Чехов в москве на трубной площади рассказ распечатать

Жизнь в тени известных братьев-писателей и знаменитая «Четвёртая высота»

120 лет со дня рождения русской писательницы Елены Яковлевны Ильиной

Елена Ильина (Лия Яковлевна Маршак) родилась 29 (16) июня 1901 года в городе Острогожске Воронежской области, в семье главного мастера химического завода.

Родители хорошо знали и любили литературу.

Елена Ильина – сестра писателей С. Я. Маршака и М. Ильина (литературный псевдоним Ильи Яковлевича Маршака), жена философа и социолога, преподавателя И. И. Прейса (1892-1958).

Другом и учителем по литературному мастерству для Елены был ее старший брат Самуил Маршак. Самуил Яковлевич посчитал, что «в литературе должен быть только один Маршак». Так у брата и сестры появились псевдонимы.

М. Ильин – один из основателей советской познавательной книги для детей, автор сборников «Сто тысяч почему», «Как человек стал великаном».

Лия Яковлевна окончила словесное отделение Ленинградского института истории искусств в 1926 году.

Первая публикация рассказа Елены Ильиной состоялась в 1925 году в журнале «Новый Робинзон».

В том же 1925 году вышла первая книга «Турусы на колёсах».

Печаталась в журналах для детей и юношества «Ёж», «Чиж», «Костёр», «Пионер», «Мурзилка».

В книгах Е. Ильиной часто звучала школьная тема.

Елена Ильина – автор рассказов «Печать управдома» (1927), «Онорино», «В автобусе», «Белая Рыжая» (1931); повестей «Медведь-гора», «Переход через границу», «Двадцать третий пассажир» (все – 1936), «Это моя школа» (первоначально повесть называлась «Всегда готовы»; 1955), документальной повести для детей «Неутомимый путник. Детство, юность и молодые годы Карла Маркса» (1964), а также сборника документальных рассказов «Четыре мая» (1941).

Писала стихи и сказки для детей младшего и среднего возраста, которые вошли в сборники «Лёшка беспризорный», «Два детдома» (1928), «Сорока ворона» (1930), «Наш поезд» (1930), «Был у Кати день рожденья» (1963), «Шум и шумок», «Пушистый гость» (1937, переиздание – 1959), «Топ-топ».

Владея несколькими иностранными языками, Елена Ильина переводила на русский язык зарубежных писателей, в том числе – литературу народов СССР, например, перевела книгу стихов башкирских поэтов «С отвагой в сердце».

В годы сталинских репрессий Елена Ильина оказалась в числе «врагов народа» (мужа обвинили «в извращении марксистско-ленинской идеологии») и долгие годы провела в лагерях и тюрьмах.

Многие произведения Елены Ильиной ныне являются библиографической редкостью, многое можно найти только в Российской национальной библиотеке в Санкт-Петербурге и в РГБ в Москве.

Елена Ильина умерла 2 ноября 1964 года. Похоронена в Москве на Новодевичьем кладбище.

Трагическая судьба. Скупые строки биографии в энциклопедическом словаре.

Есть и «живые» страницы – например, воспоминания Е. Ильиной о брате Илье Яковлевиче – будущем писателе М. Ильине. В 1962 году в Детгизе вышла книга «Годы детства и ранней юности». Брат и сестра очень дружили – и в детстве, и позднее. Писательница вспоминает:

«У нас дома знали и любили художественную литературу. Мама читала в подлиннике Шиллера. Отец был страстным поклонником Некрасова, Салтыкова-Щедрина, Глеба Успенского и часто в разговоре цитировал и стихи и прозу наизусть. Брат, Самуил Яковлевич, и сам воспитывался, и нас всех воспитывал на образцах русской классической и народной поэзии. Этим традициям Самуил Яковлевич всегда оставался верен».

Создаётся ощущение, что жизнь Елены Ильиной, и личная, и творческая – прошла как бы в тени Самуила – старшего и самого известного брата. Да и М. Ильин в представлении сестры был необыкновенно ярким, наполненным и талантливым человеком. И это и составляло её мир, и её смысл.

В 1945 году была написана главная книга Елены Ильиной – повесть «Четвёртая высота» – о подвиге героини Великой Отечественной войны Гули Королёвой.

