нет, только удача. Герой справляется с трудностями благодаря ей и своей смекалке.

5 названий бытовых русских народных сказок и получил лучший ответ

Ответ от [Леночка][гуру]
Выбирайте:
Каша из топора
Федул и Меланья
Барин и собака
Барин и мужик
Добрый поп
Барин-кузнец
Горшок
Дочь-семилетка
Дурак и береза
Жена-спорщица
Заяц
Иванушка-дурачок
Как поп работницу нанимал
Лутонюшка
Наговорная водица
Не любо — не слушай
Петухан Куриханыч
Похороны козла
Про нужду
Солдатская шинель
Три калача и одна баранка
Хорошо, да худо
Чего на свете не бывает
Докучные сказки

Ответ от Їерный Тракторист
[гуру]
Так пять или шесть? О_о Репка, Колобок, По щучьему велению.. . Так навскидку больше ничего не приходит. Вопрос: 3 медведя и Маша и медведь — это БЫТОВЫЕ сказки, или нет?
А, еще вспомнил: как барину мужик гуся делил. Только точного названия не помню…

Ответ от А.УМАРОВ
[гуру]
курочка Ряба, колобок, репка, маша и медведь, лиса и волк, лиса и журавль

Ответ от сергей афанасьев
[активный]
Колобок
Зайкина избушка
Лисичка-сестричка и волк
За лапоток — курочку, за курочку — гусочку
Лиса-повитуха
Лиса, заяц и петух
Мизгирь
Звери в яме
Маша и медведь
Теремок
Лиса-исповедница
Мужик, медведь и лиса
Овца, лиса и волк
Нет козы с орехами
Волк и козлята
Кот — серый лоб, козел да баран
Лиса и тетерев
Лиса и журавль
Лиса и рак
Лиса и кувшин
Лиса и козёл
Зимовье зверей
Кот и Лиса
Кот, петух и лиса
Яичко (Курочка Ряба)
Лев, щука и человек
Война грибов
Бобовое зернышко
Журавль и цапля
О щуке зубастой
Волшебные сказки
Солнце, Месяц и Ворон Воронович
Пёрышко Финиста ясна сокола
Сума, дай ума!
Дочь и падчерица
Крошечка -Хаврошечка
Ведьма и Солнцева сестра
Царевна-лягушка
Королевич и его дядька
Морозко
Снегурочка
Василиса Прекрасная
Баба-яга
Баба-яга и Заморышек
Терешечка
Гуси-лебеди
Три царства — медное, серебряное и золотое
Правда и Кривда
Сестрица Аленушка и братец Иванушка
Кузьма Скоробогатый
По щучьему веленью
Сказка о молодильных яблоках и живой воде
Поди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что
Мальчик с пальчик
Чивы, чивы, чивычок…
Иван — коровий сын
Иван-царевич и серый волк
Сивка-бурка
Морской царь и Василиса Премудрая
Сказка о славном, могучем богатыре Еруслане Лазаревиче
Иван — крестьянский сын и чудо-юдо
Марья Моревна
Волшебное кольцо
Окаменелое царство
Заколдованная королевна
Хрустальная гора
Белая уточка
Вещий сон
Волшебная дудочка
Глиняный парень
Горе
Клад
Лихо одноглазое
Никита Кожемяка
Ночные пляски
Петух и жерновцы
Птичий язык
Семь Симеонов
Солдат и черт
Хитрая наука
Черт-заимодавец
Чудесная рубашка
Шабарша
Волшебный конь
Бытовые сказки
Каша из топора
Федул и Меланья
Барин и собака
Барин и мужик
Добрый поп
Барин-кузнец
Горшок
Дочь-семилетка
Дурак и береза
Жена-спорщица
Заяц
Иванушка-дурачок
Как поп работницу нанимал
Лутонюшка
Наговорная водица
Не любо — не слушай
Петухан Куриханыч
Похороны козла
Про нужду
Солдатская шинель
Три калача и одна баранка
Хорошо, да худо
Чего на свете не бывает -вроде всё

Ответ от Artem michailin
[новичек]
Каша из топора

Ответ от Ёергей Старых
[активный]
каша из топора

Ответ от Игорь Шведов
[новичек]
спасибо

Ответ от Наталья Соломеина
[новичек]
пасибо

Ответ от Просто Милашка
[новичек]
Бытовые:
1.Про нужду
2.Солдатская шинель
3.Три калача и одна баранка
4.Хорошо, да худо
5.Не любо — не слушай
6.Петухан Куриханыч
7.Чего на свете не бывает
8.Докучные сказки
9.Каша из топора
10.Федул и Меланья
11.Барин и собака
12. Барин и мужик
13. Добрый поп
14.Барин-кузнец
15.Горшок
16. Дочь-семилетка
17. Дурак и береза
18. Жена-спорщица
19.Заяц

Ответ от Ольга Иванова
[новичек]
Спасибо

Ответ от Алла Чеснокова
[активный]
cgfcb,j

Ответ от Ольга Мартыненко
[новичек]
Ямщик и купец
Щука с хреном
Шесть братьев — все Агафоны
Шемякин суд
Шел солдат домой
Что на базар везешь?
Что дальше слышно
Чистота, благодать и красота
Черт-заимодавец
Чего на свете не бывает
Церковная служба
Царь, старик и бояре
Царь Иван и лапотник
Худая жена
Хорошо, да худо
Хлыст и Подлыгало
Фомка — шут
Фома и Ерема
Фома Беренников
Федул и Меланья
Умный работник
Удалой батрак
У одной бабы был муж глухой
У мужика в сенях висел кусок сала
Три калача и одна баранка
Топанье и ляганье
Тини-тини, потягивай…
Суд
Стоит река — вся из молока, берега — из киселя
Старухина молитва
Сосватанные дети
Солдатская школа
Солдатская шинель
Солдатская загадка
Солдат-сказочник
Солдат и царь в лесу
Солдат и сало
Солдат и пельмени
Сказка о богатыре Голе Воянском
Сердитая барыня
Свинья на свадьбе
Сапожник на небе
Самоцветный камень
Рыбацкая и охотничья байки
Рифмы
Репка
Репа и мед
Репа
Разговор
Про одного солдата
Про нужду
Про мужика-бедняка
Пришли вятские в Москву
Присказка
Привычки
Похороны козла
Посуленная половина
Поповские увёртки
Попова корова
Поп Пахом
Поп на том свете
Поп на празднике
Поп и работник
Поп и мальчик
Поп и дьякон
Помещик и староста
Повез мужик в город три четверти ржи продавать
По копейке блестка
Плотник и клин
Пётр 1 и мужик
Петухан Куриханыч
Охотник и его жена
Оклеветанная купеческая дочь
Одна глупая баба
О цыгане
О поселянине и медведице
Ночь на Ивана Купалу
Неумелая жена
Неразгаданная загадка
Неграмотная деревня
Наставление отца
Наговорная водица
Набитый дурак
Мужицкий кафтан
Мужик и поп
Мужик и медведь (Вершки и корешки)
Мужик и заяц
Муж и жена
Морока
Мизгирь
Мена
Лиса и дрозд
Лень да Отеть
Ленивая жена
Лгало и Подлыгало
Купил мужик гуся к празднику и повесил в сенях
Куда, миленький, снаряжаешься?
Кому будет лучше в судный день
Коли утонешь
Кобылье яйцо
Каша из топора
Какофей
Как старуха нашла лапоть
Как старик домовничал
Как поп работницу нанимал
Как мужик гусей делил
Как муж отучил жену от сказок
Как муж дома хозяйничал
Как Иван-дурак дверь стерёг
Как дьякона мёдом угощали
Как дела в Ростове?
Как барин овцу купил
Извозчик и лошадь
Иван грозный и вор
Знахарь
Заяц
Загадки
Завещание
За дурной головой — ногам работа
Жена-спорщица
Жена-доказчица
Дурак и береза
Думы
Дочь-семилетка
Дочь и падчерица
Дорогой обед
Дорогая кожа
Дока на доку
Догада
Добрый поп
Дедушка и внучек
Две старухи и архиерей
Два приятеля
Два Ивана — солдатских сына
Два вора
Давно было…
Государь Сидор Карпович
Горшок
Горшечник
Горшеня
Глупый мужик
Глупый жених
Глупая барыня
Выдали девку замуж
Воры и судья
Ворона и рак
Вороватый мужик
Волшебный кафтан
Вещий дуб
В одном селе жил-был старик
Был в одной помещичьей деревне управляющий-немец
Брито — стрижено
Брат и сестра
Большой дом из одного кирпичика
Болтливая баба
Беспамятный зять
Беззаботный монастырь
Беззаботная жена
Безграмотная деревня
Бедный барин и слуга
Батюшка, отпусти!
Барские гуси
Барин-кузнец
Барин лает в церкви
Барин и староста
Барин и собака
Барин и мужик
Барин и гусак
Барин — слуга
Баба и два солдата
Афонька! Где был-побывал?..

Крестникова Марина

Русские народные бытовые сказки, их роль в развитии детей дошкольного возраста

РУССКИЕ НАРОДНЫЕ БЫТОВЫЕ СКАЗКИ

Детская литера

ВВЕДЕНИЕ

Народная сказка
входит в жизнь ребёнка очень рано и остаётся с ним на протяжении всего детства, а потому трудно переоценить её влияние на развивающуюся личность
. Популярность этого жанра у детей
объясняется её характерными особенностями.

Во-первых, сказка
предлагает перенестись в вымышленный мир
: именно так воспринимают всё, что происходит в сказке и рассказчик
, и слушатель. Это значит, что в сказке возможно всё
, что невозможно в реальности — чудесные события, волшебные превращения, неожиданные перевоплощения. Поэтому сказка
отвечает детской склонности к фантазии и вере в чудеса.

Но самая большая ценность сказки
— это непременное торжество добра и справедливости в финале. Мир сказки — это идеальный мир
, образ которого живёт в душе не только ребёнка, но и взрослого. Однако, как уже отмечалось, ребёнок склонен видеть реальность в светлых тонах, а потому сказочный
взгляд на мир ему необычайно близок.

Бытовая сказка
представляет собой просто кладезь знаний, ведь в первую очередь она содержит описание народного быта
, откуда и пошло ее название. Поскольку эти произведения создаются для детей
, то бытовые народные сказки
содержат в себе много юмора и захватывающих приключений. Герой бытовой сказки — это не богатырь
, а обычный человек, например, солдат, крестьянин или кузнец. Он не совершает ратных подвигов и не имеет волшебных дарований, однако преодолевает все трудности с помощью своей смекалки и ловкости. Также нередко в качестве основного мотива выступает любовная тема — венчание, свадьба или жизнь после замужества.

Эта разновидность сказок
появилась не так давно. Бытовые сказки
дети лучше всего воспринимают в возрасте от 2 до 7 лет
, так что стоит читать их почаще именно в этот период. Также следует обратить внимание на то, что к определенному возрасту
подходят те или иные виды сказок
.

1. Виды сказок

Следует отметить, что бытовые сказки
могут быть результатом как народного творчества
, так и отдельных авторов. Так, например, Шарль Перро или Салтыков-Щедрин написали немало сказок в бытовом жанре
.

Сказки
имеют разделение на 3 подгруппы, которые позволяют более точно определить, что такое бытовая сказка
:

социально-бытовые
(«Болтливая старуха», «Шемякин суд»,

сатирико-бытовые
(«Мужик и поп», «Барин и мужик»,

волшебно-бытовые
(«Морозко», «Золушка»)
.

Однако стоит отметить, что сказки
можно разделить лишь условно,ведь одно и то же произведение может содержать в себе разные элементы
: и сатиру, и волшебство, и просто быт.

Чему учат бытовые сказки
?

Бытовые сказки рассказывались и рассказываются детям для того
, чтобы указать им правильное направление в жизни, научить их делать верный выбор. Ведь что такое бытовая сказка
, если не поучение и наставление будущим поколениям? Она учит нас самому доброму и хорошему, ведь добро всегда побеждает зло, люди, готовые помочь, не пропадают в беде, а наши богатыри всегда готовы защитить свою родину. Бытовые сказки
обычно несут в себе идею о том, что надо быть трудолюбивым и умелым. Таким людям удается все. А неумелых и ленивых в этих сказках обычно высмеивают
, и они остаются ни с чем. Так, в бытовых сказках
с негативом относятся к господам и попам. Они обычно представляются жадными и ленивыми, а эти качества всегда неприятны людям. Более того, можно говорить о том, что в бытовых сказках
ярко заметно социальное неравенство героев. Причем у людей низших сословий гораздо больше благородства и доброты, чем у более богатых. Роль бытовой сказки в том
, чтобы обличать ложь и показывать именно социальные трудности и проблемы, существующие в обществе.

