Чарльз буковски рассказы читать

Глава 1. «Не пытайтесь»

Чарльз Буковски был алкоголиком, бабником, заядлым игроком, хамом, жмотом, нищебродом, а в худшие дни поэтом. Это последний человек, которого вы взяли бы за образец или ожидали увидеть в книге практических советов.

А значит, с него и начнем.

Буковски хотел быть писателем. Но десятилетиями его отвергал почти каждый журнал, почти каждая газета, почти каждый агент и издатель, к которым он обращался. Дескать, его творчество ужасно. Грубо. Гнусно. Грязно. Кипа писем с отказами становилась все толще, нагоняя безысходность, и под грузом неудач Буковски снова и снова тянулся за бутылкой. Безысходная тоска мучила его всю жизнь.

Днем он работал почтальоном и бóльшую часть грошовой зарплаты тратил на выпивку. Остальное спускал на бегах. Вечером квасил в одиночестве, иногда печатал стихи на старой побитой машинке. Зачастую, вырубившись от пойла, просыпался утром на полу.

И так прошло тридцать лет, большей частью — в бессмысленной мути пьянок, наркотиков, скачек и проституток. Наконец, когда Буковскому стукнул полтинник, а позади осталась целая жизнь неудач и отвращения к себе, к нему проявили неожиданный интерес в маленьком независимом издательстве. Ни большого тиража, ни больших денег не сулили. Просто издатель посочувствовал бессчастному забулдыге и решил дать ему шанс. Для Буковски это был первый в жизни шанс и, ясное дело, последний. Он ответил издателю: «У меня и выхода-то нет: либо остаться на почте и сойти с ума… либо попытаться стать писателем, рискуя помереть с голоду. Я решил голодать».

Заключив договор, Буковски за три недели написал свой первый роман. Назвал его без затей: «Почтамт». Посвящение гласило: «Посвящается никому».

Буковски состоялся как писатель и поэт. Затем он опубликовал шесть романов и сотни стихотворений, а его книги разошлись тиражом два миллиона экземпляров. Популярность превзошла всеобщие ожидания, особенно его собственные.

Рассказы о людях вроде Буковски нежно любимы нашей культурой. Жизнь Буковски воплощает американскую мечту: человек борется, никогда не сдается — и его самые дикие мечты сбываются. Чем не сюжет для фильма? А мы смотрим такие истории и умиляемся: «Видите? Он не сдавался. Не опускал рук. Всегда верил в себя. Шел наперекор судьбе — и всего добился».

Не странно ли, что на надгробном камне Буковски выгравирована эпитафия: «Не пытайтесь»?

Тиражи тиражами и слава славой, а Буковски был неудачником. Он знал это. И своим успехом он обязан не тому, что вознамерился победить. Нет, он знал, что он неудачник, смирился с этим и честно написал об этом. Он не старался что-то из себя изображать. Гениальность Буковски была не в том, что он одолел немыслимые преграды или стал литературным светочем. Как раз наоборот. Дело в его умении остаться кристально честным с самим собой — особенно худшими частями себя — и рассказать о своих неудачах без колебаний и сомнений.

Такова подлинная история успеха Буковски: он не гнался за удачей. Ему было плевать на успех. Даже достигнув славы, он приходил пьяным на встречи с читателями и хамил им. Он не скрывал, каков он, спал со всеми женщинами подряд. Слава и успех не сделали его хорошим человеком. Да и не благодаря морали он стал знаменитым и успешным.

Самосовершенствование и успех часто идут рука об руку. Но это не означает, что они — одно и то же.

Наша культура зациклена на нереалистично позитивных ожиданиях. Будьте счастливее. Будьте здоровее. Будьте лучше всех. Будьте умнее, быстрее, богаче, сексуальнее, популярнее, продуктивнее — на зависть и восхищение остальным. Будьте идеальны и ошеломительны: каждое утро, покакав двенадцатиунциевыми золотыми самородками, поцелуйте на прощание причипуренную жену и двух с половиной детей — и отбывайте на вертолете на сверхъестественно прекрасную работу, совершать немыслимые подвиги во благо человечества.

Но если остановиться и задуматься, расхожие советы — позитивная трескотня о том, как быть счастливым, — сосредотачивают внимание на изъянах. Они выделяют моменты, которые вы считаете своей неудачей и провалом, и подчеркивают их. Вы ищете лучший способ сделать деньги, поскольку ощущаете, что денег не хватает. Вы внушаете себе, стоя перед зеркалом, что вы прекрасны, поскольку прекрасным себя не чувствуете. Вы следуете советам относительно свиданий и отношений, поскольку не верите, что вас можно любить таким, какой вы есть. Вы делаете дурацкие упражнения на визуализацию успеха, поскольку не видите успеха в своей жизни.

