Антон Павлович Чехов (1860-1904 гг.) – великий русский писатель, классик мировой литературы. Автор более трехсот литературных произведений.
Юмористические рассказы А. П. Чехова, которые он создавал на заре своего творческого пути, отличаются миниатюрностью и выразительностью образов. Автор стремился к краткому, емкому изложению. Поэтому в этих рассказах А. П. Чехова нет большого количества персонажей. Но они являются собирательными образами каких-либо человеческих пороков или характерных особенностей, присущих определенным слоям общества. Герои рассказов А. П. Чехова очень колоритны.
«Каштанка»
Этот рассказ вот уже более сотни лет пользуется неизменной любовью взрослых и детей. Главная героиня в рассказе А. П. Чехова – это животное, а точнее собака по имени Каштанка. Потерявшееся одинокое животное, которое очень тоскует по своим хозяевам. Примечательно то, что от хозяев Каштанка знала лишь издевательства. Оказавшись у нового хозяина – циркового артиста, собака начинает совсем другую жизнь. Теперь ее хорошо кормят и не обижают. К тому же Каштанка проявляет артистические способности, и новый хозяин готовит ее к выступлению в цирке. Но в день представления собака узнает прежнего хозяина и радостно мчится к нему.
Почему рассказ А. П. Чехова «Каштанка» заканчивается именно так? Ведь собака наконец-то обретает счастливую жизнь с добрым заботливым хозяином. Но Каштанка в своей преданной собачьей душе хранит верность старому хозяину. Именно поэтому она без сомнения возвращается к прошлой жизни.
Чехов в Мелихово
В 1892 году Чехов, давно мечтавший жить за городом, подальше от столичной суеты, в Серпуховском уезде Московской области купил имение Мелихово, с которым на ближайшие семь лет была связана жизнь не только его большого семейства, но и множества его друзей. Хлебосольный по натуре, Антон Павлович зазывал всех своих знакомых погостить: «Приезжайте ко мне. Какой у меня сад, какой наивный двор, какие гуси». И друзья ехали к нему из Москвы, из Петербурга. У Чеховых всегда было многолюдно и весело.
А еще знавшие Антона Павловича говорили, что он обладал удивительным свойством: его слушались растения и цветы. Все, что писатель ни сажал, — приживалось. За годы жизни в Мелихово Чеховы посадили тысячи деревьев. А какие у них были цветники, сад!..
Мужики, которые сразу приняли нового владельца настороженно, вскоре оценили, что это не просто сосед, но врач, к которому можно обратиться в любое время. Чехов не только лечил окрестных крестьян, но и безвозмездно работал во время эпидемии холеры.
В Мелихово Антон Павлович написал и «Палату № 6», и «Человека в футляре», и «Чайку». Первые постановки его пьес были неудачны, доставляли Чехову много огорчений. Но в 1898 году в Москве образовался новый художественный театр. Его основали Константин Сергеевич Станиславский и Владимир Иванович Немирович-Данченко. Они обратились к Чехову с просьбой разрешить им поставить «Чайку». Спектакль стал театральной сенсацией, а Антон Павлович в лице артистов и режиссеров художественного театра нашел друзей-единомышленников. Более того, среди актрис театра блистала Ольга Леонардовна Книппер, которая через несколько лет стала женой Чехова.
«Смерть чиновника»
В этом рассказе А. П. Чехов поднимает тему «маленького человека». Действующих лиц всего трое: чиновник Червяков, его жена, генерал Бризжалов. В центре повествования – чиновник, жалкий, комичный и пресмыкающийся перед начальством человек.
В театре во время спектакля Червяков случайно чихает на генерала Бризжалова. Чиновник пугается и начинает извиняться. Генерал не обращает внимания на такой пустяк и просит не мешать. В антракте Червяков извиняется вновь. Но и это кажется чиновнику недостаточным. Мысль о произошедшем не дает ему покоя. Вернувшись домой, он рассказывает об этом инциденте жене. Та советует мужу сходить и извиниться.
Червяков отправляется к генералу. Бризжалов небрежно отвечает чиновнику, продолжая прием посетителей. Но испуганному Червякову кажется, что генерал не хочет с ним разговаривать из-за нанесенной ему обиды. Поэтому, когда генерал заканчивает прием посетителей, чиновник извиняется вновь. Генерал принимает это за издевательство и не желает больше его слушать.
На следующий день чиновник снова идет к генералу, но разгневанный генерал его выгоняет. Червяков возвращается домой и умирает.
