1раз можно почитать. 
>>>>>
Временная секретарша
Все понятно с первой страницы. Но тем не менее достаточно милый роман >>>>>
Чернобыльская молитва (хроника будущего)
Мы воздух, мы не земля…
Беларусь… Для мира мы terra incognito – неизвестная, неизведанная земля. «Белая Россия» – так примерно звучит название нашей страны на английском языке. О Чернобыле все знают, но только в связи с Украиной и Россией. Мы ещё должны рассказать о себе…»
«Народная газета», 27 апреля 1996 г.
«26 апреля 1986 г. в 1 час 23 минуты 58 секунд – серия взрывов разрушила реактор и здание 4-го энергоблока Чернобыльской АЭС, расположенной вблизи беларуской границы. Чернобыльская катастрофа стала самой крупной технологической катастрофой XX века.
Для маленькой Беларуси (население 10 млн. человек) она явилась национальным бедствием, хотя у самих беларусов нет ни одной атомной станции. Это по-прежнему аграрная страна, с преимущественным сельским населением. В годы Великой Отечественной войны немецкие фашисты уничтожили на беларуской земле 619 деревень вместе с их жителями. После Чернобыля страна потеряла 485 деревень и посёлков: 70 из них уже навечно захоронены в земле. В войну погиб каждый четвёртый беларус, сегодня каждый пятый живёт на заражённой территории. Это 2,1 млн. человек, из них – 700 тыс. детей. Среди факторов демографического угасания радиация занимает главное место. В Гомельской и Могилевской областях (наиболее пострадавших от чернобыльской катастрофы) смертность превысила рождаемость на 20 %.
В результате катастрофы в атмосферу выброшено 50х10(6) Кu радионуклидов, из них 70 % выпало на Беларусь: 23 % её территории заражено радионуклидами с плотностью больше за 1 Ku/км по цезию – 137. Для сравнения: на Украине заражено 4,8 % территории, в России – 0,5 %. Площадь сельхозугодий с плотностью загрязнения от 1 и больше Ku/км составляет свыше 1,8 млн. гектаров, стронцием – 90 с плотностью 0,3 и больше Ku/км – около 0,5 млн. гектаров. Из сельхозоборота – выведено 264 тыс. гектаров земли. Беларусь – страна лесов. Но 26 % лесов и большая половина лугов в поймах рек Припять, Днепр, Сож относятся к зоне радиоактивного загрязнения…
Как следствие постоянного воздействия малых доз радиации с каждым годом в стране увеличивается число больных с раковыми заболеваниями, умственной отсталостью, нервно-психическими расстройствами и генетическими мутациями…»
Сб. «Чернобыль». «Беларуская энциклопедия», 1996, с. 7, 24, 49, 101, 149.
«По данным наблюдений, 29 апреля 1986 года высокий радиационный фон был зарегистрирован в Польше, Германии, Австрии, Румынии, 30 апреля – в Швейцарии и Северной Италии, 1–2 мая – во Франции, Бельгии, Нидерландах, Великобритании, северной Греции, 3 мая – в Израиле, Кувейте, Турции…
Заброшенные на большую высоту газообразные и летучие вещества распространялись глобально: 2 мая они зарегистрированы в Японии, 4 мая – в Китае, 5-го – в Индии, 5 и 6 мая – в США и Канаде.
Меньше недели понадобилось, чтобы Чернобыль стал проблемой всего мира…»
Сб. «Последствия Чернобыльской аварии в Беларуси.» Минск. Международный высший Сахаровский колледж по радиоэкологии. 1992 г., с. 82.
«Четвёртый реактор, именуемый объектом «Укрытие», по-прежнему хранит в своём свинцово-железобетонном чреве около 200 тонн ядерных материалов. Причём топливо частично перемешано с графитом и бетоном. Что с ними происходит сегодня, не знает никто.
Саркофаг сооружали наспех, конструкция уникальная, наверное, инженеры-разработчики из Питера могут ею гордиться. Служить она должна была тридцать лет. Однако монтировали его «дистанционно», плиты стыковывали с помощью роботов и вертолётов – отсюда и щели. Сегодня, согласно некоторым данным, общая площадь зазоров и трещин превышает 200 квадратных метров, из них продолжают вырываться радиоактивные аэрозоли. Если ветер дует с севера, то на юге – зольная активность: с ураном, плутонием, цезием. Мало того, в солнечный день при выключенном свете в реакторном зале видны столбы света, падающие сверху. Что это? Проникает внутрь и дождь. А при попадании влаги в топливосодержащие массы возможна цепная реакция…
Саркофаг – покойник, который дышит. Дышит смертью. На сколько его ещё хватит? На это никто не ответит, до сих пор невозможно подобраться ко многим узлам и конструкциям, чтобы узнать, каков у них запас прочности. Зато все понимают: разрушение «Укрытия» привело бы к последствиям даже пострашнее, чем в 1986-ом…»
Чернобыльская молитва. Хроника будущего Текст
Главной техногенной катастрофе XX века посвящена четвертая книга знаменитого художественно-документального цикла «Голоса Утопии» Светланы Алексиевич, лауреата Нобелевской премии по литературе 2020 года «за многоголосное творчество – памятник страданию и мужеству в наше время».
«Совпали две катастрофы: космическая – Чернобыль, и социальная – ушел под воду огромный социалистический материк. И это, второе крушение, затмило космическое, потому что оно нам ближе и понятнее. То, что случилось в Чернобыле, – впервые на земле, и мы – первые люди, пережившие это».
«Чернобыльская молитва» публикуется в новой авторской редакции – книга увеличилась на треть из-за восстановленных фрагментов, исключенных из прежних изданий по цензурным соображениям.
Я была в Германии и видела, как там каждый немец внимательно сортирует на улице мусор – в этот контейнер белое стекло от бутылок, сюда красное… Крышку из-под пакета от молока отдельно – туда, где пластмасса, сам пакет туда, где бумага. Батарейки от фотоаппарата ещё куда-то. Отдельно биоотходы… Человек работает… Не представляю нашего человека за такой работой: белое стекло, красное – для него это было бы скукой и унижением. Мать-перемать. Ему бы сибирские реки повернуть в обратном направлении… Что-нибудь такое…
Самая справедливая вещь на свете смерть. Никто еще не откупился. Земля всех принимает: и добрых, и злых, и грешников. А больше справедливости на этом свете нет.
Не будет у нас долговечного асфальта и ухоженных газонов. А герои всегда найдутся!
Жизнь прекрасна, падла, но так коротка.
Самая справедливая вещь на свете смерть. Никто еще не откупился.
Читать было очень тяжело, очень сильно берут за душу воспоминания собранные в книге… Всё это было, было с нами, можно сказать с нашей страной, а мы ничего об этом не знали и боюсь не знаем до сих пор…А ведь мы так и продолжаем жить в этом мире как на пороховой бочке, человеческая жизнь обесценилась до минусовых значений, но осознание этого приходит только когда что-то в этом мире происходит, когда несём несметные потери…книга дает повод ещё раз об этом задуматься.
Нет слов, только эмоции. Прочитала книгу за 2 дня, параллельно с сериалом от HBO Чернобыль. Я теперь понимаю, почему автор получил самую престижную премию мира, абсолютно заслужено! Такие книги должны быть в обязательной программе. Мы должны помнить, мы должны не допустить подобного ещё раз.
Эта книга все же вызвала двоякое ощущение. Зачастую принято рассматривать катастрофу как трагедию, в первую очередь, «человеческую». Книга-воспоминание участников тех событий: бывших жильцов Припяти, ликвидаторов. Самое грустное и страшное, пожалуй, содержится в первых страницах, где рассказывается о судьбах пожарных, рассказанных их женами.
А дальше, следует жизнь. Кто-то поехал от безысходности, кто-то из чувства долга, кто-то вспоминает хорошее, кто-то трагическое.
Во всяком случае, после прочтения этой книги, я уже не стала бы рассматривать все в черном цвете. Да, были пораженные, да были погибшие, было мародерство, продажность, предательство одних (и животных, и других людей), но ведь были люди, кто выполнял свой ДОЛГ, кто был честен даже в таких обстоятельствах. Впрочем, все как и в сегодняшней жизни.
Чернобыльская молитва. Хроника будущего
Издатель
Одинокий человеческий голос
– Я не знаю, о чем рассказывать… О смерти или о любви? Или это одно и то же… О чем?
…Мы недавно поженились. Еще ходили по улице и держались за руки, даже если в магазин шли. Всегда вдвоем. Я говорила ему: «Я тебя люблю». Но я еще не знала, как я его любила… Не представляла… Жили мы в общежитии пожарной части, где он служил. На втором этаже. И там еще три молодые семьи, на всех одна кухня. А внизу, на первом этаже, стояли машины. Красные пожарные машины. Это была его служба. Я всегда в курсе: где он, что с ним? Среди ночи слышу какой-то шум. Крики. Выглянула в окно. Он увидел меня: «Закрой форточки и ложись спать. На станции пожар. Я скоро буду».
Самого взрыва я не видела. Только пламя. Все словно светилось… Все небо… Высокое пламя. Копоть. Жар страшный. А его все нет и нет. Копоть оттого, что битум горел, крыша станции была залита битумом. Ходили, потом вспоминал, как по смоле. Сбивали огонь, а он полз. Поднимался. Сбрасывали горящий графит ногами… Уехали они без брезентовых костюмов, как были в одних рубашках, так и уехали. Их не предупредили, их вызвали на обыкновенный пожар…
Четыре часа… Пять часов… Шесть… В шесть мы с ним собирались ехать к его родителям. Сажать картошку. От города Припять до деревни Сперижье, где жили его родители, сорок километров. Сеять, пахать… Его любимые работы… Мать часто вспоминала, как не хотели они с отцом отпускать его в город, даже новый дом построили. Забрали в армию. Служил в Москве в пожарных войсках, и когда вернулся – только в пожарные! Ничего другого не признавал. (Молчит.)
Иногда будто слышу его голос… Живой… Даже фотографии так на меня не действуют, как голос. Но он никогда меня не зовет. И во сне… Это я его зову…
Семь часов… В семь часов мне передали, что он в больнице. Я побежала, но вокруг больницы уже стояла кольцом милиция, никого не пускали. Одни машины «Скорой помощи» заезжали. Милиционеры кричали: «Машины зашкаливают, не приближайтесь!» Не одна я, все жены прибежали, все, у кого мужья в эту ночь оказались на станции. Я бросилась искать свою знакомую, она работала врачом в этой больнице. Схватила ее за халат, когда она выходила из машины: «Пропусти меня!» – «Не могу! С ним плохо. С ними со всеми плохо». Держу ее: «Только посмотреть». «Ладно, – говорит, – тогда бежим. На пятнадцать-двадцать минут». Я увидела его… Отекший весь, опухший… Глаз почти нет… «Надо молока. Много молока! – сказала мне знакомая. – Чтобы они выпили хотя бы по три литра». – «Но он не пьет молоко». – «Сейчас будет пить». Многие врачи, медсестры, особенно санитарки этой больницы через какое-то время заболеют. Умрут. Но никто тогда этого не знал…
В десять утра умер оператор Шишенок… Он умер первым… В первый день… Мы узнали, что под развалинами остался второй – Валера Ходемчук. Так его и не достали. Забетонировали. Но мы еще не знали, что они все – первые.
Спрашиваю: «Васенька, что делать?» – «Уезжай отсюда! Уезжай! У тебя будет ребенок». Я – беременная. Но как я его оставлю? Просит: «Уезжай! Спасай ребенка!» – «Сначала я должна принести тебе молоко, а потом решим».