Сказка
всем своим содержанием утверждала
: кто работает, тот и должен обладать богатством. Интересно, что, разбогатев,мужик не перестает трудиться
: сказка
не представляет своего героя вне трудовой деятельности.

Осмеянию в социально-бытовых сказках
, как в „Сказке о Ерше Ершовиче
«, „Вороне», подверглось судопроизводство средневековой Руси и даже сам царь. Неразумность; несправедливость решений суда народ
объяснял глупостью судей, взяточничеством, но в сказках
он как бы восстанавливал справедливость. Ненаказанным уходит бедняк от суда Шемяки („Шемякин суд», отбивается благодаря смекалке своей дочери от неправедного суда воеводы мужик, отгадывающий загадки лучше, чем его недалекий, но богатый брат („Семилетка», и т. д.

Во всем этом сказывался оптимизм народа
, его вера в возможность мира и согласия в обществе и семье, его мечты о счастливом будущем. Довольно долго связывал народ
утверждение на земле справедливости с именем царя. Считалось, что царя окружают нечестные, тщеславные, глупые бояре и приближенные. В сказках они высмеиваются
, высмеиваются зло и остро (например, в сказках „Горшеня
«, „Елевы шишки», царь же изображается мудрым человеком, наказывающим глупцов и награждающим умного мужика. Но в сказке „Царь и портной
» царь показан уже таким же,как и его приближенные
: презирающим простого человека, глуповатым и смешным.

2. Система образов бытовых сказок

Так называемые бытовые сказки — это сказки
, в которых отражается народный
быт и повседневная жизнь, реальная действительность, без всяких чудес, без всякого волшебства.

Бытовые сказки
— это самые настоящие сатирические народные произведения
.

Сатира заключается в явно выраженной насмешке над жадностью, скупостью, глупостью людей, большей частью богатеев.

Высмеиваются эти качества у барина, купца, попа, даже самого царя не жалеют.

С детства всем знаком герой бытовых сказок Иванушка-дурачок
.

Даже в названиях многих сказок фигурирует это имя
: «Сказка про Ивана-дурака
«, «Иванушка-дурачок», «Иван — крестьянский сын и чудо-юдо», «Как Иван-дурак дверь стерег».

Обычно этот герой всеми презирается, вернее сказать
, презирается теми, кто считает его глупым, неразумным среди них, «разумных». А на деле этот простодушный дурачок оказывается едва ли не единственным разумным существом.

Он вовсе не глуп, а просто наивен, добродушен, бескорыстен. Вот вокруг него люди обманывают друг друга, хитрят, жадничают, хотят нажить богатство всеми способами, тешат свое самолюбие, а Иванушка лежит себе на печи, мечтает, он рад бывает немногому — красной рубахе да доброму слову. И счастье — то приходит к нему, а не к тем, кто стремился к богатству, к высокому чину. Дурачок женится на какой-нибудь красавице-царевне, сам становится красавцем писаным.

В бытовых сказках
бескорыстие берет верх над жадностью, скупостью, ум и смекалка — над глупостью, настоящая честь — над спесью.

И в этом глубокий смысл таких сказок
.

Конечно, героями таких сказок
, кроме Иванушки, являются обычные мужики, старик со старухой, братья, работник, крестьянин, солдат.

Вот, например, сказки о служивом
: «Каша из топора», «Солдатская шинель», «Солдат и чёрт», «Солдатская школа».

У русского народа очень много сказок
, не раз выпускались сборники сказок русских
.

Привести весь список даже только бытовых
нет никакой возможности.

Многим людям с детства помнятся такие сказки
,например
: «Горшеня», «Лутонюшка», «Горе», «Соль», «Чего на свете не бывает», «Добрый поп», «Репка», «Спрятанный клад», «Мудрый слуга».

Во всех сказках веселая шутка
, ироническая шутка переплетается, перемежается с серьезными оценками дел людских.

3. Жанровые особенности сказки

Детское сознание, которое проходит первые этапы своего формирования именно благодаря восприятию реалистичных рассказов
, намного восприимчивее взрослого. И, несмотря на то, что само понятие сказки
существует уже несколько сотен лет, малыши получают свои первые знания в этой жизни, как и много веков назад, именно благодаря таким рассказам
.

Самые распространенные русские народные бытовые сказки
учат малышей правильно воспринимать жизненные ценности, а также учат верить, любить. Сказки дают понимание того
, что добро всегда рядом, а чудеса могут происходить с нами каждый день и в реальном мире.

Зачастую в сюжетах бытовых сказок разных народов
встречаются как добрые, так и злые персонажи. Конечно, добро всегда побеждает, несмотря на все превратности судеб героев. И такая закономерность неслучайна. Ведь именно такое восприятие развитие сказочного
сюжета помогает ребенку стремиться к лучшему, и совершать добрые поступки в реальной жизни.

А вот жизненные испытания, которые судьба подкидывает персонажам бытовых сказок
, учат малышей смирению и терпению. Но при этом очень важно, чтобы название и сюжет сказки
смогли донести до сознания ребенка то, что счастливый конец обязательно наступит, стоит только чуточку постараться.

Конечно, бытовые сказки
далеки от жанра фентэзи, но волшебство в них тоже есть. Ведь когда ситуация, в которую попадают персонажи, оказывается безнадежной, обязательно появляется ее решение. Такие чудеса дают малышу не только подсознательное ощущение защищенности, но и стимулируют его любознательность и самостоятельное развитие
.

Бытовая
(сатирическая)
сказка
наиболее близка к повседневной жизни и, даже не обязательно, вктючает в себя чудеса. Одобрение или осуждение всегда подается в ней открыто,четко выражается оценка
: что безнравственно, что достойно осмеяния и т. п. Даже когда кажется, что герои просто валяют дурака, потешают слушателей, каждое их слово, каждое действие наполнены значительным смыслом, связаны с важными сторонами жизни человека.

Постоянными героями сатирических сказок выступают
«простые»
бедные люди. Однако они неизменно одерживают верх над «непростым»
— богатым или знатным человеком. В отличие от героев волшебной сказки
здесь бедняки достигают торжества справедливости без помощи чудесных помощников — лишь благодаря уму, ловкости, находчивости да еще удачным обстоятельствам.

Бытовая сатирическая сказка
веками впитывала в себя характерные черты жизни народа
и его отношения к власть предержащим, в частности к судьям, чиновникам.

В бытовых сказках
появляются порой и персонажи-животные, а возможно и появление таких абстрактных действующих лиц, как Правда и Кривда, Горе-Злосчастье. Главное здесь не подбор персонажей, а сатирическое осуждение людских пороков и недостатков.

Порой в сказку
вводится такой специфический элемент детского фольклора, как перевертыш. При этом возникает смещение реального смысла, побуждающее ребенка к правильной расстановке предметов и явлений. В сказке
перевертыш укрупняется, вырастает до эпизода, составляет уже часть содержания. Смещение и преувеличение, гиперболизация явлений дают малышу возможность и посмеяться, и подумать.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Сказка
— один из интереснейших жанров устного творчества. Борьба добра со злом, вера в торжество справедливости, светлое будущее — все это нашло свое отражение в народных бытовых сказках
.

Бытовые сказки кратки
. В центре сюжета обычно один эпизод, действие развивается быстро
, повторений эпизодов нет, события в них можно определить как нелепые, смешные и странные. В этих сказках широко развит комизм
, что определяется их сатирическим, юмористическим, ироническим характером. Также в них нет ужасов, они веселы, остроумны, все сосредоточено на действии и особенностях повествования, которые раскрывают образы героев.

СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Аникин В. П. Русская народная сказка/В
. П. Аникин – М.
: Просвещение, 1977 – 430с.

2. Детская литература. Учебное пособие для педагогических училищ. Под ред. Е. Е. Зубаревой — М.
: Просвещение, 1989 –398с.

3. Никифоров А. И. Сказка
, её бытование и носители/А
. И. Никифоров – М.
: Просвещение, 1930 – 105с.

4. Пастернак Н. Сказки
нужны ребенку как воздух/ Дошкольное образование
. — № 8-2008. -23-35с.

5. Пропп В. Я. Русская сказка/ В
. Я. Пропп – Л.
: Лениздат, 1984 –263с.

6. Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки/ В
. Я.

7. Пропп – Л.
: Лениздат, 1986 – 415с.

8. Юдин Ю. Дурак, шут, вор и черт (исторические корни бытовой сказки
)
. Изд.
: Лабиринт-К, 2006-336с

Еще со времен Пушкина и Жуковского русские писатели и теоретики литературы периодически ставили перед собой вопрос: «Должны ли молчать музы, когда разговаривают пушки?», который можно перефразировать примерно следующим образом: в каком соотношении находятся две такие антагонистично несхожие жизненные стихии, как война и поэзия. С одной стороны, сугубо мирное, гуманитарное, интеллектуальное творчество бесконечно далеко от силовых разборок с оружием в руках, но с другой, героика военных действий испокон веков тревожила и вдохновляла стихотворцев и чему посвящено большинство народных эпосов, как не сражениям и битвам?

Второй составляющей всякого творчества закономерно считают любовь, чувство, которое, по мнению Данте, движет даже солнце и светила. В стихах Верстакова военная тема удивительно тесно и органично переплетена с любовной. В ответ на вопрос, как удается ему сочетать два столь разнородные начала, поэт резонно заметил: «Начала не такие уж и разнородные. В истории мировой литературы они очень часто соседствовали, переплетались, оттеняли друг друга. О чем гомеровская «Илиада»? О войне. А что послужило причиной Троянской кампании? Похищение самой красивой женщины. Нибелунги совершали многие свои подвиги и зверства из-за любимых дам. Излюбленный жанр миннезингеров – певцов любви – песня о крестовом походе. Пушкин в «Мыслях на дороге» заметил: «Трубадуры обратились к новым источникам вдохновения, воспели любовь и войну…». Да попробуйте у того же Пушкина в «Полтаве» или «Борисе Годунове» отделить сердечные страсти от военных действий. Ничего не получится».

Так или иначе, стихотворная энергия верстаковских сочинений во многом фокусируется именно между этими полюсами, а конденсирует, аккумулирует и структурирует энергетические сгустки – музыкальное начало, неизбывно присутствующее в его творчестве. Гитара сопровождает не только стихи и песни этого человека, она – его верный спутник в жизни, без нее трудно себе представить его выступления, да и сами книги. Надо сказать, поэт относится к своей песенной ипостаси безо всякого пиетета. Наоборот – когда его воспринимают исключительно как певца, он готов возразить и даже опровергнуть эту точку зрения: «Ну вот, опять про инструмент. Мне самому обидно, что я просто физически не могу исполнять стихи без гитарной поддержки. Правда, многое из написанного в последние годы не могу и спеть под гитару».

Обращаясь к оценке личности поэта, трудно избежать стереотипа. Все-таки привыкаешь воспринимать человека не только по его стихам, но и по внешним проявлениям, в определенной тональности, исходя из его обыкновенных, профессиональных и просто дружеских качеств. Отмахиваться от этих факторов нельзя, потому что они очень многое проясняют в характере человека, определяют вектор его творческой активности, хотя и не всегда полностью совпадают с внутренней интенцией. В случае с Виктором Верстаковым такого, пожалуй, не скажешь: почти все написанное и спетое им так или иначе вытекает из этапов его биографии, из тех самых внешних черточек судьбы, драматичной и уникальной.

Буклет, вышедший в Рекламной библиотечке поэзии, назван с подкупающей простотой и точностью: «Война и любовь». В этих, словах, пожалуй, и заключено в кратчайшей форме жизненное кредо поэта. Впрочем, к двум главным темам его творчества следует прибавить еще одну, не менее важную: родина. В самом деле, гражданское звучание стихов его не подлежит никакому сомнению, и все же на первом месте в авторской самоидентификации стоит вот это страшное, колючее, тревожное, терзающее душу слово: война. Именно с ней связаны наиболее значимые пункты его биографии, вернее – судьбы.

Русский офицер. Полковник. Участник многих трагических эпизодов нашей военной истории конца ХХ века. Военный корреспондент «Правды» и других патриотических изданий. Просто – смелый, решительный, волевой, мужественный человек. Все это – не только характеризует Виктора Верстакова как человеческий тип, но и – с большой степенью достоверности и детализации – присутствует в стихах.

Итак, три темы, три мотива, если угодно – три струны. Впрочем, если считать струны в инструментарии поэта, то их окажется как минимум шесть, по числу струн в гитаре. Не хотелось бы прибегать к заемной – кельтской – и нещадно эксплуатируемой словоформе, но приходится это сделать: бард, ибо если сказать – исполнитель своих стихов и песен под гитару, то это прозвучит отчасти прозаичнее, отчасти филармонично.