Писательница была лично знакома с героиней в детстве. При работе над книгой Е. Ильина использовала рассказы родителей Гули, в первую очередь – матери, её учителей и друзей. Также в основу книги легли фронтовые письма Гули Королёвой и воспоминания бойцов.

Книга в жанре героической повести написана живо, искренне и талантливо.

В ней рассказывается о детстве Гули (Марионеллы) Королёвой, школьных годах, о пребывании во Всесоюзной пионерской здравице «Артек». С трёх лет Гуля снималась в кино.

В 1941 году 19-летняя героиня ушла добровольцем на фронт и трагически погибла в 1942 году. Под Сталинградом Гуля Королева вынесла с поля боя 50 раненых. После гибели командира она подняла бойцов в атаку, первой ворвалась во вражеский окоп, взрывом гранат убила 15 немецких солдат и офицеров. Будучи смертельно раненой, пока не подошло подкрепление, Гуля Королева продолжала вести бой.

В 1978 году был снят фильм по книге «Четвертая высота» (реж. – Игорь Вознесенский).

В 2020 году книга «Четвёртая высота» обрела новую жизнь, когда независимый московский театральный режиссёр Ксения Зорина, случайно найдя и впервые прочтя книгу, осуществила постановку.

В её трактовке история Гули Королёвой – это спектакль о становлении личности, трудных отношениях маленького ребёнка со строгой матерью, а ещё о том, как Человек говорит с Богом.

По мнению Ксении Зориной, «Четвёртая высота» – «абсолютно житийный текст, хотя в нём нет ничего религиозного – он написан про советского человека и для советского человека.

Это история про сверхчеловека, причем не потому, что сверхчеловеком была именно Гуля Королёва, а потому что сверхчеловеком является любой человек, любой ребёнок в момент своего рождения. Потому что когда ребёнок рождается, ему принадлежит весь мир – он ничего не боится, и для него нет непреодолимых барьеров, пока мир не начинает его бить».

По мнению К. Зориной, мать Гули – тот «главный инструмент», с помощью которого мир «бьёт» малышку Гулю.

Спектакль иллюстрирует только «первую высоту» – раннее детство героини.

В постановке совсем мало текста, буквально несколько фраз из книги повторяются четырьмя актрисами многократно, в спектакле силён элемент перформанса и много импровизации.

Представляется интересным и значимым тот момент, что в наши дни известная книга Елены Ильиной обрела новое звучание – на языке современного пластического театра.

Подробнее о книге и спектакле можно прочитать по ссылке.

Елена Ильина, повесть «Четвёртая высота», фрагмент:

«Трехлетняя артистка»

Гулей прозвали ее, когда ей не было еще и года. Лежа в кроватке, она улыбалась всем, и целый день в комнате только и слышалось:

– Гу-гу…

От этого гортанного голубиного воркованья и пошло имя: Гуленька, Гулюшка. И никто уже не вспоминал, что настоящее имя Гули – Марионелла.

Одним из первых слов, которые сказала Гуля, было слово «сама». Когда ее в первый раз спустили на пол, она вырвала руку, закричала:

– Сама! – покачнулась и пошла. Она сделала шаг, другой и шлепнулась вниз лицом. Мама взяла ее на руки, но Гуля сползла на пол и, упрямо передернув плечами, снова затопала. Ее несло все дальше и дальше, из одной комнаты в другую, и мать едва поспевала за ней.

Гуля росла. Все увереннее топали ее ножки по комнатам, коридору и кухне, все шумней становилось в квартире, все больше разбивалось чашек и тарелок.

– Ну, Зоя Михайловна, – говорила Гулиной матери няня, приводя Гулю домой с прогулки, – много вынянчила я ребят, а такого ребенка сроду не видала. Огонь, а не ребенок. Сладу никакого нет. Как сядет на санки, так и не снимешь с них. Десять раз с горки скатится, и все ей мало. «Еще, кричит, еще!» А ведь санки-то у нас не свои. Сколько слез, сколько крику, спору! Не приведи бог такого ребенка нянчить!

Гулю отдали в детский сад.

В детском саду Гуля присмирела. Дома, бывало, она ни минуты не посидит спокойно, а здесь она целыми часами сидела тихо, молча и лепила что-нибудь из пластилина, для которого придумала более короткое название – лепин.