Триптих «Чайка» — Иосиф Райхельгауз
Где: театр «Школа современной пьесы» Режиссер: Иосиф Райхельгауз
В ролях: Ирина Алферова, Альберт Филозов, Лев Дуров
Иосиф Райхельгауз. Фото: facebook.com/neglinka29
В «Школе современной пьесы» идут сразу три «Чайки»: «Антон Чехов. Чайка», «Борис Акунин. Чайка» и «Чайка. Настоящая оперетка», причем основной актерский состав везде одинаковый. Триптих отлично иллюстрирует многогранность пьесы — включает классическую, детективную и музыкальную интерпретации произведения.
Если классическая «Чайка», как не трудно догадаться, поставлена всего лишь по пьесе Чехова, то детективная — уже по произведению Бориса Акунина. В собственной версии чеховской пьесы автор «Приключений Фандорина» выдвинул предположение о том, что чеховский Треплев, застрелившийся в финале «Чайки», на самом деле был убит. Причем Акунин рассмотрел сразу восемь (!) разных версий его гибели от рук злодеев.
Третья часть триптиха Райхельгауза — это «Чайка. Настоящая оперетка». Представляет собой музыкальную фантазию на тему чеховской пьесы, оперетты и мюзикла прошлого и позапрошлого веков. Актеры, естественно, много танцуют и поют.
Об истории триптиха
«Борис Акунин. Чайка». Фото: facebook.com/neglinka29
«Наш театр называется «Школа современной пьесы», поэтому классику мы, по идее, ставить не должны. Хотя, уезжая в зарубежные театры, я часто это делаю – причем ставлю в основном как раз Чехова. Ставил «Чайку» в театре Рочестера в Америке, в Национальном театре Турции в Стамбуле, на других крупных мировых театральных сценах.
В какой-то момент мне захотелось, чтобы «Чайка» шла и у нас. Я поставил классический вариант, где играли все наши звезды – Татьяна Васильева, Альберт Филозов, Александр Гордон. А потом решил, что просто так в «Школе современной пьесы» мы играть классику не можем, так что нужно поэкспериментировать, придумать какую-то новую версию постановки, какое-то продолжение идеи.
Тогда у нас и появилась акунинская «Чайка». Сам Борис Акунин мне рассказал, что написал ее всего лишь для упражнения, литературного опыта: летел из Москвы в Токио, дорога дальняя, делать нечего — вот он и сочинил такой литературный эксперимент.
Спектакль идет у нас уже 14 лет, хотя сначала я думал, что он продержится не дольше сезона-другого. И у нас все время аншлаги, люди с огромным интересом приходят на необычный спектакль. К тому же, никто, кроме нас, так и не поставил акунинскую «Чайку»: она не очень сценична.
Альбер Филозов в спектакле «Борис Акунин. Чайка». Фото: facebook.com/neglinka29
Что касается «Оперетки», то она появилась последней. Когда начала идти акунинская пьеса, я подумал, что можно до конца развить идею и поставить третью «Чайку». Антон Павлович называл это произведение очень легким, так что мне пришло в голову поставить именно такой спектакль – в формате оперетки.
Я заказал своим друзьям, поэту и историку театра Вадиму Жуку и композитору Александру Журбину, работу. Попросил Вадима взять слова Чехова и, не прибавляя своих собственных, расставить их так, чтобы остался смысл, но вместо прозы зазвучали стихи. А Саше сказал: «А можешь так написать музыку, чтобы все решили, что ты эту музыку украл у Оффенбаха или Кальмана? Подумали, что это классическая оперетка?». Мне кажется, они оба замечательно справились.
В этом сезоне я планирую обновить актерский состав триптиха. Уже решил, что Аркадину будет играть Ирина Апексимова, которая когда-то играла эту роль на сцене МХАТа».
О гастролях и Книге рекордов Гиннесса
«Антон Чехов. Чайка». Фото: facebook.com/neglinka29
«С триптихом мы много гастролировали, чеховскую «Чайку» неделю играли в театре Пьера Кардена в Париже на Елисейских полях — и играли блестяще, с аншлагами, с посещениями выдающихся звезд французского театра и кино. Акунинскую «Чайку» возили по всей Америке – от Лос-Анджелеса до Нью-Йорка, показывали в каждом городе при полных залах, был масштабный тур.
«Оперетку» тоже отправляли на гастроли по разным городам. Правда, ее возить сложнее всего — она с оркестром, хором, балетом.