И вот парадокс: сосредоточенность на позитиве — на лучшем, на превосходном — лишь напоминает нам снова и снова о том, чем мы не стали; о том, чего нам не хватает; о мечтах, которые не сбылись. Ведь ни один подлинно счастливый человек не будет стоять перед зеркалом и вдалбливать себе, что он счастлив. Зачем ему это?

В Техасе есть поговорка: «Самая маленькая собака лает громче всех». Уверенному мужчине нет нужды доказывать свою уверенность, а богатой женщине — свое богатство. Все и так видно. А если все время мечтать о чем-то, из под­сознания не выходит мысль: желанного — нет.

Со всех сторон мы слышим, и телереклама заботится, чтобы мы в это верили: жизнь наладится, если у нас будет более интересная работа, более крутая машина, более смазливая подруга — или надувной бассейн с подогревом для детей. Нам постоянно внушают, что путь к лучшей жизни лежит через «больше, больше, больше»: больше покупать, больше делать, больше трахать, быть чем-то большим. Нас то и дело чем-то соблазняют. Купите новый телевизор. Проведите отпуск лучше, чем коллеги. Обзаведитесь новым украшением для газона. Подумайте о правильной палке для селфи.

Почему? Видимо, потому, что зацикленность на «большем, большем» хороша для бизнеса.

Я ничуть не против успешного бизнеса, но вот беда: эти треволнения негативно скажутся на психике. Вы слишком привяжетесь к поверхностному и фальшивому, посвятите жизнь погоне за миражом счастья и удовлетворения. А ключ-то к хорошей жизни отнюдь не во все новых и новых заботах: он — в меньшем числе забот. Заботиться нужно только о подлинном, настоящем и важном.

«Буковски» — это вторая работа 40-летнего Антона Федорова в столичном «Гоголь-центре»
Фото: Ира Полярная

«Буковски смеется над вещами, находящимися за гранью»

«Буковски» — это вторая работа 40-летнего Антона Федорова в столичном «Гоголь-центре». Год назад режиссер поставил нашумевший роман Алексея Сальникова «Петровы в гриппе», и эта работа стала 7-кратным номинантом и 2-кратным лауреатом «Золотой маски – 2021». К слову, в тот же год премиальный урожай могло собрать и его «Королевство кривых» Альметьевского драмтеатра. Как-никак 6 номинаций для спектакля на татарском языке! Но не сложилось. В этом году Федоров также номинирован и снова за работу с театром из Татарстана. У «Иванова детство» в Казанском ТЮЗе будет сразу пять попыток взять «Золотую маску – 2022», включая номинацию «Лучший спектакль большой формы». Но до церемонии награждения еще далеко, поэтому пока самое время сажать новый театральный урожай. А «Буковски» — тот еще фрукт.

В историю мировой литературы Чарльз Буковски, ныне очень популярный на российских просторах, вошел как создатель «грязного реализма». Он ошеломляет своей честностью, юмором и трезвым взглядом на мир, несмотря на бесконечные попойки, драки и предельно земную любовь к женщинам. При беглом знакомстве с текстами писателя его легко принять за старого ворчливого алкаша, который травит похабные байки про свою невеселую жизнь. Так сразу и не поверишь, что опытный издатель предложил 50-летнему Буковски пожизненный гонорар, лишь бы только тот писал прозу (до этого Чарльз в основном сочинял поэзию) и не отвлекался.

Его нередко называют калифорнийским Сергеем Довлатовым или, наоборот, о Довлатове говорят как о советском Буковски. Хотя не все согласны со схожестью их литературного почерка, зато обоих авторов точно можно встретить на просторах сети во всевозможных рейтингах вроде «7 знаменитых писателей, которые любили выпить». Такие диссиденты среди всеобщего комфорта. Федоров давно вынашивал идею спектакля, даже пытался что-то сделать во время студенчества в Щукинском институте. Но собрать воедино этот литературно-личностный хаос удалось только сейчас.

Буковски смеется над вещами, находящимися за гранью. И в этом есть такая честность. В голове у человека много чего происходит, и страшные вещи тоже
Фото: Ира Полярная

«Меня цепляет в его литературе, что в ней уместны все жанровые пространства: там и юмор, и трагедия — и все это замешано, — говорит режиссер о центральном персонаже своего спектакля. — Буковски смеется над вещами, находящимися за гранью. И в этом есть такая честность. В голове у человека много чего происходит, и страшные вещи тоже. Порой мы смеемся внутри над тем, над чем нельзя смеяться. Буковски открыто об этом говорит. Он такой клоун, шут, который вроде как является твоим ужасным отражением, и от этого страшного отражения ты хочешь отвернуться».