Ей нравилось также строить на полу из кубиков разные дома и башни. И плохо приходилось тем ребятам, которые осмеливались разрушить ее сооружение. Вся красная от обиды, она вскакивала и награждала своего сверстника такими тумаками, что он поднимал рев на весь детский сад.

Но все же ребята любили Гулю и скучали, если она не приходила в детский сад.

– Она хоть и драчливая, а зато с ней играть здорово, – говорили мальчики. – Она придумывать умеет.

Гулина мать работала в то время на кинофабрике. И режиссеры, бывая у Королёвых, говорили, глядя на Гулю:

– Вот бы нам Гульку в кино!

Им нравилась резвая веселость Гули, лукавый свет ее серых глаз, ее необыкновенная живость.

И однажды мама сказала Гуле:

– Ты сегодня в детский сад не пойдешь. Мы с тобой поедем смотреть рыбок и птиц.

В этот день все было не так, как всегда. К подъезду подкатил автомобиль. Гуля уселась рядом с мамой. Приехали они на какую-то площадь, где толпилось столько народу, что нельзя было ни проехать, ни пройти. Отовсюду слышался разноголосый петушиный крик, хлопотливое кудахтанье кур. Где-то важно гоготали гуси и, стараясь всех перекричать, что-то быстро лопотали индюки.

Пробиваясь сквозь толпу, мать взяла Гулю за руку.

На земле и на лотках стояли клетки с птицей и садки с живой рыбой. В воде медленно плавали большие сонные рыбы и проворно сновали вверх и вниз маленькие золотые рыбки с прозрачными, развевающимися, будто кружевными, хвостами.

– Ой, мама, что это? – вскрикнула Гуля. – Водяные птички!

Но в это время какой-то незнакомый широкоплечий человек в кожаной куртке подошел к Гуле и, кивнув ее маме, взял Гулю на руки.

– Я тебе сейчас что-то покажу, – сказал он ей и куда-то ее понес.

Гуля оглянулась на маму. Она думала, что мама отнимет ее у «кожаного дяди», но мама только помахала ей рукой.

– Ничего, Гуленька, не бойся.

Гуля и не думала бояться. Только ей не нравилось сидеть на руках у чужого, незнакомого человека.

– Я сама пойду, – сказала Гуля, – пустите меня.

– Сейчас, сейчас, – ответил он, поднес ее к стеклянному ящику и спустил на землю.

Там, в зеленой густой траве, копошились какие-то длинные, толстые веревки. Это были ужи. Гуля не долго думая вцепилась в одного из них и потащила.

– Ну и храбрая же ты девочка! – услышала Гуля над собой голос «кожаного дяди».

Трехлетняя Гуля и не подозревала, что этот дядя был кинооператор и что ее только что сняли для новой кинокартины.

В те годы на Трубной площади каждое воскресенье торговали всякой живностью. Любители птиц, рыб, диковинных зверушек всегда могли выбрать здесь по своему вкусу и певучую канарейку, и щегла, и дрозда, и породистого охотничьего щенка, и черепаху, и даже заморского попугая.

Кинооператору привезли Гулю на Трубную площадь, потому что в этот день они снимали картину «Каштанка» по рассказу Чехова. В картине этой собака Каштанка попадает на Трубный торг и теряет своего хозяин,,а в толпе взрослых и детей.

Спустя несколько дней Гуле Королёвой прислали из кинофабрики ее первый заработок – два рубля.

Один рубль был истрачен в тот же день. Дома случайно не было денег, и Гулин рубль как раз пригодился на лекарство для самой же Гули.

Другой рубль – большой, новенький, желтого цвета – хранится до сих пор у Гулиной матери. Он спрятан в коробочке рядом с льняной шелковистой прядкой Гулиных младенческих волос».

Как приготовить к Новому году салат оливье, знает каждая хозяйка. Однако блюдо, названное именем известного московского ресторатора Люсьена Оливье, сильно отличается от оригинала, который подавался в его популярном в XIX веке заведении «Эрмитаж».

Вокруг жизни и смерти Люсьена Оливье, как и вокруг рецепта его салата, ходит много легенд и домыслов. RT собрал факты, подтверждённые историками и современниками.