Триптих вошел в Книгу рекордов Гиннесса как спектакль, поставленный единой творческой бригадой — один режиссер, труппа. На рекорд мы играли его как единой действо в течение 12 часов. Начали в полдень чеховской «Чайкой» и закончили ровно в 0.00 аплодисментами «Оперетке». Так что этот триптих имеет богатую историю в нашем театре, и я хочу его сохранить».
«Толстый и тонкий»
Двое школьных товарищей — толстый Миша и тонкий Порфирий, случайно встречаются на вокзале. Они делятся воспоминаниями об учебе в гимназии. Порфирий хвастается, что стал коллежским асессором, но когда он узнает, что Миша — тайный советник, его поведение моментально меняется. Тон Порфирия вдруг становится подобострастным. Толстому это неприятно. Тонкий же пресмыкается перед старым другом, от непринужденного общения не остается и следа. Прощаются толстый и тонкий уже не как товарищи, а как начальник и подчиненный.
А. П. Чехов в рассказе «Толстый и тонкий» высмеивает чинопочитание. Комизм ситуации сочетается с трагической потерей достоинства и чести у человека, занимающего небольшую должность.
Особенности жанра и героя. Ситуации, конфликты. Авторская позиция
Знаете, что вы делаете? Убиваете реализм… Дальше вас никто не может идти по сей стезе, никто не может писать так просто о таких простых вещах, как вы это умеете. М. Горький А.П. Чехову
Совершенно очевидно, что ранние рассказы Чехова отличаются от поздних, написанных после 1888 года — переломного в творчестве писателя. В ранних рассказах («Смерть чиновника», «Толстый и тонкий» и др.) доминирует комическая стихия, их автор (Антоша Чехонте, Пурселепетантов и т. п.) был неистощим на неожиданные смешные сюжеты, картины, случаи, — он умел их замечать в жизни.
Рассказы 1890-х годов иные по тону: в них преобладают сожаление, грусть, скепсис писателя, они философичны. Эти различия мы увидим далее, в главах, в которых речь пойдет о ранних («Смерть чиновника», «Хамелеон»), а затем о поздних рассказах («Ионыч»). Но и те, и другие рассказы были написаны одним автором — Антоном Павловичем Чеховым, и здесь будет дана характеристика жанра чеховского рассказа в целом.
Особенности жанра. По традиции вершинным жанром литературы называют роман (этот жанр в отечественной прозе утвердили М.Ю. Лермонтов, И.С. Тургенев, Л.Н. Толстой, Ф.М. Достоевский), поскольку он является универсальным, всеобъемлющим, дает осмысленную эпическую картину мира в целом. Чехов же узаконил рассказ как один из самых влиятельных эпических жанров, художественный мир которого часто не уступает роману. Но чеховский рассказ — это не просто «осколок романа», как было принято расценивать повесть (и рассказ) до Чехова. Дело в том, что у романа свои законы, свой ритм и темп повествования, свои масштабы, своя глубина проникновения в психологическую, нравственную суть человека и мира.
Споры, размышления об особенностях жанра рассказов Чехова длятся уже не одно десятилетие. Различные точки зрения, появившиеся за прошедшие годы, открывают новые грани уникального жанра чеховского рассказа, помогают лучше, объемнее его понять. Точнее определить жанр всегда очень важно, потому что от этого зависит понимание любого произведения.
По традиции рассказы Чехова называют новеллами. Л.Е. Кройчик, например, предлагает называть ранние чеховские рассказы комическими новеллами, а поздние — сатирическими рассказами. И основания для этого, безусловно, есть: новелла динамична (ее классический западноевропейский вариант — новеллы в «Декамероне» Д. Боккаччо и др.), в ней важен сюжет, событие (не столько даже событие, сколько авторский взгляд на него), для этого жанра характерно внимание к поведению героев, репортажное время (настоящее время), новелла обязательно стремится к результату, она не может закончиться «ничем» (отсюда ее динамизм). Все это мы находим в ранних рассказах Чехова. Поэтика поздних его рассказов иная, и она выражена в жанровом определении — «сатирический рассказ».
Но, оказывается, «простые» чеховские рассказы на самом деле очень сложные, и продолжает оставаться ощущение недоговоренности, неисчерпанности тайны жанра. И это приводит к продолжению поисков. По утверждению другого литературоведа, В. Тюпы, жанровая специфика рассказа Чехова порождена необычным союзом, сплавом анекдота и притчи: «Новаторство гениального рассказчика состояло прежде всего во взаимопроникновении и взаимопреображении анекдотического и притчевого начал — двух, казалось бы, взаимоисключающих путей осмысления действительности». Эти жанры, при всей своей противоположности, имеют и много общего: им свойственна краткость, точность, выразительность, неразработанность индивидуальной психологии персонажей, ситуативность и вместе с тем обобщенность сюжета, несложность композиции.