Вообще говоря, с профессиональной терминологией в нашем стихотворстве дело довольно запутанное. Лексикон ограничен и несовершенен. Поэт – звучит подчас высокопарно, подчас – шаблонно и затасканно. Автор стихов – приземленно, стихотворец – просто иронически. Во времена Пушкина использовались две формы – пиит и певец, которые нынче употреблять и вовсе неудобно: скажешь о ком-нибудь «пиит», так обидится насмерть, певец же и вовсе ассоциируется с Кобзоном или с каким-нибудь Басковым. Женщины же часто обижаются, если назовешь их поэтессами. Словом, выбор невелик, вот и приходится запускать руку в словари других языков. Вечеслав Казакевич, например, время от времени использовал слово «скальд», а ныне не исключено, что нашел какое-нибудь японское соответствие. Итак, приходится остановиться на слове «бард», потому как больше и вариантов не остается.

С этих песен-то и началось, кажется, мое знакомство с этим человеком. Впрочем, нет. Еще в середине 70-х годов его имя стало мелькать на страницах журналов и альманахов в приложении к военно-патриотической струе. Откровенно говоря, не будучи знакомым ни с Виктором, ни с его текстами его стихов, я отчего-то воспринял эту фигуру, как некоего шустрого военкора, который прочувствовал необходимость в новом восприятии армейской темы и своевременно занял эту нишу, сев на делянке «афганской» и прочей поэтической продукции. Для того, чтобы избавиться от этого ложного представления понадобились, во-первых, годы и даже десятилетия, а во-вторых, личное знакомство, которое показало мне В. Верстакова с совершенно иной, новой и неожиданной стороны.

Когда в 1999 году мы оказались с ним в числе руководителей совещания молодых литераторов в Туле, я открыл для себя другого человека: стереотип военкоровского поверхностного эксплуататора темы был отброшен и заменен представлением о человеке большой деликатности, такта, выдержанности и самоуглубленности. Я не ожидал узнать Верстакова таким, и тем приятнее было чувство снятия ложного представления. И тогда по-другому открылась его личность, его интеллектуальная и эмоциональная направленность, а лучшим средством для этого узнавания стали песни.

От боя до боя недолго,

не коротко, лишь бы не вспять.

А что нам терять кроме долга?

Нам нечего больше терять.

И пусть на пространствах державы

весь фронт наш – незримая пядь.

А что нам терять кроме славы?

Нам нечего больше терять.

Пилотки и волосы серы,

но выбилась белая прядь.

А что нам терять кроме веры?

Нам нечего больше терять.

Звезда из некрашеной жести

восходит над нами опять.

А что нам терять кроме чести?

Нам нечего больше терять.

В короткую песню не верьте,

нам вечная песня под стать.

Ведь что нам терять кроме смерти?

Нам нечего больше терять (7, с. 3).

Казалось бы, все тут построено на одном повторяющемся из куплета в куплет приёме. Нечто созвучное песне Окуджавы из фильма «Белое солнце пустыни» – «Ваше благородие, госпожа удача…». Но если разобраться, там все сводится к проблеме единичной судьбы, по сути дела – к провозглашению принципа индивидуализма. У Верстакова твердо и определенно употреблено местоимение множественного числа – «нам». И уж конечно, нет здесь места всевозможным «ласковым сетям» и иным атрибутам женственного отношения к жизни. В строчках Окуджавы торжествует всесильный, неминуемый рок, в руках которого человек – всего лишь игрушка. Обстоятельства существования опасны, ужасающи и у Верстакова, но экзистенциальный ужас преодолевается решимостью и волей, бесстрашием и презрением к смерти. Рефрен этот – «Нам нечего больше терять…» хочется подхватить, превратить в хоровое многоголосие. В нем заключена заветная мечта современного русского патриота, мечта труднодостижимая, но от того ничуть не менее привлекательная и манящая.

Далеко не всегда авторская позиция манифестируется у Верстакова с такой предельной прямотой и ясностью. Часто он прибегает к решениям, чуждым стереотипного, общепринятого, банального восприятия жизненных проблем и коллизий. Оригинальность и своеобразие некоторых его суждений порой способно привести (и приводит) к недопониманию со стороны тех, кто привык к лобовым, стандартным точкам зрения. Характерный пример – написанная еще в годы афганской войны песня «Пылает город Кандагар…»:

Пылает город Кандагар,

живым уйти нельзя.

И все-таки, аллах акбар,

аллах акбар, друзья…(7, с. 47).

Приходилось наблюдать, как впервые слушавшие эти слова люди воспринимали мусульманское восклицание («Аллах велик!») чуть ли не как декларацию поэтом своей принадлежности к исламу, ренегатство и предательство. Иногда Верстакову даже приходилось делать специальное разъяснение: у советских офицеров из ограниченного контингента с годами выработалось это неуставное, неофициальное, шутливое обращение друг другу: «аллах акбар!», которое и прозвучало в песне как деталь, точно иллюстрирующая характер отношений наших людей в экстремальных условиях. Но объяснять одной иронией происхождение этой идиомы вряд ли справедливо. Вспомним, что в те годы армия у нас была официально внерелигиозной, а противостояла силам истово верующих людей. Подсознательно наши воины могли, так сказать, для страховки, на всякий случай прибегать в заемной культовой терминологии. Эта мысль была схожим образом сформулирована Михаилом Гаврюшиным:

Кровью эхо захлебнется в горах,

И душа моя домой полетит.

У него ж за каждым шагом аллах,

Кто меня-то, сироту, защитит? (12, с. 16).

Верстаков на разные лады переосмысливает неожиданный, экспрессивный рефрен, придавая ему то один, то другой, то третий оттенок смысла:

Мне было тошно в жизни той,

я жить как все не смог.

Простился с верною женой:

Аллах акбар, дружок.

И над могилою отца

заплакал наконец:

твой путь пройду я до конца,

аллах акбар, отец…

Аллах акбар! Грохочет склон

и перебит дозор.

Веди ж в атаку батальон,

аллах акбар, майор!.. (7, с. 47-48).

Можно добавить и то, что слэнговый характер рефрена отчасти играет роль своеобразного эвфемизма, призванного заменить более крепкие выражения. Тем паче, что речь тут идет о вещах более чем серьезных и ответственных:

Вы слышите, как мы поем

там, в цинковых гробах,

ты видишь ли, как мы идем,

мы не свернем, аллах… (там же).

Развитие геополитической ситуации, правда, показало, что свернуть все же пришлось. Но важнее другое: после того, как американцы начали военные действия в Афганистане, песня Верстакова независимо от самого автора приобрела новые нюансы и значения.

Еще одной отличительной особенностью авторской манеры Верстакова можно назвать бескомпромиссность и решительность в освещении рискованных и идеологически неоднозначных моментов новейшей истории. Та же афганская проблема показывается им без лакировки и примелькавшихся клише. Наоборот – он принципиально и последовательно развенчивает ложные представления и собственно дезинформацию. Много лет советская печать стыдливо лгала о том, что в Афганистане воюют афганцы с афганцами, тогда как роль нашего солдата сводится к исполнению обязанностей советника, а то и – филантропа, оказывающего братскому народу гуманитарную помощь. В шуточной песне о советской печати этот миф развеивается безжалостно и бесповоротно:

Ведь контингент наш очень мал,

навряд ли больше взвода,

границу перешел и встал,

любуется природой,

дает концерты в кишлаках,

а в паузах-антрактах

детишек носит на руках

и чинит местный трактор.

Пусть контингент и неплохой,

но где ему сравниться

с афганской армией лихой,

которой враг боится…(7, с. 54).

Война, а никакая не интернациональная помощь – вот четкий и уверенный взгляд поэта на проблему. Вопросы нравственности и справедливости в отношениях между странами волнуют его, но он не собирается, подобно перестроечным демократическим публицистам перекладывать вину на непосредственных участников операций. Человек в погонах для него в любом случае, хотя и с разной степенью умения и профессионализма, исполняет свой воинский долг. И тем уже прав. А в обществе отношение к нему сложнее и много желающих подставить его, свалить на него все свои политические и шкурные выкрутасы.

Его «Девятая рота» посвящена такому событию, как штурм дворца Амина, с чего и начался, собственно, ввод советских войск. Люди, знающие ситуацию, рассказывают, что для проведения боевой операции была подобрана команда суперпрофессионалов, которые, однако, не только не имели весомых гарантий на будущее, но понимали, что в случае неудачи (или даже промедления, не вполне четкого выполнения задачи) правительство и армейское командование намерено сделать вид, что ничего такого и не планировалось. Мироощущение смертника, о котором даже не вспомнят с благодарностью, оказалось для поэта символом многих эпизодов последнего времени, когда смелые и решительные люди должны действовать, отдавая себе отчет в том, что их никто не поддерживает (тематически стихи, конечно, выходят далеко за рамки афганской операции) :

Девятая рота сдала партбилеты,

из памяти вычеркнула имена.

Ведь если затянется бой до рассвета,

то не было роты, приснилась она…

Войну мы порой называли работа,

а все же она оставалась войной.

Идет по Кабулу девятая рота,

И нет никого у нее за спиной…

Прости же, девятая рота отставших:

такая уж служба, такой был приказ.

Но завтра зачислят на должности павших

в девятую роту кого-то из нас.

Войну мы подчас называем работа,

а все же она остается войной.

Идет по столице девятая рота,

и нет никого у нее за спиной (7, с. 38-39).

Кстати о партбилетах. Ни у кого из современных поэтов мы не найдем такой прямоты и принципиальности по части своей прошлой принадлежности к коммунистической партии. Речь не о том, насколько «красный» по своим взглядам Виктор Верстаков. В сущности, все, конечно же, гораздо сложнее и глубже. Но он, кажется, перестал бы себя уважать, если бы одним махом отрекся, как сделали очень многие, от старого знамени, от присяги и других атрибутов советской государственности. И свою позицию по отношению к мгновенно перестроившимся и перекрасившимся коллегам, «господам офицерам» новой российской армии поэт отстаивает более чем жестко:

Как служится вам, господа

в кокардах с орлами двуглавыми?

Не снится ли ночью Звезда,

сверкавшая отчею славою?

А этот трехцветный флажок,

нашитый на западном кителе,

вам душу еще не прожег,

октябрьских событий воители?

Ах, вы вне политики, ах,

вы не за буржуев и прочее…

Но кровь, господа, на штыках

на ваших осталась – рабочая.

И вас награждают не зря

крестами на грудь и на кладбище

кремлевские ваши друзья,

нерусские ваши товарищи.

Но вам не дадут за труды,

какого б вы ни были звания,

ни ордена Красной Звезды,

ни ордена Красного Знамени (11, с. 21).

Разумеется, глубинная интенция здесь состоит не в принятии или неприятии атрибутики новой российской армии, хотя и к ней тоже не сразу привыкаешь. Поэт с болью и гневом говорит о тех военнослужащих, которые, прикрываясь тезисом о невмешательстве Вооруженных Сил в политику, на самом деле конъюнктурно и грубо нарушили заявленный принцип. Исходя из собственного корыстного интереса, они выступили против своего народа и в конечном итоге поддержали именно тех, кто нанес сокрушительный удар по обороне и боеготовности страны, кто унизил офицеров и развратил генералитет, кто бездумно и цинично бросал и бросает пушечное мясо в горячие точки, по чьей вине продолжают погибать русские мальчики. Впрочем, не только русские.

Суровые инвективы, провозглашаемые Верстаковым отнюдь не свидетельствуют о том, что свою собственную военную службу он воспринимает исключительно в положительном ключе. Множество стихотворений и песен проникнуты именно настроением неизбывной личной вины, ответственности за все происшедшее. Лейтмотивом этого массива верстаковского творчества можно назвать такие слова: «Любовь сохранил, а страну не сберег…» (11, с. 27). Боль души адресуется здесь, пожалуй, не самому себе только, не пресловутому лирическому герою, а целому поколению, которому судьбой было уготовано в странном бессилии наблюдать за распадом великой державы, за превращением прежних святынь в прах, за торжеством недругов и проходимцев.

И – по принципу контраста – какой гордостью и уважением наполнены строки, посвященные солдатам минувших времен, особенно – воинам Великой Отечественной. В стихотворении «Над Западным Бугом» поэт обращает свой взор на подвиг защитников Брестской крепости:

Разве я помню, что делал вчера?

Жизнь пропадает втуне.

Брестская крепость, четыре утра,

двадцать второе июня…

Берег пологий, каменный мост –

вот вам и вся граница.