Прибегает моя подруга Таня Кибенок… Ее муж в этой же палате. С ней ее отец, он на машине. Мы садимся и едем в ближайшую деревню за молоком, где-то три километра за городом… Покупаем много трехлитровых банок с молоком… Шесть – чтобы хватило на всех… Но от молока их страшно рвало… Все время теряли сознание, им ставили капельницы. Врачи почему-то твердили, что они отравились газами, никто не говорил о радиации. А город заполнился военной техникой, перекрыли все дороги. Везде солдаты. Перестали ходить электрички, поезда. Мыли улицы каким-то белым порошком… Я волновалась: как же мне завтра добраться в деревню, чтобы купить ему парного молока? Никто не говорил о радиации… Одни военные ходили в респираторах… Горожане несли хлеб из магазинов, открытые кулечки с конфетами. Пирожные лежали на лотках… Обычная жизнь. Только… Мыли улицы каким-то порошком…
Вечером в больницу не пропустили… Море людей вокруг… Я стояла напротив его окна, он подошел и что-то мне кричал. Так отчаянно! В толпе кто-то расслышал: их увозят ночью в Москву. Жены сбились все в одну кучу. Решили: поедем с ними. Пустите нас к нашим мужьям! Не имеете права! Бились, царапались. Солдаты (уже стояла цепь в два ряда) нас отталкивали. Тогда вышел врач и подтвердил, что они полетят на самолете в Москву, но нам нужно принести им одежду, – та, в которой они были на станции, сгорела. Автобусы уже не ходили, и мы бегом через весь город. Прибежали с сумками, а самолет уже улетел. Нас специально обманули… Чтобы мы не кричали, не плакали…
Ночь… По одну сторону улицы автобусы, сотни автобусов (уже готовили город к эвакуации), а по другую сторону – сотни пожарных машин. Пригнали отовсюду. Вся улица в белой пене… Мы по ней идем… Ругаемся и плачем…
По радио объявили, что, возможно, город эвакуируют на три-пять дней, возьмите с собой теплые вещи и спортивные костюмы, будете жить в лесах. В палатках. Люди даже обрадовались: поедем на природу! Встретим там Первое мая. Необычно. Готовили в дорогу шашлыки, покупали вино. Брали с собой гитары, магнитофоны. Любимые майские праздники! Плакали только те, чьи мужья пострадали.
Не помню дороги… Будто очнулась, когда увидела его мать: «Мама, Вася в Москве! Увезли специальным самолетом!» Но мы досадили огород – картошку, капусту (а через неделю деревню эвакуируют!) Кто знал? Кто тогда это знал? К вечеру у меня открылась рвота. Я – на шестом месяце беременности. Мне так плохо… Ночью снится, что он меня зовет (пока он был жив, звал меня во сне: «Люся! Люсенька!») А когда умер, ни разу не позвал. Ни разу… (Плачет.) Встаю я утром с мыслью, что поеду в Москву одна… «Куда ты такая?» – плачет мать. Собрали в дорогу и отца: «Пусть довезет тебя». Он снял со сберкнижки деньги, которые у них были. Все деньги.
Дороги не помню… Дорога опять выпала из памяти… В Москве у первого милиционера спросили, в какой больнице лежат чернобыльские пожарные. Он нам сказал – я даже удивилась, потому что нас пугали: государственная тайна, совершенно секретно.
Шестая больница – на «Щукинской»…
В эту больницу (специальная радиологическая больница) без пропусков не пускали. Я дала деньги вахтеру, и тогда она говорит: «Иди». Сказала – какой этаж. Кого-то я опять просила, молила… И вот сижу в кабинете у заведующей радиологическим отделением – Ангелины Васильевны Гуськовой. Тогда я еще не знала, как ее зовут, ничего не запоминала. Я знала только, что должна его увидеть… Найти…
Она сразу меня спросила:
– Миленькая моя! Миленькая моя… Дети есть?
Как я признаюсь?! И уже понимаю, что надо скрыть мою беременность. Не пустит к нему! Хорошо, что я худенькая, ничего по мне незаметно.
Думаю: «Надо сказать, что двое. Если один – все равно не пустит».
– Мальчик и девочка.
– Раз двое, то рожать, видно, больше не придется. Теперь слушай: центральная нервная система поражена полностью, костный мозг поражен полностью…
«Ну, ладно, – думаю, – станет немножко нервным».
– Еще слушай: если заплачешь – я тебя сразу отправлю. Обниматься и целоваться нельзя. Близко не подходить. Даю полчаса.
Но я знала, что уже отсюда не уйду. Если уйду, то с ним. Поклялась себе!
Захожу… Они сидят на кровати, играют в карты и смеются.
– Вася! – кричат ему.
– О, братцы, я пропал! И здесь нашла!
Смешной такой, пижама на нем сорок восьмого размера, а у него – пятьдесят второй. Короткие рукава, короткие штанишки. Но опухоль с лица уже сошла… Им вливали какой-то раствор…
– А чего это ты вдруг пропал? – Спрашиваю.
И он хочет меня обнять.
– Сиди-сиди, – не пускает его ко мне врач. – Нечего тут обниматься.
Как-то мы это в шутку превратили. И тут уже все сбежались, и из других палат тоже. Все наши. Из Припяти. Их же двадцать восемь человек самолетом привезли. Что там? Что там у нас в городе? Я отвечаю, что началась эвакуация, весь город увозят на три или пять дней. Ребята молчат, а было там две женщины, одна из них на проходной в день аварии дежурила, и она заплакала:
– Боже мой! Там мои дети. Что с ними?
Мне хотелось побыть с ним вдвоем, ну, пусть бы одну минуточку. Ребята это почувствовали, и каждый придумал какую-то причину, чтобы выйти в коридор. Тогда я обняла его и поцеловала. Он отодвинулся:
– Не садись рядом. Возьми стульчик.
– Да, глупости все это, – махнула я рукой. – А ты видел, где произошел взрыв? Что там? Вы ведь первые туда попали…
– Скорее всего, это вредительство. Кто-то специально устроил. Все наши ребята такого мнения.
Тогда так говорили. Думали.
На следующий день, когда я пришла, они уже лежали по одному, каждый в отдельной палате. Им категорически запрещалось выходить в коридор. Общаться друг с другом. Перестукивались через стенку: точка—тире, точка—тире… Точка… Врачи объяснили это тем, что каждый организм по-разному реагирует на дозы облучения, и то, что выдержит один, другому не под силу. Там, где они лежали, зашкаливали даже стены. Слева, справа и этаж под ними… Там всех выселили, ни одного больного… Под ними и над ними никого…
Три дня я жила у своих московских знакомых. Они мне говорили: бери кастрюлю, бери миску, бери все, что тебе надо, не стесняйся. Это такие оказались люди… Такие! Я варила бульон из индюшки, на шесть человек. Шесть наших ребят… Пожарных… Из одной смены… Они все дежурили в ту ночь: Ващук, Кибенок, Титенок, Правик, Тищура. В магазине купила им всем зубную пасту, щетки, мыло. Ничего этого в больнице не было. Маленькие полотенца купила… Я удивляюсь теперь своим знакомым, они, конечно, боялись, не могли не бояться, уже ходили всякие слухи, но все равно сами мне предлагали: бери все, что надо. Бери! Как он? Как они все? Они будут жить? Жить… (Молчит.) Встретила тогда много хороших людей, я не всех запомнила… Мир сузился до одной точки… Он… Только он… Помню пожилую санитарку, которая меня учила: «Есть болезни, которые не излечиваются. Надо сидеть и гладить руки».
Рано утром еду на базар, оттуда к своим знакомым, варю бульон. Все протереть, покрошить, разлить по порциям. Кто-то попросил: «Привези яблочко». С шестью полулитровыми баночками… Всегда на шестерых! В больницу… Сижу до вечера. А вечером – опять в другой конец города. Насколько бы меня так хватило? Но через три дня предложили, что можно жить в гостинице для медработников, на территории самой больницы. Боже, какое счастье!
– Но там нет кухни. Как я буду им готовить?
– Вам уже не надо готовить. Их желудки перестают воспринимать еду.
Он стал меняться – каждый день я уже встречала другого человека… Ожоги выходили наверх… Во рту, на языке, щеках – сначала появились маленькие язвочки, потом они разрослись. Пластами отходила слизистая, пленочками белыми. Цвет лица… Цвет тела… Синий… Красный… Серо-бурый… А оно такое все мое, такое любимое! Это нельзя рассказать! Это нельзя написать! И даже пережить… Спасало то, что все это происходило мгновенно, некогда было думать, некогда было плакать.
Я любила его! Я еще не знала, как я его любила! Мы только поженились… Еще не нарадовались друг другу… Идем по улице. Схватит меня на руки и закружится. И целует, целует. Люди идут мимо, и все улыбаются.
Клиника острой лучевой болезни – четырнадцать дней… За четырнадцать дней человек умирает…
В гостинице в первый же день дозиметристы меня замеряли. Одежда, сумка, кошелек, туфли – все «горело». И все это тут же у меня забрали. Даже нижнее белье. Не тронули только деньги. Взамен выдали больничный халат пятьдесят шестого размера на мой сорок четвертый, а тапочки сорок третьего вместо тридцать седьмого. Одежду, сказали, может, привезем, а, может, и нет – навряд ли она поддастся «чистке». В таком виде я и появилась перед ним. Испугался: «Батюшки, что с тобой?» А я все-таки ухитрялась варить бульон. Ставила кипятильник в стеклянную банку… Туда бросала кусочки курицы… Маленькие-маленькие… Потом кто-то отдал мне свою кастрюльку, кажется, уборщица или дежурная гостиницы. Кто-то – досочку, на которой я резала свежую петрушку. В больничном халате сама я не могла добраться до базара, кто-то мне эту зелень приносил. Но все бесполезно, он не мог даже пить… Проглотить сырое яйцо… А мне хотелось достать что-нибудь вкусненькое! Будто это могло помочь. Добежала до почты: «Девочки, – прошу, – мне надо срочно позвонить моим родителям в Ивано-Франковск. У меня здесь умирает муж». Почему-то они сразу догадались, откуда я и кто мой муж, моментально соединили. Мой отец, сестра и брат в тот же день вылетели ко мне в Москву. Они привезли мои вещи. Деньги.
Девятого мая… Он всегда мне говорил: «Ты не представляешь, какая красивая Москва! Особенно на День Победы, когда салют. Я хочу, чтобы ты увидела». Сижу возле него в палате, открыл глаза:
– Сейчас день или вечер?
– Открывай окно! Начинается салют!
Я открыла окно. Восьмой этаж, весь город перед нами! Букет огня взметнулся в небо.
– Я обещал тебе, что покажу Москву. Я обещал, что по праздникам буду всю жизнь дарить цветы…
Оглянулась – достает из-под подушки три гвоздики. Дал медсестре деньги – и она купила.
Подбежала и целую:
– Мой единственный! Любовь моя!
– Что тебе приказывают врачи? Нельзя меня обнимать! Нельзя целовать!
Мне запрещали его обнимать. Гладить… Но я… Я поднимала и усаживала его на кровать. Перестилала постель, ставила градусник, приносила и уносила судно… Вытирала… Всю ночь – рядом. Сторожила каждое его движение. Вздох.
Хорошо, что не в палате, а в коридоре… У меня закружилась голова, я ухватилась за подоконник… Мимо шел врач, он взял меня за руку. И неожиданно:
– Нет-нет! – Я так испугалась, чтобы нас кто-нибудь не услышал.
– Не обманывайте, – вздохнул он.
Я так растерялась, что не успела его ни о чем попросить.
Назавтра меня вызывают к заведующей:
– Почему вы меня обманули? – строго спросила она.
– Не было выхода. Скажи я правду – отправили бы домой. Святая ложь!
– Что вы натворили.
– Миленькая ты моя! Миленькая моя…
Всю жизнь буду благодарна Ангелине Васильевне Гуськовой. Всю жизнь!
Другие жены тоже приезжали, но их уже не пустили. Были со мной их мамы: мамам разрешили… Мама Володи Правика все время просила Бога: «Возьми лучше меня».