Но и у анекдота, и у притчи есть неоспоримые достоинства, позволяющие им неизменно пользоваться успехом у читателей (и, что немаловажно, у слушателей). Взаимодействие жанров оказалось чрезвычайно плодотворным для чеховской поэтики:
от анекдота — необычность, яркость сюжета, оригинальность, «сиюминутность» ситуаций, сценок и в то же время жизненная достоверность и убедительность, выразительность диалогов, придающих рассказам Чехова абсолютную подлинность в глазах читателя;
от притчи — мудрость, философичность, глубина, универсальность, всеобщность рассказываемой истории, поучительный смысл которой является долговечным. Зная эту особенность поэтики чеховских рассказов, серьезный, подготовленный читатель увидит в них не только комические ситуации, не только возможность улыбнуться над человеческой глупостью, претензиями и так далее, но и повод задуматься о жизни своей и окружающих.
И конечно, уникальный эстетический эффект порождает не только взаимодействие анекдота и притчи, то, чем эти жанры «делятся» друг с другом, но и то, в чем они противостоят друг другу: «Полярная противоположность речевого строя притчи и анекдота позволяет Чехову извлекать из их соседства эффект конфликтной взаимодополняемости».
Особенности героя. К персонажам Чехова неприменимо понятие «герой» в традиционном смысле этого слова (ничего «героического» в них, конечно, нет), поэтому в чеховедении чаще пользуются термином «чеховский персонаж».
Мемуаристы свидетельствуют, что Чехову был чужд пафос, внешнее проявление чувства, всякие театральные эффекты. И герои его — это «обычные» люди. «Чехов довел до виртуозности, до гения обыкновенное изображение обыкновенной жизни. “Без героя” — так можно озаглавить все его сочинения и про себя добавить не без грусти: “без героизма”» (В. В. Розанов). В чеховских рассказах отсутствует разделение героев на положительных и отрицательных, автор, как правило, не отдает предпочтения ни одному из них. Писателю важен не суд над персонажами, а выяснение причин непонимания между людьми.
Чехов — автор реалистический, и в рассказах характер героя раскрывается в его взаимосвязях с другими персонажами, в его укорененности в бытовых жизненных обстоятельствах, мелочах, в его зависимости от времени. Герои чеховских рассказов — это крестьяне, купцы, помещики, гимназисты, врачи, чиновники… Причем писателя интересует не столько социальный статус персонажей, сколько их поведение, психология, их человеческая суть.
Становление так называемого чеховского героя (в отличие, например, от героев Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого) завершилось к началу 1890-х годов — это интеллигент, обычный, средний человек, образованный, нередко талантливый, великий труженик, делающий свое дело без всякого пафоса (учительствующий, лечащий людей и т.д.), обойденный при жизни всеобщим признанием, его ценность чаще осознается окружающими уже после его смерти. Чеховский герой, чаще всего, одинок, он тоскует об утраченном смысле жизни, об отсутствии гармонии, но верит в прекрасную жизнь, в свободного и творческого человека (например, доктор Астров в пьесе «Дядя Ваня»: «…талант. Смелость, свободная голова, широкий размах… Посадит деревце и уже загадывает, что будет от этого через тысячу лет, уже мерещится ему счастье человечества. Такие люди редки, их нужно любить»).
Ситуации, конфликты в чеховской прозе тоже обычные, взятые из жизни. Для творчества этого писателя характерно скептическое отношение ко всякого рода идеям, «догме» и «ярлыку», отсюда и его обращение к быту, к негромкой, «безыдейной» повседневности. Многие рассказы Чехова («Крыжовник», «Ионыч» и др.) — это рассказы о том, как под влиянием не каких-то выдающихся событий, а обычного, рутинного хода жизни, под влиянием времени и обстоятельств происходит деградация человеческой личности. К.И. Чуковский оставил воспоминание о том, какое впечатление на него произвели чеховские произведения: «Такого тождества литературы и жизни я еще не наблюдал никогда. Даже небо надо мной было чеховское… Читаешь чеховский рассказ или повесть, а потом глядишь в окошко и видишь как бы продолжение того, что читал. Все жители нашего городка — все, как один человек, — были для меня персонажами Чехова. Других людей как будто не существовало на свете. Все их свадьбы, именины, разговоры, походки, прически и жесты, даже складки у них на одежде были словно выхвачены из чеховских книг».