Это не крепость, это погост,

здесь невозможно биться…

Десять минут – и враги внутри,

и никуда не деться:

или сдавайся, или умри, –

как тебе скажет сердце…

Это не мужество, это не долг,

это другое что-то,

коль не сдались ни отряд, ни полк,

ни батальон, ни рота (11, с. 14).

Предельно четкие, сжатые, образно лапидарные строки выделяют такую энергию сопереживания, что забываешь и об инструментарии, и о тропах, и даже о размере. А он между тем тут довольно затейлив, ибо на основе дактиля с элементами дольника раз за разом возникают логаэдические конструкции, соответствующие хориямбу: «Западный Буг… Вспомнил войну… вот вам и вся… это погост… десять минут…» и т.д.

Во многих других стихах Верстакова речь также заходит о ветеранах великой войны. Но вместе с восхищением их подвигом поэт не может скрыть горечи из-за того, в каком унизительном и бесправном положении они оказались спустя полвека после победы. Грозным эсхатологическим символом становится фигура последнего участника второй мировой из поколения «воинов маршала Сталина»:

Одна Богородица не проглядела…

По тропам, дорогам, селеньям страны

идет, покидая родные пределы,

последний участник Великой войны…

Его в Сталинграде омоновцы били,

когда он сказал, что пришел в Сталинград.

Его в Ленинграде к Неве не пустили.

Его не пустили в Москве на парад…(11, с. 16).

Скупость образного ряда, впрочем, ничуть не ослабляет напряженного поиска новых смыслов и переживаний. Бытие человека на войне миллион раз интерпретировалось художниками. Найти новый штрих, перелив эмоции, оттенок настроения кажется почти невозможным. Верстакову это удается в полной мере, хотя работает он деликатно, осторожно, не впадая в транс или кликушество, не форсируя интонаций. И любая аудитория реагирует на его слова чутко и беспроигрышно. Стихотворение «Разговор с автоматом» не оставляет равнодушным ни искушенного в тонкостях версификации интеллектуала, ни самого простого, невзыскательного слушателя:

Я видел это под Гератом,

я слышал это на войне:

боец о чем-то с автоматом

беседовал наедине.

Он гладил ствол, цевье и ложе,

подствольник, магазин, затвор…

И разговор я слышал тоже,

но то был личный разговор.

Передавать его не вправе,

скажу лишь: говорил солдат

о маме, девушке, заставе,

стоящей на пути в Герат.

Порой, как будто без причины,

звенела дужка на ремне.

Так настоящие мужчины

беседуют наедине (11, с. 65).

Казалось бы, о личном отношении мужчины к оружию написано море слов. Верстакову удалось найти здесь зыбкую диалектическую грань для того, чтобы, пройдя как по невидимому лезвию, передать это тонкое, лирическое, почти интимное чувство, но в то же время – избежать слезливости, слащавости и претенциозности. И уж конечно, автомат в его интерпретации не перестает оставаться атрибутом мужественности – грозным оружием, способным нести смерть и разрушения.

Пронзительно-естественная интонация проявляется не только в стихах, так сказать, гражданственного звучания. Даже в тех случаях, когда в них доминирует, на первый взгляд, игровая, шутливая струя (а он отнюдь не чужд шутке или дружескому розыгрышу), все равно первостепенным остается соответствие той самой «окопной», непререкаемой правде жизни, которую невозможно ни выдумать, ни подделать. «Песенка капитана», по свидетельству автора, была написана для пьесы его старого товарища Николая Иванова. Первоначально, как можно понять, сам Верстаков не придавал особого значения этим незамысловатым куплетам, но можно было воочию наблюдать, как эта удивительно простая, как бы элементарная вещица становилась самостоятельным произведением, и более того – гвоздем программы, в которой выступал бард:

Вот и весь служебный рост:

на погонах восемь звезд,

а хожу все годы

в командирах взвода.

Я, меняя округа,

бил условного врага.

Но с годами чаще

враг был настоящий.

Я в Абхазии бывал,

в Приднестровье воевал,

я верхом на танке

ездил по Таганке.

Я стоял на рубеже,

спал со вшами в блиндаже,

я копал окопы

посреди Европы… (11, с. 85-86).

Кажется, что тут особенного? Человек в грубоватых выражениях рассказывает историю своих служебных перипетий. Слова расхожие, ритм и размер трехстопного хорея более чем примелькавшиеся, рифмы и того более – банальные, можно сказать, примитивные. Но есть в этой песенке глубинная, скрытая струна, которая создает резонанс с переживаниями и воспоминаниями многих и многих людей. Единичная история жизни накладывается на судьбу страны, оказавшейся на перепутье (это – не каламбур, простите). И читатель (слушатель) невольно сопоставляет собственный опыт, свою модель поведения с этапами биографии этого неудачливого капитана и постепенно понимает, что непутевый офицер оказывается человеком не то, чтобы выдающимся и недюжинным, но живущим в согласии со своей совестью (а также – долгом, верой, честью). За свои подвиги фронтовые особых привилегий и наград он не удостоен, да, собственно, он ведь – не службист, не карьерист, и, мягко говоря, не ангел:

Мне давала ордена

удивленная страна:

умный, мол, ворует,

а дурак – воюет.

Я не робок и не слаб,

я отнюдь не против баб,

но с моим окладом

им меня не надо.

Я под вечер или в ночь

выпить водочки не прочь:

это тоже дело,

если нет обстрела (там же).

Изначально поэт представлял себе своего героя этаким разгильдяем (капитан, а командует взводом!), неудачником, которого судьба гнетет и шпыняет и отчасти – заслуженно. Но постепенно образ этот вписывается в большую традицию и вырастает до масштабов общего значения. Не в пример официозной армейской литературе, в которой рядовые, офицеры и прапорщики буквально рвут подметки в стремлении выслужиться до маршальского жезла, в мировой культуре издавна сложился другой тип военного человека, в котором человеческое превалирует над уставным – такой герой часто воспринимается как комический персонаж, но на самом деле эта галерея художественных образов гораздо сложнее и разнообразнее – вспомним последовательность от Симплиция Симплициссимуса и солдата из русских сказок до Василия Тёркина и Ивана Бровкина (Чонкин – не в счет, хотя и он замышлялся как продолжение этого ряда). Капитан Верстакова сохраняет внутреннее чувство собственного достоинства, хотя и ценою внешнего унижения.

В общем, я такой, как вы

из Тамбова ли, Москвы, –

разве что контужен

и никому не нужен (там же, с. 85-86).

Ироническую тональность поэт сохраняет и в стихотворении «Ах, пуля, конечно же, дура…». Но здесь уже отношение автора к героям не столь однозначно и допускает, по-видимому, различные моральные подходы и прогнозы:

Ах, пуля, конечно же, дура,

но это еще ничего…

Пьют штабс-капитан из главпура

с корнетом из войск ПВО.

Кремлевские звезды в оконце

опять обратились в орлов

восходит трехцветное солнце

из красных, советских углов.

В музейном Успенском соборе

гремит литургия опять…

И значит, за Черное море

нам скоро пора отплывать.

Сбежится с окраин Союза

орда голопузых господ,

стреляя в осевший от груза

ооновский наш теплоход… (7, с. 35).

Здесь уже не слышно того сочувственного и братского мироотношения. Поэт, сопрягая времена, даты и реалии, пытается представить себе развитие непредсказуемой ситуации. И дело тут не в том, сбылись ли верстаковские пророчества. Его взгляд на происходящее язвителен и слегка мизантропичен. И потому герои его песни вызывают скорее брезгливость, поскольку заняты исключительно своим приспособлением к меняющимся обстоятельствам, а в таком случае понятие офицерской чести находится явно не на первом плане:

А впрочем, куда торопиться,

товарищи штабс- и корнет?

Еще мы успеем напиться

и в землю зарыть партбилет (там же).

Впрочем, гораздо чаще в стихах проглядывает именно человечное, живое, участливое отношение. Погибшие наши солдаты, товарищи по оружию, случайные попутчики на военных маршрутах, вертолетчики, военврачи, медсестры, ветераны, союзники – все они оживают в стихах и песнях Виктора Верстакова, для каждого из них находится его прочувствованное, искреннее слово. Даже собака Нюрка, помогавшая своим нюхом саперам при разминировании становится полноценной героиней его баллады.

Современные военные конфликты, разумеется, не исчерпывают гражданского темперамента В. Верстакова. Все, что происходило со страной – былым Союзом, а именно его лирический герой воспринимает как единственную и незаменимую Родину, волнует его, позволяя всколыхнуться самым глубоким, генетически присущим нашему соотечественнику переживаниям. Особое место в сердце автора занимает морская тема, и здесь несомненный приоритет у проблемы (о которой многие хотели бы забыть) Черного моря:

Над графскою пристанью – шепот

Глубокой зеленой воды.

Еще далеко, Севастополь,

До нашей последней беды.

Еще инкерманские тропы

Полынью не все заросли.

Еще ты стоишь, Севастополь,

На краешке русской земли…(9, с. 18).

Словно понимая, насколько деликатно и осторожно нужно решать «спор славян между собою», поэт обходится без каких бы то ни было политических, публицистических, дипломатических, идеологических или даже этнически-языковых деталей. От газетно-трибунной речи (инвектив или же сопоставлений) он уходит в чистую суггестию. Что там Кучма, что там Рада, что там самостийность-незалежность!.. Перед нами исключительно личные, глубоко выстраданные эмоции человека, электрически обостренно воспринимающего боль утраты, страдающего о невозвратности прошлого и все же – в душе – надеющегося на это чудо, ибо чудеса в истории случаются. Надежда эта смутная, призрачная, но лирический герой ставит на кон не больше, не меньше – собственную жизнь. На утрату российской военно-морской святыни он готов отозваться собственной гибелью:

Над Азией и над Европой

Холодные хлещут дожди.

Останься в живых, Севастополь,

Пожалуйста, не уходи.

Пусть слышен отчаянный ропот

Листвы на осеннем ветру.

Останься в живых, Севастополь,

Иначе я тоже умру (там же).

Отдельным пунктом программы следовало бы выделить умение и всегдашнюю охоту Виктора в свойских компаниях петь знаменитые русские и советские песни об армии и флоте. Впрочем, не только военные, а вообще – советские. И всегда они звучат не как чужие, исполняемые, но пропускаются через призму его сердца и восприятия. Но все же это впрямую не относится к теме нашего разговора.

Вторая ипостась верстаковского лиризма – любовь – манифестируется им также в ситуациях, приближенных к экстремуму. Любовь на войне, любовь в промежутке между боями, любовь после фронта, любовь в соотнесении с тем грузом нестерпимого опыта, который был приобретен и пережит во время военных операций. Она звучит по принципу контраста, как контрапункт, как желанное противопоставление (противоядие) науке убивать (а точнее – не быть убитым). В подготовительных материалах к интервью для газеты «Труд» осталось неиспользованное крайне важное утверждение поэта: «Во время боя человека одолевает главное желание: куда бы спрятаться. Но тут же, рядом чувствуешь острое желание любить женщину – плотски, физически…». Это признание многого стоит. Оно свидетельствует о том, как сильно все-таки в нас видовое стремление продолжить свой род, любой ценой оставить после себя продолжение в виде семени, завязи, новой жизни. Конечно, интенция в таком контексте во многом мнимая: какие уж дети на войне. Но чувство к женщине обостряется, а вместе с тем становится чище и благороднее отношение к ней. Хотя бытовые реалии, хотя антураж – не то, чтобы особенно изысканный:

Война становится привычкой,

опять по кружкам спирт разлит,

опять хохочет медсестричка,

и режет сало замполит…

А хорошо сестра хохочет

от медицинского вина.

Она любви давно не хочет,

Ей в душу глянула война… (7, с. 42).

Любовь в таких экстремальных условиях неразделимо переплетается со смертью, пытается ее превозмочь, восполнить потери. И часто не знаешь, чего здесь больше – любви, молодой приязни или патриотизма, сострадания к своим. Вот – медсестра десантного полка, приехавшая в Афганистан «не за деньгами, не за чеками»:

«Если бы вы знали, что за мальчики!

Я к ним и сквозь пламя доползу…»

Говорит и вытирает пальчиком

с пыльных щек моих свою слезу (там же, с. 46).

Судьба женщины на войне – иная, нежели у мужчины. Конечно, роль мужика тут первостепенная, основная, главная… Но, быть может, потому, что война – дело не женское, образы девушек, оказавших в так несвойственной им обстановке, выглядят особо впечатляюще, контрастно:

Библиотекарша, связистка,

официантка, медсестра.

Стоят их коечки так близко,

чтобы шептаться до утра.

Но вот заходит на посадку

с гор прилетевший вертолет,

и медсестра глядит украдкой

на телефон и воду пьет.