Как отмечают исследователи, в дореволюционной России были два известных кулинара по фамилии Оливье. Первый — Люсьен, ресторатор, чьё имя носит популярный салат и чья известность приходится на вторую половину XIX века. Второй — Шарль, шеф-повар Николая II, служивший у последнего российского императора с 1914 по 1917 год. 

Другой Оливье

Традиция приглашать в свой дом французских поваров в дореволюционной России была широко распространена среди дворян, рассказывает RT французский историк Николя де ля Бретеш.

По словам исследователя, работая над книгой «За столом царей», посвящённой шеф-повару Пьеру Кюба, он выяснил, что для русского царского двора готовили не менее 100 французских кулинаров. 

«На самом деле я интересовался Шарлем Оливье — последним шеф-поваром царя Николая II. Но я не мог рассказывать о нём, не упомянув Люсьена Оливье, учитывая его невероятную известность в России. Однако найти информацию о Люсьене Оливье оказалось непросто, потому что он был довольно скрытным человеком, который после себя оставил мало следов. Именно поэтому вокруг него сложилось множество легенд», — отмечает Николя де ля Бретеш.

По его словам, между собой два Оливье никак не связаны: «Шарль Оливье родился недалеко от Марселя. А вот о Люсьене Оливье ничего не известно».

Как рассказал историк, имя Оливье, которое впоследствии стало фамилией, очень популярно в Провансе, где «оливье» — ещё и название оливкового дерева. Это может, по мнению Николя де ла Бретеша, быть косвенным подтверждением того, что Люсьен тоже был оттуда родом.

В беседе исследователь обратил особое внимание на тиражирование путаницы с этими поварами: «Некоторые умы смешивают двух Оливье. Выходили некоторые статьи, в которых путали Люсьена Оливье с Шарлем Оливье. Так что увековечьте это в вашей статье. Объясните, что между ними нет ничего общего. Есть Люсьен Оливье, он старше по возрасту, и есть Шарль Оливье — повар последнего императора».

Купеческое владение

Впервые историю ресторатора Люсьена Оливье широкой советской публике рассказал Владимир Гиляровский в очерке «На Трубе», опубликованном в 1926 году в сборнике «Москва и москвичи». 

Вот как он описывал появление ресторана Оливье «Эрмитаж» на Трубной площади: «На Трубе у бутаря часто встречались два любителя его бергамотного табаку — Оливье и один из братьев Пеговых… Там-то они и сговорились с Оливье, и Пегов купил у Попова весь его громадный пустырь почти в полторы десятины. На месте будок и «Афонькина кабака» вырос на земле Пегова «Эрмитаж Оливье», а непроездная площадь и улицы были замощены».

По мнению историков, в очерке Гиляровского есть неточности. Например, земля и здание, о котором говорит автор, принадлежали купцам Пеговым задолго до знакомства с Оливье.

«На самом деле династия московских купцов Пеговых в нескольких поколениях владела зданиями по улице Неглинная, 29 — именно там располагался известный на всю Москву ресторан «Эрмитаж». Если мы говорим о Якове Пегове, то ещё его отец, Александр Пегов, владел этим участком как минимум за 50 лет до знаменитой встречи, которую описывает Гиляровский», — рассказывает RT руководитель Департамента культурного наследия Москвы Алексей Емельянов.   

Московский краевед Виктор Сорокин в статье «Памятные места на древней дороге в село Высокое», опубликованной в пятом номере журнала «Наука и жизнь» за 1991 год, пишет, что у Пегова постройку под ресторан арендовали французы Жан-Батист Морель и Люсьен Оливье, прославившийся своими фирменными кушаньями. Однако больше ни в одном документе первый компаньон Люсьена Оливье не упоминается. 

В свою очередь, журналист и автор проекта «Иди и смотри необычную Москву» Наталья Леонова говорит, что первые сведения об Оливье в архивах датируются 1868 годом.

«В адрес-календаре Москвы за 1868 год в разделе «Гостиницы» написано: «Оливье, управляющий гостиницей «Эрмитаж» на Трубной площади в доме купца первой гильдии Якова Пегова». Дальше — справочная книга о лицах, получивших в 1877 году купеческие свидетельства. В ней сообщается: «Оливье Люсьен, 40 лет, французский подданный, в купеческом состоянии с 1867 года, проживает на Петровском бульваре, дом 3, содержит гостиницу», — рассказывает RT Леонова.