В основе сюжетов у Чехова не столкновение различных идейных позиций, противоположностей; конфликты чеховских рассказов и повестей — это повседневные конфликты бытия, приглушенные и без напряженных страстей. Излюбленная сюжетная ситуация — испытание героя бытом («Учитель словесности», «Ионыч»). В коротких чеховских рассказах и повестях перед нами предстает вся жизнь героя, в той или иной, казалось бы, незначительной бытовой ситуации глубоко раскрываются характеры персонажей. Автора (прежде всего в поздних рассказах) интересуют не события, а настроения героев, подробности их быта; у Чехова внешне ничего экстраординарного не происходит: “Никаких сюжетов не нужно. В жизни нет сюжетов, в ней все смешано — глубокое с мелким, великое с ничтожным, трагическое с смешным… нужны только формы, новые формы”, — сказал однажды А.П. Чехов.
Особенности психологизма — изображение внутреннего мира человека. Мироощущение героев Чехова — чувство неустроенности, неуютности в мире — в немалой степени обусловлено временем, с этим связано и преобладание жанра рассказа в творчестве писателя: «Абсолютное преобладание жанра рассказа в чеховской прозе определялось не только дарованием писателя и условиями работы, но и пестротой, дробностью жизни, общественного сознания его времени… Рассказ явился в данном случае той “формой времени”, тем жанром, который сумел отразить эту противоречивость и дробность общественного сознания эпохи».
На протяжении небольшого рассказа (анекдотического и притчевого одновременно) Чехов не рисует внутренний мир персонажа, не воспроизводит психологические основы, движения чувств. Он дает психологию во внешних проявлениях: в жестах, в мимике («мимический» психологизм), телодвижениях. Психологизм Чехова (особенно в ранних рассказах) «скрытый», то есть чувства и мысли героев не изображаются, а угадываются читателем на основании их внешнего проявления. Поэтому неправомерно называть чеховские рассказы маленькими романами («осколками» романа) с их укорененностью в человеческой психологии, вниманием к мотивам поступков, детализированным изображением душевных переживаний. Писатель также обобщает образы персонажей, но не как социальные типы, а как «общепсихологические», глубоко исследуя душевно-телесную природу человека.
Чехов, писатель-реалист, всегда безукоризненно достоверен и убедителен в своем изображении человека. Этой точности он добивается прежде всего за счет использования психологически значимой, абсолютно точно выбранной детали. Чехов обладал исключительным умением схватывать общую картину жизни по ее «мелочам», воссоздавая по ним единое целое. Это пристрастие к «незначительной» детали также унаследовала литература ХХ века и, в частности, В. В. Набоков, заявивший: «Я считаю необходимым опираться на конкретные детали — общие идеи способны сами о себе позаботиться». Знаменитый афоризм «Краткость — сестра таланта» был рожден собственной писательской практикой Чехова, причем от отдельной детали автор очень часто прямо восходит к обобщению.
Авторская позиция. Авторская позиция в рассказах Чехова, как правило, не акцентирована. Это породило в свое время недоразумение в критике. Так, Н.К. Михайловский писал о позиции Чехова в его произведениях: «Чехову все едино — что человек, что его тень, что колокольчик, что самоубийца <…> Вон быков везут, вон почта едет <…>, вон человека задушили, вон шампанское пьют». Создается иллюзия незаинтересованности, нейтралитета автора-повествователя. Но дело здесь в другом: Чехов деликатен и не хочет навязывать читателю своей точки зрения. Он пришел к парадоксальным, на первый взгляд, выводам: «чем объективнее, тем сильнее выходит впечатление», «надо быть равнодушным, когда пишешь жалобные рассказы», «Художник должен быть не судьею своих персонажей и того, о чем говорят они, а только беспристрастным свидетелем», «Конечно, было бы приятно сочетать художество с проповедью, но для меня лично это чрезвычайно трудно и почти невозможно по условиям техники… Когда я пишу, я вполне рассчитываю на читателя, полагая, что недостающие в рассказе субъективные элементы он подбавит сам». Он многое не договаривает, оставляя простор для читательского воображения. Но эта недоговоренность воздействует на читателя порой сильнее прямой авторской проповеди. Неакцентированность авторской точки зрения порождает и особый художественный эффект — многовариантные толкования рассказов.