Американский профессор, доктор Гейл… Это он делал операцию по пересадке костного мозга… Утешал меня: надежда есть, маленькая, но есть. Такой могучий организм, такой сильный парень! Вызвали всех его родственников. Две сестры приехали из Беларуси, брат из Ленинграда, там служил. Младшая Наташа, ей было четырнадцать лет, очень плакала и боялась. Но ее костный мозг подошел лучше всех… (Замолкает.) Я уже могу об этом рассказывать… Раньше не могла. Я десять лет молчала… Десять лет… (Замолкает.)
Рецензии на книгу « Чернобыльская молитва. Хроника будущего »
Светлана Алексиевич
| ISBN: | 978-5-9691-0128-9 |
| Год издания: | 2007 |
| Издательство: | Время |
| Серия: | Голоса Утопии |
| Цикл: | Голоса утопии, книга №4 |
| Язык: | Русский |
Несколько десятилетий Светлана Алексиевич пишет свою хронику «Голоса Утопии». Изданы пять книг, в которых «маленький человек» сам рассказывает о времени и о себе. Названия книг уже стали метафорами: «У войны не женское лицо», «Цинковые мальчики», «Чернобыльская молитва». По сути, она создала свой жанр — полифонический роман-исповедь, в котором из маленьких историй складывается большая история, наш XX век.
Главной техногенной катастрофе XX века — двадцать лет. «Чернобыльская молитва» публикуется в новой авторской редакции, с добавлением нового текста, с восстановлением фрагментов, исключенных из прежних изданий по цензурным соображениям.
Лучшая рецензия на книгу
Я долго думала, зачем и ради чего была написана эта книга. Единственное, что смогла придумать я — ради популярности ее автора. Популярности, заработанной на трагедии и горе других людей.
Если это позиционируется как документальная литература — то где там факты? Воспоминания старушек, которые так и не поняли до конца, что же всё-таки произошло? Мысли и эмоции людей, которые кого-то потеряли и пережили эту страшную трагедию, да ещё спустя время, тоже объективными не назовешь, поэтому о документальной ценности здесь говорить нельзя.
В книге не рассказывается о трагедии, в книге истерично вопится «ААА, посмотрите, трагедия, прячьте детей, все пропало. «
Никаких фактов и историй, которые проливают свет на случившееся, вы не найдете на страницах творения автора.
Если рассматривать данную книгу как художественное произведение, то и тут все не слава Богу.
Рассказы обрывочны, нет экспозиции, нет действия. Одни рассуждения каких-то людей. Но почему нам должны быть интересны мысли этих людей? Кто они? Что мы знаем об этих людях? С точки зрения художественной книги, здесь нет истории, нет сюжета, не персонажей. Нельзя просто отделаться фразой «Но это ж книга про Чернобыль, все и так понятно!» Через 50 лет будет непонятно. И да, я понимаю, что автор хотела точно передать их рассказы (или было неохота париться и тратить время на редактуру), но часть предложений просто бессмысленны, рассказы иногда бессвязны и не структурированны. А эти постоянные МНОГОТОЧИЯ!
Классно, конечно, взять больную тему для нашего народа, напустить побольше пафоса, печальки и получать одобрение только потому, что людей трогает эта тема (тема, а не само произведение)! Нет за обложкой этой книги ничего, и это печально.
Я за то, чтобы книги о Чернобыле писались. Я за то, чтобы освещалось, как это произошло, почему и как это повлияло на судьбы людей. Но это должны быть настоящие книги. Недостаточно сказать: «эта книга про Чернобыль», чтобы книга стала хорошей.
Книга не понравилась и вызвала только досаду и раздражение.
Никаких фактов и историй, которые проливают свет на случившееся, вы не найдете на… Развернуть
384 стр.
Формат: 70×108/32 (130х165 мм)
Тираж: 3000 экз.
Твердый переплет
2008 — Дверь / The door
В основу короткометражного фильма легла история Николая Калугина, который теряет дочь в результате чернобыльской трагедии. Глава называется «Монолог о целой жизни, написанный на дверях».
Номинант на премию Оскар-2009 в категории «Лучший короткометражный игровой фильм».
Кураторы
Поделитесь своим мнением об этой книге, напишите рецензию!
Рецензии читателей
Многие недавно посмотрели зарубежный сериал «Чернобыль». Некоторые истории встречаются и здесь, потому что эта книга — воспоминания участников тех событий, своего рода монологи, душеизлияния. Но произведение глубже. Та же история с пожарным и его женой предстаёт в книге более раскрытой и подробной.
С одной стороны, мне в процессе прослушивания не нравилось приплетение политики (критика СССР как режима) вроде бы к совсем посторонней теме аварии и её последствий. Но на самом деле это очень связанные вещи. Ведь вся эта секретность, зажимание людям ртов по поводу катастрофы, вбрасывание кучи народа для её ликвидации (и последующее её заражение), даже сама ускоренная постройка АЭС — это всё действия государственной машины.
С другой стороны, можно бесконечно винить власть, но Почему сами люди зачастую ТАК легкомысленно относились к собственной судьбе. Сказать, что просто плохо проинформированы не всегда верно. Взять хотя бы историю с пожарным и его женой. Или с отъездом из зоны порадения части граждан и осознанным неотъездом другой части.
Я несколько раз смотрел фильм о гибели Титаника. Он напоминал мне то, что я видел сам, было на моих глазах. Сам пережил в первые чернобыльские дни. Всё было как на Титанике, абсолютно похоже вели себя люди. Одинаковая психология.
Не только власти обманывали нас, но мы сами не хотели знать правду. Где-то там, в глубине подсознания, — конечно сейчас мы не хотим в этом себе признаться — нам больше нравится ругать Горбачёва, ругать коммунистов: это они виноваты, а мы хорошие, мы жертвы.
Меня глубоко тронули рассказы о гражданской войне в Таджикистане, когда описывается как новорожденного выбросили в окно на глазах у матери или выводили из автобуса и расстреливали тут же мужчин. Вещи, которые вызывают ярость и чувство беспомощности.
А последняя история Валентины Апанасевич уже окончательно «добивает» читателя.
Местами книга напоминала «Солнце мёртвых» Ивана Шмелёва. Та же надрывность, вселенская скорбь и крупицы мистицизма, одухотворение умирающей природы, птиц, животных. Не говоря уже о людях.
Я встречал в некоторых рецензиях мнения, что здесь мало деталей самой аварии, каких-то иных важных фактов, что цель автора давить слезу или набить популярность. Если вы считаете именно так — вы просто не поняли о чём эта книга Алексиевич. А что касается подробностей этой аварии, детального хронологического описания всех событий — кто же мешает другим авторам об этом написать.
[Аудиокнигу прослушал в исполнении Марины Бакиной. ОЧЕНЬ артистичная начитка, передающая весь ужас и эмоции монологов. Иногда, признаюсь, эта артистичность мне казалась излишней. Но начитка очень талантливая]
Я задумался — почему о Чернобыле мало пишут? Наши писатели продолжают писать о войне, о сталинских лагерях, а тут молчат. Книг раз-два и обсчёлся. Думаете, случайность? Событие до сих пор ещё вне культуры. Травма культуры. И единственный наш ответ — молчание.
Это книга, которую можно рекомендовать всем и каждому. Абсолютно любому взрослому читателю. Она конечно не про жанр. И она не оставит равнодушным никого.
С одной стороны, мне в процессе прослушивания не нравилось приплетение политики… Развернуть
Страх и боль. в голове не укладывается как в образованном обществе, в передовой стране того времени люди могли так беспечно, безответственно себя вести и в тоже время так самоотверженно, не думая о последствиях своего выбора. Преклоняюсь перед всеми кто пожертвовал своими жизнями ради жизнь большей половины континента.
Мне кажется, что о любых трагедиях нужно писать именно так — цитируя очевидцев и не привнося ничего лишнего. Алексиевич прекрасный документалист — она знает, что вставить в книгу, чтобы не превратить текст в пустую фактологию или слезовыжимающую машину. Здесь хватает всего — и реальных историй простых людей, и фактов, которые так долго умалчивались от большинства людей. Это возможность узнать о том, что такое Чернобыль на самом деле — со слов людей, которые видели все своими глазами, которых он коснулся напрямую и чью жизнь перевернул навсегда.
Да, меня на прочтение этой книги подтолкнул сериал. Да, я безумно счастлива от осознания того, что некоторые истории нашли свое практически дословное отражение на экране. Но на самом деле, слишком многое осталось за кадром. И слишком многое осталось за книгой. Страшно представить сколько еще историй просто людей, которые жили на этой земле или ликвидировали последствия аварии, навечно уйдут, оставшись нерассказанными, неизвестными.
Мне кажется, что о любых трагедиях нужно писать именно так — цитируя очевидцев и не привнося ничего лишнего. Алексиевич прекрасный документалист — она знает, что вставить в книгу, чтобы не превратить текст в пустую фактологию или слезовыжимающую машину. Здесь хватает всего — и реальных историй простых людей, и фактов, которые так долго умалчивались от большинства людей. Это возможность узнать о том, что такое Чернобыль на самом деле — со слов людей, которые видели все своими глазами, которых он коснулся напрямую и чью жизнь перевернул навсегда.
Да, меня на прочтение этой книги подтолкнул сериал. Да, я безумно счастлива от осознания того, что некоторые истории нашли свое практически дословное отражение на экране. Но на самом деле, слишком многое осталось за кадром. И слишком многое… Развернуть
Я за этой книгой гонялась черт знает сколько! Идея книги — отличная! Простые люди, простым языком говорят о коснувшейся их трагедии, пусть даже это слухи и анекдоты и может даже старческий маразм. Одна история Людмилы Игнатенко чего стоит. Местами до мурашек. Это первая книга из цикла, которую я прочитала, но явно не последняя.
Мне кажется, эта книга не оставит ни одного человека, у которого есть сердце, с сухими глазами. Я не плакала. Я рыдала. Когда ты читаешь об этом ужасе в интернете, в новостях, где все это написано сухим языком, взрыв, радиация, пожар, реактор. Да, страшно, очень. Но ты не проникаешься настолько, как при чтении реальных историй людей, которые были там, которые теряли своих родных и близких на глазах, по клеточке, по крупинке. Это боль. Ужасная боль. Сильная боль, ноющая. Которая никогда не утихнет.
Книга была мною прослушана. Озвучивала Татьяна Ненарокомова. Она смогла передать все эмоции людей, чьи душераздирающие истории здесь представлены. Вместе с ней я видела мужчину, который увозил из своего разворованного дома дверь, с отметками роста его детей, видела пуделя, закопанного заживо, видела бабушку с котом Васькой, волка за окном, видела глазами беременной супруги мужчину, который хотел стать пожарным и стал им. Много чего видела. Но как теперь забыть?
После этой книги я поняла, что прочитаю все произведения Светланы Алексиевич. Но! Не один за одним. Такую литературу нужно разбавлять. И сильно.
Благодарю за открытие для меня данного автора игру «Открытая книга» и советчика olgavit
Мне кажется, эта книга не оставит ни одного человека, у которого есть сердце, с сухими глазами. Я не плакала. Я рыдала. Когда ты читаешь об этом ужасе в интернете, в новостях, где все это написано сухим языком, взрыв, радиация, пожар, реактор. Да, страшно, очень. Но ты не проникаешься настолько, как при чтении реальных историй людей, которые были там, которые теряли своих родных и близких на глазах, по клеточке, по крупинке. Это боль. Ужасная боль. Сильная боль, ноющая. Которая никогда не утихнет.
Книга была мною прослушана. Озвучивала Татьяна Ненарокомова. Она смогла передать все эмоции людей, чьи душераздирающие истории здесь представлены. Вместе с ней я видела мужчину, который увозил из своего разворованного дома дверь, с отметками роста его детей, видела пуделя,… Развернуть
Несмотря на обилие положительных отзывов на эту книгу, из-за которых, впрочем, я и взялась за ее прочтение, мне эта книга, что называется «не зашла». Да, тяжелая. Да, интересно было «услышать из первых уст» события этой катастрофы. Но. Не было вот тех ощущений когда «все забросила и погрузилась в книгу». Книга читалась кратковременными набегами. Больше из-за того что НАДО, чем из-за того что интересно было прочитать все истории в книге.