Палаточный откинув полог,

выходит молча за порог.

Как странен взгляд ее, как долог,

как темен мир и как жесток.

Пусть обошлось: никто не ранен

на тех горах, где мы лежим,

но долог взгляд ее и странен,

и не по-женски недвижим (7, с. 59).

Но все-таки любовь для участника военных операций чаще ассоциируется с воспоминаниями о прошлой, мирной жизни. Иногда соотнесение с далекой подругой, женой, любимой женщиной звучит романтично, лирично, мечтательно. Однако экзистенция воюющего человека такова, что нередко обращение к милой звучит жестко, трагично, с оттенком явной эсхатологии. Письмо, которое мысленно обращает родному человеку солдат, оказавшийся на дальних рубежах, не может не выразить его внутреннего состояния. А оно – предельно приближенно к осознанию того простого факта, что любой миг может оказаться для него последним. И тут уже объяснения в любви уступают место соображениям иного порядка:

Прощай, ухожу умирать.

Нас мало уже в батальоне

и нечего нам выбирать

на горном расстрелянном склоне.

Увы, таковы времена,

что выбора нет и исхода,

что армия гибнуть должна

во имя чужого народа.

А коль времена таковы,–

я тоже погибну к рассвету.

Но сын пусть дойдет до Москвы,

ты мне отвечаешь за это (11, с. 28).

Протяженность службы во времени позволяет лирическому герою Верстакова создавать целые циклы, серии писем, обращенных из афганского или же чеченского далека на родину, к любимой женщине. И хотя продиктованы они одним и тем же эмоциональным состоянием тоски, грусти, порой – отчаяния, поэту удается все же раз за разом находить в оркестровке и смысловом решении темы все новые жесткие и бескомпромиссные нюансы:

Зачем же ты, глупая, плачешь во сне

и видишь нерусские лица?

Пока я воюю в далекой Чечне,

с тобой ничего не случится.

Беда не придет в наш родной городок,

я это тебе обещаю.

За слезы твои, за измятый платок

я здесь никого не прощаю… (10, с. 90).

Верит ли собственным словам герой этих стихов? Вопрос, который вряд ли подлежит однозначному истолкованию. Он скорее заклинает, заговаривает себя, потому что жить без надежды на войне, равно, как и без мужества, без примеси воинской жестокости, невозможно.

В этом стихотворении, называющемся – «Любимой», например, парадоксальным образом соотносится риск гибели и неуемное желание остаться в живых и быть счастливым во что бы то ни стало. Для того, чтобы передать эту противоречивую, необычную, но вместе с тем и убедительную логику, ему приходится прибегнуть к использованию синтаксической конструкции, основанной на принципах своеобразного оксюморона:

А после войны я друзей созову

и свадьбу с тобою сыграю

и целую жизнь на земле проживу.

За это я здесь умираю (там же).

Конечность человеческой жизни, так заостренно ощущаемая на войне, не оставляет в покое лирического героя Виктора Верстакова и тогда, когда вроде бы все тихо и спокойно. Кажется: можно успокоиться и расслабиться, но не тут-то было. Вот он вернулся на родину, в славный город Шую, но даже за столиком шуйского бара, в компании приятной собеседницы ощущается дискомфорт и дисгармония современного мироустройства. Да и собеседница, оказывается, принадлежит к скандально известной дамской специальности. Но это пикантное обстоятельство не помешало лирическому герою найти слова и интонации, которые позволили ему не просто остаться в границах человечности, но испытать великое и удивительное ощущение родства и сочувствия к этой пусть и заблудшей, но не такой уж виновной во всех горестях нашего мира душе:

Продаемся почти что задаром

я стихами и телом она.

Но с девчонкой из шуйского бара

верим в лучшие мы времена…

Между нами к чему тары-бары?

Помолчим или выпьем вина.

Не нужна мне сегодня гитара,

ей сегодня любовь не нужна.

А в России раздоры и свары,

голодуха, разруха, разлад.

И девчонке из шуйского бара

я последний товарищ и брат…(10, с. 102-103).

Можно было бы сказать, что Верстаков здесь соответствует коренной традиции русской классической литературы, когда все униженные и оскорбленные, вплоть до проституток получали от писателей свою долю искреннего участия и сочувствия. Со времен Достоевского к падшим женщинам относились человечно и даже уважительно. И это все так. Но позиция поэта здесь все-таки существенно отличается от традиционного мировосприятия. Классики соглашались признать женщин легкого поведения за людей (в наши дни, кстати, представительницы этой специальности в общественном сознании занимают место по крайней мере выше среднего уровня – многие юницы прямо-таки мечтают о такой участи). Герой Верстакова же не считает себя выше по положению, нежели эта юная жрица платной любви, и как бы не вправе что-то ей объяснять и доказывать. Наоборот – девчонка из шуйского бара помогает ему разобраться в собственном внутреннем мире и приобретает – удивительным образом – черты некоего ангела-спасителя:

Да, по возрасту я ей не пара,

между нами любви ни на грош.

И с девчонкой из шуйского бара

я судьбою и только похож…

Я живу или вижу кошмары?

Но в ночи и средь белого дня

та девчонка из шуйского бара

осеняет крылами меня (там же).

Можно сказать, что поэту здесь удалось соединить то, что по-Достоевскому считалось несоединимо антагонистическим: ангельское и содомское. Блудница по профессии непостижимым образом оказывается существом, скрывающим в тайниках своей души идеал крылатого серафима или же мадонны. Впрочем, история евангельской Марии-Магдалины давно показала, что подобного рода контаминация была известна еще на заре христианского вероучения и даже легла в его основу краеугольным камнем нравственного закона.

Прозвучавшие здесь ответственные слова волей-неволей заставляют нас задуматься, а каково же, собственно, отношение Виктора Верстакова к верховному началу бытия, к тайнам и доктринам святой веры, не мог же он в своей стихотворной практике обойти молчанием (или стороной) столь животрепещущую проблематику. Особенно это касается, пожалуй, стихов последнего времени.

Несмотря на свою ярко выраженную приверженность идеалам и символам советского времени, лирический герой Верстакова напряженно всматривается и вслушивается в диалоги, ведущиеся сегодня вокруг православия. Собственно говоря, религия была поставлена на высокое место в аксиологической иерархии еще в знаковой песне: «А что нам терять, кроме веры?..» Внутренне он готов и принять, и прочувствовать православные постулаты. Но это вовсе не значит, что, единожды уверовав, он согласится слепо и покорно воспринимать все то, что исходит из уст иерархов и духовных отцов. Мысль и чувство его бьются над разгадками тайн, которых полным-полно в Священном Предании нашей церкви. В стихотворении «Случай в Вифании» поэт касается судьбы сестер Марии и Марфы:

В их доме около подножья

скалистой масличной горы

неоднократно с Сыном Божьим

трапезничали две сестры…(11, с. 36).

Возможно, для придирчивого знатока и ревнителя чистоты евангельского стиля покажется чрезмерной вольностью употребление несколько протокольного слова «неоднократно». Но ведь поэт – не евангелист, он не обязан всегда и всюду следовать железным правилам канона. Для него важнее соблюсти естественный, современный тон, дабы читателя не усыпила стилизованная речь. Он затем и сам признается, что достаточно вольно интерпретирует канонические тексты. Но по мысли, по пониманию ситуации он предельно четок и точен:

…Точнее Марфа хлопотала,

Мария же у ног Христа

сидела и Ему внимала.

Чья совесть более чиста?

Сестры, которая кормила,

прислуживала у стола,

иль той, которая забыла

про неотложные дела? (там же).

Вопрос поставлен достаточно ясно и определенно. Кто в этом мире более достоин уважения и почета: простой труженик или посвященный, избранный? Но прежде чем обозначить свое видение вопроса, поэт приводит собственно евангельскую версию:

Однажды Марфа возмутилась,

спросив у Гостя, почему

Он оказал Марии милость

в безделии внимать ему?

Ответ Господень был суровый:

что, мол, сестра ее права,

что нужно слушать Божье слово,

а остальное трын-трава.

Пусть я повольничал с цитатой,

но речь Христа была жестка,

что подтвердил в главе десятой

евангелист и врач Лука.

Марии ж дела было мало –

устала Марфа или нет.

Она сестры не понимала.

И не поймет сто тысяч лет (там же).

Здесь поэт ставит точку. И как будто воздерживается от собственного вывода, от личного взгляда. Но между строк, как представляется, вопиет его сострадательное сочувствие Марфе, или, точнее, тем, кого она олицетворяет. И дело даже не в том принципе справедливости, который нарушен в силу особых обстоятельств (он нарушается, как видим, сплошь и рядом и сегодня). Все мировое сообщество негласно поделено на этих самых посвященных (цивилизованных, избранных, золотых) и не имеющих ни прав, ни возможностей изгоев, которые по гроб жизни обязаны кормить и обеспечивать безбедное существование первых. В свое время сходное противопоставление в выразительно образной форме сформулировал Шарль Бодлер в стихотворении «Каин и Авель». Но Верстакова здесь более занимает даже не вопрос глобальной справедливости: вряд ли она восстановима, по крайней мере, в обозримом будущем. Его душит глухая обида за то, что избранной сестре даже и дела нет до обид и страданий Марфы, что никогда нам не докричаться до души и совести тех, кто высокомерно и самовольно присвоил себе право олицетворять эту самую свободу совести.

А людей таких нынче становится все больше. Вроде бы радоваться и радоваться тому, что для людей, искренне тянущихся к вере сегодня нет особых преград, есть храмы, есть книги, есть пастыри, но… отчего-то гнетет душу какая-то странная неуверенность и даже боязнь того, что миссию спасения души сегодня нередко берут на себя люди, мягко говоря, не вполне достойные этого избранничества, что к вопросам веры примешиваются вполне меркантильные и конъюнктурные соображения, что – страшно помыслить! – сама церковь порой оказывается не на уровне современных духовных и интеллектуальных задач. Критиковать церковь нынче небезопасно: очень уж много у нее появилось последнее время гласных и негласных адвокатов. Да я и не собираюсь этого делать. Скажу только, что, будучи общественным институтом, церковь с неизбежностью, генетически нести в себе все те тенденции, которые наблюдаются в самом обществе. Если в нем есть коррупция, то она проявится и в церкви. Если есть воровство и стяжание, то будут замешаны в этом и духовные лица. Если наша жизнь не свободна от нравственных пороков, то проникнут они и сквозь церковные, монастырские стены. Соображения эти в общем-то элементарные, но стоит их сформулировать и озвучить, как уже ждешь упреков в антиправославной деятельности и едва ли не в атеизме, тогда как претензии высказаны здесь исключительно антиклерикальные. Виктор Верстаков по-своему реагирует на сложившееся положение. В стихотворении «Пророчество» он обращается как бы к исторической перспективе, но уме-то, разумеется, держит наше родимое времечко и балладные строй не должен отвлечь нас от созерцания современных проблем:

В давние грозные годы

жил преподобный отец,

принявший Богу в угоду

мученический венец.

Русь, потеряв государя,

впала в разор и позор,

переругались бояре,

голод нагрянул и мор.

По городам и селеньям –

Стон от зари до зари.

Церкви пришли в запустенье,

вымерли монастыри.

Только разбойные шайки

рыскали на большаках,

только брели попрошайки

с плошками в черных руках (11, с. 34).

Достаточно кратко, но впечатляюще обрисовав прискорбное состояние государства в смуте, поэт подчеркивает, что, как водится, пагуба не обошлась без внешнего и отнюдь не благоприятного влияния:

Русь потонула во мраке.

И в довершенье беды

в ней объявились поляки,

шведы, ливонцы, жиды.

Деньги, еду и одежду –

всё отобрали они,

впрочем, оставив надежду

на покаянные дни.

Даже им чуждые храмы

снова они возвели,

чтобы в них каялись хамы

порабощенной земли (там же, с. 34-35).

Щедрость оккупантов, позволивших порабощенному народу исполнять обряды традиционного верования, на первый взгляд выглядит как жест доброй воли, как отдушина для того, чтобы люди могли оправиться после военно-политических катаклизмов, вздохнуть свободнее, прийти в себя. Однако, эта простая и приземленная логика оказывается малоубедительной, когда разговор переходит в сферу высшей духовности, ибо принять подачку из рук неприятеля чаще всего означает не временный перевес противника, а полную и окончательную капитуляцию, что и подтверждает поэт финальным четверостишием:

Но на церковных порогах

плакал Лаврентий, грозя:

– Храмов появится много,

молиться в них будет нельзя (там же).