► Смотреть все темы книги «Рассказы и пьесы А.П. Чехова: ситуации и персонажи»
«Хамелеон»
В рассказе А. П. Чехова «Хамелеон» золотых дел мастер Хрюкин утверждает, что его укусила собака, указывает на виновницу и демонстрирует окровавленный палец. Полицейский надзиратель Очумелов вместе с городовым Елдыриным решают наказать собаку и ее хозяина. Но как только Очумелову говорят, что это генеральская собака, его поведение сразу меняется. Полицейский обвиняет пострадавшего.
Когда Очумелову говорят, что собаки у генерала нет, он вновь полон решимости наказать собаку и оштрафовать хозяина. По мере того как городовой размышляет, генеральская это собака или нет, поведение полицейского переходит из одной крайности в другую. Потом все-таки становится очевидным, что хозяин злосчастной собаки – брат генерала. Очумелов дает увести собаку и грозит Хрюкину.
А. П. Чехов в рассказе «Хамелеон» обращает внимание читателя на комизм поведения полицейского Очумелова. Полицейский не решается применить свою власть, боясь самого предположения, что этим он может как-то обидеть генерала. Очумелов — не достойный защитник правопорядка, а «хамелеон», меняющий свое мнение в зависимости от ситуации.
Зритель любит эксперименты
Шарж Хотяинцевой: Чехов смотрит на свой портрет
Люк Персеваль. Фото: facebook.com/thaliatheater
Люк Персеваль, фламандский режиссер, художественный руководитель театра «Талия» в Гамбурге, постановщик экспериментальных версий «Дяди Вани», «Чайки», «Вишневого сада» и других произведений Чехова
«В России любят мои спектакли, ну а я люблю российскую публику. В Москве работает множество театров, и почти все постоянно полны зрителей. Это потрясающе. В России очень интересная — и уникальная — театральная аудитория. И, что самое приятное, зрители открыты всему новом, не зациклены на классике и за любое расширение рамок.
Например, я как-то привез во Францию очень радикальную сценическую адаптацию произведения Жана Расина. Французы нас чуть не убили! Говорили, что нельзя трогать Расина, что он — национальное достояние. Меня вроде до сих пор не пускают в эту страну!
А в России нормально представить «своего» Чехова. Главное — это эмоции. Если ты нарушаешь правила, но при этом трогаешь людей за живое, они вовсе не будут против.
Около десяти лет назад я представил в Санкт-Петербурге «Дядю Ваню». Д о сих пор встречаю в этом городе людей, которые говорят, что все еще помнят этот спектакль — причем в хорошем смысле!».
Иосиф Райхельгауз. Фото предоставлено пресс-службой театра «Школа современной пьесы»
Иосиф Райхельгауз, режиссер, основатель и художественный руководитель театра «Школа современной пьесы», постановщик триптиха «Чайка»
«Мало кто сегодня знает чеховские пьесы. Зритель, к сожалению, неподготовлен. Он зачастую смотрит все заново. Два-три человека в зале могут знать сюжет, интерпретации, сравнивать. Но не более того.
Думаю, востребовано всегда то, что талантливо и то, что трогает зрителя. Я убежден: совершенно неважно, в каком жанре ты ставишь пьесу, в какой окраске — современно или классично. Важно, чтобы зритель чувствовал, что эта история имеет к нему совершенно реальное отношение, что эта история его трогает, что она человеческая, она о нем.
Зритель должен переживать историю вместе с артистами, с героями постановки. Тогда неважно, как ставить: можно в современных костюмах и декорациях, а можно наоборот – в чеховских костюмах и соответствующих декорациях. Это не имеет значения».
Игорь Яцко. Фото: yatsko.ru
Игорь Яцко, режиссер и актер театра «Школа драматического искусства», постановщик современной интерпретации «Вишневого сада»
«Я пока не знаю, как воспримет зритель мою постановку — премьера состоится 29 января. Могу только надеяться на восприимчивость публики.
Все, что могу сделать как режиссер, и все, что могут сделать актеры, — это подготовить зрителей к возможности открытия. А вот произойдет оно в итоге или нет, я не могу знать наверняка.
Если зрители будут довольны, тогда и я буду доволен. Был ли бы мной доволен сам Чехов? Вот этого я не знаю».
«О любви»
Главный герой рассказа А. П. Чехова «О любви» – Алехин – рассказывает гостям историю своей любви. Когда-то Алехин влюбился в замужнюю даму Анну Алексеевну. Их связывали общие интересы. Время, проведенное вместе, было очень дорого для них. Но влюбленные никогда не говорили о своих чувствах.