Моя оценка — тройка. Твердая тройка.
Книга прочитана в рамках игры «Открытая книга» по рекомендации olgavit
Книга прочитана в рамках игры «Открытая книга» по рекомендации olgavit Развернуть
Писать рецензию на эту книгу, всё равно что выражать соболезнования по трагическому поводу — чувствуешь себя очень маленьким рядом с горем человека, очень не к месту, но искренне хочешь сказать что-то, что могло бы утешить. Всё дело в том, что таких слов нет.
Так и здесь. Как и о чем писать?
О том, как мучительно умирали пожарные? Как дети, проживая свои маленькие жизни в больницах, играли в радиацию и видели смерть друг-друга? Или о том, как зарывали целые деревни, расстреливая домашних животных, а тех, на кого пуль не хватало — забрасывали землёй? О том, как в мгновение любимый человек становится заражённым объектом, а ребёнок внутри женщины — принимает всю радиацию на себя и умирает, прожив всего пару часов? Как отец, привозит пилотку сыну, тот гордится подарком, носит, не снимая, а спустя пару месяцев у него диагностируют опухоль мозга? Как остаётся одинокая старуха в покинутой деревне, и боится не диких волков, а людей? О том, как в один момент, 26 апреля 1986 года случилось то, что перевернуло жизни тысячи людей? Искорёжило, исковеркало, искромсало судьбы.
«Чернобыльская молитва» — кровоточит болью людей. Сложно читать, но ещё сложнее было закрыть и оборвать, прекратить этот разговор, монолог, хор голосов.
Каждая отдельная глава — это история чьей-то жизни, точнее момента, когда привычная жизнь закончилась. С каждой главой было устойчивое ощущение что вот он человек, сидит перед тобой — серьезные мужчины в форме, худенькие и бледные дети, старушка, прижимающая кота к груди, женщина, с ввалившимся от слез, глазами и многие-многие другие. А ты молча слушаешь и понимаешь, что нет у тебя слов для этой трагедии, только молчание.
«Это не реактор взорвался, а вся прежняя система ценностей.»
Писать рецензию на эту книгу, всё равно что выражать соболезнования по трагическому поводу — чувствуешь себя очень маленьким рядом с горем человека, очень не к месту, но искренне хочешь сказать что-то, что могло бы утешить. Всё дело в том, что таких слов нет.
Так и здесь. Как и о чем писать?
О том, как мучительно умирали пожарные? Как дети, проживая свои маленькие жизни в больницах, играли в радиацию и видели смерть друг-друга? Или о том, как зарывали целые деревни, расстреливая домашних животных, а тех, на кого пуль не хватало — забрасывали землёй? О том, как в мгновение любимый человек становится заражённым объектом, а ребёнок внутри женщины — принимает всю радиацию на себя и умирает, прожив всего пару часов? Как отец, привозит пилотку сыну, тот гордится подарком, носит, не снимая, а… Развернуть
Торжество фундаментальной науки, первые в космосе, ликбез, индустриализация, спасение мира от коричневой чумы в годы ВОВ ценою нескольких поколений, — с одной стороны. Афганистан, Чернобыль, Голодомор, массовые репрессии до и после ВОВ, — с другой стороны. Да, это наша история. Она взаимосвязана, но точки зрения коммунистов и демократов разделяются лишь на благодаря и вопреки (их умы затемнены идеологической атрофией и обоюдной ненавистью). В такие моменты они забывают о людях по обе стороны. Суд истории неизбежен, но случится он нескоро.
Почему я об этом вспомнил? Книги Алексеевич очень сильно политизируют. Я склонен связывать это с самой позицией автора, которую она излагает в интервью. За эти взгляды она популярна и они имеют свою дозу объективности. Но эти взгляды не слишком связаны с её книгами. Извините, но ошибки руководства страны это объективная реальность. А такие вещи, как пыль в глаза, отсутствие информированности и тотальная секретность, существуют и по сей день. За примерами ходить далеко не надо: подъем «Буревестника» под Северодвинском. К счастью в этом случае обошлось без глобальных последствий при тех же системных симптомах.
Так о чем эта книга? Это не документальное исследование, как у Кайбышевой. Это сборник эмоций. Даже не рассказов. Люди говорят о том, что чувствовали в тот момент и где они были. Описывают свой быт и поведение. Это срез эмоций того поколения. И в этом свидетельстве и есть основная ценность книги и поэтому ее стоит читать. Нам дают почувствовать, как глобальная катастрофа отразилась на менталитете целой страны. Погружая это в политический контекст, мы опять забываем о людях.
П.С. Важное замечание, которое уберет часть вопросов, связанных с этой книгой. Мы должны воспринимать эти истории лишь в контексте: рассказчик – непосредственное событие. Когда рассказчики говорят о том, что слышали от других, с определенной уверенностью можно воспринимать это как сломанный телефон. Как, например, слух о «голых шахтерах», который перекочевал на телевизионные экраны.
Почему я об этом вспомнил? Книги Алексеевич очень сильно политизируют. Я склонен связывать это с самой позицией автора, которую она излагает в интервью. За эти взгляды она популярна и они имеют свою дозу объективности. Но эти взгляды не слишком связаны с… Развернуть
Чернобыльская молитва
Отзывы — Написать отзыв
Избранные страницы
Содержание
Другие издания — Просмотреть все
Часто встречающиеся слова и выражения
Об авторе (2020)
Светлана Алексиевич, писатель, автор книг в жанре документальной прозы, переведенных в более чем 20 странах мира.
Живет и работает в Беларуси.
В Издательстве «Время» вышли книги Светланы Алексиевич
Цинковые мальчики (2007)
Чернобыльская молитва (2008)
У войны не женское лицо (2008)
Последние свидетели (2008)
Литературные премии: «У войны не женское лицо»:
Премия «Angelus» (2010)
Премия Капущинского (2011)
Интревью Светланы Алексиевич
В ПОИСКАХ ВЕЧНОГО ЧЕЛОВЕКА
Я долго искала жанр, который бы отвечал тому, как я вижу мир. Тому, как устроен мой глаз, мое ухо. Пробовала себя.
И выбрала жанр человеческих голосов. Свои книги я высматриваю и выслушиваю на улицах. За окном. В них реальные люди рассказывают о главных событиях своего времени – война, развал социалистической империи, Чернобыль, а все вместе они оставляют в слове – историю страны, общую историю. Старую и новейшую. А каждый – историю своей маленькой человеческой судьбы.
Сегодня, когда мир и человек стали так многолики и многовариантны (искусство все чаще признается в свoем бессилии), и документ в искусстве становится все более интересен, без него уже невозможно представить полную картину нашего мира. Он приближает нас к реальности, он схватывает и оставляет подлинники прошлого и происходящего. Более 20 лет работая с документальным материалом, написав пять книг, я все время убеждаюсь и повторяю: искусство о многом в человеке не подозревает, не догадывается, и тогда это непознанное исчезает бесследно.
Но я не пишу сухую, голую историю факта, события, я пишу историю чувств. Можно еще назвать это – пропущенной историей. Что человек думал, понимал и запоминал во время события? Во что верил или не верил, какие у него были иллюзии, надежды, страхи? Что понял о себе и о мире. Это то, что невозможно вообразить, придумать, во всяком случае в таком количестве достоверных деталей и подробностей. Мы быстро забываем, какие мы были десять, двадцать или пятьдесят лет назад. А иногда стыдимся, или сами уже не верим, что так оно с нами и было. Искусство может солгать, а документ не обманывает. Хотя документ – это тоже чья-то воля, чья-то страсть. Но я складываю мир своих книг из тысяч голосов, судеб, кусочков нашего быта и бытия. Каждую свою книгу я пишу четыре-семь лет, встречаюсь и разговариваю, записываю 500-700 человек. Моя хроника охватывает десятки поколений. Она начинается с рассказов людей, которые помнили революции, прошли войны, сталинские лагеря, и идет к нашим дням – почти 100 лет. История души – русской души. Или точнее, русско-советской души. История великой и страшной Утопии – коммунизма, идея которого не умерла окончательно не только в России, но и во всем мире. Она еще долго будет дьявольски искушать и манить человеческие умы. И я хотела оставить рассказы самих ее свидетелей и участников.
Моя хроника продолжается. Я иду по времени за своими героями.
Первая книга – «У войны не женское лицо»
На фронтах Великой Отечественной войны в Советской армии воевало более 1 миллиона женщин. Не меньше их принимало участие в партизанском и подпольном сопротивлении. Им было от 15 до 30 лет. Они владели всеми военными специальностями – летчицы, танкистки, автоматчицы, снайпера, пулеметчицы. Женщины не только спасали, как это было раньше, работая сестрами милосердия и врачами, а они и убивали.
В книге женщины рассказывают о войне, о которой мужчины нам не рассказали. Такой войны мы не знали. Мужчины говорили о подвигах, о движении фронтов и военачальниках, а женщины говорили о другом – как страшно первый раз убить. или идти после боя по полю, где лежат убитые. Они лежат рассыпанные, как картошка. Все молодые, и жалко всех – и немцев, и своих русских солдат.
После войны у женщин была еще одна война. Они прятали свои военные книжки, свои справки о ранениях – потому что надо было снова научиться улыбаться, ходить на высоких каблуках и выходить замуж. А мужчины забыли о своих боевых подругах, предали их. Украли у них Победу. Не разделили.
Вторая книга – «Последние свидетели» (100 недетских рассказов)
Воспоминания о войне тех, кому в войну было 7-12 лет. О войне говорят дети. Не политики, не солдаты и не историки. Самые беспристрастные свидетели. Война, увиденная детскими глазами еще страшнее.
Третья книга – «Цинковые мальчики»
Книга о войне, которая была неизвестна и спрятана от собственного народа – о войне советских войск в Афганистане. Люди догадывались о ней только по цинковым гробам, приходившим из незнакомой страны.
Это уже другая война и человек на ней другой. Мы потом его увидим на новых войнах – в Югославии, Чечне, Нагорном Карабахе.
Меня часто спрашивали: почему столько книг о войне? Вы – женщина, а о войне обычно пишут мужчин? Потому что у нас не было другой истории, вся наша история – военная. Мы или воевали или готовились к войне. Иначе никогда не жили. Мы даже не подозревали, насколько мы – военные люди. Наши герои, наши идеалы, наши представления о жизни – военные. Вот почему так легко льется кровь на земле бывшей империи.
Четвертая книга – «Зачарованные смертью» (рассказы русских самоубийц)
Развалилась гигантская империя. Социалистический материк, занимавший одну шестую часть суши. В первые пять лет были зарегистрированы сотни тысяч самоубийств. Люди умели жить только при социализме и не знали, как жить дальше. Среди самоубийц были не только коммунистические фанатики, но и поэты, маршалы, обыкновенные коммунисты.
Книга о том, как мы выходили из-под наркоза прошлого, из-под гипноза Великого Обмана. Идеи-убийцы.
Пятая книга – «Чернобыльская молитва» (хроника будущего)
После Чернобыля мы живем в другом мире. Но совпало две катастрофы: космическая — Чернобыль, и социальная — ушел под воду огромный социалистический материк. И это, второе крушение, затмило космическое, потому что оно нам ближе и понятнее. То, что случилось в Чернобыле, — впервые на земле, и мы — первые люди, пережившие это. Мы с этим живем, с нами что-то происходит: меняется формула крови, генный код, исчезает знакомый ландшафт. Но для осмысления нужен другой человеческий опыт и другой внутренний инструмент, которых у нас еще нет. Наше зрение, наше обоняние не видит и не слышит нового врага — врага, я бы сказала, из будущего — радиацию, даже наши слова и чувства не приспособлены к тому, что случилось, и весь опыт страданий, который и есть наша история, тут не помогает. Мера ужаса у нас одна — война. Дальше сознание не движется.