В последние годы с грустью замечаешь, как много появилось людей, относящихся к Православию, как к эдакому парадно-выходному вицмундиру, в котором каждый выглядит и красивым, и бравым. Эта обрядовая, официозная парадность подменяет для них самое сущность святой веры, ее непостижимое таинство. Верстаков – не из таких. Он всей глубиной души тянется к вере, но он при всем этом остается живым человеком, без позы и ханжества, его реакции естественны и откровенны, хотя, кому-то, пожалуй, покажутся далекими от церковных канонов, а то и святотатственными. Вот лирический герой, оказавшийся на литургии, отыскивает и анализирует произрастающие и крепнущие внутри него ростки религиозного чувства. Впервые в жизни он весь готов раствориться в Божественной Благодати, но внезапно ощущения сопричастности и едва ли не священного экстаза уступают место нежданно нахлынувшему полнокровному земному чувству жизнелюбия:

И вдруг… Не может быть. Помилуй, Боже.

Я слаб еще. Спаси и помоги.

Послышались знакомые до дрожи,

до боли в сердце милые шаги.

Прошла вперед, приблизилась к амвону,

перекрестилась томно, не спеша.

И нет уже ни веры, ни закона.

Почто на Бога сетуешь, душа? (10, с. 63).

Разумеется, можно упрекнуть поэта в том, что от возвышенных состояний и переживаний он уходит к мыслям греховным, не благочестивым, но что делать, если он – поэт, а не монах. Иначе место его было бы не в литературе, а в келье какой-нибудь смиренной обители. Но богоотступником его ведь тоже не назовешь, потому что рядом с этими стихами находим строки сочувственные и пронзительные, посвященные запустению, которое еще часто хозяйничает в заброшенных и разрушенных храмах:

Снаружи – пером не опишешь,

такие плохие дела:

трава и кустарник на крыше,

обглоданные купола.

И даже по главному своду

прошел безнадежный разлом,

и снег пропуская, и воду

в церковный порушенный дом (10, с. 76).

Слова как будто подбираются самые простые, бесхитростные, бытовые. С пристальностью камеры, ведущей репортаж из опоганенного храма, поэт фиксирует оптически четкие, удручающие своей неприглядной фактурностью детали, с позволения сказать, интерьера:

Внутри – почерневшие стены,

кирпичный и галочий сор,

гнилое колхозное сено

да ржавый электромотор (там же).

Но, переходя от частных деталей к соображениям общего порядка, поэт отнюдь не склонен впадать в прокурорский обличительный тон, метать гром и молнии, соревнуясь в риторических фигурах с публицистами. Он поднимает вопрос ответственности, но часть вины готов принять и на себя самого, точнее, на нас самих, ведь содеянные злодеяния принадлежат отнюдь не инопланетянам, но нашим соплеменникам:

Все это, конечно же, плохо,

и где, как не в храме видней,

что сделала с нами эпоха,

и что мы наделали с ней (там же).

Но поиски виновных в свою очередь вовсе не являются окончательной точкой приложения поэтических сил. Мерзость запустения, впечатляюще изображенная поэтом, вдруг, даруя надежду на лучшее, сменяется мгновенным светлым кадром-видением:

Но взгляд поднимая все выше,

смотрю сквозь кусты и траву,

как там, над порушенной крышей

горят небеса наяву (там же).

Можно без тени сомнения сказать, что искреннее религиозное чувство, мучительно трудно прорастающее в душе лирического героя, далеко от всякой парадности. Неоднократно в его раздумьях проскальзывает выстраданная мысль о том, что внешняя помпезность и блеск – не являются средоточием веры. Все-таки не богатое убранство храма, а добрая направленность помыслов и дел во все века составляли квинтэссенцию христианства. Именно поэтому, полюбовавшись величием вновь возведенной церкви, поэт строго и горько формулирует спорную для кого-то суть своей собственной нравственной доктрины:

Но все же, если руку

на сердце положа,

не стоит эта штука

ни одного бомжа (11, с. 40).

Больше того – в обличии и внутренней подоплеке обильно возводимого сегодня церковного новостроя поэт склонен видеть не только возрождение исконной веры русского народа. Он с горечью наблюдает, как к благому по сути делу торопливо прилагают руку люди как раз на эту самую руку и нечистые. Проблема – насколько неправедным путем добытые деньги облагораживаются богоугодными пожертвованиями – занимает его и в решении этой коллизии Верстаков все-таки остается в традициях именно православного подхода, который в отличие от католического или протестантского не приемлет института индульгенций в любой его форме. Конечно, пути Господни неисповедимы, и Савл превратился в Павла, и у Кудеяра-атамана проснулись-таки совесть и раскаяние. Но механизм этот вовсе не прост, и надо уметь отличить искренний порыв души от меркантильно-продуманных попыток реабилитировать свою совесть или подгримировать свое реноме за счет ничуть непрочувствованных материальных взносов и траншей. И когда влиятельными людьми, меценатами-спонсорами становятся люди, такой чести не достойные, то это не может не вызывать у поэта самой искренней тревоги.

И другой вопрос, волнующий его душу, состоит в извечном выборе собственного пути: спасая душу, уйти в монастырь, или остаться среди малых сих, чтобы поддерживать их и на собственной шкуре вынести испытания, посылаемые его соотечественникам и современникам:

Уйти в монастырь и спастись?

Остаться в миру, не спасаясь?

Там – возленебесная высь,

здесь – низкожитейская грязь (11, с. 43).

Стихотворение названо «Выбор» и свиду представляет собой объективное, равноправное изложение обоих путей в дольнем мире. Но рискну предположить: выбор для себя Верстаков давно сделал, и бдения у икон никогда не заставят его оставить жизнь мирскую и грешную ради высоких и сладостных экстазов духовного слияния с Абсолютом. Но и оставаясь среди суеты и несовершенств земного мира, он обнаруживает черты своеобразной святости (или, по меньшей мере, светлости, душевной чистоты) среди своих друзей. Два портрета собратьев по перу каждый по-своему демонстрирует внутреннее благородство человеческой натуры. Первое стихотворение посвящено Петру Паламарчуку, который был человеком больших и сильных страстей, неистощимым жизнелюбом и, как водится, лихим бытовым грешником. Но кто из его современников сделал столько же для пропаганды и укрепления православных основ в душах современных русских людей? Одни его «Сорок сороков» чего стоят!

В Переделкино года четыре назад

мы растили с ним литературную смену,

замечая, что к ночи глаза на стихи не глядят,

правда, на поэтесс начинают глядеть откровенно.

Слава Богу, мы много с ним пили тогда

и в конце семинаров сбегали от нас поэтессы.

А наутро мы вновь, от похмелья горя и стыда,

Их вводили в особенности литпроцесса (5, с. 6).

Что говорить, ситуация обрисовывается здесь без какой-либо романтики или высокопарности. Какие-то похотливые циники имеют самоуверенность воспитывать литературную молодежь, но одним росчерком пера поэт уходит от бытового, приниженного слоя существования, враз наделяя своего сотоварища чертами совершенно иного качества и смысла:

Боже мой, сколько Петей написано книг,

сколько сказано слов, он любил и изданья и речи.

Но теперь он другой. На лице проявляется лик

и приподняты к небу худые крылатые плечи.

А наутро мы вновь, разбирая пустые стихи,

смотрим на поэтесс откровенно, похмельно, устало.

Если это – не грех, то какие бывают грехи?

Если Петр не святой, то в России святых не бывало (там же).

Стихи такого рода невозможно правильно понять, если не принимать в расчет того, что стихам и песням Виктора Верстакова часто бывает присуще и тонко проведенное ироническое или же юмористическое начало. В дружеских компаниях он – веселый, остроумный собеседник, и это качество не могло не проявиться в его творчестве. Иногда вполне открыто и незавуалировано (что не мешает, впрочем, и глубине выражаемых смыслов)?

Набежали супостаты,

Расшумелись во дворе.

А с похмелья трудновато

Подниматься на заре.

Притащили самопалы,

Друг у друга рвут фитиль

И палят куда попало,

И ругают русский стиль.

Дескать, руки – что коряги,

Дескать, ноги – что бревно,

Дескать, вы на первом шаге

Сами рухнете в дерьмо… (9, с. 24).

Ситуация выражена более чем ясно: супостаты настроились весьма враждебно в надежде на извечное русское свойство, где не понятно чего больше – похмелья или лени, но хотя намерения их более чем ясные, герой песни не склонен принимать их нападки всерьез:

Крутят палки на веревках,

Железяками свистят,

Демонстрируют сноровку –

Знать побить меня хотят… (там же, с. 25).

Ну и завершается все, конечно, весьма плачевным для супостатов образом. Можно, наверное, сказать, что в этой песне отчасти проявились следы песенной традиции в духе В. Высоцкого, но кто сказал, что эта страница нашей культуры закрыта и недоступна для новых подступов и разработок. К тому же, было бы верхом схематизма считать, что автор здесь исключительно умиляется поведением своего персонажа. На мой взгляд, Верстаков со скрытой внутренней болью (смех сквозь слезы) реагирует на известное свойство русской ментальности: давать отпор только после того как тебя как следует огрели оглоблей по загривку. Он смеется, но сам про себя понимает, что ничего хорошего в этой заторможенной вальяжности, в общем-то и нет, что чрезмерная, пагубная для страны неповоротливость нашего национального медведя в новейшие времена из достоинства превращается в свою противоположность, что беспредельное и как будто бесхребетное терпение народа оборачивается круговой осадой все новых и новых супостатов, тактика которых кроме того становится все хитрее и изощреннее.

Иная тональность звучит в стихотворении, посвященном другому поэту, старшему по поколению, простому и искреннему Глебу Горышину. Они не были близкими друзьями, но это не помешало уловить суть и содержание его характера. И словно, входя в мир души недавно умершего писателя, Верстаков говорит принципиально важные и проникновенные при всей своей внешней непритязательности и элементарности слова:

Пусть не свободою, но дышим.

Еще не все предрешено.

Глеб Александрович Горышин

со мной однажды пил вино (11, с. 7).

Кто-нибудь возмутится: ну подумаешь, очередная писательская пьянка. Что это – повод для лирического откровения: мало ли у них бывает таких посиделок. Кстати, люди, далекие от литературы, так, наверное, никогда и не поймут, что же именно заставляет нас сбиваться в эти тесные, а иногда и просторные компании и за рюмкой водки говорить, говорить, говорить. Не поймут ни жены, ни подруги, ни стражи порядка, а жаль… Верстаков не пытается приукрасить, подлакировать атмосферу подобных встреч, его взгляд на писательский мужской быт безукоризненно точен, можно сказать – безжалостен. Почти как в блоковской сатире «За городом вырос пустынный квартал…». Только здесь автор не уходит в патетику и декларативность. Он и не собирается делегировать рядовому возлиянию вселенских черт и всемирного значения. Но он явно дает понять, что именно в такие часы литераторы бывают ближе всего друг другу и, пожалуй, к самим себе, именно эти бурные и хаотичные застолья приближают нас к своей профессиональной, нет, вернее – духовной идентификации. Вот и здесь обычная, рядовая выпивка позволяет поэту выявить квинтэссенцию личности своего героя:

Что в нем запомнилось? Свеченье

наивности и чистоты,

лирическое излученье,

простонародные черты.

Его в тот вечер на вокзале

арестовали как бомжа,

ведь мы его не провожали,

по забегаловкам кружа.

Был рядом – выпили. Уехал –

пить продолжали без него.

Он долго медлил: «Мне не к спеху,

не опоздаю, ничего…»

Не опоздал. Попал в кутузку.

Он бедно жил последний год.

Он и в усушку и утруску

поэзии не попадет (там же).

В этих строчках проявляется важнейшие качества души автора, без знания которых трудно постичь и его творчество на должном уровне: он – человек компанейский, заводной, но надежный и преданный. А для мужчины это едва ли не самое главное. И эта струна его стихотворного инструмента, несомненно, не менее важна и столь же мелодична, как и называвшиеся выше. Его умение дружить удивительно и облагораживающе возвышенно, что, однако же, не мешает ему в иные моменты своего существования испытывать ощущение бескрайнего, космического одиночества. Но и это трагическое состояние в свою очередь благотворно воздействует на поэта, поскольку дает ему возможность еще раз наедине с собой поразмыслить о судьбах державы, о близких ему людях – современниках, да и о себе самом:

Бродил и я в стихиях мира,

и вдруг настигла тишина

в углу трехкомнатной квартиры

у запыленного окна…

Что у меня осталось в жизни?

Свой угол, пыльное окно

И все-таки любовь к Отчизне,

Пусть сумасшедшей, все равно (11, с. 130-131).

Книги Виктора Верстакова

1. Традиция. М, 1975.

2. Инженерный батальон. М., 1979.

3. Песня Вероники. М., 1988.