Анна Алексеевна из-за сложившейся ситуации начинает страдать от нервной болезни. Она собирается ехать в Крым на лечение. В поезде Анна Алексеевна встречается с Алехиным. Они наконец-то признаются друг другу в любви, но после этого расстаются навсегда. А. П. Чехов в рассказе «О любви» показывает, как доводы рассудка могут погубить счастье.
«Вишневый сад» по версии Люка Персеваля
Где: Thalia Theater (Театр «Талия»), Гамбург. В 2012 году спектакль показывали в Москве Режиссер: Люк Персеваль
В ролях: Барбара Нюссе, Маттиас Лея
Люк Персеваль. Фото: facebook.com/thaliatheater
Люк Персеваль — известный своей эпатажностью фламандский театральный режиссер. Любит ставить эксперименты на классике — делал радикальные интерпретации «Пиноккио» Карло Коллоди, «Отелло» Уильяма Шекспира, «Детей солнца» Максима Горького и многих других произведений. Особенно любит переиначивать Антона Павловича Чехова: ставил и «Дядю Ваню», и «Платонова» («Безотцовщина»), и «Чайку». «Платонова» режиссер минувшей осенью привозил в Москву на фестиваль «Сезоны Станиславского». А двумя годами ранее Персеваль представил в столице свой «Вишневый сад».
Актеры персевальского «Сада» весь спектакль сидят на стульях, выставленных в ряд, разговаривают по мобильному, без особо трагизма бросают в зал разрозненные реплики. Шарлотта и Яша превратились в одного персонажа — трансвестита на каблуках, — а в конце все герои внезапно начинают танцевать.
О том, что такое «Вишневый сад»
Барбара Нюссе, исполнительница роли Раневской. Фото: imdb.com
«Что интересно в этой пьесе: герои изначально — банкроты. Если бы они сразу сказали: «Окей, у нас нет денег, нам придется продать вишневый сад», все сразу закончилось бы. Но они начинают рассуждать: о былых днях, о том, как было раньше, о вишневом саде… в общем, пьеса эта, по сути, о нежелании сдаваться, о нежелании умирать.
Им ведь всем что нужно сделать? Отпустить. Отпустить прошлое, прекрасный вишневый сад, свою былую жизнь. Но вместо того, чтобы жить настоящим, эти люди живут прошлым.
Это абсолютно вечная история. Чем старше мы становимся — каждый из нас, — тем больше остается позади. Тем чаще мы вспоминаем былое. Тем чаще не хотим думать о будущем. Будущее начинает пугать».
О своем «Вишневом саде»
«Вишневый сад» Люка Персеваля. Фото: facebook.com/thaliatheater
«Вишневый сад» — это, по сути, собрание сценок, в которых сначала одна пара людей разговаривает, потом другая, третья и так далее. И актеры на сцене все время должны сменять друг друга.
У меня всегда были проблемы с постановкой подобного рода пьес: не хватало сценического времени, чтобы наладить взаимосвязь между персонажами и зрителем. И потому в «Вишневом саде» мне больше всего понравились коллективные сцены.
Мы вместе с актерами принялись искать такую форму, которая позволила бы превратить спектакль в одну большую коллективную сцену — чтобы зритель мог постоянно наблюдать за всеми героями спектакля одновременно.
Мы усадили персонажей в ряд на виду у аудитории и сделали историю о том, как все ждут, когда же наконец Раневская поставит подпись в контракте о продаже вишневого сада. А она все не хочет — ведь это означает, что ей придется умереть. Раневская шесть раз произносит один и тот же монолог — как и все пожилые люди. «О, а вы помните, как…», на что ей отвечают: «Да-да, вы уже сто раз рассказывали».
О смерти «псевдореалистического» театра
Фото: facebook.com/thaliatheater
«На мой взгляд, я вовсе не экспериментирую с Чеховым. То, как я его ставлю — для меня единственный возможный вариант. Хотя обычно пьесы Чехова, конечно, интерпретируют более реалистично, в духе Станиславского.
Однако я убежден, что мы живем в такое время время, когда невозможно продолжать делать «псевдореалистический» театр. Режиссер выглядит смешно, когда пытается показать артистов в будто бы реальном доме или на будто бы реальной улице.
Дело в том, что на искусство оказало огромное влияние изобретение фотографии. Именно вслед за фотографией появились кинематограф, телевидение. И реализм остался за ними. На мой взгляд, другие виды искусства — живопись, театр — должны были преобразиться. Живопись уже это сделала: появились экспрессионисты, импрессионисты, кубисты. Искусство становится специфическим, оно начинает отображать не общую картину реальности, а индивидуальный взгляд на нее самого артиста».