Особый шик

«И сразу успех неслыханный. Дворянство так и хлынуло в новый французский ресторан, где, кроме общих зал и кабинетов, был белый колонный зал, в котором можно было заказывать такие же обеды, какие делал Оливье в особняках у вельмож», — пишет Гиляровский.

По словам Натальи Леоновой, «Эрмитаж», по сути, был аналогом современного культурно-развлекательного центра. 

«Изначально открыли гостиницу «Эрмитаж», а при ней — ресторан. Боковушки здания — это гостиница, в которую не допускались приезжие. Там могли оставаться только москвичи и жители Московской губернии, это было принципиально. Они достаточно плотно ужинали, после этого могли остаться, отдохнуть, пригласить кого-нибудь к себе в номера. Тем более что рядом находился знаменитый «квартал красных фонарей и жёлтых билетов», где было много публичных домов», — рассказала она.

«Всё на французский манер в угоду требовательным клиентам сделал Оливье — только одно русское оставил: в ресторане не было фрачных лакеев, а служили московские половые, сверкавшие рубашками голландского полотна и шёлковыми поясами».

Французский историк Николя де ля Бретеш считает, что ресторан Люсьена Оливье был экстраординарным заведением в Москве. «В ресторане «Эрмитаж» блюда подавались в тарелках из фарфорового сервиза «Охота в Фонтенбло», принадлежавшего Наполеону III», — говорит он. 

Историк-краевед Андрей Леднёв отмечает, что «Эрмитаж» был очень популярен среди просвещённой московской молодёжи и профессуры — там традиционно праздновали День святой Татьяны.

«Снимали со столов дорогие скатерти, прятали дорогую посуду, застилали паркет соломой. Вваливалась толпа нетрезвых студентов. Как говорил сам Оливье, «господа студенты часто забывают заплатить, но ничего, заплатят, когда станут докторами и адвокатами». Что, конечно, говорит о нём как о человеке совершенно замечательном. Более того, и профессора Московского университета тоже очень любили «Эрмитаж» и с удовольствием устраивали там застолья», — рассказывает Леднёв.

По словам Алексея Емельянова, Люсьен Оливье вкладывал немалые средства в своё заведение. Историк показывает чертёж, датированный 1877 годом: «По пожеланию Оливье Московская городская дума даёт разрешение на переделку фасада. Есть надпись на чертеже, где мы видим дату и заинтересованные стороны: наследница почётного гражданина Пегова и французский гражданин и временный московский второй гильдии купец Люсьен Оливье». 

Тайный рецепт

Именно в период расцвета ресторана в меню «Эрмитажа» появляется тот самый знаменитый салат оливье. Правда, Гиляровский в своём очерке пишет, что оригинальный рецепт был утерян.

«Считалось особым шиком, когда обеды готовил повар-француз Оливье, ещё тогда прославившийся изобретённым им «салатом оливье», без которого обед не в обед и тайну которого не открывал. Как ни старались гурманы, не выходило: то, да не то», — писал журналист.

Рецепт того салата удалось разыскать в журнале «Наша пища» за 1894 год: «Изжарить рябчика, остудить, нарезать небольшими ломтиками; приготовить сваренный (нерассыпчатый) картофель, также ломтиками, и ломтики свежих огурцов, затем прибавить капорцев и оливок; всё это перемешать и залить вдоволь нижеследующим соусом.
В обыкновенный холодный соус провансаль прибавить «Сою Кабуль» до темноватого цвета и пикантного вкуса, замаскировать сверху раковыми шейками, листочками салата, латука и немного рубленым ланспиком. Подавать очень холодным в хрустальной вазе, как маседуан из фруктов».

«По сути, Люсьен Оливье популяризировал использование майонеза. Это подтверждает теорию, что он действительно был французом из Прованса», — считает Николя де ля Бретеш.

Он напоминает, что во Франции салат оливье называют русским салатом. Однако есть ещё одно аналогичное блюдо: «На мой взгляд, это очень похоже на то, что во Франции мы называем салатом маседуан («по-македонски». — RT). Эти салаты довольно близки по своему типу. По сути, это множество ингредиентов, которые перемешиваются с соусом, который всё это связывает между собой». 