Застывает. А то, что называется Чернобылем, дальше Гулага, Освенцима и Холокоста.
Трудно защититься от того, чего мы не знаем. Чего человечество не знает. Когда-нибудь эти годы, наши годы, чернобыльские годы, станут мифологическими. Новые поколения, одно за другим будут оборачиваться назад, к нам: как это случилось, что за люди тогда жили, что они чувствовали, как думали об этом, что рассказывали и запоминали?
Эта книга не о Чернобыле, а о мире после Чернобыля. Свидетели рассказывают. Успели рассказать. Многие из них уже умерли. Но все-таки послали нам сигнал.
Пять книг о том, как люди убивали и как их убивали, как строили и верили в Великую Утопию, как человеческая жизнь у нас все время была чему-то равна – идее, государству, будущему. Мы жили в окопах, на баррикадах, на стройках социализма. «Но, – подумала я, – все это страшная правда, но не вся правда о человеке?» Так родилась идея книги – «Чудный олень вечной охоты» (сто рассказов о русской любви). Книга о том, как русский человек хочет быть счастливым, мечтает, но у него это не получается. Почему? И как он представляет себе Дом? Счастье? Любовь? И в конце концов – в чем для него смысл жизни? Кто мы такие?
Человек меняется. Наш мир меняется. Хроника продолжается.
Светлана Александровна Алексиевич (родилась в 1948 году) — белорусская писательница, журналистка. Родилась 31 мая 1948 года в Станиславе (ныне — Ивано-Франковск, Украина). Отец — белорус, мать — украинка. Позже семья переехала в Белоруссию. Закончила факультет журналистики БелГУ. Работала в «Сельской газете», в журнале «Неман». С начала 2000-х гг. живёт в Италии, Франции, Германии. Премия Ленинского комсомола (1986) — за книги «У войны не женское лицо» и «Последние свидетели». Премия Курта Тухольского (1996). Премия «Триумф» (Россия, 1997). Лейпцигская книжная премия за вклад в европейское взаимопонимание (1998). Премия Гердера (1999). Премия Ремарка (2001). Национальная премия критики (США, 2006). Премия Рышарда Капущинского (Польша, 2011).
Чернобольская молитва
(1)Я – кинооператор. (2)Приехал в Чернобыль после катастрофы на АЭС, в мае. (3)Что снимать – непонятно. (4)Нигде ничего не взрывается. (5)Ты – уже здесь. (6)И ты понимаешь – Чернобыль. (7)Но стелется дорога. (8)Бежит ручей, просто бежит ручей. (9)Вода журчит. (10)Бабочки летают. (11)А это случилось. (12)Солнце. (13)Ласточки бьются под крышей. (14)А это случилось…
(15)И я начал снимать цветущую яблоню…
16)А потом был как-то случай. (17)Заходим с солдатами в хату. (18)Живёт одна бабка.
– (19)Ну, бабка, поедем.
– (21)Тогда собирайся, бабка.
(22)И вот эта бабка выходит: у неё на руках – икона, котик и узелок. (23)Это всё, что она берёт с собой.
– (24)Бабка, кота нельзя. (25)Не положено. (26)У него шёрстка радиоактивная, – говорят солдаты.
– (27)Нет, детки, без котика не поеду. (28)Как я его оставлю? (29)Это – моя семья.
(30)Вот с этой бабки с котиком и с той цветущей яблони всё началось.
(31)Однажды показал свои чернобыльские сюжеты детям. (32)Меня упрекали: зачем? (33)Нельзя. (34)Не надо. (35)Надеялся, что придёт пять-десять человек, – набился полный зал. (36)Вопросы задавали самые разные, но один прямо врезался мне в память. (37)Мальчик, запинаясь и краснея, видно, из тихих, неразговорчивых, спросил: «А почему было нельзя помочь животным, которые там остались? (38)Ну почему? (39)Скажите почему?» (40)И я не смог ему ответить.
(41)Мне рассказывали, что в первые месяцы после аварии, когда обсуждалась идея переселения людей, предполагалось вместе с людьми переселить и животных. (42)Но как? (43)Как переселить всех? (44)Может быть, как-то ещё можно перегнать тех, кто на земле; а тех, кто в земле, – жучков, червячков? (45)А тех, кто наверху? (46)В небе? (47)Как эвакуировать воробья или голубя? (48)Как поступить с ними?
(49)Из века в век искусство наше, по большей части, говорит только о страдании и любви человека, а не всего живого. (50)Только человека! (51)Мы редко спускаемся к ним: животным, растениям. (52)В другой мир. (53)Мир, в котором человек может всё уничтожить – ведь даже не всякий, как та бабка, спасаясь, готов забрать своего кота, чего уж говорить обо всех зверях. (54)Теперь это всё уже не фантазия. (55)И теперь я снимаю только природу – зверей.
(56)Хочу снять фильм – «Заложники», о животных. (57)Действие происходит на далёкой планете. (58)Космонавт в скафандре. (59)Слышит через наушники шум. (60)Видит, что на него надвигается что-то огромное. (61)Динозавр?! (62)Ещё не понимая, кто это, он стреляет. (63)Через мгновение – снова что-то к нему приближается. (64)Он и его уничтожает. (65)Ещё через миг – стадо. (66)И он устраивает бойню. (67)А оказывается, начался пожар, и животные спасались, бежали по тропе, на которой стоял космонавт. (68)Человек! (69)Современная притча…
(70)Со мной там, в Чернобыле, произошла необычная вещь. (71)Я другими глазами начал смотреть на животных. (72)На деревья. (73)На птиц. (74)Езжу в зону все эти годы. (75)Из брошенного, разорённого человеческого дома выскакивает дикий кабан. (76)Выходит лосиха. (77)Вот это я снял. (78)Это ищу. (79)Хочу увидеть всё глазами зверя.
«(80)О чём ты снимаешь? – говорят мне. – (81)Посмотри вокруг! (82)В Чечне – война». (83)А Святой Франциск проповедовал птицам, с птицами говорил, как с равными. (84)А если это птицы говорили с ним на птичьем языке, а не он снизошёл до них? (85)И ещё помните, – из Достоевского. (86)Как человек хлестал лошадь по кротким глазам. (87)Безумный человек! (88)Не по крупу, а по кротким глазам…
* Светлана Александровна Алексиевич (род. в 1948 г.) – советская и белорусская писательница, журналистка, сценарист документальных фильмов, лауреат Нобелевской премии по литературе 2020 года, автор книг в жанре художественно-документальной прозы «У войны не женское лицо», «Цинковые мальчики», «Чернобыльская молитва», «Время секонд-хэнд».
«“Чернобыльская молитва. Хроника будущего” – книга, составленная из рассказов тех, кто волею судьбы стал свидетелем катастрофы на Чернобыльской АЭС и последствий этой аварии. С. Алексиевич стремилась показать, передать словами судьбу человека (и не только), а не написать её. Поэтому тексты в книге – от первого лица: монологи, не прерываемые вопросами автора.
Представленный текст – фрагмент одного из эпизодов книги, записанного на основе рассказа кинооператора Сергея Гурина. Речь рассказчика, в которой отражается внутреннее состояния героя и его мысли, лишена вычурной, искусственной книжности, поэтому неудивительно, что синтаксис текста изобилует такими средствами, как (А)________ (предложения 28, 39, 48), (Б)________ (предложения 71–73), (В)________ (предложения 56, 74, 78, 79). Также следует отметить употребление такого тропа, как (Г)________ (“по кротким глазам” в предложении 86)».
Перед началом передачи на радио «Дойче велле» в Бонне у нас было время, чтобы перекинуться несколькими фразами со Светланой Алексиевич. Почему-то заговорили не о Чернобыле — теме предстоящей передачи, а о том, где сейчас живет Светлана Александровна. Оказалось, писательница шестой год живет за границей, в настоящее время находится в Гетеборге. Я сразу вспомнил, что белорусский писатель Василь Быков тоже долгое время жил в эмиграции: оппозиция с военным социализмом Лукашенко не уживается.
На сайте Светланы Александровны сказано: «Сама Светлана Алексиевич обозначила однажды в интервью так главную идею своих книг, своей жизни: «Я всегда хочу понять, сколько человека в человеке. И как этого человека в человеке защитить? Чем мы можем его защитить?». Эти вопросы приобретают новый подтекст в связи с последними политическими событиями в Беларуси, где реставрируется военно-социалистический режим. Новая пост советская диктатура. И Алексиевич опять неугодна властям за свои взгляды, за свою независимость.
Говорили о новой редакции знаменитой книги, переведенной на многие языки мира, — «Чернобыльской молитве», о трагедии на АЭС в 1986 году… По мнению Светланы Александровны, чернобыльская трагедия осталась непонятой человечеством, а тема этой трагедии, перешагнув очередной горький юбилей, снова окажется в тени на долгое время.
Из интервью «Российской газете», апрель 2006 г.:
«…Чернобыль — совершенно иная реальность. Ты входишь в Зону, там люди с автоматами, а против кого они воюют, неясно. Врага глаза не видят, уши не слышат, ноздри не чуют, нет культуры отношения к этому. Не скажешь, как на войне: «Какой ужас!» Ужас невидим, но грибы собирать нельзя, купаться нельзя… И мы с этим уже десятки лет живем и еще много лет будем жить».
…Передача прошла, как мне показалось, в интересном диалоге: к вопросам ведущего то и дело присоединялись звонившие слушатели. Неподдельный интерес тема Чернобыля вызывает у людей и сегодня, 20 лет спустя.
К слову, в радиопередаче по телефону должен был выступать профессор Юрий Бандажевский (наш журнал несколько раз писал об этом человеке и о том, за что товарищ Лукашенко посадил его в тюрьму и лагерь). Однако нынче слышимость из Белоруссии совсем плохой стала. Теперь оттуда слышно, в основном, самого Лукашенко, да еще его подручных из КГБ, которым, как и их коллегам из РФ, везде мерещатся заговоры и шпионы.
…Почему-то подумалось: если бы Светлана Алексиевич не была сейчас за границей, она сидела бы в белорусской тюрьме.
В 1997 году С. Алексиевич закончила и опубликовала книгу «Чернобыльская молитва». Эта книга не о Чернобыле, как пишет сама автор, а о мире после Чернобыля. Как человек живет, обживает новую реальность, которая произошла, существует, но еще не осознанная и не понятая. Люди, пережившие Чернобыль, люди, живущие после Чернобыля, добывают новое знание. Знание для всего человечества. Они уже живут после третьей мировой войны… После ядерной войны… Не случаен в этом смысле подзаголовок книги — «Хроника будущего».
Этот отрывок из книги мы публикуем с разрешения Светланы Алексиевич.