«Человек в футляре»
Учитель Беликов установил для себя и окружающих ряд ограничений и правил, которых необходимо придерживаться. Он боится проявления эмоций и собственных чувств. Беликов стремится спрятаться от реального мира. Даже решив жениться на жизнерадостной Вареньке, он не выходит за рамки своего «футляра». Однажды, будучи осмеянным в нелепой ситуации, Беликов умирает.
В этом рассказе А. П. Чехов демонстрирует читателям, что человек, который сжимает себя в придуманных собой рамках, обречен на одиночество и безрадостное существование.
«Ионыч»
В город Дялиж приезжает земский врач Дмитрий Ионович Старцев. Он знакомится с образцовой семьей Туркиных. Со временем Старцев понимает, что это пустые и неинтересные люди. Однако он влюбляется в дочь Туркиных Екатерину Ивановну. Она мечтает стать выдающейся пианисткой, но автор констатирует ее бездарность. Старцев полон стремлений и надежд на лучшее. Он делает предложение Екатерине Ивановне. Но девушка отвергает его, намереваясь посвятить жизнь искусству. Но ее надеждам на успех и славу не суждено сбыться.
Старцев смиряется с отказом. Постепенно его перестает интересовать все, что не связано с материальными благами. Он деградирует. К своим пациентам Старцев относится безучастно и с раздражением. Он становится безликим, утрачивает имя и фамилию.
«Ванька»
Ванька – девятилетний сирота, которого отдали на обучение к сапожнику в Москву. Ребенку живется несладко, он скучает по дедушке, по жизни в деревне. Накануне Рождества Ванька пишет письмо своему дедушке, жалуясь на тяжелую жизнь, голод и непосильный труд. Ему горько терпеть побои и обиды. Воспоминания о жизни в деревне у мальчика очень светлые, наполненные теплом и обаянием детства. Ванька горячо просит дедушку приехать.
Указав на конверте «на деревню дедушке Константину Макарычу», окрыленный надеждой Ванька бросает письмо в почтовый ящик. Он не знает, что письмо с указанием такого адреса не дойдет до его дедушки. Лишенный детства в силу своего социального положения, Ванька все равно остается обыкновенным наивным ребенком. Во сне мальчику снится, как дедушка сидит на печи и читает заветное письмо, а рядом с ним виляет хвостом собака.
Чехов — наше все
Обложка первого отдельного издания «Трех сестер» (1901 год)
Люк Персеваль. Фото: facebook.com/thaliatheater
Люк Персеваль, фламандский режиссер, художественный руководитель театра «Талия» в Гамбурге, постановщик экспериментальных версий «Дяди Вани», «Чайки», «Вишневого сада» и других произведений Чехова
«Темы, которые поднимает в своих пьесах Чехов, неизменны и универсальны — они были актуальны для России больше столетия назад и с тех пор ничего не изменилось. Чехован писал о людях, которые стареют, переживают, что никогда не были влюблены или горюют о любви ушедшей. Они не чувствуют, что полноценно прожили или проживают свою вечно незавершенную жизнь. Именно то, что чувствуют тысячи людей по всему миру сегодня.
Чеховские произведения трагичны и смешны. Герои предстают отчасти комичными, отчасти веселыми, отчасти даже туповатыми, пьющими.
Персонажи Чехова много говорят о жизни, но не живут. И это ужасно современно! Мне хочется показать зрителям, что они могут узнать себя в героях Чехова, могут почувствовать с ним прочную связь.
Однако я ставлю спектакли для зрителей, которые живут в XXI веке в Бельгии, Германии, других странах Западной Европы. Они не будут ассоциировать себя с чеховскими героями в том виде, в котором их описал сам Чехов. Поэтому я изменяю форму подачи материала».
Игорь Яцко. Фото: yatsko.ru
Игорь Яцко, режиссер и актер театра «Школа драматического искусства», постановщик современной интерпретации «Вишневого сада»
«Мне кажется, Чехова ставили и будут ставить, потому его пьесы дают огромный простор для догадок и предположений. Их истинный рельеф скрыт под поверхностью воды. Знаете, вода в озере бывает гладкая, но разве по ней сразу понятно, каким окажется дно? Вода может скрывать твердый рельеф, каменисты или, например, болото. И, глядя на воду, каждый может по-своему определить, что она скрывает.
В этом смысле Чехов не обязывает придерживаться какой-то одной идеологии, он дает возможности для поисков и перемен. Поэтому все эксперименты и поиски укладываются в Чехова».