Журналист Наталья Леонова, которая долгое время изучала документы и собирала легенды о Люсьене Оливье, считает, что Гиляровский в своей статье опирался на образы: «Есть стойкая легенда, что готовить рябчиков и другие ингредиенты Оливье помогали подмастерья. Но он никого не допускал тогда, когда делал свой сногсшибательный соус. И якобы кто-то в замочную скважину это подсмотрел, а потом, став поваром в гостинице «Москва» (бывшая «Большая московская»), этот соус повторил. Но если рассуждать логически: как можно в замочную скважину увидеть, сколько человек добавляет перца, соли и других ингредиентов?»

Салат Оливье и салат Дюге

Однако доказательств того, что салат изобрёл именно Оливье, не существует. По документам Оливье являлся арендатором здания у купца Пегова и хозяином гостиницы «Эрмитаж», при которой открыт ресторан. Кроме него в «Эрмитаже» работали ещё два француза.

«Три француза вели всё дело. Общий надзор — Оливье. К избранным гостям — Мариус, и в кухне парижская знаменитость — повар Дюге», — писал Гиляровский.

Так что автором известного рецепта мог быть и не сам Оливье, а его повар Дюге. А название блюдо получило в честь владельца ресторана. 

Президент Федерации рестораторов и отельеров России Игорь Бухаров отмечает, что есть ещё одно расхожее мнение, будто в советское время по идеологическим соображениям салат оливье стали называть «Столичным». Но это, по его словам, миф.

«Советский салат так и назывался — «оливье». «Столичным» назывался салат, куда добавляли курицу. И тут совсем другое объяснение. Был ресторан «Столичный» — с другой стороны от ресторана «Москва», но в той же гостинице. В советское время, если вы вносили какие-то изменения в ингредиенты блюда, согласовывали это с кулинарным советом Мосресторантреста, вам давали возможность сделать ещё 10% наценки к той, что устанавливалась категорией ресторана. В ресторане «Будапешт», где я начинал свою работу, тоже был такой салат, но назывался он «Будапешт». Поэтому что оливье — что «Столичный», что «Московский», что «Будапешт» и все остальные — это всё оливье», — поясняет Бухаров.

По его мнению, ничего секретного ни в рецепте блюда, ни в соусе «Кабуль» не было, а все мифы вокруг Оливье и его салата родились из-за отсутствия должного исследования.

«Никакого секрета нигде не было. Я думаю, что никто ничего не искал и всё это только слухи. Прочитали там, прочитали здесь. И Гиляровский мог ошибаться. Надо и Дюге искать, чтобы что-то понять. Это нужно исследовать», — говорит Бухаров.

Ресторатор Борис Зарьков, чье заведение White Rabbit получило в этом году звезду «Мишлен», считает, что «Эрмитаж» вошёл в историю именно благодаря оливье.

«Таких ресторанов, как «Эрмитаж», было немного, но были и лучше. Если бы не салат оливье, мы бы сейчас о нём вообще не знали», — говорит Зарьков.

«К сожалению, за последние 100 лет все эти слова типа «консоме», «бешамель» и так далее из лексикона были утрачены, — продолжает эксперт. — Но если взять любую гастрономическую книгу XIX — начала XX века, там в описании блюд французских слов больше, чем русских».

Последний вояж Оливье

Стоит отметить, что Люсьен Оливье планировал расширять свой бизнес. RT разыскал объявление о создании Товарищества гостиницы «Эрмитаж Оливье», которое было опубликовано 14 ноября 1883 года в газете «Московские ведомости».

«Правление высочайше утверждённого Товарищества гостиницы «Эрмитаж Оливье» в Москве имеет честь довести до общего сведения, согласно §6 устава, что товарищество открыло свои действия. Директорами правления избраны: Л. Оливье, М.С. Поликарпов и Ф.И. Юдин. Кандидатами к директорам: И.А. Колганов и Г. Мариус Глемарек». Далее приводится список членов ревизионной комиссии и адрес товарищества. 

При этом незадолго до открытия предприятия Оливье приобрёл в полную собственность соседний с гостиницей дом. В прошении генерал-губернатору Москвы Люсьен просил разрешить ему переделку здания под ресторан, если вдруг владелец гостиницы не захочет продлить контракт аренды.

Однако все свои планы он не успел воплотить в жизнь. 14 ноября 1883 года — в день, когда было открыто товарищество,— Люсьен Оливье скончался в Ялте. 