«…Я долго писала эту книгу… Почти двадцать лет… Встречалась и разговаривала с бывшими работниками станции, учеными, медиками, солдатами, переселенцами, самоселами…С теми, у кого Чернобыль — основное содержание их мира, все внутри и вокруг отравлено им, а не только земля и вода. Они рассказывали, искали ответы… Мы думали вместе… Часто они торопились, боялись не успеть, я еще не знала, что цена их свидетельствам — жизнь. «Запишите… — повторяли. — Мы не все поняли, что видели, но пусть останется. Кто-то прочтет и поймет. Потом… После нас…» Не зря они торопились, многих уже нет в живых. Но они успели послать сигнал…
Все, что нам известно об ужасах и страхах, больше всего связано с войной. Сталинский ГУЛАГ и Освенцим недавние приобретения зла. История всегда была историей войн и полководцев, и война являлась, скажем так, мерой ужаса. Поэтому люди смешивают понятия войны и катастрофы… В Чернобыле налицо как будто все признаки войны: много солдат, эвакуация, оставленное жилье. Нарушен ход жизни. Чернобыльская информация в газетах сплошь из военных слов: атом, взрыв, герои… И это затрудняет понимание того, что мы находимся в новой истории… Началась история катастроф… Но человек не хочет об этом думать, потому что не задумывался над этим никогда, он прячется за то, что ему знакомо. За прошлое. Даже памятники героям Чернобыля похожи на военные…
Моя первая поездка в зону…
Цвели сады, радостно блестела на солнце молодая трава. Пели птицы. Такой знакомый… знакомый… мир. Первая мысль: все на месте и все, как прежде. Та же земля, та же вода, те же деревья. И форма, и цвет, и запах у них вечные, никто не в силах тут что-либо изменить. Но уже в первый день мне объяснили: цветы рвать не надо, на земле лучше не сидеть, воду из родника не пить. К вечеру наблюдала, как пастухи хотели загнать в реку усталое стадо, но коровы подходили к воде и тут же заворачивали назад. Как-то они угадывали об опасности. А кошки, рассказывали мне, перестали есть дохлых мышей, а те валялись везде: в поле, во дворах. Смерть таилась повсюду, но это была какая-то другая смерть. Под новыми масками. В незнакомом обличии. Человека застигли врасплох, он был не готов. Не готов, как биовид, не срабатывал весь его природный инструмент, который настроен, чтобы увидеть, послушать, потрогать. Ничего из этого было невозможно, глаза, уши, пальцы уже не годились, не могли послужить, потому как радиация не видна и у нее нет запаха и звука. Она бестелесна. Всю жизнь мы воевали или готовились к войне, столько о ней знаем — и вдруг! Образ врага изменился. У нас появился другой враг… Враги… Убивала скошенная трава. Словленная рыба, пойманная дичь. Яблоко… Мир вокруг нас, раньше податливый и дружелюбный, теперь внушал страх. Старые люди, уезжая в эвакуацию и еще не представляя, что навсегда — смотрели на небо: «Солнце светит… Нет ни дыма, ни газа. Не стреляют. Ну, разве это война? А надо становиться беженцами…» Знакомый… незнакомый… мир.
Как понять, где мы находимся? Что с нами происходит? Здесь… Сейчас… Спросить не у кого…»
лучшие книги XXI века по версии Vulture — Нож
Журналисты издания Vulture привлекли писателей, литературных критиков и своих читателей для, чтобы составить список лучших книг XXI века.
«Оценивать литературное наследие века спустя 18 лет после его начала — это нечто странное», — пишут составители списка. Но они предлагают начать отбирать лучшие произведения уже сейчас.
1. «Последний самурай», Хелен Девитт, 2000;
2. «Поправки», Джонатан Франзен, 2001;
3. «Свобода», Джонатан Франзен, 2010;
4. «Не отпускай меня», Кадзуо Исигуро, 2005;
5. “How Should a Person Be?”, Шейла Хети, 2010;
6. Цикл «Неаполитанские романы», Елена Ферранте, 2011-2014;
7. «Аргонавты», Магги Нельсон, 2015;
8. «2666», Роберто Боланьо, 2004;
9. «Продажа», Пол Битти, 2015;
10. «Искупление», Иэн Макьюэн, 2001;
11. «Год волшебного мышления», Джоан Дидион, 2005;
12. «Выход из станции Аточа», Бен Лернер, 2011;
13. «Огнеметы», Рейчел Кушнер, 2013;
14. «Средний пол», Джеффри Евгенидис, 2002;
15. «Платформа», Мишель Уэльбек, 2001;
16. «Известный мир», Эдвард П. Джонс, 2003;
17. «Заговор против Америки», Филип Рот, 2004;
18. «Запятнанная репутация», Филип Рот, 2003;
19. «Линия красоты» , Алан Холлингхёрст, 2004;
20. «Дорога», Кормак Маккарти, 2006;
21. «Короткая и удивительная жизнь Оскара Уао», Хунот Диас, 2007;
22. «Волчий зал», Хилари Мантел, 2009;
23. «Мистер Фокс», Хелен Ойейеми, 2011;
24. «Другая жизнь, но моя», Эмманюэль Каррер, 2009;
25. «Исчезнувшая», Гиллиан Флинн, 2012;
26. «Белые девочки», Хилтон Элс, 2013;
27. «Щегол», Донна Тартт, 2013;
28. «Гражданин: Американская лирика», Клаудия Ранкин, 2014;
29. «Приключения Кавалера и Клея», Майкл Шейбон, 2000;
30. «Янтарный телескоп», Филипп Пулман, 2000;
31. «Аустерлиц», Винфрид Георг Макс Зебальд, 2001;
32. «Тонкая работа», Сара Уотерс, 2002;
33. «Книга Соля», Моник Труонг, 2003;
34. «Французская сюита», Ирен Немировски, 2004;
35. «Чернобыльская молитва. Хроника будущего», Светлана Алексиевич, 2005;
36. «Магия для начинающих», Келли Линк, 2005;
37. «Зимняя кость», Дэниел Вудрелл, 2006;
38. «Гарри Поттер», Джоан Роулинг, 1997-2007;
39. «Белый тигр», Аравинд Адига, 2008;
40. «Без земли человека», Эула Бисс, 2009;
41. «Предчувствие конца», Джулиан Барнс, 2011;
42. «1Q84», Харуки Мураками, 2010;
43. «Капитал», Джон Ланчестер, 2012;
44. «Краткая история семи убийств», Майкл Реймонд-Джеймс и Марлон Джеймс, 2014;
45. «Сочувствующий», Вьет Тан Нгуена, 2015.
Полный список книг есть здесь. А если вы хотите почитать произведения российских писателей, посмотрите список лучших книг по версии портала «Год литературы».
Топ 10 самых лучших книг XXI века по версии The Millions (выбор читателей)
Ограниченный доступ
Евгения Хохлова
Американский литературный журнал The Millions опубликовал список 20 лучших книг XXI века. Вернее целых два списка. Один вариант составлен читателями журнала, которые голосовали в специальной группе в Facebook, а второй составлен 56 экспертами издания, в число которых вошли журналисты, критики и писатели. По многим позициям читательский и экспертный рейтинги совпадают: 10 книг попали и в читательский рейтинг, и в двадцатку, составленную экспертами. 14 книг из 30, вошедших в оба списка, переведены на русский язык. Предлагаем ознакомиться со списком читательских предпочтений.
книжная подборка за эти 13 лет
«Средний пол». Джеффри Евгенидис, 2002
«Middlesex», Jeffrey Eugenides
Долгий и мучительный следующий роман Джеффри Евгенидиса, который появился лишь через 9 лет после его первенца, « Девственницы-самоубийцы», слой за слоем наращивает будоражащие воображение, потенциально сенсационные предположения. Калл был рожден Каллиопой в семье греческого происхождения, который долгие годы жил девочкой, даже не подозревая об интерсексуальных состояниях его организма, которые генетически делают его особью мужского пола. Джеффри Евгенидис идет по следу гена, приведшего к этому удивительному открытию, отслеживая его путь до времен греко-турецкой войны, не теряя его места в остро реалистичном Новом Мире, в Мичигане 70-х годов 20-го века. Прошлое не умирает. Оно мутирует и, возможно, если повезет, усовершенствуется на своем пути от одного поколения к другому.
«Короткая и удивительная жизнь Оскара Уо». Хунот Диас, 2007
«The Brief Wondrous Life of Oscar Wao», Junot Díaz
Очень одиноко на углу латиноамериканского сленга и культуры гиков, но этот лауреат Нобелевской премии 2008-го года, «ищущий любви ботаник», Оскар де Леон, может только мечтать о том, чтобы вырваться куда-либо еще. Маниакальная сага о многих поколениях семейных проклятий и наследии доминиканского диктатора Рафаэля Трухильо – это рассказ главного героя и дань уважения, поднимающаяся из чащи двуязычной игры слов и великолепной смеси культур. Решимость Оскара преодолеть свою собственную судьбу, которая была предопределена еще, когда его дед пошел против воли Трухильо, захватывает даже рассказчика, Юниора, верного памяти Оскара, хоть и не ставшим столь же верным его сестре.
«2666». Роберто Боланьо, 2008
«2666», Roberto Bolano
Большие романы всегда сопутствует аура смехотворности, перехваленности критиками, недочитанности читателями, которая скоро спрячет его в задний ряд самой нижней полки вашего книжного шкафа. Еще хуже посмертное издание, что часто является последствием последнего желания автора. Эта книга включает в себя и то, и другое. Это 898 страниц, увидевших свет через 5 лет после смерти Роберто Боланьо от рака печени. Но стоит взять его в руки, как вы откроете для себя шедевр мировой литературы, кишащий историями неудачных критиков и множества убитых женщин, ревностных обеспокоенных следователей, которые не могут найти нужных ответов, и исчезнувших гениев, нежелающих быть найденными.
«Облачный атлас». Дэвид Митчелл, 2004 «Cloud Atlas», David Mitchell
Забудьте о нескончаемом кино! Оригинальный роман Дэвида Митчелла, состоящий из шести разухабистых сюжетных линий, связывающих, казалось бы, абсолютно разрозненных действующих героев посредством переселения душ, является достаточно большим, чтобы быть сжатым и амбициозным без излишней чрезмерности.
«Дорога». Кормак Маккарти, 2006
«The Road», Cormac McCarthy
Отец с сыном путешествуют по постапокалиптической Америке, полу-уморенной голодом, задыхающейся от нескончаемого потока пепла, который сыплется с неба, и без всякой надежды на окончание этих страданий, упадка и смерти. Унылость романа Маккарти интерпретировали по-разному, но наполнив тему смыслом, эта унылость не так удивительна. Удивительно то, как автору удается найти крохотную частицу устремлений в этом отчаянии, создавая мир, в котором все нормальные цели жизни – достижения, социальный строй, будущие возможности – безжалостно искореняются, а затем показывая, как все живое все еще борется, не смотря на все преграды. С большой натяжкой «Дорогу» можно назвать жизнеутверждающим романом, с таким количеством ужасов. Но столь мощным и увлекающим его делают не последствия коллапса общества, но предположение того, что даже без сентиментальности, основная движущая сила взаимодействия зависящего и его покровителя остается. Не обязательно все должно быть хорошо, чтобы двигаться дальше. Но все будет двигаться дальше, а иногда – это все, что остается…
«Искупление». Иэн Макьюэн, 2001
«Atonement», Ian McEwan
На бумаге он кажется самым нудным романом в мире, еще одно описание репрессированных британцев на пороге Второй мировой войны. Однако, Иэн Макьюэн сумел превратить историю запретной любви и маленькой девочки на грани понимания взаимоотношений взрослых людей, в трогательное изучение вины, прощения и силы домыслов. Первые абзацы книги, в которых вышеупомянутая маленькая девочка совершает ужасную ошибку, обвиняя любовника своей сестры в преступлении, которого он не совершал, написаны с острой психологической проницательностью, неторопливо продвигаясь по этому напряжению. Но в последующих главах книги, игры Макьюэна со структурой изложения от ненадежных рассказчиков, перерастают в возрастающий печальный взгляд на то, как простые незначительные истории могут уничтожить жизнь.
«Приключения Кавалера и Клея». Майкл Чабон, 2000
«The Amazing Adventures of Kavalier & Clay», Michael Chabon
За последнее время клише многих авторов стало вплетение дешевых сюжетов в подобие эпических семейных саг, которые определяют американскую художественную литературу. Но, когда Майкл Чабон испробовал этот прием в своем романе «Приключения Кавалера и Клея», это было ново и свежо. Хоть он и не стал первым, кто заинтересовался смешением этих влияний, его роман стал настоящим прорывом, обеспечив успех данной техники для попыток других авторов. Но, даже сегодня, после всех имитаций, его книга все еще более живая, чем любое низкопробное чтиво или эпическая сага, повествующая о двух мальчишках в Нью-Йорке во времена Великой Депрессии, которые придумали супергероя комиксов. Хоть редкие отвлечения книги в сторону приключений могут показаться несколько глуповатыми, но все же горячее романтичное сердце героя и стремление к идеалам Золотого Века определяет курс на правду и справедливость.