Спектакль не претендует на биографическую достоверность. Это не летопись, а фантазия. Но соткана она из реальных фактов
Фото: Ира Полярная

Любовь к русским композиторам

Таким он появляется и перед зрителем. Что-то хрюкающее и храпящее в растянутой майке, рваном потасканном халате, который не мешало бы запахнуть, а то весь зал любуется двумя мохнатыми кокосами по бокам от свисающей в паху пластиковой бутылки. И лежит гениальный писатель в облаке табачного дыма в окружении своих женщин: реальных подруг на ночь и резиновых секс-кукол. Буковски, он же актер Дмитрий Куличков, тут даже не Чарльз, а Хэнк — писательское альтер эго и лирический герой всех его романов. Они неотделимы. Поэтому зритель вроде смотрит за событиями обычного дня некоего Хэнка, но прекрасно понимает, кто на самом деле за ним стоит. К тому же тот как две капли воды похож на Буковски на закате его жизни. Окружение признает в нем гения, но тот не торопится садиться за печатную машинку, пока не допьет баночку пива.

Спектакль не претендует на биографическую достоверность. Это не летопись, а фантазия. Но соткана она из реальных фактов (работа на почте, жена и дочь писателя, алкогольная зависимость, любовь к ставкам на скачкам, русским композиторам и писателям), литературных произведений Буковски (все пять романов), где хватает автобиографических элементов, и наших российских стереотипов о забугорной жизни. По сути, что мы знаем об Америке? Ну сидят они все время в своих придорожных закусочных, пьют пиво из банок, размахивают без конца оружием да вставляют ругательства в каждое предложение. Вот и вся Америка.

Однажды проснувшийся или вышедший из очередного запоя Хэнк встречает своего дружка Джимми (Семен Штейнберг) заряженным револьвером да порцией крепких английских словечек. Артисты играючи жонглируют сленгами, диалектами и всякого рода американизмами. Причем никакого перевода не требуется — тем, кто понимает язык, это только добавит вкусовой специи, а остальным совершенно не помешает воспринимать сюжет. Потому что его толком и нет.

Зритель видит не просто Лос-Анджелес 70-х. Он смотрит на него глазами Буковски
Фото: Ира Полярная

Современники описывали Буковски как очень одинокого человека

Все происходящее — это череда бытовых и в то же время невероятных событий одного дня Хэнка. То они с Джимми собираются переплавить серебро, которое откуда-то спер доходяга-дружок, то напиваются в баре с литературной критикессой, то дерутся с ней в импровизированном боксерском ринге, то тащат ее труп через весь город, то встречают сатану, запертого в клетке, и слушают арию Мефистофеля в его исполнении.

Зритель видит не просто Лос-Анджелес 70-х. Он смотрит на него глазами Буковски. Пестрый, острый, кричащий, дымящий, пьяный, больной, смешной, тусклый, глухой, одинокий. В этих аритмийных скачках восприятия Федорову помогала целая команда. Потрясающие музыканты Александр Кучер и Дмитрий Жук, художник и художник по костюмам Даниил Зупник, художник по свету Игорь Фомин и видеохудожник Надежда Федотова.

Отдельного внимания заслуживают схематичные мультфильмы и атмосферные рисунки Глеба Солнцева и Алексея Газиева. Благодаря им происходящее на сцене начинается напоминать «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» Хантера С. Томпсона, писателя с похожей репутацией. К слову, несколько лет назад этот роман лег в основу работы Егора Прокопьева в том же «Гоголь-центре», только в названии Вегас заменили на Москву.

«Буковски» идет 3,5 часа с одним антрактом. И кажется, это слишком долгое и глубокое погружение
Фото: Ира Полярная

«Буковски» идет 3,5 часа с одним антрактом. И кажется, это слишком долгое и глубокое погружение. Особенно для неокрепшего зрителя. Ближе к концу некоторые всерьез расслышали интонации Карлсона Василия Ливанова в голосе Куличкова.

Кажется, тут без поллитра не разберешься… Но и не надо. Современники описывали Буковски как очень одинокого человека. А его образ жизни объясняли защитой от мира, который он пытался понять. Безмерно одиноким он предстает и перед зрителем. Буковски лучше прочувствовать, и тогда смыслы откроются сами. Кривая абсурда забрезжит ясным светом, и в бреднях старого алкаша проступят тонкие и лирические мысли, поражающие своей глубиной.