«В ноябре 2019 года в Государственном архиве Республики Крым я просматривала метрические книги храма Св. Иоанна Златоуста в Ялте и нашла запись о смерти французского подданного Лусьена Оливье, — рассказывает историк и экскурсовод из Алушты Анна Сироткина, автор путеводителей по Крыму. — Я весьма удивилась, посмотрела в интернете — и везде было написано, что он умер в Москве. Тогда я сделала пост на своей странице в Facebook, что привлекло внимание ялтинских краеведов. Они провели расследование и пришли к выводу, что он приезжал в Ялту по вопросу открытия филиала своего ресторана «Эрмитаж», но… умер». 

В метрической книге храма указана причина смерти Люсьена Оливье — порок сердца. Вероисповедание  — католик. Также упомянуты протоиерей Василий Сердюков и псаломщик Андрей Спицын.

«В православном храме Ялты отпевали католиков, видимо, по той причине, что на то время не было католического храма», — поясняет Анна Сироткина. И в последней графе записи сказано, что «тело вывезено для предания земле в Москву». 

20 ноября «Московские ведомости» опубликовали объявление о времени и месте прощания с Люсьеном Оливье: «Тело умершего Люсьена Оливье прибудет в Москву 20-го числа сего месяца в три часа дня по Курской железной дороге. Отпевание имеет быть в понедельник, 21 ноября, в десять часов утра во французской церкви святого Лудовика на Малой Лубянке. Погребение на Введенском кладбище, о чём извещаем».

И некролог, и объявление о погребении дублируются в газете на французском языке.

«Ещё одна исследовательница — Мария Эндельман — нашла в записях французского храма Святого Людовика в Москве упоминание о смерти господина Люсьена Оливье. И вот как в точности это записано: «1883 года 14 ноября скончался в Ялте Люсьен Оливье, имевший от роду 45 лет. Тело его настоятель церкви Св. Людовика Амабль Безо 21 ноября 1883 года на Католическом кладбище похоронил с обычными молитвами и церемониями», — рассказывает RT Николя де ла Бретеш.

Официальные документы, связанные с бизнесом Люсьена Оливье, а также данные в метрических записях, сделанные по факту его смерти, доказывают, что он был французским гражданином. 

Дом на Трубе

«Оливье не стало. Мариус, который благоговел перед сиятельными гурманами, служил и купцам, но разговаривал с ними развязно и даже покровительственно, а повар Дюге уже не придумывал для купцов новых блюд и наконец уехал на родину. Дело шло и так блестяще», — пишет Гиляровский.

Имя Г. Мариуса Глемарека уже упоминалось в объявлении о начале работы товарищества. В нём Мариус назван кандидатом в директоры правления. Судя по тому, что пишет про Мариуса Гиляровский, можно предположить, что он занял место среди директоров. 

Историк Николя де ля Бретеш выяснил, кто взял на себя управление рестораном после того, как умер Оливье, а шеф Дюге вернулся на родину: «Француз по имени Люсьен Понсе стал преемником Люсьена Оливье после его смерти в руководстве ресторана «Эрмитаж». 

После революции ресторан «Эрмитаж» закрыли, а здание несколько раз меняло своё назначение, пока наконец в 1989 году в нём не обосновался театр «Школа современной пьесы». 

В 2019 году в театре решили поставить спектакль об истории своего здания, которое они называют «домом на Трубе». 

«В 2013 году в здании театра был пожар, — рассказывает RT автор сценария спектакля, заместитель художественного руководителя театра Екатерина Кретова. — Мы были вынуждены покинуть нашу сцену на пять лет. И пока шла реконструкция здания, которое является объектом культурного наследия, проходили многочисленные советы, на которых было рассказано много историй специалистами и знатоками Москвы. Огромная часть наработок того времени легла в сценарий. И к возвращению в 2019 году был поставлен иммерсивный спектакль-бродилка «На Трубе», где зрители перемещаются по помещениям и залам театра, смотрятся в старинные зеркала, а перед ними появляются призраки этого дома — Тургенев, Достоевский, Чехов, Чайковский, Шаляпин и многие другие, в том числе и Люсьен Оливье. Все они имели отношение к этому дому, потому что это был очень модный ресторан и очень модная гостиница».