«Поправки». Джонатан Франзен, 2002
«The Corrections», Jonathan Franzen
Классический толстовский семейный роман получил свой новый образ в 21-м веке и не поддался коммерческому влиянию. Распад семьи Ламбертов под давлением работы, болезней и любви раскрывается циничным юмором, разоблачая претенциозность семьи, пока не остается лишь их самая трусливая сущность, рвущаяся на свободу. Выкручивая этих несимпатичных персонажей, Джонатан Франзен подчеркивает симптомы современного недомогания, лекарством от которого является лишь способность видеть сквозь слои защитного самообмана. Современная дисфункциональная семья извивается под микроскопом Франзена, но ее черты окажутся до боли знакомыми.
«Галаад». Мерилин Робинсон, 2004
«Gilead», Marilynne Robinson
Через 23 года после блистательного романа «Домашнее хозяйство», Робинсон доказала, что является одной из величайших американских писателей своего поколения, получив Пулитцеровскую премию по литературе в 2005 году за свой столь же разрывающий сердце «Галаад». Не многие могли предположить, что то же перо, которое описало сирот Рут и Люсиль, взрослеющих в сельской местности Айдахо, сможет так мастерски оживить стареющего министра-конгрегационалиста, который, оглядываясь на свою жизнь, удивляется своей благодати, но сожалеет о своем тезке, сыне хорошего друга, который так и не пошел по пути, избранном для него старшими. Наполненный упоминаниями Кальвина, Людвига Фейербаха и других великих мыслителей, с которыми преподобный Эймс почтенно не соглашается, роман Робинсон выступает мирным теологическим трактатом, но нисколько не теряет окраса человеческих взаимоотношений.
«Белые зубы». Зэди Смит, 2000
«White Teeth», Zadie Smith
От одного из самых оригинальных талантов уже этого столетия, роман «Белые зубы» рассказывает о нетрадиционной дружбе, которая стала порталом в мир, где история каждого последующего персонажа кажется еще правдивее, чем предыдущего. Случайная встреча Арчибальда Джонса и Самеда Икбала, ветерановВторой мировой войны, снова увидевшихся в Лондоне 70-х годов, — это лишь первые наброски детализированного портрета одного из кварталов, который меняется быстрее, чем его жители могут это осознать, упорно пытаясь найти смысл в мире, радикально отличном от мира их праотцев. Несмотря на Диккенсовский размах, дебютный роман Зэди Смит совершенно не кажется перенасыщенным или стилизованным с целью произведения впечатления. Вместо этого, его уверенный тон ведет читателя через генетические споры и группировки радикальных мусульман к глубоким пояснениям об ассимиляции и культуре в жизнях ее разноплановых персонажей.
«Кафка на пляже». Харуки Мураками, 2006
«Kafka on the Shore», Haruki Murakami
«Кафка на пляже» — это проявление таланта в метафизической реальности, усиленного двумя выдающимися персонажами: Кафка Тамура, который убегает из дома, толи, чтобы избежать страшного эдипова пророчества, толи в поисках своих пропавших матери и сестры, а также престарелый дурачок Наката, который так и не отошел после бедствий военного времени, и теперь его тянет к Кафке потому, что его нельзя понять, как большинство основных ежедневных занятий. Их одиссея, такая же загадочная для них, как и для нас, насыщена яркими персонажами и чарующими событиями. Коты беседуют с людьми, сутенер похожий на привидение берет на работу проститутку, цитирующую Гегеля, солдат, скрывающийся в лесу, совершенно не постарел со времен Второй мировой, а с неба падают рыбные ливни. В романе есть место жестокому убийству с загадочными личностями жертвы и преступника, но это все в конечном итоге находит свои ответы, в процессе постепенного раскрытия сплетенных судеб Кафки и Накаты, когда одному таки удается полностью избежать своей судьбы, а второму – начать все с чистого листа.
«Бегущий за ветром». Халед Хоссейни, 2004 «The Kite Runner», Khaled Hosseini
«Бегущий за ветром» — глубоко трогательный литературный дебют Халеда Хоссейни – это рассказ о неграмотном афганском мальчике, Хассане, с необъяснимым даром предсказания, где упадет воздушный змей. Встречая свое взросление в Кабуле в начале 1970-х, Хассан был лучшим другом рассказчика Амира, хотя преданный 11-летний мальчик и был лишь слугой отца Амира, хазарейца, представителя одного из национальных меньшинств Афганистана. Но в 1975 году, в день ежегодного массового запускания воздушных змеев с соревнованиями в Кабуле, между мальчиками произошло что-то непередаваемое…
«Не отпускай меня». Кадзуо Исигуро, 2005
«Never Let Me Go», Kazuo Ishiguro
Авторы художественной прозы мейнстрима, которые осознанно выбирают неудачные жанры, оказываются лидерами удивительного движения 2000-х. Большинство таких романов и рассказов хорошо осознают куда уходят корни их жанра. Но сказка Кадзуо Исигуро о двух девочках, которые постепенно постигают настоящую природу своего существования, сохраняет самое главное в его творчестве – его ощущение мира, как чего-то эфемерного, что может в любой момент лопнуть – вводя его в лучшие традиции дистопической научной литературы с ее чувством несовершенного человечества, которое пробивается сквозь бесплодный мир. Как и подобный научно-фантастический эксперимент «Дорога» Кормака Маккарти, «Не отпускай меня» становится свидетельством того, что любовь остается в живых любым способом.
«Аустерлиц». В. Г. Зебальд, 2001
«Austerlitz», W.G. Sebald
«Аустерлиц» — это полнейшая индивидуальность. Давно уже стало модным стирать границы между художественными и документальными формами, между романом и мемуарами, а Зебальд сделал это еще до того, как это стало круто. Но роман, который, главным образом, рассказывает о странствиях автора по Европе, не создает впечатление ловкого трюка. Ты чувствуешь, что это именно то, что писатель и должен был сказать. «Аустерлиц» — это роман о сложных, ужасающих, нечеловеческих разрушениях, на которых построены все общества Запада (совершенно объяснимая одержимость для немца). Основная мысль романа в том, что мы все живем в безмолвных, прекрасных руинах садистских бедствий, а Зебальд раскрывает все эти руины. Прочитать книгу все равно, что остановиться и понюхать розы, но розы эти пахнут садистскими разрушениями.
«Эмпайр Фоллс». Ричард Руссо, 2001 «Empire Falls», Richard Russo
Большая часть Америки вышла из 20-го века слабо подготовленной к 21-му столетию. События в романе Ричарда Руссо, «Эмпайр Фоллс», разворачиваются в одном из таких мест, в промышленном городке штата Мэн, в котором жизнь продолжается, не смотря на то, что индустрия, благодаря которой он и появился, больше не может способствовать его развитию. Руссо ввел памятные на то время персонажи и комические моменты в роман, который оказался более амбициозным, чем его ранние работы. Книга ослабляет место и время будущим, которое не дает обнадеживающих обещаний о лучшем завтрашнем дне, кроме взаимной поддержки самих жителей городка.
«Побег». Элис Мунро, 2004
«Runaway», Alice Munro
В каждом из пяти собраний сочинений, которые она опубликовала начиная с 2000 года, но в этом особенно, писательница представляет абсолютно захватывающие рассказы. Читателю даже можно простить предположение о том, что их писать легко. Ведь это не так!
«Мастер». Колм Тоибин, 2005
«The Master», Colm Toibin
Красивый и глубоко трогательный роман «Мастер» рассказывает историю человека из одной из первых интеллигентных семей Америки, который покидает свою страну в конце 19-го века, ради жизни в Париже, Риме, Венеции и Лондоне среди привилегированных аристократов и писателей. Посредством потрясающе звучной прозы Тоибин запечатлел одиночество и надежду мастера психологической проницательности, чье вторжение в новую область человеческой близости подвело тех, кого он пытался любить. Эмоциональная глубина этого портрета ужасно захватывающая.
«Половина желтого солнца». Нгози Адичи Чимаманда, 2006
«Half of a Yellow Sun», Chimamanda Ngozi Adichie
Мастерский, западающий в память роман нигерийской писательницы «Половина желтого солнца», воспроизводит момент зарождения современной африканской истории. Это рассказ о пылком сражении народа Биафры за становление независимой республики в Нигерии в 1960-х годах, а также о холодящих кровь насилиях, которые последовали после этого.
«Необычная Земля». Джумпа Лахири, 2008
«Unaccustomed Earth: Stories», Jhumpa Lahiri
Один из самых покупаемых авторов, лауреат Пулитцеровской премии, представляет собрание из восьми блестящих рассказов, которые ведут нас от Кембриджа и Сиэтла в Индию и Таиланд, исследуя тайны семейной жизни. Сборник «Необычная Земля» богат характерными приемами автора: изысканная проза, эмоциональная мудрость и тонкие описания самых сложных процессов сердца и разума. Это работа писательницы на пике ее возможностей.
«Джонатан Стрендж и мистер Норрелл». Сюзанна Кларк, 2004
«Jonathan Strange & Mr. Norrell», Susanna Clarke
Это пример мэш-апа в литературе, который одновременно поразительно оригинальный и успокоительно знакомый. Роман представляет подобие идеализированной версии викторианского романа со всеми его салонными манерами и морально репрессированными эмоциями, с вкраплением магии. Но это не символическая магия. Она фактическая, со своими правилами, загадками, и со всеми возможными опасностями, которые сложно разгадать и невозможно игнорировать. Первый роман Сюзанны Кларк очень удобочитаем, являясь изучением часто устрашающего мира. Это основательная исследовательская работа по теме, исследование которой полностью вымышленное. «Джонатан Стрендж и мистер Норрелл», который писался целых 10 лет, все же легкий, как перышко, а рассказ о дружбе и вражде двух величайших волшебников своего времени несет в себе вечное свойство всех поистине великих фантастических произведений, обнадеживающий, но не всецело заслуживающий доверия.
М.: Эксмо, 2004 год, 7000 экз.
Рига: Полярис, 1997 год, 10000 экз.Лучшие книги 21 века: рейтинг, отзывы
Когда надоела классика и тома с вычурными рассказами, хочется чего-то нового. Для таких читателей многие электронные журналы и сайты делают подборки лучших книг 21 века, список которых разнится в зависимости от жанра, самого сайта и отзывов отдельной группы читателей. Рассмотрим, какие произведения набрали наибольшую популярность и сейчас находятся на слуху у каждого, кто интересуется качественной литературой. Кроме того, узнаем, какие авторы больше всего заслуживают внимание читателей, уже успели обзавестись собственными клубами фанатов.
Лучшие фантастические книги 21 века
Фантастические книги отличаются наличием своего мира, в котором люди могут гулять по другим планетам хоть в скафандре, хоть без него. «Обреченные на победу» Джона Скальци открывает список лучших фантастических книг 21 века, рейтинг которой оказался больше, чем у какого-либо произведения этого жанра. В ней освещается проблема войн, а также пропаганды и доверчивости отдельно каждого, кто верит своей стороне.
В списке лучшей фантастики 21 века книги «Анафем» Нила Стивенсона и «Пепел и сталь» Брендона Сандерсона заняли почетное место не только из-за уникального сюжета, но и самого ощущения, которое возникает при чтении. Когда читатель цепляет взглядом несколько строк, то будто «прикипает» к страницам и уже не может отвести взгляда, так как погружен полностью в чтение.
Кроме того, великолепные отзывы получили Роберт Уилсон «Спин», Питер Уоттс «Ложная слепота» и Паоло Бачигалупи «Заводная». Любители звездных героев могут похвастаться большим выбором историй, которые предоставляют авторы без ущерба качеству.
Лучшие книги о волшебстве 21 века
Мало кто не слышал о книгах Джоан Роулинг о маленьком мальчике со знаком молнии на лбу, родителей которого убил злодей, чье имя не произносят. Да, «Гарри Поттер» — это серия книг, которая вызвала массовую истерию среди читателей: многие только и говорили о нем, режиссеры начали снимать фильмы, а некоторые стали писать пародии. Если говорить о «Гарри Поттере» как о лучшей книге 21 века в жанре фэнтези, то она действительно заслужила это звание.