4. Пылает город Кандагар. М., 1990.

5. Афганский дневник. М., 1991.

6. Прости за разлуку. М., 1991

7. Ради твоей неизвестной любви. М., Военное издательство Министерства обороны (Библиотечка журнала «Советский воин»), 1993.

8. Война и любовь. М.: Рекламная библиотечка поэзии, 1996.

9. Русские времена. М. Благотворительная общественная организация «Мужество и гуманизм», 1999.

10. Шуйская тетрадь. Шуя: 2001.

11. Бродил и я в стихиях мира. М.: Московская городская организация Союза писателей России, 2001.

Другие издания

12. М. Гаврюшин. Узы. М., Современник (Новинки «Современника»), 1988.

Шпревальд, Германия: самые интересные достопримечательности, что посетить и где лучше поесть, отзывы туристов

Шпревальд – природа, культура, традиции

Шпревальд – живописный ландшафт в Бранденбурге, расположенный примерно в 100 км к юго-востоку от Берлина, признанный ЮНЕСКО биосферным заповедником. Известен традиционной ирригационной системой, состоящей из множества небольших каналов (Fließe) реки Шпрее общей длиной в 1300 километров в пределах 184 квадратных километров. Ландшафт Шпревальда сформировался во время ледникового периоды и для него характерны ольховые леса на болотах, сосновые леса на песчаных сухих участках, также луга и поля.

Люди, которые проживают в заповеднике, является прямыми потомками первых поселенцев в регионе – славянских племен лужичан и вендов. Они сохраняют традиционный язык, обычаи и культуру по сегодняшний день и в основном их жизнь зависит от туризма.

Шпревальд, Германия (Фото© pxhere.com / Лицензия CC0 Public Domain)

Что посмотреть в Шпревальде: замки, церкви, музеи

Дополнительно к уникальному ландшафту Шпревальд предлагает достопримечательности, ориентированные на посетителей разных возрастных групп и отражающие уникальные культурные традиции региона. Старинные сербские поселения, величественные замки, знаковые в архитектурном значении церкви – являются свидетелями увлекательной истории.

1. Бисмаркская башня (Bismarckturm) в Бурге предлагает панорамный вид на уникальный ландшафт Шпревальда.
2. Церковь Пауля Герхардта в позднеготическом стиле в Люббене. В замке города (Schloss Lübben) размещается региональный музей, предлагающий интересные выставки с экспонатами, иллюстрирующими предысторию и раннюю историю региона.
3. Замок Люббенау, церковь Святого Николая, музей Шпревальда, рассказывающий о богатой истории в Люббенау. В историческом центре города приятно прогуляться по гавани с традиционными лодками. Замок находится в красивом парке и имеет оранжерею с кафе.
4. Музей под открытым небом в Леде (Spreewaldmuseum Lehde), посвященный повседневной жизни в Шпревальде в 19 веке. Музей охватывает три типичных усадьбы, характерных для региона, включает многие экспонаты (ремесленные изделия, керамику, фарфор, народное искусство и так далее), выставку исторических костюмов. Посетители имеют возможность познакомиться с производством знаменитых шпревальдских маринованных огурчиков.
5. Особенно яркая картина славянского средневековья представлена в музейной деревне Stary Lud в Диссене. Реконструированное поселение из интерпретаций археологических находок, как на региональном, так и на национальном уровне. Небольшой поселок с пышным садом включает пять землянок с атрибутикой, которые создают впечатление деятельности в мирной жизни и все, что было важно для славянской семьи 1000 лет назад: ткач – у ткацкого станка, гончар – у гончарного круга, кузнец раскуривает очаг, в священной роще лежат подношения богам.
6. Курортный комплекс «Тропические острова»в Крауснике с крытым тропическим лесом, бассейном, спроектированным в форме лагуны, роскошным спа-центром.

Что делать в Шпревальде: культурный и расслабляющий отдых

1. Какое посещение Шпревальда без лодки! Самый известный и наиболее популярный способ познакомиться с чудесами ландшафта в водной экскурсии на традиционной барже по каналам Шпрее. Управляют баржами паромщики, как гондольеры гондолами в Венеции, и также по пути рассказывают о природе и культуре.
2. Отправиться в экскурсию по замкам Шпревальда, в Котбусе (замок и парк Браниц), Люббене, Люббенау, Ветшау. Некоторые из них приватизированы и управляются в качестве отеля или ресторана, в других устроены музеи, рассказывающие о жизни благородных семей региона. Как правило, замковые ансамбли включают любовно озелененные парки, приглашающие в приятные прогулки.
3. Посетить восстановленный славянский форт в Раддуше, в 15 км к югу от Бурга.
4. При желании взять напрокат велосипед и отправиться в велосипедный тур по живописной сельской местности, покрытой многочисленными пешеходными и велосипедными тропами.
5. Побаловать себя сочетанием расслабляющих сеансов сауны, массажей, кулинарных изысков в спа-отелях и курортах, прекрасных ресторанах, расположенных в Шпревальде.
6. Обязательно отведать маринованных огурчиков. Шпревальда, которые охраняются по месту происхождения. Это означает, что готовят их только здесь и, по крайней мере, 70% используемых огурцов также должны быть выращены на территории Шпревальда. Вкус иногда отличается, что зависит от обработки и специй (свежий укроп, чеснок, горчица – выбор многообразный).

Где поесть и выпить в Шпревальде:

Помимо маринованных огурчиков область славится и другими.продуктами: хреном, льняным маслом, квашеной капустой.

• щука и судак с соусом из сливок, муки и хрена;
• картофель со сливочным сыром, луком и льняным маслом.

Отзывы туристов о Шпревальде:

1. Самый известный замок в Шпревальде – Браниц с фантастически красивым парком. Особенность – «пирамида на воде», в которой находятся могилы князя Пюклера и его супруги. В самом замке интересно познакомиться с жизнью экстравагантного князя – ему посвящена выставка.
2. Замок в Ветшау со рвом и классическим рыцарским залом – популярное место для проведения свадебных церемоний!
3. Захватывающее путешествие в глубину веков, в музейной деревне Stary Lud в Диссене, иллюстрирующее подробности о жизни далеких предков, с подробностями о традиционных ремеслах и региональных традициях.
4. Средневековые фрески, уникальная резьба церквей в Шпревальде, построенных знаменитыми архитекторами! Они священные свидетели прекрасной истории региона.
5. Отдых в великолепном Spreewald Therme в Бурге феноменален!

Видео о Шпревальде можно посмотреть по ссылке ниже:

Природный парк Шпревальд: увлекательное путешествие в сказку

Германия — удивительная страна, в которой древние памятники архитектуры великолепным образом уживаются с природными достопримечательностями. Так что если вы устали от городской суеты и хотите немного отдохнуть в окружении потрясающей природы, здесь всегда найдется уютный спокойный уголок. В 100 километрах к юго-востоку от Берлина, в округе Бранденбург, находится красивый биосферный заповедник Шпревальд (буквально — «лес на Шпрее»). Это волшебное место еще иногда называют «немецкая Венеция».

Шпревальд — это низменный район, в котором река Шпрее извивается сотнями небольших водных путей через луга и нетронутые леса, является одним из самых красивых и зеленых мест отдыха в Германии.

Этот район сформировался во время последнего ледникового периода отступающими ледниками. По мере того, как ледники таяли, они оставляли позади себя сеть ручьев, чередующихся с небольшими островами. Промоины и трещины, образованные ледником, тоже заполнила вода. С течением времени дальнейшее осаждение сформировало равнинные болота и густые леса, в которых росли сосны, дубы, березы, ивы и другие деревья.

Шпревальд существует тысячи лет. Между II и V веками здесь жили германские племена. В VI веке, в ходе великой миграции, сюда прибыли первые славянские поселенцы. Они превратили естественный ландшафт в культивируемую местность. Большая часть лесов уступили место сельскохозяйственным угодьям. Мозаика полей, лугов, пастбищ и ферм оставили свой след на ландшафте.

Фото: raboe001 (CC BY-SA 2.5)

Сегодня на небольших песчаных островах, увеличивающихся от осаждения ила, расположены сельскохозяйственные угодья и жилые дома. В каждом доме есть свой небольшой причал и лодка, с помощью которой с полей убирается урожай, а дети посещают школу.

Шпревальд стоит посетить. Туристы приезжают в этот биосферный заповедник ЮНЕСКО, чтобы погулять, половить рыбу, прокатиться на байдарке или каноэ по обширной сети водных путей под названием «Флише». Катание на лодках и гребля — самые популярные виды деятельности в Шпревальде. Но здесь есть и другие достопримечательности, такие как замки, церкви и музеи.

Евротур. Шпреевальд — Огуречный рай и зеленая Венеция Германии

Говорят, когда черт прокладывал русло Шпрее, запряженные в плуг быки устали, а может быть, просто ленились и не хотели работать. Черт разозлился, кинул в них свою шапку и крикнул: «Ах вы, твари ленивые, вот отправлю вас к чертовой бабушке». Скорее всего, быки уже были знакомы с чертовой бабушкой, и так ее боялись, что побежали со всех ног, да при этом еще и метались в разные стороны. И вместо одного нормального русла появились в этом месте больше трех сотен проток, ручьев и каналов общей длиной почти в 1000 километров.

В Европе есть много мест, которые сравнивают с Венецией, но Шпреевальд, оставляет исключительные воспоминания. Это неудивительно, поскольку люди здесь живут на островах, передвигаясь по улицам-каналам на лодках, напоминающих венецианские гондолы. Это место, где живут неспешно, так неспешно, как течет в протоках спокойная вода.

Увидеть Израиль можно и через социальные сети

2.

3. 4. В 100 км к югу от Берлина простирается своеобразная местность: река Шпрее, протекающая, кстати, и через Берлин, распадается в этом месте на множество протоков и каналов. Это случилось во время последнего Ледникового периода. Язык гигантского ледника «лизнул» эту землю миллион лет назад и оставил обширную низменность на своем пути, а воды реки Шпрее, разливаясь в поисках удобного пути на север, образовали бесчисленные рукава и протоки, образуя настоящее водное царство. По реке Шпрее эта местность получила и свое название – Шпреевальд. 5. 6. 7. Общая протяженность всех каналов и протоков почти 1000 километров. На территории Шпреевальда существует около 18000 видов растений и животных. Тихие болотистые берега, поросшие лесом стали уютным домом для животных и растений, виды которых уже не встречаются больше нигде на планете. В 1991 году Шпреевальд был признан ЮНЕСКО заповедником.Замечательная комбинация воды и леса, пышная растительность, мягкий климат сделали Шпреевальд популярным местом для отдыха. 8. 9. Шпреевальд часто сравнивают с Венецией из-за тех самых островов и больших плоских лодок, на которых передвигается местное население и которые похожи на гондолы. Местная разновидность гондол называется Kahn и отличается от гондол разве что большим размером: в каждую входит по 10-15 человек. Правят этой лодкой точно так же, как и гондолой, с кормы длинным кормовым веслом. Управляет лодкой специальный человек, который здесь называется kahnfahrer. 10. 11. 12. Местные «гондольеры», которые возят по Шпреевальду туристов,среди которых часто встречаются и женщины, в начала века заново объединились в особый цех и строго следят за соблюдением монополии. Например, у них строго соблюдается очередность катания туристов : подошла твоя очередь — набрал желающих в свою лодку и .. вперед — в увлекательное путешествие, которое может длиться от полутора до нескольких часов. 13. 14. Такое катание туристов — основной заработок местных жителей. Хозяин лодки, он же капитан — терпеливо ждет, когда в лодке все места будут заняты. В летний сезон, когда много желающих прокатиться по тенистым каналам, под трели птиц и шелест листвы, гондолы наполняются быстро, но бывают дни, например дождливые, когда подошла твоя очередь катать, но желающих нет… 15. 16. 17. Кстати, устав товарищества шпреевальдских гондольеров был утвержден в 1890 году. Среди многочисленных пунктов было записано, что член товарищества должен как минимум: а) уметь плавать и б) обладать чувством юмора. 18. 19. Гондольеры исполняют также функции гидов, рассказывая о местах, мимо которых проплывает гондола. Правда, как правило, рассказ ведется на немецком, поэтому не владеющим немецким, остается лишь глазеть по сторонам. 20. 21. Кстати, покататься на гондолах можно только с весны по октябрь, когда каналы не покрыты льдом. Зимой по этому льду местные жители ездят на санках и катаются на коньках… А все остальное время года: вода, вода, кругом вода… На лодках плавают все местные жители от мала до велика…: в магазин и в гости, на работу и, да кто -куда…На лодках доставляются продукты, почта и забираются мусорные отходы… 22. 23. Своя лодка припаркована почти у каждого дома, а по утрам детей в школу отвозит лодка-школьный автобус. Интересно, что почта или магазинчик, стоят на сваях на самом берегу, а лодки для выгрузки товаров или почты заплывают под эти сваи — своеобразный гараж… Кстати, домашних животных тоже перевозят на лодках. 24. 25. На берегах стоят настоящие «дорожные» знаки, указывающие направление, а также названия протоков, чтобы ориентироваться по карте. А карты обязательно выдаются туристам, решившим самостоятельно обследовать каналы Шпрее… Представляете, заплывет турист » не туда», ищи его потом на расстоянии 970 км. 26. 27. 28. По глади каналов, одетых в берега из досок неспешно плывут большие лодки-плоскодонки; вызывая восхищенное удивление, сменяют одна другую ухоженные зеленые лужайки с разноцветными домиками; как на параде выстраиваются вазоны с геранью всех оттенков и пышные кусты цветущих роз. Прибрежные домики жителей можно назвать частью местных достопримечательностей и настоящим украшением пейзажа. Возле каждого дома есть свой причал, который хозяева украшают со вкусом и с выдумками. На каждом причале — почтовый ящик- ведь мы помним, почтальон развозит почту на лодке…Резные скамейки, зверушки, газоны и клумбы — вот все это немцы любят 29. 30. 31. Ну, а теперь «удивительное рядом» или «огуречный рай» 32. 33. Возле некоторых домов оборудованы импровизированные миникафе… Это тоже своеобразный бизнес местных жителей. В одном из кафе остановились и мы где взяли бутерброды, сделанные из домашнего хлеба, и несколько видов знаменитых Spreewald Gurken 34. 35. Шпреевальд, известен как центр овощеводства Германии и самым его известным продуктом являются шпреевальдские огурцы. 36. 37. Немцы любят и делают соленые огурцы. Правда, тут и выясняется, что коренное население Шпреевальда составляют лужицкие сорбы, с которыми и связаны знаменитые маринованные огурцы. В Германии Шпреевальд по праву называют «огуречным раем». В известном фильме «Гуд бай, Ленин» шпреевальдские огурцы представлены символом гастрономии бывшей ГДР. 38. 39. В самом Шпреевальде существует велосипедный «Огуречный маршрут» – посещение заводиков, на которых производят этот деликатес, а лучшим сувениром из этих мест считается ведерко огурцов. Здесь также популярны разнообразные легенды и огуречные истории, а также существуют необычные рецепты их приготовления. Здесь даже читают «огуречные» семинары. 40. 41. И конечно же проводится фестиваль под названием «Праздник солёного огурца», на котором жители выставляют свои огуречные творения по разнообразным рецептам, а потом весь город, отведав это изобилие вкуснятины, решает чей рецепт оказался вкуснее…и на праздничном гулянии Шпреевальд выбирает Королеву и Короля Огурцов. 42. 43. Шпреевальдские огурцы до сих пор специально заказывают все ведущие рестораны Германии. 44.