На кладбище за удачей

В 2008 году в СМИ появились сообщения о том, что на Введенском кладбище найдена могила Люсьена Оливье. Однако, по словам историка-краеведа Андрея Леднёва, она никогда и не терялась.

«Для тех, кто интересовался московскими кладбищами, могила Оливье всегда была известна. Не говоря уже о том, что информация о ней есть в общедоступных книгах, например в книге Артамонова «Введенские горы», которая вышла в 1993 году как отдельная часть «Московского некрополя», изданного ещё раньше», — объясняет краевед. 

В сети встречается версия, что надгробие на могиле Оливье — это кенотаф (памятник, который считается надгробным, но находится там, где не содержатся останки покойного). Основывается эта версия на том, что надпись на надгробии французского подданного сделана на русском языке, в то время как надписи на надгробиях иностранцев, похороненных в те годы, выполнены на латыни. Кроме того, русский шрифт на надгробии отличается от принятого в те годы. Да и сама эпитафия очень короткая: «От друзей и знакомых». 

Заведующий Введенским кладбищем Москвы Владислав Голубев говорит, что памятник очень старый, и показывает RT книгу регистрации захоронений, в которой есть запись, сделанная в 21 ноября 1883 года латиницей, как и положено на иноверческом кладбище.

«В книге регистрации каждый год нумерация начинается с единицы. Соответственно, 21 — это 21-я запись в книге регистрации. Это не могила номер 21, как неправильно трактуют. Это год и порядковый номер. Спасибо вам за то, что вы по крупицам пытаетесь собрать информацию, потому что много фактов теряется в веках и потом сложно уже что-то понять и найти», — поясняет Голубев.

По словам историка Андрея Леднёва, надгробие на могиле Люсьена Оливье — это символическая часовня-каплица, часовня без внутреннего пространства, на которой обязательно устанавливался крест. 

Инициатива привести в порядок могилу Люсьена Оливье исходила от Федерации рестораторов и отельеров России. Её президент Игорь Бухаров рассказал, как родилась эта идея: «Я когда-то совершенно случайно нашёл могилу Оливье на Введенском кладбище, когда посещал могилы моих итальянских предков. Они были музыканты, приехали в Россию в середине XIX века. Мы, рестораторы, в 2006 году праздновали 100-летие Общества взаимопомощи владельцев трактирного промысла, созданное в Москве в 1906 году. В 1885-м аналогичное общество было создано в Санкт-Петербурге. И самое старое, о котором нам известно, — 1861 год, Трактирная депутация при городском управлении Санкт-Петербурга. А мы, как ассоциация рестораторов и отельеров, считаем себя наследниками таких организаций. Тогда в рамках мероприятий мы почтили память Люсьена Оливье: привели надгробие в порядок, возложили венки. Надгробие, кстати, и до этого находилось в прекрасном состоянии».

В свою очередь, экскурсовод проекта «Иди и смотри необычную Москву» Наталья Леонова говорит, что могила Оливье в последние годы становится местом паломничества.

«Я часто читаю лекции на Введенском кладбище. Видела на могиле Оливье много разных людей. Приходят те, кто просит карьерного роста, хорошей зарплаты, как это получилось у самого Оливье. Не только из кулинарных учебных заведений. Однажды я видела женщин с продуктами перед Новым годом, они были с сумками на могиле. Я была очень удивлена», — рассказывает она.

Впрочем, по словам заведующего кладбищем Владислава Голубева, всё же чаще к могиле Оливье приходят экскурсии, а не паломники: «Приходят люди, но небольшими группами. Могила находится недалеко от центральной дороги, и, если бы там были столпотворения, это было бы заметно. Но специально мы не отслеживали, какой трафик возле этой могилы». 

Рецепт салата оливье от обладателя звезды «Мишлен»

Шеф-повар ресторана White Rabbit Владимир Мухин рассказал читателям RT, как правильно готовить салат оливье: «Обязательно солёный огурец, обязательно должно быть свежее зелёное яблоко нарезано, картофель, морковь, отварной телячий язык, яйцо и зелёный горошек. К салату оливье мы делаем майонез с использованием миндального молока. Это наш рецепт, разработан нами. Он не такой жирный и очень отличается от того советского майонеза, образец которого Анастас Микоян привёз в 1936 году из Чикаго и назвал его потом соусом «Провансаль».