Еще одним бестселлер современности стала «Песнь льда и пламени» Мартина Джорджа Р.Р., покорившая всех своей вселенной, наполненной драконами. Стиль написания настолько прост и одновременно высокопарен, что именно этот контраст выделяет произведение из многих ему подобных. Последующий за ней сериал лишь усилил успех Мартина, привлекая еще большую аудиторию к серии книг.
Лучшие ужасы 21 века
Топ лучших книг 21 века, рейтинг которых все время растет, связан с именем Стивена Кинга. Вот немногие из его рассказов:
- «Оно»;
- «Сияние»;
- «11/22/63»;
- «Кладбище домашних животных»;
- «Противостояние»;
- «Жребий».
Встретить их можно в каждом рейтинге, а уже после прочтения лишь одной останется неизгладимое впечатление на ближайшее время.
Отличным примером ужасов в современной литературе, а потом и в кинематографе, можно назвать «Звонок» Кодзи Судзуки с известным сюжетом о видеокассете. Ее нельзя было смотреть, но кто мог знать это правило? Наравне с Судзуки становится Дж. Уотсон, написавший «Прежде, чем я усну», позднее экранизированную с участием Николь Кидман. Произведение раскрывает интересные подробности об амнезии и тех людях, которые могут использовать ничего не подозревающих пациентов.
Лучшие приключения 21 века
Иэн Макьюэн рассказывает о поступке ничего не понимающей маленькой девочки в «Искуплении». История о том, как 13-летняя малышка разрушила жизнь двоим людям попала в лучшие книги 21 века, рейтинг которой особенно высок среди приключенческих книг. Вскоре произведение было успешно экранизировано с Кирой Найтли в главной роли.
Хилари Мэнтел в 2009 году создала свою, новую интерпретацию событий 16 века, где события были не под углом взгляда Генриха, а Томаса Кромвеля. «Волчий зал» понравился не только читателям, но и критикам, а вскоре писательница получила признание и почетные премии благодаря своему особому умению описывать уже известное. Спустя некоторое время студия ВВС выпустила небольшой сериал, который также имел успех.
Кроме вышеперечисленного, особого внимания заслуживают Джуно Диаз «Фантастическая жизнь Оскара Вау», Джонс «Известный мир», Мерилейн Робинсон «Гилеад» и Джонатан Фразен «Поправки». Большинство книг узнаются многими читателями по уже известным фильмам, но чаще именно фильмы заставляют по-новому взглянуть на прочтенные ранее книги.
Лучшие детективы 21 века
Детектив – это книга, в которой главной сюжетной линией выступает процесс разгадки какой-либо тайны или преступления. Лучшей книгой 21 века в жанре детектив является достаточно известная «Загадка Эдгара По» Эндрю Тейлора, который вписал историю Эдгара в жизнь других, никому неизвестных людей. Кроме того, гениального писателя что-то побудило встать на путь детективного классика и автор постепенно раскрывает эти события в детективе.
Помимо Тейлора, увлекательнейшей серией обладает Ли Чайлд. Английский писатель сотворил серию «Джека Ричара», создав в умах многих образ того гения, который одновременно способен подчиниться системе и выйти из нее. Читать ее рекомендуется даже тем, кто не любит подобный жанр из-за его кажущейся сухости и официальности.
Интересной разновидностью детектива является психологический детектив, который отличается мотивами преступника. Чаще тот имеет цель иррациональную, в которой нет логики, или преступление может быть совершенно просто из-за аффекта, мести, зависти или злости. Существуют даже специальные школы для изучения психологического детектива.
Лучшие женские романы 21 века
Достаточно специфический жанр направлен на узкую аудиторию: любителей всепоглощающего чувства, которое расписано, как нечто возвышенное или же, наоборот, грязное и низменное. Опора сюжета держится как раз на эмоциях героев, их любви друг к другу. Ярким примером, вошедшим в 100 лучших книг 21 века, стала трилогия Стефани Майер «Сумерки». Фильм в нескольких частях лишь усилил успех, но не стоит забывать, что именно стараниями писательницы история приобрела популярность.
Еще одним «светилом» в области женских романов можно назвать имя Чарльза Мартина. Его книга «Между нами горы» рассказывает о случайных попутчиках, вынужденных волею судьбы находиться в обществе друг друга. Изящно и красиво автор подводит читателя к концу рассказа, попутно объясняя подробности жизни каждого из героев.
Вышеупомянутая случайность как раз является отличительной чертой женского романа, которая ставит его от детектива в совершенно противоположный угол – детективному жанру не позволительно смешивать умозаключения и случайность.
Детские сказки 21 века
Казалось, что детских сказок плохих не бывает, но дети – тоже читатели, хотя в большинстве своем, скорее, слушатели. И хочется, чтобы литература, предназначенная для них, была качественной. Несмотря на то что родители склонны снова взять в руки книги Барто, Маршака и Чуковского, за последние несколько десятилетий накопилось достаточно, чтобы они смогли выбрать сказки из лучших книг 21 века для их детей.
Великолепным заменителем известным сказкам послужат:
- Татьяна Бокова «День наоборот»;
- Марина Бородницкая «Последний день учения»;
- Мария Ботева «Две сестры, два ветра»;
- Станислав Востоков «Чрный Алекс – няня специального назначения»;
- Нина Дашевская «Около музыки».
Отличием современной детской литературы можно назвать не просто занимательное времяпровождение ребенка, но и развитие его любви к музыке, искусству, спорту или любому другому предмету, который описывается в рассказе. Со временем такая литература прививает любовь к полезным занятиям, лишая возможности нахвататься комплексов и отстраниться от мира.
Лучшие романы 21 века
Простор для авторской мысли дает такой жанр, как роман. Один из его видов, исторический, заслуживает отдельного внимания, так как отнюдь не загоняет писателя в угол, а предоставляет простор его мыслям летать по временам и местам. Этой возможностью воспользовался Дэвид Митчелл, соорудив шесть связанных историй в одной. «Облачный атлас» часто можно увидеть в любимых книгах у многих читателей, а лучшей книгой 21 века они считают либо ее, либо другую книгу Митчелла.
Постарался также Маркус Зусак, автор «Книжного вора». Книга многим читателям покажется тяжелой для прочтения, однако осилившие ее в один голос причисляют к лучшим книгам 21 века. Если в первой действия происходили в разных временах, то здесь хватает забот в одном. Нацистская Германия особо детей не жалует, особенно сирот, однако жажда знаний и тяга к новому присутствовали в детях всегда.
У каждого есть своя любимая книга
Несмотря на этот рейтинг, читатель сможет найти самостоятельно те произведения, которые ему придутся по душе. Ведь сейчас современная литература развивается. Невероятно много новых авторов появляется ежегодно. В большинстве случаев это зарубежные писатели, неизвестные российскому читателю. Однако ознакомиться с их творчеством легко: достаточно посетить книжный магазин, чтобы узнать больше о новинках.
В список лучших русских книг 21 века входит «Теллурия» Владимира Сорокина, «Возвращение в Панджруд» Андрея Волоса, «Веселые ребята» И. Муравьевой, «Год жизни» Е. Гришковца, «Ночной дозор» С. Лукьяненко, «Нулевой километр» П.Санаева. В России много достойных писателей, порой известных только в литературных кругах. Если прочесть отзывы, то современному читателю больше всего нравятся книги в жанре фэнтези, детективы и ужасы.
10 нашумевших научно-фантастических романов XXI века | Книги
Глобальные открытия и изменения в жанре научной фантастики случаются нечасто. Однако в каждом периоде имеются произведения, которые знаменуют собой некий этап в развитии жанра, либо привлекают пристальное внимание критиков, либо просто завоёвывают читательское признание. Или и то, и другое, и третье вместе взятое.
Представляем десятку самых ярких и наделавших шума НФ-романов, появившихся в XXI веке — по версии «Мира фантастики».
Главный герой живёт на Земле будущего, которую некая сверхцивилизация окружила барьером, известным как «Спин». Причём за барьером изменился ход времени: для землян проходят часы, во Вселенной — миллионы лет. И, поскольку срок жизни Солнца ограничен, нынешнее поколение людей может стать последним. Потому человечество ищет путь к спасению… Это одновременно и масштабная НФ-эпопея, и история человеческих взаимоотношений, Артур Кларк и Роберт Хайнлайн в одном флаконе. При этом «научность» книги временами кажется довольно сомнительной, зато Уилсон хорош как стилист и психолог.
Подробнее
09.04.2010
Увлекательный роман, который не дотягивает до шедевра, однако займёт достойное место на книжных полках любителей научной фантастики.
Роман о войне человечества с зомби, которые появились на планете из-за неизвестного вируса. Это история абсолютно беспощадной войны, когда врагом может стать самый близкий человек, превратившийся в безмозглого каннибала. И, чтобы выжить, надо убивать без всякой жалости — даже маленьких детей… Очень мрачная, жестокая и пугающе правдоподобная книга, гибрид НФ-катастрофы и военной хроники.
Где купить?
В 2082 году человечество столкнулось с инопланетянами. Для установления контакта в облако Оорта, за орбиту Плутона, был направлен корабль «Тезей». Однако контакт с чужаками оказался совсем не таким, как его представляли люди… Питер Уоттс отбросил все схемы Первого Контакта, выработанные фантастами, и создал собственный вариант с упором на достижения современной науки. Роман ценен именно как научная фантастика: придумывая мир и сюжет, автор умело и со знанием дела использует идеи, понятия и термины из разных научных дисциплин — от психологии и лингвистики до биохимии и кибернетики. Получилась изобретательная «гимнастика для ума», хотя литературности книге недостаёт, поэтому понравится она далеко не всем.
Подробнее
04.12.2009
Жестокий, умный, честный роман с живыми персонажами и незаурядными идеями.
Где купить?
Шедевр НФ «ближнего прицела» о космическом робинзоне Марке Уотни — американском астронавте, которого товарищи забыли на Марсе. Написанная в реалистичном стиле, да ещё с юмором, книга стала мировым бестселлером и основой для популярного фильма Ридли Скотта.
Подробнее
22.09.2014
Лучшая НФ и лучшая книга 2014 года по версии МирФ!
Где купить?
В далёком будущем человечество колонизировало планету Ариэку, чьи аборигены говорят на уникальном языке — его понимают лишь некоторые специально «изменённые» люди-послы… Лидер «новых странных» сочинил роман в духе Урсулы Ле Гуин и с особым «лингвистическим» оттенком. Получилась одна из самых ярких книг современной «гуманитарной» НФ.
Подробнее
12.02.2015
Самобытная научная фантастика о языке и взаимопонимании.
Где купить?
Действие происходит в параллельной вселенной на планете Арб, где учёные, объединённые в религиозный орден, изолировались в монастыре и оберегают знания от светских властей. Однако из-за инопланетной угрозы группа монахов оставляет монастырь и отправляется в опасное путешествие с целью спасти мир… Стивенсон написал многослойное произведение с массой отсылок к мировой философии, вобравшее темы и мотивы практически всей НФ последнего полувека. По масштабу и значению оно стоит где-то на уровне «Гипериона» и «Соляриса».
Подробнее
24.02.2013
Одна из тех книг, которые на наших глазах творят историю жанра.
Отлично написанная антиутопия в стилистике киберпанка. Пути основных героев пересекаются в Таиланде, который в XXIV веке стал одной из наиболее процветающих стран. Автору удалось создать живой, яркий мир, населённый реалистичными и тщательно проработанными персонажами. Мир, помешанный на экологии и фактически отказавшийся от прогресса. Мир, где ресурсы ограничены. Мир генной инженерии и тотального господства пищевых корпораций. По идеям и атмосфере — эдакий «Нейромант» наизнанку.