Чудеса вокруг: 7 лучших мест для детей из русских сказок

Перед любыми любящими родителями не раз вставал вопрос, как развлечь детей в выходные? Куда свозить своих неугомонных чад, чтобы было по-настоящему весело и увлекательно? Представляем список самых интересных тематических парков развлечений и музейных комплексов на территории нашей страны. Эти маршруты не только подарят незабываемые приключения детям, но и позволят окунуться в детство их родителям.

Природный парк «Кудыкина гора»

• (село Каменка, Липецкая область)

В часе езды от города Липецка, на берегу Дона раскинулась огромная территория парка под названием «Кудыкина гора». Это пространство не зря называют «местом, где живет сказка». На площади в 500 гектаров находится «скифская» крепость, построенная по древним русским чертежам без единого гвоздя, сказочные арт-объекты и музей деревянной скульптуры под открытым небом, настоящим гвоздем которого является статуя Змея Горыныча. По вечерам этот сказочный герой «оживает» и извергает языки пламени.

© Instagram @russia.travel.official

Можно отправится в конное путешествие и познакомиться с разнообразными животными и птицами. В открытом загоне вас встретят ослы, бараны, яки, олени, ламы, буйволы, верблюды и даже кенгуру.

© Instagram @russia.travel.official

В зимнее время можно покататься на лыжах, коньках и с сноутюбах. В парке есть уютные домики-избушки в которых можно переночевать и, конечно, кафе, предлагающее посетителям традиционное меню, состоящее из блюд, упоминающихся в русских сказках.

© Instagram @russia.travel.official

Стоит отметить, что удобнее всего добраться до парка на машине, но можно доехать и на общественном транспорте. Вход в парк бесплатный.

Этой осенью парк посетила модель и телеведущая Елена Кулецкая вместе с дочками и рассказала в личном блоге, что вся их семья осталась в полном восторге от местных развлечений.

© Instagram @elenakuletskaya

Парк «Сказка» в Крылатском

• (Москва)

На западе столицы вот уже несколько лет работает семейный парк «Сказка», который ежедневно ждет в гости и взрослых, и детей. Помимо огромного количества захватывающих аттракционов, контактного зоопарка и профессиональных аниматоров, посетителей ждет целый ряд развлечений.

© Instagram @parkskazka

Например, можно сходить в гости к Бабе-Яге и узнать, что на самом деле, она добрая и дружелюбная старушка, готовая поделиться своей мудростью, увлечь интересной игрой и напоить ароматным чаем с пирогами.

© Instagram @parkskazka

Ее верный помощник кот Василий проверит гостей на знание русских сказок и научит разгадывать самые хитрые загадки. Очень смелых ждет 3D лабиринт «Сказочный лес» и «Волшебная пещера», а самые активные научатся рыбачить и покатаются на бамперных лодках. Кроме того, в парке работает интерактивная экспозиция «русская деревня» и каждые выходные проходят концерты звезд российской эстрады. Также можно пройти различные мастер-классы, например, по метанию копья или чеканке монет и отдохнуть, покатавшись на собачьих упряжках.

© Instagram @parkskazka

Добраться до парка можно на специальном автобусе, который ходит от метро Крылатское. Вход на территорию бесплатный.

Сочи-парк

• (Сочи)

Город-курорт Сочи предлагает туристам множество разнообразных развлечений, но лучшее место для незабываемого семейного отдыха – это «Сочи-парк», расположенный в поселке Сириус. На его территории целых восемь тематических зон, где любой найдет себе забавы по вкусу. На «Аллее огней» гостей встретят главные персонажи парка – мишки Потап и Мила, которые проведут экскурсию по русской народной ярмарке. Край Богатырей откроет двери различных мастер-классов и предложит удивительное путешествие на древнерусской ладье. В «Заколдованном лесу» ждут Баба-Яга, Кикимора, Кощей и другие, знакомые с детства, герои, которые развлекут веселыми прибаутками и сделают путешествие незабываемым. В «Морском царстве» можно будет пострелять из пушки.

© Instagram @sochipark

Детский уголок ждет самых маленьких посетителей парка, а «Страна Медведия» подарит незабываемые эмоциии с помощью батутных комплексов, лабиринтов и детских каруселей. Ну и где, как не в сказочном парке можно будет позволить себе не только вдоволь поесть конфет, леденцов и мармелада, но и принять участие в приготовлении этих сладких десертов. Кроме того, на территории парка есть дельфинарий и даже совариум, где можно будет познакомиться с редкими видами птиц.

© Instagram @sochipark

Добраться до парка можно на машине, на общественном транспорте и на электропоезде «Ласточка». Стоимость билетов необходимо уточнять на сайте парка.

«Заповедник сказок»

• (Киров)

Интерактивный парк «Заповедник сказок» расположился в пригороде Кирова в живописном сосновном лесу, на берегу карстового озера Чваниха. Он знаменит тем, что именно в нем находится единственная в России резиденция Кикиморы. Обычно в сказках ее описывают, как вредную старушку, которая любит устраивать гадости нерадивым хозяевам.

© Instagram @letuchii_korabl

Однако, познакомившись с хозяйкой «Заповедника сказок», мнение об этой героине полностью изменится. Кикимора проведет увлекательную экскурсию по своим угодьям, научит готовить русские народные лакомства, проведет ремесленные мастер-классы, споет свои песни и подарит незабываемые впечатления от встречи с настоящей сказкой.

Кроме того, каждую весну Кикимора организует Сказочные игры, в которых персонажи, знакомые с детства, меряются силой и смекалкой. В парке также есть балаганчик Петрушки, который коллекционирует традиционные русские куклы, поляна Двенадцати месяцев, зеркальный дворец Снежной королевы и даже дача Дед Мороза.

© Instagram @letuchii_korabl

Стоит отметить, что посещение парка возможно только по предварительным заявкам в составе организованных групп. Стоимость экскурсии необходимо уточнить на сайте парка.

Резиденция Деда Мороза

• (Великий Устюг, Вологодская область)

В 12 километрах от города Великий Устюг, в еловой аллее стоит резной терем, в котором живет сказочный зимний волшебник Дедушка Мороз. Он называет свой дом «центром управления волшебством» и ждет гостей не только зимой, но и в любой другой сезон. На территории его резиденции множество чудес и приключений, которые понравятся и детям, и взрослым.

На тропе сказок вас встретят помощники Деда Мороза и помогут добраться до его дома. А дальше незабываемая экскурсия по дому волшебника, встреча с его помощницей Пуговокой, которая шьет ему наряды и даже сказочное дефиле. Можно отправиться в ледяное царство, где и зимой, и летом температура -15 градусов и посмотреть зимний сад, где круглый год цветут цветы и растут фрукты. У Деда Мороза есть и свой зоопарк, где, кроме оленей из его упряжки, живут еноты, кролики, яки, медведи, лисы, белки, павлины и аисты. В школе волшебства проходят уроки по таким предметам, как морозоведение, ледографика и этика волшебных посланий. Тот, кто не пропустит ни одного занятия, получит именной сертификат и звание помощника Деда Мороза России. Есть также дом ремесел и лесная аптека, где можно попить чаю с зимним волшебником. Летом можно активно провести время в веревочном парке, своими глазами увидеть почту Деда Мороза и заранее написать ему письмо.

© Instagram @votchina_dm

Стоимость экскурсии и мастер-классов необходимо уточнить на сайте парка.

Музейный комплекс Бабы-Яги

• (село Кукобой, Ярославская область)

Самая противоречивая героиня русских сказок – Баба-Яга живет в селе Кукобой в Ярославской области. Вопреки преданиям, хозяйка избушки на курьих ножках совсем не злая и встречает гостей знаменитыми кукобойскими пирожками «налитушками» с разными начинками, но, в основном, с яйцом или с ягодами, собранными в местных лесах. Кроме Яги, в Кукобое живут Марья Искусница – хранительница «Музея Сказки» и почты Бабы-Яги, медведь Михайло Потапыч, Лесовик, Домовой и другие друзья и помощники Бабы Яги.

© Instagram @babajaga76

Это место стоит посетить летом, ведь 26 июля сказочная героиня празднует день рождения. Однако и зимой в гостях у Бабы-Яги будет чем заняться. Например, можно посетить лесную резиденцию Михайло Потапыча, который круглый год проводит веселые игры, среди которых перетягивание каната, бой мешками, силовые упражнения с гирями, стрельба из лука и другие молодецкие забавы. Но главная достопримечательность – это, конечно, избушка на курьих ножках, представляющая собой настоящий музей всяких магических артефактов, таких как скатерть-самобранка, сапоги-скороходы, гусли-самогуды, ковёр-самолет, меч-самосек и множество других.

© Instagram @babajaga76

Посетить владения Бабы-Яги можно как в составе группы, так и индивидуально, но предварительно необходимо записаться на сайте.

Театр-музей Ильи Муромца

• (Муром, Владимирская область)

Легенда гласит, что главный былинный герой русских сказок – Илья Муромец родился в в селе Карачарово, около Мурома Владимирской области. Именно там сейчас стоит памятник богатырю и ждет посетителей всех возрастов театр-музей, посвященный ему. Гостей ждут 4 интерактивные программы, расчитанные на любой возраст. «Сказ о богатыре Илье Муромце» поможет поближе познакомиться с хозяином этих мест и попить чаю с калачом в его компании. «Богатырский секрет» раскроет тайны древнерусского быта и с помощью мастер-класса расскажет, как отчеканить свой портрет на фольге или расписать деревянные ложки. «Колядки-Святки!» поведают о традициях, обычаях и обрядах на Руси. «В гостях у русской сказки» покажет театрализованное представление и предложит принять участие в традиционных старорусских играх и забавах. Кроме того, гостям предлагают попробовать пересвистеть Соловья-Разбойника и примерить богатырский шлем.